Щеночек (джен)

В Норе было тихо и тепло.

— Я рассказал Гермионе кое-что... лишнее, — собравшись с духом, выпалил Гарри. — И Лорд стер ей память за последние годы.

Рон подавился чаем и закашлялся.

— Эм, дружище, давай ты не будешь мне ничего рассказывать? То есть, я не то хотел сказать...

Гарри криво усмехнулся, сжимая в руках свою чашку.

— А я думал, почему она не отвечает, я ей контакты одного человека достал... Мерлин... Как она?

— У Флитвика. Он назначен опекуном до конца лета.

На самом деле Гарри не знал, как она. Осталась ли той верной подругой с невыносимым порой характером, которую он знал, начала ли уже изучать всевозможные книги, чтобы понять, что с ней случилось. Ненавидит ли до сих пор рыбу — они все ее терпеть не могли после той зимы в лесах. Остался ли в ней хоть след всего, что они пережили вместе. Он хотел бы быть рядом, но не рисковал привлекать внимание — пусть лучше Лорд считает, что смог разорвать эту связь.

А еще Гарри боялся увидеть равнодушие в ее глазах.

— Флитвика... — Рон сощурился. — Как-то слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Гарри уткнулся в чашку, пряча взгляд.

— Я Его попросил.

— Даже не хочу знать, чего тебе это стоило, — пробормотал Рон.

Гарри передернуло. Дело было не в том, как пришлось вывернуть душу перед Лордом, как он просил, на самом деле просил, за подругу... Пусть при каждой мысли об этом обжигало унижение, и Гарри как наяву слышал умоляющие, чуть окрашенные надеждой нотки в собственном голосе. Он бы с радостью лишился памяти вместо Гермионы. Этого момента — уж точно.

Но гораздо страшнее были мысли о том, что захочет от него Лорд в следующий раз.

— Только не вздумай себя винить, слышишь?

— Я в порядке, — ровно ответил Гарри.

— А то я не вижу!

— Рон!

— Да катись к Мордреду! — фыркнул друг в сторону и хмуро нахохлился на стуле.

Гарри тяжело вздохнул.

Он не мог рассказать, даже лучшему и теперь, наверное, единственному другу, каково ему было. Как он легко решил, что жизнь подруги неизмеримо дороже, но не подумал, что ему самому тоже предстояло как-то жить дальше. Каждый раз, видя Лорда, знать, что тот смог его вывернуть наизнанку, подчинить. И ждать следующего кошмара.

Гарри не хватало Гермионы. Та больше не писала писем — ни с бодрыми сообщениями насчет очередной очень подходящей книги, ни с натянутыми вопросами о нем самом, никаких. Их отношения в последнее время оставляли желать лучшего, но сейчас он многое бы отдал за то, чтобы снова их вернуть, хотя бы такими. В ее деле в Архиве появилось две новых записи — поставленный в Мунго диагноз и решение о временной опеке Флитвиком. Лорд выполнил свое обещание, снова. То ли следовал прихоти, то ли хотел создать иллюзию того, что ему можно верить — Гарри убеждал себя, что это именно иллюзия, хотя ни на миг не усомнился в его словах, когда услышал решение насчет Гермионы.

И он ни на минуту не забывал, как рассказал ей о крестраже, как даже не подумал предупредить об облавах в Лютном. Снова и снова прокручивал в голове эти моменты, исходя бессильной злостью на самого себя. Это его Лорд должен был наказать, его, а не Гермиону! Он раскрыл тайну, он виноват в том, что не удержал язык за зубами!

Пока однажды не прошибло осознание: это все и было его наказанием.

* * *

Гарри сидел в кабинете на Гриммо прямо на полу среди разложенных книг и раз за разом пытался наложить вычитанное в одной из них заклятье на чистый лист пергамента. Судя по описанию, тот должно было разорвать на клочки, но пока он даже не помялся.

