Ликорис (гет)

Примечания:

Внимание! Авторы увеличили возраст персонажей на 1 год, имейте это в виду при прочтении.

---

Такемичи не считала свою жизнь особо выдающейся. Ей было всего двадцать семь, когда неизвестный толкнул её под поезд. Ей было всего двадцать семь, когда поезд мчался прямо на неё.

В последние мгновения жизни Такемичи не вспоминала прошлое, не испытывала сожалений по поводу несовершённого, не думала о друзьях, которых у неё и не осталось, не прощалась с родителями. Вместо этого Ханагаки лишь пожелала, чтобы не было больно — ни ей, летящей под поезд, ни маме с папой, живущим в другой стране, ни человеку, что всего пару дней назад признался ей в любви и получил отказ.

Такемичи уже теряла близких. Тогда, двенадцать лет назад, умерла её драгоценная подруга, которую она невероятно любила. Какой-то сумасшедший ударил её стальной битой по голове. О произошедшем Ханагаки услышала от брата подруги и долго не могла успокоиться; тогда её сердце разрывалось, а слёзы лились часами.

Каждый год Такемичи ходила к могиле подруги, к могилам близких этой самой подруги вместо неё, и каждый раз клала цветы у серых памятников, замечая рядом другие, принесённые ещё одним человеком, от упоминания имени которого у Такемичи всегда щемило сердце.

Манджиро Сано.

Её давний близкий друг, её первая любовь и её сильнейшая боль. Боль, которую в прошлом году она решила отыскать то ли по дурости, то ли от сильнейшего прилива эмоций при очередном упоминании Токийской свастики в новостях. Друг, который в том же прошлом году, направляя на неё пистолет на глушителе, умолял убить его. Первая любовь, которая в итоге сама выстрелила себе в голову и умерла прямо у Такемичи на руках.

Ханагаки любила лишь раз в жизни. Лишь раз — и сразу на двенадцать лет. Она пыталась забыть Майки, ходила на свидания с другими, но сердце постоянно разрывалось от неправильности происходящего. И именно поэтому в свои двадцать семь она оставалась одинока. И именно поэтому несколько дней назад она отвергла старого знакомого, протягивающего ей обручальное кольцо.

Свет от фар поезда ослеплял. Такемичи прикрыла глаза.

«Надеюсь, в том мире я встречу Майки-куна и Эму-чан вновь».

А затем наступила тьма. Боли не было.

* * *

Жизнь после смерти напоминала… жизнь.

Когда Такемичи открыла глаза вновь, а её уши привыкли к шуму, девушка поняла, что находится в поезде. Как всегда шумном, немного тесном из-за количества людей в вагоне. Тело, что удивительно, не болело, чувствовала она себя прекрасно. Люди вокруг казались занятыми, словно спешили куда-то, хотя куда можно спешить, оказавшись на том свете?

Девушка ущипнула себя за руку, отказываясь верить в происходящее, но боль была настоящей. Всё было слишком настоящим. Это заставило её взять в руки телефон, который из привычного сенсорного превратился в раскладушку. Кажется, похожий она носила много лет назад.

Девушка изумленно проморгалась и внимательно посмотрела на телефон. Дата показывала четвёртое июля две тысячи шестого года. Такемичи по-глупому уставилась на дату: она умерла в тот же день, но в две тысячи восемнадцатом году!

Ханагаки выскочила из поезда, в шоке оглядываясь по сторонам. Всё вокруг напоминало две тысячи шестой год: рекламные стенды, вывески на магазинах, машины, техника в руках людей. Девушка сглотнула, пытаясь понять, это так выглядит загробный мир или же… что-то пошло не по плану?

В её году истории с пометкой «исекай» были невероятно популярны. Появлялись едва ли не каждый час истории, где люди после смерти переносились в другие миры, измерения, игры, в будущее или прошлое. Так неужели и с ней произошло нечто похожее? Или это всё бред? Или она всё ещё медленно умирает, всё-таки вспоминая лучшее время в своей жизни?

Она не хотела бы тешить себя надеждой на то, что её догадка оказалась верной. Она ведь не могла попасть в прошлое, едва умерев…

Из шокового состояния её вывела опустившаяся на плечо женская рука. Такемичи резко обернулась. Рядом стояла миловидная девушка с коротким каре и точкой-родинкой под губой, придававшей её лицу особую выразительность. Ханагаки оглядела незнакомку, заприметив на ней форму средней школы, куда в своё время ходила девушка.

— Ты немного опоздала, — произнесла она, и этот голос показался Такемичи до боли знакомым.

Далекие воспоминания об этой девушке нахлынули рекой. Ханагаки сделала глубокий вдох, всматриваясь в столь знакомое лицо. Она закусила губу, на глазах против воли выступили слёзы. Конечно, как Такемичи сразу-то её не узнала? Это же была Хината Тачибана — её школьная подруга, которая однажды призналась ей в любви, но получила отказ.

— Прости, — улыбнулась Ханагаки, судорожно пытаясь понять, умерла ли Хината, действительно ли это загробный мир или всё же путешествие во времени. Боль, ощущения, запахи, вкусы — всё это было реальным.

Тачибана с недовольным лицом потянула её за собой, и Такемичи покорно последовала вслед за девушкой. Они шли по такому знакомому Токио, который, казалось бы, практически не изменился за двенадцать лет. Полностью положившись на юную подругу, Ханагаки жадно осматривалась вокруг, пытаясь впитать в себя всё, что видела.

Они пришли в манга-кафе, где Хината арендовала комнату на три часа и заказала чай со льдом: на улице действительно было жарковато.

Они разместились за столиком. Тачибана достала из сумки тетради с учебниками, и Такемичи повторила за ней, пытаясь переварить увиденное. Это была учебная программа третьего класса средней школы, которую Ханагаки не помнила от слова «совсем». Особенно сейчас.

«Забавно так, умереть и сразу отправиться учиться», — подумалось ей. В прошлом они с Хиной часто встречались где-нибудь в Токио или у Ханагаки дома, чтобы немного позаниматься и подтянуть друг друга по тем предметам, по которым одна была хороша, а вторая отставала.

Всё было настоящим, реальным, прямо как в те времена, всё повторялось точь-в-точь.

— Что-то случилось, Такемичи-чан? Ты какая-то несобранная, — обеспокоенно произнесла Хината. Ханагаки лишь сглотнула и покачала головой.

Как ей объяснить, что буквально минут пятнадцать назад она умерла?

— Ничего, просто в туалет очень хочу, а прерывать тебя было неловко, — легкомысленно отмахнулась Такемичи. Хина, золотце такое, тут же отпустила её в уборную, где Такемичи, встав напротив зеркала, принялась разглядывать себя.

Ханагаки выглядела точно так же, как и двенадцать лет назад. Костяшки рук сбиты, но практически полностью зажили, кое-где были пластыри — видимо, опять подралась, защищая кого-то. Голубые глаза, доставшиеся от отца-американца, отражали всё смятение девушки. Волосы Такемичи были коротко острижены, обесцвечены и покрашены в яркий блонд. Лицо было всё таким же, как и через двенадцать лет, только стресс и горечь потерь ещё не успели оставить свои отпечатки. В уши были вставлены любимые когда-то серёжки-гвоздики с голубым искусственным камешком.

Такемичи была такой же, какой себя помнила. Ничто не изменилось.

Это была она, никто иной. Такая юная. До всего произошедшего.

Опустив голову и опираясь на края раковины, девушка устало вздохнула и достала из кармана юбки телефон, вновь смотря на дату. Четвёртое июля две тысячи шестого года. Её день рождения был в конце прошлого месяца. Значит, ей уже исполнилось пятнадцать лет.

Она проверила свой список контактов, который был довольно беден. Хина, мать Хины, её собственные родители, кузен, тётя, пара одноклассников и классный руководитель. Вот и всё.

Ханагаки печально улыбнулась: какой же грустной была её жизнь до встречи с… с…

Сердце заколотилось в груди как бешеное. Если она вернулась назад во времени, значит ли это, что все её друзья были живы? Эма, Баджи и… Майки.

Перед глазами вновь предстал образ, являющийся ей в кошмарах на протяжении последнего года. Болезненно худой, с мешками под глазами, с безжизненным взглядом, татуировкой на шее и короткими чёрными волосами.

Умирающий на её руках, весь в крови и с остатками признания в любви на алых губах.

Майки.

Её Майки, которого она так и не разлюбила за эти чёртовы двенадцать лет. Тот самый Майки, ограждавший её от деятельности Токийской свастики и первым поддержавший решение её родителей переехать. Тот самый Майки, который так и не узнал о том, что все эти двенадцать лет она жалела о том, что оказалась слишком слабой и трусливой, чтобы протянуть ему руку в отчаянный момент, чтобы унять его боль от потери сестры и лучших друзей, чтобы воспротивиться его воле и стоять рядом, как и должна была, не отстраняясь, никуда не уходя.

Решительно оттолкнувшись от раковины и посмотрев в зеркало снова, Такемичи сжала руки в кулаки. Глаза заметались по её пятнадцатилетнему телу, взгляд снова вернулся на неизменившуюся дату в раскладушке.

Если… Если она действительно вернулась в прошлое, если ей дан ещё один шанс, то она просто обязана им воспользоваться. Она обязана спасти умерших друзей, пусть даже ею двигали не альтруистические мотивы, а эгоистичное желание не оставаться одной, больше не терять дорогих ей людей, больше не отпускать Майки.

Девушка умылась холодной водой и закрыла кран, глубоко вздыхая и пытаясь расслабиться от накатившего напряжения. Ей потребовалась пара секунд, чтобы набраться уверенности и выйти из туалета, направляясь обратно к Хинате. Пока что нужно было разобраться с Хиной и школьной домашкой, а потом обдумать всё остальное дома.

Та улыбалась как ни в чём не бывало, сетуя на скорый тест по японскому и большое количество домашнего задания по алгебре. Ханагаки лишь кивала, отрывая тетради и ощущая искренний ужас. Ей было уже двадцать семь лет, она совершенно не помнила ничего из того, что учила в пятнадцать!

Весь оставшийся вечер Тачибана пыталась вбить кучу информации в голову Ханагаки, пока сама Такемичи начала сожалеть о том, что не погибла под тем чёртовым поездом, а отправилась в прошлое. Она могла радоваться всему, но только не этой бумажной пытке.

Они продлили комнату в манга-кафе вплоть до десяти вечера, а потом Ханагаки вызвалась проводить Хину домой, подхватывая подругу под руку и слушая её весёлый щебет. Пока её не хотелось покидать так быстро, да и вечер был поздний, чтобы отпускать ту одну.

Такемичи не помнила, признавалась ли ей уже Тачибана в любви или ещё нет, но решила оставить этот вопрос на потом. Если признавалась, то зачем давить на больное? Ханагаки любила Хинату, но не так, как та желала. А если нет, то и намекать на возможность признания не стоило, а то это может ещё сильнее разбить подруге сердце.

Через час они стояли перед дверью в квартиру семьи Тачибана. На улице уже стемнело, несмотря на то, что на дворе было лето, и лишь фонари освещали дорогу. Хина не переставала причитать о том, как же Такемичи доберётся до дома в такую темень, предлагала остаться у неё, но Ханагаки отказалась. Сейчас ей хотелось оказаться дома — там, где она провела всё своё детство, там, где не была уже много лет.

Девушка спустилась по ступенькам вниз, убрав руки в карманы школьной юбки. Подул ветер, духота июльского вечера была разбавлена свежестью, и Такемичи застыла, вдыхая полной грудью.

Как же она скучала по этим временам. Временам, когда всё казалось таким важным и серьёзным. Временам, когда она была свободна и вольна делать что захочет. Временам, когда она была ребёнком. Временам, когда всё было так просто.

Ханагаки сделала несколько шагов, проходя мимо детской площадки, как вдруг услышала громкие голоса. Судя по разговорам, какие-то хулиганы обкрадывали ребёнка, заставляя его отдать все свои карманные деньги.

Такемичи всегда была Такемичи. Немного трусливой, немного храброй, немного наивной, немного дерзкой. Она стремилась помогать другим, даже если знала, что в драке ей не выстоять. Так было с самого детства, так оставалось до сих пор. Единственным, кто заставил её отойти от принципов, перестать влезать в драки с хулиганами и бить чужие морды, был Манджиро Сано. Он всегда стремился оградить от этого, держа в стороне и не давая приблизиться, считая, что драки — не женское занятие.

Эма приблизилась и умерла.

Тем не менее, в этом временном потоке Такемичи ещё не встретила Майки. Да и что там говорить, теперь она собиралась пойти против его воли, быть верной своим принципам, оставаться рядом до конца, чтобы спасти Эму и дорогих сердцу Майки друзей. Она не могла позволить парню вновь стать таким, каким она его встретила на заброшенном складе.

Воспоминание больно кольнуло сердце. Такемичи сжала руки в кулаки и, пылая решимостью защитить, пошла в сторону голосов, с ноги прописывая удар первому гопнику — прямо как Майки её учил в начале их знакомства.

Тело не знало этих движений, оно к ним не привыкло, а потому удар оказался слабее, чем раньше, но этого хватило, чтобы оглушить парня. Следующему досталось кулаком прямо в нос. Послышался неприятный хруст, и на руку Ханагаки попало несколько капель крови.

— Подхватывай своих дружков и вали, если не хочешь тоже получить, — обратилась она к третьему. У того дрожали коленки.

Он, испуганный и ошарашенный, кое-как закинул оглушённого друга себе на плечо, схватил за руку парня со сломанным носом и поспешил сбежать. Такемичи усмехнулась им вслед и обернулась к мальчику, узнавая в нём Наото Тачибану — младшего брата Хины.

— Иди домой, нечего тут гулять в такое время, — сказала она.

— Такемичи-сан, — вздохнул мальчик. — Спасибо.

— Да что уж там, — махнула рукой девушка. — Но если они ещё раз пристанут — просто дай им в нос. Пока ты позволяешь другим вытирать об себя ноги, тебе будет так доставаться каждый день. Научись давать отпор, и твоя жизнь изменится.

— Я не хочу становиться гопником, — поморщился мальчик.

— Кто сказал, что если ответить на чужое издевательство, то ты тут же станешь гопником? — удивилась Такемичи. — Быть гопником или нет — только твоё решение. Как и вопрос защиты самого себя и своей сестры. А то, знаешь, она у тебя та ещё красавица, скоро к ней будут подкатывать различные парни, а ты должен уметь противостоять им, — подмигнула Ханагаки, с умилением наблюдая за тем, как лицо Наото заливает краска: мальчик всегда стеснялся, когда другие люди указывали на его любовь к сестре. — Ладно, беги. Тебя уже заждались.

С этими словами девушка потрепала мальчишку по голове, разворачиваясь и направляясь в сторону своего дома. К счастью, они с Хинатой жили не так далеко друг от друга, но минут двадцать на дорогу ушло.

Дома, как всегда, не горел свет. Значит, это был один из тех месяцев, когда Такемичи жила одна. Девушка тяжело вздохнула. Отец был заграницей и должен был вернуться только к Рождеству. Мать же уехала работать в соседнюю префектуру и пока неизвестно, когда вернётся.

Из-за того, что с возрастом родителей всё чаще не было рядом, Ханагаки довольно рано стала самостоятельной, благодаря чему не испытывала никаких трудностей в будущем, когда закончила университет и принялась снимать однокомнатную квартиру.

Тем не менее, сейчас её раз в неделю навещала тётя, смотрела, как поживает Такемичи и отписывалась её родителям. Она всегда приносила с собой каких-нибудь сладостей, и за столь небольшую заботу Ханагаки была ей благодарна по сей день.

Хлопнув по выключателю в прихожей, девушка осмотрелась. Всё было так же, как она и помнила: та же обувь у порога, те же куртки в шкафу, та же лестница на второй этаж, та же гостиная с той же мебелью и та же самая кухня. На дрожащих ногах девушка поднялась наверх, заглядывая в пустую комнату родителей, а затем прошла в свою, казавшуюся единственным помещением, где были хоть какие-то признаки жизни, комнату.

Было тихо и пусто. Рядом никого.

Такемичи закрыла за собой дверь, скатываясь по ней и бухаясь на пол. Ноги больше не могли её держать, так сильно дрожали. Сердце внезапно разорвала тоска, и девушка расплакалась, поджимая коленки к груди. Теперь, когда она осталась в одиночестве, когда не слышала никаких посторонних шумов, на неё накатила тоска, боль и отчаяние, до этого хранимые где-то внутри, ожидающие своего часа.

У Ханагаки была настоящая истерика, она никак не могла перестать плакать, вспоминая пережитый ею ужас, когда она оказалась прямо перед поездом, шок, когда открыла глаза в две тысячи шестом, грусть, когда думала о погибших друзьях.

Дрожащими пальцами Такемичи взяла телефон и с трудом, сквозь пелену слёз, нажала на контакт отца. В Лос-Анджелесе сейчас было почти семь утра, в это время её отец уже обычно ехал на работу. Он, несомненно, удивится внезапному звонку дочери, испугается её слезам и всхлипам, но Ханагаки как никогда нуждалась в поддержке со стороны близкого человека. Она просто хотела услышать родной родительский голос.

Она была жива. Ханагаки Такемичи было пятнадцать.

Пару дней Такемичи прожила как обычная ученица средней школы, привыкая к «новой» жизни и укрепляя надежду на то, что всё это было правдой. Она никуда не торопилась. Ей было непривычно снова рано вставать по утрам, чтобы идти получать знания, от которых, если честно, не было особого проку. Во взрослой жизни Ханагаки практически не потребовались знания, приобретённые за долгие двенадцать лет учёбы.

Тем не менее, вернуться в школьную повседневность было даже приятно. Она вновь встретила своих старых одноклассников, вновь увидела учителей, вновь по утрам прогуливалась с Хиной. Размеренная жизнь была так хороша…

У Такемичи оставалось где-то полмесяца до знакомства с Эмой, начиная с которого жизнь девушки в прошлом закрутилась и завертелась. Благодаря Эме она познакомилась с Майки, Дракеном и их бандой, где обрела несколько хороших знакомых. И именно тогда начался один из самых непростых, но всё же лучших периодов в её жизни.

Из-за связи с Токийской свастикой её периодически доставали гопники из других банд, из-за чего Майки лично взялся её учить нескольким действенным приёмам. С появлением новых друзей оценки девушки стали не столь хороши, как прежде, но Такемичи всё равно могла помогать друзьям из Томана подтягивать их по предметам.

Также именно тогда умер Дракен, вслед за ним — Баджи. И, наконец, Эма.

Раньше Такемичи всегда навещала их могилы. Ханагаки плохо знала Дракена, они толком не успели пообщаться, как он оказался убит, однако девушка помнила дату его смерти: когда скончалась Эма, Такемичи начала навещать его могилу вместо неё.

С Баджи, как и с его лучшим другом, Чифую, Ханагаки успела пообщаться подольше. Они стали хорошими приятелями, Такемичи порой даже казалось, что она обрела двух братьев. Пока один из них не умер.

Ханагаки часто ходила к могиле Баджи, с улыбкой замечая половину упаковки лапши или свежие благовония. За двенадцать лет она ни разу не пересекалась с Чифую или Майки, но никогда не оставляла надежды встретить их.

Тем не менее, все эти смерти… От накативших воспоминаний внутри всё скрутилось в один горький узел.

Девушка желала всё предотвратить. Она долго думала о том, как можно избежать их. К сожалению, она плохо знала подробности происходящего в те роковые дни. Абсолютно никто за всё время ей ничего так и не рассказал. Единственное, что она знала: перед смертью Дракена Эма рассказывала о внутреннем расколе в банде, а второго августа радостно заявила, что пойдёт на фестиваль вместе с возлюбленным.

Третьего числа его не стало.

Что же касалось Баджи, то он умер в Хэллоуин. Перед происшествием Майки зачастил в гости к Ханагаки, разваливаясь у неё на диване в гостиной и ноя о том, что Кейске оказался предателем, ушедшим в другую банду.

Перед смертью Эмы никаких особых событий не происходило. Просто однажды она не вернулась домой, а на следующее утро семье Сано поступил звонок из морга.

Такемичи не знала, как их всех защитить, имея только небольшие временные отрезки трагедий, особого плана в её голове просто не было, разве что банным листом приклеиться к Эме, Баджи и Дракену в определенные дни.

Но кто сказал, что даже находясь рядом с ними, она сможет спасти их?

Всё было так сложно, что у девушки уже просто-напросто кружилась голова. Впервые за эти несколько дней она заставила себя отвлечься от подобных мыслей: в конце концов, у неё был целый месяц в запасе.

После успешно прослушанных уроков Хината ушла на дополнительные, а сама Такемичи не знала, чем бы таким заняться. Она могла бы пойти учиться, могла бы сходить в зал игровых автоматов, но ничего из этого не привлекало её должным образом. Девушке просто хотелось вернуться домой и разлечься на диване, щёлкая каналами на телевизоре, как она делала у себя в будущем после работы.

Она кивнула сама себе, решая, что если она всё равно пока не знает, как помочь другим, да и не встретилась ещё с Эмой, то пока не стоит ничего предпринимать. Но перед этим она решила зайти в пекарню за вкуснейшими паровыми булочками, которые впервые попробовала незадолго до переезда.

Девушка шла по дороге в сторону пекарни, как вдруг наткнулась на группу шумных школьников. Все они сидели на ступеньках, как на скамейках, и что-то кричали. Прямо перед ними, будто на гладиаторской арене, стояли два парня, в одном из которых Такемичи признала своего бывшего одноклассника: они вместе ходили во второй класс средней школы, но на третьем году обучения оказались в разных классах.

Такемичи не могла вспомнить его имени, но определенно точно знала, что здоровье у парня было хрупким. Помнится, примерно в начале июля он как раз отправился в больницу на полтора месяца. Из-за этого инцидента учителя в школе каждый день твердили об опасных хулиганах и требовали держаться от них подальше. Именно поэтому Ханагаки так хорошо помнила о произошедшем: казалось, разбуди её сейчас посреди ночи, и у неё от зубов будут отскакивать одинаковые речи учителей.

Ханагаки сжала руки в кулаки, внутренне закипая. Пареньку уже сильно досталось, его лицо больше напоминало кровавое месиво. Нужно было что-то сделать. Но вокруг были только улюлюкивающие старшеклассники. Никто это не остановит, и всё будет так, как и было в её будущем.

Ничего не изменится, если…

И раз никто не думал остановиться, тогда их остановит она. Может, это был шанс на то, чтобы увидеть, что Такемичи может изменить. Она глубоко вздохнула и выпрямилась. Она это сделает. Девушка сделала несколько решительных шагов вперёд, отбрасывая свою сумку на землю.

Чёрт возьми, она собиралась совершить полнейшую глупость.

Ну и пусть! Она буквально слетела по ступеням, перехватывая руку, которой замахнулся гопник на побитого.

— Хватит, он и так еле держится, ты победил, — напряженно произнесла она, внутренне пытаясь унять свою дрожь.

— Слышь! Сучка, ты ещё кто? — взревел гопник. Со стороны зрителей послышались шепотки и нелестные выкрики. Ханагаки проигнорировала их.

— Такемичи Ханагаки, не очень приятно познакомиться, — представилась она, дернув уголок губ в усмешке. Рука пацана надавила сильнее, но девушка приложила усилие, чтобы удержать ту на месте. — А теперь опусти руку. Ему нужно вызвать скорую.

Парень грозно нахмурился, будто действительно пытался обдумать сказанное. Краем глаза Такемичи отследила движение сбоку. Трое парней, похоже, друзья избитого и уже упавшего на землю, подлетели к нему, оглядывая ранения и вызывая врачей. Также поднялся ещё один парень у лестницы, с сигаретой в зубах и шрамом, пересекавшим бровь. По сравнению с остальными он казался высоким. Он поднял руку, давая гопнику, чью руку удерживала Ханагаки, знак, чтобы он пока не нападал.

Видать, главный.

— Эй, девчонка, вали отсюда, если не хочешь быть побитой, как тот малец. Здесь драки до смерти, твоё нежное сердечко может не выдержать, — усмехнулся он, тяжело подходя ближе и буквально нависая над Такемичи. Та почувствовала лёгкий страх, но не смела показать его: в прошлом ей встречались и более отбитые гопники.

И чего стоят одни только братья Хайтани. Этот парень им и в подмётки не годился.

— Если здесь драки до смерти, да ещё и на деньги, как я могу судить из криков остальных, то мне стоит позвонить в полицию, — смело ответила она, поднимая свой уверенный взгляд.

— О, не боишься идти против Токийской свастики? Идиотка, ха! — злобно хохотнул тот и продолжил: — Только посмей настучать ментам — и от тебя и мокрого места не останется, — прорычал парень уже более серьезно.

Такемичи глупо захлопала глазами. Токийская свастика? Этот парень — член группировки? Так почему Ханагаки раньше никогда не встречала его? Да и разве Тосва занимается чем-то вроде боёв на ставки? Майки всегда был выше этого.

Девушка вспомнила о слухах, витавших вокруг группировки в две тысячи семнадцатом. Наркотики, подпольные бои, бордели, оружие, работорговля… И это — только часть списка. Мрачное чувство напряжения, дикой мысли, что всё может привести к этому, окутали её, но она не дала мыслям дальше ходу.

Что ж, во всяком случае, в две тысячи шестом Майки был выше этого. И она постарается это сохранить.

— Токийская свастика? — осторожно переспросила Ханагаки, наконец отпуская руку парня. Тот тут же отошёл за спину «главаря». — Как интересно, а Майки-кун или Дракен-кун знают, чем вы тут, ребята, занимаетесь? Или мне стоит найти их и рассказать?

Упоминание главы и его зама, похоже, разозлило парня. Очень. Он замахнулся кулаком, намереваясь ударить Такемичи, но это была столь открытая и очевидная атака, что Ханагаки смогла увернуться, повернуться на пятках для добавления скорости, и ногой врезать по его подбородку.

Конечно, её удар не был так хорош, как удар Майки, ей не хватало тренировок и силы, а сам противник оказался куда мощнее недавних хулиганов, которых Ханагаки отогнала от Наото, а потому удар заставил его лишь пошатнуться, но никак не оглушил. Даже так, подобное привело старшеклассника в бешенство.

— Ах ты сука, больно вообще-то, — прошипел он, потерев место удара. — Теперь так просто ты не отделаешься.

Такемичи отступила назад, понимая, что дело плохо. Надо бежать.

— Уведите его подальше, — кинула она ребятам из её школы, смотря на то, как противник разминал кулаки. Видимо, драки не избежать. На самом деле, хотелось бы обойтись без этого, но она сама в это ввязалась и должна была выстоять. Благо, какой-никакой опыт имелся.

— Меня зовут Киёмаса. Запомни это имя — имя того, кто сегодня заставит тебя поплатиться за твою дерзость, — угрожающе пообещал он. Такемичи мысленно проматерилась. Она влипла в полное дерьмо.

«Серьёзно, блядь, встречу Майки-куна и всё ему выскажу об этом сраном Киёмасе», — клятвенно подумала она и приготовилась. Нужно было обдумать, как уйти с этой драки с минимальными потерями для себя. К сожалению, старшеклассник не давал ей время на раздумья.

Киёмаса бил сильно и больно, Такемичи давненько не получала таких мощных ударов, от которых аж слёзы на глаза наворачивались. Но, тем не менее, она не собиралась сдаваться. Если уж получать пиздюлей, то с гордо поднятой головой.

Она врезала Киёмасе несколько раз, перехватила его новый удар и ногой с разворота врезала ему по боку. Парень схватил её за ногу, мерзко ухмыляясь.

«Если какой урод пристанет, наплюй на все правила боя, сразу бей его по шарам», — выдал паникующий мозг старое наставление Баджи, которому активно поддакивал Чифую. Помнится, тогда им пришлось вытаскивать девушку из передряги. И сейчас вытащили. Сердце наполнилось знакомым теплом и уверенностью.

Что ж, именно так Такемичи и собиралась поступить. Стоя на одной ноге, она оттолкнулась ею от земли, сгибая вторую в колене для удобства манёвра и первой вдаривая Киёмасе прямо между ног. Тот болезненно захрипел, отпустил её щиколотку и согнулся в три погибели, хватаясь за самое ценное.

Шум толпы сменился на оглушительную тишину.

А вот теперь пора было бежать.

Но прежде, чем Такемичи успела развернуться для побега, со всех сторон послышались шепотки. Школьники, как один, поднялись на ноги, склоняясь в низком поклоне. Ханагаки посмотрела за спину Киёмасе, открывая рот от удивления. Внутри неё всё замерло.

Разве всё так и должно быть?

Прямо к ним неспешно шли две фигуры, которые девушка не могла не узнать. Впереди шёл долговязый Дракен с татуировкой дракона на бритых висках. Он выглядел весьма грозно и внушительно. А вот позади неторопливо вышагивал Майки, доедавший дораяки. От одного вида Сано сердце Такемичи ухнуло куда-то вниз, а к горлу подкатил ком.

Дракен был жив. Майки был жив.

Он был таким же весёлым и по-детски задорным в их первую встречу много лет назад. Когда же она видела его в последний раз, от этого ребёнка не осталось и следа. Перед ней был лишь уставший человек, мечтающий только об одном: о смерти. И умолял «подарить» ему её. Тогда глаза Манджиро были такими темными и пустыми на его осунувшемся лице.

Теперь же… Теперь она вновь увидела ещё беззаботного Майки, без груза смертей близких друзей и преступной организации на плечах. И от этого вида хотелось рыдать, вопрошая, как же так произошло, что из солнечного мальчика Майки превратился в болезненного взрослого.

Ханагаки поспешила вытереть слёзы, а затем старательно принялась разглаживать юбку, лишь бы не смотреть на родное лицо. И не сделать очередную глупость — обнять его покрепче.

— Хэй, Киёмаса, с каких это пор Тосва дерётся с девчонками? — лениво спросил Дракен. Такемичи задержала дыхание. Её лицо озарилось от догадки.

И правда, одним из правил Тосвы было не трогать девушек. Тем не менее, Киёмаса его нарушил.

Повисла тяжёлая атмосфера. Ханагаки показалось, что воздух можно было резать ножницами. Девушка перевела взгляд на старшеклассника. Киёмаса с трудом разогнулся, хотя Такемичи была уверена, что ему это далось с трудом. Большим. Дракен выглядел хмурым, явно недовольным тем, что здесь творилось. Майки же…

Он закинул в рот хвост от дораяки и показал другу пустые руки.

— Хэй, Кен-чин, я всё съел, — беззаботно улыбнулся он, и Такемичи с трудом сдержала смешок. Майки был таким Майки…

Тем не менее, её напрягало, что они так скоро встретились. В прошлом она не дралась ни с каким Киёмасой, их познакомила Эма. Неужели решение Ханагаки отклониться от привычного маршрута, которым она пошла в этот день в прошлом, привнесло такие изменения?

Майки подошёл к ним, игнорируя какого-то парня. Он также проигнорировал Киёмасу, который поприветствовал его, а затем получил ногой в живот от Дракена.

Внезапно Такемичи поняла, что целью Майки была она. Он направлялся именно к ней, и сердце в груди сделало небольшой кульбит. Затрепетало от радости за него — сохранить такого Майки ей хотелось больше всего на свете.

Майки подошёл совсем близко, смотря прямо в голубые глаза Ханагаки, их лица разделяли несколько сантиметров. В голову девушки внезапно врезалось воспоминание о том, как ощущались окровавленные губы Майки во время их первого и последнего поцелуя теперь уже в далёком прошлом.

Её брови дёрнулись, воспоминания разбередили старую рану, и все краски схлынули с лица девушки.

— Как тебя зовут? — спросил Сано. Иррациональная обида накрыла девушку. Конечно, в этом времени Майки ещё не знал её, они буквально были двумя незнакомцами, но… Глупое сердце не хотело слушать здравый смысл.

— Т-такемичи Ханагаки, — всё же ответила девушка, слегка запнувшись.

— Такемучи, да? — переспросил он, и это глупое прозвище, которое девушке сперва совсем не нравилось, а после стало трепетным и приятным, заставило её чуть улыбнуться. — Неплохой последний удар, но нечестный.

— Честный или нет, не так важно, когда ты — девушка, вынужденная драться против огромного и сильного парня, — уверенно ответила Ханагаки, потирая синяк у губы.

Её слова явно порадовали Майки. Он солнечно улыбнулся, хлопая Такемичи по плечу.

— А ты мне нравишься! Решено, с этого момента мы будем друзьями! — благодушно воскликнул он.

Такемичи удивилась. Вот так просто?

Майки отвернулся, шагая к Киёмасе с лёгкой улыбкой на лице. Ещё не отойдя от шока, девушка ничего не сделала. Да и не смогла бы. Такемичи, неплохо знавшая Майки, прекрасно знала, что именно эта улыбочка означала.

Секунда! — и Киёмасе прилетело ногой по многострадальному подбородку. Затем Сано перехватил его голову за волосы и несколько раз ударил в лицо, ломая парню нос. Ханагаки прерывисто вздохнула. Она уже видела жестокость в исполнении Майки, и та никогда её не отталкивала.

Наоборот, делала парня несколько… притягательным.

Щеки стали теплыми, а сердце сделало пару прерывистых тяжелых ударов в груди. Девушка помотала головой, отворачиваясь и вышагивая к пострадавшему однокласснику. Не время думать о её симпатиях к Майки, когда они едва знакомы — ещё чего, примет её за сумасшедшую.

Она присела рядом с избитым парнем. Тому уже оттёрли большую часть крови с лица.

— Как там скорая? — спросила девушка.

— Скоро должна приехать. У Ямамото слабое здоровье. Если бы не ты, то кто знает, в каком состоянии он сейчас был бы, — признательно произнёс один из них с абсолютно дурацкой причёской. Такемичи подняла бровь: она думала, подобные причёски вышли из гопницкой моды ещё в прошлом десятилетии.

Позади раздался стук тела о землю — Майки явно закончил с избиением Киёмасы, после чего громко объявил:

— Мы закрываем бои со ставками.

— Это порочит имя Тосвы, — поддакнул ему Дракен.

Они принялись уходить, и Такемичи обернулась им вслед. Её взгляд был прикован к широкой спине Майки.

Ох, как сильно она хотела сказать ему, что рада, что он жив, но не могла — не поймёт. Это был не её Майки — тот Майки, который научил её драться, который навещал её, когда ему было скучно, который иногда приходил к ней зализывать раны и которого она так сильно любила. Это был другой Майки, с которым они были чужими друг другу людьми.

Внезапно он, будто чувствуя взгляд Такемичи, обернулся, широко улыбаясь и махая ей рукой. Совершенно довольный. На его лице застыли капли крови.

— Такемучи, увидимся!

Ханагаки чуть улыбнулась, тихо отвечая:

— Увидимся.

Вдалеке послышалась сирена скорой помощи.

Следующим утром Такемичи с трудом встала. Прошедший день оставил на девушке настолько сильный отпечаток, что ночью ей снились кошмары, в которых труп Эмы лежал на большом столе, накрытый белой тканью, в которых Майки стрелял себе в голову, шепча слова любви, в которых Ханагаки осталась совсем одна в тесной квартирке в Токио, без особой цели или мечты.

Проснулась девушка вспотевшей и тяжело дышащей от ужаса, сковавшего её тело на добрые пять минут. Лишь потом она с трудом поднялась и отправилась в душ, дабы смыть пот. Из-за этого едва не опоздала в школу, совсем не успев поесть.

Так даже к лучшему. Она не была уверена, что еда бы осталась у неё надолго.

— Выглядишь не очень хорошо, — произнесла Хината, которую Такемичи нагнала у самой школы. Видимо, она тоже опаздывала.

— Ага, ночка выдалась не самой приятной, — тускло и грустно ответила Ханагаки.

Переобуваясь в здании школы, девушка приметила вчерашнюю троицу: Казуши Ямагиши, Ацуши Сендо и Макото Сузуки. Четвёртого, Такуи Ямамото, среди них не было, что нисколько не удивило девушку: вероятно, травмы, полученные вчера парнем, оказались настолько серьёзны, что врачи решили оставить его в больнице на ближайшее время.

Значит, нравоучений от учителей всё же стоило ждать.

— О, Ханагаки! — бодро воскликнул Сендо, махая рукой. — Доброе утро!

— А? Да, утречка, — удивленно кивнула она.

— Ещё раз спасибо за вчера, — улыбнулся Сузуки, проводя рукой по убранным гелем волосам.

— Ничего такого, — отмахнулась девушка. — Как там Ямамото-кун?

— Полежит недельки две в больнице, а потом будет как новенький. Если бы не ты…

Такемичи лишь покачала головой, вновь возвращая всё внимание к ничего не понимающей Хинате и обещая рассказать ей всё во время обеденного перерыва.

Первая половина уроков прошла тягуче медленно, как жвачка. Ханагаки разлеглась на парте, прикрыв глаза и вспоминая вчерашний день. Перед глазами предстало улыбающееся лицо Майки, и сердце девушки пустилось вскачь.

В мире была поговорка, что любовь живёт три года. Такемичи как-то умудрилась опровергнуть её. Её любовь жила вот уже двенадцать лет. Глупая любовь, которую она много лет считала безответной и нужной лишь ей одной. А когда узнала правду, когда услышала столь долгожданные слова из уст Майки, было уже слишком поздно.

«В этот раз я буду внимательнее к его чувствам! Я обязательно признаюсь Майки-куну, я изменю будущее!» — смело подумала она, закусывая губу и смущаясь собственной решимости. В голове было так много «но»: а вдруг в этой версии прошлого Майки её не полюбит? Или она сама каким-то неведомым образом разлюбит? Или, как и в прошлый раз, их история не закончится ничем хорошим?

Раздираемая противоречиями, Такемичи с трудом дождалась обеда, заходя за Хинатой в соседний класс и вместе с ней поднимаясь на крышу школы, где уже разместилось несколько человек.

— Ты без обеда? — удивилась Тачибана, глядя на булочку с соком в руках подруги.

— Не успела приготовить, — безразлично пожала плечами Ханагаки. — Ничего страшного, вот приду домой и поем хорошенько.

Хината на её слова лишь поджала губы, а потом, подхватив палочками кусок сосиски из собственного бенто, внезапно сунула его Такемичи в рот.

— Я поделюсь, так что ешь, — сурово произнесла девушка, и Ханагаки, проглотив кусок, не сдержала смеха. Хина была очаровательной.

И почему Такемичи не смогла полюбить её в ответ? Это же так просто!

Но она знала ответ. Сердцу не прикажешь.

Они разделили бенто и булочку на двоих, кое-как наевшись ими. Затем Такемичи, откинувшись на сетку позади, поставленную специально, чтобы школьники не дай бог не упали с крыши, принялась пересказывать подруге вчерашний вечер. Хината слушала внимательно, в отдельные жестокие моменты прикладывая ладошку ко рту.

— Ты… Тебе не сильно досталось? Где болит? — тут же взволновалась она, осматривая подругу. Её глаза бегали по всем появившимся синякам, пластырям.

— Всё хорошо, просто пара синяков. Я их уже помазала, так что скоро сойдут. А вот Ямамото-куну действительно досталось.

— Надеюсь, этот Майки хорошенько избил Киёмасу, чтобы неповадно было, — нахмурилась Тачибана, и её злость была такой искренней, что Такемичи не сдержала смеха: подумать только, и это говорила дочь полицейского!

— Ну, в ближайшее время Киёмаса будет ходить со сломанным носом, — посмеялась в ответ девушка, представляя, как он будет ходить с перемотанным лицом целый месяц.

После этого лицо Тачибаны разгладилось, а на лице появилась приятная улыбка.

— Но всё же я не советую тебе общаться с такими, как Майки или Киёмаса, — обеспокоенно вздохнула она, покачивая головой.

— Потому что они — хулиганы? — уточнила Такемичи, получив в ответ кивок.

— Именно. Сейчас уже не так модно быть хулиганом, как раньше, но их всё равно много. Они остаются опасными ребятами, связавшись с которыми, ты можешь пострадать. Либо влезешь в драку не вовремя — а я тебя знаю, ты обязательно влезешь, — либо на тебя просто нападут, желая насолить кому-нибудь ещё.

Ханагаки не могла не согласиться со словами подруги. Как ни прискорбно, но та была права. Такемичи в прошлом уже переживала подобные нападения, и именно из-за них Майки и решил оставить её в стороне от Тосвы, тем самым ограждая от опасности. Это действительно помогло, но каждый день сердце Такемичи разрывалось от тоски по своим друзьям.

Ханагаки тяжко вздохнула и посмотрела вверх, на облака. Их было не так много. Они мирно плыли, небо было почти чистым, солнце хорошо грело.

— Я понимаю твои переживания, но… Я не знаю, как тебе это объяснить, но я не могу остаться в стороне. Есть свои причины.

Хина выглядела напряжённой и явно недовольной недомолвкой подруги, но Такемичи не могла рассказать ей правду. Как её воспримет Тачибана? Не сочтёт ли её, Ханагаки, за больную на голову?

Возможно, в будущем Такемичи и расскажет ей всю правду, но только не сейчас.

Помотав головой, откидывая мысли о будущем, девушка поднялась со скамейки, и сетка позади неё скрипнула, возвращаясь в изначальное положение. Ханагаки протянула Хине руку, и та приняла её, поднимаясь на ноги. Обеденный перерыв практически закончился, пора было расходиться по классам.

И вновь потянулись скучные уроки, самым неприятным из которых была алгебра. У Ханагаки всегда были проблемы со всем, что касалось формул. Она сидела за партой, безуспешно пытаясь решить задачку и просто мечтая о том, чтобы урок поскорее закончился.

Её мечты были услышаны. В коридоре раздались крики, отвлёкшие и учителя, и одноклассников. Мощным движением руки дверь была отодвинута в сторону, и в кабинет вошёл Майки. Такемичи вздохнула. Конечно, он и раньше пару раз врывался к ней в класс во время уроков, но в своё время девушка смогла отучить его от этой дурацкой привычки.

— Эй, Такемучи, пойдём гулять! — улыбнулся он, игнорируя опешившего учителя. Ханагаки перевела взгляд на Дракена, на лице которого отражалось вселенское смирение. Однажды и она смирилась, но это не значит, что она оставит всё как есть. Девушка вздохнула.

— До конца урока осталось пять минут. Подожди, пожалуйста, немного за дверью, — ответила Такемичи, игнорируя направленные в её сторону взгляды. Майки нахмурился, явно впервые сталкиваясь с человеком, который мог бы дать отпор его дурным затеям. — Я обязательно выйду, и мы прогуляемся, обещаю.

Майки помолчал с минуту.

— Буду ждать на первом этаже, — наконец произнёс он, выходя из класса. Повисла тишина.

Учитель перевёл тяжёлый взгляд на Такемичи.

— В следующий раз скажите своему парню, чтобы не врывался посреди занятий, — недовольно произнёс он.

— Мы не встречаемся, — ответила Ханагаки, унимая радостное сердце от подобной мысли, — но я обязательно передам.

— Вот и славно. Ну, а раз ваш друг чуть не сорвал нам урок, то выйдите к доске и решите пятнадцатую задачу.

Такемичи подавила разочарованный стон, в миг пожалев, что не ушла вместе с Майки. Вместо этого ей придётся пять минут позориться у доски.

Девушка тяжело вздохнула, беря учебник и вставая из-за парты. Честное слово, алгебра её убьёт.

* * *

Майки с Дракеном, как и обещали, ждали её внизу. Такемичи, взяв сумку и наплевав на оставшийся урок, спустилась вниз, пробиваясь сквозь толпу школьников. Те обступили холл, глядя на Майки и Дракена, как на пришельцев.

— Кого они там выжидают? — шёпотом спросил кто-то.

— Чёрт, не знал, что в нашей школе кто-то состоит в Тосве, — в шоке ответил ему второй. Шепотки и гул от школьников не прекращались и, казалось, становились только больше.

Такемичи вздохнула: примерно такая же реакция была, когда эта парочка заявилась к ней на уроки впервые. Только в этот раз всё происходило куда раньше, чем тогда.

Она наконец вышла из толпы, поправила сумку на плече и чуть улыбнулась двум парням. Дракен кивнул в знак приветствия, а на лице Майки расплылась широкая улыбка.

— Ты задержалась, — произнёс он, чуть наклонив голову в бок и разглядывая ворчливую Такемучи.

— Прости, из-за кое-кого учитель разозлился на меня и заставил решать примеры по алгебре, — ответила Ханагаки. И тут же добавила недовольным тоном: — По алгебре, которую я совершенно не понимаю.

Ответом ей был смех.

— Ну что, пойдём?

Девушка согласно кивнула. Она прошла к своему шкафчику под многочисленные взгляды собравшихся вокруг школьников, и достала сменную обувь. Дракен с Майки тоже принялись переобуваться, причём если первый носил высокие сапоги, то второй — простые шлёпки.

И тут раздался требовательный голос Хинаты:

— Куда это вы уводите Ханагаки? — спросила она, приближаясь стремительным шагом.

Такемичи знала этот взгляд подруги: Тачибана собиралась воевать.

— Это те самые Майки-кун и Дракен-кун, — поспешила представить их Ханагаки, пока Хина не натворила глупостей. — А это моя подруга, Тачибана Хината.

Хината нахмурилась, поджала губы и уверенным шагом прошла к своему шкафчику, доставая уличные балетки и переобуваясь.

— Не знаю, кто из вас двоих главный, но пойдём выйдем.

Такемичи переглянулась с Майки и Дракеном: те явно были удивлены действиями Хины, но последовали за ней к выходу из школы. Ханагаки пошла следом, подхватывая школьную сумку. Ей тоже было интересно, что хотела сказать Хината.

Тачибана, оказавшись снаружи неподалеку от входа школы, резко остановилась и развернулась к ним, сурово смотря на парней. Майки выглядел безмятежным, как и Дракен. Им явно было интересно, что же такого им может предъявить слабая девчонка на год младше их.

— Не знаю, во что вы хотите ввязать Ханагаки-чан, но я не прощу вам, если вдруг она пострадает, — тяжёлым тоном произнесла девушка, скрестив руки на груди. Её прекрасные персиковые глаза метали самые настоящие молнии. — Такемичи — прекрасная девушка, которая по собственной глупости, граничащей с сумасшедшей храбростью и отвагой, может ввязаться в серьёзную передрягу.

— И вовсе я не глупая, — обиженно пробормотала Ханагаки.

Внезапно Хината низко поклонилась, чем удивила Такемичи.

— Пожалуйста, позаботьтесь о ней и не дайте ей пораниться, раз уж говорите, что вы теперь её друзья.

Майки сделал несколько шагов к Хине, кладя руку ей на плечо.

— Не бойся, мы своих не бросаем. Я прекрасно осознаю, что Такемучи — девушка, и именно поэтому она не будет причастна ни к каким дракам. В Тосве нет места девушкам, но, тем не менее, я бы хотел подружиться с Такемучи. Если ты не против, конечно.

Хината выпрямилась, и напряжение исчезло с её лица, будто его и не было. Вместо этого девушка тепло улыбнулась.

— Спасибо вам большое.

Такемичи умилённо покачала головой. Она подошла к Хинате, крепко-крепко обнимая её и трепля по голове. Тачибана залилась румянцем.

— Спасибо, что переживаешь за меня, но всё в порядке, правда, — улыбнулась девушка. — И я очень ценю твою заботу.

Хина кивнула, отводя смущённый взгляд в сторону. Она поспешила распрощаться с троицей, сбегая обратно в школу.

— Ого, а она, кажется, очень привязана к тебе, — задумчиво произнёс Дракен.

— Мы с ней друзья, это неудивительно, — отозвалась Ханагаки, смотря вслед подруге.

Хина была действительно потрясающим человеком. Своим теплом она согревала всех, кто был рядом, своей заботой она вновь и вновь поднимала Ханагаки на ноги, не давая ей хандрить.

Тем не менее, в какой-то момент в прошлом они перестали общаться, и вся вина за это лежала на одной лишь Такемичи. Так уж произошло, что после смерти Эмы и скорого отъезда Майки из города, сама Ханагаки больше не могла здесь находиться. Она распрощалась с Хиной, испытывая искренний стыд за то, что так и не нашла в себе сил ответить на её чувства, за то, что даже подругой нормальной стать не смогла.

Такемичи сбежала, оборвала всякую связь, чем, несомненно, ранила Тачибану. Долгие годы Ханагаки проклинала себя за этот дурной импульсивный поступок, но так и не смогла притронуться к телефону и набрать номер Хины.

Глубоко вздохнув и отгоняя неприятные мысли, девушка обернулась к Майки и Дракену.

— У тебя хорошая подруга, — внезапно заметил Сано, и Ханагаки кивнула.

— Да, она такая.

Девушка ожидала, что парни приехали на своих байках, но в этот раз оба предпочли велосипеды. Возможно, чтобы не пугать её или прохожих.

Майки сел на велосипед и похлопал по сиденью позади себя. Такемичи едва не присвистнула: чтобы сам Майки, да кого-то подвозил! Небось сегодня и рак на горе свистнет.

Они ехали какое-то время в тишине, затем Майки и Дракен начали свой привычный разговор о Тосве и дальнейших планах. Ханагаки слушала вполуха, так как большинство названий группировок было ей неизвестно. Однако если она собиралась спасти Дракена, Баджи и Эму, ей следовало начать разбираться со всем этим.

Такемичи посмотрела вперёд, натыкаясь взглядом на широкую спину Майки, облачённую в накинутый на плечи чёрный школьный пиджак. На губах сама собой появилась улыбка: как же она скучала по этим временам, по этому виду.

Ей было спокойно. Рядом с ней были живые старые и новые друзья и возлюбленный, у них была мирная поездка на велосипедах вдоль набережной, и Такемичи с легкой улыбкой на губах была уверена, что она не оставит их и постарается отвести клинок смерти с их пути.

Такемичи в приподнятом настроении открыла дверь в дом и зашла внутрь, разуваясь и проходя дальше. Гостиная была ярко освещена солнечным светом, что лился из окна, а по столу ползал огромный мотылёк, попавший в комнату из того же окна. Ловко поймав его в капкан из рук, Ханагаки поспешила выпроводить насекомое обратно наружу и закрыла окно, предпочитая ему кондиционер: так хотя бы никакая живность не нагрянет к ней.

А ещё спасёт от летней жары — что школьница считала одним из главных плюсов кондиционера.

Часы, висевшие прямо над телевизором, показывали три часа дня. Такемичи улыбнулась: казалось бы, прошло более девяти лет с тех пор, как она окончила школу, а сбегать с уроков до сих пор было так весело! Конечно, потом это скажется на её посещаемости и отношении к ней учителей, но Ханагаки уже прожила одну жизнь, чтобы чётко понять, что никакая посещаемость в школе не скажется на её будущем.

Лишь один человек мог изменить это самое будущее, а не какая-то там учёба. Мысли о Майки вызывали табун мурашек и улыбку на лице девушки.

Причина сбежать пораньше у Такемичи была довольно весомой: Майки, который приклеился к ней аки банный лист, решил устроить вечер настольных и видео-игр. Конечно же, в доме Такемичи. И, конечно же, не спросив саму Такемичи.

Дракен на заявление друга закатил глаза и несколько раз извинился перед Ханагаки; девушка же лишь отмахнулась: в прошлом Майки частенько так поступал, так что она уже привыкла. Да и… После произошедшего возможность снова проводить с ним время казалась сном. Такемичи готова была отдать любые деньги и наплевать на любые неудобства, лишь бы вновь увидеть улыбающееся лицо живого возлюбленного.

При мысли о том, чтобы провести время с близкими ей людьми, голова кружилась от восторга.

Девушка начала с приготовления ужина. Поставив рис в мультиварку и мелко нарезав овощи, девушка достала тофу и поставила воду на плиту, добавив в неё сухой бульон.

Часы мерно тикали, Такемичи, увлёкшись готовкой, улыбалась. Она определенно была счастлива, зная, что скоро к ней придут в гости.

Когда она в последний раз готовила для кого-то? Кажется, что целую вечность назад.

Вода закипела, и девушка положила в неё водоросли, принимаясь помешивать получившееся варево и отмеряя время на приготовление.

Когда еда была практически готова, раздался дверной звонок.

«А вот и они», — тепло подумала Ханагаки. Она тут же отложила половник, вытерла руки о фартук и вышла встречать гостей, бросая быстрый взгляд на часы: без двадцати четыре.

— Такемучи! Почему так долго?! — тут же разнылся Майки, переминаясь на пороге.

— И я рада вас видеть, — ответила девушка, пропуская гостей. Дракен, что стоял позади Майки, лишь тяжело вздохнул и протянул ей пакет, внутри которого лежали газировка и сладости.

— Прости ещё раз, — сказал он. Его уставшее обреченное выражение лица, когда он извинялся за Майки, выглядело весьма забавно.

— Всё хорошо. Одной мне тут всё равно было бы скучно, — отмахнулась она и, посмотрев в спину уже умчавшегося на кухню Майки, вновь повернулась к Дракену: — Проходи, разувайся, чувствуй себя как дома. Кстати, вы же не против, если чуть позже Хина придёт?

— Да, конечно, всё в порядке. Наоборот, лишь бы тебе не было неудобно, — поднял руки парень.

Дракен был очень добрым и понимающим человеком. Он всегда нёс ответственность не только за себя, но и за Майки, а также и за всю Тосву. Такемичи искренне жалела, что в прошлом была знакома с таким потрясающим человеком всего ничего. Возможно, общайся они чуть дольше, она многому научилась бы у Дракена и ещё двенадцать лет назад взялась бы за голову, поняв своё место в жизни любимого.

Возможно, тогда она его и не оставила бы. Возможно, тогда всё было бы иначе.

Но теперь у Такемичи был реальный второй шанс, и она была готова им воспользоваться. Сейчас, когда её вновь окружали любимые люди, терять их не хотелось ещё сильнее. И пусть события двенадцатилетней давности вспоминались тяжело, с натяжкой, девушка поклялась, что даже из того мизерного количества информации, коим она обладала, она выжмет всё и даже больше.

Ну, а до тех пор…

Ханагаки последовала вслед за Майки на кухню, давая ему половником по рукам, чтобы не смел таскать тофу с доски. Парень обиделся, но послушно сел за стол, утянутый туда Дракеном, который шёпотом просил вести себя приличнее.

Такемичи вернулась к готовке, болтая с друзьями. Раньше, до появления Токийской свастики, её дом всегда был пуст. Сюда крайне редко заходили гости — тётя раз в неделю на полчаса да Хина — дай бог — раз в десять дней. Родители также были далеко, а потому Такемичи приходилось жить совсем одной. Она одна просыпалась по утрам, завтракала и шла в школу. Вечером всё так же одна шла домой и засыпала в кровати. Это было по-своему грустно, но девушка даже привыкла.

Спустя время Такемичи не могла не задаться вопросом, почему до появления Тосвы у неё толком друзей-то и не было: одна лишь Хина, с которой они общаться начали только в средней школе?

Девушка помнила, что после переезда к ней иногда приближались другие люди, заводили разговоры. Девушки предлагали общаться, парни — встречаться. Но по какой-то мистической причине все они спустя несколько дней отказывались от общения и делали вид, что не знают Такемичи. Словно та была какой-то прокажённой.

Это ранило, причём сильно. А потом прошло время, и девушка решила, что лучше оставаться в стороне, не заводить никаких знакомств ни лично, ни онлайн. Так было проще.

Но то было тогда, в прошлом, которое уже неделю как несбыточное будущее. Сейчас вокруг неё снова были друзья. С некоторыми она пока ещё не встретилась, а с некоторыми познакомилась впервые за обе её жизни.

Такемичи лишь надеялась, что никто из них не уйдёт и она никого не потеряет.

А пока что на её кухне восседали Майки и Дракен, а в дверь звонила Хина, которая наверняка отругает Такемичи за прогул.

Дракен отправился открывать дверь, пока Майки, положив голову на стол, смотрел на Такемичи, крутящуюся у плиты.

— Ну дай немного тофу, — заныл он.

— Я уже добавила его в мисо-суп, — ответила та, пряча приподнятые уголки губ. Всё немного казалось сном, о котором она долго мечтала: друзья в гостях, Майки рядом и канючит, чтобы получить вкусненькое, и она рядом с ними.

— Ну, Такему-у-учи, — ещё грустнее продолжил Майки, и сердце девушки сжалось.

Девушка притворно вздохнула, закатила глаза и поставила перед ним маленькую тарелочку с парой кусков тофу. Майки тут же воспрял духом и принялся уплетать творог с довольным выражением лица.

— Вот вечно ты так, — мягко произнесла Такемичи, помнящая о том, что для Майки надо всегда откладывать немного ингредиентов, из которых девушка готовила ужин.

Майки, жуя тофу, удивлённо поднял бровь. Девушка замерла. И тут Ханагаки поняла, что сказала что-то не то. Они знакомы всего несколько дней, он ещё никогда не бывал у неё в гостях, так откуда ей знать, что Майки постоянно так себя ведёт?

Девушка побледнела, срочно пытаясь придумать отмазку, но её спасло появление Дракена и Хины на кухне. Последняя, смерив парней недовольным взглядом, упёрла руки в бока и гневно прищурилась на подругу.

— Подумать только! Ты опять сбежала с уроков! И всё ради чего?

— Ради вкусного ужина, — ответил Майки, хотя его и не спрашивали. Хина поджала губы. Майки слегка стушевался и положил голову обратно на стол, мол, я тут ни при чём.

— Ничего страшного не будет, не переживай, — улыбнулась ей Такемичи, ещё немного нервничая из-за оговорки перед Майки. — Лучше садись за стол, я почти всё закончила.

— Если ты хочешь поступить в хорошую старшую школу, то ты должна как следует учиться и посещать все занятия! Ты хоть видела свою оценку за контрольную по математике? — продолжала с беспокойством напирать Хината.

Такемичи прикрыла глаза. Тема про старшую школу была ей неприятна.

В прошлом её родители решили, что их дочери не стоит жить одной — тем более, что тётя начала жаловаться, что вокруг девушки постоянно отирается куча парней. В итоге Такемичи была вынуждена переехать в другую префектуру и жить с матерью. Тамошняя старшая школа была самой обычной, но Ханагаки не смогла завести ни одного друга. Она три года была практически одна, испытывая неприязнь к не общающимся с ней одноклассникам и чувствуя себя как никогда одиноко.

Разве после подобного ужасного опыта ей бы хотелось говорить о старшей школе вновь?

— Я поступлю в местную старшую школу, сдать туда экзамены будет несложно, — успокоившись, ответила Такемичи.

Хината нахмурилась ещё сильнее: её-то родители хотели, чтобы девушка поступила в элитную академию, которая стала бы первым пунктом в её выдающемся послужном списке. Сама Хина также стремилась к этому, посещая все дополнительные занятия и как следует делая все уроки. Естественно, что она хотела поступить в академию не одна, а вместе с Такемичи, но самой Такемичи это было не нужно.

Ханагаки почувствовала себя неприятно, будучи вынужденной вот так вот обламывать все планы подруги. Но, с другой стороны, той тоже не следовало строить все эти планы, игнорируя желания девушки.

— Давайте просто поедим, — разрядила атмосферу Такемичи и задорно улыбнулась. — Итак, кому первому дать ужин?

— Мне! Мне! — тут же отозвался Майки, и его чёрные глаза заблестели от предвкушения. На секунду Ханагаки была очарована этим блеском, но быстро пришла в себя и наполнила первую тарелку мисо-супом, ставя рядом другую — с варёным рисом.

Дракен уступил Хине, поэтому следующая тарелка досталась ей. Самой последней Такемичи налила поесть себе, замечая, что супа у неё осталось ещё на две порции: либо на завтра, либо сегодня кому-то на добавку.

Ужин прошёл за разговорами и улыбками, и Такемичи была счастлива, что наконец-то в её доме стало так же шумно, как и когда-то: одиночество тишины порой сводило её с ума, заставляя вспоминать первый день в этом прошлом и все одинокие дни того минувшего будущего. Ханагаки иногда тихо прикрывала глаза, вполуха вслушиваясь в болтовню друзей, и наслаждалась голосами близких.

После ужина было решено отправиться в гостиную. Такемичи пересыпала все сладости, которые притащил Дракен, в тарелки и отнесла их в комнату, пока Майки, который увидел одну из новейших консолей для игр, тут же засел за неё, доставая джойстик и призывая Такемичи сыграть с ним.

— Секунду. — А затем она обратилась к остальным, залезая в шкаф и доставая оттуда несколько коробок: — Вообще, у меня также есть различные настольные игры. Можно сыграть в них. Пока одни в приставку, другие — в настолку.

— Звучит хорошо, я всё равно не умею играть в приставку, — кивнула Хина, забирая из рук подруги коробки.

— Так мы тебя научим! — улыбнулся Дракен. — Ничего сложного в этом нет.

Хина задумчиво закусила губу, выглядя неуверенной. Такемичи кивнула ей, подбадривая, и девушка в итоге согласилась.

Сама Ханагаки, отдав настолки в распоряжение друзей, уселась рядом с Майки, слегка касаясь его коленки своей, от чего по всему её телу прошлись мурашки. Парень этого, казалось, не заметил, и Такемичи облегчённо вздохнула: ей было волнительно вот так вот из раза в раз находиться совсем рядом со своим возлюбленным. А оттого и грустнее: в это время он её ещё не любил. И она не знала, полюбит ли вообще.

Отгоняя неприятные мысли, Ханагаки выбрала первую попавшуюся игру, которая оказалась гонками. Раньше она частенько в неё играла, о чём тут же рассказала Майки и с лёгким смешком попросила не винить её, если вдруг он проиграет.

Между ними тут же вспыхнул азарт. Высунув язык, Майки с силой нажимал на кнопки джойстика, надеясь, что таким образом его машина поедет быстрее и обгонит машину Такемичи, но ему не повезло, и он не совсем удачно вписался в поворот, чуть не разбившись. Ханагаки тут же рассмеялась и обогнала его, финишировав буквально через несколько секунд.

— Ты сражался до последнего, — подбодрила девушка, сочувственно похлопав Майки по плечу. Но тот, однако, уловил нотки наигранности — как победитель может по-настоящему сочувствовать проигравшему? — и тут же затребовал реванша.

Но ни на следующий, ни ещё через раз, он так и не смог победить.

— Просто я играю лучше, — довольно заключила Такемичи, принимая поздравления от Дракена, который был рад, что хоть кто-то утёр Майки нос.

— Зато я умею кататься на настоящем байке! А ты упадёшь сразу, как сядешь на него! — огрызнулся парень. — И вообще, Кен-чин, мне скучно, я иду к тебе!

Дракен что-то пробормотал под нос, но согласился, отодвигаясь чуть в сторону и давая Майки сесть рядом. Как оказалось, Дракен и Хина были в самом разгаре партии домино. Такемичи пристроилась рядом с подругой, заглядывая в её фишки, а затем на стол, обдумывая, какой ход будет лучше сделать дальше. Хина чуть помялась от близости подруги, и на её щеках расцвёл румянец.

Такемичи вновь задалась вопросом, успела ли Хина ей признаться или ещё нет?

Когда партия закончилась проигрышем Дракена, они решили сыграть все вчетвером, и Хина вновь стала победителем. Так повторялось ещё несколько раз, пока победу не выхватил Дракен, за что получил радостные тычки под рёбра от Майки: тому просто-напросто надоело проигрывать девчонкам.

Они веселились до тех пор, пока часы не показали одиннадцать вечера, а Хинате не позвонила её мама. Дракен и Майки тут же вызвались проводить девушку до дома.

Такемичи очень тепло попрощалась с друзьями, искренне благодаря их за то, что они пришли. И когда все трое вышли на улицу, Ханагаки вернулась в дом, окунаясь в неприятную тишину. Без друзей стало так… пусто.

Девушка глубоко вздохнула, мысленно беря себя в руки, как делала это в последние несколько дней, взяла в руки плеер и включила первую попавшуюся музыкальную композицию, лишь бы разбавить эту ужасную тишину, а затем принялась за уборку, относя пустые тарелки из-под конфет и бокалы из-под газировки на кухню.

Такемичи уже практически закончила загружать грязные тарелки и чашки в посудомоечную машину, когда услышала звонок в дверь сквозь музыку. Отложив грязную ложку, девушка вышла из кухни и направилась к двери.

На пороге было пусто.

Девушка озадаченно нахмурилась: неужто малолетняя шпана решила разыграть её? Однако в её районе никаких хулиганов не водилось.

И тут взгляд Такемичи зацепился за что-то красное, лежащее на пороге. Девушка присела, поднимая это «нечто», которое оказалось свежей алой розой без шипов. Она пахла совсем невесомо, но крайне приятно. К стебельку была на узелок прикреплена записка.

Такемичи вновь оглянулась и, аккуратно держа цветок в руке, вышла на улицу, вслушиваясь в вечернюю тишину. Но ни шагов, ни дыхания она не услышала. Значит, тот, кто оставил ей розу, уже успел сбежать.

Оглянувшись по сторонам в последний раз, Ханагаки вернулась обратно в дом, закрывая за собой дверь на замок и вновь возвращаясь к цветку и записке на нём. Она аккуратно развязала записку, затем развернула листок и прочла написанное.

«Ты прекрасней любой розы».

Щёки опалило румянцем смущения. Такемичи ещё раз перечитала написанное, вдохнула приятный цветочный аромат и чуть улыбнулась. Она не знала отправителя цветка — почерк был ей незнаком, — но получить его была крайне приятно.

Вскоре роза перекочевала в вазу, которая теперь стояла в центре обеденного стола. Записку Такемичи сложила втрое, но выкидывать не стала, а убрала в кухонный шкафчик. В будущем она хотела узнать имя отправителя подарка, а для этого было необходимо сохранить его почерк.

Стало немного грустно от того, что отправителем был не Майки, но это точно был тот, кто знал, где она живёт. И ей очень хотелось узнать, кто же это мог быть.

Сегодня был хороший солнечный день — самое то для прогулки. Поэтому Такемичи решительно прогуляла школу, проигнорировав пару явно нравоучительных звонков от Хинаты, и вместо скучной учёбы занялась подготовкой ко встрече, о которой ей стало известно только накануне вечером: Майки был как всегда своевременен.

Такемичи, в свою очередь, могла лишь радостно согласиться на кино вместо школы, потому что совершенно не собиралась отказываться от шанса провести больше времени с близкими ей людьми. К тому же, в прошлом она не так часто гуляла с Майки, что надо было срочно исправлять!

Так, Такемичи, вопреки распространённому мнению о том, что девушки всегда опаздывают, в этот раз пришла на двадцать минут раньше назначенного времени. Одетая в лёгкое платье, с любимыми серёжками-гвоздиками в ушах и небольшим рюкзаком за спиной, в котором хранились ключи от дома, кошелёк и прочая необходимая мелочь, она как никогда походила на девушку, собравшуюся на свидание.

Отчасти так оно и было — всё же Такемичи шла с любимым человеком в кино. Но с другой стороны, с ними также шёл Дракен — не то чтобы третий лишний, но своим присутствием разбивающий любой намёк на романтику.

Она сделала пару прогулочных шагов перед зданием кинотеатра, у входа которого они договорились встретиться. Вокруг, несмотря на полдень, было много народу. Туда-сюда сновали такие же прогульщики, как и она. Было не сильно шумно, но некоторые громко разговаривали, а парочки радостно смеялись, пока тоже стояли и ждали у кинотеатра своих знакомых.

Ханагаки грустно вздохнула: о какой романтике может идти речь, когда лоботряс-Майки вряд ли вообще видит в ней девушку? Во всяком случае, сейчас. Пока что…

Ах, как же Такемичи хотелось бы знать, в какой именно момент она стала для Майки кем-то больше, чем «свой парень» в их компашке! Возможно, тогда бы она смогла приблизить момент его влюблённости, и тогда… Тогда…

В голове стало моментально пусто и тоскливо от одного упоминания о пока что столь несбыточных надеждах. С их нового знакомства прошло всего около десяти дней — не то, чтобы Такемичи считала, просто так совпало, что она запомнила дату их новой первой встречи — о каких романтических чувствах или свиданиях могла идти речь?

Девушка горестно помотала головой и тяжело вздохнула. Думать сейчас об этом бесполезно. Она всё равно не сможет спросить Майки-из-будущего, что именно сподвигло его влюбиться, так к чему сейчас подобные мысли? Лучше Такемичи сосредоточиться на том, чтобы все её любимые люди были живы и здоровы, а чувства Майки…

Она призадумалась на секунду, не пытаясь подавить маленькое семя надежды внутри, но после решительно помотала головой. Ну, если чувств не будет — то тоже хорошо. Главное, чтобы он был жив. Счастлив и доволен своей жизнью. Она просто хотела быть рядом и быть ему крепким плечом в нужные моменты. А сама Такемичи как-нибудь справится со своей любовью.

Не в первый раз всё-таки.

Ханагаки огляделась по сторонам, желая найти что-нибудь, чтобы отвлечься от неприятных мыслей и скоротать время ожидания. На глаза ей попался небольшой магазинчик на противоположной стороне дороги. Со стеклянной витрины на девушку смотрели новые томики самых разных манг. Внутри же, кажется, даже никого особо и не было.

Пешеходный переход оказался всего в паре метров правее, и Такемичи, перебежав дорогу по светофору, вновь оглянулась к зданию кинотеатра: люди входили и выходили из него, но ни Майки, ни Дракена, ни их мотоциклов поблизости не было. Даже не слышно знакомого рёва Бабу. А потому Ханагаки со спокойной душой толкнула дверь в магазин. Над входом прозвенел колокольчик. В магазине по углам одиноко заныкались люди, читая журналы и мангу, тем временем как некоторые сразу брали новый выпуск Джампа⁽¹⁾ и уходили на кассу.

Магазинчик и вправду оказался небольшим, но манги, как и обычных журналов, здесь было полно. Такемичи, обходя стоящую по центру полку с томиками манги, отправилась к витрине, где увидела кучу знакомых названий. Она сразу же вспомнила о том, как взахлёб читала все эти истории и с нетерпением ждала продолжения, желая узнать, что же будет в конце. Тогда, помнится, ей было куда важнее узнать про дальнейшие приключения Гатса из «Берсерка»⁽²⁾, чем хорошо сдать экзамены. За что, собственно, Ханагаки не раз получала по шапке от Хины.

Ностальгическая улыбка украсила лицо Такемичи, и девушка взяла в руки свежий томик «Бека»⁽³⁾, пролистывая его. Помнится, за мангу она взялась только после того, как просмотрела аниме в далёком две тысячи одиннадцатом году, и ей очень даже понравилось. Тогда она не стала коллекционировать томики — некуда их было складывать в небольшой квартире, однако сейчас, когда в её распоряжении находился большой двухэтажный дом, у неё была такая возможность.

Возможно, она даже сможет приобрести небольшой книжный стеллаж под них? И попросить помочь ребят, чтобы снова лишний раз встретиться. Ханагаки тут же кивнула сама себе — это была хорошая идея.

Такемичи посмотрела, какие ещё новинки манги есть. Ей вдруг подумалось сделать небольшой подарок Хине, которая очень любила романтические комедии.

Девушка только потянулась за свежим томиком «Клуба свиданий старшей школы Оран»⁽⁴⁾, как вдруг его утянули прямо у неё под носом. Возмущённая, Такемичи подняла голову, готовясь отстаивать томик, который, как оказалось, был последним, да слова так и застряли у неё в горле: прямо перед неё был Чифую, который только сейчас заметил стоящую Ханагаки.

— А… Эм… Это для сестры, — оправдался он, краснея. Такемичи едва сдержала смешок: кому как не ей знать, что у Чифую, этого милого сердцу близкого друга, нет никаких сестёр.

Молодой, неунывающий, гордый и с огоньком в глазах Чифую, который когда-то любил к ней заваливаться так же, как Майки, и ночи напролет болтать о свежих выпусках любимых манг. Такой знакомый и родной. У девушки перехватило дыхание и знакомое чувство тепла заполнило её — так сильно хотелось его обнять, выплакаться и рассказать о том, что она умерла и вернулась в прошлое…

— Сёдзё-мангу⁽⁵⁾ могут читать как и девушки, так и парни, в этом нет ничего зазорного, — поумерив пыл и проморгав не скатившиеся слёзы, уверила его Такемичи, смотря на то, как парень покраснел ещё сильнее.

— Н-нет! Это для младшей сестры! — возмутился он. Да, она всё ещё чётко помнила, как он сильно смущался своего увлечения и как неохотно разговаривал с ней об этом, пока окончательно не сдался и не начал писать ей кучу восторженных сообщений о какой-нибудь парочке, которая запала ему в душу.

— О, правда? И как её зовут? — игриво спросила девушка, вспоминая те прекрасные времена, когда они на пару с Баджи дразнили Чифую из-за его любви к историям о большой и светлой любви.

— Х-харухи.

— О, прямо как главную героиню, — важно кивнула Такемичи, внимательно смотря на парня. Чифую казался совсем подавленным с поникшими плечами и смущённым, но всё ещё крепко стискивал томик в руках. Он уже собирался было сбежать, как Ханагаки произнесла: — Если тебе так нравится «Клуб свиданий старшей школы Оран», то могу посоветовать «Спецкласс А»⁽⁶⁾.

— Читал уже, — отозвался Чифую, оборачиваясь. А затем он резко захлопнул рот рукой, в ужасе смотря на Такемичи: понял, что спалился. И девушка поймала удачу за хвост.

— А «Президент студсовета — горничная»?⁽⁷⁾ Очень хорошая манга, особенно начало интригующее.

Тут-то Чифую окончательно развернулся к Такемичи, выглядя очень даже заинтересованным. Девушка мысленно похвалила себя: уж она-то знала, какой мангой можно заинтересовать старого друга.

Ханагаки вдруг стало интересно: а он пришёл сюда один или где-то неподалёку тёрся Баджи? А то обычно этих двоих хрен разлучишь — всегда и везде вместе. Такемичи их даже называла «сиамскими близнецами». До тех пор, пока Баджи не умер. Тогда она даже с Чифую нормально общаться перестала: между ними как будто стена из недомолвок выстроилась.

Отгоняя неприятные мысли, Ханагаки старалась держать задорную улыбку:

— Манга начала выходить только в прошлом году, но тебе должно понравиться. Сейчас, поищем первый томик…

Такемичи отошла к стеллажу с более старыми томами манги, пробегаясь по названиям тайтлов и цветовой гамме книг глазами, и Чифую присоединился к ней, явно заинтересованный: он уже успел смириться с тем, что его небольшой секрет о страстной любви к сёдзё был раскрыт незнакомкой.

Бросив короткий взгляд на сосредоточенного друга, который с важным видом искал необходимый корешок томика, при этом сидя на корточках, Такемичи не могла не улыбнуться, потакая теплу, что разлилось у неё в груди. Кажется, как-то так они с Чифую и встретились впервые, после чего началось их общение. И кто бы мог подумать, что и в этот раз их знакомство будет абсолютно таким же? Вот уж точно судьба.

Возможно, она шла правильным направлением, когда решила в день встречи с Майки и Дракеном прогулять школу?

— Нашёл! — внезапно произнёс парень, и Такемичи поспешила к нему, аккуратно садясь на корточки совсем рядом. Мимо прошлась компания хихикающих девочек, которые вряд ли бы обратили внимание на них. Ханагаки взглянула внимательней. Вот незадача: томик, который Чифую держал в руках, был вторым. — Первого тут нет, — расстроенно пояснил он, и Такемичи видела, как он немного поник. Это выражение лица Чифую находило неприятный отклик в её душе.

Ханагаки скривила нос:

— Начинать со второго — так себе идея. Ничего ж непонятно будет.

— Может, у тебя есть первый том? — С неприкрытой надеждой спросил Чифую. — Или у кого-то из твоих подруг?

Такемичи задумчивым взглядом сверлила мангу. Первого томика у неё точно не было, она не коллекционировала «Президента студсовета — горничную», поскольку ей это было не нужно. Но вот Хината…

— Возможно, у моей подруги есть. Надо будет спросить у неё. Она тоже любит такие штуки.

Чифую вдруг ярко улыбнулся — и Такемичи ощутила себя так, будто она вернулась в те беззаботные времена, когда они втроём, она, Баджи и Чифую, ходили по магазинчикам манги, искали новые интересные тайтлы и бурно обсуждали последние новинки. Это было так давно и вместе с тем как будто только вчера.

Вряд ли тоска по прошлому уйдёт, пока она не достигнет того же уровня общения с ребятами, что и тогда, а потому девушка поспешила закинуть удочку на удачу.

— Давай я спрошу у неё завтра в школе, а потом скажу тебе, что и как? Дашь свой номер телефона?

— О, конечно! — кивнул парень и тут же вытащил свой сотовый из заднего кармана. — Я, кстати, Чифую Мацуно.

— Такемичи Ханагаки.

Так, они познакомились вновь, обменявшись номерами телефонов.

— Посоветуешь что-нибудь ещё? — вдруг попросил Чифую.

— Тоже из сёдзё? Или же что-нибудь другое?

— Другое.

— Хм… «Тетрадь смерти»⁽⁸⁾?

— Читал.

— «Стальной алхимик»⁽⁹⁾?

— Смотрел аниме.

Такемичи победно усмехнулась и встала в полный рост, тут же направляясь в отдел сёнена⁽¹⁰⁾. Мацуно поспешил за ней.

— Очень советую ещё и мангу почитать.

— Думаешь, здесь будет первый том?

— Более чем уверена.

И Такемичи оказалась права: манга, находящаяся среди стопки бестселлеров, нашлась довольно быстро. Более того, там были практически все вышедшие на тот момент тома, не хватало только десятого и одиннадцатого, но их Чифую пообещал найти в каком-нибудь другом магазине.

Их разговор прервал звон колокольчика над входной дверью и недовольный звонкий голос Баджи:

— Эй, Чиф, долго ещё копаться будешь? Майки с Дракеном должны вот-вот подъехать.

Чифую и Такемичи обернулись. От вида Баджи, живого и как всегда необузданного Баджи, с длинными тёмными волосами, озорными глазами и клыкастой улыбкой, всё внутри девушки перевернулось. К горлу подкатил ком, а перед глазами промелькнул последний раз, когда она его видела.

Вернее, его хладный бледный труп с обескровленными покусанными губами и абсолютно пустыми глазами.

В тот день Такемичи впервые поняла, каково это — терять близкого друга. В тот день она впервые плакала так сильно, что голова потом болела ещё несколько дней подряд. В тот день Майки впервые не мог её успокоить, потому как сам трясся от гнева, слёз и ужаса.

Но сейчас Баджи был жив: стоял прямо перед ними, недовольно уперев руки в бока и метая молнии из глаз.

Она хотела бы перекинуться с ним парой слов, просто притронуться к нему, чтобы почувствовать, что он не холодный, не остывший. Но Такемичи чуть опустила голову. Ураган тоски и счастья мог заставить её расплакаться прямо тут, в магазине манги, и вряд ли бы её смогли просто так успокоить.

— П-прошу прощения… — с лёгкой дрожью на губах произнесла она, — это я задержала Чифую-куна.

— А ты ещё кто?

— Такемичи Ханагаки, очень приятно познакомиться.

— М-м-м, — промычал в ответ Баджи, явно не намереваясь знакомиться, но Такемичи на него ни капельки не обиделась за это. Наоборот, это было настолько в духе её друга, что чувство ностальгии приятно согрело сердце девушки и немного взбодрило. Не ровен час она устроила бы истерику, и вот уже тогда фильм с Майки и Дракеном накрылся бы медным тазом.

Кстати, о нём. Она тут же посмотрела на время и радостно выдохнула. Парни должны прибыть с минуту на минуту. Она обернулась к Чифую:

— Что ж, видимо, тебе уже пора. Как и мне. Я напишу тебе завтра насчёт манги.

— О. Спасибо большое! — отозвался парень, широко улыбаясь.

Такемичи взглядом проводила друга, который прошёл к кассе, стопкой выставляя перед кассиром одиннадцать томов «Стального алхимика» и ещё один «Клуба свиданий старшей школы Оран». Баджи, смотря на стопку манги, недовольно скривился, понимая, что его тоже заставят их тащить, но промолчал. Такемичи была уверена: Кейске потом будет таскать их у Чифую, чтобы почитать.

Теперь, когда не осталось новых выпусков «Клуба свиданий старшей школы Оран», Такемичи решила взять для Хины «Трогательный комплекс»⁽¹¹⁾.

К тому моменту, когда Такемичи подошла к кассе, Чифую и Баджи уже ушли.

Выйдя на улицу, девушка посмотрела на время на телефоне. В магазине она провела всё оставшееся до встречи время, а это значило, что Майки и Дракен должны были уже прийти. И правда: они уже стояли на противоположной стороне у входа в кинотеатр.

На всякий случай отряхнув платье, чтобы не дай бог нигде не было никаких складок, Ханагаки поправила рюкзачок за спиной, который чуть потяжелел от томика манги, и поспешила к пешеходному переходу, махая парням рукой. Майки, первым заметив её, тут же улыбнулся и замахал в ответ. А, когда Такемичи перешла дорогу, тот чуть ли не набросился на неё с объятиями, хватая за плечи и таща ко входу в кинотеатр.

— Я тоже рада тебя видеть, — рассмеялась девушка и обернулась к Дракену: — Как дела?

— Задолбался, — вздохнул он. — Этот придурок разбудил меня с утра пораньше, потому что дед выгнал его из дома.

— Ого, это почему? — удивилась она. Характер у деда Майки был тяжёлым.

— Он узнал мои оценки за контрольную по японскому, — скривился Майки и сострил обиженную мордашку.

Такемичи понятливо кивнула: оценки у него всегда были так себе. К тому же, это был триместровый экзамен — супер важный экзамен, определяющий рейтинг ученика по школе и который Майки умудрился провалить. Не удивительно, что дед Сано прогнал его ссаными тапками из дому. Наверняка ещё и при спешном побеге эти же тапки летели блондину в спину.

— А когда ты будешь переписывать тест? — поинтересовалась она, наслаждаясь полуобъятиями.

— Послезавтра. А до тех пор кантуюсь у Дракена.

Такемичи задумчиво почесала подбородок.

— Если хочешь, я могу помочь с японским.

— Вряд ли ты сможешь, программа у Майки из старшей школы, а ты ещё среднюю не окончила.

Такемичи немного оскорбилась и едва заметно закатила глаза. Так-то она уже окончила не только школу, но и университет, и знаний в её голове было побольше, чем у Майки и Дракена вместе взятых! Вот только парни об этом не знали.

— Могу Хину попросить. Она ходит на дополнительные курсы, а там уже программу старшей школы проходят.

— Правда? — обрадовался Майки, обнимая крепче и ближе. — Было бы очень здорово!

— Тогда вечером попрошу её о помощи, а пока пойдём смотреть фильм.

Майки радостно закивал, а Дракен открыл перед ними дверь в кинотеатр. Уже переступая порог, Такемичи услышала знакомый рёв байка, принадлежавшего Майки — CB205T. Она обернулась через плечо, и по дороге пронеслись две фигуры на мотоциклах. Ханагаки тут же узнала Чифую и Баджи. Так вот, что они тут делали: Майки и Дракен попросили отогнать мотоциклы, на которых они приехали.

Такемичи отвернулась, делая шаг в здание кинотеатра. Дракен и Майки поспешили за ней. Их ждал фильм.

---

1) Джамп, Shonen Jump — японский журнал манги, выпускаемый издательством Shueisha с 1968 года. Целевой аудиторией журнала являются юноши в возрасте 12-18 лет.

Вернуться к тексту

2) «Берсерк» (Berserk) — культовая фэнтези-манга Кэнтаро Миуры, повествующая о наёмнике по имени Гатс. Публиковалась в 1989-2021 гг.

Вернуться к тексту

3) «Бек» (Beck) — манга Харольда Сакуиси, повествующая о группе японских подростков, объединившихся в рок-группу. Публиковалась в 2000-2008 гг.

Вернуться к тексту

4) «Клуб свиданий старшей школы Оран» (Ouran High School Host Club) — манга Биско Хатори, повествующая о хост-клубе, созданном учащимися в престижной старшей школе Оран и девушке по имени Харухи Фудзиока. Публиковалась в 2003-2010 гг.

Вернуться к тексту

5) Сёдзё — аниме и манга, рассчитанные на девушек в возрасте от 12 до 18 лет, где акцент делается на чувства и отношения между персонажами.

Вернуться к тексту

6) «Спецкласс А» (Special A) — манга Маки Минами, повествующая о соперничестве между парнем и девушкой, Хикари Ханадзоно и Кэей Такисимой, за первое место в школе. Публиковалась в 2003-2009 гг.

Вернуться к тексту

7) «Президент студсовета — горничная» (Kaichou wa Maid-sama!) — манга Хиро Фудзивары, повествующая о девушке по имени Мисаки Аюдзава, которая, будучи президентом студенческого совета, вынуждена подрабатывать горничной в мейд-кафе и скрывает это. Публиковалась в 2005-2013 гг.

Вернуться к тексту

8) «Тетрадь смерти» (Death Note) — культовая манга Цугуми Обы и Такеси Обаты, повествующая о противостоянии убийцы Киры и детектива L-а, где первый с помощью тетради Бога смерти уничтожает преступников, а второй — пытается доказать, что Лайт — это Кира. Публиковалась в 2003-2007 гг.

Вернуться к тексту

9) «Стальной алхимик» (Fullmetal Alchemist) — культовая манга Хирому Аракавы, повествующая об Эдварде и Альфонсе Элриках, которые пытаются вернуть свои тела после неудачной попытки воскресить мать с помощью алхимии. Публиковалась в 2001-20010 гг.

Вернуться к тексту

10) Сёнен — аниме и манга, рассчитанные на мальчиков и юношей в возрасте от 12 до 18 лет. В центре повествования сильный и харизматичный персонаж, который упорно добивается поставленных целей в определенных сферах.

Вернуться к тексту

11) «Трогательный комплекс» (Lovely Complex) — манга Аи Накахары, повествующая о старшеклассниках Ацуши Отани и Рисе Коидзуми, которые страдают из-за своего роста: Риса слишком высокая, а Отани — слишком маленький, но это не мешает им влюбиться друг в друга. Публиковалась в 2001-2007 гг.

Вернуться к тексту

После того первого звонка в первый день возвращения в прошлое, отец звонил ещё пару раз.

Разговор с отцом вызвал у Такемичи приятное послевкусие: мужчина расспросил девушку о её успехах, похвалил за уже сданные экзамены и пожелал удачи на предстоящем, добавив, что гордится ей. Ханагаки, слушая родной приятный голос, не сдерживала улыбку, а сразу после окончания разговора прижала телефонную трубку к груди. Она скучала по отцу, так как не виделась с ним уже несколько месяцев, но подобные звонки помогали щемящей в сердце тоске утихнуть, не давая ей утопить себя в вине перед ними за свою смерть.

Такемичи закрыла телефон-раскладушку в конце разговора и задумалась на секунду: стоит ли звонить матери? Если в случае с отцом девушка попала прямо в разгар его обеденного перерыва, то сейчас, судя по времени на телефоне, мама может быть в пути на работу — как-никак уже было семь утра. Отвлекать мать прямо посреди дороги не хотелось. Да и сама женщина не любила разговаривать по телефону во время вождения, а потому Ханагаки решила отложить звонок на вечер.

Всяко лучше сперва обдумать, что ей говорить, а не повторять опыт с отцом. Хотя Такемичи была уверена, что мать уже знала о её истерике и терпеливо ждала звонка от дочери.

Так что девушка, убрав телефон в школьную сумку, направилась прочь из гостиной, ко входной двери. Она неторопливо переобулась, поправила школьную форму, разгладив несуществующие складки, и вышла на улицу. Чтобы вновь замереть, так и не переступив порог.

Она сделала глубокий вдох, уняла внезапную дрожь в руках и присела перед тем, что уже не раз видела.

У двери лежал розовый тюльпан, а рядом — записка. Это был уже третий цветок за неделю, и Такемичи становилось немного тревожно. Несомненно, подобные романтические ухаживания были ей приятны, но также они означали и то, что кто-то не просто знает, где она живёт, но и следит за тем, дома ли она или нет.

Девушка подняла цветок и вернулась обратно в дом, разуваясь. По дороге на кухню она развернула записку. Как и в прошлые разы, она была написана незнакомым ей почерком. С кратким и милым комплиментом.

«Розовый очень красиво контрастирует с твоими голубыми глазами».

Такемичи смущённо покраснела и поспешила сложить записку обратно, убирая её в ящик к остальным. Цветок же она поставила в ту же вазу, где стояла гвоздика, появившаяся на пороге девушки буквально три дня назад.

В прошлом, в том уже несбыточном прошлом, подобного не происходило. От того и закрадывался вопрос, кто же мог быть её тайным поклонником. Но решать эту проблему нужно не спеша. И не сейчас.

Разобравшись с цветами, Ханагаки вновь пошла в коридор. И только она закрыла дверь на ключ, как услышала знакомый рёв мотоцикла, а в следующую минуту перед ней, вышедшей на дорогу, остановился CB205T, на котором восседал довольный Майки. Вскоре рядом остановился Дракен, который немного отстал от друга.

