Щеночек (джен)

На следующее утро слабость почти прошла, и он спустился позавтракать в столовую. За большим столом в одиночестве сидел Яксли с «Пророком» в одной руке и сладкой булочкой в другой.

— Как себя чувствуешь? — вместо приветствия спросил он, откладывая газету в сторону.

— Нормально, — пожал плечами Гарри и плюхнулся на стул рядом. — Спасибо за подарок.

— Решил, что тебе пригодится, — сдержанно улыбнулся Яксли. — Ты помнишь, что сегодня бал?

Гарри молча кивнул, закусывая кашу бутербродом. Есть хотелось просто зверски.

— Открытие назначено на восемь вечера, в половину мы уже должны быть в Министерстве. Я вижу, восстановление у тебя идет нормально... Но на всякий случай возьми с собой зелье.

Гарри снова кивнул, не став говорить, что все подаренные зелья и сейчас у него с собой. Яксли в пару глотков допил свой чай, поставил чашку на блюдце и помедлил, рассматривая чистый белый фарфор.

— Я должен предупредить, Поттер, — внешне ничего не изменилось, но Гарри насторожился, почуяв, что сейчас услышит что-то важное. — К тебе может обратиться кто-нибудь из представителей других стран. Предложить помощь или даже политическое убежище.

Яксли пристально на него посмотрел.

— Поттер, в твоих же интересах не принимать поспешных и необдуманных решений на этот счет. Реакция Лорда может быть очень неприятной.

Аппетит внезапно пропал. Гарри бросил на тарелку недоеденный бутерброд и выпрямился.

— Вы что, думаете, я здесь... Что принял вашу сторону... Чтобы сейчас сбежать из страны?!

— Успокойся, Поттер, — мирно ответил Яксли. — Я не лазил тебе в голову, чтобы узнать, зачем ты что делал. Просто считаю нужным предостеречь на этот счет.

Гарри молча сверлил его взглядом, чувствуя какую-то глупую, детскую и ослепительно яркую обиду. Он встал на колени перед Лордом, он сотрудничает с Пожирателями, чтобы хоть как-то облегчить участь своих друзей и многих других волшебников. Как вообще может в голову прийти, что он все бросит и сбежит с каким-нибудь дурацким дипломатом? И зачем, чтобы потом Лорд его вытащил через метку или их связь?

Яксли невозмутимо намазывал масло на тост.

Гарри зло сжал кулаки, встал и широким шагом вышел из столовой, хлопнув дверью на прощанье. Взлетев в кабинет, он упал в свое обшарпанное кожаное кресло за большим столом и хмуро посмотрел на бюро, за которым раньше работал Яксли. Он сам не понимал толком, почему так бурно отреагировал. Люди, даже самые близкие, не раз заблуждались на его счет, приписывая несуществующие грехи и мотивы, но почему-то именно это деловитое предупреждение из уст Пожирателя задело неожиданно сильно.

Книззлов под мантию этим дипломатам!

Отдышавшись, он открыл один из книжных шкафов, целая секция которого была забита всевозможными справочниками по зельям. Здесь были и многотомные издания в аккуратных переплетах, и ветхие книжицы, с обложек которых давно стерлись все надписи и узоры, и тяжеленные талмуды, напоминавшие тот, что Гарри видел на прилавке у безумной аптекарши.

Найти информацию о подаренном Малфоем зелье оказалось непросто. Уже перевалило за полдень, когда он встретил упоминание об Оливере Абскорбере — алхимике, посвятившем жизнь вопросу магического поиска. Узнав нужную область, Гарри полез на посвященную ей полку, и вскоре ему улыбнулась удача. Найдя нужные строки, он сел прямо на пол посреди стопок вытащенных книг и невидящим взглядом уставился перед собой.

Зелье Абскорбера укрывало от всех способов магического поиска. Три капли в сутки — и любые чары, удаленные или заранее наложенные на человека, больше не могли обнаружить цель и оповестить о ее местонахождении, а все существующие связи экранировались. Гарри задумчиво коснулся шеи, где чернела метка — ему не надо было смотреть для этого в зеркало. Старший Малфой оказался таким же отчаянным, как сын, и к тому же благодарным, кто бы мог подумать. Хотя нет, этот был хитрее и наверняка смог бы выкрутиться: стандартный подарок, случайность, недомыслие, что угодно.

Гарри аккуратно сложил книги и убрал обратно в шкаф. Хорошо, что у него уже есть защита разума, хотя бы грубая.

* * *

Для торжественного мероприятия в Министерстве были подготовлены несколько залов. Самый большой, предназначенный для танцев, в половину восьмого был еще закрыт, и гости — или хозяева, если смотреть по составу — занимали меньшие, широкие двери которых были распахнуты настежь, образуя анфиладу.

Гарри сразу заметил лупоглазую Боул, которую запомнил по многочисленным разговорам Пожирателей и своему визиту в Министерство из-за письма Невилла. В другом конце комнаты расположилась большая компания из троих Лестрейнджей и молодых людей, среди которых Гарри признал Маркуса Флинта. Они обменялись кивками, Белла ему улыбнулась, но не стала останавливать.

В следующем зале неожиданно обнаружился профессор Флитвик в котелке и короткой синей мантии, суетливо протиравший свои очки. Гарри с замиранием сердца подошел ближе.

— Профессор.

— А, мистер Поттер, здравствуйте, — он наконец закончил с очками и неловко нацепил их обратно на нос.