Голос звучал в полной тишине — сюда не долетали звуки остального дома, стоило поплотнее закрыть дверь, и почти никогда никто не заходил. Только изредка появлялся Кричер, чтобы принести чересчур увлекшемуся хозяину поздний ужин или передать что-то от Руди или Яксли, да стучала в окно сова с запиской от Рона.

Днем Гарри продолжал вести переговоры с заключенными, а вечера и выходные проводил здесь. Старые пыльные фолианты требовали полной сосредоточенности и позволяли избавиться от лишних мыслей — написанные устаревшим языком, усыпанные множеством непонятных терминов и ссылок на неизвестные книги, они совершенно не походили на школьные учебники. Некоторые из них даже не открывались и неприятно кололи руки, стоило их коснуться — их Гарри оставил на будущее.

Он уже успел более-менее разобраться в устаревшей системе записи заклинаний и даже освоил простые закрепляющие трансфигурацию чары (ради созданной из пера мышки и в качестве первого эксперимента), но дальше дело застопорилось. Хоть сколько-нибудь сложную магию только по книжкам было не разучить. Уже целую неделю никак не выйдет дракклово проклятье разрыва, а ведь оно было далеко не сложным!

Гарри в очередной раз вскинул палочку и взмахнул резко и зло, уже не надеясь на удачу.

— Lacero corpore! ⁽¹⁾

Пергамент разлетелся на клочки, которые, кружась, медленно опускались на ковер и лежавшие рядом книги.

— Lacero corpore!

Еще один резкий взмах, и второй листок постигла та же участь.

Вместо радости почему-то пришло уныние. Правильно наложить заклятье получилось совершенно случайно, и стало ясно, что самостоятельное освоение прочитанного займет несколько жизней, не меньше. Великим волшебником таким путем — без учителя и хоть одного примера, — явно не стать.

Даже неясно было, получится ли научиться тому единственному, что действительно было нужно Гарри. Правда, перед этим еще стоило решить вопрос с защитой разума, а как подступиться к Белле насчет окклюменции он совершенно не представлял — не после их разговора и этой ее неприступно-снисходительной позы. К тому же она почти перестала появляться на Гриммо и ни разу не оставалась вечером в гостиной, бывшей чем-то вроде клуба для Пожирателей старого созыва.

Время от времени Руди вытаскивал Гарри за карточный стол, так что он в итоге начал более-менее общаться почти со всеми из них: Роули, Руквудом, Мальсибером, Ноттом... Пару раз он даже оказывался в одной компании со старшим Малфоем, и, как ни странно, ничем плохим это не кончилось. Тот по-прежнему выглядел высокомерным подонком, но вел себя вполне прилично, а сам Гарри тоже не лез на рожон.

А одним ранним воскресным утром, когда он уже принялся за завтрак, но еще не успел проснуться, Белла, как ни в чем не бывало, залетела в столовую и приказным тоном сообщила:

— Поттер, мы идем в Косой!

— Что? — Гарри попытался сбросить дрему, но сообразить ничего толком не успел, только подумал, что Руди, видимо, был прав насчет отходчивости своей супруги.

— Через неделю бал! — заявила она таким тоном, будто это все объясняло, упала на ближайший стул, взмахнув широкой юбкой, и плеснула себе сока. — Годовщина захвата власти нашим Лордом.

— И что? — кусочки событий упорно не желали складываться в цельную картину.

Белла отставила стакан и сморщилась, как всегда, когда собеседник ее раздражал, а запытать его она по какой-то причине не могла.

— То, что у тебя нет ни одной парадной мантии, а без примерки их не берут!

— Я и сам могу купить все, что надо, — нахмурился Гарри. Вспомнилось, как миссис Уизли на втором курсе их провожала в Косой перед школой. Ну уж нет, с Пожирательницей он не пойдет.

— Мне не нужна ваша помощь.

Гарри бросил приборы на тарелку с едва начатой яичницей и встал.

Значит, бал. Где-то он уже о нем слышал... Точно, в тот раз, когда он заявился в Министерство, получив письмо Невилла, Лорд распорядился организовать прием и пригласить каких-то дипломатов. Гарри нахмурился. Ему, судя по всему, уготована роль наглядного подтверждения безоговорочной победы и, заодно, великодушия новой власти.