— С добрым утром! — улыбнулся Сано, снимая шлем и взлохмачивая волосы.

— О, утречка, — отозвалась удивлённая Такемичи. — А ты чего так рано — и уже на ногах? Ты ж обычно до обеда спишь.

— А я вообще не спал!

— Этот придурок всю ночь играл в PSP у меня дома, — сдав друга, проворчал Дракен. У него под глазами залегли тени. — Шумел и не давал мне нормально поспать. А с утра подорвался и поехал к тебе. Еле догнал его.

Майки от обиженного тона друга лишь отмахнулся, как от надоедливой мошки. И снова повернулся с сияющим лицом к девушке.

— Такемучи, давай сегодня где-нибудь потусим! — предложил он. Улыбка не сходила с его лица. Сердце девушки быстро застучало в груди. Такемичи очень хотелось бы согласиться, если бы не триместровые тесты, о которых они уже говорили перед фильмом.

— Ну, вообще-то ты должен готовиться к тесту по японскому, — всё же напомнила девушка, от чего Майки скривился. — Я уже поговорила с Хиной, она согласилась помочь тебе, но только после школы.

— Фу, японский, — горестно вздохнул парень и с надеждой, строя умильное выражение лица, посмотрел на неё: — Тогда давай потусим до занятий с Хиной!

— Я бы с радостью, но сегодня у нас тест по литературе. — Такемичи и сама была немного недовольна подобными обстоятельствами. А затем горестно вздохнула, понимая, что нужно отказать: — Я не хочу сдавать его в начале летних каникул вместе с провалившимися, так что откажусь. Да и вообще, тебе самому разве не надо в школу?

— Да мы уже сдали все тесты, — ну, кроме той завтрашней пересдачи у Майки, — так что можно прогулять, — ответил Дракен. — Вообще, раз уж ты в школу, может, мы тебя подбросим? И подождём где-нибудь до конца уроков?

— Было бы здорово, — с надеждой улыбнувшись, согласно кивнула Такемичи.

— Тогда забирайся. Второго шлема, правда, нет. — Дракен похлопал по заднему сидению, как бы приглашая Такемичи сесть позади, но тут вклинился Майки.

— Такемучи — мой друг, она поедет со мной! — упрямо и по-детски заявил он. — Такемучи, садись.

Он демонстративно похлопал за собой.

— Такемичи и мой друг тоже, — упрямо возразил Дракен ему, не собираясь уступать.

Обсуждаемая девушка удивлённо хлопнула глазами. Майки и Дракен, нахмурившись, смотрели друг на друга. Их глаза чуть ли не молнии метали, и было в их молчаливом противостоянии что-то такое, что Такемичи, наверное, никогда не смогла бы понять. Она почувствовала себя неловко.

— Решай, с кем поедешь! — решил Майки, переведя взгляд на девушку, и скрестил руки, ещё более надутый и серьёзный, чем ранее. Ханагаки почувствовала себя ещё более растерянно.

И тут внутри у неё появилось противное желание дать Майки понять, как она чувствовала себя каждый раз, когда он отталкивал её. И неважно, что делал он это из желания защитить её и уберечь от тех бед, что могли свалиться на неё, останься она вместе с парнем. И неважно, что это был не совсем он, а несбыточный будущий «он». Несмотря на свою любовь, глубоко в сердце Такемичи была ранена тем, что много лет назад Майки сперва настаивал на её переезде в другую префектуру, а потом и вовсе разорвал с ней всякие связи и отношения.

Так пусть теперь на своей шкуре почувствует, каково это — быть преданным. Пусть сейчас и было не совсем подходящее время для подобного, но когда оно будет?

Уверенным шагом девушка направилась к мотоциклу Майки, и парень самодовольно усмехнулся, источая веселье. Жаль было терять подобный вид возлюбленного, но Ханагаки должна была сделать это. Усмешка эта растаяла сразу же, как только Ханагаки обогнула его мотоцикл и села к Дракену на заднее сидение, очень быстро сцепляя руки у него на животе.

— Ну что, поехали? — невинным голосом спросила она, преодолевая неловкую тишину и расстроенное выражение блондина. Майки что-то пробурчал под нос, а Дракен рассмеялся.

Было ясно, что он выиграл в какой-то безмолвной битве между ними.

— Вперёд! — сказал он и стартанул, оставляя командира далеко позади. Такемичи прижалась к спине друга и боковым зрением увидела, как Майки поспешил за ними. В спину раздались маты, а потом громко взревел мотор CB205T, и вскоре Майки, надутый как мышь на крупу, нагнал их.

Ехать позади Дракена было непривычно и как-то неправильно. А то и вовсе неловко. Всё в Дракене казалось слишком: он был слишком высоким, слишком мускулистым, слишком большим. За его широкой спиной не было видно дорогу впереди, от него не пахло привычным сладким тестом, а одинокая косичка неприятно била по носу.

Дракен не был Майки. Вот и всё.

В прошлом, если кто и катал Такемичи на байке, так это Майки. Конечно, очень редко он отдавал сие почётное право Чифую или Баджи, но в большинстве случаев предпочитал подвозить её самостоятельно, и его не волновало ни время суток, ни собственное удобство. Он хотел помочь Ханагаки быстрее добраться до дома — он помогал ей. Он хотел провести с ней ещё немного времени — он проводил. Он хотел украсть только для себя одного тёплые взгляды и слова благодарности — он их крал.

И Такемичи, слабая ко всем закидонам Майки, всегда ему потворствовала, всегда отвечала взаимностью на искреннее желание сблизиться с ней и всегда была готова подарить ему ответную заботу.

Ничто в мире не казалось девушке таким крепким и надёжным, как спина Майки, которую она привыкла видеть перед собой. И неважно, была ли это крепкая мускулистая спина во времена его юности или худая и костлявая перед смертью — для Такемичи существовала только она. Только Майки, который старательно держал её от всех опасностей за своей спиной.

А потому вид спины другого человека вызывал в ней отторжение.

Да, Дракен был другом. Лучшим другом её возлюбленного, который не хуже Майки умеет водить. Умом-то девушка понимала, что Дракен — хороший парень, он не даст ей свалиться и ни за что не попадёт в аварию. Но иррациональное сердце всё твердило, что это всё не то, что только с Майки Такемичи будет в полной безопасности. И девушка слушала его.

Слушала — и напряглась всем телом, боясь упасть в любой момент, хотя до этого всегда спокойно переносила поездки на мотоциклах и даже сама училась управлять им.

Они остановились прямо рядом с воротами школы, и Ханагаки поспешила слезть с мотоцикла, радуясь твёрдой поверхности асфальта под ногами. На земле ей стало спокойнее. Она вздохнула полной грудью и повернулась к ребятам, пытаясь стереть свою недавнюю нервозность.

— Спасибо, что подбросили! — улыбнулась она, поправляя складки на юбке и беззаботно перекатываясь с пятки на носок. Всё-таки было само по себе приятно, что её с ветерком быстро довезли до школы. Пусть это было с ней не впервой, но всё равно до жути приятна такая забота.

— Пф, — обиженно фыркнул Майки, даже не смотря на неё, и его реакция повеселила девушку.

— Мы с Хиной заканчиваем без двадцати пять, — стараясь не обращать внимания на обиженного парня, упомянула Ханагаки.

— Замётано, — кивнул Дракен, вновь заводя мотор. Такемичи с улыбкой помахала парням на прощание и, проводив их спины долгим взглядом, направилась в здание.

На девушку изредка косились проходившие мимо школьники: ещё бы, какие-то старшеклассники, по виду явно хулиганы, подбросили её до школы на мотоцикле. Так и встреча с директором не за горами.

У шкафчика её уже ждала Хина, которая с улыбкой протянула девушке пакетик с первым томом «Президент студсовета — горничная».

— Надеюсь, твоему другу понравится, — произнесла Хина, лёгким движением руки поправляя растрепавшиеся после поездки на мотоцикле волосы подруги.

— О, уверяю, он будет в восторге, — со знанием дела кивнула Ханагаки. — Он обещал зайти за ним в обед, так что я ненадолго отлучусь на перемене.

— Хорошо, а я тогда займу наше место на крыше.

И так они направились в класс.

Первые уроки Такемичи боролась с лёгкой дремотой: лекция по истории Японии вводила девушку в транс, близкий ко сну, и лишь широкая спина одноклассника, сидевшего перед ней, не давала учителю заметить полусонную Такемичи.

На математике учитель, всё ещё держащий недовольство на выходку Майки около десяти дней назад, вызвал Ханагаки к доске, заставив её решить сразу несколько уравнений. Настроение девушки упало ещё ниже.

Вернувшись во времена, когда ей было пятнадцать, Такемичи хотела гулять и веселиться с друзьями, наслаждаться тем, что потеряла в прошлой жизни, проводить время с близкими, но никак не учиться, день изо дня грызя гранит науки. Да, получить образование было важно для будущего приёма на работу, потому как строчка в резюме об окончании начальной и старшей школ, а также университета, была одним из важнейших критериев при найме, но сейчас Ханагаки было так лень даже просто думать о будущем, что она едва сдерживалась, чтобы не махнуть на всё рукой.

Важным мотиватором в этом деле было нежелание расстраивать родителей, которые всегда пеклись о том, чтобы у их дочери было безоблачное будущее.

Но кто же мог подумать, что это будущее оборвётся на станции метро?

В голове проскользнула шальная мысль, что если бы Такемичи приняла предложение Кисаки, а не цеплялась за мёртвого возлюбленного, то наверняка не умерла бы прямо на рельсах. В конце концов, Кисаки был состоятельным человеком, главой Токийской свастики после Майки, так что он наверняка забрал бы её к себе и подарил бы машину с личным водителем, более не позволяя ездить на метро.

Трагедии можно было бы избежать, скажи Такемичи «да» в тот вечер.

Вот только сама Такемичи не чувствовала ни капли желания выходить за этого человека. Кисаки всегда казался ей странным: после смерти Дракена он постоянно тёрся рядом с Майки, отваживал их друг от друга и кидал на девушку долгие взгляды из-под очков. В те времена Ханагаки не понимала, чем вызвано подобное к ней отношение, а потому каждый раз по её телу пробегали неприятные мурашки. Сейчас же, когда девушка знала о давней влюблённости Кисаки, она испытывала лишь сожаление: как ни крути, она не могла ответить на его чувства.

Её сердце уже было отдано Майки. И вряд ли она могла бы изменить свои чувства. Да даже если бы и могла, всё равно не хотела.

Неприятный звонок на большую перемену выдернул Такемичи из мыслей. Вручив Хине своё бенто, дабы девушка уже сейчас отправилась занимать место на крыше, Такемичи взяла пакет с томиком манги и вышла на улицу, доставая телефон и проверяя его на наличие сообщений. Как и ожидалось, в погоне за интересной мангой Чифую просто-напросто сбежал с последнего перед перерывом на обед урока и уже подъезжал к воротам средней Мизо.

Ханагаки остановилась у ворот, дожидаясь старого друга, и рёв его — а также Баджи — мотоцикла не заставил себя долго ждать. Вскоре оба парня появились из-за поворота и затормозили прямо напротив девушки.

— Привет! — широко улыбнулся Чифую. На его щеке был пластырь: явно успел подраться с кем-то ещё вчера вечером. Такемичи не удивится, если окажется, что подрался он с Баджи.

— Здравствуй, — кивнула девушка. — Как добрались? Нормально?

— Да, всё хорошо. В центре была небольшая пробка, но нам-то что, мы на мотоциклах, — ответил парень, снимая шлем и широко улыбаясь. — Это пусть четырёхколёсные вёдра стоят.

Ханагаки едва сдержалась, чтобы не покачать головой: точно так же, как Чифую недолюбливал машины, водители этих самых машин недолюбливали его и его мотоцикл.

— Давайте уже быстрее, я жрать хочу, — прервал их разговор Баджи, который выглядел так, будто сейчас набросится на кого-нибудь с кулаками. Что, впрочем, могло быть близко к истине: характер у парня был тяжёлым, он мог втащить кому-нибудь с ноги просто потому, что ему не понравился чужой взгляд. Поначалу это пугало Такемичи, но потом она привыкла, понимая, что друг ни за что не обидит её.

— Да, конечно. — Она протянула Чифую пакет с мангой. — Подруга попросила вернуть к концу следующей недели. Правда, что-то мне подсказывает, что ты прочтёшь весь первый том уже к концу вечера.

И только Чифую хотел что-то ответить, как послышался смешок Баджи:

— Пф, да он его за обедом и навернёт.

— О, Чифую-кун настолько обожает сёдзё? — дразнящим тоном уточнила девушка, хотя прекрасно знала ответ на свой вопрос.

— Он потратил все карманные деньги на следующий месяц, чтобы купить всё то, что ты ему посоветовала. Мне теперь придётся кормить этого идиота из своего кармана. — Баджи оказался удивительно сговорчивым: отдельное удовольствие ему доставляли шутки над лучшим другом.

— Эй! — возмущённо воскликнул Чифую.

Такемичи и Баджи встретились взглядами, и между ними пробежала тёплая нотка ехидства и взаимопонимания. Дразнить Чифую — что может быть лучше?

Настроение Ханагаки тут же поползло вверх, а улыбка Баджи стала шире и дружелюбнее. Из недовольного абсолютно всем человека он в миг превратился в проказника-подростка, ещё не повстречавшего на своём пути никаких бед или проблем. Он был таким же, каким она его и запомнила. От радости за такого Баджи улыбка Такемичи стала шире.

Сговорившись одними только взглядами, они ещё пару раз укололи Чифую, заставив его пыхтеть и сердиться, тем самым вызывая у парочки громкий смех.

— Кейске Баджи, кстати, — внезапно представился парень, стирая выступившую слезу.

— Такемичи Ханагаки, — представилась она. — Будем знакомы! Теперь уж точно.

— Ха-ха, действительно. Ладно, нам с Чифую пора, так что бывай, Такемичи Ханагаки! — произнёс он, заводя мотор. Чифую по-быстрому надел шлем обратно.

— Пока-пока! — помахала им на прощание девушка.

Заново настраивать дружеские отношения с Баджи и Чифую было довольно просто: зная о друзьях, их характерах и привычках слишком многое, Такемичи с лёгкостью находила ключик к их сердцам. Практически не прилагая усилий, девушка старалась выстраивать с ними те же отношения, что у них были в прошлом. Правда, в этот раз Ханагаки позволяла себе действовать куда настойчивее и смелее, а потому и отношения налаживались и развивались гораздо быстрее, чем раньше.

Проводив спины уезжающих парней глазами, Такемичи направилась обратно в школу, где на крыше её уже ждала Хината и вкусный обед. А сразу за обедом последовал экзамен по литературе, во время которого Ханагаки отчаянно пыталась воскресить в памяти всё, что не так давно в неё вдалбливала подруга.

Лишь сдав листочек Такемичи почувствовала себя свободной: это был далеко не последний урок на сегодня, но зато последний экзамен перед каникулами. Ещё завтрашний день отучиться — и они будут свободны!

Девушка, как и все её одноклассники, чуть ли не физически ощущала наступление летних каникул. Осталось совсем чуть-чуть, буквально один день — и всё. Казалось, даже сами учителя ждали этого момента с нетерпением: только прозвенел последний звонок, как учитель по английскому, у которого более не было уроков в этом семестре, захлопнул учебник и попрощался с учениками. Староста, как всегда, приказала всем встать и поклониться. Но стоило только подросткам выпрямиться, как класс заполнил шум и гам: все принялись обсуждать, что будут делать после занятий, собирать вещи и бежать либо домой, либо в кружки.

— Сегодня будем заниматься с Майки-куном у тебя? — поинтересовалась Хината, подходя к парте Такемичи: в руках у девушки уже была её школьная сумка, лямки от которой она смущённо теребила.

— Ага! — задорно-устало кивнула Ханагаки. — Они с Дракеном должны заехать за нами.

И правда: стоило им только выйти на улицу, как обе сразу же заметили переливающиеся на солнце стальные корпусы двух мотоциклов. Такемичи, взяв Хинату за руку, поспешила к ним.

— Ну что, опять со мной поедешь? — улыбнулся Дракен, протягивая Такемичи второй шлем — видимо, успел раздобыть его за день.

— Не, в этот раз с Майки, — ответила Такемичи, кидая быстрый взгляд на возлюбленного. Тот явно хотел что-то сказать, возможно, даже с демонстративной обидой напомнить Ханагаки, что чтобы ездить на его CB205T, она должна спросить разрешения, но девушка, не церемонясь, забрала из рук Майки второй шлем, нахлобучила его себе на голову и уселась позади парня, застёгивая шлем под подбородком и крепко обнимая парня за талию. Тот мгновенно проглотил всё то, что хотел сказать, и на его губах появилась лёгкая улыбка.

— Не бойся, залезай, — раздался голос Дракена, который пытался подтолкнуть Хинату. Та неуверенно кивнула и забралась на мотоцикл позади парня, не зная, что делать: Такемичи видела, как у подруги от лёгкого страха и неуверенности трясутся руки.

Майки и Дракен завели мотор и неторопливо поехали вперёд, стараясь тем самым успокоить Хинату, чтобы та перестала так бояться. Это сработало, и вскоре парни смогли ускориться, постепенно разгоняясь на трассе.

Такемичи сильнее сжала хватку вокруг талии Майки, упираясь лбом ему в спину. Наконец-то всё было правильно: знакомая сильная спина перед ней, запах сладкого теста, непослушные светлые волосы, развевающиеся от встречного ветра, и абсолютная уверенность в водителе и в собственной безопасности.

Девушка прикрыла глаза. Она наконец-то была рядом с Майки.

Примечания:

Имя Эмы специально пишется с одной «м», т.к. в манге было сказано, что её имя похоже на иностранное, но не звучит так

---

Такемичи привычно потянулась, разминая плечи до приятного хруста, и удовлетворённо вздохнула. Она была свободна.

По сложившейся традиции обедая на крыше вместе с Хиной, а также Ацуши, Макото, Такуей и Ямагиши, которых девушки встретили по пути, Такемичи вполуха слушала переговоры парней насчёт пересдачи вчерашнего теста по литературе, результаты которого могли повлиять на их рейтинг, а вместе с тем определить, будут ли они свободны все каникулы или же им придётся ходить в летнюю школу, дабы наверстать упущенное.

Сама Такемичи титаническими стараниями Хинаты и остаточными знаниями из прошлого умудрилась набрать проходной балл по математике и вполне себе неплохие оценки по всем остальным предметам, благодаря чему была свободнее любого ветра. Майки, к большому счастью девушки, тоже повезло: знаний, которые вчера в него вбила Хина, оказалось достаточно, чтобы наскрести минимальный проходной балл.

Такемичи задумчиво поковыряла палочками кусок омлета в своём бенто. То, что Майки свободен — это, конечно, хорошо; девушка была невероятно счастлива возможности провести с ним ещё больше времени, если он позовёт. Вот только сегодня уже было девятнадцатое число. В этот день в далёком прошлом она познакомилась с Эмой, которая старалась казаться старше своего возраста, чтобы привлечь внимание Дракена. Милая, но в то же время дерзкая, она всегда притягивала к себе других людей…

Ханагаки поджала губы: в конечном итоге и Дракен, и Эма были убиты. Один в ходе гопницких разборок, вторая — из-за свихнувшегося мотоциклиста. Раньше Такемичи могла надеяться лишь на то, что эти двое воссоединились в загробной жизни.

Сейчас же ей во чтобы то ни стало было необходимо снова познакомиться с Эмой и начать вносить правки в настоящее.

— Хина-чан, — повернувшись к подруге, внезапно позвала она. — Не хочешь сходить на свидание?

— А? — Лицо Хинаты мгновенно покраснело, а взгляд взволнованно забегал в разные стороны. — Н-ну… Я…

— Я имею в виду групповое свидание⁽¹⁾. У Инушиды заболела подруга, которая должна была идти с ней, вот она и позвала меня. Ну, а я — тебя. Будут парни из старшей Нэрима⁽²⁾, вроде как второгодки.

— Я… Я… — Хината опустила голову, стараясь не смотреть в сторону Такемичи, но та уже по голосу поняла, насколько подруга расстроилась. Ханагаки мысленно обозвала себя дурой: знала же о чувствах Хины, и вот так с ней поступила! — Прости, у меня сегодня дополнительные курсы. Не получится. Прости.

— Ох, вот как? Ну, ладно, ничего страшного, — тихо отозвалась Такемичи.

В воздухе повисла неловкость.

Парни с интересом переглянулись между собой, а потом опять посмотрели на девчонок.

— А почему никто не хочет сходить с кем-нибудь из нас на групповое свидание? Зачем какие-то пацаны из старшей Нэримы нужны? — обиженно произнёс Ацуши.

— Прости, но никто из вас не мой типаж, да и не типаж Хины, — развела руками Такемичи. — Но если хотите, я могу попробовать вас с кем-нибудь познакомить. Правда, ничего не обещаю.

— О! О-о-о-о! Познакомь меня с какой-нибудь горячей девчонкой! — воодушевился Макото. Ямамото, уже выпущенный из больницы, но всё ещё перевязанный бинтами, тяжело вздохнул и покачал головой.

— Думай, что говоришь, придурок, — тут же воскликнул Ямагиши, давая другу подзатыльник, да с такой силой, что у самого заболела рука, и он принялся дуть на неё в попытке унять неприятное жжение.

Такемичи на такое ребяческое поведение лишь снисходительно закатила глаза. Эти парни, пусть иногда и вели себя весьма странно, на деле же были очень хорошими и даже чересчур энергичными. У каждого из них была своя изюминка, которая выделяла его на фоне остальных, но вместе с тем лишь сильнее скрепляла их дружбу. Ханагаки была благодарна судьбе за то, что смогла познакомиться с такими замечательными людьми.

Последний день перед каникулами был сокращённым, а потому с трудом высидев последние два урока, школьники принялись разбредаться кто куда — кто по домам, а кто в кафешку праздновать.

Так как сегодня пути Такемичи и Хинаты расходились довольно рано, подруги тепло попрощались прямо перед зданием школы. Хината направилась на курсы, а Ханагаки принялась ждать Инушиду. Помимо них двоих, на групповое свидание шли ещё две девочки из параллельного класса, но их имён Такемичи не знала.

— Итак, парни обещали, что будут ждать нас в кафе в Шибуе, так что придётся прокатиться на метро.

— Без проблем, — кивнула одна из девочек.

Так, вчетвером они направились к станции метро, а оттуда — в Шибую. Так как дорогу до кафе, как и его название, знала одна только Инушида, все решили положиться на неё.

Честно говоря, Такемичи толком ничего и не помнила об этом групповом свидании: ни лиц парней, с которыми они встречались, ни места, где они сидели. Девушка лишь помнила, что во время перемещения из кафе в караоке она заметила на улице Эму, которая решительно подходила к парням и предлагала сходить с ней на оплачиваемое свидание⁽³⁾. В первый раз она не обратила на девушку должного внимания, но когда увидела, что какой-то мужчина схватил её за руку, не смогла остаться в стороне. Помощь превратилась в скорое знакомство, а вслед за этим — в крепкую дружбу, которую даже смерть одной из них не смогла разрушить.

По прибытии в кафе Такемичи, как и полагается, представилась и рассказала немного о себе, а затем важно кивала во время представления парней. Ни один из них ей ожидаемо не понравился, но девушка всё равно проявляла вежливость и даже приветливо отвечала на все вопросы. Когда же через два часа наступило время перебираться в караоке, женская часть коллектива отправилась в туалет для обсуждения парней — то была негласная традиция всех гоуконов.

— Мне понравился Сато-кун, — первой призналась Инушида.

— Эй, мне он тоже понравился! — возмутилась её подруга.

— Он всё время смотрел на меня, так что прости, — развела руками девушка.

— Ладно, тогда мне чур Хамада-кун, — вздохнула она. — Такемичи, что насчёт тебя?

— Если честно, меня никто из них не привлёк, так что… — Ханагаки неловко развела руками. Её сердце давно принадлежало другому. — Не мой типаж оказался.

— Обидно. Но ты же будешь с нами до конца? — уточнила Инушида.

— Если ничего вдруг не случится, то да, конечно, — соврала Такемичи, прекрасно зная, что уйдёт сразу после появления Эмы.

Ещё немного пообсуждав парней, они вернулись за столик в кафе, где им уже принесли счёт. Было решено, что за кафе они заплатят поровну, так что итоговый чек никому по карману особо не ударил.

— Ну что, время песен! — хлопнул в ладоши тот самый Сато, что понравился Инушиде. Он был слишком громким и суетливым, Такемичи такие парни совершенно не нравились, а потому ей было трудно понять, что же такого в нём нашла её одноклассница. Но высказывать свое мнение Ханагаки, естественно, не собиралась. Вместо этого она привычно вежливо улыбнулась и поспешила за всеми на выход из кафе. Нечего было устраивать ссору на пустом месте.

Караоке находилось поблизости, надо было всего лишь пройти около шестисот метров, пару раз перейдя дорогу.

Вечерняя Шибуя как всегда шумела и горела яркими огнями фонарей и вывесок, где каждая пестрее другой, дабы привлечь внимание потенциальных клиентов. Подобный визуальный шум мешал, от него начинали болеть глаза, но Такемичи продолжала игнорировать его, вглядываясь в лица прохожих.

И вот, она наконец-то заметила Эму: всё такую же красивую, какой она её запомнила. Только золотые волосы больше лоснились в яркой цветовой мешанине вывесок, чем обычно, да взгляд был непривычно взволнованно-уверенным.

Такемичи смотрела прямо на Эму, пробегалась глазами по её лицу и женственной фигуре, мысленно отмечала знакомые украшения и повадки. Как давно она видела подругу? Прошло целых двенадцать лет, за которые, может, и поблёкли их общие фотографии, но не воспоминания. Каждый день, проведённый вместе, каждый радостный всплеск эмоций и каждый грустный момент — всё это надёжно хранилось в памяти Ханагаки. И лишь одного взгляда на старую подругу было достаточно, чтобы воспоминания ожили и согрели всё внутри Такемичи своим теплом.

О, как она соскучилась по Эме! Им с Майки было так плохо без неё! Как хотела сжать её в своих объятиях и поведать обо всём, что произошло с ней за эти ужасно длинные двенадцать лет.

Но разве она могла? Нет.

Такемичи была вынуждена хранить всё это в себе, ей просто-напросто было не с кем поделиться собственными переживаниями, и это было самым обидным и несправедливым. Все переживания, все воспоминания, всё отчаяние она должна была хранить в себе. Ей никто не поверит, посчитают сумасшедшей, а единственный, кто хоть как-то готов выслушать её, — это личный дневник, который Такемичи завела не только для выплёскивания на его страницы переполняющих девушку эмоций, но и для записи и систематизации всей той информации, которой она обладала: имена, даты, названия группировок и события.

Она надеялась, что, опираясь на эти знания, всё же сможет уберечь своих друзей от печального будущего.

А тем временем Эма оглядывалась по сторонам, явно выискивая нового парня, чтобы предложить ему свидание. Такемичи не заметила, в какой момент к девушке подошёл неприятный мужчина за тридцать, но чётко увидела, как изменилось выражение лица подруги с решительного на возмущённое.

— Извините, там моя подруга, так что я покину вас, — быстро протараторила Ханагаки, кланяясь остальным и перебегая дорогу на зелёный в противоположную сторону. В спину ей раздался возмущённый крик Инушиды. Он был проигнорирован. Эма была в приоритете — ей грозила опасность.

Такемичи резко схватила мужчину за ту руку, которой он удерживал Эму, и больно сжала запястье, стальным тоном приказывая отпустить. Мужчина явно был не в восторге: его рот приоткрылся в возмущении, маленькие глаза забегали по лицу Ханагаки, изучая его, а тонкие губы поджались.

— Моя подруга не нуждается в вашей компании, — решительно повторила Такемичи, чуть сильнее сжав запястье, надавливая на косточки. — Если вы её сейчас же не отпустите, я вызову полицию.

Ханагаки уже смутно помнила, как в прошлом ей было боязно вот так вот перечить сильному взрослому мужчине. Тогда ей казалось, что он вот-вот ударит её. Но вот что интересно: ни тогда, ни сейчас Такемичи не собиралась отступать — такой уж у неё был характер.

— Тц, твоя подруга сама подошла ко мне с непристойным предложением. Какая тут к чёрту полиция, малявка? — цыкнул мужчина, не отпуская руку недовольной и слегка испуганной Эмы.

— Мы играли в «правду или действие». И если вы считаете, что это нормально — приставать к школьнице, то полиция будет самой настоящей.

Своей перепалкой они привлекли внимание: люди начали оборачиваться и дольше задерживать на них взгляды. Это заметила не только Такемичи, но и мужчина: он презрительно фыркнул и демонстративно отпустил запястье Эмы, отбрасывая его в сторону. Такемичи тут же отпустила руку мужчины, сразу хватая подругу под локоть и уводя её в самую гущу толпы, желая как можно скорее скрыться с чужих глаз.

И лишь когда они оказались в первом попавшемся караоке-баре, где Ханагаки забронировала комнату на час, она отпустила руку Эмы и грозно посмотрела на Сано:

— И что ты там творила, дура? — спросила она, уже прекрасно зная ответ.

— Спасибо за помощь, но тебя это не касается.

Такемичи вздохнула. Помнится, в прошлый раз Эма отреагировала так же.

— Послушай, что бы ты не делала, хоть немного думай о своей безопасности. Я не думаю, что тебе было бы приятно оказаться изнасилованной из-за того, что какой-то идиот посчитал, что ты легкодоступная.

Эма поджала губы и опустила голову, пряча глаза. Кажется, её наконец-то проняло и она осознала ситуацию.

— Я… Я просто…

Такемичи усадила подругу на диван, а сама подошла к телефону, висящему на стене, и заказала им пару бутылок рамунэ⁽⁴⁾. Заранее зная о предпочтениях Эмы, девушка взяла ей клубничное, себе же выбрала с лаймом.

— В любом случае, давай сперва познакомимся. Меня зовут Ханагаки Такемичи, третий год средней школы. А ты?

— Сано Эма. Тоже третий год средней школы, — улыбнулась девушка.

— Ну что ж, будем знакомы!

Говорить с Эмой было приятно, так ностальгически, что хотелось плакать. И Такемичи всплакнула бы, если бы не постоянные напоминания самой себе о самообладании — хрупком, но всё же самообладании. Столько стараний, столько часов репетиций! Она не могла выплеснуть наружу все свои эмоции из-за какой-то первой встречи! Сдержалась в прошлые разы — сдержится и сейчас.

Сегодня она была более подготовленной ко встрече со старой подругой, и всё же ей всё равно хотелось обнять её покрепче, вновь ощутить те мягкие и нежные прикосновения, воскресить щемящие сердце воспоминания, когда они шутили, смеялись и пытались соблазнить парней. Славные времена, которые Такемичи всеми силами хотела возродить и — особенно! — продлить. И молчаливый дневник ей в этом поможет.

Но сейчас Такемичи могла лишь шутить и ругать Эму за её бестолковость, да говорить всё, что думает об оплачиваемых свиданиях.

Было так приятно вновь общаться! Будто она и вправду та самая пятнадцатилетняя школьница, которая не знала ничего страшнее экзаменов и синяков на теле, не знала ни боли, ни горечи потерь, ни отчаяния, готового разорвать изнутри. И, самое главное, не знала опустошения из-за потери любимого.

За «новым» знакомством, где Эма была весьма удивлена находчивостью и знаниями Такемичи, которая по вполне понятным причинам размышляла явно не как обычный подросток, они провели достаточно много времени — даже пришлось раза два продлевать комнату. Чего уж греха таить — Ханагаки совершенно не хотела расставаться с Эмой.

Или же просто боялась, что стоит отпустить её ладонь, как она в тот же миг станет такой же холодной, как и рука мёртвого Майки.

— И ты пойдешь домой одна? — как бы невзначай спросила Такемичи, стараясь скрыть промелькнувшую в голосе надежду составить подруге компанию. — А если тот извращенец будет ждать нас снаружи? Вдруг он захочет завершить начатое?

Эма скривилась и сглотнула, отведя взгляд и вздыхая.

— Не уверена, что он прямо-таки ждёт…

— Уверена или нет, но ты ведь понимаешь, что с таким шутки плохи? Давай я тебя провожу — вдвоём у нас всё же побольше шансов сбежать, на крайняк — отпинать его. Главное целиться между ног.

— А как же ты? — повеселевшая Эма смотрела на неё со знакомой задорной улыбкой, часто мелькавшей и на лице Майки. — Я тоже не хочу, чтобы с тобой что-то случилось! Я же только что родственную душу обрела!

Такемичи лишь рассмеялась. Было приятно вновь видеть энергичную Эму.

— Я позвоню знакомому, он придет и заберёт меня, так что волноваться не о чем, — отмахнулась она от приятной заботы: ей вовсе не обязательно знать, что Такемичи давно уже знает короткий путь от дома Эмы до своего. Да и на крайний случай она действительно могла позвонить Дракену или Майки — лучше последнему, конечно.

Перед выходом они обменялись номерами телефонов и почтой, чтобы оставаться на связи.

Вечерняя Шибуя была всё такой же сияющей. Людей вообще не убавилось: казалось, их стало только больше, но, к счастью, нигде не было никого похожего на того мужчину. Такемичи с Эмой облегчённо выдохнули. А затем рассмеялись, поняв, что сделали это синхронно.

С весёлым настроем они двинулись к дому Эмы, болтая всю дорогу. Такемичи заслушивалась задорным голосом Сано, то полным негодования, то дрожащим от возмущения, когда она говорила о брате и своём возлюбленном. Что интересно, Эма не назвала ни одного имени, явно боясь, что Такемичи сразу же обрубит с ней всякое общение, как только узнает, что дорогие ей люди — те самые гопники, что держат под собой несколько районов Токио. Ханагаки же делала вид, что не замечает оговорок подруги, но при этом давала различные советы.

Доехав на автобусе с двумя пересадками до столь знакомого и почти родного дома семьи Сано, Такемичи едва одёрнула себя, чтобы по привычке не пойти за Эмой: она ещё помнила, как дедушка Майки и Эмы радовался ей каждый раз, когда она заходила. Раньше они с Эмой и Хиной частенько оставались на ночёвку у первой и даже подшучивали над Майки и его друзьями, тусующимися в соседней комнате.

Девушки попрощалась душевно: не успела Такемичи помахать на прощание, как Эма сократила расстояние между ними и крепко обняла её. А затем, резко отстранившись, неловко улыбнулась, держа руки на плечах удивлённой Ханагаки.

— Не знаю, бывает ли такое, но ощущение, будто я знаю тебя очень давно… — У Такемичи сердце так сильно застучало, то ли из-за страха, что она могла спалиться, то ли из-за надежды на что-то непонятное. Её пальцы задрожали. — Словно бы потеряла и вот… нашла.

Из-за чувств, переполняющих девушку, её голос чуть дрогнул:

— У м-меня такое же чувство. — Ханагаки сглотнула, зажмуривая глаза, чтобы не заплакать. И крепче вцепилась в ладони Эмы, что всё ещё лежали на её плечах. — Будто ты всегда была где-то рядом. Словно бы всю жизнь тебя знала, но забыла… а теперь вспомнила.

И в этот раз Такемичи не лгала. И от этого было так хорошо.

— Давай общаться! — как на духу выпалила девушка. — Я хочу узнать тебя лучше. Теперь я более чем уверена, что ты моя родственная душа! Или вообще потерянная сестра!

— Потерянная сестра? Но разве такое возможно?

— Поверь мне — ещё как! У моей семейки небось где-нибудь за углом ещё и потерянный брат найдётся!

Они неохотно расстались. Такемичи стояла у калитки до того момента, пока входная дверь в дом не закрылась, а затем развернулась в направлении своего дома. Улыбка не сходила с её лица, а радость будто наполнила изнутри. Пройдя ещё квартал, Ханагаки всё же не сдержалась и расплакалась прямо посреди улицы, держась за каменную ограду.

Было так хорошо, что стало плохо.

Эма была жива, здорова и счастлива. Такая тёплая, такая бесстрашная. Близкая. И с первых минут проникшаяся к ней, словно так и должно было быть. Такемичи даже не надеялась, что всё обернётся подобным образом. В прошлый раз им потребовалось больше времени.

— Спасибо, Ками-сама, — прошептала она, всхлипывая и даже не пытаясь унять дрожь. Слёзы свободно скатывались по щекам.

Не так важно, как именно Такемичи вернулась в прошлое. Важно то, что сейчас она вновь может радоваться вместе с любимыми людьми. И свой второй шанс Ханагаки уж точно не упустит: сделает всё, но погуляет на свадьбе Дракена и Эмы.

Девушка подняла голову, смотря на вечернее небо сквозь слёзы: в Токио не было видно звёзд, но зато видно большие кучные облака, неспешно двигавшиеся по небосводу. Такемичи понемногу успокаивалась.

И тут безмятежную тишину прервал звонок телефона.

— Дракен?

— Привет, Такемучи. Прикатишь сейчас к храму Мусаши?

---

1) Групповое свидание, гоукон — свидание вслепую, когда японцы собираются в каком-нибудь заведении по 4-6-8-10 человек, поровну мальчиков и девочек, и знакомятся.

Вернуться к тексту

2) В Японии в большинстве своём государственные школы носят название местности, в которой располагаются.

Вернуться к тексту

3) Оплачиваемое свидание, эндзё-косай — практика, первоначально возникшая в Японии, при которой мужчины среднего и старшего возраста проводят время с молодыми женщинами, покупая их время за деньги и/или подарки. Как правило, в эндзё-косай участвуют женщины от учениц старших классов до молодых домохозяек. Времяпрепровождение может включать в себя как совместные развлечения в общественных местах, так и услуги более интимного характера.

Вернуться к тексту

4) Рамунэ — японский газированный безалкогольный напиток в бутылках с узкой горловиной, внутри которой находится стеклянный шарик.

Вернуться к тексту

Свет фар окружал её со всех сторон, почти ослеплял, байки и мопеды ревели, кружа совсем рядом и по очереди тормозя. Немного жутковатый гомон, но девушка привыкла к подобному. Хотя с непривычки немного кривила лицо. Фигуры, восседавшие на этих железных конях, были сплошь и рядом одеты в знакомую чёрную униформу с золотой вышивкой.

Такемичи, держа в руках школьную сумку, перекатывалась с пятки на носок, оглядываясь по сторонам и едва заметно улыбаясь. Двенадцать лет прошло с тех пор, как она в последний раз была на собрании Токийской свастики.

И вот она снова тут.

Радости не было предела. Счастье, теплым клубком, тихо горело внутри.

— Слышь, ты тут чё забыла? Девчонок сюда не звали, проваливай давай! — раздался грубый мужской голос. Такемичи повернула голову к его источнику, замечая долговязого парня с очень короткой стрижкой.

Его имени девушка уже не помнила — всё же двенадцать лет прошло, да и к тому же они никогда тесно не общались, — зато помнила, что он всегда относился к ней с пренебрежением, что, собственно, было неудивительно. Во-первых, Такемичи в банде никто, ей вообще лишь чудом удалось познакомиться с Майки и запасть ему в душу. Во-вторых, она девчонка. Большинство гопников считало, что драки и прочее — это не женское дело, а потому и не принимали девушек в свои ряды. Этот миф жил до сих пор, даже несмотря на наличие большого количества сукебан⁽¹⁾.

Такемичи неловко улыбнулась, немного пасуя перед парнем, но ровным голосом ответила:

— Меня позвал Дракен.

— С хрена Дракену тебя звать? — удивился он. Аж выпрямился, больше не нависая над ней.

— Погоди, — раздался ещё один голос, и его обладателя Такемичи хорошо помнила. Это был Мицуя, который несколько раз шил для неё различные платья и юбки. — Ты Такемучи, да?

— Такемичи, но да, — кивнула девушка.

— Это подружка Майки, помнишь, он нам ей все мозги выносил несколько собраний подряд? — пояснил он своему другу. А потом вновь обернулся к Такемичи с ленивой улыбкой: — Я Мицуя, а это Пэян. Он немного туповат, но обидеть тебя не хотел.

— Всё в порядке, — отмахнулась девушка. Пэян всегда таким был: грубым и резким. Но вместе с тем по нему всегда было видно, как сильно он дорожит Тосвой и своими друзьями. Ханагаки что в той жизни, что в этой уважала его.

Мицуя повёл Такемичи сквозь ряды гопников, большая часть которых всё ещё восседала на байках. Все эти мальчишечьи лица, пусть и смутно, были знакомы девушке: это с ними она общалась в прошлом, это они иногда обращались к ней за советом, и это именно они охраняли её по приказу Майки, когда на районе стало неспокойно.

Майки находился в самом центре этой кучи подростков. Он, сидя на мотоцикле в полуоборота и улыбаясь краешками губ, был так красив, что сердце Такемичи сбилось с ритма. Взгляд чёрных глаз, наконец, поймал фигуру девушки, и на губах Майки расплылась полноценная улыбка во весь рот.

Такемичи молилась, чтобы она не зависла, разглядывая его.

— Ты пришла! — радостно воскликнул Майки, поднимаясь с мотоцикла и опуская педаль для опоры. — Прости, что так внезапно позвал тебя.

Майки тут же оказался очень близко.

— А, да нормально, — легкомысленно ответила девушка, надеясь, что никто не заметил её волнения. — Всё равно с завтрашнего дня каникулы, так что могу позволить себе хоть всю ночь напролёт гулять.

— Отлично! Значит, будем гулять вместе! — хлопнул в ладоши Майки, и Такемичи рассмеялась, слыша рядом тяжёлый вздох Дракена.

— А мнение Такемучи тебя не интересует, нет? — уставшим тоном спросил он. Дракен кивком поприветствовал её, встав рядом со своим командиром.

— Так Такемучи по-любасу согласна! Верно, Такемучи?

В голосе Майки было столько наивной радости, что Ханагаки просто не могла ответить «нет». Помнится, в последний раз парень был так весел незадолго до смерти Эмы. Когда же произошла та трагедия, ни в глазах Майки, ни на его устах не появлялось даже намёка на радостную улыбку. Он будто повзрослел в считанные секунды, в одно мгновение отбросив всю свою ребячливость и оставив её далеко позади.

Тогда их с Майки жизни разделились на «до» и «после».

Тогда они сами разошлись по разным сторонам и не пересекались долгие одиннадцать лет.

Она не собиралась подобное допускать. Такемичи закусила щёку изнутри, отгоняя неприятные мысли и ускоряя шаг, чтобы через пару секунд остановиться совсем рядом с Майки. Она заозиралась по сторонам, пытаясь привести себя в чувство.

— Итак, какова была причина позвать меня на собрание Тосвы? — спросила она, успокоившись достаточно, чтобы её голос не дрожал.

— Мои ребятки должны же в кои-то веки познакомиться с тобой! Да и случись вдруг что — ты будешь знать, к кому можешь обратиться за помощью. — И в этом был весь Майки и его собственные, неповторимые способы защиты. Помнится, когда-то давно он уже делал нечто подобное.

— Майки прав. Мы — лидеры довольно сильной группировки, у нас есть враги, которые могут попытаться через тебя добраться до нас. Так что мы должны быть уверены, что ты в безопасности, — согласился с ним Дракен. — Эй, Эма, иди сюда!

— Ну что такое? — раздался знакомый женский голос.

Такемичи удивлённо обернулась. И правда: ей навстречу шла Эма, которая наматывала локон светлых волос на палец. Она выглядела незаинтересованной в происходящем, но только стоило ей увидеть Ханагаки, как её лицо изумлённо вытянулось: они же расстались всего чуть более часа назад.

— Такемичи! Что ты тут делаешь? — удивилась девушка, подскакивая к новой подруге и обнимая её.

— Могу задать тот же вопрос, — почти не ожидая чего-то подобного, ответила Ханагаки, хлопая Эму по спине. — Так-то меня через Дракена позвал Майки. А ты? Разве я не проводила тебя до дома?

— Дракен сказал приехать сюда, мол, представит мне подружку Майки, которую я должна защищать. Кто бы мог подумать, что это будешь ты? Моя прекрасная родственная душа!

— Ну тогда это точно судьба, — рассмеялась в ответ Такемичи. Тепло разлилось у неё внутри: кто бы мог подумать, что Майки так скоро решит официально познакомить её с Эмой? Это можно считать чуть ли не высшим уровнем доверия.

— Вы что, знакомы? — удивился Дракен. Он переводил взгляд с одной на другую.

— Да. Буквально спасла её задницу от какого-то извращенца, — отозвалась Такемичи, наблюдая за тем, как меняется выражение лица парня: тот нахмурился, а в глазах появился опасный блеск. Он явно взволновался, но поспешил отвернуться, как только заметил изучающий взгляд Ханагаки. Эма на подобное лишь недовольно фыркнула.

Такемичи вздохнула: в её прошлой жизни эти двое так и не успели разрешить все недомолвки между собой. Но в этой…

Что ж, если Такемичи собралась отплясывать на свадьбе Эмы и Дракена, то она это сделает.

Взгляд голубых глаз Ханагаки метнулся в сторону Майки, который уже о чём-то разговорился с Мицуей, как только понял, что между двумя девушками установилась дружеская связь. Она прищурилась.

Такемичи прожила целую жизнь длиною в двадцать семь лет, у неё за спиной было много свиданий и ещё больше пройденных отоме-игр⁽²⁾. Так что кто, как не она, знала, как именно привлечь внимание парня и заставить его понять свои чувства.

Такемичи вновь посмотрела на Эму и, приподняв брови, едва заметно мотнула головой в сторону Дракена. Эма также едва заметно кивнула, грустно вздыхая. Такемичи обнадёживающе похлопала её по плечу, мол, не боись, я знаю, что делать. Эма улыбнулась. Соглашение было достигнуто, альянс был сформирован.

Они перевели тему на другую, более нейтральную, договариваясь встретиться вновь через день в кафе в Синдзюку, чтобы поесть мороженое. Такемичи пообещала привести с собой Хину, чтобы обе её подруги познакомились и тоже подружились. В будущем втроём они могли бы устраивать потрясающие девичники и ночёвки друг у друга. Ханагаки уже сейчас представляла их наполненные болтовнёй, фильмами и весельем ночи: наконец-то ей не будет одиноко в большом и пустом доме.

— Время начинать, — прервал их Дракен. Девушки кивнули. — Такемичи, пойдёшь с нами, Майки тебя всем представит, а потом можешь в стороне постоять, послушать.

— Окей, — согласилась она и обернулась к Эме, коротко сжимая её ладонь: — Подождёшь меня немного? — И та кивнула, показывая палец вверх.

— Эй, придурки, стройся! Собрание начинается! — внезапно крикнул Дракен, и его голос звучной волной прошёлся по толпе. Все тут же затихли и выстроились в ряд по струнке: и кто, глядя на всех этих гопников, что сейчас склонили головы, мог бы сказать, что перед ним хулиганы, а не какие-нибудь армейские? Все действия парней были столь слаженные, чёткие и синхронные, будто они репетировали эти поклоны днями напролёт, пока у них не начало получаться.

Майки пошёл вдоль прохода, искусственно созданного его подчинёнными. За Майки следовал Дракен, а за Дракеном — Такемичи. Видеть подобное ей было не впервой, но именно сейчас данная картина отзывалась болью в её сердце.

Во что превратятся все эти парни через двенадцать лет, если и в этот раз всё случится как в прошлом? Многие из них станут настоящими преступниками, продающими наркотики и оружие. На их руках будет чужая кровь, а за душой — чужие жизни. Сколькие из них сумеют спастись, уйдя из Тосвы до того, как она превратится в то, чем являлась в момент смерти Такемичи? А сколькие останутся в ней навсегда?

Думать о чужих судьбах было грустно, Такемичи чувствовала свою долю вины в том, что в её прошлом эти люди стали такими, какими стали: прояви она в нужный момент чуть больше решительности и настойчивости, Майки ещё можно было бы спасти, а Токийская свастика не превратилась бы в опаснейшую группировку во всём Токио.

А может, и превратилась бы. Кто знает, может, ничего не поменялось бы, просто Такемичи стала бы ещё одним винтиком в этой системе?

Тем временем они поднялись на ступени перед храмом Мусаши, и Майки, убрав руки в карманы, вышел чуть вперёд. Сейчас он действительно был похож на лидера: уверенный, стойкий, с твёрдым взглядом и аурой первенства.

Краска прилила к щекам Такемичи, стоило ей только заметить, что чёрная куртка униформы Майки расстегнулась, являя его обнажённую грудь и перевязанный бинтами торс. Девушка отвела взгляд чуть в сторону, концентрируя внимание на стоящих у храма гопниках, а не на их лидере, и пытаясь успокоиться.

Шестнадцатилетний Майки, в отличие от своей двадцатисемилетней версии, имел крепкое телосложение, у него были налитые силой мышцы и даже виднелись чёткие кубики. Он был слишком привлекателен: настолько, что Такемичи успела мысленно отругать себя за неподобающие мысли посреди такого важного мероприятия.

— Сегодня у нас две причины для собрания. Во-первых, я хочу познакомить вас всех с Такемучи. Она — мой ценный друг. Вы должны защищать её и оказывать ей всю необходимую помощь, — твёрдым голосом произнёс парень, жестом руки подзывая Такемичи к себе. Та послушно вышла вперёд. Помнится, в прошлый раз поначалу её приняли не очень, а вот в этот…

В этот было так же:

— Девчонка? Босс, она теперь что, член банды? — недоуменно выкрикнул кто-то из толпы.

— Мы не принимаем в банду девушек, — ответил Майки. — Она просто мой друг, который помог нам закрыть незаконные бои, проводимые некоторыми членами третьего отряда, которые порочили имя Тосвы. Позаботьтесь о ней.

По толпе парней пробежались шепотки, и Такемичи лишь смиренно пожала плечами: в глазах этих ребят она была никем. Да, она — подруга Майки, но не более. Она не заслужила ни их доверия, ни чего-либо ещё.

— Приятно познакомиться. Я не собираюсь вас напрягать, ребята, так что не волнуйтесь, — дружелюбным тоном заверила девушка. Ей, конечно же, особо не поверили, но возмущаться не стали — себе дороже, а то больно суровый взгляд был у Майки.

Как только с представлением было покончено, Такемичи отошла в сторону, к Эме и Мицуе.

— Вторая причина нашего сбора — это Мёбиус. У нас намечается крупный конфликт с ними, — продолжил тем временем Майки.

Ханагаки, стоя в стороне, чуть нахмурилась: название группировки было ей смутно знакомо, вот только ничего особого о ней вспомнить она не могла. Но стоило ей услышать о фестивале Мусаши, как всё внутри девушки перевернулось: фестиваль выпадал на дату смерти Дракена. Так получается, он погиб во время потасовки с Мёбиусом?

Такемичи стало не по себе. День смерти Дракена внезапно оказался как никогда близко, едва ли не дышал ей в спину.

— Хэй, Такемичи, всё в порядке? — одёрнула её Эма, выводя девушку из своих мыслей. Ханагаки проморгалась, а потом заторможенно кивнула.

— Просто… Думаю о том, какие эти парни ублюдки, если решили изнасиловать ни в чём не повинную девушку, — слабым голосом отозвалась она.

— Абсолютно согласна. Вот ведь уроды, а!

Вскоре собрание подошло к концу. Все разбрелись кто куда: некоторые сели на свои мотоциклы и уехали, но большая часть осталась у храма, переговариваясь и жарко обсуждая темы сегодняшнего сбора.

Такемичи поймала взгляд Майки, который целенаправленно шёл к ней. Девушка уже было хотела помахать ему рукой, как вдруг услышала немного удивлённый голос Чифую сзади:

— Не думал, что ты окажешься той самой Такемучи! — произнёс он, и его зелёные глаза заблестели.

— О, Чифую-кун! Как тебе первый том? Уже прочёл?

— Он читал его прямо во время урока, прикрываясь учебником по литературе, — сдал с потрохами заверил подошедший секундой позже Баджи. — Но я тоже не ожидал тебя тут встретить, коротышка.

Такемичи ни капли не обиделась на это прозвище: Баджи звал её так и в прошлом. Но что тогда, что сейчас, у него не было и мысли о том, чтобы оскорбить её подобным образом. Скорее, это была дружеская подколка, содержащая в себе только лёгкое ехидство.

— Рапунцель-Рапунцель, что же ты вновь распустила свои локоны? — тем же тоном ответила Такемичи. Между ней и Баджи пролетела искорка, глаза насмешливо прищурились, а потом парень громко рассмеялся, оценив шутку.

— Скажи спасибо, что распустил локоны, а не руки, — ответил он.

— Фу, извращенец, — шутливо скривила нос девушка. Баджи на секунду завис: он-то имел в виду драки, а вот Такемичи…

Чифую, первый понявший казус, засмеялся, хватаясь за живот — настолько смешное было выражение лица у Баджи, когда он сперва пытался думать, а затем делал вид, что оскорблён до глубины души.

— Поверить не могу, меня не было рядом всего десять минут, а ты уже подружилась с этими двумя, — произнёс Майки, и в его глазах плескалось веселье: он явно подслушивал их с Баджи разговор, наслаждаясь тем, как быстро девушка нашла общий язык с одним из важнейших для него людей.

— На самом деле мы познакомились всего пару дней назад, — ответил Чифую.

— Они теперь лучшие подружки с одинаковой страстью к сёдзё-манге, — заверил Баджи, совсем уж неприлично тыкая пальцем сперва в Чифую, а затем и в Такемичи.

— Сёдзё-манга? — оживилась Эма. — А что за сёдзё-манга?

— «Президент студсовета — горничная!», — тут же поделилась Ханагаки. — Читала? Если нет, то тебе обязательно понравится.

— О да, первый том хорош, — согласился Чифую.

Баджи демонстративно закатил глаза. Потом посмотрел на Майки, который чуть хмурился:

— Эти трое потеряны для общества, — серьёзно, будто доверяя другу самую важную тайну человечества, сказал он.

— Потерян для общества только тот, кто остался на второй год из-за плохой успеваемости, — возмутилась Эма. Это был крайне подлый ход с её стороны. Те, кто знал Эму не очень хорошо, удивились: как такая девушка, как она, могла ударить в самое больное место? Но Такемичи, которая провела в компании подруги месяцы, прекрасна знала о её «тёмной» стороне.

Они болтали ещё какое-то время, перебрасываясь шуточками, и Такемичи чувствовала, что старые-добрые деньки наконец-то вернулись. Рядом были все дорогие ей люди: Эма, Майки, Дракен, Чифую и Баджи. Здесь также были и те, кто мог бы стать ей дорог: Мицуя, Пачин, Пэян и ошивающийся совсем рядом Санзу.

Тепло вспыхнуло внутри девушки, согревая её, хотя казалось бы, куда больше: на дворе стоял душный летний вечер.

— Ну, пора уже по домам, — внезапно сказал Дракен, смотря на часы на телефоне. — Такемучи, тебя подбросить?

— Я сама доберусь. Лучше подбрось Эму, — отказалась девушка.

— Да Майки сам может…

— Не, я Такемучи отвезу, с Эмой давай сам, — тут же вклинился в разговор Майки, а затем бесцеремонно схватил Ханагаки за запястье и потянул к своему мотоциклу. Подняв заднее сидение, он достал шлем и нахлобучил его на голову девушки, быстрым движением руки застёгивая его на подбородке. — Садись. Я отвезу тебя.

— А? Ну… Спасибо, — с лёгкой заминкой ответила она и послушно села на мотоцикл. Майки тут же забрался спереди. Застегнув свой шлем, он вновь взял Такемичи за руки и положил их себе на живот, чтобы девушка обнимала его как можно крепче. От подобной близости щеки Такемичи покраснели, а сердце сбилось с ритма. Она лишь могла надеяться, что парень не чувствовал её отчаянное сердцебиение. — Ну что, прокатимся с ветерком? — задорным голосом спросил он и тут же завёл мотор.

Мотоцикл зарычал, и Майки, ловко управляя им, проехал немного вперёд и совершил крутой поворот, разгоняясь и направляясь в сторону трассы. За каких-то несколько секунд храм Мусаши остался далеко позади.

Такемичи крепче вцепилась в Майки, ощущая под пальцами бинты и жар кожи, что просачивался через них. От скорости и близости сердце стучало у девушки в висках, а в нос забился знакомый запах Майки, который всегда кружил ей голову. Сегодня был день головокружительных эмоций, из-за чего Такемичи боялась, что от переизбытка чувств могла потерять сознание. Лишь тепло Майки и шум ветра удерживали её сознание на плаву.

Её возлюбленный был так близко, буквально в её руках, но вместе с тем и так далеко. Сегодня Такемичи окончательно поняла: она уже важная часть жизни этого Майки, он уже доверяет ей, уже хочет заботиться о ней и защищать её. От счастья и возбуждения девушка была готова кричать.

Но вместе с тем, он знал о Такемичи так смехотворно мало, что она была ему практически незнакомкой, и это ранило. Она была рада тому, что события пошли другим чередом, что всё пошло быстрее, и она уже меняла своё с Майки будущее. Однако прошло слишком мало времени, чтобы они смогли узнать друг друга получше. Ханагаки хотела сблизиться с Майки, хотела, чтобы их жизненные пути в конце концов переплелись, но для этого требовалось приложить уйму усилий и выждать казавшееся огромным количество времени.

Девушка уткнулась лбом, закрытым шлемом, в крепкую спину Майки, пальцами пытаясь прижать к себе юношу ещё ближе.

«Я люблю тебя, люблю», — подумала она, крепко зажмурив глаза и как никогда жалея, что не может сказать об этом вслух.

---

1) Сукебан (яп. スケバン) — так называли девушек-хулиганок. Они выделялись тем, что носили цветные гольфы и длинные юбки. Ну и, конечно, дрались.

Вернуться к тексту

2) Отоме-игра — предназначенные для женской аудитории компьютерные и мобильные игры, основная цель которых, помимо прохождения сюжета, — развитие романтических отношений героини с одним из нескольких мужских персонажей.

Вернуться к тексту

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать знаменательное событие! — важно начал свою речь Чифую, привставая над столом. — Сегодня у нас праздник всех праздников, воистину великий день.

— Великий? А что случилось? — шёпотом спросила Такемичи, чуть наклонившись к Эме.

— Баджи наконец-то сдал экзамен по японскому с третьей попытки, — так же шёпотом ответила она, и в её золотых глазах искрилось веселье.

— Ого, — удивилась девушка. Обычно Баджи требовалось около пяти попыток, насколько она помнила. А тут всего с третьей, ну надо же! — Это точно надо отпраздновать.

— Его абсолютный рекорд — восемь попыток.

Такемичи с трудом подавила смешок, прикрыв ладонью дёргающиеся губы, и села прямо. Баджи такой Баджи!

— Короче, Баджи-сан в этом семестре молодец! Мы все должны его поздравить! — подвёл итог Чифую, хлопая в ладоши.

Постепенно к нему начали присоединяться и остальные, создавая целый гул аплодисментов. Такемичи не отказала себе и зааплодировала, поздравляя друга с успехом. Сам Баджи поднялся из-за стола и важно закивал, кланяясь с таким видом, будто получил награду высшей категории от самого императора, а не жалкие сорок пять проходных баллов за тест по японскому.

Такемичи не смогла сдержать улыбку: мальчишки такие мальчишки! Казалось бы, всего лишь мелочь, а они целый праздник устраивают! Просто поразительно! И это было замечательно.

Вот бы их проблемы как можно дольше ограничивались плохими оценками и нагоняями от родителей…

Всего в кафе их собралось порядка двенадцати человек, большая часть которых была из Тосвы. Изначально это было собрание среди некоторых капитанов и их замов, но Майки решил потащить с собой Такемичи, а та — Эму. В итоге в лапшичной, где они праздновали, им пришлось сдвинуть вместе несколько столов, чтобы поместились абсолютно все.

Так, Такемичи сидела между Майки и Эмой, напротив неё разместились братья Кавата — Соя и Нахоя — а также Па-чин и Пэян, и последние двое немного нервировали девушку своими хмурыми лицами — не отошли ещё от того, что сотворили мёбиусовцы. Сбоку, словно возглавляя всё их застолье и на которое созвал всех остальных, расположился Чифую, то и дело по-дружески хлопавший Баджи, сидевшего справа от него, по плечу. Тот, однако, недовольно кривился и двигался в сторону от него, смещаясь ближе к Сое. Мицуя находился по правую руку от Эмы и услужливо подавал ей палочки. Ну, а за едой за стойку выдачи заказов гоняли Хаккая, который сидел сбоку, по другую сторону длинного стола от Чифую.

— Удон здесь просто объедение, — склонился к Такемичи Майки, заглядывая в меню, которая она держала в руках. Было в высшей степени приятно сидеть вместе с ним и Эмой рядом, как в старые-добрые. Такемичи чувствовала всем своим существом, что всё это было до жути… правильно. Словно всё наконец-то было на своих местах. — Сое в прошлый раз очень понравилось.

— Но он выглядит так, будто его, наоборот, раздражает это место, — неуверенно ответила девушка, кидая быстрый взгляд на одного из близнецов. Тот и вправду злился на что-то, едва зубами не скрипел.

В прошлом Ханагаки с братьями Кавата особо не общалась, а если и приходилось, то в основном с Нахоей. Тот, во-первых, был капитаном, а значит и Майки доверял ему сильнее, а во-вторых, казался дружелюбнее своего младшего брата.

— Он всегда так выглядит, просто забей, — отмахнулся Майки, придвигаясь ещё ближе к Такемичи да ещё кладя голову ей на плечо, тем самым слегка смущая. Такемичи могла лишь надеяться, что вслед за смущением у неё не раскраснеются щёки. Сидеть так с любимым парнем было просто превосходно. Такемичи благодарила себя за то, что в последнее время соглашалась на абсолютно любое приглашение потусоваться от Майки. — О! Я возьму удон с говядиной. — И ткнул пальцем в небольшое меню, которое они изучали вместе.

После этого он убрал голову с плеча и задорно обратился к Дракену. Девушка могла лишь разочарованно вздохнуть и сконцентрироваться на выборе ужина для себя.

Но сколько бы она не просматривала меню, в конечном итоге приходила к мысли о том, что удон, в принципе, и для неё неплохой вариант, и передала свой заказ Хаккаю. Парень тут же весь покраснел, начал открывать и закрывать рот, как рыба, выпучил глаза и едва смог кивнуть. Он весь будто одеревенел и с трудом разогнул колени, чтобы встать. Такемичи коротко рассмеялась над его реакцией и немного жалела, что не могла с ним также поговорить.

— А мне собу с курицей, — тут же улыбнулась Эма, и бедный Хаккай зарделся ещё сильнее, с трудом переставляя ноги в сторону кассы. Девушка тут же похихикала, озорно стреляя взглядом.

— У него ж сердечный приступ так случится, — пробормотал Па-чин, уплетая уже вторую тарелку с раменом.

Улыбаясь, Эма на это лишь демонстративно пожала плечами:

— Прости, просто он слишком милый, когда стесняется.

Мицуя по правую руку от неё лишь покачал головой, никак не комментируя сказанное, а Дракен, для привлечения внимания которого и был весь этот лёгкий флирт, будто и вовсе не заметил произошедшего, втыкая в меню и перебрасываясь редкими фразочками с Баджи.

Эма обиженно надула губы. Такемичи озадаченно вздохнула.

Нет, таким показательным образом ей уж точно не привлечь внимание Дракена, тут надо действовать хитрее.

Ханагаки сделала мысленную пометку о том, чтобы на ближайших выходных выбраться куда-нибудь с Эмой. А там уже поработать и над её стратегией, и над тем, чтобы девушка стала менее очевидна в своих действиях.

Вскоре Хаккай принёс заказы Эмы, Такемичи, Майки и Баджи, и теперь абсолютно все сидели с ароматными дымящимися тарелками, в которых находилась самая разнообразная лапша.

— Приятного аппетита! — пожелал Мицуя, и все ответили ему тем же, берясь за палочки и принимаясь за еду.

И как только первичный голод был утолён, а на столе остались только закуски в виде картошки фри, моти и дораяки, было решено сыграть в настольные игры, начиная банальными карточными и заканчивая «кто же король?»⁽¹⁾, для которой пришлось перочинным ножиком вырезать иероглифы и цифры на деревянных палочках для еды.

Пожалуй, они были слишком шумными, но хозяин заведения не имел ничего против этого, а наоборот, будто поощрял их, закрывая глаза на всякие громкие выкрики.

— Хозяин чей-то знакомый? — шёпотом спросила Такемичи у Эмы.

— Ага, он отец братьев Кавата. Лапшичная — их семейный бизнес, — пояснила она и тут же громче заговорила: — Пусть номер три довезёт меня до дома и всё оставшееся время будет со мной джентльменом!

Послышался громкий вздох со стороны Дракена, а вслед за ним — смешки всех остальных. Ну конечно же, Эма подсмотрит, какой номер достанется Дракену! Это было слишком ожидаемо.

— Скучный из тебя король, давайте ещё круг! — хлопнув ладонями по столу, возмущенно заявил Майки. И в этот раз быть королём выпало Такемичи. Ехидно улыбаясь, она с весельем заявила:

— Пусть номер семь расскажет постыдную тайну своего лучшего друга.

— О, ну это все знают, — с большей готовностью отозвался Баджи, широко улыбаясь. — Чифую два дня рыдал, когда в конце «Золотого ветра»⁽²⁾ умер Бучеллатти.

— Эй! — тут же покраснел взволнованный Чифую. — Ты всё врёшь!

— Прости, но правила игры вынуждают меня говорить только правду.

— Ну тогда и я расскажу о том, как после просмотра «Титаника» ты вытирал слёзы рукавом школьного пиджака, думая, что я ничего не замечу!

С большими глазами от искреннего возмущения Баджи тут же вскочил с места, явно не ожидая подобного удара в спину. Он выглядел так, будто его предали самым жестоким образом.

— Ух ты, так наш непробиваемый Баджи на самом деле крайне чувствительный! — рассмеялся Майки, тыча пальцем в друга детства. А тот раскраснелся то ли от смущения, то ли от гнева.

— Помолчи! Сам-то пересмотрел всю «Сейлор Мун»⁽³⁾! А потом рыдал над последней главой манги, где Усаги и Мамору поженились!

— Что? Откуда ты? — встрепенулся Майки, аж пододвинувшись к Такемичи почти вплотную, и тут голос подала Эма:

— О, мы с Шиничиро наделали кучу твоих фоток в этот момент.

Вновь раздался громкий смех со всех сторон.

— А я и не знал, что Майки такой ранимый, — задумчиво произнёс Мицуя, чем вызвал новый шквал смеха.

Такемичи, изо всех сил сдерживая смешки, положила руку на предплечье Майки, призывая его успокоиться и повеселиться вместе со всеми. Темные глаза тут же уставились на неё резко, в них она видела отражение себя: мягкая улыбка, обнадеживающий взгляд, слегка растрепанные короткие обесцвеченные волосы. На секунду между ними будто молния пробежала, а потом и сам Майки улыбнулся, предаваясь беззаботному смеху и по-дружески толкаясь плечом об неё.

Когда на часах было девять, кафе начало готовиться к закрытию. Братья Кавата остались помогать отцу, Па-чин, Пэян и Хаккай поехали в одну сторону, тем временем как Мицуя, Баджи и Чифую — в другую. Дракен согласился подвезти Эму, памятуя о её приказе, когда она была королём, ну а Майки первым вызвался подбросить Такемичи до дома.

— Я уже начинаю привыкать, — пошутила девушка, садясь позади Майки и обнимая его. И она была готова вписать подобную привычку в свой ритм жизни.

— Вот и отлично, — довольно кивнул он, заводя мотор. Бабу знакомо взревел и тронулся с места.

Вообще, лапшичная находилась недалеко от дома Ханагаки, но девушка просто не могла отказать себе в том, чтобы её подвёз Майки. Это было что-то вроде небольшой традиции, когда Майки отвозил её домой после гулянок.

Городские огни от фонарей на дороге и фар машин пролетали перед глазами с невероятной скоростью, и Такемичи, вновь прижавшись лбом к спине Майки, вслушивалась в звуки проносящихся мимо машин. Был лишь ветер, ревущий Бабу, Майки и она. Лучшее окончание дня.

Вскоре мотоцикл затормозил прямо перед домом девушки, где над крыльцом горел свет. Ханагаки нахмурилась, и неприятный холодок страха пробежался у неё по внутренностям: свет не был автоматическим, его надо было самостоятельно зажигать. Значит, сегодня кто-то обивал её порог. И, судя по всему, это был тот самый человек, который каждый раз оставляет её цветы.

Непроизвольно Такемичи сильнее стиснула хватку на животе у Майки. Подобное внимание было приятно, но иногда пугало. Обычно в фильмах, которые она любила смотреть на ночь, чтобы пощекотать нервишки, такое ничем хорошим не заканчивалось. Исходы такого внимания редко заканчивались хэппи эндом, чаще всего режиссёры сводили всю историю либо в психологический триллер, либо в откровенный ужастик с потусторонними силами или расчленёнкой.

Такемичи невольно пробрало от подобной перспективы.

— Что-то случилось? — удивлённо спросил парень, обернувшись, чтобы её увидеть. Раньше такого не было. — Испугалась скорости?

— А? — пришла в себя Ханагаки. Она проморгалась, отгоняя от себя неприятные мысли и возвращаясь к тому теплу, что источал Майки. — Нет, просто… Не хочешь зайти? На чай там? У меня есть конфеты.

— Конфеты? — тут же оживился Сано. Лишь одно слово про сладкое, а он уже был готов спрыгнуть с байка и побежать за ней. — Более чем хочу! Сейчас только припаркуюсь! Слезай давай.

Такемичи чуть улыбнулась и послушно слезла с мотоцикла, с неким трудом расцепляя руки: рядом с Майки она чувствовала безопасность. Лишиться его тепла и защиты казалось самым страшным, что только могло произойти.

Отчего-то стало прохладно, хотя на улице стояла летняя удушающая жара. Растерев плечи руками, Такемичи достала из набедренной сумки ключи от дома и направилась в сторону крыльца, краем уха слушая, как затихает мотор Бабу и неторопливые шаги Майки. На душе становилось спокойнее.

Девушка присела, поднимая новый цветок, в этот раз фиолетовые орхидеи, и развернула записку.

«Поздравляю со сдачей экзаменов!»

Теперь у Такемичи была кое-какая информация о своём тайном поклоннике: раз он знал о том, что она хорошо сдала все экзамены, то он явно из её школы, а возможно, что даже и из её класса.

В голове проскочили образы мальчишек-одноклассников, некоторые из которых были совсем нелепыми, а другие — серьёзными до крайности. Но все они были хорошими. Окажись её поклонником кто-то из них, то Такемичи была бы совсем не против.

Нет, конечно, она искренне любила Майки, посвятив ему двенадцать лет своей жизни, но какому человеку не было бы приятно узнать, что он любим? Пусть даже и не предметом своего воздыхания. Просто знать, что где-то на свете существует какой-нибудь одноклассник, чьё сердце трепещет при одном только разговоре друг с другом.

Выпрямившись, девушка провернула ключ в замочной скважине и открыла дверь, попутно зажигая свет в прихожей. Там всё было точно так же, как она оставляла, когда уходила: сбоку висели куртки, а внизу стояла обувь. Значит, в дом никто не проникал. Просто включил свет у выходной двери.

— Проходи пока на кухню, — произнесла девушка, наблюдая, как Майки разувается. Он поднял на неё взгляд, явно намереваясь что-то спросить, но вместо этого уставился на цветок.

— Ты оставила его лежать в прихожей? — с любопытством спросил он, слегка наклонив голову.

— Нет, на пороге нашла, — ответила Такемичи, не придавая подобной мелочи значения.

— А если он ядовитый? — допытывался неожиданно Майки.

— Это орхидеи, они не ядовиты.

Майки нахмурился, в его взгляде промелькнуло что-то нечитаемое, и из-за освещения казалось, что его глаза стали полностью черными, но он лишь задумчиво промычал, идя в сторону гостиной, через которую можно было пройти на кухню.

Такемичи грустно вздохнула: она была немного разочарована. Конечно, ожидаемо, что реакция Майки, который никогда не был искушён в делах любовных, да и вряд ли воспринимал её больше, чем просто друга, будет такой никакой, но всё же было обидно. Его даже не заинтересовало, кем был тот человек, что оставил Такемичи цветок!

Закатив глаза, девушка хмыкнула, с раздражением глядя на орхидею. Даже захотелось выбросить этот дурацкий цветок!

Но затем Ханагаки чуть успокоилась: разве растение виновато в том, что его дарителем был не тот, о ком так часто думала сама Такемичи? Разве оно виновато в том, что чувства девушки безответны?

Цветок перекочевал в вазу к своему собрату трёхдневной давности — оранжевому георгину, а записка — в выдвижной ящик на кухне, где уже лежало несколько похожих.

Такемичи поставила чайник разогреваться, а сама принялась доставать кружки и ссыпать конфеты и сладости в большую вазочку. Майки, который терпеливо сидел за столом, следил за каждым её действием и тут же потянулся за парой конфет. Атмосфера была полна уюта. Глубоко в сердце Такемичи почувствовала, что именно так всё и должно быть: она и Майки, вместе. Вдвоём. И больше никто не нужен.

Но Майки прервал их комфортную тишину неприятной темой:

— Позавчера мы с Кен-чином видели родителей той девушки.

— Какой девушки? — удивилась Такемичи.

— Той, которая девушка друга Па-чина, она ещё была изнасилована мёбиусовцами.

Невольно Такемичи стиснула в руках полупустой пакет с ирисками. Её голос чуть дрогнул:

— И… Как она?

— В коме. Такемучи, знаешь… — Майки замялся, не зная, как лучше подвести разговор к тому, ради чего он его и затеял. Он теребил в руках фантик, то разворачивая его, то снова комкая. — Будь осторожнее в эти дни, ладно?

— Ты думаешь, я тоже могу… пострадать? — уточнила девушка, впиваясь взглядом в любимого. Вместо ответа Майки кивнул. Ханагаки стало не по себе. Вся эта ситуация с Мёбиусом уже происходила в прошлом, но теперь она была её частью и оказалась непосредственно втянута в события.

— Не ходи нигде одна, постарайся всегда быть с кем-нибудь, желательно из Тосвы. У нас война с Мёбиусом, так что они вполне могут напасть на тебя или Эму. Я бы не хотел, чтобы с вами произошло что-то подобное.

Забота Майки пуховым одеялом окутала сердце Такемичи. Движимая чувствами, но никак не разумом, она в несколько шагов преодолела то небольшое расстояние, что разделяло их с Майки, и крепко обняла парня, утыкаясь лбом ему в плечо. В нос тут же забился знакомый запах шампуня и порошка для белья с лёгким запахом пота, а длинные волосы защекотали щёки и прикрытые веки.

Майки потребовалась лишь пара секунд, чтобы ответить на чужие объятия, прижимая Такемичи к себе и поглаживая её по спине.

— Не бойся, — прошептала девушка, нежась и не обращая внимания на не самую удобную позу, в которой она застыла. Плевать. Майки хотел уберечь её, ради чего даже представил перед всеми. — Всё будет хорошо. И со мной, и с Эмой.

Она была уверена. Потому что так и будет.

— Надеюсь, — тихо ответил ей Майки. Его объятия стали ещё крепче. — Я обязательно об этом позабочусь.

Этот вечер был совершенно прекрасен.

Отстранившись от него совсем на чуть-чуть, она обняла ладонями его лицо и наклонилась, прошептав:

— Я верю, что ты с ребятами наваляете этим мёбиусовцам быстрее, чем они смогут что-то выкинуть. Поэтому я знаю — мы с Эмой в полной безопасности.

Майки смотрел на неё, слегка давя пальцами ей на спину, а в конце фразы так вообще довольно улыбнулся, счастливо жмурясь.

— Вот тут ты права, Такемучи.

---

1) «Кто же король?» — японская игра, в которой один из игроков избирается королём посредством вытягивания палочки с надписью «король», и затем он придумывает смешные задания, которые должны исполнять другие игроки. Их палочки пронумерованы от единицы до какого угодно числа, соответствующему количеству игроков.

Вернуться к тексту

2) «Золотой ветер» — пятая арка манги «Невероятные приключения Джоджо» за авторством Хирохико Араки. Издавалась с 1995 по 1999 год.

Вернуться к тексту

3) «Сейлор Мун» (Sailor Moon) — аниме и манга Наоко Такэучи, повествующая о группе девочек-волшебниц в матросках, которые с помощью магии спасают мир. Аниме выходило с 1992 по 1997 гг.

Вернуться к тексту

Утро понедельника у Такемичи началось раньше, чем то обычно происходило в каникулы. Только большая стрелка часов перевалила за восемь, как на весь дом раздалась пронзительная трель дверного звонка. Сама девушка поначалу даже не поняла, что происходит: она по наитию потянулась к телефону, чтобы отключить будильник, но оказалось, что это был не он. Тогда Ханагаки решила просто игнорировать шум, думая, что это соседи решили разбудить весь квартал с утра пораньше. Но прошла одна минута, затем вторая, а звук всё не прекращался, будто стоявший перед дверью со всей силы вдавливал несчастную кнопку, не собираясь останавливаться ни на секунду, что влияло на сонный мозг не самым лучшим образом — словно настоящая пытка.

— Да иду я, иду! Чёрт бы тебя побрал, кто бы ты ни был, — злобно прокричала она, кое-как выпутываясь из лёгкого летнего одеяла, грозно шлепая по прохладному полу и выходя из комнаты. На лестнице девушка чуть не навернулась, поскольку с утра едва могла сообразить, куда поставить ногу из-за спешки и едва проснувшегося организма.

И вот, заветная входная дверь оказалась прямо перед ней. Морщась от противного звука, который от приближения к источнику шума стал лишь громче, Такемичи принялась отпирать замок, резко распахивая перед собой дверь.

— Ну что? — недовольно спросила она, но в следующий момент все слова негодования и гнева застряли у неё в горле неприятным комом. На пороге стоял Майки: вымокший до нитки из-за проливного дождя, с тёмными кругами под глазами, опустошённым лицом и в грязной одежде. Такемичи могла сказать, что это было очень бодрящим, хоть и крайне нежелательным, видом. — Боже, что произошло? — ужаснулась девушка, вцепившись в дверную ручку и испуганно протягивая ладонь к парню. — Так, давай, заходи быстрее! Я сейчас найду полотенце! И сменную одежду! Давай-давай, не стой столбом!

Майки лишь тяжело вздохнул, послушно заходя в дом и снимая шлёпанцы. С него ручьём текла вода, от чего на полу тут же образовывались лужи, но это было последним, что волновало Такемичи в данный момент.

Она за руку потащила несопротивляющегося Майки на второй этаж и запихнула его в ванную комнату, показала, где стоит шампунь, а где — гель для душа, и вдовесок вручила полотенце. При взгляде на возлюбленного её сердце сжималось от страха и безумных догадок о его состоянии, но Такемичи поспешила взять себя в руки. Майки тоже сейчас не в порядке, и ей нужно было ему помочь.

— Не знаю, что у тебя случилось, но сейчас ты отпаришься в горячей воде, чтобы не простыть, и мы поговорим позже. Всё понял?

Майки отрывисто кивнул, и уголки его губ приподнялись в благодарной улыбке.

Ханагаки вышла из ванной, закрывая за собой дверь и прислушиваясь к действиям внезапного гостя. Какое-то время по ту сторону была тишина, но вскоре она услышала, как Майки задвигался, снимая мокрую одежду и включая душ. Лишь после этого девушка отправилась в комнату родителей. Сано нужна была одежда, вот только то, что носила сама Такемичи, ему явно будет не по размеру, а потому надо было поискать что-нибудь у отца.

Вскоре девушке удалось найти домашние хлопковые шорты гавайской расцветки, которые мать Такемичи ужасно ненавидела, постоянно твердя, что у её мужа просто ужасный вкус. На взгляд самой Ханагаки, шорты были что надо и отлично сочетались с полосатой майкой-поло. Конечно, она будет немного висеть на Майки, но это гораздо лучше, чем ничего.

Вернувшись к ванне, девушка постучала в дверь. Вода прекратила литься.

— Я оставлю сменную одежду на пороге ванной, переоденься, пожалуйста. Грязную можешь бросить в стиралку.

— Спасибо, — слабо раздался голос Майки, и что-то в нём было не так: он был каким-то глухим, расстроенным, чуть ли не сорванным.

Такемичи закусила губу. Ей это совсем не нравилось и, кажется, она начала понимать, что происходит. Помнится, двенадцать лет назад Майки завалился к ней в точно таком же состоянии…

— Я буду ждать на кухне, — с надеждой отозвалась Ханагаки. Затем она положила одежду на пол и, как только вода полилась вновь, отправилась к лестнице.

На уборку луж много времени не понадобилось, но у девушки с непривычки разболелась поясница. А поскольку ванная была занята и промыть тряпку было негде, Такемичи просто оставила её на крыльце под навесом крыши.

Затем на кухне Ханагаки заварила некрепкий чай, положила в него лимон с имбирём, чтобы уж наверняка искоренить все зародыши простуды, и достала несколько пачек печенья, которые всегда хранила в верхнем шкафчике. Из готовой еды в холодильнике стоял вчерашний кацудон с рисом, и если Майки захочет есть, Такемичи могла бы разогреть его.

Попутно она написала сообщение Эме, что с Майки всё хорошо. Чтобы она хотя бы знала, где искать брата.

Сано появился на пороге кухни спустя десять минут, уже одетый в чужие вещи, которые, как и полагала Ханагаки, были ему велики. Даже несмотря на забавную ситуацию, смеяться не хотелось, а больной вид возлюбленного делал всё ещё хуже.

— Садись, — предложила она ему место за столом. — Кушать будешь? Или просто чай?

— Просто чай, — повторил он, почти плюхаясь на предложенный стул и уставившись в деревянную поверхность пустым взглядом. Такой Майки пугал Такемичи, потому что напоминал будущего себя.

Такемичи кивнула, пододвигая к Майки его чашку, от которой шёл пар, и плошку с печеньем — может, оно поможет ему разговориться?

Девушка слабо улыбнулась и села напротив, решив пока не брать чай для себя.

— Ну, горе ты моё луковое, говори, что случилось.

— Па-чина повязали. И я поругался с Кен-чином из-за этого.

Ханагаки поджала губы: значит, это уже случилось, а она упустила момент. Слишком расслабилась, позволила себе погрузиться в беззаботные деньки и потеряла счёт времени. Какая же… дура!

От злости на саму себя руки с силой сжались в кулаки и ногти непроизвольно впились в ладони. Такемичи зашипела от боли, которая, впрочем, совершенно не отрезвила.

Девушка мысленно себя обругала. Она ведь могла предотвратить это! Могла взяться за голову ещё в тот момент, когда Майки на собрании объявил о войне с Мёбиусом! Но вместо этого она потратила драгоценное время на бесполезные прогулки с друзьями! Если будет продолжать в том же духе, то ни о каком спасении Дракена не может быть и речи, не говоря уже о!..

Такемичи вздохнула.

— Чуть… подробнее, — хриплым голосом попросила она, впиваясь взглядом в понурого Майки, который лишь грел свои руки о горячую чашку. — Что случилось с Па-чином?

Майки, болезненно скривившись, дёрнул плечом.

— Мы были в старых доках с Па-чином и Дракеном, когда к нам заявились мёбиусовцы со своим главой. Произошла потасовка, в ходе которой Па-чин ранил их лидера, Осаная, ножом.

Майки не продолжил, лишь хмуро посмотрел на чай. Тишина возникла внезапно. Такемичи стало не по себе, и она опустила взгляд.

— Он… Он жив? — с ужасом в голосе спросила Такемичи. У неё внезапно пересохло в горле: она совершенно не помнила, выжил ли тот тип, которого ранил Па-чин, или нет. Она только знала, что Па-чин вышел из колонии спустя год.

— Да, с ним всё хорошо, — раздраженно отмахнулся юноша, и Ханагаки подняла взгляд. — Врачи сказали, что никаких жизненно важных органов не задели, но… — чем дальше Майки говорил, тем больше негодования, страха и злости выступало на его лице. — Я не понимаю, почему Па-чин так поступил. Да, он был зол на мёбиусовцев за то, что они сотворили с его другом и его девушкой, но Па-чин, пусть и тупой, умеет мыслить рационально. Он никогда бы так не сглупил! Он же понимал, что всё должно решиться в драке, а не таким подлым образом! А теперь… Теперь Па-чину грозит год колонии! Я предлагал заплатить штраф, чтобы его выпустили прямо сейчас, но Кен-чин… против! Ты представляешь? Он — против! Вчера на собрании мы крупно поругались по этому поводу. Остальные тоже поделились на два лагеря.

Такемичи глубоко вздохнула, унимая все эмоции и пытаясь сначала успокоить себя, а потом — Майки. Иначе это ничем хорошим не закончится.

— Скорее всего, в тот момент гнев был сильнее логики и здравого смысла, — медленно произнесла Такемичи, обдумывая ситуацию с Па-чином. — Скажи, вам удалось связаться с самим Па-чином? Он что-нибудь говорил по этому поводу?

— К нему пускают только родителей, — глухо и тоскливо отозвался Майки, опуская голову ниже, что глаза стало не видно. — Дракену удалось поговорить с ними вчера, Па-чин сказал, что раскаивается и собирается отсидеть весь срок. — И тут же яростно запротестовал: — Но ведь это неправильно! Так не должно быть!

Он сильно сжал чашку, всматриваясь в неё так, будто та стала его личным врагом.

Такемичи хотелось взять его за руки, чтобы хоть немного усмирить его подобным образом, но в последний момент остановила свой порыв. Ханагаки на секунду затормозила, думая, что сказать дальше. Она знала, что если выступит в поддержку Дракена, то Майки обидится на неё, но и поддержать самого Майки не могла в виду собственного морального кодекса. Ситуация складывалась совсем не ладная.

— Как давно произошёл этот инцидент? Когда будет суд? — Она попыталась хотя бы вытянуть больше информации.

— Два дня назад. Суд на следующей неделе.

Такемичи задумалась. Что можно вообще сделать в такой ситуации? На ум пока ничего не приходило.

— Ладно, — медленно произнесла она, — значит, у нас есть как минимум семь дней, чтобы придумать решение.

— Да что тут придумывать? Надо доставать Па-чина оттуда — вот и всё! — возмутился Майки, взглянув на неё из-под чёлки.

Девушка нахмурилась, не понимая, что ей следует говорить.

— Ты думаешь, группке подростков под силу за неделю наскрести нужную сумму? Что-то я сомневаюсь.

— Я готов продать свой CB205T! — отчаянно распалялся Майки, отодвинув чай в сторону и почти припадая к столу.

— Но сойдётся ли твоё желание с тем, чего хочет сам Па-чин? Будет ли он благодарен тебе за такой поступок? Посчитает ли его правильным? — сохраняя спокойствие, тут же спросила девушка, пытаясь донести до друга, что подобное вряд ли способно что-то изменить.

— Такемучи! Ты что, принимаешь сторону Кен-чина? — разозлился Майки, подскакивая на ноги. Стол затрясся и он едва не перевернул с него всё.

— Я ничью сторону не принимаю, — грозно осадила его Ханагаки, делая тон голоса ниже и серьёзнее. Сано немного притих, всем своим видом показывая непокорность. — Просто пытаюсь мыслить рационально, исходя из ситуации и имеющихся ресурсов.

Майки цыкнул, но сел обратно на стул и отвернулся.

Такемичи действительно пыталась найти такой выход из положения, который свёл бы их потери к минимуму. Несмотря на то, что Па-чин пугал её, она знала, что он был хорошим парнем, пускай и слишком твердолобым. Он редко когда желал кому-то зла и причина для подобного должна была быть весомой. А ещё, несмотря на свой отпугивающий внешний вид, всегда горой стоял за своих друзей, стараясь защищать и никогда не разочаровывать их: как, например, было три дня назад в лапшичной, когда, переживая собственное горе, Па-чин нашёл в себе силы порадоваться за Дракена от всего сердца. А потому и сама Ханагаки испытывала искреннее желание помочь ему.

Девушка устало вздохнула и потерла лоб. Ещё чуть-чуть — и от всех этих серьёзных раздумий у неё заболит голова.

— Давай так: сейчас ты ляжешь спать у меня в комнате, а я постараюсь что-нибудь придумать, идёт? Отец Хины работает в полиции, можно спросить у него совета.

Повисла тишина. Такемичи выразительно посмотрела на Майки, который, будучи одетым в вещи, на несколько размеров больше нужного, ещё и сидя сгорбившись, выглядел совсем жалко.

Ханагаки поднялась из-за стола, обошла его и встала позади Сано. Она сняла с его шеи белое полотенце, которое до этого служило для впитывания лишней влаги, падающей с кончиков, и принялась просушивать волосы парня. Тело Майки мгновенно напряглось, будто бы готовое в любой момент вскочить и либо бежать, либо защищаться, либо вовсе нападать, что, кстати, зная Сано, вероятнее.

