Гарри Поттер и Светлый круг, часть первая (гет)

Гарри и Гермиона не торопясь шли к лавке Оливандера. Солнце уже касалось крыш, и по мостовой плясали длинные тени. Закат ярко вспыхивал в витринах, мимо которых они проходили, и порой немного слепил. Казалось, сам воздух стал золотистым.

— Что ты об этом думаешь, Гермиона?

— Пока еще не знаю… — задумчиво отозвалась она.

Кончиком завернутого меча она тронула синего пушистика, который, устроившись на краю мусорной урны, сосредоточенно обследовал ее содержимое длинным язычком. Зверек пискнул, соскочил и побежал за ними. Гермиона подхватила его и посадила на плечо.

— Наверное, от близнецов сбежал, — сказала она. – Как раз отнесем к ним. Ай! – она стукнула пальцем по пушистику, который засунул язычок ей в ухо. – Щекотно! Веди себя хорошо!

Пушистик убрал язычок и начал негромко попискивать.

— Я думаю, что по-другому и быть не могло, — задумчиво сказала Гермиона и двумя руками взяла Гарри под руку. – Мы не можем вечно скрываться и жить только в своем мире. Я уже давно думала об этом.

— У меня тоже мелькали такие мысли, — признался Гарри. – Получается, что стоила кое-кому из маглов поверить в то, что мы существуем – и они нас нашли.

— Потому что они очень изобретательны, Гарри… Изобретательность заменяет им магию. А почему – «им»? Мы с тобой ведь тоже маглы, — она сказала это с удивлением, будто только сейчас это открыла. – Я родилась у маглов, ты вырос среди них… Кому, как не нам, понимать их?

— Ты… да, — согласился Гарри. – Не знаю, правда, насчет меня. Тех маглов, среди которых вырос я, мне не за что особенно любить. Мне как-то не доводилось общаться с хорошими маглами… — он засмеялся и обнял ее за талию, — пока я не встретил тебя. Да, кстати, ты же на третьем курсе проходила изучение маглов.

— Ой, нет! – она покачала головой. – Не напоминай – такая тогда была перегрузка! Но я не поэтому бросила магловедение. Сначала было жутко интересно, а потом начало раздражать. Те, кто писал учебники, ничего в жизни маглов не понимают. И не пытаются понять. Там многое подавалось с юмористической точки зрения, порой довольно остроумно, но знаешь, я как-то подумала – если бы маглы начали писать так про мир волшебников, мы бы обиделись.

— Наверное, — Гарри с интересом посмотрел на подругу. – А почему бы тебе не написать новый учебник? Думаю, у тебя бы получилось.

— Ой! – она почему-то смутилась. – Ты и правда так думаешь?

— Конечно! И это был бы замечательный учебник.

— Спасибо, милый… — рассмеявшись, она поцеловала его, отчего оба чуть не споткнулись. А потом призналась: — Я уже начала писать, Гарри! Все, пришли.

Они остановились перед лавкой. Гарри разглядывал ее с некоторым волнением. Здесь он купил свою палочку – ту самую, которая сейчас (несмотря на замечание Бонда), лежала в заднем кармане джинсов. Он машинально достал ее и ему показалось, что она излучает тепло – может, тоже вспомнила, что ее изготовили здесь? Что-то изменилось в лавке – Гарри не сразу понял, что именно, потом заметил – буквы вывески, которую он помнил облупленной от старости, блестела новой позолотой. «Семейство Оливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры»… Витрина, когда-то пыльная, тоже сияла чистотой, но в ней по-прежнему на выцветшей фиолетовой подушке лежала только одна-единственная палочка, потемневшая от времени. Только подушечка и палочка на ней хранили воспоминание о прежнем хозяине лавки. Оливандера-старшего не стало, а с его сыном они не были знакомы.

Им было несколько не по себе, когда зашли и где-то в глубине магазина зазвонил колокольчик. Однако Мартин Оливандер оказался настолько похожим на своего отца – и внешне, и негромким голосом, и спокойной, отрешенной манерой разговора – что временами казалось, будто Оливандер-старший вернулся, помолодев, из Страны Мертвых.

— Добрый вечер, — сказал он, выйдя из внутренней комнаты. – Очень рад, мистер Поттер. Мисс Грейнджер, если я не ошибаюсь? Очень приятно познакомиться именно с вами.

Он вышел из-за прилавка и галантно подвинул Гермионе стул. Гермиона улыбнулась и села, несколько удивленная его вниманием.

