Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

— Моё почтение, мэм! Не подскажете, как добраться до Губернаторского дворца?

Женщина прощупала его строгим оценивающим взглядом. Решив, что человек перед ней достоин ответа, она отвернулась и указала рукой направление: «Сверните в Кошварский переулок, идите до статуи генерала Багорта — узнаете его по чу́дной шляпе с пером, — а дальше сориентируетесь». Кошелёк с двумя сотнями шиллетов незаметно перекочевал из чужой сумочки в его собственную.

— Вы очень красивая, улыбнитесь, это сделает вас ещё краше.

Девушка с опухшими от слёз глазами сжала в руках хризантему. Она не заметила прикосновения к запястью, сбитая с толку внезапным вниманием, тем более от айрхе. Лазуритовый браслет змейкой скользнул в рукав.

— Ох, мистер, без вашей помощи я бы уже оказался на полпути в крематорий! Кучера совсем не следят за дорогой. Уж я напишу письмо в управление, да не одно, пусть не набирают кого попало! — возмущался лысоватый энлод, пока отряхивал пальто. Он и не заметил, как с воротника пропала ромбовидная брошь, украшенная россыпью гранатов.

Давненько Хейду не приходилось промышлять на улицах, благо старые приёмы не успели забыться. Всё выходило настолько гладко, что даже проскальзывали мысли, а не зря ли он в своё время из щипачей ушёл в домушники. Раньше до чужих карманов добраться было куда тяжелее, теперь же, когда энлоды видели не очередную помойную крысу, а прилично одетого человека с отпечатком интеллекта на лице и честными-честными глазами, иногда всё-таки шли на контакт. Остальное — дело рук и доли импровизации. Заодно пришлось вспоминать, как выгоднее загнать награбленное скупщикам. С десяток лет он таким не занимался, пользуясь услугами Бороха, Счастливчика, Майры, наконец. Хейд не против потерять пару-тройку процентов от прибыли, зато сэкономить часы личного времени и кучу нервов — торговаться он не любил. Счастливчик, гнида злопамятная, обещание своё выполнил: Сорочьи скупщики бросали на Хейда осуждающие взгляды и гнали прочь. Не беда. На одних Сороках мир не сомкнулся, в городе полно желающих нажиться на чужом добре.

Так в суете и пролетел целый день. Когда ноги загудели от многочасовой ходьбы, а в животе заурчало от голода, Хейд решил, что на сегодня хватит. На пути ему попался маленький парк с цветочными клумбами, в котором почти не было людей — неплохое место, чтобы перевести дух, ведь его ждал долгий путь домой. Усевшись на нагретый солнцем борт фонтана, он скинул с плеча сумку, а с лица — маску улыбчивого вежливого горожанина. Вокруг курлыкали голуби, которых прикормили две старухи; на птиц Хейд поглядывал с опаской, но те не пытались уставиться на него в ответ. Это радовало. Он прикрыл глаза, всего на несколько минут, большего не мог себе позволить. Возраст давал о себе знать, и та нагрузка, которую он раньше даже не замечал, потихоньку начинала его тормозить.

Когда Хейд открыл глаза, то осознал, что у него появилась компания.

— Какой на редкость приятный денёк после недели проливных дождей, не правда ли, мийстер? — протяжное «мийстер» резануло слух. В памяти что-то зашевелилось, но безуспешно.

Нарушитель спокойствия сидел на холодной земле, как на перине, хотя лето уже давно прошло. Прислонившись спиной к борту фонтана, он ловко скрутил папиросу и чиркнул зажигалкой. Тощий, бледный, с рыжеватой козлиной бородкой и шальными серыми глазами — какой-то попрошайка, даже плащом не смог разжиться, ходил в рубахе да залатанной жилетке. После десяти попыток зажигалка так и не дала искры.

— Досада какая, а мне всё расхваливали эти ваши запальнички. Ничего надёжнее спичек люди не придумали, — тощий человек пару раз подкинул зажигалку, ловя в воздухе, а на третий швырнул её в кусты.