— Я знаю, что тебе сейчас плохо… — зашептала она мягко и неспешно, — ты не знаешь, что делать, и, наверное, всю ночь ездил на байке, пока не начал заканчиваться бензин. И только после этого решил наведаться ко мне. Дождался, когда наступит хоть сколько-нибудь приемлемое для раннего визита время, и принялся звонить в дверь. Ты не замечал, что на улице с трёх часов ночи льёт дождь — а я проверила прогноз погоды, поверь, — и тебе было плевать, что ты можешь заболеть. Ты просто пытался понять, как быть дальше.

— Откуда ты знаешь? — хрипло спросил Майки. Плечи его расслабились, и от его сгорбленной позы и уставшего голоса у Такемичи защемило сердце.

— Потому что я знаю тебя. Пусть и не так хорошо, конечно, — девушка не сдержала смешок, — но примерно понимаю, что творится в твоей голове. — Убрав полотенце, Такемичи мягко прижалась к Майки со спины, обнимая его за шею и утыкаясь лбом в затылок. — Я не могу пообещать, что всё будет хорошо, но обещаю сделать всё, что будет в моих силах, чтобы помочь Па-чину.

Майки молчал ещё с секунду, а потом прикрыл глаза, накрыл своей рукой её ладони и, несколько взбодрившись, произнес:

— Ладно. Пойдём спать.

Девушка улыбнулась, расцепила объятия и взяла Сано за руку. Тот послушно встал со стула и так же послушно последовал за девушкой на второй этаж, в её комнату.

Смотря за тем, как Майки ложится в её постель, Такемичи поправила одеяло и села рядом на полу, кладя голову на кровать и продолжая сжимать руку парня в своей. Они молчали, лишь смотрели друг другу в глаза. Голубые — в чёрные, чёрные — в голубые. И в этот момент все слова казались лишними.

Ханагаки первой закрыла глаза, позволяя себе окончательно расслабиться. На подкорке билась неприятная мысль о том, что в прошлом она потеряла Майки — того Майки, что так нежно и доверительно сжимал её руку в своей, того Майки, что так нуждался в ней в самые тяжёлые времена, того Майки, в котором она сама нуждалась безостановочно, — аж дважды. Сначала — когда переехала. Затем — когда он умер.

Вскоре дыхание Сано замедлилось, стало глубже и размереннее, его рука сжала её и вскоре обмякла. Такемичи открыла глаза.

Во сне его лицо казалось безмятежным, не тронутым ни ответственностью, что несло с собой звание лидера Токийской свастики, ни переживаниями за судьбу Па-чина и ссору с Дракеном.

Ханагаки была готова отдать что угодно, лишь бы она могла и дальше смотреть на трепещущие во сне ресницы Майки, его приоткрытый рот и раздувающиеся ноздри. Девушка хихикнула: грозный Сано Манджиро, главный враг Мёбиуса и будущий глава самой опасной преступной группировки во всей Японии, сейчас сопел на её кровати и выглядел беззащитнее и милее любого котёнка.

Она не помнила, видела ли его таким в прошлом, но это воспоминание однозначно найдет себе особое место в сердце.

Такемичи не знала, сколько так просидела, любуясь возлюбленным, но через какое-то время её ноги затекли и начали болезненно ныть, так что девушка, несмотря на откровенное желание остаться с Майки подольше, всё же выпустила его руку из своей и поднялась, разминая затёкшие суставы и разгоняя застывшую кровь.

Выйдя из комнаты, девушка тихо прикрыла за собой дверь, чтобы не разбудить гостя, и пошла в ванную, где занялась уборкой: мокрое полотенце повесила сушиться, грязные вещи Майки кинула в стирку и добавила парочку своих, подходящих по цвету. Затем вытерла пол и отправилась на кухню, где перемыла грязные чашки.

Не зная, чем таким занять себя в ближайшее время, Такемичи приступила к готовке. Да, у неё оставался кацудон, но ей хотелось бы испечь что-нибудь в духовке, чтобы порадовать Майки и заставить его улыбнуться. Выбор пал на шоколадные кексы с заварным кремом. Вот только у Такемичи не оказалось нужных продуктов, и девушке пришлось выйти в магазин за покупками. Благо, дождь уже прекратился.

По возвращению девушка занялась кексами, меся тесто и готовя самодельный крем нескольких видов. А пока кексы готовились в духовке, Такемичи достала пароварку и принялась за приготовление данго — как раз у неё рисовая мука завалялась.

Так Ханагаки провозилась на кухне примерно до часу дня. И только она закончила с готовкой и села в гостиной за телевизор, как в дверь раздался звонок. Она насторожилась и удивлённо приподняла брови: никаких гостей сегодня не ждала. В прочем, с Майки было то же самое.

На пороге оказался Дракен, а в руках Дракена оказался пакет с большим арбузом.

— Йоу, Такемучи, как дела? — радушно спросил он, улыбаясь.

— Майки разбудил меня в восемь утра, а так нормально, — ответила она, пожав плечами и опустила взгляд на пакет. — Арбуз принёс? Отлично, заходи. Будешь кушать? У меня есть кацудон, к тому же, я испекла кексов и приготовила данго.

— Кацудон — это хорошо, — кивнул Дракен, разуваясь и заходя в дом. Такемичи только подивилась: и как ему не жарко в хаори и сапогах посреди знойного лета?

На кухне было более душно, чем в других комнатах в доме, что объяснялось недавно работавшей духовкой, а потому Ханагаки предложила переместиться в гостиную. Дракен был только за.

Пока девушка разогревала еду, он засовывал арбуз в холодильник, планируя разрезать его после обеда, а затем они вместе с тарелками и ледяной колой в стеклянных стаканах переместились в гостиную, где уселись на полу за низкий столик.

— Майки доставил много хлопот, да? — внезапно спросил Дракен.

— Да всё в порядке, мне не сложно, — отмахнулась Такемичи, понимая, о чем тот спрашивал. — Лучше скажи, как там Па-чин? Майки мне всё рассказал, это просто ужасно.

— Я сегодня ходил к нему. Меня, конечно, не пустили, но его родители сказали, что с ним всё в порядке. Вроде как окончательно пришёл в себя.

— Но я не могу понять, что сподвигло его на это? Он, конечно, не самый образцовый гражданин, но нож…

— Честно говоря, не знаю, — тяжко вздохнул Дракен, отпивая колу и отводя взгляд в сторону. Он положил локоть на согнутое колено, принимая как можно более расслабленную позу, но по тому, как дрожали его пальцы и хмурились брови, Такемичи видела, что он совсем не расслаблен. Наоборот — напряжён, как тетива лука, из которого вот-вот выстрелят.

Такемичи задумчиво перевернула кусок котлеты в своём кацудоне. Аппетит отбило напрочь: слишком уж тяжёлые мысли её преследовали. И избавиться от них будет не так просто, как хотелось бы.

— Он говорил что-нибудь по поводу наказания?

— Сказал, что готов принять его полностью. Его отец — он владеет довольно крупным бизнесом в сфере недвижимости — предложил ему выкуп, но Па-чин отказался. Сказал, что заслужил своё наказание и хочет полностью искупить свою вину.

— Майки это не понравится, — вздохнула Такемичи, спиной облокачиваясь на диван.

— Что не понравится Майки? — раздался недовольный голос со стороны двери. Девушка вздрогнула от неожиданности и резко обернулась: на входе в гостиную стоял Майки. Его волосы были спутаны после сна, под глазами залегли мешки, а руки были скрещены на груди, демонстрируя всю степень его недовольства и враждебности. — Эй, а ты что тут забыл? Такемучи моя подруга, — прорычал он, с ненавистью глядя на Дракена.

— Вообще-то, она моя подруга, — ответил Рюгуджи тем же тоном, медленно поднимаясь и всем корпусом поворачиваясь к парню.

— Такемучи, скажи ему!

— Да, Такемучи, скажи ему!

Обстановка накалялась, а Такемичи чувствовала, как начинает болеть голова.

Все эти детские игры… Будто делят одну игрушечную машинку, ей-богу. Такемичи не вещь, и делить её не получится.

— Я ваша подруга, — раздраженно ответила Ханагаки, поочередно вглядываясь в каждого. — И твоя, Дракен-кун, и твоя, Майки-кун, — и тяжело вздохнула.

И вот надо было Майки подорваться, спустя всего пять часов сна?

— Так не бывает! Определяйся! — фыркнул Майки.

— Бы-ва-ет, — с нажимом ответила Такемичи, боясь, что сама ещё чуть-чуть — и сорвётся. — А теперь, вы оба, прекратили метать молнии друг в друга и сели обедать! Майки-кун, я быстренько разогрею тебе порцию кацудона.

— Я не буду обедать с ним за одним столом, — тут же фыркнул Дракен, отворачиваясь от бывшего друга.

— А я — тем более.

— Пожалуйста, вы же переросли детсадовский возраст, — взмолилась Такемичи. Вся эта ситуация была до абсурда раздражающей! А самым бесячим было то, что сейчас эти двое ведут себя как смертельные враги, но буквально через пару дней они опять станут лучшими друзьями на все века!

— Я не виноват, что Майки тупее пня.

— Чья бы корова мычала. Даже рыбка умнее тебя будет, — отозвался Майки, закатывая глаза.

Такое оскорбление Дракен уже не мог стерпеть. Он подорвался на ноги, его глаза запылали праведным гневом, и в следующий момент он перемахнул за диван, нанося первый удар. Майки отшатнулся в сторону, из его носа хлынула кровь, а глаза опасно потемнели.

Такемичи поплохело: если эту парочку не остановить, то они ей весь дом разнесут! И даже её не заметят!

От следующего удара Майки Дракен врезался в стену, и картина, что висела там, упала на пол, стекло на рамке разбилось. Ханагаки едва не задохнулась: это была её любимая картина!

— Так, вы двое, а ну быстро прекратили! — не то от паники, не то от злости закричала она, но была проигнорирована: Дракен ударил Майки, и тот снёс собой вазу, но тут же поспешил ответить с помощью табуретки, которая врезалась в стену и упала на пол, окончательно разрывая полотно картины.

Глаз девушки дернулся. Внутри всё замерло.

Следующей полетела настольная лампа, и Такемичи вскрикнула от ужаса, цепенея: та пролетела всего в нескольких сантиметрах от головы Майки. Если бы она попала… Если бы… Девушку охватил ужас. Она не хотела думать о последствиях.

Ханагаки схватила две подушки, что лежали на диване, и бросила их в парней. Первая прилетела Майки в голову, вторая — в плечо Дракена. И лишь тогда они соизволили оторваться от крушения её дома и нанесения тяжких телесных друг другу, наконец-то повернувшись к ней.

— Вы! Вы оба! Придурки! Идиоты! Дебилы недоношенные! Да как вам вообще не стыдно? Мозги хоть у кого-то из вас есть? Или вы и их просрали? А? — закричала она, с ужасом понимая, что её голос дрожит, а на глаза навернулись слёзы. — Быстро разошлись по разным углам! Поняли? Живо!

Парни удивлённо заморгали, а затем недоуменно переглянулись. Только сейчас на их лицах высветилось что-то хоть немного близкое к пониманию ситуации. Они оба медленно подняли руки, мол, сдаёмся.

— Нечего тут строить невинные рожи! Быстро разошлись, я сказала! — крикнула Такемичи, у которой всё-таки сдали нервы и терпеть обоих придурков стало выше её сил.

— Всё, всё, успокойся, Такемучи, всё хорошо, — мягким тоном произнёс Рюгуджи, опасаясь, как бы подруга в истерике себе не навредила. Майки, в свою очередь, просто молча поднял руки вверх. Он знал, как это происходит с Эмой, и лучшая тактика в таком случае — просто заткнуться и со всем соглашаться.

— Всё не хорошо! — отозвалась девушка, притрагиваясь к своим волосам и оттягивая их. Головная боль становилась сильнее, пульсировала. — Ты, баклана кусок, мог и убить Майки-куна этой дурацкой лампой. А ты, патлатый кретин, чуть не прикончил Дракена-куна этой чёртовой табуреткой! Хоть немного думать надо! Или тоже решили в колонию загреметь? Так я вам это устрою!

Парни неловко улыбнулись, медленно приближаясь к Такемичи, которая никак не могла остановить льющиеся слёзы. Майки первым положил руку ей на плечо, призывая успокоиться. Погладил, и, если бы не Рюгуджи, наверное, обнял бы.

— Всё уже, мы помирились, видишь? Не надо плакать, всё хорошо.

— Именно, — поддакнул Дракен, кладя руку на другое плечо девушки. — Мы снова друзья.

Пара секунд молчания и тихих всхлипов напряжения совсем не сняли. А Ханагаки придумывала, как бы этих идиотов примирить на деле. На словах они, конечно, помирились, но стоит им уйти, то она останется у разбитого корыта, причём не в переносном смысле.

— Будете убирать весь тот беспорядок, что учинили, — всхлипнула Такемичи, успокаивая себя и пытаясь унять боль, переросшую в мигрень.

— Обязательно.

Ещё ей срочно нужна аптечка, чтобы избавиться от мучительных ощущений и не сорваться на друзей.

— И вообще, уберётесь во всём доме! И снаружи! Чтобы всё блестело! Два дегенерата…

— Эй, — возмутился было Майки, но был осажен щипком Рюгуджи, призвавшем его к молчанию.

Такемичи всхлипнула ещё раз, постепенно успокаиваясь. Вот уж… Действительно, два придурка! Но хотя бы помирились, и на том спасибо.

Рыдания сходили на «нет», плечи переставали трястись, а слёзы — течь из глаз. Ханагаки руками вытерла влажные дорожки на щеках и шмыгнула носом: надо бы высморкаться, а то негоже так ходить.

Майки и Дракен всё ещё стояли напротив неё, и в их глазах читалось неподдельное раскаяние. Наверняка оба очень испугались, когда Такемичи заплакала. Они явно не знали, что делать в такой ситуации и как успокаивать — вряд ли у них был подобный опыт с кем-то, кроме Эмы.

Но, на удивление, Дракен сумел сориентироваться.

— Сейчас приду, — сказал он, отходя от Такемичи и направляясь на кухню. Какое-то время оттуда доносились странные звуки, а затем он вернулся со стаканом прохладной воды. — На, выпей, полегчает. И вот это ещё, — и протянул пачку бумажных салфеток.

— Спасибо, — хрипло поблагодарила Такемичи, принимая всё разом.

Майки осторожно усадил её на диван и подтолкнул стакан ближе к губам, мол, пей. Ханагаки послушно выпила залпом. Ком, что встал посреди горла, прошёл, растворяясь, будто его и не было. Затем девушка хорошенько высморкалась и вытерла остатки слёз. Наконец-то стало легче дышать.

— Ну вот, уже лучше, — улыбнулся Дракен и важно покивал. — Ты, это, в следующий раз только не рыдай так, ладно? Подумаешь, подрались. Не в первой же. Как подрались — так и помиримся.

— Так проблема не в драке, а в том, что вы совсем мозги отключили. Вы ведь могли поранить друг друга, — едва дрожащим голосом ответила девушка, потирая виски. — Вы думаете, мне бы хотелось вызывать сюда скорую и объяснять полиции, почему у меня в доме лежат два трупа?

— Ну, не преувеличивай, — отмахнулся Майки, но, поймав строгий взгляд Рюгуджи, поднял руки, будто сдаваясь. — Ладно-ладно, твои опасения имеют почву. Обещаю больше так не делать.

— Да, я тоже обещаю, — кивнул Дракен. — Ну что? Теперь всё хорошо?

Такемичи кивнула. Ужас, что охватил её несколькими минутами ранее, когда она увидела занесённую для броска лампу, наконец-то прошёл. Теперь, когда Майки и Дракен не хотели друг друга прикончить, а начали разговаривать как нормальные люди (то есть через рот, а не кулаками), она сама чувствовала себя лучше. Кризис остался позади.

— Давайте доедим. Майки-кун, будешь кацудон? — спросила она, переводя тему.

— Конечно! — закивал парень, и на его губах появилась улыбка.

— Отлично, тогда сначала поедим, а затем вы оба приберёте тот бардак, что устроили. А заодно и поможете убраться в доме.

— Ну эй, я думал, ты говорила это сгоряча, — обиженно надул губы Сано.

— Еду, между прочим, вы должны заслужить! — шутливо прищурилась Ханагаки. А затем они все втроём громко рассмеялись, и та ужасная атмосфера окончательно пропала.

Оставив парней в гостиной, девушка принялась за разогрев порции для Майки — последних остатков кацудона. Вообще, изначально это была еда на три дня для самой Такемичи, но эта парочка была настолько прожорливой, что теперь Ханагаки сомневалась, хватит ли ей еды, чтобы хотя бы их накормить. К счастью, у неё ещё были остывающие на подоконнике кексы, а в холодильнике лежал спелый арбуз.

Пока еда грелась, она выпила таблетку от мигрени, которая часто посещала её во время сессий в университете. Кто же знал, что ситуация так обострится…

Из гостиной не доносилось ни звука: парочка обормотов старалась вести себя тише воды ниже травы. Они даже не переговаривались, но — Такемичи была уверена — явно многозначительно переглядывались. И она оказалась права: стоило ей только вернуться в гостиную с тарелкой и стаканом в руках, как хмурящиеся Майки и Дракен отвернулись друг от друга, делая вид, что всё это время были заняты чем-то другим.

— Приятного аппетита, — пожелав, вздохнула девушка, и чуть покачала головой. Парни, поняв, что спалились, предпочли приступить к еде, как ни в чём не бывало.

Какое-то время они сидели в удушающей неловкой тишине, пока, наконец, Рюгуджи не спросил:

— Итак, каков фронт работ?

— На самом деле, убирать много не надо, только пропылесосить и протереть пыль. Также помыть ванну и туалет, но этим я займусь сама. Ещё было бы хорошо что-то сделать с тем беспорядком, что вы тут устроили, а на кухне и в прихожей дополнительно помыть полы. А, — на её лице появилась милая коварная улыбка, и лица парней застыли на пару мгновений, чуя неладное, — чуть не забыла, на улице надо подмести дорожку и убрать всю ту грязь с крыльца, что образовалась после утреннего ливня. А заодно и цветы полить, как в доме, так и снаружи.

— Если поделим на троих, то управимся довольно быстро, — отмирая, задумчиво произнёс Дракен. — Тогда я займусь улицей и цветами. И приберу последствия драки.

— А мне, что, остаются полы? — выпучил глаза Майки.

— Да ладно, всего-то пройтись пылесосом.

Сано грустно вздохнул, но перечить не стал, возвращаясь к еде.

Обсуждение уборки сменилось разговорами о последних новинках видеоигр, а затем — к построению планов о том, чтобы снова сходить в кино всем вместе: как раз на экраны вышел новый фильм.

Весь обед Такемичи удивлялась тому, как ей, двадцатисемилетней женщине, было просто найти общий язык с двумя парнями лет шестнадцати. Казалось бы, между ними разница в возрасте в одиннадцать лет, они живут в разное время, в конце концов, они разного пола и у них совершенно разные приоритеты в жизни. Но всё равно каким-то образом они втроём находили точки соприкосновения. И это не было как в прошлом, когда изначально Ханагаки общалась с ними через Эму, а потом сблизилась с Майки, но не настолько сильно, чтобы он проводил с ней целые дни, таская повсюду.

Это было иначе, как-то по-новому, и эта новизна не переставала поражать девушку.

Обед вскоре подошёл к концу, Дракен помог Такемичи отнести всю грязную посуду и даже вызвался помыть её — явно до сих пор чувствовал себя неловко из-за произошедшего. Из этой парочки он был самым совестливым и ответственным. Впрочем, самой Ханагаки, наоборот, было очень радостно и ни капельки не стыдно скинуть всю работу на друга. Так что, пока Рюгуджи возился с моющим средством, Такемичи направилась в гостиную.

Говорить Дракену о существовании посудомоечной машины она, конечно, не стала.

Майки всё так же сидел на полу за столом, а когда вошла Ханагаки — послушно последовал за ней в чулан, где девушка хранила всё для уборки, в том числе и пылесос. Она показала парню, как что работает, объявила фронт работ и попросила быть осторожнее. Майки скривился, но кивнул, не смея возразить.

Затем Такемичи перетащила все нужные моющие средства и тряпки из чулана в ванную, где также по-быстрому залила туалет. И перед тем, как приступить к чистке ванной и засоров в трубах, девушка спустилась обратно на первый этаж и показала Дракену, где веник и мусорка и куда девать разбитое стекло.

— Как закончишь, пусть Майки пройдётся здесь пылесосом. Лейка для цветов стоит на кухне на подоконнике, цветы найдёшь сам. Как закончишь — я дам тебе перчатки и настрою шланг.

— Окей, всё понял! — улыбнулся парень и отсалютовал ей.

Итак, Такемичи вернулась обратно в ванную и приступила к уборке.

Вообще, Ханагаки не особо любила убираться, само это занятие было для неё слишком изматывающим, а порой и бесполезным. Поэтому что в её старой квартире, что в этом доме имелись неплохие слои пыли. И всё же раз в месяц девушка устраивала генеральную уборку, после которой у неё болело всё, что только можно и нельзя: голова, руки, ноги, шея, поясница и живот. Обычно после таких уборок Такемичи бревном валялась на кровати по несколько дней, поднимаясь только в туалет и покушать.

Но сегодня в её распоряжении были Майки и Дракен, которые взяли на себя часть работы, и это было до одури приятно.

Минут тридцать спустя, ванная блестела от чистоты и ещё не высохшей воды, а Такемичи разминала болящие руки. Ей ещё предстояло вычистить раковину на кухне и хоть немного протереть пыль… Девушка тяжело вздохнула: работы было ещё невпроворот, а от запаха химикатов снова заболела голова — даже повязка на нос не спасала.

Тут в дверь постучали: то был Дракен, который закончил с уборкой погрома и полил все цветы в доме. Теперь он ждал дальнейших распоряжений.

— Отлично! Помоги отнести мне все эти тряпки и распылители на кухню, и я дам тебе перчатки и шланг!

Рюгуджи согласно кивнул. Вместе они неторопливо перетащили все вещи на кухню, по пути встретив Майки, который только-только закончил пылесосить второй этаж и как раз спускал пылесос по лестнице на первый.

— Я же не должен и её убирать? — на всякий случай уточнил он.

— Всё хорошо, я помою её завтра, — ответила девушка. Майки лишь облегчённо вздохнул.

Из чулана Такемичи притащила для Дракена перчатки и указала на пятнистый лавр⁽¹⁾, который высадила её мать несколько лет назад у боковой стены дома. Проинструктировав, как и сколько поливать, а также указав на фронт работ на крыльце, которое надо было немного разгрести и выкинуть часть хлама, Такемичи направилась обратно в дом подключать шланг к трубе кухонной мойки.

Весь этот процесс занял от силы минуты три.

— А как включается шланг? — внезапно спросил Дракен: как бы он ни нажимал на кнопку, вода всё не шла.

— Ну-ка дай, — попросила Такемичи. Она повертела шланг в руках, нажала на кнопку пару раз, но ничего не произошло. Девушка нахмурилась, а затем вручила шланг обратно Дракену. — Майки-кун, можешь проверить, включена ли подача воды? Там кран должен быть повёрнут.

Сано, который в этот момент проходил мимо открытого окна, кивнул и направился на кухню. Какое-то время стояла тишина и ничего не происходило, а потом раздался голос парня:

— Всё, включил!

— Ну, попробуй сейчас… — Но договорить Такемичи не успела, замирая столбом: Рюгуджи нажал на кнопку подачи воды, и девушку через секунду облило ледяной водой с головы до ног. Она вскрикнула, руки и ноги мгновенно покрылись гусиной кожей, а слова возмущения застряли поперёк горла. — Ты… Ты!..

— Ой, Такемучи, прости, пожалуйста, я не хотел! — растерялся парень, понимая, что натворил.

— Эй, что у вас там происходит? — раздался голос Майки, который выглянул в окно, проверить, что как. Но так и замер, разглядывая сцену перед собой: Такемичи, в мокрых шортах и мокрой просвечивающей из-за воды футболке, отплёвывалась и отмахивалась от воды, пока Дракен беззастенчиво смотрел в неположенное для его глаз место — на светло-серый лифчик. — Слышь, придурок! Зенки убрал! — воскликнул он, перемахивая на улицу прямо через окно и точным ударом ноги в живот отталкивая Дракена в сторону.

— Твою мать, Майки, что за дела? — разозлился Рюгуджи, тут же отбрасывая шланг в сторону.

— А нефиг пялиться куда не надо, — гневно прищурился Майки.

И только сейчас Ханагаки заметила, в каком виде была: серый лифчик слишком хорошо просвечивался через мокрую белую футболку, которая к тому же теперь облепляла её как вторая кожа. Девушка смущённо покраснела и поспешила прикрыться рукой. Стыдоба-то какая!

— Да не интересует меня это «не надо» у Такемучи! — возмутился парень.

— Вот и не интересуйся дальше, — посоветовал ему Сано, крепко сжимая кулаки.

Они обменялись хмурыми взглядами, не сулящими друг другу ничего хорошего. Ханагаки едва не застонала от злости и досады: эти двое, что, опять за своё? Им не хватило разрушения её гостиной?

— Если вы сейчас опять подерётесь, то клянусь, будете прибираться у меня до конца жизни! — злобно прошипела она, отнимая руки от груди. Всё равно бесполезно, как и сказал Дракен — его мало волновала её грудь. — Майки-кун, а ну быстро за работу! Дракен-кун, шланг в руки — и вперёд поливать цветы! А я переоденусь. И чтобы никаких драк до конца дня! И завтра тоже!

— Есть, мэм, — нестройным хором отозвались парни, и каждый вернулся к своему занятию. Вот только Майки при этом выглядел таким недовольным, будто его запрягли на каторжные работы, ещё и без причины.

Такемичи лишь вздохнула: эти мальчишки… Ну честное слово!

---

1) Пятнистый лавр (японский лавр, японская аукуба) — кустарник, произрастающий на богатых лесных почвах влажных долин, зарослей, у ручьёв и около затенённых влажных скал в Китае, Корее и Японии.

Вернуться к тексту

— Ничего не бойся. Просто подойди после игры и позови, — шепнула Такемичи, подталкивая Эму в спину. Та краснела, отводила взгляд и даже слегка заикалась.

— Ну… Я не думаю, что стоит… — Она мялась и упиралась всеми силами, до жути смущенная предложением.

Ханагаки тяжело вздохнула и переглянулась с Хинатой, что стояла неподалеку. Она не принимала физического участия в уговорах, но была заодно с подругой и демонстративно закатила глаза: этот разговор продолжался уже на протяжении десяти минут и до сих пор ни к чему не привёл.

Все эти десять минут они с Хиной пытались уговорить Эму пригласить Дракена на свидание.

Естественно, Эма отвечала резким отказом и смущением, пряча горящие розовым щёки и не решаясь посмотреть на фигуру возлюбленного, увлеченного футболом. Сама Такемичи не видела в футболе ничего выдающегося, но ей всегда было отрадно наблюдать за тем, как её лучшие друзья веселятся и проводят время, занимаясь любимыми вещами. Пусть насладятся последними крохами детства.

Сама Такемичи от них же не отставала, давая себе возможность побыть с близкими и не думать о надвигающейся катастрофе. Она будет, но потом и не сейчас — сейчас мальчишки играют в футбол, а она подбивает подругу пригласить на свидание Дракена.

— Позвать человека, который тебе нравится, на свидание, к тому же на фестиваль, не так уж и страшно, — заверила Хина, подходя к ним, и Такемичи закивала, соглашаясь с подругой.

Правда, загвоздка была в том, что она сама так и не пригласила Майки. Но это уже детали.

— Ой, как будто тебе самой хватит храбрости для этого, — фыркнула Эма, надувшись, и, как последний осёл, снова уперлась, не двигаясь ни на дюйм, когда Такемичи снова попыталась вытолкнуть её вперёд.

Хината чуть нахмурилась, перевела задумчивый взгляд с Эмы на Такемичи, затем — на играющих в футбол парней. Она прикрыла глаза на секунду, глубоко вздохнула, прежде чем вновь решительно посмотреть на Такемичи, и её светло-карие глаза заблестели. Девушка облизала губы, будто собиралась сделать рискованный и отчаянный шаг, а после выпалила:

— Такемичи-чан, пойдёшь со мной на фестиваль?

Ханагаки удивилась такому неожиданному вопросу. Помнится, в прошлом Хината не так часто звала её куда-то, а после признания и вовсе перестала, лишь прятала глаза и неловко посмеивалась. Конечно, в те времена они продолжали ходить друг к другу в гости и даже зависали в кафе-мороженом, но тогда основная инициатива исходила от самой Такемичи.

Так что, услышав предложение Хины сейчас, Ханагаки не могла не растрогаться. Тепло окутало её сердце. Она даже не допускала мысли о том, что то было свидание.

Конечно, самой Такемичи хотелось бы поступить так, как она советовала Эме, и позвать Майки на свидание — правда не факт, что сам Майки при этом поймёт, что это свидание. Но девушка не могла отказать Хине: не тогда, когда в прошлом их отношения стали прохладнее из-за взаимной неловкости. В этот раз она должна показать Тачибане, что, несмотря ни на что, они останутся друзьями.

Поэтому она кивнула.

— Конечно, Хина-чан, в чём вопрос? — согласилась она, чуть улыбнувшись. Тем не менее, она не до конца понимала, к чему было приглашение от Хины: разговор ведь шёл об Эме и Дракене, разве нет?

— Ну, я позвала. Теперь ты, — облегченно выдохнув, кивнула Хина, приободряюще похлопав Эму по плечу, мол, твоя очередь.

Лицо юной Сано вытянулось: до неё не сразу дошло произошедшее. А когда она поняла, то широко открыла рот, не веря в услышанное. Рот то открывался, то закрывался. Девушка неловко поводила пальцем, указывая то на Такемичи, то на Хину, но не сказала ни слова, лишь вздёрнула брови.

Весь её внешний вид так и говорил: да ладно, серьёзно?

— Что? — не поняла Ханагаки. Она никак не могла понять причину странных ужимок подруги. Она лишь изредка поглядывала в сторону мальчишек: что бы, не дай Ками, в них не полетел мяч.

— Да, но нет, — пояснила для Эмы Хина, разведя руками. Это поставило Такемичи в ещё больший тупик.

Да что происходит?

— О… — Эма неловко кашлянула в кулачок. — Мне жаль.

— В одной лодке. Мы с тобой просто в одной лодке. И моя лодка идёт ко дну.

— Ну, Хина-чан, всё не так плохо! — попыталась приободрить её Сано. Тачибана на это слабо улыбнулась и качнула головой.

— Если бы… — горестно вздохнула она, и её плечи поникли.

— Да о чём вы? — чуть повысив голос, не выдержала Такемичи, которая совершенно не понимала, что происходит. При чём тут она и Хина? Самое главное — это чтобы голубки, Эма и Дракен, в кои-то веки сходили на нормальное свидание!

Никто не торопился ничего объяснять девушке, и потому Ханагаки надула щёки и скрестила руки на груди, обиженно пыхтя: вот только-только познакомила самых близких подруг друг с другом, а те сразу спелись и секретики завели!

Такемичи, отвернувшись от девушек, покачала головой. Конечно, она была рада, что самые её близкие люди нашли общий язык, но, с другой стороны, это немного обижало: она вообще-то тоже хотела быть частью компании, а не сидеть где-то на галёрке и ощущать, что от неё что-то скрывают.

И в такой ситуации Ханагаки видела только выход. А именно:

— Хэй, Дракен-кун! Подойди на секунду! Дело важное есть! — Её голос прозвучал над всем полем, где играли ребята. Дракен передал мяч Баджи, а сам отправился к девушкам.

— Ну что? Вообще-то не очень хорошо отвлекать во время игры, — недовольно произнёс он, прищурив глаза на подругу.

— Во-первых, снимай хаори, ты сейчас в нём сваришься, — дружелюбно посоветовала Такемичи другу. — А во-вторых, тут Эма хотела что-то у тебя спросить.

— Я хотела? — возмутилась Эма, смотря на Такемичи как на предательницу. От паники она вся задрожала и явно хотела уйти, но Хината придержала её за плечи, не позволяя этого сделать.

— Ну не я же, — ответила девушка, смотря на краснеющую подругу и сдерживая вредное хихиканье — а вот будет знать, как секретничать о чём-то с Хиной!

Особенно без неё! И ничего не рассказывая.

— И что? Только давай быстрее, — согласился Дракен, стягивая хаори и бросая его в руки смущённой Эмы. Под хаори оказалась белая рубашка, мокрая от пота, оттого просвечивающаяся, будоража юные — и не совсем — умы.

Такемичи взглядом из-под опущенных ресниц пробежалась по телу друга, отмечая, что тот, во-первых, очень хорошо сложен от природы, а во-вторых, неплохо так накачался, пока участвовал в уличных драках и таскал на спине спящего Майки. Так что посмотреть было на что. Возможно, в будущем Дракен даже сможет стать моделью — с такими-то данными!

Конечно, Ханагаки до сих пор любила Майки, но не могла не оценить увиденное. В конце концов, она была слаба по отношению к красивым вещам и мужскому прессу. Да вообще, ей было двадцать семь лет! Уж могла себе позволить.

Тем временем Эма засмущалась ещё больше, сжимая в руках хаори возлюбленного.

— Ну… — замялась она, судорожно сглотнув, а после протараторила: — Скоро будет праздник, фестиваль Мусаши. Не хочешь сходить? Со мной?

— М? Он же третьего числа, — покачал головой Дракен, и в его голосе были едва заметные нотки сожаления. — Извиняй, мы в этот день дерёмся с Мёбиусом.

Эма поникла, опуская взгляд. Такемичи нахмурилась.

На самом деле, было бы идеально, если бы драки между Тосвой и Мёбиусом вообще не было. Но Ханагаки знала, что подобное невозможно: отступить от драки что для Майки, что для всей Тосвы, равноценно проигрышу, плевку в сторону их гордости. И до тех пор, пока банда — их жизнь, они ни за что не поступят иначе. А это означало, что от разборок они не откажутся.

И так как девушка это понимала, она даже не смела и не будет заикаться о том, чтобы ребята избегали подобных стычек. Её банально не послушают, а Майки будет смертельно обижен.

— Но вы дерётесь ближе к ночи, — призадумавшись, напомнила она ему. — А до тех пор ты свободен. Так почему бы не провести с Эмой пару часиков?

Тут-то Дракен и заинтересовался, слегка приподняв брови.

— В принципе, если так, то да, можно. Но я уйду после восьми.

— Фестиваль начинается в шесть. Вы вполне успеете погулять и повеселиться, — протянула Хината, приложив палец к нижней губе. — А где драться-то будете?

— Да рядом. Там вторая парковка за храмом есть, её не используют. Там темно, да и люди не особо ходят. Отличное место, — как само разумеющееся поведал он и пожал плечами. Такемичи кивнула, запоминая всё услышанное.

Если драка начинается в восемь и, что самое удобное, проходит рядом с храмом, то они с девочками могут прийти и в нужный момент остановить того, кто попытается напасть на Дракена. Или же вовремя позвонить в скорую. Так, шансы того, что Рюгуджи окажется ранен и умрёт, а Эма впадёт в тоску, снизятся к минимуму.

На словах всё звучало донельзя просто, вот только на деле всё было гораздо сложнее.

По сути, Такемичи не знала имя убийцы Дракена. В прошлом Эма пыталась расследовать это дело, обращалась за помощью к Майки и полиции, но те разводили руками: никаких камер видеонаблюдения на парковке не было, ножа, которым ранили Дракена, преступник не оставил и никто ничего не видел: на парковке была такая суматоха, что народ не сразу заметил подозрительно тихо лежащего на холодной земле Рюгуджи. Когда же на него обратили внимание, было уже поздно: парень потерял достаточно много крови, чтобы не дожить до приезда в больницу.

Воспоминания того дня заставили Такемичи содрогнуться. Она никогда не забудет бледное лицо Майки и заплаканные глаза Эмы, которая из-за непрекращающейся истерики не могла даже пару слов выговорить, только лишь блеяла и заикалась. А после не разговаривала несколько дней и не выходила из дома.

Ханагаки больше не желала видеть Эму или Майки в таком состоянии. Ещё больше она не желала представлять хладный труп Дракена или Баджи.

Она прокашлялась, стараясь отогнать неприятный ком у горла:

— Ладно, иди уже играй, а то Баджи не справляется без тебя.

— И всё я справляюсь! — послышался раздражённый окрик. Через секунду у парня увели мяч, что вызвало громкий смех у окружающих.

— Баджи-сан, не расстраивайтесь! Повезёт в следующий раз! — приободрил его Чифую.

— Эй, не смей подбадривать нашего врага! — тут же осадил его Нахоя.

Такемичи хихикнула, плюхнулась на верхнюю из трёх ступенек и откинулась назад, ложась спиной прямо на холодный камень. Лёгкая волна дрожи пробежалась по перегретому на солнце телу, и девушка мысленно пожалела, что не может подобно Баджи снять футболку, в которой было ужасно душно, и ходить с голым торсом.

Рядом тут же прилегла Хина.

— Итак, мы встретимся у храма Мусаши? — тут же спросила она.

— Думаю, лучший вариант, — согласилась Такемичи. — Наденешь юкату?

— А ты? — вопросом на вопрос ответила девушка. — Помнится, у тебя была потрясающая голубая юката с пионами.

— Та, которую мне отец подарил на четырнадцатилетие? — припомнила Такемичи.

— Ага.

Ханагаки на секунду прикрыла глаза. Тот свой День рождения она запомнила надолго: тогда отец вернулся из Америки, а мать — из соседней префектуры. Впервые за долгое время Такемичи ощутила себя частью самой настоящей семьи. Это было потрясающе. В тот день она даже заплакала от счастья.

На самом деле ей бы хотелось одеться на праздник покрасивее, накраситься и сделать сложную причёску. Вот только пока перед ней стояла задача предотвратить смерть Дракена, она не могла этого сделать. Что юката, в которой даже ходить трудно, что причёска могут помешать в самый ответственный момент.

Как бы ей не хотелось быть в этот день такой же красивой, как подруги, но в сравнении с возможной гибелью друга подобные мысли казались полнейшей глупостью.

Ханагаки отрицательно покачала головой:

— Боюсь, не получится — я выросла, и теперь та юката мне жмёт. Лучше пойду в сарафане, но буду любоваться твоей красотой, — улыбнулась она, открыв глаза и весело посмотрев на лучшую подругу.

Щёки Хинаты вспыхнули, и девушка резко села. До Такемичи лишь спустя пару секунд дошло, что то, что она сказала, может быть расценено как флирт.

Зная о чувствах Тачибаны… Да уж, лучше ей было бы держать язык за зубами.

И только Ханагаки открыла рот, чтобы оправдаться или хоть как-то сгладить ситуацию, как рядом, с другого бока, приземлился тяжело дышащий потный Майки, который подолом растянутой футболки вытирал лоб.

— Ну, Такемучи, ты совсем не смотрела на то, как мы уделали Баджи и Дракена!

— Эй! Вам просто повезло, что Соя отвлёкся! — тут же вспылил Кейске, плюхаясь рядом с другом. — Дайте попить, а.

— В сумке за твоей спиной, — отозвалась Такемичи, пальцем указывая направление. Баджи угукнул под нос и полез за бутылкой воды. — Итак, вы уделали их в сухую или позволили забить хоть пару голов?

Майки рассмеялся, восхищённый тем, как Такемичи верила в победу его команды, пока Кейске на заднем фоне ругался.

— Вы проиграли, Баджи-сан, просто примите это как данность, — сказал подошедший Чифую, а в следующую секунду был вынужден уклоняться от брошенной в его сторону полупустой бутылки. Ту подобрал Нахоя, с широкой улыбкой отвинтил крышку и в пару глотков допил всё содержимое.

— И ты, Брут, — отчаянно выдохнул Баджи.

— И я, — согласился Чифую, сверкая улыбкой и гордо приосанился. — Кстати, Дракен, ты в этот четверг во сколько подойдёшь-то? Раз уж с Эмой на свиданку сгоняешь.

— Это не свидание, — неловко ответил Дракен, и Такемичи могла поклясться, что его щёки чуть порозовели. Хотя, возможно, это было из-за жары, духоты и недавнего футбола. — К восьми подойду.

— Не думаешь, что это обидит Эму-чан? — уточнил Мицуя, как всегда лучше всех понимающий, что у кого происходит в отношениях.

На самом деле Такемичи была согласна с Такаши: некрасиво бросать девушку прямо во время свидания ради драки с бандой отморозков. Тем более, что закончиться всё может не так хорошо, как хотелось бы: вместо обычных синяков на кону может стоять чья-то жизнь.

Вот только для Дракена, как и для Майки, драки были стилем жизни. Они были хулиганами со своим кодексом чести и правилами. Для них стычки с врагами и отвоёвывание территории всегда стояли на первом месте, а уж потом — девчонки, отношения, учёба и прочее. Такемичи уже давно смирилась с этим, понимая, что с возрастом парни изменятся, как и их приоритеты. Пока же они могли побыть глупыми детьми.

Ханагаки надеялась, что их «мы просто любим помахать кулаками» сегодня не превратится в «мы самая опасная группировка Японии» завтра. В прошлый раз это закончилось плохо и слишком многие умерли, а у тех, кто выжил, жизнь была сломана навсегда. Она, конечно, теперь будет с ними рядом, но таким образом нельзя спасти абсолютно всех и тем более взять их под контроль.

Внезапно Эма улыбнулась, разгоняя мрачные мысли Такемичи:

— Всё в порядке! Я понимаю, как это важно для Дракена и для вас, поэтому после того как Дракен уйдёт мы втроём продолжим гулять.

— О, вы идёте на фестиваль? — удивился Майки, забавно хлопая глазами.

— Буквально сегодня договорились. А ты — нет?

— А что мне там делать? — недоуменно пожал плечами он. Такемичи припомнила, что и в прошлый раз он не пошёл веселиться, предпочитая в это время слоняться по городу, а потом отправиться сразу на стрелку с Мёбиусом.

— Разве ты не хочешь увидеть, как развиваются отношения твоей сестры и лучшего друга, чтобы потом их стебать? — подобравшись к нему поближе, заговорщицким шёпотом спросила Ханагаки, веселясь.

Взгляд Майки будто прояснился, а на лице отразилась одухотворённость. О, Такемичи знала, сколько раз Эма и Шиничиро издевались над ним в детстве — это было основой любых отношений между сиблингами. Так что естественно, что Майки, получив шанс поиздеваться над Эмой в ответ, не хотел его упускать.

— Во сколько, говоришь, начинается фестиваль? — также наклоняясь к ней, певуче спросил он, озорно улыбаясь. Сердце Такемичи ускорило ритм: как же она любила эту улыбку!

— Ну так-то я иду с Хиной. Ну, понимаешь, бабская туса, все дела, — протянула девушка, делая вид, что размышляет. Майки выглядел так, будто его предали.

— Вот именно, Майки-кун! Бабская туса! — внезапно подала голос Хината, сложив руки на груди и с превосходством смотря на Сано. Весь её вид портил лишь Хаккай, неловко переминающийся сзади с одной ноги на другую.

— Бабские тусы — это когда вы зависаете у кого-нибудь дома, а не когда ходите в храм, — важно заметил Майки, прищурив глаза и смотря на Хинату, как на врага народа.

— Ну тогда бабское свидание, — не сдалась Хина. — Вон, хочешь пойти — бери Баджи-куна или Мицую-куна, они не откажут.

— С фига ли? — возмутился греющий уши Кейске.

— Да потому, что вы его друзья детства, у вас выбора нет, — напомнил Чифую, чем вызвал громкий смех и без того улыбающегося Нахои.

— А ведь он прав! Эй, Баджи, постарайся найти одежду поприличнее! Тебя ждёт замечательный вечер! Будешь ловить рыбок бумажным сачком⁽¹⁾ или стрелять в тире, пока не выиграешь большого плюшевого медведя для Майки!

Парень подкола не оценил, но и ответить иначе, чем просто послать Сою в долгое пешее, не мог: к сожалению, тот был прав, и выбора у Баджи, судя по тому, как заблестели глаза Майки, и правда не было.

Уже ближе к вечеру, когда все навеселились и начали расходиться, так как собрания в эту ночь не было, Такемичи подошла к байку Баджи, который должен был сегодня отвезти её до дома.

Надутый, но всё-таки помнящий о том, что должен Такемичи за спасение — она буквально прикрыла его задницу перед матерью, которой очень не понравился счёт из больницы за лечение очередного гопника после драки её дорогого сынули, — он уже протягивал ей шлем, как к ним подскочил Майки и за руку утащил девушку к его Бабу.

— Хэй, это что за дела?! Я должен отвезти Такемучи домой!

— Сегодня я её отвезу, — недовольно отрезал Майки, самостоятельно нахлобучивая шлем на голову поражённой девушки.

— Не-не, сегодня моя очередь, — упёрся Баджи. Он помнил наказ матери, которая поверила в рассказ Ханагаки про то, что в тот день он всего лишь защищал девушку от толпы хулиганов (хотя по правде говоря он просто влез в драку, а Такемичи и Чифую пришлось прервать своё заседание любителей манги и забирать его из травмпункта). Так что Кейске не хотел, чтобы мать, которой Такемичи слишком сильно понравилась, снова проела ему плешь, мол, что за непутевый у неё сын оказался, банально девушку до дома довезти не может — а в качестве доказательств она требовала фотографии, не веря сыну на слово.

Баджи умоляюще взглянул на Ханагаки, Майки надул губы и застегнул собственный шлем, грозно взглянув на лучшего друга. А девушка разрывалась между тем, чтобы снова помочь Кейске, и новой поездкой на Бабу.

Она медлила с ответом, и, к несчастью, проблему мальчики вздумали решить дракой, так как ни один не собирался уступать. Остальные парни, не успевшие разъехаться, тут же принялись подбадривать драчунов.

В итоге правый хук Майки решил все дилеммы в мгновение ока.

Так что довольный донельзя Сано завёл Бабу, а Такемичи смогла лишь на прощание помахать рукой Кейске, а затем быстро сесть на мотоцикл.

Позже она обязательно объяснит всё матери Баджи.

---

1) Ловля рыбок бумажным сачком, кингё-сукуй — традиционная японская игра, в которой участнику требуется с помощью небольшой округлой рамки (бумажного сачка) выловить из бассейна наибольшее число мальков рыбы. Иногда рыбки заменяются на упругие шарики или же миниатюры других животных.

Вернуться к тексту

На фестиваль Хина надела невероятно красивую юкату небесно-голубого цвета с большими редкими цветами на ней. Волосы девушка убрала в маленький хвостик на затылке, оставив только передние пряди и чёлку. Также Такемичи заметила приложенную Эмой руку: на ресницах девушки была тушь, а нежно-розовый блеск на губах перетягивал всё внимание с родинки на себя.

— Ты очень красивая, — улыбнулась девушке Ханагаки, и та чуть смутилась.

— Конечно Хина красивая! — усмехнулась Эма, очень довольная своей работой. — Мы потратили на подготовку несколько часов! А ты тем временем надела обычный сарафан, да волосы кое-как в косу убрала.

Такемичи посмеялась, принимая всю критику и ругань Эмы. Та, к слову, тоже сегодня выглядела красивее чем обычно: большие жёлтые цветы на тёмно-синей юкате перекликались со светлыми волосами девушки, убранными в сложную причёску. Вот только Эма использовала больше макияжа, не побоявшись накрасить веки и нарисовать тонкую стрелку, идущую к виску.

— Ты тоже очень красивая, Эма, — мягко произнесла Такемичи, перекатываясь с пятки на носок. — Дракен просто обязан оценить. Если же он этого не сделает, я его ударю.

Сано не сдержалась и рассмеялась, а её золотые глаза засверкали ехидством — она явно разрывалась между тем, чтобы получить комплимент от Дракена, и тем, чтобы увидеть, как Ханагаки ему врежет. Возможно, и тот, и этот варианты ей нравились.

— Идём? Мальчики уже должны быть у входа на ярмарку.

— Угу.

Ещё раз пробежавшись взглядом по подругам и вновь мысленно отметив, насколько же красивыми они сегодня были, Такемичи грустно вздохнула: ей тоже хотелось бы надеть юкату, сделать макияж и уложить волосы сзади. В голове промелькнула заманчивая мысль: а вдруг Майки заметит, какая она красивая, и поймёт, что влюблён?

Девушка не дала этой мысли даже намёка на развитие, вместо этого взяв Хинату за руку, как будто они были парочкой, и направляясь к лестнице. Нельзя думать о Майки, когда у неё тут прогулка с лучшей подругой! Тем более, что это может обидеть Хину ещё больше — Такемичи и так видела отразившуюся на лице девушки грусть, когда та поняла, что Ханагаки не трепетала перед встречей так, как она сама.

Такемичи могла только пообещать себе, что сделает этот вечер лучшим для Хины. Да, она её не любит, но это не значит, что она не в состоянии подарить ей тёплые воспоминания.

— Итак, предлагаю сплавить Эму Дракену, увидеть, как они милуются, пожелать удачи Майки с Баджи и самим отправиться гулять, — предложила она, крепко сжимая ладонь Хинаты.

— Прекрасная идея, — согласилась Хина, выглядя невероятно довольной.

— Эй, кто кого ещё сплавлять будет! — возмутилась Эма, но Такемичи её проигнорировала: они как раз поднялись к тории⁽¹⁾, у которых и стояли Майки с Дракеном в своей повседневной одежде — даже никак не принарядились.

— Эй, Дракен-кун! А мы тут даму твоего сердца привели! — крикнула ему Такемичи, махая ему свободной рукой. Парень тут же обернулся, и на его лице отразилась смесь шока и смущения. Хината тут же засмеялась.

— Будь с Эмой помягче и веди себя как джентльмен, — поддержала она Ханагаки, не скрывая улыбку и смех.

— Эй! Вы! Помолчите! — возмутилась от неловкости и смущения Эма, но Хина уже подтолкнула её к Дракену:

— Идите веселитесь, голубки! — И они с Такемичи вновь засмеялись.

Дракен показал им средний палец, буркнул что-то под нос, подхватил Эму под руку и поспешил скрыться с глаз долой.

— Я буду рассказывать об этом их детям, — кладя руку на сердце, поклялся Майки.

— Кстати, а где же твой спутник на стальном и не белом коне? — пошутила Такемичи, склонив голову набок.

— А хрен его знает. Вроде как опаздывает — небось опять маман задержала. Не против, если я пока с вами погуляю?

И как бы Ханагаки не хотелось бы ответить «Мы не против», она не могла. Сегодня она не посмеет проводить много времени с Майки. Сегодня центром её знаков внимания будет Хина. А та немного напряглась, с волнением ожидая ответа Такемичи и стискивая её руку сильнее положенного. Она боялась услышать разрешение.

И как тут Такемичи могла думать о себе и своих чувствах? У неё ещё будет много времени и много фестивалей после, так что некуда торопиться, и лучше полностью посвятить себя Хинате этим вечером.

— Прости, Майки-кун, но у тебя есть своя пара, так что лучше дождаться её, — покачала головой Ханагаки. — Мы с Хиной сегодня только друг для друга.

— Бабское свидание? — уточнил он, усмехаясь.

— Бабское свидание, — важно и серьезно кивнула Хината. Она преобразилась буквально в мгновение ока: на щеках появился лёгкий румянец, а глаза заблестели от радости. Даже осанка выпрямилась — Тачибана распрямила плечи, благодаря чему стала выглядеть увереннее. — Ну, мы пойдём. Удачи! — И потянула Такемичи за собой.

Их первой остановкой был небольшой ларёк с данго, где Такемичи взяла сразу несколько порций с самыми разными соусами. Часть из них перекочевали к Хинате, немного смущенной подобной заботой.

Затем они пошли в сторону палаток с развлечениями. В первой приобрели две маски: одну лисью, а вторую — с мордой дельфина, на которой настаивала Тачибана. Во второй — попытались поймать золотых рыбок сачком, и если у Такемичи бумажный сачок порвался едва ли не сразу же, то Хината умудрилась выловить аж трёх рыбок, которые ей упаковали в небольшой целлофановый пакетик, наполненный водой.

— Помнишь аквариум у нас дома? — радостно спросила она, и Ханагаки кивнула. — Там плавают рыбки с прошлого года. Вот теперь у них появятся соседи.

— А стреляешь ты так же метко? — внезапно спросила Такемичи, заприметив лавочку с тиром. Сама девушка раньше всегда выбивала себе хотя бы третий по ценности подарок⁽²⁾, чем ужасно гордилась.

— Хэй, ты же знаешь, что обыграешь меня! — возмутилась Хина, поняв намёк подруги.

— Я выбью тебе какой захочешь подарок. Но только не самый дорогой, ладно?

Они подошли к лавочке, где Такемичи отдала деньги за пять выстрелов. Хозяин тира выдал ей маленький пистолет и резиновые пульки. Вообще, Ханагаки лучше стреляла из больших автоматов, потому как на нём было проще прицелиться, но сейчас выбирать не приходилось.

Первый выстрел пролетел мимо, второй — тоже. Такемичи закусила губу, чуть-чуть поправила положение и вновь выстрелила. В этот раз пластмассовая пуля едва задела мишень, и девушка приободрилась. Совсем рядом Хината беззвучно прошептала слова поддержки, и Ханагаки выстрелила ещё раз. Мишень, поражённая практически в самый центр, повалилась назад.

— Ты сделала это! — радостно воскликнула Тачибана, бросаясь обнимать подругу, и та похлопала её по спине, посмеиваясь.

Хозяин лавки отдал им заслуженный приз — небольшую игрушку слона с зелёными раскосыми глазами и немного кривым хоботом. Очевидно, что игрушка была бракованной, от чего вряд ли обошлась хозяину тира в свою полную стоимость. Скорее всего, он купил её за дёшево и решил сделать призом в своей лавке.

— Я назову его Мичи-чан! В честь тебя!

— Э? — удивилась Ханагаки. Хината, обнимая игрушку одной рукой, лукаво прищурилась.

— Это потому, что ты его мне выиграла, хе-хе, — расплылась в широкой улыбке Хина, и у Такемичи потеплело на сердце: подруга была счастлива и наслаждалась этим днём по полной. А это значило, что она, Такемичи, отлично справляется со своим планом.

Внезапно где-то неподалёку раздались знакомые крики. Девушки обернулись. И правда, это Баджи ругался с хозяином лавки, где надо было ловить рыбок бумажным сачком, мол, тот дал ему некачественный сачок. Рядом стоящий Майки ковырял в ухе и в принципе делал вид, что не знаком с Кейске и просто проходил мимо.

Внезапно Хина взяла Такемичи за руку и потянула в противоположную от парней сторону, скрываясь в толпе. Та беспрекословно последовала за подругой.

— Что-то случилось? — уточнила Ханагаки, когда они остановились у другого конца ярмарки. Хина в ответ помотала головой и отвела взгляд.

— Я просто… Просто… — Она неуверенно оглянулась. — Давай напишем тандзаку⁽³⁾?

— Тандзаку? — В голосе Такемичи послышалось удивление. — Но ведь сейчас не Танабата⁽⁴⁾, чтобы вешать тандзаку.

— Но я хочу! — заупрямилась Хина. Она выглядела очень взволнованной.

— Тогда давай, — Ханагаки согласно кивнула.

Так, для девушек наступил новый квест: найти бумажки и ручку. Последняя завалялась у Такемичи в сумочке, а вот листочки пришлось ходить и выпрашивать у торговцев. К счастью, энтузиазм и красота обеих девушек сыграли им на руку, благодаря чему хозяин первой же встреченной ими лавки — а то была лавочка с собой — отдал пустой лист А4.

Найти спокойное место, где не было бы шума толпы и оказался бы растущий бамбук, оказалось не так-то и просто, ради этого даже пришлось уйти с ярмарки и пройтись вдоль тропинки к лавочкам. Расположившись поудобнее и аккуратно уложив рыбок с игрушкой на лавочку, девушки разорвали листок бумаги на полоски поменьше.

— Ты первая. — Такемичи передала ручку Хине, и та, немного покраснев, склонилась над листочком низко-низко, так, чтобы подруга не прочла, что она пишет, и принялась выводить иероглифы. Когда же наступила очередь самой Ханагаки, то та уже знала, о чём попросит.

«Хочу, чтобы все выжили».

Конечно, сама Такемичи не верила в то, что подобный ритуал воплотит её маленькую мечту в жизнь, но он давал какую-то уверенность в том, что духи будут на её стороне, помогут. Благодаря маленькой бумажке девушка на подсознательном уровне чувствовала мистическую поддержку и рассчитывала на неё.

Возможно, старая Такемичи Ханагаки — та, которая переживала фестиваль у храма Мусаши в первый раз, — посмеялась бы над собой теперешней. Но эта Такемичи Ханагаки — та, кто перенеслась в прошлое после того, как её сбил поезд, — по-настоящему уверовала в существование мистических сил. Ибо чем ещё можно было объяснить произошедшее с ней, кроме как мистикой?

Девушка не знала того благодетеля, который помог ей вернуться назад во времени, она даже не знала, существовал ли этот благодетель, но была благодарна за второй шанс.

Вешая свою просьбу рядом с просьбой Хины, Такемичи чувствовала только тепло и спокойствие. В этот самый момент она как никогда была уверена в себе и своих силах. Она спасёт Дракена. Обязательно спасёт.

Внезапно на голову в районе макушки упала первая капля, а затем ещё и ещё. Начинался мелкий дождь, который быстро усиливался.

— Надо бежать под крышу! — воскликнула Ханагаки.

— Но… Я не могу, — вздохнула Хина и указала на обувь. Сегодня она решила надеть новенькие гэта⁽⁵⁾, которые за всё время, прошедшее с начала фестиваля, успели натереть ей большой палец ноги.

Такемичи цокнула. Заставлять Хинату и дальше бежать в неудобной обуви нельзя, а промокнуть как-то не хочется. Идея пришла сама собой.

Вернув Хину на лавочку, которая уже немного промокла из-за дождя, Такемичи стянула свои босоножки и уселась на одно колено перед Тачибаной. Аккуратно сняв неудобный гэта, девушка поменяла его на свою босоножку. То же самое она проделала и с другой ногой, попросив прощения, когда Хина чуть зашипела от боли. Сама Ханагаки осталась босиком.

— Но как же ты? — удивилась девушка, вставая со скамейки вместе с призами и замечая босые ноги подруги.

— Ничего, переживу, — небрежно отмахнулась та. — Побежали скорее, а то совсем промокнем!

И они припустили дальше по дорожке в сторону хоть каких-нибудь навесов. Один такой оказался около дальней парковки у заброшенного ларька на колёсах, где продавали мороженое — видимо, раньше ларёк пользовался популярностью, но как только перед храмом построили новую парковку, посетители практически перестали приходить сюда. Вот ларёк и закрылся. Перевозить в новое место его не стали, так и оставив здесь. А какие-то хулиганы проткнули колёса, чтобы кто-нибудь предприимчивый не увёз его с собой.

Такемичи приоткрыла незапертую в тесный ларёк дверь и предложила Хинате войти первой. В ларьке было тесновато, но как место для того, чтобы переждать дождь, он подходил просто идеально.

— Погоду сегодня обещали солнечную, — грустно вздохнула Тачибана, садясь на стул, откладывая призы и гэта рядом с собой и опираясь локтём на маленький подоконник.

— Никогда не верь гадалкам и метеорологам, — хихикнула в ответ Ханагаки. — Но зато мы успели загадать желания!

— И то верно. — Тачибана весело фыркнула. — О чём ты попросила?

Такемичи удивлённо хлопнула глазами, а потом покачала головой:

— Если скажу — не сбудется. А ты?

Но вместо ожидаемого смеха Хината резко стала серьёзнее и опустила глаза в пол, будто подбирая слова. Атмосфера мгновенно сменилась с радостной на неловкую. Внутри Ханагаки всё сжалось. Судя по всему, она спросила что-то, что не стоило спрашивать. Но кто ж знал-то…

Девушке стало не по себе. И… И как теперь выйти из неловкой ситуации?

— Это… Если не хочешь говорить, я не настаиваю, это просто шутка была, не воспринимай серьёзно, — замахала она руками.

— Я попросила, чтобы ты ответила на мои чувства, — внезапно прошептала Хината, поднимая взгляд на Такемичи.

Такемичи замерла, встречаясь взглядом с подругой. В её глазах было сожаление и боль, и Ханагаки ненавидела себя за то, что стала причиной этих эмоций. Если бы она и вправду смогла бы ответить на чувства Хины… Если бы глупое сердце полюбило лучшую подругу, а не невозможного балбеса Майки, то, может быть, всем было бы лучше.

Такемичи опустила голову.

— Не сбудется же. Ты сказала — и оно больше не сбудется, — тихо и почти убито произнесла девушка.

— Я знаю, — грустно согласилась Тачибана, судорожно шмыгая носом и сжимая ткань юкаты. — Но именно поэтому я и сказала. Знаешь… — Она сделала паузу и глубоко вздохнула. — Это больно. Ты мне нравишься очень давно, ещё с тех пор, как мы ходили в одну подготовительную школу. С этими чувствами очень тяжело справиться, поверь. Я даже решилась признаться тебе тем вечером, потому что знала, что ты мне откажешь. Я думала, что мне станет легче. Но мне не стало. — По щекам Хинаты потекли слёзы, она пыталась справиться с накатывающей истерикой, но никак не получалось. — С каждым днём я лишь сильнее люблю тебя, и это просто ужасно. Ты продолжаешь общаться со мной как ни в чём не бывало, а я всё никак не могу переступить через себя, постоянно вижу в каждом твоём действии намёк, выискиваю ответные чувства. Но их нет!

— Хина, ты не обязана… — Такемичи попыталась было её прервать, но у неё ничего не вышло. Она знала о её чувствах, но совсем не помнила о том, что Хината ей признавалась. Значит, Такемичи делала верно, когда не заикалась на подобную тему. Однако сейчас едва ли было хорошо.

— Нет, я обязана это сказать. Я… — Она замолчала, кусая губу и посмотрела на подругу. — Знаешь, почему я сегодня потащила тебя в сторону от Майки-куна и Баджи-куна? Почему перед фестивалем предпочла сбежать от них? Почему была так груба с Майки-куном, когда позвала тебя погулять пару дней назад? — Ханагаки помотала головой, но на самом деле догадывалась, почему подруга так поступала. — Потому что я вижу твой взгляд, вижу то, как ты смотришь на Майки-куна. Это сложно заметить, если не знать тебя несколько лет, поэтому остальные не видят. Но не я. Ты влюблена в него.

— Да, — шептала Такемичи. — Он мне очень-очень нравится. Я действительно люблю его. Прости меня.

Хината покачала головой, шмыгнула носом и вытерла новую слезу, скатившуюся по её щеке. Но макияж уже было не спасти.

— Всё в порядке, я всё понимаю. — Губы у неё дрожали, будто пытаясь натянуть улыбку. — Ты… Ты не выглядишь как человек, который влюбляется в каждого встречного. Ты, скорее, тот тип людей, который если любит, то всем сердцем и на долгие годы.

Ханагаки не могла не подивиться проницательности Хины: та читала её, как открытую книгу. И правда, Такемичи любила Майки все эти двенадцать лет. Даже после длительного расставания и обрыва всяких связей продолжала любить. И после его смерти любила, из-за чего и отказала Кисаки в тот вечер.

Двенадцать лет назад Такемичи полюбила Майки. И любила его до сих пор.

— Прости, — вновь повторила она. — Я… Майки-кун нравится мне уже очень давно.

— С вашего первого дня знакомства? — спросила Хина. — Прошёл же всего месяц, но он уже так глубоко в твоём сердце. Я бы так никогда не смогла.

— Что? Нет! Нет! — воскликнула Такемичи и подскочила на месте. — Всё не так! Вернее, не совсем так. Это… Это сложно объяснить. Даже если я попытаюсь, ты вряд ли сможешь поверить, скорее сочтёшь меня сумасшедшей.

— Я и не прошу объяснений. Я просто… Я лишь хотела сказать, что отпускаю свои чувства к тебе. Вернее, я постараюсь это сделать. Это будет сложно, но, думаю, я справлюсь.

Ханагаки и сама всхлипнула, и её глаза заслезились.

Одних извинений вряд ли будет достаточно. К тому же это весьма бесполезное дело в данной ситуации. Незримое чувство вины за боль Хины она будет чувствовать, наверное, бесконечно, но она могла бы как-нибудь помочь или компенсировать эту боль другим.

— На мои чувства есть причина, почему так… быстро это произошло, — торопливо сказала она, протирая глаза и не давая себе плакать. — Я думаю, ты должна знать, почему так произошло и почему я не смогу ответить тебе взаимностью.

— Какая причина?..

— Не сейчас. Позже, — то ли пообещала, то ли поклялась Ханагаки, уверенная, что кто-кто, а Хината могла и даже должна знать правду. Не как оправдание её невзаимности, а как-то, что должен знать друг, её лучший друг. Может, тогда Хина могла бы ей даже помочь. — Когда и ты, и я соберемся с мыслями. И я… — Она глубоко вздохнула и наклонилась к подруге, беря её дрожащие руки в свои. — Я готова помочь тебе всем, чем надо, чтобы ты отпустила чувства или что-то ещё?.. Только скажи мне, что делать, Хина-чан, — Такемичи потянула руку к мокрой щеке Хинаты, смотря в её красные заплаканные глаза, и вытерла большим пальцем слёзы. — Помогу, чем смогу, если я тебе буду нужна в таком деле.

Она фыркнула на свои слова, сама понимая, что в подобном деле, даже если в её помощи и будет толк, решать всё равно Хинате. Она погладила дрожащую от слёз Тачибану, которая согласно кивала и пыталась самостоятельно успокоиться. Её ладони ухватились за руку Ханагаки, не желая отпускать.

— Если понадобится, я буду рядом. Нужно лишь сказать, как тебе будет лучше.

В фургончике слышались лишь судорожные вздохи Хинаты, прерывающиеся барабанящим по крыше дождём. Не так Такемичи хотела закончить прогулку с подругой, не на такой ноте. Совсем.

---

1) Тория — красные п-образные ворота без створок в синтоистском святилище. Обычно они стоят на пути к святилищу и отмечают начало священной территории.

Вернуться к тексту

2) В тире на японских фестивалях в зависимости от того, в какой сложности мишень попадёшь, такой подарок и получишь. Главным призом и самым ценным подарком может даже служить игровая консоль.

Вернуться к тексту

3) Тандзаку — небольшие кусочки тонкой цветной бумаги с написанными на них желаниями, иногда в стихотворной форме. Обычно их развешивают на бамбуковых ветках.

Вернуться к тексту

4) Танабата — традиционный японский праздник, также часто называемый «фестиваль звёзд» или «звёздный фестиваль». Обычно отмечается 7 июля.

Вернуться к тексту

5) Гэта — японские деревянные сандалии в форме скамеечки, одинаковые для обеих ног. Придерживаются на ногах ремешками, проходящими между большим и вторым пальцами.

Вернуться к тексту

Дождь всё также барабанил по крыше фургончика, в котором сидели Такемичи и Хината. Последняя вытирала мокрые щёки, размазывая по ним тушь, и сморкалась в протянутый подругой платок. Медленно приходила в себя, а Ханагаки также приводила мысли в порядок.

Помимо Хинаты её помощь в этот вечер требовалась и Дракену. И её сердце беспокойно колотилось внутри. Тревога и беспокойство из-за переживаний Хинаты сбивали и накапливались, а ведь она даже не знала, сколько было времени из-за дождя.

— Кажется, этот дождь никогда не закончится, — тяжело вздохнула Ханагаки, опасливо смотря на улицу через старое грязное оконце. — Как-то не повезло нам с погодой для фестиваля.

— Сходим в следующем году, — пожала подруга плечами. — Или на какой-нибудь другой фестиваль — вон, впереди ещё Рождество будет, — с надеждой ответила Тачибана, окончательно приходя в себя и даже чуть улыбаясь.

У Такемичи от этой улыбки разрывалось сердце: она как никто другой понимала, что улыбка была неискренней, а скорее натянутой, призванной успокоить её саму и больше не переживать за чужое разбитое сердце.

Такую же улыбку она сама натягивала на себя, когда, покидая Токио много лет назад, пыталась убедить Майки, что всё в порядке. От сходства её сердце болезненно сжималось.

Ханагаки тяжело вздохнула, склонив голову вниз, и вновь перевела взгляд в окно. Дождь лил, не переставая. Кажется, такими темпами они с Хиной не выйдут отсюда до самого вечера. Может, попросить Тачибану позвонить её отцу, чтобы он забрал подругу прямо сейчас?

Внезапно шелест дождя прервал рёв многочисленных моторов. Сердце Такемичи пропустило удар — она совсем не обратила внимания на то, что они с Хиной побежали в сторону заброшенной парковки, где Тосва и Мёбиус должны были выяснять свои отношения! А теперь бежать обратно было поздно, иначе их засекут!

«Зато, — подумала она, пытаясь саму себя обнадежить, — не надо будет искать способ сбежать от Хины на помощь Дракену. Хоть что-то хорошее. Ну, относительно».

Девушка поспешила пригнуться, когда свет фар осветил фургон-мороженое. Хината тут же вся подобралась и принялась оглядываться по сторонам, так и норовя посмотреть в окно.

— Что происходит? — с опаской спросила она, и Такемичи шикнула на подругу, прикрывая ей рот: не дай бог их услышат. Хотя в таком шуме вряд ли. Но всё равно лучше было подстраховаться.

— Это Мёбиус, — шепнула ей на ухо Ханагаки. — Не высовывайся. Они, я уверена, знают, как мы выглядим, и что мы — во всяком случае, я, — постоянно тусуемся с Тосвой. Если они нас сейчас найдут, то будет очень плохо.

Глаза Тачибаны расширились от ужаса, и девушка спешно закивала, тем самым давая понять, что она всё поняла. Так что Такемичи, убрав руку, обернулась к двери в мороженое-фургон: им повезло, ручка была полая, так что можно было вставить туда какую-нибудь длинную деревяшку, и открыть дверь будет невозможно. Такемичи, аккуратно ходя на корточках, тут же принялась за дело, пока Хината опускала жалюзи на окне.

— Теперь главное сидеть тихо, как мыши, и ждать наших, — прошептала Ханагаки.

— Да, — согласилась Хината.

Её ладони дрожали, и Такемичи взяла их в свои руки, тем самым желая успокоить подругу. Раньше Тачибана никогда не попадала в подобные ситуации, а потому ей было очень страшно: целая орава сумасшедших гопников против них двоих, из которых драться умеет только Такемичи, да и то кое-как. Впрочем, для неё тоже впервые: Майки уберегал её от подобного и чуть что — тут же отсылал подальше.

В голову сами собой приходили мысли о том, что мёбиусовцы сделали с девушкой друга Па-чина, и от того страх ещё сильнее накатывал на Хину. Ханагаки, заметив это, приободряюще улыбнулась ей:

— Наши будут с минуты на минуту. Если что, то я тебя защищу! — пообещала она, гладя большими пальцами ладони подруги, и та закивала. Страха в её глазах не уменьшился, но теперь она хотя бы перестала так сильно дрожать.

Шум байков снаружи затих, но никто из девушек не спешил выглядывать в окно. Сквозь шелест дождя можно было услышать чужие голоса, но понять, о чём они говорили, не представлялось возможным.

Кто-то подошёл к двери фургона-мороженного и потянул её на себя, но та не поддалась. Паника накрыла с головой, и Такемичи чуть ли не прислонилась к двери. Тогда раздалось злое восклицание, и этот кто-то потянул сильнее. Такемичи для надёжности ухватилась за ручку, упираясь ногами в пол. Наконец, спустя минуту послышался мат, и ручку отпустили. Девушка едва слышно выдохнула, вытирая выступивший на лбу пот. Это было очень страшно.

Ей было не по себе. И она едва чувствовала дрожащие холодные ноги.

Шум дождя и болтовни вновь прорезал рёв моторов, среди которых Ханагаки узнала CB250T. Дрожащая улыбка сама по себе озарила её лицо. Майки был здесь. Сердце зашлось в быстром темпе, но Такемичи не рискнула выглядывать наружу — слишком опасно. Мало ли их заметят мёбиусовцы и возьмут в заложники. И им только этого не хватало — дать врагу шанс на победу.

— Это наши, — одними губами прошептала девушка, и на лице Хинаты отразилось облегчение — точно такое же, какое испытывала сама Такемичи. Тосва наконец-то приехала.

Моторы затихли, вновь раздались злые мальчишечьи голоса. Обе стороны перекрикивались, угрожали друг другу. Совсем скоро должна была начаться драка.

Внезапно телефон Такемичи завибрировал, и девушка, глянув на экран, поспешила ответить:

— Эма, мы на старой парковке прячемся. Нет возможности говорить, — прошептала она. Подруга на том конце провода была удивлена, явно хотела что-то сказать, но Ханагаки уже сбросила звонок и принялась строчить сообщение — если слишком долго и громко шептаться, их с Хиной могут найти.

Наконец, раздались первые удары. Такемичи сглотнула и, на свой страх и риск, выглянула в окно, раздвигая створки жалюзи. Картина перед ней представляла из себя сплетение чёрно-белых клубков дерущихся тел. Понять кто где было крайне тяжело, а с ракурса девушки — вообще невозможно.

Беспокойство росло. Страх за себя и за близких одновременно стопорил её и заставлял действовать. Где-то там ребята деруться, где-то Дракен и того нужно было всего лишь вовремя предупредить или прикрыть спину.

Оставалось только одно.

Преодолевая себя и говоря себе, что всё это время готовилась к этому дню, Такемичи решительно убрала деревяшку, держащую дверь закрытой, и потянулась к ручке, когда Хина ухватилась её за подол сарафана.

— Ты что творишь? — паническим шёпотом спросила она, подняв брови и всем своим видом выражая настигший её ужас. — Там опасно! Пришибут же — и не заметишь!

— Я знаю, но мне надо, — упрямо покачала головой Ханагаки. А потом растянула губы в извиняющейся улыбке, хватая руку испуганной подруги. — Это… Я должна быть там, это важно. Очень!

— Что может быть таким важным в потасовке двух банд? — искренне не понимала Тачибана. — Ты даже не их часть! Лучше посиди в безопасности. А Майки-кун и остальные сами справятся.

— Они справятся, — торопливо кивнула девушка, но всё равно поворачивая голову к двери фургона, — но… Не все. Я там нужна. Просто поверь мне, ладно?

Хината поджала губы и отвела взгляд. Пару секунд она молчала, а потом отпустила подол чужого сарафана, опуская руки себе на колени.

— Хорошо. Но я пойду с тобой.

— Это опасно! — не согласилась Такемичи.

— Именно поэтому и пойду.

— Именно поэтому ты останешься здесь, — парировала Ханагаки. — Ты не сможешь защитить себя, а я могу не успеть защитить тебя. Там опасно, а ты даже сбежать из-за юкаты не сможешь. Просто… Просто посиди тут. Как только всё закончится — выходи. Ладно?

Хината обиженно нахмурилась, но единожды кивнула, соглашаясь на подобное. Ей явно не нравился план подруги, но и поделать она ничего не могла: та была права. От Тачибаны толку будет как от козла — молока. Более того, она лишь окажется балластом для Такемичи, которую магнитом тянуло в подобные опасные передряги.

— Просто береги себя. И если что, то ты знаешь, куда бить, — уверенно шепнула девушка. Ханагаки подавила нервный смешок.

— Баджи меня научил, всё хорошо, — обнадеживающе улыбнулась она. А после коротко обняла Хинату рукой, на секунду вдыхая аромат её персиковых духов. — Скоро увидимся. — И выскочила наружу, тут же спрыгивая босыми ногами в глубокую грязную лужу. По спине девушки пробежались мурашки — прохладно!

Чувствительность стоп вернулась, страх медленно отступал место решимости. Если не сейчас, то когда ещё действовать?

Она сорвалась с места, оббегая толпу дерущихся и пытаясь взглядом выискать Дракена. Подобное очень непросто. Во-первых, гопники, как муравьи, постоянно находились в движении, то меняясь местами, то перебегая кто куда. Во-вторых, мешала стена дождя, из-за чего разобрать кто где в чёрно-белой массе было крайне сложно.

Такемичи, постоянно оглядываясь, обходила дерущуюся толпу, будучи на расстоянии от них, щурилась и пыталась высмотреть знакомую светлую косичку, но у неё всё никак не получалось. Ханагаки смогла разглядеть Мицую и даже долговязого Пэяна, который с особым усердием набивал чужие морды, мстя за Па-чина и его срок.

— А что у нас тут делает такая крошка? — внезапно послышалось совсем рядом. Такемичи резко развернулась, зло смотря на мёбиусовца, оказавшегося рядом. Тот, растеряв всю свою наглость, моргнул пару раз, будто узнавая, а потом с ужасом поднял руки, мол, сдаюсь. — Простите, не признал! Вы же Такемичи Ханагаки-сама, да? — Девушка медленно кивнула, слишком ошарашенная резкой сменой разговора. — Извините, пожалуйста! Такого больше не повторится!

Гопник поклонился ей на девяносто градусов, смиренно опуская голову, а Такемичи, поражённая, замерла. Она не знала, что и сказать. Это… Это была попытка сбить её с толку и взять в заложники? Если да, то почему тогда мёбиусовец так резко развернулся и побежал прочь, крича своим, чтобы те были осторожнее в драке и не задевали кого не надо?

Ханагаки проморгалась. Она совершенно не понимала, что здесь происходит.

А затем взглядом наткнулась на абсолютно такое же шокированное лицо Баджи, стоявшего рядом с отвившей челюстью.

— Эт чо ща было? — спросил он не своим голосом, даже отвлёкшись от того, чтобы колотить какого-то противника. Тот безвольной куклой повис у него на руке.

— Вообще хз, — слабым голосом отозвалась Ханагаки. — Он… Извинился? И поклонился?!

Но времени на то, чтобы пребывать в шоке, у них не было: моментально среагировав, Баджи тут же пришлось уворачиваться от атаки со спины. Мощным ударом ноги он оттолкнул нападавшего, впечатав его в землю. Всё было проделано так точно и профессионально, что даже хвостик на голове не растрепался!

— А ты чо тут забыла? — недоуменно спросил парень.

— Ищу Дракена, — отозвалась Такемичи, вставая поодаль, чтобы её не задели.

— Прям посреди драки? Это не подождёт?

— Неа. Я слышала, что кто-то из Мёбиуса собирается пырнуть его ножом.

— Ну, удачи ему, — посмеялся Кейске. — Наш Дракен кого хочешь вынесет, к нему с ножом не подойти.

Однако Такемичи не была с этим согласна: о, ещё как подойти! В прошлый же раз подошли. Но в этот раз всё должно быть по-другому. Ведь она здесь.

— И всё же, — настаивала она, — ты не видел его?

— Где-то там, — махнул рукой Баджи в глубь дерущейся массы. — Пошли провожу. Помнишь, куда бить?

Ханагаки кивнула — этот урок она выучила на всю жизнь.

Так, они вдвоём принялись пробираться сквозь толпу. Кейске брал на себя самых сильных и самых ретивых мёбиусовцев, буквально расчищая перед Такемичи путь. Сама Ханагаки только и успевала, что уклоняться от летящих по бокам тел и поспевать за Баджи.

Вся её одежда промокла насквозь и неприятно липла к телу, а ноги болели от холода и маленьких острых камушков, что впивались в стопы с каждым новым шагом. Такемичи корила себя, что не додумалась забрать свои босоножки обратно у Хинаты.

Огромное тело упало прямо перед Ханагаки, заставляя её отскочить назад. Амбал в белой куртке зло рыкнул и поспешил подняться, осматривая нового противника. Сперва он поднял бровь, занося кулак для атаки, а после так и замер. В его глазах промелькнуло узнавание и страх. Сглотнув, он хотел было что-то сказать, но тут ему на спину кто-то накинулся, заваливая назад и отвлекая.

— Иди дальше сама, я его задержу! — крикнул Баджи. Такемичи тут же отмерла и поспешила вперёд обойти дерущихся.

Одной идти было сложно, приходилось самой расчищать себе путь: пару раз Ханагаки даже врезала кому-то, чтобы пройти. Но Дракена всё нигде не было.

И тут она услышала сквозь шум и гам шёпот совсем рядом:

— Я сделал это. Я сделал.

Такемичи резко обернулась. Прямо рядом с ней, покачиваясь, вышагивал знакомый ей тип: высокий, мускулистый, с раскосыми глазами и шрамом на левой брови. Он был тем, кто устраивал бои на ставки. От воспоминаний у девушки разнылись давно сошедшие синяки — парень бил сильно и беспощадно.

Гопник в форме Тосвы, казалось бы, и вовсе никого не замечал, лишь бормотал себе под нос «я сделал это», как мантру. Он был в прострации, где-то не здесь, и это насторожило Такемичи: разве можно предаваться мечтаниям, когда тут драка с Мёбиусом?

И тут девушка перевела взгляд вниз, замечая окровавленный нож. Страх заставил всё внутри неё заледенеть. Горло сжалось как при спазме, грудь сдавило, а ноги задрожали. Чуть поодаль, между кучки разъяренных дерущихся ребят, на животе лежал Дракен, под которым уже набиралась приличная лужа крови.

Нет…

Такемичи не успела.

Человеком, убившим Дракена, был Киёмаса. Что в прошлом, что сейчас. Подкравшись незаметно, выступая на стороне Тосвы, он вонзил нож прямо Рюгуджи в живот. Никто и никогда, особенно чистосердечный Дракен, не подумал бы, что кто-то из своих может предать.

На глаза Такемичи навернулись слёзы, а мозг словно переклинило. Она сорвалась с места, подскакивая к Киёмасе, хватая его за волосы и со всей силы впечатывая чужое лицо в свою коленку. Та разнылась от боли, но ощущение чужой крови, смываемой дождём, притупили её. А может, всё дело было в резко подскочившем адреналине.

Такемичи, всё ещё держа Киёмасу за волосы одной рукой, сжала другую в кулак и со всей силы врезала ему по скуле. А затем ещё раз и ещё. Тут-то парень и пришёл в себя. Его глаза заполыхали от гнева — он признал малявку, которая была косвенно причастна к тому, что Майки прикрыл проводимые им бои на ставки.

Киёмаса ответил, отцепляя от себя Такемичи и со всей своей медвежьей силой ударяя её в лицо. Девушка отшатнулась, чудом едва устояв на ногах, но сдаваться была не намерена. Она, ловко уйдя из-под новой атаки, ногой врезала парню по животу, хотя сама целилась ниже.

— Твою ж мать, пигалица, — выругался Киёмаса, рожу которого всю перекосило.

Он перехватил нож поудобнее, и его глаза засверкали безумством. Казалось, он собирался пырнуть и её — точно так же, как пырнул Дракена. На лице Такемичи отобразился ужас. В момент её противник превратился в самого настоящего грозного врага.

Она сглотнула. Драться против человека с ножом было страшно, но куда страшнее — потерять Дракена. Возможно, он ещё жив. Помнится, в прошлом он умер по пути в больницу. Она не должна сдаваться, пока оставался даже малейший шанс.

Такемичи вновь сорвалась с места, автоматически выставляя руку, дабы защититься от чужой атаки. Ладонь больно кольнуло, но девушка этого не заметила, сконцентрировавшись на другом, коленкой дав парню прямо в пах, от чего тот согнулся пополам, что-то болезненно хрипя. Только он упал, как Ханагаки придавила его сверху всем своим весом, оглядываясь по сторонам.

Ей срочно нужно к Дракену, но если она сейчас уйдёт, этот парень сбежит!

В толпе промелькнули знакомые белые волосы. Такемичи сглотнула. Лучше хоть кто-то, чем никто. Конечно, она никогда не была особо близка с этим человеком, но сейчас выбора просто не было.

— Санзу-кун! — в панике закричала она, когда гопник под ней начал шевелиться. — Помоги, пожалуйста!

Санзу появился рядом спустя пару секунд, хмуря брови — он явно был недоволен, что его отвлекли от драки, но не мог игнорировать чужой зов.

— Он пытался убить Дракена! Продержи его тут до приезда полиции, не дай сбежать! А я к Дракену, — быстро произнесла она, отпуская Киёмасу. Тот попытался было встать, но его тут же опять придавили сверху, и в этот раз противник был тяжелее.

Доверившись Санзу, Такемичи бросилась к Дракену, по пути доставая телефон и набирая 911. Ей ответили практически сразу же.

— Старая парковка у храма Мусаши, здесь раненный. Ножом в живот. Не знаю, задеты ли внутренние органы, но, пожалуйста, поторопитесь, — спешно произнесла она, смаривая слёзы и падая на колени рядом с Дракеном и проверяя его дыхание. — Он ещё дышит, но слабо.

По ту сторону ей что-то сказали, но Такемичи уже не слышала, что именно. Надо было срочно оказать первую медицинскую помощь! Благо, что Ханагаки готовилась к этому моменту и заранее просмотрела кучу видео в интернете и сама не раз практиковалась на игрушках. Однако это не отменяло то, что игрушки были не живые, а её друг вполне себе очень живой.

Девушка повернула голову друга на бок, пока сама возилась с карманом и тем, как бы другие гопники не задели их.

Она достала из кармана сарафана пакет с медицинской марлей и пластырями. Насколько она проверяла сегодня утром: пробок на дорогах быть не должно, ближайшая станция медицинской помощи была в нескольких кварталах отсюда, так что машина скорой должна приехать в течении пяти, максимум десяти, минут. Ей и Дракену должно их хватить, если Ханагаки всё сделает верно.

Как бы она не хотела полностью обеспечить безопасность и повысить выживаемость Дракена, будет очень сложно оправдываться что врачам, что полицейским: почему у неё было всё необходимое для оказания помощи. Помощь помощью, но она не могла просто так себя подставлять, пусть это и не была правдой. Она слишком хорошо была знакома с полицейскими. Поэтому она взяла с собой только пластыри и валики с марлей, чтобы приостановить кровотечение.

Увы, зашить рану она могла бы, но никакие тренировки на игрушках не помогут зашить правильно рану. Она слишком боялась ещё больше навредить парню.

— Дракен, — убирая свои мокрые волосы назад, позвала она громко друга, осматривая его и выискивая место ранения. К счастью, рука юноши как раз прижималась к этому месту. — Дракен, очнись! Открой глаза! Ты не должен засыпать! Не отключайся.

Болезненно скривилось его лицо, и он едва открыл глаза. В них отражалась мука, горечь и страх. Такемичи стиснула зубы и приблизилась к животу друга. Такемичи наклонилась над ним, чтобы не промочить сильнее марлю.

— Дракен, — звала она его громко и чётко, пока она одной рукой придерживала валики марли к ране, а второй помогая Дракену их прижать посильнее. — Сконцентрируйся на мне, не отключайся и дыши глубоко. Ты меня понял? — Губы подростка едва приоткрылись. — Не говори, моргни один раз, если услышал.

— Таке… мучи, ты… — слабо произнёс он, откашливая сгусток крови и моргая один раз, как она и велела, и тут же зажмурился от боли, когда она подсунула ещё марли по его руку и придавила.

— Заткнись, придурок, — слабо отругала она, стараясь не отвлекаться и защитить его от других, которые так и норовили просто придавить их своими побитыми тушами. — Просто смотри на меня и держись в сознании. Ты должен продержаться, а я помогу. Я знаю, что делать. Помощь едет. Всё будет хорошо.

Повторяя последнюю фразу из раза в раз, она закрепила руку юноши пластырями и проверяла, что он смотрел на неё. Ей было больно и страшно видеть такого послушного и бледного друга, но сейчас нужно было собраться и не дать себе слабины. Дальше она притянула его колени к животу, помогая тем самым его конечностям также придавить рану. Она убрала пакет обратно в карман и снова наклонилась над животом. К сожалению, пластыри были временной мерой из-за ливня, так что Такемичи придавливала красные от крови валики руками.

Дальше она не могла ничего сделать. Оставалось дожидаться скорой. Дракен тяжело дышал и периодически закрывал глаза.

— Дыши глубже, дружище, — упрашивала его она, сглатывая неприятным ком в горле и сдерживая слёзы, — всё будет хорошо. Всё будет хорошо…

Шум драки прервали две громкие сирены. Все дерущиеся, кто оставался на ногах, тут же встрепенулись, переглядываясь. В их глазах так и читалось: кто, чёрт возьми, вызвал копов? Такемичи же сглотнула, чувствуя невероятное облегчение, прокатившееся по всему телу. Но сдавать позиции не могла.

— Слышишь, Дракен-кун? — разговаривала она с парнем и слабо улыбалась, а Дракен молчаливо скривил рот. — За тобой приехали. Тебе помогут.

