Ликорис (гет)

Смешанное чувство клокотало внутри школьницы.

Столь скорое возвращение матери домой значило только одно: ей уже сообщили о произошедшем накануне, что заставило женщину бросить все свои дела, в том числе и работу, и сорваться в другую префектуру к дочери. И самой Такемичи, несмотря на стыд, было очень приятно, что мать ставила её выше, чем карьеру. Но ощущение чего-то неправильного всё равно сохранялось.

Возможно, она слишком долго не видела вживую своих родителей.

Стоило девушке спуститься по лестнице, как её заключили в нежные, но крепкие объятия. Она тут же ответила на них, успокаивающе поглаживая мать по плечу. Та была всего на полголовы ниже девушки. Было так привычно обнимать мать, словно никогда и не было никаких тех двенадцати лет.

— Мне сообщили, что ты ранена, — сбивчивым шёпотом начала мать, сжимая кулаками одежду дочери. — И что ты проходишь как свидетель по делу о попытке убийства. И что именно ты обнаружила раненного, — заговорила женщина.

— Мои каникулы начались совсем не так, как я хотела, — горько хмыкнув, ответила ей Такемичи, прижавшись щекой к виску женщины.

— Покажи мне руку. Правильно хоть перевязку делаешь? — Мать, поджимая губы, отстранилась, переводя всё внимание на раненную конечность дочери.

Они медленно добрались до кухонного стола. Женщина спокойно пододвинула к девушке обезболивающее и стакан воды, а сама взялась за аптечку, которая совсем рядом стояла открытой. Бинты, хлоргексидин, вата и мазь уже лежали на столе — мать заранее подготовилась.

Вообще, Ханагаки Момо была одной из лучших медсестёр в своей больнице. Она с отличием закончила медицинский университет и во время работы стала самой юной главной медсестрой во всей префектуре. Её упорству и труду могли бы позавидовать многие, и именно эту черту Такемичи унаследовала от неё.

Но при всём своём профессионализме Момо всё же была матерью, нежной и любящей. А потому было невозможно не заметить, как подрагивали её плечи, пока она обрабатывала ножевое ранение на руке дочери, как она страшилась посмотреть той в глаза, не готовая увидеть в них страдание или разочарование, как она осторожно касалась чужих холодных пальцев, боясь причинить лишнюю боль.

Сам факт того, что Момо сорвалась с другой префектуры — уже лучшее доказательство её материнской любви, безусловной и безграничной.

Такемичи прикрыла глаза, стараясь не зажмуриться. И это тоже она унаследовала от матери. Любить кого-то до такой степени, чтобы спустя годы разорванных связей сорваться по первому же звонку в далёкий Киото. И при этом не ждать чего-то взамен.

А потом держать на руках окровавленный труп.

— Всё хорошо, — наконец-то прошептала Такемичи, открывая глаза и игнорируя пульсирующую боль в конечности от свежей перебинтовки. — Я сильно устала за эти два дня, и мне было очень страшно, но теперь… сейчас всё хорошо. Тот парень жив, а мне несложно походить в полицейский участок, чтобы преступник был пойман и наказан соответствующим образом.

Момо резко кивнула, складывая вещи в аптечку и поднимая на дочь тяжелый взгляд. Женщина никогда не была хороша в понимании чужих чувств и высказывании своих, но с этим всегда справлялся отец Такемичи. Наверное, именно поэтому отношения с ним у девушки были теплее и ближе, чем отношения с матерью. И именно поэтому в свой первый после переноса день Ханагаки позвонила ему, а не матери.

Но сейчас отца не было рядом, но была Момо, которая крайне неуклюже пыталась показать своё беспокойство о дочери, и Такемичи это ценила. Очень. Женщине не надо было высказывать вслух всё то, что она испытывала, было достаточно и действий, которые зачастую говорили даже громче. Щемило сердце от того, что причинила ей беспокойства и переживаний на ближайшие дни. И даже так, мать была с ней в такую трудную минуту.

Порывисто встав и обойдя стол, она крепко-крепко обняла мать, вдыхая лёгкий запах антисептика, которым, казалось бы, была пропитана вся её одежда. В уголках глаз щипало от радости.

— И как ты живёшь одна? Как справляешься? — тихо начала расспрашивать женщина в плечо дочери.

— Тётушка всегда посылает тебе отчёты, — посмеялась в ответ Такемичи, поглаживая спину матери.