— Ива и драконья жила, правильно? — спросил мастер. – Я делал вашу палочку, мисс Грейнджер. Одна из первых, сделанных мной, когда я начал помогать отцу в его работе. Вы заметили, наверное, что она отличается от палочки мистера Поттера, да и от всех отцовских…

— Ну да, — улыбнулась Гермиона, крутя палочку в пальцах, — у нее резьба. Мне это так понравилось, когда я выбирала…

— А ей понравились вы. Отец считал, что не волшебник выбирает палочку, а палочка – волшебника… А на мой взгляд, они выбирают друг друга. С вашими палочками есть какие-то проблемы? Или вы зашли по другому поводу?

— С ними все в порядке, мистер Оливандер, — заверил его Гарри, взял у Гермионы меч и подошел к прилавку к прилавку. – Мы хотели показать вам это.

Он аккуратно развернул ткань и положил мечи рядом. Ни слова не говоря, Оливандер подошел и начал разглядывать их. В вечном полумраке лавки – сейчас, с наступлением вечера, ее скудно освещал только огонек масляной лампы на стене – его большие серебристые глаза, как и у отца, будто светились собственным лунным светом. Глаза, как у Луны! — вдруг сообразил Гарри. И как у Роберта Лавгуда. Похоже, они были не только друзьями, но и родственниками. Оливандер медленно поднял руку и почти ласково провел пальцами по рукояткам и гардам мечей.

— Они сейчас ваши? – тихо спросил он.

Гарри и Гермиона, которая встала и тоже подошла, кивнули.

— Вы хотели узнать насчет этого, мисс Грейнджер? – он взял меч Гриффиндора и отвернул шишечку. – Да, вы правильно поняли — Годрик Гриффиндор действительно сделал его продолжением палочки. Он был волшебником-воином, а держать одновременно и палочку, и меч не очень удобно.

— Мне не хочется держать свою палочку в мече, — возразила Гермиона.

— А вы сможете работать одновременно с двумя магическими предметами? — усомнился Оливандер.

— Смогу! – заверила она.

— Тогда я могу посоветовать купить еще одну палочку.

— Да, я так и собиралась.

Оливандер направился в угол лавки, где отдельно стоял маленький стеллажик и начал рассматривать узкие коробки.

— Попробуйте эту, — каким-то странным тоном сказал он, вернувшись к ним. — Я сделал ее совсем недавно.

Гермиона подчинилась.

— Очень хорошая, — одобрила она, выпустив озаривший всю лавку многоцветный фейерверк. – И резьба тоже красивая… ах! – она свела палочки вместе, и их вдруг охватило золотистое сияние. – Да они как родные сестры!

— Они и есть сестры, — задумчиво сказал Оливандер.

Он уселся за стол. Мягкое лунное сияние его светлых глаз слегка разгоняло царивший в лавке полумрак.

— Я сделал ее совсем недавно, — повторил он. — Долго пришлось рыться в своих и отцовских запасах, чтобы найти материалы, из которых я много лет назад сделал вашу первую палочку, мисс Грейнджер. И я даже не мог понять, зачем я это делаю, но что-то подсказывало мне – я должен, я обязательно должен сделать еще одну такую же палочку. А мастер должен доверять таким предчувствиям. Я нашел кусок той самой ветки ивы, коробочку с жилами того же дракона и убедился, что предчувствие верно. Но пока вы не появились, я не мог знать, зачем это нужно. Теперь знаю, и работа завершена.

Он улыбнулся.

— Сколько я вам должна? – деловито спросила Гермиона.

— Один сикль.

— Ч… что? – Гермиона была потрясена. Оливандеровские палочки стоили не меньше пяти галеонов!

— Один сикль, — с улыбкой повторил Оливандер, — потому что я отдаю ее вам бесплатно. Но поскольку мастер всегда должен получить что-то за свой труд, а покупатель — не чувствовать себя неудобно, одного сикля вполне достаточно. Во всяком случае, я чувствую, что так надо – а, как я уже говорил, мастер доверяет своим ощущениям.

В полной растерянности Гермиона вручила ему серебряную монетку. Оливандер взял со стола меч Гриффиндора, отвинтил шишечку на рукоятке и вложил туда палочку. Достав меч из ножен, прошептал заклинание, и по лезвию побежали искристые кольца, запахло грозовой свежестью.

— Все работает, — с удовлетворением сказал он и встряхнул меч. Кольца слетели с лезвия, раскатились по полу и по лавке заметались веселые блики. Он поднес рукоятку к уху, слегка потряс. – Как влитая. И хорошие ножны, — он вложил в них меч. – Похоже, работа Флиттвика – он любит такие серебряные узоры. Я в первый момент испугался, когда увидел ножны, но потом заметил, что они новые.

Они уставились на него.

— Вы знали про те? – поразился Гарри.