Все начали собираться, подбирать раненых и бессознательных товарищей и сажать их на задние сидения мотоциклов. Несмотря на вражду, они не огрызались и действовали очень быстро. Сразу было видно, что проделывают подобное не в первый и даже не во второй раз.

И тут кто-то из Тосвы заметил их с Дракеном. Тут же начали звать, буквально орать во всю глотку под звон сирен, Майки и всю верхушку банды. Все свастоны засуетились, обступая Такемичи с Дракеном, чем ещё больше напоминали муравьёв. От гомона Дракен зажмурился, и единственное, что показывало, что он был в сознании — его медленные глубокие вдохи, как и просила девушка.

— Кен-чин! Кен-чин! Кен-чин…

Рядом на колени упал Майки, переводя огромные от ужаса глаза с Такемичи на Дракена и обратно. Он то открывал, то закрывал рот, но не мог вымолвить и слова. Его руки дрожали и он боялся даже прикоснуться к лучшему другу, не желая навредить.

— Всё хорошо, я оказала первую помощь, — повернув шепнула ему девушка, чьи руки все были в крови. — Поезжайте сразу в городскую больницу. Я останусь с Дракеном. Пойду за вами как только передам Киёмасу полиции. — Опустошенное лицо преобразилось в недоуменное. Майки хотел было что-то возразить, послышался возмущённый голос Баджи, но, не выдержав эмоций, Такемичи их прервала, раздраженно рявкнув: — Вас повяжут! Всех! И вы вряд ли отделаетесь парой суток в камерах! Да как только увидят — схватят, а со мной и Дракеном всё будет хорошо. Бегите. Сейчас же!

Многие были согласны с ней, хотя бы тот же Чифую, который вместе с Мицуей уводили буянившего на эмоциях Баджи с Майки подальше от них.

И им не оставалось ничего другого, кроме как уходить. Такемичи смотрела на то, как друзья поспешно покидают заброшенную парковку. Майки усадил зареванную Эму, непонятно откуда взявшуюся, позади себя. Такемичи осталась одна с Дракеном и бессознательным Киёмасой, которого вырубил Санзу, прежде чем сбежать.

Её плечи дрожали, руки слабели, но она не ослабляла напор. Нужно было ещё продержаться до скорой. Пока ещё ничего не закончилось. Она осталась одна. Она почти справилась. Осталось совсем немного. Ханагаки была почти уверена, что в этот раз всё должно было получиться. Всё будет хорошо.

Она справилась, так ведь?

Тёплая женская рука накрыла замёрзшие плечи Такемичи: как только все разошлись, Хината чуть ли не выбежала из фургона-мороженого и села рядом с подругой. Теперь настала её очередь поддерживать Ханагаки. Они обе обеспокоенно смотрели на раненного Дракена.

Тем временем скорая и полиция уже практически были на месте.

Самым сложным, пожалуй, было объяснить произошедшее подъехавшим медикам и полиции. Первые принялись работать слаженно, отгоняя Ханагаки и перекладывая раненого Дракена на носилки и занося его в карету скорой помощи, где над ним начали колдовать.

— Он его пырнул, — мысленно собравшись и приготовившись к допросу, произнесла Такемичи, указывая на лежащего без сознания Киёмасу. — Там… там нож рядом.

— Что здесь произошло? — спросил один из полицейских, пока двое других надевали на гопника наручники и затаскивали его в машину. — Вы двое поедите с нами как свидетели. Это же вы вызвали нас?

— Да, — кивнула Хаганаки. Она поправила мокрые волосы, выбившиеся из причёски. Взгляд полицейского тут же потяжелел.

— Вы, — он указал на девушку, — отправляйтесь со скорой. Вы ранены, вам нужна помощь.

— Ранена? — переспросила Такемичи, пытаясь осознать, что было в этом не так, а потом перевела взгляд на руку, на которую указывал мужчина.

Крик застыл у неё в горле, а ладонь тут же опалило невероятной болью, что распространялась, словно ожог, от кончиков пальцев до плеча. Рука горела, и только сейчас она могла понять, почему эта рука была так слаба, когда она с усилием зажимала рану Дракена. То, что руки были в крови, она знала, но о чем она не догадывалась. Девушка упала на колени, прижимая руку к животу. Из её рта вырвались сдавленные рыдания, а от боли слёзы потекли по щекам сами собой.

Когда её руку успели проткнуть ножом? Почему она этого не заметила? Неужели… Киёмаса?

Взвинченная Хината тут же рухнула рядом с ней, прижимая к себе подругу и пытаясь успокоить её монотонными поглаживаниями. Та плохо реагировала на них, дрожа всем телом. Рука одновременно и онемела, и жгла острой болью, не давая спокойно думать. О чём и говорить, когда Такемичи слышала в ушах, как быстро течет её кровь, как быстро грохочет сердце.

Один из медиков, подозванный полицейским, тут же бросился к Такемичи, осторожно беря её за кончики пальцев больной руки и осматривая рану.

— Вы поедете с нами, — серьёзно сказал он, подталкивая Ханагаки к машине. Хината, оставшись совсем одна, в панике заметалась.

— П-п-прошу вас, — взмолилась она, смотря на полицейского мокрыми от слёз глазами. — Я… Я оставлю вам наши номера телефонов, адреса, где мы живём, но позвольте мне отправиться с друзьями в больницу! Мы обязательно придём в участок на следующий день! Мой… Мой отец, Масато Тачибана, он офицер полиции! Он привезёт нас завтра в участок!

Полицейский сперва немного растерялся, но, услышав знакомое имя, кивнул. Номер Такемичи у него уже был — он сохранился в журнале звонков, когда девушка вызывала 911. Но мужчина также записал и номер Хинаты, после чего отпустил её к скорой, которая вот-вот была готова тронуться с места: Дракена только-только подключили к аппарату искусственной вентиляции воздуха, благодаря чему шансы на его выживание повысились.

Такемичи могла лишь надеяться, что сейчас всё будет хорошо. Иначе она сама тут будет оказывать помощь.

Совсем рядом с ним сидела бледная как смерть Такемичи, чью руку обеззараживали. Девушка шипела от боли и агонии, захватывающая всё тело, но, закусив губу, терпела. Она должна была быть в сознании и приглядывать за другом. Она обещала себе и Майки.

Хинату усадили на переднее сидение рядом с водителем. Только дверь за ней закрылась, как машина поехала, включив сирену.

Неприятный звук раздражал, от чего Дракен хмурился. Это радовало Такемичи: если реагирует на внешние раздражители, то он, как минимум, оставался в сознании и боролся за свою жизнь. Тут парень открыл глаза, скосил взгляд на Ханагаки и усмехнулся. Он хотел было что-то сказать, но девушка покачала головой, мол, молчи. Юноша её вновь послушался, лишь дернув пальцами в её сторону.

Такемичи взяла здоровой рукой за его ладонь и слабо улыбалась ему в ответ. Казалось, ему было этого достаточно, и он снова прикрыл глаза, ответно слабо сжимая ладонь подруги.

Так, не говоря друг другу ни слова, они доехали до больницы. Там Дракена выгрузили и сразу же повезли в реанимацию, за ним побежала Хината, обещая мониторить ситуацию, а Такемичи проводили к травматологу для снятия рентгена. Девушка могла вздохнуть спокойно, в машине он не умер, его сердце билось, и он был в надежных руках.

Девушка твердо верила: она справилась.

— Твой друг поправится, не переживай, — вдруг ласково сказала фельдшер, идущая рядом — это она занималась перевязкой раны девушки. — У него здоровье крепкое, а сам он тренированный. Нож не сильно задел внутренние органы, так что через месяц будет бегать и красоваться шрамом, как боевым ранением. К тому же, ты обеспечила достаточную помощь в такой ситуации. Ах! Ну, вот мы и пришли.

— Спасибо, — прошептала Такемичи. Женщина тем временем постучалась в кабинет к травматологу, слыша с той стороны разрешение войти.

— Но в подобные разборки пусть больше не лезет! — тут же пригрозила женщина ей вслед. И, по-доброму улыбнувшись девушке, похлопала её по плечу. — Мне пора обратно. Если что, то реанимация на третьем этаже. — И, передав Такемичи бумажку, составленную в скорой, ушла.

Такемичи осталась одна в коридоре. Вздохнув, она перевела взгляд на раненую левую руку. Боли не было, поскольку буквально пять минут назад Ханагаки вкололи сильное обезболивающее — без него она даже дышать едва могла. Вот только ранение пугало, в голове тут же возникали самые плохие и неприятные мысли.

От вида крови ей становилось больно просто от того, что в тот день Майки тоже был весь в крови. Такой же бледный, слабый и измученный, как Дракен перед ней.

Сглотнув и встряхнув головой, девушка вошла в кабинет к травматологу.

На всё про всё ушло минут двадцать: ей сняли предыдущие повязки, сделали рентген, вновь обработали рану и перевязали её заново. Врач выписал рекомендации и прописал препараты, дав одну упаковку обезболивающего и жаропонижающего с собой — в ближайший день Такемичи будет настолько плохо, что она едва с кровати встанет. Конечно, врач предлагал ей госпитализацию, но девушка отказалась.

Так, когда Ханагаки подошла к реанимации на третьем этаже, все уже были на месте: практически вся верхушка Тосвы либо стояла, либо сидела в коридоре, бледнее некуда. Баджи нервно перебирал пальцами, Чифую рядом пытался его успокоить, хотя и сам сходил с ума от нервов, то и дело дёргая ногой. Братья Кавата обменивались напряжёнными пинками, а Мицуя бросал хмурые взгляды то на дверь в реанимацию, то на сидевшего на корточках Хаккая, которого душили изо всех сил сдерживаемые слёзы. Санзу и Муто отсутствовали.

Эма, сидящая на скамейке, рыдала в плечо Хинате, чьё лицо было обескровлено, а в глазах стояли новые слёзы. Она тихо и глубоко дышала, пытаясь успокоиться и хоть как-то поддержать подругу, но у неё ничего не выходило.

Они обменялись кивками.

А затем Такемичи посмотрела на одиноко стоящего Майки. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, насколько он был опечален и опустошён. Некогда чёрные глаза, сверкающие радостью и беззаботностью, моментально застыли. Сердце Такемичи словно в тиски сжали. Видеть возлюбленного таким подавленным не было сил. Особенно, когда в таком состоянии он был слишком похож на того себя из будущего.

Она подошла к парню и осторожно взяла его мокрую от пота, крови, грязи и дождя ладонь в свою. Майки удивлённо поднял голову, будто только осознал, где находится. Тьма в его глазах, как никогда, пугала.

— Всё будет хорошо, он выкарабкается. Мы посмеемся над тем, как он будет один в больничке лежать, пока мы празднуем победу, — тихо шепнула Такемичи, но её дрожащий голос услышали все.

Майки посмотрел на неё так, будто спрашивал: а ты сама веришь в свои слова? Но, встретившись с решительным несменяемым взглядом девушки, немного расслабился. Его плечи немного опустились, и он сам будто бы немного склонился к ней. Сглотнув неприятный ком в горле, он крепко сжал руку Ханагаки в ответ.

Внезапно его губы чуть дрогнули, но не в улыбке, а в сдерживаемых слезах. Сейчас Майки не смел позволить себе быть слабым: он — лидер, он — глава Токийской Свастики. На него возложена ответственность за жизни других людей. Что будет с остальными, если он первым потеряет самообладание и позволит себе хоть на секунду проявить слабость?

Такемичи понимала это, а Майки понимал ещё лучше.

— Ты права, — наконец, сказал он стальным тоном. — Кен-чин всегда держал своё слово. Он не умрёт, просто не станет так подло поступать. В конце концов, мы дали друг другу обещание, что будем править этой страной вместе. — И улыбнулся, будто это не его сердце сейчас разрывалось от боли и ужаса. — Поэтому, ребята, верьте в Кен-чина.

Хватка на руке Такемичи стала сильнее, но девушка промолчала, не смея даже пикнуть. Майки боялся больше всех, но не смел этого показывать. Единственным человеком, которому он доверился, показал страх, снедаемый его, была Такемичи. Только она чувствовала, как трясётся чужая рука, только она видела всепоглощающую тьму отчаяния в чужих глазах, и только она была свидетелем чужой боли.

Остальные же приободрились: на их губах появились лёгкие улыбки, позы перестали быть такими напряжёнными. И даже атмосфера поменялась: из мрачной она стала полна надежды.

— Спорим, что Дракен нарушит все запреты врача через две недели? — внезапно спросил Мицуя с усмешкой, подпирая стену за спиной.

— Полторы недели, — тут же отозвался небрежно Чифую.

— Да этот придурок уже через неделю будет прыгать, как идиот, а потом ныть, что швы болят, — хмыкнул Баджи, посмеиваясь и ухмыляясь во весь рот.

— Я сам лично ударю его по этому шву, если он будет вытворять такое, — пообещал Соя, и вкупе с его раздражённым выражением лица эта фраза прозвучала поистине угрожающей.

— Да я сама его побью, идиота такого, — внезапно вмешалась Эма, вытирая солёные слёзы рукавом юкаты. Её взгляд был совсем как у Майки в самые опасные моменты, и ребята сглотнули: эти двое были очень страшной семейкой. И все заранее помянули ещё раз Дракена, который варился в этом дерьме многие годы ранее и будет вариться дальше.

Время текло очень медленно, казалось, что каждая минута длится как целый час. Наконец, красная лампочка «ИДЁТ ОПЕРАЦИЯ» потухла. Все тут же подобрались, ожидая выхода врача.

Дверь распахнулась. Мужчина, одетый в белый халат, шапочку и маску, кивнул ребятам в знак приветствия.

— Рюгуджи Кен выжил. Благодаря своевременной первой помощи операция прошла успешно, — произнёс он.

Глаза Эмы тут же наполнились слезами, и она вновь разрыдалась в плечо Хинаты. Теперь уже от того, что опасность миновала. Парни закричали, давая волю слезам. Хаккай наконец-то поднял голову, и на его лице отразилось облегчение. Мицуя, подойдя к другу, хлопнул его по плечу, мол, вставай, надо нашим передать. Соя и Нахоя тут же подорвались, сперва обнимая друг друга, а потом кидаясь с радостными объятиями на Баджи с Чифую.

— Его переведут в палату интенсивной терапии, как только станет стабильным. Посещать его можно будет через три дня. — И, развернувшись, ушёл, закрыв за собой дверь.

— Ну, вот и всё, — с успокоением, выдохнула Такемичи в наступившей тишине, а затем обернулась к Майки. Тот стоял, как громом поражённый, но чернота в глазах утихла, успокаиваясь на время.

— Пойду к остальным, — только и сказал он, отпуская покрасневшую руку Такемичи. Девушка чуть кивнула, встряхнула и размяла затёкшие пальцы, а после подошла к подругам, обнимая их.

— Как твоя рука? — внезапно спросила Хината. Эма всхлипнула и подняла голову, обращая внимание на Ханагаки.

— Всё хорошо, мне дали обезболивающее, — ответила она, а после погладила Эму по растрёпанным волосам. — Чую, завтра мы все будем валяться с простудой, — и тихо посмеялась.

Девушки только сейчас оглядели себя, понимая, что насквозь промокли под холодным ночным дождём. Их одежда, как и волосы, только недавно начали высыхать.

— Больше всех пострадаешь ты. Босиком же, — покачала головой Хината и потянулась к босоножкам. Такемичи ласково остановила руку подруги.

— Не надо, оставь так. Вернёшь завтра.

— Но твои ноги…

— Хуже им уже не будет. Лучше — тоже, — просто ответила девушка. На самом деле её ступни сильно болели, а пальцы даже закоченели, хотя на улице было душно. — Давайте лучше пойдём по домам. Больше мы ничем не поможем.

Девушки кивнули, соглашаясь.

Эма с трудом поднялась на дрожащих ногах, чуть не упала на первом шаге, но затем пошла увереннее, более не нуждаясь в поддержке со стороны Хинаты и Такемичи. Сама Тачибана, достав телефон, принялась звонить отцу с просьбой забрать их и развести по домам. И, судя по громкому встревоженному голосу, тот только-только узнал о вызове полиции и ещё больше напугался, что его дочь в больнице.

На улице уже галдели неутомимые свастоны. Они обнимали друг друга и кричали что-то про Дракена, смеялись и били друг друга по спинам. Кризис прошёл, и теперь каждый чувствовал себя лучше. Страха смерти близкого друга больше не было.

— Папа скоро приедет, — произнесла Хината, поглядывая на часы. — Чувствую, мне сделают втык, что вернулась так поздно. Обещала быть к десяти, а в итоге уже двенадцать минут первого.

Ханагаки проморгалась. Двенадцать минут первого? Значит… Значит, сегодня уже четвёртое августа! Она смогла спасти Дракена! Его жизни больше ничто не угрожает!

Улыбка сама собой расползлась на лице. Хотелось поделиться с кем-нибудь своим счастьем, но никто не мог понять её. Слёзы сами собой выступили на глазах.

И тут Такемичи застыла, оглядываясь по сторонам. Что удивительно, Майки нигде не было, и это насторожило девушку. Он точно в порядке?

— А… Я отойду на минутку, — внезапно сказала она, делая пару шагов назад. — В туалет хочу. — И, бросив извиняющийся взгляд на подруг, поспешила прочь, возвращаясь в больницу.

Найти Майки было сложно, для этого пришлось оббежать половину здания. Но, к счастью, помогли медсёстры, дежурившие в ночную смену — они указали Такемичи на задний двор. Девушка, быстро спустившись со ступенек, игнорируя неприятные ощущения в ногах, выбежала на улицу. Здесь не было слышно ни радостных воплей свастонов, ни рёва их байков. Лишь шелест мокрой листвы.

Наконец, Ханагаки увидела Майки: сидящего на земле, уткнувшегося в собственные колени и, судя по дрожащим плечам, плачущего. Девушке поплохело: а ведь Майки переживал больше всех остальных, но продолжал крепиться и вселять в остальных веру, как истинный лидер.

Майки боялся за жизнь Дракена больше всех, но не смел этого показывать. И вот наконец смог отпустить себя, но только в полном одиночестве.

Отдышавшись и набравшись смелости, Такемичи медленно приблизилась к парню и села рядом, подпирая его бок своим. Сано тут же вскинул голову, недовольно хмурясь, но стоило ему увидеть девушку, как он расслабился и вновь уткнулся лбом в коленки.

— Поплачь, — тихо предложила Такемичи. — Я никому не скажу.

— Я очень волновался, — прошептал он. — Было так страшно. Я боялся, что видел его в последний раз. Кажется, его мёртвое тело ещё долго будет сниться мне в кошмарах. Совсем как Шиничиро.

Ханагаки как током прошибло: раньше Майки не особо говорил о смерти брата, предпочитая игнорировать эту тему и делать вид, что всё хорошо. Но теперь он позволил себе слабину и впервые раскрылся перед ней.

Такемичи знала эту трагическую историю, в которой были замешаны Баджи и Казутора. Последний был ещё одним основателем Токийской Свастики, но сейчас отбывал срок в колонии для несовершеннолетних за убийство. В тот год День рождения Майки обернулся огромной трагедией, в которой двое самых близких ему людей убили Шиничиро при неудачной попытке обворовать его магазин.

Эма говорила, что Майки до сих пор тяжело переживал смерть брата, тем временем как она и дед смогли отпустить. И Такемичи знала, что Майки не смог этого сделать даже через двенадцать лет.

И с этим нужно было бороться.

Такемичи внезапно взяла Майки за руку и резко потянула на себя, заставляя потерять равновесие и уткнуться носом ей в ключицу. А затем крепко обняла его, гладя по голове и смотря на ночные звёзды. Парень в её руках зарыдал ещё сильнее, полностью разворачиваясь к ней и стискивая девушку в ответ.

— Спасибо, — внезапно едва слышно проговорил Манджиро, но Такемичи его всё равно услышала и успокаивающе начала поглаживать по спине. После этого она ощутила мягкий поцелуй в шею, из-за чего ненадолго застыла, пытаясь осознать, что только что сделал парень.

Ханагаки решила ничего не предпринимать, сдерживая внутреннюю радость от подобного знака внимания. Да и это сейчас было совсем неважно. У них ещё будет время на нежность и другие проявления чувств.

Между ними воцарилось уютное молчание.

Всё хорошо, что хорошо заканчивается. Но был один маленький нюанс, про который Такемичи не хотела не вспоминать. Слишком важно было сначала сохранить жизнь другу, чем остальная после этого кутерьма.

Следующий день был просто ужасен.

Такемичи, стоя на ногах только благодаря обезболивающему и чистому упрямству, кое-как доковыляла к выходу из дома. Там её подхватила Хината, осторожно доводя до машины отца и помогая усесться на заднее сидение.

Такемичи, если честно, побаивалась Масато Тачибану: он выглядел чересчур строгим и серьёзным человеком, который мало улыбается и практически постоянно хмурится. У них никогда не было хороших отношений: Ханагаки старалась избегать мужчину, потому что знала, что тот ею недоволен и считает её помехой в жизни дочери. Хината — прекрасная и прилежная девушка, которая получает более девяноста баллов по всем экзаменам, ходит на дополнительные занятия и всегда слушается старших. И тут рядом с ней она — Такемичи Ханагаки, которая может отпинать гопника на улице, чья успеваемость довольно-таки средняя, а интересы вертятся вокруг шайки хулиганов и нет почти никаких планов на будущее.

Так что естественно, что Масато недолюбливал Такемичи. А вчерашний инцидент с полумёртвым Дракеном очков в её и без того скудную копилку не прибавил. Если только не усугубил куда больше.

Неловко поздоровавшись, Такемичи чуть съёжилась под суровым взглядом мужчины через зеркало, и отвернулась к окну. Атмосфера была неприятной, и даже появление Хинаты никак её не изменило. Стало лишь совестнее — это же из-за неё Хина могла вчера пострадать. Повезло, что та гопота из Мёбиуса не заметила её и дальше не штурмовала фургончик.

Мысли о Мёбиусе заставили вспомнить вчерашний инцидент, когда хулиган не просто извинился перед ней, но и поклонился, обращаясь к ней в вежливой форме и испытывая ужас. Такемичи не знала, как объяснить произошедшее самой себе, а потому не могла объяснить этого ни Майки, ни Баджи.

А в том, что у них появятся вопросы, она не сомневалась — уж больно странным и подозрительным был тот инцидент.

До полицейского участка они доехали в напряжённой тишине, и как бы Хината не пыталась разрядить обстановку, у неё это не получалось.

На выходе Ханагаки вновь потребовалось крепкое плечо подруги — ноги не держали совсем. Во-первых, девушка вчера жутко переутомилась и набегалась, от чего хотелось лежать, а не заниматься подобными несомненно важными делами. Во-вторых, весь вечер она провела босиком, отдав обувь Хинате. Как итог, нежные ступни теперь были в мелких болезненных царапинах и отекли. Даже просто трогать их было больно, что уж говорить о полноценной ходьбе. Но, опять-таки, сегодня Такемичи спасало лишь обезболивающее и внутреннее упрямство.

Правда, обезболивающее не помогало от насморка и поднявшейся температуры — это вчерашний дождина не прошёл бесследно, решив выдать все свои последствия на следующий день.

Говорить о раненой руке даже не хотелось — не было сил даже тупо поднять её.

Так Такемичи и пребывала инвалидом с одной целой конечностью.

«Весело начались мои каникулы», — подумала она, оценивая, сколько ещё дней ей будет крайне хреново, пока не станет «просто хреново». И итоги размышлений её совсем не радовали. А ведь это только начало её пути.

Повезло, что полицейские видели её никакущее состояние и не особо досаждали вопросами, больше сконцентрировавшись на Хине. Но и той не пришлось страдать от допроса: у её отца было слишком хорошее положение в полиции, чтобы на неё смели как-либо давить.

История у них была придумана заранее и практически не отличалась от того, что было на самом деле: Хината и Такемичи решили вместе сходить на фестиваль, как вдруг начался сильный дождь. В поисках укрытия они набрели на старую парковку храма, где стоял фургон-мороженое. Выбирать было не из чего, так что девушки решили спрятаться внутри. И с этого момента история немного изменилась.

Согласно новой версии, Дракен также искал укрытия от дождя, потому что у него не было зонтика. И тут появился Киёмаса. Естественно, девушки не стали называть его имени, потому как «не знали», но рассказали, как он выглядел и что он сделал. А он подошёл к Дракену, словно они были старыми друзьями. Поначалу всё было в порядке, они даже разговаривали, а потом Киёмаса достал нож из заднего кармана и пырнул Рюгуджи. Тот повалился на землю, а Киёмаса принялся хохотать. И тут уже из фургона выскочила Такемичи, оставив на Хину вызов скорой и полиции, и напала на Киёмасу, с трудом вырубая его и пытаясь помочь раненному.

Полицейские со скепсисом отнеслись к последней части рассказа, когда Ханагаки напала на вооружённого подростка, но по раздражённому взгляду Масато поняли, что это было более чем в духе этой девушки.

Полиции предстояло ещё много работы, а потому девушек отпустили домой, напоследок пожелав им не попадать в такие ситуации.

Только они вышли из кабинета (Масато зачем-то задержался внутри), как Хина, выпучив глаза от страха, рвано выдохнула, пытаясь прийти в себя.

— Я ещё никогда столько не врала, — шёпотом призналась она. — Казалось, папа видит каждую мою ложь.

— Всё в порядке, не бойся, — постаралась приободрить её Такемичи, хотя и сама испытывала нервозность. А вдруг Масато и правда вычислил, в каких моментах его дочь соврала? Но не станет же он предавать её наказанию за лжесвидетельство! Да и не так много она соврала, всего-то умолчала о стычке двух группировок гопников…

Ханагаки опять почувствовала себя не в своей тарелке. Ей приходится вынуждать Хину врать собственному отцу, чего девушка делать не привыкла. Это самой Такемичи нормально: её родители далеко, да и она вернулась из будущего, уже не маленькая девочка с боязнью строгого выговора от отца и наказания ремнём. А вот Хина другая, она слишком нежная для такого.

Масато вышел всего через пару минут, тяжёлым взглядом проходясь по подругам и кивая чему-то своему. Вместе они пошли к выходу из здания, как вдруг Масато остановился:

— Хината-чан, доченька, я тут вспомнил, что уже который день забываю вторую пару очков в своём кабинете. Можешь, пожалуйста, принести? Ты же помнишь, где они? А я пока машину заведу.

Тачибана-младшая удивлённо хлопнула глазами, но кивнула. Отец отдал ей ключи и наказал скорее возвращаться, а сам посмотрел на Такемичи. Девушка мгновенно поняла, что фраза про очки была самым обыкновенным предлогом, чтобы заставить Хину уйти. А это значило только одно: сейчас ею будут недовольны.

Масато нахмурился ещё сильнее, поджимая и без того тонкие губы. Он отвернулся от Такемичи и пошёл в сторону машины, но девушка всё равно крайне чётко слышала каждое его слово.

— У моей дочери светлое будущее и большие шансы не только поступить в престижную старшую школу, но и в Токийский университет. А ты её ограничиваешь. Из-за тебя Хината, моя хорошая и прилежная дочь, звонит мне в двенадцать ночи, чтобы я забрал её из больницы! Потому что её «друга», — он показал кавычки, — ранили ножом в живот. А на следующий день я узнаю, что она обязана поехать в полицейский участок и дать показания! Во что ты её втягиваешь, Такемичи Ханагаки?

Голос его был переполнен ледяным гневом, он не кричал, но от того становилось ещё страшнее. Ею были недовольны. Помнится, в прошлом их отношения не успели дойти до такой точки накала страстей, но сейчас хватило всего одного звонка.

Такемичи опустила взгляд, смотря себе под ноги, задумавшись. И правда, во что она впутала Хину? Зачем пошла с ней на фестиваль, где должен был умереть Дракен? Зачем познакомила с Тосвой и ребятами? Зачем потворствовала их общению? Она же должна была понимать, что ни к чему хорошему это не приведёт! Ей двадцать семь лет, она должна уметь думать головой, а вместо этого совсем по-глупому ухватилась за старые связи.

Такемичи с трудом вздохнула, ощущая новый прилив соплей и вытирая нос о бумажную салфетку.

А ведь правда, она могла бы просто-напросто разграничить свою жизнь на две составляющие: школа и Тосва. И не объединять их.

…Но ей так хотелось увидеть Эму и Хину, дружащих друг с другом!..

— Мне жаль, — тихим дрожащим голосом произнесла она. На глаза навернулись непрошеные слёзы — настолько сильной и давящей была аура у Масато. — Я… Я больше не подвергну Хину… Хинату-чан такой опасности.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что именно ты сейчас должна будешь сделать? — прищурил глаза Масато, и в его тоне не было ни намёка на тепло. Лишь стальные нотки.

— Разорвать всякое общение с ней, — кивнула Такемичи, понимая, к чему вёл мужчина. Хотела ли она это делать? Нет. — Подойти и сказать, что я больше не должна с ней общаться.

— Не «не должна», а «не хочешь», — поправил её Масато, скривив губы. — Я не хочу, чтобы она злилась на меня из-за того, что вы перестали общаться.

Обида и гнев всколыхнулись в Ханагаки: он не хочет, чтобы Хина обижалась на него, но хочет, чтобы обижалась на Такемичи. Хотя… Девушка была вынуждена признать: он был в чём-то прав. Если Хина поймёт, что за всем стоит её отец, то она может взбунтоваться. Если же нет, то попросту обидится на бывшую подругу и сама расхочет общаться с ней. И при таком раскладе все в выигрыше.

Если так призадуматься, безопасность Хины была куда важнее, чем потерянная лучшая подруга… которая могла принять и понять всё, чтобы ей не сказала Такемичи. Хината всё же не столь маленькая и глупая девушка, которая не могла не понимать, с кем именно она связывалась, когда Такемичи её познакомила с Эмой и ко.

Ханагаки поглубже вздохнула и сжала кулаки.

Они наконец-то добрались до машины. Никто не спешил садиться.

— Но если я не хочу? — внезапно возразила она, посмотрев на мужчину. Идти против слова Масато было сравнимо с тем, чтобы пытаться пробраться сквозь снежную бурю, когда ни черта не видно, а снег заваливает не только в глаза, но и в рот и нос. И всё же Такемичи нашла в себе силы. Только непонятно, откуда они взялись — может, она просто-напросто устала терять близких, прекращать с ними общение и слышать об их преждевременных смертях.

— Тогда пусть Хината перестанет меня любить на какое-то время, но в будущем она будет мне благодарна, когда поймёт, от чего я её отгородил.

Фраза была совсем обычной, но произнесена она была так, что Такемичи буквально ощутила, как её сперва облили ледяной водой, а потом — помоями. Масато смешивал девушку с грязью, мешающейся у его дочери под ногами, и от этого становилось тошно. Но это приводило к тому, что ей ещё больше хотелось противиться этому человеку, пусть он и имел подавляющую ауру.

Такемичи поперхнулась воздухом и тут же заторопилась:

— Я просто хотела предложить ограничить моё внешкольное общение с ней. Перестать вместе зависать в караоке, не знакомить её с моими друзьями, не устраивать ночёвок…

— И ты думаешь, я поведусь на это? Что этого будет достаточно? — презрительно поднял бровь мужчина. — Ты продолжишь влиять на неё в школе, будешь мутить ей разум, заставишь скатиться до своего уровня. Хинате это не нужно.

— А может, Хината сама решит, что ей нужно? Она хочет жить и проводить время с друзьями, а не сидеть по голову в уроках и жить с вашими ограничениями до конца жизни!

— Она может сидеть с друзьями, но не с такой, как ты, и не с твоими дружками-оторвами! Или ты думаешь, я не знаю, кем является Рюгуджи Кен? Так мне это прекрасно известно! И только ради того, чтобы у моей дочери в будущем не было чёрных пятен в личном деле, я смолчал сегодня! Но больше я молчать не собираюсь! Не хочешь будущего себе и своим дружкам, так хоть позаботься о будущем моей дочери! Пожалей её!

Девушка опешила, отойдя на шаг.

Такемичи будто пощёчину дали. Она — и не заботится о чужом будущем? Да она Дракену жизнь спасла! Ей скоро Баджи вытаскивать с того света! Она пытается сделать всё, чтобы Майки не умер страшной смертью у неё на руках через двенадцать лет! Она буквально делала всё, чтобы обеспечить лучшее будущее своим друзьям и любимому.

Первая слеза стекла по щеке Ханагаки, и девушка злобно стёрла её здоровой ладонью, и продолжила гневно смотреть на бесстрасного мужчину. Но не успела она ни слова сказать, как рядом раздались лёгкие шаги — Хина наконец-то пришла.

Масато, будто ничего не произошло, кивнул дочери, забирая очечник из её рук и открывая перед ней дверцу заднего сидения.

— Кстати, мы тут разговорились и Такемичи решила добраться до дома самостоятельно, — лёгким тоном произнёс мужчина.

Ханагаки от такого заявления окаменела на долю секунды, а потом не сдержала смешок: ну да, кто бы сомневался.

— Но у тебя же ранены ноги! Ты ходить не можешь! — возмутилась Хината, не имея даже не малейшего подозрения, что ей всегда честный отец может вот так вот врать.

Лицемер.

Такемичи заставила себя чуть улыбнуться.

— Ничего страшного, мне правда с вами не по пути сейчас. — Она пожала плечами. — Вспомнила, что надо ещё в магазин зайти, не хочу напрягать никого.

Хината выразительно взглянула на отца, пытаясь заставить того настоять на том, чтобы подбросить подругу до дома, но тот не стал, лишь развёл руками:

— Разве я могу идти против чужой воли?

Такемичи чуть зубами не заскрипела.

Можно было сразу отметить, что в этот раз её отношения с отцом Хины были полностью разорваны. И в ближайшем будущем у Хины из-за этого могут быть проблемы с отцом и семьёй, если та взбунтуется. Такемичи не хотела подобного подруге, но подобные проблемы она решить не может.

Это уже были разборки Хинаты, и влезать в её семейную жизнь, как бы она не хотела, она не будет. Она лишь немного попытается её от этого отговорить. Как-никак, её отец был кое в чём прав: разборки Тосвы не должны касаться Хины.

Вынужденная смотреть на то, как подруга и её отец отъезжают на машине, Такемичи тяжело вздохнула. Из плюсов: она избежала неловкой и напряжённой атмосферы в машине. Из минусов: она теперь не знает, как добраться до дома. Но решение проблемы пришло моментально: Майки.

Медленно отойдя от проезжей части, опираясь спиной на фонарный столб, девушка выудила мобильник и оглянулась по сторонам, чтобы найти, где присесть.

Ханагаки не знала, как сейчас себя чувствует парень и всё ли с ним в порядке, но надеялась, что он хотя бы ответит на звонок. Повезло: Сано взял трубку с третьего гудка, а ещё через пятнадцать минут прибыл к полицейскому участку, где Такемичи сидела уже на лавочке.

Парень чувствовал себя неуютно рядом со зданием, а потому девушка поспешила сесть на Бабу позади него и призвала дать по газам.

Разговаривать во время поездки было бессмысленно: из-за ветра в ушах и шлемов было плохо слышно, приходилось кричать, а потому до самого дома Такемичи они молчали. Но, припарковавшись у ворот, Майки не мог не спросить:

— Почему обратно ты не поехала с отцом Хины? Вы же вроде должны были весь день вместе колесить.

Такемичи криво улыбнулась, закатывая глаза, и покачала головой.

— Он меня недолюбливает. Мы с ним поругались, пока Хины не было рядом, и он отказался везти меня. Ну, вот и пришлось искать альтернативу. Ну… я и подумала о тебе. — Под конец речи стало чутка неловко, пока Ханагаки снимала с себя шлем. Девушка опустила голову, упираясь лбом в спину Майки, позади которого она до сих пор сидела. Парень протяжно замычал.

— Как ты себя чувствуешь?

— Мне надо выспаться и выпить ещё немного обезболивающего, — честно ответила она. — Не знаю, как пережила эту поездку. В обе стороны.

— Помощь нужна?

С одной стороны, это было довольно заманчиво: Майки будет о ней заботиться. Но с другой стороны это было и страшно: Майки будет о ней заботиться.

Нет, Майки был хорошим человеком и всегда искренне переживал за своих друзей, но вот заботиться о них практически не умел. Обладая широкой душой и добрым нравом, он мог запросто перестараться, из-за чего благородные посылы превращались в нечто ужасное. Такемичи до сих пор помнила рассказ Баджи о том, как Сано решил позаботиться о нём во время болезни, от чего самому Кейске стало лишь хуже, да настолько, что пришлось ехать в больницу.

Мурашки от воспоминаний сами собой поползли по спине.

Вкупе со всем этим оставался момент того, что Майки ничем особо не поможет, а лишь объест её холодильник, тем временем как сама Такемичи будет дрыхнуть без задних ног.

— Не, я справлюсь, но спасибо, — ответила девушка, чуть улыбнувшись. — Хочу сейчас побыть одна. Да и какая помощь, если я тупо завалюсь спать? Лучше приходи через денёк-два, когда я немного оклемаюсь.

Майки, пристально смотря через плечо, подумал с секунду, но кивнул. Такемичи отдала ему свой шлем и помахала на прощание: дав газу, Майки скрылся за ближайшим поворотом.

И вот, она снова осталась одна.

Прикрыв глаза на пару секунд, девушка направилась к двери, замечая новый цветок на крыльце. Тот был красного цвета, но понять, что это был за вид, Ханагаки так и не смогла. Рядом с цветком лежала записка, в которой неизвестный желал девушке скорейшего выздоровления, а также стоял пакет, внутри которого обнаружились бинты, регенерирующая мазь, хлоргексидин, обезболивающее и маленький сладкий батончик.

По спине Такемичи снова пробежались мурашки. Но уже от надвигающегося ужаса. Неизвестный поклонник знал о её болезненном состоянии. Но вот откуда — вопрос. Стало немного не по себе. В груди стало тесно, и она с трудом сглотнула ком в горле.

Нет-нет. Сейчас она не сможет найти сил разбираться со всем этим. Так, пересилив себя, она подобрала вещи с порога.

Тем не менее, девушка решила не отступать от своей изначальной задумки: бросив обувь у порога, она поставила цветок в вазу и с трудом поднялась на второй этаж. Выпив новую порцию обезболивающего и жаропонижающего, Ханагаки просто-напросто сняла с себя платье, оставаясь в одном нижнем белье, и упала на кровать, мгновенно проваливаясь в сон. На большее у неё попросту не осталось сил.

А на следующее утро её разбудил запах блинчиков с первого этажа. Это была её мать.

Смешанное чувство клокотало внутри школьницы.

Столь скорое возвращение матери домой значило только одно: ей уже сообщили о произошедшем накануне, что заставило женщину бросить все свои дела, в том числе и работу, и сорваться в другую префектуру к дочери. И самой Такемичи, несмотря на стыд, было очень приятно, что мать ставила её выше, чем карьеру. Но ощущение чего-то неправильного всё равно сохранялось.

Возможно, она слишком долго не видела вживую своих родителей.

Стоило девушке спуститься по лестнице, как её заключили в нежные, но крепкие объятия. Она тут же ответила на них, успокаивающе поглаживая мать по плечу. Та была всего на полголовы ниже девушки. Было так привычно обнимать мать, словно никогда и не было никаких тех двенадцати лет.

— Мне сообщили, что ты ранена, — сбивчивым шёпотом начала мать, сжимая кулаками одежду дочери. — И что ты проходишь как свидетель по делу о попытке убийства. И что именно ты обнаружила раненного, — заговорила женщина.

— Мои каникулы начались совсем не так, как я хотела, — горько хмыкнув, ответила ей Такемичи, прижавшись щекой к виску женщины.

— Покажи мне руку. Правильно хоть перевязку делаешь? — Мать, поджимая губы, отстранилась, переводя всё внимание на раненную конечность дочери.

Они медленно добрались до кухонного стола. Женщина спокойно пододвинула к девушке обезболивающее и стакан воды, а сама взялась за аптечку, которая совсем рядом стояла открытой. Бинты, хлоргексидин, вата и мазь уже лежали на столе — мать заранее подготовилась.

Вообще, Ханагаки Момо была одной из лучших медсестёр в своей больнице. Она с отличием закончила медицинский университет и во время работы стала самой юной главной медсестрой во всей префектуре. Её упорству и труду могли бы позавидовать многие, и именно эту черту Такемичи унаследовала от неё.

Но при всём своём профессионализме Момо всё же была матерью, нежной и любящей. А потому было невозможно не заметить, как подрагивали её плечи, пока она обрабатывала ножевое ранение на руке дочери, как она страшилась посмотреть той в глаза, не готовая увидеть в них страдание или разочарование, как она осторожно касалась чужих холодных пальцев, боясь причинить лишнюю боль.

Сам факт того, что Момо сорвалась с другой префектуры — уже лучшее доказательство её материнской любви, безусловной и безграничной.

Такемичи прикрыла глаза, стараясь не зажмуриться. И это тоже она унаследовала от матери. Любить кого-то до такой степени, чтобы спустя годы разорванных связей сорваться по первому же звонку в далёкий Киото. И при этом не ждать чего-то взамен.

А потом держать на руках окровавленный труп.

— Всё хорошо, — наконец-то прошептала Такемичи, открывая глаза и игнорируя пульсирующую боль в конечности от свежей перебинтовки. — Я сильно устала за эти два дня, и мне было очень страшно, но теперь… сейчас всё хорошо. Тот парень жив, а мне несложно походить в полицейский участок, чтобы преступник был пойман и наказан соответствующим образом.

Момо резко кивнула, складывая вещи в аптечку и поднимая на дочь тяжелый взгляд. Женщина никогда не была хороша в понимании чужих чувств и высказывании своих, но с этим всегда справлялся отец Такемичи. Наверное, именно поэтому отношения с ним у девушки были теплее и ближе, чем отношения с матерью. И именно поэтому в свой первый после переноса день Ханагаки позвонила ему, а не матери.

Но сейчас отца не было рядом, но была Момо, которая крайне неуклюже пыталась показать своё беспокойство о дочери, и Такемичи это ценила. Очень. Женщине не надо было высказывать вслух всё то, что она испытывала, было достаточно и действий, которые зачастую говорили даже громче. Щемило сердце от того, что причинила ей беспокойства и переживаний на ближайшие дни. И даже так, мать была с ней в такую трудную минуту.

Порывисто встав и обойдя стол, она крепко-крепко обняла мать, вдыхая лёгкий запах антисептика, которым, казалось бы, была пропитана вся её одежда. В уголках глаз щипало от радости.

— И как ты живёшь одна? Как справляешься? — тихо начала расспрашивать женщина в плечо дочери.

— Тётушка всегда посылает тебе отчёты, — посмеялась в ответ Такемичи, поглаживая спину матери.

Момо громко вздохнула. Она задрожала и взволнованно продолжила:

— И всё же… Разве тебе не одиноко? Каждый раз возвращаться в этот большой пустой дом? Мы с отцом бросили тебя совсем одну, когда ты такая маленькая…

— Всё хорошо, — покачала головой девушка, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть в лицо Момо. — Всё правда хорошо. У меня есть друзья, я всегда могу пригласить их ко мне с ночёвкой, а могу и сама у них заночевать. Например, мы с Хиной и Эмой планировали ночёвку через неделю. Закупимся вкусняшками, включим записанную на диск дораму, достанем настолки. А потом вечером сделаем друг другу маски для лица и начнём обсуждать мальчишек.

Момо улыбнулась, отстранилась от дочери, пальцами поглаживая плечи, и слегка кивнула. Она выглядела одновременно взбодренной и опечаленной.

Приняла ли она аргументы дочери? Такемичи этого не знала.

— Подозреваю, что ты откажешься, если я предложу переехать ко мне.

Ханагаки-младшая замерла на месте и сглотнула. В прошлом эта тема поднялась намного позже, уже после смерти Баджи. В этот раз об этом заговорили сразу же после спасения Дракена. Так неужели Такемичи своими действиями заставила родителей задуматься о переезде гораздо раньше? Или же она просто дала повод для этого?

Девушка покачала головой, крепко зажмурившись. Она не хотела уезжать, не хотела оставлять друзей и не хотела оставлять Майки. Ей ещё столько всего предстоит! И пусть теперь вряд ли рядом будет Хина, у Такемичи оставались ребята из Тосвы и Эма.

— Мне хорошо здесь, — призналась она и судорожно заговорила дальше: — Я не хочу начинать новую жизнь, я хочу продолжить эту. У меня только появились настоящие друзья. Я даже сблизилась с парочкой девочек из моей школы, представляешь? Раньше они бегали от меня, игнорировали, будто совсем меня нет, а теперь начали здороваться. Я наконец-то нашла общий язык с людьми вокруг меня, так как я смогу всё это бросить?

А ещё Такемичи знала, что в новом месте она вновь станет одинокой. Весь её прогресс здесь не будет иметь смысла, когда в новой школе на неё будут смотреть с подозрением.

Что тогда, что сейчас девушка не знала причин этой отстранённости, и от этого было лишь больнее. Не удивительно, что когда-то давно появившийся на горизонте Майки, который согласился стать её другом, в итоге так глубоко запал в сердце и душу.

Мать приняла ответ дочери, но в её карих глазах можно было разглядеть настороженность и волнение. Не было смысла как-то дополнительно успокаивать женщину — как мать, она всегда будет беспокоиться о своём дитя.

— Ладно, — вздохнула женщина, кусая губы и притягивая руки к себе, и вновь повторила, но куда более смиренно: — ладно. Давай лучше поедим. Как насчёт блинчиков с клубничным вареньем?

— Я тебя обожаю!

Завтрак прошёл хорошо, а вслед за ним Момо отправила дочь ещё немного поспать, дав ей снотворного — во сне и боль чувствуется меньше, и ранения быстрее затягиваются.

На обед женщина сделала потрясающий мисо-суп с жареным лососем на второе, а на ужин — паровые котлетки с рисом. Такемичи чувствовала себя как в раю: о ней заботились, ухаживали и готовили поесть. А всё, что должна была делать она, — это лежать, спать и кушать. И что может быть лучше? Никакой школы, работы, разборок, а просто… те самые каникулы, когда тебе ничего не нужно делать, а просто наслаждаться отдыхом.

Под вечером раздался звонок в дверь, а на пороге оказалась Эма с прозрачным пакетом в руках. День заканчивался до неприличия отлично.

— Хотела спросить, как ты, — улыбнулась она и потрясла пакетом перед собой.

— Очень хорошо, — ответила ей Такемичи, улыбка сама выползла на лицо. — Ко мне приехала мама — ей позвонили из участка и рассказали о произошедшем.

Эма удивленно-радостно подняла брови и бодро закивала.

— Хорошо, что ты не одна. А как Хина? Не слышала о ней ничего?

Такемичи покачала головой, догадываясь, в чём — ком — была причина внезапного молчания подруги:

— Честно говоря, — помедлила та, принимая пакет от Сано, — со вчерашнего дня она мне так и не написала. Я слегка, — ну как, слегка, — повздорила с её отцом, он был недоволен нашим общением…

— Да, Майки рассказал, — недовольно хмыкнула Эма, а её голос в миг стал ледяным. Такемичи даже приоткрыла рот от удивления: сейчас девушка как никогда была похожа на своего старшего брата. Эта атмосфера опасности вокруг, этот тяжелый взгляд, эти убийственные намерения… Вот уж правду говорят: кровь — не водица.

— О, Такемичи, это кто там? Твоя подруга? — раздался голос матери, и та выглянула из гостиной. — Привет. Ты, должно быть, Эма-чан. Такемичи мне про тебя уже рассказала. Говорила, что если увижу красивую блондинку, то это точно будешь ты.

Сано засмущалась, а Момо посмеялась.

— Итак, проходи к нам, — приглашающе помахав рукой вовнутрь, дружелюбно позвала подругу в дом. — Мы тут как раз ужинать заканчивали. Голодна?

— Нет, но спасибо, — вежливо улыбнулась Эма, замахав руками. — Мне, если честно, уже пора, я так, по пути зашла, решила передать немного фруктов.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Такемичи, отдавая тот пакет матери.

— Остальные ребята тоже хотели прийти, но Майки им не дал, — слегка возмутилась Эма, уперев руки в бока. — Сказал, что тебе надо сперва выздороветь.

— Ну, в этом он прав, — пожала плечами Ханагаки-младшая. — Я буду рада встретиться со всеми где-нибудь через недельку, ну а до тех пор буду восстанавливаться.

— Тогда поправляйся скорее! И было приятно познакомиться, Ханагаки-сан! — И, поклонившись женщине, Эма поспешила убежать.

Момо слегка улыбалась: видимо, поняла, что слова дочери о друзьях были правдой.

— Иди обратно, Мацумото Джун⁽¹⁾ не будет ждать тебя вечность!

— Я всё папе расскажу! Что ты променяла его на актёра дорамы⁽²⁾!

— Он и так об этом знает.

Такемичи фыркнула: ещё бы не знал. Учитывая то, сколько у её матери дисков с различными дорамами с Мацумото Джуном, а также плакатов в шкафу, было бы странно, если бы он об этом не знал.

Итак, их вечер дорам продолжился.

Следующий день прошёл абсолютно так же, как и последующий. Единственное различие — это что на третий день Момо свозила дочь к травматологу, где врач похвалил перевязки женщины.

Вопреки строгому указанию Майки, ребята из Тосвы периодически забегали к Такемичи, знакомясь с её матерью и отдавая мелкие передачки. Все они были благодарны девушке за спасение Дракена, особенно основатели банды, которые через день заходили к девушке.

И, конечно же, на собственные указания плевал и сам Майки, забегая в дом семьи Ханагаки и подъедая их обеды. Момо не была против, лишь посмеивалась, мол, парень растёт крепким и прожорливым, а Такемичи на это лишь качала головой. Майки был таким Майки!

Но больше всех отличился, естественно, Баджи. Пришёл он не один, а со своей маман, которая, узнав о травме Такемичи и её героическом поступке, ставшем причиной этой травмы, тут же накупила всяких фруктов с овощами, а также таблеток и бинтов, и примчалась к дому девушки. Кейске, стоящий за её спиной и нагруженный пакетами по самое не могу, с дурацким хвостиком на голове и с очками на носу, смотрелся как никогда глупо и забавно.

Такемичи незаметно достала телефон и щёлкнула парня, пока тот не замечал. Будет ей что показать в случае чего.

— Я очень рада вас видеть, Баджи-сама, — поприветствовала её девушка.

— Этот полудурок даже не сказал мне, что ты ранена! Ходил как ни в чём не бывало да радовался жизни! Если бы Чифую-кун не сказал бы об этом вскользь… Да разве ж я узнала бы? И как я после этого могу тебя оставить?! — вопрос был скорее риторическим, поскольку по взгляду женщины было понятно, что она собирается заботиться.

На секунду Ханагаки стало даже не по себе.

Тут выглянула Момо. Заприметив на пороге незнакомую женщину, она сперва слегка недоумённо нахмурилась, а потом предложила войти. Слово за слово обе женщины разговорились, тут же находя всё новые точки соприкосновения.

— Отлично, две карги спелись, — пробормотал Баджи, держа пакеты с едой. — Куда мне всё это деть?

— Вы так много всего принесли… — растерялась Такемичи. — Что ты, что Тосва… У меня в холодильнике уже места нет! И то везёт, что Майки постоянно всё подъедает!

— Так он сам сюда приходит… — осознал Баджи, а его глаза удивлённо-возмущённо расширились. — Вот ведь мелкий засранец! Остальным приказал даже на пушечный выстрел к твоему дому не приближаться, а сам харчует за твоим столом! Ну я ему наподдам!

— Или он — тебе, — напомнила ему девушка, хихикнув. — Ладно, тащи сумки на кухню, наши маман сами разберутся.

— И то верно.

Так холодильник, и без того заполненный различной едой, стал едва ли не лопаться от её количества. Обеим матерям пришлось срочно готовить полноценный суп в пятилитровой бадье, а также тушить всевозможные овощи и заправлять кексы начинкой из различных фруктов.

Такемичи смотрела на всё это с радостью. Видеть, как эти двое ладят, было потрясающе. Матери уже давно требовалась подруга, с которой она могла бы обсудить своего ребёнка.

Пока обе женщины кашеварили на кухне, Такемичи и Баджи перебрались в гостиную, включая приставку и загружая одну из трёх гоночных игр, где выбрали режим соревнования. Машины на экране взревели, стартуя. Подростки заклацали кнопками приставок. Не отвлекаясь от игры, Кейске заговорил:

— Кстати, ты, наверное, ещё не знаешь, но с завтрашнего дня можно будет посетить Дракена.

— О, это просто прекрасно! — воспрянула духом Такемичи, пытаясь следить за поворотами. — Как он там? Врач что-нибудь сказал?

— Угу. Сказал, что Дракен слишком быстро идёт на поправку, — посмеялся парень, обгоняя соперницу. — А ещё что ограничивает его физические нагрузки и запрещает драться ближайшие пару месяцев.

— Дракен такого не выдержит, — со знанием дела хмыкнула девушка.

— Конечно, нет, но Майки, кажется, решил об этом позаботиться самостоятельно.

Такемичи чуть нахмурилась. Зная «заботу» Майки, тот наверняка попросту врежет другу, причём по больному месту, чтобы он лишний раз не напрягался. Или вообще сломает ему ноги, чтобы уж наверняка.

— Я сочувствую Дракену, — с жалостью поделилась Такемичи.

— О, мы все ему сочувствуем, уж поверь. Мы все. — Но будут ли они делать хоть что-то, чтобы помочь ему? Разумеется, нет. — А! Кстати, так ты поняла, что за хрень была на стрелке?

— Нифига, — угрюмо ответила Ханагаки, тут же раздражённо шипя: её машина врезалась в ограждения, переворачиваясь и разбиваясь. Она проиграла заезд. — С тех пор ни одного мёбиусовца не видела. Но они реально какие-то странные. Их поведение в тот день…

— Я-то понимаю, что ты тут не при чём, но если кто из наших видел, то они могут поднять бучу и надавить на Майки. — Поворачиваясь к подруге и поднимая очки на лоб, выразил своё мнение Баджи. — Тип, общение с предательницей, все дела. Сама понимаешь.

— Понимать-то понимаю, но от этого не легче.

Они замолчали. И правда, что делать, если свастоны поднимут бучу из-за её общения с Майки?

С тяжелыми размышлениями они не хотели заниматься, так что Такемичи выпросила реванш у друга, попеременно переговариваясь о новой манге Чифую и о походах Майки в гости втихую. Баджи заново поклялся, что расскажет всем, что их глава свои же запреты не соблюдает, и обещал нападать тому. Хотя бы попытаться, со смешком поправила его тогда Ханагаки.

— А это нормально, что наших маман почти совсем неслышно? — с тихим подозрением проговорил парень, напяливая на себя обратно дурацкие очки и оглянулся через плечо на затихшую кухню.

Такемичи прислушалась: и правда — тишина, прерываемая лишь звуками игры и кипящим котелком. Внутри девушки закралось подозрение.

— Ну, они спелись, шушукаются где-то, — с большим сомнением произнесла школьница, поставив игру на паузу и оборачиваясь к выходу из гостиной.

В этот момент раздались поспешные шаги их матерей, и они сами, серьезные, особенно Маман Кейске выглядела угрожающе, начали подходить к настороженным детям. Такемичи с Кейске переглянулись, оба чуяли полную задницу.

— Милый, — позвала парня его маман, от чего тот вздрогнул от накатывающего ужаса. Если и существовал на свете человек, которого Баджи-младший боялся, так это его Маман. Нет ничего хуже, чем его Маман. Даже Такемичи приходилось это признавать. — А напомни-ка мне, а где ты шлялся, когда твоего друга чуть не убили, а Такемичи-чан поранили?

Кейске побледнел и вот-вот хотел отправиться к праотцам. Но вряд ли у него получится сбежать, так как его Маман злобно прищурилась и была готова рвануть за сынком, как тот попытается дать дёру.

— Такемичи, ты объяснишь, что происходило тогда, на парковке? — на этот раз спросила Момо у дочери. — Только правду.

Ребята сглотнули. Их маман спелись и что-то выяснили друг у друга, и захотели узнать полную подноготную. И если Момо могла кое-как всё это принять и лишь наказав быть Такемичи более осторожной, то Маман Баджи могла устроить большой «БУМ». А это могло значить лишь одно.

Они были в жопе.

---

1) Мацумото Джун — японский айдол, певец и актёр. Знаменит своей ролью в культовой дораме «Цветочки после ягодок», снятой в 2005 г.

Вернуться к тексту

2) Дорама — японский/корейский телесериал.

Вернуться к тексту

К несчастью, Баджи и Такемичи пришлось каяться, смягчая углы в особо напряженных моментах и содрав обещания с матерей о том, чтобы они никому о подобном не говорили. Обещание получили как оплеухи (Кейске) с выговорами (Такемичи). Маман Баджи с Момо обменялись номерами телефонов и имейлами, желая общаться больше. Ханагаки-младшая предвидела подобное.

Перед уходом Кейске пообещал навестить с Чифую позже.

На следующий день Момо довезла Такемичи до больницы, но предпочла остаться в машине, понимая, что её дочь хотела бы навестить больного друга без родительского присутствия. О том, что Дракен был не просто пострадавшим гопником, а другом Такемичи, женщина узнала как раз от Маман Баджи. Сперва она, конечно, отругала дочь за неправильные связи, но, поняв, что в этой компашке варятся и все те, кто постоянно навещал её девочку во время болезни, была вынуждена сдаться.

Да и сложно воспринимать вечно голодных пацанов, которые набивали, а потом объедали их холодильник и беспокоились о состоянии Ханагаки, как кого-то опасного.

Единственное что она попросила — быть осторожнее. Такемичи покивала, мол, постараюсь и моя безопасность — это само собой разумеется, но прекрасно понимала, что обещание не сдержит — уж слишком много стояло на кону. Ей надо было рисковать, как тогда, с Дракеном. И пусть на руке у неё теперь красуется шрам от ножа.

Какая разница, что там за шрам, если друг жив? Такемичи готова не раз получать шрамы, если её друзья будут живы и здоровы.

Номер палаты, как и этаж, Такемичи уже знала — ребята ей передали. Так что направление девушка более-менее знала.

Постучавшись в палату, Ханагаки аккуратно приоткрыла дверь. Там, на белой кровати, полусидел Дракен, читая книгу. Когда он услышал стук в дверь, он оторвался от чтения и повернулся лицом к гостю. Книга перекочевала на тумбочку, а друг приглащающе махнул рукой.

Парень был немного бледным, а под глазами залегли тени — явный признак недостатка железа. Но, несмотря на это, Дракен выглядел вполне бодрым, а на его прикроватной тумбочке стоял пакет с фруктами, говоривший о том, что Такемичи была его не первым посетителем за сегодня. Также Дракен уже не был подключён к капельницам.

— Йо, Такемучи, — радостно поприветствовал её Дракен. Девушка, почувствовав небывалое облегчение, улыбнулась и прошла в палату, ставя свой пакет с яблоками на всё ту же тумбочку и садясь на стул рядом с койкой.

Видеть результат её трудов — живого и почти здорового друга — было лучшей наградой за все её труды.

— Выглядишь слишком бодрым для того, кого проткнули ножом, — с усмешкой заметила она.

— Кто бы говорил, — закатил глаза Дракен и ответил ей тем же беспокойством. — Как ты? Уже лучше ходить? Рука не болит?

— Ну, побаливает, но я пью обезбол, — отмахнулась и пожала плечами Ханагаки. — Да и моя мама делала перевязки.

— О, передавай ей привет, — и на недоумённый взгляд парень пояснил: — заходили Майки с Баджи. Первый восхвалял Момо-сан и её готовку, а второй ныл, что отныне ваши Маман спелись.

— О, да, они теперь, похоже, лучшие подруги, — посмеялась Такемичи. — Возможно, скоро её пригласят на материнские посиделки. — Тут уже не понял Дракен. — Ты не знаешь, но матери членов Тосвы так или иначе общаются друг с другом, а раз в месяц они устраивают посиделки. Собираются огромной компанией и обсуждают своих сыновей и их оценки. Дед Майки у них там почётный основатель.

— Так он же не мать, — не понял Дракен, недоуменно нахмурив брови.

— Он-то может и не мать, но воспитал уже двух гопников, — напомнила ему девушка, — один из которых даже умудрился закончить старшую школу и начать свой собственный бизнес. А это, знаешь ли, уже немалое достижение.

Парень понимающе закивал. Это было просто невероятным достижением по меркам общества, чтобы из хулигана выросло что-то достойное.

Действительно, их матери хоть и смирились с тем, что детишки стали хулиганами, но всё равно переживали за своих чад. Ну а чтобы не тонуть в отчаянии и одиночестве, они решили организовать свой так называемый клуб. Там они обменялись номерами телефонов и имейлами, и теперь активно общались друг с другом, жалуясь или хваля своих неугомонных детишек.

Так, например, Такемичи сама уже знала от Момо, что вчера вечером Кейске попытался свинтить к Чифую, но уже мать Чифую сдала бедного друга и отправила домой взашей.

— Если и из Майки вырастет что-то достойное, то его дед, как мне кажется, станет у них едва ли не старейшиной каким-нибудь, — усмехнулся Дракен.

Такемичи замерла на месте на долю секунды. Перед глазами предстал образ Майки из будущего: тощего, в висящей одежде и с безжизненными глазами, татуировкой на шее и полным отсутствием интереса хоть к чему-либо. Это был глава крупнейшей преступной организации Японии, которая торговала оружием, наркотиками и людьми. Который позвал её только для того, чтобы она могла его убить.

Можно ли было назвать такого человека «достойным»? Однозначно, нет.

Отбросив пелену неприятных воспоминаний Такемичи достала первое яблоко из пакета, а также нож, принимаясь нарезать фрукты и чистить их от кожуры так, чтобы получился зайчик. Дракен, если и заметил секундный ступор девушки, то решил промолчать, вместо этого кривясь при виде яблочных зайцев.

— Мне уже Эма нарезала, я объелся этими яблоками, — скривился юноша, с мимолетной неприязнью вглядываясь в маленькую фруктовую армию.

— А… Ну, съешь ещё, — рассеянно отозвалась Ханагаки, смотря уже на четвёртого зайца в своих руках и переводя умоляющий взгляд на друга. — Или угости следующего посетителя.

Дракен выразительно поднял бровь, как бы говоря, что ему это нахрен не сдалось, но, будучи джентльменом, не сказал ни слова.

— Кстати, Такемучи. — Его тон вдруг стал серьёзнее. — Ты ж спасла меня, ребята мне всё уже рассказали. Спасибо большое. — И только Дракен дёрнулся, чтобы встать с кровати и поклониться, как Ханагаки остановила его, хватая за рукав больничной одежды и силой заставляя лечь обратно.

Дракен, приняв исходное положение, поджал губы то ли от боли, то ли от заботы подруги.

— Забей, не надо благодарностей. Ты бы сделал всё то же самое для меня, — отмахнулась девушка. А затем поспешно добавила, приподнимая брови: — Ну, мне хотелось бы в это верить.

Дракен в ответ лишь рассмеялся, от чего рана вновь заболела — парню ещё нельзя было напрягать мышцы живота.

— Тут, если что, Майки где-то на крыше тусуется, так что ты можешь найти его, — намекнул он и махнул рукой кверху. — Слышал, он опять хочет объесть Момо-сан.

— Учитывая то, сколько еды нам постоянно притаскивают гости, ни она, ни я не будем против, — улыбнулась в ответ Такемичи, хитро блестя глазами. — Ну так что, съешь своих яблочных зайцев?

— Просто убери их от меня, умоляю, — скуксился Дракен, отворачиваясь: видимо, Эма и вправду запихала в него кучу яблок, раз теперь он даже видеть их не мог.

Такемичи просидела с Дракеном ещё и минут десять, пока не пришли братья Кавата. Соя, как всегда, выглядел злым и недовольным, готовым вот-вот ударить кого-нибудь, а вот Нахоя, наоборот, дружелюбно улыбался. Вот только Такемичи больше не обманывалась, поскольку знала, что старший брат в разы ужаснее и беспощаднее младшего.

Оставив Дракена с яблочными кроликами на близнецов, Ханагаки на прощание помахала им всем рукой и отправилась на крышу больницы — к Майки.

Тот нашёлся, глядящим куда-то на облака и не собирающимся в принципе двигаться. Лишь подойдя ближе, юноша прикрыл глаза, из-за чего Такемичи даже пришлось присесть рядом с Сано на корточки, чтобы тот соизволил приоткрыть глаз и окинуть девушку ленивым взглядом. Правда, этот взгляд тут же приобрёл нотки радости и интереса, когда Майки понял, кто именно к нему подошёл.

— Такемучи! — воскликнул он, садясь и широко улыбаясь. — Ну как, увидела Дракена? Вот он, конечно, идиот! Я пришёл — а он пытался ходить! Когда ему нельзя! Пришлось прописать ему с правой, а то он такой непонятливый.

Девушка покачала головой, пока в её груди поднималось тепло. Майки был таким Майки! В его грубой заботе и неумелом беспокойстве крылась вся его истинная сущность — сущность глубоко раненного человека, который так и не смог пережить давнюю утрату.

По привычке коснувшись любимых серёжек-гвоздиков, Ханагаки чуть склонила голову вправо, пробегаясь внимательным взглядом по лицу Майки.

Парень казался всё таким же, как и раньше. Вот только ещё вчера в его взгляде присутствовало темное напряжение, а в движениях прослеживался страх. Пусть он и знал от врачей, что со состоянию его лучшего друга ничего не угрожает, он продолжал нервничать. Лишь теперь, когда Майки лично увидел живого и здорового Дракена, он позволил себе окончательно расслабиться.

Такемичи не сдержала порыва и протянула руку, потрепав возлюбленного по длинным светлым волосам. Майки от такой ласки аж замер, а потом и сам поставил голову, ластясь, аки кот.

— С Дракеном теперь всё будет хорошо, — доверительно проговорила она ему.

— Если бы он умер, то я бы лично убил Киёмасу, — шёпотом признался Сано. И эта злость в голосе никак не вязалась с его блаженным и умиротворённым видом. Такемичи верила его словам, она знала, что Майки мог сделать и даже хуже.

— Киёмаса под арестом, — однако возразила она. — Так как Дракен остался жив и относительно здоров, то ему грозит год в исправительной колонии для несовершеннолетних — как и Па-чину в своё время.

— Если его выкупят… — начал было Майки, но Такемичи его резко перебила:

— Не выкупят. Я не знаю, как так получилось, но когда я разговаривала с полицейским по телефону, он сказал про невозможность выкупа Киёмасы. Мол, кто-то сверху надавил — и теперь ему дорога только в исправительную колонию.

Майки отпрянул от руки Такемичи, побуравил девушку с минуту внимательным взглядом, а потом жестоко усмехнулся. В его взгляде была насмешка, а лицо приобрело острые черты. Такой Майки обычно нападал на врагов без раздумий, одним ударом отправляя их в нокаут. Такой Майки был опасен в своей кровожадности. Такой Майки был слишком прекрасен для влюблённого сердца Ханагаки.

— Он получил по заслугам. Давно пора было, — кивнул парень, ощущая себя, как никогда, довольным.

— Мы ещё нескоро о нём услышим. Если вообще услышим, — пожимая плечами, согласилась Такемичи, присаживаясь наконец рядом с юношей.

Майки молчал с секунду, а потом перевел взгляд на руку девушки. Казалось бы, за прошедшие дни он досконально изучил шрам на её ладони, но при этом всегда тянулся к нему, чтобы посмотреть поближе и изучить вновь, провести пальцами по застывшей корке и вновь недовольно поджать губы.

Такемичи позволяла все это Майки, ощущая некую рутинность и, естественно, наслаждение от происходящего. Эта сторона Майки, тихая и спокойная, способная сосредотачиваться на чём-то одном и медленно, тщательно рассматривать и обмозговывать это, была завораживающей. Так что не удивительно, что девушка в такие моменты замирала и тихо млела от внимания, наслаждаясь каждой секундой.

— Почему тот парень из Мёбиуса узнал тебя? — внезапно спросил Майки, не отрывая взгляда от шрама.

Такемичи ожидала этого вопроса, но всё равно оказалась к нему не готова. Все эти дни Сано молчал. Каждый раз, когда он открывал рот, он заводил какую-то иную тему, от чего девушка расслабилась и решила, что если Майки не спрашивает сейчас — значит, он не спросит и потом. И как же она ошибалась. Сейчас, прямо на этой крыше, когда они оба сидели, а Такемичи протягивала ладонь к волосам Майки, тот решил задать свой вопрос.

А как на него ответить — непонятно. Соврать — и что дальше? Врать каждый раз по-новой? Тогда, быть может, сказать правду? Но правда звучала ещё нелепее, чем ложь.

Такемичи, убрав руки от юноши, закрыла лицо руками, тяжело вздыхая и чувствуя нарастающий ужас. Если вдруг Майки сейчас решит, что она обманывала его всё это время и на самом деле шпионила на Мёбиус, то им больше не быть друзьями — уж вряд ли девушка сможет переубедить Сано, вбившего себе в голову полнейший бред.

И все же любые отношения строились на искренности и честности. Так что Такемичи просто повторила то, что уже отвечала Баджи:

— Я не знаю. Я правда не знаю, — первые слова дались неимоверно тяжело, но дальше было проще: — Тот парень не просто узнал моё лицо, он не просто знал, как меня зовут, а именно знал меня и говорил со мной таким уважительным тоном, словно давно знакомы и боялся обидеть. Но вот почему и зачем — мне неизвестно. Просто… Так было.

Взгляд Майки был суров и твёрд. В нём более не было былого веселья, и Такемичи было неловко за это, убирая руки с лица и из-подлобья наблюдая за реакцией юноши. Она крепко зажмурилась, ожидая в любой момент оказаться отвергнутой. Даже если это всего лишь объяснение поступков других людей, было всё равно страшно. Сердце отчаянно билось в груди, а сама она была в таком напряжении, чтобы ничего не замечала.

Внезапно что-то зашелестело, а после плечи Такемичи накрыло что-то тёплое, точь-в-точь ей по размеру. Девушка распахнула глаза, в удивлении понимая, что на ней чёрная байкерская куртка. Тело моментально расслабилось само по себе, а сердце против воли застучало сильнее, особенно когда увидела мирное лицо Манджиро.

— Уж не знаю, чего там и как, но я тебе верю, — спокойно улыбнулся ей Сано, поправляя на ней куртку. — А это — презент для тебя. От меня. Не знаю, почему раньше не передал его тебе, но уж ладно. Раньше эту куртку носил я, теперь же она твоя. Принять её или нет — решай сама.

Ханагаки удивлённо захлопала глазами, её лицо было ужасно тёплым, если не горячим. Несомненно, она знала, что это за вещь — старая байкерская куртка Майки, которую несколько лет назад для него сшил Мицуя. Тогда, кажется, Майки был ещё в средней школе. Но это была очень важная вещь — его первая куртка его банды.

Слова застряли у девушки поперёк горла. Она знала, насколько ценна и значима эта вещь. Так была ли она сама достойна её?

На глаза навернулись глупые слёзы, и девушка попыталась их стереть, но это оказалось бесполезно — те вновь грозились упасть по щекам.

— Спасибо, — шмыгнула она носом, всё ещё сдерживая слёзы. Она терла руками влажные щёки. — Эта куртка… Разве она может быть моей?

— Ты заслужила её. — Взгляд парня был невообразимо довольным и мягким, а его большие руки поправляли на ней воротничок. Сердце Ханагаки подскочило в груди от нежности. — Ты спасла одного из Тосвы. Конечно, в саму банду я тебя не приму, но ты всегда будешь частью нашей тусовки, — ласково пообещал Майки.

Такемичи едва не рассмеялась: «часть тусовки». Как же странно и по-глупому это звучало! Она — и часть какой-то тусовки, а не член банды.

Хотя хотела бы сама Такемичи быть членом Тосвы? Она, если честно, не знала. Ей просто хотелось быть рядом со своими друзьями и проводить с ними время, а для этого неважно, кем она там являлась: частью тусовки, членом Томана, маскотом или просто прохожим. Главное, что они были вместе.

Принять столь ценный подарок духу так и не хватило, но Майки, уставший ждать ответа, просто оставил куртку на Ханагаки, а сам сложил пакет, в котором до этого лежал его подарок.

— Спасибо, — наконец, произнесла Ханагаки, стирая слезу во внешнем уголке глаза. — Просто спасибо.

— Не за что, — покачал головой в ответ Майки. А затем он вскочил на ноги и оглянулся: — Ну что, поехали к тебе? Момо-сан обещала приготовить сегодня тонкацу.

На такую дерзость Такемичи лишь посмеялась. Типичный Майки во всей своей наглой красе.

— Ну, что с тобой поделать? — утерев все следы слез и похлопав себя по щекам, чтобы окончательно прийти в чувства, Такемичи поднялась на ноги рядом с Сано.

— Накормить, — мгновенно отозвался тот, уже подбегая к двери, ведущей на крышу, и толкая её от себя. Та со скрипом поддалась.

— Накормим и перекормим, — пообещала Такемичи. — Мама уже приготовила целую сковородку тонкацу, и всё ради тебя.

— Я обожаю Момо-сан! — счастливо хлопнул в ладоши парень, аж подскочил на месте от радости.

— Она обожает тебя в ответ, — мягко ответила Такемичи. И это было правдой: мать уже души не чаяла в Сано, который каждый раз нахваливал её великолепную готовку.

Домой они ехали все вместе. И Такемичи верила, прижимая пакет с презентом к себе, что она справится со всеми трудностями, если за подобные подвиги каждая награда будет исходить от возлюбленного.

Август пролетел практически незаметно — жарко, душно, иногда то весело, то тоскливо. За прошедшее время Дракен уже практически полностью выздоровел, и его выпустили из больницы, дав напоследок пачку лекарств и выписав наставления по уходу за раной. Эма, вившаяся вокруг него и помогавшая по мере возможности, была вне себя от счастья: она наконец-то проводила всё время со своим возлюбленным! Вот только тот оставался всё так же холоден, что не могло не обижать девушку. И она часто жаловалась на подобное отношение Такемичи, которая просила не сдаваться и продолжать «атаковать эту неприступную крепость».

Майки стал всё чаще таскать с собой Такемичи и Баджи, а тот — Чифую. Ввиду того, что Дракен не сможет быть ездовой лошадкой ближайшие два месяца, эта роль переходила Кейске по наследству. Сам Баджи был недоволен, цедя проклятия сквозь зубы.

Но вот что было самым неприятным для Такемичи, так это отсутствие Хинаты. Отец ограничил её общение с Такемичи как только мог. Он заставил своих подчинённых отвозить и привозить Хину на дополнительные занятия, посадил под домашний арест и запрещал выходить из дома без его ведомства, а также отобрал мобильный телефон. О том, что Хината под домашним арестом, Такемичи узнала лично у её младшего брата, Наото.

— Отец и мне запретил к тебе приближаться, — признался в тот день мальчик, поджав губы и слегка нахмурив брови, — но Хина слишком просила встретиться с тобой и объясниться.

Сердце у Ханагаки заболело от такой несправедливости. Масато-сан был слишком жесток по отношению к своим детям. Но даже его Такемичи могла понять: как-никак, дети не всегда могли уловить ту опасную грань в общении с кажущимися на первый взгляд приятными людьми. Хоть сама школьница была не такой, но она вполне возможно сделала для своих детей тоже самое.

Но где он точно не мог контролировать Хинату и их общение — так это в школе. Там его власть была ограничена, благодаря чему они могли общаться по-нормальному.

Поэтому первого сентября, время начала второго семестра, Такемичи ждала как никогда. Стоило ей только заметить сменную обувь в шкафчике Тачибаны, как она тут же бросилась в класс, махая рукой в знак приветствия Ацуши, Макото, Такуе и Ямагиши, которые проходили мимо. Она с бурлящей во всём теле радостью побежала, сломя голову в свой класс. Никогда ещё походы в школу так не радовали её.

И вот, Хината оказалась прямо за своей партой. Девушка только достала учебник из нижнего ящика, как Такемичи набросилась на неё с объятиями. Казалось, прошло так много времени с тех пор, как они виделись в последний раз! Она так по ней скучала.

Эта встреча была так непохожа на ту, когда Такемичи только-только «вернулась». Тогда у Ханагаки образ Хины был стёрт долгими годами разлуки, тоска по подруге улеглась ещё много лет назад, а желание встречи не посещало её в самые неожиданные моменты. В тот день Такемичи была ведома Хинатой, шагая по старому, знакомо-незнакомому Токио и пытаясь осознать произошедшее с ней.

Сегодня же она сама бросилась с крепкими объятиями, наконец понимая, что она когда-то так много потеряла.

Тачибана была рада не меньше: улыбаясь, она проливала солёные слёзы, сжимая Ханагаки крепче и крепче, из-за чего школьная рубашка Такемичи стала мокрой и прилипла к плечу. Но это не являлось ничем таким важным, чем теплое и дрожащее тело подруги, которая также скучала по ней не меньше, чем она.

— Всё хорошо, — шёпотом заверила она подругу, не желая отпускать, несмотря на скользящие недоуменные взгляды одноклассников. Окружение было лишь шумом.

— Я так скучала, — также тихо на ухо призналась Хината, всхлипывая. — Отец был так несправедлив! Ему плевать на то, что хочу я! Ему важен он сам!

— Как раз потому, что он думает о тебе и твоём будущем, он так и поступил, — ответила ей Ханагаки, поглаживая подругу по голове и спине. — Я… Я понимаю его мотивацию. Понимаю, но не поддерживаю. Во всяком случае, до конца.

— Как это можно поддерживать?! — не согласилась Тачибана, пытаясь отстраниться, но подруга держала её сильно. Такемичи зажмурилась, потираясь щекой о мягкие волосы Тачибаны, и пояснила:

— Ну а ты представь, что у тебя есть любимая дочурка, такая красавица и отличница. Впереди у неё только светлое и безбедное будущее. И тут она попадает в плохую компанию, которая может изменить её. Например, пристрастить к алкоголю или сигаретам. Или к наркотикам, не дай бог. А ещё из-за этого она может попасть настоящую беду, как раз по вине такой неблагоприятной компании.

— Но это ведь бред! Ни ты, ни ребята из Тосвы не такие!

— Нет, не такие, — горько усмехнулась она. — Но… Мы можем измениться. В любой момент. — И прежде, чем Хина успела возразить, Такемичи строго объяснила: — В Тосве спокойно состоял Киёмаса, который устраивал бои без правил на деньги. И Майки об этом если не знал, то, как минимум, догадывался. И лишь недавно он решил это прекратить. Тосва постоянно дерётся за территории и просто так, и Дракен — один из примеров, к чему подобные драки могут привести. И это, к сожалению, не самое худшее. Да, нам повезло, что он выжил. Но не успей мы вовремя? Что было бы? Или если бы Па-чин всадил нож до конца и убил того парня из Мёбиуса? Это уже не шутки.

Они отстранились друг от друга. Такемичи держала за плечи, поглаживая время от времени их, пока упрямая подруга отказывалась смотреть на неё.

Хината молча поджимала губы, смотря в пол, а Такемичи не могла не думать о том, что стало с Тосвой в её прошлом. Часть мертва. Вторая часть превратилась в преступников. С третьей частью — неизвестно что. Не зря Масато боялся за свою дочь, ой как не зря. Но сама Хина в силу юного возраста и доброты сердечной не могла этого понять. Она винила отца, когда тот, пусть и в жестоком ключе, но поступал правильно. Он хотел оградить дочь до того, как могло что-то серьезное произойти уже с самой Хиной.

Месяц назад Дракена чуть не убили. В прошлом, на Хэллоуин убили Баджи. После Рождества и вовсе — Эму. В две тысячи семнадцатом не стало Майки. Ещё через год — самой Такемичи. И что это, если не последствия старой связи с Тосвой?

Хината уже не хмурилась, но выглядела растерянной — слишком уж по-взрослому вела себя подруга. Пятнадцатилетние девочки так не могут. И не должны.

Ханагаки и сама понимала это. Понимала, но всё равно отторгала. То ли от того, что ей было обидно за друзей, которых без суда и следствия записали в наркоманов и отпетых преступников, то ли от того, что ей было обидно за себя любимую. Так или иначе, осознавая ситуацию разумом, сердцем Такемичи противилась.

— Я докажу отцу! — внезапно пообещала Хината, подняв голову. Её глаза заблестели знакомой уверенностью, а застывшие на щеках слезы придавали образу девушки воинственности. — Я докажу ему, что и ты, и наши мальчики, хорошие люди. Что я знаю границы, как и они. Что мы можем общаться, и что ни они, ни ты, ни я не станем отбросами общества.

Такемичи и сама не сдержала подступившие от такой речи слёзы. О, сколько юношеского запала и энтузиазма было в голосе Хины! Как храбро она собиралась стоять за свои взгляды, даже несмотря на неоднозначную реакцию подруги.

Ну, чем не подростковый бунт?

Такемичи прикрыла ладонью рот, стараясь не рассмеяться. Масато всегда считал Хинату послушной девочкой. И ошибался. А вот в чем он точно не ошибся, так это в плохом влиянии Такемичи на его дочь.

— Я даже не знаю, поддержать тебя или поругать, — призналась Ханагаки, качая головой.

— Конечно подержать! — даже несколько возмутилась Хина, отпуская наконец-то подругу и вытирая руками слёзы с щёк. И в глазах её было столько чувств, столько эмоций, что Такемичи не могла не вспомнить то признание на фестивале, те слова Хины и ту поддержку, что она оказывала. Хината обещала стоять на стороне Ханагаки. Так может, и самой Такемичи стоит встать на ее сторону, не боясь «испортить» подругу?

В конце концов, Тачибана всегда была самой умной и рассудительной из них двоих. Во всяком случае, в прошлом.

— Хорошо, — согласилась девушка, и губы Хинаты расплылись в широкой улыбке. — Я тебе доверяю.

И этого было более чем достаточно.

Вскоре их объятия прервала староста класса, приказавшая всем встать: оказалось, что за время их разговора урок практически начался.

В кабинет вошёл учитель, и Такемичи сглотнула. О, это была ненавистная ей алгебра! Та самая, на которой Майки опозорил её перед каникулами!

Сенсей косо посмотрел в глаза Ханагаки. Он явно подумал о том же самом, так как его брови сошлись на переносице, а голова чуть качнулась в неодобрении. Такемичи стало неловко и неуютно. Захотелось обратно в свою кроватку, там безопасно. Тем более, что на дворе такая рань! Да она за время каникул совсем отвыкла вставать раньше одиннадцати!

Староста скомандовал поклониться и поприветствовать учителя, и Такемичи, послушным хором с другими учениками, выполнила приказ. А затем также послушно села, открывая учебник на новой теме и с грустью думая о том, что каникулы пролетели слишком быстро, она даже не успела отдохнуть за это время.

Другой причиной грусти была её мать.

Завтра Момо надо было возвращаться обратно на работу, а это означало, что она уедет из Токио в соседнюю префектуру и они вновь не будут видеться неделями. Это вообще было чудом, что Момо умудрилась получить срочный отпуск прямо на следующий день после прошения, да ещё и так надолго — почти полтора месяца! Такемичи, когда работала в магазине CD-дисков, могла себе позволить только недельный отпуск, обговоренный с начальством минимум за три месяца до, а желательно — за полгода. Видимо, в две тысячи шестом условия труда для медиков были лучше, чем в две тысячи восемнадцатом. А может, это просто Момо так повезло со своей должностью, связями и правилами в больнице, где она работала. Тут уж Такемичи не разбиралась.

Ханагаки посмотрела в сторону, совершенно не обращая внимание на доску с какими-то цифрами и буквами. Хотелось выйти из душного класса на улицу, проветриться, постоять в тенёчке дерева…

Уроки тянулись особенно медленно. Алгебра, японский, классическая литература… Всё это было так долго и занудно, что лишь чудом Такемичи не заснула прямо на столе. Всё же тяжело возвращаться в учебный процесс после длительных каникул.

Наступления обеда ждали, казалось, все. Только прозвенел звонок и сенсей убрал учебник, как все достали бенто и принялись его открывать. Послышались звуки ломаемых палочек, класс наполнился звонкими голосами, в воздухе приятно запахло рисом и жаренными сосисками. У Такемичи выступили слюнки: она едва не проспала уроки, пришлось выбегать из дома, не позавтракав.

Встав и потянувшись, Ханагаки обернулась к Хине. Та достала бенто и сама поднялась с места, со счастливой улыбкой предлагая выйти куда-нибудь из класса.

По старой привычке они отправились на крышу школы, где практически никого не было. К ним присоединились Ацуши, Макото, Такуя и Ямагиши, которые принялись рассказывать про свои каникулы. В принципе, ничего интересного в их историях не было: парни просто-напросто рубились в приставку, съездили на море и пошатались туда-сюда по Токио.

Такемичи и Хината в ответ рассказали о своих приключениях, стараясь особо не вдаваться в подробности того дня, когда Дракен оказался ранен, а рука Такемичи — пробита насквозь. Однако сами парни, похоже, и без этого знали о произошедшем. Один лишь елозящий на месте Ямагиши чего стоил!

— Кстати, я слышал, что в колонии Киёмасу сделали опущенным⁽¹⁾, — нетерпеливо поделился он полушепотом.

У Такемичи холодок пробежался в животе. Киёмаса, конечно, был уродом, и может даже заслуживал такого, но…

Возможно, просто сама Ханагаки была слишком доброй душой.

— А что значит «опущенный»? — озадачено спросила Хината. Парни нервно переглянулись, явно не зная, как сказать о таком нежной девочке-отличнице. Зато потом все вместе посмотрели на Такемичи, мол, ты её подруга, ты ей это и объясняй.

Ханагаки тяжело вздохнула. Выбора у неё действительно не было.

— В тюрьме есть своя иерархия, — прикрывая глаза, чтобы вспомнить, начала она издалека. — Есть сильные, кто является главой банд и группировок в тюрьме, которые подминают под себя остальных. А есть опущенные, их полные противоположности, и подминают уже их.

— То есть, мальчик на побегушках? — поняла Хината, понимая брови и с надеждой всматриваясь в глаза подруги.

— Да, но с примесью сексуального насилия, — хмуро кивнула Такемичи.

Подруга подняла бровь, и тогда Ханагаки сложила пальца одной руки в букву «О», а затем просунула внутрь образовавшегося круга указательный палец другой руки, и так несколько раз. Хината густо покраснела. До неё, наконец, дошло.

— Ох… Но он же такой сильный!.. Как его могли… так…

— Всегда есть люди сильнее, — просто ответил Ацуши, прикрыв глаза.

— А вообще, я соглашусь с Тачибаной, — слабо подал голос Такуя. — Киёмаса не из тех, кто прогнётся под других без выгоды для себя, даже Майки был ему нужен для подпольных боёв и власти в Тосве.

— Согласен, — серьезно кивнул Макото. — Не в духе Киёмасы принимать поражение. Скорее он попытался бы предложить блатным⁽²⁾ что-нибудь взамен, чтобы прибиться хотя бы к касте мужиков⁽³⁾ или сторговаться с офицерами и стать козлом⁽⁴⁾, но уж точно не становиться опущенным. И это наводит на мысль о том, что ему было нечего предложить тем ребятам.

Ямагиши на это лишь фыркнул, поправляя очки на переносице.

— Гонишь? Да что б Киёмасе — и нечего предложить? Вот уж бред. Напомню, что у него есть связи. И не простые. Ходят слухи, что он на короткой ноге с парой наркодилеров. И чтоб в колонии не было наркоманов, которые только и ищут, как добыть новую дозу? Вот уж бред! — Ямагиши аж всплеснул руками от переполнявших его эмоций. А затем резко затих, придвигаясь чуть ближе к ребятам, оглядываясь по сторонам, и шепча: — Скорее всего, его даже слушать не стали, сразу записали в опущенные. И чую я, что всё не так просто.

— Хочешь сказать, их кто-то надоумил?

— Скорее приказал. Киёмаса уже успел перебежать дорогу кому-то очень важному, — обеспокоенно проговорил тот. — Не повезло ему. Очень.

Такемичи медленно перевела взгляд на бледную Хинату. Та, кажется, наконец-то поняла, от чего её ограждали отец и подруга. Её руки дрожали, но Ханагаки сдержалась, не стала накрывать их своими в попытке успокоить. Тачибана должна сама понять, какие угрозы таит в себе мир хулиганов.

И всё же девушка признавала, что была несправедлива по отношению к подруге. Сначала сама втянула её в эту передрягу, а теперь не пытается помочь, успокоить.

«Хреновая из меня подруга», — мысленно вздохнула Такемичи, смотря в голубое небо и прикрывая глаза. Но вместе с тем она понимала, что Хината должна сама принять решение: будет ли она продолжать общаться с Ханагаки и Тосвой или же нет. Это уже не дело Масато или Такемичи, это дело самой Хины.

И вот, Тачибана, глубоко вздохнув, постаралась успокоить себя. Взяв покрепче палочки, она подцепила ими комок риса и отправила в рот, медленно разжёвывая и проглатывая.

