Момент вечности (джен)

Обычно по вечерам Гарри валялся на животе на полу перед камином, обхватив руками тёмно-зелёную подушку. Иногда после ужина к ним в гостиной присоединялся Снейп, что случалось не часто, но по крайней мере час или два несколько вечеров в неделю декан проводил со своими учениками. В течение первых недель в Хогвартсе Гарри нервничал из-за этого человека, ожидая постоянных упрёков и требований тишины, когда они делали уроки или играли, но он ошибался. Хотя Снейп никогда не вёл себя с подопечными по-дружески (Гарри невольно содрогнулся при этой мысли), декан тем не менее стал неотъемлемой частью их вечернего времяпрепровождения.

— Ты в самом деле хочешь сделать такой ход? — спросил Снейп у Джорджа Лэмборна, который сидел, скрестив ноги, на полу с Пэнси Паркинсон и учил её играть в шахматы. Ни для кого не было секретом, что именно по настоянию Снейпа старшекурсники время от времени брали младших под своё крыло и, если не считать некоторого ворчания, справлялись с этой задачей просто замечательно.

— А? — Джордж отвлёкся и выпустил фигуру, над которой раздумывал, куда походить.

— Ага! — торжествующе завопила Пэнси. — Ты её отпустил! Теперь моя очередь ходить!

— Что? Нет, сейчас мой ход! — возмутился Джордж, но его тут же оглушили протесты четырёх других первокурсников, которых он учил играть. — Профессор, вы меня отвлекли!

— Ты всё равно походил бы так же, даже если бы я не отвлёк тебя, — усмехнулся Снейп. — Кроме того, четыре хода назад, когда мисс Паркинсон отпустила свою пешку, не обдумав всё до конца, ты, безусловно, был приверженцем правил.

Пэнси просияла и захватила пешку Джорджа своим слоном.

— Магловские шахматы — это смешно, — скривившись, пробурчал Джордж.

— Это то же самое, что и волшебная версия, — Снейп поджал губы, но выглядел расслабленным, положив руку на спинку дивана, — с той лишь разницей, что фигуры нужно передвигать руками.

В принципе, в гостиной Слизерина было три комплекта волшебных шахмат, в которых фигуры двигались по устной команде и иногда спорили, когда не соглашались с выбором игрока. Однако эти три доски были постоянно заняты, к тому же многие слизеринцы считали старую потрёпанную магловскую доску чем-то вроде новинки, напоминая Гарри о магловской женщине, жившей по соседству с Дурслями, которая дважды в год делала собственное масло из какого-то непонятного желания иногда пожить, как в «старые добрые» времена. Она всегда приносила немного готового продукта тёте Петунии, которая громко восторгалась и рассказывала, с каким нетерпением она ждёт его каждый год, а как только дверь за соседкой закрывалась, морщила нос и отдавала подношение Гарри. А тому было всё равно, на вкус эта штука не отличалась от масла.

Однажды Миллисента стремительно ворвалась в гостиную после ужина, уткнувшись в стопку журналов, которые она получила утром с совиной почтой и только-только начала читать.

Снейп, уже расположившийся на диване, шевельнул своей палочкой, и туфли Миллисенты мгновенно уменьшились на один размер. Она тут же споткнулась и упала на сложенные в три ряда подушки, которые Снейп же и наколдовал.

— Простите! — сдавленно пробормотала Миллисента, и Гарри показалось, что она едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.

— Разумеется, — невозмутимо отозвался Снейп, взмахом палочки вернул туфлям ученицы первоначальный размер и… начистил их.

— О, спасибо, сэр! — Миллисента поднялась, разглядывая свои туфли и безуспешно стараясь скрыть улыбку. Каждое утро при осмотре внешнего вида у Миллисенты обнаруживались царапины на обуви, криво завернувшийся ворот мантии или ещё что-нибудь пустяковое, но тем не менее вызывавшее выговор у декана.

Снейп лишь приподнял бровь, но не сдвинулся с места, явно чувствуя себя комфортно и непринуждённо.

— Как вы это сделали? — спросила она, плюхнувшись в свободное кресло. Миллисенту нельзя было назвать леди, но Гарри это нравилось — она могла бы, наверное, дать сто очков вперёд Дадли, если бы эти двое когда-нибудь сошлись. — Не полирующее заклинание, а уменьшающее — это было в самом деле здорово, сэр.

Снейп мгновение пристально смотрел на неё, затем взмахнул рукой:

— Кто хочет научиться изменять одежду, подойдите ближе.

Когда почти весь факультет собрался вокруг Снейпа, Гарри подумал, что вряд ли это будет особенно весело, но он быстро убедился, что ошибался, в основном из-за того, что они практиковались друг на друге. Грег хохотал до упаду, когда Винсент направил на него свою палочку под пристальным наблюдением Снейпа и одновременно удлинил одну штанину брюк значительно ниже ступни, а другую укоротил до колена. Трейси превратила мантию Драко во что-то, напоминающее цирковой шатёр, а по взмаху палочки Снейпа под ним раздалось рычание львов и ликующие вопли зрителей.