Хейд не успел отдохнуть, но чувствовал, что лучше ему сейчас уйти. Бежать. Стоило дёрнуться, как цепкая ладонь схватила за лодыжку — вцепился клещом, не выдернуть. Ногу обожгло холодом, Хейд перестал что-либо чувствовать ниже пояса. Вот паскуда!

— Чегой-то ершитесь, как отлупленный по жопе кот? Видите, ничего у меня нет, ни палки, ни палки-стрелялки. Почему бы двум взрослым людям не поболтать у столь красивого фонтана?

За поясом у Хейда был спрятан сонный газ, но без респиратора его использовать чревато. Он мог наброситься сверху, попытаться выцарапать глаза, эффект неожиданности заставил бы тощего человека ослабить хватку.

— Понимаете, мийстер… хотя давай без формальностей, не любы мне они. Понимаешь ли, Хейд из рода Мортов, есть у нас общий знакомый, который дюже стеснительный. Я к нему и так подойти пытаюсь, и эдак, а он в руки не даётся, представляешь? А тут прохожу мимо, смотрю, — ба, какие люди! Не раз видел тебя его глазами, сразу узнал по шрамам. Подумал, может, ты мне чутка подсобишь?

Голуби перестали клевать заботливо подкидываемый хлеб. Пара ворон больше не дралась за особо крупную корочку. На ближайшую ветку опустилась чайка. После того, как про́клятые камни уплыли в путешествие по канализации Дарнелла, Хейд надеялся, что его оставят в покое не только кошмары, но и птицы тоже. Теперь он до одурения рад, что это не так.

— Глянь, как наш скромник засуетился, — тощий человек усмехнулся, тоже заметив птиц. — Значит, верной дорогой идём, да, Хейд из рода Мортов? А хочешь, фокус покажу? Любишь фокусы?

Как по приказу, птицы молча сорвались с места. Тощий человек сложил пальцы пистолетиком и, прищурив глаз, прицелился в пернатую толпу.

— Бах!

Мёртвые тела осыпались вокруг фонтана. От такого зрелища старухи вцепились друг в друга и закричали в ужасе. Лишь на короткое мгновение, в то самое «бах», Хейд почувствовал власть над телом и тут же рванул прочь, кое-как выдернув ногу. Ему в спину бросили разочарованное: «Эй, ну куда же ты, неужели фокус не понравился?», след от руки горел ледяным ожогом. Хейд петлял дворами, пока не оказался на побережье реки. К вечеру молодёжь вышла прогуляться по красивому месту, полному достопримечательностей, среди такой пёстрой толпы легко было затеряться. Осталось добраться до моста, связывавшего Ахеронский остров с Паясой, так Хейд окончательно запутает следы.

«Что, мать твою, сейчас произошло?» — этот вопрос не давал покоя. Если верить словам тощего человека, за птицами стояла не таинственная сила, а некто вполне реальный. Но зачем?.. как?.. почему именно Хейд, в конце-то концов? То и дело он всматривался в небо, деревья, дороги, но, как назло, все пернатые, преследовавшие его столько времени, исчезли. Не мог же тощий человек одним «фокусом» стереть всех птиц в городе? Правда ведь?..

«Ведун знает моё настоящее имя. Немногие из живых могут этим похвастаться. Счастливчик? Решил гадить до последнего? Нет, вряд ли, дело тут не в Сороках», — Хейд раздражённо тёр шрамы на подбородке. С какой стороны на ситуацию ни глянь, что-нибудь да не сходилось. Он так затерялся в мыслях, что едва успел затормозить у края дороги, иначе бы угодил под колёса кэба. На плечо опустилась рука, ухо обожгло дыхание:

— Вы убегаете совершено напрасно, мистер Морт. Мы избавим вас от ужасного недуга, если вы в ответ поможете найти того, кто его на вас наслал.

Хейд, не оглядываясь, резко ударил незнакомца локтем и оттолкнул от себя. «Птицы вам не союзники, мистер Морт», — услышал он, убегая прочь. Недолго думая, Хейд перемахнул через береговое ограждение и во весь дух понёсся к отплывающему парому. Мелькнула мысль: «А допрыгну ли?», — но он уже оттолкнулся от края деревянного настила. Чудом, но успел ухватился за борт. Один из пассажиров охнул от удивления, однако не дал Хейду рухнуть в мутную воду и затащил его на судно.