— Как дела в школе, профессор? — поинтересовался Гарри, неожиданно робея задать вопрос, который его на самом деле волновал.

— Неплохо, мистер Поттер, неплохо, — ответил тот, доброжелательно и немного нервно улыбаясь.

— А у Гермионы? — спросил Гарри и задержал дыхание в ожидании ответа.

— У мисс Грейнджер все в порядке. Очень интересное проклятье, вы знаете, обычный Обливиэйт не оставляет таких следов и не затрагивает глубокие слои... Но она неплохо восстанавливается, через пару недель психика догонит физический возраст.

Гарри натянуто улыбнулся в ответ, сдерживая злость. Психика! Чертов Лорд, что он с ней сделал?!

Флитвик замолчал, словно поняв его состояние.

Люди продолжали прибывать. Из знакомых Гарри заметил Долохова с Роули и МакНейром, семейство Малфоев, нескольких слизеринцев, уже закончивших Хогвартс и, по всей видимости, принявших метку, войдя в компанию Пожирателей.

Ровно в восемь в начало анфилады ступил Лорд, и его появление оживлением разошлось по всем присутствующим. Позади держался Пий Толстоватый, который остался в первом зале — видимо, встречать последующих гостей. Лорд прошествовал дальше, без улыбки глядя на низко склонявшихся перед ним слуг. Когда он подошел ближе, Гарри глубоко выдохнул и последовал общему примеру, чувствуя то же захватывающее дух волнение, что и всегда, когда оказывался слишком близко к смертельному врагу и хозяину. Чем-то это напоминало самые безумные трюки на метле.

Вместе с Лордом ушло сводившее мышцы напряжение, и мероприятие продолжалось своим чередом. Гостей — настоящих гостей, не состоявших в текущей системе власти, встречали Тостоватый, Яксли и Боул. Гарри смотрел на них без особого любопытства, еще не отойдя от утреннего разговора на этот счет.

Курсируя по залам, он приблизился к группе с Малфоями. Было любопытно просмотреть Люциусу в глаза, когда он поблагодарит за подарок. Рядом стояли Драко, Нарцисса и несколько незнакомых волшебников — все с приторно-благожелательными выражениями на лицах. Разряженная волшебница с высокой прической повернулась к Люциусу.

— Говорят, вы расширили сферу своих финансовых интересов за пределы магического мира, — с нежной улыбкой проворковала она. — Это ваше частное начинание или проявление нового политического курса?

Маска вежливого интереса на его лице даже не дрогнула.

— Вот как? — скучающе переспросил он. — Какие любопытные слухи.

До Гарри не сразу дошел смысл сказанного, а когда это случилось, он в шоке уставился на Малфоя, который продолжал с непринужденной улыбкой вести светскую беседу — во всяком случае именно так это выглядело со стороны. Словно его не обвинили только что в торговле с магглами. В торговле! С магглами!

Гарри чуть не рассмеялся, когда краем глаза увидел бледное, испуганное лицо Драко, который стоял с младшей Паркинсон в паре шагов от разряженной волшебницы и не отрывал взгляда от отца. У хорька всегда было плохо с самоконтролем, даром что учился в Слизерине. Осознание происходящего пришло мгновенно, а следом — понимание того, что если кто-нибудь из собеседников обратит внимание на младшего Малфоя, то выводы сделает абсолютно точные.

Ноги сами принесли Гарри ближе, губы растянулись в улыбку, а кто-то незнакомый его голосом радостно воскликнул:

— Драко, ты уже пробовал печенье с предсказаниями? Пойдем, возьмем.

После чего он уцепил ошарашенного сокурсника под локоть и потащил в другой конец зала.

— Поттер, ты свихнулся вконец? — прошипел Драко, пытаясь незаметно выдернуть руку.

— Скорее ты, — так же тихо ответил Гарри, удерживая нейтральное выражение лица и не глядя на спутника. — Ты чуть не выдал отца!

Малфой перестал вырываться.

— Ты псих, Поттер, — обреченно заключил он через какое-то время.

Гарри молча усмехнулся. Они дошли до столика с закусками и синхронно сморщились, взглянув на печенье.

— Не мог придумать что-нибудь получше, а? — проворчал Драко, разламывая тесто.

— Лучше бы сказал спасибо, Малфой, — огрызнулся Гарри, выбирая свое. Оставалось надеяться, что эти бумажки писала не Трелони.

— Малфой!

Они обернулись к невысокому крепко сложенному подростку с взъерошенными соломенного цвета волосами и дружелюбной улыбкой.

— Норт, — сдержанно кивнул Драко.

Парень протянул руку Гарри.

— Грегори Норт, ученик Дурмштанга.

— Гарри Поттер, Хогвартс, — после секундной заминки ответил он и осторожно ее пожал. — Приятно познакомиться.

— А где Лестрейндж? — спросил Драко.

— С матерью застрял, — отмахнулся Норт. — Сейчас подойдет.

— Лестрейндж? — переспросил Гарри, отчетливо чувствуя, что что-то упускает.

— Роджер Лестрейндж, сын Беллатрикс, — снисходительно пояснил Малфой, и Гарри уставился на него во все глаза.

— Сын Беллатрикс? — снова переспросил он, не понимая, ослышался или стал жертвой странной шутки.

— Поттер, не притворяйся большим идиотом, чем ты есть на самом деле. Даже тебе не обязательно все повторять дважды, — привычным тоном бросил Драко, и Норт рассмеялся.

— Прости, Поттер, но у тебя было такое лицо, словно снитч проглотил, — дружелюбно сказал он, отсмеявшись.

