Осколки чужого прошлого (гет)

Через час, как и договаривались, вся разделившаяся компания должна была встретиться у магазина "Флориш и Блоттс". Нужно сказать, что у входа собралась огромная толпа, состоявшая преимущественно из женщин среднего возраста, а увидев вывеску, ставшую причиной столпотворения, Гарри расстроился. Надо им было выбраться в Косой переулок именно тогда, когда здесь будет это шоу! Судя по фотографии волшебника на плакате — раздача автографов — именно шоу.

— Мы увидим Локхарта! — обрадовалась Гермиона, — Он же написал почти все учебники из нашего списка!

— Радость-то какая... — пробубнил Рон, мама которого очень любила этого автора.

— Я вот одного понять не могу, — спросил Гарри, пытаясь пробиться к двери, — Почему список учебников одинаковый у всех курсов? Не думаю, что наш уровень и уровень седьмого курса не отличаются...

— С чего ты взял, что у всех одинаковый список? — поинтересовалась Гермиона.

— Я вообще-то гощу у Рона, я видел списки четвертого и шестого курса.

Будущие второкурсники протиснулись внутрь, клятвенно пообещав женской очереди, что они пришли не за автографом. Где-то ближе к началу очереди обнаружилась миссис Уизли, что-то доказывающая Джинни, которая стояла с таким видом, будто бы только что съела прокисший суп.

— О, хорошо, что вы пришли! — воскликнула миссис Уизли, — Еще минута, и мы увидим его.

Увидели! Локхарт восседал в кресле, в окружении собственных портретов. Все Локхарты подмигивали и улыбались своим поклонникам. Вернее, поклонницам. Живой автор бестселлеров был в мантии цвета незабудок, лицо его обрамляли вьющиеся золотистые волосы.

"Ты это видишь, Матроскин?"

"Ага, я чуть не ослеп! Он подбирает гардероб в маггловском театре?"

Какой-то коротышка крутился вокруг стола, снимая на фотоаппарат это чудо природы с разных ракурсов.

— Не мешайся! — рявкнул он на Рона, — Не видишь, я снимаю для "Ежедневного пророка".

— Тоже мне, — хмыкнул рыжий.

Локхарт услышал это и недовольно посмотрел в сторону Рона. Но внезапно расплылся в особенно широкой улыбке. И как челюсть не сводит!

— Не может быть! Неужели это сам Гарри Поттер! — воскликнул он, и поспешил к мальчику.

Толпа перед ним расступалась, некоторые оглядывались на Гарри. Сам мальчик испуганно озирался по сторонам, казалось, будто он тоже ищет этого Гарри Поттера. Локхарт схватил мальчика за руку и потащил к столу.

— Гарри, улыбнись шире, мы с тобой украсим первую полосу.

Даже если эти фотографии и окажутся в "Пророке", вряд ли они порадуют толпу фанатов этого писателя! На одной из них Гарри будет смотреть на Локхарта с самым глубочайшим презрением, с каким часто взирает на мир Матроскин. На другой мальчик будет показывать язык, а на третьей он постарается изобразить мировую скорбь от глупости этого бренного мира.

— Леди и джентльмены! Какие незабываемые минуты! Позвольте обратиться к вам с одним маленьким заявлением. Юный Гарри пришел сегодня во «Флориш и Блоттс» купить мою книгу с автографом, но ему не придется тратить деньги. Я дарю ему все мои книги.

Зрители зааплодировали.

— Это еще не все. — Локхарт слегка тряхнул Гарри, отчего очки у мальчика сползли на кончик носа. — Знай, Гарри, ты получишь гораздо больше, нежели просто мою книгу «Я — волшебник». Отныне ты и твои друзья получат в свое распоряжение живого меня — волшебника. Да, леди и джентльмены. Я с превеликим удовольствием и гордостью сообщаю вам, что с первого сентября я приглашен занять пост профессора Защиты от темных искусств в Школе чародейства и волшебства Хогвартс!

Толпа снова зааплодировала. После этого Гарри получил комплект из семи книг, и был отпущен с миром на все четыре стороны. Пять минут позора на этом закончились, и мальчику в этот момент больше всего хотелось быть Волдемортом, чтобы эта толпа не глупо аплодировала и улыбалась, а разбегалась в разные стороны от одного взгляда красных глаз.

