Пристегните ремни! (гет)

Телефон затрезвонил, едва лишь Джоанна взяла на плечики под свой плащ. Хорошо, что и тумбочка, и вешалка находились практически рядом.

— Хэлло! — устало отозвалась Джоанна, гадая, кто бы это мог быть. Прислонившись к стене, Беккетт с облегчением сбросила так надоевшие за день «лодочки».

— Здравствуйте, — какой-то незнакомец был ослепительно вежлив. — Могу ли я поговорить с миссис Беккетт?

— Можете. Это я. Чем ещё могу быть вам полезна?

В трубке мягко прозвучал раздался приятного тембра негромкий смех.

— Мы говорим о пользе не только для всего общества, но и в первую очередь, мэм, для своей семьи, — это вкрадчивый, доверительный голос совсем не вызывал неприязни. Таким тоном обычно говорят с женщинами или детьми. — И, как ваш тайный воздыхатель, хочу вас дружески предостеречь от опрометчивых шагов. Защищая людей вроде Пулгатти, вы бросаете вызов обществу и подвергаете сомнению его мораль. Вы вот не находите странным свое поведение?

Джоанна недовольно сдвинула брови. С какой это стати ей кто-то и на ночь глядя посмеет читать ей нотации? Абсолютно ни о чём разговор!

— Извините, сэр, — Беккет была резка в ответе, — но я не нуждаюсь, ни в каких предостережениях, и поэтому поступаю, как велит совесть. Кстати, а почему бы вам не представиться?

Незнакомец снова рассмеялся, но теперь в его смехе зазвучали язвительные, царапающие слух нотки.

— Хотите, называйте меня мистером Смитом, если так вам будет легче. Я вот что хотел сказать: вы себе даже не представляете, мэм, что значит одиночество в современном мире. И как ничтожен может быть человек. Любой, абсолютно любой, и благодаря коммуникативным возможностям современности, что любое, даже самое неприглядное решение можно принять прямо на ходу. И так же оперативно исполнить, безо всяких критичных последствий. Надеюсь, что вы понимаете, о чём идёт речь? — и собеседник выделил голосом последнюю фразу.

— Вы что, вздумали угрожать мне? По-моему, мистер, вы слишком зарываетесь! — Беккетт устало переступила с ноги на ногу. Если бы не её природное чувство такта и умение здраво воспринимать любую, даже самую неприятную и скучную информацию, этому вежливому «нахалу» точно бы не поздоровилось.

— Да упаси вас Господь! — возмущение «Смита» казалось вполне искренним, и Джоанна даже на миг поверила ему. — Поверьте, я вам не враг и действительно желаю добра. Мне хорошо известна ваша деловая репутация, ваше рвение и скрупулезность в процессах — всё это достойно похвалы. И над чем вы работаете сейчас, я тоже в курсе. Именно поэтому отнеситесь к моей просьбе со всей серьезностью — Пулгатти не должен выйти на свободу! Ни при каких обстоятельствах! Временных рамок пока не ставлю, но позабыть о себе не позволю!

Мужчина отключился, не прощаясь. Опустив руку, Джоанна ещё некоторое время отстранённо смотрела на зажатую в кулаке трубку, словно пыталась разглядеть чужой лик на черном пластике. Изо всех странных звонков на работу и домой, состоявшихся за последние трое суток после разговора с Пулгатти, этот оказался самым «конструктивным». Предыдущие звонки характеризовались натужным сопением и угрюмым молчанием на том конце провода, после чего следовал отбой. И вот сегодня, кажется, прорезалось. Похоже, что своей неугомонностью и принципиальностью она — адвокат Беккетт, задела очередную скрытую струну души Большого Яблока. Несмотря на то, что угрозы бывали и раньше, Джоанна давно научилась воспринимать их, как неприятную, но неизбежную сторону своей профессии. Тем более, никто и никогда не сможет сделать её работу лучше, чем она сама.

Помассировав пульсирующие болью виски, Джоанна натянула тапочки и побрела на кухню, из дверей которой тянуло аппетитными запахами. Джим увлеченно хлопотал у плиты, насвистывая что-то веселое, но от пристального взгляда жены тот час же обернулся.

— Дорогая, я слышал звонок. Это кто-то с работы? — полюбопытствовал он, облизывая сладкий кончик указательного пальца.

— Не совсем, — устало улыбнулась Беккетт, прислоняясь плечом к косяку и скрещивая на груди руки. — Просто очередной учтивый «доброжелатель». Для колкостей им вечно не хватает будней.

