Как-то раз из-за Тимьяна (гет)

Они начали терять счет времени. Казалось, неторопливое течение жизни в средневековье подстроилось под само биение их сердец. Они жили только ради успокаивающего сияния свежего утра и сладких вечеров, а время определяли лишь по размеру цветков на розовых кустах.

Сначала Гермиона очень стеснялась Драко. У нее никогда раньше не было парня, и порой она действительно не знала, что делать. В свою очередь, Драко тоже стеснялся Гермионы. Все семь лет учебы в одной школе они занимали противоположные стороны в конфликте чистокровных и магглорожденных, поэтому так и не смогли узнать друг друга лучше. Они не совсем понимали, чего именно каждый ждет от другого, и единственное, что им было точно известно, — они отчаянно желали проводить каждую свободную минуту друг с другом.

Драко удивлялся произошедшим с ним переменам. Он привык, как красноречиво выразилась Гермиона, быть «эгоистичным, напыщенным и раздражающим», но здесь, в этом времени, рядом с ней, он чувствовал покой. Ему казалось, что раньше он не мог быть счастливым из-за того, что должен был жить с клеймом сына пожирателя смерти и наследника одного из огромнейших состояний среди чистокровных семей. Поэтому в Хогвартсе ему всегда хотелось чем-то выделиться, что, оглядываясь назад, сделало его маленьким эгоистичным болваном. Одна лишь мысль о песне «Уизли — наш король» вызвала в нем раздражение. «Люциус бы просто возненавидел меня сейчас, — подумал он, даря Гермионе огромную розу, стянутую из садов поместья. — И, вероятно, обвинил бы во всём Нарциссу».

Гермиона воткнула цветок в волосы, где он продолжил источать чудесный аромат.

— Откуда ты узнал, что розы — мои любимые цветы? — спросила она.

— Крам всегда присылал их тебе на день Святого Валентина, — ответил Драко. — Кроме того, я видел тебя у розовых кустов в Хогвартсе — это было твое любимое место для подготовки к урокам помимо библиотеки.

— Так я была права? Ты все время следил за мной в Хогвартсе!

— Ну, теперь мы оба знаем почему, — произнес он, разворачивая ее лицом к себе. Гермиона улыбнулась. Это было чудесно. Все было прекрасно и чудесно.

Было так приятно сжимать Гермиону в объятиях. Он опустил подбородок на ее золотисто-каштановые кудри, прикрыл глаза и вдохнул аромат розы в ее волосах.

— После нашей ссоры во Флиндерском лесу мне приснилось, что я дарю тебе розы в знак примирения, и ты выглядишь такой счастливой, — тихо проговорил он. — Но сон оборвался, когда ты протянула к ним руки.

Он почувствовал, как Гермиона слегка вздрогнула в его объятиях.

— Ох! Так это действительно был ты!

—Что?— озадаченно переспросил он.

— Розы на моей кровати!

— На твоей кровати?

Глаза Гермионы сияли.

— Когда я проснулась на следующий день, моя постель была усыпана розами! Я подумала, что это должен быть ты, ведь больше никак нельзя было проникнуть ко мне в комнату и оставить их там… Только с помощью магии!

Драко начинал понимать.

— Магии? Ты имеешь в виду… беспалочковую магию?

— Да… Конечно. Например, как тогда, когда Гарри на третьем курсе раздул свою тетку, потому что очень разозлился на нее... Или когда на шестом курсе Рон в буквальном смысле позеленел от ревности, потому что я пошла на свидание с Невиллом Лонгботтомом.

— Ты ходила на свидание с Лонгботтомом?!

Гермиона покраснела.

— Это был просто знак внимания: Тревор, его жаба, только что умер, и Невилл был таким грустным, что я пообещала взять его с собой на день Святого Валентина и купить ему мороженое.

Драко стало смешно.

— И как все прошло?

— Не очень… На его мороженом оказались клубничные чары, на которые у него аллергия, и у него из ушей начала расти клубника. Нам пришлось вернуться и обратиться в больничное крыло.

— Несмотря на то, что это самое смешное, что я когда-либо слышал, мне очень приятно узнать, что мы всё еще волшебники.

Гермиона кивнула.

— Но мы можем колдовать, только когда крайне взволнованы, да и то сложно предсказать, что получится.

— И все же это лучше, чем ничего, — произнес Драко, снова притягивая ее ближе.

— Драко Малфой, — тихо проговорила Гермиона.

— Что?

Она покачала головой и высвободилась из его объятий.

— Ничего, я просто напоминала себе, что меня обнимает Драко Малфой. Что скажут другие, когда мы вернемся в будущее?

Драко пропустил пальцы сквозь ее волосы.

