Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

Виктор провёл ладонью по столешнице и задумчиво уставился на пыльный след, оставшийся на коже. Давненько же он не был в доме призрения. После тюремной камеры его комнатка больше не казалось тесной, давящей, наоборот — даже дышалось легче, и плевать уже было, что за окном видна лишь унылая панорама из обветшалых хибар. Если бы Лафайетт не признался в своём визите, то никогда не догадаешься, что он заглядывал в гости: после обыска Курьеру хватило совести вернуть все вещи на место. Виктор взял со стола смятый рисунок кота, который остался у него после знакомства с мистером Мугнусом. Пригодится. Раз уж он в немилости у главной Сороки, может, его люди окажутся посговорчивее.

— Не думал отбросить этот пережиток прошлого? — шептал рой бражников, порхавших под потолком.

Виктор прилёг на кровать. Нормальную кровать, с подушкой и одеялом, пусть и жёсткую, но столь уютную после нар. Прикрыл глаза, наслаждаясь коротким мигом «нормальности», которой так не хватало в плену у Курьеров. За окном, в саду, он слышал, как малышня из Муравейника с криками и визгами играет в «охотника и волков». Вот бы охота самого Виктора оказалась столь же простой, как их незамысловатая игра.

— Хватит об этом, — буркнул он, не открывая глаз. — Я начал плясать под твою дудку лишь для того, чтобы покончить с убийцей Софии. Если я откажусь от мести — зачем мне ты и твои Курьеры?

— Понимаю. — Виктор напрягся, услышав шаги по скрипящим половицам. Обычно бесшумная, будучи даже не духом, а лишь его отголоском, сейчас самозванка пользовалась случаем поиграть на нервах. Она прошептала Виктору на ухо, обдав тлетворным дыханием: — Но и сам пойми: неважно, совершишь ты свою месть или нет — ты навеки останешься со мной.

Скрипнув зубами, Виктор резко открыл глаза, но самозванки и след простыл. Всё настроение испоганила, крылатая зараза.

Сегодня был важный день: он должен встретиться с собратом по несчастью — напарником-Сорокой. Уходя, Виктор сменил потрёпанную докерскую куртку на тёплое пальто-реглан, которое выкупил у Билли Колса за день до того, как угодил в ловушку Курьеров. Задумался, пока застёгивал пуговицы: «Как там старик Колс поживает, всё ещё простаивает дни за прилавком с рыбой? А миссис Иде, пошла ли у неё торговля?». Он успел прикипеть к этим людям, проявившим к нему доброту.

Стоило Виктору закрыть за собой комнату на ключ, как он услышал голос Катерины. Та не теряла времени даром: аппетитно хрустя яблоком, что-то обсуждала с двумя стариками, сидевшими перед камином в общей гостиной. Она вновь сменила личину, на этот раз вырядившись в работника бюро добрых услуг; оставалось только гадать, где она раздобыла служебный комбинезон и картуз. Именно под её присмотром Виктора выпустили «прогуляться» до Горбов.

— …и всюду рыжий шельмец свой длинный нос совал! Наши дуралеи ему разом стали в рот заглядывать, но мы-то с Ричи не такие простофили. Правда, Ричи? — лысоватый старик стукнул тростью задремавшего соседа, прикрытого пледом. Тот важно кивнул, не открывая глаз.

— По вам заметно, что вы из крепких орешков, — залебезила Катерина.

— А то! Я с одного взгляда пронзил, что за мутный тип к нам заявился. С вопросами лез, пристал, как репей, так я не из робкого десятка, хорошенько отоварил его этой самой палкой! — старик пригрозил тростью невидимому врагу.

— Могу вас понять, среди моих заказчиков такие личности не редкость, — Катерина закивала головой. — Но чем же этот приблуда вас так оскорбил?

— Выпытывал про руины на центральном холме. Соседка ему растрепала, что я часто наблюдаю за птицами из своего окна. Да только шельмец не про птиц расспрашивал, всё о каких-то слухах выпытывал, не видел ли чего, не слышал ли… тьфу, ерунду городил. Даже если я что и видел — это небось местные ребятишки, из Муравейника, играть приходили. Надеюсь, беззаконник не станет к ним приставать. Следовало посильнее его огреть, как думаешь, а, Ричи?

Катерина облизнула губы, пробуя на вкус не то яблочный сок, не то услышанные слова.

— Беззаконник? — она разыграла небывалое удивление, смешанное с сомнением и капелькой опасения. — Вы уверены? Неужели он не побоялся силу показать?

— Да если б рискнул — живым бы не ушёл, — старик стукнул тростью о пол, словно ударил мечом поверженного врага. — В моих венах течёт кровь сэра Парсеваля Каддерака, у меня нюх на нечестивцев такой, что любой приближённый позавидует!

Катерина и Виктор переглянулись, благоразумно сохранив невозмутимые лица.

— Каддерак? — Виктор уцепился за знакомую фамилию. — Вы потомок того самого приближённого, победившего Дикую Кэйшес?

— Да, да, абсолютно верно! — старик горделиво выпрямил спину. — Отрадно слышать, что молодёжь не забыла своих героев. А ты рад, Ричи? — Ричи громко всхрапнул.

Услышав всё, что хотела, Катерина распрощалась с потомком Каддерака, хоть тот и с неохотой отпустил благодарные уши, соскучившись по вниманию. Едва Курьеры вышли за порог, как мимо них пронеслась беснующаяся детвора: «волки» объединились и пытались загнать «охотника». Щуплый айрхе забрался на яблоню и плюнул в трубку, попав снарядом из рябины в одного из волчат. Поднялся вой: «Нечестно! Слезай!», самый маленький паренёк схватил было камень и замахнулся, но Виктор, проходя мимо, успел сжать тоненькое запястье. Волчонок взвизгнул, дёрнулся, пытаясь вырваться, но, увидев нависшего над ним энлода, тут же замер и вжал голову в плечи.

— Думай, что творишь, — Виктор забрал из разжатого кулачка снаряд. — Этим камнем ты мог серьёзно поранить своего друга.

В лоб Виктору прилетела ягода, охотник рявкнул звонко: «Слышь, оставь Ийсу в покое, беложопый урод!» Волчата похватали с земли кто палки, кто камни, на детских лицах читалась решимость бить и кусать неприятеля до последней капли крови. Виктор медленно выпустил запястье мальчишки и, не делая резких движений, отошёл назад. Убедившись, что враг дрогнул и сбежал, дети беззаботно вернулись к своим играм.

— Не забывайся, мой дорогой Раймонд, — Катерина глумливо улыбнулась, наблюдая за всем со стороны. — В Горбах главные — не мы. Не стоит связываться с дикими зверьками, даже если с виду они лишь милые щенки.

Вскоре холмы Горбов остались позади. Бывшие Хранители спустились к широкому руслу реки Тельхин, неровной линией разделявшей Тараск на две половинки. Суровый приморский ветер подкидывал и кружил листовки, брошенные у мусорного ведра, разметая их по всей улице вместе с опавшими листьями. Виктор поймал листовку прямо на лету: на фоне карикатурного лица рыжеволосой женщины алело приглашение на празднование Дня основания города. Событие было запланировано через месяц, а имя Элии Уайт, чей необычный портрет и привлекал внимание, подогревало интерес. В столице билеты на концерты этой певички раскупались за пару часов, София мечтала хоть раз попасть на него, но никак не успевала из-за вечных разъездов.