— Вижу, ты счастлив! — раздался за спиной голос, который Гарри тут же узнал, и резко обернулся к говорившему.

— Да, вполне. Спасибо, что интересуешься, Малфой, — улыбнулся мальчик, — Как сам?

— Не паясничай, тебе это не идет. Выглядишь, как идиот, — скривился Драко, — Знаменитый Гарри Поттер! Не успел войти в лавку, как тут же попал в "Ежедневный пророк".

— Ба-а, Малфой! — притворно удивился Гарри, — Неужели завидуешь? Разве твой отец не может купить эту жалкую газету, чтобы в ней напечатали статью о том, как знаменитый Драко Малфой благополучно сдал все экзамены за первый курс?

— Заткнись, Поттер!

— Ты повторил эту фразу ровно сто раз за то недолгое время, что мы знакомы. Поздравляю! Но могу тебя расстроить, приз за это не полагается. Увы.

Рон и Гермиона, увидев неладное, поспешили на помощь другу. Уизли вообще любил лезть со своей помощью туда, где она не требовалась, за что часто лишал Гриффиндор баллов, заработанных Грейнджер. И все-таки этот мир совершенен и во всем стремится к равновесию!

— О, Малфой. Держу пари, ты расстроен, что фокус с домовиком не сработал.

— Уизли, тебе купили все книги Локхарта? — слизеринец покосился на стопку учебников в руках Рона, — Твои родители, наверно, теперь будут месяц голодать.

— Заткнись, Малфой!

"А он говорит эту фразу в сто сорок шестой раз! Нужно подарить ему коробку шоколадных лягушек. За сохранение традиций!"

Рон густо покраснел, и свалил на всякий случай книги в котел Джинни. Вдруг дело дойдет до драки, и потребуются свободные руки!

— Дети! — сквозь толпу к месту столкновения интересов пробирался мистер Уизли с близнецами, — Идите на улицу! Здесь не магазин, а сумасшедший дом!

— Кого я вижу! Артур Уизли!

Это был отец Драко. По-другому просто не могло быть. Те же светлые волосы, серые глаза и надменный вид. Подойдя к сыну, он положил руку ему на плечо и ухмыльнулся — так же, как делал Драко.

— Здравствуйте, Люциус, — холодно поприветствовал его мистер Уизли.

— Слышал, что у Министерства прибавилось работы. Все эти рейды... Вам сверхурочные-то платят? — с этими словами он подошел ближе к Артуру, сунул руку в котел Джинни, которая стояла рядом с отцом, и среди глянцевых книг Локхарта откопал старый учебник "Руководство по перевоплощению для начинающих", — Судя по всему, нет. Так стоит ли позорить имя волшебника, Артур?

— У нас с вами разное мнение о том, что позорит имя волшебника! — вспыхнул мистер Уизли.

— Кхм, — привлек к себе внимание Гарри, — мистер Малфой, давно хотел спросить, какой краской для волос пользуется ваш сын?

— Если вы решили остроумно пошутить, то у вас ничего не вышло, — надменно произнес мужчина, однако в этот момент все, находящиеся поблизости, смотрели на его сына и смеялись.

Драко Малфой выглядел весьма странно. Во-первых, он был весь в веснушках, даже Рон бы позавидовал их количеству. Во-вторых, платиновыми были лишь концы его волос, корни же были ярко-рыжими. Казалось, будто он действительно красит волосы, просто уже давно не был у парикмахера.

"Матроскин, это ты сделал?"

"Я? Нет, я вообще сижу в компании Коросты, поедаю колбасу".

"А кто тогда?"

"Может, Фред и Джордж?"

Люциус Малфой взмахом трости снял неизвестное Гарри заклинание с собственного сына. Он окинул всех победным взглядом, будто не над Драко все сейчас смеялись, а восхищались его победой в дуэли, бросил учебник назад в котел Джинни, и дотронулся своей тростью до шрама на лбу Поттера.

— Вам следует быть осторожным, мистер Поттер, — спокойно, но с различимой угрозой произнес он, и направился к выходу. Драко поспешил за ним.

* * *

Сборы семейства Уизли — то еще зрелище. Вроде бы они с Роном с вечера складывали свои вещи в чемоданы, проверяли, все ли они туда положили. То же делали и остальные школьники. Почему утром вдруг оказалось, что Фред забыл учебник, Джордж — перья, а Рон — сменные трусы? Причем поисками этих трусов занимались миссис Уизли и Короста. Хотя, последняя, скорее всего, просто путалась под ногами в попытках найти тихое место.

