Гарри Поттер и Козни Пожирателей Смерти (джен)

4 сентября 1993

04:15

Хогвартс

Луна Лавгуд бесшумно двигалась через пустые тёмные коридоры Хогвартса. Она совсем не скрывалась и даже иногда громко говорила сама с собой, исследуя замок своим собственным уникальным способом: во сне. Она улыбнулась этому парадоксу.

— Я действительно беззвучна? — спросила она у себя, проплывая мимо дверей в Большой Зал. — Это потому, что никто не может услышать меня, пока я сплю? Если астральное дерево упадёт в астральном лесу, разве оне не издаст звука только потому, что никто вокруг его не услышит? — она пожала плечами и поплыла дальше.

Каждая ночь для нее была новым приключением, ибо она исследовала замок в своей призрачной форме. Причем «новым» буквально, потому что она редко помнила во сне даже важные детали из прошлых снов, а днем не помнила ничего вовсе, несмотря на все её усилия по освоению техники осознанных сновидений из той книги, которую ей посоветовала Гермиона. По ночам её призрачная форма — её гелиопатическое я, как она подозревала — слонялась по замку и испытывала постоянное чувство дежавю.

— А может, что-то противоположное? — задумчиво спросила она у себя. — Что противоположно дежавю? Жамевю⁽¹⁾? Чувство, что что-то незнакомо, даже если видел это множество раз? Интересно, сколько раз я уже исследовала замок от подвалов до вершин башен и забывала об этом на утро?

Она снова пожала плечами на свой вопрос и продолжила движение. Сегодняшнее путешествие привело её к офису и комнатам нового завхоза, мистера Стерджена. Он был настолько интересным, что ей пришлось подавить желание пройти через дверь в его комнату (она была бесплотной, поэтому никакие физические барьеры не могли преградить ей путь… или она не помнила, чтобы такое было) и посмотреть, как выглядят его нарглы и мозгошмыги, когда он спит.

— Нет, — строго сказала она себе, — шпионить за персоналом неправильно. Даже неприлично. Он же может спать голышом! — она хихикнула, но быстро одëрнула себя. Когда она пришла к выводу, что в своих видениях она не бредит (этот страх преследовал её многие годы), юный гелиопат старалась теперь казаться другим менее странной. Сейчас она говорила о стрекомухах-злюках, нарглах и мозгошмыгах только с теми людьми, которые действительно могли понять то, что она имеет в виду, и нещадно искореняла старые привычки — типа чтения книг вверх ногами, чтобы спровоцировать у людей недоумение (она когда-то заметила, что нарглы, порождённые таким чувством, невероятно красивы). Хихикать над вещами, которые могла видеть только она, тоже было плохой привычкой, поэтому она натянула на лицо невозмутимое выражение.

В любом случае, она знала, что ей не стоит бояться Малахи Стерджена, и не важно, каким угрюмым и ворчливым он старался казаться. Она всё ещё изучала вещи, которые ей могла подсказать гелиопатия о людях в материальном мире, но она уже точно знала, когда кто-то изображает плохой характер. Стрекомухи-злюки были, по понятным причинам, одними из первых астральных существ, которых она научилась опознавать, потому что игнорировать их было опасно. И поэтому она точно знала, что в оскалах и рыках мистера Стерджена не было злости. Он просто забавлялся, а под этим чувством скрывалась постоянная грусть. Да, у него были секреты, и он хорошо их хранил (Луна подозревала, что некоторые секреты он хранил так хорошо, что сам о них не знал), но она была уверена, что дурных намерений у него нет. К тому же было абсолютно понятно, что Стерджен и Джим Поттер были искренне привязаны друг к другу, но старались это скрыть ото всех по каким-то только им ведомым причинам.

Луна продолжила свой ночной путь по коридорам замка, пока не приблизилась к лестнице, ведущей в слизеринские подземелья. Она замерла и тихо охнула. Внезапно её чувство дежавю (или жамевю) зазвенело ужасом.

Она осторожно двинулась вперёд, начав спускаться в подземелья.

* * *

Несколько минут спустя Луна вскочила в своей кровати, судорожно хватая ртом воздух, словно проснувшись от ужасного кошмара. Она быстро выбралась из кровати и ринулась к сумке, отчаянно ища пергамент и перо.

— Луна? — сонно сказала Бетси, одна из её однокурсниц. — Что случилось?

Отвлëкшись, Луна посмотрела на однокурсницу, а потом, на пару секунд замерев с открытым ртом, непонимающе посмотрела на кусок пергамента, который держала в руках. Девочка раздражённо вздохнула и, закинув пергамент обратно в сумку, забралась обратно в кровать.

— Не знаю, Бетси. Но что бы ни случилось, это уже начинает раздражать.

* * *

5 сентября 1993

Пробы в слизеринскую команду по квиддичу

Несмотря на изначальные опасения, которые были у Гарри, пробы в команду прошли относительно гладко. Он и капитан команды Эдриан Пьюси остались охотниками, и к ним снова присоединился четверокурсник Грэм Монтегю, который хоть и вёл себя немного высокомерно по отношению к Гарри, но черту не переходил. Конечно, его даже сравнивать нельзя было с Флинтом, но он должен был хорошо адаптироваться к атакующей схеме, которую использовали Гарри и Эдриан. Майлз Блетчли вернулся к своей позиции голкипера, и, хотя он был не настолько хорош, как Оливер Вуд, он играл гораздо лучше, чем голкиперы Когтеврана и Пуффендуя. Позиции загонщиков были открыты, и, в итоге, их заняли Грегори Гойл и, ко всеобщему удивлению, Милисента Булстроуд. К ещё большему удивлению, Джинни Уизли уверенно заняла позицию ловца, в салат уделав взбешëнного Кассиуса Уоррингтона и других претендентов. Про себя Гарри ожидал, что она пройдёт отбор, но даже он был впечатлён тем, что Джинни выступила даже лучше, чем Драко в прошлом году, хотя, разумеется, это не давало никаких гарантий, что она будет играть так же во время настоящей игры.

Гарри волновался, что заносчивость Уоррингтона может доставить проблемы, потому что и Монтегю, и Блетчли были его друзьями, и они оба были слегка шокированы тем, что в команду отобрались две девушки впервые за двадцать лет. К несчастью для Уоррингтона, он дошёл до того, что принялся громко жаловаться на то, что его обошли…

«Будь я проклят, если факультет Слизерина не смешают с грязью теперь, когда в квиддиче нас представляют полукровки и предатели крови.

Что будет в следующем году? Грязнокровки?»

… но тут он ощутил, что его кто-то твёрдо схватил сзади на правое плечо и резко развернул. У него едва ли была секунда, чтобы понять, что его схватила Милисента Булстроуд, когда она сделала шаг вперёд и впечатала своё колено ему в промежность.

Все парни в округе поморщились, когда он, судорожно пытаясь вздохнуть, мешком повалился на землю и свернулся в позу зародыша.

— Иногда маггловский подход работает лучше, — сказала она, после чего они с Джинни направились в раздевалку для девочек.

* * *

8 сентября 1993

Башня Гриффиндора

23:00

Уставший от трёхчасового занятия с мистером Стердженом, Джим вернулся в башню прямо перед отбоем и сразу направился в кровать. Его дожидался только Рон.

— Ну как прошла отработка? — между делом спросил он.

— А, нормально, — уклончиво ответил Джим.

— Выглядишь уставшим. И взмокшим. Что он заставил тебя делать?

— Эм, полировка трофеев. И… пришлось поработать шваброй.

Рон невесело усмехнулся. Джиму даже показалось, что его лучший друг злится.

— Ты так вспотел от мытья полов и полировки? — спросил Рон. — И, раз уж мы начали, за исключением утренних пробежек, мы так и не начали заниматься спаррингами и практиковать ката. Ты же не решил забросить?

— Ну… конечно нет, — ответил Джим. — Просто знаешь… тяжело найти время.

Рон вздохнул и покачал головой.

— Джим, я не понимаю, почему ты мне врëшь. Я знаю, что последние три часа ты провёл, тренируясь, а не на «отработке».

Он отметил последнее слово кавычками, показав их пальцами. Джим нервно сглотнул.

— Я понятия не имею, о чëм ты тут толкуешь, — быстро сказал он.

— Да ладно тебе, Джим. Я не единственный, кто это заметил. Падма пару дней назад спрашивала меня об этом, но я отбрехался. Но она слишком умна, чтобы не разобраться во всём. Если уже не разобралась.

