Своя сторона (джен)

Кроули вздохнул, толчком возвращаясь в сознание. Непонимающе моргнул: почти возле самого лица валялся адский меч. Погасший. И, кажется, не его. Да, точно не его — чуть дальше он краем глаза заметил дымящуюся на странно оплавленном полу кучу тряпья и… и чего-то ещё. Чего-то страшного. Он моргнул ещё раз, пытаясь сфокусировать взгляд. Кажется, он что-то пропустил. Или нет?..

В голове стоял туман. Вязкий, липкий, мешающий думать и заволакивающий зрение багровой пеленой туман. Тяжело, мучительно ныло левое крыло. И плечи. И…

Он вздрогнул. Память о произошедшем вернулась одним щелчком, словно кто-то нажал «плэй» на ютубе. Ворвалась в сознание бурлящим потоком ужаса, отчаяния, выматывающей муки и слепой непримиримой ненависти. Кроули судорожно задёргался, пытаясь поднять голову…

И тут же понял, что это было плохой идеей. Боль, до этого тупая и вполне терпимая, взорвалась ослепительной вспышкой где-то в районе лопаток, хлынула по венам раскалённым потоком, алой волной залила глаза. Он глухо взвыл и ткнулся лицом в пол. А потом к спине прижались осторожные тёплые руки, и Кроули, прерывисто всхлипнув, обессиленно закрыл глаза, запоздало осознавая, что все, кажется, хорошо. Ну, насколько это вообще возможно в их ситуации. Азирафаэль был жив. Он был здесь.

— А… ангел? — слабо пробормотал он, не в силах даже открыть глаза, чтобы убедиться, что с другом всё в порядке.

— Я здесь, дорогой мой, — тихо откликнулся Азирафаэль.

Его руки успокаивающе гладили его по спине, и это, хоть не могло унять боль, дарило блаженное ощущение безопасности.

Ложной, как отчётливо понимал Кроули. Но сейчас и за неё он был благодарен.

— Что слу…чилос-с-сь?.. — через силу ворочая языком, пробормотал он, с трудом справляясь с прокатывающимися по телу волнами дрожи. Азирафаэль прерывисто вздохнул.

— Всё… Всё хорошо, дорогой мой. Ты потерял сознание, когда я… Когда я складывал твоё крыло. Так даже лучше… наверное.

Кроули тихо застонал. Лучше? Ну… возможно, и впрямь. Кажется, он отключился, когда ангел начал двигать крыло. Если ему сейчас так плохо… Он невольно передёрнулся и закусил губу, поскольку слегка притихшая боль вновь ударила раскалённым колом. Где-то над ним тяжело вздохнул Азирафаэль.

— Тебе нужно срастить кости, Кроули, — тихо напомнил он, сочувственно поглаживая его по спине. — Иначе ты вновь сдвинешь их при первом же движении.

Он без сил прижался виском к восхитительно холодному полу. Легко сказать…

— Кроули, — тихо, настойчиво повторил Азирафаэль. Руки его по-прежнему лежали на его спине, и он запоздало понял, что ангел не столько успокаивает его, сколько не даёт шевельнуть покалеченным крылом. — Кроули, дорогой мой, я понимаю, что тебе больно. Но ты не сможешь так идти.

Он не хотел идти. Он хотел сдохнуть. Желательно прямо сейчас.

— Я пыт… пытаюс-с-сь… — измученно пробормотал он.

Он действительно пытался. Но сложновато лечить себя, если вместо своего тела ты чувствуешь один сплошной комок боли от плеч и до поясницы. Энергия текла неровно, толчками. Он стиснул зубы, пытаясь сконцентрироваться. Вздохнул, собирая остатки сил, с трудом стягивая их в плотный горячий комок в солнечном сплетении. Энергия сопротивлялось. Её было мало. Она была нужна в других местах. Она не хотела идти туда, где было больно и плохо.

— Что?.. — тихо переспросил Азирафаэль. Кроули сглотнул едкий комок.

— Не чувс-с-с-с… твую… крыло.

