Своя сторона (джен)

Кроули трясло. Он больше не сомневался: Азирафаэль что-то придумал. Решился на… на что-то. Это пугало, почему-то, чуть ли не больше, чем садистски-довольное выражение на лице приближающегося Хастура.

— Боишься, Кроули? — с ненавистью выплюнул герцог Ада, с удовольствием наблюдая, как он судорожно хватает воздух, не в силах отвести взгляда от приближающегося палача. — Правильно боишься. Ты мне никогда не нравился. А вот Лигуру я доверял. Жаль, что с водой решили больше не рисковать. Но за его смерть ты всё равно ответишь. Тебе ещё вообще не было больно, ты это скоро поймёшь. Я тебе это обещаю.

Кроули очень хотел что-то ответить. Но на этот раз даже не смог подобрать слов для очередной шутки. Страх захлёстывал разум ледяными волнами, скручивая внутренности и мешая связно мыслить. Краем глаза он заметил, что Азирафаэль, остановившимся взглядом следя за постепенно поворачивающимся к нему спиной демоном, опускает глаза и медленно, с отчаянным видом суёт руку куда-то за разорванный воротник.

Кроули прерывисто вздохнул. Нет-нет-нет, не может быть… Неужели не потерял?! Просто… положил не в карман?! Это был шанс. Если только они сумеют…

Какого чёрта, его сейчас будут разбирать на части, он точно ничего не сумеет! Ему мучительно хотелось отползти назад — если бы только не державшая слишком крепко каменная ловушка… Отползти, заслониться, умолять прекратить… Выиграть хотя бы миг передышки, ещё хотя бы минуту, две минуты…

Он чувствовал, что задыхается. Нет. Нет, стоп. Нельзя. Хастур не должен обернуться.

Кроули подавил бессвязный панический скулёж, буквально раздирающий сдавленное от удушающего страха горло. Надо говорить, надо держать внимание… Говорить… Да что он может сказать этому психопату?!

— Поссслушай, Хассстур, подожди! — сквозь выбивающие дробь зубы пробормотал он, дёргая головой. Тот довольно ухмыльнулся. И сделал ещё один шаг. К нему, прочь от Азирафаэля.

— Ссстой, это… это нечессстно, я не мучил Лигура! — в панике пытаясь найти хоть какую-то тему, кроме бессвязного «не-подходи-не-подходи-не-подходи», выдохнул он первое, что пришло в голову. И Хастур вдруг запнулся на миг. На исковерканном язвами лице мелькнуло странное, неуместное выражение… Лишь на миг. Потом он злорадно оскалился и с ненавистью процедил:

— А какое отношение это имеет к тебе, змеёныш? К чему демонам честность? Я просто хочу, чтобы ты подыхал долго.

Кроули сдавленно зашипел, бессильно отшатываясь и невольно запрокидывая голову в попытке разглядеть остановившегося прямо напротив его головы демона. Тот недобро усмехнулся. И, наклонившись, взялся обеими руками за разорванное мечом крыло. Кроули задохнулся, в панике дёргаясь в его хватке и уже предчувствуя новую боль.

— Кричи, Кроули, — глумливо посоветовал он, — Можешь начинать уже сейчас.

И, помедлив ещё пару секунд, буквально смакуя ужас, который, знал Кроули, написан сейчас на его лице, начал медленно выгибать крыло, выламывая его наружу. Кроули оскалился, кусая губы и изо всех сил стараясь справиться с хлестнувшей по плечу болью. Задёргался, хрипя и чувствуя, как спазматически сокращаются мышцы спины в непроизвольной попытке высвободиться из удерживающих его равнодушных тисков.

Потом боль превысила все мыслимые пределы. Раскалённая волна ударила по позвоночнику, хлынула в голову, заставляя забыть обо всём. Он закричал, и услышал ещё собственный сорванный голос. И орал, задыхаясь, всё то время, пока Хастур выламывал крыло из сустава.

