Момент вечности (джен)

Гарри Поттер тихо сидел на низком кожаном диване в углу гостиной Слизерина и оглядывался вокруг, рассматривая длинную комнату, освещённую зеленоватым светом круглых ламп, свисающих с цепей. Всё вокруг украшали гобелены и другие предметы декора, в том числе большой герб. Каменные стены, как отметил Гарри, гармонировали с низким потолком и казались почти зелёными. Приглушённое зеленоватое свечение, почти как в аквариумах, фотографии которых он видел после школьной экскурсии, куда ему не разрешили пойти, странно успокаивало. И всё же он нервничал больше, чем за весь день.

Зачем он послушал эту дурацкую шляпу? Он ещё ни с кем не разговаривал, кроме нескольких слов за ужином, но всё, о чём мог думать, это о плохом, что слышал о своём новом доме. Он встретил придурка Драко Малфоя, покупающего мантии, а потом Хагрид сказал ему, что на Слизерине учились все плохие ведьмы и волшебники. И Волдеморт тоже был слизеринцем. Гарри оказался на том же факультете, что и человек, убивший его родителей? Наверное, шляпа ошиблась, Гарри не должен быть здесь.

Кто-то наблюдал за ним. Гарри поднял голову и встретился взглядом с Малфоем, по обе стороны которого стояли его друзья из поезда. Особенно свирепым был взгляд Гойла, сжимавшего другой рукой забинтованный палец, и Гарри вспомнил, как в поезде крыса Рона впилась в него зубами. Гарри не испытывал к нему особой жалости. В конце концов, они первые полезли, а Гойл в самом деле пытался украсть одну из шоколадных лягушек Поттера. Гарри не очень нравились Малфой и его друзья, но им предстояло прожить вместе следующие семь лет, поэтому он собрал всю свою решимость, поднялся и подошёл к ним.

— Извини за Коросту, — сказал он, встав перед ними. — Надеюсь, у тебя с пальцем всё нормально.

— Нормально, — отрезал Гойл. — Отвали со своим сочувствием, Поттер.

— Ладно, — пожал плечами Гарри. Он не хотел драться, но и отступать тоже не собирался. — Я просто подумал, что если мы будем вместе на Слизерине, то можем попытаться поладить, вот и всё. Но как знаешь.

— Ого, ребята, теперь он хочет дружить, — насмешливо протянул Драко. — Теперь конечно, когда нас трое против него одного, и некуда убежать и спрятаться.

Гарри открыл было рот, чтобы что-то ответить, но тут позади Малфоя появился старшекурсник и, кашлянув, поправил на груди значок старосты. Все замолчали, немного выпустив пар, однако всё ещё на взводе.

— Ну-ка, — староста слегка подтолкнув Малфоя плечом, — давайте жить дружно, ладно? Это твой первый вечер здесь, а ты уже настраиваешь всех против себя.

Малфой уставился на Гарри.

— Не глупи, — староста снова легонько, почти дружески толкнул Малфоя плечом. — Разве ты не рад, что наконец-то оказался в Хогвартсе?

Гарри огляделся, оценивая обстановку. Он узнал о Хогвартсе всего месяц назад, и в действительности всё оказалось не совсем тем, чего он ожидал. Впервые увидев башни красивого замка, он, конечно, не знал, где будет его комната, но чтобы в подземельях? Что за школа заставляла своих учеников спать в подземелье? Неужели их будут запирать? Правильное ли решение он принял, приехав сюда?

Наконец Малфой кивнул старосте и слегка расслабился, хотя и бросил на Гарри мрачный взгляд.

— Я Теренс Хиггс, — продолжал старшекурсник. — Староста и ловец команды Слизерина, если меня ещё возьмут на этот сезон. Со всеми вопросами обращайтесь ко мне.

Мельком взглянув на шрам Гарри, Хиггс развернулся и быстро направился к паре второкурсников, которые забрались на покрытый замысловатой резьбой полированный стол из каштана.

Малфой, Крэбб и Гойл, уловив взгляд старосты, тоже посмотрели на лоб Поттера.

— Ты и правда его убил? — Малфой нацепил на бледное лицо безучастную маску, но глаза выдавали его интерес.

— А твой отец и правда его поддерживал? — в тон Драко спросил Гарри, вспомнив, что Рон сказал в поезде о семье Малфоя.

Малфой не успел ни ответить, ни как-то отреагировать: каменная стена в передней части комнаты раздвинулась, и внутрь шагнула тёмная фигура. Эффект был мгновенным. Ученики, развалившиеся на диванах и толстых, удобных на вид коврах, вскочили на ноги и поспешили к дальней стене напротив камина. Казалось, каждый знал, что делать, даже большинство первокурсников, так что Гарри просто последовал за ними. Все выстроились не совсем по линейке, но близко к тому.

Профессор Снейп прошёл вдоль строя из конца в конец. Выражение его лица не сулило ничего хорошего, а глаза не мерцали, как у профессора Дамблдора, но Гарри не почувствовал никакого настоящего, неподдельного страха у окружающих… Хотя всё же все они быстро разбежались, когда Снейп вошёл.

— Добро пожаловать на Слизерин, — сказал он наконец, снова шагая вдоль строя. Проходя мимо учеников, он смотрел им в глаза, время от времени протягивал руку, поправлял лацкан мантии или воротник и неторопливо шёл дальше. Гарри заметил, что остальные ученики поспешно оправляют одежду и проверяют ногти.

Снейп остановился перед темноволосым мальчиком, чья щека была измазана чем-то, похожим на соус. Мальчик слегка поёжился под пронзительным немигающим взглядом декана.

— Боул, — сказал Снейп после мучительно долгой паузы, — я понимаю, что у вас было несколько совершенно восхитительных месяцев вдали от меня, но подозреваю, что правила у вас дома не особенно отличаются от моих собственных.

— Сэр? — пискнул Боул, лихорадочно заметавшись взглядом по сторонам. — Я не понимаю…

Снейп резко вдохнул-выдохнул, прижав два пальца к виску.

— Ваше лицо, болван, я говорю о вашем лице.

— Моё лицо? — повторил ещё больше сбитый с толку Боул и нервно вытерся, полностью пропустив соус. — Я не понимаю, сэр, у меня что-то не так с лицом?

У многих слизеринцев вырвалось сдавленное хихиканье, которое Снейп оборвал одним лишь взглядом.

— Слизеринец должен выглядеть безупречно аккуратным и не выставлять себя на посмешище. — Сжалившись над мальчиком, декан указал на испачканное место на его лице. — И уж точно он не носит свой ужин на себе вместо того, чтобы съесть его.

Боул, покраснев, прикрыл рукой испачканную щёку.

— Идите, умойтесь, — Снейп указал на дверь, которая, как сказали Гарри, вела в спальни. — А потом сразу в постель. Возможно, дополнительный сон освежит ваш разум и поможет вспомнить, чего я ожидаю от своих учеников.

Сдавленное хихиканье переросло в откровенный смех, когда Боул смущённо вышел из шеренги и, сгорая от стыда, торопливо кинулся к двери. Гарри не присоединился к смеющимся, но после того, как прошло первоначальное удивление, он понял, что смех был вовсе не злобным, не таким издевательским, какой он привык слышать, когда Дадли после школы загонял его в угол.

— Семестр ещё даже официально не начался, Люциан! — крикнул кто-то вслед Боулу, ещё кто-то застонал от восторга:

— Новый рекорд по самому быстрому попаданию в неприятности в начале года!

Снейп позволил веселью продолжаться целых три секунды, потом громко кашлянул. Слизеринцы мгновенно притихли, хотя всё ещё улыбались, а сам Снейп, как Гарри заметил, не выглядел рассерженным. Даже Боул, кажется, не расстроился, что его рано отправили спать, помахал рукой и исчез за узкой дверью, на ходу вытирая лицо.

Снейп снова перевёл взгляд на учеников, и Гарри замер, когда декан посмотрел на него, однако это длилось всего долю секунды.

— Для тех из вас, кто недавно на Слизерине, я скажу прямо — со мной не стоит шутить. Слухи, которые вы наверняка слышали от братьев и сестёр, правдивы. Хотя вам могли рассказывать истории о хитрости и победах… на самом деле я уверен, что вам именно так и рассказывали… но имейте в виду, какими бы умными вы себя ни считали, меня не обмануть и не перехитрить. Полагаю, это подтвердит любой старшекурсник, если вы его спросите. — Тон Снейпа был твёрдым, взгляд — непреклонным, когда декан смотрел сверху вниз на уже не хихикающих детей. — Моя работа — воспитать из вас взрослых ведьм и волшебников, которыми вы однажды станете, и пока вы изучаете тайны магии в Хогвартсе, вы будете подчиняться моим правилам. Силы, которыми мы обладаем, могущественны и порой невероятно опасны. Я не очень хорошо отношусь к безрассудным детям, которые путают молодость с неуязвимостью.

Декан начал перечислять свои правила, настолько многочисленные, что Гарри не успевал их запоминать. Никаких экспериментов с магией без специального разрешения и наблюдения. Никакого баловства с зельями. Не пробовать заклинания, действие которых незнакомо. Не бегать по коридорам и не колдовать там. Каждые выходные — дежурства по общежитию. Отбой для всех курсов в то время, в которое Дадли не ложился спать с пяти лет.

Снова и снова Снейп подчёркивал, что они ни в коем случае не должны опозорить перед всей школой великий дом Слизерин, а любое нарушение правил будет расценено именно так. Инструктаж продолжался до тех пор, пока суровое выражение лица Снейпа не смягчилось.

— Быть слизеринцем — это честь. С вами здесь не будут нянчиться, но вы достигнете того, о чём другие только мечтают, и я с нетерпением жду возможности стать свидетелем этого.

На этом декан развернулся, взметнув широкими полами мантии, и вышел. В гостиной долгое время царила тишина, потом все постепенно оживились, кто-то захихикал, некоторые затеяли шумные разговоры.

— В этом семестре декан не такой мрачный, правда? — заметила светловолосая девочка, которая, как понял Гарри, училась на пятом или шестом курсе. — Эта речь была очень милой по сравнению с прошлогодней.

— Я думал, он заставит нас стать в круг, взяться за руки и спеть! — донёсся голос из дальнего угла гостиной, и все засмеялись.

— Интересно, Боул установил новый рекорд? — спросил кто-то.

— Нет, — отозвались из толпы. — Помнишь, как Деррек запустил фейерверк на прошлогоднем празднике в честь начала семестра и попал в Макгонагалл?

Гарри огляделся. После такой суровой речи декана он ожидал, что все молча отправятся спать. Но вместо этого слизеринцы, чувствуя себя ещё более комфортно, чем раньше, очень тепло отзывались о только что ушедшем строгом человеке.

— Не принимай его слишком всерьёз, — сказал Хиггс, взглянув на выражение лица Гарри. — В смысле, нет, отнесись серьёзно, если только ты не в своём уме — он выполняет свои угрозы. Но на самом деле с ним нормально, он больше лает, чем кусается.

— Говори за себя, — возразил третьекурсник, Бенджамин Кларк, насколько Гарри запомнил. — Я до сих пор отдуваюсь за то, что хотел списать на итоговом экзамене, а он поймал меня со шпаргалкой.

— Сам виноват! — зашумели вокруг.

Гарри улыбнулся, удивившись, насколько же он устал. Это был долгий вечер, и всё, чего он хотел, — это немного поспать, к тому же все вокруг продолжали пялиться на него. Старшекурсники, впрочем, старались не делать этого явно и то и дело одёргивали открыто таращившихся младшекурсников. Но это не меняло того, что Гарри очутился на факультете, на котором, как ему сказали, учились все тёмные маги. К тому же все знали Поттера как человека, каким-то образом уничтожившего самого тёмного волшебника, который когда-либо существовал.

Что он здесь делает?

* * *

Северус нёсся по коридорам подземелья ещё стремительнее, чем обычно. Мысли вихрились с такой скоростью, что только быстрая ходьба позволяла как-то поспевать за ними. Он как раз возвращался из кабинета Дамблдора, куда пошёл сразу после того, как произнёс свою обычную речь в гостиной, и хотел лишь одного — рухнуть в постель и проваляться там до утра. Но знакомая фигура, ожидавшая у кабинета, была знаком того, что судьба не собирается быть такой уж благосклонной. Северус остановился перед Минервой, не сводя с неё выжидающего взгляда, а она в ответ уставилась на него с непреклонным выражением.

— Что ж, — сдался он после нескольких долгих мгновений и жестом указал на дверь своего кабинета. — Зайдёшь?

— Конечно.

Они воздали должное запасам спиртного и хотя не совсем напились, но были весьма близки к этому.

* * *

Гарри сидел, скрестив ноги, на своей кровати и рассматривал спальню. Он почти ожидал, что это будет холодная, тесная камера с решётками на дверях и окнах. Но комната оказалась достаточно просторной, чтобы вместить шесть довольно больших кроватей, по три с каждой стороны, а толстые ковры и богато украшенные гобелены делали обстановку менее унылой. Два больших окна на дальней стене выходили в глубины озера, точь-в-точь как на фотографиях аквариума, которые Гарри видел, если бы аквариум находился в общежитии школы магии. Мимо проплыло что-то тёмное и неопознаваемое, и Гарри, слегка подпрыгнув от волнения, уставился вслед непонятному существу.

Остальные мальчики болтали друг с другом, и по их фамильярности Гарри понял, что они давно знакомы.

Поттер сидел молча, размышляя, как вступить в разговор, и вообще, хорошая ли это идея, когда случайно встретился взглядом с Гойлом.

Они уставились друг на друга, а в комнате воцарилась тишина. Наконец Гойл пожал плечами, показал на свой палец и сказал:

— Теперь, наверное, уже лучше. Извини, что хотел забрать твоих шоколадных лягушек.

— Всё в порядке, — Гарри пожал плечами, не зная, что ещё сказать. — Я рад, что твоему пальцу лучше.

Остальные постепенно расслаблялись, все, кроме Малфоя — тот с отвращением посмотрел на Гойла.

— Не беспокойся о нём, — протянул Драко. — Он считает себя лучше нас, а слизеринцы ему не нравятся.

Гарри закатил глаза, не имея желания спорить, и плюхнулся на спину.

— Но он же сам слизеринец.

Как и в гостиной, в спальне тоже царил зеленоватый полумрак. Какой бы неудобной ни была ситуация, Гарри не мог отрицать, что декор здесь был лучше, чем на Тисовой улице, а кровать оказалась намного удобнее, чем всё, что Гарри когда-либо знал, и не только потому, что он так вымотался.

— Ты правда победил Тёмного Лорда? — неожиданно спросил Крэбб.

— Ого, — хмыкнул со своей кровати мальчик по имени Блейз Забини. — Прямо сразу быка за рога, да?

— Если нам предстоит прожить с ним семь лет, мы должны знать, — заявил Теодор Нотт, а Крэбб быстро кивнул и подтвердил:

— Точно!

Гарри подумывал о том, чтобы вылезти из кровати, разыскать в подземельях декана и сказать, что он хотел бы сейчас вернуться домой. Но вставать с постели после отбоя было серьёзным нарушением правил Снейпа, а Гарри не хотел ему перечить. Тем более, что ко всему можно притерпеться.

— Не знаю, — признался он наконец в ответ на вопрос Крэбба. — Так говорят, но я сам не помню, я был совсем маленький.

— Совсем ничего не помнишь? — слегка наклонился вперёд Забини.

— Просто… просто зелёную вспышку… иногда, — пожал плечами Гарри.

Все побледнели и уставились на него с неприкрытым любопытством. Даже Малфой. Впрочем, тот быстро взял себя в руки.

— И что? — высокомерно спросил он, закрывая крышку дорогого на вид сундука. — Ты сделал что-то, когда был ребёнком. Вопрос в том, что ты можешь сделать сейчас?

— Зависит от того, — огрызнулся Гарри, — как сильно ты нарвёшься.

Забини и Гойл расхохотались, глядя на них, засмеялись и Нотт с Крэббом. Малфой только зыркнул на Гарри и забрался в кровать. Никто больше не поднимал этот вопрос.

Незадолго до того, как погасить свет, Гарри повернулся к Гойлу — тот, кажется, был наиболее открыт для общения с Поттером — и прошептал:

— Его отец в самом деле поддерживал Волдеморта?

Гойл напрягся, услышав имя тёмного волшебника, но удержался от комментариев, только посмотрел на Гарри с какой-то жалостью, что ли.

— Ну честно, — настаивал Гарри. — Это правда?

— Поттер, — наконец сказал Гойл, — почти все наши отцы его поддерживали.

Гарри уставился на него.

— Не бери в голову, — посоветовал Гойл, укладываясь в постель. — Мы постараемся не задевать тебя, если ты не будешь задевать нас.

* * *

— Я просто не ожидала этого, — пробормотала Минерва, потягивая третий бокал вина. — Его родители, все из его рода… все гриффиндорцы. Наверное, я просто считала само собой разумеющимся, что заполучу его на свой факультет.

— По отцовской линии верно, все в основном были гриффиндорцами, — невозмутимо согласился Снейп. — Но его мать — единственная волшебница в своей семье и первая, кто вообще прошёл распределение. Хотя, полагаю, по твоей логике получается, что сто процентов членов её семьи были гриффиндорцами. То есть до сих пор.

Минерва пристально посмотрела на Северуса, словно пытаясь оценить его истинные эмоции.

— Прекрати меня сканировать, — поморщился Северус. — Согласен, это не идеальный вариант. Но я не собираюсь относиться к мальчишке иначе, чем к любому слизеринцу.

— Бедный мальчик, — не удержалась Минерва от поддразнивания, но потом посерьёзнела. — Но, честно говоря, Северус, твоя история с его отцом… — она запнулась.

Они редко говорили о прошлом, о том, что Макгонагалл тогда уже занимала руководящую должность, но практически не реагировала на происходящее между Поттером и Снейпом. Время от времени это прошлое свинцовым грузом давило на Минерву и Северуса, но обычно они старались его игнорировать.

— Да Мерлина ради! — Северус встал и плеснул себе ещё скотча. — Старший Поттер был кретином, но отец и сын — это не один и тот же человек. Я прекрасно это понимаю, Минерва. Ты что, принимаешь меня за иррационального идиота, который позволяет своим эмоциям выходить из-под контроля?

— Конечно, нет, — Минерва старалась говорить сухо, но уголки её губ дрогнули. — Я бы сказала, что абсолютно точно ты не идиот.

— Прекрасно, другого ответа я и не ожидал.

— Мне в самом деле интересно, почему его отправили на Слизерин, — с минуту помолчав, снова заговорила Минерва. — Я не осуждаю его, Северус, правда, не осуждаю, но…

— Но у нас в самом деле довольно много тёмных магов? — договорил за неё Северус. — Какая жалость, весь факультет — просто рассадник зла.

— Я этого не говорила, — Минерва пристально посмотрела на него. — Я не верю в это.

«Однажды ты поверила», — подумал Северус, но отбросил эту мысль. В конце концов, когда-то он действительно был Пожирателем Смерти. Прошлое — странное место, на которое важно оглядываться, но не жить в нём. Хотя иногда нельзя не вспомнить.

— Я и не говорил, что это так, — согласился он и кивнул на её почти пустой бокал. — Ещё?

Она помедлила, затем жестом попросила наполнить бокал наполовину. Северус подчинился, налив скотча чуть больше, чем до половины. Минерва легонько шлёпнула его по руке, но не остановила.

— Что сказал обо всём этом Альбус?

— Уверен, если ты обратишься к нему за дополнительной информацией, он расскажет тебе больше, — пожал плечами Северус. — А вообще была обычная болтовня о том, как это хорошо для межфакультетного единства, которое Альбус так любит проповедовать, но никогда не соблюдает.

На самом деле Дамблдор почти ничего не сказал, кроме вышеупомянутого воодушевления по поводу того, что это шанс как-то сблизить факультеты, и хотя его настроение было доброжелательным и дружелюбным, Северус видел, как глубоко старик задумался. Он не поделился своими мыслями и, похоже, не слишком обеспокоился тем, что Снейп выместит на мальчишке затаенные обиды. «Не говори ерунды, мой мальчик, я знаю, ты никогда бы так не поступил».

— Он ничего особенного не сказал, — признался Северус, поскольку Минерва продолжала пристально смотреть на него. — Только то, что мальчишке не повезло с маглами, что он только сейчас узнал о магии и волшебниках и чтобы за ним присматривали.

— Ты присмотришь, даже не сомневаюсь, — усмехнулась Минерва, хотя от слов Северуса о далёкой от идеала домашней жизни мальчика на её лицо набежала тень. — Не думаю, что ты хоть что-то спускал с рук своим слизеринцам.

— Мечтать не вредно, — усмехнулся Северус, снова усаживаясь.

Какое-то время они сидели молча, обдумывая события этого вечера.

— А если честно, на каком факультете ты ожидал его увидеть? — наконец спросила Минерва.

— Гриффиндор, — не стал лукавить Северус. — Безусловный гриффиндорец, и присматриваться не нужно.

— Сходство необыкновенное, правда? — Минерва грустно покачала головой.

— Наплевать! — отрезал Северус. — Хотя что есть то есть.

— А его глаза… — Минерва запнулась. — Мне жаль, Северус.

Он снова поморщился, в груди защемило. Конечно, он больше не тосковал по Лили Эванс, но она была его первой любовью, первым другом. А он стал причиной её смерти…

Нет. Так нельзя. Прошлое — это прошлое. Северус подумал, какой девушкой была Лили Эванс, и повернулся к Минерве:

— Она была замечательной женщиной. Надеюсь, он унаследовал её интеллект.

Взгляд Минервы был нечитаемым, а потом она кивнула, и в выражении её лица Северус с отвращением заметил нечто похожее на уважение.

— Да ладно, хватит об этом, — сказал он, откинувшись на спинку кресла и допивая свой напиток. — Мы не настолько пьяны.

* * *

Гарри застыл в узком коридоре, не зная, куда идти. Он мог поклясться, что, повернув направо, затем налево, вернулся бы из туалета в общежитие, но что-то пошло не так, и теперь он стоял на перекрёстке перед тремя расходящимися во мрак коридорами, осознав, что раньше тут не проходил.

Он мало что знал о профессоре Снейпе, но был уверен, что любые объяснения будут спорными, и его без промедления вышвырнут с самой высокой башни, если обнаружат в столь позднее время так далеко от общежития.

— Заблудился?

Гарри резко обернулся и ахнул, увидев перед собой то самое ужасное привидение, которое видел ранее этим вечером. Кровавый Барон, как и следовало из имени, был покрыт серебристой кровью, сливавшейся с цветом кожи. Измождённое лицо призрака казалось безучастным, но глаза были прикованы к мальчику.

— Да, — тихо признался Гарри. — Мне захотелось в туалет, а теперь я не могу найти своё общежитие.

Кровавый Барон указал подбородком, чтобы Гарри следовал за ним, и заскользил в том направлении, откуда пришёл мальчик. Поттер устремился следом.

— А вы давно стали призраком? — спросил он, полагая, что было бы невежливо идти молча.

— Да, — Кровавый Барон даже не взглянул на него.

— А как давно?

— Довольно давно, — после долгой паузы всё же ответил призрак.

— Это весело?

Кровавый Барон просто уставился на него, и Гарри замолчал. Вскоре обстановка стала знакомой, и они оказались в коридоре, где располагались спальни для мальчиков.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Гарри. — Я ценю вашу помощь.

Кровавый Барон только кивнул и скользнул прочь, мимо тёмной фигуры, при виде которой Гарри похолодел: на пороге гостиной стоял профессор Снейп.

— П-простите, сэр, — пробормотал Гарри. — Я заблудился, когда возвращался из…

— Тихо, глупый мальчишка, — оборвал его Снейп. — Благодарю вас, Барон.

Кровавый Барон, хотя его уже и не было видно, хрипло хмыкнул в ответ.

— Простите, — снова сказал Гарри и поспешно добавил: — Сэр.

— Я знаю, что даже знаменитому Гарри Поттеру нужно иногда облегчать мочевой пузырь, — фыркнул Снейп, его слова сочились сарказмом, но Гарри с удивлением обнаружил, что за ними не было никакой реальной злобы. — Идите спать, глупый ребёнок.

— Д-да, сэр.

Снейп пристально посмотрел на мальчика, и Гарри, поймав внимательный взгляд декана, неловко поёжился.

— С вами никто не будет обращаться иначе, чем с другими, — наконец сказал Снейп. — Надеюсь, вы это понимаете.

— Я… не хотел бы особого отношения, сэр, — честно ответил Гарри, подумав о том, как к нему всегда по-другому относились в школе из-за Дадли и как мальчики в общежитии смотрели на него из-за Волдеморта.

— Хорошо, — кивнул Снейп, развернулся и через плечо бросил: — Если я ещё раз застану вас бродящим по коридорам в неположенное время, вы глубоко пожалеете об этом.

— Да, сэр, — поспешил согласиться Гарри.

— И перестаньте вести себя как трусливый заяц, не позорьтесь.

— Да, сэр! — повторил Гарри с большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле.

Однако Снейпу этого оказалось достаточно, и он, лишь слегка кивнув мальчику, унёсся в ту сторону, откуда пришёл. Гарри проскользнул в спальню, где все уже либо спали, либо притворялись спящими, и улёгся в постель.

Слизерин определённо был не тем, чего он ожидал, но и на логово зла мало походил.

Крэбб громко всхрапнул, как Гарри показалось, притворяясь спящим. Но этот звук почему-то успокоил мальчика, и он поудобнее зарылся в подушки.

Было трудно игнорировать пристальные взгляды, куда бы он ни шёл. В Большом зале, в коридорах, во дворе — все вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть знаменитого Гарри Поттера. Хотя разговоры велись шёпотом, невозможно было совсем их не услышать, особенно учитывая, что как бы ни было захватывающе то, что Мальчик-который-выжил приехал в Хогвартс, ещё более захватывающим оказалось его распределение не в куда-нибудь, а на Слизерин.

— Может быть, именно так он победил Сами-Знаете-Кого. Тёмная магия, побеждённая ещё более тёмной магией.

— Я слышала, что он с самого детства проходил сверхсекретное обучение у авроров.

— А я слышал, что он незарегистрированный анимаг-змея!

Удивительно, как много нелепостей вся школа услышала о нём, казалось, за одну ночь!

На следующее утро Гарри слышал обрывки теорий от других факультетов, когда проходил мимо по дороге на завтрак. Любимым для него лично стало утверждение, что он на самом деле переодетый Волдеморт, убивший настоящего Гарри Поттера десять лет назад.

— Пошевеливайся, Поттер, — на ходу окликнул мальчика Теренс Хиггс. — Ты же не хочешь опоздать на завтрак в свой первый день, верно?

Гарри с удивлением обнаружил, что, несмотря на то, что остальная часть школы была словно заворожена его присутствием, слизеринцы, пялившиеся накануне вечером, внезапно перестали обращать на него внимание.

Ранее тем утром Гарри выполз из постели, едва продрав глаза, и присоединился к своим сокурсникам. Малфой ворчал, что прошлой ночью ему не начистили ботинки и что домашние эльфы здесь явно не такие дисциплинированные, как дома. Гарри, всё ещё сонный, ни у кого не успел спросить, что такое домашний эльф, и решил теперь помалкивать, иначе Малфой только посмеётся над ним. Пока они шли в гостиную, Малфой продолжал болтать о поместье своей семьи, о своей метле, оставшейся дома, и о том, насколько важная персона его отец. Крэбб и Гойл были единственными, кто проявлял активный интерес, в то время как Гарри, Теодор Нотт и Блейз Забини пришли к молчаливому согласию просто позволить Драко болтать, пока не устанет.

Добравшись до гостиной, Гарри напрягся, готовый к натиску пристальных взглядов, но их не было. Никто не обращал на него особого внимания, и это продолжалось до тех пор, пока за десять минут до начала завтрака каменная стена не раздвинулась, явив Северуса Снейпа собственной персоной. Ученики вскочили на ноги, похватали учебники и поспешили на выход, как будто прозвенел звонок на урок.

— Здравствуйте, профессор!

— Доброе утро, профессор Снейп!

— Мы ждали вас, профессор!

Снейп почти ничего не говорил, когда ученики проходили мимо, только морщился от обилия радостных приветствий, что, казалось, ещё больше воодушевляло слизеринцев. Время от времени декан ловил кого-нибудь за воротник мантии, если внешний вид ученика не соответствовал его личным представлениям об опрятности, быстро что-то корректировал и отпускал.

Гарри набрался храбрости и, проходя мимо, искоса взглянул на профессора. Ответный пристальный взгляд хотя и был строгим, но, казалось, не содержал никакой недоброжелательности. Гарри выдохнул, тихо пробормотал «доброе утро» и отправился из подземелий наверх, удивляясь, что на него по-прежнему никто не пялится.

Говорил ли Снейп что-то прошлым вечером? Первокурсников отправили спать раньше всех. Вернулся ли этот человек в гостиную Слизерина? Гарри не мог себе этого представить. Ведь накануне декан заявил, что с Поттером не будут обращаться иначе, чем с кем-либо другим. У Гарри не было времени обдумать это, потому что вскоре он обнаружил, что множество людей не с его факультета, перешёптываясь, таращится на него.

— Идём, — повторил Хиггс, приостановившись, чтобы Гарри мог догнать его. — Не обращай на них внимания.

— Они просто завидуют, что ты со слизеринцами, а не с ними, — громко заявил третьекурсник Монтегю. — Мелкие завистливые задницы! У них это в голове не укладывается.

— Заткнись! — оборвал его Хиггс, выпрямившись, чтобы выглядеть как можно более внушительно, а затем снова посмотрел на Гарри. — Не обращай на них внимания. Всё уляжется.

Гарри только кивнул. Даже если он не совсем верил Хиггсу, возможно, тот был прав. В кругу софакультетников все уже успокоились. Ну, в основном.

— Тебе это наверняка нравится, — прошипел Малфой на ухо Гарри. — О знаменитом Гарри Поттере болтает вся школа. Должно быть, ты думаешь, что намного лучше всех нас.

— Отвали, — огрызнулся Гарри, сожалея о том, что следующие семь лет ему придётся жить в одном общежитии с самым неприятным, за исключением Дадли, сверстником в жизни. — Я не просил об этом.

— Но тебе же нравится, верно? — усмехнулся Малфой, ещё больше понизив голос, чтобы не услышал Хиггс, и отвернулся, когда они вошли в Большой зал.

Гарри решил сесть в дальнем конце длинного стола, ближе к двери, где на него не будут слишком уж пялиться. Прошло добрых десять минут, пока он набрался смелости и посмотрел на гриффиндорский стол: Рон Уизли с нескрываемым любопытством разглядывал его. Нельзя сказать, что на его лице совсем не было отвращения, но, вопреки ожиданиям, оно было не таким сильным. Гарри просто пожал плечами, как бы говоря, что понятия не имеет, как тут очутился, а Рон лишь коротко кивнул и уткнулся в тарелку с яичницей, беконом и тостами с джемом.

Гарри принялся за свой завтрак, подумав, что у каждого факультета есть по крайней мере одна общая черта — еда была великолепной.

Никто почти не разговаривал с ним на протяжении всего завтрака, но и не игнорировал его. Все мальчики-первокурсники уже перезнакомились друг с другом, и за их разговором о квиддиче было трудно уследить. Однако Гарри не собирался сидеть и с первокурсницами и привлекать к себе ещё больше внимания. Лишь несколько старшекурсников задали ему пару вопросов, но в основном он держался особняком.

На вопросы о себе Гарри отвечал как можно сдержаннее: рассказал лишь, что всё это время жил у родственников и хотя знал о магии, но никогда не использовал её, разве что случайно. Конечно, это была ложь, но ему не хотелось признаваться факультету, одержимому тёмной магией, в том, насколько он отстал от жизни, тем более учитывая, что это из-за него исчез их кумир.

— Случайная магия? Какая? — не удержавшись, спросила однокурсница Гарри, Пэнси Паркинсон. — Насколько сильная?

— Эмм… однажды я покрасил парик учительницы в синий цвет. А в другой раз я, сам того не желая, оказался на крыше школы, но там было всего несколько этажей, не то что здесь. — Гарри колебался, не уверенный, стоит ли продолжать, но мысль об эмблеме его нового дома вызвала ещё одно недавнее воспоминание. — А этим летом в зоопарке, на дне рождения моего кузена, я нечаянно заставил стекло исчезнуть и выпустил змею.

Воцарилось молчание, а потом над столом прокатилась серия возгласов.

— Блестяще! — воскликнула Пэнси. — Это был знак!

— Классический слизеринец! Салазар бы гордился, — согласился Люциан Боул.

Даже Малфой слегка приподнял голову, и хотя по-прежнему решительно делал вид, что не обращает внимания, Гарри был уверен, что он впечатлён или, по крайней мере, заинтригован.

— Ладно, хватит уже, — сказала Эллен Грейборн, староста пятого курса, и кивнула на преподавательский стол.

Эмоциональный всплеск за слизеринским столом не остался незамеченным: стальной взгляд Северуса Снейпа буквально пронзил расшумевшихся учеников. Они моментально умолкли, вернувшись к завтраку.

Гарри, не удержавшись, украдкой взглянул на декана. Снейп по-прежнему смотрел прямо на них… на него. Гарри отвёл глаза, побоявшись встретиться взглядом ещё и с Хагридом, к которому у него пока не хватало смелости обратиться. Впрочем, великан сам нагнал мальчика на выходе из Большого зала.

— Ну, привет, — пророкотал Хагрид, хлопнув Гарри по плечу так, что у Поттера чуть не подогнулись колени.

— П-привет, Хагрид, — пробормотал Гарри, с трудом устояв на ногах.

Они долго смотрели друг на друга, не зная, что сказать.

— Ладно, — наконец заговорил Хагрид. — Значит, Слизерин.

— Слизерин, — подтвердил Гарри.

— Слизеринец, — повторил Хагрид, словно размышляя над словом, которое он никогда раньше не слышал и которому вдруг потребовалось дать определение.

— Слизеринец, — вздохнул Гарри, не совсем понимая, что сказать, и почему-то чувствуя себя виноватым. — Мне жаль.

— Ты это слышал?

«Ну конечно, Малфой выбрал самое подходящее время, чтобы пройти мимо», — с досадой подумал Гарри.

— Он сожалеет, — бросил Малфой шедшему рядом Гойлу и заухмылялся ещё больше, чем обычно. — Думает, что он лучше, чем жалкие слизеринцы из древних родов.

— О, заткнись, — заявил возникший у него за спиной Хиггс. — Представь, что бы ты чувствовал, если бы тебя распределили на Гриффиндор.

Громогласные возмущения Малфоя постепенно затихли эхом в глубине замка, и Гарри снова повернулся к Хагриду.

— Не жалей, — хрипло пробормотал Хагрид, стараясь не встречаться с ним взглядом. — Это не самое худшее на свете. Не все же слизеринцы прогнившие типы, я думаю.

— Конечно, нет, — согласился Гарри, хотя на самом деле ничего не знал по этому вопросу.

— Это верно, — Хагрид говорил так, словно пытался убедить себя не меньше, чем Гарри, но его следующие слова были более искренними. — Слизеринец или нет, мы всё равно друзья, да?

— Конечно! — поспешно согласился Гарри. — Почему бы и нет?

— Почему бы и нет, — повторил Хагрид. Рука размером с туловище Гарри взъерошила его волосы и чуть не оторвала ему голову. — Ну, стал ты слизеринцем — и что? Случались и более странные вещи, верно?

Гарри кивнул. Мимо прошли задержавшиеся ученики, за ними последовали учителя, которые если и обращали внимание на присутствие Гарри, то, по крайней мере, делали это более-менее деликатно.

— Полагаю, вам пора на урок, Поттер, — раздался позади них голос Снейпа. — Если только вы не хотите посмотреть, как я отреагирую на то, что вы в первый же день опоздали на урок.

— Ой… извините, сэр.

— День добрый, профессор Снейп. — Лицо Хагрида потемнело при появлении Мастера зелий, но говорил лесник вежливо. — Просто я заболтался с юным Гарри и, должно быть, потерял счёт времени. Тебе лучше поторопиться, Гарри.

— Скоро увидимся? — спросил Гарри, ему не хотелось уходить.

— В пятницу после обеда? У первокурсников уже нет уроков.

— Это время предназначено для самоподготовки, — вмешался Снейп (конечно, чёрт возьми, так оно и есть, подумал про себя Гарри). — Но, полагаю, что-нибудь можно устроить на выходные.

Хагрид кивнул и в последний раз дружески хлопнул Гарри по спине, отчего мальчик чуть не врезался лицом в пару канделябров. Снейп тоже развернулся, чтобы уйти, но остановился и снова повернулся к Гарри, задержав взгляд на его макушке. Гарри понял, что его волосы, растрёпанные от природы, после того, как Хагрид взъерошил их, скорее всего, выглядели так, будто по ним пронёсся торнадо.

Гарри подумал про себя, что будет ужасно иронично, если человек с такими сальными волосами, как у декана, что-то скажет по этому поводу, но благоразумно промолчал и потянулся пригладить торчащие вихры. Рука Снейпа нырнула в карман мантии… Он что, собирается заколдовать Гарри? Неужели так Снейп обращается с учениками, которые его раздражают? — …и появилась с расчёской, которую декан с неприязнью сунул в руки Гарри. Мальчик уставился на него. Снейп просто таскал с собой инструменты для ухода за непричёсанными учениками? Или это была его собственная расчёска? Оба варианта казались одинаково невозможными, но Гарри принял их и робко пробормотал «спасибо» в спину удаляющейся фигуре.

— Начинайте носить свою, — прозвучало в ответ.

— Мерзавец, — пробурчал Хагрид достаточно громко, чтобы его услышали, когда Снейп зашагал обратно к подземельям. — Ты выглядишь прекрасно. Дай мне знать, если он будет приставать к тебе и дальше, слышишь?

Гарри кивнул, склонный согласиться с Хагридом, и всё же Снейп не придирался к нему, не совсем. Вчера вечером декан назвал его маленьким идиотом и глупцом, когда мальчик заблудился, возвращаясь в общежитие, но похожими словами он обозвал и Боула, когда тот измазался соусом. И никто, казалось, не воспринял это всерьёз. Гарри привык к тому, что взрослые придирались к нему, поскольку это было особенно любимым хобби его тёти и дяди. Каким бы строгим и непреклонным ни был Снейп, за его словами не чувствовалось никакой реальной злобы, по крайней мере, насколько мог судить Гарри. Декан был мерзавцем, но не таким, как семья Гарри или даже Малфой.

Гарри, вздохнув, отправился на трансфигурацию. Было бы гораздо проще, если бы он просто поспорил с этой чёртовой шляпой и оказался на Гриффиндоре.

* * *

Северус Снейп любил свой кабинет, небольшое, тускло освещённое помещение, в котором, как и в целом в подземельях, было немного прохладнее, чем в остальной части замка. На полках вдоль стен выстроились флаконы с образцами зелий, вносившие своим многоцветием некоторое разнообразие в монохромное пространство.

Это место прекрасно подходило Снейпу, так же как уютный кабинет Минервы на втором этаже подходил ей. Северусу и в голову не пришло бы предложить ей сменить обстановку, однако это не мешало ей постоянно советовать ему оживить помещение, например, положить ковры или поставить красивый мягкий диван… Зелёный, может быть, с серебряной отделкой, Северус, это было бы мило… Впрочем, одного взгляда всегда было достаточно, чтобы она умолкала. Северус подозревал: Минерва прекрасно знает, что он никогда не примет её советов, и просто донимает его ради собственного развлечения. Поэтому он иногда высказывался о том, что её собственный кабинет выглядел бы гораздо лучше, если минималистский гобелен со львом заменить на гобелен с изображением особенно большой змеи.

Однако сегодня Минервы здесь не было. За ужином она заверила его, что слизеринцы вели себя, как всегда, безупречно. Несмотря на неприятности, которые время от времени доставлял Снейпу собственный факультет, ученики знали, что лучше не давать другому профессору повода жаловаться слизеринскому декану. По правде говоря, нынешние слизеринцы были просто ангелами по сравнению с тем, каким был Слизерин во время учёбы самого Северуса. Хотя едва ли он когда-нибудь скажет им об этом.

— Сэр?

— Хиггс, — Северус поднял взгляд от кипы домашних работ, которые надеялся проверить к концу недели, и жестом пригласил старосту войти. — Не стойте столбом, входите.

Северус Снейп любил всех своих учеников — ещё одна деталь, о которой он никогда не говорил, хотя каким-то образом каждому из слизеринцев в конце концов удавалось это уловить. Тем не менее он мало кому доверял в таких деликатных вопросах, как Поттер, и задавался вопросом, не было ли ошибкой просить Теренса Хиггса присматривать за мальчишкой и следить за тем, чтобы всё шло более-менее гладко.

— Садитесь, — Северус жестом указал на стул напротив своего стола — место, обычно вызывающее ужас у большинства учеников, которым не повезло оказаться в этом кабинете. — Итак?

— Я думаю, сэр, всё идёт хорошо, — Хиггс слегка наклонился вперёд и поставил локти на колени. — Никто не доставляет ему неприятностей, кроме Драко Малфоя, но я уверен, что это скоро пройдёт.

Северус задумался. Он знал сына Люциуса с рождения, тот был до смешного избалован и упрям, но весьма способен и одарён. Придётся присмотреть за ним, а также провести беседу с Поттером и донести до мальчишки, чего именно Снейп ожидает от него.

Накануне вечером, после того, как первокурсники отправились по своим спальням, Снейп действительно вернулся в гостиную Слизерина. Его речь была короткой, он ни разу не упомянул фамилии мальчишки Поттера, но высказался предельно ясно: никто не должен относиться к новым ученикам иначе, чем к кому-либо другому. Если он обнаружит обратное… На этом Снейп решил прерваться, позволив детям с широко раскрытыми глазами представить, что повлечёт за собой его гнев. В конце концов, они прекрасно справились с этой задачей.

— Хорошо, — сказал Северус. — Есть какие-нибудь жалобы от других учеников?

— Нет, сэр, не совсем, — Хиггс пожал плечами и, увидев, как Северус поднял бровь, поспешно добавил: — Просто любопытство по поводу… ну… как он это сделал, сэр.

— Вопрос, который мы все задаём себе уже десять лет, — сухо заметил Северус. — Если до сих пор не выяснилось, как Гарри Поттер победил Тёмного Лорда, я очень сомневаюсь, что мы выясним это сейчас.

— Так странно, — чуть слышно пробормотал Хиггс. — Он кажется обычным мальчишкой.

— Он и есть обычный мальчишка, — отрезал Северус. — Такой же, каким были вы, когда прибыли в Хогвартс.

Хиггс поколебался — они не часто говорили о его первом курсе и обо всём, что тогда происходило.

— Да, — наконец кивнул он, — думаю, вы правы, сэр.

— На этом всё, — Снейп махнул рукой, отпуская шестикурсника. Хиггс коротко кивнул и двинулся к двери, а Северус бросил вслед: — Спасибо, Хиггс.

— Спасибо, что доверяете мне, сэр, — отозвался Хиггс с порога и исчез за дверью, а Снейп подумал, что он в самом деле сделал правильный выбор. Этот парень был одним из лучших старост, с которыми декану приходилось иметь дело. К тому же, несмотря на равнодушие Северуса к квиддичу, он не мог не признать, что Хиггс ещё и отличный ловец. Скорее всего, в конце семестра Снейп порекомендует Хиггса Дамблдору в качестве старосты школы, хотя… конечно, Альбус никогда не назначит слизеринца.

Директор по-прежнему хранил раздражающее молчание по поводу всего происходящего. Северус был уверен, что у Дамблдора много вопросов насчёт того, что Избранный оказался на так называемом «злом» факультете, но без легилименции он ничего не узнает. А каким бы талантливым легилиментом ни был Северус, даже он считал самоубийством без разрешения лезть в голову Альбусу Дамблдору.

Северус вздохнул и уставился на эссе, которое пытался заставить себя прочитать. На сегодня он сделал достаточно. Кроме того, было уже поздно, а он взял за правило проводить каждый вечер хотя бы немного времени со своими учениками, тем более, что они, вероятно, ждали его после летней разлуки. Сам он не то чтобы скучал по ним, но в его летнем отдыхе была какая-то пустота и отсутствие цели, когда он в одиночестве слонялся по своему захудалому дому детства, возился с зельями и придумывал новые заклинания. Он бы давно уже продал дом или отдал его первому встречному, но от экспериментов с зельями стены и потолки пришли в ужасное состояние, да и не мог он себе позволить платить за новое жильё, которое со временем снова разрушит. Старый дом служил исправно, и всего лишь пару месяцев в году.

«Ну ладно», — нехотя признал Северус, направляясь через двадцать минут в гостиную: он скучал по мелким паразитам. Целых пять минут в самом конце лета. Теперь они вернулись, и ему снова придётся иметь дело с едва управляемой ордой, сеющей вокруг бедствия и хаос. Невероятно, подумал он про себя, что каждый из них считает себя центром вселенной. С другой стороны, он предполагал, что в своё время и сам грешил тем же.

В относительно приподнятом настроении, или, по крайней мере, настолько приподнятом, насколько Северус позволял себе, он остановился перед входом в гостиную Слизерина. Нет никакой необходимости волноваться. Всё будет хорошо.

— Змеи, — объявил он, и каменная стена послушно скользнула в сторону.

Посреди гостиной сцепились в драке Гарри Поттер и Драко Малфой.

* * *

Гарри склонился над домашним заданием, пытаясь понять все термины, которые ему попадались. Авторы учебников сделали всё возможное, чтобы угодить всем волшебникам, включая тех, кто до этого лета понятия не имел о волшебном мире. Но Гарри подозревал, что они переоценили схожесть магического и магловского миров. Он оглядел гостиную: почти все давным-давно закончили готовить уроки.

Несколько третьекурсников увлеклись игрой в домино и иногда азартно спорили, если кому-то не нравился чей-то ход. Другая группа учеников притащила стопку старых настольных игр, пользовавшихся когда-то большой популярностью, но теперь запылившихся от многомесячного забвения. Пэнси Паркинсон и Миллисента Буллстроуд склонились, время от времени громко хихикая, над журналом со знаменитостями, о которых Гарри никогда не слышал. Ему очень хотелось присоединиться к слизеринцам, игравшим с магическим контейнером с пузырьками, которые при надувании образовывали любые слова, но он заставил себя вернуться к незнакомым терминам из домашнего задания.

— Тебе помочь? — за плечами Гарри появился четверокурсник Перегрин Деррек. — Я знаю, в этом сложновато разобраться.

— Всё в порядке, — тихо буркнул Гарри, не желая раскрывать, насколько он отсталый. Он не знал, есть ли в Слизерине такие ученики, как он, которые до поступления ничего не знали о магии. — Я разберусь.

— Не дури, мы здесь все друг другу помогаем, — Деррек отодвинул незанятый стул и плюхнулся на него. — Снейп говорит, что нам важно присматривать за малышами, а я не хочу, чтобы мне оборвали уши, если ты провалишь все свои задания.

Гарри зло зыркнул на него, раздражённый, что его обозвали малышом, но помощь принял, стараясь как можно лучше скрыть своё магловское происхождение. Деррек не идеально объяснял понятия, которые Гарри не понимал, и иногда становился нетерпеливым — да брось, конечно же, ты знаешь, что такое портключ! — но это было гораздо лучше, чем сражаться с заданием в одиночку.

Вскоре они закончили, и Гарри воспользовался возможностью задать вопрос, который не давал ему покоя с самого утра:

— Эй, Деррек, а что такое домашний эльф?

— Что? — Глаза Деррека стали совсем круглыми. — Ты не знаешь, что такое домашний эльф?

Несколько человек повернулись к ним: Деррек говорил гораздо громче, чем хотелось бы Гарри.

— Нет, я знаю, что это такое, — поспешно сказал он. — Я просто…

— Ты не знаешь, что такое домашний эльф, Поттер? — Малфой захохотал ещё громче, чем говорил Деррек, и ещё больше человек уставилось на них. — В какой дыре ты живёшь? У каждого есть домашний эльф.

Послышался ропот несогласия, и Гарри мог бы поклясться, что кто-то пробормотал: «Ути, богатый мальчик», но Малфой всех проигнорировал.

— Кстати, где ты жил все эти годы, Поттер?

— Хватит, — заявил устрашающего вида шестикурсник Маркус Флинт. — Просто заткнись, Малфой. Хочешь иметь дело со Снейпом?

— С чего бы это? — высокомерно выпрямился Малфой. — Мне просто интересно, где же знаменитый Гарри Поттер пропадал десять лет?

— Я же говорил тебе, — Гарри опёрся рукой на стол, приготовившись при необходимости вскочить. — Я жил у своих родственников.

— У каких родственников? — скривился Малфой. — Род Поттеров вымер много лет назад, ты — всё, что осталось! Если только…

На его лице промелькнуло понимание, как и у всех окружающих, хотя им лучше удалось это скрыть.

— Что? — занервничал Гарри. Неужели волшебный мир каким-то образом узнал о его тёте и дяде и о том, что они за люди?

— Маглы! — торжествующе воскликнул Малфой, противно ухмыляясь. — Тебя воспитали маглы! Какая ирония — великий Гарри Поттер вырос среди маглов! Ты прячешься по углам не потому, что строишь какие-то тёмные планы, а потому, что ты просто тупица!

— Всё, хватит! — вмешался кто-то из старшекурсников, его поддержали ещё несколько. — Оставь его в покое.

— Откуда ты знаешь, что меня воспитывали маглы? — Гарри встал. — И почему тебя это вообще волнует, Малфой?

— Откуда я знаю? — Малфой снова захихикал. — Ты совсем тупой, Поттер? Ты сам сказал, что жил у родственников, но рода твоего отца больше нет, а все знают, что твоя мать была просто грязнокровкой.

Эффект был мгновенным, как будто из комнаты высосали воздух. Хиггс тут же схватил Гарри за плечи и дёрнул назад, словно ожидал, что тот кинется на Малфоя. Вместо этого Гарри только ошеломлённо моргал.

— Это правда, — Малфой окинул взглядом толпу, явно ожидая похвалы и поддержки. — Она была грязнокровкой!

— Что такое грязнокровка? — спросил Гарри, его замешательство медленно сменилось горячим ощущением в животе, которое постепенно становилось всё горячее и горячее. Гарри был достаточно умён, чтобы по лицу Малфоя, его тону и реакции окружающих понять, что маму назвали как-то плохо. Как-то очень, очень плохо.

— Марш в спальню! Немедленно! — Эллен Грейборн схватила Малфоя за руку и толкнула его в направлении общежития. — Шевелись, говнюк!

— Ещё только половина восьмого! — возмутился Малфой. — Ты не можешь меня заставить! Ты мне не Снейп! И не отец!

— Я не Снейп и не твой отец, — согласилась она. — Но я староста, так что пошевеливайся!

— Нет, — заговорил Гарри, сам удивившись внезапно нахлынувшей на него храбрости. — Нет, повтори, что ты сказал. И скажи мне, что это значит, если только не трусишь.

Теперь на ногах уже была вся гостиная, и Гарри задался вопросом, все ли потасовки между первокурсниками вызывают такой интерес у всего факультета. С другой стороны, не все стычки затрагивали такие темы, как эта.

— Не лезь в бутылку, — посоветовал Хиггс, отпустив Гарри, но всё ещё придерживая за плечо. — Хватит уже. Малфой, марш спать!

Малфой проигнорировал его и повернулся обратно к Гарри.

— Я назвал твою дорогую покойную мамашу грязнокровкой, Поттер. Это значит, что у неё магловская кровь… что она грязная. Вот почему Тёмный Лорд убил её. Вот почему мы никогда не примем тебя, потому что ты такой же, как она… грязнокровка…

Гарри никогда не знал свою мать, по крайней мере, не помнил. Всё детство Дадли высмеивал его за то, что у него умерли родители, и хотя Гарри никогда не нравилась мысль, что их больше нет, он всё же смог смириться с этим. В конце концов, для Дадли это была просто игра, очередное оскорбление в адрес чокнутого кузена. В этом была злоба, но не такая, как у Драко Малфоя, который точно знал, как умерли родители Гарри, узнав об этом даже раньше самого Гарри.

Позже, когда у Поттера появилось время подумать о том, что произошло дальше, он решил, что, скорее всего, именно последнее замечание вывело его из себя больше всего: этот самодовольный, напыщенный индюк знал о родителях Гарри больше, чем он сам. И смеялся…

Гарри никогда в жизни никого не бил. Он пытался иногда драться с Дадли, но это было всё равно что бодаться с танком. Теперь же впервые в жизни он действительно ударил и увидел, как другой человек упал перед ним, и он даже не осознавал, что сделал это, пока Малфой не набросился на него в ответ.

Это продолжалось всего секунд пять. Теренс Хиггс обхватил Малфоя поперёк тела и взвалил себе на плечо, а Гарри обнаружил, что его легко подняла (к его глубокому изумлению) Эллен Грейборн.

Внезапно крики протеста (одни — подстрекая к продолжению драки, другие — требуя её немедленного прекращения) и возгласы вокруг них резко оборвались. Гарри повернул голову, проследив за взглядом каждого ученика в гостиной, и похолодел, когда посмотрел прямо в глаза Северусу Снейпу.

Трейси Дэвис находилась в состоянии глубокого расстройства. Её первый день в Хогвартсе оказался совершенно неудачным. Привыкшая к собственной спальне, а не к общему общежитию с группой практически незнакомых девочек, она почти не спала накануне, а вновь обретённое убеждение, что мир — ужасное место, только усугубилось, когда она уронила Блинки в лужу возле теплиц по дороге на гербологию.

Блинки был не просто старым, потрёпанным плюшевым зайцем — он был другом. Для единственного ребёнка в семье, в жизни которого не так много друзей, Блинки всегда был рядом, а теперь его красивый искусственный мех вонял… как лужа. Если бы только Трейси знала заклинание, чтобы очистить его и снова привести в порядок! Родители знали, как это сделать, и обычно в мгновение ока приводили Блинки в надлежащий вид, но мамы и папы здесь не было, а своим старшим товарищам по факультету Трейси ещё не настолько доверяла. Вдруг они посмеются над ней, если она попросит их о помощи, и посчитают маленькой? В конце концов, ей одиннадцать, и если уже неловко признаться, что спишь с плюшевым зайцем, то ещё постыднее заявить, что таскаешь игрушку в сумке в первый день занятий, просто чтобы рядом был друг.

Трейси знала, что всегда можно обратиться к профессору Снейпу. Она была неглупой девочкой и понимала, что в большинстве случаев холодность строгого декана — лишь притворство, чтобы напугать их, однако всё же бывали моменты, когда Снейп не притворялся, а поскольку она знала этого человека всего один день, то ещё не умела определять, где проходит эта грань.

К тому же она не могла попросить профессора Снейпа прямо сейчас: пятнадцать минут назад он забрал из гостиной Гарри Поттера и Драко Малфоя, а Трейси всё пропустила, потому что… ну… так сказать, застряла в дамской комнате.

Конечно, было до ужаса обидно. Бессонница — это плохо, но следующей ночью хорошо выспишься, и вселенная снова встанет на своё место. Даже Блинки бывал в переделках и похуже (однажды он пережил жуткую встречу с ротвейлером, после которой у него осталась только половина обвисшего правого уха). В конце концов он высохнет, а запах исчезнет.

Но пропустить, как Гарри Поттер, победитель самого Тёмного Лорда, теряет самообладание и бросается на этого абсолютного болвана — Драко Малфоя? Трейси не могла простить себе, что выбрала именно этот момент для собственных нужд.

— И как это было? — Она выспрашивала подробности у старшекурсников уже почти четверть часа, хотя детали не изменились с тех пор, как ей впервые рассказали о случившемся. — Ты уверен, что Поттер не использовал тёмную магию?

— Он не использовал никакой магии, — Люциан Боул был терпелив, но она чувствовала, что его терпение начинает иссякать. — Я же говорил тебе, всё закончилось быстрее, чем ты успела бы сказать «Снейп его убьёт».

— А это было страшно? У кого-нибудь шла кровь? — Трейси никогда раньше не видела драк, и ей хотелось получить подробный отчёт о потасовке. — У них было оружие?

По гостиной прокатилась волна смеха.

— Ради Мерлина, Трейси, — закатив глаза, манерно протянула Пэнси Паркинсон, одна из сокурсниц Трейси, сидевшая на низком диванчике, — там не было ничего страшного, не будь таким ребёнком.

Над диваном пролетела подушка, зацепив плечо Пэнси и немного — голову.

— Тоже мне — большая и смелая! — воскликнула швырнувшая подушку Дафна, которая тоже училась в их классе. — Ты сама визжала, как пятилетний ребёнок!

Пэнси посмотрела на неё сердито, но без особого осуждения.

— Каждый из них успел ударить всего пару раз, когда старосты разняли их. Никакой крови. Честно говоря, это было даже немного обидно.

— Но почему Поттер так разозлился? — Трейси подняла упавшую подушку и прижала её к груди. — Он же почти ни с кем не разговаривал.

Все в гостиной искоса поглядывали друг на друга, настроение изменилось, но лишь слегка.

— Драко вёл себя как придурок, — сказал наконец Эдриан Пьюси. — Оказывается, Поттера воспитывали маглы и, похоже, он не так уж много знает о магии. А Малфой включил Малфоя и сделал всё только хуже.

Эта мысль казалась невозможной — Гарри Поттер не знал о магии? Он был героем волшебного мира! Как он мог не знать? Почему ему не рассказали?

— Только Поттер накинулся на Малфоя не из-за этого, — вмешалась семикурсница (вернее, Трейси так думала, но не была до конца уверена), — а из-за того, что Драко сказал о его матери.

— А что Драко сказал о его матери? — тут же спросила Трейси.

— Я как раз к этому подходил! — важно заявил Пьюси. — Ну… — он огляделся, словно опасался, что Снейп где-то здесь — прячется под мантией-невидимкой или за книжным шкафом. — Он назвал её… ну, знаешь…

— Как назвал? — не поняла Трейси.

— Ну… — Пьюси снова огляделся. — Ну, знаешь…

— Грязнокровкой назвал, — Боул закатил глаза. — Это просто слово. Мы что, опять будем мусолить эту тему?

На самом деле многие из присутствующих в гостиной напряглись, в то время как остальные вообще никак не отреагировали.

— Это ужасное слово, — пробормотала Клара Холдсворт. — Так говорил ОН.

— Оно существовало и до НЕГО! — вмешалась девушка, чьё имя Трейси ещё не знала. — И с моей точки зрения, мерзкими являются чувства, а не само слово. Мы должны сделать его нормальным, другим, подходящим для кого-то с магловской кровью, чтобы, когда люди попытаются использовать его как оскорбление, это будет так же нормально, как сказать, что у кого-то карие глаза.

— Малфой точно не заметил, что Поттер — полукровка, — заявил Пьюси. — А что вы скажете? Вы же чистокровные!

— Я полукровка, и меня это как-то не напрягает! — воскликнул кто-то.

— Я тоже полукровка, — не удержавшись, призналась Трейси.

Все уставились на неё. Новый голос на тему, о которой они годами спорили насмерть между собой? И от кого — от полукровки? Это почти сводило на нет тот факт, что она была первокурсницей.

У Трейси покраснели уши. Она не знала, что сказать — ей не нравилось это слово. Как и её отцу-маглу, который познакомился с матерью в танцевальном клубе в Манчестере во время войны. Мама тоже не любила это слово и предупредила Трейси, что она может услышать его в Хогвартсе, особенно если последует по её стопам и распределится на Слизерин. Родители оба предупреждали её, что это всего лишь слово и не стоит на него обижаться, но она знала, что всё гораздо сложнее, тем более что половина маминой семьи их не желала знать.

Конечно, были те, кто с ними общался, и это было прекрасно. Трейси слышала, как дядя Максимилиан однажды на пасхальном ужине употребил это слово, но не в оскорбительном смысле, а по сути в том варианте, который предложила девушка, имени которой Трейси не знала: «это как сказать, что у кого-то карие глаза». Он поспешно, с улыбкой, извинился, и родители Трейси тоже посмеялись, но по их смеху она поняла, что это слово для них значит.

Все по-прежнему смотрели на неё, значит, она должна что-то сказать.

— Я считаю, — подумав и облизнув губы, заговорила Трейси, — что это мерзкое слово, и люди никогда не должны его произносить. Но я также понимаю, к чему ты клонишь, даже если и не согласна.

Все переглянулись, затем Милисента воскликнула:

— Хорошо сказано, грязнокровка!

Трейси посмотрела на неё, увидела, что она улыбается, и сама расхохоталась.

* * *

Гарри и раньше таскали за ухо, обычно откуда-нибудь с первого этажа дома Дурслей до чулана. Однако его никогда не тащили по многочисленным коридорам, которые, по оценке Гарри, были длиной около мили каждый. К тому же он постоянно натыкался на Малфоя, чьё ухо было зажато в такие же тиски.

Вскоре горящее огнём ухо стало наименьшей из забот Гарри. Его втолкнули в дверной проём и неожиданно отпустили перед полированным письменным столом тёмно-каштанового цвета. Декан обошёл стол, вытащил из ящика линейку и торжественно водрузил её на столешницу. Не успел Гарри осознать смысл этих действий, как Снейп стремительно наклонился и его лицо оказалось в нескольких дюймах от лиц обоих мальчиков.

— Рассказываете всё честно, и ЭТО вернётся в ящик неиспользованным. Однако посмеете солгать… — Снейп выпрямился и, гневно сверкнув глазами, повторил: — Не лгать мне!

Оба мальчика поспешно пробормотали заверения в том, что они действительно скажут правду, и Снейп сел, жестом велев им сделать то же самое.

В кабинете воцарилась тишина. Гарри взглянул на Снейпа, затем на Малфоя. Они что, должны всё выложить? Рассказать, что произошло? Гарри понимал, что это всё равно выплывет наружу, но если он заговорит первым, то выставит себя стукачом. Он помедлил, косясь на линейку.

— Поттер ударил первым! — выпалил Малфой, уставившись на свои колени. — Сэр.

— Он обозвал мою маму плохим словом, — пробормотал Гарри, понимая, что это не имеет значения. Он нанёс первый удар. Сейчас Снейп отправит Малфоя обратно в гостиную, а Гарри выпорет до потери сознания. — Он сказал, что она была грязнокровкой, сэр, что у неё грязная кровь, и поэтому она умерла.

Снейп не двигался. На самом деле становилось немного страшно от того, насколько он был неподвижен. Словно живая статуя, просто сидел и смотрел.

— А потом он ударил меня! — возразил Малфой. — Я только одно слово сказал, а он всё это начал!

— Я бы не сказал, что он начал это, Малфой, — ровно сказал Снейп, — но он определённо это закончил.

Войдя в гостиную и обнаружив, что двое мальчишек ведут себя как примитивные животные, Северус не слишком вежливо развёл их по углам, а Хиггс обстоятельно доложил, что произошло. Подробности были краткими, но достаточными, и тогда Северус «попросил» присутствия мальчишек в своём кабинете, едва не оборвав им в процессе уши.

— Ты никогда никого не назовёшь грязнокровкой! — резко сказал Снейп. Малфой слегка съёжился. — Никого, особенно слизеринца.

Малфой промолчал, продолжая изучать свои колени.

— Посмотри на меня! — Снейп уставился прямо в глаза неохотно поднявшему голову мальчику. — Как давно ты меня знаешь?

— Всю… всю свою жизнь, сэр, — тихо сказал Малфой.

Всю его жизнь?

«Чёртовы яйца, — подумал Гарри, — Малфои дружат со Снейпом?»

— Твой отец когда-нибудь говорил тебе, что я полукровка?

Малфой резко вскинул голову и в полном шоке уставился на декана.

— Мой отец был маглом, работал на бумажной фабрике. В его крови не было ни капли магии. — Снейп наклонился вперёд, поставил локти на стол и сцепил длинные пальцы. — А теперь скажите мне, мистер Малфой, кто я?

Малфой разевал рот, как золотая рыбка в аквариуме в одном из классов начальной школы Гарри.

— Ну же, расскажите нам, — в голосе Снейпа появились нотки саркастического любопытства. — Вы были так любезны и сообщили всему факультету, что думаете о крови Поттера. Я хочу узнать, как бы вы назвали меня.

— По…полукровка, сэр, — чуть слышно пробормотал Малфой.

— И я такой же волшебник, как и ты, как и Поттер. — Взгляд Снейпа метнулся к Гарри так быстро, что застал его врасплох. — Что касается вас, Поттер, я испытываю отвращение. Драться как неандерталец? Это всё, на что вы способны? Какая постыдная демонстрация, да ещё и в гостиной Слизерина.

Гарри был совершенно уверен, что декан вот-вот перетащит его через стол и пустит в ход линейку, настолько суровым было выражение его лица. Но Снейп остался сидеть на месте и лишь сказал:

— Только глупцы позволяют словом спровоцировать их на ту реакцию, которую хотел вызвать насмешник. Слизеринец никогда не клюнет на приманку. Настоящий слизеринец выше этого.

— Простите, сэр, — почти прошептал Гарри, пристально глядя на то место, где столешница сходилась с боковой частью стола.

— Меня не интересуют ваши извинения, мне важно, чтобы вы запомнили это! — рыкнул Снейп на них обоих. — Вы вернётесь в свои спальни и немедленно ляжете спать.

— Ещё только восемь, сэр! — не удержавшись, запротестовал Малфой.

— И до конца недели вы оба… — Снейп уставился на Малфоя и молчал достаточно долго, пока тот не съёжился и не заёрзал на стуле. — …будете ложиться спать в семь. Вопросы есть?

У Гарри было много вопросов. Это злой факультет или нет? Когда называть человека по имени, а когда по фамилии? Правда ли, что Крэббы происходят от Мерлина, или Крэбб наврал? Но он благоразумно промолчал.

— Убирайтесь с глаз моих! — велел Снейп, когда никто из ребят не ответил.

Он поднялся и рывком распахнул дверь, показывая линейкой, что оба мальчика могут идти. Они выскочили из кабинета и понеслись по коридору, получив ускорение в виде основательного шлепка по задницам.

* * *

Они молча шли в общежитие. Гарри смотрел прямо перед собой, страшась того, что придётся провести ещё больше времени, чем обычно, наедине с таким абсолютным придурком. Малфой, к счастью, тоже помалкивал, но по мере приближения к гостиной он не мог больше сдерживаться.

— Как ты выжил?

— Я не знаю, — Гарри стиснул в карманах кулаки. Похоже, эту фразу он будет ещё долго повторять.

— А какие они, твои магловские родственники? — помолчав, спросил Малфой.

— Кошмарные, — Гарри передёрнуло.

Его реакция, кажется, немного развеселила Малфоя.

— Эта затея со сном в семь — чушь собачья, правда? — сказал он.

— Могло быть и хуже, — коротко заметил Гарри, и Малфой, помедлив, кивнул:

— Это точно.

Они добрались до гостиной, произнесли пароль, стена скользнула в сторону, и в комнате тут же воцарилась тишина.

Гарри не знал, что на него нашло, но это нашло и на Малфоя. Они как-то разом, не сговариваясь, сообразили, что выставили себя полными идиотами, и единственный способ избежать насмешек — это показать, что их постигла участь гораздо худшая, чем на самом деле. Первым начал Малфой: украдкой потирая зад, неловко заковылял через гостиную. Гарри моментально его скопировал, и в результате по дороге в спальню они встретили лишь сочувствующие лица и самый минимум хихиканья. Конечно, они уже не видели, как вся эта доброжелательность сменилась сдавленным хохотом над незадачливыми актёрами, хотя подобную реакцию можно было предположить.

* * *

Северус всегда был неравнодушен к Астрономической башне. Они с Лили частенько заглядывали туда до того, как всё пошло наперекосяк, любовались видом, делились впечатлениями о новой жизни в Хогвартсе. Глаза мальчишки Поттера действительно такие же, как у Лили, а лицо — вылитый Джеймс. Северус мысленно вздохнул, напомнив себе, что в самом деле нездорово с такой страстью ненавидеть даже воспоминания о подростке, но, тем не менее, это причиняло боль. Хотя младший Поттер был явно не таким, как Джеймс, и чертовски искренним. В нём было много от Лили, к лучшему или худшему. Северус позволил себе с нежностью вспомнить о ней, а затем вернулся мыслями к реальности.

— Вот ты где, — Минерва слегка запыхалась, поднимаясь по лестнице, и прислонилась к каменному парапету. — Я тебя искала.

— Значит, у нас будут ночные посиделки? — Северус поднял бровь. Ничто в поведении Минервы не указывало на то, что что-то не так. — Я и не подозревал, что заработал такой авторитет.

— Заткнись, — Минерва закатила глаза, переводя дух, и жестом велела ему подвинуться и освободить для неё место на каменной скамье, на которой он сидел. — Ты знал, что мне будет любопытно.

— Некоторые могут счесть пагубной заботу об одном ребёнке в обход сотен других, Минерва. — Северус глотнул из фляжки, которую принёс с собой, в душе жалея, что ему не позволили спокойно выпить и насладиться видом.

— Но он не обычный ребёнок, — возразила Минерва. — И ты это знаешь, Северус. Так что не стыди меня за это.

— Он обычный ребёнок, — фыркнул Северус и предложил ей глотнуть из своей фляги. — Давай, не будь высокомерной ханжой, ты же хочешь выпить.

Минерва сверкнула глазами, но сделала небольшой глоток Огденского.

— Как ты можешь говорить, что он такой же, как все? Он победил Тёмного Лорда. Конечно, мы должны относиться к нему как к обычному ребёнку, но мы оба знаем, что он не такой.

— Никто не знает, как он победил Тёмного Лорда, в том числе и он сам. Он ребёнок, Минерва, понимаешь? Разве ты этого не видишь? — Северус покачал головой. — Это время, когда формируется личность. Не взваливай на него груз, который он не сможет выдержать.

Минерва не ответила сразу, а несколько долгих мгновений смотрела на стены замка.

— А что, если он нам понадобится?

— Тогда и будем думать, — Северус тоже помолчал и добавил: — Но надеюсь, этот день никогда не наступит.

— Тем не менее, ты к этому готов, — полуутвердительно сказала Минерва.

— Разумеется, — пожал плечами он, а она кивнула.

— Ученики хорошо к нему относятся? Прости, Северус, ты проделал замечательную работу с факультетом, но ты же знаешь, из каких семей некоторые из них.

Северус никогда бы не рассказал декану Гриффиндора, да и вообще кому-то вне Слизерина о каких-либо проступках внутри своего факультета, поэтому, покачав головой, постарался забыть о том, что произошло между ребёнком Поттеров и сыном Люциуса.

— Они все ведут себя достаточно корректно, — заявил он. — Никто не расспрашивает его о прошлом.

— Я впечатлена, — Минерва смотрела на него с нескрываемым восхищением. — Правда, Северус, так и есть. Не могу отрицать, что в Гриффиндоре его не оставили бы в покое.

— Честно говоря, я пригрозил, что выпорю каждого, кто попытается к нему приставать, — признался Северус.

Минерва уставилась на него — хотя знала о методах Северуса Снейпа — так неодобрительно, что он не смог удержаться от смеха.

— О, ради всего святого, этого практически никогда не происходит…

Небольшое преувеличение, но из лучших побуждений.

— …хотя, если послушать их рассказы, я каждый день начинаю с того, что вышвыриваю учеников в окно.

Минерва не сдержала улыбки, и даже Северус почувствовал, как дрогнули уголки губ.

— Ну, мы поговорили о моих мелких кошмарах, а как насчёт твоих? — спросил Северус, осознав, что ему не дадут посидеть в одиночестве.

— Это тоже кошмары, — засмеялась Минерва и, устроившись поудобнее, начала рассказывать.

* * *

— У тебя была метла?

— Нет, — Гарри уставился в потолок, разглядывая каменные своды. — По крайней мере, не такая, на которой можно летать.

— А снитч?

— Что?

— А камин у вас был?

— Чего? — Гарри перевернулся и уставился на Малфоя, а тот сидел, скрестив ноги, на кровати и рассматривал его с ленивым любопытством. — Конечно, у нас был камин.

— Маглы живут будто в средневековье каком-то, — пожав плечами, Малфой потянулся. — Так что я бы не удивился.

— Что ты вообще знаешь о маглах? Ты когда-нибудь видел хоть одного?

— Конечно, видел, — возмущённо надулся Малфой. — Мой отец однажды спросил у одного из них дорогу.

— Так ты, должно быть, эксперт, — съязвил Гарри.

Как же он ненавидел Малфоя! И жалел, что не успел ударить посильнее, прежде чем их разняли.

«С другой стороны, — прошептал в голове тоненький голосок, — он же пытается сейчас общаться».

«Но он тот ещё гад!» — возмутился гораздо более громкий голос.

— Я просто сказал, — огрызнулся Малфой, скрестив руки на груди. — Ладно, прости, что я назвал твою драгоценную мать грязнокровкой. Доволен?

— Доволен, — кивнул Гарри. — Закрыли тему.

Какое-то время они сидели молча, потом Гарри погасил свет рядом со своей кроватью, но тут заявились Крэбб, Гойл, Нотт и Забини — первокурсникам пора было ложиться спать.

— Это было отвратительно! — воскликнул Теодор, вскакивая на кровать. — Вы два психа! Что он с вами сделал?

— Это ужасно, — мрачно сказал Малфой, глядя вдаль, словно солдат, вернувшийся домой после долгой войны. — Я не могу говорить об этом. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Двадцать два, линейкой, — подтвердил Гарри, все уставились на него, а он быстро перевернулся на живот. — Я несколько недель не смогу сидеть.

Однокурсники отреагировали смесью недоверия и презрения, но Гарри был совершенно уверен, что со своими соседями по спальне они вышли из положения относительно благополучно, к тому же теперь за ними закрепилась репутация стойких мучеников.

Гарри позволил втянуть себя в разговор с новыми, как ему показалось, друзьями, страшась проводить с Малфоем дополнительные часы каждый вечер до конца недели.

— Почему никто не пользуется ручками?

— Что? — Малфой перекатился на бок и недоумевающе посмотрел на Гарри.

Шёл третий день их наказания в виде раннего отхода ко сну, и как ни старались мальчики не замечать друг друга, как ни упрямились, молча пялясь в потолок, их собственное любопытство пересиливало. Почему-то каждый вечер, когда они удалялись в спальню, начинались нескончаемые пикировки и споры, которые прерывались два часа спустя, когда в комнату заявлялись остальные первокурсники. Каким бы противным ни был Малфой, Гарри наслаждался этими разговорами, хотя бы потому, что мог подначивать Драко.

Всё начиналось с того, что всякий раз, когда Гарри спрашивал, почему маги делают что-то не так, как маглы, Малфой воспринимал это как шпильку в адрес волшебников. Хотя это было не так: натерпевшись от Дурслей с их верой в то, что всё должно быть нормально и на своём месте, Гарри любил магический мир и его совершенно безумный подход практически ко всему. Будь на месте Малфоя кто-то другой, с кем пришлось бы делить вечера, Гарри, скорее всего, восторженно рассказывал бы о том, как великолепен Хогвартс. Он и сейчас считал Хогвартс замечательным, но защитная реакция Малфоя была просто бесподобна, и Гарри продолжал то и дело задевать его.

— Ручки. Шариковые. Маглы используют их вместо перьев, — Гарри, множество раз пересчитав каменные плиты над головой, тоже перевернулся. — Это такой пластиковый стержень с чернилами. Чернила вытекают из кончика, и не нужно ни во что его макать, потому что там уже всё есть.

— А что будет, когда стержень закончится?

— Покупаешь новый, — пожал плечами Гарри. — Они недорогие, десять или двадцать пенсов, — заметив выражение лица Малфоя, он уточнил: — Это магловские сикли.

— Глупости всё это, — заявил Малфой со своим вечным видом превосходства. — С пером тебе никогда не придётся его выбрасывать.

— Ага, а как насчёт пузырька с чернилами? Они ведь заканчиваются, — заметил Гарри. — А с шариковой ручкой ты не испачкаешься.

— Ты просто косорукий, — Малфой ухмыльнулся и продемонстрировал чистые ладони. — Как все маглы.

— Заткнись, — буркнул себе под нос Гарри, которому не особо пока давалось письмо перьями, но через мгновение он продолжил спрашивать: — А почему вы пользуетесь пергаментом?

— А чем ещё? Дымовыми сигналами? — хмыкнул Малфой, не потрудившись даже скрыть насмешку, хотя и постарался спрятать неподдельный интерес, впрочем, безуспешно. — Только не говори, что маглы не умеют писать.

— Конечно, они умеют писать, иначе как ты думаешь, для чего тогда шариковые ручки?

— Ну не знаю, это ты у нас эксперт по маглам. — Малфой потянулся, пружинисто поднялся с кровати, прошёлся туда-сюда по комнате, а затем, поскольку выходить из спальни было запрещено, плюхнулся обратно на постель. — И что же они используют вместо пергамента?

— Бумагу, — сказал Гарри. — Обычную бумагу.

— Пергамент — это и есть обычная бумага, — Малфой уставился на Гарри, как на сумасшедшего. — Дай угадаю, ты всё ещё пользуешься каменными табличками и называешь их обычной бумагой?

— Очень смешно! — фыркнул Гарри. — Я говорю о писчей бумаге. Линованной. Только не говори, что ты никогда о ней не слышал. Она белая, а не жёлтая, и листы тоньше.

— Это странно, — с меньшим осуждением, чем обычно, признал Малфой. — И что значит «линованная»? На магловской бумаге есть строчки? — И не дав Гарри и рта раскрыть для объяснений, сделал собственные выводы: — А-а-а, это потому, что маглы плохо пишут, и им нужны линии, чтобы писать ровно! Иначе они просто писали бы зигзагами во все стороны.

Гарри лишь бросил на него взгляд ты-что-шутишь. Тем не менее, этот разговор ему скорее нравился, чем вызывал неприятие. Малфой был… ну, он был абсолютным идиотом, но с ним можно было справиться. Даже в своей уверенности, что его точка зрения единственно правильная, он в какой-то степени был похож на Дадли, если бы тот так не тупил и проявлял немного больше интереса к миру.

— Почему ты продолжаешь их защищать? — спросил Малфой. — Ты же не магл. И сам сказал, что у тебя ужасные родственники.

— Ужасные, но… Я не знаю, — Гарри пожал плечами. — Я люблю магию. Люблю Хогвартс. Я люблю всё это. Это просто по-другому, вот и всё. Если бы мы не разговаривали, я бы, наверное, не так много об этом думал.

— Хм… — Малфой заложил обе руки за голову, сцепив пальцы в замок. — Я понимаю, что это другое. Знаешь, может, я и не знал тогда, что ты живёшь с маглами, но я пытался предложить тебе помощь. Я сказал, что могу показать тебе, как устроен этот мир, а ты даже не пожал мне руку.

— Да потому что ты оскорбил моего друга, — напомнил Гарри. — Ты назвал его отребьем и сказал, что если я не буду повежливее, то закончу, как мои родители. Даже не могу себе представить, почему я сомневался в такой дружбе.

— Уизли — отребье, — огрызнулся Малфой, но в его голосе не было такой убеждённости, как обычно, даже если он и верил в это. — Все это знают. Кстати, он тот ещё друг. Тебя распределили в Слизерин, и теперь он даже не смотрит на тебя.

— Это неправда, — возразил Гарри и, хотя понимал, что Малфой прав, с уверенностью заявил: — И он не отребье, всё равно, думает так твой отец или нет.

Как бы то ни было, Рон не оскорблял Гарри. Если они сталкивались друг с другом в коридорах или перед уроками, то останавливались и понемногу болтали. Впрочем, это было совсем не похоже на тот чудесный день, когда они делились сладостями в Хогвартс-экспрессе и говорили о своих семьях. Теперь Рон смотрел на Гарри так, как будто он был миной, оставшейся после войны, миной, которая, скорее всего, обезврежена, но не было никакого способа узнать это наверняка.

— Как вообще там… ну… там? — однажды спросил Рон так тихо, словно боялся, что его услышат. — Снейп кошмарный? Или всё вам с рук спускает?

— Ни то, ни другое, — просто ответил Гарри. — Иногда бесится из-за мелочей, но не так уж и плох.

Рон только разинул рот, потом кивнул и поспешил на своё место — профессор Макгонагалл уже начинала урок. Гарри подумал о том, чтобы сесть рядом с Роном, но к этому времени он уже понял, что никто не сидит со слизеринцами, кроме других слизеринцев. Непонятно, кто это придумал, но Гарри не собирался привлекать к себе ещё больше внимания в дополнение к тому, что уже получил, просто существуя, и сел на свободное место рядом с Блейзом.

Гарри ещё не совсем понимал, когда нужно использовать фамилии. Мысленно он представлял всех по именам, за исключением Малфоя, но большинство окружающих, кажется, называли друг друга по фамилиям, по крайней мере, за пределами гостиной. В самой гостиной, однако, все менялось, имена и фамилии употреблялись попеременно, в зависимости от настроения. Однако, по непонятным для Гарри причинам, девочек всегда называли по именам. Он подумал, не сталкивался ли Дадли с тем же самым в Вонингсе, но потом вспомнил, что в Вонингс девочек не принимают, да и Дадли, скорее всего, не стал бы слишком много думать об этом.

А сам Снейп? Он вызывал у Гарри неуёмное любопытство, больше, чем кто-либо. Первый урок зелий у Гарри будет только в пятницу, но он уже успел провести некоторое время с этим человеком — тот каждый вечер заходил на пару часов в гостиную. Даже несмотря на то, что Гарри и Малфою приходилось укладываться спать в семь, и они отправлялись в спальню за десять минут до назначенного времени (всегда под одобрительные возгласы и насмешки окружающих), всё же удавалось немного пообщаться с невероятно загадочной летучей мышью.

Снейп не поощрял любопытство, по крайней мере, насколько Гарри заметил, он был помешан на правилах и предписаниях. Каким-то образом он с одного взгляда через всю комнату замечал лак на ногтях третьекурсницы, мог практически неуловимым движением руки отвесить внушительный подзатыльник какому-нибудь нарушителю. У учеников должны быть подшиты воротнички, а рубашки обязательно застёгнуты на все пуговицы. Внешний вид был одной из навязчивых идей Снейпа.

