Осколки чужого прошлого (гет)

Завтрак в Хогвартсе был таким родным! Гарри скучал по нему. Он был у Уизли в гостях, а здесь — нет. Когда человек не у себя дома, он ведет себя неестественно. И окружающие такие же неестественные. Каждый хочет показаться лучше, чем он есть на самом деле. И гость, и хозяин. Прямо таки ярмарка достоинств!

Хогвартс — школа. То место, где каждый волшебник может получить образование. Здесь дети не в гостях...

"Как же хорошо, что можно быть собой! — радовался Гарри. Он с утра, должно быть, производил своей улыбкой странное впечатление на сонных детей. Они приехали из дома, а он, пусть и не домой — глупо считать школу домом, но он, в любом случае, вернулся, — Можно не есть, если что-то не нравится. И не нужно ссылаться на отсутствие аппетита. Можно смело сказать, что мне не нравится эта геркулесовая каша!"

"Ее даже можно вылить на голову Рону, а потом извиниться. Сказать, что тебе показалось, будто рядом сидит Малфой".

"Не поверит же... — Гарри оценивающе посмотрел на Рона, — И обидится".

"Да, сейчас не поверит. Можно попробовать позже, сослаться на недосып".

Рон с самым безмятежным видом ел тост. Гермиона хмурилась, наверняка вспоминала, все ли точно она запомнила из учебников. Гарри посмотрел на Невилла. Пухлый мальчишка с таким несчастным видом, будто он только что упал в лужу лицом. Нет, может, конечно, его все обижают и все такое... Поттер как-то до этого не интересовался жизнью Лонгботтома. Но все же, несмотря на совет Волдеморта из подсознания, не выглядел Невилл как человек, готовый проявить себя. Мальчишка почувствовал пристальный взгляд, поднял голову. Гарри кивнул ему, после чего отвернулся. И уставился на свой тыквенный сок так, будто был удивлен, увидев его на столе.

"А Веритсерум ведь почти безвкусный... Много еще зелий, которые можно не почувствовать в соке?"

"Пей уже сок, не стоит верить во все конспираторские идеи".

"Но ведь Дамблдору, должно быть, легко добавить что-то в еду... Если он захочет, — Гарри продолжал мысленно рассуждать, однако сок все же отхлебнул, задумался, пытаясь почувствовать в нем что-либо.

"Ну, для этого ему нужно изловчиться. И я даже не представляю как, — Матроскин понюхал сок, и теперь на его мордочке читалось презрение ко всей человеческой еде, — Школу не тролли строили, малыш. Община домовых эльфов — еще один уровень защиты. Если не основной. Домовики приносят присягу Хогвартсу, а не директору. И плевать они хотели на его планы. Особенно если он собирается как-то навредить студентам. В общине домовиков всегда есть главный, в случае осады школы он выведет всех эльфов на бой. И может взять на себя командование всем сопротивлением, если умрет директор или его заместитель. Этих ушастых уродов нельзя недооценивать. Они же фанатики своего дела!"

"А в школе когда-нибудь была война?"

"Ты бы учебники читал что ли, раз уж Бинса слушать сил не хватает. Конечно, была, и не одна! Этот замок — мощная крепость, сюда не раз эвакуировали волшебников из мест их естественного обитания".

— Почта... — монотонно заметил Рон, глядя на влетающих в Большой зал сов, — Хвала Мерлину Стрелка в этот раз к Джинни прилетит.

Не успел Уизли закончить своей фразы, как в тарелку к рыжеволосой первокурснице упало что-то, подозрительно напоминающее сову, но, к сожалению, уже дохлую. Девочка покраснела от смущения, так как приземлившаяся сова умудрилась забрызгать соседа первокурсницы кашей. Соседом оказался Невилл, который этого даже не заметил. Ему из дома прислали увесистый пакет, и он блаженно улыбался.