— Каков размах! Я даже не подозревала, что Дарнелл настолько богат: ему хватает средств и город восстанавливать, и устраивать масштабные гуляния, — Катерина с усмешкой озвучила мысли Виктора, однако он был настроен мягче:

— Может, немного радости этому месту и не помешает.

Катерина пожала плечами. Даже в юности в ней не было тяги к развлечениям: она сбегала из хранительской крепости лишь из желания глотнуть немного свободы, а заодно припомнить Виктору с Даниилом их разгульные выходки, потешаясь над реакцией.

— Ты ведь не из праздного любопытства старика забалтывала. — Вместо ответа Катерина неопределённо покрутила ладонью в воздухе. — Эй. Сама настаивала, что мы должны больше доверять друг другу.

— Я и делаю всё для тебя, только не вижу никакой благодарности, — фыркнула Катерина, но всё-таки пояснила: — Один из левиафанских главарей приглядывается к Горбам. Стоит вести себя поаккуратнее, чтобы не привлечь его внимание — червивые нас не любят, как и всех остальных. Недавно Левиафаны чуть было не перевернули вверх дном кондитерскую Ламарка, значит, уже что-то разнюхали.

Виктор нахмурился. Вспомнился его визит в горелый театр. Стоило ли рассказать Катерине?.. Та его точно высмеет, если узнает о нелепой встрече с Ищейкой и о пронырливом ублюдке-воре.

Приметив подплывающего к пирсу лодочника, Катерина свесилась с парапета, свистом привлекла его внимание и показала раскрытые ладони, намекая на оплату. Лодочник кивнул почти без раздумий и указал на место, куда собирается причалить. С тех пор, как в городе не осталось животных, весь гужевой транспорт буквально вымер. Лошадей искали в лесах, окрестных поселениях, посылали заказы в конюшни, но всё тщетно — звери отказывались приближаться к Дарнеллу, ломали ноги и сворачивали шеи в попытках сбежать вопреки всему и несмотря ни на что. Дарнелл был пронизан реками и каналами, поэтому жизнь в нём не замерла, но потекла в ином ритме. Каждый второй, если не первый, кто имел лодку, решил подзаработать частным извозом, но даже их усилий с трудом хватало, чтобы удовлетворить потребности немаленького города.

Дождавшись, пока пассажиры усядутся в судне, лодочник завёл мотор и рванул вверх по течению. Их ждал долгий путь. Катерина молчала, погрузившись в свои мысли, а Виктор, наоборот, разговорился с мужиком — решил узнать, что творилось в империи, пока он прозябал под землёй.

О том, как лютовала императрица: «Сестра моя в Андронталле живет, она часто присылает тревожные телеграммы. Там каждый день на улицах ставят новые виселицы, а гвардейцы без устали грохочут из своих железных палок. С тех самых пор, как сожгли Арчибальда IV, императрица только и делает, что ищет заговорщиков под кроватью. Даже советнику Кромвеллу досталось! Благо, его всего лишь посадили в темницу, я уверен, что это какое-то недоразумение».

О том, как бесчинствовали Левиафаны: «Подумать только, они вырезали деревушку Иредд, это же совсем рядом с нами, пару часов проплыть вверх по руслу Эх-Эшге! Когда уже Чёрная гвардия их всех перестреляет, куда только императрица смотрит? Вот при Арчибальде IV...»

О том, что и за морем неспокойно: «В газетах пишут — мол, наш посол отплыл в Вердест, да только с тех пор нет от него никаких вестей. Ох, что грядёт! Уже давно не времена Пороховой войны, если сейчас в бою сойдёмся, боюсь, преимущество окажется далеко не на нашей стороне».

О том, насколько убыточен рыбацкий промысел: «Вот же напасть, дикая чертовщина! Все плачутся, что “лошадок не осталось”, да тьфу на этих кобыл — в ближайших водах ни одной рыбины не отыщешь, вот беда! Вся надежда на крупные суда, они-то могут уйти далеко в море, но что делать нам, простым рыбакам? Скоро зима, реки замёрзнут и извозом уже не подработать».

За разговорами час пути пролетел незаметно, особенно для Виктора, который был рад каждой минуте, проведённой вне стен убежища. Лишь когда солнце почти скрылось за горизонтом, облака рассеялись и пустили к городу последние лучи света. Катерина, щурясь, поправила картуз, сбитый набок резким порывом ветра. Она первая вылезла из лодки, не забыв щедро вознаградить лодочника за его услуги.

— Ты как, морально готов к заданию? — завела она разговор нарочито-добродушным тоном. — Если твоя рука дрогнет у шеи Берислава…

— Не дрогнет.

— Всегда уважала тебя за целеустремлённость. В этом мы схожи, — Катерина одарила Виктора почти милой полуулыбкой. — А два целеустремлённых человека с нашими способностями свернут горы. Сам видишь, я всеми силами стараюсь помочь тебе достигнуть цели. Но и мне, если честно, не помешает чуточку взаимовыручки.

Виктор кивнул, не отрывая взгляда от мощёной дороги, ведущей сквозь городские улочки. Должно быть, Катерина хотела что-то особенно важное, раз она крутится вокруг него уже столько дней.

— Я подслушивала тот последний сбор приближённых. Помнишь, как они паниковали из-за того, что Дары пропадают один за другим? Я знаю, кто виноват. Своими руками или чужими, как в случае убийцы твоей Таррнет, Левиафаны издавна охотятся за Дарами Квадранты. Ради чего — сказать не могу, с Левиафанами даже я связываться боюсь, это путь в один конец, — её опаска не выглядела притворной. — Подозреваю, что заказ на Дар Берислава тоже подстроен ими. Я пыталась отследить цепочку заказчиков, но не нашла концов. Раймонд, мы не можем позволить очередному Дару угодить в их лапы.

Виктор замер на месте. Скрестив руки за спиной, он уставился на спутницу давящим взглядом. Он многое успел себе надумать, и про боло тоже были варианты, но услышанная просьба всё равно застала врасплох. Катерина по-мелкому не играла.

— С Хранителями ты порвала, возвращать расположение мастера уже без надобности. В то, что «когда-нибудь» ты вернёшь Дары приближённым, я не верю. Зачем тебе боло, Катерина? О моих мотивах ты прекрасно знаешь, теперь я хочу послушать о твоих.

— Может, и верну — чуть позже, — Катерина потёрла руки в кожаных перчатках, не то желая согреться, не то от нервов. — Не я враг приближённым. В моих руках Дары точно никому не принесут зла.

— Зачем тебе в это ввязываться, чёрт возьми? — не выдержал Виктор. Видел же, чувствовал — что бы ни делала Катерина, оно всегда было связано с Дарами. — Левиафанов, говоришь, ты боишься. Хранителей предала. Верности Курьерам я в тебе тоже не вижу. На кого ты работаешь?

— Все мои действия направлены на благо империи и её императрицы.

— Служишь убийцам ты тоже на благо империи?

— Как ты не побрезговал стать беззаконником ради своих целей, так и я не гнушаюсь любыми средствами в борьбе с угрозами Тормандаллу, если посчитаю их эффективными. — Руки Катерины были скрещены на груди, сама она смотрела с вызовом, но Виктор и не собирался ставить под сомнение её слова. Поняв это, она слегка расслабила плечи и вернулась к деловому тону: — Когда покончишь с Бериславом, твоей единственной преградой станет Сорока — она в клюве отнесёт боло прямо в руки Левиафанов. Не допусти этого, мой дорогой Раймонд. Всеми способами. Если в процессе — а вдруг, мало ли что — пострадает и другой приближённый, пусть забирает его боло. Для Сорок все Дары блестят одинаково, лишь для Левиафанов, как и для меня, они имеют разную ценность. Самый лучший исход.