— А о чем конкретно шла речь? — насторожился Джим. Поправив на себе припорошенный мукой фартук, он в раздумьях погладил подбородок: — Чего они хотели?

— Против того, чтобы мой нынешний клиент вышел на свободу.

Джим нахмурился. Некоторое время сердито водил бровями, потом стащил фартук и, подойдя к супруге, крепко привлек её к себе за талию.

— Мне это не нравится! — озабоченно проговорил он. — Не пора ли сообщить в полицию?

Доверительно чмокнув мужа в губы, Джоанна нежно потрепала его по щеке.

— Дорогой, не будем сгущать краски! С учетом особенностей моей профессии, всегда будут недовольные. Тем более, я прекрасно знаю, что делаю!

Укоризненно покачав головой, Джим недовольно поджал губы.

— Джона, я всегда уважал твой выбор, но пожалуйста, будь осторожна! Обещаешь? — мягко придерживая любимую, Джим неотрывно смотрел в такие родные, но блестевшие профессиональным упрямством глаза. Он с грустью понимал, что его любовь не переубедить.

— Всегда! — весело улыбнулась Беккетт, коснувшись мягкими губами его колкой скулы. — Пахнет вкусно! Позовешь? Я пока наверх.

Они обменялись нежными и трогательными поцелуями, потом Джим вернулся к плите, а Беккетт поднялась в свой кабинет. Окинула хозяйским взглядом заваленный бумагами письменный стол и, включив настольную лампу, присела на стул. В этих кипах протоколов и справок, стопках картонных папок и пачках фотографий заключалась вся её непростая квинтэссенция существования, рабочий стержень всей её жизни. Сложное и одновременное интересное, дело Пулгатти должно стать очередной победой, но не ради самолюбования, а ради веры в собственные силы.

Джоанна открыла лежащую перед ней папку и углубилась в чтение, параллельно делая пометки на чистом листе бумаги. Долгие разговоры с Пулгатти стоили потраченных на него сил. В тонкие, но цепкие руки Беккетт попали такие козыри, что дух захватывало от перспектив. Известные, обласканные деньгами и властью люди на поверку оказались матерыми уголовниками, без принципов, чести и совести. Если же парочку из них надолго упечь за решетку, то город вздохнет свободнее, а у народа окрепнет вера в справедливость. Ей же предстоит опросить ещё пару свидетелей, и картинка происшедшего должна сложиться окончательно. А там, в известном смысле, и до суда недалеко.

* * *

— Мисс! — всерьёз рассердился Кесслер, наблюдая за отсутствующем взглядом ученицы. — Мисс, вы слышите меня или нет? — недовольно добавил он.

За неполный час занятий Кейт успела наделать столько ошибок, что впору было отправляться на штраф-стоянку. Видимо, недовольство Ирвина все-таки встряхнуло Беккетт, потому что, притормозив у обочины, она непроизвольно переспросила:

— Что, простите?

— Да что с вами такое? — от такого вопиющего пренебрежения к своей персоне Кесслер разошёлся не на шутку.— Вы допускаете одну ошибку за другой, словно только что сегодня сели за руль! И куда подевались ваши собранность и внимательность? У вас что, с глазами проблемы или же внезапно заболели на всю голову?

Нервно огладив ладони, Ирвин стал отгибать пальцы, перечисляя:

— Во-первых, забыв отпустить стояночный тормоз, чуть не спалили тормозные колодки. Во-вторых, едва не пробили колесо, въехав задом на газон. В-третьих, чуть не врезались в сигнальную тумбу и почти что протаранили машину Хайнца. После всего этого о прочих мелочах даже и говорить не стоит! — Кесслер недовольно покривил сухие, как у мороженого окуня губы. — Раз вы упорно не слушаете моих советов, то вам не место в автошколе! Идите, вон, крутите велосипедные педали, или потейте в тренажерном зале, а иначе последствия всего вашего негатива придётся расхлёбывать мне! С таким «усердием», как сегодня, не видать вам «баранки» тысячу лет!

Кесслер так сильно рассердился, что взял из бардачка тряпочку для ветрового стекла и стал нервно протирать ею очки.

— Ой, простите меня, пожалуйста, — густо покраснев, виновато залепетала Кейт. Понурив голову, она смиренно выслушивала гневную нотацию. — Я действительно немного рассеяна. Видите ли, у меня заболела мама.