…Он не помнил, когда всё кончилось. Кажется, он вообще не помнил, что было после того, как хрустнула кость, и слепящая агония погасила все мысли.

Кроули медленно приходил в себя. Крыло, плечо, спина — всё было сплошным пульсирующим комком боли. Он только раз попытался было прислушаться к себе, чтобы понять, что с ним сотворили. Захлебнулся судорожным стоном и больше не решался даже шевелиться, не то что тянуться к собственным, исковерканным из-за каменной ловушки силам.

Не сразу он понял, что слышит голоса.

Ещё больше времени и усилий потребовалось, чтобы понять, что голоса эти ему знакомы. Дрожащий, но непривычно решительный голос что-то негромко говорил, а второй…

Второй, со внезапным потрясением осознал Кроули, принадлежал Хастуру.

И он захлёбывался от боли и ужаса.

На миг ему показалось, что он сошёл с ума. Что это он кричит, срываясь на визг и умоляя прекратить, не делать этого больше. Но тут же запоздало осознал: нет, не он. Его палач оставил его в покое. Боль никуда не ушла, но она сейчас молчит, притихшая, удовлетворённая, не спешит напоминать о новых ранах. А кричит… Кричит герцог Ада, только что калечивший его.

— Не надо, не надо, хватит! — потерянно разобрал Кроули, когда кровавый туман в голове немного рассеялся и срывающиеся на визг панические вопли сложились в слова. — Я не могу, меня уничтожат за это!

Секундное молчание. Потом — твёрдый, едва заметно дрожащий голос Азирафаэля, срывающийся от гнева и… жалости?

— В таком случае, тебя уничтожу я.

— Не-е-ет!

— Освободи меня, — вновь голос Азирафаэля, негромкий, решительный.

— Не м-м-мо… Нет, нет, стой! Хорошо, я всё сделаю, не надо больше!

Кроули, чувствуя, что сходит с ума, медленно разлепил саднящие веки. Поморгал, пытаясь прогнать висящую перед глазами кровавую муть. И, не веря своим глазам, непонимающе уставился на сюрреалистичную картину: Хастур лежал на полу, наискось через коридор. Правая нога его слабо дымилась, и даже сквозь штанину была видна глубокая, выжженная язва, достающая до кости. Обеими ладонями он закрывался от выпрямившегося во весь рост (насколько позволяли до колена погружённые в пол ноги) Азирафаэля. И Кроули не нужно было присматриваться ко вскинутой вверх руке ангела, чтобы понять, почему на лице его давнего врага написан такой дикий, всепоглощающий ужас.

— Я жду, — ровным, страшным голосом проговорил Азирафаэль. И Кроули невольно вздрогнул от пробравшего до костей, краткого, но болезненного укола страха. Азирафаэль… щегольские наряды, мягкие улыбки, суетливые движения пухлых рук… Он слишком привык к такому ангелу — мирному букинисту, милому чудаку в смешной, на сотню лет отстающей от моды одежде. Он совсем забыл, что Азирафаэль может быть другим. Что Азирафаэль создан был другим.

…Кроули прерывисто вздохнул, пережидая приступ особо острой боли в искалеченном крыле. И с трудом сглотнул, не в силах отвести взгляда от стража Восточных Врат Эдема, принципалита, сотворённого, чтобы наставлять смиренных и карать непокорных.

А Азирафаэль, услышав, должно быть, его слишком громкий вздох, перевёл взгляд на него. И на миг в холодных светлых глазах мелькнуло прежнее, знакомое тепло. Горестное сочувствие, мягкое безмолвное обещание, что всё будет хорошо… Мелькнуло — и исчезло, когда ангел тут же вернул взгляд к задыхающемуся от ужаса Хастуру.

— Освободи меня, демон, — повторил он. И Кроули невольно дёрнулся в своих оковах, готовый в панике бежать исполнять приказ, прежде чем ударившая по плечам раскалённая волна не напомнила, что сказано это было не ему. А Хастур, трясясь всем телом, нервно зашевелил руками, корча рожи и в панике косясь на смертельно бледного, но невыносимо страшного сейчас ангела.

