Оборотная сторона (джен)

... — А кто-нибудь, кроме меня, заметил, что Роза Абэ-сенсея уже просто по имени зовёт? — мрачно изрёк Хьюго, неприятным скрежетом своего недовольного голоса вырывая Рози из благостной неги.

— А? — в один голос озадачились братья. — Правда?

Взгляд Скорпиуса, устремлённый в принтерную распечатку с айнским фольклором в изложении Каннари Мацу, опасно потемнел, выдавая внешне никак не проявляемые эмоции. Роза неожиданно поймала себя на мысли, что была бы вовсе не против, если бы Малфой внезапно высказался с целью защитить её от нападок брата. И это желание... было странным. Несвойственным для той девочки, которой она была. Больше подходящим для героинь романов, что нравятся Лили.

— Когда свадьба? — ядовито выплюнул Хью, глядя лишь на сестру.

Рози зло скрестила на груди руки. Ждать реакции от Скорпи глупо. Стремление образованных леди к чрезмерной эмансипации сделало своё дело. Сейчас не средневековье и не романтический девятнадцатый век. Эпоха рыцарей давно миновала. Лодка с Лоэнгрином не приплывёт, лебеди живут в неволе.

Теперь современные женщины защищают себя сами. Тем более — от младших братьев. А умные взрослые продолжают выдумывать всякие глупости. Спорт у них такой — самим себе проблемы создавать.

Потому что скучно им. Особенно, когда пободаться не с кем. И сами они — унылые и неинтересные. Вон, недавно придумали, что женщина, — "это человек, который менструирует". Как это прикажете понимать? А немолодые дамы, у которых организм в силу возраста работает иначе? Они что, исходя из этого определения, тогда должны причисляться к мужчинам, что ли?

— Никогда.

Но Хьюго всё не унимался.

— Ты вообще помнишь, что между вами возрастная пропасть в тысячу лет?

— Асахи-сенсей, — теперь, после реакции брата, Роза неожиданно осознала, что ей доставляет особенное удовольствие называть махотокорца по имени. И пусть она бы никогда не решилась на подобную вольность в беседе — ни в личной, тет-а-тет, ни в компании толпы родственников, всё-таки пресловутая разница в возрасте давала о себе знать, делая подобный шаг невозможным, но сейчас, когда Абэ спал и вроде как здесь лично как бы не совсем присутствовал, можно было пользоваться моментом, — мне только недавно — пару недель назад, об этом напомнил. О том, насколько он меня старше.

— Да-а? — притворно изумился Хью. — И что он тебе ещё говорил?

Рози нахмурилась, припоминая. Тон брата ей по-прежнему не нравился.

— Что-то про автора "Алисы в стране чудес" вроде... Точно уже не помню.

— Ну-ну...

— А, — вспомнила Роза. — про то, что Кэрролу нравилось дружить с детьми. Ему с ними было интересно. Однако взрослые его из-за этого обвиняли во всяких гадостях.

— А Абэ-сенсей Кэррола, конечно, оправдывал? — неприятно улыбнулся Хьюго. — Потому что ему тоже нравится "дружить" с детьми?

— К чему ты клонишь, Хью? — прямо спросила Рози, уставшая от раздражающих интонаций в голосе брата. — Всё лето скачешь на эмоциональных качелях! То ведёшь себя как нормальный человек, то вдруг бесишься не пойми с чего?

— К тому, что Кэррол ваш — псих. И Абэ-э-эй-я-я-я!... — Хьюго, пытаясь в полёте выхватить из кармана брюк волшебную палочку, точно забыл: магия запрещена! — кубарем полетел с бревна, неожиданно почти одновременно получив затрещину от Джеймса и удар в скулу от Скорпиуса.

Роза молча моргала, глядя на своих защитников. Часто-часто. И столь же усердно вздымалась её грудь от быстрых, быстрее положенного, вдохов-выдохов.

Надо же! Мальчики за неё всё же заступились. Зря она о них плохо думала. Не перевелись ещё рыцари на земле английской...