— Лонгботтом забыл дома носки и учебник по Зельеваренью, — шепнул Рон, — Вчера весь вечер переживал.

Гарри, посмотрев на сверток, который прислали Невиллу, отвел глаза в сторону... почему-то в сторону слизеринского стола. В толпе третьекурсников он высмотрел улыбающегося Эмэта. Тот сегодня прошел мимо Поттера и даже не поздоровался, будто его совсем не знает. Гарри перевел взгляд на преподавательский стол, и от противной улыбки Локхарта захотелось поморщиться. Хорошего настроения как не бывало.

* * *

Локхарт был везде! Он был у теплиц, где проходили уроки Травологии, он был у хижины Хагрида, где давал советы по выращиванию тыквы, он был во всех коридорах Хогвартса и противно улыбался своей ослепительной улыбкой. На радость представительницам прекрасного пола школьного населения, между прочим! Что больше всего удивляло, в число этих радующихся представительниц вошла Гермиона, и Гарри пришлось серьезно задуматься над тем, способна ли она адекватно воспринимать действительность. Ведь и пикси, гордо продемонстрированным на первом уроке по Защите от темных искусств, было понятно, что Локхарт — пустое место.

И это было бы еще полбеды — подумаешь, вечно улыбающийся профессор. Но ведь он старался всех и каждого научить всему, что умеет сам. То есть, улыбаться и давать бессмысленные советы. Пару советов он дал Гарри, чтобы мальчик смог сохранить надоевшую ему славу. Матроскин тогда от души повеселился, описывая Гарри Поттера лицом обложки "Ведьмополитена", а круглые очки — трендом сезона. Благо, хоть в этом году мальчик ходил в более приличной одежде — догадался купить пару рубашек в Косом переулке. А то бы трендом могли стать поношенные футболки Дадли!

"Добавь ногти в зелье, раз уж купил эту ерунду", — услышал Гарри голос в своей голове, в то время, когда он искренне хотел сосредоточиться на приготовлении зелья.

"А что будет?"

"Сюрприз! По идее, должно получиться забавное зелье идеализации, потом споим его Рону".

Гарри, не задумываясь над пропорциями, добавил в котел ногтей из кармана. Темно-серое зелье сразу же стало ярко-желтым. Профессор Снейп, как раз проходивший мимо, уставился на яркий оттенок поттеровского варева.

— Что это? — с ноткой брезгливости и собственного превосходства спросил он. Ну, никакого педагогического такта! Ясное дело, что профессор будет лучше разбираться в зельях, зачем же одним тоном своего голоса уничтожать весь учебный дух?

— Зелье, но, кажется, оно у меня не получилось... — с горечью произнес Гарри.

"Получилось! Наливай себе в колбу!" — обрадовался Матроскин, сидящий в это время на учебнике.

— Я вижу, что оно у вас не получилось, — скривился в противной улыбке Снейп, — Только позвольте поинтересоваться, откуда у вас человеческие ногти?

— Все лето свои стриг, — с самым невозмутимым лицом ответил Гарри, и для эффекта достал из кармана мантии маникюрные ножницы, только что трансфигурированные из носового платка, — А еще у меня есть кошачьи когти, я их у своего кота позаимствовал.

Смотреть в глаза Поттеру профессор категорически отказывался. Психическое здоровье — штука важная, даже — необходимая. Рон тихо смеялся, безуспешно пытаясь скрыть свою улыбку рукой, Гермиона хмурилась. Ей не нравилось, когда студенты безответственно относятся к выполнению заданий.

В это же время на столе Гермионы, как раз рядом с котлом, в котором кипело идеально приготовленное зелье, приземлилась короткая записка. Девочка, получив послание, нахмурилась еще больше, и теперь периодически смотрела в сторону стола, за которым работал Гарри Поттер. Сам мальчик, перехватив ее взгляд, удивленно поднимал брови в немом вопросе, отчего Гермиона поджимала губы и всем своим видом показывала недовольство.