— Разобраться в чëм? — защищаясь, спросил Джим.

Рон начал терять терпение.

— Случай, Джим. Я дислексик, а не слепой! Мне понадобилось время, чтобы узнать его, но даже несмотря на то, что он сменил одежду, отпустил бороду и волосы и начал вести себя как придурок, я всё равно прекрасно знаю, кто такой этот мистер Стерджен!

Джим несколько раз моргнул.

«Рон знает, что это Ремус? Как он может видеть это через фиделиус?»

— И кто такой мистер Стерджен, Рон? — осторожно спросил Джим.

Рон тряхнул головой, разозлённый уклончивостью Джима.

— Я тебя умоляю! Это же очевидно! Он — брат Чандра!

Джим открыл было рот, чтобы ответить, но тут же его закрыл, осознав, что только что сказал его лучший друг.

— Хм, — наконец, выдавил он.

* * *

На следующее утро в кабинете директора…

— Давайте проверим, что я понял проблему, — сказал Дамблдор, закидывая себе в рот кусочек лимонного щербета. — Секрет, на скрытие которого мы потратили массу усилий, потребовавший чары Фиделиуса, которые, в свою очередь, потребовали шесть дней подготовки, звучит как «Малахи Стерджен — на самом деле оборотень Ремус Люпин». Однако, во время твоего пребывания в Шамбалле ты принял новое имя — брат Чандра, которое не защищено Фиделиусом.

— Получается, что так, директор, — смиренно сказал Ремус. — Полагаю, мне следовало бы сказать об этом до того, как вы сотворили заклинание, но мне и в голову не пришло, что это может быть важно.

— Это поднимает несколько интересных вопросов, — сказал Дамблдор и повернулся к Джиму, который сидел рядом с Люпином. — Рональд знает, что настоящее имя брата Чандры — Ремус Люпин?

— Он знал в Шамбалле, — ответил Джим, — но сейчас, кажется, не помнит этого.

— Нам нужен новый Фиделиус? — спросил Люпин.

Дамблдор на секунду задумался и покачал головой.

— Нет, думаю, что нет. По крайней мере, пока. Даже если отбросить сложность в снятии и новом наложении этих чар, этот просчёт дает нам несколько полезных возможностей. Использование Фиделиуса таким образом — довольно инновационная техника, которую мы почерпнули от наших врагов. Нам следует использовать этот шанс, чтобы изучить эту технику и узнать больше о возможных ограничениях этих чар, чтобы мы могли более осознанно их использовать.

— От кого? — непонимающе спросил Ремус. — О каких врагах вы говорите?

Дамблдор открыл было рот и тут же удивлённо его закрыл, осознав, что не может ничего сказать. Он смущённо кашлянул и посмотрел на Мальчика-который-выжил.

— Эм, Джим, не будешь ли ты любезен открыть Ремусу секрет, который ты узнал прошлой весной от одного известного тебе дневника? Похоже, я не могу ответить ни на один вопрос Ремуса о Томе Реддле, пока ему неизвестен весь секрет.

Джим на секунду задумался.

— М-м? А, я понял! Ну, Том Реддл — тёмный волшебник, известный под именем Лорд Волдеморт. Или как-то так.

Ремус переводил взгляд с директора на Джима.

— Кто такой Том Реддл?

— Как и сказал Джим, Том Реддл — настоящее имя Волдеморта. Том был и есть полукровка, ребенок маггла и сквиба. Он скрыл этот факт от своих последователей с помощью инновационного использования чар Фиделиуса. Эту же технику мы использовали, чтобы скрыть твой секрет. Джим и Гарри узнали секрет до того, как прежний хранитель тайны был уничтожен, поэтому теперь они оба — новые хранители тайны прошлого Волдеморта. Мы решили пока не раскрывать этот факт общественности из-за… ну, скучных политических причин. Короче говоря, мы считаем, что он мог использовать Фиделиус, чтобы скрыть и другие вещи, но ему бы понадобились другие волшебники, чтобы помочь ему. Возможно, если мы узнаем то, как мыслят люди, которые знали тебя под другим именем, мы сможем понять, как ещё Том мог использовать эти чары все эти годы.

Тут директор задумался.

— Пока мы далеко не ушли, может, у тебя есть и другие имена, о которых нам следует знать?

Ремус поморщился.

— Джеймс и Питер раньше звали меня… Лунатик. Это Сириус придумал, потому что я… ну вы знаете.

— А-а, — немного поморщился Дамблдор, словно его щербет внезапно стал кислым. — Изобретательно. Думаю, мне стоит организовать визит Джеймса и Питера в школу, чтобы посмотреть, как они будут реагировать на твою личность Малахи Стерджена. Очевидно, для мистера Блэка таких визитов не будет.

Тут заговорил Джим.

— Гарри знает, что Ремус Люпин и Брат Чандра — это один и тот же человек. Я писал ему об этом летом. Но они никогда не встречались, и я не говорил ему о мистере Стерджене.

Дамблдор кивнул.

— Очень хорошо. Джим, ты можешь рассказать мистеру Уизли и мисс Патил, что мистер Стерджен — на самом деле брат Чандра, который приехал в Хогвартс, чтобы помочь защитить тебя от Сириуса Блэка, что, технически, правда. И, Ремус, я не возражаю, если ты будешь учить этих трёх студентов боевым искусствам при условии, что мистер Уизли и мисс Патил также захотят возобновить свои тренировки. Должен признать, мне любопытно посмотреть, что представляет из себя Ву-Кси-До в действии. Я слышал об этом искусстве, но мои путешествия никогда не приводили меня в магическую Азию.

— А мы можем также рассказать секрет Гарри? — с надеждой спросил Ремус.

Дамблдор на секунду задумался.

— Я приглашу его к себе сегодня между уроками и расскажу, по крайней мере, часть секрета. Мне любопытно, сможет ли он разгадать его весь?

* * *

История Магии

11:30

В отличие от большинства гриффиндорцев и слизеринцев, которые сейчас сидели на истории магии (и половина из которых буквально спали на своих партах), Гарри Поттер не просто бодрствовал, но и выглядел преисполненным внимания. Хотя, конечно, когда дело касалось слизеринцев, внешность могла быть обманчивой. Отчаянно борющийся с зевотой Блейз Забини, который сидел рядом с ним, внезапно наклонился поближе, заинтересовавшись заметками, которые делал Гарри. К его удивлению Гарри разделил страницу в своей тетради на две части. На правой стороне листа он делал заметки по невероятно скучной лекции профессора Биннса о восстании гоблинов в девятом веке. А на левой решал задачи по арифмантике. Заметив интерес Блейза, Гарри повернулся к нему.

— Что? — спросил он.

Блейз наклонился ещё ближе.

— Ты сейчас отрешаешься? — тихо спросил он с ноткой неодобрения в голосе.

Гарри улыбнулся.

— Поймал меня. Я слушаю нытьё Биннса и, в процессе, пересматриваю свои воспоминания о вчерашнем уроке арифмантики. Оказывается, Биннс не настолько скучный, если слушать его только частью разума, — тут он заметил, как на него посмотрел Блейз. — В чем проблема?

Блейз быстро осмотрелся, чтобы убедиться, что их никто не слушает, и наклонился ещё ближе.

— Проблема? Может, то, что ты используешь параллельные мыслепотоки в классе чисто из скуки? С чего бы это может быть проблемой? Ну разве что, оперируя двумя конкурирующими между собой мыслепотоками, можно легко заработать себе раздвоение личности. А так всё в порядке.

— Тремя, — усмехнулся Гарри. — Один для заметок по истории. Другой для арифмантики. А третий сейчас думает, чего хочет от меня директор, который велел мне явиться к нему в кабинет после урока.

Блейз удивлённо моргнул.

— Чего хочет Дамблдор? — подозрительно спросил он.

— Понятия не имею. Поэтому я трифурцировал своё сознание, чтобы всё обдумать, но решения я пока не нашёл. Все, что я знаю, так это то, что префект доставил мне сообщение, когда я шёл сюда. Директор хочет меня видеть перед обедом. А, и пароль «Зэгнатс» ⁽²⁾, что довольно забавно и немного сбивает с толку. Кстати говоря, есть вообще слово трифурцировать?

— Я боюсь отвечать на этот вопрос, а то ты можешь квадрифурцироваться.

— Блейз, расслабься. Я знаю о последствиях. И Снейп уже назначил мне фальшивую отработку на эту пятницу, чтобы оценить мой прогресс в окклюменции и легиллименции. Уверен, если он увидит хотя бы намёк на ментальные повреждения, он позаботится о них.

