Соловей и брусничная фея (джен)

Джорджи вернулась в школу все так же, протиснувшись между прутьями забора, а потом влезла в приоткрытое окно на первом этаже. Она надеялась, что еще успевает на ужин. До него было еще десять минут — так ей сообщила Клара, едва она вошла. В их комнате собрались все, кроме Фредерики, Офелии и Лизы.

— Правда, — вздохнула Клара, — взрослые все равно знают, что ты уходила.

Джорджи только фыркнула: еще бы им не узнать после того, как эти дурехи сами же подняли галдеж.

— Но также они знают, что уходила ты по очень уважительной причине, — уточнила Кассандра.

Клара хихикнула, а Карен с довольным видом скрестила руки на груди:

— Да, мы уж постарались.

— Лиза хотела, правда, сразу бежать к директрисе, — рассмеялась Марселла,— но Клара стала ее отвлекать, спрашивала всякую ерунду, не давая пойти, а мы с Альфонсиной уж помогли... А Сандра, Летти и Карен пошли к директрисе и объяснили, что ты на самом деле пошла помогать своему другу.

— Нам, к счастью, поверили, — добавила Летиция. — Правда, тебя попросили завтра полить цветы в кабинете биологии. Но это, скорее всего, за черемшу.

Что ж, можно было безбоязненно отправляться на ужин — но впервые в жизни Джорджи не радовалась, что удалось выйти сухой из воды. Ее даже не заинтересовал запах, доносившийся из столовой, и на отличные рыбные котлеты с отварными овощами она посмотрела без всякого энтузиазма.Удалось слабо улыбнуться, когда к чаю подали печенье с изюмом — но оказалось,даже им можно заесть не всякую горечь.

Летти, конечно, заметила все первой. Когда возвратились с ужина, без церемоний приложила ладонь ко лбу Джорджи, а потом к тем местам на шее, которые она называла "железы".

— Обожжешь ведь, у тебя же ладони всегда раскаленные, -засмеялась Джорджи, хотя весело ей не было.

— У Джорджи жар? — забеспокоилась Клара. — Давайте я тоже проверю, у меня руки всегда холодные.

Ладони у Клары были ледяные, но зато она смогла убедить Летти, что жара точно нет и бежать к медсестре не стоит. Тогда они догадались, что Джорджи обидели у Ивлингов, и принялись расспрашивать, но Джорджи не хотелось обсуждать с ними свой провал. В конце концов, она не могла пока даже собраться с мыслями, понять, что же именно было не так. Но ее что-то тревожило,от чего она не могла отвязаться, Конечно, не то, что все похвалы достались противному Андерсу — какое ей дело до родителей Брюса? Но вся история отдавала чем-то неестественным, какой-то театральщиной. Джорджи страшно не любила опираться на ощущения, ни ни на чем не основывались, кроме, как сказал бы дядя Эдвард, "субъективного". Факты, конечно, были, но...

"Но от того, что я постоянно о них думаю, я никак не могу придумать ничего нового. Может, попробовать рассказать человеку, который услышал бы впервые?" Летти и Клара не годились, но Карен Джорджи подсунула маленькую записку, предлагая ночью выйти пошептаться в коридоре.

Усевшись в углу между ванными комнатами и окном, Джорджи ночью рассказала Карен все, что случилось у Ивлингов. И Карен это тоже не понравилось. Несколько минут она думала, поджав губы.

— Как этот Андерс понял, где искать? — медленно спросила она. — Нападение, видимо, подготовлено заранее... Он знал, что у отца есть враги, даже не интересуясь его делами? Видел слежку, но не сказал? Как ему удалось так просто отнять бумаги?

— Именно, — согласилась Джорджи. — И вообще, он мог знать, где живут конкуренты его отца, но не сами же они влезли в дом. А вот откуда ему знать, кого они могли нанять?

— И следы странные, — отметила Карен. — Нарочито оставленные. Как в дешевом детективе.

Обе замолчали, думая об одном и том же.

— Но ведь ты говоришь, у него алиби? — спросила Карен.

_ Он был в школе, — медленно проговорила Джорджи. — Правда, школа недалеко от их дома. Но он не дурак: зачем рисковать, прогуливая занятие? Заметят же.

Некоторое время она сидела молча, упершись подбородком в колени. В голову лезли совершенно посторонние мысли: вспоминалась ей Ханна, старающаяся теперь придерживать язык не только при дяде или посторонних, их с Джаспером летние проделки — в окно на первом этаже они, кажется, вылезали чаще, чем выходили через дверь. "Окно?" Джорджи моргала. Есть ведь несколько возможностей сделать так, чтобы думали, будто ты где-то есть, а самому выйти.

— Спасибо, — она спешно поднялась. — Мне надо кое-что записать.

Прямо в комнате Джорджи, несмотря на стоны и протесты почти всех девочек, кроме Клары, спавшей всегда, как убитая, зажгла ночник. Вырвала листок из первой попавшейся под руку тетрадки, послюнявила карандаш и стала быстро строчить записку для Брюса.

