Холод (джен)

Едва на небосклоне засияло солнце, как дети заканючили, что хотят на природу. В доме, который, несмотря на все усилия Риты, Эффи и Алисы, оставался душным и пыльным, можно было попросту свихнуться. Весь вечер Джеймс с Сириусом разгребали походное обмундирование, валяющееся на чердаке без дела вот уже несколько месяцев; Ремуса после полнолуния выхаживала Тонкс. Женское население дома запасалось съестным и напитками. Вылазка обещала занять не меньше суток. Аберфорт мог называть эту затею пиром во время чумы сколько угодно.

Добирались до леса Дин на обыкновенном магловском автомобиле. В этом путешествии через полстраны магловским способом был свой шарм — машина была увеличена изнутри заклинанием незримого расширения, так что стала напоминать небольшой автобус. Сириус пристрастился к изобретениям маглов еще будучи школьником. От гвалта, стоявшего в машине, раскалывалась голова, и он пожалел, что не вооружился примером Фрэнка — тот преспокойно читал какой-то журнал с берушами в ушах.

Добрались до места часов за пять. Машина отличалась не только вместительностью, но и быстроходностью. Мелинда первой выскочила из автомобиля и, подпрыгивая, погналась за пестрой бабочкой. Остальные принялись разгружать походный скарб. Сегодня им предстоял поистине магловский отдых.

— Давай я, — Эффи с улыбкой отобрала у ругавшейся сквозь зубы Риты спички, которые то и дело ломались, даже не вспыхивая. Вскоре собранный Альбусом и Невиллом хворост уже полыхал и кипятил воду в чайнике. Джеймс и Фрэнк сосредоточенно накладывали защитные чары — мало ли кому приспичит прогуляться в этой части леса.

Ремус был все еще бледен после полнолуния, но улыбался вполне свежо. Тонкс поила его какими-то лечебными отварами и время от времени принималась рассказывать анекдоты.

— Мама, смотри, какая бабочка, — Мелинда раскрыла ладошку, с которой, тяжело расправив помятые крылья, сорвалась и устремилась в голубое небо пойманная букашка. — Ой, улетает, — огорчилась девочка.

— Не расстраивайся, Мелли, она спешит к своим деткам, — Эффи провожала бабочку улыбающимся взглядом. — Она должна быть свободна.

— Ладно, я поймаю ящерицу, — решила Мелинда и убежала. Вслед ей несся крик матери:

— Только не выходи за пределы защитных заклинаний!

Иногда Сириусу начинало казаться, что Эффи слишком опекает своих детей. Волнение матери было вполне понятным, но лично он предпочел бы, чтобы Натали росла более самостоятельной. Их с Ритой ребенок не унаследовал тягу к авантюризму, любопытство Натали тоже обычно сдерживала в узде и предпочитала сидеть в гостиной и читать какую-нибудь книгу. Отчасти Сириус был рад, что она родилась девочкой, поскольку дочери подобная непохожесть на него еще была простительна. Больше всего Натали напоминала ему Регулуса, его младшего брата. Рита же утверждала, что Натали характером пошла в ее бабушку. На этой почве они частенько в шутку препирались, перетягивая одеяло на свою сторону, но к единому мнению так и не пришли. Даже имя девочке дала Алиса, выбранная крестной матерью. Родители и тут устроили состязание, которое оба же проиграли.

Полянка, которую они выбрали для отдыха, была довольно укромной. Пришлось тащиться чуть ли не в глубину леса, зато здесь было невероятно красиво. Нога человека ступала здесь крайне редко, поэтому природа сумела сохранить свою красоту и очарование нетронутой. Фрэнк раздал карты. На колени к Сириусу вспрыгнула пушистая кошечка дымчатого цвета. Хитро покосившись на забавно чешущего затылок Сохатого, Сириус швырнул на импровизированный стол червового валета.

— Ах ты маленькая шпионка, — сквозь смех заметил Джеймс, глядя на кошку, которая лапкой показывала на карту Блэка.

У Натали действительно была довольно удачная для шпионажа анимаформа. Правда, Рита все равно строго-настрого запрещала ей покидать дом номер двенадцать в одиночку.

— Мальчики, обедать! — позвала Эффи, раскладывая по тарелкам жареные на костре сосиски и запеченный картофель. После утомительной поездки желудки у всех урчали уже довольно продолжительное время.

Когда на лес опустились сумерки, сквозь купол защитных чар пробился сияющий лунным светом патронус-козел. Сириус внутренне весь напрягся, приготовившись к очередным дурным новостям. Патронус замер в центре окруживших его людей и сообщил голосом Аберфорта:

— Уизли прислали весточку. Стимпсон у них. Флетчер тоже просит о встрече. Завтра в двенадцать на Гриммо.