— Что бы там не произошло с этим Киёмасой, это уже не наше дело, — размеренно и строго произнесла она. — Киёмаса сам подписал себе этот приговор. Наркотики — это не шутки. Если готов полезть в такое грязное дело, то будь готов нести ответственность, будь то полиция или… как их там?..

— Блатные, — подсказал Ацуши.

— Да, блатные, — кивнула Хината.

Такемичи искренне удивилась. Её подруга всегда была нежной и доброй девочкой, а тут вдруг говорит такие жестокие вещи. Было ли это плохое влияние Такемичи и Тосвы? Или в этом виноват сам Масато, который рассказывал своим детям о происходящем на работе, посвящал их в дела преступников и наказания, которые им давали?

Как бы то ни было, но, благодаря отцу, у Хинаты было обострённое чувство справедливости, из-за которого порой она была слишком сурова.

Единственное, что Такемичи не желала, так это, чтобы томан не сталкивался с подобными ситуациями, как с Киёмасой.

О таких тяжелых вещах никто больше не захотел думать, и парни начали обсуждать о грядущих мероприятиях в школе, а Хина, такая добрая душа, поделилась с бенто. День казался и вовсе замечательным, особенно когда Хина была у неё под боком и была готова поддержать в любой момент.

И если Тачибана могла оставаться с ней, несмотря ни на что, то она более, чем заслуживала знать правду о Такемичи.

В любом случае, после инцидента с Дракеном, следует убийство Баджи, и всё, что знала на данный момент Ханагаки, так это то, что Баджи с Майки на тот момент поссорились, Баджи ушёл в другую банду, с которой потом Тосва и дралась, а после был Кровавый Хэллоуин, на котором её друг умер. И если быть честной, Такемичи мало знала даже о нынешней ситуации с Мёбиусом, так как хоть ребята из банды приходили к ней, никто ничего не рассказывал о последствиях той массовой драки банда на банду.

Да и Такемичи больше думала, как спасти Дракена, чем о войне Тосвы с Мёбиусом. Так что она на данный момент оставалась в информационной изоляции. И девушка подозревала, что это Майки и ко ограничивали данный поток. Конечно, это обеспечивало безопасность не только самой Такемичи от некоторых дел хулиганов, но и саму Тосву от утечек информации. Однако это не давало никаких зацепок насчёт того, что тогда случилось Кейске.

Бывшие мёбиусовцы могли убить его из мести за падение их банды?

Даже если она не могла напрямую получить информацию от своих друзей, а она знала, что они ей совершенно ничего не скажут, тогда она пойдет другими путями. В конце концов, спасение Дракена было лишь отправной точкой, у неё ещё много было работы, а недостаток информации — прямой путь к провалу. Как она может спасти друга, если не знает даже о нынешней ситуации между бандами?

— Ямагиши-кун, — настороженно позвала она парня, — а что случилось с Мёбиусом после той драки? И кто был тот человек, с которым дрался Майки?

Ямагиши недоуменно поднял бровь и поправил очки. А после, потирая ручки, ухмыльнулся под недовольные стоны остальных парней.

— А тебе из Тосвы ребята не сказали? — ответил вопросом на вопрос юноша, откладывая недоеденную булочку на колени. — Остаток мёбиусовцев поглощён самой Токийской свастикой, на той драке был очень сильный чувак, он дрался на равных с самим Майки! Говорят, он может быть главой Вальхаллы, поэтому, наверное, мёбиусовцы ушли к ним.

Значит, внутри Тосвы остался кто-то, кто не захотел смириться с ситуацией, а другая часть подстрекала из другой банды? Но тогда разве пятый отряд, который занимался внутренними разборками, не должен был предотвращать подобное? Что-то не сходилось.

— А сейчас по влиянию банд? Эта Вальхалла сильна?

Если это не внутренние разборки, то, скорее всего, кто-то очень сильно точил зуб на Тосву.

Ямагиши растрепал себе волосы, задевая свой хвостик на затылке и призадумался:

— Вальхалла считается одной из непростых банд: она сейчас состоит из части бывших мёбиусовцев и бывших заключённых из исправительной колонии, мало кто знает их лидера, по крайней мере, поэтому их называют безголовыми ангелами. Также по влиянию, сильнейшими считаются Чёрные драконы и Поднебесье Йокохамы. У Поднебесья все главы это бывшие заключенные, особенное ужасное поколение S-62, их всего шесть, но они правят всей Йокохамой железной рукой, так что туда не стоит нам соваться, чтобы не навлечь на неприятности всю Тосву. А Чёрные драконы… они нереально крутые сильные чуваки. Бывший восьмой глава, Изана Курокава, Черных Драконов как раз ушёл из них и основался с S-62 Поднебесье. В течении несколько поколений они правили всей Японией. Думаю, если Тосва так и будет сильной и постепенно расширяться, то может когда-нибудь сравниться с ней!

— Вот как… — медленно произнесла Ханагаки, пытаясь собрать всю информацию воедино, — я поняла, спасибо.

Она, конечно, знала, что Казуши старался быть в курсе большинства дел гопников, но не думала, что до такой степени он был осведомленным.

— Не за что, — тут же отозвался парень с улыбкой, — а зачем это тебе?

— Ребята не расскажут мне, а я так хоть буду понимать, с кем мне лучше не связываться, — моментально солгала Такемичи с неловкой улыбкой.

Все одобрительно закивали, а Хината пристально уставилась на подругу, мол, что ты задумала? Девушка же отмахнулась от подобного беспокойства. На данный момент она лишь хотела побольше узнать.

— Это точно, вам, девушкам не стоит в подобное ввязываться, это нам, парням нужны кровь и адреналин! — После этого он получил подзатыльник. — Но если вдруг что-то будет нужно по остальным гопникам, то обращайся!

— Да, обязательно, Ямагиши-кун.

Такемичи погрузилась в раздумья, откидываясь на сетчатое ограждение и смотря в небо. Значит, в будущих конфликтах с Тосвой могут быть именно эти три банды. Особенно Вальхалла, если туда перебралась часть мёбиусовцев. Девушка тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Чтобы попытаться предотвратить смерть лучших друзей, то она должна разбираться с теми, кто мог бы быть врагами Томана. А это значит, что она должна узнать больше о мире хулиганов. И её одноклассник был для неё лучшим информатором.

А пока нынешняя цель Такемичи это сближение с Маман Баджи и Чифую. Если Кейске она не сможет остановить от перехода в другую банду, то Ханагаки будет идти другими путями.

Таким образом, она написала Чифую о новой встрече.

---

1) Опущенные — низшая каста в тюрьме. Её участников принуждают вступать в гомосексуальный контакт в качестве пассивных партнёров.

Вернуться к тексту

2) Блатные — высшая каста в тюрьме, состоит в основном из бывалых преступников, сидящих не один год.

Вернуться к тексту

3) Мужики — следующая после батных каста. Состоит из обычных заключённых, севших за незначительные преступления.

Вернуться к тексту

4) Козлы — особая каста в тюрьме. Козлы обычно сотрудничают с тюремщиками, из-за чего могут получать какие-нибудь привилегии. С другой стороны, ненавидимы всеми остальными заключёнными, т.к. стукачат на них.

Вернуться к тексту

На дворе не было ещё двенадцати дня, а Такемичи, с тяжёлой сумкой наперевес, уже стояла на пороге дома Сано. Это был первый раз, когда она побывает в доме семьи Майки после возвращения в прошлое — даже день рождения парня они отпраздновали у Ханагаки.

Такемичи с улыбкой вспоминала тот день: вся верхушка Тосвы и Эма собрались у неё дома. Каждый, что немаловажно, притащил с собой немного еды и газировку с закусками, так что Ханагаки не пришлось весь день стоять у плиты, чтобы прокормить ораву подростков. Чему она, несомненно, была только рада. Готовить-то Такемичи умела и любила, но всему были пределы. Всему, кроме размеров желудков её друзей. Те были просто бездонными.

Тот день они провели примерно так же, как и всегда, когда засиживались в доме у Ханагаки: ели, пили, болтали, смеялись, играли в приставку и настолки. Единственным отличием был лишь огромный торт с шестнадцатью свечками, который братья Кавата чуть не перевернули. Правда, сладость в последний момент спас Санзу — тот, чьего прихода Такемичи никак не ожидала. Обычно Мучо и Санзу предпочитали отсиживаться в стороне и не тусить с ними, а тут вдруг нагрянули. Сперва девушке было неловко рядом с этой парочкой, но вскоре она привыкла и даже вполне дружелюбно поболтала с ними.

А на следующий день всех, кто остался у Такемичи с ночёвкой (а таковых было большинство), припахали к уборке. Ибо негоже всё скидывать на одну только Ханагаки.

Из воспоминаний о том, как Майки и Баджи, переругиваясь, драили пол на кухне, девушку вывел звук открывающейся двери. На пороге стояла Эма, вся взбудораженная. Её золотые глаза лихорадочно блестели, а саму девушку от нетерпения чуть потряхивало. Эма была вне себя от счастья, что едва могла себя сдерживать.

Такемичи рассмеялась и подошла ближе, сказав:

— Вижу, ты уже помылась. Значит, времени на подготовку уйдёт меньше.

Вместо ответа Сано влетела в подругу, крепко обнимая её, а затем также резко отступая на шаг и втягивая в дом. У входа стояло три пары обуви. Дед Сано, Майки и Дракен также были дома.

— Кто там? — спросил старческий бодрый голос, который Ханагаки была рада вновь услышать. В прошлом Мансаку Сано скончался через год после того, как Такемичи уехала, и узнала об этом девушка только тогда, когда пришла на могилу к Эме. Вспоминать, насколько тяжело было для Майки потерять абсолютно всех родственников за столь короткий срок, ей не хотелось. А представлять — и подавно.

— Это моя подруга, Такемичи. Я тебе о ней рассказывала, — прокричала в ответ Эма, всё не отпуская руку подруги и втягивая глубже вовнутрь дома.

— Такемучи? — тут же раздался удивлённый голос Майки из гостиной. — А ты чо тут забыла?

И только Ханагаки хотела ответить, как Эма перебила её:

— Не твоё дело! У нас тут, между прочим, девичник! Сегодня Такемичи целиком и полностью моя! Так что не смей тянуть к ней свои загребущие ручонки!

В ответ Майки лишь спародировал голос Эмы, чем разозлил девушку.

Они прошли мимо гостиной, и Ханагаки помахала парням. Те залезли на диван с ногами и смотрели какой-то боевик. При этом Майки жевал кукурузные палочки в сахарной пудре, от чего его руки были липкими и сладкими, а рот — грязным.

— Привет-привет! — улыбнулась девушка. — И пока-пока!

Дракен на это фыркнул и помахал в ответ, Майки обиженно хрюкнул.

Наконец, они поднялись на второй этаж в комнату Эмы. В прошлом Такемичи бывала там довольно часто, а потому хорошо ориентировалась в пространстве. Вот только если обычно в комнате было чисто, то сегодня Сано достала из шкафов всё, что только можно было и нельзя.

— Итак, план «гоукон» объявляется начатым! — хлопнула в ладоши Эма, буквально светясь изнутри. — Я уже вымылась и подготовила лицо к макияжу, как ты и сказала. Волосы ещё немного влажные, но они быстро высохнут. А вот что делать с одеждой… — Девушка закусила губу и размашисто обвела всю комнату ладонью. — Мне совершенно нечего надеть!

— Так! Отставить панику! — тут же успокоила её Такемичи, выворачивая сумку прямо на застеленную кровать. На покрывало полетела косметика, различные аксессуары и одежда. — Добрая тётя Такемичи решит все твои проблемы!

— Я уже люблю добрую тётю Такемичи, — посмеялась Эма, моментально подлетая к ней со спины и разглядывая принесённое.

Итак, они приступили к подготовке.

Первой задачей было накраситься. Так как Ханагаки имела чуть больший опыт в макияже, нежели Эма, роль визажиста досталась ей.

Вообще, у Эмы было довольно чистое лицо практически без изъянов, благодаря чему Такемичи особо не пришлось пользоваться консиллером — так, только мешки под глазами скрыла. Тонального крема тоже понадобилось самую малость, зато на макияж глаз пошла куча теней и блёсток. Такемичи ещё дома решила, что будет делать не модные в две тысячи шестом смоки айс⁽¹⁾, а трендовый в две тысячи восемнадцатом корейский макияж. Основной целью Такемичи было сделать глаза Эмы, как и свои собственные, чуть больше, но при этом не особо сильно вырисовывая эгё саль⁽²⁾ — Эме бы такое совсем не пошло. Лёгких румян у Сано дома не оказалось, зато тинтов и помад — хоть отбавляй. За каких-то пару минут Такемичи научила подругу идеально рисовать эффект зацелованных губ⁽³⁾.

Задачей номер два был выбор одежды. Его целиком и полностью повесили на Эму, поскольку у Ханагаки вкуса в этом вопросе не было от слова «совсем» — тот передался ей от отца и был таким же ужасным, как и у него. Такемичи в повседневной жизни одевалась более-менее нормально лишь потому, что всю одежду ей в своё время купила мать, строго объяснив, что с чем надо носить. Да и Тачибана тоже немного прикладывала свои руки, когда Ханагаки представляла из себя кошмар мира моды.

Всё это время на первом этаже было довольно тихо, и никто даже не мешал заходил к ним. Что девушкам было только на руку — они обе хотели ошеломить всех своим видом.

Эма долго и муторно рылась в куче вещей, выуживая на свет то одно, то другое. Наконец, спустя долгие метания и сомнения она остановилась на однотонном жёлтом платье для себя и топиком с открытым плечом и шортами с высокой посадкой для Такемичи. Ханагаки осмотрела на свой наряд, подумала чутка и предложила добавить к нему высокие коричневые гольфы, которые как раз захватила из дома. Эма посомневалась, но всё-таки согласилась.

— А ты уверена, что хочешь ходить с длинным рукавом в такую жаркую погоду? — с сомнением спросила Такемичи, когда подруга надела платье. То ей просто идеально шло, подчёркивая грудь и талию, вот только длинные рукава, которые, к тому же, расширялись у самых запястий, заставляли сомневаться в его практичности.

— Красота требует жертв. А если мы хотим, чтобы и Дракен, и те парни упали от моей красоты, то мне придётся пойти на эти жертвы, — с улыбкой заупрямилась в ответ Эма, гордо выпрямляясь перед зеркалом. Ханагаки лишь развела руками, а затем послушно переоделась в выделенную ей одежду. Было как-то непривычно носить одежду с высокой талией, ощущать, как немного грубая ткань плотно прилегает к животу, а низ топика свободно болтается чуть ниже груди. Но, признаться честно, смотрелось очень эффектно, особенно с дзэттай-рёики⁽⁴⁾.

Осталась последняя, третья задача. Укладка. За неё девушки уже взялись вместе. Эма придала своим волосам объёма, красиво уложив их так, чтобы они чуть прикрывали лицо с правой стороны, а Такемичи выпрямила свои кудри и уложила чёлку вправо.

Теперь дело осталось за малым: аксессуары и ботинки. Эма тут же нацепила на Ханагаки массивный браслет, который непривычно оттягивал запястье, а сама надела длинную цепочку с золотым камушком. С туфлями проблем тоже не возникло, потому как у Сано их было хоть отбавляй, а потому подобрать подходящие под наряды оказалось делом пяти минут.

И вот, когда на часах было четыре вечера, обе девушки, переживая лёгкий мандраж, были готовы. Напоследок посмотревшись в зеркало и убедившись в своей неотразимости, обе поспешили вниз, на первый этаж — хвастаться.

На кухне их встретил дед Сано, который на секунду замер, а потом не сдержался и расчувствовался, причитая, что Эма уж слишком похожа на его покойную жену.

— Ну прям такая же красавица, как когда я её впервые встретил! — расчувствовавшись, воскликнул он, обходя вокруг Эмы пару кругов.

У Мансаку была та же привычка, что и у многих пожилых людей — вспоминать былое снова и снова, пересказывая одни и те же истории по нескольку раз. Так, Такемичи практически наизусть знала историю первой встречи Мансаку и его жены, а также знала всё о том дне, когда на свет появились все трое внуков Сано. Не то, чтобы самой девушке это было сильно интересно, но ей было приятно знать, что Мансаку воспринимал её как близкого человека, делясь подобными историями. Такемичи лишь надеялась, что в будущем она также сможет сблизиться с дедушкой её возлюбленного и лучшей подруги.

Но в этот раз окончательно предаться воспоминаниям деду Сано не дала Эма, резко прерывая его:

— Похожи — это хорошо, — важно кивнула она, бодро поднимая сжатый кулак вверх, — но нам пора спешить, а то мы опаздываем!

Мансаку вытер слезу и строго кивнул, мгновенно становясь суровым:

— Чтобы к десяти были дома! Обе!

— Но деда! — возмутилась Эма. Тот в ответ пригрозил пальцем, так что девушке пришлось смириться. Такемичи со смешком на это лишь покачала головой.

Следующими были Дракен и Майки. Стоило им услышать шум на выходе из кухни, как они обернулись, тут же застывая каменными изваяниями. У Майки из приоткрытого рта выпал кусок печенья, а Дракен чуть нахмурился, хотя его глаза приоткрылись от удивления — он явно не ожидал, что всегда прилипчивая Эма и «парень в доску» Такемичи могут быть такими… женственными.

— Ого, — только и сказал он.

— О да, мы просто шикарны, — согласилась с ним Сано, задорно улыбаясь и заметно прихорашиваясь, ощущая столь пристальное внимание возлюбленного.

— И куда же вы, такие шикарные, направляетесь? — спросил Дракен. А Майки так и не закрыл рот, неотрывно разглядывая девочек с ног до головы.

— Наш девичник плавно перетекает в гоукон, — только и ответила Такемичи, пожав плечами и посмотрев на остолбеневших мальчишек. — Моя одноклассница обещала познакомить нас с парнями из старшей Эдогавы. Они вроде баскетболисты, должны быть высокими, — и хихикнула. Не специально, конечно, однако…

В ответ нахмурился ещё и Майки, что не могло не обрадовать Ханагаки: так значит, она ему была всё же небезразлична не только как друг, но и как девушка. Или же он это так о сестре переживает?..

— Так, нет времени на болтовню! Нам надо поспешить! — отвлекла её Эма, подталкивая к выходу и закрывая обзор на мальчиков. — Будем вечером! Такемичи у меня с ночёвкой!

И стоило им только выскочить за дверь и отойти от дома на три десятка шагов, как девушки взорвались хохотом, хватаясь за животы.

— Нет, ты видела его лицо? Видела?! — смеялась Эма.

— Ты о том, когда он увидел тебя или когда ты сказала, что мы идём на гоукон?

— И о том, и о том! — И они вновь захохотали.

Нет, Такемичи до сих пор считала, что пытаться вызвать ревность у парня показательными свиданиями с кем-то другим, — это глупо, но поддерживала идею о том, что таким дуболомам, как Майки и Дракен, надо на деле показать, что они, Такемичи и Эма, не собираются ждать вечность, пока эти двое не решатся хотя бы пальцем пошевелить. В конце концов, парней на свете много. Да и гоукон — это хороший способ весело провести время и познакомиться с кем-то новым, а не только для того, чтобы завести отношения.

Зачинщицей этого гоукона, как и практически всех, на которых Ханагаки бывала в средней школе, являлась та самая Инушида. Она, правда, уже сошлась с тем самым Сато-куном, которого приметила ещё во время прошлого гоукона почти два месяца назад, но это не мешало ей устраивать всё новые и новые групповые свидания. Правда, теперь она себе парня не искала, а звала и его тоже, чтобы весело провести время всем вместе.

Как и практически все свидания, это проходило в Шибуе. Трясясь в полузаполненному метро, Эма не могла не вспомнить:

— А ведь в тот раз, когда ты спасла меня, ты тоже ходила на гоукон.

— Ага, — кивнула Такемичи и откинула голову к окну дверцы вагона. — Понимаешь, Инушида-чан… Она одна из немногих, кто общается со мной в школе, так что мне было неловко отказывать ей, когда она позвала меня в первый раз. А потом… Ну, стало как-то интересно, помогало развеять однотипные будни.

— И много друзей завела? Парней?

— Друзей и парней — нет, а вот знакомых — да. Правда, не то, чтобы я со многими из них продолжала общение после этих свиданий.

Эма задумчиво промычала, но никак не прокомментировала.

— А ты вообще думаешь, что сможешь встретить свою половинку на этих свиданиях? Или ходишь просто так?

— Просто так. Если честно, у меня уже есть человек, который мне нравится, но он… Ох, с ним всё сложно. Он не очень понимает, что такое романтические отношения, ему гораздо интереснее зависать с друзьями, гонять по Токио, но никак не встречаться с какой-то девчонкой и держаться за ручки. Да и даже если я ему нравлюсь, то вряд ли он это так просто поймёт. А если и поймёт, то признается только на смертном одре — я в этом уверена. — «Он уже так делал», с болью проскочило в мыслях. Такемичи лишь тяжело вздохнула и сокрушенно покачала головой. — Чёрт знает, что у него в голове творится…

— Только не говори, что тебе нравится этот дурак Баджи, — ужаснулась Эма, почти отшатываясь от подруги.

Такемичи поперхнулась воздухом.

— Что?! Он мне просто друг! Как брат! Но не… не это! — испугалась сама Ханагаки, представляя, как она держится за ручки с Баджи. Это же… Это просто невозможно! Фу! Гадко!

Взгляд Эмы стал тяжелее, и она подвинулась ближе, так у них почти носы соприкасались.

— Только не говори мне, что это идиот Майки.

И вот тут Такемичи почувствовала себя загнанной в ловушку. Как-то было проще признать в наличии чувств к Майки перед Хиной, нежели перед Эмой. Первая могла лишь руками развести и сокрушенно качать головой, а вот вторая… Она жила с Майки под одной крышей, кто знает, что ей может прийти в голову, чтобы «помочь» им сблизиться.

Ханагаки глубоко вздохнула, ощущая себя крайне неловко, но тихо призналась:

— Да, это он.

— О. Мой. Бог.

— Я знаю.

— Не верю. Это… Боже-е-е-е, это же!.. О божечки!

— Не надо, прошу.

— Да мы можем стать родственниками! Как ты не понимаешь! Ты можешь быть моей сестрой по-настоящему! Не только по ощущениям! — Подпрыгнула на месте взбудораженная счастливая Эма, чем привлекла к себе внимание всего вагона. Такемичи скрыла покрасневшее лицо ладонями.

— Просто замолчи. Прошу, просто замолчи, — прошептала она, но уже ничто не могло успокоить Сано, которая схватила её за плечи и едва ли не трясла.

— Я обязательно выясню, как он к тебе относится! Я заставлю его увидеть в тебе девушку своей мечты! Он будет сражён тобою наповал! Он будет твоим! Да я лично толкну его к тебе под венец!!!

— Какой венец, мы ещё школьники! — опешила Такемичи, во все глаза смотря на перевозбужденную одними только предположениями о том, что у неё может быть сестра. После перехватила её руки с плеч. — Эма, Эма! Всё, всё уже, успокойся! Пожалуйста! На нас все смотрят, мне неловко! Эма! Эма, чёрт возьми!!!

Сано несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, перепрыгивая с ноги на ногу, но Такемичи видела по её глазам, что девушке просто не терпится закричать от счастья на весь вагон. А это было крайне опасно. Посторонние уже сильно неодобрительно качали и впивались в них взглядами, некоторые, как и они школьники хихикали и только наслаждались зрелищем.

С тяжелым сердцем Ханагаки буквально вытолкнула подругу наружу на следующей станции, усаживая её на скамейку и давая той прийти в себя, заставив выпить полбутылки воды. А затем сама села на корточки напротив, беря тонкие запястья Эмы в свои руки. Взволнованно-счастливое лицо подруги никуда не делось, но Такемичи не по этому поводу так сильно теперь волновалась.

— Слушай, я всё понимаю, но давай ты успокоишься? — миролюбиво начала она, поглаживая большими пальцами её кожу. — Да, мне действительно нравится Майки-кун, причём довольно сильно, но это ещё ничего не значит!

— Как это, ничего не значит! Ещё как много значит! — возмутилась Эма, едва ли не вставая, но ей помешали и заставили сидеть на месте.

Такемичи на секунду прикрыла глаза, а затем покачала головой.

— Майки — тугодум похлеще Дракена, — с грустной улыбкой сообщила Ханагаки. — У него совсем другие интересы и другие планы на жизнь. Да, мне будет приятно, окажись мы в итоге парой, но всё же… Я понимаю, что сейчас не время и не место. И ты это пойми, пожалуйста.

У самой Такемичи сердце болело о того, что она не могла прям тут же, как и Эма, сломя голову, пойти признаваться и будь что будет. Возможно, она была слишком для этого взрослой, чтобы делать такие опрометчивые поступки.

Эма поджала губы, в её взгляде проскользнули нотки обиды, но она не стала возражать: чуть успокоившись, девушка всё же приняла тот факт, что Такемичи была права. Майки — это Майки. Ему интересны байки, драки, стёртые в кровь костяшки и отвоёвывание территорий. Он хочет быть крутым гопником, но в нём нет ни капли романтичности, что была в Шиничиро — тот хоть и подмял под себя весь Токио, всё равно стабильно думал о девушках и также стабильно получал отворот-поворот.

Эме пришлось смириться, несмотря на то, что всё в ней буквально пело от того, что девушка — её лучшая подруга, понимающая с полуслова, поддерживающая во всём — могла быть не только по духу, но и в реальности самой настоящей сестрой. Всё портил один блондинистый дуболом.

— Но когда придёт время, — тут же вставила свои пять йен младшая Сано, несмотря на возражения Такемичи. — А оно придёт, тогда ты точно должна будешь ему признаться. А до этого я вобью в его голову мозгов, выкинув опилки, чтобы когда придёт «то самое» время, он смог тебе достойно ответить! Чтобы не было как сёдзе — один признался, а второй только начинает думать о своих чувствах к нему!

Такемичи коротко рассмеялась. Надо будет устроить как-нибудь с девочками и Чифую собрание сёдзелюбов. Ханагаки казалось это отличной идеей, так что она поделилась этим с Эмой.

Доезжали до Шибуи они уже спокойнее под разговорами о новых вышедших томов их любимых историй. На станции их встретила Инушида, одетая в одно из самых красивых платьев в своём гардеробе — явно хотела порадовать своего парня.

— Итак! Сегодня у нас встреча с красавчиками из старшей Эдогавы! — Инушида, красиво приодетая для своего парня, была очень воодушевлена и бодра. — Надеюсь, вы готовы?

— Мы родились готовыми, — с запалом дерзко ответила Эма, бросив короткий взгляд на подругу. Ханагаки лишь закатила на это глаза.

— Они вроде как баскетболисты, — отметила она. — Надеюсь, моя шея не устанет, а то тяжело всё время смотреть вверх, — посмеялась Такемичи.

— Устанет — сделаю массаж! — пообещала Инушида, сверкнув белозубой улыбкой и взяв под локти обоих девушек повела на место встречи.

До начала гоукона оставались считанные минуты.

---

1) Смоки айс — техника макияжа глаз с плавным переходом от темного оттенка (на подвижном веке) к светлому (ближе к брови).

Вернуться к тексту

2) Эгё саль (кор. 애교 살), мешки под глазами — техника макияжа, при которой кореянки сильно подчёркивают нижнее веко, выделяя его с помощью тёмных теней.

Вернуться к тексту

3) Эффект зацелованных губ — способ нанесения помады розовых и красных оттенков так, чтобы контур губ был размытым, создавая эффект, словно девушка совсем недавно целовалась с кем-то.

Вернуться к тексту

4) Абсолютная территория — область непокрытой кожи в промежутке между чулками/гольфами выше колен и мини-юбкой/шортами.

Вернуться к тексту

Гоукон шёл прекрасно.

Парни из старшей Эдогавы оказались очень красивыми. Но при этом и очень высокими. Баскетболисты, вот же. У Такемичи действительно в какой-то момент заболела шея — так часто она поднимала голову, чтобы видеть лицо собеседника, а не его грудь. А ей очень хотелось на это плюнуть и уложить голову на руки, останавливало лишь то, что ни Эма, ни Инушида подобное не одобрили.

Стоит отдать парням должное — они тоже принарядились для свидания. По опыту Такемичи, многие ходили на гоуконы в школьной форме, считая её самой подходящей и удобной одеждой для подобного рода встреч, но, как казалось самой Ханагаки, в повседневной или нарядной одежде свидания проходили лучше. Так, люди казались куда открытее и дружелюбнее к своим партнёрам по свиданию.

Сперва по плану было кафе, где они болтали, узнавая друг о друге чуточку больше. Такемичи сидела между Инушидой и Эмой. Первая во всю болтала со своим парнем, тем самым оставляя двух красивых незнакомцев на подруг, а вот вторая с неподдельным интересом слушала о последнем баскетбольном матче, в котором Мияма-кун, а именно так звали того парня, забил решающий гол. Эма казалась сияющей и чуточку счастливее, чем ранее, полностью поглощённая историей экспрессивного юноши.

— Тебе немного скучно, да? — спросил Таката-кун, который неотрывно смотрел на Ханагаки, лениво помешивающую трубочку в своём напитке. Девушка вздрогнула от неожиданности, что к неё обратились, но вскоре расслабилась и улыбнулась:

— Ах, как бы сказать? — немного растерялась она, поглаживая непослушные волосы и всматриваясь на визави. — Я просто переживаю за Эму-чан. Она впервые на гоуконе, так что я боялась, что ей будет некомфортно. Но, вроде как, всё в порядке.

— О, действительно? Мияма тоже впервые на свиданку ходит. А вот у меня опыт имеется, — посмеялся парень и пожал плечами, облокачиваясь локтями за столик. — В средней школе меня друг постоянно таскал по всяким гоуконам.

— Меня тоже Инушида таскает, — улыбнулась в ответ Такемичи, прикрывая глаза на секунду и после поворачивая голову в сторону одноклассницы. — Не могу ей отказать.

— Ох, как же я тебя понимаю, — усмехнулся Таката-кун и приподнял бровь. — Что самое странное происходило с тобой на гоуконе?

— Ты не поверишь, — строго предупредила его Ханагаки, подняв указательный палец и выпрямляясь.

— О, ещё как поверю.

И Такемичи рассказала о своём свидании со времён учёбы в университете, когда она с парнем довольно долго просидела в кафе, практически до самого его закрытия. Они болтали очень долго и живо, Ханагаки было по-настоящему интересно рядом с ним, она даже на какое-то мгновение смела подумать, что, возможно, этот человек сможет заменить Майки в её сердце…

Это было просто мимолётное чувство, надежда стать счастливой.

Но потом, прямо на выходе из ресторана, его арестовала полиция за неуплату налогов и увезла в отделение. И Такемичи осталась совсем одна на улице, не до конца осознавая, что только что произошло. Уже через пару недель после провального свидания она узнала из газеты, что её неудачливого ухажёра посадили на десять лет.

Конечно, пришлось немного соврать, сказав, что парня увезли в колонию для несовершеннолетних, и не за не уплату налогов, а за порчу имущества, но от того менее странной, а ещё немного жуткой эта ситуация не стала.

Таката-кун удивленно присвистнул и пододвинул ей свой нетронутый напиток. Ханагаки благодарно приняла напиток, так как свой выпила ещё во время рассказа.

— Так, всё понятно, с тобой опасно связываться, — посмеялся он и подмигнул. Такемичи шутливо покачала головой. Вряд ли он поверил, но если и так, то его, видимо, не сильно пугало или же он умело подобное скрывал.

— А что у тебя? Рассказывай!

Так, слово за слово, их разговор становился всё увлекательнее и увлекательнее. Ханагаки чувствовала, что собеседник заинтересован в общении с ней, что ему действительно хочется узнать о ней как можно больше, а потому непроизвольно открывалась ему. У Такаты-куна была поразительная харизма, которая позволяла в нём с первых секунд чувствовать некую близость и доверие. Возможно, это было непроизвольное притяжение к чему-то новому и неизвестному, ведь Такемичи, кроме своих близких и бывших одноклассников, ни с кем больше не общалась.

Внезапно взгляд Такемичи зацепился за белую куртку прошедшего мимо парня. Ханагаки не видела его лица, лишь сгорбленную крупную спину, но и этого было уже более чем. Безглавый ангел — пухлое детское тельце с парой крыльев за спиной и нимбом над головой, прямо как и описывал её одноклассник.

Член Вальхаллы.

Стало не по себе. Внутри всё замерло. Увидеть члена не просто опасной банды, а вражеской, так близко — довольно рискованно.

Такемичи поспешила отвести взгляд, чуть хмурясь. Веселье в ней поостыло. Что здесь делает Вальхалла? Разве это их территория? Вроде как нет, она принадлежит Чёрным Драконам, насколько она знала от Ямагиши. Так почему один из них здесь? Причем почти не скрывался от посторонних глаз…

Одним из негласных правил жизни банд было строгое деление территории в Токио. Члены разных банд могли спокойно разгуливать на чужой территории в своей повседневной одежде — мало ли у кого здесь был дом или школа. Но при этом было запрещено надевать униформу своей родной банды, иначе это воспринималось как вызов. И, судя по всему, это и был тот самый вызов.

И раз могла складываться такая ситуация, то нужно было уходить. Как бы некрасиво это не смотрелось.

Девушка вновь глянула на парня. Тот их, кажется, не заметил. И хорошо.

Такемичи дёрнула Эму за рукав платья, отвлекая от увлекательного диалога, и едва заметно кивнула в сторону парня из Вальхаллы. Сано задержала на нём пристальный взгляд, поджала губы, а после снова расслабилась и поднялась из-за стола, всё также улыбаясь.

— Думаю, самое время нам, девочкам, припудрить носик! — предложила она девушкам. — А потом можем выдвигаться в караоке!

— Отличная идея, — кивнула ей Такемичи, поспешив за ней. Так или иначе, нужно было всё обговорить и утащить всех до того, как могла начаться настоящая потасовка. — Инушида-чан, пойдём?

Инушида явно была удивлена действиям подруг, но кивнула, последовав за ними в туалет — надо было выполнять негласное правило гоукона.

Такемичи и Эма незамедлительно последовали в уборную и почти не отошли от двери, внимательно прислушиваясь к звукам с наружи. И, только оказавшись в туалете и встав перед зеркалом, девушка упёрла руки в бока и чуть нахмурилась, переводя непонимающий взгляд с Такемичи на Эму и обратно. На часах ещё даже не было восьми вечера, было слишком рано идти в караоке!

— Что-то случилось? — спросила она.

— Здесь один из членов Вальхаллы. И он не скрывается, — напряженно ответила ей Ханагаки, отрывая взгляд от двери. Поняв, что Инушиде это ни о чём не говорит, пояснила: — Этот район крышуют Чёрные Драконы, сильная и опасная банда. А тот парень в белой кофте с безглавым ангелом — член другой группировки, которая называется Вальхалла. Он посмел нарушить одно из важнейших правил делёжки территории, появившись в куртке своей банды на чужой территории. И если он сделал это специально, то он явно бросил вызов Чёрным Драконам. Очень скоро они явятся сюда, и драки будет не избежать. Лучше уйти сейчас, чем потом попасть в самый эпицентр столкновения разных банд.

На пояснения Эма лишь рассеянно кивнула и многозначительным тоном добавила:

— Рядом лучше не оставаться, иначе и по нам прилетит.

И это было правдой. Среди гопников уже давно ходила молва как и о сестре Майки, так и о его новой подруге. Кто знает, что этот вальхалловец может с ними сделать, особенно сейчас, когда назревает конфликт с Тосвой?

Инушида потёрла переносицу, тяжело вздыхая. Ей явно стало некомфортно и неудобно.

Глаза девушки лихорадочно забегали. Такемичи и Эма переглянулись: их знакомая явно была испугана возможными перспективами.

— Ладно… Окей. Давайте убираться отсюда, — наконец выговорила она и с надеждой взглянула на них. — Как скоро эти… драконы здесь появятся?

— Не знаю, — разочарованно развела руками Эма. Девушка зажмурилась и отвернулась. — Но, боюсь, очень и очень скоро.

Инушида решительно кивнула. Развернувшись на пятках, она натянула на лицо улыбку и поспешила прочь из туалета. Обе подруги последовали за ней.

Парни, если и были удивлены такой резкой сменой планов, приняли это как должное. Стоило им расплатиться и направиться к выходу из кафе, как тот парень из Вальхаллы тоже зашевелился, собираясь уходить. Такемичи это с одной стороны взволновало — будет плохо, если разборки с ним начнутся, когда они могли оказаться неподалёку. А, с другой стороны, она спокойно выдохнула: Чёрные Драконы не помешали бы другим людям своими драками.

Гонимая противоречиями, Такемичи поджала губы и следовала за остальными к выходу, краем глаза наблюдая за копошением того парня.

Только Таката-кун коснулся ручки двери, как та сама открылась, пропуская внутрь троих высоких парней. Такемичи невольно задержала взгляд на том, что шёл впереди: у него был большой запоминающийся ожог на левой стороне лица. Он явно пытался прикрыть его отрощенной чёлкой, но у него не получалось — та едва прикрывала половину.

Юноша внимательно всматривался в каждого из присутствующих.

Они пересеклись взглядами. Ханагаки не вздрогнула, не отводила взгляд, как это сделали Эма и Инушида до этого, а смотрела прямо.

У парня были голубые глаза. Не такие яркие, как у Такемичи, скорее ближе к зелёному цвету, но в них отражалось столько усталости, что девушка невольно подивилась: откуда у парня, что выглядел ненамного старше неё, такой взгляд?

Незнакомец отвёл взгляд первым, устремляя его внутрь зала и безошибочно находя члена Вальхаллы. Он пошёл прямиком к нему, за ним последовали двое его спутников. Ханагаки обернулась, глядя на их спины. Белая униформа, большой чёрный дракон на спине и крупные английские буквы «BD». Сомнений нет, это были Чёрные Драконы.

Внутри девушки было неспокойно, несмотря на её невозмутимый вид. Что-то не давало покоя. Всё казалось странным, пусть и не ей вовсе стоило о подобном судить. С её-то путешествием сквозь время и пространство.

И всё же один вопрос оставался открытым: почему член Вальхаллы так открыто был на территории Драконов?

Такемичи так и стояла бы, задумчиво глядя на их спины, как вдруг её схватили за запястье и резко потянули прочь из кафе — это напряжённая Эма старалась убраться как можно подальше из этого места.

Шли они очень быстро, едва ли не бежали. Прошли так квартал точно.

— Всё в порядке? — напряжённо спросил Мияма-кун.

— Если вы не хотите оказаться поблизости от разборок гопников, то надо поспешить, — ответила ему Инушида, крепко и несколько болезненно сжимая запястье Сато-куна, а тот не отпускал в ответ. Эма не отпускала её руку, а Ханагаки и не пробовала даже попытаться выдернуть.

— Понял, поспешим, — согласно покивал Таката-кун, бросая быстрый взгляд на Такемичи. — А тебе прям везёт с хулиганами, да?

— И не говори, — криво усмехнувшись, кивнула девушка.

О, он и не представлял, насколько он попал в точку. Её постоянно окружали всякие гопники, правда, они были её друзьями — в отличие от тех ребят из Чёрных Драконов и парня из Вальхаллы. Этот раз был исключением. Неожиданным и весьма неприятным.

В уме Ханагаки приметила, чтобы потом спросить об этом потом Ямагиши.

До караоке компания добралась безо всяких происшествий. Лишь оказавшись внутри здания все смогли прийти в себя и успокоиться, перевести дыхание.

Заняв комнату и заказав напитки, они наконец-то окончательно расслабились. Такемичи позволила себе откинуться на спинку дивана и слегка улыбнуться: всё осталось позади. Конечно, одно дело когда она видит драку Тосвы с другими бандами. Там — это стенка на стенку, а не трое на одного. Там чести и честности побольше всё-таки, чем в том, что должно было произойти сегодня с тем несчастным парнем из Вальхаллы. Исключая, конечно, случай с Дракеном. Возможно, Драконы окажутся миролюбивы и просто отпустят его со спокойной душой, наказав больше так не делать. А, быть может, завтра несчастный очнётся на больничной койке. Тут уж как повезёт и как хорошо будет подвешен его язык.

Таката-кун пододвинул к Такемичи толстенную книгу с кучей песен, призывая девушку выбрать хоть одну и спеть с ним. Девушка улыбнулась, приняла тяжеленую книгу и принялась листать её, пока Эма и Инушида фальшивили недавний хит. Свой выбор Такемичи остановила на группе Flow⁽¹⁾, выбирая свою любимейшую песню тех времён и искренне радуясь тому, что Таката-кун тоже её знал.

— Ты — первый куплет, я — второй? Или всё вместе? — спросил он, хитро улыбаясь и вставая рядом.

— Всё вместе, конечно же! — с воодушевлением ответила Такемичи.

Тем временем счётчик баллов за песню начислил Эме и Инушиде жалкие пятьдесят семь баллов из ста. Девушки зло фыркнули, а Такемичи поспешила продиктовать номер выбранной ею песни, попутно забирая у Эмы микрофон.

Петь Ханагаки не умела от слова «совсем». Точно так же, как и Таката-кун. Но ни ей, ни ему это совершенно не мешало. Завыв в два неровных и фальшивых голоса, они завели свою шарманку, а подпевал им Сато-кун, который тоже оказался знаком с песней.

За шумным времяпрепровождением в караоке никто и не заметил, как наступил глубокий вечер, и лишь счётчик в правом верхнем углу монитора показывал, что у ребят не осталось ни минуты на продолжение, а продлевать ещё больше никто и не стал — уже действительно было довольно поздно.

Парни вызвались проводить девушек до дома, причём каждый сопровождал ту, с которой больше всего общался. Так, Такемичи шла вместе с Такатой-куном, Эма — с Миямой-куном, а Инушида — со своим парнем.

А так как Эме и Такемичи было в одну сторону, то вскоре пара Инушиды и Сато-куна отвалилась от них. Они остались вчетвером, да и то, всё также были разбиты на парочки.

Держа Такату-куна под руку, Ханагаки слегка улыбалась и непринуждённо рассказывала о своих школьных буднях. Парень внимательно слушал, изредка спрашивая что-то, а в какой-то момент даже пригласив на свой матч по баскетболу. Это звучало как предложение второго свидания.

Уже перед самой калиткой, когда пришло время прощаться, Таката-кун осторожно коснулся запястья Такемичи, заставляя ту удивиться и обернуться к улыбчивому юноше.

— Возможно, это будет дерзко с моей стороны, но не дашь ли мне свой номер и имейл? Я хочу ещё как-нибудь встретиться с тобой.

Такемичи невольно засмущалась: в последний раз к ней столь смело подкатывали год назад, и то был Кисаки, который сразу сделал ей предложение.

Ханагаки на секунду задумалась. Таката-кун не нравился ей, как парень. Скорее как очень хороший друг, но в нём не было того, за что девушка могла бы зацепиться в романтическом плане. Он был слишком высок, слишком крепко сложен, когда он улыбался, на его щеках появлялись ямочки, а чёрные волосы были слишком короткими и тёмными. Он… Он просто был Такатой-куном и не был Манджиро Сано.

Да, она знала свой ответ. Он был одним и тем же вот уже двенадцать лет.

И всё же не хотелось давать ему столь резкий отворот-поворот.

Эма с Миямой-куном уже попрощались, и младшая Сано, постоянно оглядывалась назад, будто чего-то ожидая. Мияма стал дожидаться только своего одноклассника. Поэтому, чуть замявшись, Ханагаки всё же достала телефон, открывая свой собственный контакт и показывая его Такате-куну, чтобы тот переписал необходимую информацию к себе. И только он закончил, как калитка позади отворилась, являя недовольного и растрёпанного Майки. Он был одет в видавшие лучшие времена джинсы и кофту не по размеру, от чего казался ещё ниже, чем был, а его волосы находились в таком беспорядке, будто он то и дело трепал их рукой, не в силах успокоиться.

Это Майки был таким родным и домашним, что у Такемичи защемило сердце, а грудь обожгло приливом нежности. И именно такого Майки она и любила.

— Дед вас уже заждался, — непривычно холодно произнёс Сано, окатив парней недовольным взглядом. Те непроизвольно вздрогнули и отошли на шаг. Да, Майки был ниже их ростом, но опасности в нём чувствовалось куда больше.

— А, это мой брат, не обращайте внимания, — отмахнулась Эма, явно обиженная тем, что Дракен не вышел их встречать.

— Передай, пожалуйста, Мансаку-сану, что мы сейчас подойдём, — попросила Такемичи. Майки обжёг её обиженным взглядом, и стал выглядеть ещё мрачней и старше.

Ханагаки едва не задохнулась от этого: он ещё и обижаться смеет! Она и так постоянно рядом с ним, а он не замечает её! Считает своим пацаном, а потом ещё тут и обижается, что она на свидания с другими ходит! А у неё помимо него и других своя жизнь всё же существует! И, может, она хочет почувствовать себя немного отвлеченной от всех этих банд на пару вечеров. Быть обычной девушкой, которой отвечали бы взаимностью!

— Вот сама и передай, — злобно фыркнул Майки, скрестив руки на груди и не собираясь никуда идти.

— Хорошо, вот и передам, — разозлилась девушка. Что-то злое и мелочное взыграло внутри неё, захотелось от обиды уколоть Майки побольнее. Такемичи не придумала ничего лучше, чем попросить Такату-куна чуть наклониться, а потом поцеловать его в щёку, поблагодарив за чудесный вечер. — Надеюсь ещё как-нибудь с тобой погулять! — улыбнулась она, махая парню на прощание. Эма, полностью расстроенная отсутствием Дракена, пошла назад, в дом, лишь смазано махнув рукой на прощание.

— Обязательно напишу тебе позже, — кивнул тот, тоже улыбаясь и отходя в сторону. Мияма-кун последовал за ним, почти едва ли не утягивая подальше от дома семьи Сано.

Такемичи, шагая в сторону дома, ощущала, как злой и обиженный взгляд Майки буравит ей спину, но от этого ей было только радостнее: пусть знает. В конце концов, не всё же ей вокруг него виться! Да и…

Такемичи мысленно горько посмеялась над собой: и кого она этими мелочными поступками оправдывает? Она двенадцать лет любила одного только Майки. Она вернулась в прошлое и теперь делает всё, чтобы Майки жил счастливо. Она даже согласна быть для него просто подругой, лишь бы быть рядом. И злиться было по сути не за что, ведь Майки, скорее всего, как и его дед просто лишь волновался за то, что его сестры с подругой долго нет.

Поприветствовав Мансаку и послушав, как он рад, что им было весело, велел отдохнуть, девушки поднялись наверх, где упали на кровать абсолютно обессиленные.

Не так они себе представляли окончание гоукона. Уходили полностью окрылённые, а вернулись в абсолютном моральном упадке.

— Он, кажется, заревновал, — заметила Эма, туманно смотря в потолок.

— Похоже на то, — неуверенно согласилась Такемичи. — А может, просто был недоволен, что поздно вернулись, или Мансаку-сан отказал ему в сладком. А вот Дракен-кун…

— Не хочу о нём. Он… Он просто ужасен, — прикрыла глаза Сано, едва сдерживая слёзы, и Ханагаки поняла, что та была в паре секунд от того, чтобы расплакаться — Дракен даже не дождался её возвращения, чтобы убедиться, в порядке ли она. Такемичи знала, что подобное поведение было в разы куда хуже обид Манджиро.

— Мне уйти? Хочешь побыть одна? — тактично поинтересовалась она, привставая с кровати. Эма закрыла дрожащими локтями лицо.

— Да, пожалуйста, — жалобно попросила, глубоко вздыхая и не желая при подруге плакать. — Там, на тумбочке, зелёное полотенце и халат с пижамой. Это тебе.

Такемичи намёк поняла и, поднявшись с кровати, взяла всё с тумбочки и ушла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. По ту сторону раздался тихий всхлип. Ханагаки опустила глаза. Да уж… что не гоукон, то какой-нибудь инцидент.

Постояв так пару минут, она всё же отправилась в ванную, где смыла с лица всю косметику, с тела — пот и запах благовоний из караоке, а с волос — спрей-фиксатор для укладки. Она недолго просидела в горячей воде, но этого хватило, чтобы ощутить себя свежее, пусть усталость и сонливость напали с новой силой. К тому же надолго Эму также нельзя было оставлять, как никогда она нуждалась сейчас в поддержке Ханагаки.

Однако на выходе из ванной её уже поджидали. Майки, скрестив руки на груди и оперившись спиной о стену, смотрел на Такемичи остервенелым взглядом — так, будто она его предала.

— Ну и? — стребовал он.

— Не совсем поняла, — растерялась от подобного напора в свою сторону Ханагаки.

— Тот парень. Он что, правда такой крутой и интересный? — скривившись, грозно спросил Сано.

Ханагаки истощённо вздохнула. Похоже, это действительно была сцена ревности. Иррациональное счастье всколыхнулось внутри девушки: и всё-таки Майки было на неё не наплевать! Хоть это и было совсем не то, чем бы она хотела привлечь его внимание.

— Он крутой, да. И у нас с ним много интересов, — всё же призналась она, смотря таким же недовольным взглядом.

— Такой крутой, что круче варёных яиц и меня? — уточнил и недобро прищурился парень, отрываясь от стены и подходя к Ханагаки вплотную — так близко, что их носы были на расстоянии пяти сантиметров, не больше. Девушка чувствовала дыхание Майки на своём лице, и от этого у неё едва не подгибались коленки. Сердце предательски забилось.

Ту-дум.

— Нет. Не круче тебя и не круче яиц, — наконец тихо выдохнула она. Это было бы забавной шуткой или смешным комментарием, не будь они так близко друг к другу и если бы парень не был таким злым.

Тёмные глаза неотрывно смотрели в её голубые, будто отчаянно выискивали там что-то. И Такемичи не знала, сможет ли она дать это «что-то» Майки. Но искренне надеялась. Может быть, в ней уже есть то, что он так хотел найти и что нашёл будущий он?

— Тогда почему ты гуляла с ним? — попытался разузнать Манджиро.

— А почему нет? — Она смотрела в его колдовские глаза и не смела отвезти взгляд. — Мне хотелось сходить на свидание, ощутить себя девушкой. Я хотела составить компанию Эме-чан — раз уж Дракен-кун не замечает её, так зачем ей продолжать цепляться… за него? Почему бы не попробовать найти… кого-нибудь… Кого-нибудь ещё? Она — одна такая, а парней… предостаточно. — Речь Такемичи под конец немного прерывалась.

Чем дольше Майки смотрел в, казалось бы, самую её душу, тем сильнее слова застревали у девушки в горле. Тем больше ей хотелось сократить расстояние меж ними или же увеличить. От близости кружилась голова.

Ту-дум, — сердце всё билось, и его стук становился для Такемичи всё оглушительней.

— Дракен был очень зол. Даже фильм не смог досмотреть, — внезапно прошептал Майки, опуская взгляд куда-то ниже. Куда-то туда, где были губы Ханагаки. — Таким нервным был, что не усидел на месте. Психанул. Дед ругался на нас, и он ушёл.

— И что Эма-чан должна сделать? Если он игнорирует её чувства? Ждать у моря погоды?

Этот диалог был очень странным: они говорили об Эме с Дракеном, их застойных отношениях, но, казалось, что предметом обсуждения были они сами, Майки и Такемичи. Хоть в своих чувствах Такемичи была уверена, то для Майки это явно было новым.

— Дать ему время понять, какой он балбес, — наконец ответил Майки, вновь поднимая взгляд, но теперь в этой чёрной густоте не было злости, лишь небольшое сомнение и как будто некий транс. В ней была притягательность. — И что он потеряет.

Они с секунду смотрели друг на друга, будто пытались прочесть что-то в чужих взглядах и выражениях лица. А затем двинулись навстречу. Такемичи не знала, кто придвинулся раньше, чей порыв был сильнее, её или Майки, но в следующий момент ощутила горячие сухие губы на собственных. Просто прикосновение, просто прижатые губы, просто одно дыхание на двоих…

Ту-дум. Ту-дум.

Усталость как рукой сняло. Она была такой воздушной, казалось она получила абсолютно всё, о чём когда-либо мечтала. У Такемичи кружилась голова, а по телу прошлась волна дрожи. В мыслях не осталось ничего. Только счастье, словно теплая река, растеклось по венам.

— Надеюсь, он перестанет быть таким балбесом, — едва слышно прошептала она, медленно отстраняясь. Крепкие руки держали её за талию, не давая упасть. Девушка глубоко дышала, а её взгляд лихорадочно перескакивал с губ Майки на его нос и глаза. Сано же медленно облизал губы и не сводил блестящего взгляда с девушки. Такемичи запоминала, как тот не желал этого, но позволил ей убрать тёплые руки с себя. — С-спокойной ночи.

И, развернувшись, неторопливым шагом, стараясь казаться уверенной в себе, отправилась к Эме в комнату. Она чувствовала, как горят её щёки и как тело внезапно оказалось неимоверно тяжёлым. И только там она позволила себе съехать по закрытой двери на пол под взглядом удивлённой, но явно заинтригованной подруги.

Сердце до сих пор бешено колотилось в груди.

---

1) Flow — японская рок-группа, образованная в 1998 году как группа из пяти человек. Находится под лейблом Sacra Music.

Вернуться к тексту

Её тело дрожало, а глаза горели от горячих слёз.

— Прошу, Такемучи, — отчаянно попросил Майки. Его глаза были настолько пустыми, что Такемичи стало дурно. — Это можешь сделать только ты.

Пистолет в руках у мужчины выглядел поистине угрожающе, пусть его дуло и не было направлено на неё.

Тёмные глаза пристально наблюдали за каждым движением девушки.

— Нет-нет, — отрицала Ханагаки, качая головой и отходя от возлюбленного, которого так давно не видела. — Майки-кун, это явно не выход! М-мы можем всё исправить! Ещё не всё п-потеряно.

Майки впервые за долгое время измученно улыбнулся. И Такемичи стало страшно. Манджиро выглядел таким уставшим, что казался на десяток лет старше. Простая тёмная майка и светлый джемпер скрывали его исхудалую фигуру, а его ранее светлые волосы были окрашены в чёрный — скорее всего, чтобы хоть как-то походить на почившего старшего брата.

Обстановка явно не предполагала счастливое воссоединение двух друзей после стольких лет разлуки. На самом деле, пусть Такемичи и казался странным выбор места встречи, но она бы никогда не подумала, что Майки пригласит на Манилу только для того, чтобы попросить у неё нечто подобное. Конечно, со временем Ханагаки приняла его криминальную жизнь, но ведь…

— Такемучи, — позвал её парень, подойдя ближе. Ей пришлось сделать шаг назад, и она чуть не упала, оступилась о мусор. Конечно, заброшенное здание было мутным местом для встречи, но теперь Такемичи хотя бы понимала, почему именно Майки настаивал на заброшке на Филиппинах. — Я уверен, ты сможешь. Всё будет хорошо.

Майки хотел, чтобы Такемичи убила его.

— Манджиро, н-нет, — повторяла она, едва ли не задыхаясь от рыданий. — Я-я не могу. Так нельзя, ещё не всё потеряно, у тебя всё ещё есть ребята и я! Мы-мы все тебя поддержим…

Майки с грустной улыбкой приставил пистолет к собственному виску, из-за чего Ханагаки пришлось моментально заткнуться и затравленно посмотреть на него.

— Но всё кончено, Такемучи. И я бы хотел, чтобы это сделала ты. — Сано устало прикрыл глаза и со слабой улыбкой убрал заглушку с пистолета, прикладывая указательный палец к курку. — Здесь. В этом месте. С тобой…

Прежде, чем он нажал, Такемичи, недолго думая, подбежала к, чтобы предотвратить неизбежное.

Она уже помнила, что такое было. Такое уже происходило. Но теперь же она много изменила! И так не должно быть. Майки должен был быть счастлив! Дожить до свадьбы Дракена и Эмы, вечно предлагать свои безумные варианты имён их будущему ребёнку. Сделать Тосву номером один во всей Японии, как он и мечтал! У него была куча планов, и Такемичи сделала всё, чтобы сохранить того солнечного юношу, коим он был двенадцать лет назад.

Но что могло произойти, чтобы он из раза в раз желал одного и то же — смерти от её рук?

К несчастью, всё, что смогла сделать Такемичи, так это неаккуратно выхватить пистолет из рук удивлённого возлюбленного. Прогремел выстрел. Пистолет выпал из рук девушки после отдачи. На груди Манджиро разрасталось алое пятно.

— Майки, нет! Нет-нет-нет. Так не должно быть!

Она подхватила Сано почти у самой земли и попыталась своим свитером закрыть рану, пока Майки только и мог, что смотреть на неё со счастливой улыбкой и благодарить:

— Спасибо, Такемучи.

— Не смей говорить! У тебя кровь изо рта хлещет, — паниковала Такемичи, которая никак не могла поверить, что в этот раз она действительно убила любимого мужчину. Она же так старалась предотвратить всё это!

Но Ханагаки оказалась бессильна перед судьбой.

Майки поднял свою руку и положил на её мокрые щеки, ласково поглаживая скулу большим пальцем. Он бледнел на глазах, а свитер никак не мог остановить кровь, и Такемичи вновь пришлось наблюдать за смертью любимого. И в который раз он был счастлив умирать с ней рядом.

И каждый раз, когда Сано умирал, в его тёмных глазах появлялся свет, а всё напряжение, что копилось в его теле, моментально исчезло.

— Я так рад, что любил тебя.

— Так не должно быть, я же всё исправила… — шептала Такемичи, продолжай прижимать промокший насквозь свитер к груди любимого. Она схватила Майки за холодную руку, прижимаясь к ней щекой и удерживала её от падения. — Не оставляй меня, Манджиро.

— Ты… такая тёплая.

Это были его последние слова.

Такемичи не знала точно, сколько она просидела рядом с трупом. Её тело содрогалось от истеричных рыданий, а слёзы падали на безмятежное лицо парня. Его кровь всё ещё была такой тёплой! А рука, словно в противовес, — холодной.

Мёртвый Майки до последнего продолжал смотреть на неё.

Девушка отпустила его ладонь, и та с громким стуком упала на пол.

Такемичи Ханагаки рузко открыла глаза.

В этот раз, пусть и в ужасном сне, она убила Майки. Может быть, он погиб как раз из-за того, что как она вмешалась в ход истории? Произошёл эффект бабочки, а потому в этом кошмаре их последняя встреча закончилась немного иначе, чем в прошлом?

Как бы то ни было, она убила его собственными руками. И это целиком и полностью её вина.

От всех этих мыслей воротило настолько, что девушку банально тошнило. Казалось, ещё пара секунд — и её действительно вырвет. От вида крови, что появлялась перед сомкнутыми веками, от касаний Майки-из-прошлого, который умирал на её руках, от жгучих слёз на глазах, от ощущения собственной беспомощности и слабости.

Наверное, не давала Такемичи разрыдаться во всё горло только её природная упрямость. И дело не в том, что девушка не считала, что она не должна плакать, а в том, что это не те слёзы, которые должны увидеть остальные. Пусть они лучше смотрят на то, как она плачет по друзьям, которых удалось спасти, по оценкам в школе и из-за манги. Но никак из-за собственного бессилия и отчаяния. Ханагаки не хотела, чтобы остальные увидели её слабость именно в таком ключе.

Едва сдерживаемая истерика не давала снова заснуть, и Такемичи, сев на кровати и посмотрев на мирно спящую Эму, сжала руки в кулаки. А затем подтянула колени к лицу и положила на них лоб, вновь прикрывая глаза и глубоко дышать. Воздух рядом с одеялом был душный, отдающий стиральным порошком, но для девушки это, наоборот, становилось спасением. Дыша освежающей химией, она старалась прогнать подступивший к горлу ком, глубоко дыша и с трудом терпя неприятную щекотку в животе.

На одеяло всё же упала пара тихих капель, но Ханагаки не издала ни звука. Она лишь молча сидела, всё также дыша и не обращая внимания ни на что вокруг.

Наконец, минут двадцать спустя, слёзы высохли на щеках, неприятно стягивая кожу, ком в горле ослаб, а лёгкая дрожь перестала бить руки. И только тогда девушка позволила себе выпрямиться, вытягивая ноги обратно и расправляя плечи.

На часах было пять утра. Отвратительное время.

Тяжело вздохнув, Такемичи встала с кровати, поправляя сползшее одеяло Эмы, и вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Судя по всему, остальные домочадцы спали. Ну, тем ей и лучше.

Ханагаки по-быстрому освежилась в ванной и поспешила выскочить оттуда, как ни кстати вновь вспоминая вчерашний вечер. Майки её поцеловал. Ну, или она его — кто ж теперь разберёт? Но главное, что их губы столкнулись, что в Майки было столько же желания, сколько и в самой девушке, что парню, похоже, она уже успела стать небезразличной. Настолько, что её чувства могли оказаться даже взаимными.

Тепло согрело Такемичи изнутри. И тут же превратилось в стылый лёд. Она вспомнила свой кошмар. Она вновь видела мёртвое тело Майки, вот только в этот раз убийцей была она сама.

Скорее всего, именно поцелуй стал триггером её кошмара. Ведь в прошлом их первый поцелуй был уже предсмертным.

Настроение вновь испортилось, и девушка поспешила на первый этаж, на кухню, где, налив в чашку холодной воды, уселась за стол и уставилась на часы. Мерное тиканье секундной стрелки успокаивало, погружало в транс и мысли. Но, к счастью, в этот раз в размышлениях Такемичи не было мёртвого Майки. Вместо него был Баджи.

Кто знает, был ли сон про Сано вещим или нет, но оно пока не важно. Там они были двадцатишести- и двадцатисемилетними взрослыми, и это всё будет только через двенадцать лет. А здесь и сейчас проблема куда важнее — Баджи и его несправедливая смерть спустя ровно полмесяца.

«Надо жить ближайшим будущем, а не далёким и несбыточным. И уж тем более не прошлым», — решила Такемичи, вот только сама не знала, кого она хотела этим успокоить: свой мозг, свою расшатанную нервную систему или себя саму. Хотя последнее уж вряд ли — Ханагаки слишком хорошо себя знала, чтобы вестись на такие дешёвые недо-психологические недо-трюки. Всё равно же думать не перестанет, всё равно же будет рыдать позже, всё равно же это не даст ей спать ночами.

— Ой, ты чего это в такую рань подорвалась? — раздался старческий голос в дверях кухни. Такемичи вздрогнула, едва не пролив остатки воды в чашке, испуганно обернулась. Мансаку явно был удивлён встретить хоть кого-нибудь на кухне в такой час, но вскоре изумлённое выражение лица старика сменилось на нахмуренные брови. — И что этот олух сделал?

— А? — удивилась Такемичи. О ком это дед Сано?

— Твои глаза опухли… — пояснил старший Сано, а Такемичи внутренне скривилась. Всё-таки следы её плача остались. — Внук мой безмозглый. Небось наговорил чего? Вчера весь вечер сам не свой был.

— А, это, — поняла Ханагаки и покачала головой. — Нет, нет, Майки-кун здесь ни при чём. Просто… Просто плохой сон приснился, а уснуть потом не смогла. Вот и… спустилась. Водички попить.

Мансаку нахмурился, явно не веря правдивым уверениям Такемичи, и Ханагаки пришлось выдавить их себя улыбку. Она не хотела, чтобы дед Сано лез в их с Майки отношения. Конечно, это было бы крайне мило с его стороны, но девушка предпочла бы сама со всем разобраться, без третьих и четвёртых лишних.

Что удивительно, то такая позиция не мешала ей периодически лезть в отношения Эмы и Дракена.

Тот же гоукон, например.

Внезапно Мансаку, который прошёл к холодильнику и открыл его, улыбнулся в свои пышные усы и произнёс:

— А ты знаешь, что в детстве, когда у Майки выпал первый молочный зуб, его мама, моя невестка, сказала: «Положи под подушку, фея его заберет и положит вместо него конфетку». А этот сорванец уже тогда был смышлёным! Не хотел он конфету, ему велосипед подавай! Сначала мы как-то это проигнорировали, но он весь день спрашивал про велосипед. Пришлось сказать, что велосипед под подушку не поместится. И что, ты думаешь, он сделал?

— Положил под матрац, чтобы уж наверняка? — предположила Такемичи.

— Нет! Он взял суперклей и приклеил зуб обратно! Нам пришлось тут же ехать к стоматологу!

Ханагаки рассмеялась. Да уж, Майки, что сейчас, что тогда, был личностью неординарной и альтернативно мыслящей. Кому бы ещё пришла в голову мысль приклеить зуб на место?

Дед Сано улыбнулся, понимая, что приподнял девушке настроение: Такемичи наконец-то улыбалась.

Мансаку поставил рис в рисоварку, разбил несколько яиц, смешал их с солью с молоком и принялся размешивать палочками. Ханагаки только сейчас поняла, что всё это время он готовил для них завтрак. Девушке даже неловко стало. Одно дело, если бы завтрак ей готовила Эма: она — подруга, в этом ничего такого. А другое, когда едой занимается добрый дедушка, в чьём доме она находится в качестве гостя его внучки. Самого Сано это, кажется, совершенно не волновало.

Зато ему настолько понравилось рассказывать всякие забавные истории из детства Майки, что он решил продолжить это делать, совсем не думая о том, что внуку потом будет чертовски неловко:

— Когда ему было три года, он уже сам принимал ванную, но не один, а с кучей резиновых уточек, которых ему постоянно дарил Шиничиро. Ну, а ты сама понимаешь, детские годы, воображение, непосредственность, — усмехнулся он. — В общем, Майки каждый раз устраивал уткам концерты. Брал тюбик шампуня, представлял, что это микрофон, и начинал петь. О, его концерт в те дни звучал на весь дом! Это уж потом мы додумались поставить дверь потолще. А тогда мы каждый день слушали песни из его любимых мультфильмов и те, которые он сочинил сам. А когда заканчивал, кланялся уткам-зрителям и выходил из ванной, полностью довольный собой.

Такемичи рассмеялась, представляя себе эту картину: маленький Майки с торчащими в разные стороны волосами, с широченной улыбкой на устах и весь в мыльной пене. Перед ним — в несколько рядов жёлтые уточки, а сам он поёт заставку из «Дораэмона»⁽¹⁾ или Детектива Конана⁽²⁾, воображая себя великим исполнителем. Ну что за милота!

Ранний завтрак они разделили на двоих, и Такемичи с удовольствием ощутила чужую заботу на себе.

В прошлом она не была особо близка с Мансаку, но тот всегда по-отечески заботился о Ханагаки. То спросит, как дела в школе, то конфету шоколадную предложит, а то и вовсе подарит розу, сорванную с кустов, которые он так любовно выращивал. И всё это просто потому, что она была другом Майки и Эмы.

К сожалению Такемичи, в прошлом Мансаку прожил недолго. Спустя год после её переезда он умер от старости, оставляя несовершеннолетнего Майки совсем одного: без родителей, без брата, без сестры, без двух лучших друзей, без себя. Ханагаки даже вообразить было тяжело, что же в тот момент пережил сам Манджиро, который из года в год терял своих самых близких людей.

Наверное, смерть Мансаку стала его последней каплей, после которой он решился на самоубийство. Но и потом тянул годами, пока, наконец, не встретился с Такемичи и не отпустил перед ней все свои грехи. Пока не поставил кровавую точку в их болезненных отношениях.

Девушка прогнала неприятные мысли прочь, вместо этого сосредотачиваясь на горячем омлете, что лежал поверх горки риса. Еда сейчас была куда важнее всяких там переживаний.

На ароматный запах со второго этажа спустилась Эма, которая всё водила носом. Девушка выглядела заспанной, её волосы были сколочены, но при этом она была довольной: видимо, с утра у неё было хорошее настроение, а о своей неудачи с Дракеном она не вспоминала.

Не вспоминала ровно до тех пор, пока во входную дверь не постучали и на пороге не оказался предмет её сердечных переживаний. Одетый, причёсанный, выбритый и свежий Дракен собственной персоной.

При виде его невозмутимого лица Такемичи резко захотелось врезать ему. Эма, значит, весь вечер и всю ночь переживала, с трудом заснув, а он тут крутого из себя строит, даже бровью не повёл! И вообще, делала вид, что абсолютно ничего не произошло.

Судя по взгляду Эмы, та тоже разрывалась между обидой и желанием врезать. Хотя Ханагаки поделилась с ней, что, по словам Майки, Дракен вчера ой как распсиховался. Ну явно всё из-за своих ревности и тупости. Причём тупости по той причине, что он никак не мог понять, что это за фрукт такой, эта ревность. До этого младшая Сано постоянно вилась рядом, улыбалась ему и звала на свидания, а он стоически игнорировал и лишь изредка соглашался. И всегда держался холоднее, чем айсберг в океане. А тут бум — и Титаник сменил маршрут, выбирая воды потеплее и отказываясь крушиться о глыбу льда вновь.

— Надо бы Майки разбудить, — сказал Дракен, садясь за стол и беря протянутые ему палочки. Кажется, в этом доме он завтракал ежедневно.

— Ну иди буди, я этим заниматься не собираюсь, — фыркнула Эма, обиженно насупив нос и чуть отодвигаясь от него подальше. — Твой друг — вот ты с ним и разбирайся.

— Вообще-то он твой брат, — внезапно напомнил ей Мансаку, невозмутимо попивая свой зеленый чай. — Кому и разбираться, то только тебе.

— Деда! — возмутилась Эма. — Он — твой любимый внук! Наследник! Кто как не ты должен о нём заботиться?

— Ну, лучшие друзья, это да. Прости, Рюгуджи-кун, но в логово зверя идти сегодня тебе, — внезапно сдался старик, переводя стрелки на другого.

— Эй! Ни за что! — тут же испуганно отказался Дракен. — Я его вчера будил!

— То было вчера, а сегодня — новый день, — нравоучительно заметила Эма.

Такемичи от такой перебранки не могла не улыбнуться. Подумать только: эти трое как ни в чём не бывало спорили о том, кто пойдёт будить Майки, перекидывая эту обязанность друг на друга, как горячую картошку.

— Если хотите, то я могу разбудить его, — предложила девушка. Все тут же вылупились на неё.

— Одумайся, — хриплым тоном, полным ужаса, одёрнула её Эма.

— Эта ошибка будет стоить тебе жизни, — кивнул Дракен, не отговаривая и явно испытывая большую долю его уважения.

— Не подходи к этому монстру, — попытался отгородить её Мансаку.

— Ну… Я всё же попробую, — улыбнулась Такемичи, вставая из-за стола и направляясь к выходу в гараж.

— Мы будем помнить тебя! — крикнул ей вслед Дракен.

— Ага, поставим тебе памятник у роз дéды, — поддержала его Эма. Дед Сано молчал, мысленно собираясь с духом доставать ящик с аптечкой.

Вот только дело было в том, что Такемичи как раз-таки знала, как правильно будить Майки.

Парень был тем ещё соней, который с трудом просыпался только к обеду, из-за чего смирившийся с подобным Дракен на своей спине тащил его до школы, где первые уроки Сано благополучно просыпал. Будить друга парень не решался: тот вставал крайне тяжело, а спросонья, будучи злым и недовольным, мог врезать. Да так, что даже родной дед порой опасался к нему подходить: хватало в течение нескольких лет видеть не сходящую с затылка Шиничиро шишку, которую тому оставлял Майки после очередной, ежедневной попытки добудиться до него раньше часа дня.

Но, опять же, Ханагаки знала секретный способ.

Во-первых, дома Майки всегда спал со своим старым одеялом, которое было уже сильно потрёпано временем. Отнимать его было нельзя ни в коем случае. Вместо этого надо по возможности обмотать его вокруг любой ноги парня, чтобы тот чувствовал одеяло, но уже не мог к нему прижаться лицом.

Во-вторых, необходимо было впустить в комнату холодного свежего воздуха, чтобы Майки подмёрз. Для этого можно было отнять его повседневное одеяло. Но, опять же, нельзя было трогать старое. В комнате Сано за холод отвечал кондиционер, который девушка моментально поставила на восемнадцать градусов.

В-третьих, надо было убедиться, что пятки Майки, как и его ладони, быстро охлаждаются: потеряв драгоценное тепло, Майки начнёт искать его. Но, не находя в объятиях одеяла, он начнёт ворочаться туда-сюда, пока не станет просыпаться. И этот момент он будет ой как недоволен.

В-четвёртых, необходимо сразу же, как Майки примется продирать глаза, пытаясь осознать, что произошло, поманить его вкусняшкой. Это заставит Сано сесть на кровати, а если медленно отходить к двери, то тот и вовсе поднимется на ноги.

И, наконец, в-пятых, когда парень начнёт функционировать, что произойдёт через примерно пять шагов, можно смело и строго обещать ему, что вкусняшку он получит только если умоется и почистит зубы. Обычно к этому моменту немного недовольный, но полностью разбуженный Майки добровольно шёл в ванную.

И эта стратегия, как и всегда, сработала просто на ура.

— С добрым утром, Майки-кун, — улыбнулась ему Такемичи. В голове вновь вспыхнул тот поцелуй. И только сейчас девушка поняла, что не знает, как себя теперь вести с парнем.

Она замерла, широко распахнув глаза. И… что дальше? Что ему ещё сказать? Сделать вид, что ничего не произошло?

А полусонный Сано, потирающий глаза, приближался к ней, остановившись на пару секунд лишь для того, чтобы убрать одеяло с ноги.

Такемичи казалось, что каждый шаг Майки был для неё как приговор, а каждая секунда длилась как десяток-другой минут. Замерев испуганной ланью, девушка совсем растерялась. Может, она и старше морально, но если судить честно, она вообще даже не представляла что и делать, особенно после того кошмара.

Наконец, Майки практически полностью покинул мир сновидений. Его взгляд стал осмысленнее, но на дне глаз всё ещё плескались остатки дымки сна.

— Утра, Такему-у-уч-чи, — произнёс он, растягивая «у» и запинаясь на «ч».

То ли машинально, то ли осознанно юноша подошёл вплотную к девушке, крепко обнял её, прижимаясь лицом к её волосам так, что она чувствовала его дыхание над ухом, а затем тот поднял руку, потрепав девушку по светлым волосам, будто убеждаясь, что вот она здесь, настоящая, после чего с улыбкой отстранился, прошёл мимо и направился в ванную комнату.

Из кухни послышались удивлённые вздохи и охи: Майки встал до часу дня, и на это у Такемичи ушло каких-то три минуты! Ну точно чудеса.

А сама девушка глубоко вздохнула, и звуки, которые до этого, как оказалось, вообще пропали, вернулись с новой громкостью. Девушка чувствовала, как сердце стучало у неё в висках и отдавалось пульсацией в уши.

Чёрт возьми, и как ей теперь быть?

---

1) «Дораэмон» (Doraemon) — манга Фудзико Фудзио, повествующая о синем кибернетическом коте, который попадает в настоящее время на Землю из 22-го века помогает мальчику Нобите, который ничего не умеет делать как следует самостоятельно. Публиковалась в 1970-1996 гг.

Вернуться к тексту

2) «Детектив Конан» (Detective Conan) — манга Госё Аоямы, повествующая о приключениях молодого детектива Шиничи Кудо, который, будучи отравленным, случайно превратился в ребёнка. Публикуется с 1994 — н.в.

Вернуться к тексту

Каждый день Такемичи оставалась в негодовании и полном неведении. Где-то между отчаянием и надеждой.

Если Такемичи и надеялась, что после того случая в гостях у семьи Сано в их с Майки отношениях хоть что-то изменится, то жизнь посмеялась ей в лицо. Причём хорошо так посмеялась.

Нет, изменения, конечно, были, но от них становилось только хуже. Например, Майки теперь периодически странно долго смотрел на Такемичи, и от его взгляда становилось как-то не по себе. Он также перестал заваливаться в дом к девушке и даже начал соблюдать какие-никакие, но личные границы. И вроде бы это хорошо, парень учился самостоятельности и уважению к другим людям, вот только… Для Ханагаки это было просто ужасно! Между ними как будто выросла стена, преодолеть которую девушка была не в силах.

Можно ей обратно прилипчивого Майки, который не соблюдал абсолютно никаких границ (конечно, в разумных проявлениях)?

— Я просто в бешенстве, — сокрушено призналась Такемичи, когда в очередной раз обедала с Хиной на крыше. Сегодня парней с ними не было: те решили прогулять школу и зарубиться в приставку в доме Ацуши. И поэтому Ханагаки подумала, что это было идеально для разбора полётов её недоотношений и чудного поведения возлюбленного. — Первую неделю мне казалось, что ему просто неловко, вот он и ведёт себя так странно, но, чёрт возьми, уже месяц прошёл! Какого хрена? Что с ним не так?!

Такемичи как ни старалась, но понять Манджиро не могла. С ней что-то не так? Или она что-то не так сделала после поцелуя? Или там у Сано что-то переклинило?

Хината тяжело вздохнула и покачала головой, утыкаясь взглядом в коробку с бенто. С того дня на фестивале девушка потихоньку отпускала свои романтические чувства по отношению к подруге, благодаря чему слышать о её любовных переживаниях было уже не так больно. Всё равно, конечно, неприятный осадок оставался, но Тачибана чувствовала, что сумеет искренне порадоваться за Такемичи, если вдруг та начнёт встречаться с Майки или кем-то ещё.

Хина в первую очередь была и оставалась лучшей подругой, которая всегда выслушает и будет рядом с Ханагаки.

— А что Эма-чан? — пыталась разузнать о ситуации побольше Хината, задумчиво покручивая палочками над обедом.

— Эма-чан говорит, что этот придурок решил посоветоваться с Дракен-куном и Баджи-куном насчёт произошедшего, — в недовольстве пожала плечами Такемичи, закатывая глаза и складывая руки на груди. — Тоже мне, героев-любовников нашёл, тьфу! — зло фыркнула она. — Да лучше бы к Чифую-куну обратился! У него опыта, пусть и из-за сёдзё-манги, побольше будет! А эти!.. Тьфу ещё раз!

Хината могла лишь посочувствовать подруге. Так и бывает, когда влюбляешься в человека, у которого проблемы с определением собственных чувств. Что и сказала, и Ханагаки пришлось расстроенно возвести к небу глаза, мысленно спрашивая у того, почему всё так и сложилось. Потому ли это происходило, что подобное отклонение от изначальной временной шкалы вызвало такие странные последствия? Дать намёк на лучшее и медлить с простым ответом «да-нет»?

— Вчера мы праздновали день рождения Пеяна, — продолжила свою тираду-рассказ Такемичи, — и если до всего этого Майки просто обожал устраиваться на моём плече, когда ему было скучно или хотелось спать, то в этот раз он променял меня на Дракен-куна! А когда Эма затянула того в танец, вместо меня он пошёл к Баджи-куну! Ты представляешь? К Баджи-куну! А потом, прости господи, к Санзу-куну! Понимаешь? Он предпочёл Санзу-куна мне!

Голубые глаза Такемичи как никогда наполнялись гневом, от чего Тачибана могла только подивиться.

— Ты ревнуешь? — с долей сомнения в голосе поняла Хината.

— Это глупо, но… Да, — горько созналась Хинагаки. — Я чувствую, как он отдаляется. И… Ох, зря я его тогда поцеловала. Или он — меня, кто уж там разберёт.

Возможно, наилучшим исходом для них всё же было оставаться друзьями, в тайне лелея свои чувства друг к другу? Как и было изначально?

— Более чем уверена, что это всё влияние Дракена. Тот ведёт себя абсолютно точно так же с Эмой, — хмуро отметила Тачибана, ритмично постукивая своими пальцами по закрытой коробке бенто.

— Если это так, то я запихну ему его косичку в одно место, — мрачно пообещала Такемичи, взглянув на время. Обеденный перерыв практически закончился, а она так и не съела даже половину своей порции бенто. Аппетита не было совершенно.

Как и желания учиться весь оставшийся день.

— Ты пробовала с ним поговорить? Как-то обсудить ситуацию?

— Конечно. Сначала я ждала, что он первый заговорит. Ну, знаешь, приятно иногда почувствовать себя девушкой, когда парень ухаживает за тобой и сам делает первые шаги, — мечтательно пояснила она и после расстроенно нахмурилась. — Но он не говорил. Тогда я попробовала сама. Попробовала раз, потом попробовала два, затем попробовала три — и каждый раз он переводил тему! — негодующе всплеснула она руками, разводя их в стороны. — А знаешь, что самое смешное? То, что в конечном итоге ко мне подошёл Дракен и сказал, что Майки нужно время всё обдумать и принять для себя решение. Представляешь?! Вообще-то это моя роль всё обдумывать! Я должна быть сомневающейся барышней, а вовсе не он!

Хината на такое лишь покачала головой и посмеялась, грустно похлопав подругу по плечу. Вот уж точно не повезло с избранником: то целоваться лезет, то ведёт себя как придурок из-за влияния таких же идиотов-друзей. И больше всех во всей этой ситуации было жалко саму Такемичи. Ну, и Эму — у той ситуация была абсолютно такая же.

— Ладно, хватит обо мне, — немного поникла девушка и обратила всё внимание к самой подруге. — Что там у тебя? Как отец? Ещё не смирился?

— Домашний арест до Рождества, как минимум, — развела руками Тачибана, и её голос стал совсем грустным. — Я так соскучилась по ребятам и по Эме-чан! Хочу увидеться со всеми, собраться вместе…

Раздосадованная Такемичи поджала губы. Отец у Хины был строгим. Слишком. Он собственными руками отнимал у неё лучшие годы жизни, заставлял быть такой, каким он хочет её видеть, но не такой, какой она хочет быть. Из-за него бедная девушка совсем лишилась общения со сверстниками вне учёбы. А это ни к чему хорошему не приведёт.

Шаг влево, шаг вправо — арест, вообще на любое отклонение от его слов и решений.

Тачибана было ещё юной, молодой. Она должна совершать ошибки, впервые попробовать пиво, гулять до самого рассвета, устраивать девичники и ходить на свиданки, а не сидеть постоянно за учебниками, запертая в доме собственным отцом.

Почему-то Ханагаки казалось, что совсем скоро подруга не выдержит. Ещё немного — и её переходный возраст даст о себе знать, подростковое бунтарство вырвется из-под контроля, случится самый настоящий взрыв! А Такемичи только и оставалось, что надеяться, чтобы этот взрыв будет небольшим и несерьёзным.

Наконец, десять минут спустя прозвенел звонок, оповещающий о конце обеденного перерыва.

Девушки вместе вернулись на занятия и также вместе отучились оставшиеся уроки. На удивление, Ханагаки вполне активно отвечала на вопросы учителя и даже писала что-то в рабочей тетради. И чем меньше оставалось времени до конца занятий, тем веселее и жизнерадостней становилась девушка.

Сегодня она собиралась встретиться с Такатой — тем самым парнем с гоукона.

Первую неделю после группового свидания Такемичи практически не общалась с ним по переписке, игнорируя сообщения. Она не хотела давать парню ложную надежду, особенно после будоражащего поцелуя с Майки. Ей казалось, что вот-вот их отношения с Сано перейдут на новую ступень, а потому не желала связывать себя с другими парнями. Но шло время, а Манджиро так и не подошёл к ней даже просто нормально поговорить.

Лишь наслушался Дракена с Баджи и держал дистанцию! А когда Такемичи пыталась сама к нему подойти, неловко придумывал отговорки и отступал на пару шагов назад. И всё, что оставалось делать, так это ждать. И это вовсе не та стадия отношений с любимым, на котором Такемичи хотелось бы застрять, особенно пребывая в неведении.

Такемичи, если честно, было обидно. Ладно, если бы она не нравилась Майки, если бы он не желал с ней отношений, будь они дружеские или романтические. Так нет! Он явно был заинтересован в общении, явно порывался вести себя как и прежде, но сдерживался. Строго держал в себя в рамках! Ханагаки видела, что она небезразлична парню, но тот принялся строить из себя чёрт знает что. И даже по-нормальному разговаривать словами через рот отказывался!

«Ну и пошёл ты», — зло подумала совсем уж обиженная девушка, спустя три недели игнора и назначила Такате встречу. Та прошла хорошо, и тогда они договорились сегодня встретиться вновь.

Ханагаки всё ещё не видела в Такате возможного возлюбленного. Он для неё был скорее другом, с которым можно классно провести время. Сам же Таката продолжал оказывать девушке небольшие знаки внимания: желал доброго утра, спрашивал, как дела, а один раз даже подарил цветы. Такемичи это было приятно: хоть кто-то в её жизни, помимо того неизвестного поклонника, уделял ей внимание в романтическом смысле. Хотя, конечно, и Такату не хотелось обманывать.

Такемичи изо дня в день говорила себе, что вот-вот расставит всё по полочкам в их недоотношениях, но каждый раз, как Майки неловко сбегал от разговора или вёл себя стеснительно-неловко, обида, таящаяся внутри Ханагаки, лишь увеличивалась, а желание всё прекратить с Такатой — уменьшалось. Было… досадно, что всё так и оставалось в подвешенном состоянии, что не могло радовать.

Глупо и мелочно, конечно, но только так девушка ощущала, что может хоть как-то отомстить. Хоть какое-то действие. Она ведь предупреждала Майки об этом. Она говорила, что вечно пребывать «в ожидании» не будет. И плевать, что то была откровенная ложь, Сано-то об этом не знал.

Попрощавшись с Хиной у раздевалки, Такемичи выскочила на улицу и перепрыгнула через лужу. С утра шёл дождь, но облака на небе, к счастью, уже разошлись. Такемичи была уверена, что ей потом зонтик не понадобиться.

С Такатой они должны были встретиться у торгового центра в Аракаве⁽¹⁾. Такемичи опоздала всего на пять минут, но всегда такой пунктуальный Таката не пришёл. Не явился он и через десять минут, а на звонок так и не ответил. И через двадцать тоже. Тридцать. Ни-ко-го. Девушка нахмурилась: у него что-то случилось?

В итоге она целый час просидела у торгового центра, лениво наблюдая за тем, как туда-сюда сновали люди, постоянно сменяя друг друга в огромной толпе. То школьники, студенты, обычные люди. Их было много, и каждый куда-то шёл, кто-то стоял, ждал и дожидался. Даже солнце, вышедшим из-за облаков, казалось каким-то тусклым. Пожалуй, только она да какой-то парень в белой куртке неподалёку так и оставались на своих местах.

Наконец, терпение девушки лопнуло. Таката не пришёл. Неважно почему. Поднявшись на ноги, она потянулась всем телом и, надув щёки, развернулась на пятках. Смысла ждать она больше не видела, а потому направилась к станции метро. Внутри росла тоска и грусть, делая Ханагаки снова такую же расстроенную как и в обеденный час.

Уже стоя на платформе и ожидая поезд, Такемичи внезапно заметила в толпе белую куртку, а потом признала и её хозяина — это был тот самый бритый парень, что просидел недалеко от неё целый час. Неприятные мурашки прошлись по спине девушки. Мысли начали скакать от одной к другой. И все были, как на зло, нехорошими.

«Это совпадение, просто совпадение», — мысленно уверяла себя она, сжимая лямку школьной сумки и заходя в вагон. Но успокоиться не получалось. Стоя в напряжении, она судорожно выискивала глазами того парня, а когда нашла его, поняла, что он смотрел прямо на неё. Их взгляды на секунду пересеклись, а потом незнакомец опустил глаза на пол. Такемичи сглотнула, сердце забилось быстрее, и неловко отступила назад. Народу в вагоне было не так много, бежать было некуда.

Страх заполнил её тело, но Такемичи не давала ему полностью ей завладеть. Она старалась мысленно успокоиться и вспомнить, что нужно было в таких же ситуациях делать.

Этот парень если не преследовал её, то явно ошивался поблизости. Ханагаки сглотнула. Всё будет хорошо. Он не подходил к ней, а лишь был где-то рядом. И это всё могло быть простым совпадением. Мало ли им обоим в одну сторону ехать именно сейчас? Ей надо было проверить её опасения.

Поезд затормозил у станции, и Такемичи вышла с ещё парой людей на платформе, краем глаза замечая, что тот парень тоже спешно поднялся со скамьи и почти вылетел через другие двери. Девушка сглотнула, в панике доставая телефон и делая вид, что что-то там ищет, а сама следила за тем парнем. Он прошёл чуть вперёд, но тут же остановился недалеко, садясь на корточки и возясь с завязанным шнурком. Тянул время, пока Ханагки не сдвинется с места.

Что самое пугающее, на спине его белой куртки был безглавый ангел. И не в первый раз он появлялся. За столько времени, совсем не в первый раз. И, видимо, не последний.

Вальхалла.

Из вагона раздалось оповещение о закрытии дверей. Такемичи, сглотнула, напряглась, готовясь. И только она услышала звук закрытия створок, так тут же сорвалась с места, разворачиваясь и влетая в вагон в последнюю минуту. Парень резко поднялся, подбегая к поезду, но бесполезно: тот тронулся с места. Тот успел только лишь ударить его со злости, от чего Ханагаки прошлись мурашки по спине. Девушка тяжело дышала, испытывая приступ паники и облокачиваясь к стене вагона для устойчивости. Сердце неистово билось, оглушая весь окружающий шум поезда.