Момо громко вздохнула. Она задрожала и взволнованно продолжила:

— И всё же… Разве тебе не одиноко? Каждый раз возвращаться в этот большой пустой дом? Мы с отцом бросили тебя совсем одну, когда ты такая маленькая…

— Всё хорошо, — покачала головой девушка, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть в лицо Момо. — Всё правда хорошо. У меня есть друзья, я всегда могу пригласить их ко мне с ночёвкой, а могу и сама у них заночевать. Например, мы с Хиной и Эмой планировали ночёвку через неделю. Закупимся вкусняшками, включим записанную на диск дораму, достанем настолки. А потом вечером сделаем друг другу маски для лица и начнём обсуждать мальчишек.

Момо улыбнулась, отстранилась от дочери, пальцами поглаживая плечи, и слегка кивнула. Она выглядела одновременно взбодренной и опечаленной.

Приняла ли она аргументы дочери? Такемичи этого не знала.

— Подозреваю, что ты откажешься, если я предложу переехать ко мне.

Ханагаки-младшая замерла на месте и сглотнула. В прошлом эта тема поднялась намного позже, уже после смерти Баджи. В этот раз об этом заговорили сразу же после спасения Дракена. Так неужели Такемичи своими действиями заставила родителей задуматься о переезде гораздо раньше? Или же она просто дала повод для этого?

Девушка покачала головой, крепко зажмурившись. Она не хотела уезжать, не хотела оставлять друзей и не хотела оставлять Майки. Ей ещё столько всего предстоит! И пусть теперь вряд ли рядом будет Хина, у Такемичи оставались ребята из Тосвы и Эма.

— Мне хорошо здесь, — призналась она и судорожно заговорила дальше: — Я не хочу начинать новую жизнь, я хочу продолжить эту. У меня только появились настоящие друзья. Я даже сблизилась с парочкой девочек из моей школы, представляешь? Раньше они бегали от меня, игнорировали, будто совсем меня нет, а теперь начали здороваться. Я наконец-то нашла общий язык с людьми вокруг меня, так как я смогу всё это бросить?

А ещё Такемичи знала, что в новом месте она вновь станет одинокой. Весь её прогресс здесь не будет иметь смысла, когда в новой школе на неё будут смотреть с подозрением.

Что тогда, что сейчас девушка не знала причин этой отстранённости, и от этого было лишь больнее. Не удивительно, что когда-то давно появившийся на горизонте Майки, который согласился стать её другом, в итоге так глубоко запал в сердце и душу.

Мать приняла ответ дочери, но в её карих глазах можно было разглядеть настороженность и волнение. Не было смысла как-то дополнительно успокаивать женщину — как мать, она всегда будет беспокоиться о своём дитя.

— Ладно, — вздохнула женщина, кусая губы и притягивая руки к себе, и вновь повторила, но куда более смиренно: — ладно. Давай лучше поедим. Как насчёт блинчиков с клубничным вареньем?

— Я тебя обожаю!

Завтрак прошёл хорошо, а вслед за ним Момо отправила дочь ещё немного поспать, дав ей снотворного — во сне и боль чувствуется меньше, и ранения быстрее затягиваются.

На обед женщина сделала потрясающий мисо-суп с жареным лососем на второе, а на ужин — паровые котлетки с рисом. Такемичи чувствовала себя как в раю: о ней заботились, ухаживали и готовили поесть. А всё, что должна была делать она, — это лежать, спать и кушать. И что может быть лучше? Никакой школы, работы, разборок, а просто… те самые каникулы, когда тебе ничего не нужно делать, а просто наслаждаться отдыхом.

Под вечером раздался звонок в дверь, а на пороге оказалась Эма с прозрачным пакетом в руках. День заканчивался до неприличия отлично.

— Хотела спросить, как ты, — улыбнулась она и потрясла пакетом перед собой.

— Очень хорошо, — ответила ей Такемичи, улыбка сама выползла на лицо. — Ко мне приехала мама — ей позвонили из участка и рассказали о произошедшем.

Эма удивленно-радостно подняла брови и бодро закивала.

— Хорошо, что ты не одна. А как Хина? Не слышала о ней ничего?

Такемичи покачала головой, догадываясь, в чём — ком — была причина внезапного молчания подруги:

— Честно говоря, — помедлила та, принимая пакет от Сано, — со вчерашнего дня она мне так и не написала. Я слегка, — ну как, слегка, — повздорила с её отцом, он был недоволен нашим общением…

— Да, Майки рассказал, — недовольно хмыкнула Эма, а её голос в миг стал ледяным. Такемичи даже приоткрыла рот от удивления: сейчас девушка как никогда была похожа на своего старшего брата. Эта атмосфера опасности вокруг, этот тяжелый взгляд, эти убийственные намерения… Вот уж правду говорят: кровь — не водица.

— О, Такемичи, это кто там? Твоя подруга? — раздался голос матери, и та выглянула из гостиной. — Привет. Ты, должно быть, Эма-чан. Такемичи мне про тебя уже рассказала. Говорила, что если увижу красивую блондинку, то это точно будешь ты.

