Дети Калипсо. В Активном Поиске (гет)

Тишина — в твоём ответе…

В моём горле — ком с Юпитер…

Боль размером в сто квадратных световых тысячелетий…

Я не на твоей орбите…

Меня сносит звёздный ветер…

Вдаль, за горизонт твоих событий метя…

И клином сходится свет

На дальней точке где-то там, позади

На самой лучшей из возможных планет

Да только там её давно уже нет

Её уже не найти…

Там только призрачный след.

Noize MC — Вояджер — 1 (2020)

Беспроглядная тьма громадного тоннеля метрополитена окружала её. Минуту назад в батареях питания фонаря закончилась энергия и светодиодный блеск габаритов скафандра резко потух. Оксана осталась наедине с безжизненной и безвоздушной…

…Пустотой.

— Зачем ты оторвалась от группы, глупая? — сквозь сильное шипение услышала она слабый голос радиопередачи. Это был Ролан…

— Я должна добраться!

— Точка невозврата! Слышишь? Сколько у тебя кислорода?

Чёрт, она совсем позабыла про него…

Сенсорный экран бортового компьютера слабо мерцал на запястье левой перчатки её маленького космического корабля. В зеленоватом свете она увидела мутные очертания цифр…

— Тридцать пять тысяч…

— Сандра, срочно возвращайся! Если упадёт ниже тридцатки, тебе конец!

Но её ноги не слушались. Страшная бездна всё-равно тянула её вперёд, по прямому тоннелю метро… Ведь там, впереди, должен же быть выход!

Она нашла этот выход. Долгая дорога во тьме озарилась слабым мерцанием света в конце этого проклятого тоннеля. Там впереди — поверхность.

Оксана сама не заметила, как осмелела. Слабо, вяло, боязливо передвигала поначалу ногами — но когда впереди показался свет, она рванула что есть сил вперёд.

А впереди зиял круглый вход в тоннель с куском голубого неба.

Она едва не задохнулась в тот момент, когда выбралась на волю. Вокруг неё оказался крутой склон, поросший яркой, свежей травой. Луга стелились вниз по этому склону к тёмному предлеску. Уходили вдаль бесконечности эти леса, а там, на горизонте — огромная, великая река заливала своими водами весь горизонт, насколько хватало взгляда.

Это была Волга. Это точно была Волга!

От удушья она потеряла силы и села на траву. Всё не получалось добраться до фиксаторов шлемофона где-то на затылке, чтобы снять с себя проклятую броню. Она бы так и задохнулась, если бы рядом не оказались люди. Её с радостным кличем взяли на руки, кто-то бережно снял с кудрявой головы шлем и чистейший воздух резко наполнил лёгкие. Она поняла, что её несут куда-то вдоль склона. Но ни лиц людей, ни звуков она не слышала. Всю голову заполонило страшным звоном и шумом. А перед глазами…

Чистейшее голубое небо.

Загремели звуки оркестра. Оксана опомнилась уже на пыльной площади посреди какого-то непонятного поселения. Вокруг не было новых домов, не было на дорогах нового асфальта. Срубчатые старые дома, деревянные заборы, сады с пожухлой зеленью… Околесицы вдоль улиц были неухоженными, забуревшими. Лишь единственное трёхэтажное здание — облезлого, розоватого цвета — возникло на площади, будто оказалось нарисовано.

Её встречали сотни местных жителей, а вдоль, видимо, единственной площади, всюду висели выцвевшие красные флаги и транспоранты. Всюду — на деревянных столбах с проводами, вдоль крыш деревянных домов, на центральном здании, на сбитых из досок трибунах…

Она была… на стадионе?

Звуки оркестра всё так же гремели. Она узнала этот марш. Марш энтузиастов. Люди вокруг были одеты совсем не так, как привыкла Оксана. Это были одежды из какой-то невообразимо далёкой эпохи. Шляпы и заношенные пиджаки у мужчин, платья в полы у женщин, ребятишки в парусиновых штанах на босу ногу, тяжёлые рубашки из естественных тканей.

Куда, мать твою, она попала?

На трибуну в составе делегации пожилых дядечек выбрался пузатый и усатый мужчина в шляпе. Он выглядел, скорее, как деревенский интеллегент, одетый по фирменной городской моде… Давно ушедшей моде, не оставившей после себя даже воспоминаний. Он произносил какую-то пламенную речь в бубнящие микрофоны, от которых сигналы шли явно на один единственный рупор над зданием — и его громкие возгласы постоянно тревожили голубей, которые ворошились на черепичных складках крыши облезлого здания.

Речь неожиданно закончилась и ребятишки, видимо из местной школы, в белых рубашках, красных галстуках — поспешно раздобыли где-то огромное полотно, скомканное, будто купол парашута. Их построение вдоль трибуны было хаотичным и забавным. Прямо, как таракашики…

Полотнище развернулось на всю свою многометровую ширину. А на нём красной краской, наспех, немного криво, большими алыми буквами был выведен лозунг:

«СЛАВА ПОКОРИТЕЛЯМ КОСМИЧЕСКИХ МИРОВ!»

— Куда я попала? — искренне спрашивала сама себя Оксана. Она стояла посреди вытоптанного футбольного поля, посреди деревни, которая собралась вся поглазеть на вернувшегося из дальнего космоса… покорителя миров.

НА НЕЁ.

— В смысле, «куда попала?» — вдруг громыхнул рупор над зданием.

— Домой…

И тут в голове Оксаны закричал голос, расшибаемый на дробные, непонятные слоги звенящими радиопомехами:

— Эти люди не те, за кого себя выдают!

Это был голос Ролана. Но на ней же не было шлемофона! Не было радио!

— БЕГИ!!!

И она побежала. Мимо замелькали растерянные лица жителей, трибуны стадиона, кто-то из взрослых кинулся за ней в погоню. Оксана нашла прямо в трибуне пару некрепко забитых досок и с силой выдрала их со своего места. Снова в чёрную дыру!

Во дворе стадиона она увидела лабиринт из гаражей и все двери этого кооператива были наглухо закрыты. Облезлые стальные ворота, замки, засовы.

Куда бежать то?!

Её резко подхватили на руки и повели в какой-то непонятный закуток. Вырываться было бесполезно, да она и не пыталась.

Дороги, по которой её вели, она не запомнила. Запомнила, только, что попала в здание, не напоминавшее ей внутренней обстановкой ровно ничего. Полы этого каменного здания были деревянными, где-то стены расходились и на их месте зияла пустота, зашторенная брезентом или затавленная строительными лесами. Это место не то, что требовало капитального ремонта — оно ремонтировалось прямо в этот момент. Люди вокруг резко исчезли, будто давая ей возможность бежать снова. Но теперь она не торопилась, а изучала ходы здания. Коридоры менялись закутками, через которые можно было проникнуть в новые коридоры. Там, где логически должен быть выход на улицу, её встретила дверь, обитая старой искусственной кожей, которую стягивали почерневшие металлические полосы. За дверью вновь оказался внутренний дворик. Она выбралась под голубое небо, но дворик оказался нагромождением непонятных построек, крупных железных ворот, стен и строительных лесов.

