Пристегните ремни! (гет)

Со спины они выглядели натуральными двойниками: кожаные бриджи, клёпаные косухи, высокие ковбойские ботинки на шнуровке и цветастые банданы, сбитые на затылок, но только миниатюрный стан, да тугая каштановая коса, кончик которой надёжно крепился на узком ремешке, выдавали Беккетт.

— Каким ты видишь своё будущее, Касл? Какова твоя в жизни цель?

Это была первая фраза Беккетт с того момента, как Касл вероломно «похитил» её от крыльца её же собственного дома пару часов назад. Слова, на которые уже давно хотелось бы получить твёрдый и ясный ответ; ну, просто как своего рода понимание развития их отношений. Если это вообще возможно. И Беккетт надеялась, что возможно, а почему бы и нет? В их тесном знакомстве пока что не виделось ничего предосудительного, и Касл, после поездки в дельфинарий, да скандала с Петаром, показался ей той самой надёжной пристанью, к которой без опаски причалит её утлая лодочка-судьба. И пока они, плечом к плечу на краю обрыва, украдкой поглядывают друг на друга, но всё ещё стесняются взяться за руки, то тут можно многое услышать и понять. Здесь нет и не будет чужих ушей, а значит — всё так естественно. Как, собственно, и само место.

Перед ними, внизу, насыщено-голубыми петлями раскинулась река. Затейливо виляя среди множества округлых островков, она так изрезала на части сочно-изумрудную пойму, что по ним, казалось, ещё не ступала нога человека. И весь этот безграничный простор принадлежал только ветру. Хулиганистый и тёплый, со свежестью реки и ароматом трав, бриз пушил и трепал зелёные верхушки, пускал по воде мелкую рябь, пока не уносился вверх, к людям. Он оглаживал небритые щёки Касла, теребил слегка небрежную чёлку Кейт, словно вовлекая девушку в незатейливую игру, и Беккетт, в конце концов, не выдержала. Прыснула в ладонь коротким, застенчивым смешком, непринуждённо подбила лезущие в глаза прядки, и Касл, будто бы сметая невидимую пелену, несильно провёл ладонью по лицу. Крепко, до хруста, сжал пальцы в кулак и легким пристуком по своему бедру дал понять, что открыт для любых расспросов.