— Ладно, только не начинай говорить сам с собой.

Гарри усмехнулся.

— Почему нет? Это единственный способ найти здесь умного собеседника.

Парни ухмыльнулись друг другу и вернулись к своим делам. И никто из них не заметил, как за последней партой мирно спала Гермиона Грейнджер.

* * *

Позже в башне Гриффиндора…

Фред Уизли и Ли Джордан сидели в общей гостиной, собираясь идти на обед, когда к ним подошли Джордж и Перси.

— И как это называется? — раздражённо спросил у своего близнеца Джордж.

«Этим» в настоящий момент был покрытый с ног до головы желтыми канареечными перьями Колин Криви, который стоял между двумя префектами Уизли.

Фред расхохотался.

— Я называю это золотом комедии, о брат мой! Как себя чувствуешь, Колин? Нет побочных эффектов? Яйцо пока не отложил?

— Не-а, — радостно ответил Колин. — Ну, разве что всё немного чешется. А, и ещё у меня в глазах двоится и меня немного тошнит. Это ведь закончится до того, как начнутся занятия, да? У меня зелья после обеда, и я не думаю, что Снейп сочтёт всё это смешным.

— Профессор Снейп, — на автомате поправил его Перси.

— Да, эффект скоро спадëт, Колин, мой мальчик, — Фред нахмурился, увидев, какими взглядами на него смотрят Джордж и Перси. — Ну, должен. Если ты не вернёшься в прежнюю форму через час, мы отведём тебя в больничное крыло. С другой стороны, если так случится, ты сможешь вообще не идти на зелья! Так что давай оставаться оптимистами!

Улыбка Колина резко увяла, уступив место гримасе беспокойства. Взгляды, которыми префекты смотрели на Фреда и Ли, стали ещё жёстче.

— Я поверить не могу, что ты дал канареечную помадку второкурснику, — прошипел Джордж, — мы же не планировали тесты на людях до следующего лета!

Перси слегка подался назад.

— А? Что ещё за тесты на людях? — осторожно спросил он.

— Почти уверен, что это означает — на мне и тебе, Перси, — смеясь, сказал Рон из другого угла комнаты.

Он и Джим подошли поближе, чтобы послушать. Перси расстроенно посмотрел на близнецов. Джордж немного покраснел, а Фред заухмылялся.

— Я надеялся, что теперь, когда Джордж стал префектом, вы начнёте, наконец, взрослеть, — горько сказал Перси, — видимо, моим надеждам не суждено сбыться.

— Не вали всё на меня, Перси, — возмущённо сказал Джордж. — Я не имею к этому отношения. И этим летом, когда мы работали над канареечными помадками, я сказал, что нам потребуется ещё минимум год, чтобы их закончить, — он махнул рукой на Колина, который только что громко икнул и отрыгнул пару небольших перьев. — И я был прав! Ему плохо, и он отрастил перья! Он не стал птицей!

— Так я птицей должен был стать? — возбуждённо спросил Колин.

Перси ущипнул себя за бровь.

— Ты вызвался добровольно съесть одну из адовых конфеток Фреда и даже не спросил у него, что она делает?!

— Ну, Фред и Ли сказали, что это канареечная помадка, — ответил мальчик. — Звучало безобидно.

— Ага, — с сарказмом протянул Фред, — за исключением той части, что она не протестирована и не делает того, что должна.

— С чего вообще канареечная помадка звучит безобидно? — удивлённо спросил Джим. — Если судить по названию, то это, ну не знаю, взбитая канарейка или типа того.

От такого описания позеленел даже Рон.

Тем временем Фред, игнорируя Джима, оскалился на своего близнеца.

— Ты превращаешься в Перси, ты в курсе?

— Ты ведь понимаешь, что я здесь, верно? — спросил Перси. — Джим, сделай одолжение и проводи мистера Криви в больничное крыло, пока он не отрастил крылья или ещё чего-нибудь.

— А я? — удивлённо спросил Рон.

— Я надеялся, что ты останешься и поможешь нам поорать немного на нашего братца. Единогласно, так сказать.

— Э-э нет, — поднял руки Рон. — Я ещё слишком молод и незрел для этого. Лучше я помогу довести Колина до мадам Помфри.

— Да что вы все взъелись? — словно оскорбившись, начал Фред. — Канареечные помадки — полностью безопасный продукт. Как и всё, что мы делаем.

— Кхм! — на это замечание Фреда Рон повернулся и, высунув язык, показал на точку, где когда-то была дыра, которую много лет назад проела безобидная кислотная шипучка, над которой поэкспериментировали близнецы, чтобы она была позабористей. Джордж снова поëжился, а Фред просто закатил глаза.

— Короче, Фордж, если ты будешь помогать мне, а не носиться со своим значком целыми днями, может, я и смогу сделать так, чтобы помадки работали как надо.

— Помогать тебе? — неверяще спросил Джордж. — А я думал, что мы партнёры, Дред. Я и понятия не имел, что ты у нас мозг, а я только помощник.

— Парни, — прервал их Перси, — мы немного отошли от темы.

Оба близнеца его проигнорировали.

— Мы были партнёрами до того, как ты решил стать «Перси версия два», мистером «Я буду сдавать древние руны». Это ты решил уйти из команды, чтобы поиграть в когтевранца.

— Так, Фред, — начал было Перси. — Это вообще нечестно…

— ТЫ БРОСИЛ МЕНЯ! — в ярости заорал Джордж, перепугав всю комнату. — Это ты решил выбросить своё будущее на помойку, сделав глупый жест, чтобы спасти меня, когда меня даже спасать было не надо! Ты оставил меня ОДНОГО в первый раз в наших жизнях! Так что не смей винить меня в том, что я решил сделать что-то для себя, когда ты ушëл!

— Эм, Джордж? — начал Перси.

— Я ЗНАЛ ЭТО! — взревел Фред, вскочив на ноги. — Ты СЧИТАЕШЬ, что ты ЛУЧШЕ меня!

— Фред, это… Джордж не это имел… — встревоженно заговорил Перси.

— ЧËРТ ТЕБЯ ЗАДЕРИ, ИМЕННО ЭТО!

Джордж сделал шаг вперёд, чтобы смотреть прямо в лицо близнеца.

— Я был всю жизнь приклеен к тебе, как жëваная жвачка. И в первый раз в жизни, когда тебя не было рядом, я внезапно привёл свою жизнь в порядок, учителя начали относиться ко мне с уважением. Так что да, Фред. Я серьёзно начинаю думать, что я лучше, чем ты. Потому что я, по крайней мере, готов пытаться быть кем-то кроме весельчака, который терроризирует не только однокурсников, но и свою семью!

К этому моменту Перси потерял дар речи. Он никогда даже не слышал, чтобы близнецы спорили, не говоря уж о том, чтобы орать друг на друга, как сейчас. Он испугался, что ситуация может выйти из под контроля.

— Напыщенный индюк, — прорычал Фред, — мне достаточно приложить половину своего ума, и я побью тебя в любом предмете. И ты знаешь это.

— Я соглашусь, что у тебя всего половина ума, Фреддикинс! — ответил Джордж, сравнявшись цветом со своими волосами. — Считаешь, что сможешь учиться лучше меня? Давай. Докажи или заткнись!

— И что это должно значить?

— Это наш год СОВ, о брат мой, — оскалившись сказал Джордж. — Считаешь, что можешь меня обойти? Вот что я тебе скажу. Сдай СОВ лучше меня по любому предмету из тех, на которые мы ходим вместе, и я брошу древние руны и откажусь от значка префекта. МакГонагалл сможет найти кого-нибудь другого на следующий год. Может даже тебя, если хоть раз сможешь ответить за свои слова.

— ИДËТ!

— ОТЛИЧНО!

На этом близнецы Уизли разошлись в разные стороны. Джордж пошёл к выходу из башни, а Фред в спальни. Перси дико огляделся, подметив шокированные лица других гриффиндорцев, и ошеломленно спросил:

— Какого дьявола тут случилось?

* * *

Кабинет директора

— А, Гарри, — добродушно сказал Дамблдор. — Прошу, проходи, садись.

— Рад встрече, сэр, — легко сказал Гарри, занимая пустое кресло между Джимом и Малахи Стердженом.

