Леди Малфой (гет)

Гермиона перевела поражённый взгляд на Гарри.

— Пэнси, — чётче повторила она.

Недоумение на его лице сменилось волнением.

— Пэнси Паркинсон? — уточнил он.

— Да. Да! Как я могла не заметить? — Гермиона вскочила с кровати и нервно откинула волосы с лица, её тело было напряжено до предела. — Я должна была обратить внимание!

— Гермиона, я ничего не понимаю, — растерянно сказал Гарри. — Можешь сесть и рассказать по порядку?

Но она была поглощена своими мыслями и продолжала расхаживать по комнате, едва слышно бормоча что-то себе под нос.

— Это невозможно, — наконец заключила она.

— Что именно? — Гарри передалось её волнение, и он настойчиво пытался получить ответ. — О чём ты говоришь?

— Но тогда… Он ведь сказал…

— Гермиона! — решительно прервал Гарри, вставая с кресла и удерживая её за локоть. — Может, уже объяснишь?

Гермиона вырвалась из его хватки и опустилась на пол, прислонившись к ножке кровати.

— Пэнси была в поместье.

— Допустим, — отозвался Гарри, опускаясь на пол рядом с ней. — И что она там делала?

— Она… сказала, что приехала навестить Малфоя, — ответила Гермиона, пытаясь сконцентрироваться, но сознание постоянно возвращалось к недавнему разговору в поместье.

— И что в этом удивительного?

— Она сказала, что хотела сделать сюрприз, — ответила Гермиона, особенно выделяя последнее слово. — И говорила она это Малфою.

Гарри немного расслабился, убедившись, что проблема не имела отношения к Лестрейнджу.

— И ты думаешь, что это было подозрительно?

— Я не придала значения её словам, пока ты не упомянул защиту замка и наложенный Фиделиус. Ты ведь сам знаешь, что только хранитель может открыть заклинание и сделать замок видимым для посторонних.

— Да, но что в этом…

— Гарри! — воскликнула Гермиона, удивлённая его недогадливостью. — Она сказала, что решила нанести неожиданный визит. Неужели ты думаешь, что Пэнси сама могла пройти через все охранные заклинания и проклятия и не привлечь к себе внимания?

— Может, Малфой сам её впустил?

— Нет… Он не знал о её приезде. Мы разговаривали за завтраком, и она несколько раз упомянула о том, что явилась без приглашения.

— Тогда дворецкий Малфоя? — предположил Гарри. — Ты же сама говорила, что он почти всем в замке заправляет.

— Да, именно так я и подумала сначала, но он сам сказал, что впервые встретил Пэнси, когда мы с ней вместе были в комнате Малфоя.

Гарри выпрямился, его тело едва заметно напряглось. На мгновение Гермиона обрадовалась, что он наконец осознал всю серьёзность ситуации, но эта радость быстро померкла, как только Гарри открыл рот:

— А что ты делала в комнате Малфоя? — спросил он, вскинув бровь.

Гермиона шумно выдохнула.

— Не в этом дело! Неужели ты не понимаешь? Ни Элай, ни Малфой не впускали Пэнси в поместье и даже не знали, что она должна прийти.

— Слушай, это ведь не наша проблема, — развёл руками Гарри. — Я уверен, что вышло недопонимание. К тому же, если бы визит Паркинсон беспокоил Малфоя, он давно бы разобрался.

— У меня такое чувство, что каждый из них думал, что другой впустил Пэнси в поместье, — задумчиво произнесла Гермиона. — Элай явно считал, что Малфой сам пригласил Паркинсон, а тот, в свою очередь, думал, что Элай помог ей добраться до замка. А потом они оба были слишком заняты, чтобы обсуждать подробности.

— Пэнси вполне безобидна, — беспечно пожал плечами Гарри. — Мы оба знаем, что она не представляет опасности, если не считать длинного языка.

Гермиона почувствовала, как в ней закипает раздражение.