Каменный мешок. Ловушка.

— По ходу, мне не сюда.

Она снова рванулась искать пути для побега. Один из гаражей был приоткрытым, и внутри Оксана обнаружила бригаду рабочих, которые распиливали крупные столбы на огромной циркулярной пилораме. Всё вокруг было засыпано опилками и в воздухе стояла вонючая древесная пыль. Оксана боялась, что люди обратят на неё внимание и тихо прокралась между нагромождениями непонятного хлама и распиленных досок, наружу. Но там её снова встретил чёртов мизерный закуток, из которого вела дальше всего одна дверь.

Из одного здания в другое, из одной двери в другую. Сколько ещё будет длиться этот кошмар?!

Ноги сами её принесли к коридорчику, который окнами выглядывал на кустистый лес. Прохода на свободу не было и тогда она стала бить по окнам и расшибать стекло бронированными шитками на перчатках скафандра.

Но оказавшись на улице, она поняла, что бегство ещё не завершилось.

Позади неё была деревянная продолговатая домушка, из которой она только что выбралась. Впереди — обнесённый оградами огород, углублявшийся прямо вовнутрь леса. Грядки были вырыты прямо по корням размашистых елей, и те укрывали в тени от палящего солнца крупные вилки капусты. Весь огород был полон грядок с капустой…

— И чё теперь делать?

Позади послышались выкрики и шум приближающихся людей. Она поняла, что нужно немедленно линять — и рванула на штурм ветхого забора. Лихо перемахнув из одного огорода, она оказалась прямиком в другом.

Это был какой-то дачный посёлок?

Пробравшись через пару-тройку огородов практически тем же способом, она оказалась во дворе старенького жилого одноэтажного дома. Калитка была приоткрыта. Кто-то, уходя с работы на посевах, позабыл её закрыть. Калитка была такой же старой, как и всё вокруг, сетчатой — из тонких витых полосок почерневшего металла. Явно, она была сделана самодельно. Оксана вообще впервые видела такую небылицу…

Во дворе никого не было, хотя сам двор был наполнен инструментом, где-то зияла в темноту сарая открытая дверь и оттуда доносился мерный шум тарахтящего дизельного генератора.

И тут прямо перед Оксано возникла будка с собакой. Пёс явно был не рад тому, что на его территории возник чужак, а потому с бешеной яростью набросился на Оксану. Вот только ярость для мелкого создания на привязи выглядела очень смешно, и ничего у девушки, кроме ответного выкрика матом не вызвала.

Она, наконец, выбралась на свободу. В нелепом сером скафандре, вся в ссадинах и перепачканная, она брела по улице дачного посёлка и потихоньку пыталась узнать окружение. Беседка, собранная из досок, детская площадка без каких либо намёков на пластиковые детали, дома, трава, ивы…

Ива… Она уже видела эту иву.

Оксана пришла домой. Деревянный срубчатый дом с железной ржавой оградой и цветущим полисадником. Она узнала этот дом по фотографии, которую присылал ей однажды Андрей. Да это же была его дача в Новой Каменке!

Так что же выходит? Саратов? Пригород?

Андрей оказался за калиткой полисадника. Прямо на весь полисадник были расстелены листы металла, их сшивали друг с другом подпорки и струбцины. Лица Андрея она не увидела, потому что тот сваривал металл с помощью сварочного аппарата-полуавтомата и прикрывал зрение забралом сварочной маски. К месту, которое он сваривал, подходили толстенные провода со старенькой, обгоревшей обмоткой. Она звала его, но похоже, что он не услышал — дуга сварочного аппарата угрожающе шипела и слепила её глаза. Он что-то ей всё-таки ответил, притом, как ни в чём не бывало, просто, по-рабочему.

Она всё-равно ничего не услышала, и тогда тот почти выкриком, донёс ей:

— Не смотри на сварку! Глаза сожгёшь!

Она обратила внимание на искрящийся контакт массы. Он сначала начал дымиться, а потом заискрил. Видимо, был плохой контакт. Она зачем-то потянулась к этому самому проводу, хотела сказать Андрею, что что-то не так.

Он увидел, как Оксана тянется к проводу под напряжением, резко скинул маску и заорал:

— НЕ ВЛАЗЬ! УБЬЁТ!

Впервые видела лицо Андрея в ярости.

Ей стало настолько страшно… Оксана дёрнулась от шнура машинально в сторону и…

Вскочила с кровати. А рука её до сих пор висела в воздухе так же, как она её взвела над проводом. Её чуть не убило током.

Её не могло убить током, потому что она спала. И проснулась только сейчас.

Родители Оксаны слышали, как она плакала в ту ночь. В очередной раз. В очередной раз им не спалось тоже. Вот уже две недели подряд они наблюдали, как с дочерью происходит что-то неладное. Вот уже две недели как они не могли толком договориться, что делать.

Сейчас они разделяли вместе семейное ложе, но не могли уснуть.

— Может… Зайти?

Лия даже в объятиях мужа не могла найти себе места. Она то вставала с постели, то бродила по комнате, то ложилась вновь на ещё тёплую простыню. Дома не было холодно, но оба почему-то замерзали.

Виктор рассказал слишком поздно.

— Мить, посмотри, как она?

— Лия, ляг. Не сейчас…

— Что ж ты молчал…

— Влазить в чужую переписку…

— Чужую! Она наша дочь!

— Она не только дочь, а ещё и человек. Надумает признаться, так воля её.

— И ты так всё оставишь… Господи, да за что мне…

— Опять начнёшь?

— Да, опять. Вот скажи, ну зачем ты тогда влез?

— Какое это сейчас имеет значение? И вообще, это было до «нас» с тобой.

— Всю жизнь так говоришь…

— Всё потому, что ты всю жизнь спрашиваешь.

— Вот говорила мне мама, «выбирай парней лучше».

— Говорил мне браток, «поехали домой».

— Ну и ехал бы…

— Ага. Так бы и уехал, если бы не твоё маленькое инопланетное вторжение.

— Ты был на моей территории. Так что я оборонялась…

Они когда-то тоже были молодыми. И всё, что закрутилось в их жизни когда-то давно, вроде бы должно было устаканится за столько лет. Они ведь обрели свой дом. Свою семью…

А теперь, похоже, всё завертелось заново…

Они снова легли рядом. Не спалось уже которую ночь подряд…

— Ей лучше не покидать станцию.

— Ты вечно её будешь держать под надзором? — возмутилась мама.

— До совершеннолетия, — усмехнулся отец.

— Да иди ты со своими шуточками!

Они снова замолчали. Виктор знал, что не прав, что всё это не поможет. Он знал, что его дочь, как впрочем, и его сына — в этих подземельях не удержат никакие двери. И всё дело было в том, что они — дети инженера спецстроя.

Вот только не они заварили всю эту кашу. Всё произошло задолго до их рождения. Не виновной была и Лия. Виноватыми были только его собственные амбиции да молодецкая удаль. Знал бы он заранее, что всё обернётся не так, как было обещано…

— Я, всё-таки, считаю, что они должны знать.