У старого форда "Англия" обнаружилось еще одна дополнительная функция — расширение пространства. В багажник уместились все чемоданы и две клетки, на заднем сидении с комфортом разместились Гарри, Рон, Фред, Джордж и Перси.

— Мы опаздываем, — сказал Гарри.

— Да, нужно поспешить, — отозвался мистер Уизли.

"Да никуда вы не опаздываете, я предвидел что-то подобное, поэтому ночью перевел все часы. Сейчас только девять утра..." — лениво протянул Матроскин.

Мистер Уизли припарковал машину у вокзала Кингс-Кросс без пятнадцати одиннадцать, и только потом узнал, что было без пятнадцати десять. Вернее, поначалу никто не поверил вокзальным часам, и время спрашивали еще у нескольких прохожих. Уизли были удивлены, ведь и наручные часы Перси, и часы в автомобиле показывали неправильное время. Мистика, просто какая-то!

К платформе шли, не торопясь. Фред и Джордж что-то обсуждали, наверно, задумали устроить что-нибудь в Хогвартс-экспрессе. А Рон тихо шепнул Гарри, что отец впервые отпрашивается с работы в будний день, чтобы проводить их на вокзал. Поттеру стало неприятно. От того, что ради гостя мистер Уизли готов сделать больше, чем ради собственных детей. Было в этом что-то неправильное.

Первым на платформу прошел Перси, следом за ним близнецы и мистер Уизли.

— Я возьму Джинни, а вы идите сразу за нами, — сказала миссис Уизли, схватив свою дочь за руку.

— Ну что, идем вместе? — предложил Рон.

— Да.

Бум!

Тележки с грохотом врезались в барьер. Чемодан Рона упал, Гарри сшибло с ног, а клетка покатилась по девятой платформе. Благо, Сову выпустили еще утром. Уизли попятился назад и наступил на хвост Матроскина. В результате получил исцарапанные ноги и порцию кошачьих возмущений. Гарри же пришлось выслушать все, что думает Матроскин о неуклюжем Роне, на понятном ему языке.

— Что произошло? — шепотом спросил Рон.

— Мы врезались в барьер, ты не заметил? Смещение плоскостей магии, — пожал плечами Гарри, с таким видом, будто говорил очевидные вещи, хотя сам до конца не был уверен в их правильности.

— Каких плоскостей? А от чего это произошло?

— Не знаю. Если я правильно помню, этот барьер — магия третьей ступени. Магглы не пройдут. Могли поменять... ээ... силу магии — если говорить простым языком, так, что теперь барьер, скажем, седьмой ступени...

"Хватит изображать из себя Грейнджер, тебе не идет!"

Рон стоял с открытым ртом, и, судя по хмурому виду, искренне хотел понять, о чем толкует его приятель. Но не понимал. Гарри вздохнул.

— Ну, или мы стали сквибами, как вариант, — предположил Поттер, чем вообще выбил из колеи рыжего. Он усиленно захлопал глазами.

Положение спас Дин Томас, который будучи магглорожденным, так же добирался до платформы девять и три четверти, проходя сквозь барьер.

— Привет, ребята! — радостно замахал рукой Дин, который шел к месту происшествия с высокой худощавой женщиной с короткой стрижкой, должно быть, своей матерью, — Что у вас здесь произошло?

— Мы не можем пройти через барьер. Предполагаем, что за лето мы настолько забыли все, чему нас учили, что стали сквибами, — ответил Гарри.

Томас тоже попробовал попасть на нужную платформу. Не вышло.

— Видимо, я тоже стал сквибом. И что нам делать?

— Что происходит? — поинтересовалась женщина.

— У нас возникли сложности, мама.

"Эльфийская магия! — воскликнул Матроскин, который навернул несколько кругов вокруг барьера, — Атака домовиков продолжается, малыш!"

В этот момент с другой стороны платформы выбежал немного потрепанный мистер Уизли с какой-то пожилой дамой в зеленом костюме.

— Фух, еле к вам пробрались, — вздохнул мужчина, — Идемте скорее, я не пойму, кто блокирует вход и выход к платформе. Молли так переживала, когда не увидела вас. Спасибо за помощь, Августа. Без твоего эльфа мы бы не справились.