Патронус растаял. Все обменялись приободренными взглядами. Несмотря на то, что отдых, кажется, пора заканчивать, новости Аберфорта в кои-то веки были хорошими.

— Значит, подводной рыбалки не будет, — обиженно подытожила Мелинда.

— В следующий раз, котенок, — пообещал ей Джеймс.

Мел росла той еще сорвиголовой. Сириус не сомневался, что когда придет время обучать девочку анимагии, та в результате обратится львицей.

— Интересно, что понадобилось этому мелкому пройдохе? — поморщилась Рита, подразумевая Наземникуса. Еще со школы у этих двоих установилась взаимная нелюбовь, поэтому иметь с Флетчером какие-то дела казалось Скитер оскорблением. Особенно после того, как лет пять назад благодаря ему Пожиратели чуть было не схватили Ремуса. — Он же за кнат готов мать родную дементорам сдать! — кипятилась Рита.

— Узнаем, — Сириус тоже не был в восторге от грядущей встречи с Наземникусом, но его это заинтриговало. — Главное, что Стимпсон найдена. Надеюсь, хоть теперь мы с мертвой точки сдвинемся.

К двенадцати все собрались за столом в кухне дома номер двенадцать. Детей, к их вящему неудовольствию, на собрание не пустили, даже Невилла, которому до совершеннолетия оставалось четыре дня. Дело носило очень серьезный характер, нельзя было допустить, чтобы что-нибудь сорвалось.

Аберфорт появился в пять минут первого. С ним были близнецы Уизли, к которым орденцы отнеслись с подозрением, но небольшая проверка детектором лжи подтвердила, что перед ними реальные люди. Уизли явно пришли в восторг от места, где скрывались повстанцы — дом располагался в самом сердце Лондона, буквально под носом у Министерства.

Девушка, которую они привели, дрожала от страха. Ей завязали глаза и усадили на стул, стоявший посреди кухни.

— Что вам надо? — плаксивым тоном начала девчонка, вертевшая головой. — Кто вы такие?

— Не бойся, — Фрэнк поставил другой стул рядом и уселся на него, положив руки на спинку. — Здесь тебе не причинят зла.

Патриция Стимпсон недоверчиво хмыкнула.

— Нам нужно задать тебе несколько вопросов, — продолжил Фрэнк. — Ответишь и уйдешь с миром.

— Так вы меня и отпустили! — взвизгнула девушка. Кажется, у нее начиналась истерика.

— Тихо, — Рита подалась вперед и приставила к горлу испуганно сжавшейся Патриции простой карандаш. Девушка охнула и съежилась, Алиса и Эффи с трудом удержались от ухмылок. — Отвечай быстро и четко. Твой статус крови?

— Грязнокровка, — буркнула Патриция, опустив голову.

— Так. Идем дальше. Чем ты занимаешься после Хогвартса?

Девушка молчала. Закатив глаза, Рита чуть сильнее надавила карандашом ей на горло.

— Работаю… в Лютном переулке, — чуть не плача, ответила Патриция.

— Кем и где работаешь?

— В… публичном доме, — краснея от унижения, призналась девушка.

Эффи поморщилась, словно увидела на своей любимой кухне таракана.

— Рассказывай, — спокойно потребовала Скитер. — Кто хозяин, как ты там очутилась.

Поняв, что отпираться бессмысленно, Патриция вздохнула.

— Когда я училась на пятом курсе в Хогвартсе, наш надзиратель… Макнейр… он заставлял меня делать ужасные вещи. Каждую ночь он приходил в башню Гриффиндора, рассматривал девушек и неизменно выбирал меня. Потом уводил к себе и отпускал только утром. Я страшно устала от его домогательств и издевательств, которым подвергали нас в школе. Я хотела покончить с собой, но не успела. Макнейр помешал мне… а потом я ничего не помню. Скорее всего, меня отправили на нижний уровень школы. Рано или поздно туда всех отправляют. Кто-то возвращается, а кто-то — нет. Я вернулась, но что со мной там делали, я не знаю.

— Понятно. Как тебе присудили амнистию? — Рита кусала губы, борясь с жалостью и отвращением.

— Я думаю, это Макнейр ходатайствовал. Он неустанно напоминал нам, что тех, кто будет вести себя смирно и радовать его, ждет награда. Мне даровали жизнь после школы и отправили в бордель. Хозяин — давний друг Макнейра.

— Господи, какой ужас, — прижала ладони к губам Алиса. — Если это и есть свобода, то я предпочла бы наложить на себя руки.