Ей это точно не показалось. За ней следили. И, судя по всему, давно: стоит только вспомнить ту встречу с членом Вальхаллы на гоуконе.

Руки девушки затряслись. Нет, она была готова ко многому, когда связывалась с Майки и Тосвой, даже к преследованию от других банд, но менее страшно от этого не становилось. Благо, у неё был способ обезопасить себя хотя бы на время.

Достав из кармана телефон, Такемичи принялась листать контакты. На секунду она зависла над именем Майки, думая о том, чтобы позвонить ему — логично ему позвонить, сообщить об угрозе, чтобы тот сразу предпринял все необходимые меры по защите знакомых и близких гражданских, но в итоге сдержалась, настойчиво заставляя себя прокрутить дальше и не сметь думать о нём сейчас, и набрала номер Баджи. Тот звучал по началу раздражённо, его явно отвлекли от важного дела — еды или приставки. А может, и того, и другого одновременно. Но стоило ему услышать дрожащий голос Ханагаки, как он поперхнулся собственным возмущением.

— За мной следит… какой-то тип из Вальхаллы, — судорожно сообщила она, облизывая губы и заново осматривая свой вагон. Никого больше в белых куртках не было. — Я смогла отвязаться от него, но мне страшно. Можешь, пожалуйста, встретить меня у метро?

— Понял, базару нет, — необычно серьёзным тоном ответил Кейске.

Такемичи сбросила вызов. Больше не было необходимости говорить. Всю дорогу до своей станции она только и делала, что старалась успокоиться и унять дрожь от паники в своих дрожащих руках. Она крепко сжимала телефон и не убирала его далеко. Вдох-выдох. Она одна. Её не преследуют. Не следят. И когда она выйдет, то Такемичи уже вряд ли будет.

К счастью, у неё это получилось, а потому навстречу к Баджи с Чифую она вышла не такой подавленной, как ехала в метро.

— Ну, рассказывай, чо это был за перец, — поковырялся в ухе Баджи, хмурясь и оглядывая всю округу на предмет белых курток.

— Мне б знать, — огорчённо покачала головой Ханагаки. — Я была у торгового центра в Аракаве, когда заметила его. Ждала друга, но он так и не пришёл, а тот пацан оставался всё это время. А вот когда решила пойти домой, то заметила, что тот парень меня преследует. Он был бритым и с большим носом. И в куртке Вальхаллы. Больше ничего не запомнила.

— М-да, дела, — мрачно вздохнул Чифую, складывая руки на груди. — У нас с Вальхаллой, так-то, конфликт назревает. Вот они, видимо, и пытаются подступиться к Майки через тебя. Понимают, что в честной драке не победят.

— Это пугает, — призналась Такемичи, насупившись. — Надо будет теперь с собой перцовку носить.

— Главное помнишь, куда бить? — усмехнулся Баджи, прекращая за слежкой и обращая внимания на подругу.

— На всю жизнь запомнила! — слегка улыбнулась ему Такемичи и поднимая сжатый кулак вверх.

— А я вот чего понять не могу. Чего ж ты Баджи-сану позвонила, а не Майки? Это ж он кашу заварил, так что он за тебя и ответственный, — постукивая костяшкой пальца по подбородку, подметил Чифую. Ханагаки недовольно поджала губы:

— Стараниями Дракен-куна и твоего ненаглядного Баджи-куна этот оболтус ведёт себя как последний кретин.

— А-а-а-а, тот поцелуй, — понимающе протянул Чифую, по-кошачьи улыбаясь.

— Уже вся Тосва в курсе, да? — с иронией поинтересовалась и тяжко вздохнула Такемичи: — Просто… момент был такой. Как в сёдзё-мангах. Вот и…

Мерцающие тёмные глаза, приоткрытые влажные губы, до безумия мягкое выражение лица, растрёпанные по-домашнему волосы, тёплые и крепкие руки, его горячее дыхание на коже… Она отвела взгляд, краснея. Тот момент было слишком прекрасным. Она, возможно по глупости, до сих пор надеялась, что Такемичи сможет увидеть своего Манджиро хотя бы таким ещё раз.

— И чего тебя на Майки-то понесло? Кругом куча нормальных парней и даже с мозгами, а ты этого кретина выбрала, — фыркнул Кейске, ставя руки в бока и покачивая головой. — Да уж, женское сердце — потёмки.

Такемичи, заталкивая поглубже нежные щемящие чувства внутрь, возмущённо посмотрела на друга. Вот уж лучше бы он вообще молчал! Чьими стараниями Майки себя и ведёт себя, как этот самый кретин? Уж явно не её! Да зная Сано, он вообще не должен был запариваться над тем поцелуем и принять его как должное! А тут ему на уши насели, а он только и рад!

— Иди ты, а, — гневно прищурилась Такемичи. — Не пытайся скрывать, я знаю, что вы с Дракен-куном с ним миленько так поболтали, из-за чего он меня так отшивает.

Баджи поражённо захлопал ресницами, явно не ожидая от подруги такого наезда.

— Эй, между прочим я сказал ему взять яйца в кулак и перестать быть тупнем, поговорить с тобой и понять, чего он, в принципе, хочет от ваших отношений. И было ли то следствием его тупой влюблённости или просто момент такой выдался? Это уже Дракен начал наседать, что в случае той самой великой любви Майки должен думать о твоём и своём будущем, пытаться как-то себя реализовать в этой жизни и бла-бла-бла, — замахал он руками, попутно закатывая глаза и пародируя голос своего друга.

Такемичи протянула задумчивое «а-а-а-а» и пообещала себе, что обязательно воплотит в жизнь свою угрозу засунуть косичку Дракена ему в одно место. Любовный гуру тут нашёлся! Вот уж от кого-кого, а от этого парня Такемичи такого предательства не ожидала.

А вот кому было весело наблюдать за сложившейся ситуации, так это Чифую: ещё бы, прямо на его глазах сёдзё-манги оживали в лайв-экшн фильм с его друзьями в главных ролях! Да тут просто смотреть и наслаждаться! Его душенька, требующая хлеба и зрелищ, наконец-то была удовлетворена.

— Я придушу его, а Эма мне в этом поможет, — мрачно кивнула Такемичи, окончательно понимая, откуда у странного поведения Майки росли ноги.

Зато теперь Такемичи полностью могла заявить всё своё накопившиеся негодование, злость, обиду и возмущение на одного конкретного человека, который мало того делал и продолжает делать больно одному человеку из-за своих «принципов», так ещё и смеет их пытаться привить лучшему другу, заставляя Такемичи оставаться в ещё большем неведении, чем саму Эму. Потому что если с Майки и Такемичи было понятно: они оба друг другу симпатизируют, то с Дракеном было, увы, не всё так просто.

Так что Ханагаки в ближайшее время оставалось переговорить с Дракеном наедине. И девушка собиралась сделать это в ближайшее время.

Но зато, благодаря разговору с Чифую и Баджи, настроение у девушки улучшилось. Она совсем забыла о преследовавшем её вальхалловце, но ровно до тех пор, пока не остановилась у порога своего дома, так и не достав ключи из кармана.

В сердце снова закрался страх, только на этот раз заставляя её не сдерживать слёзы и дрожь в ногах.

На крыльце лежал красный мак с уже привычной запиской. Девушка медленно подняла подарок, вчитываясь в написанные строчки и пугаясь по-настоящему:

«Красный цвет мака похож на кровь тех, кто недостоин находиться рядом с тобой».

Записка упала на крыльцо. Ханагаки быстрыми шагами отошла от крыльца до самых ворот. Баджи и Чифую странно посмотрели на неё. А сама Такемичи трясущимися руками моментально достала телефон из недр сумки.

Номер Майки был набран чуть ли не со скоростью звука. А после добавлен в список быстрых экстренных вызовов.

---

1) Аракава — район Токио.

Вернуться к тексту

Игнорировать случившееся, преследование и устрашающую записку, было невозможно, а потому было решено, что Такемичи временно переедет в дом семьи Сано. Самой девушке было неловко теснить чужую семью, но иного выхода просто не было: они были единственными, у кого действительно хватало места, чтобы разместить ещё одного человека.

Более того, там был Майки, к которому Вальхалла точно не полезет: слишком уж опасный и сильный противник. Даже против огромной толпы он представлял угрозу.

Таким образом Такемичи на ближайшее время переселилась в комнату Эмы, которая была невероятно счастлива от полупостоянного соседства с Ханагаки. Нет, её, конечно, пугала нависшая над подругой опасность, но она не могла не радоваться тому, что они буквально будут жить под одной крышей. Это как затянувшийся девичник!

К сожалению, только Эма и была рада.

Конечно, в связи с ситуацией был разработан ряд простых правил: на улице Такемичи ни за что нельзя быть одной. Да, она боевая девушка и умела драться, но не в одиночку, всё же куда безопаснее, если рядом с ней будет кто-то из Тосвы. Путём недолгих раздумий было решено, что большую часть времени за Такемичи будет следить Майки — тот, кто её в это и втянул. А вот по мелочи рядом будут ошиваться Баджи или Чифую. Такой расклад всех устроил.

Ханагаки, которая вновь оказалась с возлюбленным под одной крышей и на долю которой дед Сано без угрызений совести скинул расталкивание своего внука по утрам, была настроена более чем серьёзно. Она была бы не против так и оставить, чтобы Майки наконец всё сам для себя решил. В конце концов, что такое месяц, когда перед ними были многие года впереди? Но она помнила, чем всё закончилось в прошлый раз. Ей надо было поговорить с Майки, а также с Дракеном, который решил, что ему разрешается лезть в чужие отношения. Настало время расставить все точки на «i».

И вот с последнего Такемичи и начала.

После небольшого обсуждения о злоключениях Ханагаки Дракен вышел на пару минут во двор, чтобы обзвонить всех капитанов, предупредить об обострении конфликта с Вальхаллой и сказать о предстоящем собрании Тосвы. Поэтому девушка, собравшись с духом, последовала за ним и преградила вход, когда тот собирался обратно в дом.

Приперев парня к стенке прямо в коридоре, Такемичи опасно прищурилась, не давая тому пройти ни вправо, ни влево. Обескураженный подобным напором, Дракен тяжело вздохнул, понимая, что у него нет иного выхода, кроме как выслушать претензии подруги. И, скорее всего, догадывался насчёт чего.

— И что это ты, уважаемый мой, такого наплёл Майки-куну, что он чурается меня вот уже месяц? — едва ли не злобно прошипела Такемичи. В прошлый раз она говорила с ним, когда тот сообщил о решении Майки всё обдумать. Вернее, когда Майки из-за чужих любовных «советов» стал вести себя как полный придурк.

Пора бы Дракену ответить за содеянное.

— Ничего я ему не наплетал, — ответил Дракен с нарастающим возмущением, при этом нахмурив брови и сложив руки на груди.

— Ой-ли? — тут же едко отозвалась Такемичи, вопросительно приподнимая одну бровь. — Тогда как ты пояснишь то, что с ним творится? Я, знаешь ли, хочу нормально общаться с Майки-куном, а не через всю кухню.

— Ну так общайся, я-то тут при чём?

— Ты издеваешься? — разозлилась Такемичи, всплеснув руками и отходя от друга, чтобы не задеть. — Я знаю, что ты поговорил о… произошедшем… с Майки-куном, и что это по твоей не самой разумной инициативе он себя сейчас ведёт так, как ведёт! А именно как полный идиот.

— Послушай, это очень мило, что ты влюблена в него, — тяжко вздохнул Дракен, приподнимая руки в мирном жесте, а Ханагаки от такого вспыхнула. Ей было очень неприятно, что о её чувствах знала вся банда, — но Майки не может принять решение прямо сейчас. Ему надо подумать. Обдумать хорошенько. Не отрицаю, что ты нравишься ему в ответ, но ему нельзя бросаться в омут с головой.

— Да кто его о таком просит?! — возмутилась девушка, разводя руки в стороны. — Я лишь хочу, чтобы всё было как прежде!

— Как прежде уже ничего не будет, и ты сама это прекрасно понимаешь, — отрезвил её Дракен, резко опустив руки и сжав кулаки. — Я не хочу потом разбитого сердца ни тебе, ни Майки. Ему опасно привязываться к людям настолько крепко, насколько этого желаешь ты. Он уже потерял обоих родителей и старшего брата. И если он, влюблённый по уши, внезапно потеряет ещё и тебя, то он попросту не выдержит. У него и так психика ни к чёрту, не хватало ещё, чтобы ты её своими чувствами окончательно сломала.

Такемичи почувствовала прилив возмущения и, к своему удивлению, стыда. С одной стороны, кто Дракен такой, чтобы лезть в их дела, когда сам едва не скончался два с половиной месяца назад, да и в отношениях с Эмой у него полный провал. А с другой, он прав. Пока они с Майки просто близкие друзья, ему будет не так больно потерять Ханагаки. А вот если они уже начнут встречаться, привяжутся друг к другу и будут любить, то его состояние вновь может стать нестабильным.

Дракен был в этом смысле прав, что так сильно беспокоился о Майки и о его состоянии, ведь он как никто другой знал о не самой стабильной психике лучшего друга. Но вместе с тем он жестоко ошибался, если думал, что Такемичи бросит его. Когда-либо вообще! Она любила его более двенадцати лет, она сжимала его хладный труп в своих руках, она сама умерла под рельсами поезда и в последнее время она довольно часто видела кошмар, в котором сама по неосторожности убивала взрослого Майки.

Единственное, что заставило бы её отпустить Сано — это её собственная смерть. И даже тогда она продолжит любить его: проверено на собственном опыте.

Девушка подняла на Дракена тяжёлый взгляд, и было в нём что-то такое, что парень непроизвольно вздрогнул. Отступил на шаг и даже попытался что-то сказать, но Ханагаки не дала.

— Ты ничего обо мне не знаешь, ни-че-го, — ледяным тоном произнесла она, опуская руки по швам и чувствуя, как внутри закипает гнев на ошибочность суждений парня. — Не смей говорить мне о том, что я могу оставить Майки-куна, когда ты сам чуть не окочурился на той парковке. Ты знаешь, что бы с ним стало, если бы ты тогда умер? Знаешь, что стало бы с Эмой-чан? — Она горько усмехнулась и приподняла брови. — Конечно, не знаешь. Откуда тебе знать-то? А вот я знаю. Очень себе представляю. И я точно знаю, что будет с Манджиро, если он потеряет тебя, Эму-чан, Мансаку-сана или Баджи-куна. Я лучше тебя это знаю. А ты, небось, даже не задумывался, что беда может прийти откуда угодно. Так что не смей говорить мне о последствиях, понял?

Глаза Дракена гневно блеснули. Он явно хотел возмутиться, но промолчал: было во взгляде, тоне и выражении лица Такемичи что-то такое, что не позволило ему и рта раскрыть. Будто она действительно лучше него знала всевозможные последствия. Будто лично видела их, причём не раз. От стального блеска в глазах подруги по телу юноши прошлись мурашки.

Такемичи отступила на пару шагов, отряхнула невидимую пыль с очередной дурацкой футболки и подняла суровый взгляд на Дракена:

— Разберись сперва со своими чувствами к Эме-чан. Не любишь её — так ей и скажи и позволь ей двигаться дальше, не зацикливаясь на одном тебе. А если любишь — скажи прямо. Хоть раз побудь мужиком в отношении с ней. Чтобы хоть кто-то из вас, двух обалдуев, был мужиком, — выплюнула она, вспоминая Майки, который примерил на себя роль неуверенной девушки-недотроги. — Иначе, Дракен-кун, наш последующий разговор будет уже не таким мирным.

А затем развернулась и ушла, оставляя озадаченного и обеспокоенного Дракена одного разбираться что с советом, что с угрозой. В этот раз она решила пожалеть его косичку. Ради Эмы, которой та нравилась.

В комнате Эмы никого не было, и Такемичи рухнула на кровать, перекатываясь на спину и глубоко вздыхая. Внутри всё горело. Чувства бушевали, а эмоции она ещё не скоро сможет взять под контроль. Разговор с Дракеном вышел не самым приятным, но зато она хоть немного вправила ему мозги. Ну или то, что было вместо них. Или хотя бы натолкнула к этому.

Она лежала и созерцала потолок, пытаясь успокоиться. В голове до сих пор был полный шторм из мыслей: как лучше было сказать? Может, вообще надо было хорошенько вмазать один раз, чтобы вправить его извилины? Или не стоило добавлять угрозу напоследок? К сожалению, хорошие идеи приходили уже после завершения диалога. Такемичи оставалось лишь смириться.

Телефон пиликнул уведомлением, и Ханагаки бездумно достала его из кармана штанов, открывая. На экране раскладушки над значком мессенджера зависла единичка, которая тут же превратилась в двоечку: пришло ещё одно сообщение. Девушка нажала на него. И ей хватило короткого взгляда на имя отправителя, чтобы недовольно нахмуриться.

Писал Таката-кун.

От кого: Таката-кун

Прости, что не пришёл вчера. Мне стыдно. Боюсь, мы больше не сможем видеться.

Пока.

Сердце Такемичи неприятно сдавило, а в внутри поселилась обида. Нет, Таката всё ещё не был ей интересен в романтическом плане, но вот так вот прерывать их дружеское общение очень неприлично. Более того, его резкая смена настроения и поспешное прощание уж очень напоминали подобные ситуации в прошлом, когда одноклассники отказывались даже общаться с ней.

Поджав губы, девушка скривилась от неприятных воспоминаний и решила всё разузнать. Она считала, что заслужила знать хотя бы причину столь резкого отдаления.

Ханагаки нажала на кнопку звонка. Таката мгновенно сбросил, но Такемичи не сдалась, продолжая звонить и ждать ответа, и вот лишь на третий раз парень взял трубку и молчал.

— Почему ты хочешь прервать общение? Всё же было в порядке! — возмутилась девушка, что даже резко подняла с кровати и уставилась пустым взглядом на шкаф Эмы.

— Прости. Ты мне правда очень нравишься, но, знаешь, мой нос и рёбра нравятся мне больше, — невесело усмехнулся он и характерно кашлянул.

— О чём ты? — не поняла Ханагаки. Внутри снова пронёсся ураган мыслей. Стало не по себе.

— Твои дружки-гопники напали на меня по пути на встречу и избили. Сказали больше не приближаться к тебе и благородно вызвали мне скорую, — на общем фоне она могла слышать как рядом с парнем пищит кардиомонитор, — Я в больнице с несколькими переломами, если тебе интересно.

— М-мои дружки? — с ужасом в голосе прошептала Такемичи.

Неужели Майки?..

— Да. Те, в белых куртках и с ангелами.

Девушка испуганно посмотрела на стену, завешанную плакатами с какими-то актёрами. Так значит, в тот день Вальхалла не просто так следила за ней. Они ещё и на Такату напали. Уроды.

А с другой стороны, на кого ещё, кроме как Такаты-куна, они могли напасть, чтобы добраться до неё или Майки?

— Я… Прости меня, — искренне извинилась девушка, ощущая себя крайне отвратительно. Мысли бегали одна к другой. Но было очевидно, что сейчас нужно было сообщить об этом остальным. — Эти люди… Они не были мне друзьями, я их даже не знаю. Но они… Они очень опасны. Они напали на тебя из-за меня. И… Прости ещё раз. И ещё… Ты наверное прав. Нам лучше прекратить общение. Пока и спасибо за всё.

Ведь, скорее всего, для Вальхаллы не только она была целью.

— Был рад познакомиться, — на удивление, мягко попрощался парень. — Прощай.

А затем сбросил звонок.

Ханагаки уткнулась взглядом в собственные колени. Нервный смешок сорвался с её губ, тем временем как по спине и рукам пробежались холодные мурашки. Вальхалла не просто следили за ней: они отправили людей, чтобы те избили невинного Такату, которому просто не посчастливилось связаться с ней.

Ужас накрыл девушку с головой. Сегодня пострадал Таката, а завтра кто? Хина? Ацуши? Ямагиши? Макото? Ямамото? Инушида?

С трудом поднявшись с кровати и уняв дрожь, Такемичи вышла из комнаты и спустилась по лестнице на кухню, где сидели Эма, Дракен, Баджи, Чифую и Майки. Подруга первой заметила, что с Ханагаки что-то не так. Вторым был Майки.

— Что случилось? — серьёзным тоном спросил он, нахмурившись и выглядя необычайно красиво в этот момент. Если бы не ситуация, сердце Такемичи ёкало бы не от страха за себя и остальных, а от Сано.

— Вальхалла напала на Такату-куна, — сглотнув, сообщила она, рукой опираясь о стул Эмы. — Ну, того парня с гоукона. Я боюсь, Хина-чан и остальные могут быть следующими.

— Эта Вальхалла! — Стукнул кулаком по столу Баджи и мгновенно также поднялся со своего места. — Это уже переходит все границы! Майки!

— Да, я это знаю, — мрачно кивнул он, поднимаясь из-за стола. — Такемучи, позвони им и предупреди о произошедшем. Баджи, пусть ребята из твоего отряда будут приглядывать за ними. Дракен, раз послезавтра у нас будет собрание, там я подниму тему Вальхаллы.

— Понял, — отсалютовал Кейске, беря в руки телефон и принимаясь что-то в нём строчить. — Тогда, если ты не против, мы с Чифую пойдём. У нас сбор нашим отрядом, там я и введу их в курс дела.

— Да, иди, — махнул рукой Майки, выходя из-за стола и направляясь в сторону девушек. — Дракен, ты тоже свободен. Такемичи, надо поговорить.

Ханагаки удивлённо посмотрела на парня, не веря собственным ушам. Он действительно собирается с ней поговорить? После месяца чёрт пойми чего? О, ей будет очень интересно поговорить с Майки!

На самом деле Такемичи была рада разрешить все вопросы уже сегодня. Решить все проблемы и на время забыться, пока есть такая возможность —предстоящие события вряд ли дадут ей передохнуть.

Такемичи на секунду прикрыла глаза. Раз уж этот день был полон эмоциональных горок, то почему бы не добавить ещё одну?

Проводив ребят на выход и дождавшись, когда Эма поднимется к себе в комнату, Сано и Такемичи отправились в комнату парня в гараже. Там Ханагаки с максимально надутым видом села на незаправленную кровать возлюбленного, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу. Майки сел на компьютерный стул напротив.

Между ними повисло неловкое молчание, из-за которого девушка потеряла значительную часть своей спеси и самоуверенности. Теперь ей было боязно. Но раз Майки позвал говорить, то уже что-то для себя решил.

— Итак? — спросила она слишком тоненьким голосом.

— Прости меня, — тихо произнёс Майки, поднимая взгляд с пола на девушку.

— За что конкретно? — подняла бровь девушка.

Косяков у Сано набралось много. И она могла бы ему многое простить, но знать об этом ему было не обязательно.

— За всё. За игнор, за то, что послушал Дракена, за тот поцелуй. Я… Уф, неловко, — посмеялся он, растрепав свои волосы так, что они торчали во все стороны. — Никогда не думал, что у меня будет подобный разговор с девушкой. Но Баджи и Эма заставили. Сказали, что я дебил.

Такемичи едва не хмыкнула. Ну да, дебил. В прошлом Майки на такой разговор решился поздно, только находясь присмерти. Небось, и в этот раз думал о чём-то таком, но сестра и Кейске вовремя вправили ему мозги. Да и Дракен небось подключился, когда понял, какую ошибку совершил.

— Майки-кун, лучше бы ты послушал Баджи, он фигню не советовал.

Сано же нахмурился, зажмурился и покивал. Ничего не ответил. Ханагаки тем временем всё ждала продолжения разговора.

— Я просто… — попробовал вновь Майки. Ему было крайне странно и непривычно говорить на подобные темы, но стоило отдать ему должное: он хотя бы пытался. — Кароче! — внезапно воспрял он духом, хлопнув по спинке стула. — Ты мне нравишься, во. Давно уже нравишься, но только недавно до меня дошло, прямо во время того поцелуя. Но я струсил, потому что всякие чувства — это сложно. И я спросил у друзей, что с этим делать. А потом Дракен сказал, что я должен подумать о нашем совместном будущем, если всё же влюблён в тебя. А я влюблён. Вот и думал. Правда, ничего не надумал, но я попытался. Клянусь. А потом Эма и Баджи напомнили мне, что я дебил и могу упустить тебя. Ну, вот я и решил всё сказать, а там мы уж вместе всё как-нибудь решим. Особенно сейчас, чтобы не было потом никаких недомолвок.

Такемичи открывала и закрывала рот, как немая рыба, не в силах что-то сказать. Она, казалось, ничего не слышала из-за крови, прилившей к ушам, зато всем телом чувствовала сумасшедшую пульсацию сердца по всему телу: и в висках, и в руках, и в ногах — везде, где у неё проходили артерии.

Ханагаки закрыла рот и сглотнула, во все глаза смотря на парня. Манджиро своими невозможными глазами так и излучал надежду на положительный ответ.

Ту-дум, ту-дум, ту-дум.

Девушка забыла, как дышать, забыла, что должна сейчас хоть что-то ответить и хоть как-то отреагировать. Но она не могла.

Слова Майки, которые доносились до неё как сквозь вату, теперь настойчиво бились в сознании.

«Ты мне нравишься».

Чёрт возьми, она ему действительно нравилась! Не как друг, а как девушка, как та, о ком он может думать в романтическом плане. Он хотел держаться с ней за руки, липнуть к ней как прежде, обнимать, целовать…

От мысли о последнем краска пуще прежнего залила лицо Ханагаки.

«А я влюблён».

Вот так просто взял и признался. Без метаний, без сомнений и заикания. Вывалил на неё свои чувства — и доволен. Словно отыгрывался за месяц недопонимания, напряжения и едва ли не игры в кошки-мышки.

«Вместе всё как-нибудь решим».

Он хочет попытаться построить с ней будущее. Неважно, насколько лет. Никто не знает, что с ними будет завтра или через неделю, но сам факт того, что Майки рассматривал её не как временную влюблённость, а как кого-то, с кем можно строить собственное будущее, кружил голову.

Майки был в неё влюблён.

Майки. В неё. Влюблён.

Это словно был словно один большой и самый лучший в мире сон. Только он был реален.

Кажется, Такемичи всё же не сдержалась и у неё из глаз потекли самые настоящие слёзы, которые девушка даже не потрудилась смахнуть. Зато смахнул Майки. Подъехал на компьютерном кресле, коснулся рукой щеки девушки, мягко улыбнулся, держа её лицо в своих ладонях, и смахнул все слёзы. Вот так просто.

У Ханагаки едва сердце не остановилось от такого незатейливого жеста. У неё теперь вообще не лады с сердцем: то бьётся как сумасшедшее, то грозится остановкой.

Она облегчённо засмеялась сквозь слёзы. Было до ужаса приятно и плохо.

Майки изучал её лицо внимательным взглядом, считывая каждое изменение в мимике и дожидаясь ответа.

Наконец, Такемичи сглотнула вязкую слюну и слабо ответила:

— Я… Я тоже. Я тоже влюблена в тебя. И…

Договорить ей не дал перебивший её Сано:

— Можно? — тихо спросил он.

Такемичи не поняла, о чём речь, но кивнула. Так, на всякий случай.

А в следующее мгновение губы Майки накрыли её собственные. Это был их первый осознанный поцелуй и второй — в принципе.

Ладони Манджиро взяли её за челюсть, чуть поворачивая лицо, чтобы было удобнее целовать, а Такемичи вцепилась в его плечи, стискивая между пальцами очередную тёмную футболку парня, притягивая к себе и пылко отвечая ему.

Она мечтала об этом долгих двенадцать лет.

---

Примечания:

Самое смешное, что Такемичи и Майки начали встречаться без нашего вмешательства. Мы просто моргнули — а они уже а любви признаются друг другу. Слишком уж самостоятельные и своевольные персонажи, ахахах

Такемичи вряд ли была более счастливой, чем сейчас.

Такемичи уже не впервые бывала на собрании Томана, но это был первый раз, когда Майки привёл её туда не как свою подругу, а как свою девушку. Свою пару. Сердце не стояло на месте, счастье буквально текло по её венам. При всех обнимая её за талию и тем самым заставляя смущаться, он гордо вёл её через ряды гопников в чёрных куртках, широко и счастливо улыбаясь.

Ханагаки краснела, но признавала, что оказаться девушкой самого Манджиро Сано, целовать его когда угодно и обнимать где угодно — лучшее, что она испытывала в жизни. В обеих двух.

Её мечты воплотились в реальность. Надежда на самое лучшее крепчала с каждым часом с того вечера, как они объяснились друг другу.

Толпа пацанов улюлюкала, хихикала. Баджи хитро подмигивал, вот только очень быстро его лучезарная улыбка сменилась напряжением. С Кейске что-то было не так, и Такемичи понимала, что день, когда он порвёт все связи с Тосвой вот-вот настанет. К сожалению, она не знала точной даты, когда это произойдёт, но понимала, что со дня на день: Хэллоуин приближался.

И единственное, что мешало полностью отдаться кипящему внутри счастью. Развитие отношений с Майки, конечно, это чудесно, но главная задача оставалась неизменной. Её друзья были в опасности, и Ханагаки была полна решимости сделать абсолютно всё возможное, чтобы обезопасить всех близких.

Так что, оставив Майки и чмокнув его напоследок в щёку, Ханагаки пробралась к Баджи, хватая его за руку и обращая внимание на себя. Стоявший рядом Чифую мгновенно замолк. Меж бровей у него залегла морщина: он тоже чувствовал, что с его другом что-то не так. В прошлой жизни Чифую также в это время не находил себе места от беспокойства.

— Что случилось? — поинтересовалась Такемичи, не собираясь вот так оставлять всё. Девушка должна была узнать причину по которой Кейске ушёл из Томана, и может быть, сейчас когда юноша стал странно вести, она могла бы его расспросить.

— А что-то должно было случиться? — хмыкнул Кейске. Ханагаки закатила глаза и сжала его руку посильнее.

Ага, конечно, это он просто так ходит хмурый и понурый. Если не сказать, мрачный.

— Я же вижу, — горько вздохнула она и осторожно заглянула прямо в лицо парню. — Тебя что-то беспокоит. Это… Вальхалла?

— Не важно, — отмахнулся парень и резко отвернулся.

В яблочко.

— Слушай, если ты переживаешь за мою сохранность, то не стоит. — Ханагаки решила, что дело в его плохом настроении было в его беспокойстве. — Я умею драться, ты и сам учил меня паре приёмчиков. Да и Майки рядом, он защитит, если что.

Взгляд Баджи смягчился, и холод пропал из его глаз. Он повернулся к ней и усмехнулся уголками губ. Такемичи увидела промелькнувшую на лице парня нежность и не смогла не улыбнуться в ответ. Кейске всегда был ей как старший брат: защищал от врагов, плакался об оценках, ругался на уроки и делился своими переживаниями. А его Маман стала ей близким человеком, особенно в те дни, когда Баджи только-только умер.

Девушка всегда по-особенному относилась к Кейске. Майки был её возлюбленным, Чифую — близким другом, Дракена в прошлом она почти не знала, а теперь он стал ей товарищем, Эма и Хината — лучшими подругами, Такаши и братья Кавата — хорошим знакомым. И лишь Баджи был ей глупым старшим братом, о котором она старалась понемногу заботиться. Кейске по-особому был ей дорог, поэтому ещё в прошлой жизни она не могла до конца смириться с фактом его потери.

Было невероятно тяжело и больно наблюдать за тем, как история повторяется вновь. Такемичи знала, что совсем скоро Кейске предаст Томан по непонятным причинам (хотя потом Чифую будет утверждать, что он сделал это ради защиты Майки и ребят), станет членом Вальхаллы, а затем и вовсе умрёт во время Кровавого Хэллоуина. И как это остановить, Ханагаки не знала. Не имела малейшего понятия. Разве что только силой удерживать Баджи подальше от заварушки.

Но он ведь не станет её слушать, это же просто не в его характере.

Тогда оставался лишь вариант из всех возможных. Запрещённый приём. Подлый. Прямо нож в спину. За который её вряд ли простят в ближайшее время, однако… Зато тот будет мало того, что в живых, так ещё и здоровый. Так что рассказать о планах сынка Маман не такой уж плохой вариант. Хоть что-то, чем ничего.

Кейске кивнул на слова Такемичи, мягко погладил её по голове и посмотрел куда-то за неё:

— Майки тебя защитит, уж я в этом уверен. Ты даже не представляешь, насколько дорога ему, — на этот момент Баджи выглядел одновременно грустным и невероятно счастливым за друзей. — Хотя сам он это, козлина эдакий, до конца не осознаёт.

Девушка улыбнулась, чувствуя нахлынувшее от слов друга тепло, но понимала, что тот скорее пытается успокоить себя, а не её, и это пугало, настораживало. Что-то точно было не так. Неужели это всё влияние того преследователя из Вальхаллы?

Хотя вряд ли только лишь преследователь из Вальхаллы был причиной. Тут было однозначно нечто большее. Сама Ханагаки пыталась достать информацию о Вальхалле от того же Ямагиши, но тот рассказывал ровно то, что уже было ей известно. Так что с тяжёлым сердцем Такемичи ждала и боялась Хэллоуина.

Додумать Такемичи не успела: Дракен объявил о начале собрания. Все, как один, вытянулись по струнке, сгибаясь на девяносто градусов и приветствуя стоявшего на ступеньках Майки. Ханагаки единственная осталась с прямой спиной: она не была членом банды, так смысл ей кланяться её лидеру? Уж лучше она посмотрит на величие Сано и то, как другие признают его силу и авторитет.

В такие моменты он выглядел ослепительным, если не сияющим, серьёзным и торжественным.

— Церемония назначения нового командира третьего отряда началась! — голосисто объявил хмурый Дракен, стоя лишь на пару ступенек ниже Майки, и его громкий голос заставил всех вздрогнуть. Такемичи задумчиво прикусила губу и почувствовала, как рука Баджи напряглась и сжалась сильнее, но не настолько, чтобы причинить ей вред.

По собравшейся толпе прошлись шепотки. Гопники оглядывались по сторонам, пытаясь понять, что такое говорил Дракен. Многие ожидали, что после Па-чина новым капитаном станет Пэян, а другие с этим спорили: Пэян не подходил на роль лидера, так как не обладал должными качествами и не умел вести за собой народ.

Но не успели шепотки набрать мощь, как Майки строго приказал:

— Командир третьего отряда, выйди вперёд!

Все заозирались и начали расходиться, пропуская идущего вперёд парня. Такемичи с любопытством отступила на шаг назад, ожидая, когда новоиспечённый командир пройдёт мимо, чтобы понять, кто это был.

Судя по всему, сами свастоны не понимали, кого Майки назначает на столь важную должность: они недоумённо переглядывались и слишком громко спрашивали, кто это вообще такой.

Такемичи замерла, когда как раз мимо неё прошёл парень, чуть повернув к ней голову и замедлившись на пару секунд. Их взгляды пересеклись. Льдистые голубые глаза через стекло очков посмотрели в глаза цвета моря. Что-то внутри девушки перевернулось.

Она помнила эти глаза, помнила этот взгляд и помнила это выражение лица. Словно хищник смотрел на глупую добычу, которая непременно окажется в его лапах. Словно Такемичи была поймана им в тот самый момент, когда он обратил на неё внимание.

«Такемичи Ханагаки, может, ты и не помнишь, но однажды ты защитила меня от хулиганов, которые пристали ко мне, когда я пытался отговорить их издеваться над кошкой».

Тело девушки будто пронзило током, из-за чего она вздрогнула, а её глаза расширились от узнавания и удивления.

«Такемичи Ханагаки, я влюблён в тебя с того самого момента и с тех пор не мог забыть».

Сердце дрогнуло от смущения и неловкости.

«Такемичи Ханагаки, ради тебя я возвысился, стал новым главой Токийской Свастики. Я силён и богат, за моей спиной целая организация. Со мной ты всегда будешь в безопасности. Я обеспечу тебе безбедное будущее».

Щёки порозовели.

«Такемичи Ханагаки, ты станешь моей женой?»

И лишь один-единственный ответ, который на смогла вымолвить в тот день три с половиной месяца назад: «Прости».

Девушка едва не задохнулась от воспоминаний той ночи: она сама не заметила, как задержала дыхание.

Руки пробило мелкой дрожью, а рот приоткрылся от удивления. Сердце тоскливо сжалось, а брови поднялись вверх, заламываясь и образуя складку меж ними. Она ощутила иррациональный прилив стыда и неловкости, словно когда-то отказала именно этому человеку, а не тому, из прошлого-будущего, словно была повинна в том, что не смогла ответить на его искренние чувства.

Кисаки Тетта. Ребёнок, с которым она в детстве ходила в одну подготовительную школу. Подросток, который стал командиром третьего отряда Свастонов. Статный и состоятельный мужчина, который сделал ей предложение в самый разгар лета и которому она отказала, будучи не в силах забыть Сано Манджиро.

А Кисаки сделал шаг вперёд, проходя мимо и поднимаясь по лестнице вверх. А потом, встав рядом с Майки, уселся на ступеньки спиной к нему. По рядам гопников прошлись возмущения, а Такемичи неуверенно подняла голову. Кисаки не смотрел в её сторону, но она всё равно ощущала, что находилась в поле его зрения. Словно у него, как у Медузы Горгоны, повсюду была сотня змей, что следили за каждым её движением, за малейшим вздохом и вслушиваясь в каждое слово.

Он что, и правда её до сих пор любил? И любил всё это время? Более пятнадцати лет?

— Да что он себе позволяет, — выругался Чифую по правую руку от девушки, и та, дёрнувшись, повернулась к нему. Только сейчас до неё дошла выходка Кисаки.

И правда, как он смеет так себя вести? Майки — уважаемый лидер. Повернуться к нему спиной, а не низко поклониться, поблагодарив за доверие — это всё равно что плюнуть на его авторитет. Что-то в этом ничего не сходилось. Разве так поступает подчинённый новоиспечённый капитан к главе?

Такемичи на секунду прикрыла глаза: Кисаки всегда был таким? Или это показательно выступление перед гопниками, чтобы сразу показать, что он здесь с Майки на равных, а не подчиняется ему, как все остальные?

— Слушать всем сюда! — закричал парень, который всё время следовал за Кисаки. — Человек, сидящий за мной, — это новый капитан третьего отряда, Кисаки Тетта!

Такемичи, вопреки всем возмущениям банды, почувствовала некую величественность этого момента. Она прекрасно знала, какое будущее ждёт Кисаки, знала, каким человеком он станет. И смотреть на весь его путь, начиная с банального присоединения к банде было поразительно. Будто на её глазах творилась история, которую пусть и не запишут в учебники, но ещё долгие годы будут передавать из уст в уста: точно так же, как сейчас передают рассказы о легендарном первом поколении Чёрных Драконов.

Это определённо знаменательный момент, несмотря на всеобщие суматоху и её смешенные чувства.

Но остальные не поддерживали её взгляды, крича и ругаясь:

— Какого чёрта чувак из Мёбиуса должен быть нашим капитаном?! — возмущённо спросил кто-то первый.

— Вот именно! Мёбиус — наши враги! — поддержал его второй.

— Долой Мёбиуса! — закричал третий.

— Долой! Долой! Долой! — мгновенно разнеслось по толпе.

Ханагаки оглянулась, не веря в услышанное. Так вот, значит, как остальные приняли Кисаки? Ему, оказывается, пришлось добиваться чужого уважения, чтобы стать главой банды наравне с Майки. Интересно, что же он для этого сделал?

Такемичи повернула обратно голову в сторону нового капитана.

На этот вопрос, как ни странно, ответил Сано, зычным голосом приказывая собравшимся заткнуться и объясняя сложившуюся ситуацию. Оказалось, что Вальхалла с каждым днём представляли всё большую и большую угрозу. В их рядах было в разы больше гопников, чем у Тосвы, из-за чего последняя просто нуждалась в расширении. Единственным способом хоть как-то сравняться с новым врагом по численности было принять в свои ряды старого противника.

Такемичи стыдливо отвела взгляд. Неужели угроза её жизни заставила Майки пойти на такой шаг, настроив против него кучу свастонов, которые были недовольны произведённой без их ведома реформой? Нет, конечно, она знала о том, что Вальхалла в последние дни распоясалась, нападала на окружающие банды, дралась со свастонами и даже без капли стыда демонстративно заходила на территорию Чёрных Драконов, но всё равно чувствовала, что произошедшее с ней стало отправной точкой для начала полномасштабной войны.

Она лишь катализатор, который толкнул Тосву на путь этой войны. И от подобной мысли ей стало дурно.

Кисаки поднялся с места, опалив Ханагаки серьёзным взглядом, и повернулся к Майки, кланяясь ему и благодаря за доверие. Сано на это лишь кивнул, объявляя закрытие церемонии назначения и собираясь пойти к Такемичи, как вдруг Баджи, стоящий рядом с Ханагаки и внезапно отбросивший её руку, отошёл от неё на шаг и вышел вперёд, расталкивая собравшихся в довольно грубой манере. На его лице была написана решимость, а в глазах полыхала злость.

Девушка сглотнула. Она поняла. Это произойдёт сейчас.

И это она должна была как-то остановить!

— Эй, Майки, — гласно позвал он. — У меня есть кое-какие новости.

— Новости? — удивился Сано, делая несколько шагов вниз по ступенькам.

— Знаешь, что? Я тут подумал и решил, что нахрен всё это. Я перехожу в Вальхаллу. — И все остолбенели от такого заявления. А Такемичи словно холодной водой облили. — Тебе ведь не нужны проблемные парни, да, Майки? Будет лучше, если ни ты, ни Такемучи не будете волноваться, как бы я не принёс новых проблем.

— Баджи! — возмущённо крикнул Майки.

— Ты что творишь, дубина! — прошипела ему Такемичи, делая несколько шагов вперёд и хватая Кейске за ухо. Тот громко ойкнул от боли и согнулся, стараясь избежать неприятных ощущений. А Ханагаки всё тянула его за ухо, отчитывая: — Я тебе, блин, уйду в Вальхаллу! Назови хоть одну достойную причину!

— Я уже назвал! Я — проблемный! И вообще, плевать я хотел на Томан! Ай-яй-яй! — закричал он, прыгая на одном месте и пытаясь руками ослабить её захват. На это девушка только хмыкнула.

— То, что ты проблемный, мы и так в курсе, придумай что-то новенькое! — возмущённо и громко объявила она ему, пока все остальные пялились на них во все глаза. — И вообще, какое нахрен «плевать хотел», если буквально вчера ты рассказывал мне о достижениях своего отряда?! Вот ни за что не поверю, что тебе плевать на хорошие оценки по географии у Вакаторы-куна и Исамы-куна! И что тебе всё равно, какой породы кошка у Мифуне-куна!

Баджи покраснел от смущения, а члены первого отряда засмеялись. Чифую чуть расслабился, тогда как Майки стал менее напряжённым и покачал головой. Такемичи поняла, что она сделала всё верно. Она знала, что Баджи её ни за что не ударит, а потому пользовалась положением, чтобы заставить его слушаться её.

Кейске явно был возмущён сложившейся ситуацией. Он пытался было что-то возразить, но Ханагаки ему и шанса не дала. Она на корню пресекла все возмущения.

— Майки-кун, мы вернёмся через минут десять. Подожди нас, — улыбнулась она и помахала рукой.

— Окей, Такемучи, без базара, — ответил он ей, широко улыбнувшись и счастливый, что его девушка вместо него собиралась разобраться с Кейске и его тараканами в голове. — Хэй, Дракен, ты принёс конфеты?

Видя, что капитан игнорирует саботаж, возвращаясь к привычному детскому поведению, все остальные также расслабились, давая Такемичи проход и посмеиваясь над Баджи, которого она всё так же за ухо выводила прочь с территории храма. Парень ругался похлеще самого матёрого сапожника, но не вырывался и не пытался дальше. Попытки были тщетны.

Лишь когда они оказались у тропинки, ведущей к храму, и где было никого, кто бы подслушивал, Ханагаки отпустила чужое ухо, и Кейске выпрямился, со злостью глядя на девушку. Девушка набрала побольше воздуха, мысленно пытаясь сообразить, как разрулить сложившуюся ситуацию.

— Какого чёрта ты творишь? — прошипел он, потирая красное ухо.

— Тот же вопрос я хотела бы задать тебе, — тем же тоном ответила она, сложив руки на бока. — Что за хрень с предательством? Нафига?

— Тебе не понять, — вздохнул парень, убирая руки в карманы штанов и чуть отворачиваясь. Такемичи закатила глаза и с сомнением посмотрела на друга.

— Баджи-кун, скажи, я похожа на дуру? Или на идиотку? Почему я не смогу понять то, что тебя гложит? Ты — мой друг, и я уж постараюсь войти в твоё положение, каким бы оно ни было.

— Это касается Тосвы, а ты не её член.

Такемичи покачала головой. Да, она была лишь девушкой Майки, но никак не свастоном. Но какая разница? Её судьба что в прошлом, что сейчас была переплетена с ними. Она, будучи практически левым человеком для большинства гопников, оставалась в курсе происходящего и делала всё, чтобы они приняли её хотя бы как добрую подругу со стороны. Так почему теперь Баджи так себя ведёт?

Ханагаки поджала губы и нахмурилась.

Было обидно. Между ней и Кейске словно возникла стена, разделяющая их. Раньше они были дружны, а теперь он пытался от неё отдалиться. И да от всех остальных, судя по его выходке. Это больно ранило и заставляло слёзы наворачиваться на глазах. Но девушка не позволила себе так по-глупому расплакаться. Вместо этого она сжала руки в кулаки и с вызовом посмотрела на друга.

— Я не член Тосвы, ты прав, — начала она спокойным тоном, — но я всё ещё твой друг, товарищ. Я переживаю за тебя и, боюсь, имею представление о том, чем может закончиться твоя сумасшедшая выходка. Я хочу тебя защитить.

— От чего ты меня защитишь? — хмыкнул он, приподняв одну бровь и со скепсисом косясь на неё.

— Если расскажешь, что творится в твоей голове, я расскажу — от чего, — тут же предложила она. Баджи на её слова кисло улыбнулся, делая выводы, что девушка просто заговаривала ему зубы, чтобы он не делал глупостей. И тут Ханагаки решила, что пора идти ва-банк. — Полагаю, что в Вальхалле есть что-то важно для тебя, но… Ты понимаешь, что твои действия могут привести к плачевным последствиям?

— Каким? — фыркнул парень.

— К смерти, — лаконично объяснила Такемичи. Страх смерти обычно заставлял людей задуматься, но, к сожалению, перед ней был буйный пятнадцатилетний подросток, который о своей смерти и не думал.

— Меня не волнует, если этот ублюдок Кисаки сдохнет. Я готов сам сесть за решётку, лишь бы уничтожить его.

Ханагаки искренне удивилась. Кисаки? А при чём здесь Кисаки? Он же вроде никого не трогал и ничего такого не делал, так откуда у Баджи к нему такая ненависть? Почему он готов пожертвовать своим будущим за возможность убить Кисаки?

От одной мысли о том, что её лучший друг превратится в убийцу, Такемичи поплохело. Но она заставила себя говорить дальше:

— Не знаю, что там с Кисаки-куном, — начала она, качая головой и отбрасывая плохие мысли, — но умереть можешь ты. В Хэллоуин.

А вот теперь замолчал Баджи, шокировано смотря на девушку. А та вдруг почувствовала, что готова рассказать ему всю правду о своём перемещении во времени, о том, с чем она столкнулась и о том, что станет с ним самим.

Ханагаки не знала, как объяснить нахлынувшую на неё уверенность, но она чувствовала, что сейчас может быть тот самый переломный момент, который изменит будущее не только для Кейске, но и для всей банды в целом.

По крайней мере, ей нужен был человек, который знал бы, что она пыталась сделать и мог бы помочь в случае чего. Баджи был отличным кандидатом, одним из самых близких.

К тому же смерть Баджи как ничто другое отразится и на Майки, и на всей верхушке Свастонов, и на первом отряде. Это станет отправной точкой для того, чтобы Сано начал сходить с ума, всё больше и больше делегируя свои обязанности на других. Более того, это послужит причиной, чтобы сперва сблизиться, а потом и резко отдалиться от Такемичи.

Потеря Кейске Баджи — слишком сильный удар по всем, который она собиралась предотвратить. И ради этого была готова рассказать всю правду о себе.

— Баджи-кун, — мягко начала девушка, — я понимаю, что что-то сейчас происходит. С тобой, с Томаном. Банду ждут большие изменения, и они уже начались пару минут назад, когда Кисаки-кун был объявлен новым капитаном. Но я хочу, чтобы эти изменения были только в положительном ключе. Я не хочу терять тебя.

— Почему ты думаешь, что ты меня потеряешь? — удивился парень, внимательно смотря на подругу.

— Потому что однажды уже потеряла, — горько ответила Ханагаки, хватая юношу за ладонь. — Моя история покажется тебе безумной, будто я пересмотрела научной фантастики или перечитала каких-то исекаев, но это что-то, что ты, как мне кажется, должен знать. И неважно, поверишь ты мне или нет. Просто… давай выслушаем друг друга? Ты поделишься своими переживаниями, а я — своими. Как в старые добрые, а?

Кейске смотрел на неё странным взглядом, но в итоге решительно кивнул.

— Тогда я напишу сейчас Майки-куну, чтобы не ждал меня, и давай поедем, например, к тебе? Нам нужна спокойная обстановка, а домой возвращаться я пока не хочу.

И вряд ли в ближайшее время. Страх увидеть там ещё один «подарок» был слишком велик.

— Хорошо, — согласился Баджи. Тогда пошли на стоянку.

Их ждал непростой разговор.

Такемичи по-быстрому набрала номер Хины, прося девушку под предлогом выхода в комбини⁽¹⁾ за какими-нибудь чипсами и газировкой сбежать из-под домашнего ареста минут на двадцать. Тачибана, явно удивлённая просьбой подруги, всё же послушалась, и уже через каких-то три минуты находилась на детской площадке у соседнего дома.

— Всё в порядке? Отец не спрашивал, почему ты уходишь? — обеспокоенно спросила Ханагаки, теребя в руках края кофты. Она была счастлива снова увидеться с подругой: одних встреч в школе было маловато, чтобы утолить тоску по лучшей подруге.

— Всё хорошо, сегодня у него после работы номикай⁽²⁾, так что он вернётся к часу ночи, а то и позже, — пожала плечами Хина, слегка усмехнувшись. — А мама меня спокойно отпустила, ей тоже не нравится мой домашний арест.

— Хорошо, — рвано кивнула Такемичи. Это были просто замечательные новости. — Мы тебя надолго не задержим, так что не волнуйся. Если что, то просто скажи матери, что решила поесть заварного рамена прямо в комбини. Ну или что-то вроде того.

— Да, не беспокойся, что-нибудь придумаю, — махнула рукой Хината, едва не закатив глаза на слишком большую осторожность Ханагаки. — Но зачем ты меня позвала? Ещё и вместе с Баджи-куном.

Баджи на это только важно покивал, скрестив руки перед собой явно для того, чтобы унять мелкую дрожь от волнения.

Такемичи ожидала этого вопроса: всё же подруга не могла не удивиться такой внезапной просьбе поздно вечером.

— Помнишь наш разговор на фестивале? Когда я обещала тебе рассказать один мой секрет? — осторожно и издалека начала девушка, пригладив растрепавшиеся обесцвеченные волосы, чтобы не лезли в лицо.

Хината кивнула, и выражение её лица мгновенно стало сосредоточенным. Тот разговор, прошедший два с половиной месяца назад, был напряжённым для них обеих. Тогда чувства Тачибаны были вновь отвергнуты, но сама Хината с пониманием отнеслась к произошедшему и пообещала отпустить свою любовь, перестроить её с романтической на дружескую. И пусть это было тяжело, Такемичи видела, что старания подруги не прошли даром: та и вправду перестала смотреть на неё влюблёнными глазами.

Однако в тот день между ними осталось одно недопонимание, которое Ханагаки собиралась разрешить прямо сейчас: она обещала рассказать подруге свою историю, поделиться правдой о прошлом. Время было не особо подходящее, но ещё лучшего в нынешних условиях она вряд ли найдёт. Поэтому она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

— Вы двое — одни из самых близких мне людей, — начала девушка, ощущая прилив решимости и крепко сжимая кулаки, — поэтому вы будете единственными, кто об этом узнает.

Она сначала внимательно вгляделась в Хину, а после в Кейске. В голове уже сформировалась уже целая речь, чтобы донести им двоим правильный посыл. Она не хотела недопонимания, чтоб могло бы потом возникнуть, если те всё не так поймут.

— Как торжественно-то, — нагло усмехнулся Баджи, но по языку его тело сразу становилось понятно, что он волновался и переживал. Такемичи явно напугала его своими предостережениями и разговорами о смерти.

Что ж, к сожалению, пришло время напугать его ещё сильнее.

— Торжественно или нет, но вы должны знать, — Такемичи облизала сухие губы. — Но сперва позвольте представиться. Меня зовут Такемичи Ханагаки, и я умерла в возрасте двадцати семи лет.

Лицо Баджи вытянулось от удивление. Он пару раз по-глупому моргнул, а затем недоумённо понял брови.

— Гонишь, — с большим сомнением высказался он, осматривая подругу с ног до головы. Хината оставалась молчаливой, лишь слегка насупившись.

— Не-а, — горько покачала головой Такемичи. — Видите ли, четвёртого июня две тысячи восемнадцатого года я упала на рельсы метро и меня сбил поезд. Я натурально умерла. Но вместо Рая, Ада, перерождения и прочего я попала в прошлое, своё, в четвёртое июня две тысячи шестого года в своё пятнадцатилетнее тело. Ну, и теперь пытаюсь разгрести происходящее и изменить будущее, — и она развела руками, невесело усмехнувшись.

По Хинате и Баджи не было понятно, верили ли они ей или приняли происходящее за розыгрыш, однако Такемичи надеялась, что её серьёзный тон и суровое выражение лица дадут друзьям понять, что это далеко не шутка.

Первой отмерла Тачибана. Хмурость отступила. На её лице расцвела понимающая полуулыбка, а во взгляде персиковых глаз промелькнуло сожаление и сочувствие. Ханагаки удивилась подобной реакции, но даже слова вымолвить не смогла: подруга сделала два больших шага вперёд и крепко обняла её, утыкаясь носом в её плечо.

— Так вот оно что, — едва ли не с надрывом прошептала она, крепко прижимая к себе Ханагаки. Баджи всё ещё сидел, по его лицу было совсем ничего не ясно, о чём он мог думать. Лишь пристально смотрел на девушек.

— Х-хина-чан? — снова перевела внимание на подругу Такемичи.

— Ты странно себя вела с тех пор. И сама вся изменилась, будто уже не была тем самым пятнадцатилетним подростком. — Хината глубоко вздохнула, прижимаясь щекой к уху девушки. — Когда ты что-то делала или говорила, я каждый раз чувствовала, будто передо мной взрослая женщина, которая уже много что повидала.

— Ну не такая я уж и взрослая и не такая уж я и женщина. Мне всего двадцать семь было! — неловко посмеялась в ответ Такемичи, отвечая на объятия Хины. Она испытала большое облегчение, что её подруга ей поверила. — Но ты права, я и правда так много всего пережила. Выпуск из школы, универ, кучу переездов, разные места работы, своя съёмная квартирка… Да уж…

Тут, наконец, с лавочки поднялся Баджи, который до этого сидел с невероятно сосредоточенным лицом. Поначалу он явно не поверил словам Ханагаки, но, увидев реакцию Хинаты, наконец, задумался. Такемичи перевела взгляд на друга, с надеждой в сердце надеясь на лучшее.

Положив широкую ладонь на плечо Такемичи, тем самым приободряя девушку, он клыкасто усмехнулся:

— Звучит как чушь полная, но ты слишком уж разумный человек, чтобы так шутить, — заявил он. — Выкладывай давай всё.

Ханагаки расцепила объятия с Хинатой и счастливо улыбнулась. Оба её близких человека очень даже хорошо восприняли правду о её перемещении во времени.

И Такемичи, усевшись на лавочке и дождавшись, пока ребята сядут по другую сторону, начала свой рассказ.

Сперва она говорила о том, каким именно образом познакомилась с Эмой, Майки, Дракеном и Баджи в первый раз. Там история, конечно, не была такой же интересной и захватывающей, как их новая, когда она уделала всего-то Киёмасу ударом между ног, а после всё поехало-завертелось. Баджи с Тачибаной слушали и не перебивали, сначала давая ей всё рассказать, а после задавать вопросы.

Затем Такемичи поделилась тем, что произошло тогда после ареста Па-чина: ругань между Дракеном и Майки, раскол Тосвы и смерть Рюгуджи. Баджи, как услышал об этом, весь побледнел, а руки его задрожали. Он с ужасом уставился на Ханагаки, не в силах вымолвить ни слова. Такемичи знала: он вспоминал ту злополучную ночь, когда в пылу драки выцепил обеспокоенную девушку и сквозь толпу подростков довел её до едва живого Дракена.

— Ты спасла его, — осознавая, что произошло, прошептал Кейсе, пряча лицо в ладонях. — Ты его спасла. Ты… До этого я даже как-то и не особо понимал последствия той драки… Но ты… Ты спасла его…

Такемичи положила ладонь на голову парня, взлохматив длинные чёрные волосы. Баджи никак не мог сформулировать крутящуюся на кончике языка мысль, но тот и не требовалось: девушка и так всё поняла.

— Да, — кивнула она, переместив руку с волос на спину парня, мягко поглаживая. — В тот день я сказала тебе, что слышала о том, что кто-то из мёбиусовцев хотел пырнуть Дракена, но это ложь. Я помнила это ещё по прошлой жизни, он умер именно от потери крови после удара ножом. Но скажи я тебе об этом тогда, то ты бы вряд ли мне поверил.

— Хах… — выдохнул сквозь сцепленные зубы Баджи, убирая руки на лица и через плечо вгляделся в неё таким пытливым несчастным взглядом. — И меня ожидает то же самое? Вот о чём ты говорила.

— Что? — удивилась Хината, чуть не упав со скамьи.

— Да, — мрачно кивнула Такемичи. — Это должно произойти в Хэллоуин. Вальхалла и Тосва столкнутся в неравной драке. Тосва проиграет, и Вальхалла поглотит их. Ты… А ты умрёшь во время потасовки. Не знаю всех подробностей, Майки-кун на отрез отказывался что-либо тогда говорить со мной, но тебя, вроде как, убьёт ваш общий с Майки-куном друг. Кататора-кун или Каматора-кун, как-то так. Ну, тот самый, который был во время инцидента с Шиничиро-саном.

— Казутора, — внезапно понял Кейске.

— Да, именно. А потом Майки-кун… Он… Он, ну… — Такемичи задержала дыхание, а затем выпалила как на духу: — Он убьёт Казутору-куна.

Повисла напряжённая тишина. Ни Хина, ни Баджи не знали, что и сказать.

Такемичи на секунду прикрыла глаза, а потом продолжила рубить правду-матку и дальше:

— Ещё через четыре месяца, двадцать второго февраля, умрёт Эма-чан. А вот с этого момента я, честно говоря, уже и не знаю, кто из наших ещё умрёт в ближайшее и умрёт ли вообще. В то время я как раз переехала в другую префектуру, и всё мои контакты оборвались. Майки-кун отгородился от меня, как и все остальные. Но через десять лет, то есть год назад, я наконец-то встретилась с Майки-куном. Он… — Такемичи пугливо сглотнула слюну, а слова внезапно дались ей уж слишком тяжело: — Он выстрелил себе в голову из пистолета и умер у меня на руках.

Перед глазами, как на зло, предстал тот образ из кошмаров: бледный мужчина, слишком худой, с пустыми пугающими глазами, он был таким мертвенно-холодным и отчаянно-счастливым в последние минуты. Ханагаки надеялась, что никогда в жизни не увидит ту безумную улыбку на лице любимого.

— Охереть, — только и смог что выдавить из себя Баджи, уставившись в пространство перед собой. Он явно пытался изо всех сил не представлять у себя в голове всё услышанное.

— Это… Такемичи-чан! Ты!.. О боже! — воскликнула Хината, подрываясь на месте и подскакивая к подруге, вновь сжимая её в объятиях. Ханагаки и не заметила, как по её щеке скатилась первая слеза. — Ты столько пережила, стольких потеряла, — печально прошептала она.

Девушка чуть кивнула, а затем взглянула на поражённого Баджи, на котором лица не было. Вот так вот узнать о смерти всех своих близких друзей… Он явно был к этому не готов, но у Такемичи не было времени его подготавливать. Надо было предотвращать смерть Баджи уже сейчас, когда парень только-только собирался пойти по неправильному пути.

— Что ж поделать, коротышка, — тяжело вздохнул Кейске, припоминая старое прозвище, — придётся нам как-то выкручиваться из всей этой ситуации.

Приобнимая одной рукой спину Тачибаны, а второй сжимая ладонь друга, Ханагаки отталкивала мрачные мысли и пыталась успокоиться. Горло пересохло после долгого рассказа, а внутри грелась лишь мрачная готовность противостоять всему, что выпадет на их долю. Теперь когда близкие ей люди знали, что происходит, ей это точно поможет преодолеть всё, что ждало их впереди.

— Придётся, — чуть погодя, согласилась Ханагаки, — но сперва я хочу попросить тебя ни за что не покидать Тосву и никогда не уходить в Вальхаллу. Это вряд ли пойдёт на пользу Тосве.

— Но у меня есть план! Я собираюсь вывести Кисаки на чистую воду! — возмутился Кейске, поворачиваясь всем корпусом к подругам и выпуская её ладонь, чтобы опереться рукой о спинку скамейки.

— Кисаки-куна? — поразилась очередным упоминанием этого человека от друга Такемичи.

Баджи расстроенно зарылся рукой в волосы, взлохматив их и цокнув от злости: проговорился. Но раз другого выхода у него больше не было, он рассказал обо всех своих волнениях и подозрениях.

Как оказалось, Кисаки оказался не таким белым и пушистым, как Ханагаки показалось всего минут сорок назад. Именно Тетта был тем, кто из тени управлял Мёбиусом, именно он был тем, кто дал в руки Па-чина нож, и именно он был тем, кто создал Вальхаллу, набрав в неё кучу самой разной гопоты.

Мотивы Кисаки оставались туманными, однако он явно пытался пробиться в верхушек Тосвы, что у него уже частично получилось. Тетта явно собирался стать главой банды, превратив её в правителей теневой Японии — уж в этом Ханагаки не сомневалась, она видела это собственным глазами.

Вообще, ей было тяжело поверить, что тот самый смущённый и хилый ботаник, которого она когда-то давно защитила от хулиганов, уже сейчас превратился в хитрого манипулятора, который сталкивал уличные банды как фигуры в шахматах, при этом играя за обе стороны.

— Кисаки-кун… — прошептала Тачибана, закусывая нижнюю губу. — Ты уверен, Баджи-кун? Кисаки-кун же такой слабый и нерешительный!

— Ага, был когда-то. Теперь он совершенно другой, — закатив глаза, фыркнул Кейске, а потом задумчиво спросил: — И что его так изменило?

Такемичи лишь пожала плечами. А потом застыла. Её глаза расширились от накатывающего ужаса.

В голове промелькнули те самые слова:

«Такемичи Ханагаки, ради тебя я возвысился, стал новым главой Токийской Свастики. Я силён и богат, за моей спиной целая организация. Со мной ты всегда будешь в безопасности. Я обеспечу тебе безбедное будущее».

Он стал главой Тосвы ради неё. Он поменял Тосву ради неё. Он превратил Тосву в правящую Японией банду ради неё.

Кисаки был сумасшедшим. Однозначно.

Такемичи задыхалась от панических жутких мыслей.

Этот человек правда любил её? Или же лишь использовал давнюю детскую привязанность как предлог, чтобы через трупы добиться своего положения в обществе? И так ли уж ему сдалась сама Ханагаки? Или же она была лишь целью для завоевания, как какой-то приз в видео-игре?

Девушка сжала руки в кулаки, и отросшие ногти больно впились в нежную кожу ладоней. Она не хотела судить о человеке, основываясь только на своих догадках, потому что считала это неправильным. Но, с другой стороны, голос глубоко внутри шептал, что она права, надо только перестать бояться и попытаться вывести Кисаки на чистую воду.

Такемичи больше не могла думать о нём в положительном ключе. Если она правильно понимала, то это был человек, который признался ей в любви, который позвал её замуж и который уже сейчас сделал «во имя её» столько отвратительных вещей…

Неловкость и смущение сами собой отступили на второй план. Кисаки больше не был в её представлении героем-любовником, преданно следовавшим за ней с детства. Он также больше не был взрослым мужчиной, вставшим на одно колено и подарившим ей кольцо. Теперь он был просто психопатом.

Такемичи откинулась на спинку скамейки, беря себя в руки и анализируя информацию. Сейчас, когда жизнь Баджи стоит на кону, не место для сомнений и пустых надежд на чужую невинность. Надо разбираться в ситуации, исходя из имеющихся знаний и предположений.

Первой мыслью было рассказать Майки о деятельности Кисаки, заставить его выпнуть Тетту из банды, но Ханагаки тут же отбросила её. Менее чем через десять дней Тосва будет драться с Вальхаллой, численность которой в два раза превышает численность Тосвы. Чтобы хоть немного уровнять шансы, банде просто необходим Кисаки и пришедшие за ним мёбиусовцы. Вот после стычки их уже можно будет выгнать.

Вторая мысль касалась того самого Казуторы, который в прошлом убил Баджи. Что это был за человек? Какие цели он преследовал? Зачем ему было убивать бывшего друга? Насколько сильна его ненависть к Майки? А может, он, наоборот, раскаивается? Но тогда почему он убил Кейске? И что именно тогда произошло?

Третья мысль была волнением о том, согласится ли Баджи пересидеть всю потасовку дома или придёт, наплевав на все предостережения Такемичи? Этот болван вполне бы мог.

— Как же тяжело, — едва ли не взвыла Ханагаки, хватаясь за голову. — Что ж вы все не можете мирно и нормально жить?

— Ну, это скучно, — посмеялся Кейске, откинувшись на спинку скамьи и посмотрел на тёмное небо. Улица мерцала от света фонарей, серые облака скрывали неполную луну. Людей в столь позднее время и вовсе не было, становилось прохладно.

— Ага, зато безопасно, — шумно выдохнула в ответ девушка, покачивая головой. — И что мне со всеми вами делать-то?..

Тут на помощь пришла Хина. Встав перед ребятами и уперев руки в бока, она строго посмотрела на лучшую подругу, выглядя при этом непривычно грозно.

— Такемичи-чан, — начала она твёрдым тоном, в котором Ханагаки услышала недовольство. Это поразило её. Тачибана была недовольна сказанным ею? Или всей ситуацией в целом? А может, она не хотела, чтобы её втаскивали во всё это? Но все беспокойства Такемичи были прерваны следующей фразой подруги: — Я, конечно, всё понимаю, но ты, кажется, забываешь, что больше не одна.

— Ась? — Девушка раскрыла рот от удивления.

— Согласен с Хиной, — важно поддакнул Кейске. — У тебя есть мы, а ты, походу, опять пытаешься решить всё в одиночку, — поддержал Тачибану Баджи, хмурясь.

И тут до Ханагаки дошло: ребята собирались ей помочь. Она больше не должна была тащить этот крест в одиночестве.

Радостная улыбка расцвела на её устах. А облегчённый выдох сам по себе вырвался из груди, как и тихий смех.

— Так что, мы теперь банда по спасению Тосвы? — пошутила она, поиграв бровями. Кейске закатил глаза на такое глупое название. Хината хихикнула.

Это однозначно был успешный вечер спустя нескольких месяцев после перемещения назад. Теперь она была не одна, а это значило, что их определённо ждал успех в спасении своих друзей.

---

1) Комбини — небольшие круглосуточные магазины в Японии зачастую в шаговой доступности от дома.

Вернуться к тексту

2) Номикай, встреча, чтобы выпить — совместная попойка в целях укрепления отношений между коллегами на работе/университете/и т.д.

Вернуться к тексту

В тот же вечер Баджи вернул Такемичи в дом семьи Сано уже после двенадцати вечера. Тепло распрощавшись с другом, девушка напоследок крепко обняла его и крайне настойчиво попросила не делать глупостей. Кейске закатил глаза, но скорее для вида, нежели от реального раздражения. Он выглядел куда более собранным, чем час назад

На крыльце уже стоял недовольный Майки, сверлящий их раздражённым взглядом. Его щёки были по-детски надуты, а руки сложены на груди. Он нетерпеливо стучал ногой по земле, при этом обиженно щурясь. Ханагаки так и замерла на месте. Её щёки залились румянцем: каким же милым Майки сейчас был! Ну просто прелесть!

И весь её!

Едва ли не подскочив к парню, Такемичи радостно улыбнулась, даже не пытаясь выглядеть виноватой. Она чувствовала неимоверное облегчение после разговора-признания с лучшими друзьями, а любимый мужчина достаточно терпеливо дожидался её возвращения. Что для самого Сано Манджиро было нонсенсом.

— Ну и почему тебя так долго не было? — нарочито холодным тоном спросил Майки, сдержанно кивая вслед другу. Девушка хихикнула.

— Прости-прости. Я знаю, что обещала быть дома час назад, но вправка остатков мозгов Баджи-куна заняло время и нервы.

— Вправка? — по-птичьи склонив голову на бок, уточнил Майки, и уже настоящая злость проступила в выражении его лица. — Ты это о его словах про Вальхаллу? Он чё, реально хотел бросить Тосву?

Если бы гнев был материальным, то Такемичи была готова поспорить, что Майки мог бы им нашинковать Баджи.

— Нет, не хотел, — ответила Такемичи, успокаивая, — но каким-то идиотским образом он решил, что если проникнет в самое сердце Вальхаллы, то сможет разбить её изнутри ради Тосвы.

— Он идиот? — поднял брови парень, не став зацикливаться на хаотичных действиях Кейске и унял свою злость. Злиться на идиотов — бесполезное занятие.

— Да, — невозмутимо кивнула Ханагаки. — Ты с ним уже столько лет общаешься, но понял это только сейчас?

Сано покачал головой. У него было странное чувство дежа вю.

— Ладно, пойдём в дом, а то замёрзнешь, — махнул он рукой и поспешил завести свою девушку обратно в дом.

Майки развернулся было к двери, чтобы открыть её, как тут Такемичи внезапно потянула его за удлинённый рукав футболки. Парень, влекомый этим действием, вновь повернулся к девушке. И тут её тёплые губы накрыли его. Совсем легонько, но этого было достаточно, чтобы по телу пробежался ток. В своей тёплой ладони она держала его лицо, проводя большим пальцем по скуле, и юноша прикрыл глаза, наслаждаясь моментом.

Не долго думая, Майки мгновенно взял дело в свои руки. Буквально. Обняв Ханагаки за талию, он положил ладонь ей на подбородок, чуть приподнимая лицо и пройдясь языком по нижней губе. Такемичи мгновенно поддалась, приподнимаясь на цыпочках и самостоятельно обнимая парня за шею. Они стали ещё ближе.

Её сердце грозилось вот-вот выскочить из грудной клетки, а в животе разливалось тепло и лёгкая щекотка: те самые бабочки влюблённости.

Откровенно говоря, Майки не умел целоваться: он неловко елозил губами, не знал, куда деть язык и периодически щёлкал зубами, но для Такемичи это, наоборот, было в радость. Во-первых, это было ещё одним доказательством, что она в принципе была его первой девушкой. Она провела одной рукой вверх, пройдясь пятерней, едва-едва ногтями, по густым светлым волосам, отчего парень довольно промычал. А во-вторых, неумелость Майки — отличный повод целоваться с ним почаще.

Ну надо же научить его всему? А тут без практики никак!

От счастья и любви у Ханагаки кружилась голова, и это головокружение преследовало её не только весь оставшийся вечер, но и всё следующее утро.

Пожалуй, впервые с того момента, как девушка попала в прошлое, она чувствовала, что удача благоволит ей. У неё был любимый парень, с которым они больше не ходили вокруг да около, как два барана, а сделали шаг навстречу друг другу. У неё были две лучшие подруги, и обе живы и здоровы. Она поделилась своей самой страшной тайной, и её приняли, пообещав помочь. Жизнь её лучшего друга, едва ли не брата, была практически спасена. Да и родная семья практически воссоединилась: отец и мать обещали приехать на рождественские каникулы.

Такемичи была счастлива.

План по спасению Баджи, придуманный троицей Такемичи, Баджи и Хинаты ещё вчера, был довольно прост. Сперва следовало вывести из игры Казутору. И неважно, каким способом. Если он не явится на драку, одной проблемой станет меньше. Затем надо было не пустить самого Баджи: кто знает, может, у Кисаки был в рукаве припрятан план Б по убийству Кейске. И, наконец, надо было победить в драке, не позволив Тетте и пальцем коснуться Майки.

Начать было решено с первого пункта. Баджи уже знал, где находится убежище Вальхаллы, а, соответственно, и Казутора, прячущийся там. Вывести Ханемию из убежища будет проще пареной репы, как и отвести подальше от своих же. А потом дело останется за малым: просто припереть его к стенке и попытаться вправить ему мозги.

По правде говоря, у Казуторы были серьёзные проблемы с психикой, что неудивительно: он в четырнадцать лет убил человека, старшего брата его лучшего друга. Такое пережить без последствий ой как непросто.

План они решили реализовать сразу на следующий день после окончания занятий у Такемичи: Кейске обещал подъехать к школе и забрать девушку. А вот Хината, которая всё ещё была под домашним арестом, просто отправилась на дополнительные курсы.

Ханагаки уже собрала все свои вещи и ждала одного только Баджи, сидя в классе и болтая с Ямагиши, Ацуши, Макото и Такуей. Первый делился последними слухами из мира хулиганов.

Как оказалось, Чёрные Драконы уж очень обозлились на Вальхаллу, поскольку тот случай с открытым появлением вальхалловца на территории драконов уж очень нервировал последних. Пока никаких стрелок забито не было, однако это был лишь вопрос времени. Такуя ставил на то, что Драконы просто выжидали результатов бойни в Хэллоуин. Ацуши поддержал его мысль, замечая, что обе группировки довольно сильные, да и в том, чтобы избавиться от врага чужими руками не было ничего зазорного.

Внезапно дверь в класс, где болтала вся пятёрка, с грохотом открылась.

— Прошу прощения, опоздал, — произнёс вошедший. — Не подскажите, Ханагаки Такемичи ещё тут?

Девушка обернулась. Перед ней предстал незнакомый парень её возраста. В глаза сразу же бросилась его странная причёска: двухцветный то ли отросший маллет, то ли ещё что — Такемичи, если честно, не особо в этом разбиралась. Следом Ханагаки обратила внимание на крупную родинку под глазом и татуировку тигра на шее.

Довольная ухмылка сама собой появилась на лице девушки: им даже не пришлось выманивать Казутору, он пришёл сам.

— Предположим, я тут, — отозвалась она, разворачиваясь лицом к вошедшему и подпирая лицо кулаком, при этом облокачиваясь на парту, за которой сидел резко побледневший Макото. — А ты кто такой и зачем я тебе понадобилась?

— Эй, Такемичи, это же Казутор… — начал было Ямагиши, но девушка его прервала.

— Пусть сам представится, не маленький.

Парень в дверях рассмеялся, явно приятно поражённый такой наглостью со стороны девушки.

— Гляжу, Майки свою сучку на цепи не держит, она уже вон что о себе возомнила, — хохотнул он. — Хотя, ходят слухи, что наоборот, это она держит Майки на цепи.

— О, поверь, ты не захочешь знать, кто кого на чём держит, — отозвалась Ханагаки. Раз уж встреча произошла, значит всё равно нужно действовать, согласно плану. — Итак, я всё ещё жду.

— Ханемия Казутора. Ты, вероятно, слышала обо мне.

Такемичи пожала плечами, чуть наклоняя голову в бок. Она всё никак не могла решить, что же больнее заденет парня: упоминание о том, что он убил Шиничиро, или фраза о том, что он уже давно никому не интересен в Тосве, а Майки потерял к нему какой-либо интерес?

Девушка ещё раз окинула парня внимательным взглядом. Нет, второй вариант заденет его побольнее. Он из тех, кто живёт прошлым.

— Если честно, то нет, — непринуждённым тоном ответила она. — Ты кто-то важный?

— Ты что! — не своим голосом зашипел на неё Ацуши. — Он один из глав Вальхаллы!

— Правда? Тогда ответь мне на один вопрос, Казутора-кун, какого чёрта твои люди следят за мной?

— А? — взаправду удивился он. — Следят?

— Да, следят, — продолжала Ханагаки, внимательно следя за врагом и продолжая играть. — А потом избивают моего хорошего друга. М-м-м?

Ханемия выглядел удивлённым, что могло значить только одно: он не просто не давал указов сталкерить Такемичи, но даже не знал об этом.

Девушка нахмурилась. Если он был не в курсе происходящего, то тогда кто отдал приказ? Кому она там понадобилась?

— Ладно, проехали, — махнула рукой она, доставая телефон и переходя в контакты. Там она быстро нашла номер Баджи, но позвонить или набрать сообщение ей не дали: Казутора выхватил гаджет у неё из рук, выключая его долгим нажатием на кнопку сброса вызова. Значит, Кейске помочь ей не сможет, придётся справляться самой.

Такемичи глубоко вздохнула и протянула руку, требуя телефон обратно. Ханемия отдал его.

— Никаких звонков твоим дружкам, — грозно предупредил он.

— Как мило, а когда-то они были и твоими дружками, — издевательски проговорила девушка, чувствуя закипающую злость. — Вот как жизнь-то меняется, а? Даже не предугадаешь.

У Такемичи всегда было много желчи и яда по отношению к этому парню. Казутора ей никогда не нравился хотя бы потому, что был повинен аж в двух убийствах. И если смерть Баджи ей ещё под силу предотвратить, то вот смерть Шиничиро — нет. Как и её последствия.

Ханагаки зло сверкнула глазами, смотря в раздражённое лицо Ханемии. Она искренне не понимала, откуда у парня взялась наглость не просто предстать перед ней, но и, в принципе, показывать своё лицо на людях. Он был тем, кто испортил жизнь Майки, и девушка не собиралась так просто прощать его. Точно так же, как сам Манджиро даже не думал об этом.

— Так значит, они всё же рассказывали тебе обо мне, — заметил Казутора, пытаясь скрыть свои эмоции.

— Нет, мне пришлось самой добывать информацию из других источников, — насмешливо развела руками девушка. — Итак, что же ты хотел от меня? Взять в заложники и угрожать Тосве и Майки? Побить в знак предупреждения и запугивания? Доставить меня тому ублюдку, который приказал следить за мной? Или просто пришёл поболтать, раз уж у нас есть что-то общее.

— Хотелось встретиться с кем-нибудь из Тосвы. Нам нужен свидетель на проверку верности Баджи.

Такемичи не сдержала смешка. О как, забавно. И первое, и второе.

Она не сдержалась, жестоко смеясь.

— Верность Баджи-куна Вальхалле? Не смеши, ему не всралась твоя банда. Он не предатель. В отличие от тебя, конечно, — зло выплюнула она ему в лицо. — Ну а что касается членства в Тосве… Ну ты и шутник. Я — девушка, ни Майки, ни кто-либо ещё не примет меня в банду. Парень, времена не те, одумайся.

— Ты всяко вертишься с верхушкой, так что сойдёшь, — сквозь зубы прошипел он, стискивая кулаки. Вероятно, хотел «по-хорошему». — А что касается Баджи… Боюсь, ты его совсем не знаешь. Он уже член Вальхаллы, я ему важнее, чем вся эта ваша Тосва! Или ты не знала? Он вчера официально покинул вашу банду.

Ханагаки об этом знала. Вернее о том, что это ложная информация, скормленная вальхалловцам. Она сама предложила эту идею, чтобы им было проще пробраться в убежище.

Девушка тяжело вздохнула и посмотрела на парней, сидящих за партами. Они были необычайно бледны и напуганы, с ужасом смотря на Такемичи и, кажется, даже мечтая вырвать ей язык, чтобы она не смела ещё больше провоцировать Казутору. Вот только сама Ханагаки уже завелась, пылая гневом и раздражением.

Для себя она решила две важные вещи: во-первых, если её назвали сучкой, то и вести себя она будет как сучка. А, во-вторых, проблема с Ханемией будет решена прямо здесь и сейчас.

Пора было идти ва-банк.

— Тридцать первого октября будет драка на автомобильной свалке, — начала она. — Вальхалла против Токийской Свастики, шоу года, в котором одна банда падёт. Ну разве не занятно? А знаешь, что ещё более занятно? — Казутора поднял бровь. Губы Такемичи расплылись в ехидной ухмылке. — Твоя глупая самонадеянность. Думаешь, у такого слабака, как ты, хватит сил на убийство Майки-куна? Всё же убивать в драке — это не то же самое, что нападать с куском железной трубы со спины. Тут тебе дадут отпор.

Лицо Казуторы покраснело от гнева, а на лбу выступила вена. Он в три широких шага преодолел разделяющее их расстояние и схватил Ханагаки за ворот школьной рубашки, притягивая девушку к себе и безумно смотря ей прямо в ледяные глаза.

Кажется, кто-то нарывался на драку.

— Ты тварь, — выдохнул он, наверное, ещё пытаясь сдержаться.

И правда наивный. Такемичи этого делать не собиралась.

— Ага, та ещё сучка, — ехидно согласилась она. — Сучка, которая советует тебе по-хорошему свалить из Вальхаллы и не соваться в драку тридцать первого числа, если хочешь уйти с целыми руками и ногами.

— Угрожаешь мне? — насмешливо усмехнулся, осматривая её всю.

— О, а я думала, такие элементарные вещи до тебя будут дольше доходить. «Элементарный» — это «простой», если что.

Казутора резким движением оттолкнул девушку назад, от чего та едва не упала, но вовремя схватилась обеими руками за парты, сохраняя равновесие.

Наверное, Такемичи всё же самую малость было жаль Ханемию: тот в одну минуту из-за чудовищной ошибки лишился всего, что у него было. Он просто-напросто хотел порадовать близкого друга, а, в итоге, всё это обернулось чужой смертью и невыносимыми страданиями.

Вот только Ханагаки не сомневалась, что Казутора все эти страдания заслужил. Вместо того, чтобы заработать на подарок или просто подумать головой, он решил обокрасть магазин мотоциклов. А вместо того, чтобы повиниться перед хозяином магазина или вновь просто подумать головой, он взялся за оружие.

У Казуторы был выбор, и он свой сделал ещё в тот злополучный год, так с чего Ханагаки должна быть к нему снисходительна? Это Баджи из-за чувства вины может сколько угодно пытаться усидеть на двух стульях и примирить бывших друзей. А она, Такемичи, будет резать правду-матку и из раза в раз носом тыкать Казутору в то дерьмо, которое он натворил.

Её любовь к Майки, а также желание защитить его, были гораздо сильнее, чем сочувствие к какому-то подростку, который один раз ошибся.

Глаза Казуторы опасно сощурились. Ему явно стало резко наплевать, кто перед ним, девушка или парень, он видел лишь помеху, которую нужно было устранить.

Ханемия занёс кулак для удара, действуя быстро и без лишних движений. Но это была прямая атака. Такемичи от удара уклонилась, отталкивая парня назад и, опираясь руками на стоящие по обе стороны от неё парты, напрягла мышцы живота, подняла таз и, чуть раскачавшись, ударила противника ногой в живот. Тот отступил.

— Гадюка, — прошипел он, хватаясь за больное место.

— Могу ещё зашипеть, — отозвалась Ханагаки, выравнивая дыхание и равновесие в узком пространстве.

— Ну всё, сучка, пощады не жди.

— Потом мамочке в юбку жаловаться не приходи.

Ребята с криками отбежали от них, во все глаза смотря на драку Такемичи и Казуторы.

Последняя фраза выбесила Казутору ещё сильнее, и Такемичи это подметила, уклоняясь от следующего удара и заслоняясь стулом.

Ханемия разъярённо махал кулаками, совсем потеряв разум от гнева и переставая анализировать происходящее. Он полагался на силу, но явно не ожидал, что противница окажется такой вертлявой, да ещё и сможет использовать окружающие её предметы, чтобы защищаться. В любом случае, школьный класс был её территорией, поэтому здесь у неё было хоть какое-то преимущество.

— Такемичи-чан! — со страхом закричал Макото где-то позади.

— Не лезь! — приказала ему Ханагаки, перехватывая кулак Казуторы и отводя его в сторону. — Вам не выстоять против него.

На самом деле, ей самой тоже так просто не победить: Майки ещё не успел дать ей свои тренировки по самозащите, как в прошлом, а на одном совете Баджи бить между ног далеко не выехать, так что приходилось полагаться на возможности, память и умения своего пятнадцатилетнего тела. Не сказать, что они были велики, но их пока хватало.

Ханагаки ударила парня кулаком в челюсть, после чего непроизвольно скривилась: заболели костяшки.

Сам Казутора этого удара, казалось, практически не почувствовал, лишь воспользовался шансом, чтобы ударить девушку в солнечное сплетение. Из её лёгких резко выбило весь воздух, а перед глазами заплясали чёрные точки. Вот только Такемичи была достаточно крепкой, чтобы схватить Ханемию за руку, не давая тому и шанса двинуть конечность, и со всей силы пнуть его в коленку, а затем, когда он осядет от боли, перехватить пойманную руку поудобнее и обрушить её на угол стола без всяких задних мыслей.

Казутора вскрикнул, а в его глазах заблестели капли слёзы.

— Сумасшедшая, — прошипел он, прижимая к себе пострадавшую конечность. Рука выглядела как погнувшийся железный прут, медленно приобретая бледно-розоватый оттенок. Девушка нависала над ним, не собираясь отступать.

— Что тебе дальше сломать? — холодно спросила Такемичи. Она знала: за это ей не будет никаких последствий. — Вторую руку? Ногу? Рёбра? Что?

— Себе, блять, что-нибудь сломай, — посоветовал парень, смотря на неё исподлобья.

— Это я всяко успею, — ответила ему девушка, коротко усмехнувшись. — Ты же правша, верно?

— Надо будет — и левой рукой тебя побью.

Такемичи опасно сощурилась. Нет, так дело не пойдёт. Кто знает, насколько Казутора помешанный? Он же реально может притащиться на драку с одной поломанной рукой. Надо его обезвредить наверняка, чтобы он даже не думал никуда соваться, а сидел бы дома и залечивал раны.

В следующий момент Ханагаки ударом ноги в лицо повалила парня, заставляя его больно стукнуться головой о паркет. Схватив левую руку Казуторы, девушка быстрым движением отвела её в сторону, кладя на пол, а затем наступила на предплечье.

— Прости, — коротко сообщила она, и сожаление промелькнуло в её взгляде. В следующий момент Такемичи резко потянула руку Ханемии вверх. Раздался характерный хруст. Та теперь тоже была сломана. Парень закричал от боли и задёргался. Поэтому, держась за ушибленный живот, отошла от крутящегося во все стороны от боли вальхалловца.

Дверь в класс снова распахнулась. На пороге застыл Баджи, которому надоело ждать Такемичи на парковке и он решил подняться к ней в класс.

— Планы немного ускорились. Ему нужно в больницу, — сказала девушка, отступая от поверженного Казуторы. Баджи в ответ лишь поджал губы.

---

Примечания:

Во-первых, мы перевалили за 200 страниц. Ура! Ура! Ура!

Во-вторых, если кто будет не в восторге от поведения и жестокости Такемичи. Она — не канонный Такемичи того временного периода, у неё конкретный сдвиг из-за потери близких людей. И если ради спасения тех, кого она любит, ей надо будет собственноручно сломать руки парню, на которого ей плевать, она это сделает

Казутора был доставлен в больницу в тот же день.

Ямагиши, Ацуши, Макото и Такуя, которые во время драки сбежали из кабинета, внезапно появились позади хмурого Баджи. Запыхавшиеся от бега туда-сюда и с надеющиеся, что Кейске остановит жестокое мордобитие. Но кто же знал, что к появлению Баджи Такемичи уже окончательно уделает Ханемию, и всё что нужно будет делать — это просто спустить вниз горе-гопника. Вместе они подхватили скулящего от боли вальхаловца и потащили из школы до больницы обходными путями.

Казутора же мешал им делать доброе дело: постоянно пытался вырваться, грозя упасть лицом на асфальт, и крича о том, что им всем крышка, что он надерёт им всем зад, что Вальхалла это так просто не оставит и сотрёт в порошок всю Тосву, а её, Такемичи, он, Ханемия, самолично убьёт нафиг.

Не выдержав, Ханагаки попыталась заткнуть Казутору, пообещав ему, что врежет ему по яйцам так, что он больше никогда их не почувствует, и сломает ещё и ноги, если тот продолжит сопротивляться. От слов девушки парень лишь сильнее начал вырываться, проклиная её. Баджи, напротив, просто врезал бывшему другу по голове, и Ханемия потерял сознание, обессиленно повиснув на руках у парней.