— Гарри, мы давно не в Хогвартсе, — резко произнесла она. — Мы больше не кидаемся детскими заклинаниями и не подбрасываем друг другу вредилки Уизли. Я говорю тебе, что тут всё гораздо серьёзнее.

— Не вижу в произошедшем ничего ужасного, — честно ответил Гарри.

— Ты хоть понимаешь, какой силой надо обладать, чтобы незаметно пройти через все охранные заклинания, наложенные на поместье? — обеспокоенно спросила Гермиона. — Не говоря уже о том, что Фиделиус в принципе невозможно взломать.

— Ты слишком бурно реагируешь, — попытался успокоить её Гарри. — Твоя жизнь сейчас в опасности, а ты беспокоишься за Малфоя и Пэнси?

— Но Малфой и Элай могут быть в опасности! — воскликнула Гермиона.

— Уверен, они смогут за себя постоять.

— А я, по-твоему, не смогу? — Её голос звучал отчётливо и спокойно. Гарри тут же пожалел о сказанном, но выражение его лица не поменялось. — Скажи мне кое-что, — продолжила Гермиона. — Когда мы были в Выручай-комнате во время пожара, почему ты вернулся, чтобы спасти Малфоя?

Её взгляд был полон решимости, она пристально смотрела прямо в глаза Гарри.

— Инстинкт, — мрачно отозвался он.

— Потому что ни один человек не заслуживает смерти, если кто-то может его спасти, — ответила за него Гермиона.

— А Малфоя сейчас нужно спасать? — спросил Гарри, пытаясь достучаться до неё. — Это вообще может оказаться ловушкой, которая приведёт тебя прямиком в лапы Лестрейнджа.

— Нет, — убеждённо заявила Гермиона. — Я знаю, что в этой истории что-то нечисто и… — она задумалась на секунду. — Уверена, это как-то связано с призраком.

Гарри закатил глаза.

— Так вот в чём дело.

— Мне надо вернуться, — твёрдо сказала Гермиона.

— Да с чего ты это взяла?

Затылком она ощущала твёрдый переплёт книги, спрятанной под наволочкой, и чувство вины захлестнуло с новой силой. С одной стороны, Гермиона понимала, что надо взять себя в руки и прислушаться к разумным доводам Гарри, но с другой, иррациональной стороны, была убеждена, что загадка стоит усилий и что вернуться в поместье — единственное верное решение.

— Просто интуиция, — наконец отозвалась Гермиона. — Поверь мне, пожалуйста.

— А как же Рон? Джинни?

— Ты сам сможешь о них позаботиться, — уже мягче произнесла она.

Гарри поднялся с пола и устало приложил ладонь ко лбу.

— Одна ты не поедешь, — отрезал он. — Это самоубийство.

— Но мы же оба не можем просто уехать, — заметила Гермиона. Теперь была её очередь приводить разумные доводы. — Представь, как обрадуются Рон и Джинни, когда обнаружат утром наше исчезновение.

— Мы оставим записку, — ответил Гарри.

— Ага, и в следующую секунду они оба отправятся на штурм поместья, — закончила она. — Такой расклад будет просто идеальным.

— Я не собираюсь отпускать тебя одну!

— А я не собираюсь спрашивать твоего разрешения, — прямо сказала Гермиона. — Я прошу тебя как друга: пожалуйста, останься здесь, тут ты нужнее.

— Гермиона…

— Гарри, — не дала она договорить, — я еду… в любом случае.

Он опустил голову в знак поражения, но на лице сохранялось прежнее обеспокоенное выражение.

— Прости, — примирительно произнесла Гермиона, поднимаясь с пола и заключая друга в объятия. Поначалу его тело было напряжено, но от мягкого прикосновения Гарри расслабился и обнял её в ответ.

— Будь осторожна, — попросил он. — Если не ради самой себя, то хотя бы ради Рона.

— Хорошо, — отозвалась Гермиона. — Ты тоже.

Гарри тяжело вздохнул и отстранился, окидывая взглядом комнату.

— Что тебе понадобится? — спросил он.