Декан ни в коей мере не был нянькой для своих учеников, и никому в голову не приходило не подчиниться его авторитету. На самом деле Гарри содрогался при мысли о том, что кто-то может попытаться взбунтоваться. Снейп всегда рычал на них, требуя сначала подумать и задействовать свои чёртовы головы, независимо от того, собирался ли Майлз Блетчли опрокинуть вазу или Миллисента Булстроуд — затеять ссору из-за чего-то, что на самом деле того не стоило.

Снейп не был похож на Дурслей, которые всегда орали на Гарри, чтобы не задавал вопросов. Теперь мальчик мог спрашивать и получал ответы. Это было новое ощущение — когда на тебя не огрызаются за то, что ты хочешь что-то узнать. Ну, может, Снейп и рычал немного, но это было другое. Почему-то это было просто… по-другому.

* * *

Северус Снейп любил пятницы. Настолько, что райвенкловцы, покидавшие класс после последнего урока, могли бы заподозрить, если бы вообще удосужились посмотреть, что левый уголок рта зельевара приподнялся на мельчайшую долю процента не просто так. Северус наслаждался выходными, несмотря на то, что они были, пожалуй, более напряжёнными, поскольку у слизеринцев внезапно появлялось свободное время для воплощения всех своих самых смелых проказ. Приходилось держать змеек на относительно коротком поводке, заставляя их заниматься хозяйственными делами в субботу утром, да и в будние дни тоже. Бо́льшую часть работы по школе, включая подземелья, выполняли домашние эльфы, но Северус не допускал, чтобы его слизеринцы бездельничали.

Тем не менее он не мог держать свой факультет под постоянным наблюдением, да и не хотел, поэтому выходные означали, что в его распоряжении два благословенных дня, когда можно не обращать особого внимания на то, что замышляют сорванцы. Конечно, один или два из них непременно оказывались в его кабинете, потому что желание перевернуть всё с ног на голову было слишком велико, но Северус полагал, что с детьми это неизбежно. Однако это не означало, что он должен с ними нянчиться, и он вовсе не был снисходительным, действовал по принципу: натворил — отвечай. По крайней мере, он хотя бы не причитал над проступками своих учеников, как Помона над своими хаффлпаффцами или Филиус — над райвенкловцами.

Он до сих пор вздрагивал, вспоминая «великие диверсии» Хаффлпаффа в прошлом году. Этот «бунт», как выразилась Помона, заключался в том, что группа учеников четвёртого и пятого курсов каждую ночь тайком выбиралась из общежития и устраивала то, что они считали шалостями, например, приклеить большие глаза на портреты (обитатели которых просто убирались с дороги, ворча по поводу унижения) и фальшивые усы над верхней губой на бюстах в коридорах. Когда Аргус наконец поймал их, каждый день в учительской проходил под страдальческие стенания чёртовой Помоны. Она, видите ли, никогда не думала, что её милые, добропорядочные хаффлпаффцы когда-нибудь нарушат правила и окажутся способными на подобные хулиганства, и осознание этого просто надрывало ей сердце.

— Знаешь, Северус, что самое ужасное? — грустно сказала она однажды, уставившись в свою кружку с ромашковым чаем, пока Северус пытался составить план уроков. — Они, наверное, даже не думали обо мне, раз повели себя подобным образом. Совсем не думали.

Северус не поднимал головы, поэтому она не видела, как он закатил глаза так сильно, что, казалось, они вот-вот вылезут у него из ушей. Это же дети! Естественно, они не думали о ней, они вообще ни о ком не думали, кроме себя, и было нелепо переживать из-за этого. Будь они его учениками, то долго спали бы на животе, но на этом всё и закончилось бы. Хотя смешно полагать, что они впредь задумались бы о своём декане. К сожалению или к счастью, Северус — не Помона. Хотя она была впечатляюще начитанной, и Северус не мог отрицать, что ценил их разговоры о литературе и музыке.

Размышляя о профессоре гербологии, Северус добрался до первого этажа и завернул в коридор, где находился кабинет Аргуса Филча. Смотритель высунулся из двери и просиял, увидев, кто пожаловал.

— Северус, — поприветствовал он и показал небольшой пакет с сахарными перьями. — Орда гриффиндорцев швыряла это друг в друга. Зайдёшь? — Он кивнул на свой кабинет, и Северус принял приглашение. Хотя он подозревал, что ученики Хогвартса уверены, будто слизеринский декан питается кровью и сырым мясом с чесноком, он был таким же сладкоежкой, как и любой другой человек. И при всей своей любви к одиночеству был не прочь посидеть немного в компании Аргуса.

Он знал этого человека с двенадцати лет. Аполлион Прингл ушёл на пенсию летом между первым и вторым курсами Северуса, а когда Снейп вернулся в Хогвартс после каникул, то обнаружил на месте Прингла вечно хмурого Аргуса Филча. Северус долго не мог понять, почему Дамблдор нанял сквиба присматривать за гигантским замком, наполненным ордами детей-волшебников. Это же наверняка невыполнимая задача для человека, который сам не умел колдовать. Однако, чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что домашние эльфы выполняли львиную долю работы: готовили, убирали и поддерживали порядок. Аргус же был дополнительной парой глаз, кем-то, кто держал детей в узде. И хотя самого Северуса привела бы в ужас перспектива постоянного напоминания о том, кем ты не являешься, кто ещё смог бы справиться с этой задачей, кроме АргусаУ Филча «говорящее» имя. Аргус — персонаж древнегреческой мифологии, многоглазый великан, в связи с чем получил прозвище «Всевидящего». Множество глаз, из которых одна часть спала, а другая бодрствовала, делало его идеальным стражем, в нашем случае — смотрителем замка (прим. пер.).?

Будучи учеником Хогвартса, Северус никогда не обращал на Филча особого внимания, но однажды всё изменилось. На тринадцатый день рождения Северуса, о котором все, кроме Лили, забыли, Джеймс и Сириус загнали его в угол возле гобелена с изображением потерянной свиньи Мерлина, этажом ниже класса арифмантики. Аргус появился из ниоткуда, закричал, чтобы они убирались восвояси, и обозвал их хулиганьём. Джеймс и Сириус нехотя ушли, и хотя это был простой, обыденный момент, Северус никогда его не забывал.

Впрочем, не совсем верно: он забыл об этом на то недолгое время, пока был Пожирателем Смерти. «Нет, — подумал Северус, — не забыл. Попытался забыть». Но в те годы он просто не позволял себе задумываться о подобном. С тех пор прошло много лет, он научился заново жить, и возвращаться к прошлому не было смысла.

— В этом году они как с цепи сорвались, — почти весело пожаловался Аргус, плюхаясь в изъеденное молью кресло возле крошечного стола. В кабинете было тесно, поскольку когда-то он был небольшой кладовой. — Уже конфисковано четыре клыкастых фрисбилёгкие тарелки-диски, которые можно запускать руками (они летят горизонтально) и ловить. В отличие от обыкновенных магловских фрисби, они снабжены клацающими клыками и входят в список запрещённых в Хогвартсе предметов (прим. пер.). Четыре!

— Надеюсь, моих среди нарушителей нет? — Северус не спеша лакомился сахарным пером.

— Конечно, нет, — тихо фыркнул Аргус. — Они слишком умны, чтобы позволить поймать себя.

— Или ты смотришь в другую сторону, когда дело касается их, — усмехнулся Северус. — Они не настолько незаметные.

Аргус лишь ухмыльнулся и бросил на Северуса взгляд понятия-не-имею-о-чём-ты-говоришь. На самом деле — это Северус знал точно — Аргус был готов дать слизеринцам второй (а иногда и третий) шанс, чего он никогда не позволял ученикам других факультетов. Возможно, дело было в том, что змейки Северуса — единственные, кто хоть раз обмолвился дружеским словом со смотрителем или с симпатией относился к его старой облезлой кошке, которая становилась удивительно ласковой, стоило только уделить ей капельку внимания.

— Все они мелкие паршивцы, — сказал Аргус тоном человека, который годами повторял одно и то же. — Даже твои. Я действительно думаю, что мы должны вернуть плеть, найти, может быть, несколько старых камер в подземельях и запирать их там, подвешивать их за мизинцы. Это остановит дуэли в коридорах и весь чёртов кавардак, который мне приходится убирать.

Северус выдохнул через нос, сдерживая смех. Аргус всегда умел обращаться со словами, когда придумывал фантастические способы расправиться с провинившимися учениками, порой затмевая даже лучшие старания Северуса. Тем забавнее было то, как серьёзно относились к смотрителю младшекурсники.

Аргус откинулся на спинку кресла и провёл рукой по отполированным цепям и кандалам, которые висели у него за столом. Они были его самым большим достоянием, о котором он громко говорил многим непослушным детям. До того, как попасть к Филчу, цепи находились в глубинах подземелий, в части, закрытой с тех пор, как Хогвартс был крепостью во время войны семьсот или около того лет назад. Аргус однажды признался Северусу, что цепи появились в его кабинете пять лет назад — Не поверишь, в мой чёртов день рождения! Думаешь, проклятый замок услышал, чего я хотел, и дал это мне? Это так работает? — на что Северус отреагировал с удивлением и должной долей недоумения.

Дни рождения всех сотрудников и преподавателей были вывешены на доске объявлений в учительской, к большому неудовольствию Северуса. Он давным-давно дал понять, что самый лучший подарок для него — это полное отсутствие фанфар и глупостей в свой адрес в этот день, и каждый год это старательно игнорировалось. Минерва постоянно дарила ему, наряду с бутылкой чего-нибудь дорогого, ещё что-то, чтобы «оживить его кабинет», в том числе жуткие вышитые подушки, а однажды — чайник в цветочек. Конечно, всё, кроме алкоголя, вручалось Минервой для собственного развлечения — она обожала наблюдать за выражением его лица, когда он разворачивал очередной презент.

День рождения Аргуса тоже был в списке на доске объявлений, вместе с остальными, но никогда не отмечался, поскольку смотритель не часто наведывался в учительскую (и ни с кем особо не общался). Северус игнорировал это несколько лет — в конце концов, он тоже не любил внимания в собственный день рождения. Но он также помнил из своего детства, каково это, когда каждый год почти все забывают об этом дне, и что может значить для одинокой души немного доброты в такой момент. В конце концов, он сам не настолько насмехался над своими подарками, чтобы коллеги перестали их дарить. Поэтому поздно вечером накануне сорок третьего дня рождения Аргуса он, заручившись помощью нескольких домашних эльфов, отыскал в глубине подземелий эти цепи, а затем стремительным взмахом палочки повесил их в кабинете смотрителя, решив, что Аргус оценит это по достоинству. В конце концов, он годами твердил о том, что хотел бы заковывать учеников в цепи. Хотя сразу увидел, что кандалы больше не закрываются.

Северус не сомневался, что Аргус догадывается, кто ему презентовал «сувенир», но был абсолютно уверен, что Филч знает его достаточно, чтобы не спрашивать.

— Странно год начинается, верно? — заметил Аргус через мгновение, не потрудившись вынуть изо рта сахарное перо. — А прошло-то всего лишь пять дней.

Северус хмыкнул в знак согласия, наслаждаясь сладостью собственного пера.

— А как этот мальчик — Поттер? Есть что-нибудь в нём похожее на папашу?

— Напротив, — признал Северус. — Почти ничего раздражающего.

Вошла миссис Норрис и пристально посмотрела на Северуса. Он ответил ей свирепым взглядом, который кошка благополучно проигнорировала, запрыгнула к нему на колени и свернулась клубочком.

— Кстати, — Аргус поудобнее откинулся на спинку кресла, — что происходит с Квирреллом?

— Ты тоже заметил? — Северус приподнял бровь.

— У меня нет магии, зато глаза на месте, — коротко хохотнул Аргус. — Он всегда был каким-то дёрганым, но теперь доходит просто до смешного. А этот тюрбан?

— Говорят, он получил его за решение проблем с зомби, — Северус не смог удержаться и выдохнул через нос сильнее обычного.

Аргус громко расхохотался, на мгновение отложив сахарное перо, и с любопытством спросил:

— А на самом деле?

— Понятия не имею, — признался Северус. — Но я не спускаю с него глаз.

Он не стал уточнять, что делает это по просьбе Дамблдора — присматривать за Квирреллом он будет в любом случае, слишком подозрительно тот себя вёл. А тут ещё чёртов камень, спрятанный в школе! Северус категорически возражал против этого и до сих пор цапался с Минервой, которая придерживалась раздражающей позиции это-же-абсурд-но-с-другой-стороны…

Северусу хотелось обсудить этот вопрос с Аргусом, но Альбус убедил его, что чем меньше людей знает, что именно охраняет жуткое чудовище Хагрида, тем лучше. А ведь у Аргуса наверняка возникло бы множество теорий, и Северус почти жалел, что не узнает, каким был бы вклад Аргуса в защиту камня. Нечто болезненное, это уж точно, и восхитительно мерзкое.

— Дай мне знать, если увидишь, как он шастает по коридору на третьем этаже, — попросил Северус. — Он не из тех, кто добровольно поддерживает Тёмного Лорда, слишком хлипкий. Подозреваю, что его шантажируют каким-то компроматом.

— Конечно, я прослежу. Так что же охраняет собака? — непринуждённо спросил Аргус полушутливым тоном человека, который знает, что не получит прямого ответа.

— Ты же знаешь, я бы рассказал, если бы мог, — Северус покачал головой и вздохнул. — Это нечто абсолютно абсурдное, чего здесь не должно быть, и само его присутствие рискованно для детей.

— Звучит примерно так: эта школа развалилась при Дамблдоре, а ты… — Аргус ткнул сахарным пером в Северуса. — …понимаешь, кто должен быть директором.

— Да ради Мерлина! — Северус закатил глаза. — Я с трудом остаюсь в здравом уме, присматривая за двумя сотнями мелких засранцев, не говоря уже о почти тысяче. Я бы прибил их всех в первую же неделю.

— Верно, — согласился Аргус. — Но если бы ты сделал это, такого директора запомнили бы чертовски надолго.

— Даже не сомневаюсь.

Замолчав, они долго сидели в тишине, которую нарушало только мурлыканье старой кошки Аргуса. Северус наклонился и почесал её за ушами, несколько раз, нарочито морщась, небрежно погладил пушистый живот. Миссис Норрис свирепо топорщила усы, но в горле у неё клокотало удовлетворённое урчание.

Полчаса спустя Северус наконец покинул пропахший рыбой кабинет Аргуса. Смотритель сунул ему в руки бумажный пакет с остатками сахарных перьев, и Северус подумал, что они отлично подойдут к нескольким рюмкам лучшего Огденского.

* * *

Гарри уже битый час разыскивал левую кроссовку: он чётко помнил, что доставал из сундука обе, но пока надевал правую — левая куда-то испарилась. За его поисками с плохо скрываемым отвращением наблюдал Малфой, который пришёл в общежитие с Винсентом Крэббом, чтобы забрать свой набор плюй-камней.

— Ты куда собираешься? — наконец не выдержал он.

— Навестить Хагрида, — нехотя сказал Гарри: у него не было желания это обсуждать. — Он пригласил меня на чай после первой недели занятий.

— Не понимаю, как можно ходить в гости к этому убогому, — скривился Малфой. — Это жалко.

— Ну, если тебя никто не хочет навестить, это не значит, что так обстоят дела во всём остальном мире, — огрызнулся Гарри, слова Малфоя уже не задевали его так сильно, как это было пять дней назад. — Какое тебе вообще дело?

— И что ты там будешь делать? — Малфой словно не слышал Гарри. — Сидеть и чесаться от клопиных укусов?

— Не знаю, — Гарри наконец-то нашёл кроссовку и сунул в неё ногу. — Он сказал, что что-нибудь испечёт.

— Да? — вмешался оживившийся Винсент.

— Да, — подтвердил Гарри, ничуть не удивившись, что упоминание о выпечке вызвало неподдельный интерес Крэбба. — По крайней мере, он так сказал.

Каждый вечер наблюдать за тем, как Винсент поглощает свой десерт, было практически спортом. Три сикля, если взбитые сливки на кого-то попадут! Двенадцать сиклей, если они долетят до другого стола! Они увлекались до такой степени, что однажды вечером профессор Снейп вышел из-за преподавательского стола и взмахом палочки уничтожил весь пудинг в тарелке Винсента. Тот в ужасе вскинул голову, поймал убийственный взгляд декана и тут же испуганно опустил глаза. Мгновение спустя пудинг снова появился — ну, по крайней мере, третья его часть, — а в тот же вечер в гостиной им пришлось выслушать длинную лекцию о поведении слизеринцев на публике, и только потом их отпустили отдыхать. Однако, как бы это ни было скучно слушать, Гарри полагал, что могло быть и хуже.

Вообще он уже заметил, что Снейп был строже, чем, по мнению Гарри, требовалось, но это в равной степени касалось всех. Гарри ведь привык, что Дадли налетал на свою еду, как реактивный истребитель, но стоило самому Гарри уронить на скатерть хоть каплю молока, тётя Петуния сходила с ума от злости. Возможно, Снейп в чём-то и перегибал палку, но, по крайней мере, у него не существовало определённых правил для одних и вовсе никаких ограничений — для других: его правила были одинаковы для всех.

— А он сказал, что именно испечёт? — Винсент бочком подступил ближе к Гарри.

— Не помню, — пожал плечами Гарри. — Кажется, он говорил про каменные лепёшки с изюмом.

— Каменные? — Это ничуть не смутило Винсента, наоборот, он заинтересовался ещё больше.

— Хочешь — пойдём со мной, Винсент, — неохотно предложил Гарри.

— Ага! — радостно закивал Крэбб. — Я люблю каменные лепёшки!

Он схватил свою мантию.

— Ты серьёзно? — Малфой уставился на них обоих со смесью недоумения и ярости. — Ты в самом деле променяешь плюй-камни на Поттера и этого полоумного?

— Это же каменные лепёшки, я хочу их попробовать, а в плюй-камни позже с тобой поиграем, — пропыхтел из-под кровати Винсент, разыскивая свои ботинки. — И потом, ты же можешь пойти с нами, если хочешь!

Гарри вздрогнул: последнее, чего ему хотелось, это чтобы Малфой увязался за ними и испортил весь день. Но всё же…

— Пойдёшь с нами? — как можно спокойнее спросил он.

— Если б ты с бо́льшим энтузиазмом это предложил, я бы, так и быть, подумал, — манерно протянул Малфой. — А так нет уж, я не хочу туда идти. Ты, Поттер, безнадёжен, но от тебя, Крэбб, я такого не ожидал.

Он выскочил из спальни, а Винсент невозмутимо выбрался из-под кровати.

— Детский сад, конечно, — просто и искренне сказал он, — но вообще Драко нормальный. Ничего, к вечеру успокоится. Пойдём, я хочу попробовать эти каменные лепёшки.

Гарри схватил свою мантию, размышляя, правильно ли поступает, позвав Крэбба к Хагриду, но отступать было уже слишком поздно.

— Слушай, Винсент, расскажи что-нибудь о себе, — попросил Гарри, когда они выбрались из спальни в коридор и зашагали к гостиной.

И Винсент начал рассказывать.

Драко сидел на брошенной на траву мантии и глядел на огромную лужайку, которая тянулась до самого Запретного леса. Его не особо волновало, что и брюки все в пятнах от травы, что профессор Снейп наверняка прочитает ему нотацию, если он явится на ужин в небезупречном виде, — чистой одежды у него в общежитии было предостаточно.

С досадой выдохнув, Драко посмотрел на хижину Хагрида. Он даже не знал, зачем притащился сюда вслед за Поттером и Крэббом. Или, по крайней мере, так он говорил сам себе. Через большое открытое окно этого дурацкого подобия дома было хорошо видно, что там происходит. Поттер сидел в огромном кресле, осторожно обкусывая края, похоже, той самой каменной лепёшки, а Крэбб свой кусок с энтузиазмом макал в кружку с чаем, за несколько минут почти опустошив стоявшую на столе тарелку.

Время от времени вытягивая шею, Драко видел Хагрида, поначалу наблюдавшего за гостями с каким-то недоумением, но вскоре лесник расслабился и даже хлопнул Крэбба по спине, едва не свалив его со стула.

У Драко внутри всё сжалось. Это было неправильно. Что было не так с Винсентом? Якшаться с врагом только потому, что у него есть сладости? Драко стало тошно.

За неделю до посадки в Хогвартс-экспресс отец пригласил Драко на чай в свой кабинет. Это было необычно и, по сути, беспрецедентно. Отец иногда приглашал Драко с матерью на послеобеденный чай, но посреди недели это было невозможно из-за работы в Министерстве. Даже по выходным отец часто запирался в кабинете, потребовав от Добби поднос с чаем и печеньем и взмахом руки закрыв дверь.

В редких случаях, когда Люциус всё же присоединялся за обедом к жене и сыну, Драко всегда испытывал необъяснимую уверенность в том, что остаток дня будет замечательным, даже если отец неизбежно удалится в свой кабинет, едва проглотив последнюю крошку. Он всегда ловил себя на том, что в присутствии отца садится ровнее, невероятно ярко представляя себе, как однажды сможет сравниться с человеком, сидящим напротив. Хотя Драко никогда не говорил на эту тему, он не мог отделаться от ощущения, что чем-то разочаровывает отца, хотя очень старался стать сыном, которого отец любил бы больше всего.

Но всё это не имело значения в тот день, всего две недели назад, когда отец не спустился в гостиную, чтобы отведать булочек с малиновым джемом, а вместо этого послал Добби проводить Драко наверх. На мгновение Драко подумал, что у него, должно быть, неприятности: он был в отцовском кабинете всего пару раз (один случай запомнился надолго — когда он случайно поджёг старинный семейный гобелен, «позаимствовав» палочку матери), и это были исключительно неприятные моменты. Однако, когда мать улыбнулась и кивнула Драко, явно ожидая этого вызова, стало ясно, что у него вообще нет никаких проблем. И вот он пришёл в сопровождении этого унылого создания Добби наверх, а отец приветствовал его, похлопав по плечу.

Они ели булочки с малиновым джемом и пили чай. Отец рассказывал Драко о своей учёбе в Хогвартсе, в основном обо всех организациях и клубах, которыми Люциус либо руководил лично, либо входил в состав руководства, а также о некоторых «розыгрышах», которые они устраивали над учениками-грязнокровками.

— Конечно, это было другое время, — сказал Люциус, поджав губы. — Да, Дамблдор и тогда уже директорствовал, но война была в самом разгаре, и он… отвлекался и часто не знал, чем занимаются ученики. Судя по тому, что я слышал от моих коллег, чьи дети теперь учатся в Хогвартсе, вам необходимо действовать более тонко. Честно говоря, если бы твоя мама просто согласилась, что Дурмстранг достаточно близко…

Люциус замолчал и глотнул чая. Драко не стал заострять внимание на дурмстрангской части того, что сказал отец (в глубине души он испытывал облегчение от того, что останется поближе к дому), а сосредоточился на упоминании о прежних временах.

— Расскажи мне, что тогда было, — нетерпеливо попросил Драко. — Расскажи больше.

И отец рассказывал ему о том времени, когда фамилия Малфой что-то значила. Конечно, она и сейчас много значила, но война всё изменила. Люциус благодаря своей изворотливости избежал пожизненного заключения в Азкабане, но, по его словам, вся страна перешла под власть грязнокровок и их прихлебателей, и, хотя образ мыслей Малфоев по-прежнему правильный, им следовало быть осторожными в том, что и кому они говорят.

— Гарри Поттер — твой ровесник, — просто сказал отец, когда тема иссякла и они вернулись к обсуждаемому вопросу. — Ты сам видел его этим летом в Косом переулке. Скорее всего, он распределится в Гриффиндор, но, надеюсь, ты понимаешь, что есть вероятность, какой бы незначительной она ни была, что его определят в Слизерин вместе с тобой. Ты думал об этом, Драко?

Драко кивнул. И не солгал. Конечно, он думал о том, что они с Мальчиком-который-выжил могут оказаться вместе на одном факультете, но в то же время эта идея казалась невозможной. Мальчик-который-выжил? Который уничтожил великого волшебника, пытавшегося сплотить воедино всю нацию? Конечно, Поттер поступит, как и его родители, в чёртов Гриффиндор, где все творили, что хотели, а после придумывали причины, по которым это было «хорошо». Это была ещё одна вещь, которой научил Драко отец.

— Папа, а что мне делать, если его распределят в Слизерин?

Тут Люциус улыбнулся, тщательно прожевал кусочек булочки, запил глотком чая, немного помедлил, добавив в чашку ещё немного сахара, а затем сказал:

— Ты подружишься с ним. Ты подружишься с ним независимо от того, куда его распределят, потому что сейчас этот ребёнок находится в самом податливом состоянии, и последнее, что нам нужно — чтобы старый безумец директор превратил его в клон самого себя.

И Драко пытался. Правда пытался. Едва поняв, кем был мальчик в магазине мантий мадам Малкин, он тут же хотел наладить контакт, но Поттер держал дистанцию и почти ничего не говорил. Однако Люциус очень обрадовался, узнав об этой случайной встрече.

— Он уже знает, кто ты, — вкрадчиво сказал он. — И ни с кем, кроме тебя, пока не знаком. Мерлин знает, где Дамблдор прятал его все эти годы, но никто не видел его, кроме тебя и полукровки-лесника. Если тебе повезёт, в Хогвартс-экспрессе он не успеет ни с кем познакомиться, — Люциус сделал паузу и поправился: — Если нам повезёт.

При этих словах Драко выпрямился ещё больше, преисполнившись гордости оттого, что отец доверил ему что-то настолько важное.

— Я постараюсь, — пообещал он. — Честное слово, я буду очень стараться.

— Я буду рассчитывать на тебя, — сказал Люциус с другой улыбкой, искренней, которую Драко редко видел. — Ты очень дорог мне, Драко.

У Драко едва не разорвалось сердце от гордости при этих словах, и сейчас, когда он вспоминал о них, в груди щемило от ошеломляющего осознания, что он потерпел фиаско. Время ещё было, в конце концов, прошла всего неделя, но с каждым днём Драко всё больше и больше отдалялся от шрамоголового, хотя иногда и появлялись проблески надежды. Он понимал, что не виноват в своём провале, но не знал, как сказать отцу, что Поттер — невыносимый придурок и с ним невозможно дружить, даже если только притворяться.

Дверь в хижине Хагрида открылась, и Драко вскочил на ноги. Меньше всего ему хотелось, чтобы его заметили. Но Хагрид, Поттер и этот подлый предатель Крэбб едва взглянули в его сторону, когда прощались. Крэбб, улыбающийся, как четырёхлетний ребёнок на Рождество, просиял ещё больше, когда наклонился и погладил Клыка. Драко знал, почему: это существо выглядело точно так же, как борзые, которых разводил отец Винсента. Всю неделю Крэбб стонал о том, как ему их не хватает, а теперь уткнулся лицом в бок Клыка, пока Поттер поглаживал собаку по голове.

Драко вздохнул и направился обратно в замок, изо всех сил стараясь смахнуть пятна травы с мантии, которую он теперь нёс, перекинув через руку. Предатель. Чёртов тупой предатель, и всего лишь ради каких-то сладостей. Они все предатели — Винсент, Грег, Блейз, Тео, все они. Драко знал, что они наверняка слышали такие же речи от своих отцов, но было очевидно, что их доброжелательность по отношению к гадёнышу Поттеру более искренняя, чем требовалось.

Однажды вечером в гостиной Трейси Дэвис похвалила неуклонно улучшающийся почерк Поттера — у учеников-грязнокровок всегда наблюдались сложности при письме пером и чернилами. Драко не сдержался и прошипел:

— Да что с тобой такое?

Трейси только закатила глаза, а позже, когда Поттер оказался вне пределов слышимости, она прошептала:

— То, что твоя семья поддерживает Сам-знаешь-кого, не означает, что это нравится всем слизеринцам.

Драко лишь поджал губы, напомнив себе, что Трейси — полукровка и склонна к ошибкам в рассуждениях, жертвой которых чистокровные волшебники никогда бы не стали. Но мальчишкам в их общежитии не было оправдания: чистокровные, как и сам Драко, а с Поттером ведут себя так, словно тот один из них.

Как-то утром профессор Снейп резче, чем обычно, отправил Тео и Драко обратно в общежитие почистить зубы как следует, и хоть Драко уже привёл себя в порядок, но спорить не стал. А оставшись наедине с Тео, Драко загнал его в угол у раковин.

— Ну и что ты от меня хочешь? — огрызнулся Тео, опустив зубную щётку, белый комочек пасты прилип к уголку его рта. — Нам жить с ним в одном общежитии.

— Это не значит, что с ним нужно дружить! — воскликнул Драко. — Клянусь, Нотт, можно подумать, что ты любишь маглов.

— Он не магл, — возразил Тео, прополоскав рот, но пропустив каплю зубной пасты, на что Драко предпочёл не указывать. — И даже не маглорожденный.

— Предатель, — скривился Драко. — Что бы сказал твой отец?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Тео. — Скорее всего, мой отец поздравил бы меня с тем, что я вступил в союз с самым, возможно, могущественным волшебником всех времён.

— Он не самый могущественный волшебник всех времён! — невольно повысил голос Драко. — Не говори так! Тёмный Лорд вернётся!

— Заткнись, ладно? Ты хочешь, чтобы Снейп услышал и прибил нас? Кроме того, Тёмный Лорд был самым могущественным волшебником всех времён, — Тео подчеркнул слово «был» наклоном головы. — А кто его убил? Новый самый могущественный волшебник всех времён, за исключением, может быть, Дамблдора.

— Сам заткнись! — внутри у Драко всё сжалось, а с языка сорвались слова, которые он часто слышал от отца: — Тёмный Лорд на самом деле не умер. Он вернётся.

— Очнись! — Тео закатил глаза с видом человека намного старше своих одиннадцати лет и прислонился к раковине. Они давно закончили с тем, ради чего пришли, но никому из них пока не приходило в голову уйти. — Его не было почти всю нашу жизнь. Это было целую вечность назад. Мой папа сказал, что, возможно, ОН вернётся и чтобы мы не теряли надежды, но моя мама думает, что ОН действительно умер.

— Но его тело так и не нашли, — заметил Драко. — Почему? А что, если он всё ещё где-то там?

— Я не знаю, — пожал плечами Тео, он выглядел гораздо более усталым, чем Драко когда-либо видел его, несмотря на то, что было всего полвосьмого утра. — Да и какая разница? Важно то, что мы должны жить с Поттером, и проще будет относиться к нему, как к одному из нас. Или ты хочешь, чтобы Снейп снова надрал тебе задницу?

— Это не повод быть добреньким с Поттером. — Драко благополучно умолчал тот факт, что на самом деле они с Поттером не получили ничего, кроме одного шлепка, да и тот нельзя сказать, чтобы был очень уж болезненным. — Ты просто сам хочешь с ним дружить.

— А это что, самое худшее в мире? — спросил Тео и больше ничего не сказал, пока они шли обратно в гостиную, промолчал, даже когда Драко пробормотал:

— Не думаю, что твой отец одобрит.

Тео помрачнел, но сдержался, а вскоре они уже были в гостиной, и профессор Снейп отчитал Тео за то, что тот так долго возился, а даже пасту со щеки не смыл. А Драко досталось за то, что не сказал Тео об этом. К обеду Драко уже не так злился на друга и в знак примирения попросил научить его вечером завязывать галстук полувиндзоромасимметричный галстучный узел.

Теперь, два дня спустя, Драко, нахмурившись, возвращался в замок, взбудораженный тем, чему стал свидетелем, подглядывая за Поттером и Винсентом, и размышлял, есть ли способ спасти предстоящие семь лет в Хогвартсе.

Погружённый в свои мысли, Драко не заметил фигуру, появившуюся из-за двери в подземелья, и столкнулся с ней. Подняв голову, он увидел женщину-профессора, с которой у него не было занятий, та смотрела на мальчика с удивлённой, но искренней улыбкой. Драко пробурчал что-то нечленораздельное, призванное послужить извинением, и собрался было проскользнуть мимо неё, однако она мягко, но непреклонно схватила его за плечо и развернула к себе.

— Я думаю, более распространённое выражение — «простите меня», — профессор улыбалась и, хотя казалась несколько отстранённой, смотрела на Драко с неподдельным интересом, не так, как другие профессора, которые редко удостаивали его взглядом по-настоящему.

— Простите, — пробормотал Драко. — Извините меня.

— С тобой всё в порядке? — спросила она, когда он снова устремился к двери в подземелья. — Ты один из новеньких Северуса, верно?

— Да, — коротко бросил Драко и спохватился: — Да, профессор.

— Играл на улице? — профессор кивнула на покрытую пятнами от травы мантию в руках Драко. — Прекрасная погода для сентября.

— Просто сидел, — пояснил он и, помедлив, добавил: — Профессор.

Профессор только кивнула, и у Драко возникло странное ощущение, что она всё поняла. Что именно — он сам не знал, но она что-то поняла, и ему это не понравилось.

— Приятно было познакомиться с вами, профессор… Бербидж? — Драко изо всех сил заставлял себя оставаться вежливым. — Вы преподаёте арифмантику, да?

— Поразительно, большинство младшекурсников понятия не имеет, кто я такая, — тихо засмеялась профессор Бербидж. — И я преподаю магловедение, а не арифмантику. Возможно, через пару лет мы увидимся на моих занятиях.

Драко не смог удержаться и скривился, но профессор Бербидж, казалось, не особенно обиделась или удивилась, только грустно улыбнулась и, легонько похлопав Драко по спине, посторонилась, позволяя ему спуститься вниз.

— Время покажет, — сказала она. — Ты можешь передумать.

Драко сам не понял, что буркнул в ответ, но это оказалось достаточно вежливо и обобщённо, или, по крайней мере, не настолько грубо, чтобы его окликнули, и не успел он опомниться, как уже спешил вниз по лестнице в подземелья.

Время покажет? Как бы не так! При одной мысли об этом у Драко внутренности скрутило в узел. Все ценности, которые он знал, в Хогвартсе оказались под угрозой. Внезапно он понял, почему отец так настаивал на Дурмстранге. И что с того, что в Хогвартсе Драко был ближе к дому? Он всё равно не мог приехать к родителям. И даже профессор Снейп, его крёстный, был лжецом. Он вовсе не чистокровный, а полукровка.

Драко вихрем нёсся по коридорам к гостиной Слизерина. Возможно, Снейп не солгал напрямую (Драко не помнил, говорил ли крёстный когда-либо на самом деле, что он чистокровный), но это была ложь по умолчанию. И отец знал об этом и не сказал Драко! Если уж на то пошло, Снейп больше походил на одного из приспешников Дамблдора, чем на добропорядочного Пожирателя Смерти, которого Драко знал с детства.

В конце концов, он обращался с Поттером так, словно тот был одним из них, а разговоры о Тёмном Лорде были категорически запрещены. Кто был тот человек, который приходил в гости и вспоминал с отцом старые времена, тот, кто приносил Драко подарки при каждом визите (хотя, если честно, обычно это были книги)? Было ли всё это притворством? Знал ли об этом отец?

Вновь погрузившись в собственные мысли, Драко лишь через несколько мгновений осознал, что предмет его гнева только что вывернул из-за угла и идёт по коридору в его сторону.

Профессор Снейп замедлил шаг, как и Драко, пока они не остановились друг напротив друга. Декан сменил свою обычную строгую мантию на менее формальную, но всё же явно дорогую, и, приподняв бровь, бросил взгляд на испачканную мантию Драко.

— Наслаждаешься выходными? — поинтересовался он. Его тон был не совсем приятным, но и не саркастичным, а Драко знал, что, как бы ни звучал голос профессора Снейпа, это не всегда означало, что он сердится.

Драко почувствовал себя увереннее. Всякий раз, когда он злился на своих родителей — ну, на свою мать — он закатывал истерику, и вскоре всё становилось так, как ему хотелось. Что-то подсказывало Драко, что профессор Снейп сильно отличается от матери, но одиннадцать лет опыта доказывали, что в истериках что-то есть. Тем не менее Драко не мог заставить себя накричать на своего декана так же, как на маму, и вместо этого он просто пробурчал неразборчиво, как за минуту до этого профессору Бербидж, и снова устремился к гостиной.

Рука Снейпа метнулась к Драко и дёрнула его назад гораздо резче, чем это сделала профессор Бербидж. Драко вскинул голову, уставившись прямо в почти чёрные глаза, которые смотрели на него со смесью удивления и неожиданного гнева.

— Не хочешь попробовать ещё раз? — тихо спросил Снейп, такого голоса у него Драко никогда не слышал, даже когда они с Поттером подрались в гостиной.

В голове Драко зазвенели тревожные колокольчики, но он не мог отступить сейчас, не тогда, когда только начал. Он будет слабаком, если не доведёт дело до конца. Кроме того, дома это всегда срабатывало.

— Нет! — слегка дрогнувшим голосом огрызнулся Драко, намеренно опустив «сэр». — Не хочу.

— Понятно. — Профессор Снейп медленно наклонился, так что их лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Драко с удивлением увидел, что к тихой ярости у Снейпа примешивается то же смутное чувство понимания, что и у профессора чёртового магловедения. — Мистер Малфой, я даю вам последний шанс. Не хотите ли вы попробовать извиниться ещё раз?

Драко колебался, ничего так не желая, как извиниться и принять любое наказание, которое назначит ему профессор Снейп. Декан никогда и никому не давал шансов в подобных случаях, и Драко предоставлялась исключительная возможность. Крёстный знал Драко всю его жизнь, знал о его истериках, когда что-то шло не так, как мальчику хотелось. И давал крестнику шанс отступить сейчас, пока не стало слишком поздно. И почему-то это разозлило Драко ещё больше.

— Ты лжец! — выпалил он. — И то, как ты относишься к Гарри Поттеру — это неправильно! Ты обращаешься с ним так, как будто он один из нас! Ты… предатель крови! Ты просто полукровка!

Профессор Снейп уставился на него с неизменным выражением лица.

— Ты не лучше грязнокровок! — не унимался Драко, слова вырывались с бешеной скоростью. Он не знал, что скажет в следующую секунду, но старался высказать отвращение настолько, насколько это возможно — он многому научился, когда проделывал тот же трюк со своей матерью. — Твой отец был маглом! Ты такой же мерзкий, как и они!

Это было слишком. Но истерики Драко всегда перехлёстывали через край, и он осознавал это, но потом, когда мама начинала плакать. Он тогда чувствовал себя просто ужасно и утешал её, однако когда она успокаивалась и давала ему то, что он хотел, всё снова забывалось. Но человек, смотревший на него сейчас, точно не заплачет, и не успел Драко сообразить, в какие неприятности попал, его схватили за руку и потащили по коридору в том же направлении, куда он шёл изначально.

Однако ни до гостиной, ни даже до кабинета Снейпа они не добрались. Вместо этого Драко втолкнули в первую попавшуюся открытую дверь, в пустой класс зельеварения, и не успел он опомниться, как его нагнули над ближайшей партой. Короткая пауза, а затем… Громкий, прокатившийся эхом шлепок, ещё один, и ещё.

— Ай! Сэр! Простите! — взвыл Драко, но Снейп остался глух к его воплям, шлепки продолжались. — Ой! Пожалуйста, хватит!

Драко получил ещё несколько шлепков, потом его сдёрнули с парты и развернули.

Проклятье! Драко сморгнул слёзы и яростно вытер рукавом глаза. Его и раньше шлёпали раз или два (один — из-за вышеупомянутого инцидента с поджогом гобелена), но никогда — Снейп, и никогда — так долго, хотя, конечно, всё это длилось секунд двадцать, не больше. Драко густо покраснел под взглядом декана.

— Итак, мистер Малфой, не хотите попробовать извиниться ещё раз? — вкрадчиво спросил Снейп.

— Простите, — прошептал Драко, опустив голову и безуспешно пытаясь игнорировать жар, обжигающий зад. — Простите. Простите, сэр.

— Ты сам напросился, — строго сказал Снейп, провёл Драко в переднюю часть класса и сел за свой стол. К счастью, он не настаивал, чтобы Драко сделал то же самое. — Ты нарывался на наказание по крайней мере неделю.

— Простите, — Драко продолжал упорно смотреть себе под ноги. — Извините, сэр.

— Как ты посмел так со мной разговаривать? Кем ты себя возомнил? — гневно спросил Снейп, и Драко слегка поёжился. — Ты в самом деле думал, что на меня подействует хотя бы одна из твоих истерик? Тебе одиннадцать лет. Мне стыдно за такое твоё ребячество.

Драко покраснел ещё сильнее. Неужели он действительно думал, что истерикой чего-то добьётся от Снейпа? Того самого Снейпа, который в первый же вечер в школе отправил старшекурсника спать пораньше лишь за то, что у того по щеке размазался соус? Снейп прав — о чём только Драко думал?

— Я жду ответа, мистер Малфой, — прошипел декан.

— Простите, сэр, — снова пробормотал Драко.

— Это не ответ на мой вопрос. И смотри на меня, когда что-то говоришь.

Драко нехотя поднял голову. Профессор Снейп… ну, он был в ярости, в этом не было никаких сомнений. Но не выглядел таким сердитым, как Драко думал. И, честно говоря, хотя было чертовски больно, само наказание оказалось не таким скверным, как могло бы. Конечно, Драко поймёт это лишь много позже, когда боль утихнет. Сейчас же он знал одно — только что он получил самую ужасную взбучку в своей жизни и больше не хотел её повторять.

— Простите, сэр, — повторил он ещё раз и поспешно добавил: — Я не знаю, о чём я думал… Я не знаю, сэр.

Снейп глубоко вдохнул и с силой выдохнул.

— Каждую среду после ужина, до дальнейшего уведомления, ты будешь являться в этот класс сроком на один час.

Драко медленно кивнул, он не ожидал дополнительного наказания, но полагал, что это было вполне справедливо.

— Это не наказание, — Снейп словно прочитал мысли Драко. — Я хочу поговорить с тобой, побеседовать, так сказать. Хотя можешь и котлы почистить.

Для Драко это прозвучало очень похоже на отработку, но он просто кивнул:

— Да, сэр.

— В таком случае марш в общежитие и сиди там до ужина, — распорядился Снейп. — Воспользуйся этим временем и подумай над своим дальнейшим поведением.

Подумать над дальнейшим поведением? Драко не знал, к чему именно клонит Снейп, но понимал, что это связано с отцом и Тёмным Лордом. Внутри всё сжалось. Повернувшись к двери, Драко помедлил.

— Сэр, — он старался говорить как можно более уважительно. — Пожалуйста, на чьей вы стороне?

Снейп долго смотрел на него и наконец ровно сказал:

— Я на твоей стороне, Драко.

— Понятно. — Драко не совсем понимал, что означают слова профессора, разве что Снейп поддерживает Тёмного Лорда так же, как и сами Малфои. Однако всё, что произошло за последнюю неделю, указывало на обратное. Драко выдержал паузу, затем кивнул и пробормотал: — Спасибо, сэр.

Даже если Драко и не понял, что именно имел в виду Снейп, когда сказал, что он на его стороне, всё равно было приятно, что кто-то находится рядом.

* * *

Гарри вернулся в общежитие с коробкой каменных лепёшек, которые они с Винсентом не смогли съесть, а Хагрид всучил им это в качестве подарка. Гарри понятия не имел, что с ними делать, но, возможно, Хедвиг сумеет их склевать.

Он остановился в дверном проёме, вместо пустой комнаты обнаружив Малфоя, валявшегося лицом вниз на своей кровати.

— У тебя всё нормально? — решил всё же спросить Гарри, впрочем, не особо надеясь на ответ.

— Тебе какое дело? — приглушённо пробурчал в подушку Малфой. — Отвали, шрамоголовый.

Гарри открыл было рот, чтобы огрызнуться в ответ, но тут Малфой чуть приподнял голову, и было очень похоже, что он плакал. Гарри помедлил, шагнул было обратно за порог, но передумал. Он не знал, что на него нашло, впрочем, он ведь и не собирался есть эти несъедобные лепёшки, да и Хедвиг вряд ли станет ими угощаться.

— Вот, — пробормотал Гарри, бросив полуоткрытую упаковку на кровать рядом с Драко. — Я всё равно их не съем.

Малфой чуть больше повернул голову, и да, было видно, что он, несомненно, плакал. Несколько долгих мгновений он смотрел на каменные лепёшки, а затем одним движением швырнул их в стену.

— Ладно, — разозлился Гарри. Чёрт возьми, он сделал больше, чем хотел! Но, сдержавшись, он просто вышел в коридор, бросив напоследок: — По крайней мере, я попытался.

Малфой ничего не ответил, и Гарри ушёл, даже не подозревая, что впервые с приезда в Хогвартс у Драко внутри заворочалось нечто похожее на чувство вины.

Гарри чувствовал себя так, словно из него вынули все внутренности. Прислонившись к каменной стене у кабинета Снейпа, он мог сосредоточиться только на пустоте в груди и на том, в какие именно неприятности умудрился вляпаться. Драко расхаживал взад-вперёд, его и без того бледное лицо напоминало хогвартское привидение. Гарри уставился прямо на один из камней на стене напротив, но Драко то появлялся, то исчезал из поля зрения, и примелькался до такой степени, что Гарри, не выдержав, рявкнул:

— Хватит бегать туда-сюда!

— Заткнись! — огрызнулся Драко, хотя вышагивать перестал, прислонился к той стене, на которую смотрел Гарри, а потом и вовсе сполз по ней на пол. — Это всё ты виноват.

— Я? — Гарри не удержался от злого смешка. — Я виноват? Это всё из-за тебя, идиот! Это ты стащил у Невилла напоминалку! И ты первый залез на метлу!

— И этот дурацкий шар уже был бы на крыше, если бы ты не накинулся на меня и не сделал всё только хуже!

— Я же говорил тебе вернуть его! — Гарри с трудом сдерживался, чтобы не закричать, меньше всего ему хотелось, чтобы тут же появился Снейп. — Это ты сделал хуже, когда улетел!

— А если бы ты не погнался за мной, я приземлился бы до того, как Маккошка нас увидела!

Гарри тоже уселся на каменный пол, не отрывая от Малфоя пристального взгляда.

— Это ты виноват, — пробормотал Драко почти себе под нос, но явно рассчитывая, чтобы его услышали.

— Нет, ты, — вяло огрызнулся Гарри, закрыл глаза и провёл рукой по волосам, стараясь пригладить их, но тщетно: это была невыполнимая задача, даже если бы он и не летал только что. — Мы покойники.

— Ага, — вздохнул Драко и, помолчав, сказал: — Ты же говорил, что никогда раньше не летал.

— Чего? — Гарри открыл глаза и обнаружил, что сокурсник смотрит на него странным, совершенно непонятным взглядом.

— Когда я спросил тебя о маглах, — пояснил Драко, — ты сказал, что у тебя нет метлы. А когда мы полетели, ты заявил, что никогда раньше не летал.

— Ну и что? — Гарри не совсем понимал, к чему Драко клонит. — Я говорил перед тем, как полететь, я и сам не знал, что у меня получится.

— Ври больше, — Драко сморщил нос, словно учуял что-то неприятное. — Как ты научился так летать?

— Просто захотел. — Гарри вспомнил, каково это было, когда он взлетел… когда стрелой рванул за напоминалкой и, взмыв ввысь, поймал приятно холодивший ладонь красный шарик. Гарри тогда не задумывался о том, насколько прекрасен был этот момент, но теперь, оглядываясь назад, он сомневался, что большинство (или вообще кто-либо) из его одноклассников смог бы сделать то же самое.

Драко уставился на него с нескрываемой завистью и злостью, и Гарри сглотнул.

— Я не знаю, я просто… полетел, — пробормотал он и признался: — Мне понравилось.

— Великий Поттер, — скривился Драко. — Мало тебе славы героя, ты ещё и в квиддиче хочешь стать знаменитостью.

— Заткнись, Малфой, — огрызнулся Гарри. — Серьёзно, чего ты ко мне прицепился? Что мне с этой славы, если мои родители умерли? Тебе бы понравилось, если бы все тебя знали, но твоих родителей не было бы в живых?

— Ты знаменит не поэтому. — Драко задержал взгляд на шраме Гарри и отвёл глаза.

— Я не знаю, как это сделал, — сказал Гарри, стараясь говорить как можно спокойнее. — И если мы будем продолжать говорить об этом снова и снова, мы не переживём семь лет вместе. Или даже этот год. — Драко ничего не ответил, и Гарри добавил: — Любой другой врезал бы тебе по физиономии уже раз двадцать. Я же это сделал только один раз.

— Если я для шрамоголового бедняжки такое чудовище, почему ты не ударил меня снова? — Драко хорохорился, но было видно, что слова Поттера задели его и он спорит просто ради спора. И почему-то Гарри не слишком возражал против этого.

Драко был версией Дадли, с которым, тем не менее, можно было разговаривать. Конечно, он придурок, и идеи у него идиотские, но было что-то приятное в том, что Гарри не лупили в живот, когда он спорил в ответ. Он мог высказать вслух своё мнение, и иногда это его удивляло, это было похоже на то, как будто он узнавал самого себя.

С другой стороны, если бы не Снейп, Малфой, скорее всего, в мгновение ока проклял бы Поттера.

— Я не ударил тебя снова, потому что Снейп убил бы нас, — сказал наконец Гарри. — Хотя он теперь наверняка нас прибьёт после уроков.

В коридоре снова воцарилась тишина, пока оба мальчика размышляли о своих судьбах. Гарри играл с рукавом своего джемпера, когда ему в голову внезапно пришла ужасная мысль.

— Думаешь, нас исключат? — хрипло спросил он.

— Не психуй, — презрительно посмотрел на него Драко, но Гарри почувствовал в нём некоторую нерешительность. — Из-за такой ерунды не выгоняют. Вот если бы ты проклял грязнокровку или ещё что-нибудь серьёзное натворил…

— А что ты имеешь против маглов? — спросил Гарри. — Ну в самом деле, что они сделали такого, что ты их так ненавидишь?

— Ты же сам говорил, что твои родственники — гады, — тут же возразил Драко. — Разве ты их не ненавидишь?

— Я не ненавижу их, — Гарри помолчал. — Ну, может быть, немного, но не так, как ты ненавидишь людей, которых никогда не встречал. И большинство маглов в разы лучше, чем мои тётя и дядя. Но даже если мои родственники гады, я всё равно не хочу, чтобы они умерли.

— А почему нет? — искренне удивился Драко, не выказывая обычной злости. — Ты волшебник. Маглы ненавидят волшебников и хотят убить всех нас.

— Часть моей семьи уже мертва, зачем мне хотеть, чтобы покойников стало ещё больше? Кроме того, маглы даже не знают о нас, — возразил Гарри, но намного мягче, чем всегда. В конце концов, в самое ближайшее время Снейп прибьёт их обоих, может быть, поэтому с лица Драко исчезла привычная презрительная усмешка. — Маглам, которых я знаю, кроме тёти и дяди, понравилась бы магия. Мне она понравилась с того момента, как я узнал о ней.

— А когда ты узнал? — спросил Драко небрежно, но напряжённый взгляд выдавал его любопытство. — Ты до сих пор никому не рассказывал. А твои родственники не любят магию? Ты никогда не говорил об этом. Поэтому ты такой, какой есть?

— Несколько лет назад, — солгал Гарри. — И нет, они не любят магию. Но они странные для маглов, хотя оторвали бы тебе голову, если бы ты их так назвал. Большинство же маглов ничего не знают о настоящей магии, но они пишут о волшебстве, снимают о нём фильмы…

— И всё неправильно, я полагаю?

— Абсолютно, — согласился Гарри. — Однако они это любят. Маленькие дети притворяются ведьмами и волшебниками. Они считают это ненастоящим, но им всё равно нравится.

— Они считают, что мы не настоящие, не просто так. — Драко слегка поёрзал на холодном каменном полу. — Нам пришлось скрываться. Разве Хагрид не сказал тебе, когда водил в Косой переулок? Маглы называли волшебников еретиками и создавали огромные организации, чтобы убивать нас.

— Когда это было? — поинтересовался Гарри. Он не мог припомнить, чтобы в его жизни когда-либо до этого момента были охотники на ведьм.

— Ты что, не знаешь про Международный Статут о Секретности от тысяча шестьсот девяносто второго года? — У Драко округлились глаза. — Ты хоть представляешь, сколько невинных ведьм и волшебников было убито? Ну знаешь!

— Тысяча шестьсот девяносто второго? — переспросил Гарри. — Это же почти триста лет назад! И… послушай, жаль, что так получилось. Конечно, это было неправильно. Очень, очень неправильно. Но маглы сейчас в самом деле отличаются от маглов в прошлом. И это неправильно — убивать кучу людей только потому, что их предки убили кучу людей. Волдеморт убил моих родителей, но я не хочу убивать всех детей Пожирателей Смерти.

Драко вздрогнул и от прозвучавшего имени, и от смысла высказывания, но после долгой паузы сумел выдавить:

— Это маглы начали.

— Столетия назад. Маглы сейчас даже не помнят ничего из этого. — Гарри устало закрыл глаза, осознавая, что худшее ещё впереди, когда Снейп начнёт их убивать. — Может, пора уже прекратить эту войну?

Прозвенел звонок, и Драко с Гарри напряглись. Вдалеке, со стороны коридора, ведущего в класс зелий, послышались едва слышные голоса.

— Мы покойники, — пробормотал Драко. — Он нам головы поотрывает.

Гарри сглотнул, невольно вспомнив лицо Снейпа, когда Макгонагалл рассказывала ему перед всем классом о том, какое нарушение она обнаружила.

Декан не произнёс ни слова, но было ясно, что он не на шутку разгневан. Едва слышным шипением Снейп отправил их с Драко ждать у кабинета, а направившись к выходу, они услышали, как он уже нормальным голосом попросил у профессора Макгонагалл прощения за беспокойство, причинённое слизеринцами.

Поскольку шёл урок высших зелий для шестикурсников, совместный для Слизерина и Райвенкло, Гарри успел заметить некоторую степень сочувствия в глазах софакультетников, но в то же время многие старались не рассмеяться. Райвенкловцы же либо уткнулись в свои книги, либо, поджав губы, открыто глазели на провинившихся первокурсников.

— Они слизеринцы, он их даже не накажет, — прошептала одна из девочек-райвенкловок. Гарри хотел было возмущённо огрызнуться, но чувство самосохранения взяло верх, и он молча устремился к двери.

— Есть ли что-то, чем вы хотели бы поделиться с остальным классом, мисс Эриксон? — Гарри услышал за спиной вкрадчивый голос Снейпа и едва не подпрыгнул вместе с шестикурсницей. Он и не знал, что у этого человека такой хороший слух.

— Нет, сэр, — поспешно пробормотала мисс Эриксон, а Гарри и Драко вышли в коридор и поплелись к кабинету Снейпа, где декан станет для них сегодня и судьёй, и присяжными, и палачом.

После звонка то немногое время, что у них оставалось, понеслось буквально вскачь.

— Плохо, что Макгонагалл пожаловалась на нас в присутствии другого факультета, — чуть слышно вздохнул Драко. — Декан ненавидит, когда мы делаем что-то не так, но ещё хуже, когда об этом становится известно за пределами Слизерина. Имидж важен для чистокровных семей, Поттер. Хотя… Откуда тебе это знать…

— Снейп полукровка, он сам так сказал. И вообще, всё это не имеет значения ни для кого, кроме тебя. А Снейп, я думаю, больше злится из-за того, что это Макгонагалл нас поймала. Она же декан другого факультета… он, наверное, почувствовал себя неловко.

Гарри и Драко умолкли, размышляя о том, чем обернётся для них неловкость Снейпа. Ощущение пустоты в груди Гарри, уже достигшее своего пика, каким-то образом усилилось ещё больше.

— Обед пропустим, — Драко обхватил себя руками за плечи. — Хотя мне как-то не особо есть хочется.

— Мне тоже, — признался Гарри в редком приступе согласия.

Коридор наполнился топотом ног, и Гарри поднял голову. Большинство шестикурсников-слизеринцев, выскочив из класса Снейпа, спешили в гостиную, чтобы взять забытые учебники, эссе и прочие необходимые для следующего урока вещи, остальные направлялись в Большой зал.

— Ненормальные вы оба. Вам сколько, одиннадцать? — спросил рослый широкоплечий парень и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Просто отлично! Он с вас теперь шкуру спустит.

— Вы без году неделя в Хогвартсе, а уже стали легендой, — засмеялась светловолосая девушка с прямым пробором. Насколько Гарри помнил, её звали Полин.

Вокруг первокурсников тут же завязался разговор, и Гарри почувствовал, как вспыхнули щёки.

— Снейп из них всю душу вытрясет, я не видел его таким взбешённым с тех пор, как Флинт поджёг библиотеку.

— Точно, у декана ещё рукав загорелся, когда он пожар тушил.

— А сколько вы получили в прошлый раз? За драку в гостиной?

Гарри судорожно вспоминал, что именно наврал тогда Тео, ведь Снейп отпустил их с Драко, ограничившись лишь одним шлепком, к тому же явно предназначенным не столько для наказания, сколько для привлечения их внимания.

— Э-э… двадцать два… линейкой.

Шестикурсники переглянулись, и не успел Гарри расшифровать их взгляды, как все принялись обмениваться предположениями.

— Похоже на правду.

— Ага, как раз в духе Снейпа.

— Как думаешь, сколько они теперь получат? Опять двадцать два или больше?

— Я тебя умоляю! За то, что попались декану красномордого Гриффиндора? Тридцать пять, как минимум, а может, и сорок!

— Какие тридцать пять-сорок? Я однажды отхватил сорок только за то, что косо на него посмотрел. А им светит минимум пятьдесят.

— Шестьдесят, не меньше! Я абсолютно уверен!

— Как думаете, а сотню он когда-нибудь кому-нибудь выдавал?

— Сегодня наверняка выдаст, особенно после их драки на прошлой неделе.

— Ладно, хватит, — заговорил Теренс Хиггс, староста-шестикурсник, который разнимал потасовку Гарри и Драко в гостиной. Он стоял в толпе сокурсников и до сих пор не принимал участия в обсуждении. — Профессор Снейп будет здесь с минуты на минуту, не так уж много времени требуется, чтобы собрать после урока пергаменты.

Старшекурсники приумолкли, явно взвешивая все «за» и «против» того, чтобы задержаться в коридоре, но размеренные, безошибочно узнаваемые шаги Снейпа вдалеке оборвали их колебания, и все устремились в гостиную, хотя не перестали вполголоса делиться мнениями, насколько страшной будет для первачков расплата за их провинности.

— Не обращайте внимания, — Хиггс мотнул головой вслед удаляющимся фигурам. — Им бы только позубоскалить. Декан никогда никого столько раз не ударил. — Хиггс помолчал и добавил: — Ну, по крайней мере, тростью.

У обоих первокурсников отвисли челюсти, Хиггс тут же исчез в глубине коридора, а Гарри обнаружил, что над ними практически навис Снейп собственной персоной. Оба мальчика вскочили на ноги, отряхивая брюки и мантии, словно состояние их одежды будет иметь значение, когда они станут покойниками.

О, чёрт… Чёрт, чёрт, чёрт! Проклятье, как же он зол!

Тёмные глаза Снейпа впились прямо в Гарри, потом в Драко, затем он повернулся к закрытой двери кабинета, взмахом палочки распахнул её и указал через открытый дверной проём на дальний конец своего кабинета, где стоял письменный стол. Гарри и Драко поспешили через порог к указанному месту и молча ждали, пока Снейп закрывал дверь. Потом он пронёсся мимо них к своему столу, положил ладони на столешницу и наклонился вперёд так, что его лицо оказалось совсем близко к лицам вздрогнувших мальчиков.

— С тех пор, как вы оба прибыли в Хогвартс, вы вместе побывали в моём кабинете больше раз, чем другие за год. — Снейп наклонился ещё ближе, так что стала видна каждая морщинка на бледном лице, а недовольство выразилось ещё сильнее. — А прошла всего-то неделя.

Гарри открыл было рот, но под рассерженным взглядом декана полусформировавшееся извинение застыло на губах.

— У кого-нибудь из вас есть что сказать в своё оправдание? — прошипел Снейп, поочерёдно прожигая глазами их обоих. — Что-нибудь, что объяснит, зачем вы так выпендривались, рискуя своими проклятыми шеями? Что-нибудь, что успокоило бы меня, если бы пришлось сегодня соскребать с газона трупы двух слизеринцев.

Гарри, не удержавшись, посмотрел на декана. Ему даже в голову не приходило, что им угрожала опасность, и уж тем более, что Снейп будет беситься из-за этого. Дурслям было всё равно, они наверняка только порадовались бы, если б Гарри свалился с метлы и сломал себе шею.

— Вы — первокурсники. За вами в тот момент не было никакого присмотра, вы могли серьёзно пострадать или ещё хуже, только потому, что захотелось покрасоваться?

— Я не… — начал было Гарри и, спохватившись, умолк, но было уже поздно. Снейп уставился прямо на него, и на краткий миг мальчику показалось, что декан прочитал его мысли, самые поверхностные, и так быстро, что Гарри засомневался, не почудилось ли ему.

— Каковы бы ни были ваши намерения, — наконец сказал Снейп после зловещего молчания, — они были эгоистичными и глупыми. И потом, вести себя таким образом перед профессором Макгонагалл? Я больше и слышать не хочу, чтобы преподаватели с позором приводили вас двоих ко мне, иначе то, что вы сейчас получите, будет удвоено.

Гарри сглотнул и покосился на Драко. На долю секунды он не мог не посочувствовать своему самому ненавистному врагу — тот выглядел таким же испуганным, каким чувствовал себя Гарри. Драко бросил ответный взгляд, не совсем дружеский, но и не холодный, как всегда.

Снейп выпрямился и выдвинул большой ящик своего стола. У Гарри свело живот, пока он напряжённо ожидал появления ужасной неведомой трости. Но вместо этого появилась линейка, которую они видели в прошлый раз в кабинете, и Гарри немного расслабился, но лишь на мгновение. Неужели в самом деле пятьдесят? Или шестьдесят? Или вся сотня?

— Нечем оправдаться? В таком случае приступим, у меня мало времени, — отрывисто сказал Снейп, жестом предложил Драко отойти в сторону и велел: — Наклонитесь над столом, Поттер.

О Боже, это всё-таки произойдёт. Конечно, едва ли Гарри грозит смерть от обычной порки, но мысли в мозгу заметались с немыслимой скоростью. Снейп поднял бровь, и Гарри, опомнившись, торопливо подчинился, склонившись над столом. Сколько будет ударов? Выдержит ли он, если окажется целая сотня?

Шлепков оказалось всего пять, нанесённых так быстро, что Гарри едва успел вскрикнуть, как всё закончилось. Сбитый с толку, он ждал продолжения, но услышал только вкрадчивое:

— Поднимайтесь, Поттер.

Гарри выпрямился и тут же обнаружил, что и пяти шлепков более чем достаточно. Чёрт возьми, как же больно! Он неловко отодвинулся в сторону и как можно незаметнее вытер глаза тыльной стороной ладони, пока Снейп жестом велел Драко занять место над столом, закончив с ним так же быстро, как и с Гарри, после чего линейка вернулась в свой ящик, а оба первокурсника застыли под сердитым взглядом своего декана.

— Простите, сэр, — переминаясь с ноги на ногу, пробормотал Гарри, Драко повторил за ним.

— Напоминалку вернули? — спросил наконец Снейп.

— Извините, сэр… — Гарри покраснел и поспешно вытащил из кармана напоминалку Невилла. — Я сейчас же верну её.

— Шар вернёт Малфой, — распорядился Снейп, а когда Драко уставился на него в немом ужасе, добавил: — С твоими глубочайшими извинениями. Если только ты не хочешь повторения той беседы, которая у нас только что состоялась.

Драко быстро замотал головой, забрал у Гарри напоминалку и засунул её в карман мантии.

— Я отдам, сэр.

— Разумеется, отдашь, — жёстко сказал Снейп. — Сейчас вы оба пойдёте в Большой зал, пообедаете, отсидите оставшиеся занятия, поужинаете, а потом сразу ляжете спать, и будете так делать до конца недели.

Гарри онемел от ужаса: они с Драко только-только пережили неделю раннего отхода ко сну, а теперь им придётся ложиться спать ещё раньше?

— За исключением одного часа в среду вечером, — добавил Снейп, но смотрел только на Драко. — Ты должен явиться в мой кабинет в назначенное время.

Драко тихо пробурчал что-то утвердительное. Гарри заинтересовался, зачем Малфою тащиться к Снейпу в среду. Может, у него какое-то дополнительное наказание, о котором Гарри не знает? Однако он благоразумно держал рот на замке, пока Снейп продолжал их отчитывать.

— Ты, — сказал он Драко, — прекратишь враждовать с людьми, которые не разделяют твоих взглядов. Я не потерплю хулиганов любого рода, я ясно выразился?

— Да, сэр, — чуть слышно отозвался Малфой.

— А ты, — Снейп перевёл пристальный взгляд на Гарри, — перестанешь вестись на подначки, делать глупости и рисковать в процессе своей шеей.

Гарри отзеркалил ответ Драко.

— Я надеюсь больше не увидеть вас обоих в своём кабинете, — после долгой паузы сказал Снейп. — А теперь марш отсюда, обед начался десять минут назад.

Десять минут назад? Неужели прошло всего десять минут с того момента, как прозвенел звонок и Снейп начал убивать их обоих (ну, или их задницы)? Мальчики поспешили выскочить в коридор.

— Твою же мать… — морщась, пробурчал Гарри, когда они поднимались по лестнице на первый этаж.

— Согласен, — пробормотал Драко, в кои-то веки достигнув с Поттером консенсуса.

— А зачем тебе к нему в среду идти? — помолчав, спросил Гарри.

— Не знаю, — пожал плечами Драко. — Я думал, что отработка, а он сказал, что нет.

— А что ты натворил?

— Не твоё дело, — огрызнулся Драко и после минутного размышления нехотя признался: — Я сказал то, чего не должен был говорить.

— И что ты сказал?

Драко не ответил, и Гарри не стал настаивать, но вспомнил, как всего два дня назад предлагал каменные лепёшки мальчишке с заплаканными глазами, валявшемуся на животе на своей кровати.

— Это было в субботу, да? И он выпорол тебя? Вот почему ты ревел? — поймав пристальный взгляд Малфоя, Гарри поспешно добавил: — Я никому не скажу. К тому же он только что сделал то же самое с нами обоими. Я не пытаюсь издеваться над тобой, просто спрашиваю.

— Он не порол меня, — отрезал Драко. — И я не ревел.

— Ладно, ты не ревел, прости, что заговорил об этом. — Гарри остановился прямо перед дверями Большого зала. — Послушай, я говорил серьёзно, когда сказал, что мы убьём друг друга, если в ближайшее время не заключим перемирие. Ты мне не нравишься, но…

— Отлично. — Драко украдкой в последний раз потёр объект гнева Снейпа. — Перемирие. Если только ты не придуриваешься, тогда все договорённости отменяются.

По крайней мере, это было хоть что-то, и не успел Гарри опомниться, как они уже входили в Большой зал, уровень шума в котором внезапно понизился. Разговоров по-прежнему было много, но стало ясно, что весть о случившемся распространилась среди учеников подобно лесному пожару, тем более, что сразу после происшествия все они собрались в одном месте.

Драко поджал губы, быстро подошёл к столу Гриффиндора и, протянув Невиллу напоминалку, что-то сказал, но Гарри не смог разобрать слов. Все гриффиндорцы, с первого по седьмой курсы, изумлённо уставились вслед Малфою, когда тот удалился к своему столу. А Невилл выглядел совсем озадаченным прозвучавшим извинением.

Когда Драко поравнялся с Гарри, все взгляды переместились на Поттера и выражали при этом целый спектр запутанных эмоций. В конце концов, Гарри был слизеринцем, который, тем не менее, полетел за Малфоем, чтобы вернуть напоминалку гриффиндорца, хотя и не должен был это делать.

Невилл встал и поспешил к нему. Гарри замер, ему хотелось просто сесть и спокойно съесть свой обед, привычно не обращая внимания на взгляды и перешёптывания.

— Послушай, я просто хотел сказать тебе спасибо, — сказал Невилл достаточно тихо, чтобы не услышал Драко, уже направившийся к слизеринскому столу, не дожидаясь, пока Гарри присоединится к нему. — Я знаю, что некоторые говорят о слизеринцах, но… ты поступил очень смело. Это здорово. Спасибо тебе.

У Гарри вспыхнули уши. Он чувствовал на себе взгляды всех присутствующих, включая преподавателей за учительским столом, в том числе Макгонагалл, выражение лица которой было совершенно непроницаемым, и Дамблдора, который был так же невозмутим, как и гриффиндорский декан, только в глазах у него плясали лукавые искорки.

— Ты… не за что, — пробормотал Гарри. — Знаешь, они не такие уж и плохие. Малфой разве что, но он просто придурок.

— Вообще, знаешь, ты можешь сидеть за гриффиндорским столом, рядом со мной всегда найдётся свободное место, — предложил Невилл и смутился. — Ну, если захочешь, конечно.

— Наверное, не стоит сегодня, после того, что произошло… — Гарри покосился на стол своего факультета, слизеринцы с нескрываемым любопытством глазели на них. — Но я ценю твоё предложение. И если тебе когда-нибудь захочется посидеть с нами, то всегда пожалуйста.

— Я… — На лице Невилла отразилась смесь недоверия и испуга, но он быстро справился с собой. — Я подумаю. Я действительно подумаю, Гарри.

Гарри кивнул и направился к столу Слизерина, где его встретили улюлюканьем и одобрительными возгласами, вызвав удивление у других факультетов, благо Снейп отсутствовал и призвать слизеринцев к порядку было некому.

Свободное место оставалось только одно — рядом с Драко, и Гарри сел весьма неохотно.

— Чокнутый, — фыркнула Пэнси, когда он, поморщившись, поёрзал на скамейке. — Надо было просто дать Драко повыпендриваться, тогда его одного к декану уволокли бы. Хотя… — Она засмеялась. — Это было замечательно.

— Ты никогда не говорил нам, что можешь так летать! — воскликнул Винсент под одобрительный гул первокурсников.

— Драко тоже был неплох, — великодушно заметил Гарри и почувствовал, как Малфой рядом с ним слегка поёрзал.

— Ну да, ничего так, — пренебрежительно сказала Миллисента, и над слизеринским столом прокатилась волна смешков.

Гарри поднял голову и увидел, что шестикурсники, подходившие к ним с Драко в коридоре, ухмыляются и, вытягивая шеи, глазеют на них, а один даже помахал рукой. Гарри смерил их самым мрачным взглядом, какой только смог изобразить, и принялся за еду. Он уже сообразил, что именно они пытались сделать тогда в коридоре, и в каком-то смысле добились этого — напугали их с Драко до полусмерти своими россказнями.

— Я такой голодный, — Гарри потянулся к тарелке с бутербродами, а когда Драко ответил утвердительно, вдруг понял, что за последние минут десять они уже дважды согласились друг с другом. Прогресс небольшой, но всё же лучше, чем было с утра.

* * *

После ужина Северус поднялся по парадной лестнице и направился в кабинет Минервы. Он ненавидел подобные моменты. С того времени, как он в последний раз просил у неё прощения в далёком восемьдесят втором, прошло уже много лет. Тогда трое слизеринцев прокляли маглорожденную гриффиндорку так, что она неделю пролежала в Больничном крыле. Конечно, тогда Хогвартс был совсем другим местом, а Слизерин — совсем другим факультетом.

Он остановился перед дверью, приготовившись постучать кулаком по косяку, но Минерва неожиданно сама открыла и уставилась на бутылку марочного портвейна в его руке с выражением, средним между раздражением и весельем.

— Чёрт возьми, ты явился, чтобы ещё раз извиниться? — фыркнула она, но предложенную бутылку приняла. — Кстати, ты слишком много пьёшь.

— И в основном с тобой, — усмехнулся он, и она тоже улыбнулась. — Кроме того, это для тебя и только для тебя.

— Подкупаешь меня, чтобы я простила тебя за то, из-за чего даже не обиделась? Я должна назначить тебе наказание. — Минерва изучила этикетку на бутылке и год выпуска. — Честное слово, Северус, в этом нет необходимости.

— Считай это заблаговременным подарком на день рождения, — сказал Северус, закатывая глаза. — И да, я здесь, чтобы загладить вину за действия двух моих учеников против одного из твоих. Они оба были должным образом наказаны, и это больше не повторится. — Северус сделал паузу, затем добавил: — И, если уж на то пошло, ты должна знать, что Поттер пытался вернуть напоминалку для Лонгботтома с какими-то благородными намерениями в стиле Гриффиндора. Должно быть, он унаследовал это от своих родителей. Хотя подобное, разумеется, не оправдывает его проступка.

— Ты совсем свихнулся, ты знаешь это? — Минерва какое-то время испытующе смотрела на него, затем отступила и жестом пригласила войти. — И я уверена, что всё равно получу что-то на свой день рождения, так что не мели чепухи про заблаговременные подарки.

— Даже и не думал, — хмыкнул Северус, закрывая за собой дверь.

* * *

Гарри и Драко растянулись на своих кроватях, уткнувшись лицами в подушки. Боль давно прошла, оставив лишь лёгкий дискомфорт. Весь оставшийся день слизеринцы-старшекурсники подтрунивали над ними из-за визита в кабинет Снейпа, хотя и скрашивали подколки рассказами о своих собственных наведываниях к декану, а сокурсники допытывались, что же там произошло. И хотя Гарри пришлось признаться, что он солгал о полученных ранее двадцати двух ударах…

— Я так и знал! — завопил Блейз.

…вокруг них по-прежнему витал ореол страдальцев.

Кроме того, все были восхищены тем, как хорошо Поттер летал. Гарри изо всех сил преуменьшал это, пытаясь упомянуть и способности Драко, но его усилия переключить внимание в основном игнорировались. Тем более, что Гарри не так уж и горел желанием оказывать Малфою любезность, превознося его лётные таланты — не после того, как Драко себя вёл. Но за ужином Малфой удивил Гарри.

— Ты классно летаешь, — тихо пробормотал Драко. — Лучше, чем кто-либо из наших ровесников. И необязательно говорить, что я не хуже.

Гарри изумлённо уставился на него. Это было самое приятное, что он когда-либо слышал от Малфоя. Драко сморщил нос от выражения лица Гарри и, не говоря ни слова, приступил к своему ужину.

А теперь они торчали в общежитии, молча размышляя над полученным наказанием.

— Расскажи мне о них, — внезапно попросил Драко приглушённым подушкой голосом. — О маглах… Какие они?

— Я же тебе рассказывал, — Гарри поднял голову и чуть не перевернулся на спину, но передумал. — На прошлой неделе.

— Ну так расскажи больше, — потребовал Драко, но его тон значительно смягчился.

— Ладно, — согласился Гарри и задумался. — С чего начать?

— Какие у них школы?

— Ну… — протянул Гарри, собираясь с мыслями. — Я ходил в начальную школу в Суррее. Всё было хорошо. Но однажды я оказался на крыше, сам не поняв, как мне это удалось.

— Идиот, — фыркнул Драко, хотя у него и в мыслях не было оскорбить Поттера. — Это был стихийный выброс магии.

— Ну, теперь-то я это знаю. Ещё там была одна учительница, я ей волосы в синий цвет выкрасил, она так разозлилась! Но, в принципе, она была не такой уж плохой. — Гарри немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, и продолжил: — Школа там трёхэтажная, а рядом — небольшой сад…

* * *

— Ты бы видел его! — воскликнула Минерва, жестикулируя зажатым в кулаке почти пустым бокалом вина. — Я никогда не видела, чтобы первокурсники так летали. Да что там, я почти не видела, чтобы так летали даже семикурсники.

— Не сомневаюсь, что будь он одним из твоих учеников, ты бы купила ему метлу и нашла способ протащить его в команду по квиддичу. — Северус наполнил её бокал и заодно — свой собственный. — О, не смотри на меня так. Ты бы так и сделала.

— Да я бы никогда… — Минерва выглядела уязвлённой. — Ты действительно так плохо обо мне думаешь?

— Да ладно, — фыркнул Северус. — Ты за него всем плешь проела бы, ну а ему за проделку, подобную сегодняшней, сделала бы всего лишь пару замечаний. А потом всё бы забылось, особенно если Гриффиндор наконец-то прервал бы серию слизеринских побед.

— Я бы не стала… — возмущённо начала Минерва и, запнувшись, несколько неуверенно добавила: — Я очень надеюсь, что не стала бы так делать.

— Какой смысл спорить об этом? — ухмыльнулся Северус. — У нас нет возможности узнать, как всё сложилось бы.

— Думаю, нет, — согласилась Минерва с облегчением и показала на бутылку. — А это в самом деле лишнее.

— Я рассчитывал, что в итоге ты разделишь её со мной, — безапелляционно заявил Северус. — И это лучше, чем если бы я пил один. — Он закатил глаза, увидев самодовольное выражение её лица. — Мне нравится проводить время с тобой, Минерва. Надеюсь, тебе приятно это слышать. Я говорил подобное всего пару раз в жизни.

— Принято к сведению, — улыбнулась Минерва.

Северус сделал несколько бо́льших, чем обычно, глотков портвейна, затем, в ответ на поднятые брови Минервы, признался:

— Альбус попросил зайти сегодня вечером.

— Ах. Это насчёт сегодняшнего дня?

— С ним невозможно сказать наверняка, — Северус передёрнул плечами, он нечасто так делал, но иногда случалось в моменты раздражения.

Минерва долго молчала, потом просто заметила:

— Ты весьма преуспел в качестве преподавателя.

— Хм… — неопределённо хмыкнул Северус. — Позволь предположить, что это говорит вино, и не отвечать.

— О, хоть раз прими чёртов комплимент! — вспылила Минерва, при этом улыбаясь. — Как же утомительно дружить с тобой.

К своему отвращению, Северус поймал себя на том, что улыбается в ответ.

Гарри бежал по коридорам подземелья, которых он никогда раньше не видел, или, по крайней мере, не помнил. Кроме тех, которыми он часто пользовался, все коридоры словно сливались воедино, превращаясь в смесь каменных стен и пола, и только портреты и статуи отмечали путь. Хотя портреты оказались не таким уж хорошим ориентиром, как сначала думал Гарри, поскольку их жители частенько путешествовали, навещая друзей в других рамах, что ещё больше запутывало ситуацию. С другой стороны, как заметил Хиггс, когда Гарри пожаловался на это, — портреты существовали не только для того, чтобы первокурсники могли ориентироваться в школе.

— Я вам этого не говорила, — сказала светловолосая женщина, проходя в раму портрета и устраиваясь на низком шезлонге, — но они в двух коридорах справа от вас. Или, по крайней мере, были там минуту назад.

— Спасибо! — Гарри улыбнулся и рванул назад тем же путём, которым пришёл. Портреты, готовые подыграть, были великолепны в прятках, особенно в той версии пряток, в которую играли слизеринцы: тот, кто прятался, не был привязан к одному месту и мог в любой момент уйти и найти новое убежище, если считал, что его вот-вот обнаружат. Конечно, это было само по себе рискованно, потому что если кого-то замечали в перебежке от одного укрытия к другому, то игра автоматически заканчивалась. К тому же иногда портреты развлекались, обманывая игроков, но это только добавляло острых ощущений.

Гарри как раз искал новое место для укрытия после того, как Грегори чуть не нашёл его, притаившегося у стены за гобеленом возле кабинета зелий. От пыли у Гарри невыносимо защекотало в носу, не выдержав, он от души чихнул, и этот чих великолепным эхом разнёсся по ближайшим коридорам. К этому времени Грегори уже нашёл Дафну, несмотря на свою медлительность и её умение искусно прятаться, так что Гарри яснее ясного понимал, что ему нужно как можно быстрее найти хорошее место.

Он завернул за угол и не успел опомниться, как с разгона врезался в кого-то и приземлился задницей на твёрдый каменный пол. Подняв голову, он почувствовал облегчение, что это не Грегори и, слава Мерлину, не Снейп, но сердце всё равно оборвалось, когда Гарри понял, что налетел на профессора Макгонагалл, она стояла с книгой по зельеварению под мышкой — видимо, брала у Снейпа и шла вернуть ему.

— Простите! — поспешно извинился Гарри, вскакивая на ноги. — Простите, профессор, с вами всё в порядке?

— Боже мой! — профессор Макгонагалл, схватившись за грудь, сурово посмотрела на мальчика. — Поттер! Что вы себе позволяете? Пять баллов со Слизерина!

— Простите, — повторил Гарри, покраснев. — Мы играем в прятки и… — Он запнулся.

Выражение лица Макгонагалл не изменилось, но всё же немного смягчилось, хотя она ещё хмурилась, однако уже не так сурово, как мгновение назад.

— Вы ведь понимаете, что можно играть в прятки, не носясь по коридорам, как гиппогриф, и чуть не убивая своих преподавателей, не так ли, Поттер?

— Да, профессор, — Гарри с должной долей раскаяния опустил голову. — Я не хотел навредить вам. С вами всё хорошо?

— Жить буду, — сухо сказала Макгонагалл. — Но вы, возможно, не заметили — я уже не так молода, как когда-то.

— Простите, — снова извинился Гарри, надеясь, что его слова звучат с таким же искренним раскаянием, какое он чувствовал. — Мне не следовало бегать. Впредь я буду осторожнее.

— Спасибо за понимание. — Уголки губ профессора Макгонагалл дрогнули, и Гарри понял, что гроза миновала.

Он на мгновение задумался, стоит ли извиниться за инцидент с напоминалкой. Хотя это произошло почти две недели назад, школа всё ещё обсуждала случившееся, а Гарри до сих пор толком не попросил прощения — скомканные извинения в классе Снейпа после того, как Макгонагалл притащила туда их с Драко, не в счёт. Наверняка профессор Макгонагалл обиделась, хотя, скорее всего, будет это отрицать.

— Драко Малфой сказал, что мои родители были гриффиндорцами, — нерешительно сказал Гарри, сам не поняв, почему поднял эту тему. — А Теренс Хиггс говорил, что вы целую вечность были деканом Гриффиндора.