— Но об этом же писали! – в свою очередь удивился Оливандер. – Разве вы не читали… — он осекся. – Простите, мисс Грейнджер, это было нетактично. Я забыл, что в то время вас не было… среди живых.

— Ничего, все в порядке, – засмеялась Гермиона.— Сейчас-то я живая! Стоит просмотреть подшивки «Ежедневного пророка», видимо… в нем писали, да?

— И там, и где только не писали.

— Мне в то время было не до этого, — тихо объяснил Гарри. – Я читал другое…

— Да, я понимаю, — спокойно сказал Оливандер. – Я в курсе, Гарри.

Впервые он назвал его по имени.

— Здесь, в Косом переулке, можно услышать многое, — сказал он, уселся и облокотился о прилавок. Кивнул на стулья. Придвинув их поближе, Гарри и Гермиона тоже уселись. – Но вы, наверное, знаете, Гарри. Как о вас говорят, о вас и о вашем открытии. Как надеются на вас… те, кто потерял близких. В том числе – и я…

Гарри долго молчал.

— Нет, я не знал, — сказал он наконец. – Но мог бы догадаться… Я очень хотел бы оправдать эту надежду, мистер Оливандер… но не знаю как.

— Но вы ищете, — сказал тот. Это было утверждение, а не вопрос.

— Мы все ищем.

Оливандер провел рукой по лежащему на столе Экскалибуру.

— Вы оправдаете наши надежды, Гарри, — сказал он. – Я говорю это не для того, чтобы вас подбодрить. Я это знаю, хотя и не знаю, как это вам удастся.

Гарри с большим удивлением посмотрел на него, а Гермиона засмеялась.

— Простите, — смущенно сказала она, — просто это прозвучало… очень знакомо. Ну, примерно в таком стиле выражается одна наша подруга.

— Малышка Луна? – с неожиданной нежностью спросил Оливандер.

— Вы и правда родственники? – с любопытством спросила Гермиона. – Я заметила – у вас очень похожие глаза.

Казалось, Оливандер не слышал вопроса. Он смотрел куда-то вдаль, все с той же нежной улыбкой – мысли о Луне, наверное, вызывали в нем очень теплые чувства. Гарри уже собирался деликатно прокашляться, чтобы нарушить молчание и спросить об Экскалибуре, но тут мастер сказал:

— Родственники?.. Да, очень дальние… Все чистокровные волшебники так или иначе в родстве между собой. Нас мало, слишком мало… Если бы не маглорожденные, вроде вас, Гермиона, и не полукровки вроде вас, Гарри, волшебники давно бы выродились, и магия навсегда ушла бы из нашего мира.

Он замолчал, и лунное сияние его глаз будто стало ярче, прорезая полумрак лавки. Гарри глянул на свою подругу, и в отсвете этого сияния ему показалось, что в ее глазах поблескивают слезы. Он снова хотел заговорить, и снова Оливандер опередил его:

— Однако сходство наших глаз не имеет ничего общего с кровным родством, с обычной генеалогией. Если уж рядовых волшебников маловато, то что сказать о нас… Нас, можно сказать, почти что и нет. Погибла Летиция Лавгуд, погиб отец. Совсем недавно умер мой учитель Альберик Граннион.

Гермиона, которая во все глаза смотрела на него, сочувственно кивнула. Конечно же, она читала об этом.

— До недавних пор в Англии нас оставалось всего двое. Я и Роберт. И вдруг я узнаю, что Луна, малышка Луна воскресла! Вряд ли вы можете представить…

— Очень даже можем, — осторожно возразил Гарри.

Оливандер улыбнулся и покачал головой:

— Не в такой степени, Гарри. Для меня тут есть еще кое-что. Для вас – да: вернулся человек, которого вы любили; да, замкнулся ваш Круг… О, этим я был очень счастлив – что Луна под защитой Круга, что она сейчас неуязвима для тьмы и зла. Может быть, неподвластна смерти. Я разделяю ваше счастье, но есть, как я уже сказал, еще что-то. Вернулась к жизни одна из нас.

— Но из кого «из вас», мистер Оливандер? – взволнованно спросила Гермиона; по ее щеке бежала слезинка, а синий зверек на плече присмирел и, казалось, тоже слушал. – Кто вы?

— Лунные Мастера.

Гермиона ахнула и на время потеряла дар речи. Оливандер тоже молчал. О Гарри и говорить было нечего – он уже забыл о своем вопросе и только смотрел на него, завороженный и сиянием серебристых глаз, и всем этим необыкновенным и непонятным разговором. О Лунных Мастерах он никогда не слышал и не читал, хотя ему казалось, что за полгода со дня Битвы он прочитал книг не меньше, чем Гермиона. Но раз она что-то об этом знала – значит, где-то о них написано.