— Данька ещё мал, — возразил Виктор.

— Оксана?

— Ты её видишь? Сейчас она не поймёт.

— И вообще, — добавил отец после долгого и тяжёлого молчания, — С меня подписку о разглашении никто до сих пор не снимал.

— Эта твоя подписка… Было бы чего разглашать.

— Лия. Тебе проблем надо? Вот и мне не надо. Ноги вовремя унёс, так хоть на том спасибо.

В комнате снова повисла тишина.

— Эта флешка… Мить…

— Это были не они.

— Да тогда кто же?!

— Тихо ты. Малых разбудишь.

— Мить, ну скажи…

— Да шпана какая-то. Местные.

— Точно не они?..

Андрей и Оксана не знали, что своими действиями они потревожили что-то старое и мрачное. Андрей был просто студентом. Оксана — просто школьницей.

Но вот её родители…

Впервые за последние восемнадцать лет они снова почувствовали на себе дыхание космического холода. От этого холода Виктор бежал сюда, когда появилась такая возможность.

Здесь-то они и познакомились…

— Мить. Расскажи ей утром.

— Чтобы её сразу понесло? Ты ж её знаешь…

Родители пытались замять прошлое подальше, ведь то, что было давно — там бы должно и остаться… Но в ту ночь они не знали, что Оксану уже… понесло.

Виктор так и не рассказал Оксане ничего утром. Его вызвали на службу на час раньше обычного, через пару часов после безуспешной попытки уснуть. На работу он уходил разбитым и уставшим, и не посмел тревожить таким ранним утром ни проплакавшую полночи дочь, ни тревожно слушавшую эти слёзы и вздохи жену.

Размашистый пятиэтажный комплекс со множеством террас, проходных балконов, нависающих друг на друга площадок, открытых пролётов, хаотично собранных друг с другом многомодульных комнат и залов… Оксана почти никогда не показывала на видео здание своей собственной станционной школы, потому что… Стеснялась? Когда она говорила когда-то Андрею, что действительно живёт в странном месте, она не шутила. Дома и здания в его мире были собраны с тем принципом, чтобы иметь защищающие от любых невзгод стены. В мире Оксаны не было ни ветров, ни морозов.

У её школы толком даже несущих стен не было. Комнаты и кабинеты выпирали своими стенками-перегородками прямо на открытые площадки. Коридоры существовали формально, потому как были открытыми — они выходили на обзорные площадки или перетекали в проходные балконы. Лишь только в глубинных секциях комплекса были привычные Андрею по видеозаписям стены и коридоры.

Ему не стоило видеть всей правды. Но Оксана себя винила теперь, почём свет стоял, что не начала их знакомство по-другому.

Стоило признаться сразу. Он бы не отвернулся. Но поняла она это слишком поздно… А сейчас она уже по привычке снимала что-нибудь, кому-нибудь… Она ведь знала, что связи больше нет. И всё равно продолжала пытаться жить так, как было «до»…

Сегодняшний учебный день будет непростым.

-…Серьёзно? — Консель был удивлён, услышав названные цифры, — Сандра, не хочется тебя расстраивать, но давление в «тридцать пять тысяч» убило бы тебя почти мгновенно. В твоём сне явно что-то поломано.

— Да знаю я. И вообще мне уже все эти технические особенности аж по ночам снятся. Ты не видел Джерри?

— Хотела сказать: «Рола.»

— Он просил не называть. — Оксана резко перебила друга и тот осёкся.

— Ты же помнишь, нас вместе не должны видеть.

Они нашли время, чтобы встретиться, на очередной перемене. Раньше Оксана не любила находиться на открытых площадках. Вдруг Андрей неожиданно напишет в этот момент? У него бы возникли вопросы…

Теперь никаких вопросов уже не было. Осталась только космическая пустота. Так и на одном из проходных балконов-коридорчиков на третьем ярусе станционной школы — было космически пусто. Она боялась когда-то такой открытой пустоты, потому что с этого балкона открывался вид на подъезды и дорожки станции вокруг школы. Но после того, как она бывала в Рифте… она стала другой.

Оксана только сейчас осознала, насколько она стала другой после знакомства с Андреем.

— Таня просила терминал вернуть. Снова. Мне уже стыдно за себя…

— Ну да, Сандра, пора бы и свой иметь. Курс дожевать успела?

— Я ж говорю, мне эта трасса уже по ночам снится. Единственное, только…

Она запнулась, хотела помянуть важную вещь, но побоялась сказать.

-…Там, во Флегре. Есть одно место, недалеко от нашего маршрута. Дядя рассказывал о нём. И ещё это… Коридор. Он ведёт к шлюзовой камере. Я знаю точно, потому что видела на сводном плане…

— Сандра, ты же знаешь. Сейчас мы точно не пойдём…

— Знаю. Не та «погода» на солнышке. Ну хоть в коридор завернуть можно?

— А что там?

Она начала вспоминать и пыталась подобрать для Конселя хоть какие-то внятные слова. Не удивительно, что такие вещи сложно объяснить девушке, ведь когда они происходили — та была ещё маленькой девочкой и запомнила мир так, как ей его показывали.

-…Буквы там крупные должны быть. Этот коридор был последним, по которому они уходили. Вот.

Консель задумался.

— Значит, твой дядя был в группе, которая проводила консервацию всего комплекса? Сами, выходит, строили — сами закапывали.

— Не совсем сами, но это где-то «рядом».

Они молчали и в молчании рассматривали пейзажи станции с балкона. Оба старались не смотреть друг на друга, потому что настроение Оксаны было очень похожим на лютый космический холод, а настроение Конселя было всецело занято деталями будущей вылазки.

— Я понял тебя. Сообщу ребятам. Возможно они внесут коррективы в маршрут. Но там не бывали наши ребята, поэтому дело попахивает риском. Вообще, такие места сначала «пылесосят» дозиметром и газоанализатором, а то мало ли, что в местных подземельях витает… Этот коридор точно чистый?

— Да откуда мне знать…

— Вот именно. Ты точно ещё не передумала?

— Консель, да мать твою, ну сколько можно ещё, а?! Мы идём завтра или нет?!

Уже вечерело, судя по местным часам, когда две старшеклассницы и один студент из местной школы сели на последний уходящий с Можейки поезд. Их маршрут лежал по тоннелю энтузиастов в сторону регионального центра.

Рифт. Снова он. Воспоминания дурманили голову Оксане, когда Консель и Таня поторапливали её с посадкой на маглев. Воспоминания заставили её прослушать что-то важное, что говорил Консель.

— Сандра? Ты слушаешь?

Она снова вернулась в реальность.

— Да. Повтори пожалуйста…

— Ладно, — с терпеливым вздохом процедил он, — Итак…

Его план был прост. Он на вечер становился сопровождающим для двух школьниц. Местным службам безопасности было абсолютно безразлично, что день рождения Оксаны будет всего через неделю, и потому до сих пор не пускали её саму на рейс. С Таней была похожая ситуация.