Гермиона нахмурилась и мысленно прошлась по списку нужных вещей.

— Много чего, — наконец ответила она.

* * *

Последние отблески огня исчезли в темноте, когда Драко задул последнюю свечу в спальне. Мягкий лунный свет с трудом пробивался сквозь завесу плотных облаков, разливаясь мерным сиянием по тёмной комнате поместья. Малфой сидел в любимом кресле возле кровати, положив одну руку на широкий подлокотник, а вторую — себе на грудь.

Неприятное ощущение стянутой кожи от ожога почти прошло, но Драко инстинктивно дотрагивался до опалённой плоти, хотя и не совсем понимал зачем. Последние несколько недель он постоянно чувствовал напряжение в теле и, к своему раздражению, начал привыкать к нему. Даже удобное мягкое кресло, привезённое из Парижа, не могло заставить его расслабиться.

Что-то пронеслось за окном, и Драко порывисто вскочил с кресла, в очередной раз отмечая отсутствие боли в ответ на резкое движение. За окном била крыльями большая чёрная сова, не сводя своих выпученных жёлтых глаз с Драко. Он приблизился к окну, но, прежде чем успел протянуть руку, сова оставила свёрнутый пергамент на подоконнике снаружи и скрылась в ночи.

«Южная Франция».

Это были единственные слова, написанные на смятом клочке. Дыхание Драко участилось, когда он прочитал послание.

— Какие-то новости? — неожиданно послышался голос позади него, но Малфой не вздрогнул и даже не удивился вошедшему.

— Он на юге Франции, — сообщил Драко. — Как думаешь, сколько времени потребуется, чтобы добраться сюда?

— Около дня, — тут же ответил Элай. — Он не будет трансгрессировать?

— Не сможет. Будет добираться на поездах по большей части, но, думаю, у него с собой метла.

— Тогда один день, — повторил Элай, подтверждая своё изначальное предположение.

В комнате повисло молчание, и Малфой выглянул из окна на обширный внутренний двор. Тонкие тени кустов и растений переплетались в причудливом узоре, который постоянно менялся от лёгких порывов ветра. Вверх по воротам живым ковром поднимался плющ. Вид внутреннего дворика не мог не воскресить в памяти Драко полузабытые воспоминания: как он просыпался рано утром, выглядывал из этого самого окна, чтобы посмотреть, как мать ухаживает за растениями. Садоводство было одним из любимых занятий Нарциссы, и она могла часами напролёт находиться среди растений, если никто ей не мешал.

— В свете луны сад завораживает, — заметил Элай, подходя ближе и тоже выглядывая из окна. — Жаль, что большинство этих растений зачарованы, чтобы убивать.

Драко издал холодный смешок.

— Кто бы мог подумать, что розовые кусты могут быть смертельно опасны.

— Это очень расстраивало вашу мать, — сказал Элай.

— Что именно?

— Заклятия, наложенные на сад, — пояснил он. — Ей не нравилось, когда ваш отец или его друзья портили растения очередным заклинанием. Миссис Малфой потратила немало часов, ухаживая за ними, и ей не доставляло радости, что плющ может случайно её задушить.

— Это делалось для её же безопасности, — произнёс Драко.

Элай издал тихий смешок.

— Что смешного? — спросил Малфой, впервые за весь разговор поворачиваясь к дворецкому.

— Просто занятно, как часто используется это объяснение, — пояснил Элай, продолжая улыбаться.

Драко вновь перевёл взгляд на пейзаж за окном, любуясь серебряным сиянием луны, которое мягко окутывало растения, заставляя их слабо мерцать в темноте.

— Кусты ужасно разрослись, — заметил он.

— Я скажу домовикам, чтобы привели их в порядок завтра, — отозвался Элай, вся его весёлость исчезла, когда он услышал тоску в голосе Малфоя.

— Только смотри, чтобы они там не убились, — небрежно добавил Драко. — Мне сейчас лишние проблемы ни к чему.

— Прослежу лично, — пообещал Элай. — Что-нибудь ещё?