Когда очередь дошла до Гарри, он был слегка разочарован, что Снейп не позволил ему проделать ни одного из действительно забавных приёмов, которым научились другие, вроде удлинить рукав джемпера и сложить его во что-то, похожее на лебедя оригами. Вместо этого декан просто показал ему, как уменьшать размер одежды. Снова и снова он заставлял Карла Риггла, неожиданно вымахавшего за лето и враз выросшего из всей одежды, увеличивать свою мантию до тех пор, пока она не свисала до пола, а затем приказывал Гарри уменьшить её до чего-то более приемлемого.

Несмотря на то, что Гарри предпочёл бы наколдовать что-нибудь посложнее (третьекурсники научились заставлять свои галстуки реветь, как слон!), он не мог отрицать, что это было очень весело, главным образом потому, что они всё делали вместе. Позже тем же вечером и в течение следующих нескольких месяцев Гарри продолжал тренироваться в заклинаниях на своих огромных старых вещах, доставшихся от Дадли, пока они наконец не стали подходить по размеру. Технически он нарушал правило, что нельзя экспериментировать с магией в одиночку, но к этому моменту уже понял, что быть слизеринцем означало то тут, то там нарушать эти правила.

И лишь несколько лет спустя, валяясь тёплым апрельским утром на берегу Чёрного озера, он вдруг сообразил, чего именно добивался Снейп этими занятиями — декан не хотел ставить мальчика в неловкое положение неприятными разговорами о состоянии его одежды.

* * *

А сейчас Гарри прислонился к каменной стене возле кабинета Снейпа и молча размышлял о том, будет ли когда-нибудь снова приятный вечер в гостиной Слизерина. Он такой идиот! Драко был прав, когда заявил, что гостиные не просто так имеют пароли. Хотя во всём остальном он ошибался. Почему слизеринцы такие замкнутые? Почему они просто не подходят к другим ученикам и не говорят им, что они не злые, что это только родители такие и что на всём факультете лишь некоторые прислушиваются к их словам? И почему такие ученики, как Маркус и Драко, верили в это, хотя очевидно, что это неправильные убеждения?

Гарри закрыл глаза. Невилл никогда больше не сядет рядом с ним. А ещё наверняка расскажет всему Гриффиндору о случившемся, и что тогда? Всё станет ещё хуже. Гарри не сделал того, что Снейп всегда требовал от него — не воспользовался головой. И конечно, всё обернулось именно так. Это он виноват.

«Хватит дуться», — сказал внутренний голос Гарри, удивительно похожий на голос Снейпа, которым он отчитывал провинившихся учеников.

Однажды злополучным вечером несколько недель назад профессор Спраут доложила Снейпу за ужином, что Тео швырнул в Блейза ножницы (ручкой вперёд), повздорив, кому первому воспользоваться ими на уроке гербологии. Они, конечно, сразу помирились, но Снейп рассердился не на шутку и публично, перед всем факультетом, устроил Тео взбучку в гостиной за глупость и безрассудство, а затем заставил его полвечера простоять в углу. Когда Тео после тихих извинений перед Блейзом, который только ухмыльнулся и сказал, что вечернее развлечение того стоило, наконец позволили присоединиться к софакультетникам, он уселся в кресло и уставился на стоявшую напротив вазу.

— Хватит дуться, — сказал тогда Снейп, на секунду отвлекаясь от шестикурсников, которых он учил колдовать ярко-фиолетовое пламя, вызывавшее щекотку при прикосновении. — Да, половина твоего вечера испорчена из-за твоей же собственной глупости. Но зачем портить остаток вечера, жалея себя? Иди лучше поиграй в настольные игры.

Тео послушался и вскоре уже смеялся вместе с Блейзом, Гарри и остальными первокурсниками за игрой в «Эрудит», в которой разрешалось выкладывать грубые слова.

Однако сейчас всё оказалось гораздо сложнее. Маркус и Драко говорили ужасные вещи, и хотя остальные слизеринцы не согласились с тем, что касалось кровного родства, большинство всё же определённо были недовольны решением Гарри пригласить Невилла в их гостиную. Кроме того, Гарри проклял Драко. Не специально, но теперь, немного успокоившись, он подумал, не причинил ли он боли ослепительными белыми искрами, которые непрошено сорвались с палочки и попали Драко прямо в лицо.

Гарри теребил рукав мантии, прикидывая, будут ли ему рады снова в Слизерине. Услышав приближающиеся шаги, он выпрямился, готовый объясниться со Снейпом. Однако человек, вышедший из-за угла, был вовсе не Снейпом и не слизеринцем — это был Квиррелл.

— М-м-мистер П-Поттер, — растерянно уставился тот на Гарри. — Я н-не ожидал у-увидеть вас з-з-здесь.