И миг спустя Кроули с облегчением увидел, как твёрдый камень вокруг ног Азирафаэля вдруг начинает пузыриться, вспучиваться, а сам ангел, кажется, становится выше ростом. И не сразу понял, что размягчившаяся масса пола просто выталкивает его наверх, к свободе.

Азирафаэль облегчённо вздохнул. На миг его лицо расслабилось, стало почти прежним. Мелькнуло и пропало на нём измученное, беспомощное выражение. Слишком быстро, чтобы даже задыхающийся от боли Кроули мог быть точно уверен, что он действительно было.

— Теперь ты освободишь Кроули, — тихо приказал Азирафаэль. — И если ты посмеешь вновь причинить ему боль, я сожгу тебе ногу целиком.

Кроули показалось, что он ослышался. Он подавился вздохом, в панике пытаясь понять, что произошло с его ангелом за то время, что он был без сознания. Азирафаэль мельком бросил на него взгляд. И демон содрогнулся, вдруг с ледяным ознобом прозрения понимая, что Азирафаэль сейчас ломает себя. Молча, по живому, безжалостно выдирая из себя всё то, что так нервировало и раздражало его всего полгода назад, во время их глупой и бестолковой охоты за Антихристом.

Азирафаэль никогда не убивал. Азирафаэль никогда никого не пытал. Он не мог причинить вреда даже попавшей в мышеловку крысе и долго причитал над пришибленной (его, Кроули, стараниями!) хищницей, прежде чем отпустить её обратно в подвал, с полной индульгенцией на прогрызание стен и пожирание неосторожно оставленных на столе продуктов.

Азирафаэль не…

Ангел отвернулся, не решаясь надолго оставлять перепуганного Хастура без внимания. А Кроули всё лежал, потрясённо моргая и болезненно вздрагивая при каждом вздохе, не в силах прийти в себя от того, что он только что увидел. Зашевелившийся под ним пол вызвал сперва вспышку паники; лишь спустя пару секунд он сообразил, что холодный камень стекает с него, а не поглощает глубже. Миг — и вот он уже, кусая губы и с трудом сдерживая звериный вой боли, лежит на совершенно ровном полу. И руки… он осторожно сжал пальцы в кулак, с облегчением чувствуя, как устремляется в онемевшие кисти кровь вместе с демонической силой — руки у него на месте.

…Ноги, наверняка, тоже были целы. Но сейчас он не решался ими шевельнуть. Вообще старался не делать лишних движений, слишком хорошо понимая, чем это отзовётся для изуродованных крыльев. Левое крыло он видел краем глаза — и даже не поворачивая головы, понимал, что оно, в лучшем случае, вывернуто из сустава и сломано в нескольких местах. В худшем….

О худшем он задумываться не хотел.

— Кроули?.. — окликнул его Азирафаэль, и Кроули невольно вздрогнул от мучительного сочувствия в голосе ангела. Насколько же паршиво он выглядит, если Азирафаэль только что не плачет? — Кроули, дорогой мой, как ты себя чувствуешь?

— Ещщщё не… знаю, — с трудом заставляя язык двигаться, прошипел он. Взвыл от боли, которой отозвалось едва заметное движение грудной клетки. И, с трудом отдышавшись, измученно поправился, — Сссловно меня выпотрошшшили…

Азирафаэль прерывисто вздохнул. Кроули с трудом открыл глаза, находя взглядом своего ангела. Кажется, это всё ещё был страж Восточных Врат. По крайней мере, гнева в глазах меньше не стало. Как бы даже не больше.