Ангел прерывисто вздохнул. Он ощутил, как вздрогнули руки на его спине.

…Нет, не вздрогнули! Они просто дрожали, мелко, без перерыва.

— Ангел… что с-с-с т-тоб-б?..

— Тише, — мягко приказал тот. Дрожащие ладони прижались чуть плотнее. — Всё хорошо, дорогой мой. Со мной всё хорошо. Давай разберёмся с твоим крылом.

Что-то было не так. Что-то определённо было не так. Кроули не мог понять, что — боль и муторная слабость глушила всё. Но что-то…

Он судорожно вздохнул. О, нет…

— Азир… фэль, куда т-тебя ран..нили?..

— Лежи, Кроули! — неожиданно строго приказал тот, и давление на спину резко усилилось. — Я едва сложил твоё крыло! Сейчас ты срастишь кости. А потом, если хочешь, осмотришь мою… царапину.

Он запнулся — на миг, едва заметно. Но Кроули почему-то содрогнулся от этой заминки. Возможно, потому, что услышал в ней едва слышный, болезненный присвист, словно ангелу пришлось выдохнуть сквозь зубы, чтобы сдержать стон. Он до крови закусил губу и без сил уткнулся лицом в пол. Легко сказать — срастить кости… Нет там костей — один разъедающий плоть пожар, не дающий даже перенаправить, как следует, энергию.

Демон сдавленно застонал. А потом задержал дыхание — и медленно, чувствуя во рту свежий вкус крови, шевельнул плечами, пытаясь почувствовать поломанное крыло.

И тут же, содрогнувшись, взвыл и стукнулся лбом об пол. Крыло судорожно задёргалось, боль хлестнула ещё сильнее, ввинчиваясь в мозг. В голове опять зашумело.

— Стой! Кроули, остановись, хватит, не шевелись! Кроули!..

Он медленно выплыл из горячего мутного тумана. Боль неохотно отползала, стекало обратно в пульсирующее огнем крыло. Он со стоном открыл глаза. Моргнул, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь багровую муть. И вновь обессилено опустил веки.

— Кроули… — срывающийся голос Азирафаэля пробился словно издалека. Он потянулся к этому голосу, как к спасительному, едва мерцающему в темноте маяку. Вцепился, задыхаясь и чувствуя, как зыбко колеблется реальность вокруг него. Потом сквозь выламывающую плечи агонию пробилось новое ощущение: трясущиеся теплые руки на спине. Осторожное, настойчивое движение — от плеч к горящим лопаткам, от лопаток к основанию крыльев, и вновь — шея, плечи, лопатки… И он, беззвучно застонав, потянулся к этим рукам, к единственной своей сейчас опоре в океане боли. Понимая отчетливо — если он и сможет заставить себя встать, то лишь по одной причине: в одиночку Азиафаэлю до портала не добраться.

Лишь спустя несколько секунд он осознал, что Азирафаэль что-то говорит. Отчаянно, умоляюще, и голос дрожит от сдерживаемых… да ладно, уже почти не сдерживаемых слез.

— Кроули? Кроули, дорогой мой, ты слышишь меня?

Он с трудом сглотнул. В голове все мутилось от выворачивающей, раскаленным клубком ворочающейся в искалеченном теле боли.

— С-с-слы… шу…

Почти беззвучный шёпот стоил новой мучительной вспышки в плечах. Азирафаэль над ним облегченно вздохнул — или, скорее, всхлипнул. А трясущиеся руки на миг прижались плотнее — а потом расслабились. Едва заметно.

Кроули невольно сжался от острой, тянущей боли, пришедшей откуда-то изнутри, не от сломанного крыла.

Он медленно поднял глаза и с трудом, едва сдерживая стон, повернул голову. Моргнул, безуспешно фокусируя взгляд. Черное пятно медленно сложилось в безвольно распластанное крыло. А бежевое…

Он запоздало сообразил, что ангел стоит рядом с ним на коленях. И, кажется, держит его крыло, не позволяя ему выломать его повторно.