Всё ещё скрытый (в каком-то смысле) Фиделиусом, Ремус всмотрелся в ребёнка, которого он много лет назад предлагал воспитать как своего. Он уже видел Гарри издалека, но это был первый раз, когда он мог по-настоящему понаблюдать за ним. И внешность мальчика была поразительной, в основном тем, насколько он отличался от Джима, несмотря на то, что они были близнецами. Да, Гарри был заметно меньше Джима, хотя, вероятно, не настолько, как когда он только начинал учиться в Хогвартсе. Тем не менее, Ремус знал, что он никогда не перепутает одного с другим. И дело было вовсе не в цветах факультетов. Даже со всей практикой в Ву-Кси-До Джим всё ещё был немного гиперактивным и неуклюжим, а Гарри двигался с невероятной для тринадцатилетнего грацией и казался абсолютно спокойным и собранным, несмотря на то, что его вызвали в кабинет директора. Неуправляемые волосы Джима и его круглые очки были почти такими же, как у его отца, причёска Гарри же была безукоризненной, а модные очки как-то подчеркивали острый интеллект, которым, как видел Ремус, светились зелёные глаза мальчика. Внезапно он подумал, что у Гарри может быть такой же Огне-Водный дисбаланс, как у брата, но уже в сторону воды.

«Странно, — подумал он про себя. — У них обоих зелёные глаза, как у Лили, но всё же они разные». И внезапно Ремус понял: глаза Джима имели такой же искрящийся изумрудный оттенок, как у его матери, когда она смеялась, а глаза Гарри больше походили на сверкающий ярко-зелёный цвет глаз Лили, когда она была в ярости. Он решил обдумать это позже.

Директор продолжил.

— Я попросил тебя прийти сюда, Гарри, чтобы сообщить тебе некую конфиденциальную информацию, а также попросить твоей помощи в деле, которое, как мне кажется, можно назвать магическим экспериментом.

Гарри в ответ поднял бровь, а Ремус даже немного наклонил голову, чтобы рассмотреть его получше. С этим выражением Гарри ещё больше походил на свою мать. Не важно, понимал мальчик это или нет, но сейчас он имитировал знаменитое выражение Лили «сомнение с недоверием».

— Разумеется, директор, — улыбнувшись, сказал Гарри, — я к вашим услугам.

Дамблдор кивнул.

— Хорошо. Тогда позволь мне начать с перепредставления. Мужчина, сидящий по правую руку от тебя, которого ранее я представил как Малахи Стерджена, на самом деле Ремус Люпин, бывший студент Хогвартса и давний друг твоих родителей.

Гарри с лёгким удивлением посмотрел на Ремуса. Он знал, что Джим учился у него в Шамбале (а также, что он и Джим были частично названы в честь него), но Гарри никогда не видел его фотографий. Он задумался, не связано ли присутствие Ремуса в школе с побегом из Азкабана. Он мысленно вздохнул.

«Ну конечно, связано — Сириус Блэк, бывший собрат-мародëр Люпина, оказавшийся предателем, сбежал. Возможно, это объясняет, почему он кажется таким… нервным».

И Ремус действительно выглядел беспокойным и больным, хотя и не по этой причине. Гарри был единственным человеком в комнате, который не знал, что эти эффекты вызваны грядущим полнолунием, которое должно было наступить через две ночи.

— Рад наконец познакомиться с вами, мистер Люпин, — вслух сказал Гарри с вежливой улыбкой.

— Взаимно, Гарри, — ответил мужчина. — И, прошу, зови меня Ремус.

Он протянул руку, и Гарри, немного помедлив, пожал её, стараясь не обращать внимания на потные ладони мужчины.

— Из того, что рассказывал Джим, я понял, что вы были его учителем боевых искусств в Шамбале. Полагаю, вы здесь, чтобы продолжить занятия?

Ремус улыбнулся.

— Среди всего прочего. И… если тебе интересно, я бы с удовольствием учил и тебя.

— Да, Гарри! — возбуждëнно сказал Джим. — Приходи! Тебе понравится!

Улыбка Гарри немного дрогнула.

— Я… ценю это, Джим.. и Ремус. К сожалению, у меня очень плотное расписание в этом году, плюс квиддич и новый дуэльный клуб. Но я однозначно приду на пару уроков.

Тут снова заговорил Дамблдор.

— Тебе решать, присоединяться или нет к Ремусу, твоему брату и некоторым другим студентам в исследовании магических техник Ву-Кси-До. Но я бы хотел попросить тебя всё равно регулярно проводить время с Ремусом. Это касается эксперимента, о котором я упоминал.

— М? — вопросительно посмотрел на него Гарри.

— Да. Видишь ли, очень мало людей знают, что завхоз Малахи Стерджен — на самом деле Ремус Люпин. Даже те, кто помнит Ремуса студентом, не знают этого. Это потому, что Ремус укрыт заклятием Фиделиус, использованным тем же способом, что использовал Волдеморт, скрывая свою личность Тома Реддла. Я бы хотел использовать открывшуюся нам возможность для изучения эффективности использования Фиделиуса для таких задач, ибо, вполне возможно, что Том использовал этот трюк неоднократно.

Гарри кивнул. Создание Волдемортом по меньшей мере четырёх крестражей это доказывало.

— Поэтому, — продолжил директор, — я сообщаю тебе, что весь секрет, который защищает Фиделиус, содержит не только информацию о том, что Ремус Люпин прячется под личиной Малахи Стерджена.

Гарри непонимающе на него посмотрел.

— И что это за секрет, сэр?

— Это я и хочу тебя попросить выяснить, Гарри. Если ты сможешь. У тебя, давай скажем так, врождённый дар дедукции. Ты теперь знаешь, что Малахи Стерджен — это Ремус Люпин. Я хочу посмотреть, сможешь ли ты вычислить другую часть секрета, которую я от тебя скрыл.

Гарри осторожно посмотрел на Ремуса пару секунд, а затем перевёл взгляд на окно, за которым светило яркое послеполуденное солнце.

— Ты ведь не вампир, не так ли? — осторожно спросил он.

— Разумеется, нет! — возмутился Ремус.

«Как он вообще пришëл к этому выводу?» — подумал про себя Ремус.

Джим и Дамблдор улыбнулись предположению Гарри и недовольному ответу Ремуса.

— Ладно, ладно, — извиняясь, сказал Гарри. — Прости… наверное.

Он нахмурил бровь и через несколько секунд снова посмотрел на Ремуса.

— Это как-то связано с волками?

Остальные трое смотрели на него, как громом пораженные, а Ремус даже немного закашлялся.

— Почему… почему ты спрашиваешь? — наконец, спросил он.

— Ну, после того, как я узнал, что я частично был назван в честь тебя, мне стало любопытно, и я обратил внимание на твоё имя, которое, согласись, довольно необычно. Ремус — это персонаж римской мифологии, человек, которого, предположительно, вырастила волчица. Люпин — это «волк» на латыни. А имя твоего отца — Лайал — производное слово одного из северных языков, и оно тоже означает «волк». То есть, если подумать, то твоё имя — Волк Волкович Волков⁽³⁾. Я полагаю, это значит… что-то? — Гарри посмотрел на остальных, удивившись шоку на их лицах.

Ремус и Джим продолжили потрясëнно смотреть на Гарри, а Дамблдор расплылся в улыбке и начал сверкать глазами.

— Очень хорошо, Гарри. Очень хорошо. Это не сам секрет, но ты на верном пути.

Гарри кивнул и закрыл глаза на пару секунд, сосредоточившись, после чего снова посмотрел на Ремуса.

— Может, твой патронус принимает форму волка или твоя анимагическая форма — волк?

И снова Ремус был потрясён.

— Ну, я не анимаг, но мой патронус действительно принимает форму волка. Как ты узнал?

— Древние руны, — ответил Гарри. — Мы немного говорили о номенографии и какое магическое значение могут нести имена. Профессор Бабблинг упоминала, что, давая ребенку значимые имена, вы можете повлиять на его будущий патронус или анимагическую форму. Это является частью секрета?

— Эм, прости, но нет, — немного вздрогнув ответил Ремус. — Как я и сказал, мой патронус действительно принимает форму волка, но это не часть секрета.

— А, — расстроенно сказал Гарри, — в таком случае у меня ничего нет.