— Здравствуйте, профессор Квиррелл, — тихо пробормотал Гарри, когда Квиррелл остановился перед ним. — Я к профессору Снейпу. Он попросил подождать его здесь.

— Я н-надеюсь, у вас н-н-нет никаких н-неприятностей, мистер П-Поттер, — Квиррелл дребезжаще рассмеялся. — П-профессор Снейп в-весьма строг, н-не так ли?

— Всё в порядке, сэр, — несмотря на скверное настроение, Гарри слегка улыбнулся, тем самым надеясь успокоить явно нервничавшего профессора. — Он строгий, но у меня нет неприятностей. Он просто хочет поговорить со мной, сэр.

— П-прекрасно, — кивнул Квиррелл, — мне тоже н-нужно с ним п-поговорить.

Гарри озадачился было, о чём именно Квиррелл собирается разговаривать со Снейпом, но потом ему стало всё равно — своих проблем по горло.

— П-по какому поводу вы п-пришли к профессору Снейпу, мистер П-П-Поттер? — полюбопытствовал Квиррелл, поправляя сползающий тюрбан.

Гарри помедлил. Квиррелл казался достаточно безобидным, но он хорошо знал, что слизеринцы (включая Снейпа) предпочитают держать свои проблемы строго в рамках Слизерина.

— А вы на каком факультете учились? — спросил Гарри. — Простите за вопрос.

Квиррелл уставился на него слегка озадаченно, но потом понимающе улыбнулся:

— А-а-а… боюсь, мистер П-П-Поттер, я учился в Р-Р-Райвенкло. Хотя всегда с-симпатизировал Слизерину.

Гарри ответил не сразу, подумалось, что Снейп едва ли одобрит, если он расскажет кому-то о произошедшем накануне, и, что более важно, ему самому не хотелось никому рассказывать.

— Ничего важного, сэр, — наконец сказал Гарри. — Просто у меня возникли вопросы по домашнему заданию по зельям, и я подумал, что он сможет помочь.

— П-профессор Снейп определённо эксперт в этой области, — любезно сказал Квиррелл и с самым неуклюжим подмигиванием, которое только видел Гарри, добавил: — Хотя я п-подозреваю, что он предпочёл бы занять м-мою должность.

Гарри не ответил, да и что он мог сказать? Конечно, он уже слышал подобное много раз от учеников всех четырёх факультетов.

— Что в-вы думаете о п-профессоре С-Снейпе, Г-Гарри? — не унимался Квиррелл.

— Ну… — Гарри не понимал, почему Квиррелл спрашивает об этом и почему его вообще волнует мнение Гарри, если только профессор не пытался завязать разговор, пока Снейп, не особенно торопясь, провожал Невилла в гостиную Гриффиндора. — Он нормальный, сэр. Строгий, но справедливый. Он не такой, как я ожидал, но он… заботится о нас, сэр.

— П-прошло столько в-времени с тех пор, как мы в-вместе учились, — задумчиво кивнул Квиррелл. — К т-тому времени, когда он п-прибыл в Хогвартс, я был на шестом к-курсе. С-скажите, м-мистер П-Поттер, о чём п-профессор Снейп г-г-говорит с вами?

Гарри не успел ответить: в коридоре послышались шаги, и, резко обернувшись, Гарри с Квирреллом увидели Снейпа, который, заметив, что его ждут, ускорил и без того стремительный шаг.

— Квиринус, — отрывисто бросил он. — Какой сюрприз — ты в подземельях в компании с мистером Поттером.

Квиррелл визгливо засмеялся.

— С-с-Северус, привет. — Его широкая улыбка больше напоминала Гарри оскал больного животного. — Я как раз ждал, чтобы п-поговорить о п-последней статье в «Обозрении м-магических исследований».

— Боюсь, сегодня это невозможно, — Северус вытащил из глубокого кармана мантии палочку и отпер дверь, но пока не спешил её открывать. — Нам с мистером Поттером необходимо обсудить его отвратительное эссе по зельям.

Гарри прикусил язык, чтобы не возмутиться подобным высказыванием Снейпа, одновременно забавляясь тем, что они оба выбрали одну и ту же причину присутствия мальчика у кабинета декана. На самом деле отметки Гарри по зельеварению были на уровне средних, главным образом потому, что Снейп был суров в оценках, если считал, что ученик способен на большее. Тем не менее, Гарри был не прочь время от времени отдыхать от занятий.

— Т-тогда завтра? И б-будь с ним помягче, а, С-Северус? — Квиррелл снова попытался рассмеяться, а когда Снейп просто уставился на него с неизменным выражением лица, Квиррелл, попятившись, отвесил серию поклонов и наконец, развернувшись, удалился туда, откуда пришёл.