— Что с-с-с сус-с-ставом?.. — с трудом продираясь сквозь мучительные алые волны, пробормотал он. Азирафаэль прерывисто вздохнул.

— Я… Я все вправил. Тебе нужно только направить в крыло силу.

Кроули со стоном опустил веки. Ну да. Если она у него еще осталась. Миг спустя он почувствовал, как теплая ладонь Азирафаэля осторожно поглаживает его по плечу.

— Все хорошо, дорогой мой. Я попробую помочь. Пожалуйста, соберись! Мы сделаем это вместе.

Кроули почувствовал, как чужая рука скользнула к основанию здорового крыла. Осторожно провела по лучевой кости, легла на сгиб. На миг в нем всколыхнулась паника — слишком это было похоже на…

Он непроизвольно содрогнулся, не желая, и всё равно вспоминая безжалостно выламывающие крыло руки, слепящую боль, бессильный ужас…

— Все хорошо, Кроули, дорогой мой… — услышал он срывающийся, исполненный острого сочувствия шепот Азирафаэля. — Ты чувствуешь мою руку? Постарайся дотянуться до меня своей силой. Здесь сустав, чувствуешь его?

Он ощутил, как пальцы ангела сжались чуть сильнее, крепко, но бережно обхватывая крыло, с осторожностью перебирая каждую кость, каждое сухожилие. Слабый укол страха шевельнулся было глубоко внутри… и угас. Мучительное сходство стремительно таяло, смываемое тихим мягким голосом и заботливыми прикосновениями. Да, это могло сработать. Он не чувствует места перелома, вообще не чувствует левого крыла -ничего, кроме сплошного комка пульсирующей боли. Но здесь все по-другому. Возможно… возможно, он сможет.

Он медленно вздохнул, пытаясь сосредоточиться на спасительном ощущении знакомых рук и хоть немного отстраниться от выламывающей плечи муки. И, закрыв глаза, потянулся туда, где сустав осязал тепло ладони Азирафаэля.

— Чувс-с-с-с…

Он задохнулся, тихо скуля от вновь всколыхнувшейся из-за усилия обжигающей муки. Азирафаэль тут же, не давая шевельнуть крылом, вернул ладони на спину:

— Тише, тише, дорогой мой! Не торопись. Тебе всего лишь нужно срастить ткани. После этого будет легче, сам знаешь. Я помогу тебе.

Ох, нет… Он знал, что будет сейчас. Нет-нет-нет, только не теперь, ему ведь только-только начало становиться чуть легче…

Он услышал собственный судорожный вздох, и лишь чудовищным усилием воли заставил себя не шевелиться. Слепая паника вновь начала подниматься в нём. Он знал — будет больно. Очень, очень больно…

Оцепенев от бессильного страха, он прислушивался к тому, как одна ладонь Азирафаэля осторожно ложится на крыло, не давая ему дёрнуться. Он чувствовал, что ангел старается быть очень осторожным, но боль все равно мгновенно возросла почти до непереносимого уровня, прошив до костей. Он прерывисто всхлипнул и, стиснув зубы, заставил себя расслабиться. Время. Они теряют время. Скоро будет поздно для всего...

Сверху раздался слабый прерывистый вздох, подозрительно напоминающий с трудом подавленный стон боли. И Кроули прошило запоздалым ознобом. О, нет… Как он мог забыть…

И страх перед грядущей пыткой вдруг съежился и начал со стыдом отползать куда-то в глубь сознания, смытый волной беспомощной злости на себя. Адский меч. Даже если Азирафаэля всего лишь поцарапали — это чёртов адский меч чёртова ублюдка Хастура. И вылечить его некому, кроме него…

А он валяется, как тупой кусок мяса, и не может спасти даже себя.

— Хорош-ш-шо… — зажмурившись до рези в глазах, сдавленно прошипел он. — Я готов. Пок… показывай мес-с-сто…

Сверху донёсся тяжелый, полный сочувствия вздох. А миг спустя Кроули ощутил, как знакомая ладонь, едва касаясь, осторожно легла на сгиб раненого крыла.