— Я пыталась, — угрюмо ответила Патриция, — но на самом деле там не так уж и плохо. Клиенты в основном… вежливые попадаются.

Эффи закрыла лицо руками. Кажется, ее подташнивало. Джеймс обнял ее за плечи.

— Сколько маглорожденных… работниц в этом доме терпимости? — задала вопрос Рита.

— Человек двадцать от восемнадцати до сорока лет. Еще есть сквибы и полукровки, но в основном, конечно, грязнокровки.

— И что нам ее рассказ дал? — проворчал Сириус. — Все, что мы можем — это пойти штурмом на этот злосчастный бордель. Эффи, — он позвал все еще бледную Харпер, — сможешь покопаться у нее в воспоминаниях?

— Не уверена, что хочу все это видеть, — выдавила Эффи, — но, похоже, выхода у меня нет.

Джеймс положил руки ей на плечи и заглянул в глаза. Сириус отвернулся, чтобы не мешать друзьям.

— Ты же у меня сильная девочка, — говорил Поттер. — Я верю в тебя, Эф. Ты справишься.

Судя по всему, она кивнула. Джеймс поцеловал ее в лоб и погладил по волосам. Взяв себя в руки, Эффи вытащила волшебную палочку и жестом указала всем на дверь. Она не любила, когда за ее работой наблюдали. Рита влила в рот заартачившейся было Патриции какое-то зелье, отчего она моментально обмякла. Повязку с глаз несчастной девушки тоже сняли. Скитер порой была очень жестока, но сейчас всем было не до милосердия. Требовалось узнать, что же на самом деле происходит в Хогвартсе.

Уизли с любопытством изучали древний гобелен семьи Блэков, тихонько хихикали и что-то рисовали на нем — Сириус не возражал. Джеймс и Мелинда рассматривали картинки в большой книге с волшебными животными. Альбус, Натали и Невилл играли во взрыв-кусачку. В доме стояла ирреальная тишина, неестественная и неправильная. Все ожидали результатов работы Эффи, минуты складывались в часы, все страшно устали и хотели есть. Фрэнк успел сбегать в ближайший киоск и принести свежую курицу-гриль, а Эффи все не появлялась.

Наконец часы пробили половину седьмого, и в гостиной появилась бледная, даже чуть зеленоватая Эффи. Под глазами у нее залегли синюшные круги, ноги и руки тряслись. Едва она переступила порог гостиной, как вдруг покачнулась и наверняка упала бы, если бы Джеймс не подхватил ее и усадил в кресло. При виде переутомившейся матери у Мелинды задрожали губы. В руках Эффи сжимала грубый стеклянный пузырек, в котором вихрилась прозрачно-белая субстанция — подлинные воспоминания Патриции.

— Где-то на чердаке был омут памяти, — вспомнил Ремус. До сего момента им еще никогда не приходилось им пользоваться.

— Я принесу, — вызвался Фрэнк и ушел наверх. Джеймс осторожно поднял Эффи и унес ее в их спальню. Рита тем временем побежала на кухню, чтобы принести всем бутерброды и Укрепляющее зелье для Эффи. За ней поспешила Натали, которой было поручено ухаживать за бесчувственной Патрицией.

Омут памяти был небольшим, размером с тарелку. Сириус вылил воспоминания Патриции в каменный сосуд. Белая субстанция завихрилась, закружилась и вдруг приняла отчетливый вид. Судя по всему, это была больничная палата. Все по очереди склонились над омутом и, едва коснувшись поверхности воспоминания, оказались в той самой палате.

Девушка, лежавшая на кушетке, угадывалась без труда — Патриция, только на несколько лет младше. Она была укрыта белой простыней. Рядом суетилась тощая медсестра с ожесточенным выражением лица. Без предупреждения она проколола кожу на сгибе локтя Патриции, отчего та громко охнула.

— Заткнись, сука, — бросила медсестра. Пробирка в ее руке быстро наполнялась темной кровью.

— Больно, — всхлипнула Патриция.

Медсестра наградила ее колючим взглядом.

— Скажи спасибо, что ты еще дышишь, грязнокровка, — отрезала она и покинула палату.

Какое-то время Патриция оставалась в одиночестве. Спустя пару минут в коридоре, ведущем в палату, раздались шаги. Патриция приподняла было голову, но тут же легла обратно и закрыла глаза, притворившись спящей. Внутрь вошли трое людей — представительный седой мужчина в прямоугольных очках и с бородкой-клинышком, женщина средних лет и уже знакомая медсестра-оторва. На всех троих были одинаковые белые халаты с эмблемой на груди — выползающая из черепа змея.