— Всё в порядке, Гарри, — сказал Дамблдор. — Даже если ты не сможешь раскрыть секрет, несмотря на твой дар, это лишь укажет на силу Фиделиуса, и мы всё равно будем знать больше о его возможностях, чем до этого. Продолжай думать над этой проблемой, — тут Дамблдор осёкся и, на мгновение, задумался. — Если от этого у тебя не начнутся головные боли или другие необычные симптомы, которые ты сочтешь последствиями твоих попыток раскрыть этот секрет. В таком случае, немедленно прекрати любые попытки и сообщи мне. Всё-таки исследований Фиделиуса очень мало, и пусть это и маловероятно, но есть шанс, что у попыток взломать его могут быть ментальные побочные эффекты. Вот почему я рассказал тебе часть секрета. Не делай никаких попыток проникнуть через Фиделиус, если ты почувствуешь, что есть шанс повредить свой разум. Он, всё-таки, твой величайший дар.

— Я понял, сэр, — легко согласился Гарри и Дамблдор кивнул.

К удивлению директора, иногда он был даже рад, что старший из близнецов был слизеринцем, а значит был очень прагматичным. Если бы он дал такие указания Джиму, можно было бы не сомневаться, что тот воспринял бы их как стимул продолжать. Спустя ещё пару вопросов и ответов Дамблдор отпустил обоих мальчиков. Когда Гарри уже был в дверях, он внезапно остановился и, оглядевшись, повернулся к директору.

— А портреты знают секрет? — с любопытством спросил он.

Дамблдор удивлённо обвёл глазами комнату. Он даже не думал, как двигающиеся портреты, которые висели на большей части стен его кабинета, могут взаимодействовать с Фиделиусом.

— Интересная идея, Гарри. Я подумаю над этим. Но я знаю, что ни один из них не может раскрыть секрет, даже если они его знают, пока я остаюсь хранителем тайны.

Гарри кивнул и они с Джимом вышли из кабинета.

Дамблдор же, тем временем, повернулся к Люпину.

— Ну, Ремус, что ты думаешь о юном Гарри?

Люпин расплылся в улыбке.

— Если честно я ожидал миниатюрного Джеймса, кого-то вроде Джима. Но вместо этого он так похож на Лили, что это почти нервирует. То, как он внимательно смотрит на тебя, словно оценивая. Как он хмурит брови, прежде чем выдать какую-нибудь блестящую идею. Или как у него слегка подрагивает глаз, когда он пытается не ляпнуть что-нибудь саркастическое в присутствии старших. Всё это у него от неё, пусть она и не растила его, — оборотень грустно вздохнул, вспомнив то, что он узнал о детстве Гарри. Дамблдор решил сменить тему.

— Я был особенно поражён его выводами о твоём имени. Я никогда не думал об этом, но… тебя так назвали по совету номенографа?

— Да. Это… было чем-то вроде традиции в моей семье, советоваться с номенографами при выборе имени для новорожденных. Так повелось с семнадцатого века, когда моя семья эмигрировала из Франции. Отец не знал, где корни этой традиции, но он настоял на консультации с номенографом, когда я родился, — оборотень погрустнел. — Мама винила отца за это. Она всегда любила меня, даже после того как меня укусили, но когда отец объяснил ей, как работает номенография, она была в ярости. Она была уверена, что, назвав меня Ремусом, он предрëк мне становление оборотнем. Сделал это моей судьбой. Это вбило между ними клин, и она до самой своей смерти не простила его.

Дамблдор ничего не сказал. Он слишком хорошо знал, как Ремус страдал в детстве, отрочестве и во взрослой жизни. И часть из этих страданий лежала на его, Дамблдора, совести.

* * *

10 сентября 1993

«Отработка» Гарри у Снейпа

В пятницу вечером у Гарри состоялся первый урок по окклюменции и легилименции с самим профессором Снейпом, а не его альтер эго мистером Икс. Гарри был рад узнать, что несмотря на страхи Блейза, пока ему не грозило обзавестись множественными личностями или другими ментальными недугами из-за его увлечения поддерживать несколько мыслепотоков одновременно. Снейп заверил его, что постоянно держать открытым второй мыслепоток — полностью безопасно, а вот открывать третий — уже немного опасно. Не говоря уже о том, чтобы поддерживать его какое-то продолжительное время.

— Истинная опасность в таком совмещении исходит вовсе не от поддержания множественных мыслепотоков, — сказал профессор, — а в создании разумов, которые не знают друг о друге.

Гарри даже моргнул несколько раз.

— Зачем вообще кому-то так делать?

— Несколько возможных причин. Например, если окклюмент долго находится в присутствии сильного легилимента или легилиментов, находясь под прикрытием и играя какую-либо роль. Или если окклюмент желает совершить преступление или другое действие и не хочет знать о том, что он совершил. Собственно, поэтому показания открытых окклюментов обычно не принимаются во внимание во время судебных процессов. Для достигших высот в искусстве не составит труда помнить события по-разному в зависимости от того, говорит окклюмент с сообщником или следователем. Тем не менее, несмотря на то, что вложенные персоналии относительно безопасны, если ими оперируют осторожно и они осознают себя, неправильное использование мыслепотоков может привести к тому, что окклюмент станет искренне верить, что ложь, которую он говорит сам себе — правда. В самом худшем случае окклюмент может начать бесконтрольно переключаться между своими личностями, ибо такие личности есть не что иное, как совокупность воспоминаний, из которых они сформированы.

— Угу, — протянул Гарри, укладывая это объяснение у себя в голове, — то есть, оперировать двумя потоками относительно безопасно, пока ни один из них не настроен на то, чтобы верить лжи. Сколько вообще мыслепотоков возможно удержать за раз?

— Я бы рекомендовал остановиться на трёх, к тому же, в любом случае, я не представляю зачем вам нужно думать больше, чем о трёх разных вещах одновременно, и не важно, насколько скучными вы находите лекции профессора Бинса. Начиная с четвёртого потока напряжение вызывает быстро усиливающуюся мигрень. Фон Мейес утверждал, что он оперировал пятью параллельными мыслепотоками за раз, но всего пару минут, дальше он потерял сознание от боли. Он заключил, что дальнейшее изучение этого направления едва ли сможет перевесить возможный риск для здоровья, поэтому прекратил исследования. Теперь, если вы закончили обсуждать в целом бесполезные окклюменционные фокусы, думаю, стоит начать заниматься легилименцией.

Гарри кивнул и, крепко сжав палочку, посмотрел в глаза Снейпа.

— ЛЕГИЛИМЕНС! — произнес он, направляя свои скромные таланты на непроницаемую защиту профессора.

После пятнадцати минут утомительных попыток у него в голове сформировалось относительно ясное изображение комнаты молодого человека. Стены были увешаны постерами Тутшил Торнадос, на кровати лежало покрывало в цветах Пуффендуя, а на одном из столбиков кровати висел пуффендуйский шарф. Также на кровати сидел полосатый кот, вылизывающий себе лапы. Внезапно кот подпрыгнул, его шерсть встала дыбом и он угрожающе зашипел на Гарри. Испугавшись, мальчик отпрянул назад, и его выбросило из разума Снейпа.

— Неплохо, Поттер. Почти дотянули до удовлетворительно.

— Всего лишь удовлетворительно, профессор Снейп? Я был в вашем разуме довольно долго, прежде чем до меня добралась кошка.

— Верно, но что вы делали в это время, Поттер? Вы знали, что кошка — это окклюменционная ловушка, и у вас не так много времени, чтобы что-то узнать. И всё же всё, что вы делали — это просто стояли, глазея по сторонам. Хотя должен признать, ваша скрытность улучшилось. Но она абсолютно бесполезна, если вы не найдëте что-нибудь полезное до того, как вас обнаружат.

Гарри нахмурился.

— Ну, если честно, я не увидел чего-то такого, что можно было бы узнать. Это же просто спальня какого-то пуффендуйца.

Гарри удивился оскалу зельевара — он уже и забыл, когда в последний раз Снейп так на него смотрел.

— Беру свои слова назад, Поттер. Если вы настолько глупы, чтобы думать, что это просто спальня какого-то пуффендуйца, то ваша оценка где-то между Слабо и Отвратительно. Нужно быть усерднее.

Гарри на секунду задумался.

— А! Это не просто спальня. Это ваш дворец памяти!

Снейп усмехнулся.

— Конечно нет, Поттер. Это дворец памяти Губерта Турнепса!

— … кого? — спросил Гарри.

— Губерт Турнепс — вымышленный студент Пуффендуя, чей ложный дворец памяти использует мистер Икс, чтобы скрыть в нём свой собственный дворец памяти. Который, в свою очередь, также является ложным дворцом памяти, в котором спрятан уже мой собственный дворец памяти.

Гарри уставился на учителя.

— Разве вот это вот не тоже самое, о чëм вы только что мне говорили? Что это может привести к возникновению множественных персоналий?