…Боль ударила, разом прошив всё тело раскалённым шипом. Он взвыл, непроизвольно выгибаясь и пытаясь уйти от ломающей тело агонии. Ахнув, вскрикнул что-то Азирафаэль. Дрожащая рука прижалась плотнее, не давая конвульсивно вздрагивающему крылу изгибаться.

Кроули судорожно хватал ртом затхлый воздух. Он должен собраться. Должен…

Он не помнил, что должен. Боль затмевала собой всё.

…Нет. Не всё.

Азирафаэль. Адский меч. «Он просто поцарапал меня, уверяю тебя…»

Он стиснул зубы. И, чувствуя, как захлёстывает сознание багровая неумолимая волна, потянулся туда, где знакомые теплые руки прижимались к содрогающемуся крылу, помогая вспомнить, как должна течь энергия в здоровых тканях.

Жалкие капли демонических сил, ещё оставшиеся после прорыва Круга, потекли к месту перелома… споткнулись, захлебнувшись сплошным мутным потоком чистого страдания. Хлестнули в разные стороны, бесполезно разбрызгиваясь и заставив его беспомощно застонать.

Нет. Он не смо…

Пальцы на крыле едва заметно вздрогнули, слабо поглаживая повреждённый сустав. Прижались чуть плотнее, на миг вызвав ещё более сильную вспышку боли...

А потом бестолково тычущиеся в разные стороны струи энергии споткнулись об эти пальцы, встрепенулись, поспешно устремляясь к чему-то знакомому в бесконечном хаосе боли… Оттолкнулись, словно волна от стен маяка… и хлынули назад, в искалеченные ткани, с облегчением повторяя путь, которые совсем недавно проходили во втором, здоровом, крыле.

…Ошейник не позволял Азирафаэлю пользоваться своими ангельскими силами. Но способность чувствовать и направлять токи энергии была — сущностью, не умением. Он забыл… нет, просто не подумал об этом. Не знал никогда, возможно.

Кроули длинно, с облегчением выдохнул, чуть не захлебнувшись затхлым воздухом. И, чувствуя, как отступает до терпимого уровня боль, поспешно потянулся собственными демоническими силами к спасительному ощущению чужой руки, спеша залечить хоть что-то, прежде чем придёт следующая волна слабости. Ткнулся мысленно в царапающий сустав обломок кости; взвыл глухо, когда очередная ослепительная вспышка агонии почти погасила разум. И выплеснул чуть ли половину того, что ещё оставалось от демонических сил, в пульсирующее крыло, сплавляя раздробленные и разорванные ткани. Наскоро, как придётся — просто чтобы не потерять сознание ещё раз.

Кажется, Азирафаэль что-то говорил. Он слышал его… но слов разобрать не мог. Только цеплялся за интонацию — мягкую, успокаивающую. Хватался за дрожащий от сочувствия голос, прекрасно понимая: второго шанса у них не будет.

Медленно, нехотя острые обломки становились на положенные места. Он уже понимал, что не сможет вылечить себя полностью. Просто не хватит сил. Хорошо, если сумеет просто закрепить все куски в нужном положении…

И, наконец, когда он уже готов был завыть в голос от никак не стихающей боли и выматывающей слабости, когда уже почти хотел просто закрыть глаза… заснуть… исчезнуть, не помнить о том, что убивает не только себя… В тот, кажется, действительно почти последний момент мутная волна схлынула. Откатилась неохотно, недовольно, унося с собой подступающее беспамятство. Затихла в глубине сознания, готовая в любой момент плеснуться обратно.

Кроули со стоном уткнулся лбом в холодный камень. Кажется… Кажется, всё-таки получилось.

Его мелко потряхивало. Нет, все-таки правильно делают нормальные демоны, что с такими ранами просто сдают негодное тело в утиль и встают в очередь за новым…

Он почувствовал, как трясущаяся рука Азирафаэля осторожно погладила его по плечу.