— Знаешь, а я всегда хотел помогать людям. К этому, ещё с младых ногтей, меня приучала мама, да и гены отцовские тут как бы тоже причём. Жаль только, что я толком о нём ничего не знаю, но маме верил и верю, как себе. Та их единственная ночь вовсе не была спонтанной, они осознанно любили друг друга, хоть и расстались потом на долгие годы. С тоской, горечью и робкой надеждой на встречу, несмотря ни на что. А ведь мама могла бы поставить жирную точку в их отношениях; хотя бы потому, что имела на это полное право. За то, что отец ушел не попрощавшись. За то, что практически без денег, оставил с ребёнком на руках. За то, что надолго исчез из нашей жизни, и чтобы поставить меня на ноги, мама пожертвовала многим, но… на папу не обиделась, нет. И даже когда мама сначала сердится, а потом жалеет, трогательно заглядывая в глаза, я понимаю, что её любовь к отцу не угасла даже за десятки лет. А вообще-то, вся эта история с папой и его бесследным исчезновением выглядит, по крайней мере странно. На все расспросы мама стоически молчала, а я, едва встав на ноги, пытался наводить справки, но постоянно утыкался в глухую стену дезинформации и саботажа. И со временем оставил эту затею. Не знаю, смел ли я осуждать своего отца, хотя кто-то, возможно, и скажет, что свершилась мерзкая, подлая вещь, и что настоящие мужчины так никогда не поступают. И что нет, и не может быть оправданий подобным проступкам, и что такая честолюбивая, самостоятельная и гордая женщина, как моя мама, должна была, просто обязана была вытравить в себе любые воспоминания. Однако время показало, насколько сильно я заблуждался в своём неудовольствии и предвзятости. Сужу хотя бы по тому, как нежно, заботливо и с потаённой грустью мама заботится обо мне и об Алексис. Как мелко-мелко трясутся её руки, когда мама замирает в моих объятиях, припав к груди, и тихо, со слезами в голосе шепчет: «Сынок!» Как долго и пристально она смотрит на спящего меня, и волнуется, и жарко, прерывисто дышит, видя в чертах моего лица такой далёкий и такой знакомый облик. И я точно знаю, что столь трогательные минуты как раз и говорят о вечной любви, которой мама любила отца, любит, и будет любить всегда. И опровергать тут совершенно нечего, у меня очень сильная мама, но только боги знают, чего ей стоили эти частые её ночные бдения. Сколько раз бывало, я ночью вскакивал, как от толчка, и не находил маму у себя в спальне. И такой весь взъерошенный и испуганный бросался на поиски. Находил обычно в гостиной: она неподвижно сидела за столом (я это видел сквозь дверную щель!) и тихо-тихо плакала. В комнате притушен свет, в руке — моё свидетельство о рождении, и грустный, невидящий взгляд застыл в одной точке. На столе стоит початый бокал вина, помаргивает оплывшая стеариновая свеча, и палец рассеянно скользит по гладкому бумажному листу, пока не замрёт на графе «отец». Затем мама взволнованно прикрывает рукою лицо, пришептывая что-то грустное-прегрустное, пока, всё же найдя в себе силы, не скажет громко и отчётливо: «Спасибо, дорогой, тебе за сына! Большое тебе спасибо!»… и я тихонько возвращался к себе, преисполненный гордости до макушки. И я не покривлю душой, если скажу, что с самого детства мне прививали самостоятельность и лидерские качества, что априори было нелегко. Да, трудно, и я утопал в океанах слёз, пока мама упорно внушала мне, что я должен, просто обязан состояться, как личность. Меня направляли, тыкали носом, неуклонно повышая уровень знаний, изматывали постоянными физическими упражнениями, как обычно с детьми занимаются отцы, и я по-малолетству думал, что внутренне расту только благодаря маме, но когда подвырос, невольно почувствовал незримое присутствие отца рядом с собой. Ты скажешь, что этого не может быть, что это всё выдумки, чушь, мистика, да и только, но я свято в неё верю. Как и в родственность духа тоже. Вот почему ты не зря очутилась тогда в моей машине, что никак не могу ни объяснить, ни подтвердить, но зато отлично чувствую. Этим.

И Касл ткнул себя пальцем в грудь. Помедлил немного. Зашелестела пожухлая трава, и как бы невзначай оттопырив мизинец, Рик провёл его кончиком вдоль изящной линии её руки. И Беккетт невольно вздрогнула: раз, другой, третий, и Касл тоже. Обмирая сердцем от робкого сего прикосновения, вбирал в себя неизвестное доселе ощущение, с таким крошечным, но трепетным удовольствием, и Беккетт содрогнулась всем телом, зябко повела плечами, стиснув руку в кулак, но ответила на удивление ровно — и с лёгким налётом сарказма в голосе:

— Х-м-м, Касл! А ловко ты переходишь от ментальной связи с отцом к абсолютно земным вещам! — хитро подкатила глаза Кейт. — А ну-ка, признайся-ка мне, парень: ведь так обычно и пудрят мозги доверчивым «куклам», да? Чтобы вертеть ими потом, как заблагорассудится? Это точно, да? Я тебя просчитала, да? И ведь никто не поручится наперёд за прочность отношений, но ты, вообще-то, мастер, Касл, и пролог тебе однозначно удался! Тут тебе и необычное знакомство, и лёгкий блеск симпатии, и томные, жаркие взгляды, и ненавязчивые, но бросающие в дрожь прикосновения, и… Казалось бы, девушка тут же влюбится, окончательно и бесповоротно, НО… что если ей пресытятся, а потом и выкинут, как поднадоевшую вещь, а? Дадут под зад, выставят с позором за порог, да ещё и ославят на весь мир! Вот оно каково — женское фиаско — и не говори мне потом, что водопады девичьих слёз больше не проблема в мире.