Снейп толкнул незапертую дверь и жестом пригласил Гарри войти. Впервые Гарри переступил порог кабинета, не боясь, что декан вот-вот оторвёт ему голову, и на минуту замер, залюбовавшись яркими образцами зелий во флаконах, стоявших на полках, а потом неловко присел на стул перед столом Снейпа.

— Садитесь, садитесь, Поттер, — сказал Снейп с ноткой нетерпения в голосе, усевшись в своё кресло, опёрся локтями на стол и сцепил пальцы в замок. Гарри поразился тому, каким невероятно усталым выглядел этот человек. — У вас получился весьма насыщенный вечер, не так ли?

Гарри, поколебавшись, медленно кивнул.

— А Невилл…?

— С Лонгботтомом всё в порядке, — сказал Снейп холодно, но не сурово. — Я отвёл его в гостиную Гриффиндора, он немного успокоился и сам пообещал никому не рассказывать о случившемся.

Облегчение обрушилось на Гарри, как грузовой поезд, и он обмяк в кресле, освободившись от напряжения, о котором и не подозревал. Однако это чувство было недолгим. Он снова посмотрел на Снейпа, не зная, что сказать, но Снейп тоже ничего не говорил, и Гарри почувствовал, что должен как-то заполнить тишину.

— Он сел со мной, сэр, — сказал он быстрее, чем намеревался, и затем всё это выплеснулось из него. — Потому что я пригласил его месяц назад. Больше месяца назад. Это было после того, как Драко стащил его напоминалку, сэр. — Заметив поднятую бровь декана, он поправился: — После того, как я полетел за Драко забрать напоминалку, сэр. Невилл поблагодарил меня и сказал, что я могу сидеть с гриффиндорцами, когда захочу. А я сказал ему, что он может сидеть с нами, когда захочет. Так он и сделал, сэр, просто ему потребовалось некоторое время, чтобы решиться. И все были добры к нему, или, по крайней мере, не грубили, и я подумал…

Гарри сжал кулаки, ощущая нарастающее разочарование. Он не знал, как выразить словами то, что чувствовал, даже если внутри себя понимал это безоговорочно.

— Это глупо, сэр! Это всё глупо! Другие факультеты говорят, что мы злые, хотя это не так, и никто в Слизерине ничего не делает, чтобы оспорить это. Даже если есть такие, как Маркус и Драко, даже если их много, это не делает весь факультет плохим! Все считают нас монстрами и говорят, что вы всё спускаете нам с рук, и это глупо с их стороны так думать, а с нашей стороны глупо позволять им в это верить!

Гарри резко выдохнул, внезапно осознав, что он так сильно наклонился вперёд на своём стуле, что практически встал.

— Простите. — Он снова откинулся назад и покраснел, смутившись из-за своей гневной тирады. — Простите, сэр.

Снейп долго молчал, глядя на Гарри с неизменным выражением лица.

— Извиняться следует только в том случае, если есть на то причины, — наконец сказал он.

— Сэр? — Гарри поднял голову.

— Я сказал то, что сказал, Поттер. Как и вы. За вашей… страстью стоит убедительный аргумент. Теперь я предлагаю вам успокоиться и обдумать это настолько рационально, насколько вы сможете.

Снейп взмахнул палочкой, и поднос со стеклянным кувшином и двумя стаканами слетел с одной из верхних полок и приземлился на столе. Ещё один взмах, и кувшин наполнился водой. Снейп сначала налил себе стакан, затем жестом предложил Гарри сделать то же самое.

Гарри удивился, как сильно ему хотелось пить: эмоциональное напряжение этого вечера вкупе с беготнёй по коридорам подземелья в поисках Невилла отняли у него больше сил, чем он ожидал. Он залпом осушил весь стакан и взглянул на Снейпа, тот едва заметным кивком позволил налить ещё. Гарри выпил четверть второго стакана в более разумном темпе, затем выжидающе посмотрел на Снейпа.

— Почему вы думаете, что ученики Хогвартса считают слизеринцев злом? — ровно спросил Снейп. Хотя Гарри хотелось недоверчиво усмехнуться, он не мог не удивиться, что декан вообще спрашивает вместо того, чтобы просто сказать и объяснить. Было похоже, что Снейпу небезразлично мнение и ход мыслей мальчика.

— Ну… они все так говорят, сэр.

— Кто? — И снова лицо и тон Снейпа были удивительно нейтральными. — Кто сказал вам в лицо, что слизеринцы — зло?