Это было не извинение и не вопрос, скорее, замечание — признание того, что Макгонагалл наверняка знала его родителей. Наверное, и присматривала за ними так же, как Снейп за слизеринцами, хотя Гарри не мог себе представить, чтобы она управляла своим факультетом такой железной рукой, как он — Слизерином. Гарри знал от слизеринцев-старшекурсников, что она не особо опекала своих гриффиндорцев и никогда не проводила вечера в гостиной факультета, как это делал Снейп. И всё же… она знала их. До сих пор Гарри даже не подозревал, что это настолько занимало его мысли.

Профессор Макгонагалл очень долго смотрела на него, и Гарри почувствовал, что краснеет ещё сильнее. Почему он это сказал? Даже не спросил, просто сказал. Какой смысл вспоминать о родителях, которые давно умерли? Чтобы выставить себя перед Макгонагалл жалким первокурсником, не сумевшим справиться с тем, что он сирота? Хотя на самом деле Гарри прекрасно справлялся с этим почти всю свою жизнь.

— Тридцать пять лет преподавания — это не совсем вечность, Поттер, — наконец сказала она. — Но да, я учила обоих ваших родителей. Мне было чрезвычайно приятно в течение семи лет быть их деканом.

В голове у Гарри роились миллионы вопросов, но они проносились так быстро, что он не мог ухватиться за что-то одно — сразу возникало ещё десятка два.

— Они были исключительными студентами и неординарными людьми, — поколебавшись, добавила профессор Макгонагалл.

— Спасибо, профессор, — кивнув, пробормотал Гарри.

— Я слышу голоса! Сюда!

Гарри вздрогнул: голоса Дафны, Грегори, Миллисенты и Тео, эхом разносясь по коридору, становились всё громче по мере приближения. Профессор Макгонагалл взмахнула палочкой, и какая-то сила втолкнула Гарри через внезапно открывшийся дверной проём в кладовку, которой обычно пользовались домашние эльфы. Дверь за ним захлопнулась, и Гарри смог разобрать только приглушённое бормотание, а затем чуть громче — замечание Макгонагалл о том, что в последний раз она видела Поттера в другой стороне подземелий. К тому времени, когда дверь кладовки наконец открылась, ни профессора, ни слизеринцев в коридоре уже не было.

* * *

Летели недели. Не успел Гарри оглянуться, как наступил Хэллоуин, и хотя в первую ночь в Хогвартсе это трудно было представить, но в Слизерине Гарри был счастливее, чем где-либо в своей жизни. В кабинет Снейпа с момента инцидента с напоминалкой он больше не попадал, да и разговоры об этом прекратились — как раз в это время Люциан Боул и Реджи Деррек попались на продаже третьекурсникам крошечных бутылочек со спиртным.

Когда в тот злополучный вечер Снейп появился в гостиной с несколькими пустыми склянками в руках, незадачливые бутлегеры сразу поняли, что игра окончена. А пока они были заняты в кабинете Снейпа, весь факультет лихорадочно соображал, знает ли декан об остальной припрятанной выпивке. Несколько учеников поспешили в спальни, чтобы перепрятать получше собственную контрабанду.

— Как думаешь, их исключат? — спросил Гарри у Винсента, но тот не успел ответить, его опередила Эллен, староста, которая оттащила его от Драко, когда они подрались в прошлом месяце (хотя казалось, что это было целую вечность назад):

— Не будь глупцом. Снейп всегда угрожает ученикам исключением, но на самом деле никогда до этого не доводит, не считая того случая, когда он только начал преподавать. Он просто сделает так, чтобы ты пожалел, что тебя не исключили.

Гарри задумался. Что может быть хуже, чем драка, или вылазка за пределы школы, или продажа дешёвого скотча своим софакультетникам? Он также знал, что магия может быть опасной. Но чем руководствуется Снейп? Что может заставить его действительно исключить кого-то? Что случилось, когда он только начинал преподавать?

— Это было до меня, — только и сказала Эллен. Как и Теренс, как и любой другой старшекурсник, которых спросил Гарри, хотя он подозревал, что они чертовски хорошо знают подробности, но не хотят ему рассказывать. Говорили, что семикурсники лично помнили, каким было начало преподавания Снейпа, но даже их не было тогда, в те самые первые несколько послевоенных лет, о которых иногда вполголоса упоминали.

Не то чтобы это действительно было важно: всё происходило в те далёкие времена, о которых Гарри едва реально помнил, разве что свои первые дни у Дурслей, о которых он вообще не хотел думать. Например, когда он в супермаркете неуверенно назвал тётю Петунию «мамой», а она чуть не оторвала ему голову, заявив, чтобы он больше никогда не говорил таких мерзостей. Но те кошмарные дни унылого существования в чулане и бесконечных наказаний остались в прошлом, теперь у Гарри наконец-то было что-то похожее на семью, даже если эта семья иногда ради забавы запихивала головастиков из озера в наволочки первокурсникам.

Даже отношения с Драко были не такими плохими, как раньше. После наказания в кабинете Снейпа из-за инцидента с напоминалкой и последующего перемирия всё в основном утряслось. Гарри по-прежнему не нравился Драко, и было ясно, что это чувство взаимно, но они были… ну, они просто стерпелись друг с другом. Ссор больше не возникало, и хотя Драко всё так же отпускал ехидные замечания по поводу одежды Гарри и недостатка знаний о магическом мире, но тему его умерших родителей или происхождения его матери больше не поднимал.

По крайней мере, это было хоть что-то.

Если Гарри на переменах видел Рона в коридоре, то кивал и здоровался, и Рон отвечал, но по большей части Гарри не общался с учениками с других факультетов. Хотя одно время и пытался: однажды пригласил Рона и его друзей Дина и Симуса поиграть в подрывного дурака, но они пробормотали невнятные извинения и поспешили уйти, а в дальнейшем, при очередных попытках Гарри, их отговорки становились всё более надуманными, и он сдался и позвал Эрни Макмиллана и Джастина Финч-Флетчли из Хаффлпаффа. Он не очень хорошо знал обоих, а Эрни иногда вёл себя несколько напыщенно, но тем не менее оба казались нормальными. Как бы Гарри ни нравился собственный факультет, его беспокоило, что никто не хотел ничего делать, чтобы изменить мнение остальной школы о том, что все слизеринцы — кучка злобных ублюдков.

Однако и Эрни с Джастином отнекивались всякий раз, когда Гарри пытался пригласить их играть со слизеринцами, и после этого он просто перестал пытаться. Возможно, он мог бы стараться больше, подумал он про себя много позже, когда стал старше и получил возможность оглянуться назад. Возможно, они действительно были заняты, а он истолковал это как нечто более двусмысленное, чем было на самом деле. Хотя даже повзрослев, Гарри должен был признать, что, скорее всего, это было не так.

— Почему остальная школа так нас ненавидит? — однажды вечером спросил Гарри у Трейси Дэвис, когда они играли в «Змеи и лестницы». Он не очень любил эту игру, так как она была основана исключительно на удаче, но в тот вечер второкурсники забрали себе все хорошие настолки, а ему заявили, что он перебьётся, потому что даже если он чёртов Гарри Поттер, в Слизерине всё равно существует иерархия.

Честно говоря, вполне справедливо, решил Гарри. Ему было бы неприятно, если бы все прогибались перед ним только потому, что его череп десять лет назад отразил какое-то дурацкое проклятие.

— Ты имеешь в виду — первокурсников? — уточнила Трейси, бросила кубик и скорчила гримасу, когда он выпал на клетку, на которой был изображён мальчик, нажимающий на экстренный тормоз поезда, так что её отбросило на несколько ходов назад. Этой версии игры было по меньшей мере лет сорок, если не больше. С иллюстрациями она выглядела, конечно, более увлекательной, чем обычная не иллюстрированная версия, которая была когда-то у Дадли. Однако в каждом квадрате со змеёй или лестницей и в старой, и в новой версиях отображалась глупая мораль о том, что прилежные мальчики и девочки преуспевают больше всех остальных. — На самом деле никто не ненавидит первокурсников.

— Я имею в виду слизеринцев, — Гарри бросил свой кубик и не попал ни на лестницу, ни на змею. — Я знаю, что Волдеморт был слизеринцем, но почему все факультеты ведут себя так, как будто мы собираемся заколдовать их во сне?

— Может, хватит произносить его имя? — оборвала Трейси. — Людям это не нравится. Мне это не нравится.

— Ладно, извини, Сама-Знаешь-Кто. — Гарри смотрел, как Трейси бросила кубик и вернула себе половину прежнего положения, приземлившись на плитку, на которой был изображён тот же маленький мальчик, что и раньше, но теперь занявший своё место, когда его попросили. — Идиотская игра! Ненавижу игры, в которых всё время поучают.

— Хочешь отобрать «Монополию» у второкурсников?

Гарри не хотел, тем более, что «Монополия» — просто бесконечная игра.

— И что? — спросил Гарри через мгновение, в свою очередь бросая кубик.

— Что — и что? Почему нас ненавидят? Я не знаю, — пожала плечами Трейси. — Не думаю, что многие действительно ненавидят нас, просто им есть чем заняться в свободное время вместо того, чтобы общаться с другими факультетами. А те, кто считает, что мы все злые… кто знает? Некоторые слизеринцы в самом деле настоящие мерзавцы. Половина моей семьи не разговаривает с нами, потому что мой отец — магл, а они все слизеринцы. И я бы не стала винить папу за то, что он считает нас кучкой жалких придурков.

— Но твоя мама вышла за него замуж, хотя была слизеринкой, да? А у меня тётя и дядя ненавидели моих родителей, потому что они были волшебниками, — сказал Гарри. Впервые он признался в этом кому-то, кроме Драко, когда они ждали у кабинета Снейпа, и даже тогда он приукрасил это, но с Трейси он чувствовал себя в безопасности. — Но я не думаю, что все маглы отвратительные.

— Значит, ты молодец, — усмехнулась Трейси. — Я тоже так считаю. Но мама и папа учили меня, что нельзя заставить людей думать так, как думаешь ты, даже если ты прав. И что некоторые люди всегда будут считать, что ты говоришь не то, что думаешь. Ты просто должен сделать всё возможное, чтобы сосуществовать с этим и быть хорошим человеком.

— Значит, мы — хорошие люди? — спросил Гарри, как будто одиннадцатилетняя девочка, сидевшая напротив него, подперев голову рукой, могла знать.

— Кто, чёрт возьми, знает? — Трейси не отрывалась от игры, но Гарри был уверен, что её внимание сосредоточено больше на нём, чем на крошечных квадратиках на игровом поле. — Мама всегда говорила, что каждый считает себя правым, и что не нужно беспокоиться о том, кто что говорит, а просто поступать так, чтобы сделать мир счастливее для всех. И не заботиться о том, чтобы кто-то это увидел и оценил, или чтобы набрать воображаемые очки перед остальным миром. Нужно просто делать своё дело, и всё. Поэтому меня не волнует, кто достойнее и лучше или что другие люди думают обо мне.

Гарри наверняка потребуются годы, чтобы полностью осознать мудрость слов миссис Дэвис, сказанных дочери, но даже сейчас это имело смысл. Он просто кивнул, и они, вернувшись к игре, стали болтать на гораздо более лёгкую тему — о профессоре Спраут, о том, настоящая ли у неё фамилия или она изменила её, когда начала преподавать гербологию⁽¹⁾.

Жизнь продолжалась, и Гарри стало уже не так важно, что весь Хогвартс не хотел иметь ничего общего со Слизерином, не считая высказанных шёпотом предположений, что он — следующий Тёмный Лорд в процессе обучения. Но даже это не так сильно беспокоило его, тем более, что собственные софакультетники мгновенно поворачивались к обидчикам и с невозмутимым лицом говорили, что они абсолютно правы, что когда Гарри злится, его глаза становятся красными, вокруг головы возникает тёмный нимб, а призрак Сами-Знаете-Кого каждую ночь приходит в гостиную Слизерина с шоколадным печеньем и молоком, чтобы навестить своего дорогого протеже.

— Не стоит шутить такими вещами! — возмутилась однажды Лаванда Браун, пыхтя от праведного негодования.

— Ну, может, и тебе стоит перестать шутить, что я такой же, как человек, убивший моих родителей, когда я не сделал ничего плохого, — огрызнулся Гарри, и хотя она не извинилась, но немного сдулась. После этого слухи утихли, по крайней мере, гриффиндорцы перестали громогласно высказывать свои мнения и предположения.

Позже тем же вечером, разминувшись с Гарри на выходе из Большого зала, Рон пробормотал:

— Мы тоже считаем, что Лаванда — заноза в заднице Гриффиндора, если тебе от этого станет легче.

«Как будто вы сделали что-то, чтобы заткнуть её», — подумал Гарри, но обнаружил, что ему на самом деле всё равно. Он пришёл из школы, где, благодаря Дадли, никто не обращал на него внимания. По крайней мере, в Хогвартсе у него были друзья. Рон и остальные бросали на него странные взгляды, но в них не было настоящей враждебности, просто непонимание. Гарри до сих пор помнил тот чудесный день, который они провели вместе в Хогвартс-экспрессе, и он был уверен, что Рон тоже это помнит. Тот факт, что они оказались на полярно противоположных факультетах, сделал их дружбу не такой возможной, какой она могла бы быть, если бы всё сложилось по-другому, но Гарри не обижался на Рона, что тот не стал первым гриффиндорцем, который захотел сесть за стол Слизерина.

На самом деле этим человеком оказался Невилл.

Гарри даже не заметил, как Лонгботтом подошёл к нему в тот вечер, за несколько дней до Хэллоуина. Только что Гарри запихивал в рот вилку картофельного пюре, а в следующее мгновение на скамейку рядом с ним опустился Невилл с огромными, как блюдца, глазами.

— Привет, — дрожащим голосом прошептал он.

В непосредственной близости от них воцарилось безмолвие. Чёрт возьми, да почти весь Большой зал погрузился в тишину, лишь кое-где нарушаемую приглушённым шёпотом: ученики Хогвартса не отличались особой тактичностью.

— Привет, Невилл, — Гарри опустил вилку, мучительно поёжившись от того, что все присутствующие глазели на них.

Невилл метнулся взглядом по уставившимся на них двоих слизеринцам и торопливо опустил голову. Когда он ничего не сказал, Гарри кашлянул, и Лонгботтом буквально подскочил, едва не выпрыгнув из собственной шкуры.

— Тебе чем-то помочь? — спросил Гарри, предупреждающе глянув на Драко, который уже открыл рот, чтобы сказать, без сомнения, какую-то гадость.

— Нет, — тихо пробормотал Невилл, так тихо, что Гарри едва его расслышал. — Хотя да. Передай морковь, пожалуйста.

Блюдо с морковью было вне досягаемости Гарри, но Теренс Хиггс уже пододвинул его к Невиллу.

— Ты Лонгботтом, верно? — спросил он.

Невилл даже не смог посмотреть ему в глаза, вместо этого просто кивнул, взял немного моркови на свою тарелку и тихо поблагодарил. Несколько мучительных мгновений никто не знал, что делать.

— Что он здесь делает? — чуть ли не шёпотом спросил Драко, сморщив нос.

— Не знаю, — так же тихо ответил Гарри, пожав плечами.

— Лонгботтом, — наконец заговорила Миллисента, — ты ничего не попутал, как на зельях? Это стол Слизерина.

Невилл съёжился, а Гарри посмотрел на Миллисенту. Она говорила, как разговаривали все слизеринцы, с долей ехидства, на грани оскорбления, как обычно, но ведь Невилл не привык к подобному общению.

— Она шутит, — быстро сказал Гарри. — То есть да, это стол Слизерина, но… ты же понимаешь…

Невилл сказал что-то, но опять так тихо, что Гарри вынужден был переспросить.

— Ты сказал, что я могу посидеть с тобой как-нибудь, если захочу, — залившись краской, пробормотал Невилл чуть громче. — Ну, когда я пригласил тебя посидеть с гриффиндорцами…

Гарри какое-то время таращился на него, а затем вспомнил. Это было полтора месяца назад, за обедом, после того, как Драко неохотно вернул напоминалку, а Невилл поблагодарил Гарри за её возвращение. Неужели Лонгботтому потребовалось столько времени, чтобы набраться смелости и принять его предложение? Гарри не сводил глаз с замершего Невилла и постепенно осознавал: да, так и есть.

— Конечно, — наконец опомнился Гарри. — В любое время, когда захочешь, Невилл. Добро пожаловать.

Он бросил на Драко самый суровый взгляд, на который был способен, но даже Малфою не нашлось, что сказать неприятного, когда в зале было так тихо, а глаза преподавателей (в частности, Снейпа) почти наверняка были устремлены на них. Гарри покосился в сторону преподавательского стола, и хотя большинство профессоров вели себя сдержанно, он был прав: за происходящим наблюдали не только ученики.

* * *

Когда Невилл Лонгботтом сел на скамью за слизеринским столом, Минерва так сильно впилась ногтями в Северуса, что он резко выдохнул и отдёрнул руку.

— Ради бога, женщина, у меня есть глаза! — прошипел он ей на ухо, потирая предплечье.

— Что он делает? — прошептала Минерва. — Он же не…

— Он же да! — отозвалась Помона чуть громче, хотя не настолько, чтобы её услышали ученики. — О, разве это не прекрасно! Северус, я не видела, чтобы ученик садился с твоим факультетом, с тех пор, как…

— Ещё до войны, — договорил за неё Филиус, взмахнув рукой с зажатой в ней вилкой. — Великолепно! Наконец-то ученик с другого факультета сидит со слизеринцами.

Северус свирепо уставился на них.

Да, это произошло, но отнюдь не благодаря вам.

Впрочем, Альбус не сказал ни слова, только умилился, как последний идиот, и подмигнул Северусу, после чего вернулся к своему жаркому.

Все вы идиоты. Ваши ученики годами относились к моим змейкам как к маленьким Тёмным Лордам, и все вы молчали, словно воды в рот набрав, а теперь, когда кто-то просто сел со слизеринцами, воспринимаете это как второе пришествие Христа.

— Такой робкий мальчик. Я не думала, что он способен на подобное, — пробормотала Минерва, не сумев скрыть потрясение в своём голосе.

— Ну разумеется, слизеринцы же — демоны, которых следует бояться, — язвительно фыркнул Северус. — Какой храбрый львёнок.

— Ох, да помолчи, — отмахнулась от него Минерва с изнурительной смесью раздражения и святого терпения. — Ты-то должен признать, что это сюрприз. Вспомни, что случилось с его родителями.

— То же самое, что случилось с родителями Поттера, — отрезал Северус, окинув слизеринский стол внимательным взглядом, чтобы убедиться, что никому даже в голову не пришло что-то выкинуть. — Ты не видела, как он шарахался от всех в первые дни.

Северус вспомнил первый вечер: Поттер до полусмерти перепугался, когда барону пришлось помочь ему найти дорогу в общежитие. Потом, через день или около того, мальчишка взял себя в руки и прекрасно освоился со слизеринской жизнью. А Невилл Лонгботтом по-прежнему не мог следовать элементарным инструкциям, не опрокидывая вещи и не спотыкаясь о собственные ноги, словно только что научился ходить.

— Не всем ученикам нравятся твои слизеринцы, Северус, — легко сказала Минерва, однако Северус отметил, что она несколько потеряла самообладание, увидев гриффиндорца за слизеринским столом. — Будь с ним терпеливее.

Северус только взглянул на неё — знала ли она его вообще? Он не отличался терпением, и, кроме того, она была так же строга к мальчику, как и он. Минерва только закатила глаза и вернулась к своему ужину, хотя, как и Северус, то и дело поглядывала на зал.

* * *

— Я действительно не думаю, что это хорошая идея, — замялся Невилл в вестибюле минут сорок спустя. — Спасибо за предложение, но… Я не могу, Гарри.

— А почему бы и нет? — Гарри понизил голос, пока мимо них проходили толпы учеников, ни один из которых не скрывал своего открытого восхищения тем, что только что произошло. — Мы были бы рады видеть тебя у себя. Я был бы рад. У нас есть настольные игры, а четверокурсники пытаются научиться танцевать бальные танцы. У них ужасно получается, и это так смешно.

— Я не могу просто пойти в гостиную Слизерина! — покачал головой Невилл. — Это… это запрещено!

— Запрещено? — с недоумением переспросил Гарри, вспомнив речь Снейпа в первый вечер в Хогвартсе. — Снейп заставляет нас соблюдать все школьные правила, плюс ещё миллиард других, и там нет ничего о том, что в нашу гостиную запрещено пускать других учеников. И потом, я ведь приглашаю тебя, так что всё должно быть в порядке.

В глубине души Гарри понимал, что то, что он предлагает, наверняка добром не закончится, но что, если это не так? То, как факультеты вели себя по отношению друг к другу, было просто глупо, и Гарри понял это, как только до него дошло, что Слизерин на самом деле не был рассадником зла. Слизеринцы всегда говорили, что гриффиндорцы — это кучка крикливых, наглых идиотов, которые хотят показать своё превосходство, но даже если многие из них были такими, как это объясняет Невилла? А гриффиндорцы твердили, что слизеринцы — сборище злобных монстров, но Гарри прекрасно знал, что это не так. Неужели семь лет учёбы им придётся враждовать, в то время как всё это — чушь собачья? Если бы его определили в Гриффиндор, он бы тоже думал, что Слизерин — это логово ужаса и издевательств?

Это было глупо, и, охваченный праведным негодованием молодёжи, только начинающей обретать голос, Гарри воскликнул:

— Так всегда и будет, если никто этого не сделает! Давай станем первыми.

Невилл издал короткий, полный ужаса смешок, но спорить не стал, вместо этого спросил:

— Профессор Снейп действительно заставляет вас соблюдать школьные правила?

— Конечно, заставляет, — Гарри не мог удержаться от собственного смешка, подумав, что у Снейпа больше правил, чем Гарри когда-либо себе представлял, а ведь он вырос с Дурслями. — У него их больше, чем я могу сосчитать. Он просто не говорит ничего в присутствии других факультетов. Но он ничего нам с рук не спускает, Невилл.

— А Рон сказал, что слизеринцы могут делать всё, что захотят, потому что Снейп третирует только другие факультеты.

— Много Рон знает! — решительно заявил Гарри. — Всё зависит от тебя. Ты можешь прийти и убедиться сам. Снейп часто ворчит и много рычит, но вообще с ним нормально.

Невилл колебался так долго, что Гарри продолжил:

— Знаешь, я тоже сначала его боялся.

— Да?

— Ага. Слушай, тебе не обязательно приходить, если очень страшно. Но когда меня распределили в Слизерин, я думал, что попал в самое жуткое место на свете. Волд… эээ… Сам-Знаешь-Кто убил моих родителей, и он был слизеринцем. Я думал, что в первую же ночь меня там кто-нибудь проклянёт. Но если не считать того, что Драко иногда ведёт себя как придурок, они все вполне нормальные.

— Я не боюсь, — пробормотал Невилл, хотя бледное лицо и дрожащие руки выдавали его состояние. — И я знаю, что они нормальные. По крайней мере, сегодня за ужином они были нормальными.

И это было именно так. Весь ужин Драко помалкивал, вероятно, опасаясь того, что сделает с ним Снейп, если он раскроет рот в неподходящий момент, а остальные слизеринцы… ну, никто не обнимал Невилла и не пел ему дифирамбы, так ведь в Слизерине этого не делали даже друг с другом. Однако они поддержали разговор, свели к минимуму оскорбления, и Невилл, похоже, довольно быстро понял, что никто не считает, будто он похож на свою жабу.

Гарри прислонился к каменной стене. Зал опустел, и теперь мимо проходили только учителя.

— Как мило, — сказала профессор Спраут, прижав руки к груди. — Это самое милое, что я когда-либо видела.

Гарри испугался, что его может стошнить, но выдавил улыбку, которая тут же исчезла, как только Спраут повернулась спиной. Подошли профессор Снейп и Макгонагалл, но они не сказали ни слова и даже не обратили внимания на мальчиков, что больше нравилось Гарри: вот бы все профессора не вмешивались в дела своих учеников, если в этом нет необходимости. Невилл вздрогнул, когда глаза Снейпа скользнули по нему, но Снейп ничего не сказал и направился к лестнице в подземелья, а Макгонагалл начала подниматься по парадной лестнице.

— Единство между факультетами — замечательная вещь, — раздался мягкий голос справа от них, и Гарри чуть не подпрыгнул, когда мимо прошёл профессор Дамблдор. Гарри не слышал, как тот подошёл, и не знал, что сказать, но директор просто улыбнулся и последовал за профессором Макгонагалл вверх по лестнице.

— Ну вот, ты сам слышал, — сказал Гарри настолько шутливым тоном, насколько мог. — Но на самом деле ты не обязан. Извини, если я на тебя давлю.

— Да нет, ты не давишь, — Невилл храбрился, но его голос звучал ещё более испуганно, чем раньше. — Ладно, пойдём.

— Правда? — обрадовался Гарри.

— Ага, — кивнул Невилл и повторил: — Идём, посмотрим на гостиную Слизерина.

Гарри улыбнулся, хотя внутри у него образовалась пустота, и он задался вопросом, правильно ли поступает, приглашая Невилла?

Едва каменная стена раздвинулась, в гостиной Слизерина воцарилась тишина. Разговор Гарри с Невиллом занял много времени, потом они очень медленно шли в подземелья и явились последними. Мучительно долго никто не произносил ни слова, и Гарри был уверен, что Невилл вот-вот сбежит.

— П-пойдём? — позвал Гарри. — Хочешь поиграть в плюй-камни?

— Ещё чего! — Не успел Гарри оглянуться, как перед ними вырос Маркус Флинт, преграждая им путь.

— Я не тебя спрашивал, — огрызнулся Гарри с гораздо большей храбростью, чем чувствовал на самом деле. — Но ты можешь присоединиться, если передумаешь.

Остальные слизеринцы, в том числе и шестикурсники, расхохотались, и на мгновение Гарри показалось, что всё будет хорошо.

— Ты совсем придурок, Поттер? Этот шрам повредил тебе мозги? — Флинт, ухмыльнувшись, шагнул ближе. — Какого чёрта ты творишь? У него своя гостиная, а у нас своя. Убирайся отсюда, Лонгботтом.

— Разве есть правило, — Гарри схватил попятившегося Невилла за запястье, — по которому мы должны ходить только в свою собственную гостиную?

— А для чего пароль на двери? — возмутился Драко Малфой, глядя на Гарри с таким нескрываемым отвращением, что только теперь тот понял весь масштаб своей ошибки. — Мы не пускаем сюда любителей грязнокровок!

— Заткнись, Малфой! — рявкнул Теренс и положил руку на плечо Маркуса. — Отойди, Флинт. Впусти его.

— Отвали, Хиггс! — огрызнулся Маркус. — Как Снейп сделал тебя старостой, так ты уже всех, блядь, достал!

— Я никому не обязан нравиться, — прошипел Теренс ему на ухо. — Но ты обязан меня слушаться, если только не хочешь, чтобы Снейп узнал о фальшивом дне в твоей тумбочке.

— Ну ты и сука! — Маркус уставился на него с удивлением и ужасом.

У Невилла глаза стали, как блюдца, и от угроз, и от ненормативной лексики, что, впрочем, в гостиной Слизерина вовсе не было редкостью. Однако напряжение, которое, казалось, с каждым мгновением только нарастало, было необычным.

— Невилл, верно? — раздался голос Эллен, и она вышла вперёд. — Заходи, не обращай внимания на Маркуса, он просто не привык к гостям. Мы рады тебя видеть.

— Мы, блядь, совсем не рады! — взорвался Маркус. У Гарри скрутило желудок, когда раздалось несколько одобрительных выкриков:

— Это слизеринская гостиная! Мне до лампочки, что он гриффиндорец, но заявиться в гостиную — это не то же самое, что сидеть за нашим столом!

— Я, пожалуй, пойду… — тихо пробормотал Невилл, пытаясь освободить свою руку из захвата Гарри. — Гарри…

— С чего ты решил, что тебя здесь примут? — снова выступил Драко. — Ты забыл, что случилось с твоими родителями?

Невилл издал стон, который Гарри запомнит на всю жизнь, выдернул руку, на мгновение замер, а затем крикнул:

— Заткнись, Малфой!

И убежал, а гостиная буквально взорвалась. В оглушительном гаме почти невозможно было что-либо разобрать, но стало ясно, что мнения о том, правильно ли поступил Гарри, разделились, и каждая сторона яростно отстаивала свою точку зрения.

Гарри не понял, когда успел вскинуть палочку и что за ослепительно белые искры посыпались с её кончика, попав Драко прямо в лицо. В следующую секунду он вихрем налетел на Маркуса, ухмылявшегося с таким же выражением лица, какое бывало у Дадли, когда тот собирался засунуть Гарри головой в унитаз.

— Ты придурок! — вопил Гарри, бесстрашно наступая на шестнадцатилетнего верзилу.

— А ты — полукровка, — парировал Маркус. — Так что моя взяла!

Гарри развернулся к выходу, помчался по коридору и врезался прямо в… Северуса Снейпа. Декан потянулся было, чтобы схватить Гарри. «Не сейчас!» — мелькнуло в голове у мальчика, ловко увернувшись, он ринулся дальше, игнорируя профессора, даже если потом тот устроит ему ад на земле.

— Поттер! — рявкнул Снейп ему вслед.

— Я должен найти Невилла! — не оборачиваясь, крикнул Гарри, и Снейп отступил: наверняка, увидев через открытую дверь, что творилось в гостиной, поспешил туда.

Минут через двадцать Гарри наконец нашёл Невилла в заброшенной комнате рядом с коридором, который, как рассказывали старшекурсники, вёл на кухню. Лонгботтом был не один. Гарри притормозил, увидев на деревянной скамье не только Невилла, но и Трейси Дэвис, Винсента Крэбба, второкурсника Карла Риггла, двух пятикурсников — Алису Робертсон и Джорджа Ламборна, а также Теренса Хиггса.

— Что вы здесь делаете? — прохрипел Гарри — в горле пересохло.

— Пока ты проклинал Малфоя и чуть не сбил с ног Снейпа, мы нашли вот этого, — Трейси кивнула на Невилла, — и убедились, что с ним всё в порядке.

— Да полфакультета пошли бы его искать, только Снейп наверняка уже запер гостиную. — Карл сидел, скрестив ноги, на полу и показал на место рядом с собой. — С ним всё нормально, не волнуйся.

Гарри нервно плюхнулся на пол и уставился на Невилла. Тот выглядел неважно. По его лицу текли слёзы, хотя он пытался это скрыть, уставившись на свои колени и яростно вытирая глаза.

— Я в порядке, — пробормотал Невилл. — Мне жаль, что из-за меня вы поссорились.

— Тебе не за что извиняться! — запротестовал Гарри. — Невилл, это ты меня прости. Я понятия не имел, что так получится. Малфой всё начал, а Маркус…

— Он может вести себя лучше, но… — Алиса покачала головой. — Слизерин — это сложно, Поттер. А наши родители ещё больше всё усложняют.

— Я думал, что всё будет хорошо, — Гарри чувствовал себя круглым дураком. — Я думал…

— Многие ученики приезжают в Хогвартс такими же, как Малфой, — заговорил Теренс. — Наши семьи — это сплошной бардак, Поттер. В нас всю жизнь воспитывали веру в ту ужасную чушь, которую распространял Волдеморт, а потом нас распределили в Слизерин, потому что наши родители ясно дали понять, что это единственный вариант. Профессор Снейп такой, какой он есть, не просто так — он пытается вытащить нас из всего этого. Ты что думаешь, Малфой каждую среду после ужина котлы драит?

Гарри не ответил, и Теренс продолжал:

— Каждый год есть по крайней мере один или два первокурсника, которым приходится проводить вечер в неделю со Снейпом. Он разговаривает с ними и пытается исправить ущерб, нанесённый их родителями. Я сам почти весь первый год по вечерам торчал в кабинете Снейпа.

— Мой отец был Пожирателем Смерти, — признался Винсент, не поднимая глаз. — Он сказал, что я должен дружить с тобой, если ты окажешься в Слизерине. Потому что если тебя распределят в Слизерин, значит, ты станешь новым Тёмным Лордом.

— И ты с ним согласен? — Гарри внезапно осип.

— Я не знаю. Я ничего не понимаю! — сердито заявил Винсент, хотя злился явно не на Гарри и вообще ни на кого конкретного. — Я знаю, что маглы должны быть плохими, но ты вырос среди них и с тобой всё нормально. Тебе не нравится Тёмный Лорд, и ты неплохой человек. Ты… ты просто ребёнок, как и я.

— Мой папа — магл, — мягко сказала Трейси Винсенту. — Он один из самых умных и смелых людей, которых я знаю. Он бы тебе понравился, если бы ты его встретил.

— Может быть. К тому же ты лучше меня по всем предметам, — заметил Винсент, — а папа всегда говорит, что люди с магловской кровью глупцы. Если это неправда, тогда что ещё неправда? — Он с разочарованным возгласом взъерошил волосы. — Мне всё это не нравится. Я не понимаю этого.

— Наши родители ошибаются, в этом и проблема, — заметил Джордж. — Большинство из нас в конце концов смиряются с этим к концу первого курса, может быть, ко второму. Но всегда есть несколько человек, которым это не удаётся.

— Маркус… — понимающе протянул Гарри.

— Он до сих пор не разобрался, — сказал Джордж и похлопал Невилла по плечу. — Извини, что так получилось. Слизерин может быть немного… суровым. И замкнутым. К нам никогда не приходили ученики с других факультетов, поэтому никто не знал, что делать. Но ты всего лишь ребёнок. Мне жаль, что с тобой так обошлись.

— Я идиот, — шмыгнул носом Невилл. — Настоящий тупой идиот.

— Это не так! — вскинулся Гарри. — Честное слово, ты не идиот.

— Ты правда не такой, Невилл, — Трейси забралась на скамейку рядом с ним и взъерошила ему волосы. Невилл поморщился, но протестовать не стал. — Мы бы не пришли за тобой, если бы это было так. — Она помолчала и добавила: — Половина родных моей мамы не разговаривают с нами, потому что она вышла замуж за папу. Они все слизеринцы. Но остальные с нами общаются, любят нас, они лучшие люди в мире. И они тоже слизеринцы. В Слизерине много мерзавцев, но это не из-за факультета. Это потому, что они просто… мерзавцы.

— Тот-Кого-Нельзя-Называть убил двоих моих дядей и тётю, потому что они отказались присоединиться к нему, — сообщил Карл. — Некоторые из моих двоюродных братьев считают его замечательным человеком, но большинство в моей семье ненавидит то, что он сделал с Тёмными искусствами. Мы никогда не поддерживали его и не одобряли то, что случилось с твоими родителями.

— Я ненавижу Волдеморта, — Гарри посмотрел на Невилла, не решаясь спросить, но уже более-менее догадываясь, почему тот живёт с бабушкой. — Он разрушил и мою семью, и множество других семей тоже. Тебе всегда рады у нас, у настоящих слизеринцев.

— Нас больше, чем ты думаешь, — добавила Трейси, и Невилл наконец слабо, неуверенно улыбнулся.

Гарри поднял глаза, и у него оборвалось сердце: в дверном проёме стоял Снейп. Как долго он там пробыл? В комнате воцарилась мёртвая тишина, потом слизеринцы вскочили на ноги. Невилл, испуганно пискнув, тоже подскочил.

— Живо в общежитие, — почти прошипел Снейп, но…

Но он не злился. По крайней мере, не на них. Хмурился, сузив глаза и поджав тонкие губы, но Гарри видел, что Снейп на них не сердится. Когда Гарри собрался последовать за остальными товарищами, декан остановил их с Невиллом.

— Я провожу вас обратно в гостиную, — отрывисто сказал Снейп Невиллу. Тот было запротестовал, но профессор оборвал его: — Не глупите, мальчишка. Поттер, подождите у моего кабинета. Нам нужно поговорить.

Гарри кивнул, почему-то уверившись, что на этот раз его задница не пострадает, но всё равно страшась того, что должно произойти, что бы это ни было.

— Всё нормально, Невилл?

Невилл просто кивнул, но когда Гарри повернулся спиной, чтобы уйти, он крикнул ему вслед:

— Спасибо, что пригласил меня, Гарри! В Гриффиндоре меня никто никуда не приглашает.

Гарри не знал, что на это ответить, поэтому пожал плечами и под пристальным взглядом Снейпа побрёл к его кабинету.

---

1) Sprout (англ.) — росток, побег, поэтому переводчики Росмэна и перевели «говорящую» фамилию как Стебль (прим. пер.)

Вернуться к тексту

Обычно по вечерам Гарри валялся на животе на полу перед камином, обхватив руками тёмно-зелёную подушку. Иногда после ужина к ним в гостиной присоединялся Снейп, что случалось не часто, но по крайней мере час или два несколько вечеров в неделю декан проводил со своими учениками. В течение первых недель в Хогвартсе Гарри нервничал из-за этого человека, ожидая постоянных упрёков и требований тишины, когда они делали уроки или играли, но он ошибался. Хотя Снейп никогда не вёл себя с подопечными по-дружески (Гарри невольно содрогнулся при этой мысли), декан тем не менее стал неотъемлемой частью их вечернего времяпрепровождения.

— Ты в самом деле хочешь сделать такой ход? — спросил Снейп у Джорджа Лэмборна, который сидел, скрестив ноги, на полу с Пэнси Паркинсон и учил её играть в шахматы. Ни для кого не было секретом, что именно по настоянию Снейпа старшекурсники время от времени брали младших под своё крыло и, если не считать некоторого ворчания, справлялись с этой задачей просто замечательно.

— А? — Джордж отвлёкся и выпустил фигуру, над которой раздумывал, куда походить.

— Ага! — торжествующе завопила Пэнси. — Ты её отпустил! Теперь моя очередь ходить!

— Что? Нет, сейчас мой ход! — возмутился Джордж, но его тут же оглушили протесты четырёх других первокурсников, которых он учил играть. — Профессор, вы меня отвлекли!

— Ты всё равно походил бы так же, даже если бы я не отвлёк тебя, — усмехнулся Снейп. — Кроме того, четыре хода назад, когда мисс Паркинсон отпустила свою пешку, не обдумав всё до конца, ты, безусловно, был приверженцем правил.

Пэнси просияла и захватила пешку Джорджа своим слоном.

— Магловские шахматы — это смешно, — скривившись, пробурчал Джордж.

— Это то же самое, что и волшебная версия, — Снейп поджал губы, но выглядел расслабленным, положив руку на спинку дивана, — с той лишь разницей, что фигуры нужно передвигать руками.

В принципе, в гостиной Слизерина было три комплекта волшебных шахмат, в которых фигуры двигались по устной команде и иногда спорили, когда не соглашались с выбором игрока. Однако эти три доски были постоянно заняты, к тому же многие слизеринцы считали старую потрёпанную магловскую доску чем-то вроде новинки, напоминая Гарри о магловской женщине, жившей по соседству с Дурслями, которая дважды в год делала собственное масло из какого-то непонятного желания иногда пожить, как в «старые добрые» времена. Она всегда приносила немного готового продукта тёте Петунии, которая громко восторгалась и рассказывала, с каким нетерпением она ждёт его каждый год, а как только дверь за соседкой закрывалась, морщила нос и отдавала подношение Гарри. А тому было всё равно, на вкус эта штука не отличалась от масла.

Однажды Миллисента стремительно ворвалась в гостиную после ужина, уткнувшись в стопку журналов, которые она получила утром с совиной почтой и только-только начала читать.

Снейп, уже расположившийся на диване, шевельнул своей палочкой, и туфли Миллисенты мгновенно уменьшились на один размер. Она тут же споткнулась и упала на сложенные в три ряда подушки, которые Снейп же и наколдовал.

— Простите! — сдавленно пробормотала Миллисента, и Гарри показалось, что она едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.

— Разумеется, — невозмутимо отозвался Снейп, взмахом палочки вернул туфлям ученицы первоначальный размер и… начистил их.

— О, спасибо, сэр! — Миллисента поднялась, разглядывая свои туфли и безуспешно стараясь скрыть улыбку. Каждое утро при осмотре внешнего вида у Миллисенты обнаруживались царапины на обуви, криво завернувшийся ворот мантии или ещё что-нибудь пустяковое, но тем не менее вызывавшее выговор у декана.

Снейп лишь приподнял бровь, но не сдвинулся с места, явно чувствуя себя комфортно и непринуждённо.

— Как вы это сделали? — спросила она, плюхнувшись в свободное кресло. Миллисенту нельзя было назвать леди, но Гарри это нравилось — она могла бы, наверное, дать сто очков вперёд Дадли, если бы эти двое когда-нибудь сошлись. — Не полирующее заклинание, а уменьшающее — это было в самом деле здорово, сэр.

Снейп мгновение пристально смотрел на неё, затем взмахнул рукой:

— Кто хочет научиться изменять одежду, подойдите ближе.

Когда почти весь факультет собрался вокруг Снейпа, Гарри подумал, что вряд ли это будет особенно весело, но он быстро убедился, что ошибался, в основном из-за того, что они практиковались друг на друге. Грег хохотал до упаду, когда Винсент направил на него свою палочку под пристальным наблюдением Снейпа и одновременно удлинил одну штанину брюк значительно ниже ступни, а другую укоротил до колена. Трейси превратила мантию Драко во что-то, напоминающее цирковой шатёр, а по взмаху палочки Снейпа под ним раздалось рычание львов и ликующие вопли зрителей.

Когда очередь дошла до Гарри, он был слегка разочарован, что Снейп не позволил ему проделать ни одного из действительно забавных приёмов, которым научились другие, вроде удлинить рукав джемпера и сложить его во что-то, похожее на лебедя оригами. Вместо этого декан просто показал ему, как уменьшать размер одежды. Снова и снова он заставлял Карла Риггла, неожиданно вымахавшего за лето и враз выросшего из всей одежды, увеличивать свою мантию до тех пор, пока она не свисала до пола, а затем приказывал Гарри уменьшить её до чего-то более приемлемого.

Несмотря на то, что Гарри предпочёл бы наколдовать что-нибудь посложнее (третьекурсники научились заставлять свои галстуки реветь, как слон!), он не мог отрицать, что это было очень весело, главным образом потому, что они всё делали вместе. Позже тем же вечером и в течение следующих нескольких месяцев Гарри продолжал тренироваться в заклинаниях на своих огромных старых вещах, доставшихся от Дадли, пока они наконец не стали подходить по размеру. Технически он нарушал правило, что нельзя экспериментировать с магией в одиночку, но к этому моменту уже понял, что быть слизеринцем означало то тут, то там нарушать эти правила.

И лишь несколько лет спустя, валяясь тёплым апрельским утром на берегу Чёрного озера, он вдруг сообразил, чего именно добивался Снейп этими занятиями — декан не хотел ставить мальчика в неловкое положение неприятными разговорами о состоянии его одежды.

* * *

А сейчас Гарри прислонился к каменной стене возле кабинета Снейпа и молча размышлял о том, будет ли когда-нибудь снова приятный вечер в гостиной Слизерина. Он такой идиот! Драко был прав, когда заявил, что гостиные не просто так имеют пароли. Хотя во всём остальном он ошибался. Почему слизеринцы такие замкнутые? Почему они просто не подходят к другим ученикам и не говорят им, что они не злые, что это только родители такие и что на всём факультете лишь некоторые прислушиваются к их словам? И почему такие ученики, как Маркус и Драко, верили в это, хотя очевидно, что это неправильные убеждения?

Гарри закрыл глаза. Невилл никогда больше не сядет рядом с ним. А ещё наверняка расскажет всему Гриффиндору о случившемся, и что тогда? Всё станет ещё хуже. Гарри не сделал того, что Снейп всегда требовал от него — не воспользовался головой. И конечно, всё обернулось именно так. Это он виноват.

«Хватит дуться», — сказал внутренний голос Гарри, удивительно похожий на голос Снейпа, которым он отчитывал провинившихся учеников.

Однажды злополучным вечером несколько недель назад профессор Спраут доложила Снейпу за ужином, что Тео швырнул в Блейза ножницы (ручкой вперёд), повздорив, кому первому воспользоваться ими на уроке гербологии. Они, конечно, сразу помирились, но Снейп рассердился не на шутку и публично, перед всем факультетом, устроил Тео взбучку в гостиной за глупость и безрассудство, а затем заставил его полвечера простоять в углу. Когда Тео после тихих извинений перед Блейзом, который только ухмыльнулся и сказал, что вечернее развлечение того стоило, наконец позволили присоединиться к софакультетникам, он уселся в кресло и уставился на стоявшую напротив вазу.

— Хватит дуться, — сказал тогда Снейп, на секунду отвлекаясь от шестикурсников, которых он учил колдовать ярко-фиолетовое пламя, вызывавшее щекотку при прикосновении. — Да, половина твоего вечера испорчена из-за твоей же собственной глупости. Но зачем портить остаток вечера, жалея себя? Иди лучше поиграй в настольные игры.

Тео послушался и вскоре уже смеялся вместе с Блейзом, Гарри и остальными первокурсниками за игрой в «Эрудит», в которой разрешалось выкладывать грубые слова.

Однако сейчас всё оказалось гораздо сложнее. Маркус и Драко говорили ужасные вещи, и хотя остальные слизеринцы не согласились с тем, что касалось кровного родства, большинство всё же определённо были недовольны решением Гарри пригласить Невилла в их гостиную. Кроме того, Гарри проклял Драко. Не специально, но теперь, немного успокоившись, он подумал, не причинил ли он боли ослепительными белыми искрами, которые непрошено сорвались с палочки и попали Драко прямо в лицо.

Гарри теребил рукав мантии, прикидывая, будут ли ему рады снова в Слизерине. Услышав приближающиеся шаги, он выпрямился, готовый объясниться со Снейпом. Однако человек, вышедший из-за угла, был вовсе не Снейпом и не слизеринцем — это был Квиррелл.

— М-м-мистер П-Поттер, — растерянно уставился тот на Гарри. — Я н-не ожидал у-увидеть вас з-з-здесь.

— Здравствуйте, профессор Квиррелл, — тихо пробормотал Гарри, когда Квиррелл остановился перед ним. — Я к профессору Снейпу. Он попросил подождать его здесь.

— Я н-надеюсь, у вас н-н-нет никаких н-неприятностей, мистер П-Поттер, — Квиррелл дребезжаще рассмеялся. — П-профессор Снейп в-весьма строг, н-не так ли?

— Всё в порядке, сэр, — несмотря на скверное настроение, Гарри слегка улыбнулся, тем самым надеясь успокоить явно нервничавшего профессора. — Он строгий, но у меня нет неприятностей. Он просто хочет поговорить со мной, сэр.

— П-прекрасно, — кивнул Квиррелл, — мне тоже н-нужно с ним п-поговорить.

Гарри озадачился было, о чём именно Квиррелл собирается разговаривать со Снейпом, но потом ему стало всё равно — своих проблем по горло.

— П-по какому поводу вы п-пришли к профессору Снейпу, мистер П-П-Поттер? — полюбопытствовал Квиррелл, поправляя сползающий тюрбан.

Гарри помедлил. Квиррелл казался достаточно безобидным, но он хорошо знал, что слизеринцы (включая Снейпа) предпочитают держать свои проблемы строго в рамках Слизерина.

— А вы на каком факультете учились? — спросил Гарри. — Простите за вопрос.

Квиррелл уставился на него слегка озадаченно, но потом понимающе улыбнулся:

— А-а-а… боюсь, мистер П-П-Поттер, я учился в Р-Р-Райвенкло. Хотя всегда с-симпатизировал Слизерину.

Гарри ответил не сразу, подумалось, что Снейп едва ли одобрит, если он расскажет кому-то о произошедшем накануне, и, что более важно, ему самому не хотелось никому рассказывать.

— Ничего важного, сэр, — наконец сказал Гарри. — Просто у меня возникли вопросы по домашнему заданию по зельям, и я подумал, что он сможет помочь.

— П-профессор Снейп определённо эксперт в этой области, — любезно сказал Квиррелл и с самым неуклюжим подмигиванием, которое только видел Гарри, добавил: — Хотя я п-подозреваю, что он предпочёл бы занять м-мою должность.

Гарри не ответил, да и что он мог сказать? Конечно, он уже слышал подобное много раз от учеников всех четырёх факультетов.

— Что в-вы думаете о п-профессоре С-Снейпе, Г-Гарри? — не унимался Квиррелл.

— Ну… — Гарри не понимал, почему Квиррелл спрашивает об этом и почему его вообще волнует мнение Гарри, если только профессор не пытался завязать разговор, пока Снейп, не особенно торопясь, провожал Невилла в гостиную Гриффиндора. — Он нормальный, сэр. Строгий, но справедливый. Он не такой, как я ожидал, но он… заботится о нас, сэр.

— П-прошло столько в-времени с тех пор, как мы в-вместе учились, — задумчиво кивнул Квиррелл. — К т-тому времени, когда он п-прибыл в Хогвартс, я был на шестом к-курсе. С-скажите, м-мистер П-Поттер, о чём п-профессор Снейп г-г-говорит с вами?

Гарри не успел ответить: в коридоре послышались шаги, и, резко обернувшись, Гарри с Квирреллом увидели Снейпа, который, заметив, что его ждут, ускорил и без того стремительный шаг.

— Квиринус, — отрывисто бросил он. — Какой сюрприз — ты в подземельях в компании с мистером Поттером.

Квиррелл визгливо засмеялся.

— С-с-Северус, привет. — Его широкая улыбка больше напоминала Гарри оскал больного животного. — Я как раз ждал, чтобы п-поговорить о п-последней статье в «Обозрении м-магических исследований».

— Боюсь, сегодня это невозможно, — Северус вытащил из глубокого кармана мантии палочку и отпер дверь, но пока не спешил её открывать. — Нам с мистером Поттером необходимо обсудить его отвратительное эссе по зельям.

Гарри прикусил язык, чтобы не возмутиться подобным высказыванием Снейпа, одновременно забавляясь тем, что они оба выбрали одну и ту же причину присутствия мальчика у кабинета декана. На самом деле отметки Гарри по зельеварению были на уровне средних, главным образом потому, что Снейп был суров в оценках, если считал, что ученик способен на большее. Тем не менее, Гарри был не прочь время от времени отдыхать от занятий.

— Т-тогда завтра? И б-будь с ним помягче, а, С-Северус? — Квиррелл снова попытался рассмеяться, а когда Снейп просто уставился на него с неизменным выражением лица, Квиррелл, попятившись, отвесил серию поклонов и наконец, развернувшись, удалился туда, откуда пришёл.

Снейп толкнул незапертую дверь и жестом пригласил Гарри войти. Впервые Гарри переступил порог кабинета, не боясь, что декан вот-вот оторвёт ему голову, и на минуту замер, залюбовавшись яркими образцами зелий во флаконах, стоявших на полках, а потом неловко присел на стул перед столом Снейпа.

— Садитесь, садитесь, Поттер, — сказал Снейп с ноткой нетерпения в голосе, усевшись в своё кресло, опёрся локтями на стол и сцепил пальцы в замок. Гарри поразился тому, каким невероятно усталым выглядел этот человек. — У вас получился весьма насыщенный вечер, не так ли?

Гарри, поколебавшись, медленно кивнул.

— А Невилл…?

— С Лонгботтомом всё в порядке, — сказал Снейп холодно, но не сурово. — Я отвёл его в гостиную Гриффиндора, он немного успокоился и сам пообещал никому не рассказывать о случившемся.

Облегчение обрушилось на Гарри, как грузовой поезд, и он обмяк в кресле, освободившись от напряжения, о котором и не подозревал. Однако это чувство было недолгим. Он снова посмотрел на Снейпа, не зная, что сказать, но Снейп тоже ничего не говорил, и Гарри почувствовал, что должен как-то заполнить тишину.

— Он сел со мной, сэр, — сказал он быстрее, чем намеревался, и затем всё это выплеснулось из него. — Потому что я пригласил его месяц назад. Больше месяца назад. Это было после того, как Драко стащил его напоминалку, сэр. — Заметив поднятую бровь декана, он поправился: — После того, как я полетел за Драко забрать напоминалку, сэр. Невилл поблагодарил меня и сказал, что я могу сидеть с гриффиндорцами, когда захочу. А я сказал ему, что он может сидеть с нами, когда захочет. Так он и сделал, сэр, просто ему потребовалось некоторое время, чтобы решиться. И все были добры к нему, или, по крайней мере, не грубили, и я подумал…

Гарри сжал кулаки, ощущая нарастающее разочарование. Он не знал, как выразить словами то, что чувствовал, даже если внутри себя понимал это безоговорочно.

— Это глупо, сэр! Это всё глупо! Другие факультеты говорят, что мы злые, хотя это не так, и никто в Слизерине ничего не делает, чтобы оспорить это. Даже если есть такие, как Маркус и Драко, даже если их много, это не делает весь факультет плохим! Все считают нас монстрами и говорят, что вы всё спускаете нам с рук, и это глупо с их стороны так думать, а с нашей стороны глупо позволять им в это верить!

Гарри резко выдохнул, внезапно осознав, что он так сильно наклонился вперёд на своём стуле, что практически встал.

— Простите. — Он снова откинулся назад и покраснел, смутившись из-за своей гневной тирады. — Простите, сэр.

Снейп долго молчал, глядя на Гарри с неизменным выражением лица.

— Извиняться следует только в том случае, если есть на то причины, — наконец сказал он.

— Сэр? — Гарри поднял голову.

— Я сказал то, что сказал, Поттер. Как и вы. За вашей… страстью стоит убедительный аргумент. Теперь я предлагаю вам успокоиться и обдумать это настолько рационально, насколько вы сможете.

Снейп взмахнул палочкой, и поднос со стеклянным кувшином и двумя стаканами слетел с одной из верхних полок и приземлился на столе. Ещё один взмах, и кувшин наполнился водой. Снейп сначала налил себе стакан, затем жестом предложил Гарри сделать то же самое.

Гарри удивился, как сильно ему хотелось пить: эмоциональное напряжение этого вечера вкупе с беготнёй по коридорам подземелья в поисках Невилла отняли у него больше сил, чем он ожидал. Он залпом осушил весь стакан и взглянул на Снейпа, тот едва заметным кивком позволил налить ещё. Гарри выпил четверть второго стакана в более разумном темпе, затем выжидающе посмотрел на Снейпа.

— Почему вы думаете, что ученики Хогвартса считают слизеринцев злом? — ровно спросил Снейп. Хотя Гарри хотелось недоверчиво усмехнуться, он не мог не удивиться, что декан вообще спрашивает вместо того, чтобы просто сказать и объяснить. Было похоже, что Снейпу небезразлично мнение и ход мыслей мальчика.

— Ну… они все так говорят, сэр.

— Кто? — И снова лицо и тон Снейпа были удивительно нейтральными. — Кто сказал вам в лицо, что слизеринцы — зло?

Гарри колебался: большинство просто бормотали, что слизеринцы — засранцы, а не говорили прямо в лицо, что они плохие. Первое, по мнению Гарри, было правдой, но каждый в Хогвартсе мог быть немного засранцем, когда хотел. И всё же…

— Рон Уизли сказал, что не знает, что будет делать, если окажется в Слизерине, — признался он. — Когда мы ехали вместе в Хогвартс-экспрессе. Он не сказал, что это зло, сэр, но он действительно не хотел в Слизерин. Вся его семья в Гриффиндоре, и он сказал, что, наверное, будет лучше, если он попадёт в Райвенкло, чем в Слизерин…

Гарри запнулся. По правде говоря, если подумать, они не так уж много говорили о Слизерине. Но, несмотря на это, было ясно, что Рон думает об этом факультете, и то, как он вёл себя с момента распределения Гарри, подтверждало это. На самом деле только один человек сказал ему прямо в лицо, что Слизерин — злой факультет, и это был Хагрид. Гарри не хотел признаваться в этом Снейпу, потому что Хагрид был его другом. К тому же после чудесного дня, проведённого с Винсентом в хижине, Хагрид отозвал Гарри в сторонку и прошептал на ухо, что, возможно, факультет, на котором мальчик оказался, не так уж плох.

Но чем больше Гарри думал об этом, тем больше ему казалось, что есть что-то неправильное в утверждении, будто все плохие ведьмы и волшебники учились в Слизерине и это означало, что весь факультет плохой. В любом случае, сколько было «плохих» ведьм или волшебников пропорционально тем, кто не вышел на улицу и не устроил беспорядок в мире?

— Что ж, давайте выпьем за то, что мечты мистера Уизли о Гриффиндоре сбылись, — Снейп поднял свой стакан и сделал большой глоток.

Гарри кивнул, не совсем поняв, что имел в виду Снейп, и спросил:

— Это правда, что нет ни одной плохой ведьмы или волшебника, которые не учились бы в Слизерине, сэр?

— Уточните, что значит «плохой»? — Снейп слегка наклонил голову и откинулся на спинку кресла.

— Вы же знаете, — Гарри мгновение пристально смотрел на декана, затем попытался как можно лучше выразить это словами. — Плохие, сэр, это люди, которые совершают плохие поступки.

— И где проходит эта грань, Поттер? После убийства? При нанесении тяжких телесных повреждений? При краже? В налоговом мошенничестве? В оскорблениях? «Плохие» — это очень субъективное понятие. — Снейп опустил свой стакан. — Если только под «плохими» людьми вы не подразумеваете тех, кто следовал за Тёмным Лордом во время его правления.

Чувствуя себя ничтожеством, Гарри вместо ответа пожал плечами, и хотя обычно Снейпу подобное не нравилось, теперь он не одёрнул мальчика, просто молча смотрел на него.

— Я буду честен с вами, Поттер, — наконец заговорил Снейп. — Во время войны большинство Пожирателей Смерти были выпускниками Слизерина. Конечно, не все. Но значительная часть тех, кто смело носил его метку, учились на вашем факультете. Однако бесчисленное множество других, кто беспрекословно соглашался с идеалами Тёмного Лорда, с его методами, кто молчал и не сражался, просто позволяя случиться тому, что случилось, и планируя воспользоваться тем, что восстанет из пепла, учились на всех факультетах. Хотя не имеет значения, с какого они факультета, не так ли, Поттер?

— Нет, — тихо сказал Гарри. — Нет, сэр, не имеет. Я думаю, что факультетов вообще не должно быть.

Снейп бросил на него странный взгляд, затем уголки его губ на мгновение дрогнули, впрочем, он тут же снова сжал губы в прямую линию.

— И всё же они есть. Поттер… После войны было много обвинений, которые можно было свалить на других. А раз Тёмного Лорда больше нет, почему бы не обвинить факультет, на котором учился он и большинство его последователей, вместо конкретных людей, которые превратили Слизерин в то, чем он был в то время? — Снейп умолк и молчал долго. — Слизерин моего детства отличался от вашего Слизерина. Это было совсем другое место. Наш декан был довольно рассеянным, и его мало заботило, чем занимаются ученики в свободное время. Это позволяло определённому типу людей бесчинствовать, и по мере усиления войны их становилось всё больше… От ученика к ученику передавались нелицеприятные идеалы.

— А сколько человек в Слизерине поддерживали его? — спросил Гарри. — Большинство, сэр?

— Не большинство, — возразил Снейп. — Даже близко не большинство. Но многие. Слишком многие. Те, кто не поддержал его, создали свои собственные союзы, чтобы исправить ситуацию, как только могли, но я уверен, вы заметили, что тех, кто выступает громче всех, больше всех и замечают. В каком-то смысле Слизерин можно назвать рассадником тех, кто в конечном итоге решил последовать за Тёмным Лордом, но не в том смысле, который вы себе представляете. Там не было декана, который учил бы нас, как нападать на маглорожденных, и гостиная не была плацдармом для планирования войны. Тёмный Лорд не приходил к нам в гости. Боюсь, всё было гораздо более обыденно, и подобное происходило бесчисленное количество раз на протяжении истории, и, несомненно, будет происходить снова и снова.

— Как это было, сэр?

— Никаких наставлений, — коротко сказал Снейп. — Слизерин был предоставлен самому себе. Каждый раз, когда кто-то из учеников оказывался под влиянием идеологии Тёмного Лорда, это рассматривалось как ещё одно доказательство того, что Слизерин — его факультет. Вся школа ополчилась на нас за грехи нескольких человек — и в этой пустоте неизбежно появлялись ученики, решавшие, что если никто не хочет их принимать, то они могут пойти туда, где им будут рады.

— Это всё равно неправильно! — буркнул Гарри. — Сэр, это ничего не оправдывает. Они всё равно присоединились бы к Волде… Сами-Знаете-Кому!

— Безусловно, это неправильно, — устало кивнул Снейп. — Преобладанию экстремизма над логикой нет оправдания, но мало кто становится экстремистом ради забавы. Я не собираюсь оправдывать их тем, что они никому не нужны. — Снейп помолчал. — Однако отвергать кого-то за грехи окружающих, когда он сам не сделал ничего плохого, особенно когда этот человек — ребёнок…

— Это тоже неправильно, сэр, — согласился Гарри.

— Это, конечно, никоим образом не оправдывает тех, кто использовал якобы ненужность как предлог, чтобы присоединиться к Тёмному Лорду. В конечном счёте, вина за их грехи лежит на них, и только на них. Однако те, кто сильнее, кто по-своему сопротивлялся Тёмному Лорду, несмотря на потерю собственных семей, будь то в результате смерти или отречения… Разве они заслуживают того, чтобы к ним относились так, как, по вашему мнению, относятся к слизеринцам? Как к злу?

— Так вот почему вы такой строгий, сэр? — Гарри покачал головой. — Вот почему вы всегда следите за нами и доставляете неприятности? Чтобы мы в конечном итоге не сбились с пути, как сбивались ученики, когда вы ходили в школу?

— Я не доставляю вам неприятностей, — возразил Снейп, и уголок его рта приподнялся на энную долю градуса и снова опустился. — Я справедлив, не так ли? Я многого жду от своих учеников, но только потому, что знаю, на что они способны.

Гарри не мог не согласиться — Снейп был помешан на правилах и предписаниях, однако и правда справедлив. Тем не менее, определённо чувствовалось, что он доставлял им немало хлопот.

— Что касается вашего вопроса… Слизерин был совсем другим, когда я учился, и оставался таким, когда я стал его деканом, — продолжал Снейп. — И да, многие из моих методов направлены на то, чтобы у вас было другое будущее, чем у моего поколения.

— Но, сэр, это не объясняет того, почему остальная школа нас не любит, особенно когда мы не сделали ничего плохого, — задумчиво сказал Гарри. — Даже если они не говорят нам в лицо, что мы зло, они так думают, вы не можете этого отрицать, сэр. Мы им не нравимся. Они не принимают нас. Гриффиндор, Хаффлпафф и Райвенкло — это как один большой дом, а мы на отшибе. Почему никто просто не скажет им, что они не правы?

— Поттер, как давно вы в Хогвартсе?

— Чуть больше полутора месяцев, сэр, — растерянно моргнул Гарри, Снейп ведь знал это. — Почти два месяца.

— Откуда вы знаете, что за десятилетие, прошедшее после падения Тёмного Лорда, ни один слизеринец ни разу не заявил другому ученику о своей невиновности, и даже если ситуация достигает благоприятного результата и завязывается новая дружба, в целом ничего не меняется? — Снейп сделал ещё один глоток из своего стакана. — Кроме того, Поттер, я бы хотел, чтобы вы ответили на один вопрос. Можете ли вы сказать, что вам в какой-то степени знакомы люди, которые шепчутся о вас самом, строя беспочвенные теории?

— Д-да. — Щёки Гарри вспыхнули. Конечно, так и было, это случалось почти каждый день, другие факультеты постоянно шептались за его спиной. — Да, сэр.

— И что вы делаете в таких ситуациях?

— Не обращаю на них внимания, сэр, — пожал плечами Гарри. — Когда это происходит, иногда другие слизеринцы громко заявляют, что всё, что обо мне говорят, правда, но ведь очевидно, что они просто шутят. Я в самом деле просто не обращаю на них внимания, сэр.

— И зачем вы это делаете?

— А смысл по-другому, сэр? — Гарри снова хотел пожать плечами, но сдержался — не стоило лишний раз испытывать судьбу. — Мой кузен… ну, он обычно рассказывал другим детям в школе, что мои родители были преступниками, наркоторговцами и тому подобное, просто для смеха. Я сначала спорил, когда люди говорили такое, но это ничего не меняло, сэр. Что бы я ни сказал, они верили в то, во что хотели верить.

Между ними повисла тишина, потом на Гарри нахлынуло понимание.

— Но… — он уставился сначала на Снейпа, потом перевёл взгляд на поверхность стола. — Почему бы всем просто не показать, что мы не зло, сэр?

— Каким образом? — Снейп откинулся в кресле, убирая за ухо прядь сальных волос. — Как сейчас ведут себя слизеринцы? Насколько я могу судить, они вовремя сдают все свои работы, не устраивают беспорядков в коридорах, не создают проблем своим преподавателям. Они вежливы, хотя и держат некоторую дистанцию, и не доставляют хлопот. Тех, кто переступает черту, без промедления пропесочивают так, что у них надолго отшибает желание так поступать.

Гарри медленно кивнул, понимая, что это ещё одна причина, почему у Снейпа так много правил и почему он всегда без промедления наказывает того, кто их нарушает. Если гриффиндорец ведёт себя неподобающе, для остальной школы он просто придурок. Если так поступает слизеринец, это лишнее доказательство, что он — Пожиратель Смерти в процессе становления.

— Слизеринцы не кричат во всё горло, что они не зло. Они это показывают. — Снейп провёл пальцем по краю своего стакана, затем поставил его на стол и снова сложил руки вместе. — Ещё один фактор, который мы должны признать… Я уверен, вы знаете, что у многих слизеринцев родители поддерживали Тёмного Лорда.

— У Драко, — кивнул Гарри и добавил: — А на самом деле у всех в моём общежитии.

— Я также уверен, что вы заметили, некоторым ученикам приходится нелегко, когда они приезжают в Хогвартс и обнаруживают, что стандарты приемлемого и неприемлемого внезапно изменились. Это болезненно — понимать, что то, что вы считали фактом, на самом деле таковым не является. — Снейп внимательно посмотрел на Гарри. — Ещё сложнее, когда те, кого ты любишь, по-прежнему верят в это, особенно когда эти люди — твои собственные родители.

— Я не знаю, сэр, — протянул Гарри, не в силах скрыть жалобную нотку в своём голосе.

Снейп не стал заострять на этом внимание.

— Зато ученики знают, Поттер. А когда год заканчивается, им приходится возвращаться домой и проводить лето с дорогими людьми, многие из которых не изменили своих убеждений. Достаточно трудно принять, что родители неправы, Поттер. Вы действительно думаете, что они будут вопить в коридорах Хогвартса о своём изменившемся мнении, особенно когда до родителей, которых они очень любят, может дойти, что дети во всеуслышание осуждают их принципы? Родителей, с которыми они обязаны проводить часть своего учебного года?

Да… наверное, Гарри мог понять желание сохранить мир со своими родственниками. В конце концов, дядя Вернон каждый раз за обедом громко заявлял, убеждённый в своей правоте, что бы он сделал, если бы стал управлять страной. Гарри не слишком разбирался в политике и никогда не спорил с дядей, вместо этого спокойно размышляя о том, как уедет с Тисовой, когда вырастет, и никогда не оглянется назад. А если бы он любил дядю Вернона так, как кто-то любит своих собственных родителей… что ж, это всё усложнило бы. И Снейп прав — слизеринцы своим поведением показывают, что они не зло, даже если и есть несколько олухов, таких, как Драко, Маркус и, вероятно, ещё парочка, у кого, однако, хватило благоразумия держать язык за зубами.

— За время моего деканства никто никогда не приглашал других учеников в гостиную Слизерина, — сказал Снейп. — Слизеринцы держатся обособленно не просто так, но это не значит, что вы сделали что-то плохое. Возможно, пришло время Слизерину немного раскрыться. Но я оставляю это на усмотрение учеников и не вмешиваюсь сам. Однако, если они решат это сделать, я приму остальную школу с распростёртыми объятиями.

Гарри чуть не засмеялся, представив Снейпа, стоящего у открытой двери общей гостиной с распростёртыми объятиями и обнимающего каждого входящего ученика, но прикусил губу и промолчал.

— Если отбросить мои собственные мысли, то решение о том, хотят ли они этого, остаётся за учениками. Я надеюсь, вы примете во внимание те опасения, которые они могут испытывать на основании предыдущего обращения. — Снейп сделал паузу, затем сказал: — Замечу, что с вашей стороны было несколько наивно ожидать, что ваши софакультетники примут Лонгботтома со всей душой. Я также признаю, что вы не знаете многого из того, что произошло в волшебном мире с тех пор, как вас забрали из него десять лет назад. Тем не менее, я надеюсь, вы научитесь.

Гарри согласно кивнул.

— Я проклял Драко, — признался он после долгого раздумья. — Нечаянно. Искры сами вылетели из моей палочки, сэр — я не делал этого специально. Я просто сильно разозлился.

— Стихийная магия, — понимающе кивнул Снейп. — Обычно это происходит с маленькими детьми или с человеком на пике эмоций. Я никогда не наказываю ученика за стихийный выброс, он не в состоянии это контролировать. Однако тот факт, что вы решили направить свою палочку на мистера Малфоя в момент гнева, зная, что случайное волшебство возможно…

Снейп замолчал, и у Гарри внутри всё сжалось.

— Вы меня накажете, сэр?

— Нет, Поттер, не накажу. Сегодняшний вечер был трудным для всех. Однако, если вы ещё хоть раз в гневе направите палочку на одноклассника, зная о риске случайного колдовства…

— Я не буду, сэр, — поспешил заверить Гарри. — Простите. Я знаю, вы говорили, важны не наши извинения, а то, как мы учимся, сэр, и я обещаю… я научусь.

— Это всё, о чём я прошу, — Снейп поднялся. — Если у вас нет больше вопросов… Идёмте, уже поздно.

Гарри встряхнул головой и тоже поднялся. Он был уверен, что позже у него появятся ещё вопросы, но сейчас хотелось только одного — рухнуть в постель и заснуть.

— Я могу сам дойти, сэр.

— Разумеется, в вашем возрасте вы сможете добраться до гостиной самостоятельно, — сказал Снейп с сарказмом, но совершенно без яда. — Но я всё равно вас провожу.

Они шли по пустым коридорам почти в полной тишине, и Гарри, ободрённый разговором и слишком измученный, чтобы помалкивать, набрался смелости и спросил:

— Сэр… а вы поддерживали Сами-Знаете-Кого, когда учились в школе?

Снейп едва не споткнулся, но продолжал идти рядом с Гарри. Когда они добрались до участка стены, преграждавшей вход в гостиную, декан огляделся и, убедившись, что вокруг никого нет, сказал:

— Да. Какое-то время. Я был идиотом и глубоко сожалею об этом. Но если я когда-нибудь услышу, что вы кому-то об этом рассказываете, я вас выпорю.

— Спасибо… — Гарри, настолько потрясённый тем, что ему ответили так откровенно, просто кивнул. Именно в этот момент он полностью и бесповоротно доверился Снейпу. — Спасибо, что рассказали мне, сэр.

Снейп тоже кивнул, а затем направился обратно тем же путём, которым они пришли, но вдруг замер и, развернувшись, зашагал обратно к Гарри.

— Что вам сказал профессор Квиррелл?

— Сэр?

— Что он сказал вам, когда вы ждали у моего кабинета?

— Ну… Ничего особенного, сэр, — растерялся Гарри, удивлённый неожиданным вопросом. — Спросил, зачем я к вам пришёл. Я сказал, что это по домашнему заданию. И ещё спрашивал, какой вы и о чём с нами разговариваете.

Лицо Снейпа не изменилось. Он просто кивнул, а затем резко повернулся и понёсся по коридору, как летучая мышь-переросток — в этом, по мнению Гарри, было своё очарование.

Войдя в гостиную, он с удивлением обнаружил, что комната совершенно пуста. Было только полвосьмого, но весь факультет разошёлся по спальням. Гарри мгновение помедлил, и тут заговорила одна из картин.

— Он отправил их всех спать, всех до единого. Не видел его таким злым с тех пор, как тут месяц или около того назад подрались два первокурсника. — Волшебник на картине, старик в мутных очках, присмотрелся к Гарри. — Ты кажешься мне знакомым, мальчик. Откуда я тебя знаю?

Но Гарри только кивнул, пробормотал «спасибо» и поспешил в свою спальню. В коридоре были погашены все лампы, обычно горевшие над дверями спален до отбоя. Значит, Снейп действительно отправил всех спать. Поёжившись, Гарри осторожно приоткрыл дверь и переступил порог. Все повернулись в постелях и уставились на него, но никто не произнёс ни слова. В слабом свете, проникающем через зачарованное окно, из которого открывался вид на глубины озера, Гарри разглядел лицо Драко, покрытое волдырями. Драко свирепо зыркнул на него, но промолчал и улёгся, повернувшись к нему спиной.

— Извини, — прошептал Гарри. — И хотя ты сам виноват и тебе тоже не мешало бы извиниться, но я не хотел тебя проклинать.

Драко не ответил, и Гарри забрался в кровать. Грег наклонился со своей кровати и прошептал так тихо, как только мог:

— Хиггс рассказал Снейпу, как Драко болтал о родителях Лонгботтома, и декан чуть не прибил его на глазах у всего факультета, орал на него, ну и на Маркуса ещё, так, что нам показалось, несколько часов прошло, и заявил, что Драко может сам лечить свою физиономию, хотя ему повезло, волдыри пройдут к утру сами собой, так что легко отделался.

Гарри не знал, что сказать. Он откинулся на спинку кровати и пробормотал, обращаясь ко всем в комнате:

— Извините, что вас всех так рано отправили спать.

— Да уж спасибо Драко, — фыркнул Тео, а остальные сдавленно захихикали.

— Да пошёл ты, — буркнул Драко со своей кровати. Минут двадцать спустя, когда Гарри уже почти задремал, Драко переместился на край своей постели и прошептал так тихо, что Гарри засомневался, услышал ли он это на самом деле: — Прости, Поттер. Мне не следовало говорить такое про Лонгботтома.

Услышав это, Гарри не спал почти час, а затем впервые за долгое время провалился в глубокий сон без сновидений.

— П-п-приятно, как всегда, С-с-Северус. — Квиррелл протянул руку, которая дрожала почти так же сильно, как и его улыбка. — Т-твои мысли всегда п-п-просветляют. Надо будет как-нибудь п-повторить.

— Разумеется. — Северус коротко пожал протянутую руку и почти сразу же вышел из кабинета, не оглядываясь и не давая Квирреллу шанса затянуть визит.

Северус всегда ходил стремительно, но сегодня он двигался ещё быстрее, чем обычно, торопясь вернуться в подземелья.

Прошедший час можно было описать только одним словом — мучительно. В этом не было ничего нового: на протяжении многих лет Квиринус периодически приставал к Северусу с просьбой обсудить последний выпуск «Обозрения магических исследований», особенно регулярный раздел о новых мерах защиты от тёмных искусств. Иногда Северусу удавалось найти предлог, чтобы откладывать встречу как можно дольше, но в конце концов, обычно после бесконечных и непрошеных уговоров Минервы быть хоть раз более общительным, ему приходилось соглашаться, иначе он рисковал перейти грань от приемлемой грубости к недопустимой. Не то чтобы Северусу это было важно, но Минерву, к сожалению, это волновало, и она никогда не унималась.

Приняв приглашение Квиринуса, Северус неизбежно обнаружил, что с трудом глотает «Эрл Грей», вкус которого был таким, словно чайные листья десятилетиями валялись в контейнере без крышки, пока попали в маленький, скудно обставленный кабинет Квиринуса. Разговор всегда был болезненно натянутым, хотя Квиринус, по крайней мере, пытался, чего Северус, признаться, не мог сказать о себе. Вся эта история напоминала двух детей, которых заставили общаться родители, абсолютно убеждённые, что они должны быть лучшими друзьями, причём только один из двух детей вообще был заинтересован в таком раскладе.

Северус полагал, что мог бы быть немного снисходительнее к этому человеку, и он был вежлив, или, по крайней мере, настолько вежлив, насколько был способен с кем-либо, но когда доходило до дела, было очень мало людей, которым он мог доверять, и ни одного, кому он доверился бы по-настоящему и полностью. И его это вполне устраивало.

Он уже добрался до подземелий и считал себя в безопасности от дальнейших разговоров, когда за угол завернула Минерва, очевидно, возвращаясь к лестнице в Большой зал.

— Ну вот, ты всё ещё жив, не так ли? — сказала она с лёгкой довольной улыбкой. — Как всё прошло?

— Не твоё дело, — огрызнулся Северус. — Но если хочешь знать — отвратительно.

— Общение с людьми, не похожими на тебя, полезно для здоровья, — категорично заявила Минерва, а затем смягчилась. — Но ведь он правда не совсем такой, каким был, верно?

— Поэтому ты так настаивала, чтобы я пошёл к нему? Чтобы получить второе мнение?

— Шестое или седьмое, к твоему сведению, — усмехнулась Минерва. — Помона и Филиус тоже заметили. И Поппи, и Ирма, и…

— Необязательно зачитывать весь список сотрудников, Минерва, — фыркнул Северус, устремившись к своему кабинету, но Минерва уже достаточно хорошо знала Снейпа, чтобы понять, что он не против, если она последует за ним.

— У Сибиллы тоже есть свои теории. — Минерва не потрудилась скрыть скепсис. — Уверена, ты можешь себе это представить.

— Смерть? Чума? Другие ужасающие эпидемии?

— Она уверена, что он умрёт к концу года, а это, я полагаю, знак — мы будем осчастливлены его присутствием ещё много лет.

— Лучше бы кто-то сказал что-нибудь об этом чёртовом тюрбане, — скривился Северус. — Чеснок воняет за полкоридора.

— Так вот что он туда запихнул? Я накладываю на себя чары лишения запаха всякий раз, когда он проходит мимо, — Минерва задумчиво потёрла кончик носа. — Неприятно это говорить, но подобные чары очень кстати, когда кое-кто с третьего и четвёртого курсов возвращается с летних каникул.

Они дошли до кабинета Северуса, и он остановился у двери.

— Надеюсь, ты не ждёшь, что я приглашу тебя зайти?

— И не надейся, — фыркнула Минерва.

— Ладно, — вздохнул Северус, взмахом палочки отпер дверь и жестом пригласил войти. — Теперь скажи наконец, чему я обязан удовольствием встретить тебя в подземельях? Наверняка у тебя есть дела поважнее, чем донимать меня по поводу Квиринуса Квиррелла.

Минерва прошла в кабинет и устроилась в кресле напротив стола Северуса. Он опустился в своё кресло и призвал чайник и бутылку, над которой они трудились последние два месяца.

— Что будешь? — спросил Северус и приподнял брови, когда Минерва указала на чайник. — С каких это пор у тебя безалкогольный выбор, Минерва?

— Мне ещё нужно проверить работы на завтра, — улыбнулась она. — И хотя мне больно это говорить, я не так молода, как ты.

— Мерлин, Минерва, ты определённо пускаешь всё на самотёк до последнего момента, не так ли? — усмехнулся Северус. — Я закончил свои проверки в субботу вечером.

— Что ж, честь и хвала тебе. — Минерва подождала, пока Северус постучит палочкой по чайнику и тот наполнится самым лучшим чаем из хогвартской кухни. Затем он призвал молоко и сахар, налил им обоим по чашке, и тогда она добавила: — Только я знаю, что ты врёшь.

Северус даже не потрудился скрыть ухмылку.

— Ты так и не ответила, что ты здесь делаешь.

— Хочешь верь, хочешь нет, но это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к твоим играм с Квиринусом. — Минерва добавила немного молока в свой чай и потянулась за сахарницей. — Один из твоих первокурсников бродил по третьему этажу и так заблудился, что не смог найти дорогу обратно к лестнице. Он ходил кругами, бедолага. Я знаю, что ты едва ли проявишь милосердие, если он опоздает хотя бы на минуту, поэтому привела его до того, как наступит твой смехотворно ранний комендантский час.

— Первокурсникам позволено находиться вне гостиной до восьми, и ты это знаешь, Минерва. А сейчас половина седьмого, — возразил Северус. — А что касается моего смехотворно раннего комендантского часа, разве у тебя комендантский час для первокурсников не в половине девятого?

— Ну да, конечно. — Минерва осторожно сделала первый глоток чая и поставила его остывать. — Но при той лёгкости, с которой потерялся этот ребёнок, ему потребовались бы годы, чтобы найти дорогу назад.

— Это был Гойл? — поинтересовался Северус и фыркнул в ответ на удивление Минервы. — Этот бедолага вовсе не потерялся. Первокурсники открыли для себя комнату трофеев, а старшекурсники подзадоривают их россказнями о поединках, которые происходили там на протяжении веков. Было столько разговоров о том, что первогодки пытались устроить там свою собственную дуэль, что мне пришлось категорически запретить им приближаться к этой комнате.

— Он был прямо возле комнаты трофеев, — призналась Минерва и покачала головой. — Я никогда не пойму, как ты так много знаешь о своих учениках и при этом успеваешь делать всё остальное, Северус.

— Я провожу много времени в гостиной, — просто сказал Северус, и Минерва закатила глаза.

— Я тоже часто бываю в гостиной своего факультета, — возразила она, хотя в её тоне проскользнула нотка настороженной неуверенности.

— Я никогда не говорил, что это не так, — вкрадчиво заметил Северус, для посторонних его тон показался бы не особенно приятным, но Минерва уже достаточно хорошо научилась расшифровывать нюансы его голоса.

— Что ж, почему я здесь… Думаю, не ошибусь, если скажу, что Квиринус не… ну, он не совсем… — Минерва запнулась, поджав губы и слегка вздохнув.

— Он уже не тот, что раньше. Нет, не ошибёшься. — Северус тоже поджал губы и посмотрел поверх головы Минервы на каменную стену над дверью. — Это заикание. Нервозность. Он всегда был утомительно робким, но сейчас он почти невыносим.

— Как думаешь, что произошло в Албании? — спросила Минерва. — Он взял отпуск на год и вернулся другим человеком.

