Орнейские хроники (джен)

Несмотря на предостережение Микеле, Арно выбирался в город. Джинера полюбилась ему еще в прошлый раз: тонкий аромат пиний, все оттенки розового и лилового цветущих олеандров и азалий, неистовое солнце, журчание фонтанов на площадях и протяжные крики продавцов свежей воды. Но теперь город открывался ему и с другой стороны — переулки, где стравливали свирепых огненно-рыжих эррурских петухов. И поединок между двумя яростными птицами нередко заканчивался не менее яростными драками их хозяев. Харчевни, куда не заглядывали «благородные», и где подавали умопомрачительные пончики, жареные в свином жире, а полуголые зингарские танцовщицы отплясывали прямо на сдвинутых столах под аккомпанемент кастаньет и тамбуринов и гортанные выкрики. Заходил он и в Читавеккью, хотя к Палаццо д'Аурора все же не совался. Ринетти, с кем у него сложились приятельские отношения, ворчал, что из-за прекрасных глаз доны Лары Фальго сам пропадет, и его под кнут подведет, но почти всегда сопровождал товарища.

Арно отшучивался, приглашая Микеле на свадьбу. Но вовсе не возможность еще одной встречи с красивой дочерью дука влекла его в аристократический квартал. Произошедшее наглядно показало пропасть, отделившую его от прежнего мира, и глухая тоска поднималась в душе...

Однажды Ринетти неодобрительно спросил, указывая на пиррскую татуировку:

— Зачем тебе это? Ты же не из дикарей.

— Они не дикари.

— Ну да, слыхал я твои дерзости. Ох, не прост ты, Фальго, не прост...

Через седмицу, как и говорил Миландос, бригантина с грузом специй и оливкового масла отправилась в обратный путь. Брикасс обратил внимание, что капитан был сильно не в духе: то поносил всех и вся последними словами, то закрывался в каюте с бутылкой виноградной водки. Ринетти, у которого Арно поинтересовался насчет дурного настроения капитана, пробормотал нечто маловразумительное. Напряжение нарастало, выливаясь в потасовки среди команды.

На второй день «Борей» достиг Сарадской цепи. Они лавировали межу крошечными островками, идя лишь под фоком и триселем. Солнце стояло почти в зените, когда марсовый заорал:

— Парус слева по носу!

Матросы из палубной команды оборачивались и замирали, глядя, как из-за лежащего в четверти лиги островка выдвигается шебека под полосатыми желто-красными парусами.

«Сахрейнские пираты!» — пронеслось в голове Арно. — «Так близко от Этррури?!»

Шебека шла им наперерез, но он прикинул расстояние и направление ветра: «Борей» еще может вырваться в открытое море.

— Капитан, проскочим! — крикнул он.

Однако стоящий на корме мрачный Миландос только мотнул головой:

— Лечь в дрейф!

Брикасс на миг растерялся, ведь купцы использовали малейшую возможность для бегства, понимая что им не выстоять в бою с хорошо вооруженными сахрейнцами. И тем более, что «Борей» был достаточно быстроходен. Но капитан, судя по всему, собирался сдаться.

— Мы проскочим, если ты прикажешь добавить парусов!

Миландос поморщился:

— Тебя это не касается, Фальго.

Они что, не знают, что их ждет? Арно огляделся и заметил на лицах мастросов странную покорность. Похоже, напротив, это он чего-то не знал. Ринетти с другого конца палубы делал ему отчаянные знаки, призывая молчать. И все-таки он попытался еще раз:

— Посади людей на весла! Или в рабство захотелось?

— Здесь я отдаю приказы! — рявкнул Миландос.

Пока они спорили, шебека приблизилась, отрезая им выход в море. Матросы уже брасопили к ветру паруса, но словно этого было недостаточно, носовая пушка дала предупредительный выстрел поперек курса. Рука Арно непроизвольно потянулась к бедру. Капитан верно истолковал его жест:

— А ну, заприте-ка его в трюме, пусть охолонет!

К ним придвинулся один из рулевых, Саджио, многозначительно поигрывая кинжалом. Сильный, как бык, но не самый умелый боец. Если сейчас броситься к трапу, есть шанс добраться до оставленного в каюте оружия и тогда... Брикасс сгруппировался, поднырнул под руку взмахнувшего кинжалом рулевого и врезал ему кулаком под подбородок.

Глаза Саджио закатились, но в этот миг сзади на голову Арно обрушилось что-то тяжелое, и наступила тьма.

Миландос, опуская вымбовку, буркнул:

— Вы не в королевском флоте, благородный сьер. Тащите его вниз. Я потом с ним потолкую.

Саджио, отупело встряхивая головой, приподнял Арно за плечи, как вдруг раздался хриплый голос:

— Приветствую тебя, Рем. А я уж и заждался.

На палубе шебеки, скрестив руки на груди, стоял невысокий поджарый мужчина в красном тюрбане, шароварах и кожаной жилетке. Десять пушек правого борта его корабля нацелились на бригантину.

— Прости, Эль-Сауф... — со страхом пробормотал Миландос и склонил голову. — Торговля была неудачной...

— На все воля Сейд Тахрира*, — пират коснулся левой рукой лба. — И что же, даже на Лунную траву не нашлось покупателей?

— Леруа заплатил лишь половину, а потом пригрозил, что выдаст меня гвардейцам Конти. — он извлек из-под куртки увесистый кошель, заискивающее глядя на сахрейнца,: — Но я уже приготовил твою долю, вот она!

— Я огорчен, — ровным тоном произнес тот. — Ведь это только половина доли...

Миландос съежился, остальные матросы глухо зароптали.

— Отработаю... Странником клянусь!

— Что мне до северных божков! — Эль-Сауф презрительно фыркнул. — Конечно, отработаешь... А сейчас я отправлю к тебе Мусайеда, он сам все посмотрит.

Миландос угрюмо наблюдал за тем, как с шебеки спускают шестнадцативесельную шлюпку.

Вскоре на борт бригантины поднялся бородатый верзила Мусайед в сопровождении четырех вооруженных мушкетами пиратов. Они скрылись в недрах «Борея». Миландос страдальчески скривился: вмешиваться было не просто бессмысленно, но сулило еще большие неприятности.

— Кстати, кто это у тебя такой прыткий? — Эль-Сауф кивнул на все еще лежащего на палубе Брикасса. — Не припомню его.

— Один бездельник, — неохотно ответил Миландос, досадуя на себя, что не был достаточно расторопен. — Высажу его в первом порту. Или рыбам на корм кину.

— Мне нужны гребцы, а он выглядит сильным. Отдай его мне.

Миландос замялся: лишится штурмана в самом начала плавания не входило в его планы. С другой стороны, после того, как Фальго затеял свару на виду у всей команды... В этот миг Мусайед высунулся из люка и поднял над головой шпагу. Солнце блеснуло на золоченном эфесе.

— Ах, Рем, мой дорогой друг! — тонкие губы сахрейнца саркастически змеились. — Не вздумал ли ты обмануть меня? Благородный сьер из королевского флота... — он возвысил голос: — Мусайед! Забирай все, что сочтешь нужным! И всю казну! А ты, Миландос, должен мне еще одного гребца. Сам назовешь или мне выбрать?

— Сам... Его! — доведенный до умоисступления свалившемся на него бедами, Миландос ткнул пальцем в Ринетти. Тот отпрянул, растерянно озираясь: — Да, Микелито, ты вроде дружок Фальго? Так составь ему компанию!

* Дарующий освобождение, бог священной ярости, жизни и смерти, которому поклоняются сахрейнские язычники