— Гарри! Остановись же! — кричала Грейнджер в коридоре после урока Зельеваренья уносящемуся в сторону лестниц однокурснику, — Гарри Джеймс Поттер! Вернись немедленно!

— Прости, Гермиона, я забыл в спальне эссе по Истории магии, которое нам задавали на лето, нужно успеть забрать его за пятнадцать минут. Поговорим на уроке.

"Ага, забыл эссе... Ты вообще-то забыл его написать!"

* * *

— Гарри, я тебя убью! — в пустой кабинет на пятом этаже входит Гермиона. До отбоя всего час, и она заметно нервничает.

— Теперь все в сборе, — говорит стоящий у окна Малфой. Он презрительно оглядывает вошедшую Грейнджер, ухмыляется, — На вашем факультете не нашлось ни одной нормальной чистокровной девчонки... ну или хотя бы полукровки?

— Будь добр, заткнись! — отвечает Поттер.

— Хорошо, — неожиданно быстро соглашается слизеринец, — Пожалуй, пора начинать.

Сказав это, Малфой отходит от окна и направляется к дальней стене комнаты, где со скамейки поднимается сонный Крэбб. У противоположной стороны боевую стойку принимает Гарри, а Гермиона так и стоит у порога.

— Ну? Долго ты так будешь стоять, будто не знаешь, что нужно делать? Еще скажи, что не прочитала ни одной книги о магических дуэлях!

— Что вообще здесь происходит? Какого черта ты меня позвал, а потом избегал весь день, чтобы я не могла отказаться?

— Я ведь знал, что ты откажешься быть моим секундантом, а так — у тебя не осталось выбора, — пожал плечами Гарри.

— Поттер, ты последняя задница! — топнула ногой Гермиона.

— Оставьте свои семейные ссоры для Гриффиндорской башни, — лениво протянул Малфой, — Грейнджер, становись по правую сторону от Поттера, не трать наше время.

Девочка осталась стоять на месте. Она скрестила руки на груди, и высокомерно посмотрела вначале на Малфоя, затем — на Поттера.

— Я не собираюсь в этом участвовать! — сказав это, она развернулась, намереваясь уйти, но не успела.

— У тебя уже нет выбора! — зло прошипел Гарри, направив палочку на свою однокурсницу.

Гермиону приподняло в воздухе вниз головой, словно кто-то невидимый держал ее за щиколотку, и, пролетев в таком виде некоторое расстояние, она упала как раз на то место, где должен стоять секундант во время дуэли, ударившись головой об бетонный пол.

— Поднимайся! — палочка Поттера была направлена в сторону лежащей на полу девочки, — Быстро!

Гермионе казалось, будто она попала в Зазеркалье, только вот как? И когда? Думать над этим не было ни сил, ни времени. Голова нещадно болела после неудачного столкновения с полом. Опираясь на руки, девочка смогла подняться, решив, что если это сон, то она все равно рано или поздно проснется.

Происходящее после она помнила с трудом. Мелькали вспышки заклинаний, а она стояла под действием заклинания Петрификус Тоталус. Гарри сказал, что так от нее все равно больше пользы. Сколько это все длилось — минуту, пять, десять или полчаса — Гермиона тоже не могла понять. Ей казалось, будто времени здесь нет вовсе. Оно застыло, как и головная боль, как и вкус крови во рту, как и ощущение иррациональности...

— Ты победил, Поттер, — донеслось до Гермионы так, словно Малфой произнес это в другой комнате. Особенности восприятия при действии Петрификуса или это сознание так медленно готовится покинуть своего обладателя?

— Ты сомневался? — ухмыльнулся Гарри.

— Иди к Моргане.

— Скажи, что должен, и сам проваливай.

— Это еще не все, идиот! Нужно пройти два испытания... Ты знаешь.

