Момент вечности (джен)

С наступлением января температура в коридорах подземелий понизилась настолько, что слизеринцы там практически не показывались, предпочитая коротать время в гостиной у жаркого камина. Иногда к ним присоединялся кто-нибудь из первокурсников-гриффиндорцев, а в другой раз первачок-слизеринец грелся у огня в гриффидорской гостиной.

В большинстве своём старшекурсники мирились с этим. Гриффиндорцы в значительной степени смягчились, когда поняли, что Гарри, пожалуй, не следующий Тёмный Лорд в процессе обучения, а просто первокурсник, мало чем отличающийся от тех, что учились на их факультете. Возможно, помогло и то, что его родители сами были гриффиндорцами.

— Проклятые львы скоро захватят и это место, — проворчал Маркус Флинт, усевшись на диван рядом с Теренсом Хиггсом и не заметив, как за его спиной приостановился Гарри, который шёл в этот момент к Рону и Невиллу, игравшим в "Эрудит".

— Да ладно тебе, — вполголоса отозвался Теренс. — Что в этом такого? Они же не каждый вечер сюда приходят.

— А ты и рад был бы, если б они тут каждый вечер торчали, — огрызнулся Маркус, стараясь тоже говорить потише, хотя Гарри стоял достаточно близко и всё слышал.

— Не начинай! — ровно сказал Теренс.

— А что ты будешь делать, когда Тёмный Лорд вернётся? — не унимался Маркус. — Он ведь рано или поздно, а вернётся. Как думаешь, что он сделает, когда увидит, какой слюнтяй слизеринский староста и как старательно целует Дамблдора в зад?

— Хватит! — отрезал Теренс и резко поднялся. Увидев за спинкой дивана Поттера, он так сурово на него посмотрел, что Гарри поспешил дальше, к Рону и Невиллу, радуясь, что его не заметил Маркус.

В выходные Гриффиндор играл с Хаффлпаффом, и после захватывающей погони Ли Джордану удалось поймать снитч буквально перед носом у ловца Хаффлпаффа. Гриффиндорцы заполонили поле, подхватив Джордана, качали его, а Гарри наблюдал за происходящим, и ему очень хотелось попасть в команду Слизерина.

— Он хорош, — наконец сказал он и повернулся к Теренсу, — но ты намного лучше.

— Конечно, лучше, — ухмыльнулся Теренс, — потому что у меня опыта больше, я же был ловцом четыре года.

— Он лучше справляется с резкими поворотами, — заметила Эллен Грейборн. Они с Теренсом сидели вместе во время матча, хотя до сих пор не афишировали тот факт, что встречаются. А Гарри ни словом не обмолвился, что видел, как они тайком целовались, приберегая эту информацию просто так, на всякий случай.

— Эй, прояви хоть каплю преданности, ладно? — возмутился Теренс и поспешно добавил: — Я имею в виду — Слизерину.

— Избавь меня от своего хрупкого эго, — усмехнулась Эллен. — Все знают, что ты лучший ловец в Хогвартсе.

Гриффиндорцы продолжали праздновать: Рон танцевал на поле вместе с братьями что-то вроде праздничной джиги, а Ли Джордан салютовал трибунам зажатым в кулаке снитчем. Поймав взгляд Гарри, Рон широко улыбнулся и помахал рукой. Гарри ухмыльнулся и помахал в ответ.

— Джордан неплох, — признал Теренс. — Наш матч с гриффиндорцами будет напряжённым. Но, откровенно говоря, теперь, когда он играет в команде, мне не хватает его комментариев.

— Он был так необъективен! — запротестовала Эллен и пояснила для Гарри: — Ты даже не представляешь, он открыто болел за Гриффиндор и ругал Слизерин. Половину матча Макгонагалл одёргивала его, чтобы он вёл себя прилично.

— Да, но признай, он комментировал матчи очень забавно, — возразил Теренс. — К тому же, когда я в воздухе слышал его нападки, это отлично мотивировало на выигрыш.

* * *

Гигантский кальмар вынырнул из озера и, сверкнув в лучах солнца, нырнул обратно так энергично, что поднял огромную волну. Гарри полюбовался брызгами и повернулся к банке из-под варенья, в которой Гермиона наколдовала ярко-синее пламя.

— Это великолепно! — восхитился он. Они стояли под высоким буком на берегу озера, и тепло от наколдованного огня делало февральский воздух более-менее терпимым.

— Я сама его выучила, — с гордостью сказала Гермиона. — Посмотрела в учебнике у старшекурсников.

Гарри мысленно согласился с Роном: Гермиона временами невыносимо раздражала своим всезнайством и зацикленностью на учёбе, но в целом была неплохой девчонкой.

— Ух ты! — восторженно выдохнул Грег, глядя на трескучие язычки огня в банке. — Вот бы мне так.

— Хотите, я покажу вам, как это делается? — тут же предложила Гермиона, сияя от перспективы поделиться своими знаниями.

— Э-э, ну... — замялся Грег. — Может, в другой раз?

— Это в самом деле просто, смотрите...

— Да ну, — открестился Грег. — Давай правда в другой раз, ладно?

Гермиона, разочарованно вздохнув, кивнула, а Гарри ухмыльнулся, прекрасно понимая причину отказа: и Грег, и Винсент с трудом справлялись с заданиями первого курса, а уж с магией, намного превосходящей их уровень, они точно сели бы в лужу, и так позориться перед девчонкой никому из них не хотелось.

— Как ты думаешь, ничего страшного не случится, если я загляну к вам в гостиную сегодня вечером? — спросила Гермиона, отвлекая Гарри от его мыслей. — Мы с Дафной не доиграли в "Эрудита".

— Да приходи, конечно, — пожал плечами Гарри. — Если у входа никого не будет, найди портрет Гвидиона за углом. Он заглянет к нам и сообщит, что ты снаружи.

Гермиона радостно кивнула. Слизеринцы и гриффиндорцы по-прежнему не сообщали друг другу постоянно меняющиеся пароли к гостиным, хотя проводили в гостях много времени.

— Было весело снова поиграть в магловские настольные игры, — заметила Гермиона. — В гостиной Гриффиндора их нет, а дома у меня не было ни брата, ни сестры, с которыми можно было бы поиграть.