Гарри колебался: большинство просто бормотали, что слизеринцы — засранцы, а не говорили прямо в лицо, что они плохие. Первое, по мнению Гарри, было правдой, но каждый в Хогвартсе мог быть немного засранцем, когда хотел. И всё же…

— Рон Уизли сказал, что не знает, что будет делать, если окажется в Слизерине, — признался он. — Когда мы ехали вместе в Хогвартс-экспрессе. Он не сказал, что это зло, сэр, но он действительно не хотел в Слизерин. Вся его семья в Гриффиндоре, и он сказал, что, наверное, будет лучше, если он попадёт в Райвенкло, чем в Слизерин…

Гарри запнулся. По правде говоря, если подумать, они не так уж много говорили о Слизерине. Но, несмотря на это, было ясно, что Рон думает об этом факультете, и то, как он вёл себя с момента распределения Гарри, подтверждало это. На самом деле только один человек сказал ему прямо в лицо, что Слизерин — злой факультет, и это был Хагрид. Гарри не хотел признаваться в этом Снейпу, потому что Хагрид был его другом. К тому же после чудесного дня, проведённого с Винсентом в хижине, Хагрид отозвал Гарри в сторонку и прошептал на ухо, что, возможно, факультет, на котором мальчик оказался, не так уж плох.

Но чем больше Гарри думал об этом, тем больше ему казалось, что есть что-то неправильное в утверждении, будто все плохие ведьмы и волшебники учились в Слизерине и это означало, что весь факультет плохой. В любом случае, сколько было «плохих» ведьм или волшебников пропорционально тем, кто не вышел на улицу и не устроил беспорядок в мире?

— Что ж, давайте выпьем за то, что мечты мистера Уизли о Гриффиндоре сбылись, — Снейп поднял свой стакан и сделал большой глоток.

Гарри кивнул, не совсем поняв, что имел в виду Снейп, и спросил:

— Это правда, что нет ни одной плохой ведьмы или волшебника, которые не учились бы в Слизерине, сэр?

— Уточните, что значит «плохой»? — Снейп слегка наклонил голову и откинулся на спинку кресла.

— Вы же знаете, — Гарри мгновение пристально смотрел на декана, затем попытался как можно лучше выразить это словами. — Плохие, сэр, это люди, которые совершают плохие поступки.

— И где проходит эта грань, Поттер? После убийства? При нанесении тяжких телесных повреждений? При краже? В налоговом мошенничестве? В оскорблениях? «Плохие» — это очень субъективное понятие. — Снейп опустил свой стакан. — Если только под «плохими» людьми вы не подразумеваете тех, кто следовал за Тёмным Лордом во время его правления.

Чувствуя себя ничтожеством, Гарри вместо ответа пожал плечами, и хотя обычно Снейпу подобное не нравилось, теперь он не одёрнул мальчика, просто молча смотрел на него.

— Я буду честен с вами, Поттер, — наконец заговорил Снейп. — Во время войны большинство Пожирателей Смерти были выпускниками Слизерина. Конечно, не все. Но значительная часть тех, кто смело носил его метку, учились на вашем факультете. Однако бесчисленное множество других, кто беспрекословно соглашался с идеалами Тёмного Лорда, с его методами, кто молчал и не сражался, просто позволяя случиться тому, что случилось, и планируя воспользоваться тем, что восстанет из пепла, учились на всех факультетах. Хотя не имеет значения, с какого они факультета, не так ли, Поттер?

— Нет, — тихо сказал Гарри. — Нет, сэр, не имеет. Я думаю, что факультетов вообще не должно быть.

Снейп бросил на него странный взгляд, затем уголки его губ на мгновение дрогнули, впрочем, он тут же снова сжал губы в прямую линию.

— И всё же они есть. Поттер… После войны было много обвинений, которые можно было свалить на других. А раз Тёмного Лорда больше нет, почему бы не обвинить факультет, на котором учился он и большинство его последователей, вместо конкретных людей, которые превратили Слизерин в то, чем он был в то время? — Снейп умолк и молчал долго. — Слизерин моего детства отличался от вашего Слизерина. Это было совсем другое место. Наш декан был довольно рассеянным, и его мало заботило, чем занимаются ученики в свободное время. Это позволяло определённому типу людей бесчинствовать, и по мере усиления войны их становилось всё больше… От ученика к ученику передавались нелицеприятные идеалы.

— А сколько человек в Слизерине поддерживали его? — спросил Гарри. — Большинство, сэр?

— Не большинство, — возразил Снейп. — Даже близко не большинство. Но многие. Слишком многие. Те, кто не поддержал его, создали свои собственные союзы, чтобы исправить ситуацию, как только могли, но я уверен, вы заметили, что тех, кто выступает громче всех, больше всех и замечают. В каком-то смысле Слизерин можно назвать рассадником тех, кто в конечном итоге решил последовать за Тёмным Лордом, но не в том смысле, который вы себе представляете. Там не было декана, который учил бы нас, как нападать на маглорожденных, и гостиная не была плацдармом для планирования войны. Тёмный Лорд не приходил к нам в гости. Боюсь, всё было гораздо более обыденно, и подобное происходило бесчисленное количество раз на протяжении истории, и, несомненно, будет происходить снова и снова.

— Как это было, сэр?