Такемичи взглянула на друга, что аккуратно тащил за подмышки Казутору. Кейске лишь устало покачал головой, мол, смирись, его паршивый характер уже ничто не исправит. Даже чудо не поможет.

Ханагаки лишь вздохнула и махнула рукой.

Своими криками Казутора выбесил всех, и потому ребята лишь вздохнули с облегчением, наслаждаясь долгожданной тишиной и принимаясь в красках и мельчайших подробностях обсуждать драку между Такемичи и Казуторой.

Ханагаки и Баджи всю дорогу до больницы молчали.

Там врачи поначалу просто хотели загипсовать руки Казуторы и отправить его восвояси на попечение притащившего его Баджи (остальных Такемичи отпустила обратно по домам), однако у докторов это не вышло: Кейске, выдумывая на ходу, как можно убедительнее врал о том, что его друг пострадал в ходе нападения каких-то гопников и его уж никак нельзя отпускать обратно прямо сейчас — его там лишь сильнее изобьют. Врачи сперва скептически отнеслись к словам парня, потому что тот сам выглядел как гопник, однако гематомы по всему телу и подозрение на сотрясение от того удара об пол заставили их передумать.

Теперь Казутора был обязан пролежать как минимум десять дней.

Пришедший в себя Ханемия сложившейся ситуацией, конечно же, не был доволен, однако кулак, показанный Баджи, переубедил его.

Посещение разрешили только через четыре дня. Мол, пациент ещё слаб, надо провести кучу анализов, да и ему в принципе сейчас лишняя нагрузка ни к чему. Баджи важно покивал, пообещал передать всю информацию родителям Ханемии, поблагодарил врачей, пожелал другу скорейшего выздоравливания и ушёл.

Внизу, на парковке, его уже ждала Ханагаки. Она скрестила руки на груди, прислонившись к байку Баджи.

— Ну как? — спросила она, нахмурившись и лелея внутри надежду на то, что парень пролежит в больничке минимум недели две.

— Через четыре дня, с двух до четырёх, — отозвался Баджи, почесав затылок.

Запоздало Такемичи подумала о том, что сперва надо было заставить парня нацепить свои дурацкие очки и заплести хвостик, и только потом отпускать ко врачам. Так он был похож на задрота. Вообще, Ханагаки не могла не поражаться каждый раз, как Кейске превращался из гопника в прилежного ученика и обратно. Это было очень похоже на магию, которую Баджи использовал, лишь не быть прибитым и радовать свою Маман.

— Слух, а обязательно было… Ну, обе руки ломать? Хватило бы и одной.

— Я тебя умоляю, — фыркнула девушка, закатив глаза, — он бы пришёл на драку с единственной левой рукой и получил бы тех ещё люлей. Так что всё правильно я сделала. Сотрясение мозга, правда, получилось само по себе, но так даже лучше: дольше пролежит и нам меньше проблем.

К сожалению для Кейске, у Такемичи находилось мало сочувствия к убийце Шиничиро-сана.

— Я порой понять не могу, ты либо слишком жестокая, либо слишком расчётливая, — признался он.

— Второе. А с теми, кто мне не по душе — первое, — пожала плечами девушка, подойдя к другу. Ну да, будет она церемониться с тем, кто пытался разрушить жизни её друзей. И это касалось не только Казуторы, но и вообще кого угодно, кто только попробует отобрать у неё и её друзей шанс на счастливую и спокойную жизнь. — Лучше скажи, что нам с Майки-куном делать. Ты до сих пор хочешь, чтобы они с Казуторой-куном поговорили? Не слишком ли? Майки-кун до сих пор от смерти Шиничиро-сана отойти не может. Да и вряд ли Казутора-кун сам желает этого разговора.

Баджи закусил щёку изнутри, чуть отворачиваясь. По его лицу и так было ясно, что он не особо продумал данную деталь их плана, желая восстановить то, что давно было разрушено. Такемичи знала, что парень и сам понимал, насколько сумасшедшей была его затея, однако подлое чувство вины не давало поступить иначе. Ханагаки страдала от того же. Её тоже сволочь-вина душила чуть ли не каждый день.

Правда, Такемичи не давала этой вине отравлять себе жизнь.

— Знаю, но… Казутора нуждается в этом разговоре. Ты видела его глаза? Он изменился. Что-то в нём изменилось. Он… — на мгновение зажмурился Кейске, — во время нашего разговора он винил во всём Майки.

— Чего? — удивилась Такемичи, поворачиваясь всем к другу корпусом. — Майки-куна? В чём?

— В произошедшем тогда.

Девушка подняла бровь. Как это — он винил Майки? Майки никогда не подталкивал его убить Шиничиро, никто не требовал этого. Он даже никогда не просил этот чёртов байк на день рождения! Это сам Казутора решил убить его! Это сам Казутора испугался и ударил тем чёртовым гаечным ключом по чужой голове! Так о какой вине Майки вообще могла быть речь?

Такемичи зло сжала руки в кулаки, которые вновь зачесались лишний раз ударить Казутору по его нахальной роже. Даже чуть дёрнулась, но Баджи придержал её за локоть. И лишь когда Такемичи подняла руки вверх, её отпустили.

Баджи вновь зарылся рукой в волосы, растрепав их, и отвёл взгляд. Он выглядел очень вымотанным.

Ханагаки и сама за сегодня устала.

— Они должны поговорить, — твёрдо решил Баджи, строго посмотрев на подругу. — Майки должен знать, что Казутора не хотел убивать Шиничиро-сана. Просто так получилось.

Такемичи поджала губы. Она была уверена, что Майки и так об этом знал, но просто не мог простить. Такое в принципе не прощается.

— Я эту идею не поддерживаю, — кислым тоном сказала девушка, обдумывая, что идея разговора, конечно, классная, но только в мечтах у Баджи.

— Я знаю, — горько усмехнулся тот и пожал плечами. — Но всё равно прошу о помощи. Кто знает, что случилось в тот Хэллоуин и почему он убил меня. Может, он на самом деле хотел убить Майки, но я его защитил? Надо разобраться с этим, надо сделать так, чтобы он перестал винить во всём Майки. А для этого они обязаны поговорить.

В словах Баджи была логика, однако Ханагаки отказывалась принимать её. Она считала, что лучше всего с ментальными проблемами Казуторы разберётся психиатр, а не какой-то разговор с Майки. Да и самому Майки не помешал бы специалист, чтобы отработать травму после потери брата.

Она видела — Кейске тоже это понимал. Понимал, но всё равно желал их встречи. Он не хотел, чтобы его лучшие друзья жили в ненависти друг другу, и ради этого был готов столкнуть их лбами, заставить поговорить, извиниться.

Такемичи не оставалось ничего другого, кроме как смириться и согласиться. Даже без неё Баджи не отступится и организует эту дурацкую встречу. Так пусть уж лучше она хоть как-то контролирует её.

— Я всё ещё против, — начала она, — но если хочешь — вперёд. Я поддерживать это безумие не собираюсь, но буду рядом.

— Ты приведёшь Майки? — обнадёжился Баджи.

— Приведу, — раздражённо кивнула девушка, тут же тыча указательным пальцем в Баджи. — Но если вдруг что пойдёт не так, я сразу заберу его.

Баджи счастливо улыбнулся.

Такемичи стало неприятно от самой себя.

По спине и рукам прошёлся мерзкий холодок, заставив передёрнуть плечами. Она чувствовала, что таким образом предала доверие Майки. Он, наверное, больше никогда в жизни не хотел бы видеть лицо Казуторы. Да даже просто разговаривать с Ханемией. Однако у Кейске были другие планы. А Такемичи предстояло ещё взять на себя ответственность за то, что произойдёт.

— Ладно, седлай байк и поехали. Мне ещё с Майки-куном и Дракен-куном договариваться, — недовольно сказала девушка, садясь на заднее сидение мотоцикла, который кто-то из Томана чуть ранее прикатил со школы, и хлопая по месту перед собой. Кейске насмешливо закатил глаза.

Мотор зарычал на всю парковку, Ханагаки вцепилась в майку Баджи, обнимая парня за талию, и они стартанули. Ветер бил в уши, машины сливались в одно цветное пятно, и Такемичи наконец-то почувствовала, как злость отпустила её. Ветер свистел, волосы откидывались назад, и внутри становилось теплее.

Ей не терпелось тут же взять в обнимку Майки и просто пролежать на его кровати весь остаток вечера.

И дома её уже ждал весëлый Майки, который немного удивился столь позднему приезду: школьные уроки закончились ещё час назад.

— Что-то случилось? — спросил он, что-то жуя, и, судя по возмущённым возгласам Эмы с кухни, это «что-то» он спёр с обеденного стола раньше времени. — Учителя задержали?

— Не совсем, — пространно ответила Такемичи, отмахиваясь от вопроса. Майки подошёл ближе, весело качаясь из стороны в сторону и дожидаясь, пока Такемичи не разуется. — Просто нарвались на одного парня из Вальхаллы, пришлось отпинать его.

— И кто отпинал? Ты или Баджи? — хитро спросил парень, и глаза его лукаво заблестели.

— Обижаешь! Конечно я, — рассмеялась девушка. — Баджи-кун немного опоздал, но помог оттащить побитого в больницу.

Майки засмеялся, крепко обнимая девушку, а потом подхватил её за талию и закружил вокруг своей оси. Такемичи испуганно взвизгнула и вцепилась в крепкие плечи Сано. Парень на это лишь громче захохотал, ощущая себя как никогда довольным. Ханагаки пришлось всем телом прижаться к нему, обхватив его за шею.

— У меня самая лучшая девушка в мире! — довольным тоном заявил он, ставя её на пол.

Но едва она успела отступить, как Манджиро не удержался от мягкого поцелуя. Ханагаки радостно улыбнулась, нежно обхватывая чужое лицо руками и с большим энтузиазмом отвечая.

Она была счастлива, что Майки признавал её силу и не считал хрупкой вазой, которую надо держать в стороне от любого мордобития. Нет, он всё ещё был против её вступления в Тосву и участия в драках по типу той, что была с Мёбиусом, но он определённо верил в то, что Такемичи сможет защитить себя в драке один-на-один. Конечно, ей не одолеть кого-то вроде Ханмы или братьев Хайтани, но мелкая сошка для неё не была помехой.

Майки ей доверял. А это было всем, что девушка только могла просить.

Настроение было на высоте, и даже обещание привести Майки в больницу к Казуторе ни капли не омрачало его ближайшие несколько дней. Ровно до того момента, пока они не оказались у входа в больницу. Что ж, этого было не избежать: она сама на это подписалась. Оставалось надеяться, что всё пройдёт гладко.

Хотя где Майки с Казуторой, а где — гладко?

Майки и Дракен выглядели удивлёнными, а Ханагаки мысленно прокляла себя. И вот зачем она что-то там пообещала Баджи? Хотя он и без неё устроил бы встречу старых и не очень добрых друзей, которая могла бы закончиться лежащим со сломанными ногами на соседней койке Кейске. А Майки оказался бы в обезьяннике…

Такемичи помотала головой и с глубоким вздохом попыталась собраться с духом. Всё будет хорошо. Она будет рядом, и если что, самое страшное остановит.

— Майки-кун, Дракен-кун, — повернулась к ним Такемичи, — это была не моя идея, я её не поддерживаю, но уж лучше так, чем… как-то иначе.

— О чём ты, Такемучи? — не понял Рюгуджи.

Майки вопросительно склонил голову на бок, но ничего не сказал.

— Сейчас сами увидите. Идём, Баджи-кун уже заждался.

Парни удивлённо переглянулись, но молча последовали за девушкой наверх по лестнице.

Каждый новый шаг давался для Такемичи с трудом, давя на её чувство вины и вызывая лишь новые волны презрения что к себе, что к Ханемии. Она не хотела снова видеть лицо Казуторы, не хотела, чтобы Майки опять встретился с человеком, убившим его брата, не хотела вновь заставлять окружающих страдать.

Дверь в палату поддалась без труда, и голоса по ту сторону мгновенно затихли. Ханагаки сделала шаг внутрь. Майки и Дракен вошли за ней.

И остолбенели.

Казутора как ни в чём не бывало сидел на больничной кровати, оторванный от разговора с Баджи. Тот, в свою очередь, выглядел немного напряжённым, но определённо довольным, при этом чистя яблоки. Когда в палату вошли гости, они тут же обратили на них внимание. Кейске мгновенно подорвался на месте, отводя взгляд и стараясь не смотреть в глаза Майки.

— Пришла добить? — злобно и с презрением прорычал Казутора. Такемичи лишь закатила глаза.

— Какого чёрта, — прошипел Сано, и лицо его исказилось гневом. — Баджи, Такемучи, как это понимать?

— Такемучи, — тяжёлым тоном произнёс Дракен, недовольно глядя на девушку. По спине прошлись те самые неприятные холодные мурашки.

— Как я уже говорила, я и сама не в восторге, — отозвалась она, скрещивая руки под грудью. — Это идея Баджи-куна, не моя. И так как я обещала, что пригляжу за ним, то приходится идти и на такие… вещи.

— Баджи, — нахмурился Ханемия, не спуская с глаз злющего Сано, недовольной Ханагаки и раздражённого Дракена. — Не знаю, что ты задумал с этой сумасшедшей на пару, но я не собираюсь видеться с Майки.

— Мне тебе ещё и ноги сломать? — зло спросила Такемичи. — Не бойся, мы в больнице, тебе сразу же помогут.

— Да ты просто долбанутая на всю голову! — закричал парень, размахивая загипсованными руками.

Ханагаки прищурилась. О, да этот сопляк ещё не догадывается, какой долбанутой она может быть на самом деле. И раз уж назвал сучкой, то она будет сучкой.

Баджи поднял руки в примирительном жесте, призывая всех к тишине. Четыре пары недовольных взглядов обратились к нему, и Кейске, кажется, впервые понял, что не знает, что делать дальше. Вернее, план-то у него был, но он так и не продумал до конца, как именно заставить всех успокоиться и выслушать его.

Тут на помощь пришла Такемичи. Взяв Майки и Дракена за руки, она провела их к соседней койке, усаживая на неё, а потом вернулась обратно к входной двери и закрыла её. А потом встала прямо перед ней, не давая никому выйти.

Баджи благодарно кивнул подруге, а та в ответ сделала рукой жест, мол, начинай давай, у собравшихся здесь терпение уже на исходе.

— Прежде всего я бы хотел попросить вас не винить Такемичи в том, что она привела вас сюда, — начал он, всматриваясь в лица собравшихся.

— В смысле, не винить? Эта ебанутая сука мне руки сломала! — возмутился Ханемия.

— Не смей обзывать мою девушку! — вспылил Майки, и Ханагаки была тронута тем, что даже в такой ситуации он продолжал её защищать, любить и верить. — И правильно, что сломала, так тебе и надо было.

— Сейчас я тебе ещё и ноги переломаю, — мрачно пообещала Такемичи, скрестив руки на груди, а потом перевела нежный взгляд на Сано.

Тот ответил ей слегка приподнятыми уголками губ. Любовь вновь всколыхнулась в груди девушки.

— Успокойтесь, пожалуйста, — попросил Кейске, уперев руки в бока.

От такого удивились все.

Просить о чём-то было совершенно не в характере Баджи. Он, скорее, попытался бы заткнуть собравшихся кулаком или пинком, но никак не словами. Однако ситуация требовала думать головой, и парень это прекрасно понимал. Такемичи почувствовала гордость за то, как вырос её дорогой друг. Она мысленно смахнула скупую мужскую слезу.

Тут девушка встретилась со злым взглядом Казуторы, который явно хотел сбежать отсюда куда подальше, но не мог. Впрочем, практически все собравшиеся хотели бы покинуть палату как можно скорее. Но продолжали сидеть на своих местах.

Кейске откашлялся.

— Так вот. Причина, по которой я попросил Такемичи привести вас обоих… Я хочу поговорить о произошедшем два года назад в магазине Шиничиро-сана.

Майки подорвался на месте, но внезапно Дракен с силой усадил его обратно. Что Сано, что Баджи с Такемичи были этому удивлены. Они ожидали, что Рюгуджи будет на стороне Майки и поможет ему свалить из больницы, а тот внезапно поддержал решение Кейске о разговоре. И это при том, что совсем недавно выговаривал Ханагаки, какой ранимой личностью был его лучший друг.

Видимо, Дракен также понял, что только личная встреча может помочь утрясти последствия произошедшего тогда.

— Итак, Майки. Мы… — нервно запнулся Баджи и поспешил исправиться. — Ты знаешь, мы хотели сделать тебе подарок в тот день. CB250T. Ты долгое время о нём говорил, поэтому когда мы увидели его в том магазине на витрине, мы не придумали ничего лучше, кроме как украсть его. Это было идиотским импульсивным решением двух не самых умных детей. И мы искренне раскаиваемся за это.

— Раскаяние не вернёт Шиничиро, — мрачно и резко высказался Майки, явно желая испепелить друга взглядом.

— Не вернёт, — облизав сухие губы, согласился Баджи. — Но мы хотим, чтобы ты знал, что то, что случилось тогда, было случайностью. Мы не знали, что это его магазин. И мы не знали, что он будет там в ту ночь.

Майки выглядел хмуро. Он не желал говорить о подобном, тем более, что слышал всё это сотни раз из уст сожалевшего друга, но твёрдая рука Дракена на плече не давала ему уйти. Как и не давал жалостливый взгляд Кейске. Баджи вообще жалость была не к лицу. Она его портила, делала слабым и отвратительно беспомощным.

А Майки всегда ненавидел слабаков.

Он перевёл взгляд на Казутору, который молча смотрел куда-то на белое одеяло в районе своих ног.

— А этот ничего сказать не хочет? — ядовито спросил Сано, с усмешкой смотря на жалкое подобие былого друга. — Или что, у нас только Баджи певчей птичкой будет? Ждёшь, что он вымолит за тебя все твои грехи, да? Ответственность взять на себя не хочешь?

— Я взял всю ответственность ещё два года назад! — закричал на него Ханемия, и его злые золотые глаза заблестели от навернувшихся слёз. — Я всё это время сидел в колонии для несовершеннолетних! Мои родители едва не отказались от меня!

— Жаль, что едва! Им надо было полностью отказаться! — заорал в ответ Майки, всё же вскакивая на ноги и стряхивая держащую его руку Дракена. — Таким, как ты, не место в нормальном обществе!

— Майки! — громко попытались осадить его Баджи и Дракен, но парень проигнорировал их, подходя к Казуторе и хватая его за грудки.

— Да что ты вообще понимаешь? Что ты знаешь обо мне? — уже искренне плакал Ханемия, не имея ни малейшего шанса на сопротивление из-за сломанных рук. — У тебя-то нормальная семья, тебя все вокруг обожают! Ах, Майки то, Майки это! Почувствуй, каково это — лишиться чьей-то любви, стать отбросом! Опустись до моего уровня!

Не прошло и секунды, как кулак врезался в щёку Казуторы, заставляя того вскрикнуть. По подбородку парня потекла кровь: видимо, прикусил щёку или губа лопнула — Такемичи не смогла увидеть причину кровотечения со своего ракурса.

Дракен и Баджи тут же кинулись к парням, разнимая их, но Майки брыкался, больно ударяя Рюгуджи поддых, а Кейске — по колену.

— Я выбью из него всё дерьмо! Я его в фарш превращу! — зло ругался он, отбиваясь от друзей.

— Какой нахрен фарш? Ему и так досталось от Такемучи! — попытался образумить его Баджи, перекрывая собой Ханемию.

— Мало досталось, значит! — выплюнул в ответ Майки.

Ханагаки потёрла переносицу. Лезть в разгар драки она не собиралась. Уж точно не тогда, когда неуправляемый Майки рукой вдарил Дракену по лбу. Но балаган и вправду надо было как-то прекращать.

Чуть приоткрыв дверь, девушка громко захлопнула её, заставив всех заткнуться от неожиданности, остановиться и обратить на неё внимание.

Майки нахмурился, думая, что и Такемичи начнёт успокаивать его и журить за праведный гнев, даже был готов назвать её предательницей, но та внезапно поступила иначе: она спокойным шагом прошла к ним и дала Казуторе подзатыльник, от которого парень больно дёрнулся. Затем аккуратно расцепила хватку Дракена на руке Майки и отряхнула рукав парня, будто пыль убирала.

Баджи отпустил друга сам, внимательно следя за действиями девушки.

Больше никто ни слова не сказал.

— Отлично, — оценила Такемичи. — Теперь, когда вы больше не собираетесь переубивать друг друга, давайте разберёмся в базовых понятиях. И начнём с тебя Баджи-кун. — Она повернулась к нему. — Как я уже и говорила, твоя идея — говно. И вот, во что она вылилась. Казуторе-куну нужен психотерапевт, а не встреча с Майки. Далее. Дракен-кун. — И кивнула в сторону товарища. — Спасибо за понимание. И прости, что предала твоё доверие, — намекнула она на недавний разговор.

— Всё в порядке. Думаю, я всё понимаю, — задумчиво кивнул он и скривился, потирая свой лоб.

— Дальше. Майки-кун. — Такемичи с грустью посмотрела на любимого, касаясь его руки кончиками пальцем. — Я не хотела приводить тебя сюда, но, думаю, ты должен увидеть, что стало с Казуторой-куном. И должен кое-что понять. Убийство Шиничиро-сана — это случайность. Я не прошу тебя простить Баджи-куна или Казутору-куна, потому что это невозможно, но прошу тебя принять тот факт, что никто не хотел убивать Шиничиро-сана. Так… получилось. Как уже сказал Баджи-кун.

Майки стиснул зубы и отвернулся, но её руку отталкивать не стал. Поэтому Такемичи обхватила её и сжала посильнее. А затем повернулась к главному виновнику всего этого дерьма.

— И… Казутора-кун. Скажи, пожалуйста, кто виноват в произошедшим? С тобой, с Шиничиро-куном, с Баджи-куном, с Майки-куном?

— Майки, — отозвался тот, и услышанное стало шоком практически для всех собравшихся.

Такемичи и Баджи переглянулись. Всё, как они и боялись.

— Нет, Казутора-кун, Майки не виноват, — мягко сказала она, присаживаясь на край кровати. Вот только её слова, в отличие от тона голоса, были резкими и грубыми: — Виноват ты сам. Это твои решения и твои действия. Это всё — последствия твоих собственных поступков. Глупых и импульсивных, как сказал Баджи-кун. И ты должен научиться принимать это. Майки-кун никогда не простит тебя, как и ты никогда не простишь себя, но ты должен научиться с этим жить. Ты должен искупить свою вину.

Слёзы беспомощно покатились по побитому лицу парня, загипсованные руки лежали на одеяле без движения, и в целом выглядел он хуже побитой собаки.

Но вместе с этим Ханемия смотрел на Такемичи таким взглядом, что у неё всё внутри переворачивалось. Там было и сожаление, и печаль, и тоска, и раздавленная гордость, и отчаяние. А ещё капелька надежды, будто парень только что увидел проблеск света в бесконечной темноте. Так что, возможно, не всё было потеряно.

Ханагаки была готова протянуть ему руку помощи.

— Моя мама работает в больнице, у неё есть связи. Мы можем подыскать тебе психотерапевта. Он может помочь, если ты того желаешь.

И по лицу парня становилось понятно: он был готов к этой помощи.

К Кровавому Хэллоуину всё было готово.

Во-первых, Казутора валялся обезвреженным на больничной койке со сломанными руками, так что никакой опасности он более не представлял, будучи не в состоянии даже просто выбраться из своей палаты. Помощников в побеге ему тоже не нашлось: никто, кроме родителей и Баджи, к нему не приходил.

Во-вторых, Кисаки вроде как не рыпался и ничего такого не замышлял. Во всяком случае, попеременно следившие за ним Баджи и Чифую ничего подозрительного в действиях нового капитана не нашли, Такемичи тоже не видела никаких доказательств причастности Тетты к тем вещам, о которых говорил Баджи. Капитан с замом на это лишь презрительно фыркали:

— Шифруется, мразь.

В-третьих, сам Кейске на момент Кровавого Хэллоуина оставался дома под присмотром Такемичи и Маман. И если поначалу парень ещё пытался сбежать, утверждая, что раз нет Казуторы, то и опасности для него, Баджи, тоже нет, то вскоре затих и послушно делал домашку. Помогала ему в этом, конечно же, Маман: Такемичи нажаловалась той, что Кейске в последнее время совсем забил на учёбу, только на байках и гоняет, да в драки влезает. Маман нахмурилась, достала из рюкзака сына итоги последних тестов, потемнела лицом и посадила своё чадо под домашний арест. А в довесок попросила Ханагаки присматривать за ним.

— Ты монстр, — прошипел Баджи, запуская руку в распущенные волосы и злобно — как ему казалось — зыркая на лучшую подругу.

— О, я знаю, — самодовольно кивнула девушка и усмехнулась, положив подбородок на руку. — Я буду играть грязно, но тебя на эту свалку не пущу. Ты мне живой нужен.

— Казуторы ж больше нет.

— Да, Казуторы-куна больше нет, но что с того? — уже устало выдохнула Ханагаки, откинувшись на спинку стула и посмотрев в потолок. — Видишь ли, время — сложная штука, механизм которой сложно понять. Быть может, мироздание решит, что ты ну обязательно должен умереть в сегодняшней драке и пришибёт тебя, не знаю, не ножом Казуторы, а битой какого-нибудь отморозка.

Скептично фыркнув, Баджи закатил глаза:

— Херню сморозила.

— Херню не херню, а рисковать не стоит. Пересиди дома, — отозвалась школьница.

— Сама будешь перед Майки отчитываться, — пригрозил он и снова уткнулся в листы с заданиями.

Это действительно была угроза.

Отношения Майки и Такемичи строились не только на обоюдной любви, но и на взаимном восхищении и доверии. И если с первым и вторым проблем не было, то вот с третьим Ханагаки сама себе рыла яму. Она не рассказывала Сано ни причин своих поступков, ни их смысла. Она лишь просила доверять ей. И Майки доверял, даже несмотря на то, что порой её действия подставляли не только его, но и всю Тосву: как, например, в этот раз с Баджи. Банда явно надеялась на боевую мощь Кейске, но её не будет.

И всё из-за Такемичи.

Девушке лишь оставалось надеяться, что в ближайшее время, пока она всех не спасёт, у Майки окажется достаточно резиновое терпение и безграничные запасы любви к ней. А про его безграничное терпение она знала не понаслышке. Однако здесь важно заметить, что она имела дело с юным Майки, который мог упереться ногами в пол и не двигаться с места, покуда не получит то, что ему нужно.

К счастью, на этот раз всю ответственность рассказать остальным про отсутствие Баджи на себя взял Чифую.

Ханагаки задумчиво взяла в руки телефон-раскладушку и посмотрела на время. Оставалось всего полчаса до битвы. Скорее всего, Свастоны уже собрались все вместе и были готовы вот-вот выдвинуться.

Контакт Майки Такемичи нашла довольно быстро, после чего нажала на кнопку вызова. Не прошло и трёх гудков, как парень поднял трубку, нараспев произнося имя девушки. У той аж сердце ёкнуло: Сано постоянно так делал, но всё равно каждый раз она оказывалась слаба перед этим простым трюком, искренне смущаясь и испытывая щемящую теплоту в груди.

— Как вы там? — спросила Ханагаки нежным тоном.

— Скоро выдвигаемся. Настрой боевой, Вальхаллу точно уложим, — довольно отозвался он. — О, кстати, тут Дракен, Злюка и Улыбашка просят передать тебе привет. Говорят, собираются завалиться к тебе домой после драки. И… Эй, Такемучи — моя девушка! — внезапно закричал он кому-то в сторону, отнимая трубку от уха. — Кто не согласен — выходите, всех завалю! — Желающих, очевидно, не нашлось. — Извиняй, тут пара гениев захотела от тебя поцелуй на удачу. Но все твои поцелуи — мои, — мрачно предупредил Майки, явно грозя пальцем своим подчинённым.

Такемичи не могла не обрадоваться и не засмущаться от такого откровенного флирта.

— Ну, на удачу я тебя уже не успею поцеловать, но поцелуй в честь победы всегда готова подарить, — проворковала она. Баджи сделал вид, что его сейчас вырвет, и девушка показала ему кулак. Парень на это лишь глаза закатил, но мягкая улыбка на лице друга тут же появилась, как и его счастливый взгляд. — Я чего звонила. Я пока тут с Баджи-куном сижу по просьбе Маман, так что для того, чтобы завалиться ко мне, вам сперва придётся забрать меня.

— О, нет проблем, — кивнул Майки, явно уже продумывая, как будет добираться до них. — Ладно, мы тут уже собираемся выезжать, так что давай, пока! Позвоню позже!

— Надери им всем задницы!

— Всенепременно. — И на этом они отключились.

— Эй, а чо, Майки уже знал, что меня не будет? — искренне удивился Кейске.

— Ну да, — пожала Такемичи плечами и отодвинула телефон, — ему Чифую рассказал. Никто даже не разозлился на тебя, наоборот, перекрестили и помянули добрым словом.

— Э? — не понял парень.

А потом явно вспомнил, что уж кто-кто, а его Маман в банде была Легендой с большой буквы. Эту женщину боялись все, даже бесстрашные лидеры в лице Майки, Дракена и Муто. Об остальных уж и речи не было.

Хрустнув пальцами, Такемичи размяла шею и открыла учебник. Ребята пошли драться, а ей сейчас предстояло с нуля объяснить Баджи тему, которую он успешно завалил на контрольной. Девушка могла лишь пожелать себе удачи в этом непростом деле.

На фоне также не очень оптимистично мычал Кейске.

* * *

Время — удивительная штука, и Такемичи знала об этом, как никто другой. В счастливые моменты оно могло лететь со скоростью звука. Да даже так, что в какой-то момент оборачиваешься и понимаешь, что беззаботные деньки прошли как-то слишком уж быстро. В тяжёлые или нервозные моменты время уподоблялось самой медленной из улиток, заставляя постоянно смотреть на часы и задаваться вопросом, почему же с прошлого раза прошла всего одна минута, хотя по ощущениям — целая вечность.

Объясняя Баджи тему по математике, Такемичи не могла не проверять часы каждые пять минут. Она кидала нетерпеливые взгляды на свой телефон, ожидая, что вот сейчас Майки ей точно позвонит. Вот прям сейчас!

Но звонка всё не поступало, а время едва двигалось.

Нервозности добавляло ещё и неведение ситуации, творящейся на поле драки. Кто побеждает? Кто проигрывает? Сотворил ли Кисаки новую подлость или пока прятал свой яд? Кто-нибудь серьёзно поранился? Какие потери понесли обе стороны? Ханма сдался под напором Майки или опять сумел выстоять? Все эти вопросы нескончаемым потоком крутились в голове Ханагаки, но ответа на них она пока не могла получить. Приходилось просто сидеть и ждать, бездействовать. Верить в то, что в этот раз, как и в случае с Дракеном, всё будет хорошо. Что совместные усилия банды по спасению Тосвы не прошли напрасно.

Такемичи вздохнула и запустила ладонь в волосы. Она была уверена, что из-за всех своих переживаний она вряд ли сможет спокойно спать в ближайшие пару дней. Как минимум ночные кошмары точно будут снова преследовать её. Ханагаки ещё после прошлого кошмара с Майки-из-будущего задумывалась о таблетках снотворного, но теперь решила, что если всё снова повторится, она точно запишется на приём к врачу, чтобы тот выписал ей рецепт.

Баджи, сидящий сбоку, тоже был напряжён: нервно стучал ногой по полу, кусал кончик ручки и также смотрел на циферблат часов на телефоне Ханагаки (его собственный гаджет Маман забрала в наказание). Ему, привыкшему драться на передовой, приходилось отсиживаться в тепле и уюте, пока товарищи набивали морду вальхалловцам. Ну, или те — свастонам, там уж как выйдет.

А как вышло, они не узнают, пока им не напишут. Если не Майки, то хоть кто-то из капитанов и их замов.

Секундная стрелка, казалось, совсем не двигалась.

От неизвестности хотелось выть.

— Я так с ума сойду, — признался Баджи, пальцами почесав глаза и отбросив от себя ручку.

— Ага, я тоже, — согласилась Такемичи. — А прикинь, так каждый раз? Сижу в стороне и думаю, гадаю, кто выйдет победителем, всё ли будет в порядке, никто не поранится ли. И помочь ничем не могу.

— Вот не надо про «помочь ничем не могу», — хмуро возразил юноша, сложив руки на груди и бездумно всматриваясь в выполненные задания в тетради. — В прошлый раз ты спасла Дракена.

— Это потому, что я знала его будущее, — покачала головой девушка и также опустила взгляд на их стол. — А сейчас я не знаю ничего. Тебе уже вряд ли хоть что-то угрожает, но вдруг Кисаки вновь нападёт на Дракена? Мы же не сможем его спасти, находясь здесь!

— Хочешь поехать туда? — внезапно предложил Баджи, вскинув голову. Ханагаки подняла голову, встречаясь взглядами с другом, видя своё своё чёткое отражение в чужих глазах.

Такемичи хотела. И Кейске хотел. Они оба держались из последних сил. И если парень мог плюнуть на всё и сорваться, то Такемичи…

— Нет, — соврала она. — Я… Я верю в ребят.

Кейске стиснул зубы, а Ханагаки — кулаки.

Она безумно хотела, но заставляла себя оставаться там, где была. Нужно же сохранять хоть какую-то веру в товарищей!

Подобные стычки банд ведь будут происходить не раз, и не два, а она так и будет сидеть где-то там, в стороне. Нужно было заново привыкать к этому, находить силы не влезать в чужие разборки. Особенно когда она всё-таки спасёт всех.

И пусть она понимала, что девушке не место посреди драки двух банд, пусть давно, казалось бы, смирилась с тем, что будет оставаться на задворках, пока её друзья набивают чужакам морды, часть её отказывалась оставлять всё так.

Ей срочно нужно было что-то придумать, чтобы получить полное право наблюдать за происходящим из первых рядов, при этом не подставив своих же под удар: кто знает, насколько отбитыми и бесчестными окажутся новые противники, может, они не преминут взять в заложники слабую девчонку-зрителя, стоящую чуть поодаль? Нет, надо было стать новой силой, которая поддержит Тосву и Майки, а не очередной слабостью.

Телефонный звонок заставил обоих подростков одновременно вздрогнуть. Такемичи на секунду растерялась, а потом быстро подняла трубку, прикладывая её к уху.

— Ну как? — прерывисто спросила она. Баджи также поддался вперёд.

— Победили, — на выдохе ответил ей Майки. Коротко и ясно.

Девушка тут же со счастливой улыбкой посмотрела на Баджи, и тот аж приосанился, стуча кулаком по столу и заявляя, что уж он-то в своих корешах ни на секунду не сомневался. Такемичи закатила глаза: ну да, ну да, не сомневался. А кто тут места себе не находил от беспокойства, постоянно прокручивая в голове наихудшие варианты развития событий?

И тут до Ханагаки дошло, что голос Майки совершенно не был весёлым. Это испугало её. Липкий страх закрался в сердце и неприятным холодом осел в груди. Что-то явно произошло.

— Что случилось? — тихо спросила она.

— Чифую сильно пострадал, у него проломлен череп и сломаны обе руки. Он без сознания, но дышит. Мы вызвали скорую, она вот-вот приедет, — отрывисто и почти безэмоционально произнёс Сано. Ханагаки замерла и прислушалась к рваному дыханию парня, общему шуму в виде криков и гомона из нецензурщины на той линии звонка.

Телефон лишь чудом не выпал из ослабевших рук Такемичи. Она почувствовала, как задыхается, а на глаза навернулись слёзы. Баджи, сидевший напротив, так и вовсе застыл статуей. Он всё прекрасно услышал.

— Мы выдвигаемся, — только и сказала она, сжимая гаджет в руке и переменно вскакивая с места. — Скинь, в какую больницу его повезут. Срочно.

— Да, конечно, — истощённо согласился Майки.

— Известно, какой ублюдок это сделал?

— Чоме и Чоджи.

Эти имена ничего не сказали Такемичи, но она их запомнила.

— Хорошо. Выдвигаемся.

Только она повесила трубку, как Баджи отмер, рывком скидывая все письменные принадлежности со стола и волком смотря на Ханагаки. У той аж мурашки по спине пробежались: настолько страшным был взгляд у друга.

— Я убью их, — прорычал он, попеременно стискивая кулаки. — Убью на месте. И Кисаки прикончу.

И Ханагаки ему поверила. Не могла не поверить, когда видела такую реакцию. В груди также кипел похожий клубок из чувств.

— Так, — вздохнула она, пытаясь собраться с мыслями. — Сейчас пьёшь успокоительное и везёшь нас в больницу. Чифую-куна сразу же отправят в операционную, так что придётся ждать. Надо также сообщить его матери… — Такемичи зажмурилась. — Ох, она будет в ужасе.

— Пусть это сделает Маман, — предложил Кейске, бегая глазами по комнате и останавливаясь на двери. — Они дружат, так что удар для неё будет мягче, чем если она узнает от нас.

— Да. Я скажу Маман, а ты — за успокоительным. И мне прихвати.

Так они и поступили.

Оставив комнату в бардаке, наведённым Баджи, они молниеносно схватили рюкзаки с вещами и бросились на кухню. Маман аж опешила, смотря на то, как побледневший сын рыскал по полкам в поисках аптечки, а всегда спокойная Такемичи немного нервно наливала три стакана воды.

— Баджи-сан, — обратилась к ней девушка, — вы ведь дружны с Мацуно-сан?

— Да, — со страхом кивнула Маман: заподозрила, что что-то не так.

— Вы… Ох, боже, — выдохнула Такемичи и взглянула в телефон: пришло сообщение от Майки. — Дело в том, что Чифую-кун… пострадал. И серьёзно. Его сейчас везут в больницу Кудандзака, которая у станции Мундашита, рядом с парком Китаномару. Будет операция. Можете как-нибудь помягче сказать об этом Мацуно-сан? А мы с Баджи-куном поедем туда первыми.

Маман побледнела, а её руки затряслись. Она выглядела почти так же, как в тот день, когда узнала о смерти своего сына: глаза на выкате, а на лице — маска отчаяния. Ханагаки стало искренне жаль женщину. Она ведь души в Баджи не чаяла, страдала, когда он умер. Чифую же был для неё как родной сын, потерять его — боль немного меньше, чем потерять Кейске.

Такемичи сцепила зубы и сделала три уверенных шага по направлению к женщине, взяла её за руки и едва ли не силком усадила её на стул. Баджи мгновенно поставил перед матерью стакан с водой, а девушка уверенным взглядом посмотрела на неё, сжимая чужие ладони в своих. Но каких же сил ей стоила эта напускная уверенность!

— Всё будет хорошо, — спокойным тоном произнесла она. Сейчас в это, конечно, слабо верилось, но тут главное, каким тоном это было сказано. — Раны не такие серьёзные, а Чифую-кун достаточно сильный, чтобы выдержать операцию. Всё в порядке. Не бойтесь и просто предупредите Мацуно-сан.

— Но ведь… Но… — рвано вздохнула Маман. Ханагаки перебила её:

— Вот две таблетки. — Она забрала успокоительное у Кейске и положила в раскрытую ладонь женщины. — Пейте. — Это был приказ. Баджи-сан повиновалась. Такемичи взяла стакан с водой, другой рукой всё ещё держа чужую ладонь. — Теперь вода. — И та вновь повиновалась.

Маман потребовалось две минуты и целая дыхательная практика, чтобы успокоиться. На глазах бедной женщины выступили слёзы, и Ханагаки стёрла их большим пальцем, хотя сама сейчас хотела разрыдаться, как дитё малое.

— Как тебе удаётся оставаться такой спокойной? — прошептала Баджи-сан, качая головой.

— Удаётся. Потому что в Японии хорошая медицина, — просто отозвалась Такемичи. — А теперь нам пора уезжать. Придите в себя и позвоните Мацуно-сан. Пусть она едет в больницу. Нет, лучше сами сопроводите её. И дайте ей успокоительное.

— Хорошо, — резко кивнула женщина. — Дай мне минуту, и я всё сделаю.

Девушка согласилась. Отпустив руку Маман, она сама выпила таблетку, запивая её целым стаканом с водой, а потом махнула Кейске в сторону прихожей. Обуться не составило труда, как и накинуть лёгкую джинсовку поверх кофты.

Не медля ни секунды, они вышли из квартиры.

Такемичи знала, что пить успокоительное и садиться за руль — идея не самая лучшая, поскольку влечёт много опасностей как для водителя, так и для пассажира. Радовало лишь то, что больница находилась не так далеко, им с Кейске надо было ехать всего минут десять. Возможно, успокоительное к тому моменту ещё не успеет подействовать на него. А если и успеет, то всяко безопаснее будет ехать со спокойным водителем, чем с тем, который будет каждые две минуты дёргаться, думая о чём угодно, кроме как о дороге.

Такемичи привычно забралась на заднее сидение, Баджи устроился спереди и тут же завёл мотоцикл. Пара секунд, грозное рычание — и они сорвались с места, выезжая на проезжую часть и обгоняя автомобили.

У больницы они оказались через восемь минут. На парковке уже стояли немногочисленные байки глав свастонов. Значит, как и в случае с Дракеном, вся верхушка собралась в больнице, пока остальные ожидали где-то неподалёку.

На пороге их ждал Мицуя, который провёл их в коридор, где сидели все остальные. Ханагаки признала Майки, Дракена, близнецов Кавата, Пэяна, Хаккая, Санзу и… Кисаки. Не было только Муто и Хамады, но их явно оставили с остальными членами банды, чтобы урезонить их, если вдруг что.

Стоило Баджи увидеть Кисаки, который как ни в чём не бывало сидел на скамейке, как тот взорвался от гнева, подскакивая к главе третьего отряда и хватая его за грудки.

— Что, не получилось убить меня, так решил на Чифую отыграться? — заорал Кейске, тряся парня. Тут же переполошились и остальные.

— Ты что вообще… — растерялся Кисаки, но его глаза опасно сощурились, а руки сильно стиснули чужие.

— Что я несу? А что ты творишь, ублюдок?!

Все тут же отмерли и бросились разнимать их. Дракен схватил Баджи и оттащил в сторону, Майки ему с этим помог, прописывая другу оплеуху. Впрочем, вскоре и сам получил от этого друга по щам. Это разозлило Сано, и он мощным ударом вырубил Кейске. Тот обмяк в руках Дракена. Это оказалось куда лучшим успокоительным, чем какие-то таблетки.

Такемичи поняла, что непроизвольно бросилась защищать собой Кисаки, расставив руки и в упор глядя на потерявшего сознание Баджи. Она опомнилась только в тот момент, когда Тетта осторожно коснулся её плеча рукой.

— Спасибо, — произнёс парень, чуть улыбнувшись, а потом перевёл взгляд на Баджи. И в его светло-голубых глазах отразилась задумчивость. — Что на него нашло? Почему он накинулся на меня?

— Ты просто ему не по нраву, — отозвалась Такемичи, а потом вздохнула и, отгоняя плохие мысли, покачала головой: — Как бы то ни было, прости его. Он на взводе. Чифую-кун — его лучший друг, он может потерять его в любую минуту. Тебе просто не повезло попасться под горячую руку.

Кисаки нахмурился, но кивнул. Он явно что-то заподозрил, и Ханагаки захотелось стукнуть Баджи за его чрезмерно длинный язык. Вот кто вообще просил его открывать рот?

Девушка вздохнула и направилась к Майки, мгновенно оказываясь в его объятиях. Руки парня нежно сомкнулись за её спиной, и Такемичи потёрлась носом о его плечо, вдыхая родной запах геля для душа и немного приходя в себя. В носу противно засвербело.

Ещё чуть-чуть, и она не сдержится и расплачется. А так нельзя.

Отстранившись от Майки, Ханагаки вытерла подступившие слёзы и шмыгнула носом.

— Скоро приедут Мацуно-сан и Баджи-сан, — немного сипло проговорила она, всё ещё не отпуская возлюбленного. — Мы рассказали о произошедшем Баджи-сан и попросили её позвонить и помягче предупредить Мацуно-сан.

— Вы молодцы, — похвалил Сано, прижимаясь своим лбом к её, и Такемичи улыбнулась.

Сейчас она сама как никогда нуждалась в словах поддержки. Но и Майки в них нуждался, потому что тот тоже строил самоуверенный вид, будто он ни на секунду не сомневался в том, что Чифую выкарабкается и уже через пару недель будет гонять с ними на мотоциклах.

Такемичи мысленно покачала головой. Как дочь медсестры, она знала, что черепно-мозговые травмы — одни из самых опасных. Более того, операция может в любой момент обернуться трагедией. А даже если всё пройдёт успешно, то Чифую придётся восстанавливаться как минимум полтора месяца — и это при удачном раскладе.

Дракен натягивал на уста улыбку и уверял всех, что с Чифую всё будет хорошо. В конце концов, он сам был в такой ситуации, и ничего, выбрался. Вот и Мацуно не слабак, тоже переживёт операцию, а потом опять будет лезть на передовую.

Ребята вокруг немного приободрились, покивали головой и согласились с Дракеном. И всё равно каждый из них знал, что всё это не более, чем жалкая попытка храбриться. Дракена пырнули ножом, задели неслабо, конечно, но благодаря первой помощи он выкарабкался. У Чифую же пробит череп, что куда страшнее.

Вот и оставалось им только ждать, высчитывая каждую секунду. Затем пришлось успокаивать Мацуно-сан, приехавшую едва ли не в истерике. За дело вновь взялась Такемичи, строя из себя оплот спокойствия, и лишь немногие видели, как дрожали её руки.

Наконец, спустя несколько часов им объявили, что операция прошла успешно.

Кейске едва успел очнуться, как узнал о хорошей новости и расплакался на плече у своей матери.

Мацуно-сан потеряла сознание.

Холодно. Несмотря на лето, Такемичи было ужасно холодно. По спине будто проходился неприятный морозный воздух, заставляя выпрямляться всем телом и сжимать кулаки от напряжения. Сердце от беспокойства неистово билось в груди.

Страшно. И одновременно с этим ощущалось счастье. Тревога нарастала так же, как и радость от скорой встречи.

Такемичи честно пыталась вспомнить, что такого произошло, что она и Майки так отдалились. Но, как бы она ни старалась, не выходило, лишь одна фраза, произнесённая Майки, била набатом на подкорке сознания:

— Я хочу защитить тебя.

А потом он бесследно пропал. Никому ничего не сказав, он ушёл, оставив всё и всех, кого он когда-либо любил. Потому что хотел защитить её. Такемичи даже спустя с десяток лет хотела высказать Майки всё, что думала о его отговорках и привычках принимать тупые решения, но понимала, что в этот раз у неё не получится — слишком уж взволнованной она будет.

Ханагаки лишь посмотрела на неестественно прямую спину Шибы Хаккая, всё такого же высокого и долговязого, но уже красивого галантного мужчины, который более так не робел перед девушками. На его шее красовалось тату дракона, похожее на то, которое когда-то давно сделал себе Дракен. Хаккай так повзрослел, возмужал! За прошедшие годы Такемичи так соскучилась по старым друзьям, что мгновенно приняла предложение Майки о встрече, а когда увидела Хаккая — так и вовсе расцвела.

Из-за эгоистичного — самоличного! — решения Майки все ребята старались вести себя с ней максимально сдержанно, ограничиваясь в разговорах, пропускали вечерние посиделки и встречи. Это привело к тому, что Такемичи постепенно теряла одного за другим, прекращая общение. Она оставалась практически одна. И всё это время, чёрт подери, боялась худшего.

Ей было чего бояться.

Повтора.

Всё вновь повторится: смерти родных и близких, замкнутость знакомых, одиночество. Она старалась исправить самые критичные моменты в своей заново обретённой жизни не для того, чтобы в какой-то момент вновь стоять на похоронах, смотря на то, как гроб Кейске Баджи отправляют в печь, а от некогда задорного парня остается лишь кот, убитая горем Маман и могильная плита.

Ханагаки сказали, что Кейске во время отпуска пошёл на рыбалку, там что-то пошло не так, и парень в итоге утонул. Но Такемичи слишком хорошо знала Баджи и его привычки, чтобы понимать, что ей соврали: чтобы Баджи — и просто утонул? Очевидно, что что-то было не так.

Что было с остальными, она не знала. Ей никто не отвечал. Даже Чифую, который взял к себе кота Баджи и старался поддерживать с ней связь, тоже исчез. Он закончил обучение и во всю хвастался, что нашёл работу и скоро должен будет пройти его первый рейс в качестве пилота самолёта.

Тело Чифую так и не нашли. Объявили без вести пропавшим.

А теперь первым из старых друзей, кого она увидела, был Хаккай. И некий человек по имени Инуи. Широкоплечий длинноволосый блондин в строгом чёрном костюме и с неудачно скрытым ожогом на левом глазу. Он выглядел так же, как и Хаккай: почти торжественно и одновременно очень скованно.

Они вели её к любимому.

Вновь на Манилу.

И если это какая-то закономерность, то Такемичи хотелось молиться всем богам, чтобы на этот раз их встреча прошла более… позитивно.

Они шли по обветшалому зданию. Это была хотя бы не заброшка, в которой она посмертно встретилась с Майки в прошедшем будущем. Хотя, тут и там валялись осколки стекла и прочего мусора. В одном из отражений разбитых зеркал в коридоре она увидела вновь взрослую себя: те же длинные иссиня-чёрные волосы, не длинное летнее платье и походная сумка-рюкзак.

— Шиба-кун, а Майки-кун точно попросил о встрече здесь? — робко спросила Такемичи, но мужчина, который раньше стеснялся даже в сторону девушек смотреть, глядел на неё как-то отстранённо и хмуро. Ханагаки вздрогнула и отступила на шаг назад.

Хаккай так изменился. Почти до неузнаваемости.

Вместо него ответил Инуи:

— Осталось совсем немного. Следуйте за нами.

Во время пути Хаккай, конечно же, помогал ей и не давал упасть, но он так же быстро отводил от неё взгляд. Кажется, ему самому не нравилось происходящее. Инуи же всё так же внимательно следил за ней, был весьма учтив и вежлив, отвечая на вопросы, пусть и весима уклончиво.

И вот они дошли до небольшой комнаты без дверей и с небольшим количеством мебели. Там сидели двое: ещё один неизвестный мужчина с лисьим прищуром глаз и уложенными на один бок светлыми волосами стоял со скрещенными на груди руками, а на диване перед ним расположился он.

Майки. Любимый. Такой взрослый и вновь выглядевший таким опустошённым.

Сердце Такемичи пропустило удар. Всё это одновременно было и знакомо, и нет.

При виде неё Майки поднялся с дивана и улыбнулся такой тёплой улыбкой, от которой у Ханагаки всегда щемило сердце. Сано выглядел почти так же, как в том кошмаре, когда она убила его по неосторожности, только татуировка дракона сменила расположение: теперь она находилась на левой стороне шеи.

Комок в горле не дал девушке поздороваться.

Сквозь разбитые окна светило яркое солнце, освещая комнату: было видно даже как пылинки летали в воздухе. И от яркого света у Такемичи рябило в глазах. Она сморгнула выступившие слёзы и слегка улыбнулась.

— Привет, Майки-кун, — произнесла она сиплым голосом и сделала несколько шагов навстречу.

Однако Инуи, стоявший рядом, рукой преградил ей путь.

— Не подходи ближе, — почти рыча на Манджиро, хмуро попросил Хаккай. Того чуть ли не трясло, и Такемичи лишь недоумённо посмотрела на старого друга и на Инуи, а потом — вновь на Майки.

Что это было? Почему Хаккай был так зол? И почему не давали ей подойти к Майки?

— Хаккай прав, тебе не стоит приближаться, — с некой грустью произнёс Сано, отходя на шаг назад, но не отрываясь смотря лишь на неё. Взгляд его был полон тепла, счастья и любви. У Такемичи заболело сердце, глаза — горели, и девушка яростно потёрла веки. — Уверен, что ты хотела бы услышать, почему я вообще попросил о встрече, почему именно здесь и почему именно сейчас. И я должен был рассказать об этом раньше, но никак не решался. Прости, что так поздно, ладно?

— Всё… — запнулась она о собственный слабый голос. — Всё хорошо, Майки-кун. Конечно, я тебя выслушаю. — Она вновь попыталась приблизиться, но блондин с ожогом на лице не дал.

— Не надо, — ещё раз попросил её Манджиро, когда этот Инуи, тяжело качая головой, удержал её на месте.

— Почему, Майки-кун? Что случилось? Почему ты пропал? И тебя нигде не было? Только не говори, что это ради моей безопасности! Я не поверю!

Незнакомый мужчина, стоявший позади дивана, только громко вздохнул и отвернулся. Хаккай хмыкнул и со злобой уставился на Майки.

— Но это действительно так, — ответил Сано. — Я представляю угрозу для тебя, поэтому и ушёл, когда это было ещё возможно. Чтобы твоя жизнь была счастливой. Так надо. Слова Майки были как гром среди ясного неба. — Я страдал, очень много страдал, — с горьким смешком вымолвил он, запуская руку в свои чёрные отросшие волосы. — Знаешь, быть вдали от тебя невыносимо. Ты такая… Такая красивая, такая сильная, такая добрая… Ты — лучшее, что было в моей жизни. Я бы только испортил тебя.

Сердце обливалось кровью от услышанного. Такемичи едва ли находила слова, чтобы ответить, что сам Майки был тем светом, ради которого она жила всё это время.

— Это не так, — прошептала она, качая головой. — Это не так! — повторила громче, всхлипывая. Её затрясло. — Если бы сказал, если бы мы поговорили, всё наверняка было бы иначе! Ты просто не ищешь других путей, кроме как отдалиться!

— Это не путь, Такемучи, — ласково, словно нерадивого ребёнка, пожурил её Майки. — Это был единственный выход спасти тебя.

— Да не нужно мне это спасение! — закричала она, почти задыхаясь от рыданий. На ногах её удерживал лишь сконфуженный Инуи, обеспокоенно переглядывающийся с Хаккаем. — Мне бы хватило и того, чтобы быть с тобой рядом. Я могла бы тебе помочь! Я!..

Слёзы душили. Истерика накатывала волнами. Было так больно от того, что, несмотря на все потуги спасти друзей, они с Майки всё равно не вместе, что он снова погряз в чём-то отвратительно грязном.

И он снова желал исповедаться ей.

От осознания истинной цели этой встречи Такемичи захотела проснуться, потому что снова терпеть подобный кошмар не было сил.

— Не тяни кота за яйца, — рявкнул на Майки Шиба. Хаккай тут же оказался рядом с Такемичи, подавая ей платок и утешительно поглаживая спину. — Чем дольше оттягиваешь, тем хуже ей будет.

Майки перевёл равнодушный взгляд на Хаккая, медленно покачиваясь из стороны в сторону, словно усердно обдумывал его слова. Когда на самом деле просто пропустил их мимо ушей. Он всегда так делал, когда слушал нравоучения Дракена.

— Я бы хотел, чтобы мы были вместе, но так было нельзя. Я всегда хотел преступить черту: позвонить тебе и услышать твой голос, увидеть тебя в толпе, твою улыбку, если вдруг подойду ближе, — мечтательно рассказывал Манджиро, беря в руки пистолет, до этого лежавший всё на том же потрепанном диване. Все напряглись. Инуи и Хаккай выступили перед Такемичи, но та всё равно могла видеть любимого. — И всё же я не мог подойти к тебе, приблизиться. Я бы испортил тебя точно так же, как и остальных. Я бы очернил тебя. Я бы убил тебя. Застрелил бы, как Чифую. Утопил бы, как Баджи. Избил бы до смерти, как Мицую. Придушил бы, как Па-чина. Подстроил бы аварию, как у Дракена. Сжёг бы, как близнецов. Или пырнул бы ножом, как Санзу.

Сердце замерло.

Вдох…

Такемичи попыталась переварить услышанное. И не могла.

— Нет… — не поверила она.

Выдох…

— Да, — всё так же мирно улыбался Майки, казалось, даже облегчённо. Словно снял камень с души, как будто исповедался в своих грехах святой деве. Он казался даже немного обезумевшим, когда Такемичи от страха отступила назад.

Она не могла унять свой ужас от поступков возлюбленного.

— О, не бойся. Ты в безопасности, — поднимая руки с пистолетом вверх, нежно проговорил Сано. — Инуи и Коконой не позволят мне убить тебя, я отдал им приказ, и Хаккай за тебя трясётся… — В этот момент Шиба полностью прикрыл собой Такемичи, скрывая от сумасшедшего мужчины. За это девушка была благодарна. Терпеть пристальный взгляд любимого было уже не в её силах. — Да и я не стану тебя трогать, пусть ты уже и не моя. Убивать беременных слишком низко даже для меня.

Что?

Беременных? Она… беременна?

Ханагаки, держась за поддерживающие руки Инуи, отчего-то захотела увидеть насмешку на лице Майки, но вместо этого столкнулась с печалью и едва сдерживающим гневом.

Она не заметила, что на её правой руке безымянного пальца красовалось обручальное кольцо. Как она могла не заметить подобную деталь?

Как она могла об этом вообще не вспомнить?

Но от кого она беременна, если не от Майки? И почему она — не его?

Девушка прикоснулась рукой к животу. Тот был совсем небольшим, но уже твёрдым. Значит, срок небольшой?

— Кисаки мне голову открутит, если с тобой что-то случится, — усмехнулся Манджиро и перекинул пистолет Хаккаю, и тот моментально поймал его, словно только и ждал этого момента. — Он поклялся защищать тебя.

Этого не может быть.

Из уст Ханагаки вырвался смешок.

— Из вас действительно вышла красивая пара, — словно насмехаясь над ней, продолжал нести полную чушь Майки. — Прости, что так и не пришёл на свадьбу.

От Майки разило искренним сожалением, но Такемичи не могла отойти от шока.

Она была замужем за Кисаки Теттой. И у них скоро будет ребёнок.

Этого не могло произойти. Невозможно. Нереально.

Даже в первой жизни она отказала ему. Она слишком любила Майки, чтобы думать о ком-то ещё! И уж тем более о Кисаки!

Всё казалось сплошным театром абсурда.

— Такемучи, — позвал её Майки. — Посмотри на меня.

Девушка не заметила, как зажмурилась и прикрыла рот, чтобы заглушить свой плач. От смеси боли, шока и истерики хотелось просто плакать и смеяться одновременно. Благо, её держал Инуи, не давая упасть на грязный пол.

Такемичи отказывалась верить в услышанное.

Но всё равно открыла глаза и взглянула на Майки.

И остолбенела.

Хаккай направил пистолет на Майки, а тот стоял ровно, раскрывая руки, показывая, какой он безоружный. Сдаваясь на милость бывшего друга.

Незнакомый мужчина с хитрым прищуром подошёл к ней, Инуи и Хаккаю. И Хаккай, такой злорадный и с опасным огнём в глазах, уверенно держал пистолет, сняв предохранитель.

— Будь счастлива, Такемучи. И, — одинокая слеза скатилась по его щеке, — прости, я всё ещё люблю тебя, — снова признался он, выглядя при этом счастливым.

Ту-дум.

Такемичи набрала воздух в лёгкие.

— Стреляй, — моментально приказал Майки, и Хаккай выстретил.

Она не успела закричать.

В ушах зазвенело. Внутри стало резко пусто. Майки попали прямо в лоб. Его тело с грохотом упало. Оно больше не двигалось.

Майки лежал. Не двигался. Был мёртв.

Его убили.

Мир стал серым.

Он приказал убить себя.

Она сделала пару судорожных вздохов, не отводя взгляд.

Он снова умер. На её глазах. И она не смогла ничего сделать.

Инуи, кажется, пытался ей что-то сказать и даже отвернуть её голову от трупа. Но Такемичи ничего не слышала, кроме собственного сердцебиения.

Ту-дум. Ту-дум.

Ханагаки вырвалась из чужих объятий и медленно побрела к трупу. Её никто не останавливал. Девушка шла ровно, пока не добралась до тела. Девушка моментально рухнула в лужу крови и обняла всё ещё тёплого Манджиро.

Он не дышал. На лбу была дыра от пули. Майки умер со счастливой улыбкой на лице и признанием на губах.

В её руках был труп.

Всё, как и тогда.

— Облегчение такое же, как и после убийства брата, — краем уха услышала она от Хаккая, который передавал пистолет, по всей видимости, Коконою.

— Я был бы удивлён, если бы это не было так, — небрежно ответил тот и перевёл взгляд на труп Майки. — Нам пора убираться отсюда. Приказ исполнен, пора вернуть Тетту-сан домой.

Мир снова приобрёл краски.

Такемичи отказывалась верить в происходящее.

Ту-дум.

Майки был мёртв.

Она издала отчаянный крик, и мир померк в мгновение ока.

А потом Такемичи резко распахнула глаза. Её тело било крупной дрожью, и ни одним мускулом она не могла пошевелить. Она лишь громко дышала, пялясь в одну точку на бежевой стене. Перед глазами всё ещё был увиденный кошмар.

Два незнакомых мужчины. Инуи и Коконой.

Она старалась дышать ровно.

Повзрослевший Хаккай.

Тело словно свело судорогой.

Пистолет в руках Хаккая.

Ханагаки прокусила щёку.

Кровь на лице довольного Майки и его собственное безжизненное тело…

Рывком вскочив с постели, девушка выбежала в коридор, а оттуда буквально влетела в ванную, склоняясь над унитазом и выблёвывая весь вчерашний жалкий ужин. Живот сдавливало от спазмов, кислая рвота оседала на языке и щеках, глаза застилали горькие слёзы, и Ханагаки внезапно почувствовала себя такой несчастной!

Её трясло от ужаса, а перед глазами стояла недавняя картина.

Она старалась. Она правда старалась, так почему всё каждый раз заканчивалось так?

Первый всхлип сорвался с губ, и девушка откровенно расплакалась, руками хватаясь за ободок унитаза, как за опору, и свешивая голову к полу.

Живот болел от спазмов, горло — от плача, глаза — от слёз. Тело ныло, а на руках словно осело тепло, исходящее от трупа Майки.

Он не дышал. На лбу была дыра от пули. Майки умер со счастливой улыбкой на лице и признанием на губах. В её руках был труп.

Такемичи вновь склонилась над унитазом от резко прихватившего живота, но рвоты уже не было: Ханагаки уже выблевала всё, что только могла, оставались лишь горькие от желчного сока слюни.

— Твою же мать, — прошептала навзрыд девушка, вытирая слёзы грязной рукой, но всё бесполезно: те опять нескончаемым потоком полились по щекам.

Накатившая истерика как всегда была неожиданной и болезненной, будто отравляющей изнутри и заставляющей усомниться в собственных моральных и физических силах. Мысли одна хуже другой паразитировали в мозгу, а тело казалось таким слабым, что даже подняться на ноги представлялось олимпийской задачей.

Ханагаки не знала, сколько она так просидела, однако стоило ей, успокоившись, взглянуть на часы, как оказалось, что время едва ли перевалило за шесть утра. Девушка ударилась лбом об ободок унитаза: просто великолепно. И хрен она теперь уснёт. Стоит закрыть глаза — и она увидит труп Майки.

С губ сорвался нервный смешок: такими темпами хладное тело возлюбленного станет привычной для неё картиной.

Поздно ночью Майки привёз её к ней домой, обнимал, долго не хотел отпускать и упрашивал провести ещё одну ночь в его доме. Он говорил, что беспокоится, что хочет защитить, а Такемичи отмахивалась тем, что угрозы больше нет: Мёбиус был разбит. И эта сцена прощания, которая всего четыре часа назад вызывала нежный трепет, сейчас судорогой сводила тело.

Её Майки — добрый, улыбчивый. Не её Майки — отчаявшийся, на грани. Но они всё ещё были одним человеком. Внутри её Майки жил не её Майки.

Становилось жутко. Она обнимала будущего убийцу их лучших друзей.

Она продолжала любить его.

Голова раскалывалась от всего подряд: от сна, от слёз, от мыслей, от чувств, от вчерашнего стресса. Надо бы принять таблетку, хоть какую-нибудь. И зубы почистить. И прибраться, наверное? Заодно стоит позвонить Хинате, Баджи и Майки. Возможно, связаться с Мацуно-сан и Баджи-сан. А ещё…

Такемичи усмехнулась: нет, никакие дела, которыми она будет занимать себя весь сегодняшний день, не избавят её от этого ужасающего вида Майки. Не избавят от плохих мыслей. Не избавят от ужаса увиденного. Не избавят от самой себя.

Судорожно вздохнув, девушка с трудом поднялась на ноги, спустила воду в туалете и подошла к раковине, хватаясь за неё, как за спасательный круг. Из зеркала над раковиной на неё смотрела она сама со светлыми растрёпанными волосами, безумным бегающим взглядом, красными глазами и мокрыми губами и щеками.

Отвратительное зрелище.

Жалость к себе, к жестокой судьбе, к своей неспособности помочь окружающим накрыла с головой, будто волна цунами.

Невыносимо.

Она же старалась из раза в раз! Она пыталась менять чужие судьбы здесь, в прошлом, но почему оно не менялось там, в будущем? Почему Майки каждый раз сходил с ума? Почему каждый раз звал еë на последний разговор? Почему каждый раз умирал прямо на её глазах? Почему они просто не могли быть счастливы…

Почему…

— Прости, я всё ещё люблю тебя.

Да. Признание Майки всегда оставалось неизменным. Так, может, его любовь и было тем клеймом, ведущим на смерть?

Такемичи посмеялась с самой себя: нет, какой же абсурд.

— Какое же это всё дерьмо, — выругалась она, но слова прозвучали слабо, надрывно и жалко. Она сама была жалкой.

Захотелось взять телефон и позвонить отцу: тот всегда знал, как успокоить дочь. Вот только Такемичи не хотела беспокоить его лишний раз, заставлять переживать за себя, волноваться. Было достаточно и того раза, когда она сорвалась после перемещения в прошлое. Тогда что отец, что мать переполошились. Ещё немного — и они решат, что ей нужно переехать в более спокойное место, а Майки… Майки поддержит их.

Девушка глубоко вздохнула, умылась и вновь посмотрела в зеркало. Её отражение оставалось таким же страшным, но теперь менее жалким. Такемичи надо было взять себя в руки — и она взяла.

Ей уже не в первый раз снится будущее. И если так подумать, в первый раз она не придала этому значение. Сейчас же сновидение о будущем повторилось. Значит, это был знак, предупреждение или предвидение. Предвидение исправленного будущего.

Вернувшись в комнату, девушка села за письменный стол, открыла блокнот для заметок, взяла ручку и принялась выписывать на бумагу всё произошедшее.

Итак.

Её встретил Хаккай и неизвестный ей парень по имени Инуи. Кто он такой — неизвестно, однако в будущем явно станет большой шишкой в Тосве. Затем они повели её по коридорам, после чего вышли в какое-то большое помещение, где было двое людей. Неизвестный парень с лисьим прищуром глаз и…

Майки. Её любимый Майки.

Что она могла сказать о людях, собравшихся в том месте? Двоих она не знала, одного — любила, а ещё один… изменился до неузнаваемости. Что стало с тем милым пареньком, который стеснялся общения с девушками? В кого он превратился? А главное, почему? И что это ещё за фраза про убийство брата?

Такемичи сделала пометку о Хаккае, Инуи и Коконое, отмечая рядом накопившиеся вопросы.

Такемичи вспомнила диалог с Майки, стараясь вычленить из него самое важное и закрывая глаза на собственную боль.

— Я страдал, очень много страдал. Знаешь, быть вдали от тебя невыносимо. Ты такая… Такая красивая, такая сильная, такая добрая… Я бы только испортил тебя.

Они с Майки были порознь несмотря на все её усилия и чаяния.

— И всё же я не мог подойти к тебе, приблизиться. Я бы испортил тебя точно так же, как и остальных. Я бы очернил тебя. Я бы убил тебя. Застрелил бы, как Чифую. Утопил бы, как Баджи. Придушил бы, как Па-чина, подстроил бы аварию, как у Дракена. Сжёг бы, как близнецов. Или пырнул бы ножом, как Санзу.

Девушка рукой прикрыла рот, пытаясь хоть как-то сдержать накатывающую заново истерику.

Майки убил их всех. Всех, кого считал друзьями. Всех, кого любил. Всех, кроме неё.

О, было ли это милосердие или ей просто повезло оказаться слишком далеко? Или любовь Майки была сильнее его психологических проблем?

Вероятно, всё вместе.

Такемичи убрала руку, откинулась на спинку стула и едва заметно дёрнула плечами. Она, конечно, знала, что Майки не был белой невинной овечкой ещё в её первом будущем. Знала, что он убивал и отдавал приказы убить. Знала. И закрывала на это глаза. Потому что всё это было где-то там, далеко, за пределами её взгляда. Она не имела к этому никакого отношения, а все убитые оставались незнакомцами, на которых ей было плевать.

Но ребята из Тосвы…

Их она любила. Всех. Своенравного Баджи, сентиментального Чифую, забавных близнецов, серьёзного Дракена… Даже Санзу и Па-чин, которых она едва знала, были ей симпатичны! А теперь они все оказались мертвы. Убиты человеком, которого она любила.

— О, не бойся. Ты в безопасности. Инуи и Коконой не позволят мне убить тебя, я отдал им приказ, и Хаккай за тебя трясётся… Да и я не стану тебя трогать, пусть ты уже и не моя. Убивать беременных слишком низко даже для меня.

Такемичи машинально опустила руку на живот, но тот вновь был плоским и мягким. В новом будущем она была беременна, причём не от кого-то левого, а от…

— Кисаки мне голову открутит, если с тобой что-то случится.

Стало не по себе. Она — и с Кисаки? После всего — и с Кисаки?

— Он поклялся защищать тебя.

Такемичи не хотела думать о подобном, но эти слова…

— Из вас действительно вышла красивая пара, прости, что так и не пришёл на свадьбу.

Кисаки стал её мужем. А сама она ждала от него ребёнка.

Почему-то в голове всплыл реалистичный образ того, как она сидит на диване рядом с повзрослевшим Теттой, и вместе они выбирают имя для ребёнка. Если девочка — Аки, если мальчик — Ясухиро.

Вот только это был не образ. Такемичи знала наверняка: это были воспоминания. Воспоминания того будущего, которому она ни за что не позволит случиться!

Захотелось нервно рассмеяться. Ну что за театр абсурда?! Почему же она не могла жить нормальной жизнью? Почему вернулась в прошлое? Почему ей приходилось менять будущее из раза в раз, спасая друзей от смерти? И почему Майки до сих пор оставался таким же далёким?

В уголке глаза выступила слеза, и Такемичи поспешила стереть её, стараясь сдерживать очередные за это утро рвущиеся рыдания. Лучше сконцентрироваться на чём-то другом. И этим «чем-то другим» так удачно стали те двое незнакомцев: Коконой и Инуи. Кто они такие — непонятно. Возможно, они — члены какой-то в будущем присоединённой к Тосве банды. И если они гопники уже сейчас, то есть только один человек, который мог бы помочь ей.

Электронная почта Ямагиши была найдена за пару минут. Сообщение с вопросом — отправлено ещё через две. Осталось дождаться ответа. А пока…

Ханагаки снова взялась за ручку, потянулась к блокноту, чтобы перевернуть страницу, и…

— Стреляй, — моментально приказал Майки, и Хаккай выстретил.

Её опять замутило.

Да. Майки отдал приказ выстрелить в него, и Хаккай подчинился без капли сомнений. Это говорило только об одном: сам Шиба ожидал этого момента. Он заранее знал, что так будет. А значит, Майки планировал свою смерть ещё до их встречи.

Снова.

Нервный смешок сорвался с губ Такемичи, живот свело спазмом, но она заставила себя сидеть на месте — всё равно блевать было уже нечем.

Ну что за отвратительный день.

---

Примечания:

Пару слов от соавтора:

Астрит: Держи мои заметки о маст хэв и пиши сон.

Ния: Окееей, будет не так уж страшно...

Ния: *спустя время*

Ния: *в ужасе смотрит на кол-во страниц и то, что происходит*

Ния: ...

Ния: Кажется, я переборщил...

Астрит: В самый раз. Это охуенно.

Несколько дней Такемичи проводила как и раньше, до драки с Вальхаллой и до… до госпитализации Чифую и того ночного кошмара. Девушка ходила в школу, каталась на байке с Майки, вновь находила цветы у себя на крыльце и вроде бы жила обычной жизнью обычной школьницы в обычной Японии.

Вроде бы.

Изнутри Ханагаки продолжали пожирать неприятные чувства, неясные эмоции и страхи. Было так плохо, что аж тошнило, порой приходили другие дурные сны и неприятные мысли. Рассказать о них было некому: из посвящённых были только Баджи и Хината, но первый пока не отошёл от произошедшего с Чифую, а обсуждать подобные темы со второй в школе, где любой мог их услышать, казалось ненадёжным. Вот и приходилось держать всё в себе. Копить.

Подобное казалось издевкой судьбы. Вот тебе друзья, на которых ты можешь положиться, а потом вот тебе ситуация, где ни один, ни вторая недоступны.

И если поначалу Такемичи, привыкшая молча вывозить всё на собственном горбу, держалась, то затем, когда сперва Баджи отложил празднование своего дня рождения до лучших времён (когда Чифую выйдет из больницы), потом Ямагиши прислал ей всю известную информацию о тех загадочных Коконое и Инуи, а вдогонку директор школы позвал её к себе, Ханагаки не выдержала: заперевшись в школьном туалете, она просидела там добрый час, пока последний урок в школе не закончился, а ученики не стали расходиться по клубам или подготовительным курсам. И лишь тогда девушка вылезла из уборной, чувствуя себя как никогда разбитой.

В кабинет директора идти не хотелось, как и смотреть на искривлённое презрением лицо мужчины. На душе было погано и без всяких нравоучений.

Бросить бы всё, да упорхать в нежные и надёжные объятия Майки, спрятавшись в них на пару-тройку дней или пока не станет лучше.

Но нет.

— Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься? — ругался директор, меряя комнату шагами и заламывая руки. Такемичи сидела перед его столом и смотрела на свои ладони, сложенные на коленях. — Ты позоришь нашу школу! Мало нам было той истории с Ямамото Такуей, когда он месяц пролежал в больнице, а теперь мне докладывают, что ты общаешься с той гоп-компашкой, которая Ямамото и избила!

Такемичи стиснула зубы и кулаки. Она уже была на пределе, если честно. И выслушивать все эти обвинения, когда она была взрослым и самостоятельным человеком, не обделённым самоосознанностью, не хотелось.

Да, Ханагаки всё ещё оставалась японкой. Она понимала, что мнение большинства важнее, что в будущем идти против системы будет едва ли не самоубийством, что корочка об окончании школы — билет хоть в какое-то нормальное будущее, но она уже один раз пережила всё это дерьмо. Она шла по этой «самой правильной» для социальной структуры дорожкой. Она знала, что будет.

Ей даровали новый шанс, и теперь она собиралась сосредоточиться на более важных для неё и её друзей вещах. Приоритетность учёбы временно сдвигалась в сторону: всё равно она ещё в средней школе, так что есть время пожить в удовольствие.

Вот только жаль, что директору это не объяснить. Он был типичным представителем старшего поколения, для которого аттестат и хорошее примерное поведение были показателем будущего. Откуда ж ему, недалёкому пятидесятилетнему мужчине из две тысячи шестого года, знать, что всего через семь лет технологический прогресс скакнёт настолько, что люди начнут зарабатывать простыми видео на Ютубе? И что корочка для этого не понадобится?

Вот и приходилось выслушивать возмущённые речи, понурив голову и делая вид, что стыдно.

Внезапно директор вздохнул и устало плюхнулся в своё кресло. Наступил момент тишины. Мужчина потёр виски и нечитаемым взглядом посмотрел на Такемичи:

— Ты ещё молода, у тебя есть шанс, — строгим тоном произнёс он, но в его голосе всё равно чувствовалась забота. — Отвяжись от этой дрянной компании, вернись к учёбе, поступи в хороший вуз.

«Эта дрянная компания — моя жизнь», — упрямо подумала Ханагаки, но вслух так ничего и не произнесла.

— Вот скажи, ты знаешь старшую школу, в которую перейдёшь? А чем на жизнь зарабатывать будешь, знаешь? Вот какие у тебя планы, а?

— Стану программистом и вложусь в биткоин, — просто пожала плечами девушка и тяжело вздохнула.

Она, как человек, умерший в две тысячи восемнадцатом году, прекрасно знала, что выстрелит в будущем, а потому особо и не волновалась, позволяя себе растрачивать юность на более приятные вещи. К тому же, не только биткоин приносил деньги, но и прочие мелочи, которые Ханагаки постепенно записывала в заметки, чтобы случайно не забыть.

— Бито… Что? — не понял директор, натурально ошалев от того, с какой уверенностью произнесла это девушка.

— Биткоин. Это цифровая криптовалюта. В две тысяче восемнадцатом году один биткоин будет равен шести-семи тысячам долларам, а в будущем ещё больше вырастет в цене. Так что можете не волноваться за меня. — И то, каким насмешливым тоном это было сказано, заставило мужчину побледнеть. Директор явно решил, что она будет едва ли не азартными играми промышлять — Такемичи поняла это по одному лишь взгляду.

— О боже, — тяжко выдохнул мужчина, прикрывая ладонью глаза. Школьница мечтала сделать тоже самое. — Я звоню твоим родителям. Сначала эти гоп-компашки, теперь казино… А потом? Хост? Или… — Он не стал договаривать, но того и не требовалось: девушку причислили к будущим проституткам. Ханагаки едва ли рукой себе по лбу не ударила.

А с другой стороны… Чего ещё можно было ожидать? Девушка даже не была уверена, что в это время уже существует хоть какой-нибудь вид криптовалюты, что тут о биткоинах говорить?

— Я не собираюсь заниматься ничем подобным, — поспешила она уверить директора, потому как понимала, что один звонок родителям — и ей уже объясняться с ними. Мать может и приняла Тосву, но стоит ей услышать о проституции, как всё — пиши пропало. — Криптовалюта — не более, чем будущая банковская денежная операция. Я собираюсь стать специалистом по инвестициям или финансовым аналитиком, вот и читаю много разных статей. Оттуда и нашла информацию про будущие прогнозы по биткоину.

Директор недоверчиво нахмурился, а Такемичи сделала самое невинное лицо из всех возможных:

— Клянусь. Может, у моих друзей и проблемы с законом, но я ни за что не позволю утянуть меня к себе на дно. Более того, если вдруг я и оступлюсь, уверена, Хината Тачибана-чан из моего класса протянет мне руку помощи.

— Хината Тачибана, да? Хорошая девочка, заняла второе место на экзаменах, — задумчиво согласился директор, почесав подбородок. Ханагаки тут же закивала.

— Вот-вот! У меня есть план на будущее, и я не позволю другим его нарушать. А то, что случилось с Ямамото-куном или с Чифую-куном, — это лишь недоразумение: мальчики, как большие дети, как всегда что-то не поделили. Я гораздо взрослее их, да и не состою ни в каких бандах. Мне сама мысль об этом даже отвратительна. Мы просто… Просто общаемся.

Такемичи врала, и понимал ли это директор — вопрос хороший, но на него у девушки, увы, ответа не было. Она лишь строила из себя пай-девочку.

Наконец, мужчина медленно кивнул.

— Если вдруг такое вновь повторится — я тут же звоню родителям. И постарайся избегать этих своих… друзей.

— Спасибо, — даже искренне поблагодарила девушка.

И стоило ли говорить о том, что только она вышла из кабинета директора, как взяла в руки телефон и позвонила Майки? Тот трубку поднял быстро.

— У меня плохое настроение, мне только что предрекли будущее шлюхи, так что садись на Бабу и езжай к комбини рядом с моей школой. Мы идём на свидание. — И сбросила. Перезванивать Сано не стал — понял всё с первого раза.

За это в том числе Такемичи его и любила: в нужные моменты парень просто брал — и делал.

А пока Ханагаки неторопливым шагом направилась в классную комнату, уже прибранную дежурными этой недели, взяла школьную сумку и сбросила в неё все необходимые тетрадки из ящика в столе, чтобы вечером заняться домашкой. Поверх тетрадок лежала маленькая записка от Хинаты, в которой девушка желала подруге хорошего вечера. Такемичи улыбнулась: Тачибана была самым настоящим солнышком.

И ведь она не лукавила, когда в кабинете директора сказала о том, что Хината вытащит её ещё и не из такого дерьма!

У шкафчиков с обувью девушка накинула на себя шарф, закрывая нос: на дворе уже стоял ноябрь, погода портилась всё больше и больше, предвещая скорое наступление зимы. Теперь приходилось надевать тёплые колготки и менять школьные пиджаки на более толстые, да и перчатки отныне постоянно валялись на дне сумки: вдруг пальцы замёрзнут?

Комбини был прямо за углом у школы. Майки пока не приехал, а потому Такемичи заглянула в магазинчик, покупая себе бутылку холодного чая с лимоном и дожидаясь приезда своего парня в тепле за столиком, где совсем недавно кто-то неаккуратный заваривал себе лапшу быстрого приготовления и умудрился капнуть соусом, так и позабыв стереть его со стола, отчего тот уже засох.

Вскоре вдалеке раздался знакомый рёв двигателя, и Такемичи поспешила на улицу, закидывая полупустую бутылку в сумку и плюхаясь на мотоцикл позади Майки практически сразу же, как тот остановился.

— Эй, а поцелуй? — возмутился парень, приподнимая забрало шлема. Ханагаки весело закатила глаза, но приподнялась с сидения, опираясь на правую ногу и боком чмокая Сано в губы. Поза была крайне неудобной, отчего поцелуй вышел ужасно смазанным и Майки надул губы. — По-нормальному хочу!

— Вот приедем на свидание — я тебя и поцелую, как следует, — пообещала девушка, — а пока давай уедем? Не хочу здесь оставаться.

— Это продавец назвал тебя шлюхой? — угрожающим тоном спросил Майки.

— Директор. И не назвал, а намекнул на то, что со мной такими темпами станется, — отмахнулась Такемичи, возвращаясь обратно на сидение позади парня. — Не обращай внимания, это старый человек родом из пятидесятых. Его кругозор ограничен, вот и несёт всякую чушь.

Сано в ответ хмыкнул и завёл мотор, но по его напрягшейся спине становилось ясно, что он так просто подобное высказывание в сторону своей девушки не простит. От осознания этого факта улыбка сама по себе расползлась на лице, а настроение резко улучшилось.

Всегда приятно знать, что за неё всегда готовы заступиться, даже если того не требуется.

Ханагаки прижалась к спине Майки, ощущая исходящее от парня тепло. Это было так по-родственному, так привычно и вместе с тем так странно! Казалось бы, она всего дней шесть назад вот так вот ехала с ним на мотоцикле по освещённому фонарями ночному Токио, когда они возвращались из больницы, а по ощущениям прошла целая жизнь! Целая жизнь, в которой их пути разошлись, в которой она предпочла Кисаки, в которой у неё был ребёнок и в которой Майки опять умер на её руках. В которой Майки убил практически всех.

Такемичи прикрыла глаза, делая глубокий вдох. Тот Майки был другим. Он был из будущего, но из другого — того, которого она ни за что не допустит. Она лично не позволит своему Майки превратиться в монстра.

А если подобное и случится, то только под её присмотром.

Вообще, сны и опыт, приходящие с ними, были странным явлением. В обоих случаях — обоих кошмарах — Ханагаки очухивалась перед скорой встречей с Майки. Обычно она помнила, зачем приезжала на Манилу, помнила какие-то отдельные фрагменты из пережитых ею жизней, но совершенно забывала другие, пока они не напоминали о себе самым неприятным способом. Так, она не помнила, что была замужем за Кисаки, как не помнила и того, как жила всё эти годы. Зато у неё сохранились воспоминания о том, как они с Теттой выбирали имя для будущего ребёнка, и в какой момент её с Майки пути разошлись.

Это было странным непонятным явлением, но оно позволяло приоткрывать завесу тайны будущего, корректировать свои действия здесь и сейчас, в прошлом — хотя для Такемичи это прошлое уже давно стало настоящим.

«И ты тоже, — подумала она, вдыхая запах Майки, вслушиваясь в ставший любимым рёв Бабу, — ты тоже станешь моим настоящим, обещаю».

И Майки будто услышал её мысли: вздрогнул чутка, остановился на красный сигнал светофора и обернулся к ней, чуть улыбаясь.

— По мороженому — и к игровым автоматам? Я там тир видел, — предложил он. — Выиграешь мне игрушку.

— Обычно это парни выбивают своим девушкам игрушки, — игриво заметила Такемичи, слегка поглаживая рельефный торс юноши.

— Ну, я плохо стреляю, — пожал плечами Майки и отвернулся. На светофоре загорелся зелёный.

«И поэтому ты каждый раз просил кого-то другого убить себя», — с каким-то отчаянием подумалось девушке, но она усилием воли отогнала эти неприятные мысли. А затем девушка натянуто улыбнулась:

— Мороженое и тир? Звучит просто волшебно! Я выбью тебе на этих автоматах любую игрушку, какую только захочешь.

И Майки счастливо рассмеялся.

В принципе, они так и поступили. Они заехали в ближайший парк, где, закупившись мороженым, нашли тир. Такемичи сразу приготовилась опустошать свой кошелек от монет.

Девушка прицелилась и вздохнула. Она на секунду представила, что движущиеся мишени были вальхалловцами. Или Кисаки Теттой.

Выстрел. Один. Два. Три. Четыре.

Она попадала прямо «в сердце» каждой мишени. Майки на заднем фоне улюлюкал и выбирал себе игрушки, и Такемичи, выпрямившись, с умилением наблюдала за тем, как Сано по-детски надувал губы и мучил владельца тира.

Завершением этого крестового похода за игрушками стала плюшевая чёрная кошечка, которая безумно напомнила кота Баджи. Выбила она его как раз для Чифую, который был в диком восторге от всего, что мяукало и ходило на четырёх лапах.

Майки был доволен сверх меры: заваленный парой-тройкой игрушек, накормленный мороженым и с зацелованными губами. Вид счастливого возлюбленного бесконечно радовал сердце Такемичи, заставляя его петь от восторга.

— Хочу в зоопарк, — воодушевленно предложил парень, желая продолжения их свидания. И как только девушка могла ему отказать?

— А на кого ты хочешь посмотреть, Майки-кун? — заплатив за вход и прихватив с собой игрушки, спросила школьница, оглядываясь вокруг. — Может, на львов? — Иногда парень напоминал ей спящего льва, так что было бы здорово посмотреть на них в живую и рассказать Сано об их потрясающем сходстве.

— Хочу увидеть вомбатов! — почти прокричал от восторга Майки, сразу уже направляясь в нужную ему сторону.

Поспешив за ним, Такемичи не могла не задаться вопросом:

— Вомбаты? Почему они?

— Они прикольные! — будто это всё объясняло, воскликнул Майки. — Мы должны их увидеть, Такемучи! Мицуя говорил, что они постоянно улыбаются!

— Мицуя-кун? — недоумённо переспросила Такемичи.

— Агась! Он водил сюда сестёр недели три назад, сказал, что мы обязательно должны посмотреть на вомбатов.

— Так вот оно что… — улыбнулась девушка и вздохнула. Если Майки чего-то хотел, он это получал.

Вомбаты оказались небольшими животными, которые, казалось, действительно всё время улыбались. Майки не мог устоять на месте, пытаясь привлечь внимание каждого вомбата и скривить ему рожицу. Небольшие косолапые «хомяки-переростки», как сказал Майки, напоминали ему Па-чина.

Парочка сделала несколько фотографий, чтобы показать остальным в Тосве для сравнения.

К тому времени, когда они, уставшие, закончили обход животных Африки, наступил закат. Пришло время возвращаться домой, но даже тут Майки нашёл способ растянуть их свидание на подольше: он вывез их на набережную реки, где стоял киоск с дораяки. Купив пару штук, пара остановилась у ограждения, смотря на прозрачную гладь воды.

Такемичи, впервые расслабившись за последние несколько дней, прислонилась к плечу Сано и прикрыла глаза и вслушалась в шум ноябрьского ветра. Ей действительно становилось легче.

Счастливый Майки означал счастливую Такемичи.

— Такемучи, хэй, Такему-учи, — мягко позвал её Манджиро, и девушка приоткрыла глаза и чуть не засмеялась: Майки прямо у кромки воды махал дораяки, изображая плавающую рыбу. И едва он приоткрыл рот, чтобы сказать ещё что-то, как Такемичи произнесла:

— Буль-буль-буль. — И посмотрела на Сано любимого, почувствовав, как тот замер. Юноша пару секунд выглядел ошеломлённым, смотря на неё большими глазами, не моргая. А потом на его лице расползлась самая нежная улыбка, а глаза засверкали мягкостью. Сердце Такемичи затрепетало от тихого любящего голоса:

— Да… Буль-буль.