— А если мы сработаем чисто и, кроме Берислава, никто не пострадает? — предположил Виктор, не слишком обрадованный «лучшим исходом». Пусть он и смирился с тем, что вынужден принести Берислава в жертву своим целям, но не видел смысла в лишних смертях. Катерина закатила глаза и процедила:

— Убей Сороку, если не послушается твоих слов. Или птичку тебе тоже жалко? Не забывайся: это бандиты, жадные до шиллетов отморозки с улиц. Не жалей подобную погань. Один из них твою Софию не пожалел.

Вдали блестела бронзовая шляпа Фрэнсиса Эливайна, основателя знаменитого рода и самого Дарнелла. У его ног пританцовывала ожившая фарфоровая фигурка из музыкальной шкатулки, наигрывая на дудке простую мелодию. Пышная юбка с цветочным узором покачивалась в такт, светлые локоны прикрывала шляпка. Плетёная корзина, украшенная пожелтевшими листьями и ягодами рябины, так и подначивала закинуть в неё парочку шиллетов. Лишь вблизи Виктор узнал в уличной музыкантше Сиршу; её нынешний образ совсем не походил на ту женщину-ласку, кусачую и опасную, к которой он успел привыкнуть. Сирша заметила их, однако довела маленькое представление до конца. Сыграв последнюю ноту, она в реверансе поклонилась своим немногочисленным слушателям.

— Где ты забыла свою шарманку с ручной обезьянкой? — Катерина небрежно похлопала, даже не скрывая издёвки в голосе.

— Может, они уже здесь, милая Ирма.

Обменявшись любезностями, Курьеры перешли к делу. Катерина передала Виктора на поруки Сирше, которой было приказано отвести его к Сорокам — теперь официально. Со словами: «Танцуй-танцуй, куколка, пока ножки не треснули» Катерина на прощание бросила шиллет в корзину и ушла, тут же слившись с толпой рабочих.

— А вы, я вижу, хорошо спелись. — Сирша подхватила корзинку, и потянула Виктора за локоть в сторону лесопарка. — Пусть некогда общий цвет мундира не дурачит твою голову: Ирма не тот человек, с кем выгодно строить союзы.

— И совет этот дан, конечно же, из лучших побуждений.

— По-другому у меня и не бывает. Она пережуёт тебя и выплюнет, так и знай.

Надоело. Достало. Опротивело. Виктор словно застрял в серпентарии. Остро не хватало общения с человеком, не имеющим на Виктора никаких замысловатых планов, как когда-то было с Софией. Нет, неудачный пример. Хоть София и не думала им манипулировать, ведь он и так выполнял любое её желание, их общение нельзя было назвать равным.

Извилистая тропа вела Курьеров через парк, к разноцветным шпилям шатров «Фестиваля чудес Мугнус». Вот только никто в цирке посетителей не ждал — цепь надёжно сковала створки ворот. Пришлось идти в обход, мимо зоны содержания животных. Клетки и вольеры пустовали, но в некоторых ещё остались звери, живые настоящие звери! Забавно стриженые псы, ашвайлийские обезьяны, белоснежный тигр с разбитой головой, а в самой большой и массивной клетке — устрашающий горный медведь. Животные спали и выглядели измождёнными. Виктор наделся, что спали. У одной из клеток копошился работник, размешивая в ведре с водой желтоватый порошок.

— Владик, Владик! Что произошло? Что с хвостатыми? — рабочий чуть не перевернул ведро, когда Сирша кинулась ему на шею.

— Чтоб тебя... Шкатулочка! — несмотря на ругань, циркач обнял тонкую талию Сирши. — Что, что... как всё зверьё из города схлынуло, так у этих тоже в мозгах переклинило. Такое творилось! Выли, кричали, о прутья бились. Кто-то до смерти убился, кто-то покалечился, кого успели — опоили и спать заставили. Да только лучше зверью не становится, едва в себя придут — снова убиться пытаются.

Сирша охнула, прикрыв ладонью рот, метнула отчаянный взгляд на клетки, внутри которых была лишь пустота. Впервые на её лице проявились столь искренние эмоции.

— Уже несколько дней прошло… они так долго не проживут.

— Не проживут, Шкатулочка, в том-то и дело. А сжалишься, выпустишь — охотники шустро перестреляют диковинную дичь, если те сами к зиме не подохнут. Вот что тут поделаешь? — вздохнул мужчина. — Майр лютует. Сплошные убытки. Другие цирки наших животных брать не хотят, боятся, что бешеные. Пока держимся на плаву за счёт продажи шкур, мяса, кто что купит. Майр подумывает уйти с этого места, с чистого листа начать…

Сирша старалась поддержать циркача добрым словом, но их ждали другие дела, о чём Виктор напомнил деликатным покашливанием. На почерневшем небе уже загорались звёздные искры. Первым появилось созвездие Золотого скорпиона, символа императорской династии Аргелов, оно сияло прямо над домиком мистера Мугнуса. Сирша замерла у его порога и кинула через плечо требовательный взгляд.

— Скажу без утайки, дядя-Хранитель: мы с мистером Мугнусом — старые знакомые, и благодаря именно моим усилиям держится хрупкий мир между Сороками и Курьерами. Ты понял, к чему я веду, да? Не любят Сороки Хранителей, стоило о тебе заикнуться, как мистер Мугнус взбеленился весь. Кое-как уверила, что со мной ты будешь покладистым, как голодный котик. — сказала она с хрипотцой. — Молчи, пока не спросят, и будь душкой.

— Я и есть душка.

Пропустив Сиршу вперёд, Виктор поднялся за ней на второй этаж, чувствуя нарастающую нервозность. Права ласка, стоило показать себя максимально благожелательным. Заодно поладить бы с напарником, но… Катерина и её просьба. Что важнее: дружба с ней или с Сороками? Взвешивая все за и против, Виктор вошёл в уже знакомый кабинет. В помещении было не так накурено, как в прошлый его визит, хотя Мугнус даже сейчас не расставался с трубкой. Чёрно-белый костюм необычного покроя, придающий ему схожесть с настоящей сорокой, был небрежно расстёгнут. Полулёжа на подушках, Мугнус выглядел довольным жизнью, лишь синяки под глазами и нездоровый цвет лица могли намекнуть, что дела идут далеко не так радужно. Компанию ему составляла леди Удачи, она сидела в кресле и покачивала в руке бокал с вином. На её красивых губах играла слегка хмельная улыбка.

А вот третьего гостя Виктор видел впервые — на краю стола вальяжно расселся айрхе. Невольно вспомнилось расхожее мнение «все айрхе на одно лицо» — этот тип мало чем отличался от тысячи своих собратьев: мелкий, смуглый, волосы и раскосые глаза как углём нарисованы, а сама рожа — наглая и хитрая. Как-то Виктор видел листовки с пропагандой, актуальной для давних лет, когда маленькие дикари массово нахлынули в Тормандалл, манящий своими перспективами. Сорока этот был точь-в-точь как карикатурное, нарочито отталкивающее изображение айрхе с листовки. Разве что без обезьяньего хвоста, но невольно казалось, что вор спрятал его в штаны.

— Мир вашему дому, — Сирша сняла шляпку и отвесила шутливый поклон. — Не серчайте за опоздание, сами понимаете, как трудно теперь передвигаться по городу.