Он пропустил момент, когда Белла достала палочку, и пришел в себя уже проехавшись по полу и врезавшись плечом в угол серванта, посуда в котором жалобно задребезжала от удара. В руку сразу же скользнула палочка, а тело сгруппировалось, готовое в любой момент прыгнуть вперед или откатиться в сторону.

Атаковать он не спешил, пристально следя за Лестрейндж. Та медленно подошла развязной походкой, остановилась в паре шагов от Гарри и состроила скорбное лицо.

— Я же тебя предупреждала, Потти, — жалобно протянула она, поигрывая палочкой. — Не мешай мне выполнять распоряжения повелителя. Круцио!

Гарри успел откатиться в сторону и направил на нее свою.

— Что, щеночек подрос и отрастил зубки? — ухмыльнулась Белла.

Он фыркнул и ударил Ступефаем. Белла ту же запустила чем-то невербальным в ответ. Гарри вскочил, уворачиваясь от разлетевшихся веером лучей и почувствовал, что левая нога перестала слушаться. Протего, фините на ногу... не сработало, Мордред и Моргана побери эту темную магию! Протего! Ступефай и тут же, след в след — невербальный экспеллиармус. Гарри раньше никогда не колдовал молча, но это же экспеллиармус! Он должен получиться!

Белла его усилий словно не замечала, заливаясь безумным смехом и посылая одно заклятье за другим.

В какой-то момент Гарри показалось, что он снова оказался в Отделе тайн. Что его старый кошмар ожил. Что в этот раз он, а не Сириус, упадет за Арку.

Почти сразу его достал очередной луч неизвестных чар — Белла не терпела рассеянности. Правую руку обожгло, возвращая в реальность. Рукав моментально пропитался кровью и потяжелел. Вскоре Гарри оказался наполовину парализован и пришпилен к стене каким-то заклятьем. Палочка осталась в руке, но направить ее вперед было невозможно.

— И это все? — обиженно подняла брови Белла, небрежным движением отменяя чары, так что недавний противник мешком свалился на пол. — Тебе стоит больше практиковаться, щеночек. Хотя арсенал, вижу, расширил. Кто тебя научил Lacero Corpore? Кэрроу?

— Сам научился, — прошипел от боли Гарри, осторожно поднимаясь и тяжело дыша. — Увидел описание в одной книге, стало интересно...

Он нахмурился в ожидании комментариев. Заклятье было далеко не светлым, как, впрочем, большинство встречающихся в библиотеке Блэков.

— Потти, ты испортил мне прическу! — внезапно закричала Белла, увидев свое отражение в стеклянной дверце. Гарри вспомнил, что и правда — одно режущее вскользь коснулось ее волос.

— Мерлин, да ты хуже Лонгботтома! Тот хотя бы пользовался обычной трансфигурацией! Никогда не смей портить прическу дамам! — бушевала она, подлетев к зеркалу и разглядывая слегка укороченные с одной стороны локоны. — Мне теперь прорву косметических чар накладывать придется!

Гарри потихоньку начал разбирать смех. Он тихо фыркал, сдерживая дыхание, чтобы не слишком беспокоить ноющие ребра. Кто бы мог подумать: Пожирательница смерти и косметические чары. Спустя какое-то время оба успокоились, Кричер принес лечебные зелья и мази, а Белла тем временем навела порядок в столовой, устранив основные разрушения.

— Так почему я сам не могу сходить за этой мантией? — спросил Гарри, обрабатывая ссадину на щеке. Откуда она там взялась, он не помнил совершенно.

— Мне поручили проследить, чтобы все было как надо, — отрезала Белла. — С тебя станется припереться в черной мантии на цветную рубашку и в этом вот...

Она брезгливо покосилась на его кроссовки — вполне приличные, даже почти чистые.

— А что не так с черной мантией? — выглядеть попугаем вроде Локхарта Гарри совершенно не хотелось.