Драко помолчал, прислушиваясь к яростным завываниям ветра за окном.

— Её правда так расстраивали заклинания? — наконец спросил он.

— Скорее, не нравились, — поправил Элай.

— Она этого не показывала.

— Особый талант леди Малфой, — задумчиво проговорил дворецкий. — Зачастую именно это от неё и требовали: скрывать истинные чувства, надевать маску безразличия.

— А отец знал, что ей не нравилось, когда трогают её растения?

— О да, — отозвался Элай, переводя взгляд на Драко. — Но он никогда не упускал случая принести ей букет венериных башмачков, чтобы поднять настроение.

— Венериных башмачков? — переспросил Малфой, вскинув бровь.

— Это вид орхидеи.

Губы Драко растянулись в едва заметной улыбке.

— Очень на него не похоже.

— Маловероятное не является невозможным, — улыбнулся Элай в ответ. — Иногда оно всё же случается. А вы знаете, что символизируют башмачки?

— Без понятия.

— Красоту, — ответил Элай, мысленно радуясь, что ему удалось хоть немного приободрить Драко.

— Они правда были такими? В смысле, родители.

— Они довольно редко показывали свои чувства, но очень заботились друг о друге и о семье.

— И всё же… — Драко осёкся. — Они всё равно верили в планы Тёмного Лорда, в его идеи?

— И очень крепко, но, как вы сами знаете, впоследствии они об этом сожалели. Возможно, вы никогда до конца не осознавали, но это, — Элай обвёл рукой комнату, — это много для них значило: семья, дом и особенно вы, мистер Малфой.

Драко с трудом подавил охватившие его чувства и сдержанно кивнул в ответ, поворачиваясь к постели, которая сегодня была застелена тёмно-зелёными простынями.

— Пожалуй, на сегодня хватит, — произнёс он.

— С вашего позволения, мистер Малфой, могу ли я спросить, откуда вдруг такой интерес? — осведомился Элай, уже направляясь к двери.

— Просто один человек сегодня затронул эту тему, — ответил Драко.

— Я так и предполагал, — произнёс дворецкий со знакомым блеском в глазах. — Прикажете задёрнуть шторы?

Малфой перевёл взгляд на далёкое тёмное небо за окном, на луну, которая теперь почти полностью скрылась за облаками и отрицательно покачал головой.

— Нет, не надо.

Элай склонил голову в почтительном поклоне и закрыл за собой дверь.

* * *

Пэнси присела на краешек кровати Драко, обхватив себя руками за плечи и пытаясь угадать, что скрывается за мрачным выражением его лица. Серебряный лунный свет, проникавший в комнату сквозь неплотно задёрнутые занавески, мягко окутывал Малфоя, который прохаживался по комнате с удивительным для его положения спокойствием.

— По прикидкам Элая выходит один день, — устало проговорил Драко. — Не думаю, что возникнут проблемы.

— А если он ошибается? — спросила Пэнси, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, и наблюдая за реакцией Малфоя. По нервно дёрнувшемуся лицу она поняла, что смогла встревожить его.

— Он никогда не ошибается, — с едва заметным раздражением отозвался Драко. — По крайней мере, на моей памяти.

Пэнси вздохнула и выпрямилась.

— Давай всё же на минуту допустим, что на этот раз он неправ. Выйдет ужасно неловко, если мы окажемся не готовы к визиту. И мне совсем не хочется, чтобы меня пытали, Драко. Не все переносят боль так спокойно, как ты.

— Никто не будет никого пытать, — твёрдо произнёс Малфой. — Если даже он каким-то образом окажется здесь раньше, мы сразу обо всём позаботимся.

— Он приедет со своими дружками. Думаешь, это будет так легко?

Драко прекратил расхаживать по комнате и сжал губы. Пэнси заметила глубокие морщины между его сведёнными бровями, когда Малфой уселся на стул напротив кровати.

— Уверен, он сейчас гораздо слабее, — наконец произнёс Драко.

— Ага, и гораздо безумнее, — не преминула добавить Пэнси.