Гарри до слов Гермионы как-то не обращал внимания на то, что в Гриффиндоре не было магловских игр, а теперь вспомнил, что в гриффиндорской гостиной в самом деле играли только в магические игры: плюй-камни, волшебные шахматы, подрывного дурака и прочие.

Позже вечером, когда Гермиона вернулась в свою башню, Гарри отправился к профессору Снейпу, который сидел в кресле у камина и смотрел на пламя, погрузившись в раздумья и забыв про утреннюю газету, что лежала у него на коленях. Чувствуя, что сейчас не самый подходящий момент, Гарри притормозил, а потом и вовсе попятился, решив вернуться туда, откуда пришёл.

— Подойдите, мистер Поттер.

— Эээ... — Гарри замер. — Я просто хотел спросить, сэр, почему у нас в гостиной есть магловские игры?

Снейп некоторое время молча смотрел на него.

— А вы как думаете? — наконец спросил он.

Гарри хотел было пожать плечами, но, поймав предостерегающий взгляд Снейпа, сдержался и пробормотал:

— Я не знаю, сэр.

— Вы выросли в магловской семье, — сказал Снейп. — И не каждый слизеринец — чистокровный. Для того, кто не привык к волшебному миру, Хогвартс может стать настоящим испытанием.

— Я не играл дома в настольные игры, сэр, — признался Гарри, но он понял, к чему клонит Снейп. Ему не слишком хорошо жилось у Дурслей, и поэтому он с головой окунулся в магический мир, но если бы он вырос в лучшей семье, то наверняка сильно бы тосковал по дому, особенно учитывая, насколько Хогвартс отличался от привычного ему мира. — Но я понимаю, о чём вы говорите.

— Кроме того, — выражение лица Снейпа не изменилось, — я полагаю, что нашим более защищённым в этом плане ученикам не повредит знакомство с миром за пределами их собственного, верно?

— Да, сэр, — согласился Гарри, вспомнив, что до приезда в Хогвартс Драко даже не слышал о "Монополии" и "Эрудите".

Снейп отвернулся к камину, давая понять, что разговор окончен, и Гарри отправился к Винсенту узнать, не хочет ли тот сыграть в морской бой.

* * *

— Проверка! — одними губами произнёс Люциан Боул, стоя на пороге гостиной.

Гарри застыл. О внезапных проверках Снейпа в Слизерине ходили легенды, но до сих пор Гарри пережил только одну — перед Хэллоуином, сразу после того, как Люциана и Реджи поймали на продаже третьекурсникам миниатюрных бутылочек со спиртным.

У них в спальне по-прежнему было припрятано много сладостей — они не успели ещё всё съесть. Конечно, Гарри не думал, что их накажут за такую мелочь, но перспектива конфискации заначки под предлогом неприемлемого рациона всё равно не радовала. Больше ничего по-настоящему ужасного первокурсники не прятали. Ничего, кроме...

Гарри похолодел. Мантия-невидимка! Она лежала на дне его сундука. Надеяться на то, что Снейп не станет там проверять, бесполезно: Люциан и Реджи тоже прятали спиртное в сундуках. Гарри задумался. Как поступит Снейп? Вряд ли он обрадуется тому, что Гарри скрыл что-то, что позволяет ему ходить по замку незамеченным, особенно если учесть, что они раньше частенько тайком выбирались из общежития. И тем более в свете нападения в начале года.

Гарри вспомнил, как перед рождественскими каникулами Снейп притащил в свой кабинет всех слизеринских первокурсников и объявил, что если у них снова появятся секреты от него, то...

Нет, ну он же не станет наказывать Гарри тростью за мантию? Не станет же? А если всё же накажет?

Услышав через щель, оставленную Люцианом, как Снейп приказал всем присутствующим в гостиной выстроиться в ряд и не двигаться ни на дюйм, пока он не закончит свою проверку, Гарри отступил назад, прижимаясь к стене, скользнул за угол коридора и устремился обратно тем же путём, каким пришёл. В голову ему пришла мысль, почти самоубийственная, но если всё получится...

Общежития Слизерина находились под гостиной, в глубине подземелий. К ним примыкала небольшая сеть коридоров, ведущих к туалетам и различным неиспользуемым комнатам, пустовавшим на протяжении веков — отличное место для игры в пятнашки или прятки. Однажды, торопясь по узкому коридору, Гарри обнаружил ещё более узкую лестницу, скрытую гобеленом. Она вела почти к такому же гобелену на главном уровне подземелий, как раз напротив покоев профессора Снейпа.

Старшекурсники предупреждали, что Снейп прекрасно знает о существовании этого прохода. Днём пользоваться им можно, но вечером или ночью выбраться в замок невозможно: каким-то образом дверь профессорских комнат всегда распахивается, как только кто-то поднимается по лестнице.

Однако Снейпа сейчас не было в его покоях. Гарри глубоко вздохнул, поспешил к гобелену и внезапно остановился, увидев портрет Гвидиона. Его обитатель слыл среди слизеринцев тем ещё плутом, но его верность профессору Снейпу оставалась непоколебимой: он не сводил глаз с коридора, высматривая нерадивых учеников, пытавшихся тайком пробраться в общежитие.

Гарри нырнул в нишу, пока его не заметили, и столкнулся с кем-то, но не успел закричать — чья-то рука зажала ему рот. Вообразив, что попался тому типу в мантии, что напал на него когда-то, Гарри отчаянно забарахтался, борясь с крепкой хваткой, и уже готов был вцепиться зубами в зажимавшую рот ладонь, но тут раздался приглушённый голос Теренса Хиггса:

— Успокойся! Это я!

Гарри перестал вырываться, а когда Теренс отпустил его, свирепо уставился на старшекурсника:

— Я чуть не укусил тебя!

— Рад, что этого не случилось, — тихо фыркнул Теренс. — Что ты здесь делаешь?

— А ты? — Гарри не сводил с него подозрительного взгляда.

Теренс открыл было рот, чтобы осадить наглого первогодка, но тут же поник и обречённо пробормотал:

— Это невозможно, мы не сможем пройти мимо этого чёртова портрета.

Гарри поёжился, представив, какая участь ждёт его, когда Снейп обнаружит мантию-невидимку.