Сердитый служащий прибежал разобраться с «зайцем», но его успокоил один из украденных кошелей, набитый шиллетами. Пассажиры, не дождавшись продолжения зрелищ, пошушукали между собой и забыли о безумном айрхе-лихаче. Можно было выдохнуть. Едва Хейд облокотился о борт и вытер испарину со лба, как услышал чирканье зажигалки. Его пробила дрожь, но рядом стоял не жуткий бродяга, а статная дама с отливающими золотом волосами, непонятно что забывшая на пароме среди рабочих. Придерживая трубку за длинный мундштук, она смотрела на Хейда, как адепт Мудрой судии на препарируемую лягушку. Хоть ему и не нравились высокие женщины, эта энлодка, стоило признать, оказалась хороша собой.

— Можете убегать от нас столько, насколько сил хватит. Можете думать, что всё под контролем: кошмары оставили вас, видения тоже. Можете хотеть забыть об этом эпизоде своей жизни и идти дальше, — приложив мундштук к губам, незнакомка глубоко затянулась. Как она могла знать, что творится у Хейда в голове? — Печальная правда в том, что кошмар ещё не закончился.

Она не пыталась схватить Хейда за руки или ноги, потому и он не спешил бросаться в воду.

— Вы кто такие и что вам надо?

— Мы — языки Молчащего, — монотонный голос дамы стал ещё тише, почти заглушаемый рёвом моторов. — Его взгляд обращён на человека, связанного с вами. Тот человек — преступник и предатель, он погубит город, если его не остановить.

— Так грузите своими проблемами констеблей, а меня не трогайте.

— Необдуманный ответ. Вы так дорожите своей свободой, мистер Морт, но, спасаясь от нас, лишь наступаете в расставленный капкан. Придёт час, когда вы увидите, что «добрый знакомый с птицами» хочет принести вас в жертву своим амбициям, как и многих других до этого. Тогда мы придём ещё раз — последний раз. В одиночку против предателя вы ничего не сможете сделать, но мы — сможем. Ведь нас больше, намного больше, чем птиц. Все ваши пути так или иначе ведут к смерти, и лишь Молчащий поможет её перехитрить.

Паром остановился у пристани, на которой ждала новая порция пассажиров. Златовласая дама бросила напоследок холодную улыбку и растворилась в толпе, оставив после себя табачный шлейф. Запугивать смертью — низкий ход. Действенный ход. Но стоило ли доверять беззаконникам?

«Пошли они к чёрту, я не буду ввязываться в чужие разборки», — сделал Хейд простой вывод. Пусть он не до конца понимал, что и почему сейчас вокруг него происходило, зато прятаться от проблем умел хорошо. Вот только чуял Хейд, что в этот раз одних его сил будет недостаточно. Придётся наведаться к Майре. Городские часы отбили полночь, когда вместо дома на Обводной он приехал к окраине Дарнелла. Лесопарк вокруг был мёртвым и тихим, хоть бы кто хлопнул крыльями, каркнул, чирикнул. «Птицы тебе не союзники». Однако они сделали для Хейда больше, чем многие из его знакомых.

Ворота цирка «Фестиваль чудес Мугнус» были закрыты, но у Сорок свой путь за стены. Хейд прятал в ладонях замёрзший нос, пока брёл мимо пустующих помостов, куч мусора и разбросанных конфетти. Иногда встречались уборщики, спешившие навести порядок перед открытием — Хейд сторонился даже их. Неподалёку от шатров расположилось крошечное поселение циркачей: кучка бараков и единственный кирпичный дом, увитый плющом и разноцветными фонарями. Хейд вошёл в него без стука, зная, что здесь никому не нужна его лживая вежливость.

— Явился, — вместо приветствия фыркнула леди Удачи, не отвлекаясь от вынимания зябликов и многочисленных шпилек из причёски. В ответ Хейд тоже мог не рассчитывать на тёплый приём. Такая грубоватая искренность устраивала обе стороны.

— Какая наблюдательность, — в тон ей отозвался Хейд. Единственный стул в душной гардеробной заняла Леди, ему оставалось лишь устало прислониться плечом к косяку двери.