Сано засмущалась, а Момо посмеялась.

— Итак, проходи к нам, — приглашающе помахав рукой вовнутрь, дружелюбно позвала подругу в дом. — Мы тут как раз ужинать заканчивали. Голодна?

— Нет, но спасибо, — вежливо улыбнулась Эма, замахав руками. — Мне, если честно, уже пора, я так, по пути зашла, решила передать немного фруктов.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Такемичи, отдавая тот пакет матери.

— Остальные ребята тоже хотели прийти, но Майки им не дал, — слегка возмутилась Эма, уперев руки в бока. — Сказал, что тебе надо сперва выздороветь.

— Ну, в этом он прав, — пожала плечами Ханагаки-младшая. — Я буду рада встретиться со всеми где-нибудь через недельку, ну а до тех пор буду восстанавливаться.

— Тогда поправляйся скорее! И было приятно познакомиться, Ханагаки-сан! — И, поклонившись женщине, Эма поспешила убежать.

Момо слегка улыбалась: видимо, поняла, что слова дочери о друзьях были правдой.

— Иди обратно, Мацумото Джун⁽¹⁾ не будет ждать тебя вечность!

— Я всё папе расскажу! Что ты променяла его на актёра дорамы⁽²⁾!

— Он и так об этом знает.

Такемичи фыркнула: ещё бы не знал. Учитывая то, сколько у её матери дисков с различными дорамами с Мацумото Джуном, а также плакатов в шкафу, было бы странно, если бы он об этом не знал.

Итак, их вечер дорам продолжился.

Следующий день прошёл абсолютно так же, как и последующий. Единственное различие — это что на третий день Момо свозила дочь к травматологу, где врач похвалил перевязки женщины.

Вопреки строгому указанию Майки, ребята из Тосвы периодически забегали к Такемичи, знакомясь с её матерью и отдавая мелкие передачки. Все они были благодарны девушке за спасение Дракена, особенно основатели банды, которые через день заходили к девушке.

И, конечно же, на собственные указания плевал и сам Майки, забегая в дом семьи Ханагаки и подъедая их обеды. Момо не была против, лишь посмеивалась, мол, парень растёт крепким и прожорливым, а Такемичи на это лишь качала головой. Майки был таким Майки!

Но больше всех отличился, естественно, Баджи. Пришёл он не один, а со своей маман, которая, узнав о травме Такемичи и её героическом поступке, ставшем причиной этой травмы, тут же накупила всяких фруктов с овощами, а также таблеток и бинтов, и примчалась к дому девушки. Кейске, стоящий за её спиной и нагруженный пакетами по самое не могу, с дурацким хвостиком на голове и с очками на носу, смотрелся как никогда глупо и забавно.

Такемичи незаметно достала телефон и щёлкнула парня, пока тот не замечал. Будет ей что показать в случае чего.

— Я очень рада вас видеть, Баджи-сама, — поприветствовала её девушка.

— Этот полудурок даже не сказал мне, что ты ранена! Ходил как ни в чём не бывало да радовался жизни! Если бы Чифую-кун не сказал бы об этом вскользь… Да разве ж я узнала бы? И как я после этого могу тебя оставить?! — вопрос был скорее риторическим, поскольку по взгляду женщины было понятно, что она собирается заботиться.

На секунду Ханагаки стало даже не по себе.

Тут выглянула Момо. Заприметив на пороге незнакомую женщину, она сперва слегка недоумённо нахмурилась, а потом предложила войти. Слово за слово обе женщины разговорились, тут же находя всё новые точки соприкосновения.

— Отлично, две карги спелись, — пробормотал Баджи, держа пакеты с едой. — Куда мне всё это деть?

— Вы так много всего принесли… — растерялась Такемичи. — Что ты, что Тосва… У меня в холодильнике уже места нет! И то везёт, что Майки постоянно всё подъедает!

— Так он сам сюда приходит… — осознал Баджи, а его глаза удивлённо-возмущённо расширились. — Вот ведь мелкий засранец! Остальным приказал даже на пушечный выстрел к твоему дому не приближаться, а сам харчует за твоим столом! Ну я ему наподдам!

— Или он — тебе, — напомнила ему девушка, хихикнув. — Ладно, тащи сумки на кухню, наши маман сами разберутся.

— И то верно.

Так холодильник, и без того заполненный различной едой, стал едва ли не лопаться от её количества. Обеим матерям пришлось срочно готовить полноценный суп в пятилитровой бадье, а также тушить всевозможные овощи и заправлять кексы начинкой из различных фруктов.