— Всё хорошо, дорогой мой… — тихо, облегчённо вздохнул ангел, слабо всхлипывая и тут же давя этот звук. Кроули услышал, как подрагивает его голос, и мысленно сжался. Нет, это не только страх за него. Сейчас он слышал это совершенно точно.

Он открыл глаза. Сморгнул, заставляя медленно рассеяться мутный красный туман. И, чувствуя, как дрожит все внутри он невыносимой слабости и так и не ушедшей до конца боли, повернул голову.

Замер, пережидая приступ дурноты. Нет, определённо, если они выживут, плюнет на все и заляжет в спячку лет на десять.

А потом он, наконец, разглядел Азирафаэля.

И почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Не царапина. О, нет…

— Кроули, подожди, что ты дела… — возмущённо вскинулся пошатывающийся от слабости ангел, когда он, закусив губу, с коротким стоном вытолкнул наскоро заштопанные крылья в эфирный план. — Тебе нужно исцелиться до конца, ты не можешь…

Кроули услышал тихое, злое шипение — и, увидев, как испуганно отшатнулся Азирафаэль, запоздало понял, что шипел сам. И поспешно умолк.

— Пос-с-сле.

— Но…

Он скривился. Боль… нет, она не ушла. Но терпеть её теперь вполне было возможно. Кроули осторожно, стараясь не тревожить лишний раз плечи, подтянул к себе руки и, опершись о пол, с трудом сел.

Азирафаэль беспомощно следил за ним, и взгляд его было совершенно несчастным.

— Ох, дорогой мой, но ведь ты ещё не здоров… — расстроено пробормотал он. Кроули раздражённо мотнул головой. Он уже видел, насколько мертвенно бледным было лицо Азирафаэля. Насколько сильный озноб сотрясал его тело. Видел и не нуждался в дополнительных разъяснениях.

— Хватит, ангел, — устало попросил он. И, не дожидаясь ответа, потянулся к оплавленному порезу на левом плече Азирафаэля.

На лице ангела мелькнула неуверенность… Облегчение… Надежда на скорое прекращение боли…

Потом всё смыла тревога: взволнованно сошлись над переносицей светлые брови, дрогнули губы…

— Кроули, но ты уверен, что сможешь?.. Я имею в виду, сейчас… Ты совсем измотан!

— На это хватит, не бес-с-спокойся.

Он стиснул зубы, чтобы не зашипеть. И, не тратя больше времени на пустую болтовню, потянулся к ангелу.

От первого же прикосновения тот вздрогнул и коротко ахнул, зажмуриваясь. Кроули замер. Нет. Нет-нет-нет, это ведь не может быть что-то серьёзное, верно? Азирафаэль бы сказал, ведь так? Он же не…

Он осторожно, краем глаза косясь на кусающего губы Азирафэля, отодвинул разорванный край рубашки от раны. И судорожно вздохнул. Нет-нет-нет…

Ожог выглядел… плохо. Кажется, когда-то это действительно была царапина — небольшая, длиной едва в ладонь, Хастур и впрямь зацепил ангела лишь кончиком лезвиия. Но вместо неглубокого (пусть даже и оплавленного, ладно!) разреза на плече Азирафаэля была огромная, сочащаяся кровью и чем-то похожим на гной, язва, словно к коже приложили раскалённый добела брусок, подержали, придавливая, пару минут, а потом сверху плеснули соляной кислотой. Под оплавленной, истекающей сукровицей плотью кое-где проглядывала белая кость, тоже заметно изъеденная адским пламенем.

Кроули в ужасе вскинул голову. Азирафаэль сидел, закрыв глаза и изо всех сил кусая губы, чтобы не стонать. И демону не нужно было задавать лишних вопросов, чтобы понять, насколько больно сейчас ангелу… и насколько сложно было терпеть эту муку, складывая его сломанное крыло, а потом помогая ему исцелять раздробленные кости. Терпеть молча, упрямо делая вид, что царапина — на самом деле только царапина, а не то, что увидел он сейчас. Чёртов ангел!