— Поверить не могу, — сказала наконец Гермиона. – Луна – Оружейница?!

Тут уже удивился Оливандер – хотя, казалось, удивить его чем-нибудь невозможно.

— Вы даже это слово знаете, Гермиона?

— Ну, я читала… В «Магии античных времен». Правда, это очень старое издание, я его нашла в запаснике нашей библиотеки.

— Спасибо, — задумчиво сказал Оливандер, — обязательно надо будет почитать. Хотя это и неправильное название, но все же… память о нас все еще сохранилась. Не совсем правильно называть нас Оружейниками, хотя я-то как раз Оружейник, пусть я и делаю палочки, а не мечи. Но Луна – нет, хотя у нее есть все задатки, но даже я не могу представить ее у наковальни и с молотом в руке!

Все трое рассмеялись, представив эту картину. Пушистик и тот звонко запищал, и Гермиона отдернула голову – сидел он у самого уха. Оливандер только сейчас обратил на него внимание.

— Не отпустите его? – попросил он. – Пусть уберет немного.

— Он, наверное, сбежал из лавки Уизли, — заколебалась Гермиона.

— А, нет! – рассмеялся Оливандер. – Господа Уизли заключили договор с местными властями. Их пушистики сейчас убирают Косой переулок. Что делать, мода на них несколько прошла, спрос упал, но Уизли здорово вывернулись. Деловые ребята! Заметили, насколько чище стало на улице? Да и на мою витрину можете посмотреть!

Гермиона со смехом сняла зверька с плеча и осторожно поставила на пол. Синий клубочек тут же умчался в угол и начал слизывать опилки.

— Теперь понятно! – сказала она. – Он как раз сидел на краю урны.

— Раз на краю, — заметил Оливандер, — значит, в самой урне было еще три-четыре штуки, и беднягу не пустили внутрь. Ничего, у меня наестся. Я не очень-то люблю возиться с уборкой.

Некоторое время они смотрели на пушистика, потом Оливандер без всякого перехода сказал:

— Был волшебник, создавший нас. Или, вернее, сделавший нас Мастерами. В дикую, варварскую эпоху ему хотелось раз и навсегда побороть зло. Он понимал, что это невозможно, но ему хотелось. И чего-то ему удалось добиться. Это он выковал ваш меч, Гарри, этому мечу тысячи лет. Он нашел в Индии металл, магическое железо под названием «вутц». Объехал полмира, разыскивая самую волшебную древесину, чтобы изготовить уголь, ведь сталь – это сплав железа и угля, если вы не слышали… Он нашел все необходимое – и понял, что у него все еще ничего нет. Он прекрасно чувствовал изменения, происходящего в металле при ковке, но чувствовать – это еще не значит видеть, а видеть – еще не значит постигать.

«А это Гермиона знает? – подумал Гарри. – Было ли это в книгах?» Он посмотрел на подругу. Нет, она не знала. И очень хотела знать.

— Как звали того волшебника, мистер Оливандер? – спросила она.

— Экскалибур. Экскалибур Оружейник с Авалона…

Свет его лунных глаз струился над их головами, делая прошлое почти зримым. Но Гарри с Гермионой он тоже видел и уловил недоумение на лице Гермионы.

— Да, первоначально название было именно это, — пояснил он. – Экскалибур и его ученики назвали себя Оружейниками. Потом, когда они поняли, что новая магия годится не только для создания оружия, они приняли новое – Лунные Мастера. Малышка Луна, ее родители, я и мой отец – мы все их далекие потомки. Есть такое магловское слово – «гены». Знаете, да? Немало волшебников носит в себе гены с магией лунных глаз. Немало… но все же мало. И все-таки иногда в семьях волшебников рождаются дети с лунным светом в глазах. Я ответил на ваш вопрос, Гарри?

Гарри хотел кивнуть, но почему-то вместо этого улыбнулся и покачал головой. Оливандер вовсе не обиделся.

— Конечно же, я не ответил. Но уже вечер, друзья, — он встал. – Приходите днем, когда будет достаточно времени для рассказа.

Он вложил меч в ножны и протянул ему.

— Я вам советую не прятать его, — добавил он. – А чтобы не мешал, не носите его на боку. Наденьте перевязь через грудь, и он будет у вас за спиной.

Гарри так и сделал. Примерился, как легче достать, подрегулировал пряжку, и рукоятка оказалась над правым плечом. Оливандер улыбнулся и с одобрением кивнул, когда Гермиона последовала примеру.