— Черные мантии на официальные приемы надевают только в знак траура, Потти, — закатила глаза Белла, всем своим видом демонстрируя ужас от степени его невежества.

— Это что, Снейп всю дорогу траур носил? — буркнул Гарри, вспомнив Святочный бал, и, еще не успев договорить, сам понял, что это чистая правда. И даже догадался по кому.

— Возможно, — задумчиво ответила Белла. — Северус знал такие вещи и не стал бы зря... привлекать внимание.

Гарри ухмыльнулся. Хотя она не произнесла слово «выпендриваться», в памяти моментально всплыл Малфой в своей бархатной черной мантии.

* * *

Нужные покупки они сделали довольно быстро. По дороге Гарри поневоле узнал, что рубашка должна быть белой, костюм на два тона темнее мантии, а подчеркивать вассальное положение одеждой ему без нужды, потому что его и так неплохо видно. Лорд об этом позаботился.

— А белые для чего? — спросил Гарри без особого интереса, пропуская сквозь пальцы тонкую ткань мантии, которая висела в самом углу магазина, но все равно бросалась в глаза на фоне бушующего многоцветья.

— В них обряжают умерших. Белая мантия — символ души и чистоты. Только в ней волшебник сможет найти дорогу за грань.

— Дамблдора...

Горло неожиданно перехватило. Перед глазами встали неподвижное тело, каменная гробница, светлый и теплый день.

— Его хоронили в фиолетовой ткани. С золотыми звездами, — тихо закончил Гарри.

Он больше не чувствовал ни обиды на директора, ни злости, только спокойную грусть оттого, что великий волшебник так и ушел из жизни, не завершив всех дел и — Гарри грустно улыбнулся — не получив пару теплых носков.

— Значит, он даже в смерти не избавился от земных страстей, — сказала Белла и высокомерно вздернула подбородок. — Ни одна чистокровная семья не допустила бы похорон не в белом! Хуже только вовсе оставить без погребения.

«Да ну конечно», — про себя хмыкнул Гарри, но не стал спорить — все равно бесполезно — и молча отвернулся. Фанатизм Беллы в отношении традиций и превосходства чистокровных уже почти не раздражал, воспринимаясь как неотъемлемая и неисправимая черта, которую можно только игнорировать.

Тем временем Лестрейндж взмахом палочки уменьшила покупки и отправила в свою сумочку, похожую на крошечный черный сундучок на длинном ремне.

Гарри задержался на ней взглядом, вспомнив совсем другую — розовую и расшитую бисером. Между Беллой и Гермионой не было ничего общего на первый взгляд, но это вот складывание кучи вещей в такой маленький объем... Интересно, что бы сказала Пожирательница, сравни он ее с грязнокровкой. Впрочем, желания проверить как-то не возникло, ребра и рука все еще немного ныли после утренней стычки.

После магазина они не сразу аппарировали домой, а решили пройтись по Косому. У Беллы было приподнятое настроение, она в свойственной ей резкой и смешной манере комментировала прохожих, попадавшиеся по пути заведения и их владельцев, бурно жестикулировала, хохотала, рассказывала истории как из пожирательского прошлого, так и семейные — у Блэков в самом деле была богатейшая история, связанная, казалось, со всем волшебным миром.

Ярко светило солнце, заставляя жмуриться — но жмуриться приятно, наслаждаясь хорошим днем, теплом и простой радостью от прогулки. После долгой зимы в лесах Гарри особенно высоко ценил такие вот совершенно обычные вещи. Портить момент, заводя разговор об уроках окклюменции совершенно не хотелось, даже думать о чем-то серьезном не было никакого желания. Поэтому он молча слушал Беллу, глубоко вдыхал свежий воздух, в котором смешались запахи свежей выпечки, старого дерева и почему-то полироли для метел, улыбался в ответ всему миру и чувствовал себя до странности хорошо.

Бледный слегка сутулый волшебник опрометью бросился наперерез, подобрав полы дорогой на вид мантии. В последний момент спохватился, попытавшись принять степенный и гордый вид, без особого, впрочем, успеха — слишком взволнованным осталось лицо.