— Вплоть до того, что Альбус не вернул ему прежнюю должность преподавателя магловедения, а вместо этого… — Северус умолк, сообразив, что Минерва может интерпретировать это как жалобу.

Минерва долго смотрела на Снейпа.

— Ты ведь понимаешь, что он заботится о тебе, верно? — наконец сказала она. — Он хочет, чтобы ты был рядом. Никто ведь на этой должности не задерживается дольше года. Никто, с тех пор как…

— Давай не будем снова обсуждать эту теорию заговора, ладно? — поморщился Северус.

— Ты веришь в это так же, как и я, просто делаешь вид, что это не так, и изображаешь превосходство, — заявила Минерва, но дальше эту тему развивать не стала. — Альбус наверняка не рассчитывает, что Квиринус продержится в Хогвартсе больше года. Что-то тут не так. — Она долго молчала, потом глубоко вздохнула. — Он не доверяет мне. Не в этом.

— Ты сумасшедшая, если думаешь, что он доверяет мне. — Северус видел, что Минерве хотелось сочувствия, поэтому проявил его единственным способом, на который был способен. — Всё, что я слышу, это «присматривай за Квирреллом», ни больше, ни меньше.

— И что ты обо всём этом думаешь?

— Да ничего, — пожал плечами Снейп. Это была ложь, но в то же время и правда. У него не было никаких конкретных теорий, по крайней мере достоверных. Но он много размышлял над этим и был на пути к чему-то более основательному, чем те обрывки мыслей, которые мелькали в голове и требовали упорядочивания и осмысления. — Но обязательно поделюсь с тобой, если что-то надумаю.

— Опять врёшь, — фыркнула Минерва. — А как тебе новый профессор магловедения?

— Бербидж? Вполне приемлемо, я полагаю. И она уже не совсем новый профессор, работает с прошлого года. — Под пристальным взглядом Минервы Северус скривился. — Что? Я едва знаю эту женщину.

— Кажется, она довольно часто появляется в подземельях. Ты меня удивляешь, Северус, — покачала головой Минерва.

— На что, чёрт возьми, ты намекаешь? — тут же возмутился Северус. Минерва довольно усмехнулась.

— Ни на что, — она невозмутимо пила чай. — Разумеется, в этом нет ничего такого, что могло бы тебя так сильно взволновать.

— Я едва знаю эту женщину. Чем она занимается в подземельях в свободное время — её личное дело, — Северус развёл руками, словно показывая, что ему нечего скрывать, и прищурился. — Хотя, кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Похоже, это обычное занятие пожилых людей — пытаться сватать каждого молодого человека, которого они знают, независимо от того, обоснованно это или нет.

Минерва фыркнула, но на её лице промелькнуло нечто, напоминающее обиженного ребёнка, и Северус поспешил произнести слово, которое редко слетало с его губ:

— Прости, Минерва. Я имел в виду тех, кто приближается к среднему возрасту.

— Признай, — на этот раз искренне рассмеялась Минерва, — льстец из тебя неважный.

* * *

Минут двадцать спустя Северус расположился на диване в гостиной, почти не обращая внимания на всплески энергии у слизеринцев — как правило, они были особенно неугомонными в воскресные вечера, выжимая из выходных всё, что было в их силах, перед целой неделей занятий.

Глубоко погрузившись в собственные мысли, Северус рассеянно взглянул на первокурсников, увлечённых игрой в плюй-камни за одним из журнальных столиков.

Малфой и Поттер сидели бок о бок, и хотя между ними не наблюдалось особого дружелюбия, парочка выглядела… по крайней мере, терпимо. Впрочем, как и последние несколько недель. Северус смотрел на них ещё с минуту, размышляя о письме от Люциуса Малфоя в своём кабинете — о нескольких письмах от Люциуса Малфоя, — а также о посланиях от родителей других слизеринцев. Скоро они появятся лично, как и каждый год, особенно те, у кого есть дети младшего возраста. Северус знал, что нужно готовиться к неизбежным допросам о его лояльности и о том, чему именно он учит своих слизеринцев, впрочем, в этом не было ничего нового — он сталкивался с подобным ежегодно и всегда выходил победителем, хотя подозревал, что присутствие Поттера может внести дополнительную сумятицу.

— Не хотите сыграть с нами, сэр? — окликнул Гойл. Остальные первокурсники оторвались от игры и выжидательно уставились на декана. Похоже, его внимание к ним не осталось незамеченным.

Северус приподнял брови: смешно даже предполагать, что ему доставят удовольствие камни, плюющиеся в лицо мерзко пахнущей жидкостью. Он поднялся с кожаного дивана, на котором уже успел устроиться, подошёл к игрокам и незамедлительно отвесил Гойлу подзатыльник, стремительный, но совершенно не болезненный. Впрочем, другим об этом знать было необязательно, да Гойл и сам никогда бы им не признался.

— Это напоминание делать то, что вам говорят, и держаться подальше от комнаты трофеев, — вкрадчиво сказал Северус, понизив голос — подобный тон по-прежнему пугал младших учеников и большинство старших. — Если только вы не хотите заглянуть в мой кабинет.

— Простите, сэр, — Гойл, покраснев, опустил голову. — Больше такого не повторится.

— Этого и сегодня не должно было случиться, — проворчал Северус и вернулся к дивану, посмеиваясь про себя, когда первокурсники в шоке уставились на него, не веря, что на этом всё и закончилось. Снейп иногда был способен на снисхождение, даже если прятал его под толстым слоем сарказма. Неприкрытое изумление учеников забавляло и в какой-то степени помогало выбросить из головы мысли о Квиринусе и письмах, с которыми придётся иметь дело.

* * *

Незаметно пролетела неделя, Гарри не верилось, что уже четверг. Большой зал великолепно украсили к празднику Хэллоуина: тучи живых летучих мышей летали прямо над головой (к ужасу Миллисенты Буллстроуд, хотя она отказывалась признать это, изо всех сил стараясь скрыть дрожь и испуганные вздохи), свечи внутри пустых тыкв заставляли светиться вырезанные в них глаза и рты.

Дурсли не особо жаловали Хэллоуин, хотя неохотно разрешали Дадли наряжаться в костюмы и гулять с друзьями. Обычно это сопровождалось лёгким вандализмом, хотя тётя Петуния никогда бы не признала, что её милый сынишка способен на такое. Однако сегодня Гарри не думал о Дурслях, а сосредоточился на странном внимании к себе.

Становиться объектом нежелательного интереса было для Гарри не в новинку: он каждый день сталкивался с этим со стороны других факультетов. Перешёптывания, пристальные взгляды — всё это было Гарри знакомо, и то, что сейчас шепотков и взглядов стало больше, чем обычно, вероятно, осталось бы совершенно незамеченным, если бы слизеринцы тоже не вели себя странно.

Это было ненавязчиво, совершенно не похоже на тыканье пальцем и неприкрытые взгляды, к которым он так привык за пределами безопасной гостиной. Но это было. В то утро, когда они выстроились в ряд, чтобы Снейп осмотрел их перед завтраком, Трейси пробормотала «прости» так тихо, что Гарри даже не сразу понял, что она вообще это сказала.

— Простить? За что? — удивился он, с Трейси они никак не сталкивались и не конфликтовали.

Трейси лишь бросила на него странный взгляд, а когда Снейп подошёл ближе, уставилась прямо перед собой. Гарри сделал то же самое, решив не давить на неё, а она больше не поднимала эту тему. Он совсем забыл об этом, пока они с Винсентом не оказались бок о бок возле умывальника в одном из туалетов для мальчиков.

— Ты в порядке? — неожиданно спросил Винсент, не глядя в глаза и сосредоточенно намыливая руки.

— В смысле?

Винсент просто пожал плечами, по-прежнему не глядя в глаза. Он двигался как-то неловко, и Гарри засомневался, насколько это связано с тем, что Винсент был Винсентом.

— Всё нормально, — озадаченно пробормотал Гарри.

— Ну и ладно, — Винсент сполоснул руки и направился к дозатору бумажных полотенец.

Гарри не сумел определить, что именно показалось ему странным, и не мог отделаться от ощущения, что он чего-то не понимает.

Даже старшекурсники вели себя непонятно. Не то чтобы они делали что-то особенное или обделяли его вниманием. Нет, всё было на первый взгляд как всегда, но в этом было что-то странное, что-то, что Гарри не мог сформулировать. Теренс Хиггс похлопал его по плечу, когда проходил мимо во время обеда, и хотя не остановился, чтобы поболтать, а присоединился к другим старостам дальше за столом, но Хиггс никогда раньше не делал ничего подобного.

Пять минут спустя Гарри потянулся за последним бутербродом с беконом и столкнулся рукой с рукой Драко, которому пришла в голову та же идея. Они оба замерли на мгновение, затем Драко с таким выражением лица, что казалось, будто он умирает, отдёрнул руку и пробормотал:

— Бери.

Гарри уставился на Драко, который, в свою очередь, смотрел в пространство над головой Поттера. В последнее время Малфой стал гораздо терпимее, временами ещё оставаясь придурком, но с ним было значительно легче общаться после того, как он извинился за инцидент с Невиллом в гостиной. Тем не менее, отдать последний бутерброд Гарри было настолько чуждо Драко, что подозрения перерастали в уверенность — происходит что-то чрезвычайно необычное.

Остаток дня прошёл в том же духе: школа пялилась и таращилась так же, как и в первые пару недель занятий, а товарищи Гарри по Слизерину были самими собой, но как-то немного по-другому. Как будто все они знали что-то такое, о чём он и не догадывался. В конце концов, когда все уселись за стол ужинать, Гарри собрался с духом и повернулся к Дафне:

— Что происходит?

— О чём ты? — недоумевающе посмотрела на него Дафна.

— Все ведут себя странно. Вернее, не странно, а как будто у меня на спине табличка, и я не знаю, что на ней написано, — сбивчиво пояснил Гарри, стараясь говорить как можно тише, чтобы его не подслушали. — Что происходит? Просто скажи мне.

Дафна долго молчала, а Гарри заметил, что, как бы тихо он ни старался говорить, Блейз и Миллисента тоже слышали его, хотя решительно делали вид, что это не так.

— Перестань, — наконец сказала Дафна, раскрасневшись и не в состоянии встретиться с ним взглядом. — Ты знаешь почему.

— Это совсем другое, — возразил Гарри. — Сегодня никто не смотрит мне в глаза. Я действительно не знаю, Дафна. Если ты мне не скажешь, может быть, Миллисента или Блейз…

Блейз и Миллисента тоже покраснели, хотя, по крайней мере, соизволили наконец посмотреть на Гарри.

— Твои родители, — быстро пробормотала Дафна.

Гарри на мгновение уставился на неё, и тут до него дошло.

Хагрид в хижине на скале, трясущиеся от страха Дурсли. Столько всего произошло! Так много нужно было переварить! Принять, что он волшебник. Выяснить, кто такой Волдеморт. Узнать, что родители не погибли в автокатастрофе — они были убиты, а он выжил и стал знаменит. Услышать правду обо всех странных происшествиях, случившихся в первые одиннадцать лет его жизни. Осознать, что он вот-вот уедет с Тисовой улицы и отправится в школу магии.

Это было так трудно воспринять, что Гарри до сих пор пребывал в ошеломлении, когда вспоминал ту ночь, и даже радость от осознания того, что он уедет от Дурслей, не могла подавить это ощущение. Но оставались ещё не до конца понятые и осознанные фрагменты, которые периодически всплывали в памяти.

Хагрид вскакивает с дивана, разъярённый тем, что Гарри наврали про гибель родителей в автокатастрофе, и рассказывает ему правду об их смерти.

— Всё, что известно — ОН заявился в деревню, где вы жили, на Хэллоуин десять лет назад. Тебе был всего год от роду. Он пришёл в ваш дом и… и…

Учитывая всё, что Гарри узнал за тот короткий промежуток времени, он вдруг понял, что сосредоточился тогда не столько на точной дате смерти своих родителей, сколько на том, как они умерли. Но, чёрт возьми, это было сегодня. Сегодня, десять лет назад. И все помнили об этом, кроме него.

— Точно, — после долгой паузы хрипло выдавил он и, сглотнув, повторил: — Точно, конечно же.

Все трое уставились на него с ещё более странным выражением. Гарри проигнорировал их, а когда на столах появились блюда с едой, торопливо предложил:

— Выглядит аппетитно, давайте ужинать.

Но едва Гарри потянулся за печеной картошкой, двери Большого зала распахнулись, профессор Квиррелл бросился к главному столу и, рухнув перед Дамблдором, простонал:

— Тролль! Тролль… в подземелье… спешил вам сообщить…

И потерял сознание.

— Следуйте за старостами и немедленно возвращайтесь в гостиную, — приказал профессор Снейп слизеринцам, собравшимся в вестибюле, он говорил негромко, но достаточно, чтобы они его услышали в суматохе беспорядочно разбегавшихся по гостиным факультетов. — Постройтесь в две колонны. Если услышу хоть один звук, хоть один палец, ступивший туда, куда не следует… — Он сделал паузу для пущего эффекта и вкрадчиво договорил: — Это будет не линейка.

Гарри вспомнил насмешливое замечание Хиггса, что у Снейпа есть трость, и невольно вздрогнул. Краем глаза он заметил, как по мраморной лестнице поднимается Рон Уизли, а за ним спешит Невилл Лонгботтом, но его внимание привлёк Снейп, который пристально смотрел на него:

— Мне нужно повторить, Поттер?

— Нет-нет, сэр, — поспешно сказал Гарри.

— Тролля больше нет в подземельях, — сообщил Снейп, опережая невысказанный вопрос. — Его видели несколькими этажами выше, так что вы в безопасности. — Он помолчал и добавил: — Будете в безопасности, если не наделаете глупостей.

И он ушёл, поспешив вслед за другими профессорами, которые поднимались наверх с палочками наготове. Слизеринцы спускались по лестнице в несколько подавленном состоянии, стараясь не делать ничего такого, что декан может счесть за глупость. В тот момент, когда они оказались в гостиной и каменная стена за ними закрылась, всех словно прорвало, поднялся невообразимый гам.

— Тролль! Настоящий тролль!.. Жаль, мы его не увидим. Представляете, увидеть настоящего тролля!.. Можем посмотреть, если осторожно…

Кто-то расхохотался, кто-то иронично бросил:

— Да уж, хотел бы я посмотреть, чем это для тебя обернётся, Боул — ты наверняка никогда больше не сядешь!

Через несколько мгновений в гостиной появились золотые тарелки с яствами с прерванного пиршества, встреченные смехом и одобрительные возгласами, эхом отразившимися от стен подземелья. Обычно Гарри принимал участие в празднике с не меньшим энтузиазмом, чем его софакультетники, но сейчас он, почти не обратив внимания на то, чем нагрузил свою тарелку, побрёл в спальню для мальчиков-первокурсников.

Поставив ужин на прикроватный столик и не заботясь о том, что нарушает правило не приносить еду в спальни, он плюхнулся на кровать, уставился в потолок, и меньше всего его мысли сейчас занимал тролль.

И чем больше он думал, тем больше понимал: это было типично, что все знали день смерти его родителей лучше, чем он сам, все знали о его знаменитости ещё до того, как он сам это узнал. Гарри вспомнил тот вечер в Хогвартсе, когда подрался с Драко в гостиной. Оскорбления подзадоривали его, особенно те, что касались матери, но ведь Драко смеялся над чем-то, о чём Гарри в течение многих лет даже не подозревал, а Малфой знал задолго до него — и эта мысль стучала у Гарри в висках, когда он ударил Драко.

На самом деле типично.

Гарри продолжал смотреть в потолок, не притрагиваясь к еде и чувствуя невероятную жалость к себе, и поднялся только тогда, когда услышал движение за дверью. Винсент, Грег, Блейз, Тео и Драко вошли, каждый с тарелкой еды, и уселись на своих кроватях.

— Что вы здесь делаете? — спросил Гарри. — Тролля поймали?

— Без понятия, — пожал плечами Тео. — Но наверху очень шумно.

Гарри разрывался между желанием потребовать, чтобы они просто оставили его наедине с мыслями, и чувством благодарности за то, что они разыскали его без лишнего шума. До сих пор ему и в голову не приходило, что Дурсли не рассказали ему о том дне, когда умерли его родители, и его внезапно охватило негодование. Они соврали о том, как Поттеры умерли, но с этим Гарри смог как-то смириться, бывало и хуже, гораздо грандиознее по масштабам, как раз в духе Дурслей. Сейчас же Гарри смущали мелочи, а также тот факт, что на него орали, едва он открывал рот, чтобы задать вопрос. А уж спрашивать что-то о людях, которые пожертвовали своими жизнями ради него…

У слизеринцев не принято открыто симпатизировать, но было что-то, чего не было у Дурслей, что-то, что Гарри поймёт много лет спустя — сочувствие. Гарри не привык к такому, и сейчас его переполняло головокружительная смесь благодарности, злости и щемящего чувства глубоко внутри, которому он не мог дать названия.

— Ты правда не знал, — наконец нарушил молчание Винсент, — что твои родители умерли сегодня?

Блейз метнул в него подушку, и Винсент едва не расплескал свой ужин.

— Ой! Смотри, куда швыряешь эту штуку!

— А ты держи на замке свой дурацкий рот!

Гарри потянулся к своей тарелке и отправил в рот немного пристывшей фасоли, не потому, что проголодался — просто не знал, чем занять себя в этот момент.

— Извини, — быстро сказал Винсент. — Мы вообще не собирались ничего говорить, но… мы думали, ты знаешь. Просто странно, что ты не знал. Разве твои родственники тебе не сказали?

— Нет, — сглотнув, коротко ответил Гарри и закинул в рот ещё фасолину.

— Да бросьте, — наконец сказал Драко со своей кровати. — Он не хочет говорить об этом.

Гарри взглянул на него, ожидая оскорблений, но их не последовало, как и откровений о том, что тётя и дядя терпеть Гарри не могут. Винсент умолк, а вскоре разговор снова зашёл о тролле, о том, где он находится и не сражаются ли с ним преподаватели прямо сейчас, пока они тут болтают.

— Скорей бы найти место для дуэли, — уныло протянул Грег. — Где-нибудь, где Снейп нас не поймает. Это будет супер.

— Снейп знает всё, — покачал головой Блейз. — Мы и до седьмого курса не найдём такое место.

— Я по-прежнему думаю, что мы можем воспользоваться комнатой трофеев, если будем осторожны… если нам удастся улизнуть как-нибудь ночью…

В ответ на сбивчивое предложение Грега раздался приглушённый хохот, вопреки своему желанию, рассмеялся даже Гарри.

— Он не может постоянно следить за нами, — упрямо возразил Грег, как будто у них и не было подобного разговора, хотя они говорили об этом уже не единожды.

Опустевшие тарелки исчезли, но первокурсники Слизерина были слишком взвинчены вечерними волнениями, чтобы лечь спать. К тому же было ещё рано. Они собирались вернуться в гостиную, когда Гарри вдруг заговорил:

— Мои родственники… Они ужасные… Они ничего мне не рассказывали.

В комнате надолго воцарилась тишина.

— О твоих родителях? — наконец спросил Драко.

— О чём угодно. Я не знал, что я волшебник, пока мне не исполнилось одиннадцать. Я вообще ничего не знал о магии. — Поймав шокированные взгляды ребят, Гарри пояснил: — Они ненавидят магию. Всё, что с ней связано. И ничего мне не рассказывали. Заявили, что мои родители погибли в автокатастрофе. Не дали мне прочитать письмо из Хогвартса и вообще хотели убежать. Я узнал правду от Хагрида, школа послала его забрать меня.

И снова тишина. У Гарри внезапно стал горячим затылок, а в животе неприятно заурчало. Что он натворил? Рехнулся, что ли? Сказанное уже нельзя забрать обратно. И теперь…

— Теперь понятно, — наконец тихо сказал Блейз. — В смысле, раз они тебе не говорили…

— Что понятно? — не расслышав, переспросил Гарри.

— Всё понятно, — повторил Блейз. — То, какой ты…

— Ты не знаешь многих вещей. То, что знают все, — пояснил Винсент. — Мы всё гадали, почему так.

— О, — пробормотал Гарри, и все снова замолчали.

— Ты говорил, — на этот раз молчание нарушил Драко, — что они несколько лет назад рассказали тебе о магии.

Остальные удивлённо посмотрели на Драко, и Гарри понял, что Малфой сохранил в тайне разговор, который они вели во время одного из многочисленных ранних отходов ко сну.

— Я соврал, — признался он. — А что ещё я должен был сказать?

— Это ужасно, — заметил Драко. — Мой отец думал, что ты где-то во дворце, готовишься стать следующим Дамблдором.

— Я жил в Литтл-Уингинге, — усмехнулся Гарри, — в крошечном… крошечной спальне и одевался в обноски своего кузена.

— Так вот почему твоя одежда так выглядит? — спросил Тео. Гарри не ответил — его магловская одежда всё ещё была ему слишком велика, хотя её удалось немного уменьшить, постоянно тренируясь с уменьшающим заклинанием, которому Снейп научил их в гостиной несколько недель назад.

Когда они наконец вернулись в гостиную, свет уже почти погас. Гарри испытывал множество ошеломляющих эмоций, которые были несколько приглушены присутствием сокурсников, наконец-то узнавших правду. Они не смеялись над ним, но и не любезничали, перегибая палку, чтобы показать, как им жаль его — это было не в стиле слизеринцев. Да и Гарри такого точно не хотел и был благодарен за то, что с ним не сюсюкались, высказывая сочувствие.

Снейп ворвался в гостиную незадолго до девяти, разъярённый до предела, хотя все быстро поняли, что злился декан не на своих змеек.

— Тролля усмирили, — отрывисто сообщил Снейп, когда весь факультет вскочил на ноги и уставился на него в ожидании новостей. — Кое-кто получил лёгкие травмы. Завтра всё будет как обычно. А теперь все спать. Сейчас же.

Он резко развернулся и вышел так же быстро, как и вошёл, а старшекурсники тут же принялись возмущаться, что ещё не время ложиться спать. Гарри не стал задерживаться, а направился обратно в спальню. Драко и Грег последовали за ним.

— Что-то случилось, — Драко, почистив зубы и переодевшись в пижаму, плюхнулся на кровать. — Декан злился. Что-то пошло не так.

— Кое-кто получил лёгкие травмы, — повторил Гарри. — Он имел в виду тролля или кого-то другого?

— Думаю, мы узнаем это завтра, — сказал Грег.

Гарри кивнул. Когда остальные заявились в спальню и стали готовиться ко сну, его охватило желание поблагодарить Драко за то, что он… ну, Гарри не знал, какое слово можно использовать, кроме «порядочный». Но, с другой стороны, он сомневался, что подобный порыв будет хорошо воспринят, и решил ничего не говорить. Вместо этого он просто пожелал спокойной ночи, погасил свет и нырнул под своё одеяло.

Великолепно.

Это слово как нельзя лучше описывало, что чувствовал Гарри, когда, едва дыша от переполнявших эмоций, взмыл в воздух и заложил крутой вираж над одним из нижних бастионов замка. Он выровнялся, затем поднялся выше, обогнул одну из башен и, сорвавшись в пике, вышел из него немного раньше, чем нужно, не потому, что не верил в себя — просто не хотелось, чтобы Хиггс отчитывал его за риск. Впрочем, это не имело никакого значения: едва Гарри слез с метлы, как Хиггс устремился к нему и, скрестив руки на груди, обжёг его сердитым взглядом.

— Ты вообще соображаешь, что если Снейп увидит, что ты творишь на моей метле, он оторвёт голову не только тебе, но и мне?

Гарри только смущённо улыбнулся, слишком переполненный радостью полёта, чтобы обращать внимание на угрозы, и вернул шестикурснику его метлу.

— Ещё раз устроишь такое, Поттер, и я на месяц запрещу тебе летать. На два месяца! — пригрозил Хиггс. — Ты ведь знаешь, что в следующем году мою кандидатуру будут рассматривать на должность старосты, не так ли? Я не потерплю никаких скандалов.

Обычно Гарри пришлось бы сдерживать смех над представлением Хиггса о том, что считать скандалом, но мысль, что он может на два месяца (целых два месяца!) потерять возможность летать, пугала гораздо больше, чем риск падения с метлы. Это было почти так же страшно, как быть пойманным Снейпом за каким-нибудь безрассудством… почти.

— Ладно, — поспешно сказал он. — Извини, я больше не буду. Обещаю. Твоя метла самая лучшая.

— Она на высоте, — Хиггс с нежностью посмотрел на свою «Комету-260», не в силах скрыть привязанность, но всё же покачал головой и добавил: — Но я бы многое отдал за «Нимбус»… — Он вздохнул. — Ладно, что уж… В любом случае она лучше, чем какая-нибудь «Хвостатая звезда»⁽¹⁾, верно?

Гарри скривился. За последние пару месяцев у первокурсников было уже несколько уроков полёта (значительно более сдержанных, чем первый), и теперь, когда Гарри знал, что такое хорошая метла, было пыткой пользоваться теми, которые больше походили на чей-то розыгрыш. Впрочем, даже учитывая, насколько школьные мётлы никудышные, это не мешало выстраиваться к мадам Хуч астрономически длинным очередям, и Гарри тем более ценил редкую возможность полетать на метле Хиггса.

— Удачи в первом матче, — наконец сказал Гарри, завидуя, что у Хиггса такая метла. Ему тоже хотелось, чтобы у него была «Комета-260», хотелось стать ловцом Слизерина, хотя вероятность того, что Снейп удовлетворит такую просьбу, была примерно равна нулю.

— Спасибо, — слегка улыбнулся Хиггс. — Мы постараемся, как всегда, разгромить Гриффиндор.

Гарри тоже улыбнулся, а затем повернулся и шагнул было обратно к замку. Хиггс кашлянул:

— Ты кое-что забыл.

— Правда? — поморщившись, обернулся Гарри.

— Мы заключили сделку, — напомнил Хиггс и протянул руку. — Я позволяю тебе летать на моей метле, а ты…

Гарри неохотно полез в карман мантии и, вытащив трёх шоколадных лягушек и два сдобных котелка, сунул их довольному Хиггсу.

— Ты же на шестом курсе уже, — проворчал Гарри, когда Хиггс, сунув метлу под мышку и разворачивая шоколадную лягушку, направился в сторону поля для квиддича. — Первогодки любят сладости больше, чем шестикурсники.

— Сладкое все любят, — бросил через плечо Хиггс. — Не пойдёшь тренировку смотреть?

Гарри покачал головой. Обычно он сидел на трибунах на всех тренировках Слизерина, на которых только мог, а ещё раньше — и на всех тренировках команд других факультетов. Только это закончилось предсказуемо плохо: старшие братья Рона Уизли прогнали его, раскричавшись, что он слизеринский шпион. Гарри, здраво поразмыслив, возможно, и доложил бы команде Слизерина обо всём, что увидел, но ему в первую очередь хотелось просто посмотреть, как они летают.

— Да ладно тебе, не дуйся, — не дождавшись ответа, сказал Хиггс. — Это честная сделка.

— Я не могу сегодня. Но спасибо, что одолжил мне свою метлу, — Гарри быстро улыбнулся Хиггсу, чтобы показать, что он не расстроился.

Темнело всё больше, стало холодать. Гарри плотнее завернулся в мантию, защищаясь от ноябрьского ветра, и устремился к замку. Был ещё ранний вечер, но Гарри знал, что профессору Снейпу найдётся что сказать, если он задержится на улице чуть позже, чем сейчас.

В холле было почти пусто, только несколько хаффлпаффцев направлялись к двери рядом с Большим залом. Слизеринцы-старшекурсники говорили, что гостиная Хаффлпаффа тоже находится внизу, но не в подземельях, хотя подробностей не сообщали, заявив, что первогодки со временем сами разберутся.

Перед тем, как дверь захлопнулась, Гарри успел заметить, как хаффлпаффцы спускаются по узкой лестнице, и отложил эту информацию на будущее, жалея, что у него нет времени последовать за ними сейчас — нужно было спешить в Больничное крыло, пока его не закрыли для посетителей.

Он поднялся по ступенькам и вскоре добрался до Больничного крыла. Вчера ему не удалось навестить Невилла: уроки и домашние задания отняли много времени, к тому же Снейп заставил слизеринцев, как обычно по субботам, заниматься в гостиной различными хозяйственными хлопотами.

Ужин давно уже закончился, поэтому Гарри, заглянув в заставленную кроватями комнату, как можно вежливее кашлянул.

— Ты заболел? — обернулась мадам Помфри и, сузив глаза, окинула Гарри пристальным взглядом.

— Простите?

— Ты кашляешь. Заболел? Очередной случай гриппа? С каждым годом он приходит всё раньше и раньше… — Колдоведьма подошла, потрогала лоб Гарри и подозрительно уставилась на него. — Температуры нет.

— Я в порядке, мадам Помфри, у меня нет гриппа, честное слово, — поспешно сказал Гарри. — Я просто хотел спросить, можно ли увидеть Невилла.

— Лонгботтома? Я отпустила его всего десять минут назад. Глупый, безрассудный ребёнок, просто чудо, что он не погиб…

Гарри не стал задерживаться, чтобы узнать, что мадам Помфри думает по поводу инцидента с троллем, а, торопливо поблагодарив, поспешил выскочить из Больничного крыла и понёсся к ближайшей лестнице — Невилл как-то сказал, что гостиная Гриффиндора находится на седьмом этаже. Гарри преодолел несколько лестничных пролётов и заметил Невилла, который двигался гораздо медленнее.

— Невилл! — воскликнул Гарри, устремившись к Лонгботтому.

Вздрогнув, Невилл обернулся, его правый висок закрывала огромная повязка.

— Гарри! — удивлённо заулыбался он.

— Ты как?

Никто точно не знал, что произошло в туалете для девочек, но к тому времени, когда новость дошла до первокурсников Слизерина, она приобрела почти фантастическую окраску: Гермиона Грейнджер оказалась в ловушке, одна, загнанная в угол троллем, когда Рон Уизли и Невилл Лонгботтом ворвались туда, швыряясь заклинаниями и проклятиями, с которыми не справился бы даже четверокурсник, а к тому времени, когда всё закончилось, они избили тролля до полусмерти и заставили его ползать на коленях, умоляя о пощаде.

— Ничего подобного, — простонал Невилл сквозь смех. — Даже близко такого не было.

— Так что же всё-таки произошло? — спросил Гарри, ёрзая на скамейке, которую они нашли в пустом коридоре, возле запертого класса.

— Не так уж и много там было сражения. В основном, всё Рон сделал, он левиосой отобрал у тролля дубинку и вырубил его. А я просто отвлекал.

— Как? — Гарри даже замер, с трудом представляя робкого Невилла, противостоящего горному троллю.

— Да неважно, — смутился Невилл.

— Ещё как важно! Ты сражался с троллем! И выжил! Вся школа говорит об этом!

— На самом деле ничего особенного, — поморщился Невилл. — Просто… Просто тролль мог покалечить Рона, поэтому я закричал и побежал на него, но потом мне стало страшно. Я должен был что-то сделать, что угодно, но… Я как будто окаменел. И тролль ударил меня своей дубиной, — Невилл показал на повязку на лбу. — Мадам Помфри сказала, что снимет её в понедельник. Это был не такой уж сильный удар, Рон успел оттолкнуть меня с дороги. Ну… в общем, никакой пользы от меня не было.

— Конечно, от тебя была польза, — возразил Гарри, представив себя в такой же ситуации. — Я, наверное, тоже окаменел бы. Это же тролль. И… ну, ты же сначала напал на него, верно? Это было очень смело.

— Недостаточно смело, — чуть слышно пробормотал Невилл. — Не то, что…

— Не то, что… кто? Рон? — спросил Гарри, и Невилл удивлённо моргнул. — Ну, если не он, то кто?

— Неважно, — вздохнул Невилл и тихо признался: — Это было ужасно. Я… я даже обмочился.

— Ну… Я б тоже, — солгал Гарри.

— Только не говори никому… — Невилл, покраснев, посмотрел на Гарри.

— Не скажу.

— Правда, пожалуйста, не говори…

— Не скажу, Невилл, честное слово, обещаю, — Гарри протянул руку, и после секундного колебания Невилл пожал её. — А что сделала профессор Макгонагалл, когда узнала?

— Сняла пять баллов с Гриффиндора, — слегка наклонил голову Невилл. — А потом дала нам десять баллов за победу над троллем. И ещё десять — за то, что я рисковал своей жизнью. Я на самом деле не уверен, рассердилась она или нет. — Он помолчал. — А вот профессор Снейп рассердился.

Гарри не мог представить, чтобы Снейп наградил его баллами, окажись он на месте Невилла, и содрогнулся при мысли, что на самом деле сделал бы с ним профессор.

— Я рад, что с тобой всё нормально, — сказал он наконец. — Извини, что не навестил тебя раньше.

— Спасибо, что навестил меня сейчас, — слегка улыбнулся Невилл и после минутной паузы добавил: — Я возвращаюсь в гостиную. Может… Может, хочешь зайти?

— Я бы хотел, очень хотел… — Гарри задумался, потом вспомнил, какой приём оказали Невиллу в слизеринской гостиной, когда Лонгботтом пришёл к нему в гости. — Но… может быть, в другой раз.

— Ты не обязан. Правда, — поспешно сказал Невилл, снова покраснев.

— Нет, это не… — Гарри на мгновение запнулся, подбирая нужные слова. — Ты станешь героем, когда доберёшься туда, и если я буду с тобой, это отвлечёт от тебя внимание остальных. Наслаждайся тем, что на этот раз герой именно ты. Я могу зайти в другой вечер.

Невилл при этих словах странно посмотрел на него, а когда они поднялись со скамейки, он буркнул:

— Я не герой.

— Конечно, герой. Ты спас Гермиону.

— Нет, это не так. Она замечательно справилась бы, даже если бы мы с Роном не появились. Да даже если бы я спас её… — Невилл покачал головой. — Я не герой.

— Почему нет?

Невилл ничего не ответил, вместо этого он просто неловко улыбнулся Гарри и сказал:

— Спасибо, что проведал. Скоро увидимся.

— Ага, увидимся, — Гарри, наконец, отстал от Невилла и направился обратно вниз, в подземелья.

Был прекрасный воскресный вечер, такой, какой бывает в конце осени, когда снег ещё не выпал, но воздух уже бодряще прохладный. Гарри пронёсся по одному из коридоров подземелья, остановился перед гобеленом с изображением кентавра Хирона, огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не идёт, и отодвинул гобелен в сторону, открыв небольшой дверной проём, довольно узкий, но ребёнок легко мог проскользнуть. За дверью была крошечная комнатка без какой-либо обстановки, только на полу валялось несколько потрёпанных подушек, которые Блейз стащил из прачечной.

На самом деле комната, которую они обнаружили, не совсем комната, скорее, что-то, похожее на чулан, но, по крайней мере, помещение было больше, чем чулан Гарри в доме на Тисовой. Тот факт, что дверь скрывалась под гобеленом, придавал комнате ощущение уединённости. Они обнаружили её неделю назад во время игры в прятки и быстро превратили в нечто вроде клуба или, по крайней мере, в их собственное место, где старшекурсники не могли их задирать. Здесь никто не забирал у них хорошие игры, оставив им только чёртовы древние настолки, не сгонял с дивана, потому что они были младше. Впрочем, здесь не было ни игр, ни дивана.

Внутри уже сидела Трейси, свеча в её руке слегка разгоняла тьму.

— Привет, Трейси, — Гарри поднёс кончик своей свечи к её огоньку и опустился на ближайшую подушку.

— Привет, Гарри.

Вопрос о включении девочек в мальчишескую компанию вызвал жаркие дебаты, расколовшие ребят надвое. С одной стороны, если этот укромный закуток станет для первокурсников местом, где они смогут укрыться от наездов старшекурсников, то не включить ли сюда всех первогодок, иначе они рискуют стать такими же, как и те, от кого пытаются отделиться? С другой стороны… девочки. Девчонки всегда девчонки.

Вопрос решился довольно просто: спор в коридоре после урока зелий стал жарким и громким настолько, что Миллисента подслушала всё, включая существование тайника, и тут же сообщила спорщикам, что если они не могут определиться, то она сделает выбор за них, и сделает его прямо сейчас. В общем, девочек допустили в компанию.

Гарри, который был в некотором роде из лагеря «только для мальчиков», не мог не признать, что четыре девочки в их классе были не такими уж ужасными, хотя в комнатушке становилось чудовищно тесно, когда все туда набивались.

— Кто-нибудь следил за тобой? — Трейси прислонилась к каменной стене позади себя.

— Нет, конечно. — Гарри оглядел маленькую комнату и задумался, как притащить сюда хотя бы пару стульев так, чтобы никто не заметил. — А за тобой?

— Не будь идиотом. Конечно, нет.

Гарри тоже прислонился спиной к стене, а вскоре остальные первокурсники уже втискивались в крошечное пространство — назвать это просто теснотой было бы преуменьшением. Винсент и Миллисента едва не придавили Гарри, но кое-как приспособились.

— Подвинься! — сдавленно рявкнул Драко по другую сторону от Миллисенты.

— Сам подвинься! — огрызнулась та. — Здесь нет места.

— Места было бы больше, если бы здесь не было четырёх девчонок! — выпалил Драко, и Дафна с Пэнси швырнули в него подушками. Он быстро поймал их и засунул под себя в дополнение к своей собственной подушке, но обе девочки тут же вцепились в них, стараясь вернуть обратно.

— Хотелось бы порядка на этом собрании, — кашлянув, заметил Блейз.

— Кто сказал, что это собрание? — скривилась Трейси.

— Я думал, мы просто убежали от второкурсников, — добавил Грег.

— И с каких это пор ты можешь созывать собрания? — вмешался Гарри. — У нас нет главного.

— Я могу созывать собрания, потому что рисковал, меня могли поймать, когда я стащил подушки, — быстро сказал Блейз, как будто только сейчас подумал об этом. — И это не собрание. И я не главный.

Последнее предложение вызвало всеобщее одобрение, но Блейз тут же заставил всех замолчать:

— Вы что, хотите выдать наше убежище? Если кто-нибудь нас услышит, наше секретное место раскроют.

— То ещё секретное местечко, — пробормотала Пэнси, сильнее подтягивая ноги к груди.

— Не нравится — можешь уходить, — отрезал Блейз и, помолчав, признался: — В любом случае, на самом деле мне нечего сказать.

— Молодец, — фыркнула Пэнси. — Очень проницательно.

— Ну тогда у меня есть что сказать, — заявил Винсент, пока снова не начались споры. Он было приподнялся, собравшись встать, но отказался от этого намерения, когда все вокруг запротестовали, было и без того тесно. — Я нашёл способ устроить для нас дуэль.

И снова воцарился хаос.

— Да ладно!.. Серьёзно?.. Он… для нас?.. Мальчишки, вы опять с этой проклятой дуэлью?.. Ой, ладно тебе, Трейси, ты сама была в восторге на прошлом собрании!.. Это не собрание!..

— Тихо! — рявкнул Винсент и вдобавок громко хлопнул в ладоши. — Я действительно знаю, что нам делать. И нет, это не собрание, Трейси.

Гарри был заинтригован. Не то чтобы он считал себя выдающимся дуэлянтом — он знал едва ли десяток заклинаний, но его, как и остальных первокурсников Слизерина, увлекли настойчивые попытки Винсента и Грега придумать план, как провести дуэль. Причём увлекала не столько сама идея дуэли, сколько возможность испытать свою магию самостоятельно, без ограничений, без правил Снейпа. Кроме того, мысль прокрасться ночью с группой друзей, устроить приключение… это была несбыточная мечта, но предаваться ей было приятно, особенно учитывая, что до сих пор у Гарри никогда не было друзей, с которыми он мог бы фантазировать.

— Как? — спросил он, глядя на Винсента. — Это невозможно. Снейп всегда знает, что мы делаем. Возможно, он знает, что мы сейчас здесь.

— На прошлой неделе, пока мы были здесь, я признался, что списал на экзамене у Спраут, и ничего не произошло, — сказал Винсент. — А ты, Драко, рассказал нам, как стащил у Броклхерст конфеты, которые ей прислала мама, и тебя тоже не поймали.

— Поймали, — буркнул Драко себе под нос, — потому что она пошла и наябедничала профессору Флитвику, а он рассказал профессору Снейпу. — В ответ на шквал вопросов Драко махнул рукой. — Оно того не стоило. И точно так же не будет стоить, если нас поймают, когда мы ночью тайком будем пробираться в комнату трофеев.

— В том-то и дело, — быстро сказал Винсент. — Это не комната трофеев. Там нас, конечно, поймают, значит, нужно местечко поукромнее.

— И ты нашёл что-то поукромнее? — с сомнением спросил Драко.

— Я нашёл заброшенную классную комнату, — кивнул Винсент. — Старый класс в коридоре рядом с комнатой трофеев на третьем этаже. Не в том коридоре, — поспешно сказал он, заметив протестующие жесты. — Я же не идиот. Это не в запретном коридоре.

— Ночью вход в любой коридор запрещён, — напомнила Пэнси, но она была так же заинтригована, как и все остальные. — Но продолжай.

— Там фальшивая стена, — сообщил Винсент. — Я нашёл её, когда снова осматривал комнату с трофеями, и там появился Филч. Я побежал от него и подумал, что он загнал меня в угол, но прислонился к стене, и она сдвинулась. Нужно опереться на неё под определённым углом, и она выведет в маленький коридорчик с двумя старыми классными комнатами. Филч, наверное, не знает об этом, потому что мне удалось проскользнуть внутрь и вернуть стену обратно как раз вовремя, пока он прошёл весь коридор. Он остановился на секунду, а потом пошёл дальше. Он не знает.

— А как нам добраться туда посреди ночи? — Миллисента с сомнением хмыкнула, но глаза у неё сверкали азартом. — Барон расскажет Снейпу, если увидит нас, вы же знаете.

— А почему это вообще должно быть ночью? — возразил Тео. — Зачем так рисковать? Мы же можем просто улизнуть как-нибудь в воскресенье днём.

— Потому что дуэли проходят ночью, — заявил Винсент, как будто это была самая очевидная вещь в мире.

— Дуэли требуют времени, особенно если мы все будем сражаться по очереди, — сказал Гарри. — И Снейп заметит, что нас нет.

— Откуда тебе знать, сколько времени занимают дуэли, мальчик-магл? — фыркнул Драко, но Гарри только закатил глаза. В оскорблениях Драко уже не было той подлости, как в начале учебного года. — И если он тогда заметит, что мы уйдём, то почему сейчас не замечает, что нас нет?

— Потому что мы никогда не остаёмся здесь дольше, чем на полчаса, — огрызнулся Гарри. — Ты действительно думаешь, что у всех нас будет шанс добраться до места, сразиться на дуэли и вернуться за полчаса? У всех нас?

— Не у всех. Я не пойду, — заговорила Дафна. — Извините, мальчики. Я не буду болтать, но своей шкурой рисковать не собираюсь.

Снова разгорелся спор.

— Хорошо… хорошо! — устав от бешеной перепалки, крикнул Гарри. — Никто не пойдёт, если не хочет. Если мы вообще пойдём. Мы же ещё не знаем, как пройти мимо Барона.

— У него есть схема, — заговорил Блейз. — Ты никогда не замечал? Он кружит по общежитиям, затем проводит некоторое время в гостиной, потом бродит по подземельям и начинает всё сначала. Если мы выйдем в десять, задержимся в гостиной на десять минут, а затем пойдём прямо в холл, то всё будет в порядке.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Гарри.

— Просто вычислил, — сказал Блейз с самодовольной улыбкой, — а теперь нам предстоит выяснить это на деле.

Это было глупо, бестолково, нелепо, даже смешно. До сих пор идея тайком сбежать на дуэль была полусырой фантазией, и, возможно, ею и оставалась бы ещё долго, но вдруг… это показалось возможным. Гарри глубоко вздохнул, представив, как крадётся поздно ночью по коридорам в компании приятелей и налетает на Снейпа…

— Кто «за», поднимите руку, — наконец сказала Миллисента. — Кто против — не поднимайте.

В воздух взлетели руки всех мальчишек, а также Миллисенты и Пэнси. Дафна воздержалась, а Трейси, колеблясь, то поднимала руку, то опускала.

— Простите, — прошептала она, уставившись на свои колени. — Я хочу с вами, но…

— Всё нормально, — твёрдо сказала Миллисента. — Правда нормально. Если ты не хочешь, то и не надо. Но никому не разболтай.

— Я не разболтаю, — пообещала Трейси и убеждённо добавила: — Никогда!

— А кто это назначил тебя главной на собрании? — чуть слышно пробормотал Блейз.

— Здесь нет главных! Это не собрание! — в один голос воскликнули Миллисента и Пэнси.

— Вы должны поклясться, — Драко подался вперёд, насколько это было возможно, чтобы не задеть локтями Миллисенту и Тео. — Вы обе, Дафна, Трейси, должны поклясться, что никому не расскажете.

— Мы не расскажем, — одновременно сказали девочки, но Драко нахмурился ещё больше.

— Поклянитесь. Дайте Непреложный обет.

Все уставились на него, включая Гарри, который понятия не имел, что такое Непреложный обет.

— Ты знаешь, как его дать? — удивился Грег.

— Что такое Непреложный обет? — с недоумением спросил Гарри.

— А как ты думаешь, шрамоголовый? — закатил глаза Драко. — Это нерушимая клятва. Если ты нарушишь Непреложный обет, то умрёшь.

— И ты знаешь, как его дают? — снова спросил Грег.

— Ну… не совсем, — замялся Драко. — Я не знаю точно, как его скрепить… но можно просто поклясться, я знаю слова.

— Что ж… тогда клятва, — медленно произнесла Миллисента.

— Вы обе, протяните руки, — скомандовал Драко.

Трейси и Дафна протянули вперёд руки, и Драко взмахнул палочкой над их ладонями. Закрыв глаза, он низким голосом, совсем не похожим на его собственный, продекламировал:

— О, великий и могущественный Непреложный обет! Прими их клятву прямо сейчас! Но имейте в виду, — он погрозил девочкам палочкой, — если вы нарушите своё слово, то отправитесь прямиком в могилу.

— Я не думаю, что это Непреложный обет, — пробормотала Пэнси. Драко шикнул на неё.

После долгих размышлений Трейси глубоко вздохнула.

— Я обещаю, что не скажу профессору Снейпу или кому-либо ещё, если вы тайком сбежите на дуэль, — наконец сказала она. После столь же долгого раздумья и столь же глубокого вздоха Дафна повторила её слова.

— Всё! Клятва принята, — торжественно объявил Драко.

Дафну передёрнуло.

— Это не настоящая нерушимая клятва, — нетерпеливо напомнила Миллисента.

— Я понимаю, — кивнула Дафна и, помолчав, добавила: — Но мы же не можем знать наверняка.

— Это точно настоящие слова. Мои родители постоянно говорят их мне, — пожал плечами Драко. — Сработает это или нет… не знаю. Теперь, когда я в Хогвартсе, я стал лучше разбираться в магии, но…

Он запнулся. Трейси и Дафна в ужасе смотрели на него.

— Твои родители берут с тебя Непреложный обет? — Миллисента бросила на него странный взгляд.

— Конечно, — безучастно подтвердил Драко. — Постоянно.

— Я в самом деле не думаю, что это настоящие слова, — повторила Пэнси, но никто не обратил на неё внимания.

— Значит, мы это сделаем? — спросил Гарри. Его уже начинали терзать сомнения, но они зашли так далеко — не пройти через то, что может стать величайшим приключением в их жизни, казалось столь же ужасным, как и рисковать гневом Снейпа. А ведь если их поймают, гнев декана будет чудовищным. И всё же…

В тайном клубе воцарилась тишина, и Гарри понял — всё решено, они это сделают.

---

1) Shooting Star (англ.) — «Хвостатая звезда», гоночная метла фирмы «Universal Brooms Ltd», выпущенная в 1955 году. На момент выпуска являлась самой дешёвой моделью (прим. пер.)

Вернуться к тексту

Они прекрасно осознавали — это самоубийство. Северуса Снейпа невозможно перехитрить, уж никак не первокурсникам. В глубине души они понимали, что шансы выйти сухими из воды практически равны нулю. И всё же… Что, если… Эти два простых слова, которые умудрились так много усложнить в истории человечества, теперь усложняли и их собственную жизнь. Но после бесконечного повторения этих двух слов вдруг всё показалось возможным, по крайней мере, в пределах крошечной комнатки за гобеленом с изображением кентавра Хирона.

Они должны проявлять благоразумие, это было оговорено с самого начала. Если они будут благоразумны, у них будет шанс. А если у них будет шанс… что ж, этого было достаточно, чтобы продолжать. Если они смогут одурачить профессора Снейпа, значит, человек, который каким-то образом узнавал, что ученики недостаточно хорошо чистят зубы, вовсе не был сверхъестественным существом, как они думали. А если это правда, то возможности для озорства просто безграничны. И хотя Гарри в глубине души задавался вопросом, не сильно ли они недооценивают своего декана, он тоже не мог не увлечься этой фантазией.

Каждый вечер они втискивались в клуб «Слизерин», так они назвали своё новое укрытие, где было так же многолюдно, как и всегда, поскольку туда по-прежнему приходили Трейси и Дафна, которые слишком нервничали, чтобы пойти с остальными, но согласились прикрыть всех в общежитиях.

— Наверное, это и к лучшему, что вы такие трусихи, — заявил Драко, склонившись над листом пергамента так, что его светлые волосы почти касались чернил. — Нам нужен кто-то на базе, чтобы убедиться, что профессор Снейп не зайдёт и не обнаружит, что мы все исчезли.

— А что они сумеют сделать, если он всё-таки войдёт и обнаружит только Дафну и Трейси? — скептически спросил Гарри, глядя, как Драко рисует неровную линию, обозначающую северную стену гостиной. — Всё сразу выяснится. Они никак не смогут предупредить нас, что он в курсе, а если бы и смогли, то было бы уже слишком поздно.

— Мы можем соврать, — тихо сказала Трейси, на её лице была написана глубокая тревога при мысли о том, что из всех людей врать придётся именно Снейпу. В конце концов, одно дело — не проболтаться, но совсем другое — солгать ему прямо в лицо. — Мы могли бы сказать, что вы где-то в другом крыле замка, и пока он будет вас искать, мы вас предупредим, так что вы успеете в гостиную до его возвращения.

— Отличный план, — саркастически бросил Тео. — Мы наврём ему вдобавок к тому, что он нас практически поймает, он ведь уже будет знать, что мы улизнули. Он прибьёт нас всех, когда поймёт, что вы предоставили ему неверную информацию.

— Он прибьёт нас всех, если застанет не в спальнях, — хмуро заметил Винсент, как будто всё это было не его идеей.

— Не прибьёт, — заявила Дафна, — потому что когда мы с Трейси услышим, как он идёт по коридору… кто-то из нас побежит прямо к нему.

— Бежать к нему? Ты что, спятила? — воскликнул Гарри. — Хочешь совсем спалиться?

— Мы побежим к нему, как будто только что проснулись от кошмара, — в глазах Дафны загорелся знакомый огонёк, который они не раз видели, пока придумывали свой план в тесной каморке клуба «Слизерин». — Если тебе приснился кошмар, действительно ужасный кошмар, а не просто страшный сон, и ты первокурсник, Снейп отведёт тебя в свой кабинет, даст тебе тёплого молока и посидит с тобой, пока ты будешь рассказывать ему, что тебе приснилось.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Грег. — Тебе приснился кошмар?

— Мне — нет, — поспешно сказала Дафна и покосилась на Трейси. Миллисента и Пэнси тоже уставились на неё, а Трейси яростно выпалила:

— Ты обещала, что никому не расскажешь!

— Я никому не говорила, ты сама сказала, — огрызнулась Дафна.

— Ты намекнула! — Трейси, покраснев, сжала кулаки. — Ты обещала! Обещала, что не скажешь!

— Всё в порядке, Трейси, — вмешался Гарри. — Никого не волнует, что тебе приснился плохой сон. В любом случае, такое полезно знать. Это может спасти наши шкуры.

— И что тебе приснилось? — спросил Драко, слегка усмехаясь уголками губ. — Ожил твой маленький плюшевый кролик?

— У меня нет плюшевого кролика! — крикнула Трейси, хотя это была ложь: все знали о Блинки, который сейчас лежал у неё в сумке.

— Тише вы! — шикнула Миллисента. — Нас могут услышать, мы не так уж далеко от гостиной.

Трейси, глубоко уязвлённая и кипевшая праведным негодованием, окинула всех свирепым взглядом.

— Ладно, — наконец смирившись, буркнула она с видом мученицы, — если декан придёт в общежитие, я придумаю фальшивый кошмар.

— Нет, я сама придумаю, — заявила Дафна. — Снейп уже давал тебе тёплое молоко, возможно, второй раз он этого не сделает.

— Если ты настаиваешь… — согласилась Трейси с видом драматической актрисы в шекспировской трагедии.

Гарри не мог себе представить, как Снейп, самый строгий из всех, кого он знал, сидит с первокурсницей за чашкой тёплого молока и позволяет ей рассказывать ему о своих кошмарах. Декан больше походил на человека, который отмахнётся, заявив, что это всего лишь сон, и отправит спать. Но опять же, после инцидента с Невиллом он в своём кабинете пил чай с Гарри, разговаривал с ним почти как со взрослым и был практически добр к нему. Наверное, это не самая невозможная вещь в мире. Однако образ профессора Снейпа со стаканом тёплого молока, терпеливо выслушивающего кошмары Трейси Дэвис, трудно было переварить.

— Вы действительно думаете, что это сработает? — после долгого молчания спросила Трейси, изо всех сил стараясь подавить воспоминания о кошмаре и последующем утешении со стороны Снейпа.

— Мы слишком далеко зашли, — заметил Драко, продолжая работать над картой, — и не можем повернуть назад. Кроме того, тебе уже поздно менять своё решение. Ты дала Непреложный обет.

— Это был не Непреложный обет, — в сотый раз повторила Пэнси, закатывая глаза.

— Опять двадцать пять! — нетерпеливо огрызнулся Драко и, выпрямившись, продемонстрировал всем свой пергамент.

Карта была не идеальной. На самом деле она была далека от совершенства. Коридоры, ведущие от спален к винтовой лестнице в общежития, были слишком длинными, а попытка Драко нарисовать гостиную оставляла желать лучшего: большая комната получилась совсем мелкой. Различные коридоры, ведущие к лестнице в Большой зал, тоже оказались неправильных пропорций, но, по крайней мере, они находились в нужных местах. Этого было достаточно, чтобы начать планировать свою вылазку, и это было действительно важно.

— Нормально, — наконец сказал Гарри после того, как все долго и молча изучали творение Драко. — Могло быть и хуже.

— Спасибо, Поттер, — сухо отозвался Драко. — Даже не знаю, что я делал бы без твоего одобрения.

* * *

Северус не знал, чего ему хочется больше — расхохотаться во всё горло или нагрянуть в крошечную комнатушку за гобеленом с кентавром Хирона и прямо там всыпать хорошенько всем первогодкам. Или нет, лучше в гостиной Слизерина, перед всем факультетом. Впрочем, на этой неделе он каждый вечер удерживал себя от мыслей о наказании первокурсников на глазах у всех, так что, пожалуй, мог повременить ещё немного, хотя, Боже правый, это было так заманчиво. Однако желание посмеяться тоже было искренним, как бы отчаянно он ни пытался это отрицать, главным образом потому, что маленькие чудовища действительно думали, будто им сойдёт с рук их монументально глупый заговор.

В дверь постучали, и Северус, тихо выругавшись, поднялся из кресла, рождественского подарка Минервы, которое стояло в углу у двери. Обычно он сидел в мягком кресле с прямой спинкой за своим столом, поскольку так работать было продуктивнее. Однако сегодня у него была веская причина сидеть в этом углу.

Он открыл дверь и обнаружил Теренса Хиггса, ожидающего в коридоре с книгой в кожаном переплёте в руках.

— Я пришёл вернуть «Мартина Чезлвита»⁽¹⁾, сэр…

Северус задумался на несколько секунд, взвешивая варианты. Он мог просто сказать мальчишке, что занят, и захлопнуть дверь перед его носом, и в этом не было бы ничего необычного, вовсе нет. Если уж на то пошло, это было бы в высшей степени типично. Однако Хиггс — староста, и неплохой, а если Дамблдор наконец-то вытащит голову из задницы и действительно рассмотрит кандидатуру слизеринца на пост старосты школы, то в следующем году Хиггс станет сильным претендентом на эту должность.

— Заходи, — тихо сказал Северус и приложил палец к губам.

Хиггс бросил на декана странный взгляд, но подчинился, а Северус сообразил, что всё ещё улыбается. Ерунда.

— Всё в порядке, сэр? — приглушённо спросил Хиггс, когда Северус закрыл за ним дверь и поставил один из деревянных стульев без подлокотников, стоявших перед столом, рядом со своим креслом в углу.

Северус снова приложил палец к губам, затем опустился в кресло, жестом предложил Хиггсу сесть и потянулся за своим стаканом скотча. Неожиданно из-за решётки, закрывавшей небольшое вентиляционное отверстие в стене прямо над головой Снейпа, послышался голос Поттера:

— Нормально, могло быть и хуже.

— Спасибо, Поттер, — раздался голос Драко Малфоя, — даже не знаю, что я делал бы без твоего одобрения.

Хиггс застыл, но когда разговор продолжился, на его лице появилось понимание.

— Все размеры неправильные, но должно сработать.

— Нормальные размеры. Можно подумать, у тебя лучше вышло бы.

— Ой, ну хватит спорить, — вмешался голос Пэнси Паркинсон. — У нас нет на это времени.

Хиггс повернулся к Северусу и почти беззвучно спросил:

— Гобелен с изображением кентавра Хирона?

— Похоже, первокурсники обнаружили его, — усмехнулся Северус, — и убедили себя, что они первые, кто это сделал.

Снейп не мог винить первогодок за желание держаться подальше от старших учеников и уважал их за попытку предпринять что-то для этого вместо того, чтобы сидеть в гостиной, дуться и жаловаться на превратности судьбы. Однако то, что они не продумали до конца своё убежище, вызвало у него осуждение.

— Честно говоря, — Северус призвал мгновенно вскипевший чайник и чашку для Хиггса, который с излишним любопытством разглядывал стакан со скотчем, — неужели они действительно думают, что об этом месте никто не знает?

— Это так близко к подземельям, — согласился Хиггс, налив себе в чашку чай, а затем привычным жестом добавив молоко и сахар. — Место укромное, сэр, но не так уж хорошо оно спрятано.

— И всё же каждый год первокурсники думают, что они первые наткнулись на эту комнату и воспользовались ею для своих планов, — слегка покачал головой Северус. — Впрочем, это понятно, у них ещё не было времени по-настоящему применить свою логику, и, возможно, им не приходило в голову задаться вопросом, почему такой первоклассный объект недвижимости не используется старшекурсниками. Но мне кажется, в этом году одному или двоим из них, возможно, достанет мозгов, чтобы дважды подумать об этом. Среди обычного моря приходящих ежегодно болванов есть парочка сообразительных ребят.

— Мы тоже этого не поняли, сэр, — заметил Хиггс, — когда на первом курсе обнаружили это место. Я имею в виду — что вы всё слышали. До тех пор, пока вы несколько раз не поймали нас, сэр, раскрыв наши планы.

— И что это говорит о твоём курсе, Хиггс? — сухо спросил Северус, но прежде чем Хиггс успел ответить, они оба замолчали, прислушиваясь к разговору, доносившемуся в кабинет.

— Сразу из гостиной пойдём к лестнице у портрета Гвидиона, — снова раздался голос Драко. — Только не к главной лестнице в холл. Слишком рискованно, даже после полуночи. Нас могут поймать.

Подняв брови, Хиггс хотел что-то сказать, но Северус покачал головой, призывая просто слушать.

— Разве лестницы не ведут до самого второго этажа? — На этот раз говорила Трейси Дэвис, нерешительная, но очень преданная нелепому делу, придуманному первокурсниками Слизерина. — Можно проскочить.

— Вот именно, — вмешался взволнованный голос Миллисенты Булстроуд, прекрасно слышимый, как бы она ни старалась понизить его. — Оттуда всего один пролёт…

— Лестница прямо возле чулана для мётел, Макмиллан на прошлой неделе просидел там весь обед, — захохотал Винсент Крэбб.

— …и мы окажемся рядом с запретным коридором на третьем этаже.

Хиггс вопросительно взглянул на Северуса.

— Не этот коридор, — покачав головой, чуть слышно шепнул тот. — Другой.

Дети ещё несколько минут обсуждали свои планы, детализируя и уточняя маршруты и оговаривая запасные варианты на случай, если что-то пойдёт не так. Северус вынужден был признать, что они удивительно сообразительны, хотя и не настолько, как им казалось. Вскоре они вышли из комнаты, направляясь обратно в слизеринскую гостиную, пока их не хватились.

— Глупцы, верно? — мрачно усмехнулся Северус.

— Сэр… — тихо сказал Хиггс, но, вспомнив, что первокурсники их уже не услышат, откашлялся и заговорил нормальным голосом: — Вы считаете, это…

— Забавно? Весело? Полагаю, в какой-то степени так и есть. — Северус больше не улыбался, но и не метался по кабинету в той убийственной ярости, которую ожидал Хиггс, в поисках своей линейки.

— Я просто удивился, сэр, — Хиггс взглянул на стакан со скотчем в руке декана, возможно, задавшись вопросом, сколько тот выпил до его появления. — Это не похоже на вас.

— Дерзите, мистер Хиггс?

— Нет, сэр, — поспешно ответил Хиггс. — Вовсе нет. Я просто…

Северус махнул рукой, и Хиггс замолчал.

— Не пойми меня неправильно, я достаточно зол на них за то, что у них сложилось впечатление, будто я такой идиот, каким они, очевидно, меня считают. И за это дорого заплатят, можешь не сомневаться.

— Как и мы, — медленно кивнул Хиггс, — когда строили планы, как запустить петарды в спальни семикурсников…

— Удивительно смелый план, если можно так выразиться.

— Не так смело, как пробираться на третий этаж посреди ночи, сэр, — возразил Хиггс, но не смог скрыть удовольствия от почти комплимента. — В любом случае, вы позволили нам добраться до спален семикурсников и на самом деле забросать их петардами, а потом появились словно из ниоткуда. А в тот раз, когда мы решили спрятать снаряжение гриффиндорской команды перед матчем, сэр, вы дождались, пока мы не дойдём до самого поля для квиддича, и только потом перехватили…

— Профессор Макгонагалл оторвала бы мне голову, если б я действительно позволил вам совершить задуманное, — проворчал Северус, потягивая скотч.

— Это только моя точка зрения, сэр, — Хиггс подался вперёд. — Вы позволили… Нам не удалось выйти сухими из воды, но вы позволили осуществить наши планы хотя бы частично, вместо того, чтобы просто наброситься на нас, как только узнали об этом. Я просто… ну, мне всегда казалось это немного странным, сэр. У вас так много правил, и вы сходите с ума, едва мы их нарушаем, но вы всегда позволяете первокурсникам продвинуться в своих планах намного дальше, чем кто-либо другой, прежде чем вмешаться. Разве это не поощряет их, сэр?

Северус долго изучал Хиггса нечитаемым взглядом.

— Я думал, ты умнее, Хиггс, — наконец сказал он.

Уши Хиггса ярко покраснели, и он смущённо опустил голову.

— Ну же, — подтолкнул Северус. — Подумай. Почему я допускаю, чтобы первокурсники Слизерина затевали что-то за моей спиной?

— Ну… — Хиггс задумался, стараясь не обращать внимания на пылающие уши. — Наверное, вы хотите, чтобы они работали вместе ради какой-то цели, сэр. Чтобы они в чём-то были едины.

— А из каких семей происходят эти дети? Из каких семей происходят дети Слизерина?

Хиггс снова замолчал, и невысказанное «Из какой ты семьи?» повисло в воздухе. Северус хорошо знал Уильяма, отца Теренса Хиггса, импозантного немногословного мужчину, который немногому научил своего сына, но глубоко внушил ему, что Теренс не может доверять никому, кроме себя, своего отца и Тёмного Лорда, если тот вернётся.

— Ты заметил, что мы не удостоились ни новых потасовок между мистерами Малфоем и Поттером в гостиной, ни новых агрессивных инцидентов в воздухоплавании? Они… — Северус кивнул на вентиляционное отверстие, — сближаются, даже если это происходит из-за чего-то нелепого. Чем больше эти дети сблизятся друг с другом и узнают, что мир не таков, каким его представляют родители, тем легче будет увести их с того пути, который наметили для них семьи.

— Сблизятся… Особенно с Поттером, — чуть слышно выдохнул Хиггс. — Наверное, поможет то, что они узнают Поттера по-настоящему, сэр.

— А у Дэвис отец — магл, и я знаю, что многие родители предпочли бы, чтобы их дети не общались с этой девочкой, — Северус слегка покачал головой. — Первые годы жизни дети были практически изолированы в своих собственных мирах, но наступит время, когда им придётся делать трудный выбор, а также вступать в неприятные конфронтации. И если они хотят сделать правильный выбор, им необходимо научиться выживать в семьях, которые с этим выбором не согласны. Им придётся научиться быть изворотливыми, умными, хитрыми…

— Им придётся научиться кое-что скрывать. Мой отец многого обо мне не знает, — задумчиво пробормотал Хиггс и, взглянув на Северуса, почти смущённо добавил: — Сэр.

— И кто научил тебя необходимым для этого навыкам? — Северус выглядел удивительно довольным собой, но затем отбросил тщеславие, как бы ему ни нравилось наслаждаться им время от времени. — Я предпочитаю, чтобы они учились этим навыкам под моим присмотром, а не за моей спиной. Им нужно научиться держаться вместе и развивать связи не только со своими семьями. Особенно если Тёмный Лорд вернётся.

— Вы же не думаете… — Лицо Хиггса потемнело.

Северус, не ответив, наполнил свой стакан скотчем, и Хиггс не стал развивать эту тему.

— Спасибо, что позволили мне послушать, сэр, — сказал он.

— Это не награда, — строго, но без раздражения взглянул на него Северус. — Отвратительно, что ты сам не догадался об их плане. Что же ты за староста факультета?

— Извините, сэр, — Хиггс виновато опустил голову. — Я буду более внимательным.

— Непременно. — Северус поднялся и поставил «Мартина Чезлвита» на книжную полку. — Или в следующий раз я вручу тебе «Итана Фрома»⁽²⁾, а это не самое позитивное чтение.

— Что они вообще планируют, сэр? — спросил Хиггс, когда Северус опустился обратно в кресло. — Я знаю, что они помешаны на дуэлях, но думал, что хотят заниматься этим в комнате трофеев. И если они не пробираются тайком в запретный коридор…

— Существует тайный проход в заброшенные классы, — махнул рукой Северус. — Большинство учеников о нём не знают, и нет, я не скажу тебе, где именно он находится. Третий этаж — слишком много для меня, чтобы регулярно патрулировать сверх обычных известных мест, где я вылавливаю своенравных слизеринцев.

— Я не своенравный, сэр! — запротестовал Хиггс, но не стал спорить дальше и решил спросить о другом, хотя и не надеялся на ответ: — Насчёт запретного коридора…

— Я ничего тебе не скажу, а если увижу тебя где-нибудь рядом с этим коридором, ты больше никогда не сможешь сидеть спокойно, — ухмыльнувшись, пригрозил Северус. — А потом мы обсудим возможность исключения, и неважно, староста ты или нет.

— Да, сэр, — вздохнул Хиггс. Меньшего он и не ожидал. Снова взглянув на вентиляционное отверстие в верхней части стены, он посмотрел на Северуса. — Могу я спросить, сэр…

— Спрашивай.

— Откуда тут взялась эта комната? И почему она соединена с вашим кабинетом, сэр?

— Тебе потребовалось много времени, чтобы заинтересоваться этим вопросом, — усмехнулся уголками губ Северус. — Хотя мало кто из учеников вообще даёт себе труд спрашивать, даже после того, как выясняется связь между этой комнатой и моим кабинетом. Они просто ищут другое место и тем самым вызывают у меня новую головную боль. — Он откинулся на спинку стула. — Ты знаешь, для чего изначально использовался этот кабинет?

— Боюсь, что нет, сэр. Я слишком давно читал «Историю Хогвартса».

— В двенадцатом веке это был кабинет инквизитора Хогвартса, — объяснил Северус. — А то маленькое пространство за гобеленом — камера для допросов. Несчастные души, оказавшиеся в ней, обнаруживали в своей камере боггарта. А поскольку инквизитор, очевидно, не хотел рисковать и видеть воплощение своих собственных страхов…

— Бедняга мог признаться боггарту, — договорил Хиггс, — и инквизитор его услышал бы. Это ужасно, сэр.

— Безусловно, — сказал Северус, не выказывая ни малейшего сожаления о судьбах людей, давно ушедших в прошлое. — По сравнению с этим участь наших слизеринских первокурсников не столь удручающа, не так ли? Хотя им так не покажется.

— Конечно, сэр, — согласился Хиггс, вспомнив свои собственные наказания у профессора Снейпа, и почувствовал, как ему повезло, что он не оказался на месте ничего не подозревающих первокурсников, которым предстояло столкнуться с этим воочию.

* * *

Ночью замок выглядел совсем по-другому.

В субботу чуть за полночь Гарри, Драко, Винсент, Грег, Блейз и Тео прокрались по коридору к винтовой лестнице, ведущей в гостиную, так тихо, как только могли. Притаившись на площадке, они немного выждали, поглядывая в соседний коридор, ведущий к спальням девочек.

— Трусихи, — прошептал Драко, нехотя понизив голос, когда все вокруг замахали руками, призывая его к тишине, — они не придут.

— Миллисента и Пэнси трусихи? — Гарри покачал головой. — Миллисенте если что-то втемяшится в голову, она ни за что не отступит.

— Я тоже не отступлю. — Мальчики подскочили от неожиданности, когда за угол коридора завернули две девочки. Пэнси подняла брови. — Моё имя может навести на мысль об обратном⁽³⁾, но…

— Хватит болтать, — прошептал Блейз и показал на лестницу в гостиную. — Давайте как можно тише — она скрипит.

Шагнув к винтовой лестнице в гостиную, Гарри снова бросил взгляд вдоль коридора, ведущего к спальням девочек. Из одной из комнат выглянула Трейси и нервно улыбнулась, а затем подмигнула. Гарри помахал ей в ответ и поднялся на первую ступеньку. Теперь назад дороги нет.

* * *

— Они только что начали подниматься по лестнице мимо моего портрета. — Гвидион появился на портрете бывшей директрисы Бёрк, которая резко пробудилась от глубокого сна и сердито фыркнула на вторжение.

— Спасибо, Гвидион, — кивнул Северус. — Я ценю вашу помощь.

Гвидион приподнял шляпу и исчез почти так же быстро, как появился, хотя директриса Бёрк продолжала ворчать ещё долго после его ухода. Северус сидел в учительской, закинув ноги на стол. Вопреки распространённому мнению, он не получал никакого удовольствия от того, что был суров со своими учениками, и ему не нравилось наказывать их. К тому же он вынужден был признать, что юные слизеринцы разработали хитрый план и обладали немалой долей храбрости, чтобы даже подумать о его реализации. Тем не менее, план был также и глупым, хотя Северус не сомневался, что это только начало, и в будущем эти первокурсники, возможно, будут способны на великие свершения.

Конечно, сейчас они представляли собой группу одиннадцатилетних детей, которые не продумали свой план так тщательно, как следовало бы. Северус взглянул на часы и поднялся на ноги.

Он позволит им добраться до заброшенного класса и начать свои дурацкие дуэли, а сам затаится снаружи и будет следить за тем, чтобы они ненароком не поубивали друг друга. Не то чтобы они были способны на такое, не с теми заклинаниями, которые они успели выучить, но Северус знал, как быстро неконтролируемая магия может набрать силу. В конце концов, его правила были установлены не просто так. И это им придётся познать на собственном горьком опыте, когда они, закончив сражаться, вдруг обнаружат прямо перед собой высокую фигуру своего донельзя рассерженного декана.

Только сначала нужно было разобраться ещё с одним делом. Северус вышел из учительской и направился к подземельям, а оттуда — к общежитиям первого курса, не подозревая, в какое абсолютное фиаско превратятся ближайшие часы.

---

1) «Мартин Чезлвит» (англ. The Life and Adventures of Martin Chuzzlewit, часто просто Martin Chuzzlewit) — роман Чарльза Диккенса (прим. пер.).

Вернуться к тексту

2) «Итан Фром» — повесть американской писательницы Эдит Уортон о трагической судьбе обедневшего фермера из Новой Англии (прим. пер.)

Вернуться к тексту

3) Pansy (англ.) — фиалка, в другом значении — хлюпик, слабак (прим. пер.)

Вернуться к тексту

Трейси, прижимая к груди Блинки, сидела на полу возле слегка приоткрытой двери спальни. Пустые кровати вокруг были завалены одеждой и постельным бельём, чтобы казалось, будто соседки по комнате крепко спят под одеялами. Трейси покрепче прижала к себе Блинки и посмотрела на Дафну.

— Не говори никому…

— Никому нет дела до твоего плюшевого кролика, Трейс, — отозвалась Дафна. Это прозвучало гораздо резче, чем она намеревалась сказать, из-за нервного напряжения, когда она думала о том, что произойдёт, если профессор Снейп раскроет их план.

Вспыхнув, как маков цвет, Трейси опустила голову, и Дафна, поколебавшись, мягче добавила:

— Я никому не скажу. Не знаю, как Драко узнал, но это не я ему рассказала, и никто из девчонок тоже не мог разболтать. Честное слово.

Трейси медленно кивнула и, от смущения не в силах смотреть на Дафну, уставилась на потрёпанного кролика.

— Ты думаешь, я маленькая? — спросила она, рассеянно теребя длинное кроличье ухо, не пострадавшее от несчастного случая с ротвейлером несколько лет назад.

Дафна помолчала, пытаясь решить, откровенничать или нет. Трейси заметила эту паузу, и её щеки вспыхнули.

— Я не хочу быть маленькой, — пробормотала она себе под нос, перестав прижимать к себе Блинки.

— Ты и не маленькая, — наконец сказала Дафна. — У моей сестры Астории есть плюшевая собачка, с которой она до сих пор спит.

— Ты же говорила, что твоей сестре девять лет? — Трейси подозрительно посмотрела на Дафну.

— А какая разница? — пожала плечами Дафна, пытаясь представить, что бы сказала мать в такой ситуации, если бы вообще знала, что кто-то из дочерей всё ещё спит с плюшевой игрушкой. К счастью, она не знала, потому что уже много лет не укладывала ни одну из них спать. — И потом, ты можешь осадить Драко, когда он ведёт себя как придурок, я сама видела. И ты не закатываешь истерик, как он.

Обе девочки замолчали. Трейси выглянула в коридор, затем прикрыла дверь почти вплотную, так что внутрь проникал лишь слабый лучик света.

— Если поймают… — Дафна замялась, — думаешь, нас исключат?

Даже в почти полной темноте Дафна увидела, как Трейси глубоко задумалась и покачала головой.

— Нет, — сказала она с большей храбростью, чем чувствовала на самом деле. — Он нас не выгонит, он нас убьёт.

— Спасибо, утешила, — фыркнула Дафна.

— Профессор Снейп постоянно грозится исключить учеников, но мама говорила, что с тех пор, как он начал преподавать, исключили только троих слизеринцев-семикурсников. — Трейси прислонилась головой к стене рядом с приоткрытой дверью, чтобы услышать возможные шаги. — Причём всех сразу. И они не убегали тайком по ночам, чтобы поиграть, а вместе сделали кое-что очень плохое.

Обе девочки снова умолкли, и мысль о том, что их могут вышвырнуть на первом курсе и они не доучатся до седьмого, словно повисла в воздухе. Подобная перспектива оказалась слишком ужасной для осознания.

— Себастьян Боул? И Томас и Элизабет Роули, да? — наконец спросила Дафна.

— Ты знаешь эту историю? — Трейси потянулась к Блинки, но передумала поднимать его и просто придвинула поближе к себе.

— Не то чтобы знаю, — пожала плечами Дафна. — Если честно, то нет. Мама и папа говорили, что это было политическое решение и что профессор Дамблдор заставил профессора Снейпа сделать это. И что на самом деле всё произошло из-за какой-то ерунды.

Трейси не ответила и снова задумалась.

— А хочешь, я тебе расскажу, что тогда произошло? — после долгого молчания предложила она.

Дафна вскочила с кровати, подошла к Трейси и уселась рядом, прислонившись спиной к стене.

— Родители тебе рассказали?

— Я подслушала пару лет назад, как мама говорила с папой. — Трейси покосилась на Дафну и пояснила: — Он магл.

— Да, мы все это знаем, Трейси.

— Ну, в этом-то всё и дело, да? — слегка улыбнулась Трейси. — Все знают, что мой отец — магл. Ну вот, когда родители разговаривали, папа переживал, что я поеду в Хогвартс.

— Но это глупо, — встряхнула головой Дафна. — Никто не относится к тебе как-то по-другому из-за того, что твой отец магл.

— Да. И это что-то новенькое, — Трейси по-прежнему не смотрела на Дафну и выглядела так, словно пожалела, что вообще завела эту тему. — Мама говорила ему, как сильно всё изменилось с тех пор, как она сама училась в Хогвартсе. Тогда было много нападений на нечистокровных учеников. Когда профессор Снейп начал преподавать, война закончилась, но Слизерин ещё оставался… ну, таким, каким он был раньше.

Дафна молчала, вспомнив рассказы своих родителей о факультете до того, как им стал руководить профессор Снейп. Она подозревала, что они многое утаили, но то, что ей рассказывали, точно не подходило Слизерину профессора Снейпа. Ни капельки. Впервые ей стало интересно, что думают о произошедших изменениях родители, особенно некоторые из них.

— Мои родители не были Пожирателями Смерти, — наконец сказала она и посмотрела на Трейси, смущённая тем, что этот разговор вообще состоялся. Родители запретили ей обсуждать в школе политику и войну, она должна была сосредоточиться на новом мире, а не на старом. — Я хочу, чтобы ты это знала. Они… ну, знаешь, во многом традиционны. Когда дело доходит до брака и тому подобных вещей. Но они его не поддерживали. Никогда.

— Значит, они придерживаются традиций и считают, что моим родителям не следовало жениться или рожать меня, но при этом не думают, что нас следует убивать за это? — улыбнулась Трейси и, увидев выражение лица Дафны, покачала головой и поспешно добавила: — Нет, правда, всё нормально. Я просто шучу, совсем немного. Есть гораздо худшие взгляды, чем у твоих родителей. И в любом случае, я не собираюсь судить тебя по тому, во что они верят. Мама и папа говорят, что не все дети согласны со своими родителями, моя мама, например, со своими вообще ни в чём не согласна. Они не общаются с тех пор, как я родилась.

— Я не думаю, что твои родители не должны были жениться или рожать тебя, — пробормотала Дафна. Теперь она обнаружила, что сама не может смотреть в глаза Трейси. — Я никогда особо не задумывалась об этом, пока не пришлось, но, по-моему, все эти разговоры о чистоте крови — ерунда.

— Я тоже так думаю. — Теперь, когда Трейси уже не так сильно боялась, что профессор Снейп ворвётся к ним в любой момент, напряжение внутри понемногу ослабевало. — Это глупо, и я не понимаю, почему это кого-то волнует.

— А что натворили Себастьян Боул и Томас и Элизабет Роули? — спросила Дафна после продолжительного молчания, когда каждая из девочек размышляла над обсуждаемым вопросом.

— Они прокляли маглорожденную гриффиндорскую девочку тёмной магией так сильно, что она неделю пролежала в Больничном крыле, — с готовностью сообщила Трейси. — Она чуть не попала в больницу Святого Мунго, а моя тётя Сара сказала, что всё могло быть ещё хуже, если бы профессор Снейп не нашёл её вовремя. — Помолчав, она добавила: — Тётя Сара тогда была на шестом курсе. Младшая сестра моей мамы. Она из тех в моей семье, кто ещё общается с нами. Когда всё случилось, это было очень важно.

Дафна не ответила. Она ничего этого не знала, и теперь, когда узнала, что произошло на самом деле, исключение показалось ей гораздо более обоснованным. Она гадала, знают ли её родители всю историю целиком. Скорее всего, нет: казалось невозможным, чтобы они назвали подобное «политической чепухой». В конце концов, они не были Пожирателями Смерти.

— Это ужасно, — наконец сказала Дафна и внезапно сообразила: — Себастьян Боул! А Люциан Боул…

Трейси кивнула, когда Дафна замолчала.

— Себастьян — старший брат Люциана, — пояснила она. — Думаю, ему вряд ли хочется говорить об этом. Но он всегда очень добрый со мной, хотя четверокурсник, а мы только первокурсники, так что он не такой, как брат. Он хорошо относится ко всем маглорожденным и полукровкам.

— Не представляю, каково это — иметь брата, которого исключили из школы, — зябко передёрнула плечами Дафна. — Особенно за такое.

— Я тоже, — Трейси снова усадила Блинки к себе на колени и рассеянно поглаживала его за ухом. На этот раз Дафна не осудила её за это. Если бы у неё в голове ежедневно крутились те же мысли, что и у Трейси, она бы, наверное, тоже по ночам обнимала мягкую игрушку.

— Если кто-нибудь будет тебя доставать, скажи мне, хорошо? — Дафна легонько толкнула Трейси в плечо. — Или кому-нибудь из девчонок. Мы все должны поддерживать друг друга.

— Не волнуйся, если кто-нибудь будет приставать ко мне, я сама ему в нос дам, — фыркнула Трейси, тоже слегка толкнула Дафну в плечо, и обе захихикали при мысли о том, что Трейси в самом деле кого-то ударит. Но за лёгкой улыбкой подруги было что-то, что Дафна не смогла понять, что-то настолько искреннее, что это почти причиняло боль.

Вдалеке послышался тихий, повторяющийся звук. Обе девочки замерли. Звук становился громче и по мере приближения уже не вызывал сомнений: кто-то шёл в их сторону.

— Это… — Трейси зажала ладошкой рот.