— А потому мы едем в Рифт все вместе. Это некоторая формальность, но без формальностей нас не пропустят дальше. Сандра. Твоя задача — разыскать по прибытию Ролана. Он оставил сообщение в «Рэде», где его можно разыскать. Естественно, он шифровался. Нам с Таней придётся с тобой расстаться там же. Итого, наша поездка — челночная.

— Расстаться?! — надо было видеть каким шокированным было лицо Оксаны.

— Но ты же…

— Ты можешь сойти с поезда прямо сейчас.

— Ну уж нет. Космонавты решений не меняют.

— Да, только мы не совсем космонавты. Самое важное, девочки. Запомните. Для всех мы на выходные отправились приключаться в столицу. Оксана, постарайся слушать Ролана во всём. Он в этот раз в нашей группе главный проводник. Знаю, тебе это неприятно. Но с вахты «оттуда» не всякий раз живыми и здоровыми возвращаются профессионалы.

— Да ладно тебе девку пугать! — воскликнула Таня.

— И всё-таки, мы не профессионалы.

— Абсолютно верно! Мы шпана, которая хочет приключений!

Таня была неисправима…

В этот раз к поверхности шли три группы. Первой задачей каждой группы из двух человек было для начала встретиться в одом из секторов Рифта. Они пришли сюда за одной целью разными дорогами и были родом с разных станций местного региона. Когда вся сводная группа собралась в одном из закутков сектора Рифта «С-201», было решено там же коротко переговорить о предстоящем. Местом для этой первой перегруппировки стал один из безымянных переулков столичной подземки.

Оксана с интересом разглядывала своих новых напарников, а они с интересом разглядывали её саму. Она впервые близко общалась с ребятами с других станций. Обнадёживало всё-таки то, что это были одни из «местных», и разговаривали они более-менее на одном языке. Считая с проводником, на шестерых было две девушки и четверо парней.

Группа смельчаков спустилась по ветхим проходам с уличных ярусов на инженерные секции. А дальше началась уже похожая на что-то из прошлого спешная погоня, наперегонки с неизвестностью.

По тёмным коридорам инженерных систем вперёд по маршруту всю группу вёл Ролан. Он был единственным знакомым лицом среди всех, единственным, кому хотелось бы довериться. Вся группа двигалась по маршруту практически в молчании. Первые пару часов познакомиться и даже узнать имена друг друга им не удалось. Этого требовали соображения безопасности.

Система коридоров вела ребят прямиком в неизвестность. Оксана притом полностью была во внимании и запоминала на ходу по реальным ощущениям то же самое, что заучивала изнутри собственного сознания в режиме «инфильтрации».

Чёртова «инфильтрация»…

Каменные своды над головой резко расширились, только успели ребята выйти на старую ветку метро. Сразу же из узеньких проходов они попали вовнутрь огромного тоннеля, путь которого вдали чуть заметно изгибался и стены уходили вбок и в сторону. Оксана увидела под ногами уже покрывшиеся окислами и пылью силовые шины маглева. Этой дорогой никто не пользовался десятилетиями…

Здесь была практически абсолютная темнота, не считая переносных осветительных фонарей.

— Старая кольцевая. Ну что, друзья, добро пожаловать «на ту сторону»! — произнёс Консель.

— Фотон, я так понимаю, нам пешком до «пятёрки» топать? — спросил один из парней.

— Ты верно понимаешь. Друзья, впереди самая трудная часть пути. Нам нужно до рассвета пройти расстояние около двадцати километров. Это вынужденное неудобство данного маршрута. Но есть и весомый плюс, — он стал говорить непривычно громко и титанические своды гигантского тоннеля метро, уходившие далеко ввысь и там терявшиеся в беспроглядной мгле, ответили ему на опрометчивое заявление громогласным эхом. Ребята из группы даже поёжились от неожиданности.

— Мы тут абсолютно одни. Вообще. Последний раз по этому маршруту «наши» ходили в прошлом году. А люди отсюда ушли десятилетия назад.

В тоннеле было ощутимо холодно, но у группы уже были припасены с собой тёплые вещи. Ребята знали куда шли, и пронизывающая прохлада подземелья была, на самом деле, первой неприятностей из череды возможных. И самой незначительной.

Перед дальней дорогой было решено сделать первый привал, поправить снаряжение, перегрузиться, одеть тёплые вещи…

— Чем дальше мы будем, тем будет холоднее. В среднем, на разных ярусах метро температуры скачут от нулевых до отрицательных. Следите за датчиком температуры. Здесь он в принципе не нужен, мы пойдём по горизонтальному коридору. А вот там…

Он указал пальцем наверх.

Наверх… Наверху была абсолютная пустота и невероятно жуткий холод, несмотря на летний период…

Пока ребята шли дальше по коридорам, Оксана мысленно занялась тем же самым, что вызывало у неё когда-то давно ярость, непонимание, отторжение.

Она мысленно повторяла месяцы Дариса. Те самые, которые ненавидела всем сердцем и не понимала, как они вообще работают.

Но это не они работали неправильно… Это человечество забралось слишком далеко. Это люди поселились там, где им бы нечего делать. Выдумали себе собственный пустотелый мир, абсолютно полностью оторванный от реальности.

«Саггитариус. Дануш. Каприкорнус…»

Группа шла размеренным шагом и гулкие шаги взлетали со дна огромного тоннеля, разбиваясь о его стены невероятно гулким эхом. Какая высота у его сводов? Тридцать метров? Отец рассказывал, про местные стандарты метростроя…

— Тридцать восемь метров и десять сантиметров. Ну-ка, кто в курсе, что за цифра? — испытующе спрашивал Ролан. Ребята почему-то молчали.

— Пятнадцать тысяч дюймов. Стандарт «QSM-35»… — лаконично ответила Оксана.

Она знала… Знал отец. Он строил это место и эти станции. Боже, как это было давно…

Ребята всё-таки немного разговорились и Оксана потихоньку смогла уловить их имена из разговоров с Роланом. Они его называли Фотоном, наверняка вся группа была из «эрифнов». А значит, это были «свои».

Она сразу же заметила в группе обособленную пару. Юноша и девушка. Они были в команде замыкающими, но разговаривали свободнее всех. Оксана не заметила, чтобы у обоих был какой-то особый сленг, оба вели разговор на чистом английском. Оксана знала этот язык, но вот особенности интонации, мнимые, неуловимые ниточки произнесённого… Они разговаривали так тихо, что она почти не понимала смысла общения. Парень, которого, видимо, звали Германом, всё интересовался технической оснасткой этого тоннельного кольца, а ту, которая объясняла ему некоторые подробности, звали Натали. Оба безусловно знали и родной язык Оксаны, но постоянно на нём не разговаривали. Рядом с Роланом шёл другой парень из группы. Она долго не могла поймать его имени, но это всё-таки удалось. В очередном обращении Ролан назвал его таки по имени. Марк. Это имя было странным для того, на каком именно языке шёл их разговор. С первой же секунды Оксана сразу же поняла, что Марк был французом.