Запоздало Кроули осознал, что «просто царапины» быть и не могло, и мысленно взвыл от досады на себя. Меч! Адский, чёртов адский меч, с чёртовым адским пламенем — и этой дрянью ударили Азирафаэля. И он это знал, слышал и обязан был понять сразу — но даже не задумался над произошедшим, зацикленный на своих страданиях и своём страхе новой пытки.

Он сдавленно зашипел сквозь зубы, чувствуя, как его вновь начинает трясти — на этот раз не от притихшей, словно в испуге, боли, а от чистой, ничем не приглушённой ненависти. Когда-нибудь он доберётся до тех, кто приказал похитить ангела. До тех, кто додумался мучить его, чтобы привлечь его внимание. Жаль, Хастура второй раз не убьёшь.

Он скрипнул зубами. И напомнил себе, что сейчас есть более важная задача.

— Потерпи, ангел, — сглотнув, пробормотал он, со страхом глядя на кровоточащую язву. — Будет больно… с-с-скорее вс-с-сего.

Азирафаэль в ответ беспомощно улыбнулся дрожащими губами. Попытался улыбнуться — на взгляд Кроули, выглядело это скорее как страдальческий оскал. Он медленно, заставляя себя не паниковать, выдохнул сквозь хрустящие от напряжения зубы.

И осторожно накрыл рану ладонью.

В первый миг Азирафаэль дёрнулся, судорожно хватанул воздух открытым ртом. Сдавленно замычал, мотая головой. Кроули только оскалился в бессильной ярости. Найдёт. И убьёт. Всех, кто хоть как-то причастен. Он упрямо гнал и гнал сквозь подрагивающие от слабости пальцы собственную силу, безжалостно выскребая жалкие остатки с самого дна сущности. Осторожно, с хирургической аккуратностью вытаскивал застрявшие в ране частицы Скверны, боясь поспешить, оставить хоть каплю — помнил, слишком хорошо помнил по Шестому Кругу: адский огонь ангелов не столько обжигает, сколько разъедает. Малейшая небрежность… и всё начнётся заново.

Тяжело дышащий Азирафаэль едва слышно застонал, болезненно хмурясь и беспомощно кривя губы. Кроули только зубами скрипнул. Он чувствовал, как сопротивляется, не желая разжимать зубы на редкой добыче, адский огонь — те его остатки, что проникли в рану и намертво вцепились не в тело даже — в само естество оцарапанного ангела. Края раны медленно сходились: он почти ощущал, как неохотно нарастает под дрожащими от изнеможения пальцами новая плоть взамен сожжённой. Но и силы кончались быстро — быстрее, чем шло исцеление. Кроули сглотнул. Он не был уверен, что святая вода справится с остатками инфернальной дряни, если он бросит рану незакрытой.

…И в любом случае — с неожиданным холодным бешенством подумал он, краем глаза наблюдая, как медленно уходит выражение напряжённого страдания с лица ангела — в любом случае, он не станет оставлять Азирафаэля мучиться с дыркой на половину плеча. А все несогласные могут пойти к Дья… в смысле, к Бо… словом, в задницу.

Несколько секунд спустя, когда Кроули в отчаянии начал уже прикидывать, осталось ли что-нибудь от святой воды после Хастура и не стоило ли, всё-таки, на этот раз начать с неё, что-то изменилось. Сперва он почувствовал, как словно спотыкающиеся об оплавленные края раны потоки энергии наконец выравниваются, начинают течь ровно, без препятствий. Азирафаэль издал долгий, облегчённый вздох — и нехотя открыл глаза.

И тут же эти глаза расширились в испуге, а на лице мелькнуло беспомощное, виноватое выражение.

— О, мой Бог… Кроули!

Демон раздражённо дёрнул немеющими от слабости губами. Можно подумать, он сам не догадывается, насколько мерзко выглядит… Он упрямо протолкнул через пальцы ещё несколько капель собственных сил, сшивая ещё десяток оплавленных адским пламенем связей.

— Не… Она, не льс-с-сти…

— Что?..