В ответ Касл слегка насупился, но руку совсем не убрал, а лишь прижал её к бедру.

— Я никогда не перехожу за грань недозволенного, потому что уже то, что само по себе есть, весьма ценно. И я умею довольствоваться малым, но никогда не форсирую события, даже вразрез желаниям. И если потребуется резко, навсегда остановиться, ради Алексис или мамы — не суть, то я успокоюсь. Вот что значат устойчиво заложенные правильные истины. Надеюсь, что это и был ответ на твой вопрос. А что насчёт… тебя? — слегка смутился Касл и неопределённо повёл плечом.

Куснув слегка губу, Беккетт негромко хмыкнула.

— Ты странный, чудной и даже и не знаю, бываешь ли когда-нибудь серьёзным или нет, но с тобою просто и легко. Иногда мне кажется, что ты можешь выглядеть как угодно и болтать, о чем заблагорассудится, но всегда останешься самим собой. Или же леди искренне заблуждается?

— Спасибо, — коротко поблагодарил Касл и глубоко вздохнул. — А разве это плохо — быть лекарем людских душ? И я хотел бы помочь тебе. Надеюсь, что тебя ещё не утомило моё общество.

— Не утомило, нет. Не переживай, Касл. Девушка обязательно скажет, когда придёт время отвалить. И оно не наступит до тех пор, пока меня всё устраивает. Ведь ты, Касл, даже себе не представляешь, что даже за столь короткое знакомство успел сделать для меня. Когда тебе, да ещё и с таким непогрешимым видом, смачно харкают в душу, а затем, с головы до пят вываливают в грязи, то я уж было подумала, что больше никогда не отмоюсь. И мне до боли хотелось нырнуть в океан…. Или взлететь в небеса….

— ... или просто в космос улететь...

— Ну да, в космос. Хотелось одиночества. Хотелось, чтоб меня до боли в ушах окружала пустота, и чтобы звук дыхания стал практически неслышен. По сути, я почти возненавидела себя за многолетнюю слепоту и терпимость к выходкам Петара, но когда-то всё должно было закончиться. Потому что терпеть не могу ошибаться в людях и ненавижу фальшь, обман. Лучше горькая, но правда, чем сладкая, но ложь.

В ответ Рик тяжко вздохнул и опустил голову.

— Ложь — это некий нечестный щит от накопившихся проблем, — молвил он каким-то странным, глуховатым голосом. — И неспособности, и нежелания их решать.

— Не поверю, что ты никогда не лгал, — покусывая губы, Беккетт посмотрела на него в упор, но Касл так застыл в одной позе. Шевелились только губы:

— Не буду свято утверждать. Просто я стараюсь не говорить всю правду. Особенно, когда тебя об этом не спрашивают.

— Так значит, ты человек-тайна? — напирала Кейт, старательно маскируя улыбку. — Просто скажи тогда: когда мне стоит тебя боятся?

Касл неопределённо пожал плечами и смахнул с уголка глаза несуществующую соринку.

— Технически никогда, но если вдруг услышала «яблоки-яблоки», то будь начеку: что-то пошло не так!

— И причём тут яблоки? — Беккетт изумлённо округлила глаза: помимо всего прочего, Каслу была присуща странноватая логика, однако Рик как будто ничего не заметил. Он лишь целенаправленно излагал свои мысли.

— Это моё стоп-слово… Некий символ неудачи. Которую можно и нужно будет преодолеть… Желательно вместе, — Касл резко повернул голову, и взгляд его был совершенно серьёзен. — Если мне вдруг потребуется помощь, то смогу ли я рассчитывать на тебя?

Она немного помедлила, не отводя глаз, затем ободряюще улыбнулась.