— Просто я не знал, что у Беллы есть дети, — растерянно ответил Гарри.

— Не дети, а сын, — поправил Малфой с высокомерной усмешкой. — Об этом вообще мало кто знал. Тетя родила в 81ом году, незадолго до падения Лорда. Моей матери удалось спрятать ребенка, а потом переправить дальним родственникам Блэков в Чехию. Мы все познакомились только в прошлом году.

— Мы до конца лета будем в Англии, — сказал Роджер. — Жаль, конечно, что поместье Лестрейнжей в таком ужасном состоянии, даже полетать негде.

— Ты играешь в квиддич? — заинтересовался Драко.

— Да, за Воронов — это один из старейших клубов Дурмштага, в нем сам Крам играл, — похвастался Норт. — Я охотник.

— А я — за свой факультет ловцом, — откликнулся Гарри. — И Малфой — за свой. В Хогвартсе четыре факультета... было.

— Да, я слышал от наших, странная традиция. А почему «было»?

— Лорд их отменил, — глухо ответил Гарри, отворачиваясь.

Норт удивленно вскинул брови.

— Ты что, переживаешь по этому поводу? Я думал, у вас война, трупы, а ты волнуешься из-за школьных факультетов, — он снова звонко рассмеялся.

— Думаешь, это ерунда? — Гарри старался контролировать себя и не повышать голос, но злость все равно было слышно. — А если бы в Дурмштаге все клубы отменили, тебе бы тоже было плевать? И квиддич! И выгнали всех магглорожденных студентов! Это, по-твоему, нормально?

Малфой бросал настороженные взгляды по сторонам, явно жалея о своем присутствии. Норт смотрел растерянно, прикрывшись недоверчивой улыбкой.

— Отменять все клубы — глупо, чем тогда заниматься после занятий? А почему запретили квиддич?

— Это спорт для грязнокровок, — хмуро передразнил пафосные интонации Гарри. Малфой резко побледнел, и он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Перегибать палку не стоило, не хватало схлопотать выволочку от Яксли или Беллы. Тем более, что на балу были чужаки.

Норт нахмурился.

— Почему? В квиддич всегда играли чистокровные, не припомню никаких ограничений на этот счет...

— Лорду это скажи, — не удержавшись, буркнул Гарри.

— Спросит — скажу, — пожал плечами Норт. — Я его всего один раз видел. Сегодня вот второй.

Они замолчали, занявшись сливочным пивом и печеньем, а Малфой, торопливо извинившись, отошел. Трус.

Гарри хотел уже спросить про Крама, когда к ним подошел молодой человек в строгой мантии и с бледным лицом, оставлявшим скорее неприятное впечатление. Губы у него были слишком тонкими, нос длинноват, глаза — большие, выразительные, почти черные, смотрели с холодным равнодушием.

— А я уже думал, она тебя наконец заавадила, — весело приветствовал его Норт.

Парень бросил на него тяжелый взгляд.

— Когда-нибудь я затолкаю очередную шуточку тебе прямо в глотку, — ласково пообещал он.

— Эй-эй, — шутливо вскинул вверх руки Норт. — Разве общение с близкими не должно делать мягче твой ужасный характер?

Тот уже на Гарри перевел равнодушный взгляд. При виде шрама и метки его лицо моментально стало жестким и надменным, а в черных глазах полыхнуло так, что захотелось сделать шаг назад, чтобы оказаться подальше от этого человека.

— Гарри Поттер, я полагаю? — в его улыбке можно было найти что угодно, кроме дружелюбия. Руки он не протянул.

Норт шагнул вперед и встал практически между ними.

— Да, это я, — спокойно ответил Гарри. — А ты Роджер Лестрейндж?

Тот был совершенно не похож на невысокого и жизнерадостного, с грубоватыми чертами, Руди, скорее на Рабастана с его внешностью то ли пианиста, то ли некроманта. Признаться, Гарри до сих пор не мог понять, как те оказались братьями, и что-то подсказывало, что в отношения этого семейства лучше не лезть.

— Верно, — улыбка Роджера стала кривой. — И как тебе среди людей, которым ты сломал жизнь, Поттер?

Гарри на мгновение растерялся. Как бы ни относились к нему Пожиратели (а он еще помнил слова Яксли, брошенные в порыве откровенности), вели они себя в целом на удивление доброжелательно. А главное — это было неизменно, так что в какой-то момент он просто привык... не ждать нападения? Неужели он в самом деле настолько расслабился?

— У тебя есть семья, Лестрейндж. Знаешь, почему ее нет у меня? — Гарри начал ответ спокойно, но сказанная им же самим фраза неожиданно разозлила. В памяти всплыли призрачные фигуры отца и матери, что провожали его на смерть перед Хогвартсом, поддержали на кладбище во время поединка с Волдемортом. Которые умерли, пытаясь его защитить.

Лестрейндж смотрел цепким и бежалостным взглядом человека, который наконец выследил дичь. Рука потянулась к палочке.

— Мистер Поттер?

К ним с широкой улыбкой подошел высокий щуплый волшебник с завитыми усами и крупным мясистым носом.

— Да, это я, — настороженно ответил Гарри, краем глаза видя, как Норт утянул Лестрейнджа в сторону.

— Женевьер Боис, уполномоченный посол Министерства Франции, — степенно представился он. — Чрезвычайно рад нашему знакомству. Вы позволите отвлечь вас на несколько минут?