Кроули не то чтобы хотел богохульствовать. Просто ему было больно. И муторно. И сидеть… Да, сидеть было всё тяжелее. Это была плохая идея, на самом деле. Надо было встать на колени, как ангел, тогда он, по крайней мере, заваливался бы вперёд, а не назад, рискуя утянуть за собой ангела, а вдобавок ещё отшибить и без того ноющую спину.

Он закусил губу, сдерживая беспомощный скулёж. Больно, да почему же так больно!.. И лишь спустя несколько секунд понял, что Азирафаэль, впервые, не обиделся на его скабрезность.

— Кроули, дорогой мой… — пробормотал ангел, поспешно протягивая к нему здоровую руку, пытаясь поддержать его за плечо. Кроули криво ухмыльнулся ему дрожащими губами. И с удовольствием навалился на предложенную опору, чувствуя, что ещё чуть-чуть — и он точно упадёт.

— С-с-сиди тихо, ангел… я уже почти всссё, — задыхаясь, прошипел он. Брови Азирафаэля беспомощно выгнулись.

— Нет-нет, Кроули, этого достаточно! Ты не должен сейчас…

Демон слегка нагнул голову, скептически разглядывая друга исподлобья (как же не хватает очков! Чудесные, такие удобные очки — а теперь думай, как сделать взгляд выразительным и не показать ничего… ничего лишнего.) Ангел запнулся под его взглядом. Заморгал, с тревогой шаря по его лицу глазами:

— О, дорогой мой, пожалуйста, посмотри на себя, ты же совсем вымотан, тебе нужно…

Кроули тихо зашипел. И злобно пнул радостно вскинувший голову мерзкий голосок где-то внутри, забормотавший, что да, верно, раны уже почти и нет, так, небольшой ожог… почему он должен мучиться, в конце концов, можно же…

— Заткнис-с-сь, ангел, — тихо предложил он, чувствуя, как сводит от злости скулы. И Азирафаэль, подавившись последним словом, расстроено замолчал.

Кроули с ожесточенным упрямством сжал слабо пульсирующий огонёк энергии внутри себя. И чуть было не зарычал, чувствуя, как почти досуха вычерпанная сущность сопротивляется такому издевательству, не желая отдавать последние остатки сил. Лишь сейчас он окончательно признался себе, что просто боится. До судорог, до заикания боится вновь увидеть Азирафаэля таким, как час… два часа… словом, два Круга назад. Боится смотреть, как обугливается и буквально истаивает кожа, соприкоснувшаяся с адским пламенем, как прерывисто мигает слабая искра ангельского света в почти остановившемся сердце. Он… Он просто не хотел рисковать.

Спустя ещё полминуты он вынужден был закрыть глаза и навалиться на поддерживающую его дрожащую руку уже всем своим весом. Слабая дурнота постепенно переходила в настоящую тошноту, а со слабостью бороться уже практически не получалось. Он услышал, как прерывисто всхлипнул Азирафаэль, и в первый момент содрогнулся от ужаса, решив, что не справился с огнём и всё начинается заново. И лишь потом запоздало сообразил, что Азирафаэль просто смотрит на него.

…И, судя по всему, он выглядит достаточно паршиво, чтобы заставить ангела плакать.

— Почти… закончил… — с трудом борясь с тошнотой, пробормотал он, жмурясь от ворочающейся в животе тупой боли.

— Кроули, не нужно больше… — с отчаянием взмолился Азирафаэль, и он скривился. — Всё хорошо, я в порядке. Кроули, мне уже даже не больно!

«Тебе и не должно быть больно, ангел», — хотел сказать он. Но сил на это тоже уже не было.