— Заболела, говорите? — придирчиво сдвинул брови Ирвин. Оценив поникший вид расстроенной не на шутку Кейт, уже искусавшей все губы, немного смягчился. Кажется, слова оправдания прозвучали вполне правдоподобно, и тяжело вздохнув, Кесслер грустно произнёс:

— Хуже нет, когда родным плохо. Моя Лоттхен долго боролась с болезнью, но увы...

Кесслер посмотрел стекла своих очков на просвет, потом приткнул их на свой тонкий, со следами от оправы нос.

— Если хотите передохнуть, то прогуляйтесь до того кафе, а все шероховатости с Рейчел я как-нибудь улажу сам, — и Ирвин ткнул пальцем в большую эмблему «Старбакса» на фасаде угловой многоэтажки с другой стороны улицы. — Так и быть, ароматный чай, пирожное со сливками и шоколадной обсыпкой должны поднять вам настроение. Надеюсь, что статистика не врёт.

— Мне больше кофе по душе, — с благодарностью улыбнулась Кейт, — а вам чего-нибудь принести?

— Зеленого чаю с мятой и пару пончиков, если вас не затруднит, — примирительно улыбнулся Кесслер, вытягивая из бардачка сложенную вчетверо газету.

Согласно кивнув, Беккетт прихватила сумочку и выбралась наружу. Прошмыгнув через перекресток, она уверенно потянула на себя полированную стеклянную створку и поэтому не видела, как Кесслер украдкой приложил к уху телефон.

* * *

Внутри кафе витал знакомый аромат кофе, и дразнящее пахло ванилью, но сама обстановка оказалась далека от спокойствия. Основным раздражителем оказалась группа молодых итальянцев. Растянувшись вдоль стойки длинным и неровным хвостом, они передавали по цепочке стаканчики с напитками и пакетики с едой на ближний к ним стол. При этом ребята так импульсивно жестикулировали, громко и смешливо о чем-то тараторя, что Кейт удивилась даже, как можно умудриться при этом ничего ни уронить и не расплескать. Пока Беккетт от нечего делать разглядывала витрину со сладким, позвякивая мелочью, в её голове крутились совсем нерадостные мысли. Ей пришлось соврать Кесслеру, потому что всё дело было во вчерашнем звонке! И Кейт вымученно свела брови.

Её факультатив по истории закончился достаточно поздно. Папы дома не было, а мама старательно хлопотала у плиты. Попутно делясь событиями сегодняшнего дня, Кейт ринулась помогать. Настроение её было на высоте, и когда зазвонил телефон, Кейт весело подхватила трубку. Вот только искренне не поняла, почему так тревожно хмурится вышедшая следом мама.

— Хэлло!

— Добрый вечер! — вежливо поздоровался тот. Кто не захотел представиться.— Вы не могли бы позвать к телефону миссис Беккетт?

— Да, конечно! — с пониманием улыбнулась Кейт и движением руки поманила Джоанну к себе: — Мама, это тебя!

Джоанна неспешно подошла к телефону, отблагодарила Кейт коротким взлётом бровей, но почему-то повернулась к дочери спиной. Здороваться и не подумала; голос матери звучал сухо, недовольно и даже немного нервно. Сказав несколько отрывистых, резковатых фраз, Джоанна положила трубку. Ещё совсем недавно весёлая и доброжелательная, она выглядела так, словно попала под пресс. А когда побрела на кухню, устало подволакивала ноги.

Теряясь в догадках, Кейт удивлённо посмотрела ей вслед. Что же такого неприятного в обычном звонке?

— Мама! — нахмурилась Кейт, глядя на приунывшую фигуру. — Мама, кто это был?

Полуобернувшись, Джоанна безразлично дернула плечом.

— Никто. Один докучливый мерзавец. В следующий раз ничего не говори ему, а просто положи трубку.

— А зачем же он тогда звонил? Спокойной ночи пожелать? — Кейт встревожено куснула губу. Ей очень не понравилось внезапная смена маминого настроения, но Джоанна заметила это. Поманив к себе дочь, она крепко прижала её к груди, успокаивая лёгкими поцелуями в лоб.

— Да ничего существенного. Он добивается, чтобы я бросила дело некоего Пулгатти.

— Он тебе угрожал? Это так? Ты на себя не похожа, мама! — не на шутку встревожилась Кейт, но Джоанна, ободряюще улыбнувшись, бережно погладила роскошную косу дочери.

— Наверное, это как раз и называется прямыми угрозами в свой адрес, но меня не так-то просто запугать. Я обязательно доведу это дело до конца, это мой долг.