Гарри неопределенно пожал плечами. Глаза посла хищно блеснули, он шагнул ближе.

— Моя страна всегда поддерживала идеи справедливости, мистер Поттер. Мы крайне заинтересованы в мире и процветании наших ближайших соседей, которых невозможно достичь без правильного баланса у власти...

Гладкая речь француза лилась, не задерживаясь в сознании. В голове продолжали крутиться слова Лестрейнджа. Сын Беллатрикс. Сколько еще семей с другой стороны пострадало в этой войне? Гарри поежился.

Неожиданно француз наклонился ближе и понизил голос.

— Так что заставило вас сменить сторону, мистер Поттер?

Гарри едва не поперхнулся сливочным пивом.

— Лорд может быть достаточно убедителен, когда того хочет, — осторожно ответил он, сглотнув.

— Должно быть, вы провели немало переговоров, — посол ничем не выдал разочарования от ответа. — Жаль, на них не присутствовали... независимые представители.

Гарри вспомнил поляну в Запретном лесу и вежливо улыбнулся.

— Отчего же, в них приняли участие великаны, оборотни, кентавры...

Француз небрежно махнул рукой и состроил доверительное выражение лица.

— Вы же не предлагаете всерьез учитывать их мнение. Я говорю о приличных волшебниках, — он понизил голос. — Светлых, я имею ввиду.

Гарри уже раздражал этот разговор. Он шарил взглядом по залу, пытаясь найти причину вежливо смыться.

— Разве я уже перестал быть светлым? — чуть резче, чем собирался, спросил он.

— Разумеется, нет, — осторожно заметил француз. — Но, поймите меня правильно, вы вчерашний школьник и, возможно, нуждаетесь в помощи и защите...

Где только были эти помощь и защита полгода назад. Гарри поймал взгляд Беллы и умоляюще вскинул брови.

— А вы мне ее хотите предложить? — криво улыбнулся он.

— Мы безусловно не можем оставить вас без поддержки, мистер Поттер, — еще тише заговорил француз. — И в состоянии предоставить все условия для наиболее комфортной...

— Прекратите! — перебил его Гарри, — Я не собираюсь бежать из страны ради политического убежища.

Тот округлил глаза, ошарашенный ответом. Самообладанием старшего Малфоя у него даже не пахло. И зачем такого сюда прислали? Выбрали кого не жалко, что ли? Увидев приближавшуюся мадам Лестрейндж, посол побледнел и принялся торопливо заверять в том, что совершенно не имел ввиду ничего подобного.

Низкий голос Беллы оборвал бессмысленный монолог.

— Гарри, такая досада, Руди сегодня совершенно не танцует.

— Позвольте исправить это упущение, — с готовностью откликнулся он.

Лестрейндж с кривой ухмылкой в упор смотрела на дипломата, который поторопился символически коснуться губами затянутых в перчатку пальцев и тут же смылся. Гарри выдохнул с облегчением.

— Идем, щеночек, — сказала Белла, беря его под руку.

— Что? Нет, вы же не хотите правда танцевать? — он попытался упереться и разве что не замотал головой.

Святочный бал был сто лет назад, и что там нужно делать ногами давно вылетело из головы.

— Не дергайся, Потти, это же отличная идея! — Белла горела энтузиазмом. — Лорд наверняка оценит такой ход!

— Я не умею, — тихо и отчаянно сказал Гарри, пытаясь выдернуть локоть.

— Хочешь, наложу империо?

— Нет!

— Тогда просто расслабься, я могу повести, — равнодушно бросила она.

Мерлиновы подштанники! Они уже зашли в большой танцевальный зал, и Гарри перестал вырываться, мысленно готовясь к неизбежному позору. За всеми разговорами он пропустил открытие бала. Множество пар медленно кружились под музыку. Белла без колебаний сжала его руку и двинулась в общем ритме.

Не наступить ей на ногу моментально стало важнейшей задачей, поглотившей внимание без остатка.

— Чем этот пижон тебя разозлил, щеночек?

— Дипломатией, — Гарри брезгливо поморщился, отвлекаясь от напряженного наблюдения сразу за четырьмя ногами, своими и партнерши. — Где он был со своими... разговорами полгода назад.

С языка чуть не сорвалось «помощью и защитой», но он в последний момент удержался. Это было бы слишком жестоко по отношению к человеку, который, в общем-то, не сделал ему ничего плохого, кроме как родился политиком. Гарри твердо верил в то, что, такими как Фадж, Скримджер или этот вот француз именно рождаются.

Белла расхохоталась.

— Странно, что ты воевал против Лорда, щеночек, при твоём отношении к политикам.

— Может, дело в том, что он терроризировал всю страну, убил моих родителей и охотился за мной? — огрызнулся Гарри.

В ее словах была доля истины, но он не хотел это признавать. Идея диктатуры — разумеется, не Лорда, а доброго и справедливого человека — ему нравилась. Единственный ее недостаток состоял в том, что добрые и справедливые люди не становятся диктаторами.

Танец закончился, и Белла взяла Гарри под руку.

— Я хочу тебя познакомить с одним человеком, щеночек. Он был с Лордом с самого начала. Многим из нас он заменил отца.

Они вышли из танцевального зала и двинулись через анфиладу комнат. Гости охотно общались, пили и шутили. Не было ни разлитого в воздухе напряжения, ни каких-то особых примет того, что хозяевами здесь были Лорд и его Пожиратели смерти. Со стороны могло показаться, что это обычный бал, собравший множество людей, решивших приятно провести время.