"Рыцари Хагридова Стола", — так, кажется, называла их компанию Лили Луна.

— Хью, лучше не продолжай то, что собирался сказать, — зловеще сверкая кошачьими глазами, процедил Альбус, помогая кузену подняться с земли.

Насупленный, обозлённый как целый рой диких пикси, недовольный Хьюго рассерженно вырвал свою руку из ладони двоюродного брата.

— Мы поняли, что ты там себе думаешь, но есть вещи, которые вслух не произносят. — Ал мельком оглянулся на Розу и Лили, после чего добавил: — Особенно при девчонках.

— Она — моя сестра.

— Как и наша.

— Я за неё переживаю!

— Мы тоже, — заверил Джеймс.

— Она — моя РОДНАЯ сестра! Что, если он...?! Как его дед?

— Если ты хорошо помнишь слова Хагрида, — веско сказал Скорпиус, — не было точно доказано, что тем нападающим на женщин оборотнем был именно Сэймэй Слизерин.

— Этот вопрос решён. Нападения прекратились, когда он сбежал в свою Ямато!

— Может, это были не совсем нападения, — вклинился Альбус. — Может, между ними всё сугубо по обоюдному желанию происходило...

— То есть, ты хотя бы не отрицаешь, что это Сэймэй был? И что оборотни могут быть опасны?

— Эй, Тедди же ты опасным не считаешь? — отмерла до этого молчавшая Лили Луна, карие глаза которой распахнулись до невероятных размеров и были похожи на два галлеона.

— Тед — не оборотень, он только сын оборотня, — выцедил Хьюго. — А вот Абэ-Слизерин — очень даже вполне себе...

Речь Хью снова прервали На этот раз его остановил Джеймс Сириус:

— Не думаю, что Абэ-сенсей столько лет смог бы возглавлять одну из самых престижный магических школ, если бы... Если бы вёл себя как Зевс-Юпитер...

— Махотокоро — самая закрытая из Большой Десятки! ⁽¹⁾ Тем более — раз он директор, у него больше рычагов давления, чтобы заставить молчать своих жертв!

— Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! — раздался у ребят за спиной привычно-мягкий голос с незнакомо-стальными, гневными интонациями.

— Ой! Сенсей проснулся! — испуганно пискнула Лили.

Мальчишки обернулись. Абэ-сенсей, снова вернувшийся в человекий облик, продолжал сидеть на камне, положив ногу на ногу, и равнодушно рассматривал аккуратно подстриженные ногти на своих руках.

— Хью не хотел! — вступился за младшего брата Ал. — Он просто ревнует, что Роза стала с кем-то ещё, кроме членов семьи, общаться, нового друга завела, вот и...

— Не нужно, Альбус, — спокойно произнёс махотокорец. — Хьюго ведёт себя как самый настоящий взрослый мужчина. А вот я... наверно, я впал в детство. Или в старческий маразм.

— Согласен, — кивнул Хью.

— Немедленно извинись! — хором воскликнули Рози и Джеймс.

— Вот ещё! Я не считаю себя виноватым.

— Тогда ты идёшь домой, — жёстко уронил Джеймс Сириус, в голосе которого прорезались неведомые прежде Розе приказные ноты.

Нечто похожее выдавал отец, когда пытался пародировать дядю Перси в его бытность старостой Гриффиндора. Вот только в исполнении отца "командный тон" звучал скорее жалко, нежели грозно. А Джеймс... точно годился в лидеры.

— С чего бы это? — осклабился Хьюго. — С того, что я прав? Абэ-сенсей, чего это вы вечно по-магловски одеваетесь? Вы директор, вам, как минимум, махотокорская мантия положена... Чего это вы её не носите? Неужто из-за цвета? Или неправду говорят, что чем светлее мантия махотокорца, — тем выше преступление её обладателя перед лицом магии?

Мальчишки насупились ещё больше.

Лили поражённо выдохнула и прикрыла ладонью разверзшийся в немом изумлении рот...