— Мадам Лестрейндж, как я счастлив вас видеть в здравии!

Пока Белла снисходительно выслушивала поток комплиментов, Гарри рассеянно пялился по сторонам: на обходивших их по широкой дуге прохожих, разноцветные вывески магазинов, кафе Фортескью, в котором он ел мороженое, только недавно узнав о существовании магического мира... Неожиданно показалось, что угол дома будто шевельнулся — как бывает при ослабевшем дезиллюминационном. Безмятежность тут же сдуло без следа. Он осторожно вытащил из кармана палочку и пристальнее вгляделся в подозрительное место. Что, если это кто-то из Ордена? Или обычный преступник, грабитель, убийца? Будь Гарри один, попытался бы выяснить, но в такой компании...

По спине пробежал озноб.

Белла криво, не скрывая пренебрежения, усмехалась в лицо собеседнику, понизившему голос так, что доносились лишь отдельные слова. «Вы же понимаете...», «имеют право...», «такие поместья...». Тяжелые веки скрывали безумный блеск глаз, спина и руки были расслаблены, но легко представить, как она мгновенно вскидывает палочку и вступает в схватку, стоит только заметить неладное. Что случится с членом Ордена, попади тот в руки Лестрейндж? А если вдруг окажет сопротивление? В груди сжалось от нарисованных воображением сцен.

Гарри стискивал палочку, молясь, чтобы Белла ничего не заметила. Он ведь не сможет спокойно на это смотреть, вмешается, и тогда... Страшно подумать, что сделает с ним Лорд. И хорошо, если только с ним. Да и если просто узнает об этом случае... Окклюменция становилась необходимостью. Солнце по-прежнему ярко освещало улицу, согревая прохожих, а он выравнивал дыхание и пытался удерживать невозмутимый вид, игнорируя холодный пот, выступивший на спине.

Волшебник раскланялся на прощание, и Белла обернулась. Кривая усмешка еще не сошла с ее лица, но во взгляде мелькнуло что-то теплое, не то одобрение, не то приязнь, может, радость.

— Идем, щеночек.

Она легким движением взъерошила его волосы, и Гарри вдруг с ужасом понял, что в возможной драке он бы переживал не только за членов Ордена.

Это было дико, ненормально, но он не хотел бы видеть смерть Беллы — да даже ранение или, того хуже, плен. Так же, как и Руди, Яксли... Да что там, даже старшего Малфоя! Он растерянно смотрел на шедшую рядом Пожирательницу смерти, отмечая нервные движения, низкий голос, то ровный и негромкий, приятного тембра, то наигранный и резкий, передразнивающий того или иного знакомого, о котором она рассказывала.

Хотелось схватиться за голову и взвыть от дикости происходящего.

Как, когда он настолько к ним привык? Ведь сколько бы ни думал раньше «бывший враг», помня о способностях Лорда в ментальной магии и делая ударение на первое слово, второе всегда оставалось на месте. А что теперь? Гарри их слишком хорошо знал, и не мог не то что презирать или ненавидеть, даже оставаться равнодушным!

Ужасно.

Они вернулись на Гриммо, а Гарри все еще не мог смириться со свалившимся на него знанием, и, лишь увидев спину Беллы, наконец вспомнил о деле.

— Мадам Лестрейндж!

Та обернулась, и он глубоко вздохнул, не предоставляя, что услышит в ответ на важнейший вопрос.

— Вы можете мне помочь с окклюменцией?

Белла задумалась, кривя и кусая тонкие бесцветные губы.

— Я не смогу тебя учить без одобрения Лорда, щеночек, — наконец сказала она, придя к определенному решению. — Но, думаю, он не будет против. Я спрошу об этом сама.

* * *

Белла сдержала слово, и одним из лучших известий за последнее время стало разрешение Лорда на занятия окклюменцией.

Ухмыльнувшись при виде его неприкрытой радости, она безо всякого предупреждения вроде привычного «приготовьтесь, Поттер» вломилась в его разум.