— Давненько ты в Лотерее не участвовал. Решил мутить дела в обход Майра?

— Не заводись ты, — Хейд приблизился к Леди и помассировал ей кожу головы, зарывшись пальцами в водопад вьющихся волос. Глаза разбегались от множества банок и склянок со всякими женскими премудростями, расставленными на туалетном столике. Как только Леди помнила, где что находилось? — Мне с ним многое надо обсудить. Он сейчас в своей газовой камере дымит или свалил по делам?

— Наблюдает за прогоном новой программы в главном шатре, — Леди блаженно закатила глаза и откинулась на спинку стула. — Сегодня Майр в плохом настроении, так что попридержи язык, если хочешь с ним договориться. А теперь проваливай.

— Я тоже по тебе скучал, Леди.

— Тогда помоги по-быстрому расстегнуть корсет.

Главный шатёр возвышался над парком, как дворец, ещё издалека можно было увидеть красно-жёлто-белый шпиль, украшенный лентами. Под куполом летали акробатки в костюмах бабочек, сотканных из полупрозрачной, поблёскивавшей в лучах прожекторов ткани. Они плавно кружились на шестах, едва видимых в полумраке, от чего казалось, что девушки и впрямь парят в воздухе. Майра Мугнус восседала на высоком табурете, раскуривая трубку и внимательно следя за репетицией, она то хмурилась, то кивала и улыбалась уголком губ. Табачный дым окутывал её таинственным ореолом, намертво впитываясь в смуглую кожу, чёрно-белый фрак и накинутый на плечи тренчкот. Хоть Счастливчик и любил обзывать «цивильчиком» Хейда, такое прозвище куда больше подходило Майре: она всегда была одета с иголочки, как лощёный щеголь. Ни у одного энлода не повернулся бы язык назвать такого человека «обезьянкой».

Майра вздрогнула от неожиданности, когда её потрясли за плечо.

— Тьфу на тебя, Хейд, сколько раз просил так не пугать, — рявкнула она прокуренным голосом.

— Удивлён, что ты ещё чего-то пугаешься.

— А я что, железный? Это ты черствеешь в своей коробке из камня и стали, а у меня тут обстановка творческая, благоприятная.

Майра тут же забыла о друге, переключившись на акробаток. Крикнула что-то на вердестском птичьем языке постановщику, тот огрызнулся в ответ, они замахали друг на друга руками, но из их перепалки Хейд ни слова не понял.

— Майр, — позвал Хейд, когда циркачи успокоились. — Мне нужна помощь, — пришлось собрать всю волю в руках, чтобы выдавить короткое: — Пожалуйста.

— Внезапно пропадаешь на целый месяц, а потом приползаешь в ночи и слёзно умоляешь о помощи. Что тут сказать, я заинтригован, — фыркнула Майра и вновь застрекотала с постановщиком.

Объявили конец прогона, «бабочки» спустились на землю и превратились в обычных девушек, уставших и сонных. Раздав циркачам последние указания, Майра не глядя махнула рукой Хейду, приказывая идти за собой. Хоть они и одного роста, было что-то в том, как Майра держала спину, каким был чеканным её шаг, от чего она казалась выше и даже чем-то величественной. Как и Хейду, ей пришлось использовать чужеродную маску, чтобы выжить в негостеприимной стране. В какой-то момент маска стала лицом, и сиротка Майра исчезла в прошлом — но Хейд до сих пор помнил её именно такой.

Ступая по мощённой камнем тропинке, они вернулись к поселению циркачей. Если зайти за бараки и спуститься с пригорка, то у края леса можно было увидеть полянку и возвышающуюся на ней поминальную стелу. Майра любила это место, а вот Хейд чувствовал себя неуютно, слишком мрачно смотрелся этот памятник чужой смерти посреди луговых цветов.

— Знаешь, я ценю доверие между людьми, — Майра склонилась перед стелой и зажгла оплавленную свечу на крышке погребальной урны. — Без взаимного доверия не получилось бы организовать Сорок, верно? Я вот, к примеру, тебе верю. Даже тронут, что ты не треплешься о моём прошлом всяким любителям нелепых шарфов в горошек. Раскрытие секрета о том, что у меня в штанах, сильно помешало бы вести дела так, как я считаю нужным.