...Роза застыла.

В голове тупо билась, словно упрямо ударяющаяся о стенки банки лягушка, одна-единственная мысль:

"Чем светлее мантия... тем больше преступление..."

Перед её мысленным взором встало снежно-белое одеяние, словно позаимствованное у актёров, играющих в "Неукротимом" адептов Ордена Гусу Лань, в которое Асахи был облачён в День Победы над Волдемортом — первый и последний раз, когда они видели махотокорца в "форме"...

...— Правду, — медленно и тяжело, словно не слово, но тяжёлый камень, уронил Абэ-сенсей.

— У вас белая мантия! — Хью ярился пуще прежнего.

— Верно, — ещё медленнее произнёс глава Махотокоро.

— Вы практикуете Тёмные искусства?

— Нет, — дзинко чему-то улыбнулся. — Не практикую.

— Но ваша мантия посветлела не просто так?

— Не просто.

— Вы занимаете пост директора самой престижной азиатской магической школы! — не отступал Хьюго. — Как вообще...?! Ведь за "побеление" студентов исключают, а взрослых волшебников немедленно судят!

— Хм... А малыш Малфой, наш чудо-хакер, разве не находил в японских чатах сплетен о том, что меня УЖЕ судили? И за ЧТО?

Скорпиус спокойно посмотрел Абэ Асахи в глаза. Два серых взгляда встретились, словно четыре стальных клинка.

— Это не моя тайна, сенсей. Не мне рассказывать о ней другим. То же касается и семьи Каннари Мацу.

Асахи пару мгновений сидел неподвижно. Потом его лицо, прежде представлявшее собой застывшую маску, немного расслабилось, и он ниспустил чуть приподнятые уголки губ, отпуская с них улыбку:

— Значит, ты докопался. И догадался. И про меня, и про Ноху, и про Когицунэ... И про Неверленд тоже.

— Да.

Дзинко встал с камня и исполнил традиционный японский поклон, который Роза смогла узнать благодаря просмотренным ранее аниме:

— Спасибо, лисёнок.

— Скорпи, ты знаешь, где находится Неверленд? — взбудораженно взвизгнула Лили. — Делись инфой!

— Ты его и так уже почти нашла, — тише опадающей осенью листвы прошелестел Малфой.

— То есть?

— Просто проверь свою последнюю версию и сама всё поймёшь.

— Версию Джеймса, — уточнил Абэ-сенсей.

— Вы всё-таки легилиментите? — иронично произнёс Хьюго, некрасиво искривив рот в улыбкоподобной гримасе. — Или только притворялись, что спите?

— Побочный эффект врождённой лисьей магии, — развёл руками махотокорец. — С ним уже ничего не поделаешь. Так потомки вейл, сами того не желая, привлекают внимание своей красотой. Даже самоограничение и использование силы одного хвоста вместо девяти не помогает.

— Девяти?! — шокированный Хью слишком глубоко вдохнул и зашёлся бешеным кашлем. — Вам же ещё не тысяча лет!

Дзинко равнодушно пожал плечами.

— Так ты желаешь узнать, в чём я преступил перед магией? — спокойная речь и бесстрасстный взгляд правнука Салазара Слизерина резко контрастировали с маленьким разъярённым гриффиндорцем. — Почему моя мантия выбелена, словно снег, но я занимаю такую престижную должность вместо того, чтобы подыхать в нашем аналоге вашего Азкабана?

— А вы ответите правду?

Асахи усмехнулся.

— Я отвечу. А правду или нет — решай сам.

Взгляд Хьюго ясно говорил: любая попытка махотокорца оправдаться будет сочтена враньём. Но сразу чинить препятствия он не будет. Сначала полюбуется на чужую изворотливость, а уж позже...

— Можешь спросить потом у лисёнка Скорпиуса. Он либо подтвердит, либо опровергнет мои слова.

— А кто поручится, что он не солжёт? — вредным голосом вопросил Хью.

— Зачем ему это?