— Что ты там спрятал? — хмуро спросил он.

— Ничего, — буркнул Теренс и, раскрасневшись от досады, вздохнул. — Я думал наложить на себя дезиллюминационные чары и проскользнуть мимо портрета, но это бесполезно. Эти чары не дают полной невидимости, мимо кого-то другого можно было бы проскочить, но Гвидион точно заметит.

— А что это за чары? — не сдержал любопытства Гарри.

Вместо ответа Теренс легонько постучал палочкой себе по макушке, и Гарри тихо ахнул: Хиггс превратился в некое подобие человека-хамелеона. Полностью невидимым он не стал, но эффект получился впечатляющим, несмотря на то, что ноги от колен и ниже чары не затронули.

— Я слишком большой, — разочарованно сказал Теренс. — Мы изучаем это заклинание для ЖАБА, но я больше всех, на ком мы его пробовали. Кроме того, на себя наложить заклинание сложнее, чем на кого-то другого. — Он умолк и уставился на Гарри, явно подумав о том, о чём уже успел подумать и сам Гарри. — Это может не сработать, но...

— Если ты отвлечёшь портрет, — тихо сказал Гарри, — я проберусь мимо него. Только скажи, что и где ты спрятал, чтоб не искать долго, а то сам понимаешь...

— Бутылку скотча, — нехотя сказал Теренс после мучительно долгого колебания, — мы с Джорджем Ламборном взяли её у его родителей на каникулах. Она в моём сундуке. И... — Он снова умолк.

— И... что? — нетерпеливо спросил Гарри. — Говори быстрей, у нас времени в обрез.

— Парочка журналов, — пробормотал Теренс, снова краснея, — под моим матрасом. Ближайшая кровать слева от входа.

Гарри удивился, почему Теренс боится, что Снейп найдёт его журналы. У него самого на кровати валялся раскрытый экземпляр последнего номера "Квиддич Таймс", но ему и в голову не пришло переживать по этому поводу.

— Если мы выберемся из этой передряги живыми, я твой должник, Поттер, — сказал Теренс и легко постучал своей палочкой по макушке Гарри. Испытывая странные ощущения, словно у него на лбу разбилось яйцо, Гарри опустил голову, с любопытством глядя, как под действием заклинания становится полупрозрачным.

— Это ненадолго, — прошептал Теренс. — Самое большее, на несколько минут, я же только учусь. Так что придётся тебе поторапливаться.

Вернув себе обычный вид, Теренс спрятал палочку, вышел в коридор и с самым невинным видом направился к гобелену.

— А ну стоять! — рявкнул портрет Гвидиона. — Куда это ты собрался?

Теренс оглянулся через плечо.

— Кто, я? — удивлённо переспросил он.

— А кто ещё, по-твоему?

Гарри прокрался в коридор, пригибаясь и прижимаясь к стене.

— Мне нужно в туалет, а лестница за гобеленом — самый быстрый путь туда, — пояснил Теренс, подняв брови. — Сейчас не ночь. Нет никаких правил, которые запрещали бы пользоваться чёрным ходом, пока нет отбоя.

— Складно сочиняешь, мальчишка, — фыркнул Гвидион, — только я не дурак. Профессор Снейп в эту минуту проводит проверку общежитий, и я не позволю тебе проскользнуть мимо!

— Проверка? — Теренс втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Это шутка?

— Я что, похож на шутника, парень? — рассердился Гвидион.

Теренс оглянулся через плечо и, словно увидев кого-то, закричал во всю глотку:

— Эй! Блетчли!

Гвидион вздрогнул от вопля Теренса и невольно посмотрел в ту же сторону, куда и тот смотрел. Гарри не упустил свой шанс: едва Гвидион отвлёкся, он пригнулся как можно ниже, проскочил мимо портрета, проскользнул под гобеленом и бросился вниз по лестнице, пока Теренс громогласно предупреждал "Майлза Блетчли" о проверке.

Спустившись на уровень ниже, Гарри припустил по коридору, ведущему к общежитиям мальчиков, прикидывая на ходу: если Снейп первым делом отправился туда, то уже слишком поздно что-то предпринимать, однако стоило рискнуть, понадеявшись, что Снейп начал с общежития девочек.

Возле спальни первокурсников Гарри притормозил, прислушался и перевёл дух: двери закрыты, Снейпа не слышно. Разве что он уже побывал здесь и теперь проверяет девчачье общежитие с мантией-невидимкой под мышкой.

Гарри сглотнул и толкнул дверь, опасаясь, что вляпался, но, оглядевшись, почувствовал облегчение: все сундуки закрыты, никаких признаков того, что Снейп только что в них рылся. Быстро вытащив из своего сундука мантию-невидимку, Гарри не медля кинулся в спальню шестикурсников, откинул крышку сундука Теренса, нащупал в нём бутылку и вдруг услышал шаги в коридоре. Замерев со скотчем в руках, он с ужасом увидел, что теряет свою полупрозрачность — похоже, чары Теренса начали слабеть, не продержавшись и полутора минут.

С грохотом распахнулась дверь в спальню семикурсников. Не раздумывая, Гарри накинул мантию-невидимку и бросился к кровати Теренса. Журналы были зажаты между каркасом кровати и матрасом, и когда Гарри вытащил их, то сразу понял, почему Теренс не хотел, чтобы профессор Снейп знал о них. Густо покраснев, он свернул журналы, сунул в карман мантии и поспешил к выходу, однако на полпути замер и попятился, зажимая руками рот, чтобы ненароком не выдать себя: в дверях спальни появился профессор Снейп.

Прижавшись к каменной стене, Гарри безмолвно наблюдал, как Снейп с помощью палочки поднимает матрасы и потрошит сундуки и ящики комодов своих учеников, причём на вещи Маркуса Флинта он потратил намного больше времени, чем на сундуки других шестикурсников.

Наконец закончив с проверкой вещей, Снейп огляделся и снова поднял палочку.

— Акцио сигареты, — чуть слышно пробормотал он.

Из-под одной из кроватей вылетела пачка сигарет. Снейп поймал её и сунул в один из объёмных карманов мантии, но палочку не опустил. Из-за каменной стены напротив двери донёсся слабый стук. Снейп пересёк комнату, какое-то время внимательно изучал стену, потом провёл по ней рукой и вытащил один камень. Из тайника тут же вылетела ещё одна пачка сигарет и отправилась к своей товарке в карман снейповской мантии.