— Гарри, — сказал он, — прислушивайтесь к нему. Он может рассказать намного больше, чем я. И еще…

— Что?

— За свой рассказ я потребую плату, — он улыбнулся их удивлению. — Я очень хочу, чтобы вы оба рассказали мне о судьбе ножен вашего меча, Гермиона. О последнем хоркруксе Волдеморта. То, что не писали в газетах. Я Оружейник, и то, что связано с необычной судьбой волшебного оружия, очень меня занимает.

Оба кивнули.

…Переулок практически опустел, тени еще больше удлинились, поглотив его почти целиком, лишь крыши все еще были озарены, и время от времени ярко вспыхивали окна верхних этажей. В установленных на столбах чашах понемногу разгорался магический огонь.

— Гарри…

— Что?

— Я круто выгляжу?

Он улыбнулся, посмотрев на нее, и кивнул. Гермиона просияла.

«Что-то в ней действительно изменилось, — подумал Гарри. – И не в мече дело…» Хотя меч за спиной придавал ей неповторимый облик, и он засмеялся.

— Девушка-рыцарь, — сказал он. – Моя боевая подруга…

— Папа, что ли, разболтал? – она старалась говорить сердито.

Гарри со смехом обнял ее за плечи, собираясь что-то сказать, но она вырвалась и остановилась, озираясь.

— Что?

— Что-то… не знаю. Но мне не нравится.

Гарри кивнул на проем между домами:

— А что ты хочешь? Это же Лютный переулок.

— Но раньше я столько раз здесь проходила, и… — она замолчала, вглядываясь.

Гарри посмотрел туда же. Лютный переулок был узким, извилистым, но в участке до ближайшего изгиба вроде ничего подозрительного не было видно. Горел одинокий фонарь неприятного пурпурно-синеватого цвета, еще какой-то огонек за одной из витрин… или перед витриной? Легкий туман, появившийся вместе с вечерней прохладой, в Лютном переулке словно несколько сгущался – или это был эффект тамошнего света?

Огонек почему-то притягивал внимание. Как-то очень странно и интересно менялся у него цвет. Не сразу и заметишь… Гарри вдруг резко вздрогнул и оглянулся на Гермиону. Та продолжала смотреть в переулок широко раскрытыми глазами. Стиснув зубы, он с размаху ударил ее по лицу.

— Ты что?! – завизжала Гермиона, отшатнувшись и держась за щеку.

— Очнись! Тебя завораживают! – закричал он, догадавшись, что заклятие было нацелено на нее; выхватил меч и шагнул, вставая между ней и разверстым проемом. – Беги! Гермиона, беги!!!

— Нет!

Он скрипнул зубами, услышав шелест извлекаемого меча; мелькнула мысль: «Зря я сказал насчет боевой подруги». Тихо прозвенев, загорелся Круг (почему только сейчас? Почему не тогда, когда вспыхнул зловещий огонек?) и одновременно из Лютного раздался хлопок трансгрессии.

— Гарри! Гермиона! Вы где?

Они начали озираться – голос Рона доносился из пустоты.

— В Косом переулке! — отозвался Гарри. — Откуда ты говоришь? Это вообще ты?

— Это я! Я дома, мы все тут! Гарри, только что пытались похитить Луну! Я говорю через Круг!

— Блин! У нас то же самое! Кто-то хотел заворожить Гермиону!

Отвечая, он не переставая всматривался во все мало-мальски подозрительное.

— Рон, Луна в порядке? – крикнула Гермиона.

— Да, она ранила двоих и отбилась! Мы тут с ней и Джинни, охраняем окна и дверь. Папа с Биллом и Невиллом ловят их во дворе.

— Кого «их»?

— Да если бы я знал! Вроде Пожиратели – в черном, в масках. Луна двоих проткнула саями, остальные их утащили.

— Я выпустила стрелу, — вмешался голос Джинни, — в кого-то из них попала… Они уже сбежали, наверное, — пауза. – Так и есть. Невилл и Билл с папой только что вернулись. Идите к нам!

Гарри и Гермиона с мечами в руках стояли спиной к спине; чтобы переглянуться, каждому пришлось оглянуться через плечо.

— А вдруг они нападут на Фреда с Джорджем? Надо бы их предупредить.

— Ой! Тогда мы к вам!

— Лучше оставайтесь с родителями, — озабоченно посоветовала Гермиона.

— Здесь достаточно людей, — возразил голос Джинни. – И Чарли, и Билл, и Флер. Где вы?

— Перед «Гринготсом».

Поняв, что слышимость все равно отличная, они разговаривали совсем тихо. Гарри напряженно прислушивался. Ни шагов, ни хлопков трансгрессии. Могло ли быть, что неведомые враги ретировались, потерпев неудачу?