— Да не за что, эльфийскую магию проще всего снять эльфам. Что вполне логично.

Дин попрощался с мамой, которая поцеловала своего сына в лоб и пожелала ему успехов в учебе, и все благополучно прошли сквозь барьер. На этот раз без приключений.

Гарри и Рон пошли искать Гермиону и заодно свободное купе, которое было найдено весьма быстро — не многие так рано приезжали. Даже пунктуальная Грейнджер, вероятно, еще была в дороге. Спустя полчаса бессмысленного шатания по платформе в поисках знакомых, через барьер, наконец, прошла Гермиона. Рон сразу же взахлеб рассказал ей об утреннем инциденте с барьером.

— Говорите, эльфийская магия?

— Ага.

— А это не может быть тот же самый эльф, который приходил к тебе летом, Гарри?

"Как думаешь, Матроскин?"

"Да он это, он. Его нужно сдать в Комиссию по обезвреживанию опасных существ!"

"Злой ты".

— Наверно, это он.

— Странно, — нахмурилась Гермиона, — Малфой не стал бы второй раз подставляться, значит, эльф действует по своей воле.

— Это и пугает, — вздохнул Гарри, — Отправление поезда через десять минут, пора заходить.

Поттер стал пробираться сквозь толпу школьников и их родственников, которых в это время уже было очень много. Родители со слезами на глазах провожали первокурсников, давали наставления старшим детям. Студенты, в свою очередь, желали поскорее остаться без усиленной родительской опеки.

Ехали спокойно. Гермиона поначалу спорила о творчестве Локхарта с Роном, который скептически относился к любой его писанине. Главным его доводом было то, что бороться с садовыми гномами, согласно пособию Локхарта, бессмысленно.

— В его идиотском пособии сказано, что достаточно только выдворить их за пределы сада, они тупые, дорогу обратно не найдут. Вот то ли нам интеллектуальные гномы попались, то ли Локхарт сам не умнее, чем эти гномы в его книге...

— Рон! Нельзя так отзываться о преподавателе! Он знает свое дело. Значит, вы как-то неправильно выдворяете гномов!

— Ну-ну, — хмыкнул Рон.

Дальнейшие их препирательства Гарри предпочел не слушать.

"Матроскин, — мальчик гладил кота, лежащего на коленях, — А, может, этот Добби действительно хотел нас предупредить об опасности?"

"Полагаю, что да. Но неполучение хотя бы элементарного магического образования, в твоем случае, тоже весьма опасно. Поэтому способ он выбрал не самый лучший. Мог бы Дамблдора предупреждать, что в его школе какой-то заговор намечается!"

"А что, если Дамблдор сам имеет к этому заговору какое-то отношение?"

"Маловероятно. У директора свои заговоры, у Малфоя свои, точек пересечения между этими людьми и их делами я не вижу".

Где-то спустя час, Гермиона покинула купе, ей нужно было найти Энтони Голдстейна, с которым они писали летнее эссе по Чарам на одну тему. Гарри в очередной раз удивился, почему Грейнджер отправили в Гриффиндор, а не в Рейвенкло. Ведь ему перед каникулами даже в голову не пришло узнать, с кем у него одна и та же тема сочинения! А Гермиона — узнала, и теперь горела желанием сравнить свои выводы с теми, что сделал рейвенкловец Голдстейн.

Рон попытался заговорить с Гарри на разные темы, начиная от Локхарта, и заканчивая неожиданно возникшей симпатией его сестры к персоне Мальчика-Который-Выжил. Но Поттер не горел желанием обсуждать всякую ерунду. Уизли, плюнув на собственные попытки разговорить приятеля, решил провести время с пользой — поспать. Матроскин последовал его примеру. Гарри только и ждал этого момента. Посмотрев по сторонам, будто задумав что-то противозаконное, мальчик достал из рюкзака невзрачную книгу "Старосты Хогвартса и их дальнейший жизненный путь", одолженную у Перси. Правда, последний был не в курсе, что одолжил кому-то книгу.

* * *

"Марк Моргенбессер. Староста факультета Рейвенкло в 1948-1950 годах. Годы жизни — 1933-1950. Был убит за два дня до своего совершеннолетия. Похоронен в День своего Рождения на магическом кладбище в пригороде Лондона.