— Ложись в постель, — прошипела Дафна, выглянув в дверь как раз в тот момент, когда профессор Снейп завернул за угол. Трейси подскочила, забыв Блинки на полу, обернулась, чтобы забрать игрушку, и тут же отказалась от этой идеи, наткнувшись на свирепый взгляд Гринграсс.

Дафна же, глубоко вдохнув, снова выглянула из дверного проёма. Профессор Снейп направлялся прямо к ним. Не потребовалось особых усилий, чтобы притвориться испуганной, потому что так оно и было, и, вылетев в коридор, Дафна приготовилась устроить представление века.

* * *

Ночью замок был совсем другим. Гарри смотрел на высокие окна, наблюдая, как лунный свет струится сквозь них в коридор, по которому они сейчас шли. Ему нравились окна, сквозь зачарованные стёкла в общежитии были видны глубины озера. А в его чулане окна не было. Да и вообще ничего не было. Так что он радовался, что теперь у него есть окна.

— Шшш! — Блейз жестом приказал всем остановиться. Группа из восьми человек замерла как раз в тот момент, когда маленькая мохнатая фигурка завернула за угол.

— Вот дерьмо, — прошипел Драко, а затем бросил Миссис Норрис: — Пшла отсюда! Брысь, кошка облезлая!

— Совсем рехнулся? — рявкнула Миллисента, грубо отпихнула его и присела на корточки перед Миссис Норрис. — Привет, девочка. Здравствуй, Миссис Норрис.

Кошка не мигая уставилась на девочку. Гарри сталкивался с Миссис Норрис несколько раз, когда бродил по Хогвартсу, и был уверен, что это древнее, часто раздражающее существо гораздо умнее всех кошек на Тисовой улице, за исключением, пожалуй, кошек миссис Фигг (которые, если честно, жили на улице Глициний, а не на Тисовой). Он затаил дыхание, наблюдая за тем, как кошка пристально смотрит на Миллисенту.

— Я знаю, девочка, — дружелюбно заговорила Миллисента, протягивая слегка дрожащую руку, — я знаю, что нам нельзя здесь быть. Но мы хорошо к тебе относимся, помнишь? Помнишь, как мы с Пэнси угощали тебя кусочками рыбы? Помнишь, как Трейси на прошлой неделе гладила тебя почти полчаса?

— Это кошка, Мил, — прошептал Блейз, когда Миссис Норрис медленно шагнула к Миллисенте. — Она тебя не понимает.

— Конечно, понимает, — возразила Миллисента. — Она же понимает мистера Филча, правда? — Она снова посмотрела на Миссис Норрис. — Прости его, он ещё не успел толком познакомиться с тобой.

— Я знаю её! — запротестовал Блейз.

— Нет, не знаешь, — покачала головой Миллисента и подошла ближе. — Познакомься как следует. Скажи: «Приятно познакомиться, Миссис Норрис».

— Что? Сказать ей?! — Блейз оглянулся на остальных в поисках поддержки. — Она же кошка!

— Скажи это! — У Миллисенты стал такой вид, будто она вот-вот треснет Блейза по голове.

Подавляя хохот от абсурдности ситуации и одновременно сдерживая ужас от того, что их вот-вот поймают, Гарри наклонился и похлопал Блейза по плечу.

— Просто скажи, Блейз, — прошептал он.

Блейз свирепо посмотрел на них, затем опустился на колени рядом с Миллисентой, откашлялся и протянул руку, как будто собирался обменяться рукопожатием.

— Ну ладно, — проглотив гордость, сказал он, — привет… привет, кошка… э-э-э… извини за грубость. Приятно познакомиться, Миссис Норрис.

Миссис Норрис устремила на него пристальный взгляд, который Гарри не смог до конца расшифровать, затем небрежно шлёпнула лапкой по протянутой руке и, повернувшись к Миллисенте, на миг прижалась к ней и даже коротко лизнула её ладошку.

— Ну вот, ты же милая девочка, правда? — проворковала Миллисента, посмотрела на Блейза и добавила: — А он очень грубый мальчишка, но у него добрые намерения. Ты милая, мы это знаем. Мы не обзываемся и не говорим о тебе гадости, как гриффиндорцы, райвенкловцы или хаффлпаффцы. Мы — слизеринцы. Ты нам нравишься. Мы твои друзья. Мы гладим тебя, играем с тобой и относимся к тебе так, как ты заслуживаешь.

Миссис Норрис снова потёрлась мордочкой о руку Миллисенты и чуть слышно замурлыкала.

— Мы просто поиграем, но не создадим никаких проблем. Я обещаю, Миссис Норрис. Ты ведь не расскажешь мистеру Филчу? — спросила Миллисента. — Пожалуйста, не говори мистеру Филчу. Пожалуйста.

Миссис Норрис отступила назад и долго смотрела на них, затем повернулась в сторону кабинета Филча, который находился двумя этажами ниже, и пошла — невероятно медленно. При такой скорости движения она доберётся до завхоза, когда уже практически рассветёт.

— Это лучшее, что ты можешь сделать, — улыбнулась Миллисента. — Спасибо, Миссис Норрис.

Эхом донеслось тихое мяуканье, и они снова отправились в путь.

— Ты просто сумасшедшая, — бросил на ходу Драко, тяжело дыша от страха и ликования, что им удалось избежать обнаружения.

— Я просто люблю кошек, — пожала плечами Миллисента. — Мама и папа говорят, что я смогу завести одну в следующем году, если сдам все экзамены.

— У нас в общежитии будет кошка? — спросила Пэнси, от волнения дав петуха на последнем слове.

— Если я сдам все экзамены, — повторила Миллисента и улыбнулась. — И если нас не поймают сегодня вечером и не отправят домой завтра утром.

— Вы точно чокнутые, — заявил Блейз, однако широко улыбаясь, в основном от радости, что их не обнаружили. — Совсем рехнулись, особенно ты, Миллисента.

— Я стараюсь, — фыркнула Миллисента, и они завернули за очередной угол.

— Шшш! — На этот раз к тишине призвал Гарри, но в этом не было необходимости — все услышали звук шагов прямо у себя за спиной. Они обернулись, но там никого не было. — Вы тоже слышали, да?

Все дружно кивнули. Долгое время они стояли в тишине, но из тени не выскочил ни Снейп, ни кто другой. После некоторого колебания первокурсники двинулись дальше, только уже гораздо тише, чем раньше.

* * *

Не прошло и десяти минут, как Северус уже стремительно шагал по коридорам подземелья, направляясь прямо к общежитиям девочек. Вопреки расхожему мнению, ему не нравилось быть строгим со своими учениками, хотя мысль о том, чтобы распевать песни в гостиной, как это делала Помона со своими хаффлпаффцами, или заниматься позитивной медитацией, как Филиус со своими райвенкловцами, вызывала у него тошноту. Кроме того, эти маленькие засранцы заслуживали наказания, полагая, что смогут так эффектно провести своего декана. Неужели они думали, выбираясь всем курсом, за исключением двоих, на незаконную ночную прогулку, что он спустит им это с рук? Он покачал головой, подавляя невольную улыбку. Эти сопляки заслужили всё, что им достанется.

Он завернул за угол, и как раз в этот момент в коридор выглянула Дафна Гринграсс, отшатнулась назад, снова выглянула и, наконец, заметно нервничая, бросилась к нему.

— Сэр, — робея, дрожащим голосом пробормотала она, — мне приснился кошмар.

— Кошмар? — поддержал игру Северус, глядя на девочку с высоты своего роста. — О Мерлин! Неужели, мисс Гринграсс?

— Ужасный кошмар, — энергично закивала она, вздыхая.

— Это просто ужасно, — вкрадчиво сказал Северус, в силу возраста и опыта лучше скрывая фальшь своего беспокойства, чем девочка, разыгрывавшая перед ним целый спектакль. Он опустился на одно колено. — Полагаю, теперь вы не сможете снова заснуть, верно?

— Нет, сэр, — затрясла головой Дафна. — Я подумала… ну, я подумала, может быть, я могла бы…

— Кошмары — это совершенно естественно, — успокаивающе заверил Северус, и мягкость в его голосе звучала для него самого совершенно неестественно. От такого голоса Помона и Филиус засияли бы от гордости, а Минерва обняла бы Снейпа, радуясь, что он наконец-то проявил мягкость, а потом спросила бы, что, чёрт возьми, случилось и не умер ли кто.

— Правда, сэр? — Дафна слегка выпятила нижнюю губу в попытке изобразить очаровательного ребёнка. Видимо, подобный приём у неё дома творил чудеса.

— О да, совершенно естественно, — ещё вкрадчивее повторил Северус. — Представляю, какой бы мне приснился кошмар, если бы половина девочек в моём общежитии вдруг исчезла.

Дафна замерла, а через открытую дверь послышался испуганный писк с кровати Трейси Дэвис. Северус какое-то время, приподняв бровь, смотрел на съёжившуюся Дафну, затем выпрямился, вошёл в комнату и взмахом палочки зажёг свечи, закреплённые на настенных кронштейнах. Он подобрал с пола потрёпанного кролика, бросил его в изножье кровати испуганно притихшей Трейси, затем перешёл к кровати рядом и откинул одеяло, после чего проделал то же самое с другой кроватью, возле Дафны. Обе кровати были завалены постельным бельём и одеждой.

Северус повернулся и посмотрел на девочек, те выглядели так, словно хотели раствориться в воздухе.

— Мерлин! — С самым серьёзным беспокойством, на которое только был способен, сдерживая сарказм, Северус встретился взглядом с их широко раскрытыми глазами. — Неудивительно, что вам приснился кошмар, мисс Гринграсс. Он вам и теперь определённо снится, верно?

Дафна с побелевшим лицом открыла было рот, но ничего не успела сказать.

— Тихо! — велел Северус, перестав притворяться. — Молчите обе. Вы останетесь в своих постелях и не сдвинетесь ни на дюйм, пока я не вернусь за вами.

Он развернулся на каблуках, вышел и взмахом палочки захлопнул за собой дверь, не сомневаясь, что до полусмерти перепуганные девчонки будут сидеть тихо, пока он не вернётся, чтобы сопроводить их в свой кабинет вместе с остальными первокурсниками. Конечно, он мог бы не заглядывать сейчас в общежитие для девочек, а сначала разыскать нарушителей и только потом забрать с собой Трейси и Дафну. Но тогда им не пришлось бы мучиться в ожидании последствий своих неправильных решений, и что в этом было бы забавного?

Ну ладно, мысленно уступил Северус. Может быть, ему и не нравилось наказывать своих учеников, но определённо нравилось давать им понять, что они не так уж умны, как им кажется, особенно когда пытаются обмануть его. И, конечно же, ему нравилось подкарауливать их в последний момент, когда они думали, что им удалось провернуть свои неизбежно глупые замыслы.

Это было больше, чем позволялось во времена его пребывания в Слизерине, гораздо больше. Слизерин, который знал Северус, был злым и жестоким местом, где основные радости и волнения были связаны с причинением боли другим и победами Тёмного Лорда. Конечно, такой жизнью жили не все, но многие. Слишком многие. Северус не собирался позволять нынешнему выводку учеников разгуливать без последствий, но если они сблизились так, как никогда не сближались слизеринцы времён Снейпа, если они сошлись не на почве жестокости и ненависти к другим…

И тот факт, что они сдружились с Поттером… Это было важно. Северус вздохнул, вспомнив о множестве писем, на которые он сейчас вынужден отвечать. Так много проклятых писем от родителей. Он гадал, кто же появится на этот раз. Всегда находился кто-то, кто перед рождественскими праздниками заявлялся лично, ставя под сомнение снейповские методы и лояльность. Хотя обычно письменной переписки было достаточно, чтобы убедить подозрительных родителей в том, что Северус просто играет роль и учит их непонятливых деток успешно скрывать свою истинную преданность Тёмному Лорду под маской, приемлемой для мира, в котором заправляют люди вроде Дамблдора.

В конце концов, какой ребёнок не жаловался родителям, что учителя ужасно злые? Родители знали, что Северус строг, но строгость вовсе не означала, что он учит их избегать окружения, в котором когда-то вращался Тёмный Лорд. Северус понимал, что ему придётся прививать это младшим ученикам по капле, а не всё сразу.

Не спешить. Он должен добиваться этого постепенно, первым делом дать им инструменты, необходимые для того, чтобы они сами сделали свой выбор, и при этом создать обстановку, которая не разделит их сразу на «чистокровных» и «всех остальных». И когда младшие ученики иногда жаловались своим родителям, что им не разрешают называть других учеников грязнокровками или вести себя в школе так, как вели их родители, что ж, у него было идеальное оправдание — необходимо убедить Дамблдора полностью доверять ему, особенно учитывая, что однажды Тёмный Лорд вернётся и ему, как и раньше, понадобится шпион.

Все знали, что после окончания войны Слизерин балансировал на краю. Некоторые ученики стали ещё более жестокими и озлобленными после поражения своих родителей. Дамблдор пригрозил, что в случае возвращения к тем временам факультет расформируют. Полная чушь, конечно, но это помогло напугать некоторых родителей и заставить их принять методы Северуса, а также неохотно поверить в то, что он просто учит ребят вести себя более утончённо. У отцов была возможность открыто объединяться в союзы, когда шла война, но их дети не могли позволить себе такой роскоши теперь, когда всё закончилось и победил вовсе не Тёмный Лорд.

Помогало и то, что, каким бы грозным ни считали ученики Северуса, он был ничто по сравнению с теми, кто работал тут до него. Слагхорн, по большому счёту, относился к ученикам равнодушно, но Аполлион Прингл был настоящим садистом, которого нельзя было подпускать не только к детям, а и вообще к кому бы то ни было. Северус был строг и многого требовал от своих учеников, но никогда не был с ними жесток. Мелкие засранцы и не подозревали, как им повезло: самое страшное, что им регулярно грозило — это строгий выговор, ранний отход ко сну или несколько лёгких шлепков. А вот их отцы наверняка хотя бы раз за свою хогвартскую бытность оказывались под тростью Прингла, который орудовал ею, не сдерживаясь и не зная меры.

В любом случае, скоро кто-нибудь появится. Если бы Северус делал ставки, он бы поставил на Люциуса, но, возможно, это будет идеальный год и никто не появится. И, возможно, его слизеринские чудовища будут вести себя идеально до самых каникул, ни на йоту не выходя за рамки дозволенного. Быть может, и Помона перестанет читать совершенно отвратительные стихи, которые хаффлпаффцы пишут в комнате отдыха. Иногда было приятно пофантазировать.

К тому времени, как Северус, стараясь ступать как можно тише, добрался до третьего этажа, первокурсники уже проскользнули через тайный проход в заброшенный класс. Северус притаился за углом следующего коридора. Он был впечатлён тем, что первокурсники обнаружили это место. Сам он знал о множестве секретных местечек по всей школе главным образом потому, что чёртов Джеймс Поттер и его свора придурков болтали громче, чем думали, но они никогда не упоминали об этом коридоре. Северус узнал о нём однажды вечером в кабинете завхоза: Аргус, потягивая сливочное пиво, просветил его обо всех секретных проходах, которыми могут воспользоваться ученики.

Северус выудил из кармана мантии потрёпанный томик «Дэвида Копперфильда», прислонился к стене, зажёг люмос и, открыв книгу на заложенной странице, продолжил читать историю, над которой он столько прежде размышлял.

* * *

Несмотря на то, что они знали слишком мало заклинаний, мероприятие всё равно прошло с большим успехом. После множества щекочущих чар и неудачных попыток обезоружить друг друга они попрактиковались в тех немногих заклинаниях, которые знали, а затем устроились на полу в заброшенном классе и заговорили о том, какие дуэли будут у них на старших курсах. По правде говоря, Гарри не очень-то хотелось, чтобы в будущем у него было много дуэлей, но если они будут такими же, как сегодня, то, возможно, всё не так уж плохо. Это была идеальная ночь, такая, какую Гарри представлял себе, живя у Дурслей, но уже давно перестал думать, что она существует на самом деле.

Он так и не смог понять, задремал или нет, и знал только, что они погрузились в уютную, сонную тишину, которая тянулась бесконечно долго, и он глазел в потолок и на каменный пол под собой, удивительно довольный миром и людьми в нём. А потом дремоту прогнал слабый стук вдалеке.

Подскочив и нервно переглядываясь между собой, они напряжённо вслушивались, но больше ничто не нарушало тишину.

— Уже почти без четверти три, — наконец сказала Пэнси, взглянув на часы Винсента. — Наверное, нам пора возвращаться.

— Надо бы вернуться в подземелья раньше, чем Миссис Норрис доберётся до мистера Филча, — кивнула Миллисента.

— А может, не надо? — грустно спросил Грег, но когда все поднялись на ноги и потянулись за своими палочками, присоединился к товарищам.

— Классно было, — сказал Гарри, когда они осторожно открыли дверь. — Винсент, отличная идея. Спасибо, что уговорил нас.

— Я же говорил, что придумаю, как нам провести дуэли, — довольно ухмыльнулся Винсент.

— Это была и моя идея, — добавил Грег.

— И ты молодец, — отозвался Гарри.

Они добрались до нужного места в коридоре, Тео на цыпочках прошёл вперёд и отодвинул потайную стенку. Все проскользнули через неё, а Гарри на мгновение подумал, не притаился ли по ту сторону Филч, или Снейп, или кто-нибудь из профессоров, поджидая их, но эта мысль тут же вылетела у него из головы: коридор был совершенно пуст, так что беспокоиться не о чем.

* * *

Было почти без четверти три, и Дэвид как раз убежал жить к своей двоюродной бабушке, когда Северус услышал шаги. Он прислушался, подняв повыше зажжённую палочку. Шаги приближались. Северус как можно тише закрыл книгу и сунул её обратно в карман мантии. Он молча стоял и ждал, и через мгновение человек, обогнув угол, остановился как вкопанный.

Это была тёмная фигура в мантии, похоже, мужчина. Люмос на палочке Северуса и лунный свет, струившийся из окон наверху, не позволяли увидеть лицо, скрытое в тени капюшона. Всё, что Северус смог разглядеть — кончик палочки, высунувшийся из рукава.

Секунду они молча смотрели друг на друга. Затем, взмахнув полами мантии, фигура исчезла так же быстро, как и появилась.

Выхватив собственную палочку и держа её наготове, Северус устремился за угол, где скрылся загадочный силуэт.

* * *

— Шшш, — прошептала Пэнси, раскрасневшись от волнения. — Грег, может, хватит так топать?

— Ничего я не топаю! — возмутился Грег, и его голос прозвучал гораздо громче, чем гулкие шлепки тапочек по каменному полу.

— Тише ты! — одёрнул Грега Гарри, а Миллисента прошипела ему на ухо:

— Заткнись, а то из окна выброшу.

— Ты к кошке лучше относишься, чем ко мне, — обиженно пробурчал Грег, но голос понизил.

— Как есть — так есть, кошка мне нравится больше, чем ты, — фыркнула Миллисента и примирительно добавила: — Ладно, не дуйся, просто я в самом деле люблю кошек больше, чем людей.

— Не понимаю, почему, — свысока уронил Драко. — Они такие надменные и холодные. И не дружелюбные, как собаки.

— Они просто знают, чего хотят, — пожала плечами Миллисента. — И они не боятся дать это понять. Они не злые. Миссис Норрис всё время сворачивается калачиком у меня на коленях. Но если ты будешь с ней грубым, она вмиг сдаст тебя Филчу. И это честный обмен.

Они молча добрались до узкой лестницы рядом с чуланом для мётел, в котором неделю назад сидел Эрни Макмиллан.

— Я всё равно больше люблю собак, — наконец пробормотал Драко.

— Может быть, в кошках ты слишком много видишь себя? — поддразнила Пэнси. — Ты же сам, как кот, надменный и холодный.

— Что? Я не кот! — возмутился Драко.

— Он не кот, — подхватила Миллисента. — Кошки не закатывают истерик, когда не получают того, чего хотят. Они дуются в полном достоинства молчании.

— Я не закатываю истерик! — Драко свирепо уставился на едва сдерживавших смех сокурсников. — Не закатываю!

— Драко, ты наш друг… — как можно дипломатичнее начал Блейз, — но… ты же не раз грозился пожаловаться отцу на всех в этом замке.

— Возьми свои слова обратно! — покраснев, потребовал Драко.

— Это правда!

— Возьми свои слова обратно!

Драко кинулся на Блейза, и в этот момент произошло нечто очень странное: Малфой толкнул Забини и при этом врезался в Гарри, но все видели, что они столкнулись недостаточно сильно, чтобы Поттер упал. Тем не менее Гарри отбросило в сторону, как будто кто-то швырнул его прямо через верхнюю ступеньку. Он бы точно загремел вниз по длинной узкой лестнице, если бы Драко не вцепился одной рукой в перила, а другой — в руку Гарри и не удержал от падения.

— Что… — Гарри, потеряв равновесие, грохнулся на спину, утянув за собой и Драко. — Что это было?

Пэнси вскрикнула. У подножия лестницы, сливаясь с темнотой, маячила фигура в капюшоне и с поднятой палочкой. В следующее мгновение шрам Гарри полыхнул огнём. Никто не понял, что произошло дальше, но через несколько мгновений все уже что было сил неслись прочь по коридору.

— Кто это был? — судорожно хватая губами воздух, выдохнул Грег.

— Заткнись и беги! — взвизгнул Драко, и они прибавили ходу.

Тот момент наверху лестницы Гарри запомнил на всю жизнь — тошнотворный спазм в животе, когда он понял, что падает, ужас и некое умиротворение, разом нахлынувшие на него, и резким контрастом — Драко, оттащивший его назад.

В суматохе бегства первокурсники разделились: Гарри остался с Драко и Миллисентой, а остальные разбежались в разные стороны. Они неслись по коридорам, не зная, куда бегут, но отчаянно стремясь попасть куда-нибудь в безопасное место, и остановились только тогда, когда больше не могли бежать.

— Этот человек хотел убить тебя, — Драко, задыхаясь после быстрого бега, огромными испуганными глазами уставился на Гарри. — Он точно хотел убить… или покалечить, чтобы всё выглядело как несчастный случай.

Они с Миллисентой переглянулись, а Гарри обернулся, почти ожидая, что фигура в мантии окажется прямо за ними.

— Не говори глупостей, — отрезала Миллисента. — Мы же его видели, верно? Он уже не сможет представить это как несчастный случай. Гарри, кому могло понадобиться убивать тебя?

Гарри открыл было рот и… тут же закрыл. Единственный, на кого он мог подумать — это покойник, тот, кого уже нет на свете. Сама мысль об этом вызывала у него тошноту.

— Не может быть, — недоверчиво пробормотал Драко. — Этого просто не может быть.

— Нет, — согласилась Миллисента, хотя на лице у неё застыло совсем другое выражение. — Он… нет. Этого не может быть, — повторила она. — Гарри, этого не может быть, правда?

— Пойдём, — сказал Гарри через минуту, когда к нему вернулся дар речи. — Нужно найти остальных.

— Нет, ты должен вернуться в гостиную, — приказала Миллисента, как будто у неё были такие полномочия. — Мы сами найдём их, а для тебя тут слишком опасно.

— Он что, один пойдёт? — возмутился Драко. — Чтоб этот маньяк в мантии прикончил его?

— Мы его видели! — возразила раскрасневшаяся Миллисента. — Если он хотел представить всё как несчастный случай, то теперь у него ничего не получится — мы его видели!

— Если только он не прикончит всех нас, — мрачно изрёк Гарри и не узнал собственный голос. — Кучка слизеринцев случайно убьётся на дуэли.

— Никто в это не поверит. — Лицо Драко стало мертвенно-бледным.

— Хватит, у нас нет времени! Ты… — Миллисента схватила Драко за плечо и толкнула к Гарри, — отведи его обратно в подземелья, а я найду остальных.

— Я сам дойду, — фыркнул Гарри.

— Мы не отпустим тебя одного! — завопил Драко. — Я пойду с тобой.

— Вы никуда не пойдёте, мистер Малфой, — раздался голос, при звуке которого Гарри испытал одновременно и облегчение, и ужас.

Обернувшись, все трое уставились на профессора Снейпа. Таким рассерженным они декана ещё не видели. В одной руке он сжимал запястья Винсента и Грега, а в другой — Пэнси и Тео.

— Сэр, — начал Гарри, в голове вертелась тысяча оправданий, одно невероятнее другого, но, увидев выражение лица Снейпа, он мгновенно умолк.

Торопливые шаги заставили всех вздрогнуть, у Гарри всё сжалось внутри от страха, но вместе с тем его охватило странное чувство облегчения. Всё в порядке. Профессор Снейп здесь, он защитит их.

Торопившийся человек вынырнул из-за угла, и Гарри ожидал снова увидеть фигуру в мантии, однако это оказался запыхавшийся Блейз.

— О нет, — тихо выдохнул Забини, увидев декана, который дышал почти так же тяжело, как и он сам.

— О да, — саркастично передразнил Северус и грозно велел: — В мой кабинет. Все вы. Сейчас же.

* * *

Северус опустился в кресло и, помассировав виски, достал бутылку дорогого коньяка, которую он приберегал для тех случаев, когда это было действительно необходимо, налил большую порцию и, вернув бутылку на полку, одним глотком выпил содержимое бокала, а затем со стуком поставил его рядом с линейкой, всё ещё лежавшей на столе. Он схватил эту чёртову штуку, швырнул её в ящик стола и, тяжело дыша, с грохотом закрыл его.

Дурак! Он полный идиот, если думал, что Поттер будет в безопасности, бродя ночью по замку, даже если он сам притаился за углом для страховки. Стоило мальчишке покинуть безопасные подземелья, как тут же нашёлся кто-то, кто захотел его прикончить. Ведь были люди, которые всё ещё хотели его смерти — очень много людей. И конечно, кто-то нашёл способ проникнуть в замок. А они с Альбусом были так уверены, что установленной ими защиты будет достаточно. Как же они ошибались!

Кто-то в замке работал на Тёмного Лорда или, по крайней мере, продолжал поддерживать его идеалы, хотя война уже закончилась. Хотя не удивительно: прошло всего десять лет. Однако Северусу хотелось верить, вопреки здравому смыслу, что теперь всё изменилось. Впрочем, он никогда по-настоящему в это не верил, но полагал, что под его присмотром мальчишка в безопасности.

Идиот! Человек в мантии сумел ускользнуть от него и дал детям возможность, ни о чём не подозревая, выбраться из своего укрытия. А потом… Вероятность того, что могло случиться на лестнице, приводила Северуса в ярость не меньше, чем пугала. А от того, что мальчишка пытался скрыть это, Северус свирепел ещё больше.

Было очевидно, что первокурсники расстроены и напуганы не только потому, что на них обрушился его гнев. Как только неизбежное правосудие над их выходкой было поровну распределено на всех и Северус наглядно продемонстрировал, насколько глупыми и безрассудными они были, он расспросил детей, не столкнулись ли они с кем-нибудь, с кем не должны были столкнуться. Поттер по-прежнему молчал, но остальные раскололись почти сразу. Однако даже когда они рассказали о том, что произошло на лестнице, мальчишка Поттер качал головой и твердил, что ничего страшного не случилось — он просто потерял равновесие и человек в мантии тут ни при чём.

Потеряв терпение, Северус осторожно прощупал сознание мальчика, и то, что он увидел, было совсем другим и гораздо страшнее того, что утверждал Поттер. Чёртов болван!

Северус долго сидел за своим столом, стараясь взять себя в руки, потом поднялся, вышел из кабинета и, держа палочку наготове, отправился в место, куда никогда раньше не ходил, но о котором знал на случай чрезвычайных ситуаций. Он стремительно пронёсся мимо горгульи, охранявшей кабинет директора на седьмом этаже, и остановился только у небольшого портрета, на котором, как однажды сказал Альбус, был изображён кондитер Берти Боттс в молодые годы. Северус загрохотал кулаком по раме портрета, не обращая внимания на испуганные и раздражённые вопли разбуженного обитателя.

— Ради Мерлина! — кипел Боттс. — Сейчас половина четвёртого утра! Какая наглость! Какая беспардонность!

— Разбуди его, — приказал Северус, нетерпеливо махнув рукой. — Это важно.

* * *

Царившая в спальне для мальчиков тишина изредка нарушалась скрипом кровати, когда кто-то из наказанных первокурсников ворочался, тщетно пытаясь найти удобное положение. Всё было ужасно, начиная с того момента, как Снейп отвёл их обратно в подземелья и, захватив по пути Дафну и Трейси, устроил нарушителям яростную головомойку, и заканчивая тем, что все они по очереди наклонялись над креслом Снейпа и ревели от жгучих шлепков, а потом вынуждены были слушать новую свирепую выволочку, старательно пряча друг от друга мокрые глаза и шмыгающие носы.

Гарри перевернулся на бок и поморщился. Хуже самого наказания оказалось ощущение, когда Снейп уставился на него и сделал… что-то сделал. Однажды он уже проделывал подобное с Гарри — прощупывающее ощущение в голове, как будто он мог читать мысли. Хотя уже неважно, что там увидел декан у Гарри в голове — все разболтали о происшествии на лестнице быстрее, чем Дадли осваивал новые компьютерные игры. И это было хуже всего, гораздо хуже, чем ужасное жжение, которое не ослабевало, сколько бы он ни ёрзал.

— А чья вообще была идея с дуэлями? — наконец нарушил молчание Винсент, его голос прозвучал приглушённо из-за того, что Крэбб наполовину зарылся лицом в подушку.

С остальных кроватей послышались такие же приглушённые смешки, а Гарри промолчал, стараясь справиться с досадой.

— Ты такой идиот, Винс. — Грег, скрипя пружинами кровати, перевернулся на другой бок. — Если я когда-нибудь снова смогу ходить, я надеру тебе задницу.

— Спасибо, уже надрали, — вздохнул Винсент. — И потом, идея была и твоя тоже.

— Давайте договоримся никогда больше не слушать выдумки Винса и Грега! — крикнул со своей кровати Тео.

— Ты тоже нас поддержал, — запротестовал Грег. — Вы все были согласны.

— И теперь мы все расплачиваемся за это, — проворчал Тео с той утомлённой полуулыбкой, которая появляется обычно после того, как что-то страшное, чего человек очень боялся, уже прошло. — Мерлин, это было ужасно.

— А когда вы с напоминалкой попались, было так же плохо? — спросил Грег.

— Нет! — в один голос выпалили Гарри и Драко, хотя никому из них не хотелось об этом разговаривать.

— С напоминалкой было плохо, но в тот раз мы не получили и десяти, хотя он тоже сердился, — всё же сказал Драко со своей кровати, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе за напускной бравадой, — но сейчас он конкретно разозлился.

— Кто был этот человек? — тихо спросил Тео, и в воцарившейся в комнате тишине все уставились на Гарри.

— Не надо было об этом рассказывать, — пробормотал тот, уставившись в стену. — Я не знаю, кто это был. Но вам не надо было болтать.

— Почему? — возмутился Драко. — Ты что, спятил? Почему ты не сказал профессору Снейпу? Если кто-то хочет убить тебя, он должен знать!

Гарри не ответил. По правде говоря, он и сам не знал, почему так сильно переживал по этому поводу, но это было так. В конце концов, он прожил десять лет с Дурслями, полагаясь только на свою сообразительность, и на собственном горьком опыте убедился, что взрослые не слышат тебя. К тому же…

— Это моё дело — рассказывать ему или нет, — упрямо сказал Гарри, хотя уже не так уверенно, как минуту назад. — Моё, а не ваше!

— Так ты и не собирался ничего говорить! — возразил Тео. — Мы рассказали вместо тебя. Потому что молчать о таком — глупо!

Гарри ничего не ответил. В глубине души он понимал, что они правы, но его всё равно потряхивало от эмоций, с которыми он не знал, что делать.

— Есть ещё кое-что, — тихо сказал Блейз, и все подскочили, только сейчас осознав, что он не произнёс ни слова с тех пор, как Снейп обнаружил их в коридоре. — Кое-что, что вы все должны знать.

— И что это? — Гарри, слегка поморщившись, осторожно сел.

— Когда мы все разбежались, я кое-что увидел, — едва слышно заговорил Блейз, уставившись на прикроватную тумбочку Гарри. — Я не знал, куда бежать, и побежал по какому-то коридору. Там была запертая дверь, я открыл её…

— Ты знаешь отпирающее заклинание? — удивился Драко.

— Неважно, — нетерпеливо отмахнулся Блейз и поник, словно сдувшийся воздушный шарик. — Это был запретный коридор. Я увидел, что там находится, и понял, почему туда запрещено ходить.

— А что там? — подался вперёд не на шутку заинтригованный Гарри.

И Блейз, сглотнув, начал рассказывать.

Третий и четвёртый курсы заграбастали все лучшие настольные игры, оставив младшим только потрёпанную «Монополию», которая не особенно привлекала слизеринцев, желавших развеяться в конце долгого дня. Пятикурсники же все вечера в последние две недели играли в одну-единственную масштабную игру, причём никому другому не разрешалось прикасаться и даже смотреть на доску, а днём на неё накладывали множество защитных чар.

К тому времени, когда игра закончилась, ни в ком из пятикурсников не наблюдалось ни малейшего веселья, а только мрачная решимость довести начатое до конца. Некоторые удивлялись их упорству, ведь дойти до финиша из чистого упрямства — это очень по-гриффиндорски, а слизеринцы, по общему мнению, гораздо практичнее. Конечно, всё стало понятно, когда узнали причину такой настойчивости: шептались украдкой, чтобы не узнал профессор Снейп, что на кон в этой игре было поставлено немало галлеонов. Тем не менее даже те, кто расстался со своими деньгами, скорее обрадовались, чем огорчились, когда всё наконец завершилось и Эллен Грейборн объявила о своей победе.

Трейси Дэвис какое-то время наблюдала за финалом игры пятикурсников, потом вернулась к диванным подушкам, которые первокурсницы разложили не совсем рядом с камином, поскольку самые тёплые местечки заняли шестикурсники, но достаточно близко, чтобы чувствовать тепло огня, вяло плюхнулась на одну из них и посмотрела на мальчиков: те, сбившись в кучу, играли в «Виселицу». Эдриан Пьюси научил их, как заколдовать маленькую фигурку на пергаменте, чтобы у неё сами собой исчезали нарисованные чернилами конечности при каждом неправильном ответе, а в самом конце несчастный человечек отправлялся бы сам на виселицу. Но мальчишки, похоже, играли не с таким энтузиазмом, как всего неделю назад.

— Что-то с ними не так, — пробормотала Трейси, глядя, как Гарри скрестил руки на груди и озадаченно покачал головой в ответ на слова Блейза.

— А что с ними не так? — Дафна тоже нахмурилась, посмотрев на мальчиков. — Наверное, они просто дуются из-за того, что их поймали.

— Это на них не похоже, — пожала плечами Пэнси. — Они мальчишки, они долго не дуются. В конце концов прошло целых четыре дня.

— Ты же знаешь Драко? — спросила Дафна. — Он дулся весь первый месяц здесь.

— Драко — особый случай, — возразила Пэнси.

— Он просто психованный, — добавила Миллисента.

— Да ладно, он же тебе нравится, — засмеялась Пэнси и замахала руками на возмущённое шипение Миллисенты. — Никто тебя не осуждает, Милли. Он вроде как симпатичный.

Трейси была не совсем согласна с таким утверждением, но, с другой стороны, ей же пока никто из ребят настолько и не понравился, так что она просто улыбнулась, увидев, как в притворном ужасе скривилась Миллисента, и снова посмотрела на мальчишек.

— Ладно, с ними и впрямь что-то такое, — признала Дафна. — Что-то большее, чем просто куча неприятностей с профессором Снейпом.

— Это очевидно, да? — прошептала Пэнси, и три другие девочки медленно кивнули, вспомнив о фигуре в мантии у подножия лестницы.

Вопрос повис в воздухе, впрочем, подобное происходило каждый раз в течение последних четырёх дней, когда эта тема поднималась, но девочки так и не приблизились к разгадке, кто же был тогда у лестницы.

— Знаете, — Трейси отвела взгляд от мальчиков и, перевернувшись, легла на спину, — а ведь он всю неделю почти не появлялся в гостиной.

Ей не нужно было говорить, кто именно. Все заметили отсутствие профессора Снейпа. Он не исчез совсем, но заметно отдалился со времени их злополучной прогулки. Даже когда накануне вечером после ужина он присоединился к остальным в гостиной, было очевидно, что на самом деле его там нет, настолько отрешённым был его взгляд, когда он смотрел на огонь. Декан даже не заметил, как двое третьекурсников, распотрошив присланные из дома посылки, набивали рты сладостями, которые обычно выдавались в приемлемых количествах. Это отклонение от его обычно острого, как бритва, внимания отметили все в гостиной, что привело к шквалу мелких проступков, остававшихся незамеченными, пока Люциан Боул не зашёл слишком далеко, заколдовав ботинки второкурсников так, что они пронзительно скрипели при каждом шаге. Профессор Снейп словно очнулся, отправил Люциана спать раньше времени и снова стал таким, как обычно, придирчивым, но всем было ясно, что на самом деле он отнёсся к наказанию Боула совершенно формально.

— Как думаете, кто был тот тип в мантии? — спросила Дафна и, когда никто не ответил, посмотрела на пустой диван, на котором обычно по вечерам сидел декан. — Интересно, а профессор Снейп знает?

— Не знаю, — пробормотала Трейси, хотя тихий голосок подсказывал, что нет, профессор Снейп не знает того человека, и от этой мысли внутри всё сжималось. До сих пор она думала, что профессор Снейп знает всё.

* * *

Минерва Макгонагалл неторопливо шла по коридорам замка. Ей нравились вечерние прогулки. После чашки чая и хорошей музыки по радио дневные стрессы теряли свою значимость, и она, хотя никогда не призналась бы в этом, иногда ловила себя на том, что, пока рядом никого нет, тихонько напевает какую-нибудь мелодию.

Дверь на винтовую лестницу, ведущую на Астрономическую башню, была приоткрыта. Минерва приостановилась, умолкнув на полуслове, и открыла дверь пошире. Для старшекурсников почти наступил комендантский час, и она намеревалась напомнить об этом тому, кто там околачивается. Поднимаясь по лестнице, она уловила знакомый запах, вздрогнув, нахмурилась и пошла быстрее, обеими руками подбирая мантию, чтобы не споткнуться, и надеясь, что на вершине башни не обнаружит гриффиндорца. Конечно, если понадобится, она снимет баллы и со своего факультета, но как же ей это не нравилось!

С идеально прямой осанкой и самым устрашающим выражением лица Минерва вышла на площадку башни, но сразу же облегчённо выдохнула, увидев, кто там был.

— О Мерлин, Северус.

— Чем могу быть полезен? — Северус приподнял бровь и подвинулся на каменной скамье, освобождая место для Минервы.

— Я знаю, чем ты тут занимаешься. — Минерва не села, скрестив руки на груди, смерила Снейпа сердитым взглядом. — И не вздумай отпираться, здесь воняет дымом. Я приняла тебя за ученика.

— А как думаешь, где я это взял? — Ухмыльнувшись, Северус взмахом палочки вернул свою сигарету. — Только не говори, Минерва, что не знаешь о конфискованных у старшекурсников вещах.

— Они не посмели бы принести это в замок, — натянуто сказала Минерва, прекрасно понимая, что это неправда. Она просто предпочитала смотреть в другую сторону и не вмешиваться, если ситуация не выходила из-под контроля, что случалось крайне редко.

— Я предпочту не спорить с тобой по этому поводу, — фыркнул Северус, достал из кармана слегка помятую пачку «Embassy⁽¹⁾» и предложил Минерве сигарету, а когда она отрицательно покачала головой, сунул пачку обратно в карман и повторил: — Так чем обязан твоему присутствию здесь в такое время?

— Я же сказала, — Минерва уселась на скамейку рядом со Снейпом, — я думала, что это ученик курит. А теперь хочу немного перевести дух после этой проклятой лестницы.

— Следи за языком, Минерва, — хмыкнул Северус, и его губы слегка дрогнули в том, что, как успела понять Макгонагалл, было его версией улыбки.

Закатив глаза, Минерва глубоко вздохнула, стараясь не обращать внимания на табачный дым, заглушавший свежий ноябрьский воздух.

Некоторое время они сидели в тишине. Минерва смотрела на сидящего рядом с ней мужчину, не в силах избавиться от подозрения, что что-то не так, и было не так последние несколько дней. Северус, по своей природе замкнутый человек, даже в детстве отличался редкостной угрюмостью, и Минерва вынуждена была признать, что недружелюбно относилась к мальчику. Нет, она не испытывала к нему неприязни, но её часто раздражали его несоблюдение гигиены и отсутствие навыков общения. Она не вмешивалась в жизнь своих учеников так, как это делали Помона и Филиус (да и Северус тоже, хотя он наверняка возмутится причислением себя к этой категории), и тем более не считала нужным вмешиваться в жизнь ученика чужого факультета, но теперь, оглядываясь назад, признавала: надо было вмешаться.

Минерва нахмурилась. Конечно, она знала, что Северус не ладил со своими сокурсниками-гриффиндорцами. Любой человек с мозгами догадался бы об этом практически сразу, а если и не сразу, то минут за пять точно. Но мелкие дрязги и соперничество свойственны детям. Так было, когда и она ходила в школу. Возможно, она потакала гриффиндорцам, и это заставляло её смотреть сквозь пальцы на их выходки и преувеличивать проступки Северуса, в то время как на самом деле над мальчиком попросту издевались.

Да, они издевались над ним, Джеймс Поттер и его друзья, теперь она это понимала, и даже если тогда отказывалась это замечать, то в глубине души всё равно догадывалась. Она жалела, что не вмешалась, более того — не выполнила свою работу. Когда Минерва была маленькой, от учеников ожидали, что они сами разберутся с подобными проблемами, и, хотя она по-прежнему предоставляла своим гриффиндорцам больше личной самостоятельности, она глубоко сожалела о том, что позволила себе… ну… пусть не испытывать неприязни к юному Северусу Снейпу, но и не иметь терпения по отношению к мальчику, который явно нуждался в некотором попечительстве и заботе, когда никто другой не хотел ему этого дать.

Она понимала, что подвела его. Легко было рационализировать свои действия, перекладывая вину на бесполезного болвана Слагхорна, отмазываясь тем, что ей необходимо изо дня в день заботиться о своих собственных гриффиндорцах. Но ведь именно гриффиндорцы превратили в ад жизнь Северуса Снейпа, когда он был учеником.

За прошедшие годы у Минервы появилось много времени для размышлений, по сей день она чувствовала себя виноватой в собственном бездействии и грустно удивлялась странной дружбе, возникшей между ней и человеком, в которого превратился этот заброшенный ребёнок. Не то чтобы они сразу подружились: когда Северусу было предложено преподавать в Хогвартсе, Минерва пришла в ужас.

— Но он же Пожиратель Смерти, — снова и снова доказывала она Альбусу, не веря, что Снейп действительно изменился. — Только потому, что Сам-знаешь-кто исчез, он пытается утверждать, что больше не такой. Альбус, тебя ведь нельзя одурачить, правда? Ты же помнишь, с какой компанией он водился в школе…

— Он дезертировал задолго до окончания войны, — отвечал Альбус, его тон всегда был невыносимо терпеливым. — Северус Снейп — запутавшийся человек, который совершил свою долю ошибок, я не буду этого отрицать, Минерва. Но в нём есть нечто большее, чем тьма, и я думаю, ты это тоже понимаешь.

Минерва не соглашалась и думала, что Альбус, должно быть, впал в старческий маразм, если поставил двадцатиоднолетнего ребёнка во главе Слизерина, абсолютно неуправляемого факультета. Слизеринцы сошли с ума задолго до окончания войны, но после исчезновения Сами-знаете-кого и суда над многими из родителей ученики совершенно распоясались, напрочь игнорируя тот факт, что война уже закончилась. Дуэли в коридорах стали обычным делом, нападения происходили с нарастающей жестокостью, и Минерва иногда опасалась даже за свою собственную безопасность. Не то чтобы прыщавые подростки действительно пугали её, но было жутковато думать, что ученики вдруг без предупреждения набросятся на неё.

Первый год деканства Северуса оказался настоящей катастрофой: долговязый молодой человек с негромким голосом не смог восстановить контроль над давно одичавшим факультетом Слизерин. Половину времени Снейп даже не появлялся на приёмах пищи, предпочитая обедать в одиночестве в своём кабинете, спрятавшись от посторонних глаз, пока его ученики разгуливали на свободе. А затем наступил переломный момент — и поворотная точка.

Минерва до сих пор помнила тот день, когда Роули и Себастьян Боул до полусмерти прокляли одну из её учениц. Если бы Северус не обнаружил девочку, скорчившуюся у подножия лестницы в подземелье, она в самом деле могла бы погибнуть. Была суббота, Минерва возвращалась из библиотеки в свой кабинет, зажав под мышкой томик в кожаном переплёте, когда услышала доносящийся с портретов шорох, подняла глаза и увидела, как из рамы в раму перебегают обитатели портретов и делятся друг с другом отвратительной новостью.

Минерва со всех ног помчалась в подземелья, выронив свою книгу, а потом так и не вспомнив, где именно та потерялась — в свете услышанного потеря книжки, название которой она теперь и вовсе забыла, занимала её меньше всего.

У подножия лестницы, потеряв сознание, билась в конвульсиях Абигейл Трентли, рядом с ней стоял на коленях Северус с палочкой в дрожащих руках и лихорадочно бормотал заклинание за заклинанием, за его спиной столпились слизеринцы, многие из которых явно прибыли на место происшествия одновременно с Минервой. Трое ребят — Томас и Элизабет Роули и Себастьян Боул — стояли ближе всех к месту происшествия, остальные слизеринцы отступили от троицы подальше. В воцарившейся тишине слышен был лишь прерывистый шёпот Северуса, который выдавал одно контрпроклятие за другим.

Минерва рухнула на колени рядом с Абигейл, выхватив палочку и приготовившись присоединиться к Северусу, но в этом уже не было необходимости: судороги прекратились, и девочка замерла с закрытыми глазами, однако она дышала, и пульс бился ровно. Макгонагалл, не отпуская запястье Абигейл, взглянула на Северуса. Тот держал девочку за вторую руку и смотрел на неё широко раскрытыми от ужаса глазами. И у Минервы, которая никогда не испытывала расположения к этому неухоженному, до невозможности скованному мальчишке и очень хотела просто проклясть его за то, что он, как декан, такой неудачник, раз допустил подобное, но… в общем, у неё потеплело внутри, хотя она так и не смогла толком определить, от чего именно.

Это длилось всего мгновение, и за это мгновение что-то в глазах Северуса изменилось, в них появилось выражение, которого Макгонагалл никогда у него не видела, а когда он отвернулся, она заметила, что его руки больше не дрожат. Не дрожал и голос, когда Северус шагнул к своим слизеринцам и рявкнул:

— В гостиную! Сейчас же! — Развернувшись к Саре Дэвис, которая, насколько знала Минерва, была старостой, он добавил: — Ты! Позови мадам Помфри. Живо! — Подойдя к троим провинившимся, Северус выпрямился во весь рост и угрожающе прошипел: — Это ваш последний день в Хогвартсе. Собирайте свои манатки. Немедленно!

— Вы... вы не можете нас выгнать, — пролепетал Томас. Элизабет сильно побледнела, а Себастьян молча разевал рот, словно выброшенная на берег рыба. — У вас нет на это права. Только Дамбл…

— Собирайте вещи! — рыкнул Северус. — Мы навестим директора до вашего отъезда, не сомневайтесь.

Остаток вечера растворился в ужасной мешанине из страха, гнева и взаимных угроз и оскорблений. Наконец трое слизеринцев ушли, а Минерва всю ночь просидела у постели Абигейл. По словам мадам Помфри, если бы девочку обнаружили всего на несколько минут позже, её, скорее всего, не удалось бы спасти. От этой мысли Макгонагалл передёрнуло. Это было не первое жестокое нападение на маглорожденную ученицу, но оно, к счастью, оказалось последним. Когда на следующее утро Минерва, пошатываясь, вошла в Большой зал, ни брата и сестры Роули, ни Боула уже не было, а остальные слизеринцы впервые за много лет притихли и выглядели подавленными. Северус, сжав губы в тонкую линию, сидел за преподавательским столом и наблюдал за своими учениками, как ястреб.

После завтрака все собрались в кабинете Дамблдора, и измученная Минерва наконец дала волю своей ярости — не на Северуса, не на Альбуса, а на весь мир в целом, на то состояние, в котором школа находилась уже более десяти лет.

— Так больше продолжаться не может, — заключила она, в полном изнеможении откинувшись на спинку стула.

— Нет, не может, — согласился Северус, заговорив впервые за утро, и его голос звучал не так твёрдо, как накануне вечером, но гораздо твёрже, чем все привыкли. — И подобного больше не будет.

И нападений больше не было, хотя в одночасье всё, конечно, не изменилось. Последние два месяца учебного года Минерва издали наблюдала, как Северус бьётся со своим факультетом, но он не отступал. Исключение троих учеников вселило страх в слизеринцев, однако лишь в следующем семестре до них начало доходить, что эта новая версия Северуса Снейпа здесь надолго. Шло время, и Минерва всё больше замечала, как Северус постепенно становится тем, кем поначалу только притворялся, как его напускная твёрдость превращается в настоящую уверенность, как он меняется до такой степени, что Минерва иногда поражалась этой метаморфозе, ведь импозантный, строгий и удивительно остроумный декан Слизерина был тем самым испуганным мальчиком, к которому она так и не смогла проявить никакого сочувствия в его юные годы. Минерва подозревала, что тот Северус, которого она знала сейчас, был в нём всегда, просто некому было помочь ему стать таким человеком, пока он сам не собрался и не сделал это.

Они не часто говорили о тех днях, равно как и об ученических годах Северуса. Никому из них не хотелось вспоминать, каким он был тогда. Минерва не знала, когда именно они с Северусом стали друзьями — это происходило медленно и практически неосознанно, пока каждый из них вдруг не обнаружил, что ему небезразлично присутствие другого, и иногда они даже искали общества друг друга. Минерва считала, что ей очень повезло заполучить такого друга, хотя этот человек периодически доводил её до белого каления — для затравленного когда-то подростка сейчас он был весьма самоуверен, на всё имел своё мнение и не стеснялся его высказывать.

— Ну что ты пялишься на меня? — вздохнул Северус, выпуская изо рта дым. — Давай, выкладывай, что там у тебя. Я предпочитаю не торчать здесь всю ночь в ожидании, пока ты решишься рассказать мне, что у тебя на уме.

— Не надо сарказма, — устало попросила Минерва. — Я не дура, Северус, и понимаю — что-то не так. Ты же почти не куришь, а если закуриваешь, то только потому, что на пределе своих сил.

— Возможно, ты просто никогда не заставала меня с сигаретой, — сухо сказал Северус, выражение его лица не изменилось, но Минерву это не остановило.

— Ты всю неделю был отстранённым и угрюмым. И не пытайся это отрицать.

— Ах да, в отличие от моего обычно тёплого и жизнерадостного настроения, — иронично протянул Северус. Минерва шлёпнула его по руке. Немного пепла упало на мантию Снейпа.

— Ничего страшного не происходит, Минерва. — Быстрым взмахом палочки приведя одежду в порядок, Северус приподнял бровь в притворном раздражении. — По крайней мере, ничего такого, из-за чего стоило бы волноваться. Хотя я ценю твою заботу, — смягчился он.

— Ну ладно, если ты так уверен… — нехотя сменила тему Минерва, но, не удержавшись, добавила: — Это не слабость — довериться кому-то. Если тебе когда-нибудь захочется… — Она замолчала, не зная, как закончить фразу, но и этого было достаточно.

— Я буду у твоего порога с чайником и конфетами, — с издевательской покорностью договорил за неё Северус. — Мы будем петь песни и делиться переживаниями о своих учениках, как Помона о хаффлпаффцах.

— Какой же ты зануда, — не сдержала улыбки Минерва. Северус фыркнул.

— И всё же ты продолжаешь общаться со мной, — с мягкой насмешкой заметил он. — Да ты и сама зануда, хлопочешь вокруг меня, как курица-наседка.

— И всё же ты продолжаешь общаться со мной, — поддразнила Минерва.

Какое-то время они сидели молча, пока Северус докуривал свою сигарету, потом он затушил её, буркнул «эванеско» и ровно сказал:

— Если тебя успокоит — в эти выходные весь мой первый курс, чёрт бы его побрал, сбежал на ночную прогулку. Это был сущий кошмар.

— Сбежали от твоего тотального контроля? — усмехнулась Минерва. — Неудивительно, знаешь ли. Ты же едва позволяешь этим бедным детям дышать, не определив точно, сколько молекул воздуха они вдохнули и выдохнули.

— Я знал об их вылазке с самого начала, — заметил Северус, и в его голосе зазвучали стальные нотки. — Им всего одиннадцать, они ещё не научились хитрить.

— Боже мой, Северус, так вот о чём ты думал все эти дни? — расхохоталась Минерва и тут же прижала руку к губам, поймав свирепый взгляд Снейпа. — Ой, прости, но ты в самом деле ведёшь себя точно так же, как Помона в прошлом году. Никогда не думала, что доживу до этого дня.

— И не доживёшь до следующего, если будешь продолжать в том же духе, — пригрозил Северус, но вся его свирепость была напускной.

Минерва постаралась принять серьёзный вид, хотя это далось ей с большим трудом, и посмотрела на Снейпа. Тот отвёл взгляд.

— Есть что-то ещё, верно? — тихо спросила она.

— Знаешь, Минерва, — Северус вздохнул, и она поняла, что его и в самом деле что-то гложет, помимо ночной вылазки первогодок, — тебе очень повезло.

— Повезло? — Минерва не думала, что она особенно удачливый человек, особенно после смерти Элфинстоуна всего шесть лет назад⁽²⁾. Но, с другой стороны, и совсем уж невезучей она себя тоже не считала. — В чём повезло?

Северус долго смотрел на неё, затем неохотно заговорил:

— У меня есть некоторые предположения, одно хуже другого. В курсе только Альбус. То, что я тебе сейчас скажу, никогда не покинет эту башню, договорились?

— Конечно, Северус. — Минерва притихла, внезапно осознав, что то, что беспокоит Снейпа, гораздо серьёзнее, чем она думала. — Что случилось?

— Кто-то из приверженцев Того-кого-нельзя-называть был или находится в замке и напал на одного из моих учеников.

Всё внутри Минервы заледенело. Она уставилась на Снейпа, не в силах сказать ни слова.

— Был или находится? — наконец переспросила она.

— Альбус прочесал весь замок. Ничего необычного не нашли, но…

— Расскажи мне всё, — безапелляционно потребовала Минерва и, когда Северус выложил всё, что знал, возмутилась: — Почему ты не рассказал мне сразу, как только узнал? А Альбус почему молчал?

— Не знаю, почему промолчал Альбус, но сам я пытался понять, что вообще происходит, — сказал Северус с таким убийственным спокойствием, что Минерве захотелось его придушить. — И если от этого станет легче, я планировал рассказать тебе чуть позже.

— Когда? — огрызнулась Минерва. — В Рождество? На День подарков⁽³⁾? Или когда половину моих гриффиндорцев перебьёт какой-нибудь Пожиратель в отместку за действия их родителей? Ты должен был…

— …сказать тебе немедленно, — перебил Северус. — Да, я знаю. Приношу свои самые искренние извинения за то, что не сразу подумал о твоих гриффиндорцах, когда напали на моих учеников, — произнёс Северус бесстрастно, хотя внутри у него всё кипело. — Хорошо, давай подумаем, Минерва. Я подозреваю Квиринуса…

— Ну конечно, а кого же ещё? — вскинулась Макгонагалл. — Он явно скомпрометирован, но Альбус не может…

— Но считать его единственным подозреваемым, конечно, мы не можем, — продолжал Северус как ни в чём не бывало, словно Минерва и не перебивала его. — Предположим худший вариант — в замок проник кто-то посторонний. Кому могло понадобиться вламываться сюда? А если учесть, насколько укреплён замок, то как он смог войти?

— Ему помогли? — Минерва опустилась обратно на скамью. — Кто-то изнутри?

— Да, — лаконично подтвердил Северус и замолчал.

— Значит, Квиринус, — задумчиво пробормотала Минерва, и Северус медленно кивнул:

— Да. Скорее всего.

— Северус… — Минерва посмотрела на него, понимая, что Снейп лишь слегка ей приоткрылся и многого вслух не сказал.

— Не смотри на меня с таким сочувствием. Ты же знаешь, меня от этого тошнит.

— Северус!

— Мы наблюдаем за Квиринусом, — махнул рукой Снейп. — Интенсивно. Круглосуточно. Но это просто альтернативная, маловероятная возможность, которая пришла мне в голову. Не заставляй меня пожалеть о том, что я доверился тебе, я не нуждаюсь в твоей жалости. И вообще, я бы предпочёл никогда больше не обсуждать эту тему.

— Они уже не такие, какими были раньше, — после долгого молчания заговорила Минерва. — Роули давно нет, а Люциан Боул не такой, как его брат. Ты изменил этот факультет. Независимо от того, чему они учатся у своих родителей, ты всегда рядом и направляешь их на верный путь. Не думаю, что в произошедшем замешан слизеринец.

— Я тоже не думаю, — сухо сказал Северус. — Но нужно учитывать все варианты, верно? Когда дойдёт до дела — по-настоящему дойдёт, Минерва, — и если я выступлю против их родителей, переча их приказам, как ты думаешь, кого они послушаются?

— Тебя? — неуверенно предположила Минерва и умолкла, увидев выражение лица Северуса, и чем дольше длилось молчание, тем больше становились её сомнения в послушании слизеринцев.

Похоже, ей в самом деле повезло — не приходилось думать о подобном в отношении своих учеников.

— Спасибо, что рассказал мне, — наконец сказала она. — Я знаю, как это нелегко для тебя. Особенно, если перед этим ты не выпил несколько рюмок.

— Почему ты думаешь, что я этого не сделал? — слабо усмехнулся Северус.

Что ж, даже если и так, по нему это было совсем незаметно и язык ему не слишком развязало. Минерва вспомнила дёрганого нервного мальчишку, который когда-то выводил её из себя, и безмолвно поблагодарила Мерлина за то, что наконец-то этот мальчишка смог довериться ей, пусть совсем немного — всё равно это был невероятно редкий и знаменательный случай.

— Итак, — нарушил молчание Северус, — ты готова продумать наши дальнейшие действия?

— Дай мне свою фляжку, я знаю, она у тебя есть, — потребовала Минерва, устраиваясь поудобнее — ночь обещала быть долгой.

---

1) Embassy — британская марка сигарет (прим. пер.)

Вернуться к тексту

2) Элфинстоун Урхарт (англ. Elphinstone Urquart) — чистокровный волшебник, муж Минервы Макгонагалл, с которой он прожил в браке счастливые три года. Умер в 1985 году (прим. пер.)

Вернуться к тексту

3) День подарков — праздник в Великобритании и в ряде стран Британского содружества (Австралии, Новой Зеландии, Канаде, на Кирибати, Самоа) и отмечается в этих странах ежегодно 26 декабря (прим. пер.).

Вернуться к тексту

— Как ты думаешь, что он охраняет? — задумчиво спросил Винсент, отгрызая хвост сахарной мыши.

— Понятия не имею, ты уже раз пятьдесят спрашивал. — Драко прислонился к стене чулана для мётел за гобеленом с изображением кентавра Хирона и закрыл глаза. Последние полчаса они обсуждали трёхголового пса и гадали, что же он охраняет. — Ты уверен, что он стоял на люке, Блейз?

— Уверен, — решительно кивнул Блейз. — Я бы поставил на это свою жизнь. — И угрюмо добавил: — Что я почти и сделал. Это чудовище просто огромное.

— Ты всё время так говоришь. — Тео подтянул ноги к животу. Места было немного больше, чем обычно, поскольку они не пригласили девчонок, но всё равно тесновато. В этот воскресный вечер они впервые вернулись в клуб «Слизерин» после катастрофических последствий «дуэльного» приключения на прошлой неделе, и всё казалось уже не таким, как до той ужасной ночи.

— Как думаете, стоит рассказать девчонкам? — нарушил воцарившуюся тишину Гарри.

Невозможно было разобрать, кто что сказал, потому что все заговорили одновременно и очень громко, а потом резко замолчали, испугавшись, что их слышно в коридоре. Впрочем, это было неважно, они уже спорили на эту тему до хрипоты, но так и не пришли к единому мнению: Драко, Блейз и Винсент были против, а Грег, Гарри и Тео — за. Другими словами, мнения разделились поровну.

— Это ведь серьёзно, верно? — заявил Блейз. — Это не глупости вроде нашей дуэли или тайных прогулок по замку ради забавы. Это опасно и наверняка связано с тем типом в мантии. Он пытался убить тебя. Мы что, втянем девчонок во что-то опасное? В то, что может им навредить?

— Всё, что я хочу сказать… — спохватившись, Гарри приглушил голос. — Всё, что я хочу сказать — они не дуры и не пойдут взламывать этот люк. Зачем им это? И они не болтушки. Они планировали дуэльную вылазку вместе с нами, и неприятности у них со Снейпом были такие же, как у нас. И раз это опасно, мы просто обязаны рассказать им, что мы обнаружили.

— Что я обнаружил! — поправил Блейз. — Я нашёл собаку, и она меня чуть не убила. И я не хочу, чтобы это случилось с кем-то другим. Мы до сих пор не знаем, что она вообще охраняет.

— Наверное, то, что Хагрид забрал из хранилища семьсот тринадцать в Гринготтсе, — сказал Гарри, он поделился с товарищами по общежитию историей своего похода в Косой переулок вскоре после того, как Блейз рассказал, что видел в запретном крыле на третьем этаже. — Что это может быть? Мы спустились глубоко под землю, гораздо глубже, чем моё хранилище, и там на двери не было даже замочной скважины. Это что-то важное.

— Ну конечно, это что-то важное, раз хранилось в Гринготтсе глубже, чем хранилище великого и могучего Поттера, — саркастически скривился Драко.

— Не переживай, чуть дальше я видел маленькую лестницу и табличку с надписью «Малфой», — огрызнулся Гарри. — Эта штука в самом деле находилась в очень надёжной части банка. И в то утро Хагрид сказал, что ему нужно в Гринготтсе забрать для Дамблдора что-то важное.

— Ну да, зачарованный крем для вставной челюсти, — мрачно пошутил Блейз. — Ты уверен, что он ничего не говорил о том, что бы это могло быть?

— О боже, — медленно произнёс Гарри, — я идиот. Он действительно сказал, что это было. Я только что вспомнил. — Пятеро мальчишек выжидательно уставились на него, а он расхохотался. — Шучу.

— Да ладно тебе, это глупо, — послышался голос Миллисенты. Прежде чем кто-либо успел отреагировать, гобелен распахнулся, и она протиснулась внутрь. — Мы не можем вечно торчать снаружи, Даф. Кто-нибудь может пройти мимо и раскрыть тайну нашего убежища.

— Эй! — возмутился Грег, которого совсем прижали остальные мальчишки, потеснившиеся, чтобы освободить место для четырёх девочек. — Вы что здесь делаете?

— Это такой же наш клуб, как и ваш, — заявила Пэнси, пытаясь поудобнее устроиться на отвоёванной у кого-то из ребят подушке — теснота была неимоверная. — И что вы можете сказать в своё оправдание? Крадётесь, шепчетесь, как будто вы шпионы, заставляете нас подслушивать.

— Могли бы и спросить! — почти крикнул Драко.

— Тихо! — Дафна толкнула его локтем и кивнула на гобелен. — Хочешь, чтобы нас нашли? И потом, мы спрашивали, вы нам ничего не сказали! — Она окинула ребят возмущённым взглядом.

— Мы хотели… — Тео запнулся и поправился: — Ну… некоторые из нас хотели. Мы пытались договориться, прежде чем идти прямо к вам. Ну, знаете, прийти к консенсусу.

— Придурки! — припечатала Трейси. Для неё не нашлось свободной подушки, и она стояла, прислонившись к каменной стене. Увидев, что Драко с комфортом расположился сразу на двух подушках, она бесцеремонно выдернула одну из-под него, уселась, не обращая внимания на его протесты, и заявила: — Мы — часть группы!

— А значит, никакой это не консенсус, раз участвуют только мальчишки, — подхватила Дафна. — Больше никаких этих «рассказать девчонкам или нет», понятно? Уясните раз и навсегда, вбейте в свои бестолковые головы: мы такие же первокурсники Слизерина, как и вы, даже если живём в разных общежитиях.

— Ну ладно, ладно, — пристыженно проворчал Драко. — Если вам это так важно…

— Да, нам это важно! — подтвердила Пэнси.

— С этого момента мы будем включать вас в список. — Блейз поднял обе руки в знак доброй воли. — Мир?

— Мир, но если ещё хоть раз… — угрожающе прищурилась Миллисента.

Трейси хихикнула и поудобнее устроилась на подушке.

— Вообще-то нам всё нужно решать сообща, — сказала она. — Профессор Снейп всегда говорит, что слизеринцы должны держаться вместе. Мы же все вместе оказались в его кабинете в прошлые выходные, верно? И мы пережили это тоже вместе. Кроме того, мы уже слишком взрослые для соперничества между мальчиками и девочками.

— Мы не противные грубияны, но это не значит, что наше мнение не имеет значения, — согласилась Пэнси, пресекая возражения мальчишек.

— Мы же извинились, — огрызнулся Винсент. — Хватит уже втирать про грубиянов.

— Ну, вообще-то нет, мы не извинялись, — дипломатично уточнил Грег. — Мы только сказали, что будем их звать на наши собрания.

— На чьей ты, чёрт возьми, стороне? — возмутился Винсент.

— Ладно, ладно, ты прав, — вклинился Драко. — Мы извиняемся, хорошо?

Миллисента подняла бровь — извинения от Драко Малфоя были редкостью. Она кивнула и протянула руку, которую Драко неохотно пожал. Затем она протянула ту же руку Гарри, а Пэнси торжественно пожала руку Драко, и вскоре все они обменивались бесконечной чередой рукопожатий. Впрочем, энтузиазм быстро угас, но они всё же довели упражнение до конца, причём Гарри был совершенно уверен, что руку Пэнси он пожал трижды.

— Так, — начала Пэнси, когда все расселись по своим местам, — Гарри, ты сказал, что Хагрид забрал посылку из Гринготтса в твой день рождения?

— Да, именно так. А что?

— А когда у тебя день рождения? — Пэнси пристально посмотрела на него, слегка наклонив голову.

— Тридцать первого июля. А что?

— Серьёзно? — изумилась Пэнси, вытаращившись на него. — Как у моей бабушки Виолы.

— О… — неопределённо протянул Гарри, понятия не имея, зачем ему эта информация. — Прикольно, Пэнси.

— Да нет, ты не понимаешь, — нетерпеливо оборвала она и торжествующе сообщила: — Про мою кузину писали в «Ежедневном пророке» месяц назад!

— Эм… — окончательно перестал что-либо понимать Гарри. — Это тоже неплохо, Пэнси, — растерянно промямлил он.

— Ты не понимаешь! Это всё взаимосвязано! Оставайтесь здесь, я сейчас вернусь! — И Пэнси, вскочив и умудрившись почти никого не задеть в тесноте, пулей вылетела из крошечной комнаты.

— С ней всё нормально? — озадаченно спросил Блейз, глядя на таких же озадаченных девочек.

— Не знаю, — Миллисента вытянула ноги, водрузив ступни на пустую подушку Пэнси, — та история с её кузиной произошла в первую неделю семестра. — И пояснила непонимающим мальчишкам: — Двоюродная сестра Пэнси — начинающая актриса. О спектакле, в котором она участвовала, написали в «Ежедневном пророке», и мама прислала Пэнси этот номер.

— Она хвасталась целую неделю, — добавила Дафна. — А у кузины в пьесе и было-то всего три реплики.

Гарри не знал об этом, но, опять же, в первую неделю семестра ему и его заклятому на тот момент врагу Драко приходилось рано ложиться спать: их отсылали из гостиной в спальню сразу после приготовления уроков, даже поболтать с сокурсниками времени почти не оставалось.

Не прошло и пяти минут, как в комнату снова ворвалась Пэнси, едва не запутавшись в собственных ногах.

— Осторожнее! — воскликнул Тео, но Пэнси лишь махнула зажатой в руке газетой.

— Моя кузина Присцилла играла в «Крови единорога»! — едва переводя дух, выпалила она и показала Гарри рецензию. — На сцене под Дворцовым театром, в секретной части, о которой маглы не знают.

Гарри просмотрел рецензию: похоже, у Присциллы была крайне незначительная роль, о ней всего-то и упомянули, что «в исполнении Присциллы Паркинсон».

— Да неважно, — Пэнси пролистала газету, — вот, смотрите! Я увидела это, когда прочитала всю газету, и вспомнила, потому что у бабушки был день рождения. Мы переписываемся друг с другом, и я сказала ей об этом. А она сказала, что в то утро была в Гринготтсе, так что, возможно, видела вора!

Все сгрудились вокруг Гарри, а он, пытаясь разглядеть статью, наконец выхватил газету у Пэнси и прочитал вслух.

ОГРАБЛЕНИЕ в ГРИНГОТТСЕ

Продолжается расследование взлома в Гринготтсе 31 июля. Широко распространено мнение, что это дело рук неизвестных тёмных волшебников или ведьм. Гоблины Гринготтса утверждают, что ничего не украдено — из хранилища, которое взломали, на самом деле всё забрали ещё утром в тот же день.

«Но мы не скажем вам, что там было, так что не суйтесь не в своё дело», — заявил сегодня днём представитель гоблинов Гринготтса.

— Рон рассказывал о взломе в Гринготтсе, когда мы ехали в Хогвартс-экспрессе, — оторвался от чтения Гарри, — но вору ничего не удалось утащить. Я не знал, что это было в мой день рождения. — Он пробежал глазами по заметке. — Здесь сказано, что хранилище было уже пустое. В тот день Хагрид забрал из хранилища семьсот тринадцать пакет, а больше там ничего не было.

— И он сказал, что в то утро отнесёт это профессору Дамблдору? — Миллисента подалась вперёд, глаза её заблестели. — Тогда наверняка это то, что спрятано под люком. Блейз, ты сказал, что его охраняет собака?

— Трёхголовая, — с готовностью подтвердил Блейз, он больше не протестовал против присутствия девочек, явно довольный тем, что может в очередной раз рассказать свою историю. — Огромная! Больше, чем вы можете себе представить, размером практически с комнату.

— Бедняжка, — тихо пробормотала Трейси. — Ей там, наверное, очень одиноко. И тесно.

— Бедняжка? Она чуть не разорвала меня! — возмутился Блейз. — У неё клыки больше моей головы!

— А как думаете, эту штуку из Гринготтса мог попробовать украсть тот человек в мантии? — спросила Пэнси. — Вдруг это он поэтому проник в замок?

— Мы ломали голову над этим всю последнюю неделю, — сообщил Драко. — Мы не знаем. Но проникнуть в Хогвартс… Предполагается, что это невозможно.

— Значит, это кто-то из замка? — Миллисента потёрла подбородок. — Кто-то, кто хотел убить Гарри?

Все уставились на Гарри, а он пялился в стену, не зная, что сказать, и чувствовал, что взгляды устремлены не столько на него, сколько на его шрам.

— Я не знаю, кто это, — сказал он наконец. — Разве что Пивз украл чью-то мантию и устроил грандиозный розыгрыш.

— Ты же не думаешь… — Пэнси запнулась. — Это же не ОН, да?

Имя не прозвучало, но словно повисло в воздухе вокруг них. Все притихли, думая о волшебнике, которого они не помнили и знали только по рассказам.

— Хагрид сказал, что Дамблдор — единственный волшебник, которого боялся Волдеморт, — заметил Гарри, не обратив внимания, как вздрогнули его сокурсники. — А ещё он сказал, что Хогвартс — самое безопасное место на свете, не считая Гринготтса.

— Но если это действительно ОН… — Тео прикусил костяшку пальца, глубоко задумавшись. — Похоже, дело не только в тебе, но и в том, что именно забрал Хагрид из хранилища.И ОН хочет…

Он не договорил, но и так всё было понятно.

— Волдеморт умер, — возразил Гарри. — Ай! — вскрикнул он и возмущённо уставился на ударившую его Миллисенту. — За что?

— Нам не нравится это имя! — твёрдо сказала она. — Ещё раз скажешь, и я тебя снова стукну.

— Ну ладно, ладно — Сами-Знаете-Кто умер, — буркнул Гарри, потирая плечо. — По крайней мере, его больше нет.

— Никто так и не подтвердил, что он умер, — заметил Драко. — Никто не знает, где он сейчас.

— Если его никто не видел целых десять лет, это разве не доказательство, что он умер? — спросила Трейси. — Я думаю, разговоры о том, что он до сих пор жив, это просто теория заговора⁽¹⁾.

— Но тело так и не нашли, — возразил Драко. — Если только Гарри не взорвал его и не развеял в воздухе, в чём я лично очень сомневаюсь.

— Я не знаю, почему там не было тела, — сказал Гарри. — Я вообще ничего не помню, кроме какого-то зелёного света. Понятия не имею, кто тот тип в мантии, сам хотел бы узнать, он же чуть не убил меня.

Какое-то время все молчали.

— Ну ладно, — наконец нарушил тишину Тео, — значит, мы должны выяснить, кто тот человек.

— Профессор Снейп знает об опасности и не допустит, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — заявила Дафна. — И если в замке есть кто-то, кто хочет тебя прикончить… Ну, ты же слизеринец, а мы своих не бросаем.

Остальные члены клуба «Слизерин» согласно закивали, и Гарри почувствовал, как у него в груди внезапно сжалось что-то очень тугое. Если бы на Тисовой улице кто-то захотел напасть на него, Дурсли наверняка ещё и неоновую вывеску над его чуланом повесили бы, чтоб убийца не тратил зря времени на поиски.

— Ладно… спасибо… — наконец сдавленно пробормотал Гарри и кивнул на дверь. — Поздно уже, пора возвращаться в гостиную, а то профессор Снейп нас хватится.

Профессор Снейп пристально наблюдал за Гарри всю прошлую неделю. Где бы Гарри ни находился — сидел за факультетским столом в Большом зале или ходил по коридорам, — он постоянно чувствовал на себе взгляд этого человека и в некоторой степени даже понимал и принимал такое внимание: кто-то ведь на прошлых выходных пытался убить его. Тем не менее Снейп не мог наблюдать за ним круглосуточно, и Гарри вскоре заметил возросшее присутствие рядом с собой Кровавого Барона. Вот и теперь призрак словно случайно скользил по коридору, когда первокурсники выбрались из своего укрытия и замерли, настороженно глядя на него, но Кровавый Барон не сказал ни слова и завернул за угол.

— Так вот куда вы все бегаете!

Гарри подпрыгнул от неожиданности. Староста Эллен Грейборн расхохоталась, прижимая в груди охапку книг — она явно возвращалась из библиотеки.

— Ты знаешь про… — Дафна замялась, не желая выдавать своё убежище, хотя и без того всё было понятно: Грег замешкался, опуская на место гобелен, и Эллен прекрасно всё видела.

— Про чулан для мётел? — весело переспросила она. — Конечно, знаю. Все первокурсники в какой-то момент находят его. Идеальное место, верно? Маленький закуток недалеко от гостиной, в котором можно укрыться от всего и всех, а гобелен придаёт ему немного таинственности. Всем в гостиной было интересно, где вы всё время прячетесь, но мы не предполагали, что вы так быстро найдёте это место.

— Мы бы не прятались, если бы все не контролировали нас, как маленьких, и не цеплялись к нам по поводу и без, — хмуро буркнула Пэнси себе под нос.

— Ой, да ладно вам, — отмахнулась Эллен, — в постоянном присмотре за первокурсниками нет ничего личного, просто так заведено на Слизерине. И потом, разве вам неинтересно было вчера вечером, когда третьекурсники учили вас заклинанию таранталлегра? А шестикурсники поделились с вами сладостями после вылазки на кухню — разве это плохо?

— А пару дней назад они засунули в наши наволочки лягушек! — возразила Пэнси, но выглядела она уже не такой мрачной.

— Ну, я ничего не могу с этим поделать, — слегка смутилась Эллен, — но я постараюсь лучше присматривать за вами, хорошо? Никто из слизеринцев не желает вам зла, даже если иногда кто-то из них подшучивает над вами.

— Спасибо, Эллен, — сказал Гарри.

Эллен кивнула и отошла уже на несколько шагов, но вдруг остановилась и обернулась.

— Мне, конечно, надо бы позволить вам самим это выяснить, но… — нерешительно начала она и умолкла, явно колеблясь, говорить ли дальше или промолчать.

— Но что? — поторопил Драко.

Эллен перехватила свои книги в одну руку, отодвинула гобелен, открыла дверь и, не входя в каморку, показала свободной рукой под потолок:

— Смотрите!

Каждый из первокурсников по очереди заглянул в тесное помещение своего клуба и посмотрел на крошечную решётку под потолком, а потом все дружно повернулись к Эллен.

— И что это? — озвучил всеобщее недоумение Гарри.

— Не догадываетесь? — Эллен лукаво прищурилась.

Первокурсники переглянулись.

— Вентиляция? — предположила Дафна.

— Не совсем. — Эллен закрыла дверь, опустила гобелен и, жестом пригласив всех подойти ближе, вполголоса сказала: — Теренс Хиггс как-то рассказывал, что много веков назад здесь была камера для допросов, обвиняемых пытали боггартом.

— Что такое боггарт? — удивился Гарри.

— Ты не знаешь, кто такие боггарты? — недоверчиво спросил Драко.

— Извини, на Тисовой улице они мне как-то не попадались, — саркастически заметил Гарри. Винсент негромко пояснил:

— Они превращаются в твой худший страх, и это ужасно.

По выражению лица Винсента Гарри понял, что тот, видимо, сталкивался с боггартами не понаслышке, но ничего не успел спросить — Эллен продолжила:

— В общем, ни одному дознавателю не хотелось торчать рядом с чем-то, что может превратиться в его худший страх и отвлечёт от допроса, поэтому дознаватели сидели в другом помещении, а заключённые говорили через эту решётку, она закрывает что-то вроде слуховой трубы, и дознаватель прекрасно всё слышал. — Эллен сделала паузу и потом добавила: — Теперь помещение дознавателей — это кабинет профессора Снейпа.

Первокурсники остолбенели. А они ещё удивлялись, как Снейп узнал об их вылазке в прошлые выходные, как раскрыл план Дафны и Трейси, едва только появившись в общежитии, как…

— Знаете, — усмехнулась Эллен, глядя на ошарашенные лица Гарри и его друзей, — не вы первые, не вы последние. Все первокурсники рано или поздно натыкаются на этот чулан. И когда я была на первом курсе, мы его тоже нашли и со временем заметили, что всё, что мы там планировали, всегда пресекалось профессором Снейпом. Всегда! Мы не могли понять, как ему это удаётся, пока Хиггс не рассказал нам про решётку. Забавно, что никто из старшекурсников никогда заранее не предупреждает первачков об этом, это стало уже своего рода традицией Слизерина — выжидать, пока первокурсники попадутся, и только потом просветить их.

— Да уж… — кисло пробормотал Гарри.

— Вы все выглядите так, будто увидели банши! — засмеялась Эллен. — Наверное, он уже поймал вас на месте преступления после того, что вы там замышляли, да?

Они уныло кивнули.

— Ну слава Мерлину, — обрадовалась Эллен, — а то я уже пожалела, что слишком рано раскрыла вам эту тайну. И хватит кукситься из-за того, что первокурсников не во всё посвящают и часто разыгрывают. В конце концов, вы скоро станете второкурсниками. А сегодня вечером мы собираемся всем пятым курсом учить заклинание «Ешь слизней». Хотите с нами?

Обычно Гарри очень нравилось, когда старшекурсники приглашали младших разучивать какое-нибудь прикольное заклинание, но теперь ему было не до шуток, в голове крутилась одна мысль — они только что обсуждали, как Блейз ходил в запретный коридор и обнаружил там трёхголовую собаку, высказывали теории, что связывает жуткого пса с таинственной фигурой в мантии, и строили планы, как самостоятельно выяснить, кто скрывается под маской. И это в той самой комнате, откуда всё прекрасно слышно в кабинете Снейпа. У Гарри пересохло во рту.

Он их убьёт.

— Спасибо, что предупредила, Эллен, — сухо сказала Дафна.

Эллен пожала плечами и пошла прочь по коридору. Едва она скрылась за углом, Гарри повернулся к остальным и увидел на их лицах то же отчаяние, которое чувствовал сам.

— Может, его не было в кабинете? — с надеждой пробормотал он. — Может, он нас не слышал?

Внезапно Грег сорвался с места и понёсся по коридору.

— Ты куда? — крикнул ему вслед Тео.

— Проверить!

Первокурсники переглянулись и, не сговариваясь, бросились за Гойлом, хотя понятия не имели, что будут делать, если Снейп ждёт их там — наверняка снова всыплет им, если вообще не убьёт.

Но никто их не ждал — дверь кабинета оказалась заперта.

— Как думаете, он там? — чуть слышно спросил Драко.

Прикусив губу, Гарри прижался ухом к двери, пытаясь уловить какие-либо признаки жизни внутри, но в кабинете царила тишина. Впрочем, это ничего не значило — дверь была достаточно массивной, чтобы заглушить звуки.

— Могу я вам помочь, мистер Поттер? — раздался над головой вкрадчивый голос профессора Снейпа, и Гарри отскочил от двери как ошпаренный, а Драко сдавленно охнул.

Профессор Снейп подошёл к замершим первокурсникам, пристально глядя на каждого по очереди.

— Ммм… — промычал Гарри, не найдясь, что сказать, потом выпалил: — Здравствуйте, сэр.

— Здравствуйте, мистер Поттер. — Снейп скрестил руки на груди, его голос стал шелковисто-ласковым и оттого звучал невероятно зловеще. — Обычно ученики не горят желанием войти в этот кабинет, даже если их приглашают. Особенно ученики провинившиеся и совсем недавно пережившие в нём не самые приятные минуты. Я буду крайне разочарован, если узнаю, что вы снова что-то замышляете. — Он постучал палочкой по двери, и она открылась. — Может, пройдёте внутрь, и мы обсудим это подробнее?