Белла пересекала залы стремительным шагом, бегло оглядывая их и не обращая внимания на знакомых. Наконец, она остановила взгляд на небольшой нише в углу и потянула туда Гарри. Там в глубине прятался небольшой диванчик, на котором устроились уже знакомые Норт с Лестрейнджем и седой старик с белой как яичная скорлупа кожей и темными глазами, которые казались черными дырами на начисто лишенном красок лице.

— Господа, — приветствовала их Белла, остановившись в паре шагов.

— Белла, — улыбнулся старик одними губами. — Ты ослепительно выглядишь.

— Спасибо, дядюшка ⁽¹⁾. Позвольте вам представить Гарри Поттера.

Гарри невольно напрягся, когда на нем остановился безразличный и жуткий взгляд. Должно быть так себя чувствуют магглы, глядя в дуло пистолета.

— Мистер Поттер, — неторопливо проговорил старик, словно пробуя имя на вкус. — Рад познакомиться с вами. Мое имя Натаниэль Розье.

— Взаимно, мистер Розье, — пробормотал Гарри.

— Расслабься, щеночек, — хмыкнула Белла, в одно мгновение сбросив официоз, и махнула рукой. — Это мой сын, Роджер, и его друг Грегори Норт.

— Мы уже знакомы, — подал голос Норт, насмешливо глядя на Гарри. — Даже успели обсудить школьные дела.

— Вот как? — вздернула брови Белла. — Что-нибудь интересное?

— Ничего особенного, Поттер пожаловался, что в школе многое изменилось, но не успел поведать душераздирающие подробности.

Усмешка у Норта была неприятно снисходительной, в то время как младший Лестрейндж сверлил Гарри тяжелым взглядом. И зачем Белла его сюда привела? Он прекрасно жил без этих сомнительных знакомств.

— Странно было бы рассчитывать, что новая власть сохранит старые порядки, — равнодушно заметил старик.

— И в мыслях не было, — твердо и абсолютно искренне заявил Гарри. Откровенно говоря, он ожидал худшего от власти Лорда.

— Но вам это не по душе, — безо всяких эмоций бросил старик.

Гарри разобрала злость. Не по душе? Бесконечные аресты, лишение грязнокровок всех прав, обучение Темным искусствам в Хогвартсе, все эти «злоупотребления», на которые закрывали глаза?

— А кому это может нравиться? — грубо спросил он. — Не все любят жестокость, знаете ли!

Гарри сбросил руку Беллы, сжавшую его плечо, и повернулся, чтобы уйти.

— Стой, — спокойно приказал старик, и в его голосе прозвучало что-то, заставившее Гарри замереть, хмуро глядя исподлобья.

— Оставьте нас, — также вполголоса сказал он.

Белла бросила на Гарри тяжелый взгляд и, казалось, собиралась что-то сказать, но в следующий момент сжала губы, развернулась и вышла из их уединенного уголка в зал. Подростки последовали за ней.

Старик молча разглядывал Гарри несколько секунд, затем кивнул на место рядом с собой.

— Присядьте, мистер Поттер.

Гарри поборол раздражение и сел, хмуро глядя на него.

— Светлый волшебник, отмеченный темным — это нонсенс, мистер Поттер, но раз уж так сложилось, вам стоит хотя бы знать, на чьей стороне вы оказались. Вопрос в том, готовы ли вы слушать?

— Вполне, — буркнул Гарри.

Он твердо уяснил, что информация лишней не бывает. Затем выдохнул и уже спокойнее добавил:

— Я вас слушаю.

Старик откинулся на спинку дивана и щелкнул пальцами. Через несколько мгновений перед ним возник домовик и протянул стакан напитка приятного медового цвета.

— Желаете огневиски, мистер Поттер? Превосходный Огден.

— Нет, спасибо.

— Вы упомянули любовь к жестокости, мистер Поттер, — начал Розье, сделав глоток огневиски. — Однако они с милосердием могут принимать самые разные формы. Вы бы сами что предпочли: быструю смерть от Авады, пожизненное заключение или поцелуй дементора?

Гарри молча пожал плечами. Он с некоторых пор терпеть не мог всю эту словесную мишуру, столь любимую что Лордом, что Дамблдором. Может, это у них всех возрастное?

— Тьма — это в самом деле жестокость. Но жестокость разумная и необходимая. Светлые в своем правосудии всегда остаются трусами — боятся запачкаться, — продолжал старик. — Все получившие у них распространение казни основаны на принципе отсутствия личной ответственности — никто не может точно сказать, чье именно проклятие сработало. Дементоры опять же, существа настолько темные, что их использование светлой стороной, скармливание им человеческих душ выглядит невероятным, но укладывается в главный принцип — сам светлый волшебник остается чист. Это один из Блэков в шутку предложил Визенгамоту привлечь дементоров и сам был не рад, когда его поддержали всерьез. Светлых уже тогда было большинство, так что жуткий закон прошел.

Розье замолчал, глотнув огневиски и неспешно смакуя напиток. Гарри не стал его торопить, хмуро разглядывая стакан в его руках. Разговор нравился ему все меньше.

— Темные позволяют себе убивать. Я не говорю, что светлые хуже, мистер Поттер, — остановил он открывшего было рот Гарри. — Не скрою, лет тридцать назад я считал именно так, но сейчас вижу, что магическому миру нужен баланс. Дальнейшее раскачивание этого маятника не приведет ни к чему хорошему.