— В любом случае мы никак не можем повлиять на скорость его приезда, так что предлагаю оставить спекуляции на эту тему, — раздражённо заключил Драко.

— Хорошо, — Пэнси безразлично пожала плечами. — Ты считаешь, одного дня…

— Одного дня достаточно, чтобы подготовиться, — продолжил он за неё, больше убеждая себя, чем Пэнси. Малфой вновь поднялся и продолжил мерить спальню шагами, бормоча себе под нос что-то неразборчивое и словно забыв о присутствии Пэнси, пока она наконец не поднялась с кровати, всем своим видом выражая крайнее недовольство.

— Я честно не понимаю ни слова из твоего бормотания, — объявила она. — Если ты хочешь знать моё мнение, тогда будь добр говорить нормально, а если нет — просто скажи, и я спокойно пойду спать.

— Он очень недоверчив, — пояснил Драко то, что занимало его мысли последние несколько дней. — Конечно, он понимает, что моё предложение исходит из преданности и самых лучших побуждений, но он видел слишком много предательств, чтобы по-настоящему кому-то поверить.

— Думаешь, он заставит своих дружков следить за нами?

— Не совсем, — задумчиво ответил Драко. — Я почти уверен, что он наложит на дом какое-то подслушивающее заклятие.

Пэнси подвинула к себе одну из подушек Драко и улеглась на неё, одновременно прикидывая в голове различные варианты.

— Тогда мы просто снимем заклятие? — наконец предположила она.

— Напротив, мы позволим ему оставить прослушку, — поправил Драко и усмехнулся в ответ на недоумение на лице подруги. — Он должен думать, что имеет преимущество. Конечно, я заколдую пару комнат так, чтобы мы могли свободно разговаривать, но в остальном он будет считать, что мы ни о чём не подозреваем.

Малфой повернулся к Пэнси, которая удобно устроилась на его постели, и по её ровному дыханию и закрытым глазам понял, что она уже готова провалиться в сон. Драко почувствовал лёгкий укол раздражения, но потом понял, что ему, в сущности, наплевать — он и сам дико устал. Драко улёгся рядом с Пэнси и прикрыл глаза, позволяя бесплотному миру сновидений опутать себя и подарить несколько часов спокойствия.

* * *

В час ночи Косая аллея выглядела совсем не так, как при дневном свете: все магазинчики были закрыты, некоторые щерились кучей замков, другие просто сверкали предупреждениями, которые должны были отвадить потенциальных воришек. Огромные свечи, парившие над головой, слабо освещали каменные стены и деревянные двери. Воздух на улице обдавал морозной свежестью, и, когда Гермиона выдыхала, из её рта вырывались клубы пара.

С рюкзаком, перекинутым через плечо, она представляла собой весьма необычное зрелище для столь позднего часа. От зимнего холода её защищали лишь чёрная блузка, джинсы и накинутая сверху шерстяная мантия. В руке Гермиона сжимала потрёпанную метлу, и в тусклом освещении кто-то вряд ли смог бы разобрать гравировку на тёмном древке.

Она повернула налево, в едва заметный проход, и направилась вниз по улице, пока не оказалась рядом с узкой щелью в стене. Гермиона нашарила ручку двери и, пройдя внутрь, оказалась на вокзале — в громадном сером здании, которое, в отличие от аллеи, было прекрасно освещено яркими огнями.

— Мне нужен один билет из города, — слегка охрипшим голосом попросила она, приблизившись к окошку кассира. Из-за стекла на неё взглянул скучающий мужчина, который был, пожалуй, ровесником Гермионы, но тёмно-каштановые волосы и оливковая кожа сбавляли несколько лет.

— Десять сиклей, пожалуйста, — произнёс он, взмахивая палочкой и материализуя из воздуха серебристый квадратный билет.

Гермиона развязала небольшой мешочек, висевший на поясе, достала две золотых монетки и задумчиво посмотрела на них.

— Два галлеона, и вы меня не видели, — произнесла она.