Снейп презрительно усмехнулся.

— Личности Турнепса и мистера Икса остаются в спячке, пока я их не активирую. Нет опасности диссоциации, так как все три моих персоналии знают, какая реальна.

Гарри отвёл глаза, пытаясь уложить это в голове. Он также был слегка недоволен своим осознанием того, что он интуитивно знал, что значат слова «диссоциация» и «персоналия», даже несмотря на то, что он был уверен, что никогда не слышал их до этого. После того, как Луна указала ему на эту его маленькую особенность, с каждым разом, когда он ловил себя на мысли, что откуда-то знает ту или иную малоизвестную терминологию, он тревожился всё больше. Гарри мельком подумал, не поделиться ли наблюдениями Луны о его лексиконе со Снейпом, но решил этого не делать. По какой-то причине он не хотел, чтобы кто-то знал все его… особенности.

«Не уродства, — быстро подумал он, — просто… особенности».

Урок закончился через двадцать минут, и Снейп, взглянув на календарь, назначил дату следующей «отработки» на октябрь. Гарри уже собирался уходить, но остановился на полпути.

— Что-то ещё, мистер Поттер?

Тон Снейпа ясно давал понять, что он страстно желает услышать ответ «нет».

— Всего… одна вещь, сэр. Я не хотел спрашивать и не стал бы, если бы у меня не было очень хорошей причины, которую я, боюсь, не могу раскрыть. Но это действительно очень важно, иначе я бы не стал беспокоить вас…

— Хватит блеять, как пуффендуец, Поттер. Что такое?

Гарри откашлялся.

— Профессор Снейп, насколько я понял, вы учились в Хогвартсе одновременно с другом Джеймса Поттера. Неким… Ремусом Люпином.

Гарри всегда было любопытно, почему такой человек, как Снейп, способный полностью скрыть свои эмоции, часто не утруждал себя этим, когда его видели только школьники или коллеги. Вот и сейчас метающие молнии глаза и раздувшиеся ноздри профессора говорили, что Люпина он не забыл.

— Я… припоминаю его. Что с ним?

Гарри сделал паузу, пытаясь придумать, как продолжить разговор, чтобы Снейп не понял, что Гарри пытается придумать, что сказать. Несмотря на всю его убедительность, которую ему давала его врожденная легилименция, она почти не работала на людях типа Снейпа или Грюма, которые знали о ней и могли разглядеть, что за ней скрывается.

— Мой брат встретил мистера Люпина прошлым летом в Шамбале. Учился у него, если быть точным. Джим упоминал, что мистер Люпин страдает от некоего заболевания, но так и не сказал, от какого. Мне любопытно, не знаете ли вы об этом. Или, если уж на то пошло, что угодно о мистере Люпине, что не-гриффиндорец в положении Джима мог бы счесть полезным.

Если бы взглядом можно было убить, то Гарри уже был бы мёртв, но он даже прикосновения к своему разуму не почувствовал. Помолчав пару секунд, Снейп всё же решил ответить.

— Я… знаю о состоянии Люпина, но не могу свободно об этом говорить. Если бы другой Поттер был моим братом, и я на самом деле по-человечески переживал о нём, я бы очень сильно постарался отговорить его от обучения у Люпина. И от общения с ним тоже. Но более этого я не могу сказать.

Гарри кивнул.

— Спасибо, сэр.

Он повернулся и направился к двери, но тут его снова окликнул Снейп.

— Вы планируете присоединиться к занятиям по изучению чар Патронуса, мистер Поттер?

— Планировал, сэр.

Снейп многозначительно на него посмотрел.

— Тогда вам стоит просмотреть параграф из вашего учебника по ЗОТИ. Вы найдете его на… странице триста девяносто четыре.

Гарри снова кивнул.

— Я немедленно просмотрю его, сэр. Спасибо.

Снейп уселся обратно за свой стол, а Гарри повернулся и ушёл.

* * *

Спустя двадцать минут Гарри уже листал учебник по ЗОТИ. Он быстро нашёл страницу триста девяносто четыре и потратил несколько минут на её пристальное изучение. Но и после этого он не смог найти на этой странице ничего, что могло бы относиться к Ремусу Люпину или его таинственному секрету. Только длинный параграф о дементорах и статья о том, как распознать оборотня. Сбитый с толку, он захлопнул книгу и засунул её обратно в сумку. Немного подумав, он улёгся на кровать и взял с прикроватного столика коммуникационное зеркало. Дважды постучав по нему, он произнес имя Сириуса, и через несколько секунд в рамке появилось изображение зевающего крëстного.

— Привет, Гарри. Что случилось? — сонным голосом спросил Сириус.

— Прости, что так поздно тебя беспокою, но мне нужно задать тебе один вопрос.

— Конечно, Гарри. Что случилось?

— Ладно, но прежде чем я спрошу, я хочу сказать, что я бы не стал этого спрашивать, если бы это не было важно. И я обещаю, что не стану распространяться об этом, и не важно, каким будет твой ответ.

— Гарри… ?

— Возможно, ты можешь подумать, что это не мое дело, но меня кое о чëм попросил директор, и это может помочь нам против Сам-Знаешь-Кого.

— Гарри, — твёрдо прервал его Сириус. — Что ты хочешь знать?

Гарри прикусил губу.

— Я знаю, что у Ремуса Люпина есть большой секрет. И я почти уверен, что ты знаешь о нём. Можешь мне рассказать?

Сириус выпучил глаза и замялся.

— Дамблдор хочет, чтобы ты это узнал? Но он уже знает самый большой секрет Лунатика. Если это конечно тот, о котором я думаю, а не какой-то другой, которого я не знаю.

— Я знаю, что Дамблдор уже знает его. Но он хочет узнать, смогу ли я узнать его самостоятельно. Я не могу сказать больше, только попросить довериться мне.

Сириус кивнул.

— Я доверяю тебе, Гарри, доверяю, — он обернулся, чтобы посмотреть, что их никто не слушает, особенно его младший брат, который плохо отреагирует на этот конкретный секрет.

— Ладно, вот. Ремус Люпин — оборотень.

Гарри несколько раз моргнул.

— Хорошо, — наконец сказал он.

— И всё? — удивлённо спросил Сириус. — Может, вопросы у тебя есть?

— Нет, — ответил Гарри, — это всё, что я хотел узнать. Отдыхай, Сириус. Я позвоню тебе завтра.

— Ладно, — неуверенно сказал Сириус.

Гарри отключил зеркало и, вернув его на прикроватный столик, вытянулся на кровати, расстроенно нахмурив брови.

«Черт, — подумал он про себя, — я был уверен, что Сириус знает секрет Ремуса. Помощи от них со Снейпом, конечно, маловато».

Усталый после напряжённой недели, Гарри пожал плечами и, выключив свет, быстро уснул.

* * *

11 сентября 1993

Дуэльный клуб

16:00

— Добрый день, студенты, — сказал профессор Скримджер, — и спасибо, что решили пожертвовать таким славным деньком, чтобы провести время в мрачной комнате, слушая моё ворчание и изучая, как проклясть друг друга для забавы и пользы.

Скримджер обвёл глазами собравшихся студентов. Их было всего около сорока, в основном гриффиндорцы и слизеринцы. Было, правда, несколько пуффендуйцев, а вот когтевранцев было совсем мало, несмотря на то, что здесь был их декан.

«Не слишком впечатляющее начало», — подумал про себя Скримджер.

Ему рассказывали, что тот имбецил, который преподавал ЗОТИ до него, собрал на первом занятии в два раза больше; но, опять же, судя по всему, Локонс на своем занятии предлагал закуски, что, видимо, помогло привлечь толпу. Рядом со Скримджером стояли профессор Флитвик, «выпустившийся студент» Маркус Флинт, оба старосты школы и несколько других префектов. Профессор Снейп, однако, отсутствовал. Когда Скримджер к нему обратился, Снейп согласился помочь с дуэльным клубом, но сразу сказал, что на организационное собрание он не придёт, потому что собирается «варить». Скримджер тогда ещё подумал, что будет интересно узнать, как часто бывший Пожиратель будет использовать эту отмазку, чтобы избегать бывшего главного аврора.