С кем проще всего было найти общие точки соприкосновения, так это с Наяной. Она была «русской», как бы странно это не звучало для девушки ближневосточной внешности.

В их двунадесятиязычном подземном супергороде, оказывается, смешалось абсолютно всё. Народы и поверия, просторечия и ругательства, традиции и истории… Обиды… И саму себя Оксана давным-давно перестала считать, собственно, «русской».

Андрей не знал этого…

«Саггитариус… Макара… Аквариус… Кумбха… Високосный месяц…»

— В прошлом по этому тоннелю шло центральное сообщение со всем комплексом…

Тишина гигантского мрачного метро нарушалась нестройным шагом шести пар тяжёлых походных сапог.

«Таурус… Ришабха. Или Ришаба? Я не помню… Блин, Мешу забыла… Чёрт, накой было придумывать такие названия…»

— Ты про Ришабху? Так это же хинди. Месяцы назывались именами самоназваний месяцев тропических стран. Или нет… Сандра, даже не спрашивай почему, я сам не знаю…

«Лео, Симха, Вирго, Каня… Либра»

На сердце почему-то навернуло обиду, а на глаза слёзы. Стало мокро… Они с Андреем познакомились, когда заканчивалась Либра. Тем утром заканчивался двадцать шестой сол универсального Дариского календаря. Почти середина местной зимы. Даже если бы она хотела уже тогда прошмыгнуть на поверхность, её бы не пустили даже проводники. Во время сезона бурь на поверхности делать было нечего… А она хотела. Уже тогда.

Тёмный тоннель всё не заканчивался, и его чёрные глубины будто резонировали на одной волне с космической пустотой, поселившейся в сердце девочки. Моментально перед её воображением развернулся тот образ, который она пыталась всеми силами запихнуть куда-нибудь подальше. Пересечённые множеством прямых линий концентрические круги. Разные. Неправильной формы, не начертанные рукой математика, а проторенные по бездонной пустоте мощью тяготения огромных небесных тел…

И точки. Прямо на острие орбит были точки. Она жила на одной из этих точек. Андрей на другой.

А сейчас она приближается к поверхности, которую никогда не видела, она впервые увидит настоящее небо и настоящий солнечный свет.

Почему она не радуется? Она же всю жизнь мечтала об этом! Что случилось с Оксаной Анисимовой за эти грёбаные полгода?

Ответ был прост. Оксана Анисимова погибла вместе со сгоревшей от магнитарной бури перепиской, вместе со своей собственной страницей в «глаголе». Всё, что осталось, было теперь здесь.

Ближайшая заброшенная станция появилась неожиданно, после нескольких часов монотонной пешей прогулки. Оксана сразу же узнала своеобразное расширение тоннеля до крупного зала, где круглые стены резко переходили в грани перонов, а выходы с них приглашали путников свернуть с дороги и углубиться в подземелья ещё дальше.

Вокзал был пустым. Пустыми были запасные пути — почти такие же, как на Можейке. Пустовало и депо маглевов. Оно зияло чёрными порталами-воротами в сторону привокзального горизонта. Сколько себя помнила Оксана, на Можейке это место никогда не пустовало. Там вечно что-то ремонтировалось или хранилось. Без обилия техники вокзальный горизонт выглядел…

Пусто.

Вся станция была очень похожа на Можейку, за исключением того, что жизнь на ней давным-давно остановилась. Проёмы окон домов были застелены серыми полотнами, светодиодные дорожки на трассах не горели, не было сигналов предупреждения о «дождике».

Эта станция была мертва.

— Диана, — коротко пояснил Ролан, — Одна из первых типовых станций нашего роя. Когда её строили, расчёт был на расширение комплекса Флегры. Комплекс в итоге закрыли, закрыли и станцию. Ребята, нам на горизонт выше, там у них инженерное депо.

И тут Оксана встревожилась. «Наверх» в условиях станции означало, что нужно подняться по лифту на верхний станционный горизонт.

— И как?..

Секрет проводником не раскрывался до того момента, пока он не провёл ребят через всю эту угрожающе молчащую и пустую станцию к сегменту межгоризонтовых эскалаторов.

— У нас нет рабочих лифтов. Зато есть лесенка.

Снова «лесенка»! Ролан явно издевался над Оксаной, потому как в его выражении лица после этого слова промелькнула едва заметная ухмылка.

«Мне в прошлый раз хватило…» — подумала было Оксана, но ни отступать ни показывать своё недовольство она не стала. Эта лестница была не такой уж и страшной. Всего сто пятьдесят метров ступенек… под наклоном.

Когда Оксана спрашивала наверху у Ролана, что он думает про то, что сказал ей Консель ещё дома, тот лишь утвердительно кивнул головой. Они действительно не пойдут сегодня на поверхность.

Ребята разбирались с оборудованием и скафандрами, добытыми на одном из складов, осматривали мобильные комплексы, стоявшие на перроне инженерного депо. А Оксана…

Она даже тут безучастно торчала поодаль ото всех, всматриваясь в черноту тоннеля. Этот путь вёл на поверхность. Но сегодня они туда не пойдут… Не весь путь… Не в этот раз.

Ролан подошёл неожиданно для Оксаны и попытался начать разговор.

— Я вижу, ты расстроена.

Она молчала. Даже на лице не дёрнулось хоть капли сожаления. Видимо, он как-то пропустил тот момент, когда Оксана так резко изменилась.

— Знаешь, из тебя бы мог выйти хороший проводник.

— Я зубрила эту дорогу до сантиметра два месяца, — процедила сквозь зубы она, наконец.

— Я знаю. Но сейчас там быть опасно. Тебе же не нужно знакомство с лучевой болезнью?

Обстоятельства даже сейчас были на голову выше Оксаны. Она в принципе, привыкла к своему маленькому росту, но чёрт возьми!..

— Если надумаешь быть проводником, есть одно условие. Даже два. Первое ты выполнила, как я и просил.

Её лицо преобразилось непониманием и удивлением.

— Проводник? Я? Я же там ещё не была даже!..

— А вот это второе условие. Но каждый проводник первый раз собственный маршрут должен осилить… сам. Один.

Они замолчали и на короткое время над пустым инженерным пероном вновь воцарилась мёртвая тишина.

— Хорошо. Я подумаю…

— Ты что, действительно не хочешь справлять собственный день рожденья?

Для отца это была шокирующая новость. Они сидели в комнате Оксаны и молчали. Даже на его вопрос ответом послужила тишина. Он понял, что случилось что-то такое, что нехило изменило родную дочь. Но как теперь к ней подобраться, если она замкнулась в себе и кроме учёбы больше никуда не выходила из дома? Даже с друзьями она резко перестала разговаривать.

Оксана молчала. По её выражению лица даже сложно было понять о чём та думает. Наверняка, о чём-то мрачном. Виктор всё больше себя винил, что не начал этот разговор раньше, хотя-бы за полгода до совершеннолетия своей дочери. И тут неожиданно для него самого…

— Пап. Почему я родилась? Здесь? Ты же землянин…

Ох каким сложным предстоял быть этот разговор. Отец перекинул ногу на ногу, задумался. Дочь ждала его ответа.