Марк родился четвертого августа 1933 года в Варшаве, в маггловской семье. Он был одиннадцатым, последним ребенком. Во время Второй мировой маггловской войны был в Варшавском гетто и концентрационном лагере Треблинка, где погибла вся его семья. Сказать что-либо о его жизни до 1944 года трудно. Достоверно известно, что в конце 1943 года он попал в Англию вместе с еще одним ребенком-волшебником, своим ровесником. Дети оказались в приюте при монастыре в Лидсе. Уже оттуда они написали письмо директору Хогвартса, профессору Диппету, с просьбой зачислить их на первый курс.

Марк был распределен в Рейвенкло и уже в юном возрасте публиковал статьи в "Научном вестнике" под псевдонимом Вечный странник. В них он проводил параллели между маггловскими философскими и религиозными учениями и теорией магии. На пятом курсе был назначен старостой факультета. В этом же году он договаривается с профессором Диппетом об открытии научного кружка в Хогвартсе. В этот кружок допускались студенты старше четвертого курса любых факультетов.

На летние каникулы Марк возвращался в маггловский приют. Летом 1950 года он устраивается на подработку в морг (место, где магглы зачем-то оставляют тела мертвых). Второго августа, когда он возвращался после дежурства, на него напала компания парней и избила его до полусмерти. Он умирает по дороге в больницу от множественных переломов и черепно-мозговой травмы. Такое заключение было составлено в маггловской клинике.

Его смерть имела широкий резонанс в магическом мире. Известный в то время журналист, Кевин Джордан написал для "Ежедневного пророка" статью об отношении к магглорожденным, об объединении по принципу того, что мы маги, а не по происхождению, о том, что не стоит уподобляться в этом разделении магглам. Марка убила компания темнокожих парней, предположительно, по расовому признаку. Джордан в своей статье описывал парадокс смерти, размышлял о злом роке, который преследует человека. Ведь Марку удалось выжить в концентрационном лагере, где он оказался по национальному признаку, чтобы умереть в Англии потому, что он был белым!

Аврорат не вмешивался в расследование маггловской полиции до тех пор, пока подозреваемые не были найдены в заброшенном доме. Один из них был повешен на собственных кишках, трое других, находясь неопределенное время в этом доме, питались собственными частями тела, самостоятельно отрезая себе руки и ноги. В помещении была обнаружена остаточная магия от применения Импуриуса. Аврорат допросил всех друзей Марка под Веритасерумом, никто из них не был причастен к произошедшему. Предположительно, к преступлению, совершенному из мести за смерть друга, были причастны несколько человек, но их вина так и не была доказана".

* * *

— Интересная история, правда?

Гарри от неожиданности выронил книгу из рук. Напротив него сидел темноволосый мальчишка лет тринадцати-четырнадцати, и нагло улыбался. Поттер не слышал, чтобы кто-нибудь входил в купе.

— Что ты здесь делаешь?

— Сижу, — пожал плечами гость, — В нашем купе было шумно, и я ушел. А у вас тут тихо, этот спит, — мальчишка указал на Рона, — А ты так увлекся чтением, что даже не заметил, как я вошел.

— И зачем ты это сделал?

— Что?

— Вошел в купе, — раздраженно ответил Гарри, пытаясь вспомнить этого мальчика.

— Я уже говорил, не буду повторяться.

— Я тебя не помню...

— А зачем меня помнить? Я ведь не знаменитый Гарри Поттер, которого знает каждый школьник, — ухмыльнулся мальчишка, и проникновенным шепотом добавил, — Скажи, тебя это не раздражает?

— Раздражает, — машинально ответил Гарри, а потом посмотрел в карие глаза наглому гостю, — А ты вообще кто?

— Эмэт Лонджиус. Ты можешь не представляться, — с этими словами он поднял книгу с пола, — Марк Моргенбессер... Я его знал.

— Кого?

— Скажи, ты всегда такой непонятливый? Мне казалось, что Мальчик-Который-Выжил и убил Волдеморта, должен быть, как минимум, неглупым.

— Еще скажи, что Волдеморта знал, — пробубнил себе под нос Гарри.

— И его тоже знал... Ты веришь в перерождение?

— Не думал над этим.

— А ты подумай. Уж кому, как не тебе, в это верить.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ничего, простое предположение, — Эмэт посмотрел на Матроскина, мирно спящего под храп Рона, — Забавный кот, я еще в прошлом году заметил.

— Что заметил?

— Многое.