— Мы пришли извиниться, сэр, — внезапно сказала Трейси. Все повернулись к ней, а она уставилась себе под ноги, потом с видимым усилием подняла голову и посмотрела на профессора Снейпа. — Это была идея моя и Дафны. Мы так переживали из-за того, что произошло в прошлые выходные, и хотели сказать вам, но не могли решить, кого послать, поэтому пришли все. Мы всю неделю ужасно себя чувствовали.

В последнем она ни капли не соврала, и профессор Снейп, даже такой рассеянный, каким он был после всего этого ужасного происшествия, должен был заметить, насколько подавленными они были после взбучки, полученной за этой теперь гостеприимно приоткрытой дверью.

— Это правда, сэр, — подхватила Дафна. — Нам не следовало выходить из гостиной после комендантского часа. Драко чувствовал себя так ужасно, что ему снились кошмары.

— Вот как? — Снейп перевёл взгляд на Драко, который изо всех сил — Гарри ясно это видел! — старался не выдать своего возмущения словами Дафны.

— Только один кошмар, сэр, — уставившись в пол и ярко покраснев, пробормотал Малфой. — О том, что вы не нашли нас вовремя, и на лестнице случилось что-то ужасное. Вот и всё.

— Трейси и Дафна подумали, что будет лучше, если мы найдём вас, расскажем об этом и извинимся, — быстро сказал Гарри. — Мы постучали, сэр, никто не ответил, но нам показалось, что внутри кто-то есть, и…

Он умолк, когда Снейп толкнул дверь, открыв её полностью. Кабинет был пуст. Снейп снова повернулся к ним, но не сказал ни слова.

— Простите, — наконец чуть слышно пробормотал Тео. — Мы больше так не будем, сэр.

— Очень надеюсь, что нет, какими бы потенциально безмозглыми вы все ни были, — строго сказал Снейп, но уголки его губ едва заметно дрогнули, и Гарри понял, что профессор не в курсе, что именно они обсуждали в своём клубе, и им ничего не грозит.

— Идите, — Снейп кивнул в сторону гостиной, — я присоединюсь к вам вечером, если к тому времени вы не успеете сжечь лазарет или наводнить Большой зал докси.

— Отличные идеи, спасибо, сэр, — озорно блеснула глазами Миллисента и ловко увернулась от подзатыльника. Впрочем, Снейп явно не собирался её ударить, потому что двигался слишком медленно и лениво.

Возвращаясь в гостиную, Гарри подумал, что Снейп почти улыбнулся, заходя в свой кабинет. Вернее, ничего даже близко похожего на настоящую улыбку, но если присмотреться…

— Это было великолепно, — прошептал Блейз, когда они подошли к каменной стене, ведущей в гостиную. — Спасибо, Трейси.

— А ты не хотел принимать девочек в клуб. — Трейси сияла, очень довольная собой. — Что бы случилось, если бы меня сейчас с вами не было?

— Мы бы таращились на профессора, как идиоты, — вздохнула Пэнси, — пока он не вытянул бы из нас всё до последнего слова.

— Мы бы что-нибудь придумали! — возмутился Тео.

— Молодец, что не растерялся, когда Дафна придумала эту историю с кошмарами, — сказал Гарри Малфою, когда они вошли в гостиную. — Если бы ты стал отнекиваться…

— Я не дурак и ценю свою шкуру, — огрызнулся Драко и, покосившись на призывно машущих руками пятикурсников во главе с Эллен Грейборн, нехотя добавил: — И потом, я не лгал, просто Гринграсс не знает…

— Тебе снились кошмары? — поражённо выдохнул Гарри.

— Только один. — Драко пожал плечами. — Про то, что кто бы там ни был… ну, он получил то, что хотел… в смысле, я не успел вовремя схватить тебя. — Он снова пожал плечами и отвернулся. — Неважно, это просто сон.

— Я не знал. — Гарри посмотрел, как пятикурсники учат первачков заклинанию, потом повернулся к Драко. Тот поморщился:

— Ну, я не вскакивал с воплями и с кровати тоже не падал… Да неважно, это только сон.

— Я так и не сказал тебе спасибо, — помолчав, сказал Гарри, — за то, что спас меня.

— Просто рефлекс сработал, я даже не понял, как всё вышло. — Драко упрямо мотнул головой. — Это нева…

— Это важно! — перебил Гарри и неловко переступил с ноги на ногу. — В общем, знаешь… спасибо.

— Не за что, — сдался Драко и посмотрел на группу разучивавших заклинание. — Пойдём к ним?

Гарри кивнул и, направляясь через гостиную к своим друзьям, сказал:

— Нам надо навестить Хагрида. Он может рассказать о том, что охраняет эта собака.

Драко тоже кивнул, и они присоединились к остальным первокурсникам.

---

1) Теория заговора — объяснение события или ситуации как последствий заговора могущественных групп, часто с использованием странных и абсурдных с рациональной или естественно-научной точки зрения утверждений (прим. пер.)

Вернуться к тексту

— Вот вы где, Поттер.

Гарри остановился как вкопанный, первокурсники-слизеринцы сгрудились вокруг него. Был вечер понедельника, оставался час до комендантского часа, они только что дошли до лестницы, ведущей из подземелий в холл, и собирались подняться, когда к ним в обычной своей стремительной манере подошёл профессор Снейп.

— Здравствуйте, профессор Снейп, — жизнерадостно сказала Дафна. — А мы как раз собирались навестить Хагрида.

— А Хагрид знает, что к нему вот-вот заявятся девять первокурсников? — Снейп насмешливо приподнял бровь, глядя на смутившуюся Дафну.

— Я спросил у него сегодня утром после завтрака, можно ли зайти к нему в гости, — быстро сказал Гарри. — И он согласился. И мы уже сделали уроки. — Тут до него дошло, что сказал Снейп, и он с недоумением переспросил: — Простите, вы сказали — девять?

— Похвально, Поттер, вижу, считать вы умеете, — съязвил Снейп. — Боюсь, вас я вынужден попросить пройти в мой кабинет. Уверен, ваши друзья извинятся перед Хагридом за ваше опоздание.

Гарри тяжело сглотнул, гадая, чем же он заслужил приглашение в кабинет Снейпа. Подобные приглашения не поднимали настроения, скорее, наоборот. А как раз на днях четверокурсники умудрились в классе профессора Синистры зачаровать всю мебель так, что она взлетела под потолок, и хотя профессор Снейп восхитился работой заклинателей, это не помешало ему пригласить их в тот же вечер в свой кабинет, где, судя по рассказам, замучил до полусмерти. Правда, Гарри уже знал, что приврать о тяжести наказания в порядке вещей: они с Драко сами так поступили после первого визита в злополучный кабинет.

Гарри осторожно присмотрелся к профессору, тот вроде не сердился, хотя кто его разберёт, трудно было определить настроение этого человека, он редко улыбался, однако первокурсники уже подметили: если Снейп разговаривает, пусть язвительно, саркастично или насмешливо, то обычно это означало — проблем нет, по крайней мере серьёзных; а вот если профессор молчит, хотя, по идее, не должен — можно начинать волноваться.

— Прошу. — Снейп жестом указал по коридору в сторону своего кабинета, и Гарри повиновался, буркнув «пока» своим друзьям, которые выглядели сбитыми с толку перспективой навещать Хагрида без сопровождения Гарри, ведь тот знал лесника лучше всех. Снейп усмехнулся: — Не заставляйте Хагрида ждать.

— И что теперь? — прошептала Пэнси, когда Гарри, бросив на друзей грустный взгляд, поплёлся за профессором Снейпом.

Первокурсники переглянулись.

— Наверное, всё же надо идти к Хагриду, — неуверенно предложил Драко.

* * *

Гарри сидел на деревянном стуле напротив стола профессора Снейпа и смотрел, как декан призывает самонаполняющийся чайник, молоко, сахар и две чашки. Наконец профессор сел в своё кресло и жестом предложил угощаться.

Гарри нерешительно повиновался, гадая, что всё это значит. Знал ли Снейп о плане выяснить побольше о трёхголовой собаке и о том, что она охраняет? Знал ли он, что они хотят выяснить, кто тот таинственный человек в мантии? Нет, решил Гарри. Если бы декан знал, то пригласил бы в свой кабинет весь первый курс Слизерина, а не только Гарри, и угощал бы точно не чаем.

— Как поживаете, Поттер? — спросил Снейп, не сводя с Гарри изучающего взгляда.

— Эмм… — Гарри моргнул. — Хорошо. — Они смотрели друг на друга ещё одно долгое мгновение, потом Гарри неловко поёрзал. — А вы, сэр?

Снейп продолжал пристально смотреть на Гарри, выражение его лица было непроницаемым.

— Надеюсь, вы понимаете, что вам нечего опасаться, — наконец заговорил он, не ответив на вопрос Гарри.

Гарри снова моргнул.

— Простите, сэр?

— Вам ничего не грозит, глупый ребёнок! — нетерпеливо повторил Снейп и налил себе чаю. — Мы должны были поговорить ещё неделю назад, но я, признаться, немного отвлёкся, в основном, да будет вам известно, из-за обеспечения вашей же безопасности.

Гарри уставился в свою чашку с чаем, не зная, что сказать, но Снейп и не ждал от него ответа.

— Мы несколько раз прочесали замок, — продолжал он. — Защитные чары не нарушены, на них нет никаких признаков взлома. Буду с вами откровенен — мы с профессором Дамблдором не знаем, кто на вас напал. Однако если вы не будете заниматься глупостями и шляться по ночам по замку, вам ничего не грозит. Вам понятно, Поттер?

— Да. — У Гарри внезапно сильно пересохло во рту, он поспешно глотнул чая и поморщился и от вкуса, потому что забыл добавить молоко и сахар, и от того, что обжёг язык, потому что чай не успел остыть. Опустив чашку, он нерешительно спросил: — А… а профессор Дамблдор знает, что произошло?

— Как директор, он предпочитает знать, когда на учеников его школы во время их ночных блужданий нападают незнакомцы, — сухо ответил Снейп. — Конечно, подобное происходит не так часто, возможно, вам просто повезло в этом отношении, Поттер.

Густо покраснев при мысли о том, что директор в курсе фиаско с дуэлями, Гарри только кивнул и занялся молоком и сахаром, невольно ёжась под пристальным взглядом декана.

— Случалось ли что-нибудь подобное до вашего приезда в Хогвартс? — внезапно спросил Снейп.

— Сэр? — Гарри застыл, рука с чайной ложкой сахара зависла над чашкой.

— Отвечайте! — в своей обычной резкой манере потребовал Снейп. — Вы ведь поняли, о чём я спрашиваю.

— Нет, сэр, никогда такого не было. — Гарри покачал головой, насыпал сахар в чай, размешал и положил ложку на поднос, смутившись, что она громко звякнула. — Ну… если не считать Волде… если не считать Сами-знаете-кого, когда он хотел убить меня в детстве, но вы же знаете об этом, да?

— Да, — лаконично подтвердил Снейп, слегка дёрнув уголками губ. — Поттер, помните, в первый же вечер вашего пребывания здесь я сказал, что не собираюсь относиться к вам иначе, чем к кому-либо другому?

Гарри кивнул и, вспомнив, что сам ответил декану, повторил:

— Я бы этого не хотел, сэр.

— Вы ничем не отличаетесь от любого ученика Слизерина и вообще Хогвартса, если уж на то пошло. Вы совершенно обычный одиннадцатилетний мальчишка. — В устах любого другого человека это могло бы прозвучать как оскорбление, но Гарри понял, к чему клонит Снейп, и оценил это. Для остальной школы он был Гарри Поттером, но в Слизерине он просто Гарри, и это различие имело решающее значение.

— Однако, — продолжил Снейп, — при том, что вы, как личность, ничем не отличаетесь от любого другого ученика, было бы глупо вести себя так, будто в вашей жизни не произошло ничего необычного.

Гарри снова растерялся. Ну вот что ему на это сказать?

— Так и есть, сэр, — пробормотал он.

— Это прискорбно. Вы имеете такое же право на обычную жизнь, как и все остальные, и я сделаю всё возможное для этого, пока вы учитесь в Хогвартсе. Но вы столкнётесь с тем, с чем другие ученики не сталкиваются, — откровенно сказал Снейп и, замолчав, какое-то время задумчиво смотрел на Гарри, словно подбирая нужные слова, хотя Гарри не сомневался, что декан заранее тщательно продумал их разговор. Наконец Снейп снова заговорил: — Вам будет сложно, но я хочу, чтобы вы знали: несмотря на всё произошедшее в прошлые выходные, в Хогвартсе вы в безопасности.

— Эээ… — Гарри уставился на свои колени, потом поднял голову и посмотрел прямо в глаза профессору Снейпу. — Спасибо, сэр.

Он не ожидал, что кто-то заведёт с ним такой разговор, и ему показалось это достойным поступком. Поёрзав на стуле, он решился спросить:

— А как вы думаете, в ту ночь это был Волдеморт?

Снейп вздрогнул при этом имени, по его лицу пробежала волна эмоций, которые Гарри не смог определить, но они явно не были положительными.

— Простите, — поспешно сказал он. Его удивляло, почему все избегают произносить это имя, но он решил не нарываться и поправился: — Я хотел сказать — Сами-знаете-кто, сэр.

Снейп ответил не сразу, сделав глоток чая и сжав губы в тонкую полоску, он несколько минут молчал, потом опустил чашку и посмотрел на Гарри.

— Это возможно, — наконец сказал он. — Крайне маловероятно, но возможно. Тем не менее я не думаю, что это был именно он, скорее всего, кто-то из его приспешников.

Гарри задумался, кто же это мог быть, а Снейп не собирался ему ничего подсказывать.

— Думаете, он умер? — ни до чего не додумавшись, спросил Гарри, имея в виду человека, убившего его родителей. — Хагрид сказал, что вряд ли, что большинство думает — он где-то там, но слишком слабый, чтобы вернуться в мир людей.

— Никто не знает ответа на этот вопрос, — сказал Снейп, и хотя его голос звучал не совсем успокаивающе, но в его глазах Гарри увидел что-то такое, чего он никогда не видел от Дурслей в тех редких случаях, когда речь заходила о смерти его родителей.

— Но что думаете вы, сэр? — упрямо спросил Гарри, подавшись вперёд. — Вы же должны что-то думать.

— Я о многом думаю. — Снейп тоже наклонился над столом. — В основном о множестве слизеринцев, чья единственная цель в жизни, похоже, заключается в том, чтобы загнать меня в гроб.

— Иногда мы думаем о других вещах. — Гарри прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

Профессор Снейп медленно приподнял бровь, и Гарри удалось справиться с собой и снова стать серьёзным.

— Я думаю, он жив, — наконец сказал профессор Снейп, — учитывая, что его тело так и не было найдено. Но в целом не имею ни малейшего представления о том, что случилось с Тёмным Лордом.

Гарри понятия не имел, правду ли говорит Снейп, но решил не настаивать: профессор уже поделился гораздо большим, чем Гарри ожидал от любого взрослого, за исключением, может быть, Хагрида.

— Но кто этот человек в мантии? — вернулся к теме Гарри. — Если это не Волд… Сами-знаете-кто, сэр, то кто же? Кто из его сторонников?

— Именно это мы и пытаемся выяснить. — Снейп пристально посмотрел на Гарри. — И какими бы хитрыми и ловкими вы и ваши однокурсники себя ни считали, вы будете держаться в стороне от всего этого.

Гарри застыл, не в силах разобраться, знает ли Снейп, что они задумали, или это просто предупреждение с учётом событий, приведших к инциденту на лестнице.

— Хорошо, — пробормотал он, чувствуя крошечный укол вины при мысли о том, что остальные члены клуба пытаются в этот самый момент получить информацию от Хагрида. — Мы так и сделаем, сэр.

Какое-то время они сидели в тишине. Гарри не спеша пил достаточно остывший чай и с любопытством рассматривал яркие флаконы с зельями, расставленные на полках на стенах.

— Почему вы пытались скрыть то, что произошло на лестнице? — проследив за его взглядом, вдруг резко спросил Снейп.

— Сэр? — Гарри в замешательстве уставился на него.

— В ту ночь из вас пришлось буквально вытаскивать каждое слово, — нетерпеливо пояснил Снейп. — Если бы ваши однокурсники не заговорили, вы сами молчали бы как рыба.

Гарри пожал плечами, не зная, что ответить.

— Мне нужен ответ, а не пожатие плечами, Поттер. — Снейп скрестил руки на груди и сурово посмотрел на Гарри. — Ну? Я слушаю.

— Я не знаю, — пробормотал Гарри и, спохватившись, добавил: — Сэр.

— Вы не знаете, почему не упомянули, что на вас напали за несколько минут до этого? — саркастично уточнил Снейп.

— А какая разница? — Гарри поймал себя на том, что опять пожимает плечами, и выпрямился на своём стуле. — Вам же другие всё рассказали. Ну и на самом деле ничего же страшного не произошло… эээ… я хотел сказать — он же ничего такого не сделал, просто чуть-чуть толкнул меня магией.

— На верхней площадке лестницы! — Снейп разочарованно вздохнул и помассировал виски. — Не стройте из себя идиота, Поттер. Это не оправдание, и вы это прекрасно знаете.

Гарри заёрзал на стуле, не понимая, что Снейп хочет от него услышать. Он ничего не сказал, потому что… ну, он не знал почему.

— Ну… — начал он, потому что Снейп продолжал буравить его взглядом, требуя ответа, и выпалил: — Просто вы тогда были не в самом лучшем настроении. — Декан нахмурился, и Гарри поспешно добавил: — Сэр.

— Ну разумеется, — ядовито протянул Снейп, — беготня за малолетними нарушителями в предрассветные часы воскресного утра как-то не способствует поднятию настроения. — Он с силой выдохнул и спросил уже мягче: — Значит, вы испугались моего гнева и поэтому промолчали о нападении?

— Ну… — Гарри снова пожал плечами, просто не в силах удержаться. — Наверное…

— И можно предположить, что после того, как вас наказали, рано отправили в постель и дали подумать над вашим поведением, вы бы разыскали меня на следующее утро, чтобы рассказать правду?

Гарри хотел сказать «да», но всё было гораздо сложнее — он вряд ли пошёл бы тогда к Снейпу что-то рассказывать, а если сейчас сказать, что да, пришёл бы и рассказал, профессор поймёт, что он лжёт.

— Продолжайте, Поттер, я жду, — поторопил Снейп, в его голосе послышалось раздражение.

— Не знаю! — неожиданно для себя разозлился Гарри. — Я не знаю, почему не сказал вам… Просто не сказал! Но ведь другие сказали, так что какая разница?

— Конечно, есть разница! — Снейп хлопнул ладонью по столу. — Глупый мальчишка, вам с самого начала не следовало скрывать это!

Гарри отшатнулся, широко раскрытыми глазами уставившись на Снейпа, потом дрожащей рукой провёл по волосам, открыл было рот, но промолчал, потому что понял — Снейп прав. В самом деле, почему Гарри тогда ничего ему не рассказал? И почему так злился на других первокурсников за то, что те выложили декану правду?

— Если бы что-то подобное случилось до того, как вы приехали в Хогвартс, — спросил Снейп, взяв себя в руки, — что бы вы сделали?

— Но такого не было, сэр. — Гарри тоже постарался говорить более уважительно, чем минуту назад. — Ничего подобного раньше не случалось.

— Вы уже достаточно взрослый, чтобы понимать концепцию гипотетичности, Поттер, — поморщился Снейп. — Не пытайтесь увильнуть от ответа.

Гарри попробовал представить, что бы он сделал, если бы что-то подобное случилось, когда он жил с Дурслями: если бы кто-то напал на него на улице и ему каким-то образом удалось убежать, тётя и дядя наверняка не поверили бы ему и, скорее всего, обвинили в том, что это вообще произошло. Они всегда обвиняли его в случайных вспышках магии и не верили, когда он говорил, что понятия не имеет, почему это происходит. А учителя всегда верили Дурслям, когда те говорили, что Гарри носит старую одежду Дадли, потому что на нём всё просто горит и никаких денег не напасёшься покупать ему новую одежду. Что от него одни неприятности. Что он патологический лжец. Однажды он всё же рассказал учителю о второй спальне Дадли и своём чулане, но ему просто велели не выдумывать небылиц.

— Вы, наверное, мне бы не поверили, — пробормотал он наконец, наклоняя из стороны в сторону свою чашку и глядя, как в ней плещется жидкость. — Вы бы решили, что я пытаюсь отвлечь вас от того факта, что мы гуляли после комендантского часа.

— Я бы поверил вам, потому что увидел фигуру в мантии раньше вас, — ровно сказал Снейп, и Гарри резко поднял голову, он этого не знал. — И даже если бы не видел, всё равно поверил вам, если бы вы мне рассказали.

Гарри сглотнул. Конечно, Снейп сейчас сказал, что поверил бы ему, но так ли это на самом деле? Однажды, когда Гарри было семь лет, Дадли со своими дружками столкнули его с лестницы в школе. Всего лишь несколько ступенек вниз, но этого оказалось достаточно, чтобы Гарри разбил нос и очки. Когда проходящий мимо учитель отвёл его к школьной медсестре, он рассказал правду о том, что произошло. Дадли и его банду отправили к директору, но они так жалобно скулили о том, что их ложно обвинили и что Гарри сам споткнулся, что директор в итоге отпустил их, а Гарри прочитал целую лекцию о том, что нельзя обвинять других из-за собственной неуклюжести.

— Не знаю, что вы пережили до приезда в Хогвартс, — медленно сказал Снейп, и Гарри подскочил, гадая, может ли декан читать его мысли, — но запомните раз и навсегда: если вы придёте ко мне и честно расскажете о произошедшем, я вам поверю. Особенно когда речь идёт о вашем здоровье и безопасности. Я запрещаю вам скрывать от меня нечто подобное, я ясно выражаюсь?

— Я больше не буду, сэр, — сбивчиво пробормотал пристыженный Гарри.

— Надеюсь, что не будете. — Взгляд Снейпа буквально пронизывал Гарри насквозь, но странное дело, мальчик не чувствовал угрозы, скорее, наоборот. А Снейп продолжал непреклонным тоном: — Вы придёте ко мне, если решите, что вам грозит опасность.

— Да, сэр, — опустив голову, покорно согласился Гарри.

— Повторите, — велел Снейп. — И смотрите на меня, когда я с вами разговариваю.

Гарри поднял голову и, собравшись с духом, посмотрел Снейпу в глаза.

— Я приду к вам, сэр, если мне будет грозить опасность, — тихо повторил он и ещё тише добавил: — Обещаю.

— Запомните, Поттер, вы не один. — Снейп побарабанил пальцами по краю стола, по-прежнему буравя Гарри глазами. — Не нужно вести себя так, словно вам не к кому обратиться за помощью.

У Гарри сдавило горло. Сглотнув, он кивнул, чувствуя странное утешение после слов Снейпа, даже несмотря на его суровый тон.

— Спасибо, — справившись с собой, сдавленно пробормотал он. — Спасибо, сэр.

— Пейте свой чай, Поттер, — смягчился Снейп.

* * *

Клык пребывал в полнейшем восторге от присутствия в хижине Хагрида стольких новых друзей. К этому моменту он уже познакомился с большинством мальчиков-первокурсников, но девочек-слизеринок увидел впервые и теперь, радостно повизгивая, млел от удовольствия под гладившими его маленькими ладошками. Хагрид тоже суетился вокруг ребят, обрадованный таким количеством гостей в своём скромном обиталище.

— Хочешь ещё печенья, Пэнси? — Лесник выложил на опустевшую тарелку ещё порцию твердокаменного лакомства, в спешке испечённого сразу после ужина.

— Я Дафна, — мягко поправила Дафна. — И нет, спасибо, я сыта.

Она понятия не имела, как Крэбб и Гойл умудрились съесть по пять печений — она чуть не сломала зубы о почти несъедобную выпечку. Однако Хагрид старался, готовя угощение, поэтому она заставила себя съесть одно печенье. Хотя после того, как Тео шепнул ей, чтобы она сначала макнула печенюшку в чай, стало легче.

— Ой… я извиняюсь… Дафна, точно! — Хагрид хлопнул себя огромной ладонью по лбу. — Вот она, Пэнси-то! — Он ткнул ручищей в сторону девочки.

— Верно, — сказала Пэнси, не в силах скрыть улыбку. Малфой говорил, что Хагрид — невразумительный олух, но человек, суетящийся вокруг них только для того, чтобы они почувствовали себя желанными гостями в его хижине, был далёк от того, чего она ожидала. Даже Малфой, который, войдя, окинул жилище лесника крайне осуждающим взглядом, за последние двадцать минут заметно расслабился, хотя по-прежнему почти ничего не говорил.

Винсент уселся на пол и корчил дурацкие рожи, играя с Клыком. Собака напомнила ему борзых: его отец разводил огромных зверюг, по которым он отчаянно скучал. С неприятным чувством ему подумалось, что он скучает по собакам больше, чем по собственному отцу, но, потянувшись за шестой печенюшкой, Винсент быстро отогнал эту мысль.

— А вы давно лесником работает, мистер Хагрид? — спросила Трейси, гладя Клыка по мохнатой спине.

— Ну какой я тебе мистер? — хохотнул Хагрид. — Зови меня просто Хагрид. А лесником… — Он помахал огромной ручищей, словно это помогало ему вспомнить. — Ну… это было давно. В сорок третьем стал помощником старого лесника, пятнадцать лет назад он отправился на пенсию. Хороший был человек.

— В сорок третьем? — изумился Драко. — Я и не знал, что ты такой старый. Ай! — Он подскочил, получив от Миллисенты чувствительный тычок локтем под рёбра.

— Не груби! — прошипела она ему на ухо. — Нам нужна его помощь.

— Э… прошу прощения. — Драко оглянулся на Хагрида, заставив себя изобразить раскаяние. — Я хотел сказать… ну… это неплохо на самом деле.

Хагрид громко, раскатисто расхохотался.

— Да уж, тогда я был намного моложе, — добродушно пробасил он и развёл руками. — Столько лет в Хогвартсе, он мне стал домом.

Драко просто подмывало выяснить у Хагрида, правда ли, что его исключили. Об этом Драко сказал отец, правда, не уточнил, за что. Наверное, Хагрид на кого-то сел. Но спрашивать было нельзя, они же хотели умаслить полувеликана, чтобы он рассказал им всё, что знал. Хотя… Драко не понимал, почему, но ему пришло в голову, что Хагрид не такой плохой, каким ему изначально казался.

— Когда, вы сказали, Гарри придёт? — спросил было Хагрид, но ответить никто не успел — раздался громкий стук. Клык вскочил и с яростным лаем бросился к двери, едва не опрокинув сидевшего на полу Крэбба.

— Эй, тихо ты, глупая псина! — Хагрид оттолкнул Клыка и открыл дверь.

— Привет, — выдохнул Гарри, вваливаясь внутрь хижины. Было очевидно, что он бежал почти всю дорогу от замка. — Который час?

— У нас ещё почти сорок минут до комендантского часа, — сказал Блейз, посмотрев на свои часы. — Чего хотел профессор Снейп? У тебя неприятности?

— Ничего особенного. — Гарри неопределённо пожал плечами. — Хагрид, как дела?

— Всё в порядке, Гарри, всё в порядке. — Хагрид взъерошил и без того постоянно взъерошенные волосы Гарри и хлопнул его по спине. — Хочешь печенья? Или чаю?

— Нет, спасибо. — Гарри шлёпнулся на стул с таким ошарашенным видом, словно только что сошёл с исключительно крутых американских горок, и попытался пригладить волосы. — Я только что напился чаю.

— Профессор Снейп угощал тебя печеньем? — удивился Грег.

— Нет, только чаем. Он хотел поговорить о… моём домашнем задании по чарам, — соврал Гарри, и друзья сразу же всё сообразили и отложили расспросы на потом. — Всё нормально. А вы тут о чём говорили? — Гарри посмотрел на Хагрида.

— О, мы хорошо поболтали, — весело сказал Хагрид. — Мне рассказали, как ты живёшь в Слизерине, Гарри.

— Да? — Гарри гадал, в курсе ли Хагрид, что они узнали о трёхголовой собаке.

— Мы рассказали о том, как ребята с третьего и пятого курсов учили нас заклинаниям, — пояснила Миллисента, — и как шестикурсники сначала подсунули нам в подушки лягушек, а потом притащили с кухни сладостей.

— Я гляжу, вы в Слизерине держитесь вместе, — удивлённо сказал Хагрид. — Как будто приглядываете друг за дружкой.

— Конечно, приглядываем, — в свою очередь удивился Тео. — А как иначе?

Хагрид, не ответив, снова хлопнул Гарри по спине.

— Похоже, ты нашёл хорошую компанию, Гарри.

— Ты не очень-то радовался, когда его распределили в Слизерин, — не удержался Драко. — Я сам слышал в тот день за завтраком. Ой! — Он зло посмотрел на Миллисенту, которая снова толкнула его локтем, на этот раз сильнее.

— Ну… — Хагрид смущённо уставился на свою чашку чая, больше похожую на ведёрко, — и на старуху бывает проруха, а? — Он взглянул на Гарри, затем на его друзей. — Наверное, тогда я ещё не знал столько слизеринцев. Гарри, ты нашёл хорошую компанию, — повторил он.

— О да! — Гарри с облегчением улыбнулся. Он не особо задумывался, но предыдущее мнение Хагрида о Слизерине как о рассаднике плохих ведьм и волшебников тяготило его, и не потому, что он думал, будто это правда, а потому, что он быстро понял, что это не так.

— Ты и сам сносный, Поттер, — проворчал Драко. — Обычно, — добавил он и, приподняв брови, вопросительно посмотрел на Гарри.

Гарри поёрзал на стуле. Конечно, лучше всего именно ему поговорить с Хагридом, всё-таки он знает лесника много дольше, чем остальные.

— На самом деле мы хотели кое о чём тебя спросить, — начал он, — только это секретно.

— Да? — Хагрид наклонил голову, с любопытством глядя на ребят из-под копны растрёпанных волос, упавших на лицо. — И что это за тайны?

И Гарри, тщательно подбирая слова, чтоб не сболтнуть лишнего, изложил сокращённую версию их дуэльного приключения посреди ночи. Хагрид сидел на краешке своего стула, всплёскивал ручищами и громко смеялся над самыми забавными моментами.

— Понимаешь, Хагрид, — Гарри на мгновение замялся, — мы увидели то, чего не должны были видеть.

— И что вы увидели?

— В какой-то момент мы разделились, потому что… — Гарри взглянул на Блейза, и тот подхватил с полуслова:

— Мы просто разделились. И я случайно забрёл в коридор в правом крыле третьего этажа.

Хагрид чуть не выронил чашку, чай выплеснулся на пол, к большой радости Клыка.

— О, — пробормотал лесник себе под нос, — это проблема.

— Ты знаешь о собаке? — прямо спросил Гарри, старательно отгоняя мысли о том, что бессовестно нарушает только что данное профессору Снейпу обещание держаться подальше от неприятностей. Но ведь он никуда и не лезет, правильно? Это просто информация, и всё. Ведь самого профессора Снейпа он не мог спросить, тот сразу понял бы, что раз они знают о собаке, то наверняка побывали в запретном коридоре. Вернее, Блейз побывал, но Гарри не собирался доносить на своего товарища по клубу «Слизерин».

— Как не знать, — тяжело вздохнул Хагрид. — Это же мой пёсик, Пушок его зовут.

— Пушок? — нервно хихикнула Трейси. — Блейз, ты испугался собачки по кличке Пушок?

— Ты бы его видела! — огрызнулся Блейз. — Он огромный! Он чуть не разорвал меня на куски!

— Да, он мог бы, если б захотел, — согласился Хагрид и с нежностью добавил: — Он большой мальчик, но очень милый, если знаешь, как с ним обращаться. Видели бы вы, как он ластится, когда я чешу ему живот, как виляет хвостом…

— А где ты вообще раздобыл трёхголовую собаку? — перебил Драко. — А наши родители в курсе? Не думаю, что мой отец обрадуется, если узнает…

— Заткнись, Драко! — прикрикнула Пэнси, а Миллисента толкнула его локтем в третий раз. — Ты не расскажешь об этом своему отцу.

— Родители не знают, — признался Хагрид, понизив голос, хотя поблизости не было никого, кто мог бы подслушать. — И вы тоже не должны знать. Я купил его в прошлом году у одного грека, с которым познакомился в пабе, а в этом году Пушка одолжил профессор Дамблдор.

— Что он охраняет, Хагрид? — спросил Гарри.

— Не болтай глупостей! — Хагрид нахмурился и, избегая смотреть Гарри в глаза, принёс ещё печенья, за которое принялись только Винсент и Грег. — Пушок ничего не охраняет.

— Мы же не идиоты, — громко заявил Тео. — Даже если бы Блейз не заметил люк…

Хагрид шумно вздохнул.

— …всё равно зачем охранять коридор и вообще запрещать ходить туда, если только там не прячут что-то? Почему нас туда не пускают? Почему там собака?

— А вот это уже не ваше дело, — твёрдо сказал Хагрид. — И хватит уже выпытывать у меня, что да как. Это большой секрет, вот так.

— В ту ночь там кто-то был, — так же твёрдо сказал Гарри. — Кто-то в мантии. Возможно, он пытался достать то, что спрятано под этим люком.

Хагрид застыл, услышав это, но потом снова покачал головой.

— Не моё это дело — рассказывать, так что позабудь про всё это. Тебя это не касается.

— Это то, что было в хранилище семьсот тринадцать в Гринготтсе, да? — не унимался Гарри и по выражению ужаса на лице Хагрида понял, что угадал.

— А теперь послушай, — быстро сказал Хагрид, — брось это, слышишь? Ты лезешь в то, что тебя не касается. Это опасно.

— Но…

— Забудь о собаке! — непривычно сурово отрезал Хагрид. — Это дело профессора Дамблдора и Николаса Фламеля, понятно?

— Николаса Фламеля? — уцепилась за незнакомое имя Дафна. — Кто такой Николас Фламель?

Хагрид зарычал и отвернулся, при этом выглядел так, будто хотел провалиться сквозь землю.

* * *

Гарри с друзьями шёл в замок в молчаливых раздумьях. Никто из них не знал, кто такой Николас Фламель и с чего начать поиски информации о нём, а Хагрид как воды в рот набрал, они ничего не смогли больше от него добиться.

— Придётся топать в библиотеку, — мрачно изрёк Винсент, скривившись при одной только мысли об этом. — А книжек там миллион, не меньше. И с чего вообще начинать?

— Попробуем начать с книг про знаменитых волшебников, — предложил Тео. — Про современных, не исторических личностей. Может, спросить у дек… — Он запнулся, увидев, как Гарри качает головой.

— Нет. — Гарри вздохнул. — Он пригласил меня в свой кабинет и сказал, чтобы я… ну, знаешь… пришёл к нему, если кто-то снова попытается меня убить. Представляешь, какие у нас будут неприятности, если он узнает, что мы опять пытаемся что-то выяснить? И что мы вообще так много знаем?

— А может, просто честно всё ему рассказать? — спросила Трейси. — Может, он только порадуется, что мы пришли к нему?

— Конечно, порадуется, — фыркнул Драко. — После того, как надерёт нам задницы. Нет, спрашивать у него — самоубийство. Может быть, мы можем…

— Что — мы можем? — поторопил Гарри замявшегося Малфоя.

— Мой отец наверняка знает про Фламеля, — сказал Драко и осёкся под яростным взглядом Миллисенты.

— Ты ничего не скажешь своему отцу! — свирепо заявила она. — Совсем рехнулся? Если мы скажем взрослым, они сразу всё запретят, и мы ничего не узнаем!

— Но Хагриду же мы сказали!

— Он не такой, как другие взрослые, и тебе это прекрасно известно!

— Мой отец не расскажет профессору Снейпу, если тебя это волнует! — заявил Драко, когда они добрались до замка. — Он бы нам помог. Он много чего знает.

— Никаких родителей! — твёрдо сказал Тео. — Никаких взрослых!

— Ладно, — обиженно насупился Драко. — Я просто предложил.

— Мы все должны пообещать… — Пэнси подозрительно взглянула на Драко, затем посмотрела на остальных, остановившихся перед открытыми парадными дверями замка, — …что не станем обращаться за помощью к родителям. Они захотят знать, почему мы спрашиваем, и тогда придётся рассказать им и о собаке, и обо всём остальном. А они побегут жаловаться к профессору Дамблдору, и все наши планы коту под хвост.

— Мой отец никому не скажет, — убеждённо пробормотал Драко, но всё же сказал: — Хорошо, я обещаю.

Остальные тоже пообещали, кроме Гарри.

— А я должен обещать? — спросил он. — У меня нет родителей.

— Нет? Ну тогда хоть что-нибудь пообещай, — саркастично протянул Драко. Но никто не отреагировал на его выпад, и он сконфуженно умолк.

— Тогда ты должен пообещать, что не расскажешь тёте и дяде, — решила Пэнси.

— Да им вообще всё равно, — фыркнул Гарри. — Моя тётя даже обычных собак терпеть не может и уж точно не побежит жаловаться к Дамблдору.

Они вернулись в подземелья и, войдя в гостиную, обнаружили, что почти все там находившиеся уставились на них. Гарри даже посмотрел на часы Блейза: до комендантского часа у первокурсников оставалось ещё пятнадцать минут.

— Эй, — окликнул Люциан Боул, игравший в «Скраббл» с Грэмом Монтегю и Эдрианом Пьюси, — а правда, что вы все в прошлые выходные устроили посреди ночи дуэль?

— Э-э-э… — Гарри переглянулся с друзьями. — Ну да.

Гостиная взорвалась хохотом. Оказывается, хогвартские портреты — те ещё сплетники, и Эдриан Пьюси услышал, как портрет сэра Кэдогана делился историей ночных приключений первокурсников с картиной на седьмом этаже, изображавшей толстую женщину в розовом платье. В кои-то веки первогодки оказались в центре внимания, и всем не терпелось узнать, как им это удалось.

— Блестяще, — со смехом поаплодировал Майлз Блетчли. — Этот план требовал смелости.

— И абсолютной безбашенности, — добавила Эллен Грейборн. — И вы планировали это безумие в чулане для мётел?

Все мысли о Николасе Фламеле отошли на второй план, когда остальные слизеринцы с равной долей сочувствия и смеха слушали рассказ первокурсников о ночных похождениях, особенно про неизбежное завершение их вылазки в кабинете Снейпа.

— Он, наверное, с вас шкуру спустил, — сочувственно протянул Пьюси. — Я как-то пробрался к райвенловцам, хотел разыграть их и подсунул им в Большом зале невидимые пукательные подушки, а Снейп выловил меня, ну и… в общем, мне небо с овчинку показалось. Представляю, как он взбесился, когда поймал весь первый курс.

— Это было невесело, — признался Гарри — преуменьшение года! — и добавил: — Зато остальное было просто супер.

Кроме того момента, когда кто-то хотел его убить, конечно, но никто из первокурсников об этом даже не заикнулся. Гарри на мгновение задумался, не попросить ли помощи у старшекурсников, и, взглянув на Пэнси, понял, что она думает о том же. Обменявшись взглядами обсудим-это-позже, они отвернулись друг от друга.

— Я знаю, я был в кабинете Снейпа, пока вы всё планировали. — Теренс Хиггс ухмыльнулся, глядя на донельзя возмущённых первокурсников. — Вы что, думали, я предупрежу вас? Я же староста! А вам надо научиться получше заметать следы. В следующий раз будете осторожнее и, может быть, не попадётесь.

— Может быть, — согласился Гарри, не в силах злиться, тем более, что Хиггс по-прежнему разрешал ему раз в неделю летать на своей метле.

— Я когда-нибудь рассказывал вам о том, как на первом курсе мы решили забросать бомбами-вонючками общежитие семикурсников и даже успели сделать это до того, как появился Снейп? — спросил Хиггс и оживился. — Слушайте, а ведь из этого может получиться неплохая книга.

Все вокруг загалдели, торопясь поскорее выложить собственные истории. Все они были разные, кроме финальной части: всё неизменно заканчивалось в кабинете Снейпа, а попытки приукрасить и нагнать жути рассказами о расправах декана над шутниками от буквально-шкуру-спустил до чуть-не-убил вызвали у Гарри усмешку.

Вечер обещал быть приятным.

Не успел Гарри оглянуться, как наступил декабрь. Не за горами зимние каникулы и Рождество, но первокурсникам было не до того: у них совершенно не оставалось времени даже на игры, они просто разрывались между уроками, которые приходилось готовить так, чтобы выполненные задания соответствовали высоким стандартам Снейпа, и прочёсыванием библиотеки в поисках информации о Николасе Фламеле.

Впрочем, один раз в прятки они всё же сыграли — со второкурсниками, но больше отвлечься не вышло.

Гарри устал. В библиотеке им пока не везло, к тому же один человек не мог торчать там слишком много времени, не привлекая внимания Снейпа. Прилежание и стремление к знаниям — это, конечно, похвально, но если переборщить — будет выглядеть подозрительно, так что первокурсники Слизерина старались не переходить эту черту и чередовали, кто, когда и как долго сидит в библиотеке.

Накануне была очередь Гарри и Винсента, они тщательно просмотрели с десяток книг, но всё напрасно. Отчаявшись, Винсент даже пролистал списки ингредиентов в справочнике по гербологии и астрономические графики — вдруг мелькнёт упоминание о Николасе Фламеле. Хотя рассчитывать, что этот таинственный человек всплывёт где-то в таблицах фаз Луны, было так же невероятно, как и надеяться на то, что профессор Снейп отменит все экзамены и споёт каждому ученику рождественский сонет собственного сочинения.

— Ничего, — пробормотал Тео, следующим вечером вернувшись в гостиную вместе с Миллисентой, которая с яростной гримасой плюхнулась в пустое кресло.

— Что-то зачастили вы в библиотеку, — заметил Реджи Деррек, проходя мимо группки разочарованных первокурсников. — Я понимаю, что нужно готовиться, но промежуточные экзамены на первом курсе не такие уж и сложные.

— Это ты Снейпу скажи! — огрызнулся Драко, устроившись на диване — старшекурсники, впечатлённые их ночной прогулкой по замку, пошли на некоторые уступки и по вечерам больше не сгоняли первогодок с мягкой мебели, хотя Гарри было интересно, как долго это продлится.

— В этом ты прав, — признал Деррек. — Он каждый год меняет переводные экзамены, но на промежуточных в середине года задание для первокурсников обычно одно и то же — приготовить зелье для лечения фурункулов. И да, от меня вы ничего не слышали, — предупредил он вполголоса.

— Спасибо, — пробормотал Гарри в спину Дерреку, присоединившемуся к своим сокурсникам у камина. Отлично, Деррек напомнил, что помимо выяснения, кто такой Николас Фламель, им ещё предстоит сдать экзамены.

* * *

Пэнси и Дафна проскочили вдоль длинного слизеринского стола туда, где обедали остальные первокурсники, практически вприпрыжку. По вторникам у младших курсов был небольшой перерыв между утренними уроками и обедом, девочки воспользовались этим временем, чтобы под предлогом дополнительной учёбы порыться в библиотеке, и теперь обе раскраснелись и сияли от радости.

— Мы сильно опоздали? — выдохнула Дафна, плюхнувшись на скамейку и бросив рядом с собой сумку. — Успеем поесть?

— Конечно, успеете, обед начался всего пять минут назад, — успокоил девочек Крэбб, а когда они начали нагружать свои тарелки едой, нетерпеливо спросил: — Ну что, получилось?

— Что получилось? — удивилась Пэнси и, только выпив сразу полстакана тыквенного сока, сообразила. — А-а-а! Нет, в библиотеке мы ничего не нашли.

— Тогда чего обе лыбитесь, как будто всех в Гриффиндоре только что исключили и сослали в Сибирь? — мрачно спросил Тео и нахмурился ещё сильнее, когда девочки, переглянувшись, снова захихикали.

— Эдриан Пьюси только что сказал, что ему понравился мой браслет, — сообщила Дафна, показала свой браслет, с которого свисало множество крошечных змеек, и снова счастливо улыбнулась.

— Да брось, он сказал так потому, — презрительно скривился Драко, — что эта штука вся в змеях.

— Он сказал, что это красиво, — возразила Дафна. Наклонившись поближе к остальным, она тихо, чтоб посторонние не услышали, хотя вряд ли кто вообще стал бы прислушиваться к болтовне первогодок, отчеканила: — То, что мы ничего не нашли, ещё не повод на нас огрызаться, вы все тоже облажались.

— Я просто думаю, что глупо считать, будто третьекурсник будет флиртовать с тобой. — Драко пожал плечами, откусил большой кусок от своего сэндвича с ветчиной и сыром и поморщился, когда капля горчицы упала ему на рубашку.

— И ничего не глупо, — заявила Трейси и улыбнулась Дафне. — Я за тебя рада.

— Ему тринадцать, а тебе одиннадцать, — не сдавался Драко, вытирая горчицу. — Ему на тебя наплевать.

— Заткнись, Малфой, — не выдержал Гарри. Хотя он и был согласен с тем, что Эдриан Пьюси просто отметил змеек на браслете Дафны, а ею самой не интересовался, но Драко всё чаще и чаще снова становился занудой, и чем дольше продолжались поиски Николаса Фламеля, тем хуже он себя вёл, напоминая Гарри того высокомерного индюка, каким был в самом начале и какой с тех пор проявлялся лишь время от времени. Видимо, сейчас стресс, испытываемый Малфоем, спровоцировал его занудство.

— А ты что, втрескался в неё? — с издёвкой спросил Драко. — Жалеешь, что не дотягиваешь до третьекурсника, Поттер?

— Заткнись, Драко! — прошипела Дафна, раскрасневшись ещё больше, но уже явно не от волнения. — Ведёшь себя как скотина.

— Я не скотина! — возмутился Драко, привлекая внимание шестикурсников слева, их хохот разозлил Малфоя ещё больше, но ему всё же хватило ума не огрызаться на них.

— Ну, раз тебя так назвали, значит, так оно и есть. — Маркус Флинт ухмыльнулся с ещё более самодовольным видом, чем у самого Малфоя в лучшие времена. Гарри терпеть не мог Флинта с той поры, как тот в октябре наговорил Невиллу гадостей в гостиной Слизерина и так и не извинился. Впрочем, Гарри очень сомневался, что это вообще когда-нибудь произойдёт.

Драко скрестил руки на груди и, надувшись, отвернулся, не рискуя спорить со здоровенным шестикурсником.

— Не обращай на него внимания, — посоветовал Блейз, принявшись за второй сэндвич. — А в библиотеку завтра снова кого-нибудь пошлём.

До конца обеда первокурсники переключились на другие, более нейтральные темы, а Драко не проронил больше ни слова, уставившись на свою тарелку, по которой бездумно гонял вилкой остатки еды. Однако встав из-за стола и отправившись на гербологию, они снова вернулись к разговору про люк и то, что под ним скрыто.

— Может, там ничего и нет, — Дафна нахмурилась, — хотя нет, что-то должно быть, но так ли уж важно выяснять это?

— Не мели чепухи! — отрезал Драко. — Мы уже столько узнали, и что теперь, на полпути назад повернуть?

— Ничего я не мелю! — обиделась Дафна. — Просто всё было так легко и хорошо, пока Блейз не обнаружил собаку. Это уже опасно, так, может, будет разумнее, если мы отступим, пусть профессора сами разбираются?

— Мы уже по уши увязли, — устало вздохнул Грег. — В смысле — мы узнали очень многое, просто нам пока не везёт докопаться до всего. Но если постараемся, то точно разберёмся.

— Что, опять будешь изучать фазы Юпитера? — ехидно подколол Тео.

— Это был Винс, а не я! — фыркнул Грег.

— Не стоит упускать из вида и другой вариант развития событий, — заговорил Блейз. — Если профессор Снейп узнает, чем мы занимаемся, он нам такую взбучку устроит, что всё произошедшее после фиаско с дуэлями покажется пикником. И хорошо, если вообще не выгонит.

— Не говори глупостей, он нас не выгонит, — возразила Пэнси, побледнев. — Чтобы он нас исключил, мы должны натворить что-то более ужасное, чем то, чем сейчас занимаемся.

Гарри был согласен с Пэнси, но не мог не вспомнить недавний разговор в кабинете Снейпа о том, что нельзя подвергать себя опасности и нужно прийти к нему, если возникнет угрожающая ситуация. А если человек в мантии каким-то образом снова проберётся в замок, будут ли они в этом виноваты? Как бы сильно Гарри ни хотелось узнать больше о том пакете, который Хагрид забрал из Гринготтса, он всё больше склонялся к мысли оставить всё как есть — его грызло мучительное чувство вины, от которого он не мог избавиться, чувство, существовавшее независимо от страха попасться декану.

— Возможно… — задумчиво протянула Миллисента. — Ладно, мы поищем до зимних каникул, и тогда, если ничего не найдём…

— Перестанем заниматься этим делом! — подхватил Гарри, стараясь подавить неприятное чувство от того, что сказал это.

— Нет смысла упрямиться и своевольничать, — пожала плечами Миллисента, — мы же не гриффиндорцы. Нам нужно относиться к этому рационально. Стоит ли погоня за информацией про Николаса Фламеля, кем бы он ни был, того, чтобы Снейп узнал об этом и поотрывал нам головы? Может, и правда лучше всего вернуться к нормальной жизни, и пусть всё идёт своим чередом?

На мгновение все замолчали, затем заговорил Драко:

— Ну уж нет, будем искать дальше!

— Да ладно тебе, Драко, — махнул рукой Винсент, — ничего мы не найдём. А Снейп и так уже следит за нами, как ястреб. Рано или поздно он всё узнает, и что тогда? Ты хочешь, чтобы он с нас шкуру спустил из-за какой-то ерунды, которая валялась в дурацком хранилище Гринготтса?

— Мы должны! — упрямо сказал Драко, остановившись посреди коридора так резко, что другие ученики, спешившие после обеда на занятия, наткнулись на него и чуть не сбили с ног. — Мы же обещали!

— Единственное, что мы обещали, это не рассказывать родителям, — возразил Гарри.

— А тебе-то что, у тебя нет родителей, — огрызнулся Драко.

— Заткнись, Малфой! — Гарри едва сдерживался, чтобы не схватиться за палочку, а ещё лучше — по-магловски не зарядить Драко в нос, как когда-то, в первый день их знакомства.

Мимо прошли Невилл Лонгботтом, Гермиона Грейнджер и Рон Уизли.

— О, они снова кучкуются вместе, — подозрительно посмотрев на слизеринских первокурсников, достаточно громко бросил Рон. — Опять что-то замышляют.

— Отвали, Уизли! — мрачно отозвался Тео. Рон промолчал, а когда они отошли, Гарри услышал, как Невилл тихо сказал:

— Хватит, Рон, перестань к ним цепляться.

Гермиона же лишь посмотрела через плечо — с любопытством, но недружелюбно.

— Если придурки гриффиндорцы нас просчитали, думаешь, профессор Снейп ничего не заметил? — Пэнси скептически посмотрела на Драко и вдруг застыла. Гарри проследил за её испуганным взглядом и увидел самого профессора Снейпа на верхней площадке лестницы, он разговаривал с профессором Макгонагалл и в то же время не спускал глаз с первокурсников внизу. И не улыбался. Конечно, он никогда не улыбался, но его взгляд на этот раз был таким холодным и пристальным, что Гарри захотелось поскорее исчезнуть.

— Идёмте отсюда, — прошептал он, и все, согласно закивав, поспешили к теплицам, игнорируя нытьё Драко.

* * *

Прислонившись спиной к каменной стене, Гарри листал книгу в кожаном переплёте, которая обычно хранилась в потайном уголке под подушкой самого дальнего от камина дивана. У неё не было ни названия, ни авторов, только выведенная фиолетовыми чернилами надпись на форзаце: «Великий и могущественный факультет Слизерин, тогда и сейчас». Слизеринцы называли эту книгу просто книгой. Первокурсникам показали её в тот вечер, когда все узнали о фиаско с дуэлями, причём под клятвенное обещание хранить абсолютную тайну, потому что Снейп ничего о книге не знает.

— И попробуйте только разболтать, малявки! — мрачно пригрозил Люциан Боул.

Никто не знал, кто и когда начал писать эту книгу. Пэнси клялась, что в одной из ранних записей узнала почерк своей кузины Присциллы, которая закончила школу в прошлом году. Пэнси даже ей письмо написала, чтобы узнать наверняка. Правда, Присцилла в ответном письме заявила, что понятия не имеет, о чём говорит Пэнси, и никогда не слышала о книге, спрятанной в гостиной Слизерина. А ещё она прислала целую коробку шоколадных лягушек и программку одного из своих последних спектаклей, и Пэнси всем до смерти надоела, хвастаясь весь вечер своей кузиной. Остальные первокурсники терпели её бахвальство только потому, что она щедро делилась со ними сладостями.

— Ошибка новичка, — сказала Эллен Грейборн, когда ей пожаловались на ответ Присциллы. — Есть соглашение… не знаю, кто его придумал… но как только ты покидаешь Хогвартс, то забываешь об этой книге и уже не можешь говорить о ней с теми, кто ещё учится. Так что бесполезно спрашивать у старших братьев и сестёр. Эта книга уже была, когда наши семикурсники только пришли в школу, она появилась ещё до нас. Никто не знает, кто её создал, но все рано или поздно её находят. Это как с чуланом за кентавром Хироном — вы сами его находите и сами выясняете, что это худшее место для секретов, о которых не должен был узнать Снейп.

— Но ты же нам об этом рассказала, — заметила Трейси. — И все в гостиной потом тоже рассказали.

— Ну так мы же не бывшие ученики, верно? — Эллен улыбнулась. — Всем иногда нужна помощь. Иначе откуда бы вы узнали, где именно нужно искать? Вы заслужили это, когда разработали свой дуэльный план, дурацкий, честно говоря, но тем не менее настоящий план.

Книга между тем была великолепна: лаконичная, простая и содержала короткие заметки слизеринцев, стремящихся перехитрить своего декана. Эллен предупредила, что описанные схемы не всегда работают — насколько всем было известно, о существовании книги Снейп не знал, но за годы работы многие из этих стратегий вычислил, такие страницы были помечены тёмно-красными крестиками, как, например, та, где был показан секретный проход рядом с общежитием, который вёл почти прямо в Большой зал. Таких красных «иксов» в книге было множество, но не меньше страниц и без них — судя по всему, книга постоянно обновлялась, и последняя запись была сделана всего две недели назад.

— Вообще-то пользоваться потайными ходами рискованно, — заметила Эллен, — Снейп наверняка знает о них, он же сам тут учился. Но иногда они могут пригодиться. В любом случае информация в книге многое даёт о распорядке дня декана и его основных привычках. Когда ты более-менее в курсе этого, многое может сойти с рук при соответствующей подготовке.

— Ага! — Миллисента повернулась к необыкновенно молчаливому в этот раз Блейзу. — Так вот откуда ты узнал о ночном патрулировании Кровавого Барона. Ты всё это время знал о книге!

— Я не знал! — возмутился Блейз.

Миллисента скептически фыркнула, выхватила книгу из рук Пэнси и принялась неистово листать её.

— Эй, полегче! — привскочила Эллен. — Это ручная работа.

— Вот! — торжествующе воскликнула Миллисента, ткнув пальцем в страницу. — Ну ты и проныра! Не сказал нам ни слова!

— Я не знал о книге! — повторил Блейз. — О Кровавом Бароне мне рассказали.

— Чушь собачья! — отрезал Драко. — Почему ты нам не сказал? Мы могли бы использовать эту информацию, чтобы… — Спохватившись, Драко заткнулся прежде, чем успел сболтнуть лишнее.

Гарри очень сомневался, что в книге есть хоть что-то, что поможет им в поисках информации, эту тайну никто, кроме них, не знал. Прошло уже несколько дней после того, как первокурсники побывали у Хагрида и узнали о существовании Николаса Фламеля, а они всё ещё отчаянно рыскали по замку в поисках хоть какой-нибудь зацепки, которая могла бы указать им верное направление.

— Я правда не знал о книге! — твёрдо заявил Блейз. — Мне рассказали о Бароне.

— Врёшь!

— Вообще-то вы зря так на него, — покраснев, заговорила Эллен, — он в самом деле не знал о книге, а о Бароне ему рассказала я и заставила пообещать, что он никому не скажет об этом.

— Что? Почему? — возмутился Драко.

Эллен покраснела ещё сильнее и нервно посмотрела на Блейза, тот поджал губы.

— Ну-ка, ну-ка… — протянула из соседнего кресла Элис Робертсон, сокурсница Эллен. — Значит, это ты раскрыла первогодкам, как лучше всего улизнуть ночью, мисс Идеальная Староста?

— Я не идеальная староста! — огрызнулась Эллен под скептические усмешки слизеринцев, тут же припомнивших ей различные проступки, за которые она отчитывала их в последние несколько дней. Щёки Эллен стали малиновыми. — Он застукал меня, когда я возвращалась посреди ночи из кухни. И захотел узнать, как мне удалось не наткнуться на Кровавого Барона.

— Ври больше, из кухни она возвращалась! — фыркнула Элис. — Небось целовалась тайком со своим загадочным бойфрендом!

— У меня нет никакого бойфренда! — Эллен повысила голос. — Я просто стащила на кухне немного сладостей, только и всего! А этот мелкий засранец увидел меня и пригрозил сдать Снейпу, если я не расскажу, как мне удалось выбраться из общежития.

— Шантажист-первокурсник! — заржал Люциан. — Новый уровень, Элл!

— Пошёл ты… — буркнула Эллен, ослабив галстук и стараясь поглубже спрятаться в своём кресле.

— И кто он? — с плохо скрытой усмешкой спросил Теренс Хиггс, удобно расположившись на диване. — Наверняка красавчик, раз ты пошла на риск попасться Снейпу в неурочное время. Он слизеринец? Хотя нет, наверняка райвенкловец, ты же любишь умников.

— Нет у меня никакого райвенкловца! — разозлилась Эллен. — И слизеринца тоже нет! А если ты не заткнёшься, я тебя прокляну!

— Ладно, ладно, — засмеялся Теренс, — я пошутил, успокойся.

— А почему здесь вырваны страницы? — спросил Блейз, оживившись после смены темы. Он выхватил у Миллисенты книгу и, перелистав на начало, показал на рваные остатки пергамента на внутренней стороне корешка.

— А вот у него спроси! — Эллен зыркнула на Теренса Хиггса, вольготно раскинувшегося на диване и водрузившего ноги на кофейный столик. За подобное он распекал других слизеринцев, но, похоже, должность старосты имела свои привилегии. Услышав выпад Эллен, Теренс лишь приподнял брови. — Он точно в курсе! — злорадно объявила Эллен. — И все шести- и семикурсники тоже, это они страницы повырывали! Вот пусть и расскажут, когда и зачем это сделали.

— Ну… так решили не только на нашем курсе, — возразил Теренс. — Я точно не помню, когда именно, но мы голосовали. Всем факультетом. Получилось сто шестнадцать голосов против тридцати одного, чтобы удалить из книги кое-какие страницы.

— Но почему? — удивился Грег.

— Зачем удалять страницы? — подхватила Пэнси. — Даже если Снейп узнал те секреты, что были там записаны, можно было просто пометить их красным крестиком, как остальные.

Теренс вздохнул, огляделся.

— Те записи были о тёмной магии, — негромко сказал он, задержав взгляд на Маркусе Флинте, который сидел в другом конце гостиной и не мог их слышать. — Об очень тёмной магии. Там были советы, как… — он запнулся и махнул рукой, — короче, это не игрушки.

Гарри тоже посмотрел на Маркуса Флинта, который, свирепо хмурясь, воевал с домашним заданием, и задумался, не имел ли отношение к этим темномагическим заметкам Тот-кого-нельзя-называть, когда учился здесь?

— Никто не знает, когда появилась эта книга, — заговорила Элис. — Мы думаем, что где-то после того, как Снейп начал преподавать, поскольку там есть вещи, о которых он, похоже, ничего не знает. Либо прямо перед тем, как он начал наводить свои порядки, либо сразу после, когда в Слизерине всё было по-другому. Но никто не знает наверняка.

— Снейп знает всё, — пробормотала Трейси. Она с подозрением косилась на книгу с тех пор, как её раскрыли, всё ещё помня тот ужас, который испытала, когда декан вошёл в общежитие для девочек, уже зная, что почти все первокурсники покинули свои постели.

— Не совсем всё. — Теренс ухмыльнулся, забрал книгу у Блейза и с нежностью провёл пальцами по потёртой кожаной обложке. — Его почти невозможно одурачить, особенно первокурсникам. Но он такой же человек, как и все остальные.

— Он не может постоянно следить за каждым учеником, — согласилась Элис. — Он прекрасно умеет просчитывать и пресекать нарушения, но иногда нам удаётся провести его.

— Например? — заинтересованно вскинулся Драко и тут же умолк: каменная стена раздвинулась и вошёл сам профессор Снейп, чтобы, как обычно, провести вечер в гостиной со своими учениками.

Эллен поспешила застегнуть верхнюю пуговицу (Снейп иногда смотрел сквозь пальцы на нарушения формы, если дело происходило после ужина, но лучше не рисковать), а Теренс быстро запихнул книгу под диванную подушку. Впрочем, Снейп не смотрел в их сторону, он хмуро уставился на группу второкурсников, играющих в плюй-камни в опасной близости от высокого канделябра с зажжёнными свечами.

Все ученики поспешно вскочили, но Теренс, сосредоточившись на том, чтобы спрятать книгу, пока Снейп её не увидел, замешкался и не успел не то что подняться, а даже снять ноги с кофейного столика. Неожиданно его подбросило с дивана в воздух, и он с приглушённым воплем приземлился на пол, испуганно глядя на повернувшегося к нему декана.

— Ноги на столе, мистер Хиггс? — насмешливо спросил Снейп, убирая палочку обратно в карман мантии. — Отличный пример для ваших сокурсников. А я-то думал, что вы достаточно благоразумны для должности старосты.

Слизеринцы расхохотались, довольные тем, что вечно правильный и до отвращения придирчивый к соблюдению дисциплины и правил староста посрамлён: от него всем доставалось намного больше придирок и колких замечаний, чем от всех остальных старост Хогвартса, вместе взятых. Гарри впервые задумался, почему старостой выбрали шестикурсника, а не ученика с последнего, седьмого, курса? Позже Люциан Боул растолковал ему, что шестикурсники, по мнению Снейпа, более надёжны в наведении порядка, чем седьмой курс. Семикурсники, зная, что скоро покинут школу, не особо усердствовали и относились к младшим курсам с излишним сочувствием и снисхождением. Шестикурсники же, понимая, что им ещё долго до выпуска, к обязанностям старосты относились более ревностно.

— Извините, сэр, — промямлил Теренс, покосившись на ухмыляющиеся лица сокурсников.

Губы Снейпа дрогнули в подобии улыбки.

— Ну что ж… — Он опустился в кресло. — Если кому-то интересно послушать историю о том, как Пивз провёл три недели с русалочьим народом и в итоге затопил замок…

Оживившись, слизеринцы тут же столпились вокруг кресла Снейпа. Гарри больше не вспоминал о книге до тех пор, пока первокурсникам не пришло время ложиться спать. Однако Снейп всё ещё торчал в гостиной, и Теренс лишь подмигнул Гарри, недвусмысленно дав понять, что с книгой придётся подождать.

* * *

Несколько недель спустя Гарри сидел в гостиной с раскрытой книгой на коленях, как всегда делал, пока не заявлялся Снейп и не приходилось прятать её. Он просмотрел книгу от корки до корки уже дюжину раз, если не больше, и хотя знал, что не найдёт в ней ничего о Николасе Фламеле, всё равно продолжал листать страницы. Как попасть в гостиную Райвенкло… Как узнать наверняка, в своих ли покоях Снейп вечером…

Насчёт последнего Гарри с любопытством прочитал, что существуют признаки, по которым можно вычислить, у себя декан или нет, довольно легко: поскольку в подземельях холодно даже в тёплое время года, Снейп всегда зажигает камин, если находится в своих комнатах. Правда, чтобы узнать это, нужно лечь на живот рядом с крохотной щёлочкой между полом и дверью: разглядеть что-либо, конечно, не выйдет, щель слишком маленькая, но можно услышать, как гудит пламя в камине.

— Хотя рискованно, конечно, — поёжился Реджи Деррек, когда Гарри спросил у него про эту запись в книге. — Не знаю, как он узнаёт, что возле его комнат кто-то есть, но, скажу тебе по опыту, ничего хорошего нет, когда дверь распахивается, а ты валяешься на полу с ухом, прижатым к дверной щели.

Гарри вспомнил, какой ужас он сам испытал, когда Снейп застукал его прижавшимся ухом к двери кабинета, и если бы не блестящая выдумка Трейси, кто знает, чем бы это всё закончилось. А насколько хуже было бы, попадись он на подслушивании в личных покоях декана, и подумать страшно.

Не то чтобы Гарри горел желанием подслушивать в комнатах Снейпа, но он вычитал в книге, что иногда декана не бывает ночью в Хогвартсе, и гадал, куда тот пропадает в те редкие моменты, когда слизеринцы могли сидеть в гостиной хоть до утра, а некоторые смельчаки даже отправлялись гулять по подземельям. В этом году таких ночей ещё не случалось: хотя все были уверены, что Снейпа не было по крайней мере раз или два, никто не рискнул это проверять.

Жаль, подумал Гарри, ведь тогда у них была бы возможность незаметно выбраться из гостиной и сидеть в библиотеке сколько угодно, не вызывая подозрений Снейпа излишним рвением к учёбе. Может, у них и не хватило бы наглости в самом деле так сделать, но всё же, всё же… А то они однажды чуть не попались, когда Снейп заявился в библиотеку со стопкой книг по зельям, отдал их мадам Пинс и взял ту самую книгу, которую Гарри только-только просмотрел и буквально у него на глазах поставил обратно на полку.

— «Знаменитые ведьмы и колдуны двадцатого века», — прочитал Снейп вслух. — В последнее время вы очень прилежны, мистер Поттер.

— Просто интересно, сэр, — стараясь сохранять спокойствие, ответил Гарри. — Я просто… ну, вы понимаете. Навёрстываю упущенное. — Гадая, как много Снейп знает о Дурслях, он добавил как можно невозмутимее: — Я не знаю многого из того, что все остальные, похоже, уже знают.

— Замечательно, похвальное рвение догнать своих друзей, — вкрадчиво произнёс Снейп. — А если учесть, что ваши сокурсники проводят в библиотеке времени не меньше вашего…

— Э-э-э… — Гарри едва удержался, чтобы не пожать плечами — Снейп этого терпеть не мог. — Наверное, они просто нервничают перед экзаменами, сэр.

— Возможно, — сухо согласился Снейп, потянулся к ближайшей полке и бросил на стол перед Гарри огромный фолиант под названием «Исследование последних достижений в области волшебства». На шум из Запретной секции — ох, как же Гарри хотелось заглянуть туда! — высунулась рассерженная мадам Пинс, но тут же смягчилась, увидев профессора.

— Мои извинения, Ирма, — посмотрел на неё Снейп, а затем снова повернулся к Гарри. — Я бы посоветовал вам почитать вот это. Временами немного суховато, но написано просто, более или менее понятно.

Гарри взял тогда книгу в библиотеке и провёл несколько дней, продираясь сквозь эту чертовщину. Снейп прилично преуменьшил свою оценку «более или менее понятно», так что Гарри не стал читать семьсот страниц так внимательно, как мог бы, а быстро пролистал их в поисках любого упоминания имени Фламеля, и в итоге пришёл к выводу, что зря потратил целую неделю. Хотя, если честно, это не было полным провалом. Даже мельком просматривая книгу, он узнал немного больше о мире, в котором теперь жил, хотя предпочёл бы, конечно, информацию о Николасе Фламеле.

Снейп знает, думал Гарри, вернув в библиотеку «Исследование последних достижений в области волшебства» и в полной растерянности сидя теперь в гостиной с раскрытой на коленях секретной книгой в кожаном переплёте. Снейп наверняка знает. Хотя Гарри понимал, что декан не может знать обо всём, что замышляют слизеринцы, и видел, как некоторые из них время от времени успешно проворачивают какие-нибудь свои делишки, но скрыть от него что-то настолько масштабное? Особенно первокурсникам? Снейп уже заметил, как много времени они проводят в библиотеке, и лишь вопрос времени, когда он догадается, если уже не догадался.

Но если Снейп знает, то почему до сих пор не вмешался? Гарри был совершенно уверен, что Снейп ни за что не спустил бы им с рук попытки раскрыть тайну запретного коридора на третьем этаже, ведь если он так взбесился из-за дуэльной выходки своих первокурсников, то что уж говорить о более опасной ситуации? Он ни за что не позволил бы им продолжать поиски и наверняка сказал бы об этом, когда читал Гарри нотации о том, как важно держаться подальше от опасности и при необходимости обращаться к взрослым.

Но, возможно, он не знает… Гарри не мог разобраться в себе. С одной стороны, он гордился успехами и собственными, и своих однокурсников. С другой — не мог избавиться от странного чувства, как будто что-то было не совсем правильно, как будто ему не хватало чего-то жизненно важного. Большую часть времени Гарри чувствовал себя так, словно стоит на шатком штабеле ящиков, готовом в любой момент развалиться под ним, и судя по всему, его сокурсники ощущали нечто подобное.

— Я начинаю думать, что лучше всего просто бросить это дело, — пробормотала Пэнси, когда Гарри вернул книгу под диванную подушку и присоединился к своим друзьям, расположившимся на ковре перед камином — старшекурсники решили, что первогодки достаточно попользовались их расположением, и снова турнули малявок с диванов. Впрочем, и на полу перед камином было неплохо, хотя, конечно, не так комфортно, как на мягкой мебели.

Гарри нехотя согласился с Пэнси, хотя признавать её правоту было неприятно. Какая-то его часть всё же стремилась продолжать поиски, но тут заговорил Блейз, и Гарри окончательно примирился с мыслью, что и Забини, и Паркинсон правы.

— Мы ведём себя по-идиотски. Эта собака здесь не просто так, профессор Дамблдор точно знает, что делает. Не забрела же она сюда сама по себе. И все профессора наверняка в курсе, что спрятано в том люке, который охраняет собака. Так что никакие опасности нам не грозят.

— Не грозят? — возмутился Драко. — Эта штука чуть не угробила тебя. Вы что все, струсили, да? Мы же договорились, что разгадаем тайну, так давайте разгадывать.

— Эта штука чуть не убила меня, потому что я сам полез к ней, — возразил Блейз. — Там дверь постоянно заперта, а я открыл её алохоморой. И пошёл туда ночью. А днём там всё время дежурит Филч, ну или Миссис Норрис, если завхоз отлучается. Так что если мы сами туда не полезем, нам правда ничего не грозит.

— А ты уверен, что не грозит? — спросила Миллисента, взглянув на Гарри, и все замолчали, вспомнив про человека в мантии.

— Снейп знает о нём, — нехотя сказал Гарри, и хотя он знал, что в подземельях безопасно, желудок всё равно неприятно скрутило при мысли о таинственном человеке и о том, что тот до сих пор может скрываться где-то в замке и по-прежнему хочет убить Гарри. — И профессор Дамблдор тоже знает. Они оба следят за тем, чтобы со мной ничего не случилось.

— Тогда тебе нужно быть особенно осторожным, — вздохнула Пэнси, — раз за тобой наблюдают даже пристальнее, чем за всеми остальными. Один неверный шаг, и нас поймают.

— Один неверный шаг, и Гарри могут убить, — поправила Трейси, заметно нервничая.

— Разве это не повод оставить всё на усмотрение профессора Снейпа? — спросил Блейз, бросив на Гарри извиняющийся взгляд. — Я не к тому, что нам наплевать на тебя, наоборот — нам не всё равно, что с тобой может произойти. Но раз уж Снейп держит всё под контролем, не будет ли слишком рискованно для тебя, если мы продолжим копаться во всём этом?

Гарри ничего не ответил. Он был согласен с Блейзом. Никто больше не пытался напасть на него, и хотя слежка Снейпа была практически незаметной, он знал, что декан не спускает с него глаз. А учитывая, что теперь они замышляли нечто гораздо большее, чем ночная вылазка для дуэлей (даже если они не знали, что это за «гораздо большее», помимо выяснения правды), было очень рискованно продолжать из-за возросшего уровня контроля за одним из них.

— А может быть, ты просто в сторонке побудешь, Гарри? — предложил Винсент после долгой паузы. — А мы сами всё сделаем.

— Ну уж дудки! — возмутился Гарри. — С чего это я должен отсиживаться в сторонке, когда вы все рискуете? Или вместе, или никто.

— Мы не гриффиндорцы, — снова повторила Миллисента, бессильно уронив руки на колени. Гарри даже удивился, он знал, что Миллисента терпеть не могла показывать слабость в любом её проявлении. — Мы не Рон Уизли и не Невилл Лонгботтом, которые на Хэллоуин очертя голову бросились на тролля, потому что были слишком тупыми, чтобы рассказать учителю, что происходит. Снейп всегда говорит нам, чтобы мы не глупили.

— Разумно, — неохотно признал Гарри.

Проклятье! Ему так хотелось разгадать тайну собаки и узнать, что же она охраняет, всеми фибрами души он стремился к этому, но…

— Ну вы и слабаки! Струсили? — с отвращением скривился Драко. — Мы же обещали, что сделаем это, значит, должны сделать!

— Ладно, ещё неделя, — поколебавшись, решил Тео и поднял руку. — Я голосую за одну неделю, и если за это время мы так ничего и не выясним, то перестанем копать дальше. По крайней мере, сейчас. Кто «за»?

Все недовольно переглянулись и нехотя, но всё же подняли руки. Все, кроме Драко.

— Это логика, а не трусость, — убеждённо сказал Блейз, глядя на него. — Слизеринцы понимают, когда битва проиграна, и отступают, это разумно.

— Мы можем спросить у старшекурсников, — упрямо гнул свою линию Драко, — они помогут нам.

— Мы и так едва скрываем всё от Снейпа, — заметил Гарри, эта мысль тоже приходила ему в голову. — Хочешь, чтобы весь факультет нашу тайну узнал? Будь уверен, это разнесётся повсюду, как лесной пожар, и кто-то обязательно проговорится. Да ты сам можешь случайно стормозить и проболтаться.

— Сам ты тормоз, — обиделся Драко. — Трус.

— Я не трус! — Гарри начал закипать. — А ты просто упрямый осёл!

— Трус, и ещё какой! — не отступал Драко. — Ты ещё в детстве победил Тёмного Лорда, так почему сейчас такой слабак?

— Ну хватит! — не выдержала Пэнси. — Уймись, Малфой, надоел уже со своими истериками!

— Вы все трусы! — яростно выплюнул Драко. — Вся эта болтовня про разумное отступление — чушь собачья! Неудивительно, что твои родители погибли, Поттер, наверное, были такими же слабаками, как и ты.

Гарри словно пружиной подбросило, но Винс и Грег тут же вцепились ему в плечи, не дав кинуться на Малфоя.

— Заткнись, придурок! — вызверилась вдруг Трейси и под всеобщий одобрительный гул с силой тряхнула Драко за шиворот. — Достал!

Малфой изумлённо уставился на обычно тихую и практически незаметную девочку.

— Отвали! — опомнившись, рявкнул он, вырвался из её рук и отодвинулся подальше. — Совсем рехнулась?

— Ты всех достал уже! — гневно повторила Трейси. — Ты же можешь быть нормальным, но сейчас ведёшь себя, как полная задница! Будешь хамить своим друзьям, если они не хотят делать что-то по-твоему — вообще без друзей останешься!

Драко побагровел, насупившись, покосился на сокурсников и, поняв по их одобрительным взглядам, что они на стороне Трейси, долго молчал под собственное обиженное сопение.

— Ладно, — наконец буркнул он, поднялся на ноги и повернулся к Гарри. — Мне не следовало этого говорить, Поттер. Но мы должны продолжать поиски. Должны!

Это было не совсем извинение, но хотя бы попытка. Не дожидаясь ответа, Драко повернулся и пошёл в спальню, хотя было всего полдевятого. Никто не сделал ни единого движения, чтобы последовать за ним.

— Почему, — наконец спросила Дафна, нахмурившись, — он так настаивает на том, чтобы раскрыть эту тайну?

Все промолчали, задумавшись каждый о своём, и когда пришло время ложиться спать, у Гарри от мыслей раскалывалась голова. Сняв очки и положив их на тумбочку, он собрался нырнуть под одеяло, когда с кровати Драко услышал тихий шёпот:

— Извини… ну… за то, что я сказал о твоих родителях.

Не ответив, Гарри забрался в кровать, устроился поудобнее и наконец неохотно сказал:

— Не говори так больше.

— Не буду. — В голосе Драко больше не было ни упрямой злости, ни истеричных взвизгов, он звучал устало и грустно. — Я стараюсь не быть таким… ну, ты понимаешь.

Гарри не знал, что на это сказать — по большому счёту он на Драко уже почти не злился: этот придурок, похоже, действительно сожалел о своей выходке. Но последние несколько недель он чаще вёл себя как полный засранец, чем нормально, и Гарри не мог сразу простить его.

— Ладно, забей, — наконец буркнул он, когда свечи на стенах спальни погасли.

— Это работает с моими родителями, — продолжал Драко так тихо, что Гарри почти не слышал его. — Когда я им истерики закатываю, они… ну… с мамой чаще срабатывает, конечно, но и с папой тоже… я привык… ну, понимаешь?

— А со мной не сработало, — шёпотом отозвался Гарри, гадая, каково это — иметь родителей, которые тебя балуют до невозможности. — И вообще ни с кем в Хогвартсе.

Драко ничего не ответил, перевернулся на спину и уставился в потолок.

Следующее утро прошло спокойно, а после завтрака Драко пробормотал неловкие извинения перед остальными первокурсниками, те в ответ промямлили не менее неловкие слова прощения, особенно Трейси — она, казалось, не могла смотреть Драко в глаза после своего яростного всплеска накануне вечером.

* * *

Позже, уже после отбоя, Гарри проснулся от острой потребности опорожнить мочевой пузырь. Поморщившись, он выбрался из постели, накинул мантию, сунул ноги в тапочки и прошлёпал по коридору к туалетам: теперь он знал, где они находятся, и больше не блуждал целую вечность по коридорам, как шестилетний ребёнок, рискуя снова наскочить на Кровавого Барона.

Закончив свои дела, Гарри подошёл к раковине вымыть руки и тут услышал, как кто-то открыл дверь. На мгновение он замер, ожидая увидеть позади себя в зеркале фигуру в мантии, но это оказался всего лишь Драко, который неловко топтался у порога, не решаясь войти.

— Привет. — Гарри слабо улыбнулся. — Ты по делу сюда явился или просто так на пороге торчишь?

Драко мрачно посмотрел на него, но взгляд его был скорее нервным, чем презрительным. Гарри молча смотрел, как Малфой прошествовал к писсуарам, потом вдруг резко развернулся, подошёл к умывальнику и открыл кран.

— Что ты делаешь? — не выдержав, с недоумением спросил Гарри.

— Барон там, — Драко кивнул на закрытую дверь туалета, — тебя караулит.

Гарри покраснел. Конечно, эта новость не стала неожиданностью, но всё равно приятного было мало. Похоже, Барон следит за ним всякий раз, когда он покидает общежитие ночью даже по невинным причинам.

— А это зачем? — Гарри кивнул на открытый Малфоем кран, из которого в раковину с шумом бежала вода. — Ты что, пришёл сюда посреди ночи просто руки помыть? — Он потянулся закрыть свой кран, но Драко схватил его за руку.

— Я не хочу, чтобы он нас услышал, — чуть слышно прошептпл он. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Что? — заинтересовался Гарри, придвигаясь ближе.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — повторил Драко с каким-то яростным отчаянием в голосе, — только пообещай, что не будешь злиться.

— Ты что-то натворил? — посерьёзнел Гарри. — Или узнал о Николасе Фламеле?

— Просто… — Драко встряхнул головой, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — Просто… мы не можем прекратить попытки выяснить тайну ограбления Гринготтса. Или кто такой Николас Фламель.

— Почему? — Гарри уже не сдерживал раздражения от ослиного упрямства Драко. Ну что он так настаивает на заведомо безнадёжном деле? — Малфой, это глупо. Мы рисковали своими шеями без всякой на то причины, и просто чудо, что Снейп ещё не узнал об этом. Пора смириться и признать, что мы не сможем разобраться сами. А Снейп сможет, он всё знает и… — Гарри осёкся, увидев, как Драко поджал губы, и неловко пожал плечами. — Если бы он не знал, я бы тоже, наверное, продолжал искать. Но это же Снейп. Он знает всё… ну почти всё.

— Он не всё знает, — мрачно возразил Драко. — Он же не поймал нас, значит, не знает, чем мы занимаемся…

— А ты на сто процентов уверен? — спросил Гарри, хотя не мог представить, чтобы Снейп не положил конец их поискам, если бы знал. Вряд ли он позволил бы им вот так рисковать, вернее, точно не позволил бы. И всё же…

— Поттер, я хочу тебе кое-что сказать, — снова повторил Драко. — Только не злись, ладно?

— Что ты хочешь сказать? — сдался Гарри.

— Пообещай, что не будешь злиться.

— Как я могу обещать, если не знаю, что именно ты мне скажешь?

— Обещай! — крикнул Драко и осёкся, испуганно оглянувшись на дверь.

— Ладно, ладно, — буркнул Гарри, — можем даже Непреложный обет дать друг другу, если тебе так приспичило.

— Ты же знаешь, я не умею давать Непреложный обет, — поморщился Драко, и Гарри понял, что если он готов признать эту ложь, то всё более чем серьёзно.

— Малфой… — смягчился он, — Драко, давай, рассказывай.

— Я… — Драко, низко опустив голову, уставился на фарфоровую раковину. — Я… рассказал отцу.

Гарри ответил не сразу. А когда ответил, обнаружил, что у него пересохло во рту:

— О Фламеле?