Скучающее выражение на лице кассира сменилось интересом. Он внимательно посмотрел на монеты, лежавшие перед ним, и его губы растянулись в хитрой улыбке.

— Я вас не видел.

Гермиона взяла протянутый билет и, мельком взглянув на строку «Номер платформы», торопливо пошла в нужном направлении, следуя указателям, которые яркими пятнами выделялись на фоне тёмных стен. У нужной платформы уже стоял длинный чёрный поезд, который яростно ревел, выпуская клубы пара. Платформа оказалась не так пуста, как Косая аллея: несколько волшебников и волшебниц сходили с поезда или садились в него, таща за собой всевозможные чемоданы, саквояжи и сумки. Недолго думая, Гермиона вошла в первый попавшийся вагон и заняла свободное место, кинув сумку на соседнее сиденье и пристроив метлу у окна. Время отправления на билете сообщало, что поезд тронется через десять минут. Это означало ещё десять минут волнения о том, что Рон настигнет её.

Конечно, Гарри пообещал, что будет держать её отъезд в тайне так долго, как только сможет, и резонно заметил, что Рон всё равно не проснётся раньше утра, но Гермиона продолжала беспокоиться. Если он вдруг встанет посреди ночи и обнаружит её постель пустой, ему не потребуется много времени, чтобы догадаться, куда она уехала. А так как Рон уже бывал в поместье, он вполне мог нагнать её на полпути. Гермиона сделала всё, чтобы замести следы, но, пока поезд не тронулся, оставалась вероятность, что Рон её найдёт. Не желая терзать себя тяжёлыми мыслями в ожидании отправления, она достала из сумки толстую книгу в кожаном переплёте и раскрыла её на заложенной странице.

Шестнадцатое сентября, 1616

Сегодня я видела, как отец убил человека. Я не разглядела мужчину, но отчётливо помню яркую зелёную вспышку… Думаю, это от заклинания. Было довольно трудно разобрать слова из-за крика мужчины, но мне послышалось что-то вроде «Абракадабра».

Я тоже научилась кое-чему интересному. Это заклинание, которое заставляет людей плакать. Они плачут так, как не плакали никогда в жизни. Я использовала его на маленькой девочке вчера во дворе, и я видела, как закатываются её глаза, и слышала, как она кричит. Я просто направила на неё палочку и повторяла: «Круцио».

К горлу подступила мерзкая тошнота, когда Гермиона представила, как хозяйка дневника хладнокровно издевалась над ребёнком на пустынной улице, и другие, не менее отвратительные картины, которые услужливо рисовало воображение.

Тишину на платформе прорезал резкий свист, и поезд тяжело качнулся, трогаясь с места. Чувство облегчения отвлекло от мрачных мыслей и позволило Гермионе расслабиться — впервые с момента отъезда из Норы. Она улыбнулась: теперь Рон ни за что не смог бы нагнать её.

Поезд быстро набирал скорость, и тёмные стены вокзала почти сразу скрылись в ночи. Гермиона бросила последний взгляд из окна и вернулась к чтению.

Матильда Фрогворт была далека от определения «обычная». Её раннее знакомство с Круциатусом привело к тому, что однажды она испробовала его на собственной матери, когда та спала. Результат был ужасающим. Воспоминания, записанные в дневнике, становились всё мрачнее и мрачнее, Матильда описывала, как с течением времени она научилась контролировать родителей, используя тёмную магию. Её мать становилась слабее с каждым годом и в какой-то момент оставила свои эксперименты над девочкой. Отец некоторое время сопротивлялся магии дочери, но, в конце концов, и его воля была подавлена.

Когда дневник подошёл к описанию жизни уже двадцатилетней Матильды, стало понятно, что большую часть времени она проводила в компании бессовестных и беспринципных личностей, всё больше погружаясь в тёмные искусства. Тяжёлое детство и нерадивые родители превратили её из невинного ребёнка в циничную и аморальную особу. Пока Матильда собирала информацию о запретной магии, её родители были заперты в той же камере в подвале, в которой она сама провела большую часть своих детских лет.