— А зачем вам рассказывать правду?

— Затем, что тебе хочется её узнать?

— Но вы бы хотели утаить её! Так?

— Так.

— Тогда какого мозгошмыга я должен вам верить?

Дзинко устало покачал головой.

— Именно с такого, что это ТЕБЕ нужна правда.

— Но... — Хьюго хотел сказать что-то ещё, однако под насмешливым взглядом лисьих глаз подавился ещё не произнесёнными словами и вынужден был замолчать.

— Значит, придётся верить на слово мне, — Абэ-сенсей гордо расправил плечи и сложил руки на груди. — Никто здесь не будет готовить сыворотку правды только для того, чтобы ты перепсиховал. Взрослые люди так не поступают.

— Я всё равно вам не поверю.

— Твоё дело.

— Вы не обязаны рассказывать, семпай, — встрял Скорпиус.

Роза зацепилась за новое обращение, которое использовал слизеринец. "Семпай" — это по-японски. Кажется, так обращаются к товарищам, которые на несколько лет старше.

"Чего?!" — Рози вытаращилась на Малфоя.

Ну уж нет, она его с одиннадцати лет знает. Не может Скорпи быть восемь с лишним столетий!

— Не обязан, — кивнул Абэ Асахи, — но лучше я расскажу это, чем лисёнок Хьюго придумает ТАКОЕ, до чего даже Сэймэй на пару с Абэ-но Ясуной не додумались, когда после возвращения деда в Японию ему поддельную биографию для лисьей иллюзии сочиняли...

Асахи принялся неспешно прогуливаться вдоль кромки Болота, ничуть не тяготясь присутствием у воды большего количества комаров.

Розе пришло в голову: она ни разу не замечала, чтобы дзинко доставляли неудобство околохогвартские лесные и болотные насекомые. Самой ей, как и кузенам с Малфоем, приходилось пользоваться зачарованными веерами, приобретёнными в "Зонко". Правда, Рози казалось, что её мошкара достаёт куда меньше, чем остальных.

Возможно, Лили права, и эта предпочтительность мошек связана с тем, что Рози напоминает Асахи погибшую Айку. Её схожнсть с утраченной им дочерью заставляет дзинко испытывать симпатии к чужой английской девочке. А Лес и Болото "работают" в зависимости от эмоций своего лорда.

— Преступление, за которое карает меня магия, не имеет ничего общего с тем, чего ты опасаешься, понаслушавшись басен Рубеуса об азиатских оборотнях, отнимающих у людей жизненные и магические силы, лисёнок. И не связано с моей нынешней жизнью, — начал Асахи, не замедляя, но и не убыстряя шагов.

Хьюго не выглядел убеждённым.

— Многие преступники говорят, что раскаялись, осознали ошибки и начали новую жизнь...

— Может и многие так говорят, подразумевая смерть как метафору отказа от прошлого. Но многие ли помнят, что свершили до того, как умерли физически?

Хью, желавший, судя по взгляду, бросить ещё что-то колкое, ошарашенно застыл с полуоткрытым ртом, но быстро опомнился:

— То есть?

— То есть я, как и вы, когда-то был любопытным лисёнком, поэтому залез куда не следовало... И из-за действия одного древнего артефакта вспомнил то, что никому, — не важно, маглам, магам ли или оборотням, — помнить не должно.

— Что... вы вспомнили... сенсей? — тоненько пискнула Лили Луна.

— Свою прошлую жизнь.

Дзинко помолчал, словно профессор Флитвик, дающий студентам время, чтобы они могли осмыслить новую формулу заклинания, которое впоследствии послужит основой для вязи более сложных чар.

— Вы немного знакомы с азиатской культурой и знаете, что мы верим: после смерти человек, не заслуживший того, что в Европе называют Адом, получает право на перерождение.

Ал, Скорпи и Хью кивнули.

— Чем праведнее была прошлая жизнь, тем больше заслужил этот человек счастья, тем более совершенным будет тело и благополучной судьба, которые получит в своё распоряжение вновь переродившаяся душа.