"1) Узнай, был ли Андерс на всех уроках. Не было ли гимнастики, не отпрашивался ли он? Не болел ли кто-то из учителей?

2) На каком этаже у вас в школе библиотека? Как стоят стеллажи, всех ли видно в читальном зале, много ли там народу во время уроков?

3) Не было ли драк в городе вчера, во второй половине дня?"

— Если это моя тетрадь, я тебя убью, — пробормотала сонная Лиза. Довольная Джорджи погасила ночник и легка, сунув записку под подушку.

На следующий день письмо было отправлено, и чтобы не не изводить себя догадками (и заодно не вызывать лишних подозрений у Летти и Клары), Джорджи решила, что будет в этот день думать исключительно об уроках. Благо, тягостной для нее литературы сегодня не было, зато стояло две подряд математики.

Занимались они все по разным программам, с разной скоростью. Джорджи быстро освоила курс первого года и сейчас заканчивала следующий. Лиза и Кассандра, конечно, отставали от нее, но и они учили материал за следующий год. Остальные шли по обычной школьной программе, и сдвоенная математика каждый раз вызывала у них стоны. Джорджи же каждый раз ее предвкушала, как прогулку в ясный морозный день. Сразу и на душе веселее, и есть хочется.

...В кабинете математики парты были сдвинуты по две, окружая стоявший посреди класса большой фикус. Джорджи, Лиза и Кассандра сидели отдельно от остальных, с одними на всех счетами, а также с целым набором треугольников, линеек и лекал. Мисс Черри, учительница, время от времени подходила к каждой, проверяла задание, разбирала ошибки.

Закончив с задачей, Джорджи откинулась назад, заглянув за фикус. Мисс Черри стояла рядом Марселлой, которая напоминала котенка, вцепившегося в непомерно большой для нее кусок мяса и готового на все, только бы освободиться. Альфонсина рядом закатывала глаза и вертелась. Офелия косилась на стол "шедших вперед": она все пыталась догнать хотя бы Кассандру с Лизой, но это никак не получалось. Остальные корпели над примерами, очень стараясь при этом не сутулиться, и только Карен, прикусывая кончик карандаша, упоенно что-то рисовала на промокашках. На математике это было ее любимым занятием — не зря дядя Эдвард говорил, что точные науки вдохновляют искусство. А главное — окликнуть учительницу вовремя: она, конечно, такая же добрая, как и дядюшка, но она вегетарианка, а Карен с основном рисует охоту.

— Мисс Черри, я решила! Дайте другую задачу.

Мисс Черри, высокая, худенькая и угловатая, поспешила к ней, на ходу прихватывая вновь распустившийся белокурый пучок. Она запуталась в длинной юбке и чуть не упала, но успела опереться о край стола.

— Ох, Джорджи, — васильковые глазки огорченно моргнули за толстыми стеклами очков. Единственная из всех учителей, мисс Черри называла учениц ласково. — Проверьте еще раз. Нет, дайте я посмотрю. Ох, как же вы провели биссектрису! Джорджи...

— Мисс Черри, — надменно сказала Лиза. — Керли считает мух, а Голд рисует.

Учительница посмотрела на нее с упреком, но все-таки отошла к соседнему столу.

— Сбрендила? — шепнула Джорджи. — Карен рисует охоту.

— Я хотела тебе помочь, — обиделась Лиза. — Пока мисс Черри возится с другими, у тебя есть время найти и исправить ошибку.

— Намерения хорошие, Лиза, — мягко осадила ее Кассандра. — Но теперь Джорджи точно будет не до задачи: она волнуется за Карен.

Кассандра ошиблась в том, что за Карен было нечего волноваться. Она оставалась абсолютно спокойной, а вот мисс Черри не на шутку расстроилась, безуспешно объясняя ей, что охота — это плохо.

...Ответа от Брюса пришлось ждать три дня, зато постарался он на славу. Да, он прослышал о драке в районе вокзала в то самый день, когда нашлись бумаги; да, Андерс отпросился перед уроком гимнастики — ему стало нехорошо; его пустили полежать в медпункт, который как раз на первом этаже, он сделал вид, что уснул; койки в медпунтке стоят за ширмой, и в окно вылезти можно, а вот из библиотеки — нельзя, она на втором этаже.

Прочитав письмо от Брюса, Джорджи почувствовала, что сердце бьется быстрее, дыхание сбивается и в кончиках пальцев покалывает. Ей не терпелось пойти и прямо сейчас выложить все, рассказать Ивлингам правду — так раньше хотелось перед всеми похвастаться решением задачи. Она едва удержалась, подумав, что правду должен услышать главным образом Юстас Ивлинг. Он бывает дома только в выходные, и завтра Брюс как раз зайдет за ней. Всю ночь Джорджи обдумывала, как же изложит факты, чем будет доказывать. Ненадолго она представила, что Андерс, возможно, попытается оправдаться. Но ведь учителям его родители точно поверят больше.