— Поттер и Уизли, наверно, будут чертовски удивлены. А моего отца может хватить удар, когда он представит, что магглорожденная станет хозяйкой Малфой-мэнора и будет приказывать домовым эльфам Малфоев, кататься на лошадях Малфоев...

—...есть с серебра Малфоев...

—...заправлять зваными вечерами Малфоев...

— Ты просишь меня стать хозяйкой Мэнора? Ты знаешь, что это означает? — дерзко спросила Гермиона.

— Это будет означать то, что ты захочешь, — Драко поцеловал ее в макушку.

— Будто бы ты не хочешь знать!

— Да, хочу, — невинно произнес он.

— Что ж, тебе придется потрудиться, чтобы узнать, — сказала она, заправляя прядь его светлых волос за ухо.

— Как пожелаете, — проговорил он, склоняясь к ее губам, — миледи.

Гермиона подумала, что могла бы стоять здесь вечно. Драко определенно умел целоваться. Он целовался не только губами, но и всем телом, окутывал ее собой, едва не доводя до обморока своей страстью.

— Ну как? — произнес он с по-слизерински довольным выражением на лице.

Гермиона тяжело дышала.

— Неплохо, — удалось выдохнуть ей.

— В последнее время я довольно много практиковался, — самодовольно сказал он.

Она нежно коснулась его лица.

— Я знаю.

За поворотом появилось поместье.

— Когда возвращается твой отец? — обеспокоенно спросил Драко.

— Через две недели, — уныло ответила она. — Потом я не смогу так часто выбираться. Но не волнуйся, до Самайна осталось всего семь недель.

— Травы почти выросли, — сказал Драко, махнув рукой в сторону грядок. — Я каждый день проверяю. Они в порядке.

— Не волнуйся, всё будет хорошо. Меньше чем через два месяца мы снова окажемся дома, — уверенно произнесла девушка.

Драко, казалось, смутился.

— Если честно, я буду скучать по этому месту, — произнес он. — Работа тяжелая, но достаточно простая, поэтому у меня остается много времени для раздумий. Я чувствую здесь такое умиротворение… И, конечно, здесь есть ты.

— Я буду и там, когда мы вернемся назад, ты же знаешь, — сказала Гермиона.

— Да, но ты мне нравишься в этой одежде и с такой прической. Я с трудом могу вспомнить, как ты обычно выглядела в Хогвартсе. Собственно говоря, я вообще едва могу припомнить, что все мы обычно носили.

Гермиона рассмеялась.

— Это всего лишь побочные эффекты Тимьян Элиминуса. Ты вспомнишь, как только мы вернемся.

— Тогда я надеюсь, что, вернувшись, мы не забудем всё это. Я действительно не хочу забывать эти несколько месяцев. Жизнь в другом мире кажется безумной по сравнению с этим, и когда мы вернемся назад, я, возможно, снова стану таким, как раньше.

— Ох, Драко, все будет нормально. Я не верю, что люди в действительности меняются. Думаю, что внутри тебя всегда был и Милый Драко, но требовалась… встряска… чтобы он проявил себя. И иногда, если уж быть честной, я считала Плохого Драко довольно привлекательным.

— В самом деле, мисс Грейнджер? Что бы на это сказали твои маленькие гриффиндорские друзья? Ведь я всё еще могу быть настолько плохим, насколько захочешь, в конце концов, я же Драко Малфой, — прорычал он.

Она взвизгнула, когда он нежно укусил ее за шею. Он почувствовал ее дрожь и ощутил восторг от того, что мог доставить ей так много удовольствия. Возможно, однажды... Он небрежно провел руками по ее спине и обнял за тонкую талию. Она вздохнула и прижалась к нему.

«Да, определенно»,— подумал он, ощутив собственную реакцию на нее...

Гермиона отстранилась и чмокнула его в щеку на прощание.

— До завтра... — сказала она и пошла домой, но обернулась, чтобы улыбнуться ему.

Драко собрался с мыслями.

— Эй, Гермиона...

— Да?

— Не забудь расспросить своего священника о той тайне твоего детства. Ты и так слишком долго это откладывала, и я умираю от любопытства.

Она кивнула.

— Я ждала подходящего момента. Я сделаю это завтра и дам тебе знать.

— Спокойной ночи, Гермиона.

— Спокойной ночи.

* * *

На следующее утро Гермиона задалась целью раскрыть тайну своего детства. Она откладывала слишком долго, проводя всё свое время с Драко. Но теперь даже Драко загорелся идеей найти разгадку. Почему-то они чувствовали, что это как-то связано с их появлением здесь, в прошлом.

— Отец Лоренцо?

— Да, дитя мое?

Гермиона расправила плечи.

—Когда вас назначили служителем в церковь при поместье Грейнджеров?

Отец Лоренцо откинулся назад в кресле.