— Ну что тут у нас? — спросил мужчина, подходя ближе к кушетке.

— Ничего нового, — скривилась медсестра. — Доставили вот после обеда… Скажите, долго я еще буду торчать в этих катакомбах?!

Девица разве что ядом не плевалась. Мужчина и женщина постарше не обратили на нее никакого внимания.

— Проверьте на ней последний опытный образец вируса. Если он работоспособен… — мужчина замолчал, вглядываясь в лицо девушки, чуть склонив голову вбок, — то уже через двое суток она превратится в сквиба.

Веко Патриции едва заметно дернулось, но увлеченные своей беседой люди этого не заметили.

Поморщившись, медсестра кивнула и ушла. Едва за ней закрылась дверь, как волшебница обратилась к своему коллеге:

— Мы лишь попусту тратим время, Катлер! Сколько опытных образцов уже отправились на свалку?! Такими темпами мы никогда не получим то, что нам нужно!

— Спокойно, Брунгильда, — мужчина, которого звали Катлером, и впрямь выглядел убийственно спокойным. — Я уверен, что в этот раз все сделал правильно.

— Уверен он, — хмыкнула Брунгильда и вдруг резко понизила голос и зашипела: — Сам… знаешь кто явно недоволен тем, что мы тут творим! Расслабляться нельзя ни на минуту, а у тебя такой вид, будто ты собираешься на курорт в Анталию!

— Курорт… — мечтательно протянул Катлер. Он чуть ли не с нежностью взглянул на притворяющуюся спящей Патрицию. — Этой девочке повезет, если она окажется зараженной. В Финляндии слишком терпимо относятся к грязнокровкам.

— Ее отправят в Финляндию? — поморщилась колдунья.

— Антеро Снеллманн давно уже стоит у нашего министра поперек горла. Как думаешь, ему понравится сюрприз из Британии?

От мерзкого хохота жуткой парочки кровь стыла в жилах. На этом воспоминание Патриции закончилось, и омут памяти выбросил «зрителей».

— Так вот чем они там занимаются! — гневно сверкнула глазами Алиса. — Разрабатывают какую-то гадость, с помощью которой волшебники превращаются в сквибов! Немыслимо, это… это… — ее буквально трясло.

— Чудовищно, — выдавила Рита, вытирая взмокший от напряжения лоб. Ее руки с аккуратными прямоугольными ногтями тряслись так, что становилось страшно. — Мерзость. Каким… какой сволочью надо быть, чтобы ставить эти эксперименты над детьми…

— Я не понял фишку с Финляндией, — нахмурился один из близнецов Уизли. — Зачем зараженную отправлять в другую страну?

— Это как раз понятно, — махнул рукой Фрэнк, — вирус распространится по стране, давая новых зараженных маглорожденных. Надо признать, это отличный ход — уничтожить всех грязнокровок с лица планеты, не пачкая при этом руки. — Лонгботтом невесело хохотнул. — Нет, ребята. Этих тварей нужно останавливать.

— Судя по всему, вирус действует выборочно. Для этого они и берут кровь маглорожденных — чтобы тестировать образцы вируса, настраивать его, так сказать, на нужную волну, — Рита потирала виски пальцами.

— Радует то, что у них ни черта не вышло, — хрустнул пальцами Джеймс. — И, судя по всему, до сих пор попытки проваливаются. Стимпсон не сквиб, сообщений из-за кордона о массовой сквибизации тоже нет…

— Господи, бедные дети, бедные люди, — по щекам Алисы текли слезы. — За что им все это?..

Такого напряжения на площади Гриммо не было с того момента, когда Ремус чуть не угодил в лапы Пожирателей. Вспомнив об этом, Сириус чертыхнулся. Что Флетчеру от них надо?

— Аб, встреча с Флетчером отменяется, — буркнул он и, покачав головой, вздохнул. — Не до него сейчас.

Аберфорт вот уже минут пять матерно ругался на всех языках, какие только знал.

— Надо что-то делать, надо что-то делать, что-то делать… — бормотала Тонкс. Ее волосы периодически меняли цвет и длину — верный признак того, что она испытывает крайне негативные эмоции.

— Надо выяснить все об этих экспериментах, этом вирусе, короче, обо всем, что творится за стенами школы! Нам нужен свой человек в Хогвартсе, заклятие Империус…

— Кажется, война действительно только начинается, ребята, — мрачно подытожил Сириус, глядя в омут памяти, где еще вихрились жуткие воспоминания Патриции Стимпсон, перевернувшие все представления о новом мире.