— Зачем вы мне это говорите? — резко спросил Гарри. Он не мог понять, пытаются его во что-то втянуть или просто очернить в его глазах тех, кто и так проиграл войну.

— Я хочу пояснить то, о чем вы, судя по всему, не имеете ни малейшего представления, несмотря на то, что носите метку на шее. Вам необходимо это знать. Так вот, темные — это те, кто шагнул за грань и получил свободу.

Старик замолчал, глядя куда-то вдаль.

— Мое первое убийство случилось так давно, но я до сих пор помню каждый жест и вдох своей жертвы, — Розье снова сфокусировал взгляд на собеседнике и продолжил: — Мистер Поттер, главное, что вам стоит знать — между обдуманным лишением человека жизни и убийством из прихоти есть огромная разница. Так же как между устранением врагов и бессмысленной жестокостью. Я темный маг и лишил жизни многих, в чем ни капли не раскаиваюсь. Но я никогда не издевался над побежденными. Не надо думать, что у темных волшебников нет чести, мистер Поттер.

Гарри кивнул — он помнил и слова Беллы на этот счет, и то, как он сам пришел к Лорду.

— А что до новых порядков... Сейчас маятник качнулся далеко в другую сторону, и контраст может выглядеть отталкивающе. Подумайте о том, что многие люди сами с удовольствием готовы переложить необходимость думать, делать выбор и принимать решения на чужие плечи. Свобода им нужна больше на словах, на самом деле они хотят предсказуемой жизни, пусть даже тяжелой. Сильный, способный защитить сюзерен, дающий работу, еду и кров раньше привлекал множество желающих принести присягу. С тех пор люди не сильно изменились. Разумеется, не все таковы, но в своей массе... Народ имеет ту власть и порядки, которую заслуживает.

Гарри слушал размеренную речь старика, и на душе у него было гадко.

— Очевидно, вы никогда не сможете принять текущий порядок, мистер Поттер. Я лишь хочу, чтобы вы не стремились вернуть прошлое положение, оно было немногим лучше нынешнего. Подумайте о возможном балансе. Некоторые из тех, кого вы считаете врагами, с радостью приняли бы его, а многие ваши друзья — разрушили, снова усугубив ситуацию и начав новый виток.

— Я... подумаю, — тихо ответил он.

* * *

В конце бала Яксли остановил Гарри, чтобы предупредить о предстоящем собрании — очевидно Лорд не мог упустить повод выступить перед своими приспешниками с очередной пафосной речью.

Гости уже расходились, провожаемые министром и прочими официальными лицами. Гарри едва замечал это, полностью погруженный в свои мысли. Неизвестно, почему старший Розье обратил на него внимание и зачем это все рассказал — собирал интересные знакомства как Слизнорт, укреплял позиции своей стороны, дав лишний повод примириться с действительностью или же вообще действовал по просьбе Беллы — Гарри бы уже ничему не удивился.

На самом деле он уже и без того отчасти мог понять принципы и философию темных, хотя в голове не укладывалось толком, как люди могут жить, руководствуясь в первую очередь холодным расчетом, ни во что не ставя доверие, справедливость, даже дружбу и ту подменяя «взаимовыгодным долгосрочным сотрудничеством». Это просто жутко.

Все эти убийства, непременное подчинение действий своим целям, жесткость складывались в ясную, логичную и при этом отталкивающую картину. Но слова о возможном балансе между Светом и Тьмой захватили Гарри. Тот казался невозможным — никто из лидеров обеих сторон, ни Лорд, ни Дамблдор никогда не сдали бы по своей воле позиции ради мнимой гармонии. Каждый стремился начисто искоренить отличные от своих взгляды, усилить собственное влияние. Возможно, поэтому идея баланса выглядела столь притягательной.

Метка обожгла шею, вернув в реальность. Несколько волшебников поблизости не сдержали приглушенных восклицаний и поторопились последовать зову, Гарри двинулся следом.

В просторном танцевальным зале взгляд сразу же выхватил высокую фигуру Лорда, который стоял в центре, окруженный широким кругом приближенных. Редкие шепотки мгновенно стихали под его взглядом.

— Я рад вас видеть, мои верные Пожиратели Смерти, — высокий чистый голос разнесся над клейменными волшебниками. — Год назад мы пришли к власти. Всего один год страна жила по нашим законам, но даже за это ничтожное время мы добились многого: навели порядок в Министерстве и в школе, разваленных за годы бездарного управления, указали свое место грязнокровкам и прочему отребью.

Восторженный гул стал ответом на эти слова. Лорд выждал пару секунд и поднял руку. Мгновенно воцарилась тишина.

— Теперь у нас есть шанс достичь подлинного величия, которого мы так долго ждали. Пришло время решительных действий. Переходный период закончился, страна уже готова принять эти изменения. Все препятствия на пути к нашей цели будут уничтожены, любое сопротивление или несогласие будет расценено как измена и искуплено кровью.

Лорд обвел взглядом своих слуг, внимавших каждому его слову.

— Мы объединим силы всех волшебников и создадим новое, лучшее общество, в котором каждый займет соответствующее ему место. Общество, в котором избранные, достойные высшей награды — Темной Метки, будут править вечно!

Снова поднялся восторженный шум. Лорд со снисходительной улыбкой смотрел на своих слуг, стремившихся выразить свое согласие и полную лояльность.

Гарри стоял с гулко бьющимся сердцем. Он неожиданно понял, что Лорда на самом деле не интересовали разбежавшиеся остатки Ордена. Его волновала только собственная власть, ее безграничность и незыблемость. Ради нее он готов был вырезать и отправлять в Азкабан целые семьи, держать в страхе всю страну.