* * *

Уже вечером, когда Такемичи сидела в гостиной и решала домашнее задание, состоящее из отвратительно трудных задачек по математике и какого-то абсолютно дурацкого упражнения на отработку кандзи и особенностей его употребления в традиционной поэзии, раздался звонок в дверь. Ханагаки поднялась с дивана, думая, что это притащило кого-то из Тосвы, а может, и сам Майки так быстро соскучился и решил остаться у неё с ночёвкой.

Вот только вместо Майки на пороге стояла Хината с чемоданом вещей и рюкзаком за спиной.

— Приютишь? — неловко улыбнувшись, спросила она. — А то я тут из дома сбежала, а идти-то больше и некуда.

Такемичи достала из холодильника моти, которые купила вчера вечером, и положила их перед Хинатой. Девушка благодарно кивнула и взяла одну штучку, откусывая половину. Немного муки осталось на её щеках.

— Итак, ты сбежала из дома, — вздохнула Ханагаки, садясь за стол напротив подруги.

— Ну… Вроде того, — смущённо кивнула та, отводя взгляд.

Такемичи прищурилась и скептично подняла бровь.

— Ты, Тачибана Хината, самая правильная девушка из всех, кого я только знаю, сбежала из дома? Я точно не сошла с ума?

— Да, я, Тачибана Хината, самая правильная девушка из всех, кого ты только знаешь, сбежала из дома. И нет, ты не сошла с ума, — немного раздражённо процедила девушка. А потом потупила взгляд: — Просто… понимаешь, отец, он… Я уже три месяца сижу под этим чёртовым домашним арестом, и это при том, что я не сделала ничего плохого! Отец несправедлив! Он постоянно ругается, он недоволен мной, недоволен моей дружбой с тобой и с Тосвой, а когда неделю назад Чифую-кун был ранен, он и вовсе как с цепи сорвался! Он хочет контролировать каждый мой шаг всю мою жизнь! Он решает, на какие дополнительные я буду ходить, в какую старшую школу поступать, с кем мне общаться, а с кем — нет. Это сводит с ума, понимаешь?

Хината громко выдохнула и зажмурилась, пытаясь успокоиться от накативших эмоций. Она доела моти и чистой стороной ладони вытерла чуть выступившие слёзы.

Такемичи закусила щёку изнутри, с сожалением глядя на Хинату: та всегда была примерной и старательной дочерью, и то, что родной отец не доверял ей от слова «совсем», не могло не ранить. Девушку было элементарно жалко.

— Ты можешь остаться сколько захочешь, — выдохнула Ханагаки, потирая шею. — Я приберу для тебя комнату родителей, хочешь? Там очень просторно!

— С-спасибо, — внезапно всхлипнула Хината и не сдержалась: первая слезинка скатилась по её щеке. — Я так боюсь! И так боялась! Я собирала вещи в тайне, сбежала, пока мама вышла в магазин! Наверное, она уже обнаружила, что я пропала, но я отключила мобильник, потому что мне страшно признаваться ей. И я… — запиналась она, вскакивая со своего места. — И я знаю, что она будет волноваться, что у неё заболит сердце, что из-за моего побега они с отцом поругаются, но я… Я так боюсь ей звонить. И мне так жаль, что я втянула тебя в всё это. П-правда, п-п-прости меня-я-я-я!..

И разрыдалась.

Такемичи вскочила со своего места и бросилась обнимать Хинату, гладя её по спине и стараясь утешить. Что она могла сказать в такой ситуации?

«Всё будет хорошо»? Вот уж вряд ли.

«Твой отец тебя поймёт»? Ещё более сомнительно.

«Вам всем нужно время»? Ну, пожалуй, да.

— Вам всем просто нужно время, — повторила девушка, прижимая подругу к себе. — Не бойся. Хочешь, я позвоню твоей маме или Наото-куну? Ты хоть записку оставила?

— О-о-оставил-ла-а-а, — шмыгнула носом Хината, хватаясь ладонями за одежду на спине. — Но не сказ-зала, к-куда п-п-пойду-у.

— Думаю, твой отец и так поймёт, что ты у меня, — вздохнула Такемичи, понимая, что велика вероятность того, что Тачибана-сан явится за дочерью прямо сюда. И он явно будет ой как зол.

Ханагаки уже сейчас предвидела эту головную боль. Скривилась. Да уж, мнение Тачибаны-сана о ней станет ещё хуже, чем было раньше. Хотя, казалось бы, куда хуже-то.

Хината перестала плакать только спустя минут десять. Такемичи сразу же направила подругу в ванную умыться, а сама отнесла чемодан на второй этаж в комнату родителей. Там было довольно душно, да и воздух оказался довольно спёртым, потому что комната практически не открывалась, так что девушка поспешила чуть приоткрыть окно и включить кондиционер. Затем она достала постельное бельё из шкафа, заправляя им большую двухспальную кровать.

Ханагаки практически закончила взбивать подушки, когда на пороге показалась Хината. Кончики волос девушки были мокрыми, а лицо — влажным, что говорило о том, что она долго и упорно умывалась, пока, наконец, не стёрла с щёк все засохшие дорожки слёз.

— Помочь? — учтиво спросила Тачибана.

— Нет, не надо. Я уже закончила, — отмахнулась Такемичи, выпрямляясь и оглядывая свободную комнату. — Надо бы, чтобы комната освежилась, так что ты переоденься, а потом спускайся ко мне вниз. Кушать хочешь?

— Нет, — покачала головой девушка.

— Хорошо, — согласно кивнула Ханагаки, чуть улыбнувшись. — Тогда без ужина, я сегодня уже поела. Сделала домашку? Если нет — присоединяйся. А если да — дай списать.

И, наконец, на лице Тачибана появилась небольшая улыбка. Ханагаки могла собой гордиться.

Она вышла из комнаты и спустилась вниз, давая Хинате немного времени побыть наедине с собой, а сама пока достала из холодильника жестяные банки с газировкой и поставила их на столе рядом со своими тетрадками. Вообще, Такемичи осталось доделать только математику и менее четверти японского. Так что это должно было занять от силы полчаса.

Бросив быстрый взгляд на лестницу, Ханагаки прислушалась к шагам Хинаты, а когда не услышала их — взяла в руки телефон и написана Наото короткое сообщение с просьбой успокоить обоих родителей подруги. Мальчик, как ни странно, ответил сразу же, говоря, что мать в ужасе, а отец сорвался с работы раньше положенного и сейчас на всех парах мчал домой. К счастью, к себе домой, но Такемичи уже могла начать отсчитывать минуты до его приезда сюда.

Оставалось надеяться, что она хотя бы успеет сделать домашку до того, как станет свидетелем семейной драмы.

Вообще, ситуация сложилась крайне неприятная. Как взрослый человек, Такемичи понимала переживания Тачибаны-сана и даже несколько разделяла их: не хотелось бы, чтобы жизнь у Хинаты пошла наперекосяк из-за какой-то плохой компании. С другой стороны, девушка понимала свою подругу, потому что то, что было у неё, даже жизнью не назвать. Она не могла делать выбор будущей профессии, не могла гулять с друзьями, не могла ослушаться отца. Весь её кругозор был сужен до дом-школа-подготовительные-дом. И это было крайне печально.

Наверное, будь Хината чуть более вспыльчивым и менее терпеливым подростком, то она бы вскинулась ещё в сентябре, а тут до начала ноября продержалась. Такемичи так не смогла бы, наверное: она уж слишком привыкла свободно жить, самостоятельно неся за себя ответственность.

И вот, минут десять спустя, когда Ханагаки уже приступила математики, со второго этажа спустилась Хината. Она молча села напротив Такемичи и разложила на столе тетрадки с учебниками, затем открыла пенал, достала оттуда ручку и принялась вчитываться в параграф по истории.

Они сидели в уютной тишине, нарушаемой лишь гудежом холодильника на кухне и шелестом переворачиваемых страниц.

И эта тишина была нарушена вибрацией телефонного звонка в тот момент, когда Такемичи сделала половину домашней работы по математике.

— Наото-кун? — совсем не удивилась девушка, беря трубку в руку и прикладывая её к уху. — Алло?

— Отец едет к тебе, — нервно и на выдохе произнёс парень. — И он очень, очень зол! Он готовится орать.

— О, — кивнула Такемичи. — Ну, это было ожидаемо.

— Сестра в порядке?

— Сейчас — да. А вот потом — не факт.

И тут Наото произнёс то, чего Ханагаки ну никак не ожидала:

— Не позволяй отцу забрать её.

— Ась? В смысле? — удивилась она, совсем не ожидая подобной просьбы.

— Отец хочет забрать сестру домой. Не позволяй ему. Пожалуйста, — попросил он, и его голос чуть дрогнул. — Она и так из-за него натерпелась! Он так несправедлив к ней! Так пусть она хоть чуть-чуть побудет счастливой! Пусть поставит отца на место!

Такемичи едва не присвистнула: а в Наото, оказывается, тоже есть бунтарский дух!

— Хорошо. Я постараюсь, — согласилась девушка. — Ничего не могу обещать, но я постараюсь.

— Спасибо. Просто спасибо, — поблагодарил мальчик.

Ханагаки отключилась от звонка и задумчиво посмотрела на телефон в своих руках. По вечернему Токио от дома Хинаты до её дома ехать где-то минут двадцать, но это без учёта пробок. Скорее всего, дороги сейчас немного забиты, так что Масато понадобится ещё минут десять-пятнадцать. Итого: у них примерно полчаса.

Подняв голову на замершую, как олень в свете фар, Хинату, Такемичи безрадостно оповестила:

— Тачибана-сан приедет через минут тридцать.

Девушка напротив замерла, так и не донеся ручку до тетрадки. И Такемичи даже показалось, что она даже задержала дыхание.

Хината до ужаса боялась гнева своего отца.

— Что мне делать? — в страхе прошептала она, и её голос приобрёл истеричные нотки. — Что мне делать, Ханагаки-чан?

— Так. Сперва… Сперва просто вдохни и выдохни, — посоветовала Ханагаки. Но если честно, она и сама не знала, что делать.

У Масато был тяжёлый характер, он любил свою дочь — это безусловно. Но при этом он любил контролировать окружающих, любил, когда всё шло так, как хочется ему. И ненавидел неподчинение.

А ещё ненавидел Такемичи Ханагаки.

Девушка вздохнула и потёрла глаза. И что в такой ситуации посоветовать подруге? У неё самой-то тёрок с отцом практически и не было: тот работал в Америке в дали от неё, они редко виделись, предпочитая созваниваться по телефону. Да и вообще, они были довольно близки, понимая друг друга едва ли не с полуслова.

— Просто, — закусила губу Такемичи, стараясь придумать, что бы такое ответить, — подумай, ради чего ты сбежала, объясни отцу причину побега. Реши для себя, что ты будешь делать: поедешь с ним или останешься.

— Останусь, — тут же твёрдым тоном ответила Хината, сжимая руки в кулаки. — И сбежала я потому, что устала так жить. Я не хочу постоянно находиться под его контролем! — продолжила она уже абсолютно серьезно, даже чуть с гневом и без истерики. — Я хочу жить своей жизнью, а не той, которую он представляет для меня. Я хочу быть сильной как ты, чтобы отстаивать свои границы!

— Я — не лучший пример для подражания, — не согласилась Ханагаки, хмыкнув, — да и твой отец меня за такое совсем уж невзлюбит.

— Ты ему и без этого не по душе, — посмеялась Тачибана, воспрянув духом.

И вот, они принялись ждать.

Если бы кто спросил Такемичи о том, как это ощущалось, то она бы смело ответила, что было почти так же напряжённо, как когда они с Баджи ждали новостей об окончании разборок Токийской Свастики с Вальхаллой. Вот только если тогда они просто ждали результатов, то сейчас беда нагрянет прямо к ним на порог.

Часы мирно тикали, минуты длились невообразимо долго, пока, наконец, снаружи не припарковалась машина. Девочки мгновенно вытянулись по струнке и замерли. Хлопнула автомобильная дверца, послышались тяжёлые шаги и, наконец, раздался громкий писк дверного звонка, который зажали и не отпускали.

— Может, сделаем вид, что нас нет дома? — шёпотом спросила Хината. Её руки дрожали, а сама она прикусила губу.

— У нас свет горит, а из окна явно видно наши тени, — покачала головой Такемичи, а затем поднялась. — Если что, я рядом. Не бойся.

Тачибана кивнула, но по её виду было понятно, что не бояться она не могла.

Только Ханагаки вышла к порогу, как Масато отпустил кнопку дверного звонка и принялся барабанить в дверь.

— Такемичи Ханагаки! А ну живо открывай! Я знаю, что моя дочь внутри! — закричал он.

— Для того, чтобы дойти до двери, нужно время, не надо так орать, — спокойно попросила девушка и, оглянувшись на Хинату и кивнув ей, распахнула дверь. Масато, пышущий гневом, оказался прямо напротив. Такемичи непроизвольно сглотнула, но постаралась как можно спокойнее улыбнуться: — Добрый вечер.

— Уйди с дороги, я не хочу тебя даже видеть, — прошипел мужчина, делая шаг вперёд.

Ханагаки же преградила ему дорогу.

— Боюсь, это мой дом, и вам придётся меня не только видеть, но и уважать, как хозяйку, — не менее нагло отозвалась девушка. — Итак, предлагаю вам успокоиться. Для начала.

— Не испытывай моё терпение, девочка, — сощурился от гнева Масато, а затем, посмотрев в даль коридора, крикнул: — Хината! А ну выходи, я тебя вижу!

И Хината вышла: она сделала несколько смелых шагов по направлению к отцу, гордо расправив плечи и выглядя так, будто была самым бесстрашным человеком на всей планете. Такемичи, обернувшись через плечо, оставалось только диву даваться: и эта девушка тряслась от страха минут десять назад?

— Отлично. Хината, забирай вещи и поехали домой. Твой домашний арест-

— Нет, — спокойно и жёстко отозвалась девушка. — Я остаюсь.

— Ты едешь домой, — надавил на неё отец, снова попытавшись сделать шаг, но Ханагаки не дала ему это сделать, почти встав перед ним.

— Я остаюсь здесь, — твёрдо отчеканила Хина. — Если ты не хочешь понять меня, дать мне свободу и наконец-то перестать вести себя, как деспот, то я и не хочу идти домой!

Масато выпятил грудь, вена на его шее вздулась, а лицо аж покраснело от гнева.

— Хината! — в край рассвирепел он. Мужчина весь затрясся от удерживаемой ярости. — Я стараюсь ради тебя и твоего будущего! Тебя ждёт достойная жизнь, и я всё делаю ради этого! Но ты продолжаешь шарахаться с этими отребьями, — он указал рукой на Такемичи. От этого блондинка лишь скривилась, не собираясь влезать в спор между отцом и дочерью. — Какое будущее тебя ждёт среди этих отбросов? Им уже не помочь, как ты не понимаешь?

— Они никакие не отребья! — закричала Хината, не желая терпеть оскорбления своей подруги. — А Такемичи-чан — никакой не отброс! Они все — добрые и хорошие ребята, которые стоят друг за друга горой! И что, что они периодически дерутся и катаются на байках? Это не делает их плохими людьми! Они просто дети! Это всё — детские забавы.

— Детские забавы кончились в тот момент, когда одному из них ножом проткнули живот, — прошипел мужчина, и Ханагаки не могла не согласиться с ним.

— Это случайность! — не сдалась Хината. — И вообще, то, что я с ними общаюсь, не значит, что я такая же! Я ни разу не пропустила занятия, ни разу не опоздала на дополнительные! Да и мои оценки выросли!

— Конечно выросли, я же столько денег вкладываю в твою учёбу!

И вот тут-то Хинату прорвало. Она вновь заплакала. Попыталась вытереть слёзы руками — но те опять потекли. Горло душили всхлипы, от чего девушка тяжело дышала.

Даже Масато удивился такой реакции дочери, в момент растеряв всякую злость.

— Ты даже не слышишь меня, отец, — горестно произнесла Хината. — Я говорю тебе, что хочу свободы, что ты ни за что наказываешь меня, что я стараюсь учиться, стараюсь вкладываться в своё будущее, и мои друзья никак на меня не влияют, не в отрицательном ключе, во всяком случае, но ты… Ты думаешь только о себе. Ты даже не понимаешь, что за эти три месяца заставил и меня, и маму, и Наото возненавидеть тебя. Ты несправедлив и упрям, как баран! Не хочу тебя видеть! Вообще не хочу с тобой общаться! Убирайся! — закричала она под конец, а потом, развернувшись на пятках, убежала наверх, хлопнув дверью.

Повисла тишина.

Такемичи неловко посмотрела на ошеломлённого Масато, а потом тяжело вздохнула:

— Хина-чан может сегодня переночевать у меня, я не против, — осторожным тоном начала она. — Она не будет вас слушать, по крайней мере, не сегодня. Дайте ей успокоиться. И успокойтесь сами. И… Поговорите с семьёй. Не думаю, что они вас ненавидят, но Наото-кун очень переживал за Хину-чан все эти три месяца, он очень обижен на вас. Возможно, даже больше, чем сама Хина-чан.

Мужчина посмотрел на Ханагаки, и в его взгляде промелькнуло явное неодобрение, даже остатки злости.

— Я уйду, но только сегодня, — медленно произнёс он, поправив очки на переносице и отступив. — И… Ты мне не нравишься, Такемичи Ханагаки, но ты единственная, кому я могу доверить свою дочь в подобной ситуации. Не дай её натворить глупостей.

— Не дам, — пообещала Такемичи.

— Рад, что ты более осознанная, чем мне казалось, — кивнул он, схватившись за ручку входной двери. — Ну, хорошего вечера. — И ушёл, захлопнув за собой дверь.

И лишь когда звук мотора автомобиля скрылся где-то в ночи, Такемичи осознала, насколько же сильно билось её сердце. Ноги сразу же стали ватными. Руки тряслись от напряжения.

Из последних сил Ханагаки поднялась на второй этаж, приоткрыла дверь в комнату родителей и обняла плачущую на кровати Хинату.

Огромным плюсом нахождения Хинаты у Такемичи стало их постоянное пребывание вместе: они вместе завтракали, вместе ходили в школу, вместе гуляли и вместе делали домашку, после чего также вместе уходили спать. Для самой Такемичи, привыкшей жить одной, это было в новинку.

Точнее, как — в новинку?

Раньше в этом возрасте она несколько лет жила одна, потом переехала в другую префектуру к матери. В тот момент жильцов в квартире стало двое, но всё равно большую часть времени Ханагаки проводила одна. Затем она переехала в свою квартиру, но и там оставалась без соседа. Конечно, не так давно она какое-то время пробыла в доме семьи Сано, но у девушки язык не поворачивался назвать это совместным жильём: там она скорее была гостем и обитала на птичьих правах. Но вот сейчас, в ситуации с Хинатой, она была полноценной хозяйкой, которая наконец-то разделила этот кажущийся большим дом с кем-то ещё.

Первые три дня пребывания у Такемичи Хината прогуливала школу и дополнительные занятия, боясь наткнуться на недовольного отца, который опять начнёт с ней ругаться. На удивление, сам Масато не ошивался у школы, но зато каким-то образом нашёл номер телефона Ханагаки и писал ей несколько раз, узнавая, как там его дочь и всё ли с ней в порядке.

Других вопросов на данных момент он не задавал, но Такемичи знала, что в какой-то момент его терпение закончится.

Пару раз заходил Наото, приносил из дома вкусной еды в контейнерах от матери и рассказывал, что после крупной ссоры мать и отец какое-то время оставались холодны друг к другу, но постепенно их отношения начали налаживаться. Отец был молчалив, угрюм, но скандалов не устраивал. Мальчик прогнозировал ещё где-то неделю таких вот распрей, после чего отец семейства Тачибана будет готов поговорить с дочерью.

На четвёртый день пребывания Хинаты в гостях Такемичи уже сама выпнула её на учёбу, попросив Майки одолжить кого-нибудь на мотоцикле, чтобы подбрасывал подругу на дополнительные, а с дополнительных — обратно к Ханагаки домой. Каждый раз это были разные парни, но всех их объединяли две вещи: каждый из них был из первого отряда и каждый оставался на ужин у сердобольной Такемичи.

Не отпускать же парней без награды.

— У тебя самая вкусная еда! — заявляли они, как один.

— Ну, теперь-то понятно, что наш пахан⁽¹⁾ в тебе нашёл! — смеялись некоторые, запивая домашний рамен холодной колой.

К тому же, они приносили новости:

— Вот Чифую-сан обзавидуется! Ему ж ничего нельзя, кроме той больничной гадости, — заявляли некоторые. А Такемичи только и рада.

Для девушки готовка была не только способом не умереть от голода, но и шансом на самовыражение. Ей нравилось готовить те или иные блюда в зависимости от настроения, нравилось экспериментировать на кухне и, конечно же, нравилось видеть счастливые лица накормленных друзей. И пусть готовка занимала много времени, зато она того стоила.

То чувство удовлетворения не могло ни с чем сравниться, особенно со счастливыми лицами накормленных.

Все эти подвозы Хинаты продолжались какое-то время. И если поначалу этим занимались какие-нибудь малозначительные члены первого отряда, то совсем скоро на пороге дома объявился Кисаки в мотоциклетном шлеме.

— Привет? — немного неуверенно поздоровалась с ним Такемичи, не зная, как себя вести: эта встреча оказалась слишком внезапной. Она выбежала к двери, успев снять фартук, как только услышала знакомые звуки мотоцикла.

— Здравствуй, — кивнул парень. — Сегодня Акахоши-кун был занят, так что я вызвался подбросить Тачибану-тян до тебя.

— Ага, Кисаки-кун прям выручил! — активно закивала девушка и тут же спрыгнула с байка, но Ханагаки успела уловить нотки беспокойства в её глазах.

Баджи уже не раз отзывался о Кисаки как о сумасшедшем и больном ублюдке, который подговорил Па-чина напасть на Осаная с ножом. Именно Тетта управлял Мёбиусом из тени и создал Вальхаллу, и именно он превратил Тосву в бандитов и убийц. А всё ради Такемичи: чтобы она полюбила его, чтобы он стал ей достойной парой, чтобы сделать её жизнь максимально лёгкой и непринуждённой.

Тяжело было признавать, но в какой-то момент прошлого-будущего у него это получилось: Такемичи вышла за него замуж. Они ждали ребёнка.

«Если девочка — Аки, если мальчик — Ясухиро», — промелькнула в голове фраза Кисаки, сказанная нежным и любящим тоном. Ханагаки от такого передёрнуло.

— Всё хорошо? — снимая шлем и поправляя очки, внезапно спросил парень, возвращая её к реальности. Такемичи кривовато улыбнулась и кивнула:

— Да, всё в порядке, просто голова с утра болит, а таблетки никак не помогают, — отмахнулась она, переминаясь с ноги на ногу. — Это… Проходите в дом. Кисаки-кун, будешь чай? Или газировку?

— Лучшей горячий чай, а то на улице холодно, — согласился парень, глуша мотор. Через минуту он уже переступил порог. Ханагаки закивала, подозрительно подмечая, что в её доме Тетта по каким-то причинам чувствовал себя едва ли не как дома.

Девушка прошла на кухню и поставила чайник, а затем принялась рыться в холодильнике, доставая рис (и сразу же отправляя его в микроволновку), филе тунца в кисло-сладком соусе и ростки в качестве закуски, выставляя всё это перед гостями, которые, вымыв руки, уселись за стол.

Итак, они собирались ужинать втроём.

И да, это был самый странный ужин на памяти Такемичи: сбежавшая из дома девушка, которая влюблена в неё, психопат (тоже влюблённый в неё), сделавший банду малолетних гопников самой влиятельной преступной организацией в Токио, и она сама, вернувшаяся во времени и пытающаяся спасти друзей от смерти.

«Из этого получилось бы неплохое аниме», — невольно подумала девушка, палочками отламывая кусок тунца и отправляя в рот.

— Итак… Почему именно ты решил привести Хинату-чан? Разве такая мелочь должна волновать капитана отряда? — осторожно поинтересовалась Такемичи.

— А почему нет? — ответил Кисаки, приподнимая брови. — Тачибана-тян — твоя подруга, а ты… — внезапно запнулся он. — Ты — важный человек для Тосвы, пусть и не все с этим согласятся.

— Не все согласятся? — удивилась девушка, едва прожевав.

— Вроде того. В банде есть несколько недовольных. Они считают, что время, которое Майки мог бы потратить на банду, он тратит на тебя. Им это ужасно не нравится.

Ханагаки сжала палочки в руках, с ужасом пытаясь понять, врал ли ей Кисаки или же говорил правду. Если врал, то насколько мерзким можно было назвать такого человека? Как вообще она согласилась не просто встречаться с ним, но и выносить его дитя? Как часто он лгал ей, пока они встречались? А если сказал правду, то каково количество недовольных? Выльется ли это в новые распри, как было с Па-чином, или беда обойдёт стороной?

Вопросы-вопросы-вопросы. И никаких ответов.

Стало совсем неуютно.

Такемичи сглотнула неприятный ком в горле, стараясь как можно быстрее успокоиться: нельзя показывать слабость. Нельзя, чтобы Кисаки догадался, что ей страшно. Нельзя, чтобы ситуация вышла из-под контроля.

И всё же Кисаки заметил следы беспокойства на лице девушки:

— Не волнуйся, — мягко уверил он, взгляд был нежным-нежным, и что-то внутри Ханагаки сжало неприятно тоскующим комом: она резко вспомнила этот тон, резко вспомнила, как не раз Тетта утешал её подобным образом, резко вспомнила, как доверяла ему все свои переживания.

Воздуха будто не хватало.

Жить с воспоминаниями о будущем, которого никогда не случится, было слишком тяжело. Эти воспоминания заставляли Такемичи испытывать нежную привязанность к человеку, которого она должна проклинать и ненавидеть. Из-за этих воспоминаний даже простые мысли о том, что на Кисаки был одержимым ею психом, шли через какой-то розово-приторный фон.

Нет, Такемичи не любила Тетту, но она была ему благодарна за эти совместные годы. И она, опять же, испытывала привязанность. Тупую и жуткую.

А Кисаки всё продолжал, желая обнадёжить:

— Если кто-то из них посмеет что-то сказать против тебя, мой отряд с ним разберётся. Мы не позволим чернить твоё имя.

— Спасибо, — прошептала Такемичи, прикрывая глаза. Тепло поднялось у неё в груди, и девушка оказалась слишком слаба, чтобы противостоять ему. — Как я могу тебя отблагодарить?

— О, не надо ничего, — заверил её Кисаки, — просто позволь изредка подвозить. Тебя или Тачибану-тян, — и бросил на Хинату взгляд из-под ресниц. Та уткнулась в тарелку, но Такемичи заметила, как ей было некомфортно: пальцы дрожали, взгляд был направлен только на тарелку, а под столом она стучала носкочками об пол.

— Мы будем благодарны, — мягко улыбнулась Ханагаки, почти восстановила контроль, и перевела тему: — Как вам тунец? Я попробовала новый рецепт, который вычитала в подаренной мамой кулинарной книге.

— Очень вкусно! — вскинула голову Хината, а после с мягко-нервной улыбкой попросила: — Прям добавки хочу!

— Я тоже не отказался бы, — кивнул Кисаки. А затем, заметно вздрогнув, заметил: — Тебе не в тягость нас кормить? Дороговато, наверное, выходит.

— Мама стала отсылать чуть больше денег, когда узнала, что Майки-кун часто кушает у меня, — пожимая плечами, необдуманно ответила Такемичи.

Взгляд Кисаки мгновенно изменился: стал тяжелее, неприятнее. В его голубых глазах как будто замёрзли две льдинки. Ханагаки знала: так Тетта смотрел только на врагов.

Майки был для него врагом. Самым страшным и неприятным.

Такемичи посетила ужасающая мысль о том, что Кисаки мог быть тем, кто каждый раз толкал Майки-из-будущего к самоубийству. У Сано и так была нестабильная психика, особенно после смертей близких, а тут им самим могли управлять — у Тетты был самый настоящий талант к манипуляциям, и история с Осанаем и Па-чином была тому доказательством.

А у Майки слабая сторона — это всегда его близкие. Мог ли Кисаки пойти по головам? По их головам, чтобы не только добраться до Такемичи, но и уничтожить врага?

— Ладно, — кашлянула Такемичи. — Добавка тунца, да? Давайте тарелки!

По-быстрому схватив тарелки и отвернувшись от гостей, школьница судорожно положила им добавки, стараясь не думать о своём ужасном предположении. Кисаки бы не стал доводить Майки до самоубийства. Не стал бы, да?

Стал бы. Он не просто довёл бы Майки до самоубийства, он бы вручил ему в руки пистолет и позвал бы Такемичи на встречу, чтобы Сано застрелился у неё на глазах. Чтобы она своими глазами увидела, что у неё есть только он, Кисаки Тетта.

Девушка натянула на лицо улыбку и поставила тарелки перед гостями.

— Итак! Тунец! — наигранно-радостным тоном сказала она. — Рассказать, как готовила?

— Конечно! — закивала Хината, слишком очевидно желая перевести тему.

— Итак! Сперва надо найти свежего тунца. Желательно только недавно пойманного…

Негромкий голос Такемими наполнил кухню, повествуя о том, как правильно отделять филе от костей и кожи, в каком месте важно отрубить голову и на каком огне готовить тунца. Она рассказала и про примерные граммовки специй, которых было не так-то и много: соль, да сушёная зелень. Ну и, конечно же, кисло-сладкий соус.

Рассказ о чём-то настолько простом, как приготовление тунца, немного разрядило атмосферу, и позволило самой Такемичи расслабиться. Её взгляд то и дело натыкался на две пары влюблённых глаз, и сердце от того болело лишь больше.

Вскоре с ужином было покончено, и Такемичи выставила на стол различные конфеты, печенья и моти, а затем поставила перед гостями дымящиеся чашки с чаем. Хинате достался обычный зелёный, а Кисаки — чёрный с кусочком лимона.

— Ого, мой любимый, — приятно удивился парень, и Такемичи резко побледнела. Она не задумывалась о том, какой чай сделать, её руки действовали самостоятельно, будто на каком-то подсознательном рефлексе.

Она много лет готовила Кисаки чай. Вот чёрт!

— Это же здорово, правда? — весьма натурально восхитилась Хината. — У Такемичи-чан есть особая способность: она всегда угадывает любимые чаи своих гостей!

— Правда? Поразительно, — задумчиво прокомментировал Тетта и, судя по всему, его это ни капли не напрягло.

Неприятная атмосфера вернулась вновь, неприятным грузом давя на плечи: это чувствовали все, даже Кисаки, который оказался достаточным джентльменом, чтобы побыстрее допить свой чай и распрощаться.

Лишь закрыв за парнем дверь и услышав, как рычит его отъезжающий мотор, Такемичи смогла спокойно выдохнуть.

Она устала. Боже, как же она устала.

— У тебя дрожат руки, — тихо заметила Хината, подходя к подруге и беря её ладони в свои.

— Я должна полежать. Или посидеть. Или… Просто что-нибудь, — так же тихо ответила Ханагаки.

Тачибана кивнула, взяла подругу за запястье и повела к дивану в гостиной, усаживая на него и обнимая. Такемичи устало облокотилась лбом о плечо Хинаты, глубоко и размеренно дыша.

— Это всё потому, что в последнем будущем вы были женаты? — спросила Хината.

— Угу, — подтвердила Такемичи. — Не знаю, сколько времени мы были вместе, но по ощущениям — несколько лет. И я… Я выучила все его привычки, что он любит, а что — нет. Я знаю все его взгляды и значение всех его движений. Если у него дёргается стопа правой ноги — он недоволен, а вот если поправляет очки — значит, пытается скрыть смущение.

— Но ты любишь Майки, — взволнованно заметила Хината. — Кисаки… Он ведь тот ещё урод!

— Я знаю! — горько воскликнула Ханагаки и яростно продолжла: — Кисаки-кун — урод, но я ничего не могу поделать с тем чувством привязанности и благодарности, которое росло во мне все эти годы, которые, по факту, я даже не проживала. Я просто… Ох, это тяжело объяснить. — Она повела головой, стирая выступившую слезу о плечо подруги. — Я ведь… Я ведь видела будущее, в котором вышла замуж за Кисаки-куна. И мы ждали ребёнка. Даже имена придумали. Если девочка — Аки, если мальчик — Ясухиро. И это… Я не проживала всю эту жизнь, но у меня есть воспоминания о ней, есть эмоции, есть чувства. И я ничего не могу с этим поделать. Оно ломает меня, понимаешь? Ломает?

— О, милая, — прошептала Хината, гладя Такемичи по плечу. Та сглотнула вязкую слюну, чтобы продолжить:

— Я ведь… Я знаю, насколько Кисаки-кун ужасный человек, но каждый раз, когда я думаю о нём, я не могу не вспоминать те моменты, когда он меня поддерживал. Он помогал мне писать рефераты в универе, помогал найти работу. Он помог мне справиться с приставаниями начальника, а однажды даже защитил от пьяного парня, решившего, что «нет» означает «да». Он был рядом в самые трудные моменты, и я ему за это благодарна. И именно поэтому в какой-то момент я выбрала его. Майки-кун… Майки-кун был далеко, он отказывался общаться со мной, видеться. Все мои друзья начали внезапно пропадать, и у меня были смутные подозрения, ощущения, но я… Я закрывала на них глаза. Я была совсем одна, когда Кисаки-кун пришёл ко мне. Он разбавил моё одиночество, дал мне смысл жизни. Я… Я просто… Я просто уцепилась за него, как за спасательный круг, а он… Он оказался хорошим человеком, именно он протянул мне руку помощи. Он остался со мной. Единственный.

— Но где же была я? — с тяжёлым сердцем спросила Хината. — А твои мама и папа?

— Папа разбился в авиакатастрофе, когда летел навестить меня, а мама этого не пережила. А ты… Ты послушалась своего отца и улетела в универ в Лондоне, а потом осталась там жить.

У Хинаты защемило сердце, её объятия стали крепче.

— Прости, — виновато прошептала она. — Прости, прости, прости! Я тебя бросила. Ты мне так помогала, а я тебя бросила. Я ужасная подруга! Ты так страдала!

Такемичи помотала головой, подавляя всхлипы.

— Ты выбрала будущее, и это правильно, — ответила девушка, поглаживая плечо рыдавшей подруги. — А твоё будущее важнее меня. И… Я не переживала всё это на протяжении многих лет, знания об этом просто обрушились на меня. Знаешь, как когда ты переносишь данные в папку на флешке или на диске. То же самое. Просто эти воспоминания просто загрузились. И всё.

— Но они несут чувства. Ты не переживала этого сама, но ты помнишь, что ты чувствовала в тот момент. И чувствуешь это сейчас.

И Такемичи оказалось нечем крыть.

— Мы всё исправим, — заключила твёрдым голосом Хината. — Вместе.

— Вместе, — повторила шёпотом Такемичи. Потому что вместе они приведут к лучшему будущему.

---

1) Пахан — главарь преступной группы; преступник, имеющий власть, авторитет

Вернуться к тексту

Майки не знал, в какой момент он влюбился. Он просто влюбился.

Возможно, не просто втрескался. Втюхался бесповоротно. Буквально врезавшись на полной скорости. Или как тихо и осторожно говорила Эма деду… полюбил Такемучи. Полюбил так, как однажды завещал ему Шин.

Может, это произошло, когда она пошла на гоукон, вернулась поздно с каким-то пацаном, неведомым образом вызвав его ревность. Они тогда ещё поцеловались, потому он больше не мог терпеть то притяжение между ними.

А притяжение было. Невыносимое. Что-то уже в ту самую первую встречу было. Он чувствовал. Его так тянуло, словно гравитация между ними буквально сходила с ума.

А может, это случилось, когда она спасла Кен-чина и не оставила его одного после этого. Когда обняла, когда пообещала, что всё будет хорошо.

Может, когда Такемучи давала ему тайяки с нежной улыбкой и счастьем в глазах, а не как Кен-чин — с несерьёзным раздражением и ворчанием. Не как Эма — с хитрой улыбкой. Не как дедушка — со строгим лицом. Не как Шин…

Может, это произошло, когда Такемичи с радостью согласилась потусоваться с ними, когда он впервые за ней пришёл в школу.

А может, это была любовь с первого взгляда, как любит говорить Эма, мечтательно зажмуриваясь. Когда Такемичи ударила Киёмасу по яйцам на том самом месте проведения нелегальных боёв. Тогда он в первый раз заглянул в её глаза — печальные, но пронизанные силой. И вся она будто была пронизана силой, пусть местами на ней и наливались свежие синяки.

Такемичи была несломленной, неуступчивой и упрямой, с тихим гневом в голубых глазах. Неуклюже пыталась повторить его удар. И откуда только узнала о нём? Стояла до последнего и защищала своих одноклассников, что со страхом собрались за её спиной. Она была воинственно-прекрасной.

В тот момент она казалась копией Шиничиро, однако им не была — это Майки понял чуть позже. Да, от Такемичи чувствовалось что-то такое, что, казалось бы, всегда было у Шиничиро: взгляды, обрывки фраз, неловкое молчание, крепко сжатые кулаки, аура. Они были похожи, будто у них была какая-то общая тайна или общая история, однако вместе с тем оставались совершенно разными. Шиничиро был заботливым, но, по мнению Майки, абсолютным тюфяком. Не в меру добрый, слишком опекающий, придурковатый. Такемичи была другой: нежной, но в то же время беспощадной, решительной, упёртой.

Но у обоих был стальной стержень внутри.

Такемичи и сама была рада общаться с ним, Майки. Они проводили много времени вместе, то гуляя, то просто просиживая дома штаны. Сано нравилось и то, и то, главное — с Ханагаки.

Парень и сам не знал, откуда у него такая тяга к девушке. Может, потому что она была похожа на брата? Может, она была слишком крутой и классной, чтобы вот так просто отказываться от общения с ней? А может, это всё судьба? Кто ж знает.

В конце концов, вдвоём им не было скучно. Скорее весело. Увлекательно. Каждый день был наполнен тихим счастьем.

Такемичи не осуждала его решения, не пыталась исправить или вставить пару нравоучительных слов о том, что они могут погубить своё будущее, если не будут учиться. Наоборот, девушка будто только и ждала того момента, когда сможет войти в его жизнь и поселиться в ней так, словно всегда там была. Она была счастлива разделять с ним и драки (естественно, в виде зрителя, Майки не допустил бы её сражаться), и мирные посиделки в кафе.

Ханагаки была дружна со всей его бандой, мило общалась с капитанами и вице-капитанами. Ками-сама, сдружилась с Баджи и Эмой! Она вписалась в его жизнь, как тот самый недостающий кусочек, о котором он даже не знал. И даже не думал, что в нём нуждался.

Особенно после потери Казуторы и Шиничиро.

И сейчас, оглядываясь назад, Майки мог с уверенностью сказать, что вряд ли смог бы представить дальнейшую жизнь без своей Такемучи. Без её самостоятельно обесцвеченных волос. Без её невероятных голубых глаз. Без её мягких манящих губ. Без её горячих рук и шаловливых пальчиков. Без её соблазняющего шёпота или громких возмущений (не в его сторону, конечно). Без её милого румянца на скулах каждый раз, как она смущалась. Без её смеха, наполняющего его светом. Без её привлекательно запаха: казалось, от неё пахнет то чем-то сладким, то чем-то цветочным. Без её молчаливого одобрения и присутствия за его спиной.

Без неё мир казался мрачным, тусклым и опасным. Пустым таким. Холодным. И только с ней было спокойно, словно старые демоны и живая тьма отступали перед присутствием его личного ангела.

Майки любил Такемичи. И был готов кричать об этом на весь мир. Правда, мир пока его криков так и не дождался, а вот Мицуя, Баджи и Чифуя, сидящие в палате последнего — ещё как. Подчиняясь воле своего командира, они тихо сидели и выслушивали все любовные воздыхания Сано. Ну, и перебрасывались сочувствующими взглядами, мечтая сбежать подальше.

— Нет, ну хороша же! — жарко восклицал парень. Остальные лишь кивали и поддакивали, особенно Кейске, который знал о Ханагаки и Майки больше, чем все остальные. И он не мог не радоваться тому, что рана на сердце его лучшего друга детства, образовавшаяся после потери Шиничиро, наконец-то начала затягиваться. Также он не мог не радоваться тому, что и Ханагаки, ставшая ему едва ли не сестрой, наконец-то обретала своё счастье.

Никому о своих мыслях он, конечно же, не говорил, но Майки, пускай и был балбесом, всё же обладал достаточной проницательностью, чтобы понимать настроение и мысли Кейске.

Вообще, Майки и сам не знал, откуда взялась такая удача, что он совершенно случайно повстречал Такемичи. И, кажется, в принципе перестал искать ответ на этот вопрос. Да и зачем, когда его ангел был рядом и отвечал взаимностью (ещё большая удача!) Поэтому он мог только купаться в её свете, ласках и тепле. Такемучи стала новым центром его жизни. Сперва то были только семья и Тосва, а теперь ещё и Такемичи. И всё казалось таким волшебным и нереальным, что порой он боялся просыпаться на следующий день: вдруг это счастье ему лишь приснилось?..

Но нет, каждый новый день встречал его сообщением от Ханагаки или — что ещё лучше — её звонком на мобильник, в котором она просила его проснуться. И слушая чужой голос, Сано так и хотелось моментально сорваться и бежать к ней.

Но ещё лучше было в те дни, когда Такемичи приезжала самолично будить его. День тогда начинался с её улыбки, мягких касаний, расчёсывания его волос и поцелуев. Он помнил её первое удивление тому, какими мягкими и шелковистыми, но при этом так легко запутывающимися после сна были его светлые локоны.

Касания к его голове и волосам вызывало волны тёплых мурашек по всему телу и приятную негу, оседающую внизу живота. Было так приятно! Майки в такие моменты пытался изобразить урчание довольного кота, но никак не получалось. А надуться на такую несправедливость не давал смех возлюбленной.

Майки был абсолютно счастлив и абсолютно влюблён. И пусть он не знал, что будет в будущем, пусть он не мог ничего предложить Такемичи, зато он помнил одну вещь, которой учил его Шиничиро: если девушка самостоятельно подойдёт к нему, будет общаться и испытывать явно романтические чувства, её нужно моментально хватать и вводить в семью, пока не очухалась.

И вот, сердце Майки вновь зашлось как ненормальное, когда дверь в палату Чифую приоткрылась и на пороге оказалась Такемичи. Уставшая, с кругами под глазами, немного бледная. И всё равно прекрасная. А когда она, увидев его, расцвела прям на глазах (под дружное «Буэ-э-э» от Баджи и Чифую, а Мицуя лишь закатил глаза), сердце Сано и вовсе едва не остановилось.

Парень подскочил на месте, бросился обнимать Такемичи, едва ли не кружа её, а потом легонько коснулся её губ своими.

Чёрт, как же он обожал целоваться! И как он раньше жил без этого? Как он вообще раньше жил без Такемичи?!

— Не толпимся, — посмеялась Хината, где-то совсем рядом, и Майки только сейчас заметил, что Ханагаки пришла не одна.

С нею были Хината, Кисаки и Хамада. Последние двое явно заехали за девушками домой, чтобы подвезти их к больнице. Сано не мог припомнить, чтобы отдавал такой приказ, но решил махнуть на это рукой: подумаешь, кого там Такемичи просила подбросить. Обидно только, что не его самого.

— Как дела, Чифую-кун? — спросила Такемичи, подходя к кровати больного. Впрочем, сам больной выглядел очень даже здоровым, если не брать во внимание повязку на голове и общую бледность. Парень улыбался так, что и не скажешь, что у него сотрясение мозга было.

— Жив и готов рваться в бой! — поднял он большой палец. Майки скрыл смешок: ну точно влияние Баджи.

— В бой ты не полезешь ближайший месяц! — пригрозила пальцем Такемичи. — А то мы тебя вообще не соберём. — И пусть сказано это было в шутливой форме, Майки, Мицуя и Баджи помрачнели.

Они никому об этом не рассказывали, кроме Дракена, даже Чифую об этом не знал, но когда он лежал без сознания в первые дни после операции, кто-то пытался его убить. Причём несколько раз. Сперва в капельницу добавили слишком много лекарства, чуть не устроив Мацуно передозировку. К счастью, делавшая обход медсестра заметила, что что-то не так. Затем кто-то в обед прокрался к спящему парню и чуть не задушил его, отключив от аппарата искусственной вентиляции лёгких. Чуть — потому что незадачливого убийцу спугнул вернувшийся из туалета Баджи. В конце концов, Майки поставил под окном Чифую и у дверей больницы постоянный патруль, который на следующий же день практически поймал какого-то головореза с ножом в руках.

Кому-то нужна была смерть Чифую, и всей четвёрке оставалось только гадать, кому. Дракен выдвинул теорию, что это могли быть Чоме и Чоджи, одни из бывших капитанов Вальхаллы, которым так и не удалось прикончить Мацуно. Баджи зверел и указывал на Кисаки. Мицуя пытался самостоятельно проводить расследование, но у него мало что выходило. А Майки… Он лишь хватался за больную голову.

И как же хорошо, что Такемичи обладала невероятным даром исцелять его головную боль одним лишь своим видом.

Майки усадил Ханагаки на стул рядом с койкой Чифую и буквально прильнул к девушке. Та посмеялась. Лёгкая настороженность мелькнула у неё во взгляде, брови чуть нахмурились, но вскоре и это прошло. Остались лишь ласка и любовь.

Майки бросил короткий взгляд на Кисаки, стоящего у самых дверей. Взгляд парня был безучастным, но в сжатых кулаках чувствовался гнев, даже раздражение. Сано не мог не знать причины: Тетта любил Такемичи. Любил так же сильно, как и сам Майки. А может, ещё сильнее — кто ж знает?

Парень не знал, как же так вышло, что Кисаки полюбил Такемичи, но он видел его взгляд: глубокий, преданный, тоскующий, желающий. Майки знал этот взгляд: у него самого был такой же. И у Хинаты поначалу — тоже. А ещё и у Дракена с Эмой. Так смотрели только те, кто глубоко любил. И зачастую безответно.

И эта любовь стала той самой причиной, по которой Майки доверял Кисаки приглядывать за Ханагаки. Он знал, что парень ни за что не причинит вред своей возлюбленной и не позволит никому с дурными намерениями даже пальцем коснуться её. Знал, потому что сам был таким же.

План сработал: Такемичи всегда была в безопасности. Пока она сидела дома, члены третьего отряда охраняли её снаружи. Когда она уходила из школы, кто-нибудь обязательно подвозил её, если Майки сам не мог. И это возымело эффект: тот незадачливый поклонник, оставляющий цветы с пугающими записками на крыльце девушки, пропал сразу после драки с Вальхаллой.

Майки крепче сжал руку Такемичи в своей и отвёл взгляд от Кисаки. Пускай Тетта проклинает Сано, пускай мечтает оказаться на его месте. Этому не бывать. Никогда.

— А мы тут фруктов принесли, — произнесла Хината, ставя пакет на тумбочку. — Почистили бы для вас, но у нас скоро обеденный перерыв закончится.

— Сбежали из школы? — поднял бровь Баджи. — Ай-яй-яй, кто бы мог подумать? Чтобы сама Тачибана Хината — и сбежала из школы!

— Только на обеденный перерыв! — надулась девушка, скрестив руки на груди. — И вообще, после моего побега из дома мне не страшно и из школы сбежать!

Кейске откровенно позабавила такая реакция, а Майки с Чифую и Мицуей не могли не рассмеяться. Побег из дома или из школы во время обеденного перерыва — вот уж да! Для них самих это, несомненно, мелочь, поскольку они давно уже приноровились прогуливать уроки, но вот для Хинаты, которая недовольно задирала нос, это явно было самым настоящим достижением.

— Вчера из дома сбежала, сегодня — с обеденного перерыва. Что же будет завтра? Небось, страну покинешь? — подначивал Баджи.

Хината поджала губы, стрельнула раздражённым взглядом по парню и пнула его в голень. Кейске закричал, а остальные не смогли сдержать хохот.

— Так тебе и надо, — сквозь выступившие слёзы «поддержал» друга Чифую.

— Такемичи-чан, мы уходим! — гордо хмыкнула Хината, вырывая Ханагаки из объятий Майки и направляясь к двери твёрдым и уверенным шагом. Майки аж растерялся от такой откровенной кражи своей девушки, а та лишь смущённо помахала ему рукой на прощание:

— Увидимся вечером! Или завтра!

Майки кивнул. Вечером — так вечером. Он не собирался ждать до завтра.

Баджи, наконец, перестал тереть больную голень и недовольно посмотрел на дверь. Но было в его взгляде что-то такое, что Майки узнал. Потому что и сам видел такой взгляд у себя в отражении сразу после знакомства с Такемичи.

— Вот ведь… лезбуха, — проворчал Кейске, но в его голосе отчётливо слышалось искреннее восхищение. Ну, а кто б не восхитился: девчонка, которая несколько месяцев назад пугалась мотоциклов и гопников, теперь со всей дури пнула одного из сильнейших в Тосве, а затем, гордо вздёрнув нос, ушла.

Майки бросил взгляд на Мицую: тот снова закатил глаза.

— Уверен, она просто может полюбить кого угодно вне зависимости от пола, — как бы невзначай произнёс Мицуя. — А вообще, хорошая она девчонка. Своих в обиду не даёт.

— Да знаю я, что хорошая. Не со зла ж ведь, — чуть смущённо отмахнулся Баджи. — Лучше вернёмся к теме разговора. Что с остатками Вальхаллы?

— Разбрелись кто куда, — пожал плечами Мицуя. — Некоторые из них присоединились к Чёрным Драконам. А вообще, меня напрягают эти Драконы.

— Из-за Хаккая? — уточнил Чифую. Майки на секунду подзавис, не совсем понимая, при чём тут вообще Хаккай, а потом резко вспомнил, что старший брат Шибы был новым лидером Чёрных Драконов. И если верить слухам, то довольно злобным и жестоким лидером: избивал своих же, устраивал публичные наказания за малейшие ошибки, не боялся связываться с якудза и им подобными. Нет, Драконы ещё при Шиничиро подобным помышляли, но тогда Шин хоть как-то контролировал ситуацию, а здесь… Тайджу было откровенно плевать, что и кому продавать. Оружие с наркотиками могли достаться даже ребёнку, главное чтобы нужную сумму выложил.

— В том числе и из-за Хаккая. Его брат что-то совсем озверел. Думаю, недели три назад вальхалловцы своим посягательством на чужую территорию его в конец довели. Хаккай сказал, что Тайджу избил всех новичков из Вальхаллы, прежде чем принять их к себе. И то, отправил на роль пешек. Они теперь там едва ли не прислуга.

— Да уж, незавидная участь, — хмыкнул Баджи, откидываясь на стуле и закидывая ноги на кровать Чифую. — С Хаккаем всё ок?

— И с ним, и с Юзухой всё в порядке, — кивнул он. — Майки, будешь что-то делать с Драконами?

Сано задумался. По хорошему, подмять под себя ещё одну банду и получить новую территорию — это отлично. Он бы приблизился на шаг к исполнению своей мечты, вернул бы себе то, что ему завещал Шин: свою банду. С другой стороны, Тосва ещё не была готова лезть против Драконов. Это даже выглядело бы глупо, как чихуа-хуа, лающая на слона.

Майки всегда ненавидел слабаков, с самого детства, когда только понял, что выживают сильнейшие. Он ненавидел слабаков и по сей день, с неким презрением смотря на мелкие банды, состоящие из школьников-задир, которые только и могут, что угрожать тем, кто помладше — когда дело доходит до серьёзных стычек, такие обычно первыми и сбегают.

Майки слабаком не был, даже в детстве отличался недюжей силой. Но сейчас… Сейчас его банда была не готова выступить против Драконов. У них была сила, но она не была сплочённой, а один из замов так вообще валялся в больнице. Мудрее было бы пока сидеть и не отсвечивать. Так что Сано лишь пожал плечами:

— Не интересует. Скучно. Вот полезут к нам — тогда ответим. А пока… А пока хочу к Такему-у-у-учи.

Баджи и Чифую дружно хлопнули себя ладонями по лбу.

— К слову о мелкой, — заговорил вдруг Кейске. — Что с Кисаки делать будешь? Он же так смотрит на неё… Да и волнения в Тосве поднимаются. Ребята недовольны тем, что ты куда больше внимания уделяешь ей, а не своей банде.

Майки поджал губы. В прошлый раз, когда арестовали Па-чина, а он сам поссорился с Дракеном, раскола в Тосве удалось избежать, а всё благодаря Такемичи. Теперь же она сама становилась предметом ссоры.

Многих ребят действительно не устраивал тот факт, что рядом с ними (и их лидером в особенности) постоянно крутилась какая-то девчонка. Да, Ханагаки в своё время спасла Дракена, вот только об этом факте помнили только старые члены банды, а тем, что пришли позже, было как-то плевать. Зато им не было плевать на присутствие самой Такемичи. Для них, гопников, мальчишек с шилом в заднице и однобоким мировоззрением, казалось непозволительным нахождение какой-то девчонки неподалёку, а уж тем более той, кто в банде-то и не состоял.

Сано откровенно не знал, что делать со сложившейся ситуацией. Для него и Тосва, и Такемичи были одинаково важны, это были неотъемлемые части его сегодняшней жизни. Он не был готов разделять их, как и не был готов терять ни одну из них.

— Ну почему нельзя и бандой руководить, и на свиданки бегать, — обиженно надулся парень. — Такемучи — моя. И банда тоже моя. Не хочу по-отдельности.

— Найди способ убедить в этом остальных, — предложил Чифую. — Такемичи-чан — хороший и приятный человек, надо только остальным это показать.

— Да плевать им, какой она человек, они и так слышат все эти сплетни, — фыркнул Баджи, а затем принялся кривляться, передразнивая чужие голоса: — Ох, Такемичи-чан вкусно готовит! Ах, Такемичи-чан спросила, как у меня дела! О боже, Такемичи-чан сказала, что мой кот очень милый! Слышали, Такемичи-чан вчера успокоила нашего пахана! — А затем вновь вернулся к нормальному тону: — Им плевать на это, Майки. Она — девчонка. И она всегда крутится рядом. Она не член банды, но посвящена во все её дела. Этим-то люди и недовольны.

— Я не собираюсь принимать её в банду, — нахмурился Сано.

— Примешь — и тебе мгновенно самое настоящее восстание устроят. Не примешь — будут долго ядом исходить, пока не придумают, как самим и в тайне от тебя её отвадить.

— На удивление здравое рассуждение, — не мог не согласиться Мицуя. — А от того удивительнее, что исходит оно от тебя.

— Я порой тоже думать умею, — самодовольно усмехнулся Кейске. — Эти ребятки жаждут только одного с твоей стороны, Майки.

— Я не расстанусь с Такемучи. Ни за что, — железным тоном припечатал Сано, и в его голосе слышалась самая настоящая опасность. Казалось, он вот-вот растерзает любого, кто только посмеет заикнуться о том, чтобы разойтись с Ханагаки.

Внезапно глаза Баджи весело сверкнули, а на его губах появилась одобрительная ухмылка. Он зарылся пальцами в волосы, убирая чёрные пряди с лица.

— Упустишь её — и я тебя лично придушу.

Майки хмыкнул. Да он сам себя за такое придушит.

— Не упущу. Я женюсь на ней! — гордо заявил он, приосанившись. Буквально все вылупились на него, и только Мицуя, потерев переносицу, устало спросил:

— Бля, ты чо, тупой? — Майки даже в голову не приходило, что для женитьбы ещё рано. Ой как рано. Он ведь даже не знал, кем будет в будущем и закончит ли он вообще школу, но то, что он и Такемучи будут вместе, сомнению не подвергал. Что и заявил остальным. Мицуя и Дракен, словно близнецы, ударили себя ладонями по лбам. В который раз за день.

---

Примечания:

Последняя фраза Мицуи должна звучать как популярный мем https://www.youtube.com/watch?v=FnCTiO0cfG0

ALSO всех дам с праздником!

Совершенно неожиданный телефонный звонок застал Такемичи врасплох: девушка только-только принялась месить рисовое тесто, как знакомая трель и вибрация отвлекли её. Пришлось срочно мыть руки и брать трубку, едва успев взглянуть на имя контакта.

— Алло, — улыбнулась девушка, прижимая телефон к уху.

— Привет. Как твои дела? — Женский голос по ту сторону был привычно мягким и полным любви. У Ханагаки даже сердце заныло: она успела соскучиться по матери, хотя та, казалось бы, совсем недавно гостила у неё!

Девушка взглянула на настенные часы.

— Хорошо, а твои? Ты чего так неожиданно звонишь-то? Разве у тебя не разгар рабочего дня? — удивлённо спросила она.

— Сегодня я выходная, — отмахнулась мать. — Я вот чего хотела. У меня две новости: хорошая и просто отличная. С какой начать?

Такемичи приподняла бровь. Да уж, в последнее время ей точно не хватало хороших новостей.

— Давай с просто хорошей.

Она повернулась спиной к кухонному столу и облокотилась на него.

— Твой друг, Казутора-кун, вполне успешно начал лечение, — важно сообщила мама. — Он идёт на контакт с врачами и не высказывает никакой агрессии.

— О, — кивнула девушка, нахмурившись. — Это хорошо.

Честно говоря, Ханагаки было плевать на Казутору и его дальнейшую судьбу. Жив — и ладно. Мёртв — ну и чёрт бы с ним. Лечится — окей. Не лечится — ну и пусть и дальше сидит в диспансере. Главное, чтобы больше не лез ни к ней, ни к Майки, ни к остальным её друзьям и товарищам.

Такемичи чуть качнула головой. Ей-то Казутора может и был безразличен, но для Баджи он всё ещё оставался дорогим другом. Он переживал за него, хотел ему помочь, надеялся поддерживать контакт и дальше. Понять подобную привязанность Ханагаки могла, но не одобрить.

— У него забрали сотовый и не пускают посетителей, — продолжила мать, — однако раз в два дня позволены недолгие звонки по городскому. Быть может, кто-то из твоих товарищей захочет поболтать с ним? Мне дать телефон диспансера?

Такемичи поджала губы. Она выступала против общения Баджи и Казуторы, так что сейчас была просто отличная возможность прервать его, однако… Однако она всё ещё оставалась другом Баджи, а потому не могла так по-свински поступить с ним. Да и Казутору в какой-то степени было жалко, он ведь остался совсем один. Друзей нет, товарищей из банды — тоже. Даже родители устроили скандал и отреклись от нерадивого сына.

Девушка вздохнула. Возможно, она об этом пожалеет в будущем.

— Да. Давай.

Мама тут же продиктовала номер, который Ханагаки записала на ближайшую салфетку. В конце концов, Баджи уже большой мальчик и сам разберётся со своими друзьями. Её дело — передать информацию.

— А что за прекрасная новость? — перевела разговор Такемичи, убирая салфетку подальше от грязного стола.

— У меня не получится вырваться к тебе на Рождество. Сама понимаешь, праздник, больница будет забита очередными пьяными пациентами, которые только по счастливой случайности остались в живых.

И это было правдой. На Рождество люди гуляли так резво, что в больницах был полный аншлаг: раненных по собственной или чужой глупости доставляли чуть ли не каждые десять минут. Травматологов и хирургов на всех просто физически не хватало, из-за чего приходилось активизировать врачей и других специальностей для оказания первой помощи.

Такемичи вздохнула, на секунду сжав руку в кулак, а потом расслабив её. Было ожидаемо, что мама не приедет: в конце концов, это не первое Рождество, которое они проводили порознь из-за её работы. В принципе, любые праздники девушка проводила почти каждый раз без матери.

— И чем же эта новость так прекрасна? — немного шутливым тоном осведомилась девушка, стараясь скрыть лёгкую грусть. Ну, в этом году у неё хотя бы будут друзья и любимый, чтобы не сидеть совсем уж одной в Рождество.

— А тем, дорогая моя, что мы с отцом приедем к тебе на Новый год. Мы уже обо всём договорились, взяли отпускные.

Девушка удивлённо захлопала глазами и выпрямилась.

— Правда? — совсем не своим, каким-то хриплым и чужим голосом спросила она, забывая дышать от волнения. — Правда-правда?

— Правда-правда, — рассмеялась мама. — Пока точную дату своего прилёта сказать не могу, но отец будет у тебя двадцать седьмого декабря. — Такемичи тут же бросила взгляд на висящий на стене календарь. На дворе было восемнадцатое ноября, а это значило, что отец приедет чуть больше, чем через месяц.

— Это и вправду прекрасная новость, — обрадованно улыбнулась Такемичи, подходя к календарю и тут же обводя «27 декабря» в кружок. — Я очень по вам соскучилась. Особенно по папе. Я ж его не видела… очень давно, — неловко выкрутилась девушка, понимая, что не помнит, сколько не виделась с отцом в этом времени.

Год? Полтора? Минимум полгода — это точно.

— Ну вот встретитесь наконец-то. И познакомишь его с Майки-куном.

— Баджи-сан тебе всё рассказала, — мгновенно поняла Ханагаки. Девушка почувствовала, как щёки потеплели, и сердце радостно забилось. Мать была «за» её отношения.

— Ну конечно, она мне всё рассказала! Моя дочь нашла себе парня и не рассказывает! — притворно обиделась мама, едва различимо ворча. — Хорошо, что это Майки-кун, он вроде бы надёжный и добрый парень. Балбес, правда, но ты должна его перевоспитать. Если хочешь быть с ним и дальше, то он должен задуматься о будущем. Что он сможет тебе дать? Обеспечит ли он тебя?

Такемичи недовольно вспыхнула.

— Мам, прекращай, — твёрдым тоном попросила она. Рука невольно сжалась в кулак.

— Что «мам»? — недовольно отозвалась женщина. — Тебе уже пятнадцать, ему — шестнадцать. Не сказать, что я одобряю отношения в столь юном возрасте, но понимаю: сама была подростком. Просто прошу тебя, если он окажется неамбициозным, не топи себя. Ты девочка завидная, всегда найдёшь кого получше. Думай о будущем.

— Хорошо, мам. Закрыли тему, окей?

Женщина с той стороны лишь тяжело вздохнула, но поддалась. Вскоре разговор зашёл о школе, и больше они к вопросу Майки не возвращались.

И лишь когда звонок был завершён Такемичи позволила себе ударить кулаком по столу. Раздражение рассерженной змеёй кипело в груди.

Это был уже третий человек за последний месяц, кто призывал её думать о будущем и о том, что может дать Майки. И, в принципе, вся компания гопников-подростков. В который раз окружающие ставили под сомнение её решения. Сперва это был Тачибана Масато, который сорвался на неё после ссоры с дочерью. Затем директор, который был очень обеспокоен ситуацией с Чифую. А теперь ещё родная мать, которой пусть и понравился Майки, но с оговорочкой. И теперь эта оговорочка всплыла наружу: а что он ей даст в будущем?

Да какое дело, что он мог бы ей дать, если сейчас самым важным было спасти окружающих? Подарить им счастливую жизнь!

Девушка рассерженно клацнула зубами и пустым взглядом уставилась на тесто.

Такемичи была взрослым человеком. В конце концов, ей было двадцать семь лет! Она вернулась из будущего, где умерла, попав под поезд. К тому же она помнила ещё две своих будущих жизни: одну, в которой она сама выстрелила в Майки, и вторую, в которой это сделал Хаккай. Первая из них в памяти оставалась смутным пятном, поскольку едва ли отличалась от уже пережитой, той, в которой она упала под поезд. А вот вторая периодически возвращалась пёстрыми воспоминаниями и яркими чувствами, от чего порой было уж слишком больно.

Подводя итоги, Такемичи прожила одну полноценную и три обрывочных жизни, так что примерно знала, чего стоит ожидать от будущего в вопросах финансовой обеспеченности. Ей не было страшно остаться без образования или даже связаться с гопниками. Но она хотела жить здесь и сейчас, наслаждаться каждым мигом убывающей юности, чтобы ни о чём не жалеть в зрелом возрасте.

А всякие вопросы о денежном благосостоянии вообще могли подождать!

Такемичи расстроенно отложила телефон и вернулась к тесту, стараясь бытовыми вопросами забить куда подальше все неприятные эмоции. Но те вспыхивали. Снова и снова. Подобно фейерверку, что поднялся в небо одинокой вспышкой и распался на тысячи световых искр.

Чувства клокотали, набирая оборот, стоило девушке попытаться раскатать тесто скалкой уже в который раз — неудачно.

Чаша оказалась переполнена. Слова матери — последняя капля, переполнившая эту самую чашу и преодолевшая натяжение воды. Эмоции хлынули через край.

Кусок теста полетел в стену, сползая по ней и падая на пол. Туда же полетели скалка и доска. Нож ненадолго застыл в её руке, пока в голове проскользнула лихая мысль: «А что, если порезать руку?», но Ханагаки успела взять себя в руки и выкинуть нож куда-то в раковину. Но этого хватило, чтобы Такемичи закричала, схватилась за голову и резко опустилась на корточки, проклиная себя и свою слабость.

— Дура… Дура. Дура! — шептала она, вцепившись руками в волосы. Что-то упало на пол, и девушка поняла, что плачет. От этого она почувствовала себя лишь более жалкой. Захотелось вцепиться в кого-нибудь, ударить, сделать больно и себе, и другому. Разорвать. Разодрать.

Выпустить все неприятные чувства и сомнения прочь-прочь-прочь…

Крик вновь сорвался с губ, ногти впились в кожу головы, а от собственной беспомощности затошнило. И одновременно с этим внутри поднялась волна гнева и раздражения.

Внезапно руки что-то коснулось, и Такемичи резко подняла голову. Над ней возвышалась испуганная Хината.

— Т-такемичи-тян, — прошептала она.

— Отвали! — закричала девушка, отмахнувшись от руки подруги. И тут же прикусила язык, застыв. Она не хотела кричать на Хинату. На кого угодно, но только не на Хину. — Я… Прости. Я просто… Я… — И тут её накрыла ненависть к себе вперемешку с жалостью. Какая же она тупица!

Тачибана неуверенно что-то промямлила, испуганно заозиралась. Такемичи поняла, что надо брать себя в руки, не пугать подругу. Надо сдержать этот приступ, закрыть его глубоко в себе. Снова запереть все эти чувства…

Нет. У неё не хватит ни сил, ни самообладания, ни банального желания. Такемичи устала. Она снова опустила голову, уставившись на свои колени. Всегда сильная, всегда смелая, всегда всех защищающая! Она устала! Устала! Ей нужно было отдохнуть! Она, чёрт возьми, устала!

Тут кто-то оттолкнул Хинату, а в следующий момент Ханагаки оказалась поднята вверх. Она вскрикнула, но подняла голову. От удивления у неё не нашлось слов.

Кисаки.

А что он тут забыл? Как он не понимал, что девушка не хотела его видеть?! Уж точно не его!

Нервный смех сорвался с её губ: ну да, конечно, откуда Кисаки знать? Он ведь не видел того будущего! Не переживал тот кошмар! О, он так преданно любил её здесь и сейчас, даже не подозревая, что там, двенадцать лет спустя, они будут ждать появления своего первенца.

«Если девочка — Аки, если мальчик — Ясухиро»…

Кисаки что-то говорил напуганной Хинате, а потом отправился с Такемичи на руках к дивану, аккуратно усаживая её и беря её руки в свои, осторожно распрямляя сжатые кулаки, а затем беря её запястья в ладони и мягко водя большими пальцами по костяшкам.

— Смотри на меня и дыши, — мягким, но властным тоном приказал он. — Раз-два — вдох. Три-четыре-пять-шесть — выдох. И ещё раз. Раз-два — вдох. Три-четыре-пять-шесть — выдох. — И сам задышал, как говорил.

Они остались вдвоём — Тачибана куда-то ушла. Видимо решила дать Тетте шанс самому разобраться с Ханагаки.

Такемичи повторила за Кисаки, напугано и растеряно смотря в чужие светло-голубые глаза. Чуть сдвинутые брови, упрямый взгляд, прямой нос, чуть впалые скулы, тонкие сухие губы, очки на переносице — всё это был привычный её Кисаки. Тот самый, кого она годами обнимала по вечерам. Тот самый, с кем разделила еду, кров и жизнь.

Это был её Кисаки. И в то же время не её.

Голова пухла от искаженных воспоминаний другого будущего. Она ещё не всё могла принять, дать устаканиться в голове.

— Я… — тоненьким голоском выдавила из себя Такемичи.

— Молчи, — резко ответил Кисаки, нахмурившись. — У тебя истерика и паническая атака. Не знаю, как ты довела себя до такого, но сейчас всё в порядке. Ты не одна. Мы все рядом. Хината и я тут. Лучше сконцентрируйся на мне. Смотри на меня и повторяй за мной. Дыши. — И она задышала. — Раз-два — вдох. Три-четыре-пять-шесть — выдох. Раз-два — вдох. Три-четыре-пять-шесть — выдох. Раз-два — вдох. Три-четыре-пять-шесть — выдох.

Раз-два — вдох. Три-четыре-пять-шесть — выдох.

Кисаки чуть улыбнулся, и суровость спала с его лица, являя подростковую мягкость.

— Хорошо. Знаешь «Шрека»? — Такемичи кивнула. — Отлично. Давай поговорим о том, сколько лет он жил на болоте и куда делись его родители. Итак, Шреку на момент истории тридцать лет. Как я это понял? Ну что ж…

И Такемичи слушала. Она не знала, почему, но слушала. Голос Кисаки, его глаза и тёплые руки — это всё, на чём она концентрировалась. Ей было плевать на Шрека, на его возраст, на какой-то там мюзикл по мультфильму и на запертую в башне Фиону. Важен был только Кисаки.

Внезапно что-то холодное коснулось её руки, и Такемичи вздрогнула, резко приходя в себя. Тетта давал её стакан с водой и таблетку успокоительного.

— Выпей, — всё так же мягко, но вместе с тем строго приказал он. Ханагаки подчинилась. И с каждым глотком она всё больше и больше расслаблялась. Остатки истерики уходили прочь. — И что тебя так довело? Что случилось?

Такемичи опустила взгляд в пол, тяжело вздыхая. Могла ли она поделиться с ним хоть каплей своих переживаний? Имела ли на это право? Он ведь всегда так поддерживал её!

— Просто… Навалилась куча всего. Дракен, Чифую, Казутора. Хината с отцом поссорилась, а мама и директор… Ох. Я просто… Не справилась. Из-за мелочи. Сорвалась и… И уже всё. Ничего не понимала.

Кисаки недовольно поджал губы.

— Не стоит так сильно переживать из-за других.

— Но ведь я не могу иначе! — воскликнула девушка, беспомощно оборачиваясь к нему. — Я… Я просто немного устала. Я хочу отдохнуть.

— Опять взваливаешь на себя неподъёмное, — вздохнул Тетта, слегка покачивая головой. — Правда, прекращай. Иначе поседею раньше времени. — И это была настолько привычная фраза, что Ханагаки аж воздухом подавилась. Кисаки так часто говорил ей это! А потом ещё постоянно добавлял, что придётся ей, Такемичи, стыдиться его. А девушка всегда смеялась в ответ, заявляя, что белые пряди лишь придадут ему мужественности.

Ханагаки крепко зажмурилась, отгоняя непрошеные мысли. Нет уж, с неё на сегодня хватит!

Тут входная дверь громко хлопнула, раздался громкий вскрик, и в следующий момент её ладони были выдернуты из рук Кисаки, а к ней самой прижалось что-то прохладное. По щеке мазнули длинные светлые волосы, в нос ударил запах смазки для мотоцикла, морозной улицы и сладкого тайяки.

— Майки-кун… — прошептала Такемичи. Прохлада мгновенно сменилась теплом, стоило только большим горячим ладоням начать массировать её плечи, а горячим губам — уткнуться в стык плеча и шеи.

— Ты напугала меня. Тачибана позвонила, у неё был такой голос! Сказала, тебе плохо! Я сорвался. Гнал. Ты… Ты в порядке? О, милая моя, всё хорошо? — испуганно зашептал он в плечо, прижимаясь всё ближе и всё крепче. Девушка непроизвольно всхлипнула.

— Угу, — кивнула она. — Кисаки-кун… Он смог успокоить. Привёл в чувство.

Майки чуть отстранился, бросил на недовольного Тетту короткий взгляд, кивнул ему, а потом вновь обнял Ханагаки, пересаживая её к себе на колени и не собираясь отпускать в ближайшее время. Девушка наконец-то расслабилась.

Возможно, ей только этого и не хватало. Тихого вечера, тёплых объятий, выплеска эмоций, копившихся в ней за всё это время.

Она уткнулась лбом в шею возлюбленного, обнимая его так же крепко, как и он её, и зажмуриваясь. Такемичи посидит тут немного, отдохнёт в этих объятий, укрывающих её от вездесущего Тетты, соберется с духом и уберёт беспорядок, который она тут устроила.

— Останешься сегодня со мной, Майки-кун? — очень тихо спросила она, почти не надеясь, что её услышат.

— Обязательно, Такемучи. Я буду здесь столько, что смогу тебе надоесть и опустошить твой холодильник.

Из её рта вырвался смешок. Да, Майки мог это сделать не только за один вечер.

Она чувствовала его руки на спине и бедрах, как он пальцами рисовал узоры, мягко гладил и просто молчал. Но их разговор мог и подождать. Присутствие Майки рядом всегда оказывало облегчение и тепло в душе. В его объятиях становилось лучше. А может, это было действие успокоительного. Такемичи не знала наверняка, но была рада обоим вариантам.

Нервный срыв, заставший Такемичи врасплох, позволил ей наконец-то отпустить все излишние переживания. Ей стало проще, будто вместе со слезами и криками в тот вечер вышли практически все неприятные беспокойства, ненужная злость и, что самое главное, почти все накопленные страхи. Отчего-то резко стало проще смотреть в будущее, планировать его.

Если раньше, когда Такемичи только-только проснулась от того кошмара, где Хаккай застрелил Майки, девушка только и могла, что думать о безысходности ситуации и своих личных эмоциональных привязанностях, то теперь она будто очнулась.

Кисаки был ей дорог, потому что она встречалась с ним последующие лет семь, не меньше. Они поженились, создали семью и собирались привнести в этот мир новую жизнь. Однако это было там, в невозможном будущем, которое Ханагаки собиралась переписать. Да, будет жалко разрушать то, что она строила эти семь лет, однако разве ж она переживала это лично? Нет, это были глубокие эмоции от остаточных воспоминаний. На самом деле она никогда не шла под венец, никогда не была беременна и никогда не выбирала имя для будущего ребёнка. А потому и расставаться с тем, что ей никогда и не принадлежало, было проще.

Этого никогда в её жизни не было. И вряд ли будет. С Кисаки.

Такемичи в моменты размышлений всегда неосознанно клала руку на живот, а когда обнаруживала это — сразу же одёргивала. «Конечно, — понимала она, — это будет преследовать меня ещё долгие годы. Аки или Ясухиро — кто бы ни был тем ребёнком — я буду вспоминать о нём или о ней и сожалеть, потому что в своих воспоминаниях уже успела привязаться. Я воспринимала себя его или её матерью. Это так просто не пройдёт. Но я могу поиграть в самообман. А потом… потом станет проще. Сейчас куда важнее моя цель».

А цель была всё так же проста и сложна одновременно: спасти друзей. Смерти Дракена удалось избежать, как и смерти Баджи. Однако вместо Кейске пострадал Чифую, чего в прошлом Такемичи никогда не случалось. Это говорило о том, что она уже настолько повлияла на историю, что под раздачу начали попадать непричастные. И если сегодня был травмирован Чифую, то в следующий раз может не повезти какому-нибудь Мицуе.

Таков был эффект бабочки. Судьба становилась всё более непредсказуемой.

А потому её надо было обуздать.

И первым шагом стало проникновение на территорию Чёрных Драконов. Конечно, Такемичи могла спокойно ходить по всему Токио, при этом не обращая внимания на то, какая территория какой банде принадлежала, однако, будучи девушкой Майки, она должна была быть аккуратной с этим. И именно этот факт стал причиной того, почему на собрании банды по спасению Тосвы Баджи высказался резко против.

— А что, есть кто-то ещё, кто сможет это сделать? — спокойным, даже миролюбивым тоном поинтересовалась Такемичи сразу после того, как Кейске закончил свою гневную тираду.

— Я могла бы… — неуверенно предложила Хина.

— Нет! — одновременно воскликнули Баджи и Такемичи, а потом удивлённо переглянулись.

— Это слишком опасно для тебя, — вздохнула Ханагаки, повернувшись обратно к подруге.

— Ничего опасного! Просто погуляю тут и там, понаблюдаю за Драконами…

— Ты слишком маленькая и слабая. Тебя заденут — рассыпешься. Не соберём. Сиди дома. Или на своих уроках, — отрезал Кейске, сложив руки на груди. — Идёт коротышка. Решено.

— Я всегда знала, что ты очень за меня переживаешь, — саркастично заметила Ханагаки, закатив глаза. Впрочем, она и сама понимала, что Баджи о ней чересчур волнуется: вон, целый недовольный монолог минуты три назад выкатил. — Ладно, вернёмся к теме разговора. Я собираюсь не просто прошвырнуться по их территории, но и пообщаться с сестрой Хаккай-куна. Хочу понять, что у них такое в семье творится, раз Хаккай-кун убил своего старшего брата, а заодно втереться в доверие. Узнать, когда будет совершено убийство и предотвратить его.

— Да насилие там творится, — пожал плечами Баджи. — Об этом много знает Мицуя, но ни он, ни сам Хаккай не распространяются. А я это так, мельком услышал.

— Любишь подслушивать, — заметила Хината, скрестив руки под грудью.

— Считай, практически хобби, которое спасает чужие задницы, — подмигнул ей Баджи, и девушка резко отвернулась от него, чуть задрав нос.

Такемичи едва сдержалась, чтобы не закатить глаза: эти двое прям любили ходить вокруг друг друга, но никто так и не решался на первый шаг. За ними было забавно наблюдать, но в другое, более мирное время.

Девушка хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание и намекая, мол, надо бы вернуться к теме разговора.

— Баджи-кун, твоя задача аккуратно — подчёркиваю, аккуратно, — выяснить у Хаккай-куна или Мицуи-куна, где любит зависать сестра Хаккай-куна. И желательно ещё узнать, когда, чтобы я могла её подловить. Также узнай, наблюдает ли за ней кто-то из Драконов — вряд ли Тайджу-кун оставит её без присмотра. Учитывая связи с якудза и преступным миром, высока вероятность, что он может попытаться в зародыше предотвратить угрозы членами семьи в свою сторону. А твоя, Хина-чан, задача — поговорить с семьёй.

Кейске важно кивнул. Тачибана нахмурилась, но довольно скоро пристыженно опустила голову: она уже почти третью неделю жила у подруги.

Так и началась подготовка к их плану. На всё про всё ушло два дня, и то потому, что Баджи тормозил с выуживанием информации. Но это того стоило.

Было определено три основных места, куда любила ходить Юзуха — а именно так звали сестру Хаккая. Первым местом было уличное кафе неподалёку от дома, где девушка постоянно покупала панкейки. Вторым местом был школьный клуб кюдо⁽¹⁾, где Шиба являлась капитаном. И, наконец, третьим местом была пекарня рядом со школой, куда девушка повадилась ходить после уроков. Методом банального исключения Такемичи тут же вычеркнула клуб кюдо. Затем выбор встал между кафе и пекарней, но, рассудив, что во втором случае с Юзухой будет гораздо проще заговорить, в один из дней Ханагаки благополучно сбежала с последнего урока.

Дорога заняла у девушки минут сорок, практически пятьдесят, так что она едва успела к окончанию занятий Юзухи.

Шиба была выбрана их целью не просто так. Во-первых, подкрадываться через неё проще, чем через Хаккая, который от вида девушек впадал в ступор, боясь даже слово лишнее вымолвить. Во-вторых, самой Такемичи было проще найти подход к девушке, чем к парню. Тут посочувствовать, здесь — улыбнуться, там — чуть надавить — и информация у неё в кармане. И, наконец, в-третьих, если наблюдателей из Драконов насторожит, что рядом с Юзухой крутится девушка главаря другой банды, они вполне могут выйти с ней на контакт. Скорее всего, ей будут угрожать, причём не рядовые члены, а кто-то из верхушки, что означало не только шанс встречи с Коконоем или Инуи, но и шанс попытаться разговорить их, а, возможно, даже и предотвратить трагедию — будущую смерть Майки. Если Хаккай не станет главой Чёрных Драконов, если он не прикончит своего брата в ближайшее время, то он никогда не выстрелит в Майки в Маниле.

Ко всему прочему, девушке было банально жалко Хаккая. Сам по себе Шиба был очень добродушным и милым парнем, хоть по его внешнему виду так и не скажешь. Он многое пережил и через многое прошёл, поднялся от заместителя командира до главаря банды. Убил брата. Убил человека, которого считал близким другом. Поклялся защищать её, Такемичи. И пусть это всё произошло в том будущем, которое Ханагаки так сильно желала отринуть, воспоминания о чужой доброте и отваге не покидали её.

Девушка глубоко вздохнула. Она хотела спасти не только жизни своих друзей, но и их души. А душа Хаккая уж точно окажется разорвана в клочья грядущими событиями.

Про поломанную психику лучше вообще не упоминать.

Помотав головой, тем самым стараясь отвлечься от неприятных мыслей, Такемичи как ни в чём не бывало зашла в пекарню и принялась выбирать сладости. Честно говоря, от их количества и разнообразия аж глаза разбегались, а во рту скапливалась слюна — так сильно хотелось попробовать каждую вкусняшку. Однако девушка помнила о своей миссии, то и дело поглядывая в сторону входа.

И лишь по прошествии десяти минут, когда даже продавец начал странно поглядывать в сторону покупательницы, которая всё ходила вокруг прилавков, никак не решаясь, что же ей ещё купить, на пороге наконец-то объявилась Юзуха. Такемичи тихо выдохнула: она уже успела почувствовать себя дурой-сталкером.

— Я тебя уверяю, здесь самые вкусные тарталетки! — громко воскликнула Шиба, хватая подругу за руку и буквально волоча её к холодильнику рядом с Ханагаки. Повезло! — Я тут уже практически всё перепробовала!

— Именно поэтому учитель и ругается, что ты потолстела, — насмешливо фыркнула её подруга, но Такемичи уловила в её тоне нотки нежности и заботы. Значит, дружат они достаточно близко. — Ладно, возьму эти твои тарталетки.

— Супер! А я пока наберу булочек с корицей! — И Шиба побежала к стеллажам с хлебом.

Ханагаки на секунду замялась, затем глубоко вздохнула, стараясь унять непонятно откуда выскочившее волнение и, чуть улыбнувшись, направилась к увлечённой Юзухе.

— Здравствуй, — немного смущённым тоном поздоровалась Такемичи. Шиба резко обернулась, на рефлексах поджимая руку — явно выработала за годы домашнего насилия, — отчего чуть не уронила пакет с булочками, а затем чуть улыбнулась.

— Ну и испугала ты меня!

— Прости-прости, — замахала руками девушка. — Я просто случайно услышала твой с подругой разговор. Ты сказала, что уже всё здесь перепробовала, а я… понимаешь, никак не могу выбрать, что купить. Проходила мимо и увидела — новая пекарня. Ну, решила зайти, а тут столько сладостей! Обидно, что и кошелёк дома забыла, сразу всё взять не получится. Вот и решила посоветоваться. А то минут десять хожу, на меня уже странно смотрят… — под конец она говорила уже совсем тихо.

Юзуха удивлённо моргнула, а затем рассмеялась, по-дружески хлопнув Такемичи по плечу.

— Не волнуйся ты так, не съем тебя! — хохотнула она. — Конечно подскажу! Я тут завсегдатай! Есть какие-нибудь предпочтения? Каков бюджет?

— Пятьсот йен, — с готовностью отозвалась Ханагаки.

— Негусто. Но что-нибудь подберём. Вкусовые предпочтения?

— Честно, я больше хотела своего парня порадовать. Он обожает дораяки.

— Значит, бобовая начинка, — поняла Юзуха, задумчиво закусывая губу. — Как насчёт ёкана⁽²⁾? Тут есть несколько видов, но я больше всего люблю с грецким орехом.

— О, правда? А они вкусные?

— Клянусь своей душой гурмана! — пошутила Шиба.

— Тогда точно беру! — улыбнулась Такемичи. — Так, оно тут весовое…

Вместе они отобрали самые красиво и аппетитно выглядящие кусочки нарезанной сладости, а затем направились к продавцу за прилавком. У Ханагаки в руках был пакет с ёканом, у Юзухи — пакет с булочками.

— А вообще, странно, что в пекарне продают не только хлеб, — поделилась своими размышлениями Такемичи, пока кассир пробивал ей покупку.

— Ну и что? Главное, что вкусно! У меня младший братишка в полном восторге. Да и старший, признаться, тоже добреет, когда видит сладости отсюда. — Девушка немного помрачнела, что не укрылось от внимательного взгляда Ханагаки. Значит, отношения в семье более чем напряжённые — хотя какими ещё они могут быть, учитывая факт домашнего насилия?

У Юзухи, к слову, на лице не было видно ни синяков, ни заживающих ран, ни кровоподтёков. Либо Тайджу какое-то время не применял насилие, либо старался не бить в открытые части тела, чтобы не пришлось разбираться с полицией и опекой. Такемичи склонялась ко второму, особенно учитывая тот факт, как порой морщилась Шиба от слишком резких движений рукой.

Что ж, учитывая состояние Юзухи, вполне вероятно, что убийство Тайджу произойдёт совсем скоро.

«Хотя не факт, — мысленно покачала головой Ханагаки. — Они с Хаккай-куном терпели эти побои долгие годы, так что могут потерпеть ещё. Надо понять, в какой именно момент сорвёт предохранители. Неделя? Месяц? Два месяца?»

Из смутных воспоминаний Такемичи из двух — почти трёх — жизней Чёрные Драконы присоединились к Тосве до убийства Эмы — до двадцать второго февраля. Таким образом, в течении следующих трёх месяцев Тайджу будет убит.

Но вот когда? И где?

Девушка отложила эти размышления в сторону: сейчас не время и не место. Скорее всего, у неё есть хотя бы месяц, и за это время надо втереться в доверие настолько, что Юзуха сама захочет посвятить её хотя бы в часть тайны семейной драмы.

Но пока что давить было нельзя. Сейчас стоило отступить, чтобы в следующий раз продвинуться ещё на шаг вперёд.

Такемичи мило улыбнулась, прижимая пакет с ёканом к груди, стараясь при этом выглядеть как можно невиннее и нежнее. Так, будто она взбудоражена новым знакомством и безмерно благодарна неожиданной чужой помощи.

Судя по мягким взглядам Юзухи и её подруги, у неё получилось.

— Спасибо большое, — низко поклонилась Такемичи. — Если бы не ты, я бы тут точно застряла!

— Да не за что! Мне-то несложно. Главное, чтобы твоему парню понравилось! — подмигнула собеседница.

— Кстати, я… Меня зовут Такемичи Ханагаки, приятно познакомиться! — ещё раз низко поклонилась девушка. Юзуха тут же поспешила распрямить её и протянула ладонь для рукопожатия.

— Шиба Юзуха, очень приятно. И не смущайся ты так! Говорю же, не укушу!

— Сато Мияко, — представилась подруга Юзухи. Впрочем, её имя не особо интересовало Ханагаки.

Наконец, они втроём вышли из магазинчика и повернулись в разные стороны. Такемичи — к станции, Мияко и Юзуха — к школе.

— Ну, если ещё раз пересечёмся и тебе понадобится помощь в выборе сладостей, то ты обращайся! С радостью подскажу! — упёрла руки в бока Шиба.

— Спасибо большое, — улыбнулась ей Такемичи. — Если окажется так же вкусно, как ты поклялась, то я обязательно наведаюсь сюда в ближайшем времени! Мой парень жуткий сладкоежка!

Юзуха рассмеялась, на губах Мияко появилась лёгкая улыбка, и девушки окончательно распрощались.

Такемичи направилась к станции едва ли не вприпрыжку: наконец-то события развивались согласно их с Баджи и Хиной плану! Главное теперь не оступиться, и тогда Юзуха уж точно попадётся в расставленные ими сети, а там уж… Там и Майки будет спасён.

Девушка достала телефон, тут же отыскивая нужный контакт. Спустя всего три гудка в трубке раздался чуть сонный голос Майки.

— Такему-учи? — чуть протянул он.

— У меня есть сладости. Встретишь через минут двадцать пять на станции?

— Лечу. — И сбросил звонок. Такемичи рассмеялась: только что её настроение стало ещё лучше.

---

1) Кюдо — японское искусство стрельбы из лука.

Вернуться к тексту

2) Ёкан — японский десерт, который готовится из сладкой фасолевой пасты и агар-агара. Этакий фасолевый мармелад.

Вернуться к тексту