— Ты пришел, чтобы вывести меня из себя? — начал злиться Гарри, — Еще немного, и у тебя получится.

— Конечно, получится, — мальчишка начал гладить кота, но тот почему-то даже не отреагировал, — Только мне это не нужно. Я не за этим пришел. Твоя злость — бонус.

Гарри внимательно посмотрел на странного собеседника. Вспомнил, что этот мир нереален. Закрыл глаза, открыл. Нет. Сидит, нагло улыбается. Глаза большие, карие. Волосы волнистые и лежат аккуратно, не то, что у самого Поттера. Одет по-маггловски, в пиджаке и брюках. Ботинки на нем какие-то потрепанные, со стертыми носами, они не вписываются в образ. Но в происходящем чувствовалась нереальность, Гарри ощущал ее не только в словах этого Эмэта, но и в том, что тот смог так тихо войти в купе, в реакции кота на прикосновение постороннего человека, даже в том, что Рон стал тише храпеть, будто специально, чтобы они могли поговорить. Нереальностью, казалось, был пропитан сам воздух в купе, которого, кстати, почему-то стало меньше.

— Кто ты?

— Я представился, ты забыл? Учусь на третьем курсе, если тебе это поможет. Но вернемся к нашему разговору. Я пришел не для того, чтобы тебя разозлить. Хочу предупредить. В этом мире все проще, чем кажется, и сложнее, чем мы видим. А теперь мне пора, — Эмэт поднялся, открыл дверь купе.

— Подожди, на каком ты факультете?

— Слизерин, — ответил мальчишка уже за дверью.

Гарри сидел некоторое время с таким видом, словно он еще не успел проснуться, а встать уже пришлось. Книга была у него в руках, он даже не заметил, как Эмэт ее вернул. Теперь казалось, будто и не было вовсе никакого Эмэта, а Гарри всего лишь задремал ненадолго. Мальчик посмотрел на главу, посвященную жизни старосты Марка Моргенбессера. Ну, хоть это ему не примерещилось. Гарри хотел уже закрыть книгу, как заметил надпись на полях страницы, которой не было до этого. Пригляделся. "Не верь никому. Даже себе".

* * *

Я обхватил колени, стараюсь не плакать. Отчаянно вглядываюсь из окна в фигуру матушки Агнессы, которая выкапывает в огороде картошку. По хорошему, мне бы пойти помочь. Алина не может, ее отправили на рынок продавать яблоки. А у меня нет ни сил, ни желания что-либо делать.

Вот мы и ушли от партизан, только наш "свободный" путь был недолгим. Всего две недели. Теперь мы живем в женском монастыре, который имел здесь полулегальный статус. Сейчас монастырь не трогают, здесь живет несколько детей, таких же, как мы с Алиной. Тех, кому некуда идти. Я — самый младший. Мне не дают здесь сложную работу, так, по мелочи — двор подмести, залезть на дерево и собрать яблоки с верхних веток.

У нас здесь — маленький островок благополучия. Ну, относительно, конечно. При монастыре есть сад и огород, жаль только большую часть продуктов забирают. Матушка Агнесса даже находит где-то вещи. Что-то подсказывает мне, что это вещи тех, кто уже умер и кому они больше не нужны, но я не хочу об этом думать.

Уже прошло больше года с тех пор, как мы похоронили голубоглазую малышку в реке. Я только что вернулся из деревни, что находится неподалеку. Я просто гулял. Люди там разные, некоторые песни поют, будто и нет сейчас войны. Поэтому я туда и ухожу. У нас спокойнее, но они — верят. В то, что все беды — временны, что скоро все закончится. Но в этот раз там не было песен...

Уводили молодежь, а куда — я не знаю. Их вели под конвоем, как заключенных, некоторые ребята и девушки — не старше Алины, им лет по четырнадцать, не больше. Поначалу я подумал, что это партизан поймали, но старик, встреченный у колодца, пояснит мне потом, что это обычные, деревенские. Там и его внучка была...

Вот одна девчушка оглядывается по сторонам, а потом бросается бежать в сторону леса. Не успела. Один из конвоиров просто направляет на нее винтовку и стреляет в спину. Почему меня это не удивляет? Я прохожу в стороне, усиленно делая вид, что вообще ничего не заметил. Конечно, заметил! Только я жить хочу! И я просто иду в деревню, мне нет до всего происходящего никакого дела. А сам думаю, как там Алина, ведь она еще утром поехала в город, продавать эти чертовы яблоки.