Гарри вдруг сообразил, что именно он прячет, и похолодел от ужаса. Как можно тише он снял ботинки, на цыпочках подбежал к полуоткрытой двери и выскользнул в коридор как раз в тот момент, когда Снейп снова поднял палочку.

— Акцио алкоголь.

Гарри вздрогнул, крепче сжав бутылку скотча, но она не сдвинулась с места. Молча посмотрев на неё, Гарри перевёл взгляд на Снейпа, который так и остался с пустыми руками. И тут его осенило. Снейп, вероятно, ограничивал действие заклинания, пока осматривал комнаты, иначе не смог бы понять, из какого именно места прилетела призванная вещь.

Сжимая в руках ботинки и контрабандную бутылку, Гарри поспешил к гобелену.

* * *

— Прекрасно, вы наконец присоединились к нам, мистер Поттер.

Гарри удивлённо моргнул, переступив порог гостиной. Профессор Снейп стоял у двери, ведущей к винтовой лестнице в общежития, слизеринцы, неловко переминаясь с ноги на ногу, собрались у дальней стены, напротив камина.

— А что случилось? — спросил Гарри, поспешно присоединяясь к остальным. Снейп приподнял бровь, и он быстро добавил: — Сэр.

— А ты как думаешь? — пробурчал Драко, когда Гарри встал рядом с ним.

Профессор Снейп подошёл ближе к слизеринцам, не обращая внимания, как вздрогнули многие из них, и пристально посмотрел на Гарри.

— Сегодня вам потребовалось слишком много времени, чтобы добраться до гостиной. Где вы были, мистер Поттер?

— Просто гулял после ужина, сэр, — как можно спокойнее ответил Гарри, чувствуя спиной буравящий взгляд Теренса.

— Выверните ваши карманы, — после жуткой, мучительно долгой паузы велел Снейп.

Все взгляды устремились на Гарри, а он выложил из своих карманов лишь две шоколадные лягушки, сломанное перо и несколько гранул совиных лакомств. Снейп протянул руку, и Гарри, повинуясь его кивку, передал ему свою школьную сумку. Бегло просмотрев содержимое, Снейп оставил Гарри в покое и обвёл остальных слизеринцев тяжёлым взглядом.

— Бутылка бурбона, — негромко заговорил он, — бутылка скотча. Четыре пачки сигарет. Несколько... довольно непристойных журналов, содержание которых мы не будем здесь обсуждать. — С каждым словом Снейп мрачнел всё сильнее. — Перо с автоответчиком. Две фрисби. Один бумеранг... — Под пронзительным взглядом чёрных глаз декана заёрзали даже те, кто ничего не прятал. Снейп выдержал паузу. — Владельцы этих предметов явятся в мой кабинет сегодня вечером. Только избавьте меня от заявлений, что они не ваши, и не заставляйте самому приходить к вам.

Снейп направился к выходу, но на пороге обернулся.

— А тому, кто взял на себя смелость нарисовать целый номер своего собственного... журнала, — медленно произнёс он, — советую больше внимания уделять учёбе, а не своим глубоко ошибочным представлениям о том, как выглядят женские формы.

Слизеринцы, несмотря на то, что многие из них побелели от ужаса, несколько нервозно захихикали, а Снейп с бесстрастным лицом удалился.

Воспользовавшись тем, что Снейп занимался провинившимися учениками в своём кабинете, Гарри выскользнул из гостиной и направился к заброшенному классу, в котором он видел Теренса Хиггса и Эллен Грейборн в ночь на Рождество. Теренсу не потребовалось много времени, чтобы догнать его.

— Ты просто спас меня, — заявил Хиггс, — не знаю, как тебя и благодарить.

— А ты спас меня, — ответил Гарри. — Если бы тебя там не было, я никогда не прошёл бы мимо Гвидиона.

— Значит, мы в расчёте, но я всё равно буду твоим должником, клянусь своим значком старосты, — торжественно заявил Теренс и протянул Гарри руку. — Где ты всё спрятал?

— Эээ... — Гарри насупился. — Нигде. Я принесу всё в гостную, ладно?

— Да перестань, — ухмыльнулся Теренс. — Я ведь староста факультета, а старостам всегда полезно знать тайники первокурсников.

— Ты же сказал, что у меня в долгу! — возмутился Гарри.

— Ну да, — ещё шире ухмыльнулся Теренс, — но это не значит, что мне не любопытно.

Они дошли до класса, и Гарри замешкался: Теренс упорно шёл за ним.

— Я принесу, — буркнул Гарри, — подожди здесь.

— Интересно, что же ты там прячешь? — весело фыркнул Теренс. — Ты едва вышел из утробы матери. Хуже, чем выпивка и... ну, ты понимаешь... ничего быть не может.

— Да ничего особенного, — пробормотал Гарри, не зная, что делать.

Теренс вслед за ним вошёл в пустой класс.

— Акцио скотч!

Ящик старого учительского стола с грохотом выдвинулся, и оттуда вылетела бутылка скотча Теренса. Он поймал её и устремился к столу.

— Подожди! — Гарри бросился следом, пытаясь остановить настырного старшекурсника, но было уже поздно: Теренс сунул руку в открытый ящик и вытащил оттуда свои журналы и мантию.

Развернув серебристую ткань, Теренс замер, неверяще разглядывая её, потом повернулся к Гарри и поражённо выдохнул:

— Вот чёрт, Поттер.

* * *

— Она в самом деле принадлежала твоему отцу?

— Да. — Гарри лежал на парте, уставившись в потолок, а Теренс сидел, скрестив ноги, на учительском слоле. — По крайней мере, так было написано в записке.

— И ты понятия не имеешь, кто её тебе прислал?

Гарри молча покачал головой. Теренс вздохнул.

— Профессор Снейп убьёт меня, если узнает, что я знал о твоей мантии и никому не сказал. Точно убьёт.

— Он точно тебя убьёт, если узнает о твоих журналах и бутылке скотча, — помолчав, негромко сказал Гарри.

— Это другое, — возразил Теренс. — Ты же сам понимаешь, что это другое.