Ох не нравился Хейду этот дружелюбный тон. Глава цирка и Сорок убрала зажигалку в карман брюк и педантично вытерла руки платком.

— Послушай… — Хейд уже придумал, как перевести тему в нужное русло, но со старой подругой его приёмы срабатывали редко. Вот и сейчас Майра подняла вверх указательный палец и медленно покачала им, намекая: «Заткнись и дай договорить». Хейд послушно замолк, памятуя о словах Леди.

— Всегда думал, что и ты в ответ доверяешь в равной мере, иначе не рисковал бы, сбегая из Муравейника ко мне, не стал бы одним из Сорок. Мы вместе поднялись из грязи, помогали друг другу бесчисленное количество раз, — Майра положила руки на плечи Хейда. Тот по привычке хотел отшатнуться, но взгляд подруги стал угрожающим. — Мне казалось, у нас достаточно славная дружба, чтобы шепнуть мне на ушко, что ты собираешься грабить сраный Губернаторский дворец.

От хватки Майры точно останутся синяки. Хейд абстрагировался, представил своё тело неким механизмом, которым он управлял с помощью отвёртки. Некоторые болты закрутил потуже: взгляд прямой, руки спокойно свисают вдоль тела — нельзя было касаться шрамов. Тело слушалось, делая то, что от него требовалось. Убрав руки Майры со своих плеч, Хейд твёрдо заявил:

— Я не грабил дворец.

— Не ври мне, Хейд. Во имя всего, что мы вместе пережили. Не ври.

— Я помню, что случилось с Соловьём.

— Думаешь, это аргумент в твою пользу? Город слухами полнится, что после похорон императора в Губернаторском дворце случился переполох. На следующий же день Счастливчик рвал и метал, будто жена, заставшая муженька в постели с любовницей. Даже устроил среди Сорок бойкот тебя. Он уже пытался с Соловьём ограбить музей, и я уверен, он залил тебе своего дерьма по самые уши, чтобы ты повторил пройденный путь.

— Соловей был виртуозом нашего дела. Я — нет. Соловей грабил из любви к искусству. Я — по нужде. Сам знаешь, каких сил и жертв мне стоил тот образ жизни, которым я живу. Счастливчик и правда заводил тему музея, но зачем мне рисковать, если я и так всем доволен?

Майра скрестила руки на груди, выслушивая Хейда внимательно, но с большим сомнением.

— Более того, в эти дни мне было не до музея. Я встрял в проблему гораздо серьёзнее, — Хейд глубоко вдохнул, как перед нырком в штормовые воды. — Послушай, мне правда жаль, что я оставил висяк, но возможностей закрыть лотерейный заказ больше нет.

— Висяк? Какой висяк? Все заказы исправно закрываются, был небольшой провис по приезду императрицы, да и только.

— В смысле? — медленно переспросил Хейд.

— Что непонятного? Разве я перешёл на другой язык? Все заказы лотереи закрыты. Если не считать последней, ну так она прошла вчера. — Хейд осел на ограждение, из головы разом вылетели все проблемы с музеем. Майра начала терять терпение, постукивая пальцами по бедру. — Разве ты не должен радоваться, что за тобой должков нет? Если ты так решил тему перевести, то пытайся лучше.

— Майр. У меня был заказ на Дар Квадранты.

— Брешешь. Уж такое я бы точно не упустил, да на нём озолотиться можно!

Хейд посмотрел на свои руки, провёл пальцем по едва зажившему порезу на ладони, оставленному перьями Мудрой судии. Теперь уже Майра с встревоженным видом села рядом. Темнить смысла не было, Хейд честно выложил абсолютно всё: как украл, как убил, как сходил с ума от кошмаров, в которых умирал раз за разом, пока не смог перебороть себя и избавиться от Дара. Свеча за их спинами успела основательно прогореть, пока очередной порыв ветра не затушил её.

— Я не хотел убивать приближённую, — пробормотал Хейд после того, как закончил.