Но серебристая нить по-прежнему мерцала вокруг них. Значит, опасность оставалась!

— Гарри, Гермиона, мы не можем! – испуганным голоском сообщила Джинни. — Похоже, на нас наложили чары, а мы и не заметили! Мы не можем трансгрессировать!

Гарри чуть не выругался – и одновременно почувствовал облегчение: похоже, друзья в безопасности.

— Как у вас? – снова спросил Рон.

— Пока ничего. Наверное, этот сбежал. Но Круг не гаснет!

— И у нас…

— Тихо!

Он уловил какое-то движение. Не в Лютном переулке – где-то поблизости от угла шевельнулась какая-то тень. Снова хлопок, сдвоенный – на месте пропавшей тени и где-то сзади. Гарри молниеносно развернулся, на шаг отступив от Гермионы, и увидел на ступеньках, ведущих в банк, черный силуэт. Враг уже поднял руку; краем глаза Гарри заметил, что Гермиона резко выгибается назад, одновременно приседая на согнутых ногах. Еще не зная, что готовит неведомый противник, он сделал полный поворот вокруг себя, держа меч горизонтально. Бонд не зря восхищался их взаимодействием – Гермиона словно лежала на невидимой поверхности, балансируя в футе над мостовой, и меч прошел над ней. Со ступенек уже доносился крик:

— Авада…

…Что-то произошло. Голос стал ниже, крик медленней, гласные странно растягивались:

— …Ке-е-е… да-а-а... вра-а-а!

Воздух почему-то уплотнялся, меч и руки вязли в нем – ощущение было, как при движении под водой во время второго испытания Турнира. Преодолевая сопротивление, клинок мягко плыл над Гермионой, которая уже лежала на плитах и с какой-то странной медлительностью откатывалась в сторону. Нить Круга наливалась светом, утолщалась; клинок, рассекающий плотный воздух, пронизывала дрожь. Гарри явственно ощущал, как Круг и меч наполняются жизнью, готовясь встретить сорвавшуюся с вражеской палочки зеленую смерть; а та уже стекала с ее кончика, яркая зеленая игла неспешно удлинялась и указывала на Гермиону… вернее, на то место, где она стояла секунду назад. Клинок Экскалибура уже вышел за пределы Круга, и Гарри слышал его, слышал, как смеется в мече проснувшаяся неистовая жизнь, подтрунивая над медлительным Кругом. Где-то глубоко в себе Гарри слышал шепот:

«Стояли двое у ручья, у горного ручья, гадали двое — чья возьмет? А может быть — ничья?..» (Олди)

Кончик зеленой иглы был уже очень близок, воздух вокруг него кипел; Гарри повернул клинок плашмя.

«Мне снился сон. Спроси — о чем? Отвечу — ни о чем.

Мне снился сон. Я был мечом. Я был твоим мечом.

Я был дорогой и конем, скалою и ручьем,

Я был грозой и летним днем, водою и огнем...» (Олди, с изменениями).

Клинок встретился со смертельным лучом и целиком поглотил. Меч дрожал от колоссального напряжения, Гарри с трудом удерживал его. Зеленый свет окутал лезвие, пытаясь через рукоять пробиться в державшие ее руки, Экскалибур сопротивлялся и просил о помощи, Гарри напрягал всю свою волю, вместе с ним удерживая в клинке смертельную энергию. Вдруг перед глазами возникла недавняя картина: как Оливандер стряхнул с меча Гермионы искристые кольца. Он наставил меч на противника и встряхнул, воспроизведя это движение. Казалось, меч вздохнул с облегчением. Сжавшись в зеленый комок, свет смертельного заклинания сорвался с клинка, метнулся назад и сбил с ног зловещую фигуру на ступеньках.

Оглушенный, ошеломленный, Гарри опустил меч и бездумно смотрел на катящегося по ступенькам мертвого врага. Он не сразу понял, что время снова возобновило свой обычный ход. Спеленатое черной мантией тело достигло тротуара и замерло.

Одним движением Гермиона встала на ноги, подошла. Взяла его за локоть.

— Он хотел убить тебя, — прошептал Гарри. – Зачем?

— Кто? – спросил из пустоты голос Рона. – Что у вас было, Гарри? На вас напали? Гермиона…

— Я в порядке, — быстро сказала она. – Увернулась, а Гарри прикончил его. И больше вроде никого нет… хотя Круг еще светится.

Она начала озираться.