— Разве? — Гарри приподнялся. — Может быть, всё было бы не так и плохо, если бы он просто узнал о контрабанде. Но как, по-твоему, он отреагирует, если узнает, что его староста заставил невинного первокурсника пробраться в общежитие, чтобы перепрятать всё это?

— Заставил? — Теренс разинул рот от изумления, потом вцепился в собственные волосы и прошипел: — Заставил тебя, чёрт побери?! Это была такая же моя идея, как и твоя!

Помолчав, Гарри тихо попросил:

— Пожалуйста, не говори ему.

Теренс ничего не ответил.

— Я совсем ею не пользовался, — с отчаянием сказал Гарри. Теренс недоверчиво фыркнул:

— Чёрта с два.

— Честное слово! Только в рожденственскую ночь немного побродил по подземельям, чтобы проверить её, но дальше этого класса не заходил. И с тех пор вообще не доставал её из сундука. Вот только сегодня вытащил...

— Я должен рассказать. — Теренс спрыгнул со стола и принялся расхаживать взад-вперёд по комнате. — Снейп здорово разозлится, если я расскажу ему, что мы сегодня сделали, но если он узнает, что я скрыл информацию о первокурснике с мантией-невидимкой, это будет сущий ад... — Он остановился перед Гарри и свирепо уставился на него. — Впутал ты меня в передрягу, Поттер.

— Ты сам в неё впутался, когда помог мне пробраться в общежитие, — огрызнулся Гарри.

— Чёрт, — буркнул Теренс себе под нос и ещё больше взъерошил и без того растрёпанные волосы. — А что ты там говорил насчёт рождественской ночи? Ты что, приходил сюда, в этот класс?

— Ага, — Гарри хитро ухмыльнулся, — и я не единственный, кто любит приходить сюда по ночам, верно?

Теренс побледнел и с ужасом посмотрел на Гарри.

— Ну ты и засранец, Поттер. — Он снова уселся на учительский стол и, сгорбившись, мрачно уставился в никуда.

— Я никому не сказал, — заверил Гарри, — честно никому. Мне всё равно, что вы с Эллен тайно встречаетесь. Вы нормальные ребята. Зачем мне кому-то об этом трепаться?

Теренс недоверчиво покосился на него и ещё больше сник.

— Это сложно... — тихо, почти про себя, пробормотал он. — Мы хотим немного подождать, а потом рассказать всем. Некоторые из наших друзей знают, но её родители... ну, они не такие бескомпромиссные, как мои, но им нравится Сам-Знаешь-Кто. Он им очень нравится, хотя они не приняли его знак и не последовали за ним напрямую... И нас с Эллен они, мягко говоря, не одобрят.

— Я не понимаю, — покачал головой Гарри. — Как так? Ты чистокровный, как и они. Ты староста факультета. И отлично учишься, у тебя лучшие оценки в Слизерине, да и вообще во всей школе. Почему ты им не нравишься?

— Потому что я перестал разделять со своими родителями их идеи и ушёл из дома в четырнадцать лет, — пожал плечами Теренс. — У меня есть определённая репутация среди родителей Слизерина, Поттер. Не очень хорошая репутация.

— А, ну да, — чуть слышно пробормотал Гарри и умолк.

— Мать Эллен немного... властная, — продолжил Теренс. — Она хочет лучшего для своей дочери и никогда не согласится на то, что, как ей кажется, Эллен не подходит. — Он вздохнул и засунул руки в карманы. — Конечно, рано или поздно все узнают. Просто пока... Пока мы не хотим, чтобы они портили ей жизнь, когда она поедет домой на каникулы.

— Но это же несправедливо! — гневно выдохнул Гарри.

— Жизнь несправедлива, — сказал Теренс без тени жалости к себе. — Она такая, какая есть. — Он помолчал и нерешительно спросил: — Ты в самом деле никому не говорил?

— Никому! — твёрдо заявил Гарри. — И не собираюсь. Даже если ты расскажешь Снейпу о моей мантии.

— Чёртов выбор! — Теренс шумно выдохнул. — Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватым, Поттер.

— Значит, ты расскажешь ему? — Теренс не ответил, и Гарри продолжил: — В прошлый раз, когда мы были в его кабинете... он сказал, что если кто-нибудь из нас ещё раз утаит от него что-нибудь, он нас высечет тростью. Не знаю, считается ли сокрытие мантии-невидимки утаиванием от него, но...

— Но... да, — сказал Теренс, и Гарри съёжился. Конечно, это утаивание, какие могут быть сомнения.

Через мгновение он поднял голову и подозрительно посмотрел на Теренса.

— Ты, похоже, не очень-то и удивлён. Эллен рассказала? Она единственная, кто знает, что он говорил нам об этом.

— Не злись, — Теренс смущённо пожал плечами, — но да, она это сделала.

Гарри отошёл от стола, разыскал в пыльном углу шаткий деревянный стул и сел.

— Она сказала, что Снейп пользовался тростью только один раз, — задумчиво сказал он. — Но не говорила, кому досталось и почему, только что это было три года назад. Ты тогда учился в Хогвартсе. Что случилось?

— Это... — Лицо Теренса потемнело, губы сжались в тонкую линию. — Об этом никто не любит говорить, Поттер.

— Почему? — Гарри в порыве любопытства подался вперёд. — Что случилось? Я слышал, что после войны Снейпу пришлось нелегко, когда он наводил порядок на Слизерине, но это случилось всего три года назад, когда всё уже наладилось.

— Это не очень приятная история, — нахмурился Теренс. — И не лучшее время для Слизерина.

— Эллен тоже так говорила, — вздохнул Гарри. — Я просто не понимаю. Я знаю, что однажды слизеринцы прокляли гриффиндорку, и так сильно, что она чуть не умерла. Если он не воспользовался тростью тогда, то почему сделал это потом? Что может быть хуже такого нападения? — Тут Гарри осенило. — Это был Маркус Флинт?

Поймав острый взгляд Теренса, Гарри понял, что на верном пути, и удвоил напор:

— Это был он, да? Обещаю, я никому не скажу.

— Да, — после долгой паузы наконец сказал Теренс. — И нет.

— Эээ... Не понял... — озадачился Гарри.