— Мы нашли, чем скрасить тоскливое ожидание, — Мугнус покачал в воздухе полупустой бутылкой вина. — Присоединяйся, мне есть что передать Ламарку. Шейрт, будь добр, забери этого, — у Виктора глаз дёрнулся от того, насколько неприязненно Мугнус выделил последнее слово, — отсюда. Всё, что я хотел сказать тебе в напутствие, я уже сказал, дальше поступай по своему усмотрению.

— Не беспокойся, начальник, устрою в лучшем виде, — подмигнув, айрхе спрыгнул со стола и приблизился к Виктору с протянутой рукой. — Эйнан Шейрт, моё почтение.

Виктор представился и подал руку в ответ, короткие пальцы айрхе едва смогли обхватить его ладонь. Кивком Шейрт позвал новоприобретённого напарника за собой. Он был невероятно суетливым: то волосы взъерошит, то дёрнет ворот укороченного пальто, то бросит на Виктора прищуренный взгляд. Нервничает. Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул чистый воздух, пахнущий хвоей, а не табачным дымом.

— Наслышан о вас, мистер Раймонд, — Шейрт вскинул голову, словно пытаясь казаться выше. — Хранитель и Курьер. Жгучее сочетание. Наверное, нехило даёт по мозгам, а?

Виктор приподнял бровь, догадываясь, куда клонит маленький человек, но пока помалкивал.

— Майр предупреждал, что вы можете стать… неадекватным. Опасным. На ваше счастье, я не пальцем деланный, меня не так-то легко запугать, — Шейрт говорил дерзко, но Виктор чуял опасение, скрытое за его словами. — Однако согласитесь, мирное сотрудничество принесёт нам больше пользы.

— Я вполне себя контролирую, — процедил Виктор, — и согласен с вашими словами. Надеюсь, это так же означает, что мне не придётся беспокоиться о содержимом своих карманов.

— Вы не выглядите как человек, чьи карманы могут меня заинтересовать, — весело усмехнулся Шейрт. — Я, знаете ли, предпочитаю охотиться только на крупную рыбку и хорош в этом. Иначе Майр не предложил бы мне взяться за такой заказ.

Гонора этому типу было не занимать, но Виктор вытерпит и не такое, если Шейрт — действительно хороший спец. К дому Мугнуса была пристроена веранда, обвитая покрасневшим плющом и освещённая гирляндой из круглых разноцветных фонариков. Шейрт сорвал с ветки пожухлый лист и покрутил его между пальцев.

— Мне нужна от вас кое-какая информация, чтобы довести план до конца...

— Можешь не торопиться, Эйнан.

В глубине веранды, укрытый тенью плюща, сидел лишний слушатель. Разноцветные пятна света едва выхватывали его колени и руки, перекидывающие монетку.

— Морт, ты, что ли, уши тут греешь? — воскликнул Шейрт, узнав говорившего не иначе, как по голосу. — В твоём-то возрасте ты должен знать, что это неприлично. Если пришёл валяться в ногах Майра, то прибереги свои извинения на завтра, он занят, — вор демонстративно отвернулся от Морта, однако не успел и шагу ступить, как ему прилетело в спину:

— Я пришёл договариваться с тобой, а не с Майром, — монетка ловко танцевала между пальцев.

— Мне не о чем договариваться с кидалой.

— Так ты из тех, кто поверил этому треплу Счастливчику? — Морт издал демонстративно-разочарованный вздох. — Он последний человек, на чьи слова можно положиться.

— А твоим, конечно, я должен верить, — Шейрт крутанулся на месте и злобно уставился на Морта, уперев руки в бока. — Ты — большое разочарование для всех Сорок, старик. Стоял у истоков, а в итоге бросил своего же собрата. Так у нас дела не делаются, и я своё драгоценное время на кидалу тратить не собираюсь.

— Этого Счастливчик и добивался. Громко кричал, чтобы заглушить мой голос, — Морт подкинул монетку и поймал в воздухе, крепко сжав в кулаке. — Однако сейчас ты близко, вот и слушай внимательно: Счастливчик работает на Чёрную гвардию.

— Что… как… — Шейрт дёрнулся как от удара, встряхнул головой. — Брешешь ведь. Пургу несёшь, лишь бы себя обелить.

— Скажу откровенно: да, я виноват, что поверил Счастливчику, когда тот предложил одно занятное дело в обход Майра. Думаю, ты сможешь понять моё желание заработать чуточку больше, да, Эйнан? — Тот сглотнул, явно начиная подозревать, на что намекал Морт. — Вот только оказалось, что Счастливчик послал меня прямиком в лапы гвардейцев. Как видишь, я жив, но мне это многого стоило. Когда я добрался до Счастливчика с закономерным вопросом: «Какого чёрта», он приложил все усилия, чтобы мне не поверили. У него больше влияния, потому он смог меня переиграть.

Морт неспешно встал со своего места, педантично отряхнул штанины. На его плечи был накинут кожаный плащ-дождевик, глубокий капюшон скрывал лицо. Судя по росту, этот Морт — очередной айрхе. Вряд ли он собирался напасть на Шейрта, но Виктор на всякий случай напрягся, готовый к рывку, если переговоры примут дурной оборот. До того момента он не собирался вмешиваться в сорочьи разборки.

— Ты всегда жаждал получить хоть немного славы Соловья, не так ли? — Морт вдруг резко сменил тему. — Наверняка, как только получил от Майра заказ на Дар, тут же растрепал обо всём в Гнезде, а?

— К чему ты клонишь?

— Не подходил ли к тебе на днях Счастливчик с каким-нибудь занятным предложением? Спрашивал ли о Дарах? Может, рассказывал истории о Соловье?

— К чему ты клонишь, Морт? — севшим голосом повторил Шейрт.

— Вижу, он успел-таки присесть тебе на уши, — Морт приблизился ещё на один шаг. — Клоню я вот к чему: хочу вывести крота на чистую воду, да только расписки «Я работаю на Гвардию» он не оставил. Так просто его с поличным не взять, однако кое-какие идеи есть. Для этого мне необходим твой заказ, Эйнан.

— Ах, вот к чему весь трёп, — лицо Шейрта разгладилось, он презрительно вскинул голову. — Хочешь увести заказ, старик? За идиота меня принимаешь?

— Я не претендую на твою славу, малыш Эйнан. Принесу тебе Дар, и можешь хвастаться этим заказом хоть до пути в крематорий.

— Всё-таки принимаешь. С такими предложениями можешь поцеловать меня в задницу, Морт.

— Эти слова стоило повторить главе Смеющихся угрей, когда ты договаривался поставлять Сорокам «алую улыбку» за спиной Майра, тебе так не кажется? — Морт сделал последние шаги к остолбеневшему Шейрту. Теперь они стояли почти нос к носу.

— Откуда?.. — на выходе проговорил Шейрт.

— Счастливчик поделился, решив предостеречь насчёт тебя — до того, как случились гвардейцы, когда эта дружба хоть что-то для нас стоила. Если копнуть — как думаешь, что ещё он может знать о Сороках? Что из этого уже знают гвардейцы? — Морт выдержал паузу, дав собеседнику осознать услышанное. — Учитывай один важный момент, малыш Эйнан. У меня пока нет на руках доказательств вины Счастливчика, а вот твою причастность к сделке с Угрями доказать куда проще.

— Ублюдок. Изначально мне шанса на отказ не оставил, да?

— Ничего личного, просто не становись между мной и возмездием Счастливчику. — Вздохнув, Шейрт опустил голову, почти признав поражение. Морт похлопал его по плечу. — Ты так молод, впереди тебя ждёт безмерное количество возможностей проявить себя. Заляг пока на дно, пережди бурю. От себя же советую больше не вестись на лёгкие деньги Угрей, гиблое это дело.