— Сейчас ты м… медленно встанешь, подойдёшь к нему и исцелишь все раны, к… которые нанёс, — твёрдо приказал он, едва заметно запинаясь. Виноват ли был в этом иссушающий холод Ада или страх, Кроули не знал. Он всерьёз сомневался, что этому, почти незнакомому ему принципалиту, вообще ведом страх. А вот ознобная дрожь, сотрясающая тело Азирафаэля, заметна была невооружённым взглядом.

И Хастур видел её тоже. Но радоваться не спешил — наоборот, и без того перекошенное от ужаса лицо искривилось ещё сильнее. Кроули его понимал. Фляжка в протянутой вперёд руке дрожала тем заметнее, чем сильнее замерзал задыхающийся от Скверны ангел, и Хастур нервно дёргался каждый раз, когда металлическая крышечка качалась на цепочке, стукаясь о стенку фляжки. Сейчас его лицо отражало совершенно слепую панику. Он судорожно затряс головой, испуганно заслоняясь ладонями. Жаба, кстати, была умнее и давно сбежала, и сейчас таращила круглые глаза из другого конца коридора.

— Я не… я не могу! Я не умею исцелять! Я демон, ты, ненормальный ангел! Как я могу вылечить его?!

Азирафаэль потерянно посмотрел на Кроули. Ему потребовалось пара секунд, чтобы справиться с очередным приступом. А потом — ещё в два раза больше, чтобы побороть неожиданно злорадное искушение сказать, что Хастур лжёт, и посмотреть, сможет ли Азирафаэль выполнить свою угрозу.

Потом он поймал взгляд ангела. И, содрогнувшись, задохнулся от боли, одновременно ударившей и от искалеченного крыла, и изнутри, оттуда, где у созданного по образцу людей тела судорожно сокращалось сердце. В глазах Азирафаэля плескалось такое мучительное отчаяние пополам с удушающим ужасом, что демону потребовалось несколько мгновений, чтобы просто справиться с подскочившим к горлу желудком. Ангел. Нет. Какой же он кретин… Азирафаэль не убивал никого до встречи с Адамом. И его убить не смог, спасибо чудесной старушке в пёстром пальто. Не смог, а если бы смог — никогда не простил бы этого себе. Сейчас Кроули осознавал это совершенно отчётливо.

— Он не врёт, ангел… — поморщившись, слабо выдохнул он, с трудом заставляя язык подчиняться. — Демоны плохо… исссцеляют…

Азирафаэль выдохнул — с разочарованием и (как показалось Кроули с лёгкой обидой) облегчением.

— Ты можешь встать, — устало пробормотал он, немного опуская карающую руку и отступая на шаг назад. И тут же поспешно добавил, — Но если ты попробуешь причинить нам вред, я…

— Я… понял… — с ненавистью прохрипел Хастур. Не отводя взгляда от фляжки в руках ангела, он отполз назад и неловко, постанывая, поднялся на ноги. Чуть не свалился, взвыв при первой же попытке опереться на обожжённую святой водой ногу. Кроули с едкой смесью раздражения и сочувствия увидел, как дрогнуло от жалости лицо Азирафаэля.

А ангел уже повернулся к нему, и глаза его вновь потеплели, с мучительным сочувствием оглядывая его с ног до головы.

— Дорогой мой, у тебя есть план, как мы будем выбираться на Землю? Я… боюсь, я не совсем уверен, что мне делать дальше…

Кроули тяжело опустил глаза. О, кто бы ему рассказал, как они будут выбираться! До портала ещё целый круг. И там дохрена коридоров и перекрёстков. Интересно, сможет ли Хастур вывести их, куда нужно? Мимо кордонов? И смогут ли они заставить его сделать это, не позволив демону подставить их? Он стиснул зубы, чувствуя, как притихшая было боль вновь усиливается, пульсирующим жаром растекаясь по крылу и спине.

И потому замешкался на секунду, когда резкий звон меча по полу вдруг сменился коротким болезненным вскриком Азирафаэля, а потом — диким, истошным воплем. Он рванулся, распахивая глаза и пытаясь броситься вперёд, на помощь. Захлебнулся криком и рухнул на пол, чувствуя, как в крыло вколачивается раскалённый кол. Слепо дёрнулся вперёд, не видя ничего за затянувшей глаза кровавой плёнкой и понимая лишь, что что-то пошло не так.