— Знаю, — с толикой сожаления в голосе говорит Гарри, и подходит ближе к Гермионе, — Прости, но для меня это важно.

С этими словами, он направляет палочку на руку Грейнджер, и произносит заклинание Секо. Крик девочки, должно быть, слышал весь замок, если на помещение не были наложены чары от прослушивания. Последнее, что запомнила Гермиона перед тем, как потерять сознание — лицо своего друга... бывшего друга... или... в общем, лицо Гарри. На его щеке был глубокий порез, шрамы от таких остаются на всю жизнь.

* * *

— Гермиона попала в Больничное крыло, я только что встретил МакГонагалл, — в гостиную вошел Невилл.

— Что с ней? — спросил Гарри, гладя спящего кота, лежащего на коленях.

— Она упала с лестницы и потеряла сознание, — Лонгботтом сел в соседнее кресло, — Я думаю, это не просто так. Наверняка кто-то из слизеринцев ее толкнул!

— Ага, — Поттер посмотрел на настенные часы, — Рон, до отбоя еще полчаса. Как думаешь, мадам Помфри нас пустит в Больничное крыло?

— Попробовать можно... И вообще, это Малфой ее толкнул, я уверен. Решил отомстить за произошедшее в книжном магазине.

— Вас пустят, — отозвался Невилл из кресла, доставая учебник, — Мне профессор МакГонагалл поэтому и сказала про Гермиону, она попросила принести ей сумку с книгами...

"Умно! Сказать об этом вам. Видишь, он сам уже не собирается нести сумку. Еще один слизеринец в стане гриффиндорцев! — Матроскин зевнул, — Идите уже к Грейнджер. Дружбу надо поддерживать..."

"Развелось тут этих слизеринцев по духу..."

— Джинни, принеси сумку Гермионы, нам нельзя появляться в спальне девочек, — Рон уже нашел способ решить проблему с доставкой вещей подруги в гостиную.

Через пять минут Поттер и Уизли пробирались по лестнице на второй этаж в сторону Больничного крыла. Перед отбоем в коридорах было особенно многолюдно. Ярко светили факелы, хотя на улице уже стемнело. Люди в портретах переговаривались, смеялись. На одной из картин мужчины в каком-то мрачном пабе распивали огневиски и смеялись, показывая пальцем на прохожих. Один первокурсник из Хаффлпаффа даже споткнулся, услышав как над ним смеются из-за слишком широкой мантии, словно снятой с чужого плечами. Рон сказал в ответ что-то оскорбительное мужчинам на картине, он знал, что такое носить чужие вещи.

Мимо Рона и Гарри прошла компания слизеринцев, один из них больно задел Поттера по плечу, не желая ни на йоту сдвигаться в сторону.

— Смотри куда прешь, очкарик! — если задел кого-то, то нужно его еще и оскорбить. Разумеется, если рядом нет никого из преподавателей.

В этот же момент неподалеку раздался щелчок фотокамеры — это Колин Криви, первокурсник из Гриффиндора, не мог упустить возможности сфоторграфировать Поттера даже в такой ситуации. А сам Гарри не знал, что ответить... Его толкнул третьекурсник Эмэт Лонджиус, но ведь тот вообще в течение всей первой недели обучения ни разу не поздоровался с Поттером, будто и не знал его. Может, того разговора в купе и не было вовсе? Подходить первым к странному слизеринцу Гарри не собирался, но и такое наглое поведение терпеть — тоже! Но в этот раз стерпел. Пока он размышлял, что ему делать, слизеринцы-третьекурсники уже спустилась на этаж ниже.

— Гарри! Я тебя сфотографировал! — радостный мальчик тряс перед второкурсниками своей камерой.

"Дай ему в нос и сломай камеру! — посоветовал Матроскин, который давно убежал вперед, и только теперь вернулся, чтобы узнать причины задержки Гарри и Рона, — Скажем, что так и было".