— Ты родилась, потому что я встретил Лию. А почему здесь… Так уж вышло.

— А не могло выйти… по другому?

— Я тоже об этом часто думаю. Когда-то я выбрал для себя такую жизнь. Помнишь мои часы?

Отец указал на старый будильник, на котором ярким зелёным огоньком высвечивались две абсолютно не похожие друг на друга даты.

— Когда мы были молодыми, это был какой-то азарт. Создавать свой мир. И всё в нём было другое, даже время. Первые годы я работал на поверхности. Жить по другому времени, работать, думать… Мы думали, что создаём новое. Правда, потом пришли перемены. Пришлось менять место работы…

Дочь всё равно молчала, видимо, не услышав для себя какого-то вразумительного ответа. Тогда Виктор продолжил:

— Мы тогда думали, что доживём до часа, когда наверху яблони зацветут. Видимо, у судьбы на каждого были свои планы. Однажды мне довелось довериться обещаниям. Хорошо, что они так и остались обещаниями…

Он указал на метку на собственной руке. Сердце у Оксаны больно съёжилось. Она опять поступила не так, как надо. Надо же было просто поговорить с отцом…

— Про эту штуку я давал подписку о неразглашении. Правда, теперь, видимо, и разглашать-то нечего. Тебя ведь эта метка интересовала?

— Я пыталась узнать сама.

— Ну как, получилось?

Она отрицательно покачала головой. Отец тяжело вздохнул, хотя на его лице промелькнули нотки облегчения.

— Я тебя прошу. Не влазь в это… Пускай останется в прошлом. Вообще, не мы с Лией решали, когда тебе ставили фрактал на руку. Этим наша семья связана с одним делом… Если хочешь, её можно стереть, чтобы лишние мысли не мешали жить.

— Пап. Почему я родилась ЗДЕСЬ?

Наступила тяжёлая тишина.

-…Твой папа однажды пошутил со смертью. Шутку она оценила. Поэтому ты родилась. И Данька, кстати, тоже.

Она честно отказалась ото всех подарков на собственное совершеннолетие. Этот год выдался настолько тяжёлым, что праздновать не хотелось вообще никак и ничего. Да и не с кем в итоге оказалось разделять праздник, кроме родителей.

И даже с родителями она поступила немного кощунственно, обрекая не непонимание и смятённое состояние. Единственный подарок, какой она выпросила — это время побыть наедине и съездить к друзьям в столичный Рифт. Она сначала даже подумывала сбежать против их воли, но затем изменила собственное же решение. Несмотря на свою же фразу «космонавты не меняют решения». Оказывается, ещё как меняют. Просто, она нашла другой способ уйти из дома на пару дней.

Ей всего-то было нужно чуть больше тридцати часов.

И снова она наврала. Не было у неё там никаких друзей. Может быть об этом даже знали родители, но мама всё-таки настояла на том, чтобы отпустить дочь на денёк-другой, повидать мир. Это было верно. Ведь она дочь инженера спецстроя. Она должна быть хозяйкой этих подземелий, даже если у местных станций есть свои правители со всей своей свитой.

Дорогу к месту, откуда ребята начинали выброску, Оксана помнила практически наизусть. Пока она ехала в маглеве, сами собой в голове разворачивались воспоминания. О том, как они с Таней ссорились и мирились из-за проклятого терминала, который самой Оксане вечно был нужен, словно воздух. О том, как лихо она рванула в позапрошлый раз в ту же сторону, куда ехала сейчас — да только на велике и по инженерным проходам.

Она до рези в глазах и до сухости во рту зубрила через инфильтрацию все мелочи и особенности работы систем, которыми предстоит управлять. В прошлую вылазку за неё все делал Ролан.

Сейчас был её черёд.

Прошло около трёх часов после прибытия поезда, когда Оксана нашла тот самый люк на инженерную секцию в захолустном переулке одной из террас Рифта в сегменте «С-201». Недалеко от этого переулка было титанически огромное основание контрофорсовой колонны. Где-то тут начиналась дорога наверх, по которой она однажды уже ходила. Только ирония сейчас была в нюансах. Чтобы попасть на поверхность, ей нужно было снова пролезть в чёрную дыру, куда-то вниз.

Всё повторялось, будто в том страшном сне. Правда сейчас всё повторялось в реальности. Неподалёку от пролаза, внутри инженерной секции она обнаружила схрон. Точно знала, где он лежит, поэтому нашла относительно быстро.

«Пароль. 6771-АСТРА»

Затем минуло ещё долгих шесть часов с того момента, как Оксана спустилась в холод и темноту кольцевого тоннеля. По пути к очередной промежуточной точке она успела четыре раза сделать привал и перекусить, хотя сидеть на холоде, на облезлых контактных шинах маглева — было очень неуютно.

Она знала, куда шла. Она знала, что уютной постели и теплоты собственной комнаты, как и в принципе каких-то удобств цивилизации, ей не видать больше. По крайней мере, ближайшие сутки — так точно.

Её неудобства, чувство жажды и голода — могла облегчить безделушка, лежавшая в кармане разгрузочного пояса. С этой штукой она бы могла шпарить напролом по местным лабиринтам часами напролёт. Но пока что её трогать было рано.

Она должна дойти сама хотя бы до Дианы.

Было сложно, ноги гудели от напряжения после безудержного пешего марш-броска до заброшенной станции, но Оксана всё-таки дошла. Чтобы не было так грустно, она вызвала в своей голове воспоминания и проматывала их всю дорогу. Да, они были болезненными, но сейчас занять голову было действительно нечем.

Она когда-то в феврале размышляла, насколько трудно было Андрею пешком добираться домой из универа… Двенадцать километров всё-таки.

Она сейчас прошла в два раза больше и была разбита смертельной усталостью. Ответ оказался очевиден, но за ним последовал другой вопрос…

Зачем?

Об этом вопросе Оксана размышляла, разглядывая пустую лестницу межгоризонтового эскалатора. Ступеньки огромной лестницы уходили на верх, пронизывая вместе с наклонным тоннелем потолок станции. Они приглашали наверх.

Вот снова она была в инженерном депо. По правую руку от Оксаны были пероны инженерной станции, с которых в сторону комплекса Флегры уходило несколько тоннелей. Среди них только один был более-менее рабочим. По левую руку, ближе к центру станционного горизонта находился проезд для транспорта на станционный склад. Прямо перед глазами же, на краю станции, метрах в ста от перона инженерного депо, находились приоткрытые чёрные порталы-двери к стояночным цехам инженерной техники. Выбор куда идти, был невелик. Но именно здесь нужно было соблюдать последовательность…

Флегра может подождать. Не в таком же виде ехать… Поэтому Оксана и выбрала склад. Её путь сперва лежал туда, потому что там ребята оставляли очередной свой схрон. Она помнила всё только потому, что за два месяца психотренировок в «инфильтрации» вся дорога вонзилась ей в память, будто она проходила её уже несколько тысяч раз. Решения и действия потому Оксана совершала почти машинально.