Несмотря на то, что пришло меньше народа, чем ожидал Скримджер (что, на самом деле, его не особенно расстраивало, учитывая его безразличие к дуэлингу, как к виду спорта), он был рад видеть, что некоторые студенты, заинтересовавшие его, решили прийти. Оба Поттера были здесь, каждый со своей свитой. Мальчишка Безымянный тоже был здесь, но держал внушительную дистанцию от тех, кто мог быть к нему враждебно настроен. Он и Гарри Поттер также избегали друг друга, но их движения ясно говорили Скримджеру, что всё это лишь спектакль, чтобы скрыть их дружбу. Близнецы Уизли тоже были на месте и, что любопытно, старательно избегали друг друга.

— Цель этой студенческой организации — предоставить вам возможность тренироваться в искусстве соревновательных дуэлей на случай, если кто-либо из вас решит стать профессиональным дуэлянтом. Мы не будем изучать здесь, как наиболее эффективно проклясть одноклассника в школьных коридорах. Мы не будем изучать здесь, как стать хорошим преступником или, что ещё хуже, будущим Пожирателем смерти. И это даже не подготовка к академии авроров. И прежде всего, эти занятия не предназначены для изучения какой-либо тёмной магии, вне зависимости от её определения. Через несколько мгновений вы будете разделены по годам, и именно так будут организованы будущие занятия. Как вы уже догадались, первокурсникам участвовать запрещено, так как на данный момент они не знают каких-либо полезных заклинаний, не говоря уже о боевых чарах. Остальные будут разделены на группы A, B, C и D. Группа А, в которой будут второкурсники и третьекурсники, будет встречаться каждый второй вторник с 19:00 до 21:00, начиная с грядущей недели. В группу B войдут четверокурсники и пятикурники. Эта группа будет встречаться также каждый второй вторник с 19:00 до 21:00, но начиная с недели, которая начнется после следующей. Группы С и D отведены для шести и семикурсников соответственно и будут встречаться по той же схеме, но по средам.

— За неделю до рождественских каникул мы проведём турнир внутри каждой группы, и студенты, которые выступят достаточно хорошо, получат шанс перейти в следующий дивизион. Наша главная цель — подготовить хотя бы нескольких из вас к участию в студенческом европейском чемпионате по дуэлингу, который состоится следующим летом. Этот турнир имеет три уровня, в которых могут участвовать студенты в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет: новички, младший открытый класс и младший мировой класс. Тех же из вас, кто уже закончит к тому моменту школу, и, я полагаю, для тех студентов, которые покажут себя наиболее талантливыми, будут готовить к участию в европейском чемпионате профессионалов, который также разделен на три уровня: начинающие, открытый класс и профессионалы. Хотя должен сразу предупредить, что если вы решите участвовать в профессиональном турнире, вам придется начать с класса начинающих и заслужить себе право выступать с профессионалами. Мы надеемся, что хотя бы некоторые из вас продемонстрируют способности и упорство, чтобы достойно выступить в своей возрастной группе без того, чтобы опозорить свою школу и семьи. Амбициозно, я знаю, но надежда умирает последней.

— На этом я приглашаю сюда профессора Флитвика, который объяснит вам все утомительные «правила» и другие вещи, которые мне нахрен не упали. Профессор Флитвик?

Даже не удосужившись дождаться ответа профессора чар, Скримджер похромал к своему креслу. Флитвик же, громко цокнув языком на использование коллегой слова «хрен», шагнул вперед.

— Спасибо, профессор Скримджер, за такое… красочное вступление. За остаток времени я расскажу основы соревновательных дуэлей, которые одинаковы на всех уровнях. Прежде чем уйти, если, конечно, вы уже не решили, что здесь вам делать нечего, пожалуйста, возьмите листы, лежащие на столе у двери. Это список всех заклинаний, которые разрешены в различных европейских лигах. Пожалуйста, просмотрите их очень внимательно, так как использование в дуэли любого неразрешëнного заклинания автоматически означает дисквалификацию.

Пока миниатюрный профессор говорил, Гарри посмотрел на пергамент, который он взял, как только вошёл в комнату. Он уже знал все заклинания из списка для новичков и почти все из младшего открытого класса. Он мельком задумался, не переоценивает ли он себя, думая, что готов участвовать в младшем открытом классе следующим летом.

«Наверное, переоцениваю, — подумал он про себя, — если не брать во внимание, что у меня есть профессионал на площади Гриммо, который будет тренировать меня».

— Мы начнём со знакомства с дуэльным этикетом, — продолжал Флитвик, — ещё одна область, пренебрежение которой может привести к потере очков и даже дисквалификации. В европейском турнире, скорее всего, вы будете соревноваться по французским либо болгарским правилам. Хотя и здесь есть свои нюансы, главное различие между этими сводами правил лежит в размере и форме дуэльной области, а также в ритуалах, которые предшествуют старту дуэли. Во всех типах соревновательных дуэлей область, в которой проходит сама дуэль, укрыта специальными защитными чарами, известными, как щит Сертамен, который защищает людей снаружи от шальных заклинаний. По французским правилам, эта область относительно мала — прямоугольная зона примерно пяти метров шириной и пятнадцати метров длиной. Соревнующиеся встречаются в центре и, подняв палочки, салютуют друг другу, после чего расходятся по противоположным сторонам платформы и встают в стойку, ожидая сигнала к началу. Прошлогодняя сессия дуэльного клуба профессора Локонса до того, как она была прервана… неприятностями, проходила по французским правилам. В болгарском варианте правил дуэльная зона — это круг примерно тридцати метров в диаметре. Дуэлянты салютуют друг другу с противоположных сторон этой области, а затем сразу встают в стойку, ожидая сигнала к началу дуэли. Этим сигналом обычно служит носовой платок или какой-нибудь похожий предмет, который обычно левитирует над ареной, а затем начинает опускаться на землю, означая сигнал к началу.

Тут Флитвика прервал Скримджер.

— Я всегда думал, что болгары предпочитают такие правила, потому что не хотят поворачиваться к оппоненту спиной. Очень разумно, по моему мнению.

— Спасибо, профессор Скримджер, за ваше мнение, — немного нервно ответил ему Флитвик. — Теперь, студенты, мы начнём изучать, как правильно встать в дуэльную стойку. Пожалуйста, постройтесь, чтобы я мог посмотреть, правильно ли вы кланяетесь. После этого мы разберём несколько самых распространённых стоек.

Негромко переговариваясь, студенты построились и начали ожидать дальнейших инструкций, пока профессор ЗОТИ развлекался, наблюдая, как быстро интересные студенты усваивают информацию.

* * *

11 сентября 1993

За пару часов до захода солнца…

Ремус уже, наверное, в пятнадцатый раз посмотрел на часы, висящие на стене. В течение дня его тревога постоянно росла, несмотря на все его медитации и упражнения для душевного равновесия. В Шамбале он обычно проводил несколько дней в медитациях, чтобы подготовить своё тело и разум к полнолунию, но здесь это было невозможно. Никто бы не понял, если бы школьный смотритель вдруг заперся в своих комнатах на несколько дней. Он слегка вздрогнул, когда в его дверь тихо постучали. В комнату вошёл Дамблдор, неся в руках кубок с зельем, от которого исходил пар. Директор называл его волчьим противоядием, последним великим изобретением легендарного мастера зелий Дамоклуса Белби.

— Директор? — удивлённо сказал Ремус. — Вам не стоило утруждаться. Я ждал от вас весточки, чтобы самому прийти в ваш кабинет.

— Всё в порядке, мой мальчик, — сказал Дамблдор, ставя зелье на стол перед своим бывшим студентом. — Если честно, кабинет смотрителя расположен очень удобно — аккурат на полпути к больничному крылу и Визжащей хижине на случай если, с зельем что-то не так. По той же причине я буду сопровождать тебя в Визжащую хижину и пробуду там с тобой до утра.

Ремус уставился на директора со смесью ужаса и смущения.

— Альбус, в этом нет нужды.

— Я не согласен, Ремус. Я обязан следить за этим процессом ради твоего и моего собственного спокойствия. Согласно твоим инструкциям, я поручил Хагриду раздобыть свежую дичь в Запретном лесу, и домашние эльфы уже доставили её в хижину.

Ремус посмотрел на дымящийся кубок с выражением стыда на лице.

— И всё же… уже очень давно никто не видел меня… таким.

— Я знаю, Ремус. Я знаю. Но если кто-то должен, то кто сможет справиться лучше меня? — Дамблдор тоже посмотрел на кубок. — В конце концов, там нет ничего такого, что я уже не видел раньше.