— Никаких наставлений, — коротко сказал Снейп. — Слизерин был предоставлен самому себе. Каждый раз, когда кто-то из учеников оказывался под влиянием идеологии Тёмного Лорда, это рассматривалось как ещё одно доказательство того, что Слизерин — его факультет. Вся школа ополчилась на нас за грехи нескольких человек — и в этой пустоте неизбежно появлялись ученики, решавшие, что если никто не хочет их принимать, то они могут пойти туда, где им будут рады.

— Это всё равно неправильно! — буркнул Гарри. — Сэр, это ничего не оправдывает. Они всё равно присоединились бы к Волде… Сами-Знаете-Кому!

— Безусловно, это неправильно, — устало кивнул Снейп. — Преобладанию экстремизма над логикой нет оправдания, но мало кто становится экстремистом ради забавы. Я не собираюсь оправдывать их тем, что они никому не нужны. — Снейп помолчал. — Однако отвергать кого-то за грехи окружающих, когда он сам не сделал ничего плохого, особенно когда этот человек — ребёнок…

— Это тоже неправильно, сэр, — согласился Гарри.

— Это, конечно, никоим образом не оправдывает тех, кто использовал якобы ненужность как предлог, чтобы присоединиться к Тёмному Лорду. В конечном счёте, вина за их грехи лежит на них, и только на них. Однако те, кто сильнее, кто по-своему сопротивлялся Тёмному Лорду, несмотря на потерю собственных семей, будь то в результате смерти или отречения… Разве они заслуживают того, чтобы к ним относились так, как, по вашему мнению, относятся к слизеринцам? Как к злу?

— Так вот почему вы такой строгий, сэр? — Гарри покачал головой. — Вот почему вы всегда следите за нами и доставляете неприятности? Чтобы мы в конечном итоге не сбились с пути, как сбивались ученики, когда вы ходили в школу?

— Я не доставляю вам неприятностей, — возразил Снейп, и уголок его рта приподнялся на энную долю градуса и снова опустился. — Я справедлив, не так ли? Я многого жду от своих учеников, но только потому, что знаю, на что они способны.

Гарри не мог не согласиться — Снейп был помешан на правилах и предписаниях, однако и правда справедлив. Тем не менее, определённо чувствовалось, что он доставлял им немало хлопот.

— Что касается вашего вопроса… Слизерин был совсем другим, когда я учился, и оставался таким, когда я стал его деканом, — продолжал Снейп. — И да, многие из моих методов направлены на то, чтобы у вас было другое будущее, чем у моего поколения.

— Но, сэр, это не объясняет того, почему остальная школа нас не любит, особенно когда мы не сделали ничего плохого, — задумчиво сказал Гарри. — Даже если они не говорят нам в лицо, что мы зло, они так думают, вы не можете этого отрицать, сэр. Мы им не нравимся. Они не принимают нас. Гриффиндор, Хаффлпафф и Райвенкло — это как один большой дом, а мы на отшибе. Почему никто просто не скажет им, что они не правы?

— Поттер, как давно вы в Хогвартсе?

— Чуть больше полутора месяцев, сэр, — растерянно моргнул Гарри, Снейп ведь знал это. — Почти два месяца.

— Откуда вы знаете, что за десятилетие, прошедшее после падения Тёмного Лорда, ни один слизеринец ни разу не заявил другому ученику о своей невиновности, и даже если ситуация достигает благоприятного результата и завязывается новая дружба, в целом ничего не меняется? — Снейп сделал ещё один глоток из своего стакана. — Кроме того, Поттер, я бы хотел, чтобы вы ответили на один вопрос. Можете ли вы сказать, что вам в какой-то степени знакомы люди, которые шепчутся о вас самом, строя беспочвенные теории?

— Д-да. — Щёки Гарри вспыхнули. Конечно, так и было, это случалось почти каждый день, другие факультеты постоянно шептались за его спиной. — Да, сэр.

— И что вы делаете в таких ситуациях?

— Не обращаю на них внимания, сэр, — пожал плечами Гарри. — Когда это происходит, иногда другие слизеринцы громко заявляют, что всё, что обо мне говорят, правда, но ведь очевидно, что они просто шутят. Я в самом деле просто не обращаю на них внимания, сэр.

— И зачем вы это делаете?

— А смысл по-другому, сэр? — Гарри снова хотел пожать плечами, но сдержался — не стоило лишний раз испытывать судьбу. — Мой кузен… ну, он обычно рассказывал другим детям в школе, что мои родители были преступниками, наркоторговцами и тому подобное, просто для смеха. Я сначала спорил, когда люди говорили такое, но это ничего не меняло, сэр. Что бы я ни сказал, они верили в то, во что хотели верить.

Между ними повисла тишина, потом на Гарри нахлынуло понимание.

— Но… — он уставился сначала на Снейпа, потом перевёл взгляд на поверхность стола. — Почему бы всем просто не показать, что мы не зло, сэр?