— Колесо Сансары, — встрял Альбус.

— Скитание, длящееся вечно, — добавил Скорпиус.⁽²⁾

— Именно, — кивнул Асахи. — Тысячу лет назад один воспитанный в азиатских традициях мальчик искал своего отца. Поиски привели его к замку Хогвартс.

Абе-но Сэймэю — Сэймэю Слизерину, довольно быстро удалось найти в Шотландской земле приятелей среди магов — ходячую энциклопедию и полиглота Брана Рейвенкло, талантливого зельевара Салазара Слизерина-младшего, мастера трансфигурации Касильду Хаффлпафф, знатока древних рун и чар Эльфреду Гриффиндор. И ходячее недоразумение Елену Рейвенкло, единственное призвание которой заключалось в умении влюблять в себя неподходящих личностей.

Сколько же ребята намучились из-за ревнивого эрла Реда, что всюду тенью следовал за девушкой, у которой, — да простят меня Бран и леди Ровена! — вместо мозгов в пустой голове поселились муховёртки!

Элейна была одержима идеей доказать матери, что она не такая бестолковая, какой являлась на самом деле. Эта страсть её впоследствии и погубила. Как и игры с влюблённым эрлом.

Много лет спустя взрослая Елена похитила у Ровены Рейвенкло один из её сильнейших артефактов — диадему, усиливающую умственные способности надевшего её. Но даже это Елене не помогло. Видимо, нечего ей было усиливать.

Всё это случилось намного позже... Тогда же безмозглая девчонка хотела по примеру матери создать могущественный артефакт и услышать от леди Рейвенкло похвалу. Сходными были и желания Брана, Касси и Азара.

Бран Рейвенкло горел желанием создать предмет, который превзойдёт какое-либо из изобретений мудрейшей волшебницы той эпохи. Касильда жаждала доказать, что Хаффлпаффы — не только тюфяки, которыми могут помыкать все кому не лень. Салазара-младшего друзья привлекли к работе как лучшего в их поколении зельевара. А Элли Гриффиндор... Элли просто была им хорошим товарищем. И очень много знала. Только знания у девушки были отрывочны — имея множество интересов, она не могла сосредоточиться на доведении до совершенства изучения какой-либо одной области.

Сэймэя же поначалу чужие амбиции не трогали. Его — ребёнка разных культур, да к тому же ещё и полулиса, интересовало, как идея азиатского "вечно длящегося скитания" соотносится с мировоззрением Европы?

От Брана Мэй узнал, что несколько веков назад вовсе не все из добредающих до этих земель христианских проповедников полностью отрицали идею реинкарнации, пока её не "отменил" очередной Вселенский Церковный Собор.⁽³⁾

Церковные соборы⁽⁴⁾ в те времена проходили примерно так: влиятельные церковные лица из разных уголков ойкумены⁽⁵⁾ собирались, дискутировали над разными спорными вопросами, касающимися Веры, и пытались прийти к устраивающему всех единому решению.

На самом деле, это были очень правильные и нужные мероприятия. Молодая религия, чтобы окончательно не распасться на множество еретических течений, нуждалась в приведении к единообразию, в создании некого образца, на который бы ориентировались святые отцы, зачастую по-разному трактующие и понимающие одни и те же моменты из Святой Книги. Так что Вселенские соборы христианству были жизненно необходимы.

Вот только... была у этой благостной практики и оборотная сторона.

— Появление апокрифов? — подала голос Роза.

— Верно, Когицунэ, — кивнул Абэ-сенсей. — Одной из тёмных сторон благодати стали апокрифы — ошибочные суждения, отвергнутые знания.

Решения, принятые на Вселенских соборах, считались непогрешимыми и требовали неукоснительного соблюдения всеми верующими. А когда из нескольких противоречащих друг другу версий выбиралась одна, все остальные "неугодные", во избежание путаницы невежественных обывателей и дискредитации Церкви, старались из людской памяти вымарать.