— Не сомневаюсь, — Майра теребила в руках зажигалку.

— Я понимаю, что должен был найти способ перебороть Дар и отдать его Нессе. Тогда и подставной заказ всплыл бы сразу.

— Бесспорно.

— Но ладно я. Как так получилось, что в сундук Леди попала левая бутылка?

— Хороший вопрос.

Майра металась взад-вперёд, играя с зажигалкой — в таком состоянии её лучше было не трогать. Хоть кому-то Хейд смог признаться о содеянном, даже стало легче на душе. Может, когда-нибудь эта смерть окончательно перестанет тревожить остатки его совести.

— Ты помнишь Эдди Ссыкуна? — осторожно спросил Хейд, не зная, готова ли Майра к диалогу. — Он тоже пытался выкрасть Дар, где-то в этом году. Ты знал?

— Нет.

— Мне рассказал Счастливчик. Эдди умер вскоре после того, как выкрал Дар, — Хейд немного помолчал. — Он убил себя. Я чуть было не повторил его путь.

— Занимательно.

Майру скрутил приступ надрывистого кашля, она сгорбилась и прижала ладонь к груди. Зря столько курила.

— Сейчас я вспоминаю тот вечер, и многое кажется… странным, — Хейд провёл ногтем по шрамам на подбородке. События прошлого, отравленные камнем, до сих пор были подёрнуты туманом. — В записке указали точное время и место, вплоть до комнаты, где должен находиться Дар. Приближённых в тот вечер было достаточно, так какая разница, чей Дар красть? Уверен, что боло той девушки было каким-то проклятым, и заказчик это знал. Судя по концу Эдди, другие Дары могут оказаться такими же. Я вляпался во что-то серьёзное. Всё из-за лотереи. Не очень-то безопасной система оказалась, а?

— Ты сейчас меня виноватым выставить пытаешься?

— Причём ты виноват как минимум дважды. Сколько человек участвует в подготовке лотереи?

— Ты и так прекрасно знаешь, — огрызнулась Майра, а сама побледнела. — Кроме меня и Леди, только Несса. Не смотри так. Сестра не могла этого сделать. Да и зачем ей? Щёлкни пальцами, и я тут же озолотил бы её с племяшкой, но Несса упрямо жрёт свою книжную пыль.

— Мне кажется, ценность Дара не только в деньгах. Может, она узнала...

Майра рывком подскочила к Хейду и схватила за ворот пиджака. Раскосые глаза угрожающе прищурились, при такой близости даже вдохнуть было тяжко от горького запаха табака, пропитавшего не только одежду Майры, но и её саму.

— Рот прикрой, понял? Несса выживала вместе с нами, ты знаешь её не хуже меня. Несмотря на характер, она верна семье, верна нашему делу. Сороки держатся до сих пор лишь благодаря её трудам.

— А кто тогда? Леди? Прекрати меня дёргать, подставные бутылки не могли дважды появиться у неё в сундуке из воздуха!

— Я не знаю, кто виноват! И не буду раскидываться обвинениями направо и налево. Если бы некто поставил себе цель обдурить лотерею, он смог бы это сделать. Ничего невозможного нет. Кто-то же обокрал Губернаторский дворец, а это посложнее будет, не так ли? Мне нужно всё обдумать, желательно со стаканом виски в руке и перед камином.

Какой шанс, что те бутылки были не такими уж подставными, и весь разговор — лишь представление одинокого клоуна для одинокого зрителя? Аргументов «за» у Хейда набиралось мало, но несмотря на слова о доверии — они были как пустой звук. Майра. Несса. Леди. Из всей троицы подозрительней всех выглядела Несса. Она могла в одной из книг узнать о свойствах Даров, к тому же была достаточно умна и хитра, чтобы незаметно подтасовать лотерею. Но как проверить? Времени с обоих заказов прошло немало.

Свеча, вновь зажжённая Майрой перед уходом, чадила и почти полностью прогорела. В дрожащем свете пламени едва читалась надпись на стеле: «Альфред Мугнус», а ниже даты смерти — часть эпитафии: «Твоим величайшим фокусом было наше спасение. С тобой навечно наша любовь и память. М. и Н.».