— Когда родились вы, дитя. Я крестил вас через месяц после того, как вы пришли в этот мир.

— Кто служил в церкви до вас?

— Так, дайте-ка вспомнить... Должно быть, это был отец Грешэм. К чему все эти вопросы, госпожа Гермиона? Нам следует вернуться к изучению Евангелия от Иоанна.

— Пожалуйста, отец, я просто хочу больше о вас узнать.

Пожилой мужчина выглядел удивленным.

— У вас странные желания. Я всего лишь старый итальянский священник, чем я могу вас интересовать?

— Почему вы приехали сюда из Италии?

Он улыбнулся.

— Я принадлежу к странствующему ордену, а не к монашескому. Наш долг — путешествовать по миру, распространяя благую весть и помогая людям. Я приехал во Францию из Италии в 1460 году, когда был еще молод. В Англию я приплыл в 1465 году... — пожилой священник погрузился в воспоминания. Его взгляд стал отстраненным. — Чего только я не видел за время путешествия. Я странствовал по Англии три года, прежде чем прибыть в Саффолк, в городок Милденстоув. Ваш отец предложил мне ночлег, и поскольку отец Грешэм был стар и в скором времени уходил в отставку, мне предложили должность служителя в церкви. Я не хотел принимать ее, я принадлежал к странствующему ордену, но лорд Грейнджер был очень добр, и я видел, что здесь мне предстоит важная работа.

— Какая важная работа?

Отец Лоренцо вздохнул и по-отечески взглянул на нее.

— Супруга лорда Грейнджера, леди Кэтрин Грейнджер, только что родила первенца — девочку. Дитя было очень болезненным… Это были вы, госпожа. Некоторые говорили, что вы чудом выжили… А также были некоторые другие… проблемы. Лорд Грейнджер поручил мне успокоить леди Грейнджер и остальных в поместье и Милденстоуве. Ваше… состояние было… плохим. Но, — священник вдруг перешел к деловому тону, — в итоге всё закончилось хорошо. Когда вы были младше, я учил вас латыни, каллиграфии и Священному Писанию, и теперь счастлив видеть, что вы стали источником гордости и радости для своих родителей.

— Отец, вы упомянули о некоторых других проблемах… Что это было?

Пожилой священник бросил на нее проницательный взгляд.

— Лорд Грейнджер запретил кому бы то ни было упоминать об этих событиях. Я был против этого, я говорил ему, что однажды нужно будет рассказать вам об этом, но мой господин пожелал иначе. Поскольку я служу ему, я буду уважать его желания.

— Но отец...

— Я предлагаю вам, милое дитя, самой спросить об этом у родителей. Приближается ваш восемнадцатый день рождения, и существует обычай, по которому дочь получает частичные права и обязанности по управлению имением, в котором она живет. Я всегда говорил, что у вас есть право знать. В конце концов, Господь знает тайны наших сердец.

— Но отец, пожалуйста...

Пожилой священник поднял свою книгу и перевернул несколько страниц.

— А вот хороший отрывок для заучивания… In hoc cognoscimus quoniam ex veritate sumus et in conspectu eius suadeamus corda nostra. Quoniam si reprehenderit nos cor maior est Deus corde nostro et novit omnia. (1 Послание Иоанна 3: 19-20: И вот по чему узнаем, что мы от истины, и успокаиваем пред Ним сердца наши; ибо если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все). Вернитесь, пожалуйста, к этому отрывку.

Почувствовав разочарованием, Гермиона сделала, как велел старый священник. Очевидно, что до тех пор, пока ее родители не вернутся, она не сможет рассказать Драко ничего нового.

* * *

Было уже очень поздно, и даже упрямое летнее солнце начало заходить.

— Мой лорд, как прекрасно, что вы вернулись раньше условленного, — низко поклонился Одли, когда лорд и леди Грейнджер вышли из кареты.

— Здравствуй, Одли, — сказала леди Грейнджер, а ее муж кивнул распорядителю.

— Как обстоят наши дела? — тотчас спросил лорд Грейнджер.

— Не о чем беспокоиться, — ответил Фэнхоуп, также кланяясь. — Все работает как часы, хотя я не могу выразить, как мы рады, что вы вернулись на неделю раньше, чем ожидалось.

— Прекрасно. Ах, да, и проследите, чтобы распрягли лошадей. Позовите младших слуг — кажется, Хиббингс и другие мальчики уже ушли спать.

— Да, мой господин, — сказал Фэнхоуп и отправился будить младших слуг.

— Гарет, я устала. Хочу поскорее прилечь, — обратилась леди Грейнджер к своему мужу.

— Я думал, ты хотела поделиться хорошими новостями с Гермионой, едва твоя нога коснется земли поместья, — лорд Грейнджер с любовью погладил жену по спине.