— Наверное, потому что мы держим связь, — отозвался Рон. – Мы скоро будем, Луна распутывает чары…

Серебристая нить внезапно вспыхнула снова; Гарри и Гермиона одновременно отодвинулись друг от друга, встали в боевых стойках и чуть не зажмурились от ярко-красных вспышек, наткнувшихся на невидимую преграду и рассыпавшихся искрами. С легким опозданием до них донесся разноголосый крик:

— Остолбеней!.. Остолбеней!..

— Что такое?!

Всмотревшись в бегущих к ним людей, Гермиона опустила меч и выпрямилась:

— Все в порядке, Рон. Это мракоборцы. Патруль.

— И где они только были? – проворчал Гарри, пряча Экскалибур в ножны.

— Не двигаться! – крикнул кто-то из бегущих. – Стоять на месте!

Они подчинились, Гермиона тоже убрала меч. Появление патрульных вызвало смешанные чувства – раздражение с облегчением. И облегчения было все же больше — несмотря на то, что мракоборцы, с мрачными лицами и палочками наготове, окружили их. Капитан патруля молча кивнул на труп в подножии лестницы, и после того, как двое из группы направились туда, спросил:

— Кто-то применил Непростительное заклятие. Вы?

— Он, — возразил Гарри, показав на тело.

— Да, но мертв-то он! – с усмешкой парировал капитан и вдруг осекся. – Гарри Поттер?!

— Совершенно верно! – сердито вмешалась Гермиона. – Этот человек пытался убить меня! Это законная самооборона, капитан!

— Люмос! – приказал мракоборец, подняв палочку.

Осветив их лица, он некоторое время пристально разглядывал их. И, поскольку его лицо тоже было озарено вспыхнувшим на конце палочки огоньком, Гарри ясно видел, насколько тот растерян.

— Прямо и не знаю, мистер Поттер, — пробормотал он наконец. – Все верно, законная самооборона... Однако даже она не оправдывает применение Непростительных заклятий.

— Я снова повторяю, сэр, — терпеливо объяснил Гарри, — «Аваду» применил он. Я отбил заклинание, и оно ударило в него.

Глаза патрульного чуть не вылезли из орбит. Кто-то из его подчиненных издал нервный смешок.

— Ну, что? – резко спросил капитан.

Вопрос был адресован тем, кто осматривал тело. Они выпрямились.

— Безусловно, мертв, — сказал один из них. – Типичная «Авада Кедавра».

А второй добавил:

— Туда ему и дорога. Это Лестрейндж.

— Что-о?!

Разом забыв про Гарри и Гермиону (Гарри даже почувствовал легкую обиду), мракоборцы вслед за своим капитаном бросились к лестнице и столпились вокруг мертвеца. У всех в руках вспыхнули палочки. Кто-то воскликнул:

— Но ведь его посадили пожизненно! Он не мог получить амнистию! Что он тут делает? Или Скриджмер совсем…

— Не нужно! – оборвал его капитан. Он присел на корточки и некоторое время разглядывал мертвеца. – Скорее всего, это его брат Рабастан, они похожи. Рабастана амнистировали, это точно. Мистер Поттер, подойдите, пожалуйста. И вы, мисс…

— Грейнджер.

— Грейнджер? – запинаясь, повторил капитан. – Гермиона Грейнджер? Воскресшая? Простите, я вас не узнал…

Патрульные расступились, пропуская их к лежащему на плитах телу. Кто-то уже сорвал с него маску, и на всех палочках мерцал «Люмос». Гарри несколько секунд смотрел в остекленевшие глаза; мракоборцы ждали, время от времени обмениваясь негромкими репликами. Света от палочек было маловато; достав меч, Гарри присел на корточки и прошептал: «Люмос», осветив лицо мертвеца. Кто-то издал удивленный возглас. Другой голос сказал:

— А что ты ждал? Это же Поттер.

— Да, он и не такое может. Если уж отбил «Аваду»…

— А видел, как они закрылись от «Остолбеней»? Не могли же мы все промазать, верно?

В другое время услышать такое было бы очень лестно, но сейчас разговоры отвлекали. Гарри пытался вспомнить давние газетные фотографии — времени первого побега заключенных из Азкабана. Он посмотрел на Гермиону, которая присела рядом – встретив его взгляд, та кивнула – и сказал:

– Это Родольфос Лестрейндж. Я уверен.