— Всегда! И как скоро девушку об этом попросят?

— Прямо сегодня, сейчас. Когда будем возвращаться назад. В воспитательных, скажем так, целях. И чтобы в будущем не бояться дороги, тебе нужно самой погрузиться в скорость. Почувствовать на своём лице дыхание ветра, ощутить под собой дрожь мотора. И те дорожные столбы, что будут мелькать перед взором, не должны вскружить тебе голову. Особенно, когда есть, за кого подержаться...

— А ты? Что насчёт тебя?

— Я был бы рядом. На правах инструктора, напарника, друга. И не будет ли это против правил? Против ТВОИХ правил?

— Рядом — это … за моей спиной, крепко-крепко обнимая, плотно прижиматься ко мне? А что если девушка пока что против?

— Это же простая обыденность, Кейт, в которой нет ничего невозможного. Тем более, когда твои мечты наконец-то сбываются.

— По-моему, всё же кто-то не на шутку форсирует события, — задорно куснула губу Беккетт. — А что, если сложится все не так, как видится?

Тут уже настал черёд Касла загадочно ухмыляться.

— Тогда просто поверь мне. Или же напрочь забудь, про эту прелюдия скорости. Однако, давай на чистоту: даже мча во весь опор, даже сатанея от набегающего в щиток ветра, всегда думаю только о своих пассажирах. Чего бы мне это ни стоило...

— Да ты опасный тип, Касл! — мягкая и широко открытая улыбка вызвала у Касла странную подвижку в груди. Хотя, почему же странную? Когда Кейт рядом с ним, от счастья он взлетает на седьмое небо, и по сравнению всеми его знакомыми дамами, а тем более — эмоциональной, бескомпромиссной и капризной Арлетт, с которой он вынужденно повязан, Кэтрин Беккетт вне конкуренции. Интересно, а не будет ли она против невинного такого поцелуя? Целомудренно так, в щёчку, хотя, как правило, он всегда действовал смелее. Правда, с Кейт такой номер ни за чтобы не прошёл. А если не к месту поспешить, то легко спугнуть её, так просто и навсегда разрушив хрупкие мостики доверия, едва народившиеся между ними. Возможно, что это как раз дорога к его/их будущему счастью.

И после недолго колебания Касл всё же решился. Он снова взял Кейт за руку, пристально глядя глаза в глаза, словно что-то порывался сказать, но почему-то не смог вымолвить и слова.

— Что, Касл? — мягко улыбнулась Беккетт и тыльной стороной пальцев прошлась по его скуле. Рик вздрогнул, словно от удара током, и его глаза стали ещё больше и темнее.

— Ничего, — стеснительно пожал плечами он. — Если бы мог, то бросил бы весь мир к твоим ногам.

— У меня и сумки-то такой нет, чтобы всё это вместить, но — приятно, — и её глаза уклончиво взмыли к небу. — И неужели ты всё-таки чувствуешь себя настолько сильным?

— Да! Есть одна вещь, которая так рьяно придает нам сил — это… это любовь… к нашим детям...

Рик замолчал и отвёл погрусневший взгляд в сторону. То, что Касла легко смутило его же собственное откровение, Беккетт легко прочувствовала и поэтому тайно наградила его за выдержку маленьким секретным бонусом. Уж Касл точно не будет бесцеремонным или вредным. И вряд ли будет следить за ней, исходя ревностью, и никогда не скажет обидных слов в её адрес. Широкая у него душа, очень широкая, как то лазоревое небо над головой, но ей всё же нужно ещё немного времени, чтобы понять в итоге, к чему они придут. Ну, ещё совсем-совсем немного. Сначала — экзамен, права, а уж потом — можно и "глупостям" предаться. Возможно даже, что у них будет много "глупостей". Таких, какие не снятся маленьким детям, но очень нравятся большим.