— А что прикажешь делать, если с тобой что-то случится?

— Утешаться мыслью, что вместо моего трупа мог оказаться твой? Ты в любом случае остаёшься в выигрыше: при славе или хотя бы при жизни.

— Уболтал, старик, — Шейрт сплюнул себе под ноги и поднял руки, сдаваясь. — Надеюсь, я сейчас не совершаю самую большую ошибку в жизни.

— Несмотря на все старания Счастливчика, Майр на моей стороне, но в твоих силах убить это доверие. Можешь сдать меня с потрохами, рассказав Майру, что я вёл дела в обход него. Ты же парень смышлёный, сам видишь, что имеешь на руках все козыри, чтобы при любом раскладе вывернуть ситуацию в свою пользу.

Услышанные перспективы заметно приободрили Шейрта, он заулыбался, вернув себе самоуверенный вид.

— Верно подметил. Благо, ты мне всегда нравился, старик, так что зазря топить не стану, — сказал он снисходительно.

— Премного благодарен, — Морт отвесил поклон. Трудно сказать, с издёвкой ли он говорил, или правда был настолько тронут. Щелчком он кинул шиллет прямо в руки Шейрта: — Выпей пинту пива у Ардашира за мой успех. Теперь, если ты не против, я позаимствую твоего приятеля.

Шейрт казался всем довольным. Судя по взгляду, брошенному на Виктора, он теперь рад, что больше не придётся с ним связываться. Сказал на прощание лживо-разочарованное: «Жаль, что наше знакомство вышло таким коротким. Не скучайте!» и сгинул прочь. Виктор лишь озадаченно почесал шею. Шейрта он выкупил быстро, предсказуемый тип, а вот Морт... Мутный, определённо мутный мужик. Своему чутью Виктор доверял.

— Простите, что не выдалось случая представиться сразу, — Морт наконец обратил на него внимание. — Вы же тот самый Хранитель-Курьер, который должен помочь с крепостью Багорта?

— Можете звать меня Раймондом. А вы мистер Морт, верно? — Виктор протянул руку, но Морт не спешил протягивать свою в ответ.

— Слышал, беззаконники могут через прикосновение душу украсть, — это могло сойти за шутку, но Морт демонстративно скрестил руки на груди.

— Не больше одной души в день, и свой лимит я сегодня исчерпал. — Морт склонил голову набок, похоже, серьёзно раздумывая, шутит Виктор или нет. — У нас с вами общее дело, поэтому можете не беспокоиться.

— Ворон ворону глаз не выклюет, да? — усмехнулся Морт и всё-таки протянул руку, покрытую укусами и штрихами свежих царапин. Рукопожатие вышло коротким, Морт тут же отдёрнул ладонь, словно у Виктора была раскалённая кожа. — Пусть вас не смущает увиденная сцена, мистер Раймонд. Эйнан способный юноша, зато на моей стороне огромный опыт, в том числе связанный с Хранителями.

— Это какой же?

— Учитывая ваше прошлое, подробности я лучше оставлю при себе, — Морт опасливо оглянулся в сторону окна, откуда послышался смех. — Простите, но я тороплюсь. Поговорим о деле в более удобном месте, — с этими словами он протянул Виктору записку. — Прошу помалкивать о случившейся… замене. Обещаю, что я буду куда полезнее Шейрта. До встречи, мистер Раймонд, на которой я очень надеюсь увидеть план крепости.

Морт исчез так же тихо и незаметно, как появился, словно растворился в тенях. Развернув записку, Виктор бегло прочитал короткие строчки: встреча была назначена на послезавтра, в цирюльне «Рыбий хвост» на южном побережье Тараска. Лаконичная пометка подсказывала, как туда добраться. Увлёкшись её изучением, Виктор чуть не прощёлкал момент, как Сирша и леди Удачи распрощались на пороге, поцеловав друг друга в обе щеки. Записку он спрятал во внутреннем кармане, а сам старательно сделал вид, что всё это время скучал у веранды, разглядывая фонарики.

Морт просил никому не рассказывать о нём, но как быть, если Виктор до сих пор вынужден бегать за Курьерами, будто телёнок на привязи? Хоть его и похвалили за попытку обмануть правила, Ламарк вполне ясно намекнул, что больше не стоит беспокоить маски мёртвых. Виктор решил расспросить про это свою спутницу.

— Ох! Совсем вылетело из головы, — Сирша прикрыла рот ладонью, изображая раскаяние. — Ведь буквально на днях Гаруспик попросил помочь тебе с этой проблемой. Простишь мою забывчивость?

Виктор одарил женщину-ласку столь холодным взглядом, что, увидь его сейчас Катерина, он определённо заслужил бы её похвалу. Сирша наверняка обкусала все ногти своими маленькими зубками из-за сорвавшейся ставки, ведь пошла вторая неделя, а Виктор всё ещё ходил по земле. Теперь она мстительно подсовывала ему палки в колёса, не иначе как из природной вредности.

— Закрой глаза, — Сирша с улыбкой склонила голову на бок. Виктор поджал губы и скрестил на груди руки. — Закрой-закрой, иначе продолжишь ходить со мной под руку. Не порть сюрприз. Я так старалась, пока мастерила это.

Они остановились под светом одинокого фонаря. Виктор нехотя прикрыл глаза, чувствуя лёгкую нервозность — как же он устал от чужих игр. Послышался возглас Сирши: «Готово. Любуйся и благодари меня!», и она протянула алую шёлковую ленту, украшенную боло: в центр деревянной основы был врезан — гадость какая! — человеческий зуб, а вокруг него сложным узором намотаны разноцветные нити. Для надёжности «украшение» скрепили прозрачной смолой. Несмотря на специфический вид, это была мастерская и аккуратная работа, но больше всего Виктора зацепила другая деталь.

— Эта лента, — он сглотнул, борясь со сжавшим горло спазмом. — Откуда вы её взяли?

— Нашла в твоих вещах. Подумала — пусть навевает приятные воспоминания о былых временах. — Зубастая стерва знала толк в причинении боли, не физической, так душевной. Зарычав, Виктор попытался отобрать ленту, но Сирша по-ребячески спрятала её за спину. Она нагло ухмылялась, зная, что её не посмеют тронуть.

— Ай-яй, не по правилам играешь. Обряд надо завершить, как положено. Не упрямься и склони голову. Чем вас, Хранителей, кормят, что вы такими дылдами вымахиваете?

«Доиграешься», — его вера была столь сильна, что Виктор наверняка накликал бы на Сиршу беду, обладай он даром ведовства. Скрепя беспокойно бьющееся сердце, он склонился к женщине-ласке. Не голову же она ему откусит, в самом деле?

Чужие руки коснулись шеи, пока накидывали ленту и защёлкивали крепёж боло. Всеми силами Виктор гнал от себя другой образ: касание рук Софии, когда она завязывала ленту, её смех: «Будто бантик на коробочке с подарком». Горько вздохнул, стараясь не углубляться в прошлое... он тогда спросил, что же для Софии является подарком. А она, с ямочками на порозовевших щеках, без стеснения ответила: «Конечно же, вы, Раймонд». Уродливое боло впилось в горло, напомнив о реальности. Улыбка Софии сменилась силуэтом в судейской мантии, покрытой кишащей массой насекомых. Виктор мотнул головой, стараясь развеять наваждение.