Теперь, лисята, представьте себя на месте этих самых обывателей, убеждённых в правоте своей веры, которую по непонятной причине провозглашают "заблуждением" и требуют отказаться от неё.

Чем конкретно руководствуются святые отцы, решая между собой истинность или ложность взглядов друг друга? Всегда ли их помыслы благочестивы? И даже если — да, то кто докажет, что их точка зрения права? Как там лисёнок Хьюго говорил? Кто подтвердит, что сказанное ими, — правда?

— Истина всегда победит в споре, — уверенно заявил Хью.

— В спорах побеждает не истина, а тот, у кого язык лучше болтает, — возразила Лили.

— Почему созданные в период раннего христианства религиозные тексты относили к апокрифам? — вопросил дзинко. И сам же ответил:

— Евангелие детства — потому, что зачастую описанный в нём мальчик выглядел слишком жестоким. На его страницах перед нами оживают истории о маленьком волшебнике, у которого только-только начали пробуждаться магические способности. Очень сильные магические способности. Оживление глиняных птичек, наказание обидчика одним словом, исцеление ран... Деяния ребёнка, владеющего необычайно могущественным даром волшебства.

Роза вспомнила, как исступлённо раздирал собственную кожу Джеймс Сириус, когда впервые проявилась магия Альбуса. Старший брат тогда неудачно подшутил над младшим, тот обиделся, пожелал отомстить... Но не знал, как.

Потом по рукам Джеймса зазмеились уродливые чесучие язвы... Чуть позже Ал, глядя на страдания Джейми, горько зарыдал, — и раны исчезли.

— Не получило признания и Евангелие Иуды, описывающее последние дни Иуды Искариота перед предательством своего Учителя. Скорее всего, из-за своей неоднозначности. Читая его, можно понять ситуацию двояко. С точки зрения самого Иуды выходит, что вовсе он и не предатель, а единственный, кто понял Божественный Замысел. Но стоящий на другой стороне читатель увидит также и горделивого глупца, утопающего в иллюзии о собственной избранности.

Кто сегодня уверенно скажет, есть ли хоть слово правды в этом апокрифе? Были ли записи Иуды отчаянной попыткой донести до потомков истину или гнусной ложью, стремлением очистить своё имя от предательства? Или же это на самом деле вовсе не откровение, а всего лишь фанфик, вторичное литературное произведение, созданное человеком, не имеющим никакого отношения к реальному Иуде Искариоту...

Асахи облизнул губы и продолжил чуть тише:

— А знаете ли вы, лисята, что Иисус был вовсе не единственным ребёнком в семье Марии и Иосифа? Но почему-то мало кто вспоминает о братьях и сёстрах Спасителя...

Как найти правду сквозь пыль и пепел веков? И всегда ли это нужно?

Детям Основателей правда нужна была. Особенно Сэймэю и Брану. Они как раз были в том возрасте, когда душа требует истину и ничего кроме истины. Всё же остальное почитается ложью и безжалостно отвергается.

1) Большая десятка — самых крупных магических школ, вообще-то, одиннадцать. Но я банально не знаю, как это сказать по-русски. Двенадцать — дюжина. Десять — десятка. А одиннадцать? "Одиннадцатка" не звучит.

Вернуться к тексту

2) Примерно так переводится слово "сансара".

Вернуться к тексту

3) В числе прочего Вселенский Церковный Собор 553 г. в Константинополе раскритиковал гипотезу христианского учёного Ориегена о "предсуществовании души". Если говорить простым языком, Ориеген считал, что человеческие души до определённого момента воплощаются в разных телах, т. е. реинкарнируют.

Вернуться к тексту

4) Церковный собор — высший орган власти в христианской Церкви. Решения Вселенского Церковного Собора принимаются всеми церквями. Разрешения вопросов, касающиеся истинности веры считаются непогрешимими.

Вернуться к тексту

5) Ойкумена — Вселенная, населённый мир.

Вернуться к тексту