— Криви, ты уже достал Гарри, разве не ясно? — вступился за приятеля Рон.

— Это неправда! Я ведь тебя не достал? — с надеждой в голосе пропищал Колин.

— Уже достал, — честно ответил Гарри, и прошел мимо первокурсника.

Гермиона сидела, укутавшись в белое одеяло, и читала какую-то брошюру по колдомедицине — наверно, единственную книгу, которую ей смогла подобрать мадам Помфри для "легкого чтения". Рон скептически покосился на книгу.

— Ты даже болеть не умеешь. Нет бы лежать в тишине, спать... А ты просишь принести сумку с учебниками, — Уизли покачал головой, как бы говоря о том, что Гермиона безнадежна, — Нам Невилл сказал, что ты здесь. Что случилось?

Девочка опасливо посмотрела на посетителей, поджала губы и ненадолго отвернулась.

— Я не знаю, что случилось... — тихо произнесла она, — Я потеряла сознание, а пришла в себя уже в Больничном крыле. Мадам Пофри сказала, что меня нашли на лестнице, ведущей на пятый этаж.

— Что ты делала на пятом этаже? — удивился Гарри, — Там ведь только кабинеты Древних рун и Маггловедения!

"Грейнджер тайком изучает магглов, а то ведь она в них совсем не разбирается!"

"Правда?"

"Ага, как и то, что Уизли — лучший студент Хогвартса за всю историю школы".

— Я не знаю... — прошептала Гермиона, опасливо глядя на своего однокурсника.

— Да что с тобой? Тебя слизеринцы толкнули? — Рон, должно быть, очень хотел кому-нибудь отомстить, а кому именно — не имеет значения.

— Рон, я сказала, что не помню!

— Ладно, ладно, — Уизли поднял руки в примирительном жесте, — Как ты себя чувствуешь?

— Голова немного кружится, но в целом — нормально. Мадам Помфри говорит, что завтра ближе к обеду выпишет меня. А чем вы занимались в это время?

— Прости, но мы так и не сделали этот сравнительный анализ по Траснфигурации... — начал оправдываться Рон, — В гостиной старшекурсники спорили о Локхарте, и мы тоже решили высказать все, что о нем думаем!

— И вы все это время были в гостиной?

— Ага.

— Но ведь когда я уходила, там не было тебя, Гарри! Я ведь тебя искала!

— Как это не было? Ты еще сказала нам всем, что идешь в библиотеку! Я в этот момент как раз ругался с Криви. Представляешь, он решил вывесить мои фотографии на информационном стенде Гриффиндора!

— Да, верно... — Гермиона замолчала и уставилась на белый потолок.

Гарри оглядел светлую палату. Когда он сам лежал здесь, она казалась уютной, но сейчас была какой-то пустой и грустной. В ней был страх, сильный, но едва различимый за внешними рамками того, что все благополучно. Возможно, сказались летние уроки по ментальной магии, и Гарри отчетливо ощущал этот страх, витавший в воздухе.

— Хочешь, я оставлю с тобой своего кота? — предложил Поттер, — Когда я был здесь в прошлом году, мне одному было довольно тоскливо...

"А меня ты спросить не забыл?" — возмутился Матроскин.

"Тебе что, сложно?"

— Не надо, Гарри. Я здесь ненадолго, — Гермиона слабо улыбнулась, — Отбой через пять минут, вам нужно поторопиться. Я слышала, сегодня из преподавателей дежурит профессор Снейп.

Когда Гарри и Рон покинут Больничное крыло, Гермиона проведет левой рукой по белому шраму на запястье правой руки. Он, этот шрам, словно браслет, опоясывает все запястье. Такие бывают, когда маггловские врачи накладывают швы.