— Обо всём. Я написал ему, спросил, знает ли он, кто такой Николас Фламель. Он потребовал подробностей, и я… — Драко поднял голову и вызывающе, несмотря на подавленное настроение, заявил: — Он мой отец. Я доверяю ему. Он знает, что делать.

— Ты всё ему выложил? — Гарри в ужасе уставился на Драко. — Всё?! Ты спятил?

— Ему можно доверять! — с отчаянием сказал Драко. — И да, я рассказал ему всё! Почти всё! Он не расскажет профессору Снейпу, он обещал, что не расскажет! И сказал, что поможет нам!

— Идиот! — Гарри прислонился к раковине, с трудом сдерживаясь, чтобы не сунуть Драко физиономией в унитаз, как любил когда-то проделывать Дадли с самим Гарри. — Какой же ты идиот, Малфой!

— Он нам поможет, — упрямо повторил Драко. — Честно слово, Поттер.

— Он на стороне Сам-знаешь-кого!

Драко молча смотрел на Гарри.

— Ты же сам говорил, он сторонник Сам-знаешь-кого, — напомнил Гарри.

— Послушай, — наконец сказал Драко, — может, Тёмный Лорд из-за тебя и исчез, но ты — слизеринец, и для папы это кое-что значит. Слизеринцы всегда поддерживают своих.

«Только потому, что он считает меня следующим Тёмным Лордом», — подумал Гарри, но ничего не ответил, а выключил кран и кивнул на дверь:

— Идём, мы и так тут долго торчим, как бы Барон не заподозрил чего.

— Есть ещё кое-что, — Драко положил руку на кран, но не спешил закрывать его, — ещё кое-что, что папа написал в своём письме.

— Что? — Гарри скривился, гадая, в какие ещё неприятности они вляпались благодаря Малфою.

— Папа написал, что ты хороший друг и что он хочет с тобой познакомиться, — скороговоркой сообщил Драко. — И что любой мой друг — это друг всех Малфоев. Папа приглашает тебя в Малфой-мэнор на Рождество. Ты же согласен, да?

— Нет.

Гарри и Драко уставились на своего декана, как только единственное произнесённое им слово повисло в воздухе. Профессор Снейп пристально посмотрел на них в ответ.

— Но… — начал Драко и сразу умолк.

— Но что? — Снейп приподнял бровь.

Драко открыл рот, затем закрыл и тут же открыл снова.

— Но…

Северус подождал, но когда Драко так и не сумел сформулировать то, что хотел сказать, повторил:

— Ответ — нет. Мистер Поттер проведёт Рождество в школе.

— Но… Но это нечестно! — наконец прорвало Драко.

Северус не ответил, молча наблюдая за истерикой Малфоя и за Гарри, явно смущённым воплями приятеля, судя по виноватому взгляду. Наконец Драко несколько успокоился и попробовал сменить тактику.

— Сэр, его пригласили мои родители, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее. — Что в этом такого?

— Включи мозги, — посоветовал Северус, — и вместо детских капризов подумай минутку.

— Я не… Я не понимаю почему… — Драко запнулся, сообразив, что продолжать спорить — себе дороже, тяжело сглотнул и всё же, не удержавшись, буркнул: — Разве что вы просто несправедливы.

Гарри ткнул друга локтем.

— Не хотите ли повторить это, мистер Малфой? — вкрадчиво спросил Северус, не отрывая от мальчика строгого взгляда.

— Простите, сэр, — густо покраснев, чуть слышно извинился Драко.

— Научитесь контролировать эмоции и не срываться всякий раз, когда вам отказывают! — отрезал Северус. — Разумеется, я беспристрастен. И тем более у меня нет неприязни к Поттеру. — И, будто в подтверждение своих слов, он обратился к Гарри: — Мистер Поттер, разве я жесток с вами?

— Э-э… нет, сэр, — пробормотал Гарри с таким видом, словно предпочёл бы оказаться где угодно, лишь бы только подальше отсюда.

— Разве я систематически наказываю вас, в отличие от других учеников?

— Нет, сэр, — промямлил Гарри и, опустив голову, стал чересчур внимательно разглядывать ботинки.

— Как думаете, есть ли у меня какая-то причина, основанная на личной неприязни, по которой я мог бы лишить вас возможности провести каникулы с другом?

— Э-э… Не думаю, сэр. — Гарри слегка встрепенулся. — Может, из-за того человека в мантии?

— Молодец, Поттер, — похвалил Северус.

— Вы что, думаете, это мой отец хочет убить его? — возмутился Драко, сверкнув на Гарри негодующим взглядом.

— Конечно, нет, — махнул рукой Северус, — я не считаю, что он планирует убить или покалечить мистера Поттера. И уж тем более не думаю, что именно это стало причиной приглашения.

Северус ни капли не преувеличил. Люциус Малфой, как и большинство бывших последователей, то и дело козырял своей преданностью Тёмному Лорду и был чертовски недальновиден, часто действуя под влиянием момента и не задумываясь о последствиях. Однако Северусу прекрасно было известно, что, несмотря на все свои заявления, Люциус — трус. И теперь, когда Тёмного Лорда нет уже больше десяти лет, когда свобода Малфоя зиждется лишь на лжи о наложенном во время войны империусе, он точно не станет рисковать своей комфортной жизнью. По крайней мере, пока.

— В таком случае… — Драко умолк, засунул руки в карманы и посмотрел на декана так разочарованно и растерянно, что тот даже ощутил нечто вроде лёгкого сожаления.

— Вы когда-нибудь слышали о том, что самое безопасное место в мире — это Хогвартс? — как можно мягче спросил Северус. — Так вот, прямо сейчас это самое безопасное место для мистера Поттера. Защитные заклинания здесь даже сильнее и надёжнее, чем в Гринготтсе.

Мальчики переглянулись, но промолчали.

— Понимаю, это кажется невероятным, но впереди ещё много праздников, которые мистер Поттер сможет провести в Малфой-мэноре и насладиться его великолепием. Но сейчас, после произошедшего всего месяц назад, это просто невозможно. И да, это несправедливо, — всё-таки признал Северус. — Мне жаль тебя разочаровывать, Драко, но жизнь вообще несправедлива.

Слова «мне жаль» редко можно было услышать от Северуса Снейпа и ещё реже он говорил их искренне. Когда расстроенные, но почти смирившиеся с отказом мальчишки ушли, Северус откинулся на спинку кресла, потёр виски, потом взял перо с пергаментом и принялся писать Люциусу Малфою, гадая, сколько времени тому потребуется, чтобы выразить своё недовольство. Оказалось, чуть меньше двух дней.

В четверг вечером Северус пришёл в совятню, чтобы отправить Люциусу письмо, в котором кратко объяснил, почему Альбус Дамблдор настаивает на том, чтобы Гарри Поттер остался в Хогвартсе, и заверил, что в этом нет ничего личного. В совятне он увидел, что Драко привязывает письмо к лапке своего великолепного филина.

— Ой! — Драко явно смутила компания декана. Потупившись, он отвернулся к филину, который уже увлечённо делил с белоснежной совой Поттера дохлую мышь. — Я не слышал, как вы подошли. Здравствуйте, сэр.

— Полагаю, у наших писем один адрес, — сказал Северус и показал свёрнутый лист пергамента. — Возможно, у Элтанина найдётся место и для моего послания?

Драко изумлённо моргнул:

— Вы знаете его кличку?

— Порой я внимателен, мистер Малфой, — усмехнулся Северус. — Ваш отец был очень рад подарить его вам на день рождения.

Драко, слегка поникнув при упоминании отца, потянулся за письмом и начал привязывать его к лапке Элтанина.

— Возможно, этим летом, — тихо сказал Северус. — Знаю, тебе сейчас кажется, что до него целая вечность, но день, когда мистер Поттер посетит ваш дом, обязательно настанет.

— Это так глупо, — растерянно пробормотал Драко и спохватился: — Я не о вас, сэр. Просто… всё это… Что кто-то вообще на него напал. Зачем кому-то нападать на него? В нём нет ничего особенного.

Северус приподнял бровь, и Драко торопливо добавил:

— То есть я знаю почему — он же Гарри Поттер. Но, кроме того, что он сделал, когда был маленьким, разве он чем-то отличается, сэр? Он же не одиннадцатилетний профессор Дамблдор. И не одиннадцатилетний Тот-Кого-Нельзя-Называть. Он просто одиннадцатилетний мальчишка, такой же, как я и другие первокурсники.

Северус задумался о том, насколько изменился Драко: каких-то три месяца назад подобные слова не слетели бы с его губ.

— Действительно, мистер Малфой, — произнёс он, ощутив прилив гордости, — я и сам не сказал бы лучше.

— Я просто не понимаю этого, сэр. — Драко покачал головой, закончил привязывать письма к лапке филина, погладил его по макушке и пробормотал: — Маме и папе, хорошо?

Элтанин улетел, уменьшаясь по мере того, как пересекал территорию Хогвартса. Северус подошёл ближе к Драко, и они вместе смотрели, как силуэт филина исчезает за горизонтом.

— Мне это не нравится, — тихо сказал Драко, глядя на то место, где исчез Элтанин, а горы встречались с небом. — Но я понимаю, наверное. То есть я понимаю, почему он должен остаться, сэр.

— Это не связано с какими-либо подозрениями насчёт тебя или твоей семьи, — твёрдо сказал Северус. — Я знаю, что твой отец не причастен к событиям того вечера.

— Он бы не причинил ему вреда, сэр. Я знаю, он бы этого не сделал. Наоборот, папа с самого начала говорил, что мне нужно подружиться с Гарри, — признался Драко. — И отец Винсента тоже, и Грега, и Тео, они все говорили им то же самое. Даже отчим Блейза написал ему об этом. Все наши родители хотели, чтобы мы познакомились с Гарри поближе, наверное, считают его важной шишкой. Но, сэр, я не понимаю… если они планировали убить его у нас на глазах, зачем настаивали, чтобы мы стали друзьями? Разве родители так поступают, сэр?

Во время войны поступали и хуже, но Драко был слишком мал, чтобы помнить что-либо кроме того, что было после. Северус внимательно посмотрел на него и честно ответил:

— Только не очень хорошие.

Родители его слизеринцев не знали, чем себя занять, лишь сотрясали воздух пустой болтовнёй, а как только доходило до дела, никто не собирался рисковать, опасаясь, что неосторожный шаг окажется фатальной ошибкой, когда Тёмный Лорд вернётся. Кому захочется ставить на кон свою шкуру и убивать мальчишку, который нужен Тёмному Лорду живым? Так что Северус поставил бы на Квиррелла: подозрительный чужак, явно не из Пожирателей, разве что кто-то из них затеял собственную игру.

Однако, в сотый раз просматривая список бывших Пожирателей Смерти, Снейп всё яснее понимал: одни из них слишком трусливы, чтобы что-то предпринять, другие видят в Поттере потенциального союзника, которому вредить — себе дороже, а третьи и вовсе без прямого приказа Тёмного Лорда и пальцем не пошевелят. Они, скорее всего, так и будут попусту колотить себя в грудь долгие годы, поглядывая друг на друга в ожидании, когда кто-нибудь другой сделает первый шаг.

Чем дальше, тем больше Северус убеждался в том, что это Квиррелл. Никто из бывших Пожирателей не знал, как попасть в замок незамеченным, а Квиринус уже внутри и явно уверен в своей безопасности, но эта иллюзия быстро рухнет, если всё пойдёт по плану. Северус подумал, что есть лёгкая ирония в том, чтобы оставить Поттера в замке с напавшим на него человеком, а не отпустить на каникулы в Малфой-мэнор. Хотя, конечно, Снейп и не собирался позволять мальчику проводить время наедине с Люциусом Малфоем. Может, Люциус и не планировал в отношении Поттера ничего плохого, но усложнять ситуацию гораздо больше, чем следовало, всегда умел.

— Отец был так рад, что у меня наконец-то появился друг, — пробормотал Драко себе под нос и, покраснев, резко поднял голову. — Не то чтобы у меня раньше не было друзей, сэр.

Северус не ответил. У Драко и в самом деле не было друзей, несмотря на то, что он уже познакомился с другими первокурсниками Слизерина. Кроме Поттера, ближе всего к дружбе он был с Винсентом Крэббом и Грегори Гойлом. Но даже эта «дружба» была однобокой — Драко постоянно командовал мальчиками, выступая в роли своеобразного лидера, что Крэбб и Гойл восприняли на удивление хорошо, вероятно, потому что до этого их круг общения составляли только они сами и их семьи, а поскольку старшие Крэбб и Гойл были холодными и властными людьми, для их сыновей в манере общения с Драко мало что поменялось.

Только в Хогвартсе Винсент и Грегори начали обретать самостоятельность и заводить настоящие дружеские отношения. Как и Драко. Как и многие другие слизеринцы каждый учебный год, когда они, наконец, избавлялись от влияния родителей.

— В этом году у тебя появилось немало новых друзей, — сказал Северус. — И хотя я не буду петь тебе дифирамбы и осыпать похвалами за то, что ты как минимум ведёшь себя соответственно возрасту и не закатываешь истерик, я заметил твои явные попытки изменить своё отношение к окружающим.

— Полагаю, это потому, — Драко покраснел до ушей, но в его голосе проскользнула дерзкая нотка, — что я ценю возможность комфортно сидеть, сэр.

— И такие мелочи стоит ценить, мистер Малфой, даже если вы иногда забываете об этом.

* * *

— Не возражаешь, если я присоединюсь?

Северус поднял голову. С момента разговора с Драко в совятне прошло два дня, и он наслаждался прекрасным субботним днём в «Кабаньей голове», пока остальная часть школы расползлась по Хогсмиду. Потягивая напиток, Северус рассеянно листал магловскую «Историю Мерлина», одолженную у профессора магловедения Чарити Бербидж, с которой, как подозревали Минерва и половина старшекурсников, он втайне спал.

Люциус Малфой улыбался и хотя сохранял обычную горделивую осанку, поза его казалась достаточно расслабленной. Северус захлопнул книгу, которую накануне предусмотрительно замаскировал фальшивой обложкой, и убрал её в один из глубоких карманов мантии.

— А я всё гадал, когда же ты явишься, — усмехнулся он, поднялся и, пожав Малфою руку, кивнул: — Садись, угощу тебя выпивкой.

— На хогвартскую зарплату? Ну уж нет. — Люциус щёлкнул пальцами бармену за стойкой. — Один «Огден», будьте добры. А тебе, Северус?

— Повторить, — Северус показал на свой почти пустой стакан, — и я заплачу сам, спасибо. — Он положил на стол восемь сиклей (и ещё несколько для бармена) и отвёл руку запротестовавшего Малфоя. — Ради бога, Люциус, я преподаватель, но не нищий.

Малфой привычно возразил, настаивая на своём, и они лениво переругивались до тех пор, пока не принесли напитки, после чего Люциус признал поражение и поднял бокал «за Северуса Снейпа, самого упрямого человека в мире».

— Ага, мечтай, — фыркнул Северус. — Самый упрямый человек в мире — Альбус Дамблдор.

— Верно, но за него пить я не собираюсь.

— Пойдём-ка, — вполголоса сказал Северус, показав на столик в дальнем углу, подальше от бара. — Никогда не знаешь, кто может подслушать.

Действительно, Аберфорт Дамблдор, свалив всю реальную работу на единственного сменщика, возился на кухне и изображал занятость. Впрочем, Северус сомневался, что этот человек поспешит к Альбусу рассказывать, что видел, как разговаривали Снейп с Малфоем: Аберфорт терпеть не мог брата и приходил к нему с тем, что наблюдал в своей таверне, только если подозревал, что дела совсем плохи. Кроме того, об этом разговоре Северус и сам собирался доложить директору.

— Помнишь, как мы с Уолденом Макнейром тайком утащили тебя сюда из замка, когда ты был всего лишь первогодкой? — спросил Люциус, и на его губах заиграла ностальгическая улыбка. — Старик Аполлион Прингл чуть шкуру с нас не спустил.

— Помню, — отозвался Северус, делая большой глоток. Ему это воспоминание не казалось таким приятным.

Хотя момент перед тем, как его обнаружили с бутылкой «Блишена»⁽¹⁾, из которой он вот-вот собирался пригубить, оказался, надо признать, замечательным. У Северуса было не так много друзей в Слизерине, и когда двое семикурсников предложили ему круто отпраздновать недавний двенадцатый день рождения, он потерял дар речи от удивления. Само собой, он сомневался, что Люциуса и Уолдена заботит день рождения какого-то первокурсника, скорее всего, его хотели использовать как повод лишний раз подурачиться (впрочем, учитывая, чем они занимались в свободное от военных вылазок время, подбивать первогодок на выпивку — практически эталон благочестия), но это было совершенно неважно, Северус ликовал, ведь его взяли под крыло, пусть даже всего на один день, старшекурсники, которых он боготворил.

— Слагхорн в самом деле был никудышным деканом, ты бы подобного никогда не допустил, — усмехнулся Люциус. — Тогда мне вряд ли это понравилось бы, но теперь, когда по Хогвартсу разгуливает мой собственный сын, я могу по достоинству оценить твои методы.

Родители на удивление спокойно относились к строгости Северуса. Они и сами происходили из чрезвычайно суровых семей, во многом продолжали этот стиль воспитания и не хотели, чтобы их детей баловали в школе. Напротив, они желали, чтобы из их чад любыми необходимыми средствами сделали достойных (по их меркам) членов общества. Даже Люциус, который вместе с Нарциссой пошёл против этой тенденции и баловал Драко сверх всякой меры, признался Северусу перед отправкой сына в школу, что немного строгости и дисциплины пойдут мальчику на пользу.

— Как Нарцисса? — поинтересовался Северус, выныривая из своих мыслей.

— В порядке. Немного скучает без Драко. Тысячу раз предлагал ей найти занятие по душе, но она просто хандрит. — Люциус раздражённо махнул рукой, затем немного смягчился. — Она очень хочет увидеть его на Рождество, хотя и разочарована, что Поттер с ним не приедет.

— Сожалею. — Северус откинулся на спинку стула, довольный, что они наконец-то перешли к насущной теме. — Ты же знаешь, я бы отпустил Поттера, если б мог.

— Ты действительно не можешь переубедить Дамблдора?

Северус покачал головой.

— Мальчишку не заберут домой на каникулы, поэтому Дамблдор настоял, чтобы он остался в замке. Защита и прочая чушь…

— Не вижу причин для таких предосторожностей. — Люциус нахмурился. — Никто ничего не слышал о том, чтобы навредить мальчику. Никаких приказов, вообще ничего. Все ждут какого-либо распоряжения, без него ничего предпринимать не будут.

Кто бы сомневался, учитывая отношение Тёмного Лорда во время войны к особо инициативным соратникам — слишком многих он убил за попытки геройствовать. К тому же никто не знал наверняка, вернётся ли он когда-нибудь. Так зачем рисковать и прогневить его, если он вернётся, или пожизненно сесть в Азкабан, если нет? Все были наготове, но не более того, по крайней мере пока.

Кроме того, было очевидно, что Люциус придерживается той же тактики, что и большинство бывших Пожирателей: наблюдать и гадать, действительно ли Гарри Поттер окажется тузом в рукаве.

— Я пытался, Люциус, — спокойно ответил Северус. — Но ты же знаешь, он всё ещё подозревает меня. Я работаю на него уже десять лет, и он всё так же не доверяет мне полностью, а мне это необходимо, чтобы остаться в Хогвартсе. А иначе… Представляешь, на кого он меня заменит?

— Не заставляй меня представлять это. — Люциус сморщил нос. — Не исключаю, что он попытается вытащить из отставки этого старого идиота Слагхорна.

— Предатель до мозга костей, — согласился Северус. — Хотя, полагаю, нам при нём было весьма неплохо.

— Только потому, что шла война, и можно было открыто высказывать своё мнение, — сказал Люциус, понизив голос настолько, насколько это было возможно, чтобы Северус его услышал. — Не то чтобы он имел к этому какое-то отношение — хотя и мог бы нас остановить, если бы хоть иногда уделял время своему факультету, но его ничего не интересовало, кроме жалкого «Клуба слизней».

Ни Северус, ни Люциус никогда и близко не были к тому, чтобы стать частью окружения своего декана. Правда, Малфоя пригласили на две вечеринки, прежде чем Слагхорн потерял интерес к мальчику и перестал приглашать его, а Северуса ни разу в Клуб не позвали. Конечно, если бы того потребовала ситуация, Малфой сумел бы представить себя любимым учеником бывшего декана даже из этих двух приглашений, но Северус знал, что и в детстве, и в зрелом возрасте Люциус был глубоко уязвлен отсутствием интереса к его персоне.

— Ты хорошо справляешься с делами факультета, Северус, — признал Люциус. — Совет попечителей очень доволен тобой.

Северус молча кивнул. Люциус огляделся, проверяя, не подслушивают ли их. Рядом с ними никого не было, бар был почти пуст, бармен ушёл на перерыв, за стойкой вне пределов слышимости возился только полуглухой Аберфорт.

— Должно быть, трудно прививать им правильные ценности, когда Дамблдор дышит тебе в затылок. И при этом следить за тем, чтобы они держали себя в рамках, которые обеспечат им — и нам — безопасность до возвращения Тёмного Лорда.

— Безусловно, — сказал Северус, поднимая бокал. Люциус поднял свой, и они выпили.

Как бы сильно Люциус ни тосковал по тем дням, когда Слизерин был в почёте, Северус знал, что за последнее десятилетие и он, и остальные родители смирились с тем, что то время ушло и что для их детей опасно вести себя так, как будто Слизерин ещё господствовал над другими факультетами. Одно дело — открыто проклинать маглорожденных и заявлять о своей верности Тёмному Лорду в хаосе войны и совсем другое — делать это сейчас, в мирное время. Это стало бы политическим и социальным самоубийством и для детей, и для них самих, особенно учитывая, что буквально все они попытались залечь на дно, притворившись, будто всю войну действовали под империусом.

— Конечно, дети не всегда понимают, — продолжил Люциус. — Нарцисса говорит, что в первый месяц пребывания в школе Драко присылал весьма обиженные письма. Я предупреждал, что истинную преданность придётся держать в секрете, но для него это оказалось непросто.

— Так и есть, — согласился Северус. — Поначалу ему было нелегко, но он справился.

— Разумеется, это было ожидаемо, в идеальном мире он отправился бы в Дурмстранг и смог бы открыто высказывать свои мысли, но ты же знаешь Нарциссу. — Люциус вздохнул. — Честно говоря, Северус, я согласился на Хогвартс для Драко только потому, что знал — ты будешь его деканом.

— Я не позволю Драко сбиться с пути. — Северус кивнул, едва заметно опустив подбородок. — Твои ценности — это и мои ценности, Люциус.

— Чёртов Дамблдор, — пробормотал Люциус, затем слегка расслабился. — Я понимаю, что тебе нужно научить их быть осторожнее с поддержкой Тёмного Лорда. Мир уже не тот, каким был раньше. Слишком много героев сидят в Азкабане.

— Слишком много, — согласился Северус и замолчал, давая Люциусу возможность закончить свою мысль.

— Однако… — Люциус слегка наклонился вперёд. — Тебе не кажется, что распространять свои правила на общую комнату, на всех — это чересчур?

— Ты же знаешь, Люциус, я многого требую от своих учеников, — просто сказал Северус.

— И я ценю это, Северус. Ты строг с ними так, как Слагхорн никогда не был строг с нами, и это хорошо для них. Немного жёсткой дисциплины — это именно то, что им нужно. Видит бог, дома мальчик этого не получает.

«И кто же в этом виноват?» — подумал Северус, делая глоток своего напитка.

— Но я не об этом, и, думаю, ты это понимаешь, — сказал Люциус, делая ещё больший глоток из своего бокала. — Я имею в виду, что детям не разрешается восхвалять Тёмного Лорда даже в безопасных пределах их собственной гостиной. — Он сделал паузу. — Знаешь, Нарцисса сказала мне, что в первый же месяц Драко написал, что считает тебя предателем. Полная чушь, конечно, — поспешил добавить он с такой искренностью, что Северус поверил ему, зная о настроениях Люциуса Малфоя почти так же хорошо, как и он сам. — Но я боюсь, что ты можешь перегнуть палку, и они неправильно это поймут.

Каждый сентябрь многие первокурсники сообщали своим родителям, что, по их мнению, декан может оказаться предателем, и Северус не сомневался, что такой пылкий мальчик, как Драко (с таким же пылким отцом, как Люциус), тоже из их числа. Скорее, его удивило, что Люциусу потребовалось так много времени, чтобы рассказать ему об этом.

— Дамблдор, — наконец сказал он в качестве объяснения, позволив проскользнуть в голосе нотке горечи. — Конечно, я бы хотел, чтобы дети могли открыто говорить в гостиной.

— У них должна быть возможность свободно высказываться в собственной гостиной, — пробормотал Люциус практически себе под нос. — Им это необходимо.

— Согласен, им действительно это необходимо. Но уши есть везде, Люциус, даже в Слизерине. А также в Совете попечителей, в Министерстве и в целом в окружающем нас мире. Дети вольны восхвалять Тёмного Лорда, если это безопасно, будь то в общей комнате или в любом другом месте. Но как бы ужасно это ни было, я просто не могу позволить подобного в моём присутствии. У нас есть дети-подхалимы от родителей-лизоблюдов, которые не задумываясь доложат Дамблдору, а он наверняка вмешается, если решит, что я сам этого не делаю. Я не могу допустить, чтобы он заподозрил меня, Люциус, ты же знаешь. Меня чуть не уволили после случая с той грязнокровкой из Гриффиндора несколько лет назад.

— Совет попечителей вмешался бы, — быстро сказал Люциус. — Мы бы этого не допустили.

— И ты в самом деле вступился бы за меня, Люциус? — скептически спросил Северус. — Подобное сразу же попадает в газеты, тебе ли не знать. Хочешь, чтобы твоё имя появилось в «Ежедневном пророке» в защиту профессора, который, предположительно, способствовал возрождению Пожирателей Смерти на своём собственном факультете? Хочешь, чтобы эта туча нависла над твоей семьёй после десяти лет упорной работы над восстановлением репутации?

Люциус не ответил, но в глубине души Северус был уверен, что, как бы сильно этот человек ни поддерживал Тёмного Лорда, на самом деле он не хотел его возвращения. Малфой сделал бы всё, что угодно, лишь бы сохранить несколько потускневший блеск респектабельности, который всеми силами старался поддерживать вокруг своей фамилии. Может быть, статус-кво и диктовали победители, но Люциус неплохо устроился в его рамках.

— Они усваивают правильные ценности, — тихо сказал Северус, — только более тонко, чем мы. Но они умны, Люциус, и они учатся.

Люциус кивнул, признавая поражение, а чуть позже выложил свой козырь.

— Я должен сказать тебе кое-что, — расслабленно сказал он, выпив достаточно, чтобы чувствовать себя очень комфортно, но не опьянеть окончательно. — И не говори Драко, что я рассказал это.

Северус приподнял бровь. К нынешнему моменту своей жизни он приобрёл достаточную устойчивость к алкоголю и потому был заметно трезвее, чем Малфой.

— Сын написал мне письмо, — сообщил Люциус. — Честно говоря, я обычно бегло просматриваю его послания, поскольку у него только и разговоров, что о самой обыденной ерунде, но это письмо довольно… ну… содержательное. Вот, Северус, сам почитай.

Северус взял письмо, датированное несколькими неделями ранее. Начиналось оно, как любое другое письмо, но чем дальше он читал, тем сильнее холодело у него внутри.

…и мы прекрасно провели время, сражаясь на дуэли, хотя и не знали ни одного подходящего заклинания, кроме нескольких совсем простых. Это была великолепная ночь. Но на обратном пути случилось кое-что, о чём я должен рассказать тебе, папа, но никому об этом не говори, даже маме, а особенно профессору Снейпу.

По дороге в общежитие мы разделились, и Блейз Забини оказался возле запретного коридора на третьем этаже. Я уже рассказывал тебе об этом коридоре в других своих письмах, помнишь? В общем, Блейзу показалось, что идёт Филч, и он с помощью отпирающего заклинания открыл дверь, чтобы спрятаться. А там над люком сидел здоровенный злющий трёхголовый пёс. Блейз сразу убежал, а на пути в гостиную нас всех поймал профессор Снейп. Он был такой злой, даже злее, чем эта собака, но он не знал, что мы видели собаку и люк, а сердился за то, что мы тайком устроили дуэль.

Дело в том, что Поттер летом был в Гринготтсе с этим болваном Хагридом (ну ты знаешь, смотритель за территорией замка), потому что семья Гарри — маглы, которые не любят магию. Поттер сказал, что Хагрид забрал из дальнего хранилища посылку для профессора Дамблдора. И это было в тот же день, когда Гринготтс ограбили. Потом в газете писали, что хранилище, в которое забрался вор, оказалось пустым. Мы думаем, что там было именно то, что сейчас находится под люком. Когда мы спросили Хагрида, он проговорился, что в этом замешан некто по имени Николас Фламель.

Ты знаешь, кто такой Николас Фламель? Мы обыскали всю библиотеку, но ничего не нашли.

Пожалуйста, никому не говори, что я тебя спрашивал. Мы договорились ничего не рассказывать родителям, и если все узнают, что я это сделал, они возненавидят меня. Пожалуйста, не проговорись. Особенно профессору Снейпу. Он заставил нас пообещать, что мы больше не будем секретничать, и сильно рассердится, если узнает, что мы пытаемся во всём разобраться сами, за его спиной.

Оставшаяся часть письма была короткой: Драко признался, как сильно скучает по отцу и матери и с нетерпением ждёт встречи с ними на Рождество, а также повторил просьбу не раскрывать его тайну.

Северус опустил письмо. Драко прав, он не просто рассердился — он пришёл в ярость, но, что хуже, был ещё и смущён. Северус Снейп гордился тем, что знал, чем занимаются его ученики, независимо от того, насколько хорошо они это скрывали. Конечно, он подозревал, что первокурсники что-то замышляют, и очень внимательно следил за ними с тех пор, как Поттера чуть не сбросили с лестницы, но мелкие засранцы оказались хитрее и заметали следы тщательнее, чем он предполагал. Барон сообщил, что слышал, как они обсуждали поиск информации о ком-то, не называя имени. Учитывая обстоятельства, Северус решил, что дети говорят про человека в мантии, и подумал, что они торчат в библиотеке, пытаясь найти побольше информации об этом и об известных волшебниках-убийцах… Это занятие не вызывало у Северуса восторга, но он был доволен, что по крайней мере в школьной библиотеке им не удастся найти никакой достоверной информации на таинственного человека в мантии, которым — Северус имел все основания это подозревать — был Квиринус Квиррелл. К тому же, пока они сидят в библиотеке, в реальные неприятности в другом месте точно не попадут. А каждый раз, когда они покидали её, за ними наблюдали он сам, Кровавый Барон, Аргус Филч, Дамблдор и целая армия портретов.

Он вручил Поттеру семисотстраничный фолиант «Исследование последних достижений в области волшебства», просто чтобы немного умерить его пыл, и проделал то же самое с большинством других первокурсников, с которыми столкнулся в библиотеке, но даже не заподозрил, что на самом деле они ищут информацию о чёртовом Николасе Фламеле. Они ни разу не прокололись.

Северус Снейп чувствовал себя идиотом, и это чувство ему очень не нравилось.

Он вернул письмо с совершенно спокойным выражением лица и даже рассмеялся.

— Что ж, — сказал Люциус, поражённый его реакцией, — это не совсем то, чего я ожидал, но продолжай.

— Извини, — сказал Северус, посмеиваясь и осушая свой бокал. — Боже мой, Люциус, я и подумать не мог, что ты купишься на это.

— Куплюсь на это? — повторил Люциус. — В коридоре третьего этажа сидит гигантская трёхголовая собака, я не прав? В школе, полной детей.

— Боюсь, что так.

— И что она охраняет? Вероятно, то, что было в хранилище в Гринготтсе?

— Именно, — подтвердил Северус. — Но это не то, что ты думаешь.

— Разве? — Люциус посмотрел по сторонам и понизил голос настолько, что Северусу пришлось напрячься, чтобы расслышать его. — Потому что я знаю, кто такой Фламель, Северус. Он изобретатель философского камня.

Северус предостерегающе сжал предплечье Люциуса и одними губами шепнул:

— Идём отсюда.

Они вышли из бара и какое-то время стояли, моргая от яркого света и плотнее закутываясь в мантии под холодным декабрьским ветром.

— Старик полуглухой, — сказал Северус, когда они зашагали по извилистой дороге, — но осторожность никогда не бывает лишней.

Они остановились прямо перед поворотом на главную улицу Хогсмида, на которой уединиться стало бы совершенно невозможно, особенно если учесть, что сейчас она переполнена детьми.

— Это фальшивый камень, Люциус. Всё это — ловушка. — Северус огляделся по сторонам в поисках подслушивающих ушей. — Под люком с собакой спрятана целая полоса препятствий для защиты подделки. Взлом инсценировали, а настоящий камень по-прежнему в хранилище Николаса Фламеля в Гринготтсе, где и был на протяжении последних шестисот лет.

— Но зачем?

— Сам подумай, — негромко сказал Северус, не сводя глаз с поворота в переулок, в то время как Люциус наблюдал за другой стороной улицы. — С появлением Гарри Поттера в Хогвартсе Дамблдор стал ещё подозрительнее, он опасается, что война начнётся снова. Сейчас, если мы выступим против него, он сможет постоять за себя, тем более, что Тёмный Лорд выбыл из строя и пока только готовится к своему возвращению. Но что произойдёт через несколько лет? — Северус покачал головой. — Он стар, Люциус, и с каждым днём становится только старше. Он напуган, и это сделало его даже бо́льшим параноиком, чем раньше. Вот он летом с благословения Министерства и состряпал этот план. — Снейп проигнорировал резкий вздох Люциуса. — Подставное ограбление Гринготтса, затем запретный коридор на третьем этаже, до которого, конечно же, доберётся ученик. Ученик, который, если правильно потянуть за ниточки, окажется слизеринцем. За коридором пристально следит сам Дамблдор, чтобы знать, кто туда входит и оттуда выходит.

— Значит, это ловушка для учеников? — У Люциуса внезапно пересохло во рту.

— И их родителей, — кивнул Северус, надеясь, что если есть хоть какие-то высшие силы, ему удастся сыграть свою роль убедительно. — Это дело Министерства, Люциус. Министерство так же, как и Дамблдор, боится того, что с появлением Гарри Поттера в школе снова соберётся старая компания. Они ищут безрассудных и дерзких, тех, кто без раздумий бросится в бой.

Люциус помолчал, обдумывая слова Снейпа.

— Я бы знал, если бы это была операция Министерства, — наконец сказал он. — Мои связи, Северус…

— Похоже, ты не понимаешь, насколько всё серьёзно, — перебил Северус. — Это не просто обычная операция авроров — здесь замешаны невыразимцы.

Люциус долго стоял, закрыв глаза, потом открыл их и настороженно уставился на Снейпа. Холодный воздух и разговор, казалось, полностью отрезвили его.

— Мы должны предупредить остальных. Северус, ты кому-нибудь говорил?

— Боюсь, всё не так просто, — серьёзно сказал Северус. — И не смотри на меня так, Люциус. Разве ты не доверяешь мне?

— Конечно, я доверяю тебе. — Люциуса, казалось, оскорбили слова о недоверии, но тем не менее он снова выжидающе посмотрел на Северуса.

— Настоящий философский камень находится в своём хранилище в Гринготтсе. Фальшивый — под люком в Хогвартсе, — объяснил Северус. — Единственные, кто знает об этом — Альбус Дамблдор, Николас Фламель и я. А теперь и ты. Все остальные уверены, что камень в замке — настоящий.

Люциус задумался, по его лицу пробежала тень замешательства.

— Сам подумай, — продолжал Северус. — Остальным своим коллегам Дамблдор доверяет безоговорочно, но что касается меня… увы, не полностью. Сейчас у него нет никаких оснований подозревать, что кто-то из них может передать информацию о якобы настоящем камне старой компании, но если это произойдёт, он сразу поймёт, что шпион среди них, и это не я. Между тем, если старая компания вдруг узнает о поддельном философском камне, спрятанном в замке…

— Он поймёт, что это ты передаёшь информацию, — договорил за него Люциус. — Значит, есть три варианта, которые он хочет проверить, так? Ученики самостоятельно раскрывают тайну, и их действия покажут, какие семьи всё ещё верны Тёмному Лорду — это первый.

— Второй — информация о настоящем философском камне просочилась к родителям без участия учеников, — подхватил Северус, — а это означает, что кто-то из персонала Дамблдора скомпрометировал себя, и этот кто-то не из бывших Пожирателей.

— И третий — весь план о поддельном камне становится известен родителям слизеринцев, раскрывая твою нелояльность, — закончил Люциус и возмущённо встряхнул головой. — Как-то это слишком замысловато, Северус.

— Действительно, — согласился Северус. — Но разве это более замысловато, чем прятать настоящий философский камень в замке за полосой препятствий под охраной гигантской собаки?

— Старый дурак. — Люциус скрипнул зубами. — Эта тварь могла убить мальчишку Забини. И Драко мог погибнуть. И единственное, что отделяло их от монстра — простое отпирающее заклинание?

— На самом деле нет, — спокойно ответил Северус. — На эту комнату наложено достаточно заклинаний, чтобы собака никогда не причинила вреда несовершеннолетнему. Опасность грозит только взрослому волшебнику.

Разумеется, это была ложь. У Северуса кровь стыла в жилах при мысли о том, что могло бы случиться с Блейзом Забини той ночью, если бы мальчик не убежал от собаки, охранявшей самый настоящий философский камень. И он ещё сильнее злился на детей за то, что они продолжают искать новые опасности.

Они немного постояли молча. Потом Люциус уже открыл рот, но сказать ничего не успел: за угол завернули и вошли в узкий переулок Люциан Боул и Перегрин Деррек. Каждый из мальчиков держал в пальцах незажжённую сигарету, и Боул как раз пытался прикурить, щёлкая неисправной зажигалкой. Оба застыли на месте при виде профессора Снейпа.

— Извини, — буркнул Северус Люциусу и устремился к мальчишкам. Те послушно вложили в требовательно протянутую ладонь свои сигареты, но Северус ждал, угрожающе приподняв брови. Люциан Боул нехотя сунул руку в карман мантии, вытащил почти пустую пачку и отдал Снейпу вместе с зажигалкой.

— Возвращайтесь в замок. К вечеру все канделябры и портретные рамы в гостиной должны сиять. Проверю! — Северус прищурился и встряхнул на ладони пачку. — А если ещё хоть раз поймаю вас с чем-то подобным или застану вблизи «Кабаньей головы» до вашего совершеннолетия, выпорю обоих посреди общей комнаты.

Мальчишки побледнели и поспешили ретироваться. Снейп вернулся к Люциусу.

— Не думаю, что после такого представления они снова посмотрят на сигарету раньше, чем им стукнет девяносто, — хохотнул Малфой, на миг забыв о терзавших его страхах и сомнениях.

Усмехнувшись, Северус предложил ему одну сигарету, а другую прикурил сам. Он понимал, что история с камнем ещё не закончена, но достаточно напугал Люциуса, когда заявил, что репутация его семьи может быть непоправимо подорвана, если он не будет держать себя в руках. Пока этого хватит, однако позже у Люциуса будет время всё обдумать, так что придётся без промедления скорректировать планы, над которыми Северус работал вместе с Минервой и Альбусом.

Они молча выкурили сигареты, по-дружески разделили пять штук, оставшихся в смятой пачке (последнюю Северус забрал себе "на потом"), и разошлись, заверив друг друга в преданности. Только тогда Северусу пришло в голову, что Драко рассказал своему отцу о ночи дуэли всё, кроме нападения на Поттера.

* * *

Драко слонялся по гостиной, ему было невыносимо скучно. До отъезда домой оставалось ещё два дня, и все вещи уже были собраны. Экзамены прошли, и хотя оценки станут известны лишь к началу зимнего семестра, Драко был уверен, что сдал всё вполне успешно. Сегодня он прекрасно провёл время, когда первый и второй курсы вовлекли горстку старшекурсников, которые не пошли в Хогсмид, в массовое сражение снежками, и оно вскоре охватило всю открытую площадку. Драко хохотал как ненормальный, хотя почти отморозил пальцы на руках и ногах.

За чашкой горячего шоколада адреналин схлынул, и остаток дня Драко бродил по замку, слишком уставший, чтобы играть с сокурсниками, но слишком взбудораженный после игры в снежки, чтобы расслабиться. Позже они пойдут навестить Хагрида в его хижине и выпьют чаю с почти несъедобным печеньем, но до тех пор оставалось ещё много времени, которое нужно было как-то убить.

Он сходил в совятню — Элтанин принёс из Малфой-мэнора короткое письмо: мама писала, что, независимо от того, сможет Гарри Поттер приехать или нет, она очень рада, что её мальчик окажется дома всего через несколько дней. Полноценной посылки мама не прислала, но приложила к письму несколько плиток шоколада. Набив рот лакомством, Драко вернулся в гостиную и плюхнулся на один из низких диванов. Из Хогсмида потихоньку начали возвращаться старшекурсники, но их было пока не так много, чтобы прогонять развалившегося на диване первогодку.

Люциан Боул и Реджи Деррек с кислыми лицами натирали воском и полировали раму большого портрета, висевшего над камином.

— Что вы, ребята, натворили? — расхрабрившись, спросил Драко.

— Заткнись, первачок, — буркнул Реджи, затем смягчился. — Не позволяй Снейпу застукать тебя за курением, вот всё, что я скажу.

Драко фыркнул, а Люциан добавил:

— Кстати, мы видели твоего отца. Он был с профессором Снейпом.

— Моего отца? — переспросил Драко.

Тут каменная стена отодвинулась, и в гостиную ворвался Снейп.

В комнате мгновенно воцарилась тишина. Драко не видел декана таким разгневанным с ночи дуэли. Снейп двигался так стремительно, что Драко успел только приподняться, когда профессор добрался до него и схватил за руку, заставив встать.

— В мой кабинет. Сейчас же! — Он сильным шлепком по заднице подтолкнул Малфоя к открытой двери гостиной.

Едва удержавшись от вскрика, Драко поспешил вперёд, не желая повторения, но Снейп уже скрылся за дверью общежития. Драко, сглотнув, нерешительно приостановился. Все в гостиной с открытыми ртами глазели на него, на полу валялась забытая шоколадка.

— Что ты натворил? — спросил Теренс Хиггс, но Драко лишь недоуменно пожал плечами. — Лучше поспеши, — посоветовал Хиггс, — похоже, он не на шутку разозлился.

В кабинете Снейпа уже были Блейз, Грег, Винсент, Тео и Дафна, все они стояли, едва не уткнувшись носами в каменную стену. Дафна прошипела появившемуся на пороге Драко, что им всем приказано повернуться лицом к стене, так что он, тревожась всё больше, присоединился к однокурсникам и уставился на камни. Нервы сдали ещё сильнее, когда мгновение спустя к ним присоединились Пэнси и Миллисента.

— Что происходит? — шёпотом спросила Дафна, но те только озадаченно покачали головами в ответ.

Но, конечно же, они все догадывались, нет — знали почти наверняка.

Профессор Снейп влетел в кабинет через несколько минут, крепко держа за руки Гарри и Трейси, и подтолкнул их к остальным, стоявшим у стены. Драко услышал, как открылся стоявший в углу кабинета шкаф, а от раздавшегося через мгновение шороха похолодел и, не удержавшись, повернулся, его примеру последовали и остальные.

Профессор Снейп отошёл от шкафа, и то, что он держал в руках, напугало Драко до полусмерти.

— Если я узнаю, что вы снова приблизились хотя бы на дюйм к коридору на третьем этаже… — прошипел декан, и страшная трость со свистом рассекла воздух. — Если кто-нибудь из вас снова решит что-то от меня скрыть… — Ещё один взмах, и кончик трости застыл прямо перед носом у Блейза. — Если вы снова вздумаете лезть не в своё дело… — Жуткая трость с леденящим свистом перелетала от одного первокурсника к другому, а профессор Снейп смотрел на них с такой яростью, что у Драко подкашивались ноги. — Я не буду церемониться и лично всыплю каждому по первое число. — Снейп слегка опустил трость. — Я достаточно ясно выражаюсь?

— Да, сэр, — пискнули перепуганные первокурсники.

— Нет никакого великого заговора, и в Хогвартсе ничего не прячут. Николас Фламель — старый друг профессора Дамблдора, — продолжал Снейп, не обращая внимания на прерывистые вздохи учеников. Внутри у Драко всё сжалось, но появилось и что-то ещё — ужасающее чувство предательства, которое разгоралось с каждым мгновением всё сильнее. — Прятаться по углам, секретничать и искать тайны после того, как на одного из вас напали посреди ночи? Вам ли этого не понимать? — спросил профессор Снейп, глядя на Гарри и, прищурившись, добавил: — После нашего недавнего разговора я бы сказал — особенно вам, Поттер.

Взгляды девяти пар глаз метнулись к Гарри.

— На меня смотреть! — рыкнул Снейп. Первокурсники тут же испуганно уставились на профессора. — Я очень вами недоволен.

Профессор Снейп не спеша вернул трость в шкаф, и Драко наконец выдохнул. Один только вид этой трости напугал его так, что он мысленно пообещал себе никогда не попадать в ситуации, которые потребовали бы её применения.

— Коридор на третьем этаже под запретом, — заявил Снейп. — Вы прекрасно знаете это, так что туда больше ни ногой. С любыми страхами и опасениями вы будете сразу обращаться ко мне, а не пытаться разгадывать тайны самостоятельно. Вам одиннадцать. Пора бы уже вести себя соответственно.

Пэнси хотела сказать, что у неё уже был день рождения и на самом деле ей исполнилось двенадцать в начале месяца, о чём знали все присутствующие, но осеклась: сейчас был не самый подходящий момент, чтобы поднимать эту тему.

Профессор Снейп смерил её пристальным взглядом, потом по очереди посмотрел на остальных.

— Убирайтесь с глаз моих. Отправляйтесь в свои общежития до ужина, а после него — сразу же обратно в спальни. Вы будете сидеть там до понедельника, пока не начнутся зимние каникулы, безвылазно, за исключением приёмов пищи. И каждый из вас напишет мне эссе на четыре фута о том, как важно делать то, что вам говорят.

Сумбурно пробормотав что-то утвердительное, десять слизеринцев выскочили из кабинета в коридор и замерли, ошалело уставившись друг на друга.

— Он чуть не высек нас, — прошептала Трейси срывающимся голосом. Она практически дрожала и нервно косилась на дверь, как будто опасалась, что та внезапно распахнётся и профессор Снейп втащит их обратно, чтобы продолжить начатое. — Я думала, он нас выпорет.

— Как он узнал? — мрачно спросила Миллисента. — Мы были так осторожны.

— Хагрид сболтнул, — зло буркнул Блейз. — Кто же ещё? Мы не должны были доверять ему.

— Он не мог проболтаться, — возразил Гарри, пристально глядя на Драко. Было ясно, что их мысли сходятся. Драко застыл, ожидая разоблачения (ведь если бы не его письмо, отец бы не узнал и не рассказал Снейпу), но Гарри просто молча смотрел на Драко, в то время как другие первокурсники настаивали на том, что это наверняка Хагрид доложил обо всём профессору Снейпу.

— Кажется, мне нужно… — Драко резко втянул в себя воздух и посмотрел в сторону гостиной (и туалетов за ней), поскольку содержимое его желудка грозило вот-вот выплеснуться наружу. — Меня сейчас стошнит. — И, не успев ничего больше сказать, он зажал рукой рот и бросился бежать.

* * *

Северус сидел за своим столом и курил последнюю оставшуюся сигарету из пачки Люциана Боула. Нервы были на пределе. Докурив, он долго смотрел на шкаф с запертой там тростью.

Он не стал их пороть. Точно так же, как не выпорол и Боула с Дерреком. Несмотря на репутацию ярого сторонника дисциплины, который без колебаний применяет телесные наказания, он давным-давно обнаружил, что если особенно интенсивно пригрозить тростью с обещанием всех кар небесных, то это почти так же эффективно, как её фактическое применение. Конечно, поначалу Северус всерьёз подумывал о том, чтобы всыпать каждому и, безусловно, заслуженно, но первокурсники были в таком ужасе от одного вида трости, что он понял: этого достаточно, тем более, что в дальнейшем они и глазом не успеют моргнуть, как он узнает об этом.

Северус запер их в общежитиях на весь оставшийся до каникул срок, каким бы коротким он ни был, и дал задание написать эссе, надеясь, что это заставит их задуматься и обрести немного здравого смысла. Помогало и то, что он намеревался выполнить свою угрозу, если его подтолкнут хоть на дюйм. Он был зол и на маленьких засранцев, и на себя за то, что его так провели. И кто? Первогодки! Куда катится мир?

Северус выдохнул, радуясь, что всё-таки сдержался и не воспользовался этой проклятой штукой. Он давным-давно поклялся никогда не наказывать своих учеников в состоянии такой ярости, как сейчас, чтобы не уподобиться Аполлиону Принглу много лет назад. Честно говоря, трость гнила в этом шкафу последние лет десять, и за всё это время Северус применил её только один раз, и пройдёт ещё целых два года, прежде чем он откроет эти дверцы и воспользуется ею вновь — хотя тогда он этого не знал.

Полчаса спустя он вышел из своего кабинета и направился наверх. На парадной лестнице он встретил Филиуса Флитвика.

— Улыбнись, Северус, — бодро воскликнул тот, — скоро Рождество!

Северус одарил его устрашающей ухмылкой, которая была совершенно неуместна на его суровом лице, и Филиус слегка отпрянул, а Снейп продолжил путь к кабинету директора.

* * *

Альбус Дамблдор переплёл пальцы и изучающе посмотрел из-за стола на Северуса и Минерву: Снейп стоял, прислонившись к стене, и так же пристально смотрел в ответ, а Макгонагалл хмурилась в кресле, сжав губы в тонкую линию.

— Я говорил, что не стоит приносить камень сюда, Альбус, — сказал Северус. — Как долго он будет верить в эту историю? Сейчас она сработала — я сумел склонить его к мысли, что в замке находится подделка философского камня, но как долго он будет так думать? Как долго, чёрт возьми? Что нам теперь делать?

— Ты сказал, что эта дверь хорошо защищена, — ровно проговорила Минерва, однако в голосе её прорывались яростные нотки, — а её открыла простая алохомора! Альбус, это чудо, что близнецы Уизли не погибли в первый же день семестра.

— Чудо, что не погиб Блейз Забини! — подхватил Северус.

— Северус, — тихо сказал Дамблдор. — Минерва.

Они замолчали и посмотрели на него.

— Садитесь, — кивнул Дамблдор и поправил свои очки-полумесяцы. — Нам нужно работать.

А Рубеус Хагрид сидел в своей хижине, жевал свежеиспечённое печенье, прихлёбывал остывающий с каждой минутой чай и гадал, куда же подевались неугомонные слизеринские первокурсники. Они ведь обещали прийти перед ужином, верно? Хагрид нахмурился и скормил Клыку печенье, глядя из окна на заснеженную лужайку перед замком.

---

1) «Блишен» и «Огден» — самые популярные бренды огненного виски в волшебном мире (прим. пер.)

Вернуться к тексту

Гарри смотрел, как Грег изо всех сил, стиснув зубы и кряхтя от напряжения, пытался закрыть свой сундук, под завязку набитый скомканной одеждой.

— Возможно, тебе повезёт больше, если ты сначала нормально сложишь одежду, — наконец сказал Гарри, показывая на рукав рубашки, высунувшийся из-под крышки.

— Да ну! — Грег, вытирая пот со лба, засунул рукав обратно в сундук и, снова навалившись на крышку, пропыхтел: — Почти готово.

Гарри поуютнее устроился под толстым пуховым одеялом, таким пушистым и мягким, что вставать совершенно не хотелось. Он вспомнил свою первую ночь в Слизерине, когда опасался спать в подземельях, представляя себе неотапливаемые, ледяные камеры с зарешеченными окнами и узкие койки, сколоченные из досок и скрепленные железными цепями. Он не ожидал ни восхитительно удобных кроватей, ни пышных ковров, в которых утопали босые ноги, ни богато украшенных гобеленов, теперь деливших место на стенах с плакатами волшебных групп и команд по квиддичу. Плакаты Драко и Тео в поддержку «Паддлмир Юнайтед» висели рядом с плакатами Винсента и Грега, упорно болевших за «Татшилл Торнадос» — команду, которая не выигрывала кубок уже несколько десятилетий. Блейзу и Гарри нравился этот вид спорта, но у них не было своих предпочтений, хотя Блейз признался, что был бы не против провести день с «Холихедскими гарпиями». Гарри подозревал, что это не столько связано с квиддичем, сколько с чем-то, что Гарри понимал лишь наполовину и не думал, что Блейз тоже до конца понимает.

Неожиданностью для Гарри оказались и два больших, выходящих вглубь озера окна, за которыми то и дело мелькали странные существа от русалок до гриндилоу и гигантского кальмара. Слабое зелёное свечение в гостиной и спальнях стало приятным зрелищем, благодаря которому Гарри почувствовал себя как дома.

Это было совсем не похоже на чулан под лестницей. Даже заточение в спальне с субботнего полудня оказалось не таким страшным наказанием по сравнению с долгими часами, которые он был вынужден проводить в том чулане. Это было ужасно. Гарри содрогнулся при воспоминании о том, как его запирали на неделю, а иногда даже на две, одного в тёмной, кишащей пауками каморке и выпускали только в школу, где у него не было друзей, которые могли бы составить ему компанию. Полтора дня, проведённых в самой лучшей спальне, которая у него когда-либо была, с пятью лучшими друзьями (хотя насчёт Драко можно и поспорить) — это рай по сравнению с наказаниями на Тисовой улице.

Хотя, конечно, приятного тоже мало. Остаток субботы прошёл в мрачном молчании, первокурсников не покидала мысль, насколько близко они были к значительно более суровому наказанию, а всё воскресенье они корпели над четырёхфутовыми эссе, пытаясь внятно изложить своё понимание важности делать то, что им говорят. Дело осложнялось тем, что все шестеро мальчиков писали на одну и ту же тему и рисковали получить слишком похожие одна на другую работы. Месяцем ранее Винсенту и Грегу задали похожие, хотя и более короткие эссе о преимуществах опрятной одежды после того, как они слишком часто появлялись в гостиной в неряшливом виде. Оба эссе получились практически идентичными, и Снейп, просмотрев их, взмахом палочки уничтожил каждый лист пергамента и велел начинать сначала, но на этот раз написать вдвое больше, с указанием на недопустимость плагиата.

Все шестеро дописали свои более-менее уникальные эссе к утру понедельника, хотя Гарри понятия не имел, как им это удалось. Наверное, девочки тоже намучились со своими работами: во время ужина они выглядели такими же подавленными, как и мальчики.

Впрочем, всё оказалось не так ужасно, и в воскресенье вечером, удостоверившись, что успеют закончить эссе вовремя (и содрогаясь при мысли о том, что сделает с ними Снейп, если не увидит их работ), мальчики, наконец, расслабились и даже начали подшучивать над всем случившимся.

— Ты прям в штаны наложил! — подколол Блейза Тео.

— Ничего подобного! — Забини надменно выпрямился и посмотрел на Нотта с таким негодованием, что все покатились со смеху. — Возьми свои слова обратно! Я никогда не обсирался!

— Даже когда был маленьким? — поддразнил Грег.

— Тогда с тобой точно что-то не так, Блейз! — расхохотался Гарри.

Блейз свирепо уставился на друзей, но их смех был так заразителен, что сил злиться просто не осталось, и он тоже засмеялся, тем более, что перед разъярённым Снейпом в штаны наложили все без исключения.

— Я в самом деле думал, что нам крышка, — признался он, выуживая вкусненькое из целой горы угощений, притащенных старшекурсниками в знак сочувствия печальной судьбе наказанных первогодок. К тому же им явно было любопытно, чем же первачки так разгневали Снейпа. По их словам, Снейп всегда был тем ещё гадом, но даже те, кому попадало от него за всяческие провинности, никогда не видели его таким разъярённым.

— В последний раз я видела его таким злющим четыре года назад, когда мы сами были на первом курсе, — сообщила Элис Робертсон, когда вместе с Эллен Грейборн заявилась субботним вечером к первокурсникам с охапкой шоколадных лягушек, тыквенных пирожных и упаковок «Берти Боттс». — Маркусу Флинту тогда было двенадцать, он принялся изображать в гостиной Макгонагалл в образе скорбящей вдовы. Мало кто смеялся, в основном все возмущались, но Маркус продолжал в том же духе и даже не заметил, как вошёл Снейп.

— Он тогда очень разозлился, — подтвердила Эллен, — призвал свою линейку и всыпал Маркусу прямо посреди гостиной.

— На глазах у всех? — Гарри содрогнулся, хотя и подумал, что Маркус вполне заслужил это. — А я и не знал, что Макгонагалл вдова.

— Элфинстоун Урхарт, так его звали, — кивнула Эллен. — Она работала в Министерстве магии до того, как стала профессором, а он был её начальником. Это было в пятидесятых, миллион лет назад. Они дружили много лет, а поженились сразу после того, как Сами-Знаете-Кто исчез.

— Бедняга умер через три года после свадьбы, — добавила Элис, — от укуса ядовитой тентакулы. Это было до того, как мы с Эллен поступили в Хогвартс, но все знали, хотя никто не говорил об этом. Она не подавала виду, но для неё это, наверное, было ужасно.

— Кошмар, — согласился Гарри.

— Ядовитые тентакулы — это не шуточки, — мрачно резюмировал Блейз. — А у них были дети?

— Нет, — покачала головой Элис. — Думаю, к тому времени она была уже слишком стара. Но я слышала, у неё есть племянники и племянницы.

— Маркус придурок, — припечатал Блейз.

— Согласна, — подхватила Эллен. — Снейп всыпал ему за дело, и он был тогда почти такой же разъярённый, как и сейчас, когда затащил вас всех в свой кабинет. А вы всего лишь кучка первокурсников. Что вы натворили?

Но они не признались, отделались невнятными объяснениями, что это связано с той ночью, когда они сбежали и устроили дуэль.

— Но та ночь уже прошла, — засомневалась Эллен, — и ад за неё декан вам уже устроил. Он может сильно сердиться, но как только всё заканчивается — прощает, и всё идёт своим чередом. Так зачем ему месяц спустя наказывать вас снова?

Они по-прежнему мямлили что-то неопределённое, потому что понимали: девчонки не отстанут и начнут выпытывать всё у их сокурсниц, а у них не было времени согласовать свои истории.

— Ну ладно, не хотите говорить — дело ваше, — наконец сдалась Элис. — Но знайте, весь факультет гадает, чем же вы занимались. Я никогда не видела, чтобы кучка первокурсников довела Снейпа до белого каления.

«Отлично, — мрачно подумал Гарри, — не хватало ещё, чтобы весь Слизерин влез в дело, из которого мы сами не знаем, как выпутаться».

— Да глупости, — лихорадочно соображая, пробормотал он и как можно невозмутимее развернул шоколадную лягушку. — Мы просто…

— Мы просто снова тайком бегали на дуэль, — перебил Тео, сообразив, что молчание им сейчас только во вред. Остальные закивали, надеясь в душе, что сокурсницы всё поймут и поддержат их версию. — А вчера декан узнал об этом. Оно того не стоило, но…

Эллен и Элис переглянулись и расхохотались.

— Ну конечно, оно того не стоило, — сквозь смех простонала Элис. — Первого раза вам было мало? Балбесы, когда же вы научитесь?

Обе девочки, всё ещё посмеиваясь, ушли, а Грег мечтательно пробормотал:

— А они хорошенькие.

— Они на четыре года старше тебя, — фыркнул Тео, и мальчики тоже расхохотались. Даже Драко, хотя он был на удивление тихим после полученной в кабинете Снейпа взбучки.

Гарри знал, почему Драко так притих и почему он нервно косится на него каждый раз, когда речь заходит о том, что это Хагрид проболтался Снейпу. Но хотя Гарри ужасно хотелось рассказать остальным о вмешательстве отца Драко, хотя бы для того, чтобы оправдать Хагрида, он этого не сделал.

— Это не Хагрид, — только и сказал Гарри.

Он видел, что Драко несказанно уязвлён предательством своего отца, и не собирался добавлять к этому ещё одно предательство, даже если фактически Драко первым их всех предал, нарушив договор ничего не рассказывать родителям. Конечно, Гарри злился на Драко за это, но в то же время испытывал нечто вроде благодарности к старшему Малфою за раскрытый секрет: теперь ему не придётся проводить Рождество в Малфой-мэноре и вместе с отцом Драко разгадывать тайну Николаса Фламеля. Хотя, вспоминая пережитый в кабинете Снейпа ужас, Гарри склонялся к мысли, что особо благодарить Малфоев не за что.

— Кареты готовы отвезти вас к воротам. — В дверях спальни появился профессор Снейп. — Для переноски багажа достаточно левитирующих чар. При всей моей невысокой оценке ваших способностей, полагаю, вы в состоянии справиться с таким простым заклинанием?

Снейп говорил резким, даже оскорбительным тоном, и это было хорошим знаком, однако все понимали, что до восстановления его расположения ещё далеко. И всё же он уже не сердился так, как два дня назад. Во всяком случае, Гарри видел, что декан не злится, просто ведёт себя строго. А поскольку он всегда строгий, то всё было не так уж плохо.

— Э-э… — начал Гарри.

— Сэр, — перебил вдруг Драко, — мы хотели извиниться…

— Меня не интересуют ваши извинения, — прервал его профессор Снейп. Гарри догадывался, каким будет следующее предложение, и не ошибся. — Мне важно, чтобы вы сделали соответствующие выводы, надеюсь, на это-то вы способны.

Мальчики переглянулись и опустили головы, рефлекторно пробормотав собственные извинения, несмотря на то, что только что сказал Снейп. Потом, пристыженные, по очереди сдавали свои четырёхфутовые эссе и при этом изо всех сил старались смотреть на Снейпа, не дожидаясь, пока он это им прикажет.

— Мы не будем… — неловко начал Гарри и, стушевавшись под пристальным взглядом Снейпа, сбивчиво забормотал: — Я имею в виду… мы сделали… в смысле… выводы… Мы не будем больше… ну… копаться во всём этом, сэр… Это была глупая идея. Мы не должны были этого делать.

Ребята вокруг закивали, как болванчики, с таким энтузиазмом, что Гарри испугался, не оторвутся ли у них головы. Профессор Снейп продолжал молча смотреть на Гарри, а того словно прорвало.

— Все мы… Я… То, что вы сказали мне… ну… чтобы я приходил к вам с подобными вещами, — не в силах молчать, продолжал он. — Вы были правы, сэр. Теперь я так и сделаю, честное слово… Просто мы… — Он запнулся, не зная, что ещё сказать.

— Полные придурки? — раздался из коридора голос Миллисенты.

Гарри подпрыгнул от неожиданности и, обернувшись, увидел закутанных в мантии первокурсниц, которых Снейп привёл из общежития. Миллисента ухмыльнулась, глядя на Гарри, но ухмылка тут же сползла с её лица под пристальным взглядом декана: какой бы бесстрашной ни была Миллисента, это бесстрашие меркло перед плохим настроением Снейпа.

— Э-э… — пробормотала она. — Я хотела сказать… мы… — она кивнула на остальных девочек, — хотели сказать…

— Мы будем вести себя хорошо, сэр, — заговорила Пэнси. — И мы… ну… мы научимся, сэр. Мы усвоили урок, честное слово.

Профессор Снейп только приподнял бровь и коротким жестом велел мальчикам присоединиться к девочкам в коридоре. Ребята поспешили подчиниться.

— За всё время преподавания, — Снейп возвышался над ними, скрестив руки на груди, — у меня никогда не было такой упрямой, строптивой и трудной группы первокурсников.

Дети послушно закивали и слегка расслабились: если Снейп оскорбляет их, значит, всё в порядке.

— Надеюсь, что вы понимаете — ваши извинения значат всё меньше и меньше, когда вы продолжаете нарушать свои обещания и мои правила, — продолжал Снейп, сурово глядя на них сверху вниз.

Они снова с раскаянием кивнули, всем им хотелось сказать ему, насколько твёрдо они намерены никогда больше не переступать черту. Гарри подозревал, что всех, как и его самого, не столько пугала перспектива отведать трости, сколько терзало мучительное чувство, что они подло обманули человека, о котором всегда были высокого мнения. Гарри вспомнил, как за чаем он обещал декану, что придёт к нему вместо того, чтобы строить из себя героя, и чувство вины за нарушенное слово терзало сильнее, чем страх перед любым физическим наказанием (хотя мысль о трости тоже пугала до дрожи).

— Также надеюсь, что после каникул вы вернётесь в школу с твёрдым намерением начать всё с чистого листа, потому что в противном случае вы окажетесь крайне несчастными детьми. — От тона Снейпа у Гарри волосы встали дыбом, и он почувствовал такой ужас, какого никогда не ощущал перед гневом Дурслей.

— И самое главное, — Снейп угрожающе приглушил голос и прищурил глаза, — я надеюсь, вам понравятся ваши каникулы. Счастливого Рождества!

Гарри прикусил губу, пытаясь сдержать улыбку.

Дождавшись робких кивков в ответ на своё пожелание, профессор Снейп жестом пригласил первокурсников пройти в общую комнату, где уже собрались остальные ученики. Все, кроме Гарри, взмахами волшебных палочек подняли свои сундуки в воздух и, осторожно балансируя ими, медленно направились к выходу из гостиной.

Трейси вдруг приостановилась, опустила свой сундук и, подбежав к декану, обняла его.

— Счастливого Рождества, сэр. Мы будем скучать по вам.

— Уж я-то точно не буду скучать по вам, мисс Дэвис. — Профессор Снейп скривился так, словно его вот-вот стошнит, но Гарри заметил, что прежде чем высвободиться, он слегка взъерошил волосы девочки и осторожно похлопал её по спине. — Долгое время без единого ученика — это лучший рождественский подарок, о котором только может мечтать учитель.

Трейси радостно захихикала, ни на секунду не приняв всерьёз его слова, пригладила волосы и снова подняла свой сундук.

Вскоре первокурсники оказались в гостиной, где их встретили ухмылки и смешки старшекурсников.

— Спасибо за летучие шипучки, — прошептал Гарри Теренсу Хиггсу, который тоже оставался на Рождество. — Это же ты их передал, да?

Теренс только подмигнул: он серьёзно относился к своей должности старосты факультета и никогда бы открыто не признался в поощрении наказанных нарушителей, но Гарри знал, что он внёс свой вклад в массу сладостей, остатки которых были теперь спрятаны в тумбочках и под кроватями.

Уезжавшие на каникулы слизеринцы бодро зашагали к воротам Хогвартса, а те, кто оставался, смотрели им вслед: одни — грустно, подавленные перспективой встречать Рождество в школе, другие — широко улыбаясь. Гарри, с одной стороны, жалел, что у него нет родителей, с которыми он мог бы провести каникулы, но с другой — радовался, что остался в Хогвартсе, поскольку единственным вариантом для него были Дурсли, от которых на прошлое Рождество он получил банку горошка и потрёпанную инструкцию к старой микроволновке.

— Хороших вам каникул! — пожелал он на прощание своим однокурсникам. В ответ Трейси с глазами на мокром месте обняла его, пожелав чудесного Рождества, Миллисента так хлопнула его по плечу, что там наверняка остался синяк, а Блейз серьёзно пожал ему руку, как будто они были старыми друзьями, которым предстояло отправиться на войну.

— Не слопай все сладости, — прошептал Грег на ухо Гарри, и тот кивнул, торжественно пообещав, что не будет.

Пэнси и Дафна просто помахали, широко улыбаясь. Винсент промчался мимо, бросив на ходу «Пока!» и разрешив Гарри играть с его плюй-камнями.

— Увидимся в следующем году! — тепло улыбнулся Тео, тоже, как и Блейз, пожимая Гарри руку.

— До встречи, — коротко кивнув, буркнул Драко.

— Хороших каникул! — повторил Гарри и, когда Драко хмуро покосился на него, прошептал: — Скорее всего, он просто пытался поступить правильно, понимаешь?

— Что ты знаешь об отцах, Поттер? — огрызнулся Драко.

— Заткнись, — осадил Гарри. — Я-то тут при чём?

— Я ненавижу его. — Драко ссутулился.

На его плечо вдруг опустилась ладонь, так что он подпрыгнул от неожиданности. Снейп молча отвёл его в сторону от тянувшейся к воротам вереницы учеников. Гарри не мог разобрать, что декан говорил, но когда они вернулись, Драко выглядел не таким подавленным.

— Увидимся после каникул, мистер Малфой, — мягко сказал Снейп, ободряюще похлопал Драко по плечу и кивнул в сторону открытых ворот. — Вам пора.

— До свидания, сэр, — хмуро, но уже не так мрачно отозвался Драко и повернулся к Гарри. — Пока.

— Пока. — Гарри смотрел, как он побрёл вслед за остальными по дорожке к воротам, а оттуда — к железнодорожной станции.

Профессор Снейп повернулся к оставшимся слизеринцам с таким выражением лица, словно жалел, что и их нельзя отправить восвояси, и жестом велел им возвращаться в замок.

Рождественские каникулы в Хогвартсе оказались волшебными. Гарри засиживался допоздна и спал до полудня; вместо школьной мантии одевался как хотел — к этому времени он уже поднаторел в заклинании изменения одежды, которому Снейп научил их в гостиной, и его многомесячные усилия по подгонке размеров старой одежды Дадли принесли свои плоды; а по вечерам его никто не сгонял с мягкой мебели в гостиной, он мог выбрать любой диван и со временем обнаружил особое пристрастие к креслу с высокой спинкой у камина.

Днём ученики свободно бегали по замку и призамковой территории. Гарри был единственным первокурсником на Слизерине, встречающим Рождество в Хогвартсе, и старшекурсники сразу же взяли его под своё крыло: Джордж Лэмборн катал его на санках с самого крутого холма, Теренс Хиггс разрешил часами летать на метле, а через три дня Гарри и второкурснику Карлу Ригглу даже доверили постоять на стрёме, пока несколько старшекурсников курили за теплицами что-то пахучее.

— А можно нам попробовать? — спросил Гарри, когда старшекурсники появились из-за теплиц с широченными улыбками на лицах.

— Нет, — Эллен полезла в карман за шоколадной лягушкой и уронила значок старосты, — Снейп убьёт нас, если узнает, чем мы занимались, но если мы втянем в это первогодку, он нас четвертует.

— Одной левой по стенке размажет, — под хохот остальных уточнил Теренс.

Обед прошёл с большим размахом, Гарри только недоверчиво хмыкал, глядя, как старшекурсники, из которых ещё не выветрились последствия прогулки за теплицы, ели как не в себя — хватило бы на всю жизнь. Но они только ухмылялись, запихивая в рот очередной бутерброд. Правда, их ухмылки несколько померкли, когда профессор Снейп закончил трапезу и вышел из-за преподавательского стола.

— Шшш… — пробормотал Джордж Лэмборн, и все старшекурсники постарались принять как можно более естественный вид. Гарри показалось, что у них это не очень хорошо получилось, однако Снейп, не задержавшись, прошёл мимо, к выходу из Большого зала. Восемь человек с облегчением выдохнули.

— Как думаете, он заметил? — тихо спросила Эллен.

— Вряд ли, — так же тихо отозвался Джордж, — мы ничем себя не выдали.

— Даже если и заметил, он будет смотреть в другую сторону — на дворе Рождество, — заявил Теренс с мудростью шестикурсника, который видел всё это раньше.

Конечно, абсолютная свобода действий и отсутствие привычного контроля были только иллюзией, и Гарри убедился в этом, когда на следующий день Джордж и Реджи Деррек поссорились, выбирая станцию в волшебной радиосети, в запале наговорили друг другу гадостей, Джордж выхватил волшебную палочку, а из ноздрей Реджи вылетели два густых пучка волос длиной до колен. Правда, волосы исчезли почти мгновенно, и оба мальчика, замерев, уставились на появившегося на пороге гостиной профессора Снейпа, который, опустив свою палочку, вперил в Джорджа свирепый взгляд.

— На пару слов, Лэмборн! — рыкнул он.

Джордж заметно побледнел.

Было совершенно очевидно, что Снейп имел в виду под этой «парой слов», и когда Джордж, морщась, вернулся, вся гостиная разразилась хохотом, даже Реджи. Да и сам Джордж вскоре тоже криво ухмыльнулся, извинился перед Реджи, неохотно согласившись с тем, что был болваном, и все неприятности забылись почти так же быстро, как и начались.

Даже с угрозой, что Снейп утащит в свой кабинет, если кто-то что-то нарушит слишком явно, каникулы прошли просто замечательно. Целыми днями Гарри носился по Хогвартсу, играл и так к вечеру уставал, что падал в постель и мгновенно засыпал. А уж чай с Хагридом он пил так часто, что сбился со счёта. К слову, Хагрид пришёл в ужас, когда узнал, что другие первокурсники подумали, будто это он сдал их профессору Снейпу, и громогласно поклялся, что ни в чём не виноват. Гарри пообещал попозже убедить остальных в непричастности лесника к раскрытию их тайны и познакомил Хагрида с несколькими старшекурсниками. Вскоре Карл Риггл, который, как выяснилось, питал столь же горячую любовь к волшебным существам, торчал в хижине лесника практически безвылазно, взволнованно выспрашивая о различных видах животных, которых они уже встречали или могут встретить в будущем.

Однако, несмотря на такие беззаботно занятые дни, Гарри постоянно ощущал, что за ним пристально наблюдают: Кровавый Барон кружил по подземелью всякий раз, как только Гарри там появлялся, несколько портретов перемещались из своих рам рядом с кабинетом Снейпа в другие рамы на всём пути Гарри, не спуская с него глаз, а сам профессор Снейп с кислым выражением лица сидел каждый вечер в гостиной, хотя, по словам старшекурсников, раньше он на каникулах на факультете почти не появлялся, занимаясь своими делами.

— Вот невезуха, — ворчал Джордж, когда они возвращались в замок, основательно замёрзнув после попытки сыграть на морозе в квиддич, — за весь семестр не было ни одной ночи, чтобы декан не торчал в подземельях после отбоя.

— Ни одной — насколько нам известно, — поправила Эллен, засунув руки в перчатках под мышки, чтобы согреться. — Но будем надеяться, что в этом году у нас когда-нибудь всё же наступит Слизеринская ночь. И если повезёт, то в ближайшее время.

— До того, как нам стукнет восемьдесят? — уныло пошутил Джордж.

Гарри слышал об этих легендарных ночах, когда в комнатах Снейпа не горел камин — это означало, что он ушёл, куда — никто не знал и знать не хотел, главное — в его отсутствие устраивалась грандиозная вечеринка. Гарри сомневался, что это произойдёт в ближайшее время, учитывая события последнего месяца, и вздохнул, надеясь, что к седьмому курсу ему доведётся поучаствовать в Слизеринской ночи.

Несмотря на десятки глаз, следивших за каждым его шагом, Гарри не возмущался, полагая, что это справедливо: он не оправдал доверие Снейпа, и тот вполне мог бы запереть его в гостиной на все каникулы, однако всё же позволил свободно ходить по замку. Гарри был благодарен за это и ещё больше укрепился в своём желании во что бы то ни стало доказать, что впредь ему можно доверять.

— Это профессор Снейп поручил тебе присматривать за мной, да? — однажды, не выдержав, прямо спросил Гарри.

— А ты не такая бестолочь, как кажешься, Поттер, — ухмыльнулся Теренс. — Вы, похоже, реально взбесили его. Давненько я не видел таких храбрых и таких глупых первокурсников. Не могу сказать, что одобряю, но, не для протокола, вам нужно научиться не попадаться.

— Мы больше не будем тайком убегать, — серьёзно сказал Гарри. — И никогда больше не заставим профессора Снейпа сердиться на нас.

— Как бы не так, — фыркнул Теренс. — Ты можешь быть идеальным, образцовым учеником следующие семь лет, но поверь, Поттер, декан всё равно найдёт повод порычать из-за чего-нибудь. Такова его натура: хлебом не корми — дай попридираться.

— Никак не могу понять, — покачал головой Гарри, — то ли он терпеть не может детей, то ли мы для него важнее всего на свете.

— И то, и другое, — уверенно сказал Теренс. — Ну что, куда идём, раз уж мне приказано присматривать за тобой?

— К Хагриду на чай, — сказал Гарри. — Если хочешь, конечно. Я хочу сказать — если тебе неохота, можешь своими делами заняться.

— К Хагриду так к Хагриду, — добродушно проворчал Теренс. — Тем более, что я в долгу перед тобой за то, что ты на днях постоял на стрёме.

Гарри ухмыльнулся. Его карманы оттопыривались от лакомств, которыми его угощали старшекурсники. С учётом сладостей, припрятанных в спальне, он мог бы даже, если б захотел, открыть собственную кондитерскую.

Чаепитие с Хагридом прошло более чем приятно: вежливый воспитанный Теренс сразу расположил к себе лесника, съев на удивление много бутербродов и с поразительным изяществом проглотив едва съедобные пирожные с патокой. Попрощавшись, Теренс и Гарри медленно направились обратно в замок, наслаждаясь свежим декабрьским воздухом.

— Почему ты остался в Хогвартсе на Рождество? — согретый несколькими чашками чая, выпитого за последний час, спросил Гарри. До сих пор ему не приходило в голову спросить об этом.

Теренс пожал плечами.

— Мне нравится здесь на каникулах. — Он отломил ветку от букового дерева и взъерошил ею большой сугроб, потом отбросил прочь. — Это здорово.

— И твои родители не против? — не отставал Гарри. — Мои тётя и дядя, наверное, устроили вечеринку, когда узнали, что я не приеду на Рождество, но не могу представить, чтобы твои родители…

Гарри умолк, увидев, как потемнело лицо Хиггса.

— Это… сложно, Поттер, — глухо сказал Теренс.

— О… — пробормотал Гарри, — извини.

— Это не твоя вина. Просто… — Теренс покачал головой. — В Слизерине всё сложно… Я больше не общаюсь с родителями.

Гарри поднял на него глаза, у него в голове не укладывалось, как можно, имея родителей, не разговаривать с ними. Сам он полжизни отдал бы, только бы поговорить со своими мамой и папой. Но с другой стороны, он знал, какими были некоторые родители в Слизерине.

— О… — сказал он снова.

— Уж как есть. — Теренс засунул руки в карманы. — У них свои убеждения, а у меня свои. Мы договорились, что мне лучше оставаться в Хогвартсе на каникулы.

— Даже летом? — Гарри представил, как Теренс бродит по замку один-одинёшенек каждое лето — разве это дело? Вот если бы и Гарри можно было присоединиться к нему. Ёкнуло сердце при мысли о том, что больше никогда не придётся возвращаться к Дурслям.

Теренс покачал головой, развеяв надежды Гарри.

— Дамблдор никогда бы этого не позволил, — сказал он. — Никого не оставляют в Хогвартсе на лето. Родители Джорджа Лэмборна разрешили мне пожить у них. Они, конечно, верят в ту же чушь, что и мои родители, но они не такие… — Он запнулся, пытаясь подобрать подходящее слово.

— Сумасшедшие? — предположил Гарри.

— Фанатики, — уточнил Теренс. — Но сумасшедшие — тоже верно. В любом случае, они согласны, а когда я достигну совершеннолетия и закончу Хогвартс, я сам сниму квартиру. Родители ничем мне не помогают, да мне ничего от них и не нужно. Всё, что мне сейчас надо — учиться и получить потом хорошую должность в Министерстве.

Вон оно что. А Гарри никогда не задумывался, почему Теренс Хиггс так придирчиво исполняет обязанности старосты факультета и так старается получать наивысшие оценки.

— Я думаю, у тебя получится, — торжественно заявил Гарри. — Ты самый умный в Слизерине… — Теренс фыркнул. — В следующем году тебя точно выберут старостой школы.

— Слизеринцев никогда не назначают старостами школы, — усмехнулся Теренс и хлопнул Гарри по спине. — Ну хватит моих душещипательных историй. У каждого в Слизерине есть такая, поверь мне. Нет смысла лить слёзы из-за этого… А давай наперегонки до замка?

Гарри понёсся так быстро, как только мог, но у шестнадцатилетнего подростка были гораздо более длинные ноги, и догнать его оказалось просто нереально. Впрочем, Теренс утешил огорчённого проигрышем Гарри тем, что разрешил ему полетать на своей метле.

* * *

Профессор Снейп с мрачным видом каждый вечер сидел в гостиной, рядом с огромной, красиво украшенной рождественской ёлкой, и сверлил злым взглядом каждого, кто проходил мимо. Как и его ученики, он воспользовался возможностью немного принарядиться, но совсем чуть-чуть — каким-то образом он умудрялся выглядеть более чем официально в своей безупречно сидящей привычной мантии.

Гарри слышал, как старшекурсники шептались, что декан обычно проводил все рождественские каникулы с профессором магловедения Бербидж вовсе без одежды, но ни у кого не было никаких реальных доказательств, только праздная болтовня и пустые домыслы. Впрочем, Гарри не хотел даже представлять профессора Снейпа (или кого-либо ещё, если уж на то пошло) в таком виде. Он даже содрогнулся при мысли об этом.

Тем не менее Гарри видел, как по бледному суровому лицу Снейпа то и дело пробегала досадливая гримаса: профессору явно не хотелось проводить каникулы с теми же детьми, за которыми он присматривал весь год. Впрочем, иногда декан словно оттаивал и присоединялся к своим ученикам, неизменно обыгрывая их в настольных играх.

— Я когда-нибудь рассказывал вам историю о том, как жеребёнок кентавра забрёл из леса в замок? — однажды спросил Снейп, усаживаясь в то самое кресло, которое Гарри уже успел по достоинству оценить. — И как два хаффлпаффца решили спрятать его в своей спальне и тем самым чуть не спровоцировали войну?

Два десятка оставшихся учеников собрались вокруг кресла Снейпа, даже старшекурсники, которые уже не раз слышали эту историю.