— Каким образом? — Снейп откинулся в кресле, убирая за ухо прядь сальных волос. — Как сейчас ведут себя слизеринцы? Насколько я могу судить, они вовремя сдают все свои работы, не устраивают беспорядков в коридорах, не создают проблем своим преподавателям. Они вежливы, хотя и держат некоторую дистанцию, и не доставляют хлопот. Тех, кто переступает черту, без промедления пропесочивают так, что у них надолго отшибает желание так поступать.

Гарри медленно кивнул, понимая, что это ещё одна причина, почему у Снейпа так много правил и почему он всегда без промедления наказывает того, кто их нарушает. Если гриффиндорец ведёт себя неподобающе, для остальной школы он просто придурок. Если так поступает слизеринец, это лишнее доказательство, что он — Пожиратель Смерти в процессе становления.

— Слизеринцы не кричат во всё горло, что они не зло. Они это показывают. — Снейп провёл пальцем по краю своего стакана, затем поставил его на стол и снова сложил руки вместе. — Ещё один фактор, который мы должны признать… Я уверен, вы знаете, что у многих слизеринцев родители поддерживали Тёмного Лорда.

— У Драко, — кивнул Гарри и добавил: — А на самом деле у всех в моём общежитии.

— Я также уверен, что вы заметили, некоторым ученикам приходится нелегко, когда они приезжают в Хогвартс и обнаруживают, что стандарты приемлемого и неприемлемого внезапно изменились. Это болезненно — понимать, что то, что вы считали фактом, на самом деле таковым не является. — Снейп внимательно посмотрел на Гарри. — Ещё сложнее, когда те, кого ты любишь, по-прежнему верят в это, особенно когда эти люди — твои собственные родители.

— Я не знаю, сэр, — протянул Гарри, не в силах скрыть жалобную нотку в своём голосе.

Снейп не стал заострять на этом внимание.

— Зато ученики знают, Поттер. А когда год заканчивается, им приходится возвращаться домой и проводить лето с дорогими людьми, многие из которых не изменили своих убеждений. Достаточно трудно принять, что родители неправы, Поттер. Вы действительно думаете, что они будут вопить в коридорах Хогвартса о своём изменившемся мнении, особенно когда до родителей, которых они очень любят, может дойти, что дети во всеуслышание осуждают их принципы? Родителей, с которыми они обязаны проводить часть своего учебного года?

Да… наверное, Гарри мог понять желание сохранить мир со своими родственниками. В конце концов, дядя Вернон каждый раз за обедом громко заявлял, убеждённый в своей правоте, что бы он сделал, если бы стал управлять страной. Гарри не слишком разбирался в политике и никогда не спорил с дядей, вместо этого спокойно размышляя о том, как уедет с Тисовой, когда вырастет, и никогда не оглянется назад. А если бы он любил дядю Вернона так, как кто-то любит своих собственных родителей… что ж, это всё усложнило бы. И Снейп прав — слизеринцы своим поведением показывают, что они не зло, даже если и есть несколько олухов, таких, как Драко, Маркус и, вероятно, ещё парочка, у кого, однако, хватило благоразумия держать язык за зубами.

— За время моего деканства никто никогда не приглашал других учеников в гостиную Слизерина, — сказал Снейп. — Слизеринцы держатся обособленно не просто так, но это не значит, что вы сделали что-то плохое. Возможно, пришло время Слизерину немного раскрыться. Но я оставляю это на усмотрение учеников и не вмешиваюсь сам. Однако, если они решат это сделать, я приму остальную школу с распростёртыми объятиями.

Гарри чуть не засмеялся, представив Снейпа, стоящего у открытой двери общей гостиной с распростёртыми объятиями и обнимающего каждого входящего ученика, но прикусил губу и промолчал.

— Если отбросить мои собственные мысли, то решение о том, хотят ли они этого, остаётся за учениками. Я надеюсь, вы примете во внимание те опасения, которые они могут испытывать на основании предыдущего обращения. — Снейп сделал паузу, затем сказал: — Замечу, что с вашей стороны было несколько наивно ожидать, что ваши софакультетники примут Лонгботтома со всей душой. Я также признаю, что вы не знаете многого из того, что произошло в волшебном мире с тех пор, как вас забрали из него десять лет назад. Тем не менее, я надеюсь, вы научитесь.

Гарри согласно кивнул.

— Я проклял Драко, — признался он после долгого раздумья. — Нечаянно. Искры сами вылетели из моей палочки, сэр — я не делал этого специально. Я просто сильно разозлился.

— Стихийная магия, — понимающе кивнул Снейп. — Обычно это происходит с маленькими детьми или с человеком на пике эмоций. Я никогда не наказываю ученика за стихийный выброс, он не в состоянии это контролировать. Однако тот факт, что вы решили направить свою палочку на мистера Малфоя в момент гнева, зная, что случайное волшебство возможно…

Снейп замолчал, и у Гарри внутри всё сжалось.

— Вы меня накажете, сэр?