Теренс снова долго молчал, потом негромко заговорил:

— Снейп не наказывал тростью тех троих, что прокляли гриффиндорскую девочку, потому что в этом не было смысла — их сразу же исключили, настолько ужасен оказался их поступок. Трость — это плохо, но не самое худшее, что может случиться.

Гарри вздрогнул. Единственным человеком, которого, как он знал, исключили из Хогвартса, был Хагрид, который упорно отказывался говорить хоть что-то на эту тему.

— Меня ещё не было здесь, когда это случилось, но когда я поступил в Хогвартс, старшекурсники меня просветили, — продолжил Теренс. — Они рассказали, каким жутким был Слизерин и как исключение сразу троих учеников одновременно напугало остальных до полусмерти. Снейпу нелегко пришлось, но это тройное исключение помогло ему, потому что вселило настоящий страх в слизеринцев. Они пытались, конечно, бороться с деканом, но он сумел с ними справиться, и время по-настоящему ужасного Слизерина закончилось.

Гарри внимательно слушал.

Это произошло в восемьдесят втором году, и всем первокурсникам, позже поступавшим в Хогвартс, рассказывали про исключение. Однако первачки не слишком проникались, ведь это случилось не при них и не с их однокурсниками. Они выросли, слушая рассказы родителей о Тёмном Лорде, однако их реальные воспоминания о тех днях были более туманными, чем у тех, кто родился раньше.

— Я был тогда настоящим говнюком, — признался Теренс, — хуже, чем твой дружок Драко в первый месяц пребывания здесь.

— Не может быть, — не поверил Гарри.

— Помнишь, как в первый вечер Невилл Лонгботтом пришёл в нашу гостиную, а Маркус и Драко его прогнали?

Гарри кивнул. Конечно, он помнил. Сам же тогда вместе с Теренсом и другими слизеринцам отыскал его, плачущего, в этом классе.

— Я тогда сказал вам, что Драко Малфой проводит один вечер в неделю в кабинете профессора Снейпа. Знаешь почему? Декан старается как можно незаметнее исправить ущерб, нанесённый детям, которые подверглись идеологической обработке. Занятия Малфоя длились два месяца. А мои — почти год.

Гарри молчал. Он не мог себе представить, чтобы стоящий перед ним честный, правильный (в основном), дружелюбный староста факультета был раньше хоть сколько-нибудь похож на Драко Малфоя, не говоря уже о худшем.

— Подожди, — опомнился он через мгновение, — а какое отношение это имеет к тому, что Маркуса Флинта три года назад отлупили?

— Потому что, — Теренс медленно поднял глаза на Гарри, — отлупили не его одного.

Гарри с недоумением посмотрела на Хиггса, а потом до него дошло.

— И тебя? — неверяще спросил он.

— Нас обоих, — тихо сказал Теренс, и в его приглушённом голосе прозвучало столько эмоций, что Гарри не смог разобраться в них.

А Хиггс рассказывал дальше.

Они с Маркусом дружили с самого детства, тем более что и их отцы были друзьями со школьных времён. У девятилетнего Теренса ещё не было сестры, и он считал Маркуса своим братом. Вдохновлённые примером и словами отцов, в Хогвартс мальчишки приехали с твёрдым убеждением, что они выше тех, в ком течёт кровь не такая, как у них.

— Не могу сказать, сколько раз нас таскали в кабинет Снейпа на первом курсе. — Теренс горестно покачал головой. — Мы вели себя кошмарно: оскорбляли всех маглорожденных и издевались над ними самыми жестокими способами, воровали их учебники, подкладывали им в сумки навозные бомбы, доводили многих до истерик. Снейп из кожи вон лез, чтобы восстановить имидж Слизерина, а мы своими выходками рушили на корню всё, что ему удалось к этому времени сделать.

Естественно, вскоре им пригрозили тростью, если они не начнут вести себя подобающе, как это было с Гарри и его друзьями после инцидента с Николасом Фламелем. И одна только мысль об этом напугала их и заставила скорректировать своё поведение, по крайней мере настолько, чтобы избежать таких серьёзных наказаний.

— Он ненавидит эту штуку, — пояснил Теренс. — Он сам рассказал мне об этом пару лет спустя. Когда он учился, за дисциплину отвечал человек, который был до Филча, очень жестокий. И он не сдерживался. Снейп рад, что всего лишь угроза трости заставляет почти всех вести себя хорошо, потому что он терпеть не может пускать её в дело.

Теренс и Маркус сбавили обороты, чтобы избежать более серьёзного наказания. Со временем, после бесчисленных занятий в кабинете Снейпа после ужина, Теренс обнаружил, что поневоле начинает смотреть на вещи по-другому, причём смена приоритетов происходила так медленно и незаметно, что он даже не обращал внимания, пока сам Снейп не указал ему на это. До приезда в Хогвартс Теренс не встречал ни одного маглорожденного — лишь несколько полукровок. Но теперь он знал, что они не враги и не тупые выродки.

— Я всегда сомневался во всём больше, чем Маркус, — Теренс пожал плечами, — и задавал много вопросов. Снейп поощрял это в нас обоих, но слушал только я. Так мы с Маркусом и отдалились друг от друга. Поначалу мне казалось это худшей вещью в мире, но мы стали слишком разными, чтобы всё оставалось как прежде.

— И что потом? — нетерпеливо кивнув, поторопил Гарри.

— Я к этому и веду, не спеши, — хмуро осадил его Теренс.

Так пролетели два года, а на третьем курсе Теренс вернулся в школу взвинченным и в том же раздрае, что и раньше. После лета, проведённого с родителями, его снова охватили противоречивые чувства, и он часто размышлял о том, что, может быть, взгляды Снейпа всё-таки чушь. Конечно, декану лучше знать, но после двух месяцев дома тринадцатилетний Теренс обнаружил, что разрывается между двумя мирами, ни один из которых он не хотел окончательно покидать. И они с Маркусом потихоньку начали возрождать свою давнюю дружбу.

— Маркус стал злее, чем я помнил, — Теренс вздохнул, — а я — ещё омерзительнее, чем помнил он. Но он был моим другом, понимаешь? Я скучал по нему.

Маркус продолжал втихую издеваться над теми, кого считал либо предателями, либо недостойными обладать магическими способностями. Теренс больше не принимал в этом участия, но и не делал ничего, чтобы остановить его.