Декан всё ещё оставался ворчливым и колючим, но по мере того, как проходила неделя, он всё больше смягчался, и хотя Гарри по-прежнему был уверен, что профессор предпочёл бы быть где угодно, только не в замке, вынужденный присматривать за своим самым своенравным учеником, настроение у этого человека было уже не таким отвратительным, как в начале каникул. И Гарри убедился в этом совсем скоро: в разгар увлёкшей весь Слизерин игры в снежки он неожиданно получил комом снега в лоб и, вытирая рукавом мокрое лицо, заметил прятавшегося за деревом Снейпа.

— Профессор Снейп здесь! — предупреждая всех, закричал Гарри.

Ребята поражённо застыли, нерешительно комкая в руках огромные снежные шарики и опасаясь бросать их в декана.

— Да ладно вам, — фыркнул Снейп, — вы так меня боитесь?

Он взмахнул палочкой, и в каждого слизеринца полетели огромные кучи снега. Взвизгнув, ребята с удвоенным рвением ринулись в бой, все против одного. Однако Снейп вместо честного сражения коварно пользовался своей палочкой и то и дело подбрасывал нападающих в воздух и швырял их в сугробы. Гарри врезался в снеговика, которого они слепили часом ранее, и вместе с ним рухнул на землю, а когда поднялся на ноги, то увидел Рона Уизли. Тот с разинутым ртом стоял на ступеньках замка и в шоке таращился на грозного мастера зелий, резвящегося в снегу со своими учениками.

Гарри помедлил, отряхиваясь от снега, потом жестом пригласил Рона присоединиться к ним, но тот с ошарашенным видом помотал головой и исчез в замке. Пожав плечами, Гарри снова влился в игру.

* * *

Был почти час ночи. Гарри вышел из туалета и, зевая, поплёлся обратно в общежитие. Чуть поодаль молча плыл Кровавый Барон.

— Я никуда не собираюсь убегать, я же не идиот, Снейп убил бы меня, — в сердцах заявил Гарри, которому уже надоело это молчаливое сопровождение. — А у вас, наверное, полно своих дел.

— Несомненно, — лаконично согласился Барон.

— Простите, что вам приходится столько времени на меня тратить, — покосившись на него, извинился Гарри.

Барон лишь приподнял бровь и заскользил по коридору к слизеринскому общежитию, а потом дальше — за угол. Гарри посмотрел ему вслед и вдруг понял, что больше не боится сурового привидения. Ну почти не боится.

Однажды утром за завтраком на скамейку рядом с Гарри скользнул Рон.

— Привет, — смущённо ёжась, пробормотал он.

— Привет, — удивился Гарри: никто с другого факультета не садился за их стол с тех пор, как это однажды за ужином сделал Невилл, да и тот после устроенного ему «тёплого» приёма в слизеринской гостиной больше не пробовал, хотя и дружил с Гарри. — Радуешься каникулам?

Рон кивнул, потянувшись за кусочком тоста, отдёрнул руку и покосился на Гарри:

— Ничего, если я посижу здесь?

— Конечно, сиди. — Гарри положил себе на тарелку яичницу, добавил несколько кусочков колбасы. — Хочешь?

Рон снова кивнул и нагрузил в свою тарелку намного больше, чем было у Гарри.

— Вкусно, — с аппетитом набросившись на еду, заявил он. — Так же вкусно, как и за гриффиндорским столом.

— Это та же самая еда, — фыркнул Гарри. — А ты почему на Рождество тут остался?

— Родители гостят у моего брата Чарли в Румынии, — объяснил Рон. — А всей семьёй туда ехать слишком дорого.

У него зарделись уши, но Гарри не стал это комментировать.

Мимо прошли, направляясь вдоль стола к выходу, Реджи и Джордж и возле Рона притормозили.

— Ты ведь самый мелкий Уизли, верно? — спросил Реджи.

— Ну… моя сестра — самая младшая Уизли, — ещё больше покраснел Рон, — только она поступит в Хогвартс в следующем году.

— Это Рон, — вмешался Гарри.

— Приятно познакомиться, Рон, — сказал Джордж. — Я Джордж, а это Реджи.

— Привет, — приободрился Рон, — моего брата тоже зовут Джордж.

Реджи и Джордж кивнули и ушли, а у входа в Большой зал появились Фред и вышеупомянутый Джордж, которые, заметив, где сидит Рон, негодующе уставились на него. Рон лишь ухмыльнулся в ответ и развёл руками, дескать, ну и что такого? Близнецы ничего не сказали и уселись за гриффиндорский стол.

— Помнишь, как мы ехали в Хогвартс-экспрессе? — спросил Рон, как будто они были стариками и это случилось лет семьдесят назад.

— Это было весело, — отозвался Гарри, вспоминая тот чудесный день, когда они ехали в одном купе. — Очень весело.

Они посидели молча ещё минуту, затем Рон сказал:

— Невилл говорит, что у тебя всё хорошо.

— Ну да, хорошо, — подтвердил Гарри. — Надеюсь, и у Невилла тоже всё нормально.

— Я с ним дружу. — Уши Рона покраснели ещё больше. — И Гермиона Грейнджер тоже.

— Я заметил, — сказал Гарри. — Это после истории с троллем?

Рон кивнул.

— Он немного нервный, но вообще ничего такой. А она тоже нормальная, хоть и бесит иногда. — Он потыкал вилкой в яичницу. — Невилл рассказал нам, что произошло, когда он пришёл в вашу гостиную.

— О… — У Гарри свело желудок. Вспоминать тот момент было неприятно. — Я не думал, что так получится. Там всего пару человек на него наехали, профессор Снейп сильно на них разозлился. Не все слизеринцы такие.

— Я знаю, — согласился Рон. — Невилл рассказал нам, как многие из вас пошли за ним и успокаивали его.

Гарри медленно кивнул, вспоминая разговор в заброшенной комнате рядом с кухней: старшекурсники утешали плачущего мальчика, а первогодки уверяли его, что ему рады в Слизерине.

— Невилл сказал, что профессор Снейп проводил его в нашу гостиную и что он был реально добрым. — Рон недоверчиво посмотрел на преподавательский стол. Снейп с неизменным выражением лица разговаривал с профессором Макгонагалл, попутно расправляясь с завтраком. — Не могу представить Снейпа добрым.

— Он не такой уж плохой, — возразил Гарри. — Он… это трудно объяснить. Он раздражительный, помешанный на правилах и никогда не улыбается, но он не злой. Сидит с нами в гостиной, учит нас заклинаниям и рассказывает всякие истории. Когда кому-то из первокурсников снятся кошмары, поит их тёплым молоком и сидит с ними, пока они не успокоятся. Он играет с нами в игры. Он строгий, но замечательный.

— Шутишь? — нервно хохотнул Рон. — Снейп греет молоко для первокурсников?

— Да, греет, — подтвердил Гарри, вспомнив, что говорила Трейси Дэвис.

— Для Малфоя? — Глаза Рона сверкнули мстительным восторгом при одной только мысли об этом.

— Нет, не для него, и не заставляй меня жалеть о том, что я тебе сказал! — отрезал Гарри и, помолчав, спросил: — Не хочешь как-нибудь прийти ко мне в нашу гостиную? Я покажу тебе, где она находится. Обещаю, больше не будет так, как с Невиллом. Слизеринцы, которые остались на Рождество, все хорошие. И Снейп говорил после того, что случилось с Невиллом, что в нашей общей комнате рады любому факультету.

— Я знаю, где она находится, — сказал Рон, отводя взгляд. — Невилл мне сказал… Может, и приду… не знаю.

— Смотри сам, — пожал плечами Гарри, — но если хочешь прийти и сам убедиться, что мы не кучка тёмных волшебников, мы будем только рады тебе.

— Я не думаю, что вы тёмные волшебники. — Рон густо покраснел.

«Ещё как думаешь! — мысленно усмехнулся Гарри. — Сам же в Хогвартс-экспрессе сказал». Но не стал ничего говорить.

— Не хочешь построить снежную крепость? — спросил Рон после завтрака. — Я один остался на Рождество с первого курса на Гриффиндоре, а из старшекурсников никому неохота со мной играть.

«А, так вот почему ты пришёл, — подумал Гарри, — тебе просто играть не с кем».

Но, с другой стороны, он не мог не посочувствовать Рону. Слизеринцы не игнорировали своих младшекурсников.

— Ладно, идём, — сказал Гарри. — Кажется, Карл говорил, что тоже собирается после завтрака что-то такое делать. Не против, если он присоединится к нам?

* * *

Гарри уже засыпал, когда услышал мягкие шаги в коридоре. Приподняв голову, он прислушался. Барон скользил по воздуху совершенно беззвучно. Может, Снейп лично следит за ним? Или фигура в мантии вернулась, чтобы прикончить его?

Рывком поднявшись с кровати и глянув на часы на прикроватной тумбочке — чуть за полночь! — Гарри подкрался к двери и осторожно выглянул. В коридоре, уставившись на него, замерла Эллен Грейборн.

— Чёрт, — пробормотала она.

Гарри ухмыльнулся, вспомнив, как Блейз месяц назад поймал её, когда она возвращалась с кухни, и шантажом заставил раскрыть ночные повадки Кровавого Барона.

— Снова попалась первокурснику? Серьёзно?

Эллен настороженно смотрела на него.

— Не бойся, я не буду тебя шантажировать, — широко улыбнулся Гарри.

— Хорошо, я знала, что ты не против ночных вылазок, — улыбнулась в ответ Эллен и кивнула вглубь коридора. — Ну я побегу, пока не появился Барон или, того хуже, Снейп.

На следующее утро, когда ученики собрались в вестибюле, чтобы посмотреть на импровизированное рождественское представление портретов, Эллен бочком подошла к Гарри и сунула ему в руки крошечный свёрток. Он заглянул внутрь и с изумлением обнаружил пару тыквенных пирожных. И что с ними делать, когда у него в общежитии сейчас спрятано столько сладостей? Развернув одно пирожное, другое Гарри протянул Эллен.

— Спасибо, что не выдал меня, — прошептала Эллен так тихо, что Гарри едва расслышал её сквозь рождественскую песню, которую в этот момент затянули портреты.

— Я бы никогда тебя не выдал! — возмутился Гарри. — Что ты вообще делала в коридоре общежития для мальчиков?

— Не то, что ты подумал. — Эллен покраснела. — Я возвращалась из кухни, и тут откуда ни возьмись появился Кровавый Барон. Я и нырнула в ваш коридор, чтобы он меня не заметил.

— Он изменил свои привычки, — сообщил Гарри. — Снейп велел ему следить за мной, потому что… ну ты же знаешь.

— Знаю, — улыбнулась Эллен, — мы все знаем. Ты тоже любитель ночных вылазок. В этом году весь первый курс такой.

Гарри только пожал плечами. На самом деле они сбежали тайком только один раз, но им приходилось по-прежнему хитрить, чтобы не выдать остальным слизеринцам тайну Николаса Фламеля. Тайну, к которой Гарри не собирался возвращаться.

— Знаешь, я никогда не видела Снейпа таким злющим, — Эллен покачала головой, — вернее, видела, но очень давно.

— Думаю, он больше злился из-за того, что мы действовали тайком, за его спиной, чем из-за нашей вылазки, — негромко сказал Гарри, рассеянно слушая, как портреты особенно зажигательно исполняют композицию про гиппогрифов. — Мы вроде как нарушили несколько обещаний, которые дали ему.

— Он серьёзно относится к обещаниям, — кивнула Эллен и пожала плечами. — Ну, зато теперь вы в курсе, наверняка ведь отхватили по первое число, да? В любом случае, рано или поздно он отзовёт Барона. Просто дай ему время.

— Он не стал нас бить, — признался Гарри, — но предупредил, что если ещё раз так сделаем, получим трости.

— Ого, — удивлённо моргнула Эллен, — наверное, вы серьёзно нарушили обещание.

Гарри пожал плечами, чувствуя, как запылали щёки. Он не знал, зачем вообще заговорил об этом.

— Он пользовался этой штукой всего один раз, — сказала Эллен, — три года назад. А вообще только угрожает выпороть тростью, но и это страшно — все, кому довелось слышать такое, стараются не давать ему повода сдержать слово. Он не отступает от своих обещаний.

— Я и не собираюсь, — сказал Гарри и передёрнул плечами. — Он меня напугал до смерти. И остальных тоже. — Помолчав, он спросил: — Он в самом деле пользовался ею всего один раз?

Эллен кивнула.

— Три года назад, — повторила она. — И именно тогда я и видела, насколько сильно он может разозлиться, даже сильнее, чем когда Маркус Флинт кривлялся над покойным мужем Макгонагалл. И больше тростью он не пользовался. Даже в начале преподавания и деканства, когда наводил на факультете порядок, ему было достаточно линейки.

— А что случилось? — не удержался от любопытства Гарри, не обращая внимания на завывающие в вокальном упоении портреты. — Кому тростью досталось?

— Вообще-то не хотелось бы рассказывать эту историю, — замялась Эллен.

— Но…

— Нет, — решившись, мягко, но непреклонно заявила Эллен. — Это был не самый гордый момент в истории Слизерина, и не стоило вообще поднимать эту тему.

Гарри неохотно сдался, и они вместе принялись слушать песни портретов.

Спустя минуту вниз по парадной лестнице сбежал Рон и просветлел, увидев Гарри. Накануне они отлично провели время, строя снежную крепость с Карлом Ригглом, хотя в слизеринскую гостиную Рон так и не решился наведаться.

— Пивз устроил потоп на четвёртом этаже, — отдуваясь, выдохнул Рон, — половину труб уже прорвал. Так сейчас будет полно преподавателей, но можем успеть посмотреть, что он там наворотил.

Гарри очень хотелось увидеть хаос, устроенный Пивзом, поэтому он помчался за Роном вверх по лестнице, а за ними ринулись остальные ученики, собравшиеся в холле на концерт портретов.

* * *

Проснувшись в Рождество, Гарри обнаружил, что оно ничем не отличается от любого другого дня. Общежитие, украшенное остролистом, еловыми ветвями и мишурой, выглядело достаточно весело и празднично, только подарков не было. Гарри пожал плечами: он ничего и не ждал. Кое-как одевшись, он побрёл в гостиную и обнаружил, что все уже проснулись и разгребают груду ярко завёрнутых подарков, наваленных под рождественской ёлкой.

Гарри плюхнулся на диван и рассеянно стал смотреть, как Реджи разворачивает послание, подписанное «От мамы и папы». Вытащив из пакета ежедневник на девяносто второй год, он криво усмехнулся и тут же распаковал следующий подарок, на котором не было бирки.

— Супер! — восторженно взвыл он, обнаружив несколько упаковок новых гитарных струн и шесть колышков в форме змей.

— О, Боже, — пробормотал Джордж Лэмборн: у Реджи была гитара, на которой он время от времени играл, извлекая звуки, похожие на завывания миссис Норрис, и немилосердно изводил всех, кто это слышал.

Гарри обвёл взглядом гостиную и вздохнул: слизеринцы вовсю шуршали упаковочной бумагой, разворачивая свои подарки.

Тут кто-то сел на диван рядом с Гарри, повернувшись, он увидел профессора Снейпа.

— Доброе утро, — сказал Гарри. — Счастливого Рождества, сэр.

— Счастливого Рождества, — ответил Снейп. — Вы собираетесь открывать свои подарки или так и будете сидеть здесь бедным родственником?

— Подарки? — Гарри уставился на него, разинув рот. Снейп кивнул на нетронутую кучку пакетов.

Не дожидаясь повторного приглашения, Гарри вскочил и бросился к ёлке. Он никогда раньше не получал подарков, Дурсли не считали нужным что-то дарить ему. Впрочем, первый открытый Гарри пакет был как раз от них. В помятом конверте он обнаружил короткую небрежную записку и монетку в пятьдесят пенсов.

— Ух ты! — Джордж выхватил у Гарри монету и внимательно рассмотрел её, словно редкую драгоценность, извлечённую из древней гробницы. — Странная форма. Это магловские деньги?

— Как мило с их стороны, — пробормотал Гарри.

— Пятьдесят пенсов, — прочитал Карл, вытягивая шею, чтобы разглядеть монету. — Сколько это?

— Чуть меньше двух сиклей, — сказала Эллен. — Мы изучали коэффициент конверсии на магловедении, но я могу ошибаться.

— Твоя семья такая бедная? — нахмурился Карл.

— Мистер Риггл! — холодно осадил его Снейп.

— Нет, — невозмутимо ответил Гарри. — Просто они… такие.

Слизеринцы переглянулись, и Теренс фыркнул.

— Добро пожаловать в клуб, — весело объявил он. — Два года назад мои родители прислали мне практическое руководство о том, как стать лучшим чистокровным сыном.

— Моя мама каждый год присылает мне щипцы для завивки волос. — Эллен показала всем новую плойку, скривилась и отбросила за спину свои длинные прямые волосы. — Каждый год! У меня уже пять таких штук. Она хочет, чтобы я делала причёски, как у неё, и не подарит мне ничего другого, пока не уступлю.

— А тебе пошли бы кудряшки, — заметил Теренс и захохотал, когда разозлившаяся Эллен шлёпнула его ладонью по плечу:

— Не в этом дело!

— Родители слизеринцев — мастера дарить тебе именно то, чего ты не хочешь, — фыркнул Реджи, помахав в воздухе своим ежедневником. — Твои тётя и дядя отлично вписались!

Гарри не мог удержаться от смеха при мысли о том, что тёте Петунии и дяде Вернону придётся влиться в компанию слизеринцев. Слизерин — лучшее место в мире, они тут и дня не продержатся.

— Этот ежедневник — вполне полезный подарок, — вмешался Снейп. Он устроился у камина в кресле с высокой спинкой, и Гарри впервые заметил, что в гостиной на нём тапочки — восхитительное зрелище! — Я полагаю, вас ждут другие, более продуманные подарки, мистер Поттер.

Гарри принялся разбирать остальные подарки. Винсент и Грег оплатили полугодовую подписку на «Квиддич Таймс», Блейз и Тео прислали коробки с конфетами. Гарри вспомнил о почти неподъёмной горе сладостей, которую он спрятал от Снейпа в своей спальне, и задумался, куда девать новые. Девочки тоже внесли свою лепту и презентовали ему набор для ухода за совой — очень щедро с их стороны, хотя Гарри представлял себе, как Хедвиг взбесится, если он попытается этим набором воспользоваться. Даже Драко прислал Гарри несколько бутылок разных сортов сливочного пива (безалкогольного, как пояснил Теренс) и записку, которая была даже короче, чем записка от Дурслей.

Была и флейта от Хагрида, явно сделанная вручную и по звучанию напоминающая уханье совы. Реджи оживился и предложил сыграть дуэтом, как только Гарри научится ею пользоваться. Судя по взглядам окружающих, все предпочли бы, чтобы Гарри никогда не научился играть на флейте.

Была даже маленькая коробка шоколадных лягушек от Невилла и записка с благодарностью за дружбу. У Гарри заныло в животе от чувства вины: он иногда проводил время с Невиллом, но ему и в голову не пришло что-нибудь тому послать. Он пообещал себе исправиться, в конце концов Невилл был хорошим человеком.

Оставался один подарок, без записки. Гарри покрутил его в руках, но нигде не обнаружил ни бирки, ни признаков того, кто его прислал. Бумага была такой же, как и у подарка, который Реджи открыл раньше и который ему действительно понравился. Развернув пакет, Гарри обнаружил книгу — «Квиддич сквозь века» — и улыбнулся. Он зачитал её до дыр, так что мадам Пинс была вынуждена запретить ему брать книгу из библиотеки до конца года, сославшись на то, что другие ученики тоже хотят её прочитать.

Под книгой лежал небольшой футляр, открыв который, он обнаружил очки, почти идентичные его собственным. Они были круглыми, как и у него, но намного лучше и крепче, чем дрянная оправа, которую Дурсли нашли бог знает где. Гарри надел новую пару и ахнул. Он полагал, что хорошо видит в своих очках, но только теперь понял, что был практически слеп, как крот. Поглубже насадив новые очки на переносицу, благо что отсутствие скотча это позволяло, Гарри прочитал карточку от производителя с Косой аллеи, сообщавшего, что со временем очки подстраиваются под своего владельца, чтобы идеально соответствовать его меняющемуся зрению.

— Кто это прислал? — шепнул Гарри Карлу.

— А ты как думаешь? — весело спросил тот.

Гарри посмотрел на профессора Снейпа, который наблюдал за ним, приподняв брови и закинув ноги на ближайший стол, и подошёл, борясь с желанием взять пример с Трейси и выразить свою благодарность, обняв его.

— Э-э… — пытаясь сохранять благоразумие, начал он. — Я хотел сказать… То есть я имею в виду…

— Я полагаю, эта фраза означает «спасибо», мистер Поттер? — Снейп слабо улыбнулся, и это была первая настоящая улыбка, какую видел Гарри у этого человека.

— Спасибо, сэр, — Гарри улыбнулся в ответ, — это великолепное Рождество.

Рождественский ужин был грандиозным, намного шикарнее обычных трапез, хотя обеды в Хогвартсе всегда отличались великолепием. Хагрид опрокидывал стаканчик за стаканчиком, становился всё краснее и краснее и в конце концов поцеловал профессора Макгонагалл в щёку. Профессор, к большому удивлению Гарри, покраснела и захихикала. К ещё большему своему удивлению, он заметил, как профессор Снейп подмигнул профессору Бербидж, когда она проходила мимо него к своему месту за преподавательским столом. Гарри толкнул локтем Теренса Хиггса и как можно незаметнее показал на обоих профессоров. Увидев, как Бербидж подмигнула Снейпу в ответ, Гарри впервые задумался, что, возможно, некоторые слухи насчёт них — правда.

Вечером они сидели в гостиной и нестройно пели рождественские гимны под аккомпанемент ещё более нестройной игры Реджи на гитаре. Снейп присоединился к ним, и Гарри быстро понял, что этот человек — один из худших певцов, с которыми он когда-либо сталкивался, даже хуже, чем тётя Петуния.

Чуть позже к ним заглянул Филч с лакомствами и игрушками вместо тех, которые он конфисковал у них за последний семестр, а вместе с ним пришла и миссис Норрис. Кошка пребывала в отвратительном настроении по причине праздничной красно-зелёной ленты, завязанной бантом на шее, но девочки тут же заворковали над ней, и, несмотря на кислое выражение морды, она приняла их поглаживания и ласку с глубоким, рокочущим мурлыканьем.

Собравшись уходить и уже переступив порог, Филч оглянулся на Гарри:

— К тебе пришли.

Гарри выглянул в коридор: перед входом в гостиную неловко переминался с ноги на ногу Рон.

— Привет, Рон, заходи, — позвал Гарри. — Хочешь лакричную палочку? У нас их миллион.

— Да? — Рон немного оживился, но по-прежнему не решался войти.

— Мы будем играть в подрывного дурака, — сообщил Джордж. — Хочешь с нами?

Рон решился и перешагнул через порог, глядя на приветливые лица вокруг. Судя по слегка ошарашенному виду, он явно не ожидал подобного.

— Проходите же наконец, мистер Уизли, — предложил Снейп, удобно расположившись в своём кресле, — а то к тому времени, как вы доберётесь до камина, наступит следующее Рождество.

Покраснев, Рон поспешил пройти вглубь гостиной.

— Я… э-э… хотел поздороваться. — Рон нерешительно посмотрел на Гарри. — Близнецы сводят Перси с ума и не разрешают мне присоединиться к ним, а старшекурсники все заняты.

— Добро пожаловать в Слизерин, Уизли, — фыркнула Эллен и вручила Рону лакричную палочку. — Мы рады быть для тебя запасным вариантом.

— Я не это имел в виду. — Рон побагровел, потом взглянул на лакричную палочку и пробормотал: — Спасибо... Я не знал пароля и постучал в стену, но она такая толстая. Наверное, вы не слышали.

— Ну да, мы не слышали, — подтвердил Гарри и потащил Рона к камину. — Садись.

Рон медленно сел, осматривая гостиную.

— Здесь просторнее, чем в нашей гостиной, — заметил он, — но у нас всё равно уютнее... — Спохватившись, он добавил: — Хотя здесь тоже неплохо, просто…

— По-другому? — подсказал Гарри. Хотя он не был в гриффиндорской гостиной, но очевидно же, что она другая, не такая, как гостиная в Слизерине.

— Да! — с облегчением подхватил Рон. — Зайди как-нибудь, сам посмотришь. Все будут тебе рады.

— Неужели? — засомневался Гарри.

— Я их подготовлю, — пообещал Рон и, устроившись на коврике рядом с камином, пробормотал: — Тут всё совсем не так, как я думал.

— В самом деле? — иронично усмехнулся Снейп. — Полагаю, вы ожидали кандалы и пыточные камеры? Возможно, "железную деву"⁽¹⁾ в углу?

— Ничего подобного, сэр, — запротестовал Рон, его уши отчаянно пылали. — Я… я думал, будет холоднее. Не в смысле температуры, а…

Он запнулся. Конечно, гостиная сейчас выглядела более празднично, чем обычно, но Гарри понял, что имеет в виду Рон — он наверняка ожидал совсем другой реакции на своё появление в гостиной Слизерина.

— Ну разумеется, — фыркнул Снейп.

Рон нервно покосился на него, словно опасался, что тот отвесит ему затрещину только за то, что он дышит.

— Построим завтра ещё одну снежную крепость? — предложил Карл. Он сидел на полу, прислонившись спиной к ближайшему дивану, на котором дремал Реджи с гитарой поперёк живота. — Ты здорово придумал, как её укрепить, чтоб не обвалилась.

— Ага, — охотно согласился Рон, глядя на всех вокруг с видом "да полно, слизеринцы ли вы?"

— И всё же мы слизеринцы, — насмешливо приподнял брови профессор Снейп. — И полагаю, всегда ими были.

— Я не… — Рон слегка отпрянул, и Гарри увидел, что он боится Снейпа так же сильно, как и сам Гарри поначалу. Ну ничего, это пройдёт, если Рон почаще будет заглядывать к ним в гости. — Это просто… я имел в виду… ну, я хочу сказать…

— Понимаю, это ваше мнение, — усмехнулся Снейп, — всегда верное и незыблемое.

— Э-э… — Рон ошалело уставился на него. — Ну…

— Похоже, все считают, что мир таков, каким они его видят, и никак иначе. — Снейп откинулся на спинку кресла. — Столько людей пытаются доказать свою точку зрения и никогда не задумываются, правда это или нет. — Он пристально посмотрел на Рона. — Разумеется, из Слизерина выходили ужасные волшебники. Наряду с ужасными волшебниками из Райвенкло, Хаффлпаффа и Гриффиндора. Многие люди настолько привязываются к своей потребности обвинять кого-то другого во всех бедах мира, что объявляют всех слизеринцев злом, и ничто не может их переубедить. Другие делают то же самое, когда кричат, что все маглы и маглорожденные — зло, и ничто не заставит их передумать. У каждого из них есть извечные аргументы, но всё это самодовольная чепуха.

— Наверное, вы правы, — после мучительных раздумий сказал Рон. — Да, вы правы. И я не считаю всех слизеринцев злом, сэр.

— Премного благодарен, — насмешливо бросил Снейп. — А я не думаю, что все гриффиндорцы — зло. Но хватит об этом. — Он достал шоколадную лягушку, бросил её Рону, а затем развернул ещё одну для себя. — Сегодня Рождество, мистер Уизли, а Рождество — не время для лекций. Полагаю, вас пригласили поиграть в подрывного дурака?

Слегка приободрившийся Рон поднялся и, холодея от собственной смелости, сказал:

— Только если вы присоединитесь к нам, сэр.

Гарри ухмыльнулся, когда декан закатил глаза. Снейп терпеть не мог подрывного дурака — он не видел причин подпаливать себе брови. Однако было Рождество, и он всё же присоединился к ним. Они засиделись допоздна — играли, распевали песни и рассказывали истории, пока Гарри, наконец, не сморило. Он даже с Роном не попрощался — заснул на коврике у камина незадолго до полуночи.

Он проснулся от того, что Теренс Хиггс без особых нежностей перекинул его через плечо, но ему так хотелось спать, что он не брыкался и не протестовал, когда старшекурсник отнёс его в спальню и положил на кровать. Гарри зарылся в подушки, сквозь дремоту услышав, как Теренс закрыл дверь, и готов был спать дальше, но обнаружил, что под подушкой что-то есть. Сон как рукой сняло, он резко сел и зажёг одну из свечей на прикроватной тумбочке. Под подушкой лежал помятый свёрток. Гарри развернул его, и ему на колени выскользнула текучая серебристая ткань. Это оказалась мантия. Он нахмурился, гадая, кто мог прислать ему мантию и почему этого свёртка не было с остальными подарками под ёлкой.

На пол упала записка. Гарри наклонился и, подняв её, прочитал:

Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть её его сыну. Используй её с умом. Желаю тебе очень счастливого Рождества.

Гарри уставился на мантию и после секундного колебания надел её, посмотрел вниз и ахнул — его ноги исчезли. Вообще всё, что ниже шеи, исчезло. Он бросился к зеркалу и остолбенел — он в самом деле стал невидимым, его голова словно висела в воздухе сама по себе. Гарри натянул капюшон, и эффект стал полным. Он снял мантию, затем снова надел. Затем снова снял, затем снова надел. Потом перечитал записку, как будто в ней внезапно должна была появиться подпись.

Это принадлежало его отцу?

Гарри снова натянул капюшон. Он ничего не мог с собой поделать. Конечно, он обещал Снейпу, что больше не будет нарушать правила, но он ведь и не собирается ничего такого делать, просто проверит, действительно ли эта мантия делает его невидимым для всех.

Осторожно приоткрыв дверь, Гарри на цыпочках вышел в коридор и остановился, увидев шагавшего навстречу Карла Риггла. Когда тот подошёл поближе, Гарри беззвучно замахал руками и принялся корчить глупые рожи, но Карл даже не моргнул — просто вошёл в свою комнату и закрыл дверь.

Гарри углубился в подземелья, сердце бешено заколотилось при мысли о возможностях, которые могла предоставить эта удивительная мантия. Тут послышались шаги — по коридору со стороны кухни кто-то шёл. Гарри быстро прижался к стене, когда мимо него прошла Эллен Грейборн, и нахмурился. Странно, почему она опять бегала на кухню? Они же столько съели сегодня за день. Неужели опять проголодалась?

Он пошёл за ней так тихо, как только мог, и замер, когда она остановилась у заброшенной комнаты, в которой прятался Невилл несколько месяцев назад после того, как убежал из слизеринской гостиной. Эллен проскользнула внутрь. Гарри успел заметить, что её там кто-то ждёт.

— Привет, — послышался её голос.

— Привет. — Гарри узнал голос Теренса Хиггса. — С Рождеством тебя.

— И тебя с Рождеством.

Гарри ещё увидел, как они обнялись, и дверь захлопнулась, а он остался стоять в коридоре, размышляя, что вообще-то Рождество уже закончилось и наступил День подарков⁽²⁾.

Потом мысли свернули на другое. Пожалуй, подтрунивания над Эллен в гостиной перед каникулами по поводу того, что у неё появился таинственный ухажёр, вовсе не пустые сплетни.

Гарри хмыкнул, развернулся и побрёл той же дорогой обратно, оставив двух юных голубков за закрытой дверью. Возле лестницы, ведущей в холл, он остановился и долго стоял в раздумьях. Он мог идти, куда хотел, хотя бы в библиотеку, в Запретную секцию, искать там Николаса Фламеля сколько душе угодно.

Однако... Гарри вздохнул и отвернулся от лестницы. Он не мог. И не только потому, что боялся наказания. Ему хотелось вернуть пошатнувшееся доверие Снейпа, без этого он чувствовал себя отвратительно.

Без проблем добравшись до спальни, Гарри снял мантию и засунул её вместе с запиской в сундук. Интересно, что подумают друзья, когда вернутся в школу и увидят всё это?

---

1) "Железная дева" — устройство для смертной казни или пыток, представляет собой железный шкаф, внутренняя сторона которого усажена длинными острыми гвоздями. "Железную деву" относят к эпохе Средневековья, но на самом деле орудие было изобретено не раньше конца XVIII века (прим. пер.)

Вернуться к тексту

2) День подарков — праздник, отмечаемый в Великобритании и в ряде стран Британского содружества наций: Австралии, Новой Зеландии, Канаде, а также на Кирибати, Самоа и др., отмечается в этих странах ежегодно 26 декабря (прим. пер.)

Вернуться к тексту

Гарри привык к тому, что на него вечно пялились не слизеринцы. К тому же гриффиндорцы никогда особенно этого и не скрывали и сейчас не стали скрывать: Рон и Гарри сидели перед камином и играли в волшебные шахматы, а немногие присутствующие гриффиндорцы откровенно глазели на них. И молчали. Царившую в гостиной тишину нарушали только вопли шахматных фигур, наперебой советовавших игрокам, как эффективнее их использовать.

— Ты что, ослеп? — орал единственный оставшийся у Гарри слон. — Не видишь, что ли, что его ладья меня съест? Пешку выдвинь! Её не жалко!

— Ах так? — шипела в ответ оскорблённая пешка. — К твоему сведению, я очень важная персона!

Слон фыркнул и что-то пробормотал королеве, которая тоже едва сдерживала смех.

— Эй! — возмутилась пешка, игнорируя Гарри. — Если тебе есть что сказать, скажи мне это в лицо!

Гарри закатил глаза, предоставив этим двоим спорить. Рон откинулся назад, сочувственно ухмыляясь. Его шахматные фигуры обычно слушались его без лишнего шума, но Рон ведь гораздо лучше играл в шахматы.

Гарри отвлёкся от доски, разглядывая гриффиндорскую гостиную. Она была меньше слизеринской и напоминала гостиную бабушки, насколько Гарри мог себе её вообразить: мягкие удобные кресла, красные ковры, разбросанные по всей комнате. Здесь было уютно, и Гарри подумал, что если бы его определили в Гриффиндор, ему бы здесь понравилось. Однако его распределили в Слизерин, и после нескольких месяцев, проведённых в Хогвартсе, гриффиндорская гостиная не вызывала такого же ощущения «дома», как слизеринская.

Гарри вспомнил низкие кожаные диваны и тусклое зелёное свечение, из-за которого слизеринская гостиная напоминала аквариум и была по-настоящему уютной, в отличие от дома на Тисовой, где слишком старались, чтобы всё было по-домашнему, но добились только вычурности. Гостиная Гриффиндора тоже выглядела уютной, но до сих пор ни один человек, кроме Рона, не проявил гостеприимства, чтобы Гарри почувствовал себя желанным гостем. Близнецы Уизли и несколько старшекурсников лишь молча глазели на него, и Гарри подумал, что вот бы сюда с воплями ворвалась Миллисента и затеяла перепалку с Блейзом и Тео за потрёпанную настольную игру.

Гарри потянулся за одним из пирожных-котелков, которые захватил с собой. Остальные ученики вернутся только к концу недели, а его комната всё ещё была безнадёжно завалена сладостями. Рон тоже жевал котелок в ожидании, пока шахматные фигуры Гарри разрешат свои разногласия, которые теперь превратились в мелкие оскорбления по поводу того, кто из них важнее.

— Прошти, обышна они шебя так не ведут, — прошамкал Рон с набитым ртом, кивнув на фигуры, и, проглотив кусок котелка, пояснил: — Они в плохом настроении, потому что целую вечность толком не играли. Гермиона отличница, но в шахматы играет ужасно. Невилл нормальный, но так часто сомневается в себе, что в итоге проигрывает. А теперь и вовсе все уехали на каникулы, никто со мной не играет, вот они и безобразничают, бездельники.

— Сам бездельник! — огрызнулся один из слонов Рона, который до сих пор воздерживался от участия в перепалке.

Гарри усмехнулся. Шахматы в Гриффиндоре мало чем отличались от шахмат в Слизерине: и там, и там они превращали игру в бесконечное подначивание противника. В Слизерине, однако, всегда найдётся старшекурсник, который сыграет в шахматы с первачком, оставшимся в Хогвартсе на Рождество. Может быть, не по доброте душевной, а потому что Снейп приказал, но тем не менее первокурсники не скучали в одиночестве.

Но когда Гарри рассказал Рону об этом, тот содрогнулся:

— Все вечера под присмотром Снейпа! Ужас!

— На самом деле нет, — возразил Гарри. — В основном он держится особняком, не лезет к нам, но иногда рассказывает что-нибудь. Ну, про Пивза, например, про его смешные выходки, или что-то из истории нашего замка. А иногда учит нас новым заклинаниям.

— Учит? Это как остаться после уроков, — скривился Рон.

— Да нет же, это прикольные заклинания. Например, он показал нам, как сделать так, чтобы из ушей валил фиолетовый дым, или как заставить танцевать шнурки на ботинках.

— Да ну? — Рон слегка оживился. — Фиолетовый дым? Из ушей? Покажешь?

— Как-нибудь покажу, — Гарри внимательно изучал шахматную доску, — пока я и сам ещё толком не разобрался.

Какое-то время они молча смотрели, как шахматные фигуры Гарри выплёскивают друг на друга своё недовольство, потом Рон покачал головой.

— Я просто его не понимаю, — пробормотал он.

— Почему? — без особого интереса спросил Гарри, размышляя, не вмешаться ли в перепалку между ладьёй и пешкой.

— Ну сам подумай, в классе он ужасный гад, но потом, когда я пришёл в вашу гостиную, он был нормальным. Я больше не думаю, что он злой, просто не понимаю его.

Гарри пожал плечами. Снейп не отличался дружелюбием на уроках, но и гадом, по большому счёту, не был. Он называл всех идиотами и тупицами так, как профессор Спраут говорила «дорогой» или «милый», в его словах не было злобы. Пожалуй, он немного напоминал Гарри профессора Макгонагалл, которую Рон, кажется, обожал. Оба профессора требовали от своих учеников неустанного внимания и старания и, если кто-то не выполнял то, что от него требовалось на уроке, не стеснялись в выражениях, отчитывая нерадивого ученика. Они были строгими, но справедливыми, и Гарри очень это ценил.

— Они совсем не похожи! — возмутился Рон, когда Гарри поделился с ним своими мыслями. Близнецы на диване слегка дёрнулись, но промолчали. — Как ты вообще можешь их сравнивать?

— В его словах есть резон, если подумать. — Внезапный голос из укромного уголка гостиной заставил Гарри и Рона подпрыгнуть от неожиданности. В углу за столом сидел Перси Уизли, занимаясь перед началом семестра. В ответ на полные отвращения возгласы близнецов и гримасу Рона он заявил: — Да, кое в чём они действительно похожи.

— Ты спятил, — возразил долговязый второкурсник по имени Кормак. Он растянулся на спине, его голова свисала с края оттоманки, а ноги упирались в спинку кресла. — Совсем рехнулся, если думаешь, что Снейп похож на…

Кормак запнулся и умолк: портрет распахнулся, и в гостиную, шурша изумрудно-зелёной мантией, вошла профессор Макгонагалл. Гарри знал от Рона, что Макгонагалл, в отличие от Снейпа, редко бывала в гостиной своего факультета, и сейчас слегка съёжился, гадая, как она отреагирует на неожиданное присутствие здесь слизеринца.

— Здравствуйте, профессор, — нарушил воцарившуюся тишину Перси.

Макгонагалл кивнула, стремительно пересекла комнату и подошла к большой доске объявлений, висевшей на стене. Гарри дёрнулся было подняться, по привычке, как вставали обычно слизеринцы, когда в гостиную заходил Снейп, но никто вокруг него не встал, так что он тоже остался сидеть. Пока Макгонагалл снимала старые объявления и заменяла их новыми, Гарри гадал, заметила она его или нет.

Близнецы Уизли переглянулись между собой, явно задаваясь тем же вопросом.

— Эй, Поттер! — внезапно громко окликнул Джордж. — Ты собираешься ходить или нет? Тянешь кота за хвост, а мы хотим играть дальше.

— Вы не играли с нами! — запротестовал Рон, а Гарри снова взглянул на шахматную доску. Фигуры уже успокоились: слон сердито потирал бок, а пешка триумфально поглядывала на него со своего места.

— Э-э-э… — Гарри покосился на профессора Макгонагалл, та всё ещё стояла к ним спиной и никак не отреагировала на провокацию Джорджа с его фамилией. — Слон на… E4.

Слон повиновался, не переставая ворчать, и был тут же схвачен ладьёй Рона, которую Гарри затем сбил своей пешкой.

— Неплохо, — ухмыльнулся Рон, — лучше, чем в прошлый раз, начинаешь разбираться в стратегии. Но ты оставил открытой свою королеву.

Гарри втянул воздух сквозь сжатые зубы — ну что это такое, опять прозевал!

— У тебя классно получается просчитывать, — признал он.

— Не приписывай ему больше мозгов, чем у него есть, — вмешался Фред, бросил взгляд на профессора Макгонагалл и намеренно громко добавил: — Поттер!

Профессор Макгонагалл, закончив с доской объявлений, развернулась и пошла обратно через гостиную. Возле развалившегося на оттоманке Кормака она остановилась и скрестила руки на груди.

— Маклагген, могу я поинтересоваться, вы действительно настолько глупы, что так и не научились правильно сидеть в кресле?

— Извините, профессор, — быстро сказал Кормак, принимая более приличную позу.

— А вы двое, — продолжила Макгонагалл, повернувшись к близнецам Уизли, которые взгромоздились с ногами на диван. — Ваши дурачества не перестают меня поражать, но всему есть…

Ей не пришлось заканчивать фразу. Оба мальчика уже выпрямились, смущённо извиняясь. Гарри заметил, что они прячут улыбки, совсем как слизеринцы, когда Снейп обращается к ним подобным образом.

— Уже лучше, — скупо улыбнулась Макгонагалл и пошла к выходу, но на пороге задержалась. — Ах да, чуть не забыла. Поттер…

— Да, профессор? — Гарри сглотнул, поднимаясь с пола.

— Не могли бы вы передать профессору Снейпу, что он уже достаточно давно позаимствовал у меня экземпляр «Магической нравственности»? — Макгонагалл взглянула на Гарри поверх квадратных очков. — Я бы хотела снова полистать эту книгу до того, как уйду на пенсию.

— Конечно, я передам, профессор, — заверил Гарри.

— Превосходно, — кивнула Макгонагалл и уже было перешагнула порог, но снова приостановилась. — Если вас не затруднит, захватите книгу, когда соберётесь заглянуть к нам в следующий раз. — И ушла.

Гарри долго смотрел на закрывшийся с тихим шелестом портрет, а вокруг молча сидели гриффиндорцы.

— Ты собираешься ходить или нет? — сварливо нарушила тишину ладья Гарри. Закатив глаза, он плюхнулся обратно на ковёр, чувствуя невероятное облегчение.

Из-под стола вылезла Короста, крыса Рона. Рассеянно поглаживая её, Гарри почти равнодушно наблюдал, как Рон в очередной раз одерживает победу в партии.

* * *

Северус изучал свой бокал с медовухой, пока Минерва крутила ручку настройки радиоприёмника, в итоге остановившись на какой-то древней оркестровой композиции.

— Тебе не нравится? — Минерва выпрямилась, устраиваясь поудобнее в кресле, отпила из своего бокала с медовухой. Бутылка, рождественский подарок родителей гриффиндорцев, стояла рядом, на столе.

— Ничего, — уклончиво заметил Северус после второго глотка. — Правда, несколько густовато, на мой вкус.

— В жидком виде оно слишком сухое, — не согласилась Минерва. — Чем гуще, тем слаще.

— Ах, сладкое — это одна из моих самых любимых вещей среди напитков, — сыронизировал Северус, и Минерва фыркнула. Возвращаясь к теме, которую они только что обсуждали, Северус спросил: — Значит, он хорошо себя вёл? Не создавал в твоей гостиной никаких проблем?

— Ради всего святого! — Минерва закатила глаза, притопывая ногой в такт раздражающе бодрой песенке, зазвучавшей из динамика радиоприёмника. — Ты ведёшь себя так, словно твои ученики — маленькие язычники, которые только и думают, как бы сжечь замок дотла. — И прежде чем Северус успел ответить, она безапелляционно заявила: — Он вёл себя безупречно. Ты сам знаешь, твои первокурсники никогда не доставляют ни малейшего беспокойства. — Она усмехнулась. — Но лучше не говорить им, что я так сказала.

— Никогда не доставляют беспокойства? — скептически хмыкнул Северус. — Это мои-то первокурсники? Ты даже не представляешь, сколько раз я готов был с Астрономической башни броситься из-за их выходок.

— Если всё же решишь прыгнуть с башни, то сделай это, пожалуйста, на южной стороне, — попросила Минерва и, потягивая медовуху, невозмутимо пояснила: — На севере есть прекрасная тропинка, и мне бы не хотелось, чтобы её перекрыли, даже временно.

Северус поперхнулся смешком и поспешно глотнул из своего бокала.

— Они сущие демоны, — пожаловался он, отдышавшись и взяв себя в руки. — Благонамеренные, болезненно серьёзные маленькие демоны, лишённые чувства самосохранения.

— Им всего одиннадцать, — заметила Минерва. — Все одиннадцатилетние дети думают, что они неуязвимые счастливчики.

— Они не проявляют ко мне никакого уважения, — продолжал Северус. — Они нарушают все мои правила, а потом просто мило извиняются. Это первые первокурсники, которые так основательно изводят меня: убегают по ночам, скрывают что-то, вляпываются в неприятности. Это невероятно, Минерва.

— Хочешь обменять их на близнецов Уизли? — хитро прищурилась Минерва.

— Мерлин! — Северус содрогнулся. — Чур меня!

— Они, конечно, любознательны, — признала Минерва, — но не больше, чем мои собственные первокурсники. А вот твои первогодки охотились за взрослым горным троллем?

— Определённо нет, — ответил Северус, — потому что знают, что я с ними сделаю, если они только подумают об этом. И будь Лонгботтом и Уизли моими учениками, никаких баллов за это безрассудство они точно не получили бы.

— Я была так счастлива, что они остались живы, — Минерва смущённо махнула рукой, — а к тому времени, когда эта эйфория прошла, было уже слишком поздно.

— Слишком поздно? Ерунда. Скажи правду, Минерва, ты становишься мягкотелой.

— Ничего подобного! — возмутилась Минерва, откинувшись на спинку кресла и смеющимися глазами глядя на Северуса. — Я не такая.

— Именно такая, — невозмутимо сказал Северус. — Раньше ты снимала баллы в мгновение ока.

— Я по-прежнему снимаю баллы без промедления!

— Возможно, — согласился Северус. — Но в тебе появилась какая-то мягкость. Ты брала уроки у Помоны?

— Берегись, Северус, а то мигом сниму с тебя баллы, — пригрозила Минерва.

— Неужели? — весело фыркнул Северус. — Хотелось бы посмотреть.

Минерва зловеще усмехнулась и объявила в воздух:

— Пять баллов со Слизерина!

— Ты это сделала! — Северус уставился на неё, не зная, то ли возмутиться, то ли рассмеяться.

— Вот именно, я это сделала! — гордо подтвердила она.

— Пять баллов Слизерину, — парировал Северус. — И десять баллов с Гриффиндора.

Теперь Минерва изумлённо уставилась на него, затем глаза у неё заискрились смехом.

— Десять баллов Гриффиндору. И пятнадцать — со Слизерина!

Они забавлялись, как дети, и сдались только после того, как сняли с каждого факультета — и тут же добавили! — по пятьдесят баллов.

— Пять баллов Слизерину, — помолчав, негромко сказала Минерва.

— Пять баллов со Слизерина, — моментально отреагировал Северус. — Не нужно их баловать из-за наших глупостей.

— О, ну успокойся уже, Северус, — улыбнулась Минерва и, фыркнув, добавила: — Надеюсь, никто сейчас не проходил мимо факультетских часов.

* * *

Гарри не хотел этого признавать, но он совсем не жалел, что каникулы закончились. Как ни замечательно было ложиться спать так поздно, как хотелось, и вставать в середине дня, будучи полностью предоставленным самому себе, со временем это стало надоедать. Бегать по замку в своё удовольствие и играть с утра до ночи, конечно, было здорово, но спустя две недели оставшиеся на Рождество немногочисленные ученики заскучали.

Гарри тоже скучал по своим однокурсникам. Как бы ни было приятно провести всю ночь, не слыша храпа Винсента, спать в пустой спальне становилось невмоготу, а царящая вокруг тишина давила каменной плитой. Гарри теперь хотелось шумных вечеров обычного учебного года больше, чем он ожидал.

Первое чаепитие слизеринских первокурсников с Хагридом в новом семестре прошло напряжённо. Гарри настаивал на том, что Хагрид не имел никакого отношения к тому, что Снейп узнал об их поисках Николаса Фламеля, но нервничавшего лесника всё равно встретила стена каменных лиц, когда они по его приглашению пришли в хижину в воскресенье днём. Хагрид суетился вокруг них со своим обычным несъедобным печеньем и шоколадным тортом, который мало чем отличался от того, что он принёс Гарри на день рождения, но на самом деле оказался на удивление вкусным. Когда все тарелки были расставлены, а чашки наполнены чаем, Хагрид уселся в кресло и, переводя взгляд со слизеринца на слизеринца, негромко заверил, что ни словечком не обмолвился ни профессору Снейпу, ни кому-либо ещё, если уж на то пошло.

— Я не такой, — твёрдо сказал он, его глаза умоляли поверить ему. — Я бы… я не стал бы доносить на вас. Никогда.

Слизеринцы переглянулись. Гарри прекрасно знал, что Хагрид говорит правду, но впервые ему пришло в голову, как это странно — Хагрид даже не подумал о том, чтобы сдать их декану, хотя любой другой взрослый сделал бы это в мгновение ока. Он отбросил эту мысль и открыл рот, чтобы снова высказаться в защиту лесника, но Драко заговорил первым:

— Я ему верю.

Все посмотрели на Малфоя, а тот уставился на свои колени и только пожал плечами.

— А кто ещё это мог быть? — Блейз взглянул на Хагрида, затем снова на Драко.

— Не обижайся, Хагрид, — пробормотала Пэнси, — мы очень… очень хотим тебе верить. Но…

— Может, мы не так хорошо прятались, как думали, — перебил Драко, старательно избегая смотреть в глаза Гарри, который не произнёс ни слова. — Снейп же всегда всё знает, верно? Каждый раз, когда уже думаешь, что пронесло, в последний момент он тут как тут. Он мог узнать о нашем плане устроить дуэль ещё до того, как мы на неё отправились. Он же узнал, когда Деррек и Боул продавали спиртное старшекурсникам из своих общежитий. Он знает всё.

— Он не знал про дуэль заранее, — возразил Тео, — иначе так не злился бы, когда поймал нас.

— Ну, значит, мы плохо скрывались, — упрямо сказал Драко, ёжась под благодарным взглядом Хагрида. — А может, кто-то проболтался.

— И кто же? — громко спросила Миллисента, внимательно изучая Малфоя. — Может, ты?

— Нет! — поспешно воскликнул Драко, покраснел и покосился на Гарри. — Это мог быть кто угодно. Я просто сказал… Я не думаю, что Хагрид стал бы нам врать, вот и всё.

Все снова посмотрели на Хагрида, только Драко перевёл взгляд на Гарри. Тому было интересно, как Малфой провёл каникулы и обсуждали ли они с отцом его предательство, но он промолчал.

— Спасибо тебе, Драко, — сказал Хагрид хриплым от волнения голосом и растроганно повторил: — Спасибо…

У Драко побагровела даже шея, он упорно не поднимал голову, глядя себе под ноги.

— Я согласна с Драко, — тихо сказала Трейси. — Не думаю, что это Хагрид проболтался.

Медленно, один за другим, первокурсники кивали, соглашаясь, и напряжённое выражение лица Хагрида постепенно смягчилось, он улыбнулся.

— Но если это был не Хагрид, — озадаченно пробормотала Дафна, — то кто же?

Все переглянулись. Никто не произнёс ни слова.

* * *

В среду утром Северус вошёл в гостиную Слизерина и тут же попятился: ученики выстроились в ряд и ждали его, скалясь, как чеширские коты.

— Не вздумайте… — начал он, но было уже поздно.

— С днём рождения, профессор Снейп! — хором провозгласили все в гостиной.

Северус уставился на них. Он понятия не имел, как его ученики узнали, когда у него день рождения, но каждый год они набрасывались на него, как змея на мышь. «Вполне уместное сравнение», — с мрачным юмором подумал он.

Старшекурсник подтолкнул локтем Трейси Дэвис, и она бросилась вперёд, сжимая в руках большой конверт. Ну конечно, они всегда выбирают самую ясноглазую и трогательную из всех.

— Это от всех нас, сэр! — радостно воскликнула она, прежде чем Северус успел сказать хоть слово, сунула ему в руки конверт и бросилась обратно на своё место в шеренге.

Северус подавил вздох, почти тоскуя по тем студенческим дням, когда о его днях рождения забывали все, кроме Лили Эванс. Став деканом, он решил, что ни один ученик не должен праздновать этот день в одиночестве, и взял за привычку поздравлять каждого именинника на утренней проверке. К сожалению, мелкие паршивцы приняли это близко к сердцу и каждый год отвечали ему тем же.

Весь факультет выжидающе смотрел на него, и Северус заставил себя открыть конверт. Внутри оказалась большая открытка ручной работы. На рисунке, явно выполненном младшекурсниками, была изображена кривобокая, но неожиданно симпатичная версия замка. Крупные яркие буквы гласили:

САМОЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ МЕСТО ВО ВСЁМ ХОГВАРТСЕ…

Северус собрался с духом и посмотрел на открытку: несколько схематичное изображение гостиной Слизерина, заполненное учениками (каждый, как он подозревал, рисовал сам себя), которые махали руками. В центре этого безобразия торчал с идиотской улыбкой Северус собственной персоной и шло продолжение фразы:

…ПРЯМО ЗДЕСЬ, В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ, РЯДОМ С ВАМИ, ПРОФЕССОР СНЕЙП!

Рядом с каждым учеником на рисунке были написаны пожелания ко дню рождения. Это было мило просто до тошноты. Северус поднял глаза. Младшие ученики сияли, не скрывая гордости за свою работу. Старшекурсники тоже ухмылялись, но сдерживали смех, и Северус не мог про себя не похвалить их. Они прекрасно понимали, что от такой открытки декану станет тошно, но он же не мог наказать их за добрый поступок. Молодцы ведь, не придерёшься.

Внутри открытки оказался аккуратно сложенный кусочек пергамента, на котором виднелись слова «Подарочный сертификат». Северус помедлил и осторожно взял его.

— Мы все внесли свой вклад, сэр, — заговорил Реджи Деррек с отвратительно доброжелательной улыбкой. — Надеемся, вам понравится.

Северус внимательно посмотрел на него, затем развернул пергамент. Это был сертификат на посещение трактира «Кабанья голова».

Он резко вскинул голову и, недобро сузив глаза, почти прошипел:

— И кто из вас, позвольте спросить, оказался тем идиотом, что ступил на порог «Кабаньей головы»?

Но ни одна улыбка вокруг не померкла.

— Никто, сэр, — заговорил Теренс Хиггс. — Мы заказали это по почте. Просто подумали, что вам как раз пригодится, когда в следующий раз пойдёте в Хогсмид, сэр.

Несколько учеников прикрыли ладонями рты, пряча усмешки при виде выражения лица Северуса. Смерив их свирепым взглядом, он устремился вдоль шеренги, безжалостно отчитывая за нарушения формы одежды, растрёпанные волосы и грязные ногти. Наконец, немного остыв, он пропустил всех к выходу из гостиной и, слегка ссутулившись, неловко пробормотал:

— Спасибо. — И, поморщившись от ещё более широких улыбок, засиявших вокруг, добавил: — А теперь марш на завтрак, пока я не потребовал перевести вас всех в Хаффлпафф!

* * *

Гарри сидел, подперев голову ладонью, пока профессор Квиррелл, запинаясь, рассказывал об укусах оборотней. Профессор Квиррелл обладал даром брать интересные темы и делать их чрезвычайно скучными. Конечно, до профессора Биннса ему было далеко, но из-за одуряюще нудных лекций и всепоглощающего запаха чеснока, которым пропитался весь класс, Гарри как никогда мечтал об окончании урока по ЗОТИ.

— Он неважно выглядит, да? — прошептал Невилл. После каникул они с Гарри начали иногда вместе садиться на уроках вместо того, чтобы присоединяться, как обычно, каждый к своему факультету.

Невилл даже снова заглянул в гостиную Слизерина, предварительно узнав у Гарри, когда там будет профессор Снейп на случай, если повторится то же, что и в его прошлый визит. А ещё он привёл для моральной поддержки Рона и Гермиону.

В гостиной стало очень тихо, когда туда вошли трое гриффиндорцев. Гарри бросил взгляд на Маркуса Флинта, который поднял такой шум в прошлый раз, но тот мрачно молчал. Из кармана Рона высунулась Короста и тут же снова спряталась от визга Пэнси и Дафны, над которыми все тут же принялись добродушно подтрунивать и тем самым немного разрядили напряжение.

Вскоре Рон и Тео затеяли партию в шахматы, и Рон быстро понял, что нашёл родственную душу. Гермиона, узнав, что у Трейси отец — магл, завела оживлённый разговор о магловском мире, вместе смеясь над тем, как часто волшебники ошибаются, пытаясь слиться с немагическим миром. В конце концов к ним присоединились другие девочки, решительно отвергли призыв Гермионы позаниматься всем вместе и предложили вместо этого разыскать миссис Норрис и поиграть с ней, тем более что Миллисента всем уши прожужжала про кошку, которую ей обещали подарить, если она хорошо сдаст экзамены в конце года.

Невилл устроился с Гарри у камина.

— Я рад, что ты пришёл, — сказал Гарри, протягивая Невиллу шоколадную лягушку. Запасы сладостей в спальне значительно уменьшились с возвращением остальных обитателей, но их оставалось ещё прилично, и с этим надо было что-то делать, иначе рано или поздно Снейп обнаружит, сколько всего они припрятали.

— Я тоже. — Невилл развернул лягушку, откусил кусочек и протянул карточку-вкладыш. — Хочешь? Я их не собираю.

Это оказалась карточка Дамблдора, у Гарри уже была такая, но он взял её, решив, что сможет обменять на другую: завтра вечером они с Грегом и Трейси собирались наведаться в Гриффиндорскую башню. Но конечно же, забыл её в кармане мантии, увлёкшись игрой в подрывного дурака…

…Слизеринцев в гостиной Гриффиндора встретили ледяными взглядами, но не все: Невилл, Рон и Гермиона тепло поприветствовали их, как и Анджелина Джонсон и Алисия Спиннет, которые сделали вид, что не замечают косых взглядов остальной гриффиндорской команды по квиддичу. Перси Уизли поздоровался и спросить, как им нравится новый семестр. А потом к ним подошли Дин Томас и Симус Финнеган, за ними — Лаванда Браун и Парвати Патил. Эти четверо, впрочем, были гораздо сдержаннее и смотрели на слизеринцев с неприкрытым подозрением, но никаких грубостей не говорили и вели себя достаточно спокойно.

Пока что только первокурсники Гриффиндора и Слизерина приходили в гости друг к другу в факультетские гостиные, однако Гарри полагал, что со временем к ним присоединятся и старшекурсники, главное — не торопить события.

Теперь, несколько дней спустя, Гарри сидел рядом с Невиллом и молча соглашался с тем, что профессор Квиррелл выглядит совсем неважно. Его лицо было бледным и потным, а и без того тонкая фигура стала ещё худощавее, чем обычно. Под глазами залегли тёмные круги, а сам он держался за край стола, тыкая палочкой в классную доску.

Гарри покосился на Трейси, которая сидела рядом с Гермионой. Обе хмуро смотрели на Квиррелла, явно заметив его состояние. Даже у Винсента и Грега, которые сидели по обе стороны от Рона, было странное выражение на лицах, хотя обычно они едва ли заметили бы, даже если б на уроке появился кенгуру.

— Думаешь, он заболел? — спросил Драко после урока, направляясь к выходу из класса и глядя, как профессор Квиррелл у доски вытирает платком лоб.

— Не знаю, — Гарри по возможности незаметно оглянулся, — вообще-то он всегда казался как бы не в себе.

— Не нравится мне это, — пробормотал Драко.

— Мне показалось, — Невилл нервно откашлялся, — что он простудился прямо перед Рождеством. Гарри, как он выглядел на каникулах?

— Я его почти не видел, — признался Гарри. — Он держался особняком, а если и бывал рядом, я не обращал на него особого внимания.

Драко ушёл по коридору вперёд, догнав Блейза, а Гарри приостановился, вспомнив кое-что, что вытеснило из головы все мысли о профессоре Квиррелле.

— Послушай, Невилл, — Гарри сунул руку в карман мантии и вытащил маленькую коробочку, при этом нащупал ещё кое-что, но не обратил внимания, — я получил это по почте сегодня утром, но не смог отдать тебе за завтраком. Прости, не успел красиво завернуть.

Он неловко протянул Невиллу коробку с лакомствами для жаб, изготовленными из тапиоки Тимоти Тэллоном, которые заказал по почте в «Волшебном зверинце» в Косом переулке.

— Это мне? — Невилл уставился на него, разинув рот.

— Ну, знаешь… — Гарри, покраснев, пожал плечами. — Рождество ведь… Извини, что так поздно.

— Ты не обязан мне ничего дарить. — Невилл тоже покраснел и попытался сунуть коробку обратно Гарри.

— Извини, что так поздно, — повторил Гарри, отодвигая его руки. — Забирай. Что я буду делать с жабьими лакомствами? Хедвиг откусит мне пальцы, если я даже подумаю дать ей это.

— Спасибо, Гарри, — Невилл опустил голову, пытаясь скрыть улыбку, — это очень мило с твоей стороны.

Гарри пожал плечами, не зная, что ответить, Невилл ведь подарил ему подарок на Рождество.

— Я, пожалуй, пойду, — Невилл взглянул на часы, — а то у нас совместная с Райвенкло трансфигурация, и профессор Макгонагалл снимет баллы за опоздание. А мы и так сильно отстаём от Слизерина, не хотелось бы потерять ещё больше.

— Разве вы не слышали? — спросил подошедший Рон, уловив концовку их разговора. — Факультетские часы сломались. Фред и Джордж на днях были в вестибюле и видели, как рубины и изумруды в часах Гриффиндора и Слизерина то появлялись, то исчезали как сумасшедшие.

Невилл и Рон отправились на урок трансфигурации, а Гарри пошёл на урок чар к профессору Флитвику. Вспомнив, как задел что-то, когда доставал подарок для Невилла, Гарри сунул руку в карман и вытащил карточку-вкладыш от шоколадной лягушки, которую ему подарил Невилл. Точно такую же карточку Дамблдора он нашёл, когда разворачивал шоколадную лягушку в Хогвартс-экспрессе, кажется, целую вечность назад. Гарри пробежал глазами описание и застыл посреди коридора, увидев имя человека, которого уже перестал искать.

* * *

Северус раздражённо выдохнул и вошёл в учительскую. Минерва, Филиус и Помона сидели вместе за столом, улыбаясь, как школьники, а на стене позади них висел потрёпанный плакат:

С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!

— Этой штуке, — Северус кивнул на плакат, — наверное, больше лет, чем школе. Может, стоит уже списать его в утиль и спрятать подальше?

— С днём рождения тебя… — затянули в два голоса Филиус и Помона, а Минерва дирижировала, размахивая руками.

Северус скривился, уселся на стул и свирепо уставился на Поппи и Аврору, которые подхватили эту проклятую песню, отвратительно растягивая каждую строчку.

— …с днём рождения тебя! — Преподаватели заулыбались, глядя на страдания Северуса с таким же весельем, как и его ученики утром в гостиной.

— Посмотрите-ка на него, он покраснел! — хихикнул Филиус. — Выше нос, мой мальчик, всё не так страшно. Тридцать два — это очень мало. Ты едва старше своих учеников!

— Чего бы я только не отдала, чтобы снова оказаться в этом возрасте, — согласилась Помона. — Для человека, который ведёт себя так, будто он старше самого Альбуса, ты даже не представляешь, сколько жизни у тебя впереди, дорогой. Наслаждайся ею!

Северус подавил жгучее желание без всяких заклинаний размазать их всех по стене и процедил:

— А теперь самый большой подарок, который вы мне сделаете — не произносите больше ни слова по этому поводу.

Компания весело расхохоталась, а Минерва вскочила, подошла к Северусу и, положив обе руки ему на плечи, быстро поцеловала в лоб.

— Ради всего святого! — в ужасе отпрянул он.

— Ну хорошо, хорошо! — Минерва от души рассмеялась над его реакцией и вернулась на своё место. — Мы больше не скажем ни слова.

Сев проверять домашние задания, Северус то и дело бросал на коллег разъярённые взгляды, когда они по очереди подчёркнуто молча вручали ему небольшие подарки, и цедил сквозь зубы благодарности. Наконец терпение его иссякло, и, схватив стопку пергамента, он вылетел за дверь учительской. Сбегая по ближайшей лестнице, он чуть не столкнулся с Чарити Бербидж, которая едва сдержала смех, увидев выражение его лица.

— Дай угадаю, — сказала она. — Они пели тебе?

— Это было ужасно. — Северуса передёрнуло. — А Минерва поцеловала меня в лоб, совсем старуха спятила.

— Ты им нравишься, — поддразнила Чарити. — Это что, самое худшее на свете?

Северус скривился. Он никогда бы в этом не признался, но ему нравилось такое внимание. Это было приятное отличие от его детства. И как бы ни раздражали его коллеги, обычно он спокойно к этому относился.

— Позволь себе хоть раз насладиться тем, что ты нравишься людям, — продолжала Чарити, по-прежнему улыбаясь. — Мы все знаем, что ты не такая ворчливая бука, какой притворяешься.

— Откуда ты знаешь, притворяюсь я или нет? — фыркнул Северус.

Она просто легонько похлопала его по руке, а затем спросила:

— Кстати, когда у тебя выдастся свободный вечер? Ты не заглядывал ко мне уже несколько месяцев. С июня.

— Я был занят, — признался Северус. — Некоторые новоприбывшие вынудили меня… скажем так, усилить охрану подземелья.

— Просто дай мне знать. — Чарити не стала давить на него. — Моя дверь всегда открыта для тебя.

Северус слабо улыбнулся и пошёл дальше, помахав рукой в ответ на слова Чарити: «И с днем рождения!»

* * *

— Молодец, — похвалил Невилл расстроенную Трейси Дэвис, проигравшую партию в «Морской бой», — ты почти выиграла.

— Почти — не считается, — огорчилась Трейси, но тут же просияла: — Но в следующем раунде я тебя обыграю.

Они принялись заново расставлять свои «корабли».

— Кто-нибудь видел Гарри? — спросил Винсент.

— Я не видела, — отозвалась Трейси. — Он говорил, что после ужина пойдёт в библиотеку.

— Зачем? — удивился Винсент. — Мы же больше не ищ… — Он запнулся, покосившись на Невилла. — В смысле, нам же не надо пока заниматься.

— А он, наверное, всё равно учится. — Трейси пожала плечами.

— Он был там и после обеда, — нахмурился Винсент.

Трейси тоже нахмурилась, но снова пожала плечами и предложила:

— Спроси у него, когда он вернётся.

— А зачем вы раньше так часто ходили в библиотеку? — полюбопытствовал Невилл.

— Просто так, — буркнула Трейси и поторопила: — Ты первый, ходи.

* * *

Гарри подошёл к покоям профессора Снейпа и с трудом сглотнул. Существовало негласное правило: если Снейп в своих комнатах, его следовало оставить в покое. Но Гарри очень нужно было поговорить с деканом, поэтому, не дав себе времени передумать, он постучал кулаком в дверь.

Последовала долгая пауза. Гарри заколебался, готовый сдаться и вернуться в гостиную, где ему и место, но тут дверь распахнулась, и на пороге появился профессор Снейп.

— Надеюсь, это что-то срочное, Поттер.

— Это… — Гарри покраснел и попятился. — Это нет, не срочно… Я… я пойду в гостиную, сэр, извините.

— Стоять! — велел Снейп и, вздохнув, шире открыл дверь. — Входите.

Гарри, нервничая, переступил порог. Он никогда раньше не бывал в личных покоях Снейпа и почти представлял, что тот спит, свесившись вниз головой со стропил замка, как летучая мышь, но комната, в которой он сейчас очутился, была тёплой и на удивление уютной: небольшая, с книжными полками и пустой портретной рамой на стенах, с окном, выходящим на озеро, совсем как в общежитиях. У окна стояли письменный стол и стул, а лицом к камину — два кресла. Напротив камина была дверь, которая, как предположил Гарри, вела в спальню Снейпа.

Снейп, приподняв бровь, понаблюдал, как Гарри осматривается, потом насмешливо спросил:

— Ваши ожидания не оправдались, мистер Поттер?

— Э-э-э, — Гарри слегка подскочил, — здесь очень мило, сэр…

Снейп жестом пригласил Гарри занять одно из кресел, а сам сел в соседнее, слегка развернув его так, чтобы они оказались лицом друг к другу. Гарри снова сглотнул, жалея, что вообще пришёл.

Снейп выжидающе посмотрел на него, Гарри нерешительно поднял голову, не зная, как начать, и вдруг завис, уставившись на волосы Снейпа.

Раньше он не придавал особого значения сальным волосам Снейпа, разве что удивлялся, как человек, одержимый внешним видом своих учеников, ходит с немытой головой каждый день, за исключением разве что выходных.

— Хотите что-то сказать о моих волосах? — неожиданно спросил Снейп, пристально глядя на Гарри.

— Э-э… — Гарри снова покраснел, непроизвольно поправляя свои вечно растрёпанные волосы. — Н-нет, сэр.

Но Снейп продолжал молча смотреть на него, насмешливо приподняв брови, и Гарри сбивчиво пробормотал:

— Я просто… я заметил, что на Рождество ваши волосы выглядели лучше… э-э… я имею в виду, сэр…

— Всё дело в зельях, — сжалившись над окончательно сконфузившимся мальчиком, на удивление мягко пояснил Снейп. — Большую часть времени я провожу, работая с зельями и химикатами, многие из которых не особенно полезны для волос. Если бы я каждый день часами пользовался специальными средствами и ванночками, разработанными для мастеров зелий в подобном затруднительном положении, я уверен, что у меня была бы роскошная шевелюра, способная соперничать даже с йети. Однако если бы я тратил столько усилий на такие легкомысленные вещи… — Снейп пристально посмотрел в глаза Гарри, — у меня не осталось бы времени на факультет, который замучил меня подобными глупостями. — Снейп кивнул на открытку, которую подарили ему слизеринцы — теперь она висела на стене над столом декана, чему Гарри несказанно удивился: по реакции Снейпа в гостиной он ожидал, что тот разорвёт её на мелкие кусочки.

— Я не знал про зелья, — пробормотал он.

— Ну конечно, вы не знали, — усмехнулся Снейп и показал на растрёпанные волосы Гарри. — А у вас какое оправдание?

Гарри тоже не сдержал усмешки.

— Они всегда такие, сэр, — пожаловался он без особого, впрочем, сожаления.

— Ну конечно, — повторил Снейп и посерьёзнел. — Так зачем вы пришли ко мне, Поттер?

Гарри колебался. Больше всего на свете ему хотелось извиниться и уйти, но он понимал, что для этого уже слишком поздно.

— Ну… — решившись, начал он. — Сэр… ну… я обещал, что приду к вам с… некоторыми вещами. Вместо того, чтобы искать их самому. Я знаю, я обещал вам это и раньше, а потом мы всё равно отправились искать Николаса Фламеля.

— Я помню, — сухо сказал Снейп.

— Ну… — повторил Гарри и вздохнул. — В общем, сегодня я кое-что нашёл. И никому не сказал. Никому из первокурсников. Вообще никому. Но мне любопытно, сэр, и я не хочу вас ослушаться. Поэтому я просто подумал… — Он сунул руку в карман и с бешено колотящимся сердцем протянул Снейпу карточку от шоколадной лягушки. — Я подумал, что должен сделать то, что вы сказали, должен прийти к вам.

Снейп очень долго смотрел на него, затем взглянул на карточку, аккуратно положил её на маленький столик между двумя креслами и снова уставился на Гарри. С того места, где Гарри сидел, он чётко видел знакомую фразу: «…и работами по алхимии, проведёнными совместно с его партнёром Николасом Фламелем…»

— Я ходил в библиотеку после обеда и после ужина. — Гарри слегка поёрзал в кресле. — Пришлось повозиться, но я нашёл его в книге по алхимии.

— Совершенно верно, — сказал Снейп странно тихим голосом.

Гарри очень хотелось вскочить и убежать обратно в гостиную, но он знал, что должен закончить то, что задумал.

— Я прочитал о философском камне, сэр. Там говорилось, что он превращает любой металл в чистое золото, и что... ну, что из него получается эликсир жизни. И что единственный известный из существующих принадлежит кому-то по имени Николас Фламель и его жене. — Гарри уставился на свои колени. — Я подумал… это, наверное, именно то, что находится под люком, который охраняет трёхголовый пёс, сэр. И это, наверное, то, за чем охотился тот человек в мантии той ночью. Комната, в которой мы устроили дуэль, как раз за углом возле запретного коридора. Я думал… может быть, тот человек в мантии пытался украсть камень для Волд... Сами-знаете-кого, сэр. Чтобы оживить его.

Снейп молчал, и Гарри продолжил, не в силах остановиться:

— Это же объясняет, почему он пытался убить меня. Ему не удалось украсть камень той ночью, но, возможно, он решил, что прикончить меня будет лучше для… для Сами-знаете-кого. — Он сглотнул и, слегка ссутулившись, чуть слышно договорил: — Сэр.

— И вы решили прийти ко мне с этой информацией, — тихо сказал Снейп. В его тоне не было ни обвинения, ни злости, ни благодарности. Просто констатация факта.

Гарри кивнул.

— Я подумал… ну, я подумал, что вы уже знаете всё о камне, сэр. И о том, почему тот человек сделал то, что сделал. Но я обещал, что приду к вам с подобной информацией, а не буду пытаться выяснить всё сам. К тому же вы сказали, что выпорете нас, если мы опять в это вмешаемся.

Снейп тихо фыркнул, и Гарри почувствовал, что расслабляется. Он не думал, что профессор Снейп сочтёт его поход в библиотеку нарушением правил, учитывая, что Гарри сразу после этого отправился к нему, но всё равно слегка нервничал.

— Я пошёл в библиотеку только потому, что хотел узнать, откуда он знает профессора Дамблдора, — признался Гарри, — и даже не думал, что узнаю всё это. — Он помолчал и нерешительно спросил: — Так это правда, сэр? Про камень?

Снейп долго молчал, изучая его взглядом.

— Я рад, что вы пришли ко мне, мистер Поттер, — наконец сказал он, — это доказывает, что, несмотря на всю видимость обратного, вы способны сохранять инструкции в своём необычайно толстом черепе.

— Я стараюсь, сэр, — невольно улыбнулся Гарри.

— Я вижу. Камень… — Снейп вздохнул, на секунду задумавшись, и нехотя сказал: — Камень фальшивый.

— Фальшивый, сэр?

— Да. Это ловушка, предназначенная для поимки… э-э... того человека, с которым вы столкнулись во время ночной дуэли. — Снейп окинул его сердитым взглядом. — И я полагаю, что если бы вы не разгуливали там со своими друзьями, он наверняка отправился бы за камнем и угодил в ловушку.

Гарри покраснел.

— Мы не хотели…

— Сейчас нет смысла поднимать эту тему, — перебил Снейп, — разве что вы снова запланируете что-то на будущее.

— Нет, сэр, — Гарри опустил голову, — я не стану рассказывать об этом остальным. Мы не будем… мы не будем больше лезть куда не надо, сэр.

— Надеюсь, что нет, — сказал Снейп, поджав губы. — Поверьте, моя угроза выпороть вас вовсе не пустые слова.

Гарри с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть. Когда он поднялся, собираясь уходить, у него мелькнула мысль рассказать Снейпу о мантии-невидимке, спрятанной на дне сундука, но он счёл за лучшее пока помалкивать: и так сделал более чем достаточно, рассказав декану всё, что знал о камне. Нет смысла делиться всеми своими секретами.

* * *

Северус закурил конфискованную сигарету, но, слишком взвинченный, погасил её после пары затяжек и прошёлся взад-вперёд по своей гостиной, потом открыл дверь в спальню и, не раздеваясь, растянулся на кровати, размышляя, правильно ли он поступил с Поттером. Ребёнку всего одиннадцать, но он уже не раз безрассудно бросался в авантюры. А теперь маленький сорванец в кои-то веки сделал то, что ему было велено, и пришёл к декану, это шаг в верном направлении. Очевидно, что нужно было что-то рассказать, но ведь не правду же о том, что в школе спрятан настоящий философский камень? Северус прекрасно понимал, что если ребёнок узнает это, то уже через неделю возглавит экспедицию под люк, забыв все благие намерения.

Кроме того, рано или поздно Поттер поговорит с Драко Малфоем, и Люциусу станет известно, что камень в школе — подделка: меньше всего хотелось, чтобы к Люциусу попала правда.

Северус потянулся за подушкой и подложил её под голову. Да, он поступил правильно.

— Профессор, — негромко позвали из гостиной, — вы здесь?

— Да, Мерлин! — Северус поднялся и направился в гостиную, где в пустовавшей ранее портретной раме появился обитатель. — Кто на этот раз?

— Это Квиррелл, сэр. — Портрет Мерлина откашлялся. — Он направляется к выходу из замка.

Северус взбежал по лестнице из подземелья, перепрыгивая через две ступеньки зараз. Портреты круглосуточно наблюдали за Квирреллом с тех пор, как посреди ночи произошёл инцидент с Поттером. Несколько раз он выходил из замка в неурочное время, но Северусу или Минерве всегда удавалось перехватить его и присоединиться к одной из ночных прогулок, которые Квиринус, похоже, совершал и в прошлом году.

Минервы, хотя её, несомненно, уже предупредили, ещё не было в вестибюле, поскольку её покои находились дальше, чем у Северуса.

Одна из массивных створок парадных дверей замка была слегка приоткрыта. Северус поспешно прошёл через неё и спустился по каменным ступеням, оглядываясь по сторонам. В темноте он едва не упустил фигуру, направлявшуюся к лесу. Уловив краем глаза тёмный силуэт, он бросился вдогонку и замедлил шаг, лишь почти приблизившись к Квирреллу.

— Квиринус! — воскликнул он, тяжело дыша. — Я так и думал, что это ты. Вышел на очередную ночную прогулку?

Квиррелл молча смотрел на него. Он явно был нездоров, и это продолжалось уже несколько недель. К чесночной вони, которая, казалось, преследовала его повсюду, добавилось еще одно зловоние — слабый запах гниения.

— С тобой всё в порядке? — спросил Северус, внимательно вглядываясь в бледное лицо.

— П-просто немного не в себе из-за п-погоды, Северус, — слабым голосом пояснил Квиррелл. — Ничего т-такого, что не вылечила бы хорошая п-прогулка.

Северус молча изучал его взглядом. По словам Минервы, она уже однажды перехватывала его у леса поздно ночью. Северус задавался вопросом, что этот человек собирался делать в лесу и не ходил ли он туда ещё до того, как за ним установили круглосуточное наблюдение после инцидента с дуэлью.

— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? — спросил Северус. — Я как раз собирался прогуляться.

— Это очень мило с твоей стороны, Северус, — губы Квиррелла дёрнулись в неловком подобии улыбки, — но если ты не против… — Он многозначительно поднял брови.

— Конечно, — спокойно ответил Северус и отошёл. Он встал в тени замковой стены, глядя в ночное небо и притворяясь, что любуется звёздами, а Квиррелл, прихрамывая, снова устремился к лесу. Северус опустился на каменные ступени и наблюдал, как Квиррелл остановился на опушке и оглянулся, мгновение стоял совершенно неподвижно, а затем медленно направился обратно к замку.

— Понравилась прогулка? — поинтересовался Северус, как только Квиррелл снова оказался в пределах слышимости. Тот пробурчал что-то нечленораздельное, а Северус добавил: — Ты гулял по самой опушке леса, будь начеку, там, знаешь ли, полно опасных тварей.

Квиррелл долго смотрел на него, затем кивнул и, не говоря ни слова, пошёл в замок. Северус последовал за ним, сгорая от желания покончить с фарсом и разоблачить этого человека. Но как бы ему ни было неприятно признавать, Альбус прав — у них не было никаких реальных доказательств против Квиррелла. Кроме ещё более нервного, чем обычно, вида, усилившегося заикания и нового тюрбана с чесноком, который Квиринус объяснял неудачной встречей с вампиром в Румынии, предъявить ему было нечего.

— Спокойной ночи, Квиринус, — подчёркнуто доброжелательно сказал Северус в спину явно больному человеку, медленно бредущему к лестнице. — Поправляйся скорее.

В выходные Северус снова сопровождал мелких паршивцев в Хогсмид и, как обычно, предоставив их заботам других сопровождающих, отправился в «Кабанью голову». Воспользовавшись сертификатом, который ему подарили слизеринцы, он не спеша наслаждался своим первым напитком, когда дверь открылась и в паб вошли отцы Драко Малфоя, Винсента Крэбба и Грегори Гойла.

— А вот и именинник, — заулыбался Люциус, хлопая Северуса по плечу. — Мы так и думали, что найдём тебя здесь.

— Надо же, какой сюрприз, — Северус поднялся, приветствуя гостей, — рад вас всех видеть.

— Взаимно, — кивнул Люциус и, повернувшись к стоящим позади него мужчинам, распорядился: — Крэбб, Гойл, займите-ка нам столик! — Когда те отошли, Люциус, понизив голос почти до шёпота, сказал: — У тебя найдётся минутка? Это насчёт камня. — Оглянувшись и убедившись, что рядом никого нет, он прошептал: — Камень в Хогвартсе фальшивый, настоящий — в Гринготтсе.

Северусу как никогда хотелось уйти на покой и провести остаток дней в удалённом домике в Финляндии, но он просто кивнул и сказал:

— Тогда первый раунд за мной.