События прошлого замелькали, тесня друг друга, пробуждая множество эмоций. Мистер Лавгуд в канареечно-желтой мантии на свадьбе Билла и Флер; Гермиона с палочкой над кастрюлей где-то в лесу, ее волосы неаккуратно собраны, на щеке грязный след, а в глазах — усталость; алчная рожица Крюкохвата, протянувшего руку, чтобы скрепить сделку... Гарри не успевал отбиваться от них, напоминать, что это лишь образы его памяти. Те сменяли друг друга все быстрее, затягивая в безумный водоворот.

Пока он не пришел в себя на полу.

Очки остались на месте, но в глазах стояли слезы, так что пришлось моргнуть пару раз, прежде чем мир обрел четкие очертания. Белла расположилась в глубоком кресле напротив, небрежно закинув ногу на ногу, так что Гарри во всех подробностях мог рассмотреть черные ботинки на невысоком каблуке, в гладкой подошве которых были утоплены шляпки маленьких гвоздиков.

Краем глаза он успел заметить короткий взмах палочкой, прежде чем провалиться на новый виток кошмаров.

Бесконечные видения окружали его, хохотали в лицо с безумными интонациями Беллатрикс, прожигали черными глазами Снейпа, предлагали человеческие ногти мерзким старушечьим голоском. Мерлин, откуда в его памяти такая дрянь? В какой-то момент его окружило красное марево, которому, казалось, не будет конца, пока он случайно не моргнул.

Гарри провел рукой по лицу и бездумно уставился на выпачканные красным пальцы. Кровь. Это была его кровь. Он поднял голову, чтобы увидеть, как палочка в очередной раз описывает короткую дугу и вот-вот укажет на него.

— Нет! — отчаянный крик прозвучал сиплым шепотом. Палочка замерла, и на Гарри накатило невероятное облегчение. Он был готов целую вечность лежать, скорчившись на полу, лишь бы эта палочка не останавливалась на нем никогда.

— Ты сам просил об этом, щеночек, — низкий голос был до неправдоподобия настоящим. Или это лишь очередной образ, задержавшийся чуть дольше остальных, который вот-вот исчезнет, сменится другим? Гарри не хотел говорить, ведь слова разлетались из его рта, приводя за собой сотни новых кошмаров.

Палочка поднялась снова, и неповоротливые, словно покрытые твердой коркой, губы сами открылись в отчаянной попытке отсрочить пытку.

— Вы не сказали... Что делать, — он сам не понимал смысла фраз, приходивших в голову, но палочка не двигалась, значит, они были верными. — Как научиться. Этому.

— У каждого свой способ, щеночек. Чужому научить невозможно, слишком разные у всех мозги, — ответила хозяйка палочки и с азартом добавила: — Не волнуйся, я добьюсь нужной реакции! Даже Лорд отмечал мой талант в этом.

* * *

Маленький паучок снова и снова срывался, пытаясь взобраться на выступ медного настенного светильника у кровати. Тишину нарушил жалобный вздох петель на двери — кто-то слишком резко ее распахнул.

— Очнулся, щеночек? — низкий и грубый голос, уверенный, не допускающий даже следа сомнений.

Голова немедленно откликнулась на него болью.

В поле зрения появилось женское лицо — широкоскулое, с тяжелыми веками и бледными губами.

Эти темные глаза Гарри узнал бы когда угодно.

Гарри. Он — Гарри. А перед ним стояла Беллатрикс Лестрейндж, убийца его крестного и его учитель окклюменции.

Голова раскололась от боли. Гарри даже показалось, что он слышал глухой треск.

— Мне надо кое-что проверить, щеночек... — ему показалось, или в этом самоуверенном голосе скользнул намек на какое-то чувство?

В следующий момент боль вспыхнула еще ярче, внутри словно что-то провернулось вокруг несуществующей оси, раздался тяжелый удар — уже в реальности — и странный грохот.

Он приподнялся на локтях и растерянно посмотрел на сложившуюся у стены Беллу, засыпанную книгами с обвалившейся полки. Вид у нее был торжествующий, глаза сверкали темной радостью.