— Я просто смотрел в другую сторону и ничего не делал, — признался Теренс, — даже ничего ему не говорил. Я не горжусь этим. Снейп однажды сказал мне, что стоять в стороне и игнорировать несправедливость так же плохо, как и совершать её. А потом, в начале октября, всё и произошло. У первокурсника-полукровки Реджи Деррека хватило смелости дать отпор Маркусу, когда тот издевался над его матерью-маглой. — Он опустил голову. — Маркус говорил о ней очень мерзкие вещи, я не буду их повторять. Но мелкий Реджи оказался задиристым первокурсником, а Маркус к такому не привык. Он ведь нападал на тех, кто меньше его, потому что они боялись дать отпор.

— Я тоже знаю одного такого человека, — пробормотал Гарри, вспомнив о Дадли.

В ответ на оскорбления Маркуса Реджи перечислил всевозможные промахи Флинта-старшего: тот не смог подняться в рядах Пожирателей Смерти во время войны, а когда она закончилась, трусливо оправдывался тем, что находился под империусом, и в Министерстве ничего не добился, потому что жалкая личность, которую никто не уважает.

— Если что и стоит знать о Маркусе, — Теренс отвёл глаза, — так это то, что он не выносит, когда оскорбляют его отца.

Стычка произошла на поле для квиддича, и Маркус потащил Реджи за раздевалки. Теренс шёл следом, пытаясь разрядить обстановку, но не вмешиваясь.

— Маркус велел мне посторожить, пока он будет разбираться с первокурсником, и я послушался. А потом... — Теренс уставился на стену. — Он попытался наложить на Реджи круциатус.

— А что это? — спросил Гарри, почувствовав по тону Теренса, что это что-то явно не из приятных вещей.

— Это... — Хиггс сглотнул. — Это непростительное проклятие, причиняет ужасную боль. Оно не оставляет следов, но это одна из самых страшных пыток, которые можно вынести. Если взрослого поймают за его использованием, это означает пожизненное заключение в Азкабане, без шансов на освобождение.

Гарри знал, что такое Азкабан, в основном потому, что родители половины его соседей по спальне едва избежали попадания туда после войны.

— Ничего не вышло, — продолжил Теренс. — Маркус очень старался, но ему было всего тринадцать, каким бы говнюком он ни был, но непростительное в таком возрасте наложить не удастся, не хватит ни сил, ни настоящего желания. Поэтому он отбросил палочку и накинулся на Реджи с кулаками.

— А ты? — У Гарри внезапно пересохло в горле. — Ты что делал?

— Ничего, — глухо сказал Теренс. — Просто стоял и смотрел. Мне было страшно, я не мог ни присоединиться к Маркусу, ни остановить его. Просто стоял и смотрел, — повторил он и прикусил губу, видимо, даже три года спустя эти воспоминания причиняли ему боль. — Потом я вернулся в общежитие и никому ничего не сказал. Думал, что раз я не участвовал в избиении, то и не виноват, по крайней мере, не так, как Маркус. Но мне почему-то было очень плохо.

— И ты рассказал Снейпу?

— Нет, — покачал головой Теренс, — я не рассказывал. Об этом тогда вообще никто не знал, потому что Реджи сказал мадам Помфри, будто упал с метлы, и к обеду его уже подлатали. А через четыре дня он рассказал о побоях своему другу Люциану Боулу.

— Значит, это Люциан рассказал Снейпу?

— Нет, — снова покачал головой Теренс. — Реджи рассказал эту историю в той крошечной каморке, которую рано или поздно все первокурсники отыскивают за гобеленом кентавра Хирона.

— А, в той, что связана с кабинетом Снейпа, — вздохнул Гарри.

— Ну вот, — продолжал Теренс. — Снейп встретил нас в гостиной и привёл в свой кабинет. Я никогда не видел его таким. Он практически не говорил, только шипел. — Взгляд Теренса стал отсутствующим, как будто он был где-то в другом месте. — Вытянул из нас признания. Притащил обратно в гостиную, поставил посреди комнаты, заставил остальных выстроиться вокруг, а нам велел рассказать, что мы натворили. А потом выпорол нас обоих. Тростью. По шесть ударов каждому, прямо перед всеми.

— Я не знал, — растерянно пробормотал Гарри.

— Никому не хочется говорить о таком, — вздохнул Теренс. — Это не то же самое, когда Снейп набросился на вас с Драко из-за напоминалки. Мы пытались применить непростительное. Мы напали на первокурсника из-за статуса его крови. Это вовсе не смешная история про злого Снейпа.

— Это сделал Маркус, — слабо возразил Гарри, — не ты.

Теренс встряхнул головой.

— На следующее утро я отправился в кабинет Снейпа. Он меня не вызывал. Я пошёл сам. Просто хотел попросить прощения. Он наорал на меня так, как я никогда не слышал, чтобы он ругался. Заявил, что я хуже Маркуса, потому что стоять в стороне и ничего не делать ещё омерзительнее, чем участвовать.

— Как, по-вашему, Тёмный Лорд пришёл к власти? — чуть ли не рычал Снейп, упираясь ладонями в столешницу и нависнув над съёжившимся Теренсом, и чем страшнее становилось Хиггсу, тем суровее звучал голос декана. — Не только благодаря своим последователям, но и из-за благонамеренных людей, которые не одобряли его методы, но смотрели в другую сторону, пока не стало слишком поздно! — Он хлопнул ладонью по столу. — Вы, Хиггс, утверждали, что больше не верите в превосходство чистокровных, но при этом проводили время с тем, кто активно поощряет подобные взгляды, и ни разу не сказали ничего против.

— Я собирался рассказать вам, — наконец выдавил Теренс, окончательно пришибленный презрительным тоном декана. — Клянусь, сэр.

— Тогда почему, мистер Хиггс, — Снейп окинул его взглядом, который Теренс не забудет до конца своих дней, взглядом, в котором смешались гнев, печаль, жалость и отвращение, — я узнал об этом сам и четыре дня спустя?

— Я... — Теренс замялся.

— Не напрягайтесь, — отрезал Снейп, — я не хочу это слышать.