Такемичи смотрела на всё это с радостью. Видеть, как эти двое ладят, было потрясающе. Матери уже давно требовалась подруга, с которой она могла бы обсудить своего ребёнка.

Пока обе женщины кашеварили на кухне, Такемичи и Баджи перебрались в гостиную, включая приставку и загружая одну из трёх гоночных игр, где выбрали режим соревнования. Машины на экране взревели, стартуя. Подростки заклацали кнопками приставок. Не отвлекаясь от игры, Кейске заговорил:

— Кстати, ты, наверное, ещё не знаешь, но с завтрашнего дня можно будет посетить Дракена.

— О, это просто прекрасно! — воспрянула духом Такемичи, пытаясь следить за поворотами. — Как он там? Врач что-нибудь сказал?

— Угу. Сказал, что Дракен слишком быстро идёт на поправку, — посмеялся парень, обгоняя соперницу. — А ещё что ограничивает его физические нагрузки и запрещает драться ближайшие пару месяцев.

— Дракен такого не выдержит, — со знанием дела хмыкнула девушка.

— Конечно, нет, но Майки, кажется, решил об этом позаботиться самостоятельно.

Такемичи чуть нахмурилась. Зная «заботу» Майки, тот наверняка попросту врежет другу, причём по больному месту, чтобы он лишний раз не напрягался. Или вообще сломает ему ноги, чтобы уж наверняка.

— Я сочувствую Дракену, — с жалостью поделилась Такемичи.

— О, мы все ему сочувствуем, уж поверь. Мы все. — Но будут ли они делать хоть что-то, чтобы помочь ему? Разумеется, нет. — А! Кстати, так ты поняла, что за хрень была на стрелке?

— Нифига, — угрюмо ответила Ханагаки, тут же раздражённо шипя: её машина врезалась в ограждения, переворачиваясь и разбиваясь. Она проиграла заезд. — С тех пор ни одного мёбиусовца не видела. Но они реально какие-то странные. Их поведение в тот день…

— Я-то понимаю, что ты тут не при чём, но если кто из наших видел, то они могут поднять бучу и надавить на Майки. — Поворачиваясь к подруге и поднимая очки на лоб, выразил своё мнение Баджи. — Тип, общение с предательницей, все дела. Сама понимаешь.

— Понимать-то понимаю, но от этого не легче.

Они замолчали. И правда, что делать, если свастоны поднимут бучу из-за её общения с Майки?

С тяжелыми размышлениями они не хотели заниматься, так что Такемичи выпросила реванш у друга, попеременно переговариваясь о новой манге Чифую и о походах Майки в гости втихую. Баджи заново поклялся, что расскажет всем, что их глава свои же запреты не соблюдает, и обещал нападать тому. Хотя бы попытаться, со смешком поправила его тогда Ханагаки.

— А это нормально, что наших маман почти совсем неслышно? — с тихим подозрением проговорил парень, напяливая на себя обратно дурацкие очки и оглянулся через плечо на затихшую кухню.

Такемичи прислушалась: и правда — тишина, прерываемая лишь звуками игры и кипящим котелком. Внутри девушки закралось подозрение.

— Ну, они спелись, шушукаются где-то, — с большим сомнением произнесла школьница, поставив игру на паузу и оборачиваясь к выходу из гостиной.

В этот момент раздались поспешные шаги их матерей, и они сами, серьезные, особенно Маман Кейске выглядела угрожающе, начали подходить к настороженным детям. Такемичи с Кейске переглянулись, оба чуяли полную задницу.

— Милый, — позвала парня его маман, от чего тот вздрогнул от накатывающего ужаса. Если и существовал на свете человек, которого Баджи-младший боялся, так это его Маман. Нет ничего хуже, чем его Маман. Даже Такемичи приходилось это признавать. — А напомни-ка мне, а где ты шлялся, когда твоего друга чуть не убили, а Такемичи-чан поранили?

Кейске побледнел и вот-вот хотел отправиться к праотцам. Но вряд ли у него получится сбежать, так как его Маман злобно прищурилась и была готова рвануть за сынком, как тот попытается дать дёру.

— Такемичи, ты объяснишь, что происходило тогда, на парковке? — на этот раз спросила Момо у дочери. — Только правду.

Ребята сглотнули. Их маман спелись и что-то выяснили друг у друга, и захотели узнать полную подноготную. И если Момо могла кое-как всё это принять и лишь наказав быть Такемичи более осторожной, то Маман Баджи могла устроить большой «БУМ». А это могло значить лишь одно.

Они были в жопе.

1) Мацумото Джун — японский айдол, певец и актёр. Знаменит своей ролью в культовой дораме «Цветочки после ягодок», снятой в 2005 г.

Вернуться к тексту

2) Дорама — японский/корейский телесериал.

Вернуться к тексту