Сирши и след простыл. Похлопав по подозрительно опустевшим карманам, Виктор осознал, что пропали все шиллеты. Вот чертовка! Неспроста эта вороватая ласка якшалась с Сороками. Если Сирша изучала границы дозволенного, то Виктор мог её поздравить — она почти достигла края. Взбешённо сплюнув в сторону, он вышел за ворота лесопарка. Времени сейчас, должно быть, около полуночи, в карманах пусто. Как теперь вернуться в убежище? Да и обязан ли он это делать, получив долгожданную свободу?

«Да какая, к Кэйшес, свобода, — Виктор дёрнул кончики лент, чувствуя, как боло сдавливает шею. — Ламарк заливал в уши, что освобождает меня от поводка Дариуса, а в итоге нацепил настоящий ошейник».

Виктор пытался отыскать хоть одного человека, готового за спасибо или посильную помощь подбросить на лодке до нужного места, но все гнали его прочь. Плохо дело. До ближайшего спуска в убежище было как минимум два-три часа пешком. Ох, припомнит он ласке это ночное приключение, ох, припомнит.

— Мистер! Не могли бы вы помочь даме? — окликнул его голос, звонкий и мелодичный, совсем не такой, как у Сирши. Виктор резко обернулся, готовый броситься в атаку. Он больше не питал доверия к проходимцам, которым в позднюю пору что-то от него требовалось. На скамейке у побережья сидела обворожительная златовласая красавица. Сложив руки на деревянной спинке, она положила на них подбородок и с интересом поглядывала на Виктора. Её лицо казалось смутно знакомым.

— Не боитесь просить помощи у незнакомого мужчины на безлюдной улице?

— Не такой уж и незнакомый, не такая уж и безлюдная, — улыбалась незнакомка. Над её головой кружилась стайка чёрных бражников, их тихий шёпот звучал предупреждением.

Виктор откинул край пальто и коснулся рукояти костяного ножа, заткнутого за пояс. Незнакомка не обманула: из теней выходили люди, судя по одежде — рабочие с местных заводов. Над их головами не летали бражники, но даже сомнений не возникало, что они связаны со златовласой женщиной. Щёлкнула зажигалка. Вместе с ней щёлкнуло и в голове Виктора: когда красавица взяла в руки курительную трубку, он тут же узнал спутницу Ищейки, игравшую с ним в карты. Как эти люди нашли его? Разве перо Катерины не должно было «отвести взгляд недоброжелателей»? Виктор бегло ощупал внутреннюю часть воротника. Пусто. Но как?! Он точно помнил, что надёжно закрепил перо ещё в доме призрения…

Ах да. Сирша. Чтоб ей пусто было.

— Знаете, для больного проказой у вас на удивление красивое лицо, — женщина выдохнула тонкую струйку дыма. — Расслабьтесь. Я лишь хочу узнать, как ваши успехи — ведь у нас был уговор, помните? Раз вы не спешите возвращаться с известиями, то пришлось нам самим идти навстречу.

Четыре, пять… шесть. Если ещё кто не укрылся в тенях, то, не считая златовласой красавица, Виктора окружило шесть человек. Наверняка у них были припрятаны ножи или что-то посерьёзнее, они же не идиоты с голыми руками кидаться на Курьера. Не самый лучший расклад, но, когда он был Хранителем, случалось встревать в ситуации и похуже.

— Фигурку украли, — Виктор переводил взгляд с одного человека на другого. Быстро сократить дистанцию у них не получится, полностью окружить тоже — Виктор стоял между ограждением набережной и фонарным столбом. Неплохая позиция.

— Как жаль, — скучающе протянула незнакомка, постучав кончиком трубки по спинке скамейки. — Позволили какому-то драному коту своровать добычу прямо из-под носа, да? Непрофессионально. Надеюсь, вы понимаете, что за потерю чужой вещи принято платить компенсацию. — Виктор молчал, сжав ладонь на рукояти ножа, готовый кинуться на любого, кто осмелится сделать шаг в его сторону. — Даже ваша безалаберность сыграла нам на руку, но это не значит, что мы закроем глаза на промах, — короткая затяжка. — Поделитесь своей кровью, и мы в расчёте.

— Что, простите? — ошалел Виктор, ожидая немного других слов.

— Кровь. Красная тёплая жидкость в вашем теле, достаточно большом, чтобы не заметить потерю десятка-двух капель, — терпеливо пояснила незнакомка, стряхнув табак на землю. — Согласитесь, довольно малая плата за потерю важной вещи, необходимой для спасения этого городка. Вы должны были помочь отыскать опасного преступника, не забыли?

— Отказываюсь, — Виктор был не идиот отдавать в руки Ищейки и его людей собственную кровь, от такого не скроет и пучок зачарованных перьев.

— Жаль, что вы не оценили проявленную мной вежливость. Не обижайтесь теперь, если придётся пролить чуть больше крови, чем предлагалось, — хоть незнакомка даже бровью не повела, её люди рванули к Виктору синхронно, как по сигналу.

Первый мужик оказался самым наглым и поспешным, но не совладал с напором, с которым Виктор кинулся навстречу. Наглец был вооружён охотничьим ножом, но костяное лезвие раскроило его горло раньше, чем он успел им что-либо сделать. Из зияющей раны вылетела стайка бражников, маслянисто-чёрных с бледно-сиреневым отливом на крыльях. Воздух наполнил яркий запах крови, Виктор ни разу в жизни не чувствовал её настолько остро. Внутри пробуждался голод.

Кровь брызнула на лицо второго человека, он дрогнул, замялся, чтобы вытереться рукавом. Следом ему в живот прилетел пинок от Виктора, сокрушающий, как удар тарана. Курьерский нож оборвал очередную жизнь. По позвоночнику пробежала сотня цепких лапок.

Третий не повторял ошибок первых, старался держаться поближе к товарищам, кружил, поджидал удачного момента. Он вложил всю силу в резкий укол заточкой, целясь в открытый бок. Виктор успел перехватить руку и тут же выкрутил до хруста суставов. Взмахом ножа он высвободил новую стайку насекомых. Его мутило от навязчивого желания рвать плоть голыми руками, зубами, ощутить привкус тёплой крови на языке.

Четвёртый и пятый накинулись с разных сторон. Виктор прикрылся телом третьего, как щитом, приняв на него удар секачом, а мужика с дубинкой отогнал хлёстким выпадом ножа. Сам набросился на ближайшую жертву, рискованно, яростно; вместо эффективного взмаха лезвием вышел глубокий колющий удар. Ещё удар. И ещё один. Чавкающие звуки вызвали рой мурашек по телу.

Виктор кожей ощутил движение пятого, как он подкрался со спины, замахнулся дубинкой, надеясь огреть по затылку. Смешно! Палкой зверя не остановишь. Виктор пропустил удар дубинкой мимо себя, крутанулся на месте, готовый выпустить из туши пятого всех мерзких насекомых, но — не успел. Мужчина выгнул спину, вскрикнул и выронил из слабеющей руки оружие. Ничего, кроме обычной крови, из его ран не вышло. Бездыханное тело рухнуло лицом в грязь.

Шестой оказался не тем шестым, каким должен был быть. Вместо ножа — кортик с золотой рукоятью, вместо рабочей формы — серый сюртук с перламутровыми пуговицами и серебристой вышивкой на воротнике. Виктору хотелось рвать и метать, ведь он голоден — она голодна, и этого ему мало — ей мало. Щёголь с кортиком увёл жертву прямо у него из-под носа. За это Виктор выпотрошит его, как свинью, спустит всю кровь, оставит гнить…

— Безмерно рад нашей встрече, дорогой друг! — знакомый голос и широкая улыбка оказались подобны ушату ледяной воды.