Теренс почувствовал, как с ним что-то происходит, и только через мгновение осознал, что рыдает. Сгорбившись на стуле перед столом профессора Снейпа, он ревел, как маленький ребёнок, совершенно уничтоженный чувством вины, смущения и злости на самого себя за то, что натворил. Против ожидания, Снейп не вышвырнул его из своего кабинета. Он сел за стол, подождал, пока Теренс выплачется, дал ему носовой платок, а потом они поговорили.

— Мы проговорили несколько часов, — Теренс уже слегка охрип, но продолжал рассказывать, — и к тому времени, когда я покинул его кабинет, всё изменилось. Я понял, что не могу просто думать о том, что правильно. Я должен делать то, что правильно. — Он слабо улыбнулся. — Возможно, я слишком рьяно начал, потому что тем же летом поссорился с родителями и переехал к Джорджу Ламборну. Я знаю, что иногда бываю слишком требовательным, но иначе не могу. Я не хочу... — Он запнулся. — Я не хочу вернуться назад, к себе такому, каким был. Снейп назначил меня старостой факультета, это же о чём-то говорит, верно?

Гарри медленно кивнул, рассеянно наматывая на руку капюшон мантии-невидимки.

— А Маркус? — спросил он.

— А что Маркус? — Теренс пожал плечами. — Он всё тот же. Мне хочется верить, что он изменится, но я боюсь, что этого не произойдёт никогда.

Они замолчали. Гарри посмотрел на свою теперь уже невидимую руку, вытащил её из-под мантии и спросил:

— Тебе было больно?

— Из-за трости? Или из-за разрыва дружбы с Маркусом?

— Из-за того и другого.

— Чертовски больно. — Теренс криво усмехнулся.

— И ты... — Гарри кивнул на свою мантию.

— Не знаю, — вздохнул Теренс. — Я многим обязан профессору Снейпу. Вообще всем. И не хочу действовать за его спиной. Не более того, что я уже сделал сегодня.

— Я правда её не надевал, — умоляюще произнёс Гарри. — Я слишком боюсь того, что он сделает, если поймает меня.

— Правильно боишься, — фыркнул Теренс. — Поверь мне, Поттер, тебе никогда не захочется давать ему повод воспользоваться этой чёртовой штукой. Худший опыт в моей жизни.

— И... — Гарри с надеждой заглянул Теренсу в глаза, и тот вздохнул ещё тяжелее:

— Не заставляй меня жалеть об этом.

— Спасибо! — обрадованно воскликнул Гарри. — Спасибо, спасибо. Обещаю, что не буду. Честное слово!

— Я с тебя глаз не спущу, — заявил Теренс, глядя, как Гарри прячет мантию-невидимку в карман. — Только дёрнись, и...

— Я же не дурак, — Гарри фыркнул, — ты и так за мной приглядываешь.

— И всё же ты умудрился сделать так, что никто не заметил у тебя мантию-невидимку, — усмехнулся Теренс, когда они направились обратно в гостиную, спрятав в карманы свою контрабанду.

— А на что похож скотч? — полюбопытствовал Гарри почти на пороге гостиной.

— На жидкий огонь, — хмыкнул Теренс и погрозил пальцем. — Но даже просить не смей, попробовать не дам!

— А разве я прошу? — Гарри прищурился. — Эллен знает, что у тебя есть эти журналы?

— Они были у меня до того, как мы начали встречаться. — Щёки Теренса стали ярко-красными. — Не вздумай...

— Даже не собирался, — ухмыльнулся Гарри и приостановился. — Ты иди, я сейчас.

Оставив озадаченного Теренса на пороге гостиной, Гарри понёсся в башню Гриффиндора, надеясь, что не совершает ошибки, но он действительно не знал, куда ещё идти. Полная Дама услужливо приоткрыла дверь, не настолько широко, чтобы войти в гостиную, но достаточно, чтобы позвать Невилла. Едва Лонгботтом вышел в коридор, Гарри утащил его за угол, подальше от глаз Полной Дамы.

— Послушай, Невилл, профессор Макгонагалл проверяет ваши общежития?

— Что? — удивился Невилл. — Нет, никаких проверок она не делает.

— Хорошо. — Гарри вытащил из кармана мантию-невидимку и протянул Невиллу.

— Это же... — изумлённо прошептал тот.

— Да, — нетерпеливо кивнул Гарри. — Кто-то подарил мне её на Рождество. Она принадлежала моему отцу. Это единственная его вещь, которая у меня есть, и я не хочу, чтобы кто-то о ней знал. Можешь спрятать её в своём сундуке?

— Но почему...

— Потому что я доверяю тебе, — перебил Гарри. — Не говори Рону. Вообще никому не говори. Пожалуйста.

Невилл растерянно кивнул.

— Ладно, я спрячу и никому не скажу, — каким-то странно тонким голосом пообещал он.

— Спасибо, — с облегчением выдохнул Гарри, — спасибо, Невилл, я твой должник.

Они вернулись из-за угла ко входу в гостиную.

— Зайдёшь? — спросил Невилл, кивнув на портрет. — Мы играем в подрывного дурака. — Он смущённо пригладил прядь подпаленных волос.

В обычное время Гарри с радостью присоединился бы к ним, но сегодня он настолько устал после насыщенного событиями и нервотрёпкой вечера, что хотел лишь одного — поскорее отправиться спать.

— В следующий раз, — пообещал он. — Спасибо тебе, Невилл.

Попрощавшись с Невиллом, Гарри припустил к лестнице и, завернув за угол, чуть в кого-то не врезался. Испуганный вопль тут же превратился в возмущённый рык, едва он увидел ухмыляющуюся физиономию Теренса Хиггса:

— Ты!..

— Гриффиндорская башня... Неплохой тайник, — прищёлкнул языком Теренс и улыбнулся ещё шире, увидев выражение лица Гарри. — Да ладно тебе, не дуйся. Я же говорил, что буду присматривать за тобой.

— Можно я хотя бы на твоей метле немного полетаю? — обиженно пробурчал Гарри, спускаясь по лестнице вслед за Теренсом.

— У тебя уже практически отбой, завтра полетаешь. — Теренс вручил ему сахарное перо из "Сладкого королевства".

Повеселев, Гарри безропотно вернулся вслед за Хиггсом в гостиную.