Пятнадцатое июля, 1624

Под этой датой в дневнике были написаны всего четыре слова, но они, в сочетании с порывом холодного ветра, пронёсшегося по вагону, заставили Гермиону вздрогнуть и покрыться мурашками.

Сегодня я убила отца.

* * *

Пэнси уже некоторое время наблюдала за спящим Драко, изучая его то приподнимающиеся, то вновь опускающиеся брови, плотно сжатые губы и бледную кожу на лице, которая в полумраке комнаты походила на фарфор. Лунный свет серебрил светлые волосы, разметавшиеся по подушке. Драко слегка поморщился во сне, и, хотя его веки были закрыты, Пэнси легко могла представить себе хаотично вращающиеся зрачки. Она провела кончиками пальцев по его щеке, ожидая, что Драко вздрогнет, но он не шелохнулся.

Она издала низкий смешок и улыбнулась своим мыслям.

— Совсем как статуя, — прошептала она.

И, словно булавку, упавшую в мёртвой тишине, Драко услышал её голос и медленно открыл глаза, встречаясь с пристальным взглядом карих глаз Пэнси.

— Ты вспотел, — негромко заметила она.

— Дурной сон, — отозвался Малфой бесстрастным тоном. Он приподнялся на локте и глубоко вздохнул.

— Не стоит так сильно волноваться, — попыталась успокоить его Пэнси, придвигаясь чуть ближе. — Скоро всё закончится.

— Но пока не закончилось, у меня всегда будет повод для волнения, — мрачно произнёс Драко.

— Тогда дай мне отвлечь тебя, — промурлыкала она, растягивая губы в улыбке. — Мне всегда прекрасно это удавалось.

Драко шумно выдохнул и отстранился.

— Не сейчас, — решительно ответил он.

— Только не говори, что тебе не хочется, — не отступала Пэнси, игриво надувая губки. — Тебе ведь всегда это нравилось.

— Да… нравилось, — согласился Драко, чувствуя некоторую неловкость. — Но сейчас не самое лучшее время.

— Это из-за Грейнджер, да? — внезапно спросила Пэнси. Вопрос был настолько неожиданным, что сон с Малфоя как рукой сняло, и он уставился на неё со смесью недоумения и растерянности.

— Что?

Пэнси улыбнулась.

— Ты говорил с ней, — пояснила она, многозначительно вскидывая бровь. — Во сне.

— И что же я такого сказал?

— Ты просил её держаться подальше, — усмехнулась Пэнси. Драко мгновенно расслабился и вновь натянул на лицо маску безразличия.

— Это было предупреждение, — сказал он. — Наверно, я просто говорил ей держаться подальше от поместья.

Улыбка на лице Пэнси не дрогнула.

— Мы оба знаем, что любая девушка, занимающая твои мысли даже во сне, появляется там не только из чувства неприязни.

Она игриво взмахнула ресницами и поцеловала Драко в щёку, одновременно с этим проводя ладонью по его плечу.

— Никакой реакции, — наконец резюмировала она со вздохом. — Что ж, просто разбуди меня, если передумаешь.

Малфой подождал, пока Пэнси перекатится на свою половину кровати и удобно устроится на подушке, после чего лёг рядом, подложив руку под голову.

— Знаешь, — начал он, нарушая тишину, — когда-нибудь ты кого-то встретишь и нам придётся это прекратить.

— Знаю, — отозвалась Пэнси.

— Думаешь, будет легко? — вдруг спросил Драко. — Оставить что-то настолько удобное и спокойное ради отношений, основанных только на любви?

— Мне было бы легко, если бы я нашла правильного человека, — пожала плечами Пэнси.

Несколько мгновений они лежали в полной тишине, пока Драко первым не нарушил её:

— Откуда ты знаешь?

— Если бы я полюбила кого-то так сильно, что даже мысль о предательстве причиняла мне боль, я бы легко забыла о других.

— Даже обо мне?

— Даже о тебе.