Капитан потребовал, чтобы они рассказали о произошедшем с самого начала. Однако, услыхав про огонек в Лютном переулке, тут же повернулся и выпустил из своей палочки сноп красных искр. Пролетев вдоль Косого переулка, искры погасли. Некоторое время ничего не происходило, а потом… Испуганно вскрикнув, Гермиона одной рукой схватилась за локоть Гарри, а другой выхватила палочку. Он тоже вздрогнул, увидев мчавшихся длинными стелящимися прыжками больших кошек. Оранжевые полосы на шкуре тигра ярко вспыхивали, когда тот пересекал освещенные фонарями участки. А второй зверь, вполовину меньше, так и оставался угольно-черным. Капитан мимоходом оглянулся с ободряющей улыбкой и шагнул навстречу. Остановившись перед ним, звери присели; мракоборец что-то сказал им и показал на Лютный. Тигр и пантера сорвались с места. Пробегая мимо Гарри с Гермионой, оба коротко рыкнули – скорее дружелюбно, чем с угрозой – и растворились в переулке.

— Да это же анимаги! – выдохнула Гермиона.

— Конечно, — капитан вернулся к ним. – Они поищут того, кто наслал на вас морок. Что было дальше?.. – тут раздалась очередь хлопков. — Это еще кто?!

Отшатнувшись, мракоборцы вскинули палочки.

— Это мы, — коротко объяснил Рон.

— Луна! – Гермиона бросилась к ним. – Ты в порядке?!

— Вполне, — усмехнулась та. – А кое-кому из них не поздоровилось!

— Луна распутала заклинание! – гордо объявил Рон.

Капитан патруля шагнул вперед:

— Я вас, кажется, знаю… Вы случайно не сын Артура Уизли?

Рон коротко кивнул и повернулся к Гарри. Тому пришлось рассказать все с начала. Встав позади, капитан внимательно прислушивался. Рон побледнел:

— Он и правда хотел убить Гермиону?! Зачем?

— Непонятно. А зачем им понадобилась Луна?

— Меня не пытались убить, — пояснила девочка. – Схватили и потащили. Им, наверное, и в голову не могло прийти, что я умею драться.

— На вас тоже напали? – вмешался капитан. – Где?

Ответить никто не успел – из Лютного переулка донесся полный ужаса крик. Все повернулись.

Крик повторился снова, а потом в Косой переулок влетел волшебник в грязной и потрепанной мантии. Преследуемый по пятам тигром и пантерой, он мчался вслепую, не разбирая дороги, и чуть не налетел на друзей. Мракоборцы вскинули палочки, но Гермиона их опередила – выхватив меч, наставила на бегущего и выкрикнула:

— Импедимента! Инкарцеро!

Заклинание сбило беглеца с ног, и его тут же опутали вылетевшие из лезвия веревки.

— Работает! – с удовлетворением заметила Гермиона, убирая меч.

Звери сели по обе стороны от спеленатого волшебными веревками пленника; тот дергался и вертел головой, с ужасом глядя то на них, то на подошедших людей.

— Я вам ничего плохого не сделал, мисс! – возопил он, увидев Гермиону. – Всего лишь безобидный морок!

Ему наконец удалось сесть.

— Мисс, я ничего против вас не имею! – заныл он. Все смотрели на него с отвращением. — У меня просто с деньгами плохо, а мне обещали хорошую плату за совсем, ну совершенно безобидное колдовство! Мисс, пожалуйста, отпустите меня!

— Ну уж нет! – отрезал капитан. По его приказу двое мракоборцев поставили пленного на ноги.

— Доставьте его в наш отдел, — приказал он, — и пусть его допросят под вертасерумом. Потом возвращайтесь сюда.

Кивнув, мракоборцы трансгрессировали вместе с пленником.

— А вы… — капитан повернулся к друзьям и заколебался, явно не зная, что с ними делать.

— Надеюсь, вы не собираетесь арестовать и нас? – с вызовом спросила Джинни.

— Нет, что вы! – растерялся капитан. – Хотя вам стоит явиться в Министерство для дачи показаний. Или нет… — на его лице появилось облегчение. – Вот как мы сделаем… Наши сотрудницы остановились здесь, в Косом переулке…

Он кивнул на зверей. «Так это тигрица?» — удивился Гарри.

— Я знаю, — вмешался Рон, весело глянув на зверей. – У моих братьев, их лавка неподалеку.

— Вот и замечательно… — с готовностью согласился мракоборец и обратился к зверям. – Волшебные перья у вас есть?

Тигрица и пантера кивнули.

— Пусть они расскажут подробно все, а вы составьте протокол и сразу же отправьте в Министерство.

Потом с помрачневшим лицом добавил:

— Кто мог подумать, что здесь опять станет небезопасно? Ладно! Рад был познакомиться с вами, но мы должны продолжить патрулирование.

Он отрывисто кивнул на прощание и провожал их взглядом, пока не раздались хлопки – вернулись патрульные, доставившие пойманного ворожея в Министерство. Капитан словно очнулся; бросив последний взгляд вслед удалявшейся группе, и жестом позвал остальных за собой.