Он глубоко вздохнул, загоняя обратно поднимающуюся к горлу скользкую волну. И ещё раз, напоследок, мысленно скользнул силой вдоль плеча Азирафаэля, ища следы не замеченных ран. Всё. На этот раз точно — всё…

— Как с-с-скажеш-ш-шь, ангел…

…А потом он лежал на спине, слабо морщась от выкручивающей плечи тупой, если подумать, не такой уж сильной боли. С неохотой моргал, лениво разглядывая низкий каменный потолок и прислушиваясь к тому, как печально вздыхающий Азирафаэль по широкой дуге обходит оставшуюся от Хастура кучу мусора. Нет, он не понимал, как можно забыть о фляжке с тем, от чего зависит твоя собственная жизнь. Как вообще можно просто бросить её, даже не подумав закрыть перед этим. Каким сентиментальным идиотом вообще нужно быть для этого? Можно подумать, он бы загнулся за те пару секунд, что Азирафаэль потратил бы на завинчивание крышки…

Хотя… Это же ангел. Ему положено быть сентиментальным идиотом. Это он сам должен быть циником. Интересно, на Небесах есть какое-нибудь руководство, что-то вроде «Как быть правильным ангелом»? А впрочем, если и есть, Азирафаэль наверняка уже нарушил добрую половину пунктов, особенно самый главный — «не смейте дружить с демонами!». Так что к Бо… К чёр… К левиафану эти правила, одним словом.

Мысли текли вяло, неохотно. Кроули понимал, конечно же, понимал, что им надо спешить. И даже пообещал себе, что как только Азирафаэль напьётся (или выяснит, что воды во фляжке, спасибо его глупости, больше не осталось, и ему нужно распаковывать неприкосновенный запас) — так вот, как только Азирафаэль напьётся, он обязательно встанет и подумает, что они будут делать дальше. А потом ещё раз встанет и пойдёт… куда-нибудь пойдёт. Они оба пойдут. Но пока что демону просто не хотелось шевелиться. Тем более что он не был так уж уверен, что сможет сейчас подняться на ноги без помощи ангела.

Азирафаэль, кажется, добрался до фляжки. На взгляд Кроули, то, что осталось от Хастура, можно было просто переступить. Но ангел, конечно, считал иначе.

— С-с-скажи мне, что ты бездарно разлил не вс-с-сю воду, которая у тебя оставалас-с-сь, — слабо морщясь, пробормотал он. Азирафаэль встряхнул фляжкой. Радостно вскрикнул, услышав лёгкое бульканье.

— Тут ещё что-то есть! — облегчённо заулыбался он, — Вот видишь, Кроули, Всемогущая на нашей стороне!

— С-с-сомневаюсь…

Хотя он был вынужден признать — внутри действительно шевельнулось сомнение. Не совсем то, о котором он говорил. Они прошли три Круга Ада. И почти вырвались с четвёртого. Вырвались… вот уж точно чудом. Быть может…

Он поспешно отмахнулся от крамольных мыслей и, раздражённо зашипев, закрыл глаза. Азирафаэль с облегчённым вздохом приложился к фляжке, а сам демон поймал себя на мысли, что уже почти не вздрагивает, слыша смертельно опасное бульканье.

А потом вдруг замер, прислушиваясь к странному, царапнувшему вдруг чувству. Словно… Словно шевельнулось что-то на грани сознания, настороженно прощупывая то, что составляло его сущность демона. Ткнулось неуверенно в подрагивающие от изнеможения пальцы… Отдёрнулось, опознав чужака…

Он полежал, хмурясь и с недоумением пытаясь понять, что это было. А потом, вздрогнув, неверяще подскочил с пола.

…И тут же с шипением рухнул обратно от стегнувшей по плечам боли.

— Кроули! — испуганно дёрнулся к нему Азирафаэль. Он остановил его одним раздражённым жестом — и вновь замер, пытаясь поймать ускользнувшее ощущение бестолково тычущейся во все стороны Силы. Она ждала… не его, конечно, не его. Других рук, более сильных, по-настоящему имеющих право… имеющих достаточный уровень власти.

…Но какая, ко всем чертям, разница?! Его в любом случае казнят, почему бы хотя бы не попытаться?!.

Он недобро оскалился. И, со злым торжеством улыбнувшись встревожено следящему за ним Азирафаэлю, выдохнул:

— А вот теперь пос-с-смотрим, кто кого…