* * *

12 сентября 1993

Уроки Патронуса

16:00

На следующий день группа студентов (на самом деле, состав группы почти не изменился) встретилась в той же комнате для вступительного собрания по чарам патронуса. Вступительная речь Скримджера сегодня была еще короче, чем вчера, после чего он вверил группу Маркусу Флинту, который, прежде чем начать свою речь, громко сглотнул. Несмотря на то, что Маркус всё ещё учился (он посещал занятия семикурсников по трансфигурации) плюс занимался дополнительно зельями с репетитором, студентом он не считался. Даже больше, он не мог даже технически считаться слизеринцем. Ночью он спал в своей комнате в «Трёх метлах», там же он завтракал. Но хотя он и обедал, и ужинал в Большом зале, профессор Скримджер велел ему регулярно садиться за столы других факультетов, чтобы отвечать на вопросы о патронусе и не допускать слухов о его фаворитизме по отношению к слизеринцам. Ну или такой была официальная причина. Неофициально Скримджер ему сказал, что у факультета Слизерина плохая репутация из-за последней волшебной войны, поэтому «кое-кто, у кого не такое прочное социальное положение, как у меня» должен использовать возможность завести себе новых и, желательно, влиятельных друзей.

После долгих обсуждений со Скримджером и другими членами преподавательского состава, которые могли призывать патронуса, Маркус решил, что лучшим вариантом будет идти по стопам Златопуста Локонса и команды «Защитник». Только в ускоренном режиме. Таким образом, они начнут с осторожной отработки чар изгнания боггарта, чтобы привыкнуть поддерживать противоречивые эмоциональные состояния (например, смеяться над чем-то, что до ужаса тебя пугает), и других эзотерических заклинаний со всё возрастающей сложностью, прежде чем приступить непосредственно к чарам патронуса, требования которых были одними из самых жёстких среди эзотерических заклинаний — заклинатель должен представлять своё самое счастливое воспоминание, находясь в условиях, которые вызывают у него страх и отчаяние. И хотя многие из студентов были недовольны, что кто-то будет наблюдать за их встречей с боггартом, Маркус быстро всех заверил, что в этот момент в комнате будут только он и сам студент — тут он быстро обжёг Джима Поттера взглядом — и что он будет готов принести клятву о неразглашении, если его об этом попросят.

Флитвик и Скримджер были удивлены таким подходом. Видимо, потому, что «традиционный» подход к противостоянию с боггартом был в простом подходе к существу нескольких людей с разных сторон. Если рядом с существом оказывалось много людей, боггарта сбивало это с толку, и он становился чрезвычайно уязвим к чарам Ридикулус. Вероятно, Локонс использовал тактику «один-на-один» из-за того, что целью урока было овладение эзотерической техникой, а не просто изгнание боггарта.

Рассказав о чарах патронуса и продемонстрировав Айронсайда, которого студенты посчитали весьма внушительным, Маркус определил расписание на следующие несколько недель и отпустил группу. Первым у двери был Тео Безымянный, который хорошо усвоил науку уходить первым, чтобы ни у кого не было шанса задержаться и «подождать» его. За ним потянулись и остальные студенты. Уже уходя, Гарри заметил выражение на лице Джима и решил остаться поговорить с братом.

— Как дела, Джим? — спросил Гарри. — Выглядишь расстроенным. Я думал, ты будешь рад попытаться овладеть патронусом.

Джим пожал плечами.

— Я… рад… этому, во всяком случае. Если честно, я больше переживаю из-за боггарта.

— Да ладно тебе. Ты же гриффиндорец. Нет такого боггарта, который бы смог тебя напугать.

— Это не то чтобы… страшно. Но… Гарри, я видел своего боггарта. В прошлом году, когда… ну ты знаешь.

Гарри кивнул. Он полагал, что «ты знаешь» Джим называл тот случай, когда он сыграл над Гарри пранк, отправивший брата на больничную койку. Но до этого момента он не знал, что Джим тогда встречался с боггартом.

— Если честно, это не то чтобы страшно, — продолжил Джим, — скорее… позорно. Настолько, что это может попасть на первую полосу «Ежедневного пророка».

Заинтригованный Гарри вытащил палочку и сотворил вокруг них муффлиато.

— Что это было? — спросил он.

Джим нервно оглянулся, словно боясь, что их могут услышать через чары приватности.

— Это были… друзья и семья, которые говорили мне, насколько я хреновый Мальчик-который-выжил, и что Волдеморт придёт и убьёт всех, и что это будет полностью моя вина.

На секунду Гарри почти рассмеялся над тем, что величайший страх Джима — всего лишь воплощение его неуверенности в себе, но быстро себя поймал. За последний год он начал осознавать, насколько тяжёлую ношу несёт Джим. Для человека, от которого ожидают, что он будет спасителем нации, если не мира, неуверенность в себе и проблемы с самооценкой могут быть гораздо более серьёзными проблемами, чем какие-то осязаемые опасности. Гарри на секунду задумался.

— Ты видел боггарта прошлой весной? — спросил он.

Джим кивнул.

— Ладно. Смотри, у тебя есть преимущество, которого ни у кого из нас нет. Школьный смотритель — твой тайный психический гуру. И я готов поставить кругленькую сумму, что он отлично знает, как обращаться с богартами. Попроси его подготовить тебя после вашей следующей встречи. Да и кто знает, может, твой боггарт уже изменился. Всё-таки ты через многое прошёл. Встретился с ещё одной версией Волдеморта. Даже убил его ручного василиска. Может, ты уже перерос этот страх, ну или он отошёл на второй план и боггарт за него больше цепляться не будет.

Джим кивнул и улыбнулся.

— Спасибо, Гарри!

Гарри развеял чары приватности, и братья, присоединившись к своим друзьям, покинули комнату. А Руфус Скримджер, который всё это время смотрел на братьев, уже не в первый раз похвалил себя за то, что много лет назад научился читать по губам.

---

АЗ. Некоторые пояснения по фиделиусу Ремуса. Сам секрет звучит как «Малахи Стерджен — на самом деле оборотень Ремус Люпин». Факт того, что Ремус Люпин оборотень — секрет, но не тот самый Секрет. То же касается факта, что Ремус Люпин также известен под именем брат Чандра.

Теперь факты.

Люди, которые знают все эти факты включая самого Ремуса: Дамблдор и Джим.

Люди, которые знают, что Малахи Стерджен — брат Чандра, но не знают других фактов о нем: Рон и скоро Падма. Все, кому скажут, что Малахи — это Чандра, смогут сохранить это знание.

Люди, которые знают только, что Малахи Стерджен — это и Ремус Люпин, и Брат Чандра, и не знают ничего другого — в настоящий момент — это только Гарри. И сейчас он не может обладать знанием, что Стерджен\Люпин — оборотень. И не сможет сохранить это знание, если только ему не скажет об этом сам Дамблдор.

Все, кто когда-либо знали, что Ремус — оборотень, всё ещё знают это. Они просто не могут понять, что человек, который называет себя Малахи Стердженом — Ремус Люпин, несмотря на то, что тот выглядит в точности как Ремус Люпин, только с гривой волос и бородой. Технически можно было заставить их всех забыть, что Ремус — оборотень вообще, но это сделало бы сотворение Фиделиуса гораздо сложнее, даже для Дамблдора.

Фиделиус — странная штука.

---

1) Жамевю — состояние, противоположное дежавю — внезапно наступающее ощущение того, что хорошо знакомое место или человек кажутся совершенно неизвестными или необычными. Минутка бесполезной информации от вашего переводчика. Кстати, жамевю можно вызывать искусственно — попробуйте раз 30-40 сказать какое-нибудь знакомое слово. Например «миска». Гарантирую, что в какой-то момент вы начнете сомневаться, что такое слово существует и начнете думать, что это слово — какая-то бессмыслица. (Прим. беты: дежавю — от фр. Deja vu, уже видел; жамевю — от фр. Jamais vu, никогда не видел).

Вернуться к тексту

2) Zagnuts — шоколадный батончик, производимый и продаваемый в США. Основные ингредиенты — арахисовое масло и жареный кокос.

Вернуться к тексту

3) В оригинале здесь Wolfy McWolferson, Волфи Макволферсон, но тем, кто читает на русском и плохо знает английский, это будет непонятно. Здесь ещё имеет смысл сказать, что, например, в Исландии фамилия формируется из имени отца. Т.е. допустим есть мужик. Его зовут Гуннар. Если у него родится сын, он будет Гуннарсон, а если дочь — Гуннарсдоттир. Я мог бы оставить что-то вроде Волчик МакВолксон, но мне так понравилась идея про Волка Волковича, что я не смог удержаться.

Вернуться к тексту