Хрипло дыша, Виктор медленно моргнул, приходя в себя. Втянул воняющей тиной воздух, ощущая, как он наполняет лёгкие, а холод распространяется по разгорячённому резнёй телу. Дикий и неконтролируемый голод, чуть было не сломавший его, отступил прочь — но нехотя, обещая вернуться.

Что, Кэйшес прокляни, с ним случилось?

Шестой вытер тряпкой кортик и убрал в ножны, прикрыв их полами сюртука. Лёгкая небритость на узком треугольном лице, аккуратно уложенные русые волосы, россыпь серых веснушек на носу и щеках, фирменная белозубая улыбка. Даниил Мур собственной персоной.

— Уверен, ты счастлив меня видеть, но давай отложим объятья на потом. Одна беглая принцесса жаждет моего внимания, — кивнув в сторону ближайшей улочки, Даниил направился туда. Виктор же растерянно замер, пытаясь понять, каким образом его друг оказался так далеко от Андронталла. Не придумав ответа, он задал этот вопрос напрямую, быстро нагнав Даниила. — О! Когда Арчибальду IV срубили голову, моей заботой стали Левиафаны. Думал, что сейчас увижу вербовку очередного неофита, а застал демонстрацию, что ты отлично помнишь уроки наставника Варгера. Не серчай только, что не сразу вмешался. Сначала — дамы.

Златовласая красавица сидела в грязи, привязанная к трубе пневмопочты, как непослушная псина. Дёргая верёвки, она крутила разодранным запястьем, но безуспешно — Даниил всегда прилежно учил уроки, в том числе — как надёжно обездвижить противника. Вид у красавицы был изрядно потрёпанный: щека и висок в ссадинах и кирпичной пыли, платье на рукаве порвано, от идеальной укладки и следа не осталось. Даниил не старался быть с ней обходительным.

— Да у принцессы, оказывается, крепкая голова, — весело удивился Даниил. — Ирина Саттфорд, верно? Только не упрямься, пожалуйста, с ответами. Ты уже должна была смекнуть, к чему это может привести.

Ирина скривилась от боли и закашлялась, кровь тонкими струйками потекла из носа, хотя он не выглядел сломанным. Даниил вздохнул и опустился на колено, соблюдая дистанцию.

— Предупреждал же так не делать. Никто тебя не услышит и на помощь не придёт.

Приглядевшись, Виктор понял, к чему это было сказано. На шее Ирины, подобно ярму, покачивалась бледная копия Дара Квадранты: камень в её боло был бесцветный, мутный, а золотые крылья с геометрическим рисунком заменял обычный серебряный обод. На боло упало несколько капель крови, придав ему чуть больше схожести с настоящим Даром.

— Жизни не хватит всех переловить, Хранитель, — Ирина гордо вскинула голову, даже в столь унижающей позе не растеряв остатки самоуважения. — Жаль, мне немного не хватило, чтобы увидеть гибель всей вашей собачьей своры.

Ирина закатила глаза к небу, прошептала на выдохе: «Позволь услышать тебя». Её скрутила судорога, следом ещё одна, позвоночник выгнуло дугой до хруста костей. Из крашеных губ потекла смердящая тухлой рыбой чёрная жижа со знакомым сиреневым отливом. Ирина с трудом выкашляла дрянь из лёгких, но она уже потекла из глаз, носа, ушей, следом потемнели ссадины на щеке, а кожа посерела, покрылась пузырями ожогов. Буквально на глазах женщину разъедало изнутри. На руках не осталось ногтей, запястья выскользнули из пут, оставив на верёвках содранную кожу и ошмётки склизкого мяса. Потемневшее от жижи шерстяное платье повисло на голых костях.

В жизни Виктора появился новый сюжет для ночных кошмаров.

— Вот досада, — Даниил почесал шею, и, найдя длинную палочку, вытянул из жижи своё боло. От шнурка ничего не осталось, серебряная основа местами оплавилась, зато камень не пострадал. — Я-то надеялся, что на этот раз подобного не случится. Хм, неудачный опыт — тоже опыт, — осторожно обтерев камень, он убрал его в мешочек, а потом в карман.

Даниил не мог не знать о смерти Софии, но вместо вопроса: «Как так получилось, что ты жив?» он попросил помочь осмотреть трупы Левиафанов. В их карманах не нашлось ничего интересного, кроме горсти шиллетов. Шестой рабочий, как оказалось, всё это время лежал в переулке, Даниил с кортиком настиг его именно там. От вида порезанных тел Виктора накрыло воспоминаниями о бойне. Стало мерзко от самого себя: то, что им тогда овладело, нельзя назвать боевым запалом, это было что-то дикое, нездоровое — и наверняка связанное с самозванкой.

— С грязными делишками на сегодня закончено, значит, настало время дружеских приветствий, — Даниил первым полез с объятьями, от души стиснув Виктора крепкими руками. — Ты когда-нибудь перестанешь расти? Когда-то я был на полпальца выше, отлично помню! Не подумай, что завидую…

Виктор рассмеялся и обнял Даниила в ответ, радуясь даже такой мелочи, как возможность касаться кого-то без цели навредить или опасения, что навредят ему. В ушах тут же раздался монотонный шёпот: «Сильно рискуешь, милуясь с врагом. Ты Курьер и долго свой секрет прятать не сможешь».

«Наилучший выход — это избавиться от него как от свидетеля», — и Виктор вздрогнул, поняв, что не может сейчас различить, его ли мысли прозвучали в голове, или голос самозванки.

— Честно говоря, я даже не сразу признал тебя с такой густой щетиной, пока вблизи не присмотрелся. Запустил ты себя, друже. Не думай, что ставлю в упрёк. Лучше уж борода, чем казнь, верно? — Лицо Виктора ожесточилось, но Даниил с невинным видом похлопал его по плечу. — Эй, если бы я хотел доставить тебе проблем, то мог просто пырнуть в спину. Однако не стану скрывать, внутри аж зудит от желания узнать, что за беда с тобой случилась.

Он не врал. Виктор помнил этот огонёк жажды знаний в глазах Даниила, спустя годы он пылал всё так же ярко.

— Услышав о твоей судьбе, я мгновенно послал весточку Катерине, но её рассказ оказался до обидного скуп, от других тоже не было никакого толку. Чтобы мастер — и так тихо избавился от Хранителя, под чьей опекой была его ненаглядная дочь? Ерунда, согласись, но из-за службы не хватало времени копать глубже. Будь уверен, я не сдам тебя ни одной живой душе, но взамен хочу знать все-все подробности, — Даниил обезоруживающе улыбнулся.

Виктор настолько привык не доверять чужим словам, что и сейчас сомневался, но… но это же Даниил. Именно его лихая душа была инициатором побегов из крепости, наплевав на риск и возможные последствия. Даниил никогда не боялся идти против устава, хоть и оставался искренне верен мастеру. Не изменилась ли эта черта спустя столько лет?

— Совсем ты чёрствым и угрюмым стал от вольной жизни, ни слова доброго не скажешь, ни улыбнёшься. А ведь я успел оплакать тебя, хоть и нашёптывало чутьё, что ещё свидимся. Видишь, не подвело, — тут Даниил стукнул кулаком по ладони, загоревшись идеей, которую сразу же озвучил: — Считаю сие событие достойным бутылки шинстарийского вина! Привёз из столицы на случай, если от местных видов не захочется просыпаться по утрам. Я такой глинтвейн сварю, что ты ощутишь в себе весь жар шинстарийского солнца.