Неопределенно хмыкнув, Беккетт толкнула Касла своим плечом, осторожно высвободилась из его тёплой руки, и неспешно встала на ноги, используя мощное плечо товарища, как опору. Их байк застыл неподалёку: он целился в пару своим округлым хромированным «зрачком», и Беккетт, обогнув мотоцикл, лихо взгромоздилась на заднее сиденье. Поёрзала, жеманно поскрипывая кожей, и задорно, с намёком повела глазами.

— Поехали, Касл, а? Нас с Мэнди ещё шопинг ждёт!

Касл покорно склонил голову. Так же не глядя на Кейт, пружинисто поднялся и уселся впереди неё. Ещё до того, как зарокотал мотор, Беккетт обняла Касла поверх ремня, и уже не стесняясь, прижалась щекой к его широкой спине. Мечтательно смежила глаза, а довольная улыбка чётко отражала весь спектр её чувств.

«Как же с ним здорово, чёрт возьми! Но, дьявол… Ведь я даже и не выяснила, если у него кто!»

* * *

На занятие она не шла, а летела: такого мощного прилива сил Кейт уже давно не ощущала! Эта их обратная "адреналиновая" гонка, и шум от отменного настроения в ушах. А как же, прощаясь, Касл на неё смотрел! Как смотрел! Буквально топил в своих глазах, но по-прежнему был осторожен в действиях и словах. Что Беккетт даже нравилось. И занятие обещало быть чудным.

Вот и знакомая дверь. Когда Кейт вошла в холл, то первым делом возле стройки увидела Алексис: та грустно разглядывала надкусанный пончик и тяжко, словно взрослая, вздыхала. И Беккетт сразу ощутила в себе некий дискомфорт.

— Привет, Тыковка! — радостно поздоровалась Кейт, задержавшись напротив девочки. — Что случилось?

— Арлетт приперлась, — совсем по-взрослому высказала недовольство девочка и, указывая, махнула рукой: у выхода на автодром, спиной к ним, стоял Касл, а напротив него — стройная брюнетка в костюме байкера: кожанка, бриджи, шнурованные ботинки «милитари». Красотка сама по себе: короткая стильная челка, насыщенный каштан волос, аккуратный с горбинкой носик и надменно сжатые губы статуи холодной красоты — девушка поддерживала крикливо размалёванный шлем на сгибе локтя и, что-то недовольно и твердо, выговаривала Каслу прямо в лицо. Её губы презрительно кривились, но Касл лишь упрямо крутил головой. Беккетт он, естественно, не видел, но от её былого благодушия не осталось и следа.

— Интересная картина! — с издёвкой процедила Беккетт вполголоса. — Ну, и что тут у нас, а?

Тыковка никак не отреагировала на саркастический тон и простодушно пояснила:

— А папа познакомился с ней на слёте байкеров ещё год назад. А у тебя есть байк?

Наблюдая, как брюнетка упирается рукой Каслу в грудь, Кейт ответила не сразу.

— Есть, папа подарил мне на 18 лет, — Беккетт жадно впитывала в себя малейшее движение пары. — Но он стоит в гараже и ждёт моих прав. А чем тебе не нравится Арлетт? Неужели плохо относится?

— Просто не нравится — и всё тут, потому что никто не сможет заменить мне маму. И мы с ней почти не играем, потому что папа не приглашал её домой. Чаще выбирались куда-нибудь на прогулку в парк. Но она не умеет обращаться со мной. И сказок никаких не знает.

— Понятно! — Беккетт выпрямилась во весь рост и напряжённо сощурила глаза: Касл приближался к ним, а брюнетка повисла у него на руке.

— Здравствуйте, мистер Касл! — сухо поздоровалась Кейт, когда они остановились от неё в двух шагах. — И как ваш день?

— Э-э-э, состоялся. И здравствуйте, Кейт! — неподдельно обрадовался Рик, и его глаза вспыхнули радостью, но тут же погасли, наткнувшись на её холодный взгляд. И не надо было быть провидцем, чтобы понять её душевное состояние, поэтому Касл мягко высвободился из объятий брюнетки.