Некоторое время девочка будет сидеть неподвижно, а потом резко схватит свою сумку. В ней она найдет учебник по Зельеваренью, из которого выпадет записка, написанная таким знакомым почерком. Гермиона дрожащими пальцами развернет клочок бумаги, вырванный из тетради с конспектами лекций, и еще раз прочтет послание:

"Гермиона! Я поругался с Малфоем и вызвал его на дуэль. Он назначил секундантом Крэбба, а я — тебя. Рон слишком вспыльчивый и на эту роль не годится. Приходи в восемь часов в кабинет на пятом этаже напротив картины с ночными горшками. Не говори никому, особенно Рону, иначе он тоже придет, и Малфой посчитает меня трусом из-за того, что я привел всех своих друзей.

Извини, что так вышло.

Гарри.

P.S. Малфой оскорблял моих родителей, я не мог оставить все так, как есть".

После прочтения этой записки, Гермионе станет по-настоящему страшно. Когда Гарри и Рон пришли к ней в палату, ей показалось, будто все было иллюзией. Возможно, она действительно потеряла сознание, упав с лестницы, а все, что она помнила — бред больного человека, крепко ударившегося головой об бетон. Но записка-то существует! И шрам на руке! При воспоминании о том, как человек, которого она считала своим другом, отрубал ей эту руку заклинанием, девочка заплакала. От бессилия, непонимания и какой-то сурреальности происходящего.

* * *

— В учебнике говорится, что для правильной трансфигурации крысы в бокал, нужно представить, что крыса — уже бокал!

— Верно, Невилл. Тебе важно понять, что твоих сил хватит на то, что крыса станет этим бокалом. Тогда все получится!

— Но ведь есть заклинание, почему оно не действует?

— Лишь потому, что любое заклинание — только слово, — устало объяснял Гарри, — А слова в нашей жизни не так уж много значат. Иначе было бы сложно лгать, но ведь это не сложно! Тут важно другое, то, что ты хочешь, чтобы эта крыса стала бокалом. У тебя в голове должен возникать образ, а не слово! В противном случае, более сложная трансфигурация никогда не будет тебе под силу. Смотри, ты можешь изменить внешность человека, но нет единого заклинания, чтобы создать усы определенной формы, или глаза конкретного цвета и формы. Даже описывая внешность человека, мы используем намного больше одного слова. К примеру, у него волнистые каштановые волосы, миндалевидные карие глаза, прямой нос и так далее. Это все сложно сделать единым универсальным заклинанием. Поэтому и существуют всякие Оборотные зелья. Человеку сложно представлять в мельчайших деталях внешность другого, намного проще — использовать вспомогательные средства. Но сильный маг — может обойтись и без них.

— Тут нужна идеальная память и концентрация! У меня их нет! Я никогда не стану сильным магом...

— Если захочешь — станешь! — Гарри старался подбодрить Невилла, у которого так и не получилось на занятии превратить крысу в бокал, — Твои мысли ведь тоже — магия. Ты можешь запоминать образы, чтобы вытаскивать их в нужный момент.

Гарри схватил учебник по Трансфигурации и превратил его в бокал с красивой гравировкой.

— Этот бокал был в наборе, который подарили моим дяде и тете на юбилей их свадьбы. Я помню лишь образ, я бы никогда не смог точно воспроизвести гравировку, но память человека устроена так, что иногда мы и не догадываемся о ее возможностях. Все, что тебе нужно, уже есть в твоей голове! Но пока ты будешь запоминать слова, а не образы и ощущения — ничего не будет получаться.

— То есть, ты хочешь сказать, что все заклинания, которые мы учим — бессмысленны? — вмешалась в разговор Гермиона, которая в последние дни избегала любого общества, и проводила в библиотеке еще больше времени, чем обычно, — Зачем тогда мы все это учим? Тогда вся система обучения неверна!

— Мы учим то, что должны знать. Необходимый минимум. Как и в маггловских школах, где мы учились до этого. Не каждому дано стать великими математиками или писателями, но каждый человек должен уметь считать и писать. Нас учат этому, но в колледжах студенты будут изучать то же самое углубленно. Иногда неважно знать, что и как работает, чтобы этим пользоваться. Мой кузен Дадли понятия не имеет, как устроен компьютер, но он ведь на нем играет в свои глупые игрушки!