Обычно я возвращался из деревни в хорошем настроении. Глядя на веру людей, я сам верил. В то, что мы с Алиной доберемся до Англии, нам кто-нибудь поможет. Я поступлю в Хогвартс, а Алина станет медсестрой, как и хотела. Почему именно Англия? Там живет моя тетя — единственный, оставшийся в живых родственник. Они с отцом были в плохих отношениях, но мне кажется, что это все сейчас так неважно.

Я возвращаюсь в монастырь и впервые в жизни молюсь Богу. Нет, не молюсь. Я предъявляю ему свои претензии, угрожаю, проклинаю, смеюсь и плачу, обещаю быть хорошим и правильным. Мыслей в моей детской голове много, они противоречивы и во многом нелепы. Но все же я делаю определенные выводы. И я верю в слова матушки Агнессы. Зло нужно искоренять не еще большим злом. Нет. Чем больше этого зла, тем больше нужно добра. Я верю этим словам еще и потому, что вижу их подтверждение прямо перед глазами. Вокруг война, спасайся сам, как можешь. Но нет, монахини собирают для нас вещи, приводят сюда голодных детей... Чем больше тьма, тем больше нужно света. Как рассказывали нам, ничейным детям, по вечерам в монастыре: если мы заходим в темную комнату, можно махать тряпкой, пытаясь разогнать тьму, а можно просто зажечь свечу.

Я заканчиваю свою странную молитву, и я уже решил. Я буду делать все, чтобы мир был лучше, чтобы в нем не было войн, а дети не оставались одни. Я решил, что когда вырасту, обязательно буду помогать людям, оказавшимся в беде.

Теперь я думаю, что человек — самое противоречивое на свете существо. Почему я, пообещав это себе и Богу, буду проклинать его еще много раз? Почему я буду выбирать лучшее для себя, и остальное — для других? Почему я, когда предложат работу на каникулах в английском приюте, запишусь не в санитары Красного креста, не в строители, а пойду в морг? Выберу не созидательную деятельность, а ту, где больше заработаю денег! На любое зло и любую несправедливость, я буду отвечать большим злом и еще большей несправедливостью! Судьба будет смеяться над каждым моим подобным решением!

* * *

Гарри сидел между Роном и Гермионой за гриффиндорским столом. Аппетита почему-то совсем не было, а вот спать уже хотелось. Склонив голову, он наблюдал. За темноволосым мальчишкой в слизеринской мантии, который делал вид, что слушает своего однокурсника, что-то ему эмоционально рассказывающего. Эмэт Лонджиус все-таки ему не померещился, он не был иллюзией. По крайней мере, не большей иллюзией, чем весь мир. Вполне реальный слизеринец, а в мантии с эмблемой змеиного факультета он даже выглядел не странным, а надменным и чуточку мерзким. Неужели цвет нашивки на черной ткани так сильно меняет впечатление? Эмэт ни разу не взглянул в сторону гриффиндорского стола.

* * *

Этимология имен:

Вагант (лат.) — бродяга, бродячий. Так называли некоторых поэтов Средневековья, которые в противовес трубадурам описывали не возвышенные чувства, а низменную жизнь.

Ибер (лат.) — кабан. Кеннинг корабля.

Амбра (лат.) и Офель (ивр.) — тьма.

Крув (ивр.) — ангел. То же, что Херувим.

Эксторис (лат.) — бездомный.

Ксенон (лат.) — чужой.

Клипот (ивр.) — скорлупы. Обозначает демонические силы, ады и прочую чушь. В Каббале — сфирот зла.*

Тиккун (ивр.) — совершенствование, исправление. Сокращенно от тиккун олам — совершенствование мира. Процесс уничтожения клипот.

Моргенбессер (нем.) — от слов морген — завтра, и бессер — лучше. Прям девиз всех оптимистов ;)

Эмэт (ивр.) — истина. Для любителей искать смысл даже там, где его нет, и никогда не было — это слово имеет сакральное значение. Оно образовано от последних букв фразы ברא אלהום את — Сотворил Бог (если не дословно). Это самые первые слова Библии, после слова "в начале".

Лонджиус (лат.) — дальше, далее. Все вместе получается — истина дальше ;)

*некоторые идеи были нагло украдены из Каббалы, поэтому есть и слова оттуда.