— Извини,— сказал он твёрдо.— НО у меня занятия.

В ответ Арлетт моментально вспыхнула, гневно сверкнув глазами и гордо вскинув голову: её ноздри раздувались, как у загнанной лошади.

— Ты с ума сошёл? С этой фифой?— и брюнетка презрительно фыркнула.— И что это ты себе каких учениц выбираешь, а? И почему ничего не сказал до сих пор? Касл!!!

Рик насупил брови: казалось — ещё слово, и он придушит Арлетт коленом.

— Это не твоё дело! Я не обсуждаю своих клиентов с другими, не имею права!

— Пст! — ловким, отработанным движением Арлетт нахлобучила на себя шлем, зафиксировала забрало. — Это я-то другая? Ты много на себя берешь, Рикки, и переходишь грань! Я вот скажу Луи, и он пошлёт тебя к чертям собачьим! Ты знаешь, чем тебе это грозит?

— Знаю, — твёрдо сжал губы Касл, — но я уже всё решил.

— Ладно! — Арлетт так резко дёрнула застёжку молнии, что Рэйчел даже подскочила со своего места. А брюнетка резко повернулась и, не прощаясь, пролетела к выходу, обдав Беккетт приторным облачком духов.

Громко хлопнула дверь, а Кейт стояла, перебирая пальцами ремешок сумки, и недоумевающе смотрела на Касла. Сейчас её как будто плёткой высекли, и то, что она о нём и о себе возомнила, оказалось фактически фэйком! А ведь её предупреждали насчёт разведённых мужчин, пусть даже гипотетически и именитых в будущем. И Петар, будь он неладен, её предупреждал, а она… Чёрт возьми, как же она могла так сильно промахнуться, а? Растаяла, размякла как кусок сахара в горячем чае, утонула в притягательный, чарующих, бездонных глазах этого словоохотливого инструктора со взглядом и поведением ребёнка. А другого и быть не могло. Касл одинокий и свободный, и похоже, решил ею воспользоваться, понятно, для чего, но Алексис… Сама того не замечая, Кейт приросла к девочке сердцем, а та, почувствовав доброту и ласку, сама тянулась к ней, как молодые побеги к дарующему жизнь Солнцу. И им всем будет трудно, очень трудно: и ей, и Алексис, и Каслу, но она должна, сумеет справиться. Всегда справлялась и не с такими проблемами. Конечно, грубить не собирается, но твёрдо обозначит черту, чтобы Касл ей не говорил. И к любому его слову (кроме тех, что исключительно по делу!) будет относиться критично. Да и вообще, стоит ли сегодня заниматься? Может, плюнуть на всё и закатиться на вечеринку к Трикси? Вряд ли пирушка окончится ранее завтрашнего утра, и после пары бокалов с крепким коктейлем, она, может даже быть, позволит кому-нибудь из парней положить руку на её плечо или даже подставит щёку под невинный поцелуй. Ну, и что, сделать или нет?

Кейт глянула на Касла, с потерянным видом опустившего руки. Он не смотрел на дверь, в которую умчалась Арлетт, он смотрел на неё и, кажется, читал на её непроницаемом лице все ответы на свои вопросы. Он определенно ждал её, и взгляд у него был не залихватский, немного насмешливый или озорной, а потерянный, виноватый и… надеющийся неизвестно на что. Кажется, Рику было неловко и больно, и в такой ситуации только взгляды и имеют значения. Слова могут показаться фальшивыми, от жестов никакого толку, а её женская интуиция застыла упругим сгустком между этих лимонных стен и боится двинуться. Боится? Ну, уж нет! Кейт гордо скинула подбородок и решительно сжала брови. Она откатает эти несчастные два часа и их общение будет коротким, деловым и даже отчуждённым, а потом… потом она отправится к Трикси. Завтра суббота, факультативов не предвидится, и пары часов для сна будет предостаточно.