— Активная защита! Почти как у Лорда! Поздравляю, щеночек, ты справился с первым этапом.

— Как я это сделал? — спросил Гарри. Память восстанавливалась, воспоминания вставали на место, вот только каким-то странным образом, незнакомым, но удобным.

Белла небрежно пожала плечами, поднявшись, и в несколько взмахов палочки привела себя и комнату в порядок.

— Просто... я не понял, что сейчас случилось, это было слишком быстро.

Она подошла и присела на край кровати.

— Никто не понимает, щеночек. Это рефлекс, который потом можно отточить, встроить в подходящую защитную схему... Мы продолжим занятия после бала.

Гарри сглотнул, отгоняя тошнотворные воспоминания о поднимавшейся в его сторону палочке и мерно покачивающемся черном ботинке. О бесконечных кошмарах, из которых было не вырваться, в которых он навсегда потерялся, сросся с ними каким-то диким образом, так что чувствовал каждый подброшенный воспаленной памятью образ частью себя, своей второй кожей. Этого пытался добиться от него Снейп? Это поручил ему Дамблдор? Он поднял взгляд на Беллу.

— Это у всех так?

— Обычно проще. Ты оказался довольно... — она пощелкала пальцами, подбирая нужное слово. — Зажатым.

Вот как. Зажатым. Видимо поэтому уроки с профессором ничего не дали — тому просто не хватило духу продавить дальше.

— А других путей нет? — отстраненно спросил Гарри. — Разум очищать и все такое?

— Я не встречала достойных примеров, — скривилась Белла, — Одни разговоры. Жалкие трусы готовы ухватиться за любую байку, лишь бы не проверять себя на прочность, не делать шаг за свой предел!

Она наклонилась ниже и возбужденно зашептала:

— Лорд выбьет всю эту дурь из их жидких мозгов и вернет былое величие Темным искусствам. Скоро все увидят...

Гарри не слушал ее, вспоминая, как Снейп раз за разом вторгался в сознание, но ни разу не довел до беспамятства, как без конца напоминал об очищении разума, но, очевидно, сам не знал иного пути, кроме показанного Лордом. Дурацкая вышла попытка усидеть на двух стульях.

О чем тот только думал?

Разве что последствия ошибки в жестком способе обучения были слишком серьезны, и профессор боялся отправить его в соседнюю с Лонгботтомами палату. Это заодно объясняло, почему окклюменция наравне с легилименцией считалась Темным искусством, почему Руди отказался его обучать. Да что там, знай Гарри с самого начала, что его ждет... Нет, он вряд ли пошел бы к Лорду, но всерьез бы об этом задумался. Все же у того огромный опыт в ментальной магии, и он наверняка смог бы удержать от безумия. Если бы захотел.

Белла неожиданно наклонилась и мимолетно прикоснулась губами к его щеке.

— С днем рождения, щеночек.

— Что?!

— Ты почти неделю валялся без сознания, — пояснила она. — Так бывает после первого этапа. Хорошо, сегодня очнулся, иначе бы Лорд с меня шкуру содрал, — и, поймав недоуменный взгляд, добавила: — Завтра бал.

— И что? — растерянно спросил Гарри. Ему с трудом верилось, что почти неделя исчезла, стоило прикрыть глаза. — Мне нужно будет... что-нибудь сделать?

— Не влипнуть в неприятности, — хмыкнула Белла. — Хорошо, что успели прикрыть тебе мозги, но на всякий случай держись поближе к нашим.

Когда она вышла из комнаты, Гарри поднялся с кровати и тут же сел обратно, борясь с головокружением. Во всем теле была жуткая слабость, как после высокой температуры в детстве, когда о перечном зелье он еще даже не подозревал.

На тумбочке лежало несколько свертков в ярких обертках. Чем-то это все напоминало его обычные пробуждения в Больничном крыле Хогвартса после очередного приключения. Мерлин, сегодня на самом деле его день рождения. Восемнадцать лет. Из которых три месяца он носит метку. Всего три месяца, которые столь многое изменили — казалось, что со дня битвы у Хогвартса прошло по меньшей мере лет пять.