Самозванка шептала: «Не глупи, попадёшь в ловушку», но Виктор, измученный усталостью, голодом и холодом, ответил другу: «Почему бы и нет». И вот он уже спустя полчаса отогревался у камина, протягивая ладони к дрожащим языкам пламени. На кухне слышалось копошение Даниила: звон посуды, гул труб, ворчание на гаснущий примус. Его квартирка была совсем крошечная, зато с живописным видом на реку Луска из окна. Из столицы он привёз лишь один чемодан вещей: в основном это были карты и записи, на каминной полке валялся разобранный револьвер, на тумбочке — набор для заточки лезвий, к боку бельевого шкафа был приставлен палаш в ножнах. Вид распахнутого шкафа, в котором висел хранительский мундир, отозвался в Викторе колкой болью в груди. Из всех этих вещей больше всего заинтересовала копия Дара, позабытая на столе.

— Ты там что, приближённого ограбил? — шутливо спросил Виктор. Ему не требовалось повышать голос, чтобы друг его услышал.

— Как в твою голову… а! Понял, — Даниил на секунду выглянул из кухни, но тут же скрылся обратно, не желая отрываться от колдовства над глинтвейном. — Да так, дали эксперимента ради. Чёрная гвардия часто устраивает облавы на логова Левиафанов, иногда они привозят оттуда сувениры. Вот такие камушки, например. — Он ненадолго замолк, слышался скрип дверец. — Этот мусор и в подмётки Дарам не годится, в большинстве своём пустышки, никак не защищающие от ведовства. Однако несколько экземпляров, выковырянные из степных идолов, кое-что да могут. Против самих Левиафанов, как видишь, работают успешно. Правда… так и не нашёлся камень, который может помешать этим милым людям превращаться в лужу от любого чиха. Жаль, очень жаль, столько языков из-за этого теряем.

Виктор потрогал прохладные грани камня, разглядывал бледно-розовые жилы внутри него. Вряд ли Даниил найдёт подходящее средство от «лужи», раз даже полноценный Дар не смог оградить его хранимую от голоса твари, сидящей в ледяной пустоши.

— Похоже, ты тесно трёшься с Гвардией, — заметил Виктор, оставив боло в покое. Ему хватало своего уродливого.

— Рад, что ты заметил! — без ложной скромности воскликнул Даниил. — В Андронталле я использовал всё своё обаяние, благодаря чему карьера быстро полетела вверх. Даже несколько раз разговаривал с Арчибальдом IV, мир его праху. Как-то он в шутку пригласил меня служить в Чёрной гвардии, а я в шутку согласился, но в каждой шутке есть доля правды, верно? Мастера я, конечно, никогда не брошу, как же он без меня, но мне позволили стать связующим звеном между Хранителями и Гвардией. Так и живём. Не всегда мирно, Чёрные жуть как не любят слушать мнение со стороны, особенно критику, зато польза, как видишь, немалая.

— Разве это сфера… — Виктор замялся, не зная, какое слово произнести: «наших» интересов или «ваших», в итоге решил построить фразу по-другому: — Разве Хранители занимаются охотой на преступников? Это же задача Гвардии или полиции, а Дариус всегда делал упор на защиту заказчиков.

— Чем охота на Левиафанов — не защита правящей семьи и жителей империи в долгосрочной перспективе? Однако! — Даниил с торжественным видом объявился в дверях, держа прихватками котелок, от которого шёл пар и головокружительные пряно-цитрусовые ароматы. — Напомню, что это ты задолжал несколько историй.

Виктор случайно съел все мясные галеты, пока ждал друга, поэтому пить пришлось без закуски. Даниил не соврал, его глинтвейн был лучшим из всех, что Виктору доводилось пробовать. Маленькими глотками он смаковал горячее питьё с привкусом мёда, мускатного ореха, корицы и бадьяна. В напиток, похоже, подсыпали секретный ингредиент — стоило Даниилу сказать: «Ну, рассказывай», и слова полились из Виктора безостановочным потоком. Он рассказал о вечере, ставшем роковым для Софии; о последнем приказе мастера; как тяжко привыкал к новой роли, к Дарнеллу, ко всему; какая каша творилась в голове всё это время; насколько осточертело чувство потери и потерянности, преследующее его неустанно; о неудачных попытках найти хоть какие-то зацепки, пока не получилось связаться с мистером Картером; об отчаянной просьбе о помощи у Левиафанов, не приведшей ни к чему хорошему.

О Курьерах, конечно, он не сказал и слова. Насколько бы дружелюбно Даниил ни относился к нему сейчас, такое признание перечеркнуло бы всё окончательно и бесповоротно. Вновь приходилось умалчивать, врать, хотя Виктор вовсе не желал так себя вести по отношению к другу. Как Катерина могла так спокойно манипулировать словами и доверием собеседника? Виктору это казалось ужасной ношей.

В одном месте он всё-таки прокололся, упомянув помощь их общей знакомой.

— Выходит, Катерина всё это время знала, что ты жив, но и словом мне не обмолвилась? — Даниил с громким стуком опустил кружку на стол, нахмурив брови. Выглядел он уязвлённым до глубины души.

— Может, сомневалась, что ты адекватно отреагируешь? — торопливо сказал Виктор. — По правилам ты не глинтвейн со мной пить должен, а повязать и сдать Хранителям.

— Пытаюсь припомнить в уставе подобный пункт, но память мне отказывает, — Даниил плеснул себе добавки. — Я, если честно, вовсе не представляю, что по «правилам» должен с тобой делать. Решения о казнях и других серьёзных наказаниях всегда выносил мастер, но он сам же тебя и отпустил. Несправедливо по отношению к другим Хранителям, но кто я такой, чтобы сомневаться в решениях человека, утвердившего эти самые правила? Но мне легко рассуждать, я информатор и несу иную ответственность, нежели нёс ты и тебе подобные, потому за других собратьев отвечать не могу.

Так незаметно разговор свернул с Катерины. Даниил расспрашивал, где Виктор нашёл крышу над головой, какие у него планы, не нуждается ли он в помощи, а Виктор радовался, что легко отделался. Может, Даниил и не знал пока, что Катерина предала Хранителей и не собирается к ним возвращаться. Стоило расслабиться, как сонный и размякший Виктор услышал предложение:

— Раз так сложилась судьба, что вся наша троица крутится в одном городе, то это отличный повод встретиться. Сколько мы всей компанией не собирались? Лет десять как минимум, — Даниил заулыбался, уставившись на Виктора с былым юношеским нетерпением, готовый хоть сейчас броситься искать Катерину и тащить её навстречу приключениям.

— Если только Катерина не заупрямится.

— У тебя все шансы её уговорить, в отличие от меня. Наверняка она до сих пор злится, что тёплое место подле императорской семьи досталось мне, а не ей.

Котелок опустел до обидного быстро. С виду полный энергии, на деле Даниил устал не меньше Виктора и заснул там же, где сидел — в кресле. Виктор накрыл друга пледом, чтобы не замёрз, когда камин потухнет. Сам же завалился спать на диван, не решившись покуситься на хозяйскую кровать. Наблюдая за догорающими углями, Виктор прижал ладонь к груди, ощутив края боло под рубашкой.

Возможно, он утром и не проснётся: Даниил заметит рукоять костяного ножа, боло выскользнет из-под одежды, или всё и правда окажется ловушкой. Сейчас был тот момент, когда Хранитель беззащитен, а за лезвием даже далеко тянуться не надо…

«Последний раз повторяю: замолчи», — мысленно сказал Виктор самозванке и прикрыл глаза.