— Тогда зачем ты мне это объясняешь, если мне это не нужно? — обиженно просопел Невилл.

— Ну, если ты хочешь уметь с помощью магии лишь быстро убираться дома и перемещаться с места на место — тогда это тебе не нужно. Школа готовит людей к обычной жизни, вот и все. Мне показалось, что ты хочешь быть сильным магом.

— Хочу! — сразу же заявил Лонгботтом.

— Ну, вот тогда и представляй, что крыса — это бокал! Можешь на своей жабе потренироваться, разницы никакой.

— Откуда ты все это знаешь? — сощурила глаза Гермиона.

— Я тоже читаю книги! А еще — я просто вундеркинд, — очень серьезно ответил Гарри.

Несколько секунд все оставались серьезными, не понимая, шутит ли Поттер. Первой не выдержала Гермиона. Потом ее смех подхватили остальные. Даже Джинни, прислушивающаяся к разговору.

— Гарри, мы можем поговорить? — отсмеявшись, спросила Гермиона.

— Конечно. Что-то случилось?

— Не здесь, — девочка поднялась, и направилась в сторону выхода из гостиной. Поттер последовал за ней, провожаемый любопытными взглядами.

— Гарри... — начала Гермиона, но замялась, не зная, как продолжить этот разговор.

Мальчик поднял брови, но просить продолжать не стал. Если она хочет сказать что-то личное — вряд ли это ускорит и упростит процесс. Тем временем, девочка покопалась в своей сумке и достала оттуда клочок бумаги, неаккуратно вырванный из тетради.

— Вот, — она протянула бумагу Поттеру.

— Что это?

— Ты не знаешь? — удивилась Гермиона, — Разверни.

Гарри послушно развернул записку, прочитал ее. Нахмурился и некоторое время молчал.

— Я не вызывал на дуэль Малфоя.

— Но это твой почерк!

— Мой, но я не писал эту записку! Я ее первый раз вижу. Откуда она у тебя?

— Мне ее подбросили на уроке Зельеваренья неделю назад. В тот же вечер я попала в Больничное крыло. Как раз после дуэли...

— Дуэль была?

— Да, Гарри. Мне очень страшно... Я не хочу говорить о том, что там произошло.

— Но я не писал эту записку... правда.

— Я тебе верю, — Гермиона провела рукой по щеке Гарри, в том месте, где должен был быть порез, оставшийся после дуэли, но его не было, — И от этого мне становится еще страшнее...

* * *

"Матроскин, помнишь, ты говорил о том, что обучение магглорожденных в Хогвартсе — обязанность?"

"Ага..."

"Ты так и не объяснил, почему".

"Потому что здесь учат не столько использовать магию, сколько контролировать ее. Ты вообще почему не спишь?"

"Не хочу!"

Гарри попытался уснуть, пролежал минут сорок неподвижно в кровати, но даже не почувствовал сонливости. Слишком много мыслей было в голове. Хотя и в этом был плюс. Теперь он чувствовал материальность мыслей! Ведь когда их очень много, настолько много, что они уже сказываются на физическом состоянии, трудно этого не почувствовать. Мысли действительно не менее материальны, чем сам человек, мебель в комнате, вода... Или наоборот, все окружающее не более материально, чем мысли. Это уже как посмотреть.

"Ну, так что там с магглорожденными?"

"Да ничего интересного. Просто цель обучения — научить волшебников контролировать магию. Знаешь, когда я учился в школе, один мой одноклассник спросил, смогу ли я убить человека... Я тогда рассмеялся. Каждый человек способен на убийство. Каждый! Взять к примеру ту же воинскую повинность у магглов. Нет, может быть, конечно, и есть исключения. Но исключения лишь подтверждают правила. На войне все убивали. На то это и война, малыш".