«Любое сопротивление или несогласие будет расценено как измена и искуплено кровью».

Поблажки кончились. Фред, мистер Уизли, профессор МакГонагалл, Кингсли — с этого момента у них не было шансов. Попадись они раньше — остались бы живы и даже, возможно, получили в итоге свободу. Теперь же на снисхождение можно было не рассчитывать. За свое противостояние им придется заплатить сполна. Пусть они сами и не знали этого, не могли почувствовать разницу, но Гарри прекрасно ее видел. Им нужно было бежать из страны и никогда сюда не возвращаться. Джинни... Он обещал Рону ее защитить. Что он сможет сделать против прямого приказа Лорда? У членов оппозиции больше нет шансов.

Вспомнился Кингсли и распоряжение о сроке в месяц, после которого тот должен был принять метку или умереть. У остальной страны оказалось чуть больше времени. Оно истекло сегодня.

Гарри нашел взглядом бледное лицо Яксли с плотно сжатыми губами. Тот смотрел в сторону Лорда, не двигаясь и словно даже не моргая. Ему, очевидно, тоже все было ясно. Их план провалился.

Гарри сам не заметил, как двинулся вперед, опомнившись только от жесткой хватки на своем плече. Рядом стоял Люциус Малфой с привычно надменным и безразличным лицом.

— Пустите, — прошипел Гарри сквозь зубы.

— Не делайте глупостей, мистер Поттер, — едва слышно ответил Малфой, не меняя выражения. — Наш Лорд не потерпит публичных возражений.

— Это не ваше дело, — отрезал Гарри, пытаясь выдернуть руку. Хватка стала лишь тверже.

— Я всего лишь возвращаю долг за сына, — бледные губы изогнулись в светском оскале. — Ничего личного, мистер Поттер. Давайте обойдемся без применения силы.

Гарри раздраженно фыркнул и обнаружил, что Лорд пристально на него смотрит. Спор с Малфоем мгновенно вылетел из головы. По спине пробежала дрожь. Он сглотнул, про себя принеся все возможные благодарности Белле и той защите разума, что у него появилась. Взгляд Лорда скользнул дальше.

— Яксли, друг мой, — холодный голос оборвал негромкий гомон Пожирателей. — Ты, кажется, не рад моим словам?

Тот шагнул вперед с бледным, словно застывшим лицом.

— Господин, мы так обескровим страну.

— Круцио!

Спину Яксли выгнуло дугой, он закричал. Лорд жадно слушал свою жертву, с улыбкой глядя на изуродованные страданием черты. Это длилось целую вечность. Никто из Пожирателей не вмешивался, тишину разрывали только крики Яксли, резкие, несмолкавшие, режущие нервы не хуже самого Круциатуса. Гарри, в самом начале обездвиженный Малфоем, не отрываясь смотрел на жуткую пытку. Вот тело перестало судорожно метаться, лишь редкие судороги нарушали его неподвижность. Взгляд потускневших, запавших глаз был устремлен куда-то в бесконечность.

Малфой до боли стиснул руку Гарри. Давно пора было снимать проклятье. Почему никто не остановит Лорда? Неужели нет ни одного человека, который мог бы это сделать? Яксли же их друг, он на их стороне, они боролись вместе!

Когда Лорд опустил палочку, воцарилась мертвая тишина. Изломанное тело лежало на полу без движения. Не слышно было ни дыхания, ни шороха, словно множество мертвых статуй стояли в зале вместо Пожирателей.

— Мой старый друг ошибся, — высокий голос звучал удивительно мягко, с легким сожалением на последнем слове. — Он решил, что грязная или дурная кровь имеет для страны какую-то ценность.

Лорд пристально посмотрел на своих слуг. Все, на кого падал его взгляд, торопились опустить голову.

— Разумеется, даже такие отбросы можно использовать с толком, — неприятно улыбнулся он. — Тем более, что за них так старательно просит мировое сообщество.

Послышались смешки. Улыбка с лица Волдеморта пропала, высокий голос разнесся по залу, начисто лишившись обманчивых мягких ноток

— Однако все, кто столь глуп или упрям, что до сих пор пытается сопротивляться, кто выступает против власти, против нас, — они бесполезны для страны и заслужили свою участь. Преступления против режима должны караться безо всякой пощады. Может быть, еще кто-то считает по-другому?

Ответом стала гробовая тишина. Побледневшие волшебники, казалось, боялись даже вдохнуть.

— Что касается моего старого друга... — задумчиво сказал Лорд, переведя взгляд со слуг на неподвижное тело у своих ног, отчего многие Пожиратели явно перевели дыхание. — Я ценю его службу и верность, и лишь в память о них сохраню ему жизнь. Однако мое милосердие имеет пределы. Отныне любой рискнувший демонстрировать неповиновение пожалеет об этом.

Глаза Волдеморта сузились.

— Все меня поняли?

Множество голосов наперебой принялись заверять в этом, разом сделав гулкий зал похожим на вокзал перед отправлением школьного экспресса.

Лорд оборвал беспорядочный гул взмахом палочки.

— Можете идти.

Как только Гарри почувствовал, что с него спало заклятие, он рванул было к Яксли, но был остановлен уже знакомой хваткой.

— О нем позаботятся, Поттер, — голос Малфоя был напряжен, хотя лицо оставалось бесстрастным. — Уходите.