А потом его подхватили бережные мягкие руки, и кто-то с бесконечной осторожностью прижал ладонь к его судорожно вздрагивающему крылу, прекращая его непроизвольные конвульсии.

И лишь после этого он осознал, что крик смолк.

— Азир… фэль… — прохрипел он, задыхаясь от боли. Он пытался открыть глаза, но они не подчинялись. Всё тело не подчинялось, превратившись в сплошной комок боли и бесконтрольно подёргивающихся мышц.

— Тише, тише, дорогой мой! Пожалуйста, не шевелись, не надо!

Он прерывисто вздохнул, услышав дрожащий, испуганный, но несомненно живой голос Азирафаэля.

— Что… что ссс тобой?..

Он непроизвольно дёрнулся, вспомнив короткий крик ангела. Чем зацепил его этот вонючка?! Мечом? Захлебнулся очередной волной ударившей от лопаток агонией и уткнулся лицом в пол, тихо скуля.

Дрожащие руки тут же прижались крепче, не позволяя ему шевелиться.

— Нет-нет, Кроули, пожалуйста, лежи! — взмолился Азирафаэль. — Я цел, уверяю тебя, он только немного поцарапал меня. Я…

Он запнулся, вздохнул прерывисто. Закончил дрожащим, еле слышным голосом.

— Я убил его, Кроули. Сл… случайно. Я не хотел, но он бросился на меня, и я…

— Всссё хорошо, ангел… — перебил его Кроули. Тихо зашипел, с неожиданной злобой жалея, что не убил этого ублюдка сам и раньше, прежде, чем он вынудил Азирафаэля переступить через свои принципы. — Ты всссё сделал правильно. Он зассслужил это…

Ангел тяжело вздохнул.

— Никто не заслуживает такой смерти, Кроули…

Он презрительно скривился. Открыть глаза всё ещё не было сил. Но он и так знал, какое несчастное и виноватое выражение блуждает сейчас по лицу Азирафаэля.

Он ощущал, как мягкие руки бережно поглаживают его по спине, и от них, казалось, растекаются волны успокоительного тепла. Но нет, это, конечно, лишь иллюзия. Фантомное исцеление, вроде фантомных болей: пока на Азирафаэле этот чёртов ошейник, он не может исцелять. Но он настолько часто испытывал на себе эту спасительную силу, не обжигающую, вопреки логике, а согревающую и утешающую, что даже его тело почти ощущает её сейчас.

Жаль, что долго лежать так ему не придётся.

— Ангел, — слабо позвал он, мысленно напомнив себе, что за ними идёт охота. — Мне нужна твоя помощщщь.

— Конечно, дорогой мой, всё, что нужно.

Кроули медленно выдохнул. Если бы всё было так просто… Ему дурно было при одной мысли о том, что его сейчас ждёт.

— С… сссложи крыло, как надо, — слабо попросил он, стараясь заглушить тихо подвывающий от ужаса голосок в его сознании. — Мне придётссся ссспрятать их…

Руки Азирафаэля на его спине дрогнули. Он молчал — долго, почти минуту. Кроули слышал, как тяжело, взволнованно дышит он, время от времени срываясь на беспомощные всхлипы.

— Конечно, дорогой, — наконец, с мучительным сочувствием выдохнул ангел, и Кроули вновь ощутил успокаивающее поглаживание между лопаток. — Тебе придётся немного потерпеть…

— Сссам знаю! — измученно огрызнулся он. И стиснул зубы, с тоской предчувствуя, какая пытка начнётся сейчас. Одна разница, что Азирафаэль не хочет причинять ему боль, да и извиняться будет за каждое движение и за каждый его вопль. Но толку-то. От боли его это не…

…Это была последняя связная мысль.