Только где-то внутри ей хотелось плакать, потому что рядом не было никого. Никого, кто бы сморозил нелепую шутку или совершил какую-нибудь глупость. Никого не было, кто бы мог обнять в сложную минуту.

На складе было практически так же пусто, как и на всей остальной станции. Ни единого человека, ни единого шороха. И если к пейзажам Дианы она привыкла, потому что они ей явно напоминали Можейку, то входить на абсолютно неизвестную территорию склада, к тому же ещё и в кромешную тьму… Ей именно сейчас бы потребовались простые человеческие объятия. Крепкие. Мужские. Тёплые. Как тогда, в давнем прошлогоднем сне…

Оксана с трудом смогла разыскать тот самый «схрон». Это был крупный по меркам её роста контейнер с косыми гранями и ребрёными стенками. В торцевой части контейнера была дверь почти в человеческий рост.

«Спецстрой» — было написано прямо под блоком валидатора замка.

— Свои, значит, — улыбнулась Оксана. Знал бы отец, где она и что делает — так мокрого места бы не оставил.

«Пароль: 7712901 ЛЯМБДА»

Стенка контейнера соскочила в сторону и наружу медленно выехали направляющие с модулями разгрузки. На модулях были вмонтированы элементы экипировки инженера-оператора мобильного комплекса.

Станция Диана вновь на короткое время ожила. Её стены были свидетелями тому, как из огромных приоткрытых створ автомобильного проезда местного склада выходил низкорослый человек. Кудрявая девушка, облачённая в серый скафандр с модулями броневой защиты. Её грудь защищала щитковая кирасира, а на ногах были тяжёлые ботинки. Девушка уверенно шла по пустой темноте мёртвой станции, держа под мышкой крупный для её роста гермошлем.

Человек молча прошёл из одного тёмного коридора в другой.

Она точно знала, что делает. Она выучила эту дорогу наизусть уже очень давно.

В пределах стояночного цеха находился ангар с сохранившимся внутри оборудованием. Несколько десятков «мобильных инженерных комплексов», законсервированных людьми здесь навечно, всё ждали своего часа для осуществления той работы, для которой создавались.

Оксане нужно было потревожить ненадолго вечный сон и покой титанических машин. Ей всего лишь нужно было доехать из одной точки в другую.

Она снова использовала один из хранившихся в памяти головы паролей, чтобы открыть доступ к боксу инженерного робота.

Фонари скафандра осветили белым светодиодным сиянием черноту пространства. Прямо на неё изнутри своего склепа смотрело грозное чудище, отдалённо походившее на великана-человека. Только это был и не великан и не человек.

На верхних броневых пластинах торсового сочленения ног великана находился блок активации систем. Ниже находилась табличка-шильдик с технической информацией о родословной этого грозного существа, созданного человеческими руками.

«МТИК Прометей-Д. Мобильный Транспортно-Инженерный комплекс магнетарного базирования. Модификация тоннельная. Серийный номер 59906731. Дата выпуска 01.2059. Made in USSR. Export to Ellisium Konglom»

— Ну, здравствуй, родной… — прошептала Оксана, погладив табличку.

Её секретное оружие для концентрации нужно было применять уже сейчас. Иначе впереди будет очень долгая и изнурительная дорога. Да и для управления этой штуковиной ей потребуется ясное сознание.

И никаких слёз. Никаких соплей.

Когда иголка автошприца больно уколола руку в приложенном месте, Оксана с отвращением и страхом поморщилась. Не смотреть на кровь. Не больно…

Вообще, она почти ничего не почувствовала, когда решилась таки ввести в поединок с Бездной запас стазиса. Наверное, так и должно быть.

Только когда она залезла вовнутрь «Прометея», в сознании отпечаталась картинка собственного многократного отражения. Её лицо многократно троилось в странной дымке отражения. Виноват был стеклопакет фонаря кабины «Прометея» и её собственный гермошлем. Вот только глаза…

Узенькие зрачки и ярко-изумрудные глаза. Оксане даже самой стало не по себе от этого дикого взгляда. Но потом взор её упал с собственного отражения на куполе кабины к приборной панели.

И тут возник первый ступор. Она слегка подзабыла, как это делается.

«Так. Сосредоточиться…»

В памяти стали всплывать яркие образы. Она в комнате. Она зубрит дорогу на поверхность. На голове визуализатор. Внутри…

Прямо перед плотно закрытыми глазами, в абсолютной темноте собственного сознания, перед Оксаной стали разворачиваться десятки вкладок технической документации. Термины, понятия, положения, цифры, формулы… Чёрт, ей нужно всего завести эту хреновину!

«Вот! То, что нужно» — мыленно сказала она.

Она нашла в своей измучанной памяти нужную страницу. Она проклинала именно эту страницу, потому что на ней была циклограмма запуска систем «Прометея»

Будь ты проклята, грёбаная «инфильтрация»!

Ей даже никто не давал команды на старт. Руки сами пошли в пляс по приборной панели. Она будто играла музыку на музыкальном инструменте, не сильно задумываясь о том, что делает. Движения рук повторяли те самые команды, которые были записаны в циклограмме старта.

«Активация центрального ядра. Следить за уровнем тепловой генерации… Так, теперь центральные электросхемы. Хорошо, работает. Провести диагностику вестибюлярных систем аппарата. Готово. Датчики движения нужно отладить. Где же это…»

Машина ожила и нехотя просыпалась из спячки. Загудели напряжением её системы, защёлкали агрегаты механических и электрических цепей.

— Активировать нейросенсорное управление. Режим… «инфильтрация».

Она даже запнулась на этом идиотском слове.

Машина повиновалась.

Оксана теперь сама стала машиной.

Бескрайняя рыже-серая равнина с остатками древних скал, которые не тревожили миллиарды лет ни ветер ни живые существа, раскинулась повсюду — насколько хватало взора. И через всю эту пустыню к бесконечности горизонта великой пустыни тянулась всего одна ниточка, окрытая ветка маглева, по которой с безумно огромной скоростью летела к постаревшим, поседевшим и расколовшимся от времени древнейшим склонам горного массива Флегры, маленькая точка рукотворного механизма. Скорость её была настолько высокой, что вокруг волнами расходился песок, она в своём движении прошибала слои крайне разреженного воздуха, создавая многократные напоры ударных волн на ржавую пустыню. Точка летела над бесконечной безжизненной равниной с гулким грохотом. Разряжённая атмосфера всё-равно препятствовала продвижению машины в назначенную маршрутом точку.

Но слушать этот оглушительный грохот, который был больше похож на дикий вой реактивного истребителя, вошедшего в режим форсажа, в этой пустыне было некому…

Она оставляла позади себя всё. Весь свой маленький подземый мир. Друзья, родители, уютные гидропонические лужайки, Можейку и Рифт. Всё это осталось уже далеко позади, в десятках километров за изгибом горизонта.