— Звучит очень самоуверенно, — усмехнулся Драко.

— Но я знаю, что это так, — ответила Пэнси, не колеблясь. Комната вновь погрузилась в тишину, но в этот раз её нарушила Паркинсон:

— А ты смог бы?

— Не знаю, — честно ответил Драко.

* * *

«Конечная остановка! Поезд дальше не идёт! Просим всех магов и волшебниц не забывать свой багаж и покинуть поезд», — прогремел громкоговоритель на платформе снаружи только что прибывшего поезда.

— Это и вас касается, мисс! — прозвучал над Гермионой низкий мужской голос.

Она распахнула глаза, спросонья не сразу поняв, где находится.

— Конечная остановка, мы давно на окраине города, — сообщил мужчина в тёмно-синей форме проводника.

Гермиона резко выпрямилась в кресле и изумлённо огляделась по сторонам, поправляя спутанные волосы.

— Который час? — спросила она, только теперь понимая, что проспала почти всю дорогу.

— Чуть больше трёх, — ответил проводник, даже не взглянув на часы. Гермиона обратила внимание на его пронзительные тёмно-карие глаза, которые, впрочем, сейчас выглядели очень уставшими. — Вам следует покинуть вагон, мисс. Мы отъезжаем через десять минут.

— Мы ведь в пригороде, верно?

— Да, разумеется, — кивнул он, подозрительно глядя на Гермиону, пока она собирала свои вещи и заталкивала странную книженцию в сумку. — Вы ведь знаете, куда направляетесь?

— Ну… не так чтобы очень, — призналась Гермиона. — Я… — она не знала, стоит ли продолжать вопрос — уж этот-то человек вряд ли подскажет, как добраться до замка.

— Я знаю эти места как свои пять пальцев, — заверил её проводник.

— Мне нужно попасть… в поместье Малфоев.

Свисток паровоза разнёсся по платформе, сообщая пассажирам, что пора занять свои места или покинуть поезд. Карие глаза мужчины сверкнули, и он отступил на полшага.

— Ничего не знаю про это место, — быстро произнёс он. — Извините.

Гермиона понимающе кивнула и, собрав свои вещи, вышла из вагона, а проводник ещё некоторое время смотрел ей вслед, о чём-то размышляя.

* * *

Эван Паркер озадаченно провожал взглядом последнюю пассажирку поезда. Она была уже третьим человеком с нездоровым интересом к поместью за эту неделю, и Эван не был тупицей. Что-то странное творилось в замке.

Но, в отличие от рыжего парня и светловолосого мужчины, эта девушка выглядела слишком невинно, чтобы иметь отношение к грязным делишкам Драко Малфоя. Тем не менее он тряхнул головой и извлёк из кармана помятый клочок бумаги, собираясь чётко следовать полученной инструкции — как и всегда.

«Станция Брэкнелл, 3:05 — невысокая шатенка спрашивала о поместье. — Паркер».

Эван поспешно сложил клочок бумаги и направился в комнату ожидания в конце платформы. Снежно-белая сова нервно ухала, словно ей не терпелось вырваться на волю. Он подошёл к птице, аккуратно привязал к лапке только что нацарапанную записку и выпустил сову из клетки.

— Давай, — приказал он, глядя, как она взлетает и берёт курс на поместье Малфоев, и улыбнулся, предвкушая очередной золотой галлеон — плату за сообщения о потенциальных визитёрах.

* * *

Комнату осветила яркая белая вспышка, и Драко мгновенно вскочил с постели, инстинктивно выхватывая волшебную палочку, но быстро успокоился, поняв, что это всего лишь Элай.

— Что ты тут делаешь?

— Это срочно, мистер Малфой! — взволнованно проговорил дворецкий. — Они здесь!

— Кто здесь?

Элаю было сложно сдержать дрожь в голосе. Это был страх человека, который осознал свою ошибку и теперь отчаянно хватался за соломинку, пытаясь не утонуть и не утянуть за собой своего хозяина.

— Мистер Лестрейндж, сэр.