"И причем здесь магглорожденные?"

"При том, что только тот, кто умеет контролировать себя, способен не причинить вреда другому. Иначе волшебники, живущие в мире магглов, не умеющие управлять своими силами, много бы дров наломали. Зависть, обида, горечь, желание кому-то что-то доказать — естественны для человека. И пусть лучше магглорожденные живут с этими чувствами в мире равных себе, а не там, где их зависть и обида могут иметь разрушительные последствия. Разозлившийся маггл в запале может швырнуть в стену любимую вазу, а разозлившийся волшебник может снести весь дом к Моргане! Вместе с его обитателями! И тот, кто разбил вазу, и тот, кто снес дом — позже пожалеют о своей вспыльчивости. Но масштабы разрушений, увы, будут разными. Ты никогда не думал, в чем смысл разделения по факультетам?"

"Нет..."

"Знаешь, есть маггловская теория темпераментов человека. Их тоже четыре, как и факультетов. Что-то подсказывает мне, что Основатели были знакомы с учением Гоппократа. Не могу сказать, что в основу деления на факультеты взята только эта теория, но и она в том числе. Человек ожидает от другого такой реакции, на которую сам способен. Поэтому людям со схожим характером может быть проще ужиться вместе в раннем возрасте. Чем старше человек, тем больше эти границы сглаживаются, тем больше человек способен воспринять другого, даже если тот — полная его противоположность. Иногда я думаю, что даже вражда между факультетами поддерживается искусственно. Только здесь человека могут научить побеждать в бою словесно, даже Рон скоро научится! Драки между старшекурсниками — редкость, а вот потасовки младших — обычное явление. Если подумать, в Хогвартсе учат не магии, а наоборот. Учат, как обойтись без нее, без ее разрушающей силы. И эта вражда факультетов готовит к жизни, к тому, что тебе еще не раз придется улыбаться, когда руки будут чесаться стукнуть какого-нибудь идиота Ступефаем. Того, кто полностью контролирует себя — не страшно отпускать в мир магглов".

"А почему тогда сквибы здесь не учатся, ведь они тоже обладают магией?"

"У них вторая-третья ступень, это не опасно. Максимум, на что способен сквиб в приступе гнева — как и маггл, разбить любимую вазу, только магическим способом. Это не критично. А вот среди магглорожденных бывают и весьма сильные маги".

"А некоторые чистокровные так кичатся своим происхождением, будто от него зависят магические способности..."

"Немного зависят, но больше от воспитания. Хотя и они правы... Мир волшебников — закрытый мир, и большое количество магглорожденных — опасно. Когда человек рождается, не известно — будет ли он волшебником, сквибом, магглом. Способности проявляются в пять-шесть лет. Сколько магглорожденных сожгли на кострах в Средние века! Тех, у кого понимание проснулось позже одиннадцати.. "

"И такое бывает?"

"Бывает всякое, малыш".

Гарри отодвинул полог и сел на кровати, свесив ноги. Звезд в окне практически не было видно из-за пасмурной погоды, поэтому в комнате было довольно темно. Рон храпел, впрочем, как всегда. Невилл беспокойно ворочался во сне. Все было так обычно. Только по-другому. Мальчику на мгновение показалось, что все происходящее — сон. Нет на самом деле никакого Хогвартса, магии и умного кота, а он только что проснулся в общежитии какой-нибудь частной средней школы. Это в лучшем случае. В худшем — в палате больницы для душевнобольных, где, должно быть, побывал не один такой "волшебник".

"Матроскин, а может быть, Хогвартса не существует? И мне все это лишь снится?"

"Вполне возможно, малыш", — серьезно ответил Матроскин, будто допускал такой вариант.

"А то, что произошло с Гермионой, на самом деле было или нет?"

"Или было, или нет".