Она лихо вторгалась в пространство, которое ещё не смог завоевать Человек, в те пределы, откуда волей судьбы люди ушли десятилетия назад. Эти пути были теперь не для человека, и именно здесь она могла найти то, что искала. Увидеть своими глазами тот НАСТОЯЩИЙ мир, в котором родилась, но который пока не был доступен никому из смертных.

Она воочию убедилась, что Человек многое создал в собственной жизни, которая изначально не имела какого-либо смысла. Люди, выйдя из пещер, за время своей длинной жизни очень сильно изменились. Не изменилось только одно — людьми всё так же движет жажда активного поиска чего-то неопределённого. Сейчас Человек достиг таких высот в своём развитии, что без бронированной наглухо техники, без средств спасения жизни от контакта с бесконечной ледяной бездной, без радиационной защиты жизнь его на дальних завоёванных просторах оказывается попросту бессмысленной, но он всё равно будет искать что-то новое. Вот только... Без любви и дружбы, без собеседника, без семьи — жизнь вообще бессмысленна, в каких бы дебрях Вселенной человек ни оказался.

Посреди бесчиленных лабиринтов намертво законсервированного комплекса она искала всего один знакомый ей по давней фотографии тоннель.

Тот самый тоннель, который ей всего недавно приснился. С того момента, когда она снова в слезах проснулась в своей родной комнате, минула всего неделя.

А кажется, что теперь её от всего родного отделяла непостижимая для воображения, космическая бесконечность.

Нагорный комплекс Флегры был горно-обогатительным комбинатом. Десятки автоматизированных цехов, сотни штолен и выработок. Люди добывали здесь ресурсы для строительства своего маленького подземного города.

Комплекс был всего маленькой частью того, что было построено людьми на этой планете. Исчезновения с актуальной карты этой точки в своё время почти никто, наверное, не заметил. Более пятнадцати лет назад производственные линии этого комплекса остановились навсегда. Почётную и печальную миссию консервации предприятия было дано совершить инженерам группы «спецстроя».

Отец не принимал участия в этом кощунственном ритуале, но пришлось по долгу службы исполнять волю начальства дяде Оксаны.

Они надеялись, что смогут вернуться. И потому оставили в этом комплексе место, куда можно было придти за воспоминаниями.

Оксана искала именно это место. Коридор рядом со шлюзовыми камерами.

Они вели на поверхность.

Прошло больше двадцати часов с того момента, когда Оксана покинула обитаемые пределы своего мира. Ей пришлось потратить ещё немало времени, чтобы разобраться в схемокарте комплекса, которую она оставила на флешке в памяти бортового компьютера скафандра. Когда она лихо пересекала на «Прометее» Эллизийскую равнину, на поверхности было раннее утро. Сейчас, наверное, время близилось уже к полудню.

Когда маршрут был построен, она без раздумий двинула в сторону ближайшего поворота по коридорам. Затем монотонная реальность всё смешала в кучу. Действие стазиса, видимо, уже заканчивалось. Ей нужно было спешить, потому что время у неё тоже потихоньку, но неумолимо заканчивалось.

Через пару часов после прибытия она смогла разыскать посреди бесконечности коридоров — тот самый тоннель. Боковое ответвление тоннеля вело к коридору, где был ряд «чистых комнат» для обслуживающего персонала. Здесь можно было сделать передышку…

Действие стазиса действительно заканчивалось. Оксана поняла это потому, как потихоньку начало потрясывать руки и на сознание навалился неосознанный страх. Самое, чёрт побери время! Она почти добралась!

Но сейчас у неё даже не было с собой ни воды, ни еды. Только вторая инъекция стазиса…

«Больше сорока часов организм может не выдержать в разгоне. У марсонавтов строгий регламент вахты, потому что это опасно…» — вспоминала она слова Ролана. Ах, кто бы сейчас ей дал чего пожевать…

Она сидела в холодной и душной комнате, на оставленном кем-то из уходивших диванчике. Хоть какая-то мебель в мёртвых подземельях — это весьма кстати.

Оксана размышляла, как ей быть. Свои вещи она оставила на складе Дианы. Вот только до самого склада отсюда было полторы тысячи километров…

Выбора не было. Нужно рискнуть, чтобы вернуться.

Только после очередного неприятного укола к ней вернулось нормальное, собранное состояние. Тогда же Оксана, немного передохнув, ринулась на финальную схватку с пустотой.

Тоннель был коротким, но его стены и потолок, насколько хватало взора, были исписаны надписями. Это были далёкие послания от родителей детям. Этот тоннель нёс на себе память о сотнях рабочих, которые тут трудились. Здесь же расписывались экспедиции, выходившие за пределы комплекса в раннюю пору его основания. Здесь же оставили свои имена 83 сотрудника «спецстроя» в последний день жизни комплекса.

Помимо кучи росписей во весь тоннель, в одном его месте прямо на уровне глаз была оставлена серия лозунгов на разных языках.

«We will retourn», «nous reviendrons!», «¡estaremos de vuelta!», «torneremo!»…

Все эти фразы содержали одну простую истину. Надежду. Отчаяние. Веру в лучшее. Веру в справедливость.

«Мы вернёмся»

Она бесконечно долго искала в этом тоннеле то, что обещал ей показать дядя Слава, когда она была маленькой. Он ведь рассказывал не только о своей далёкой родине. Об их общей Родине. Но надпись, которую Оксана разыскивала, всё не поддавалась, всё не могла найтись…

И тут в одном из закутков тоннеля по глазам резануло той самой строкой с фотографии, которую Оксана последний раз вживую видела из рук дяди…

Белой краской, кривоватым мальчишеским почерком на маленьком кусочке стены было оставлено послание и ей…

«Анисимов Вячеслав Геннадьевич, Муром-Нижний-Архитектурный, 2074 год»

Она, наконец, нашла… Уже давно, после того, как ей пришло в голову написать что-то нелепое на фотографии Андрея своим счастливым автомаркером, у неё появилась невозможно-шизоидная идея…

А тот самый маркер до сих пор был с ней. Оксана, поняв, что её поиски закончены, так обрадовалась, что забыла взять его с собой из чистой комнаты. Да и вообще она бродила по этому тоннелю без гермошлема, совсем позабыв об осторожности и напоминаниях своих далёких юных наставников. Она мигом ринулась обратно в боковой коридор, затем пропала на какое-то время, а после — счастливая, улыбающаяся, вернулась к своей находке.

«Анисимова Оксана Викторовна. 08.04.84 Нагорный комплекс Флегра. 1230»

В окончании своей надписи, которая была сделана совсем не тем калиграфическим почерком, что она умудрилась вывести в письме Андрею, пересилив себя… В конце этой кривой надписи мальчишеским, прыгающим почерком, она расчертила жирнейший плюс за отметкой высоты.

Выше теперь были только скалы и космическая бездна. Но уходить отсюда Оксана не спешила. Одно дело всей своей жизни она уже сделала — и это был отличный подарок на собственный день рождения.

А теперь последнее… Андрей.