— Нет, Поттер, не накажу. Сегодняшний вечер был трудным для всех. Однако, если вы ещё хоть раз в гневе направите палочку на одноклассника, зная о риске случайного колдовства…

— Я не буду, сэр, — поспешил заверить Гарри. — Простите. Я знаю, вы говорили, важны не наши извинения, а то, как мы учимся, сэр, и я обещаю… я научусь.

— Это всё, о чём я прошу, — Снейп поднялся. — Если у вас нет больше вопросов… Идёмте, уже поздно.

Гарри встряхнул головой и тоже поднялся. Он был уверен, что позже у него появятся ещё вопросы, но сейчас хотелось только одного — рухнуть в постель и заснуть.

— Я могу сам дойти, сэр.

— Разумеется, в вашем возрасте вы сможете добраться до гостиной самостоятельно, — сказал Снейп с сарказмом, но совершенно без яда. — Но я всё равно вас провожу.

Они шли по пустым коридорам почти в полной тишине, и Гарри, ободрённый разговором и слишком измученный, чтобы помалкивать, набрался смелости и спросил:

— Сэр… а вы поддерживали Сами-Знаете-Кого, когда учились в школе?

Снейп едва не споткнулся, но продолжал идти рядом с Гарри. Когда они добрались до участка стены, преграждавшей вход в гостиную, декан огляделся и, убедившись, что вокруг никого нет, сказал:

— Да. Какое-то время. Я был идиотом и глубоко сожалею об этом. Но если я когда-нибудь услышу, что вы кому-то об этом рассказываете, я вас выпорю.

— Спасибо… — Гарри, настолько потрясённый тем, что ему ответили так откровенно, просто кивнул. Именно в этот момент он полностью и бесповоротно доверился Снейпу. — Спасибо, что рассказали мне, сэр.

Снейп тоже кивнул, а затем направился обратно тем же путём, которым они пришли, но вдруг замер и, развернувшись, зашагал обратно к Гарри.

— Что вам сказал профессор Квиррелл?

— Сэр?

— Что он сказал вам, когда вы ждали у моего кабинета?

— Ну… Ничего особенного, сэр, — растерялся Гарри, удивлённый неожиданным вопросом. — Спросил, зачем я к вам пришёл. Я сказал, что это по домашнему заданию. И ещё спрашивал, какой вы и о чём с нами разговариваете.

Лицо Снейпа не изменилось. Он просто кивнул, а затем резко повернулся и понёсся по коридору, как летучая мышь-переросток — в этом, по мнению Гарри, было своё очарование.

Войдя в гостиную, он с удивлением обнаружил, что комната совершенно пуста. Было только полвосьмого, но весь факультет разошёлся по спальням. Гарри мгновение помедлил, и тут заговорила одна из картин.

— Он отправил их всех спать, всех до единого. Не видел его таким злым с тех пор, как тут месяц или около того назад подрались два первокурсника. — Волшебник на картине, старик в мутных очках, присмотрелся к Гарри. — Ты кажешься мне знакомым, мальчик. Откуда я тебя знаю?

Но Гарри только кивнул, пробормотал «спасибо» и поспешил в свою спальню. В коридоре были погашены все лампы, обычно горевшие над дверями спален до отбоя. Значит, Снейп действительно отправил всех спать. Поёжившись, Гарри осторожно приоткрыл дверь и переступил порог. Все повернулись в постелях и уставились на него, но никто не произнёс ни слова. В слабом свете, проникающем через зачарованное окно, из которого открывался вид на глубины озера, Гарри разглядел лицо Драко, покрытое волдырями. Драко свирепо зыркнул на него, но промолчал и улёгся, повернувшись к нему спиной.

— Извини, — прошептал Гарри. — И хотя ты сам виноват и тебе тоже не мешало бы извиниться, но я не хотел тебя проклинать.

Драко не ответил, и Гарри забрался в кровать. Грег наклонился со своей кровати и прошептал так тихо, как только мог:

— Хиггс рассказал Снейпу, как Драко болтал о родителях Лонгботтома, и декан чуть не прибил его на глазах у всего факультета, орал на него, ну и на Маркуса ещё, так, что нам показалось, несколько часов прошло, и заявил, что Драко может сам лечить свою физиономию, хотя ему повезло, волдыри пройдут к утру сами собой, так что легко отделался.

Гарри не знал, что сказать. Он откинулся на спинку кровати и пробормотал, обращаясь ко всем в комнате:

— Извините, что вас всех так рано отправили спать.

— Да уж спасибо Драко, — фыркнул Тео, а остальные сдавленно захихикали.

— Да пошёл ты, — буркнул Драко со своей кровати. Минут двадцать спустя, когда Гарри уже почти задремал, Драко переместился на край своей постели и прошептал так тихо, что Гарри засомневался, услышал ли он это на самом деле: — Прости, Поттер. Мне не следовало говорить такое про Лонгботтома.

Услышав это, Гарри не спал почти час, а затем впервые за долгое время провалился в глубокий сон без сновидений.