Судя по небу за окном, день уже клонился к вечеру. Что мог подумать Рон, не получив от него даже записки?

Кричер как обычно ворчал вполголоса на «шастающих по дому прихвостней подлого захватчика», расставляя письменные принадлежности и чай на письменном столе, до которого Гарри с трудом добрался, ощутимо пошатываясь по дороге и упав на стул совершенно обессиленным.

Вскоре было готово письмо, в котором он без лишних подробностей сообщил, что с ним все в порядке и что он постарается увидеться с другом в ближайшее время. Получилось до отвращения похоже на послания, которые Гарри получал все лето после смерти Сириуса, и которые его невероятно раздражали, но не писать же, в самом деле, «я неделю провалялся без сознания после слишком близкого знакомства с палочкой Беллатрикс, на которое сам же и напросился». Неизвестно, что устроит Рон, получив что-нибудь в этом духе.

Кричер забрал письмо, чтобы отправить с совой, и по собственной инициативе притащил свежие тосты и омлет, умопомрачительно пахнущий поджаренными колбасками. К этому моменту головокружение и тошнота почти сошли на нет, и Гарри, едва почуяв аппетитный запах, понял, что зверски голоден. После еды появились силы, и обратный путь до кровати показался куда проще.

Подарков было на удивление много. Сестры Патил прислали теплый шарф и перчатки. Ли Джордан — совершенно неожиданно — внушительное издание «Некоторых теоретических аспектов прикладной магии» в толстом кожаном переплете с металлическими вставками. Белла бы оценила такое пополнение библиотеки, а Гарри долго вертел том в руках в поисках какого-нибудь прикола. Образ бесшабашного комментатора совершенно не вязался с таким серьезным подарком.

Рон подарил коробку с массой полезных вещиц, от прилипалы-следильщика до порошка Перуанской тьмы. Все явно из старых запасов — магазин близнецов до сих пор был закрыт. Фред погиб в битве за Хогвартс, а Джордж числился в розыске. Гарри узнавал, можно ли передать другу право им управлять, хотя бы временное, но столкнулся с таким клубком правил и инструкций, подчас противоречивших друг другу, что пока отступился, не имея нужного опыта и не желая привлекать для этого дела Яксли.

Во всех свертках от Пожирателей были зелья — видимо традиционный для них подарок. Первым из распакованных оказался крошечный флакончик темного стекла. На записке к нему стояла короткая, но размашистая надпись «От смерти. Белла». Гарри весело хмыкнул. Зачем мелочиться, в самом деле. Покрутив в руках игрушечную на вид склянку с залитым воском горлышком, он спрятал ее в безразмерный мешочек, до сих пор болтавшийся на шее.

Яксли подарил несколько пузырьков мощного восстанавливающего, Долохов — зелье удачи, знакомо светившееся мягким золотом. Настоящим сюрпризом стал флакон от старшего Малфоя. Мелким бисерным почерком с завитушками было сказано, что это некое зелье Абскордера. Гарри о таком слышал впервые. С сомнением рассмотрев и даже понюхав подозрительный подарок, он впервые задумался, рассказал ли Драко отцу правду о том, что произошло в Министерстве два месяца назад, когда чуть не лишился языка по милости Лорда. После короткого колебания флакон отправился в мешочек ко всем остальным.

Аманда прислала красивое белое перо и поздравительную открытку, из которой вылетел разноцветный фейерверк, оглушительно бухнувший в тишине комнаты и осыпавшийся на смятую постель мелкими звездочками. После пожеланий счастья и здоровья в ней было написано, что перо зачаровано писать без ошибок. Что поделать, с грамотностью у него в самом деле были проблемы.

От Лорда ничего не было и странное облегчение от этого причудливо мешалось с легким беспокойством.

1) Lacero corpore (лат.) — разрываю тело. Простое темное заклятье. В данном контексте «тело» означает любую физическую оболочку, не только человека.

Вернуться к тексту