Леди Кэтрин Грейнджер улыбнулась и зевнула.

— Да, я имела в виду, что намерена отдохнуть только после того, как сделаю это! Я должна сообщить ей эту счастливую весть лично.

— У нас есть хорошие новости для поместья, — произнес лорд Грейнджер, поворачиваясь к Одли, который с любопытством прислушивался к разговору Грейнджеров.

— Да, мой господин?

— Леди Грейнджер снова ждет ребенка.

— Слава Господу, поздравляю, милорд. Поздравляю, миледи, — Одли широко улыбнулся своим хозяину и хозяйке.

— Спасибо, Одли. Мы хотели написать об этом, но почта такая ненадежная. Конечно же, мы вернулись так рано частично поэтому, — сказала леди Грейнджер.

— Разумеется, миледи. Дома вы получите самый лучший уход. Я прослежу, чтобы все было подготовлено для этого радостного события.

— Ты отличный помощник, Одли, — сказал лорд Грейнджер, когда все трое направились к воротам, ведущим во внутренний двор поместья. Фэнхоуп вернулся с группой слуг, чтобы распрячь лошадей. Лорд Грейнджер кивнул ему, и тот кивнул в ответ.

— В поместье мы объявим об этом завтра после церковной службы, — сказал лорд Грейнджер. — Конечно, ты можешь рассказать Фэнхоупу раньше, если хочешь.

Одли кивнул. Распорядитель и управляющий были большими друзьями.

— Гермиона будет очень рада, я знаю, — произнесла леди Грейнджер, поднимаясь по ступеням к дверям. — Будь это брат или сестра, она полюбит ребенка.

Лорд Грейнджер обнял супругу.

— Уверен, что полюбит. Она становится хорошей девочкой. Одли рассказывал мне в письмах о том, как сильно она помогла в управлении поместьем в наше отсутствие, и отец Лоренцо также писал много хорошего.

— И она будет рада услышать, что барон Бернэл из Ланкашира очень сильно заинтересован в том, чтобы просить ее руки. Из всех женихов, которых мы посещали, он владеет самым большим состоянием — почти в пять раз крупнее, чем у лорда Кэмвиля. Более того, он, кажется, увлечен ею, — леди Грейнджер горела желанием поделиться всеми этими новостями с дочерью. — Ох, и сеньор Витторио написал, что платья прибудут из Лондона на следующей неделе — как же много нужно рассказать нашей дочери!

Лорд Грейнджер рассмеялся. У его жены всегда были отличные отношения с дочерью. Она родила Гермиону всего в четырнадцать лет, и они всегда были больше похожи на сестер, чем на мать и дочь. Если только в этот раз Гермиона поступит здраво и согласится выйти замуж за барона Бернэла из Ланкашира… С точки зрения лорда Грейнджера эта поездка оказалась очень плодотворной.

Барон Бернэл пригласил их, чтобы узнать больше об их состоянии и дочери. Был написан портрет Гермионы, и барон Бернэл объявил, что она даже красивее, чем ему говорили. Он всерьез намеревался посетить их в следующем месяце. Единственное, чего он не мог понять, — почему лорд Грейнджер не пообещал ему руки своей дочери.

— Вы позволяете ей выбирать?— недоверчиво спросил Бернэл. — Никогда не слышал ни о чём подобном.

— Она особенная девушка, барон, — произнесла леди Грейнджер. — И она наша единственная дочь. Называйте нас глупцами, если хотите, но мы всего лишь желаем ей счастья.

— Полагаю, это справедливо, — сказал барон Бернэл и выпятил грудь. — В любом случае, я уверен, что смогу произвести на леди Гермиону хорошее впечатление. А пока я подумаю о великолепных драгоценностях, которые предложу вашей прелестной дочери.

Воспоминания лорда Грейнджера прервал голос супруги.

— Вот мы и пришли, — леди Грейнджер остановилась перед дверью Гермионы. — Хочешь зайти для «девичьих бесед»?

Лорд Грейнджер покачал головой.

— Иди без меня, дорогая. Мне не терпится изучить счета перед сном. Я только быстро просмотрю книги.

Леди Грейнджер кивнула мужу, который развернулся и направился в свой кабинет.

— Я скоро присоединюсь к тебе, — сказала она и постучала в дверь Гермионы, предположив, что та уже спит. И точно — ответа не было.

Улыбаясь, леди Грейнджер толкнула дверь и вошла. Она часто так делала, когда Гермиона была ребенком. Девочка не знала, что мать часто заходила ночью в ее спальню, просто чтобы проверить, что всё в порядке. Ведь леди Грейнджер так и не смогла забыть, как чуть не потеряла Гермиону при рождении.

Она откинула полог кровати, ожидая увидеть под одеялом свою спящую дочь.

И ахнула.

В кровати никого не было.