Гарри чуть было не вспылил — ему нужно было самому убедиться, узнать, помочь! Он уже открыл рот для гневной тирады, когда осознал всю ее дикость. В самом деле, Яксли был ему практически никем, временным союзником, не больше. Не говоря о том, что еще пару месяцев назад они были врагами.

Малфой видимо заметил растерянность оппонента и решил закрепить успех.

— Вы сейчас ничем не поможете, мистер Поттер. Я напишу вам позже.

Гарри кивнул, неохотно соглашаясь. Малфой наконец отпустил его, после чего развернулся и зашагал прочь. Со стороны невозможно было сказать, что он только что до боли вцеплялся в чужую руку, глядя на пытку своего... кого? Гарри так и не смог понять, что за отношения связывали Пожирателей.

Зал быстро пустел, волшебники торопились покинуть опасное место, не переговариваясь и избегая встречаться глазами. Лишь несколько фигур оставались в центре зала: Лестрейнджи, склонившиеся над телом Яксли, при виде которых вспыхнула злость — почему, почему они не вмешались, не помогли ему раньше? — возвышавшийся над ними Лорд, Малфой, что-то говоривший ему в подобострастной позе.

Память тут же подбросила схожую картину — кабинет директора в Хогвартсе после битвы, неподвижные тела мистера и миссис Уизли, Флитвик и Помфри возле них. Кто тогда отвлек и успокоил Лорда? Ведь именно этим сейчас занимался Малфой, слишком уж довольная усмешка появилась на змеиной морде.

Гарри медленно вышел следом за всеми и камином вернулся на Гриммо. После ярко освещенных наполненных волшебниками залов старый дом казался особенно пустым и тихим. Люмос давал больше теней, чем света, но зажигать светильники не хотелось. Поднявшись в свою комнату, Гарри сбросил парадную мантию и упал на кровать.

Сна не было ни в одном глазу. Снова и снова прокручивая в голове события последних недель, он пытался понять, когда, как удалось Лорду примирить его со своей властью, убедить в ее приемлемости, нормальности. Смешно — поддаться той же иллюзии, за которую он презирал Пожирателей. Ведь Гарри прекрасно знал, что за монстр встал во главе страны, и все равно поверил в его, пусть извращенную, справедливость, в возможность существовать рядом с бешеной ядовитой тварью, договариваться с ней — как в кабинете директора после битвы, как в Министерстве после письма Невилла... Хотелось хорошенько пнуть самого себя, чтобы раз и навсегда прочистить мозги.

Как права была Гермиона!

Гарри замотал головой, отгоняя воспоминания о последней встрече с Лордом, связанные с подругой. Тогда он был слепым идиотом, полностью принявшим чужие правила, верившим, что они — эти правила — правда есть, что по ним получится жить. И Лорд поддерживал это заблуждение, давал все глубже в нем увязнуть, по капле теряя гордость, подменяя старые оценки другими, более удобными. Может, через какое-то время такая пытка как сегодня, в ответ на возражение, показалась бы Гарри нормальной. Он и раньше видел в своих кошмарах, как Лорд пытает собственных слуг, Рон рассказывал, как Долохов получил шрам, сам Гарри всегда был готов к Круциатусу за дерзость.

Но то, что случилось на балу, разбило глупую иллюзию. Яксли никак не заслужил этой пытки! Он же не предавал Лорда, наоборот, хотел укрепить его власть. Перед глазами стояли абсолютно белое, обескровленное лицо, вялое, едва подергивающееся в судорогах тело. Довести до такого состояния одного из самых старых, верных — полезных, в конце концов, ведь мало кто мог соперничать с Яксли в работоспособности, — слуг. Эта жажда чужой боли, постоянное утверждение власти над слугами, врагами, всем миром... Лорд был абсолютно безумен.

В голове царила каша, но было ясно, что нужно что-то делать.

И даже не с кем было обсудить все случившиеся, разработать новый план. Рассказать все Рону? После того, как Гермиона потеряла память из-за него, Гарри избегал делиться с другом важной информацией. Пойти к Руди? К Белле? К Малфою? Он ухмыльнулся, а затем засмеялся в голос и сам себя оборвал, едва услышав, как жутко звучит его смех в темноте спальни.

В окна стукнула сова. Гарри торопливо открыл окно, поежившись от ночной прохлады, и отвязал записку. Малфой в пару строк написал, что сознание Яксли почти не пострадало, физически тоже все в порядке — целители обещали его поставить на ноги за несколько дней. Зато магически... Глубокое сканирование пока не стоило делать, а поверхностное не внушало оптимизма.

Разве бывают Пожиратели-сквибы? И что они делают, осваивают маггловские способы пыток и убийств? Выходят на пенсию и разводят кошек? Лучше бы пострадало тело, да даже разум! Потерю магии Лорд вряд ли простит.

Мелькнула запоздалая мысль о том, что у него с собой было сильное восстанавливающее, подареное тем же Яксли, надо было предложить его Малфою...

Сова больно ухватила за палец. Гарри стряхнул оцепенение и выпустил ее обратно в ночь. Затем закрыл глаза и попытался спокойно подумать.

Для начала нужно было как можно быстрее закончить с заключенными. Пока новому курсу дадут ход, пока выяснят, что делать с уже захваченными, многие успеют «раскаяться» — пусть и задним числом.

А дальше... Дальше ему нужно продолжить занятия с Беллой.

1) Друэлла Блэк, мать Беллатрикс, в девичестве носила фамилию Розье.

Вернуться к тексту