Часы до ее триумфа мучительно растянулись, но вот наконец она оказалась у Ивлингов дома, Брюс шепнул, что родители и брат в гостиной, и Джорджи отправилась к ним. Брюс шел за ней. Сначала Джорджи еще думала, не стоит ли начать издалека, но такие штуки для Карен: она сама бы лопнула, пока не высказала главное. Поэтому с порога она выпалила:

— Андерс Ивлинг, я обвиняю тебя в воровстве!

От ее громкого голоса все трое, сидевшие в креслах, вздрогнули. Мистер Ивлинг посмотрел на нее, будто впервые заметив. Миссис Ивлинг почему-то побледнела. Андерс нехотя оторвался от книги и скривился:

— Вот и подтверждение тому, что с нашим Брюсом может общаться только сумасшедшая.

— Кто бы говорил! Ворюга! — выкрикнул Брюс, сжимая кулаки. Джорджи махнула на него рукой, встала прямо перед мистером Ивлингом и стала рассказывать.

Она не ждала признания со стороны Андерса, но кожей чувствовала: мистер Ивлинг верит ей, не считает ее обвинение чем-то невероятным. А у миссис Ивлинг даже губы побелели, она отпила воды и откинулась в кресле. Брюс подбежал к ней и прильнул к ее руке. Андерс слушал, покачивая ногой, позевывая.

— Это правда, папа! — подхватил Брюс, когда Джорджи замолчала. — Я сам говорил с учителями и одноклассниками Андерса, и проверял, за сколько времени можно добежать от школы до нашего дома.

— Какое рвение, — язвительно заметил Андерс. — И насколько это все голословно. В классе меня ненавидят и что угодно подтвердят.

— Если ты сумел восстановить против себя всех вокруг, это тоже кое-что о тебе говорит, — прошептала миссис Ивлинг.

— Не буду спорить, матушка, но это не воровство.

— А носильщики на вокзале тоже тебя ненавидят? — выкрикнул Брюс. — Я их спрашивал! Они тебя запомнили!

К радости Джорджи, на сей раз Андерс хотя бы позу переменил. выпрямился, уперся в подлокотники. И лицо вытянулось.

— Ты врешь.

— Довольно, — прервал его мистер Ивлинг. — Мне была подозрительна эта кража, но я закрывал глаза на то, у кого мог быть самый веский мотив и больше всего возможностей. Да и твоя мать наверняка все поняла и потому была против полиции — верно, Марта?

Та с трудом кивнула.

— Я надеялась, он сам сознается.

Ее муж расхохотался.

— Захотела от волка совести. А ты встань, я буду с тобой говорить!

Андерс медленно, нехотя поднялся. Мистер Ивлинг заложил руки за спину.

— Я понимаю, зачем ты это сделал. Надеялся, что я позволю тебе выбирать, видите ли, где учиться, когда ты закончишь школу? Ну что ж, я сам вижу, что принять тебя было бы позором для любого колледжа и университета. Но только ты учел одного. Все будет так, как я хочу — и теперь точно. Ты мог уйти из дома, начать работать — но ты решил найти путь попроще. Поздравляю, ты дал мне карты в руки. Еще один малейший проступок, малейшее непослушание с твоей стороны — и я пойду в полицию. Спасибо, сынок.

Андерс прикусил губу и немного потупился. Его отец прошелся по комнате.

— Больше никаких грубостей. Никакой лени. Все мои приказы выполняются беспрекословно. Матери слушаешься во всем. Брату помогаешь, защищаешь его, даже не пытаешься его обидеть. Со всеми нашими гостями — вежливость и еще раз вежливость. Марта, ты хочешь еще что-то добавить?

У нее дрожал подбородок, ногти впились в подлокотники.

— Что мне добавить? — тихо проговорила она. — Что наш сын, для которого мы с тобой делали все, оказался низким негодяем? Он хуже вора, он неблагодарный человек... Предатель.

Она прикрыла глаза и тут взглянула на Андерса:

— Думаю, тебе стоит сказать спасибо Джорджиане и Брюсу. Они очень большую услугу тебе оказали. Со временем ты поймешь.

— Может, еще ручки им поцеловать? — фыркнул Андерс.

— Что я тебе сказал? — процедил отец. — Ты же всегда хвалился своей памятью. Ну так?

— Спасибо, Джорджиана, спасибо, Брюс, — пробормотал Андерс, — а теперь, с разрешения всех присутствующих, откланяюсь. Отец, если понадоблюсь — я у себя в комнате.

Он вышел. Брюс опустил лицо, скрывая торжествующую улыбку. Мистер Ивлинг упал в кресло, беспорядочно забарабанил пальцами.

Миссис Ивлинг растянула губы в жуткой улыбке — страшно же, когда у человека мертвые глаза?

— Мужу недавно подарили набор замечательного шоколада, Джорджиана. Хотите, выпьем чаю?

Джорджи испуганно замотала головой. В этом доме ей бы точно кусок не полез в горло. Захотелось в школу, к подружкам в комнату — или домой, к дяде и маме, даже к Ханне. Все легче бы дышалось.