Ребис (гет)

Миновав ворота и пройдя следом за Малфоем вдоль тисов, разросшихся живописной изгородью, Гермиона пересекала парк мэнора. Теперь она понимала, что тот дивный уголок природы, что она видела в поместье Каркаровых — ничто по сравнению с этой развернувшейся красотой.

Большой фонтан выбрасывал вверх высокие струи воды, блистающей на солнце. Русалка из розового камня, находящаяся в самом центре фонтана, изящно возлежала на мраморных раковинах с резными краями. Голубые сосны обрамляли дорожки осеннего парка, вызывая ощущение неподвластного времени покоя.

Гермиона шла, озираясь по сторонам, и вдруг с непонятным стыдом ощутила себя зевакой, гостьей, с открытым ртом глазеющей на что-то запретное.

По мере приближения к дому, Гермиону и Драко всё теснее обступали деревья. Малфой свернул с подъездной дороги на аллею. Здесь росли клёны. Множество могучих деревьев, вселивших в Гермиону трепет. Между пожелтевшими листьями крон мерцали звёздочки солнечного света, а неподалёку голубой лентой вился ручей, через который был перекинут миниатюрный мостик. На его аккуратных перилах качала хвостом болтрушайка.

Затем перед Гермионой выросла багровая стена особняка.

Пурпурные листья колдовского плюща доползли до оконных витражей второго этажа.

С благодарностью и теплотой Гермиона решила, что Драко специально не повёл её по главной дороге, которая была хорошо ей знакома с той поры, когда егеря тащили своих пленников к Малфоям.

Домовой эльф у широкого каменного крыльца ровнял граблями гравий, но когда увидел хозяина, бросился кланяться.

— Челли, как давно ты слышал привидение, что поселилось в подвалах? — спросил Драко вместо приветствия.

— Утром Челли его слышал, господин. Утром, — торопливо пробормотал эльф, прижимая грабли к груди.

Гермиона и Драко облегчённо перевели дыхание.

— Слава Мерлину!

Малфой пропустил Грейнджер вперёд, и она со смешанными чувствами переступила порог его дома. При дневном свете мэнор не казался ей уродливым и мрачным. Он был волшебным. Каждая деталь внутри дышала магией.

Драко расстегнул мантию и бросил её домовику, бережно отряхнувшему запылившийся в дороге подол. Затем эльф протянул ручки к мантии Гермионы.

— Спасибо, не надо, — мягко сказала Грейнджер.

Домовик посмотрел на неё со страшным удивлением и беспокойством.

Челли засеменил за Драко, время от времени с опаской поглядывая на Гермиону через плечо.

— Значит, привидение живёт в подвале? — спросила она.

— Живёт, — фыркнул Малфой. — Оно оккупировало наш винный погреб!

— Призрак безобиден, мисс, не бойтесь, — пробормотал Челли.

Втроём они пересекли холл и вошли в галерею. Драко бросил быстрый тревожный взгляд на Гермиону.

Именно по этому коридору Поттер и Уизли удирали из-за решёток.

Грейнджер не обратила внимание на задумчивость Малфоя.

Всё внимание Гермионы было приковано к домовому эльфу, рассказывающему о привидении.

— Мы его почти не видим, — бормотал Челли. — Иногда Жейни ходит разговаривать с ним. Она убедила и нас не бояться.

— О чём же вы разговариваете с ним?

Домовик подобрался.

— Челли никогда не позволял себе так опускаться — беседовать с привидением, которое поселилось в доме господ незаконно и не являлось при жизни членом семьи хозяев! Это Жейни лопочет с ним по всяким пустякам. Иногда мы слышим странные слова, когда призрак болтает с самим собой.

— Какие слова? — удивлённо спросила Гермиона.

— Мисс, это какие-то глупости. Что-то о лунатиках, бродягах... и ещё про шалости.

Малфой скривился, словно его лизнул в щёку соплохвост Хагрида.

— Блестяще! Кажется, этот дух, ко всему прочему, полтергейст, — прошипел Драко.

— Невероятно, — прошептала Грейнджер. — Это же точно Петтигрю!

— С чего ты взяла? — открывая дверь в подвал, удивлённо спросил Малфой.

Гермиона загадочно улыбнулась.

Они спустились вниз. Челли потянул хозяина за штанину и качнул головой, указывая кивками в сторону.

— В последний раз он прятался там, хозяин.

— Спасибо, — поблагодарила Гермиона.

Эльф поклонился, коснувшись ушами пола, и трансгрессировал, таращась на неё, как на реинкарнацию Морганы.

В самом углу возле бочки с вином сидел кто-то, тихо поскуливая. Это был дух жемчужно-серого цвета. Он попытался спрятаться, заметив, что уже не был один.

— Петтигрю? — осторожно произнесла Гермиона, попытавшись приблизиться к нему, но Малфой остановил её, загородив путь рукой.

— Я ничего плохого не делаю! — вскрикнул призрак. — Я никто!

— Но… я тебя знаю, — шёпотом сказала Грейнджер, вглядываясь в призрачную фигуру. Определённо, это Петтигрю. Было странно разговаривать с этим человеком, вернее, уже не совсем человеком. Гермиона понимала, что перед ней убийца. Этот волшебник убил Седрика, освободил Крауча-младшего, помог вернуться Волдеморту, предал Поттеров. Из-за него Сириус провёл двенадцать лет в Азкабане. Но ведь что-то помешало Петтигрю погубить Гарри. Он не смог причинить ему зло, поэтому сейчас и находился здесь — бестелесный, напуганный, несчастный.

— Хвост, — увереннее позвала Гермиона и внезапно осознала, как надо к нему обратиться. — Питер?

Призрак удивлённо посмотрел на неё. Из его глаз исчезло затравленное выражение.

— Так называли меня мои друзья, — прошелестел он. — Я ничего не делал.

— Конечно, нет. Всё в порядке, — ласково проговорила Гермиона. Положив руку на напряжённое плечо Малфоя, она шепнула Драко: — Он меня не тронет. Это только призрак. Правда же, Питер? Ты не причинишь мне вреда?

— О да-а, банши тоже считается призраком, — проворчал Малфой, но с неохотой пропустил девушку.

Хвост вытер призрачные слёзы и вылез из-за бочонка.

Гермиона и Драко остолбенели. Перед ними был вовсе не мужчина с бегающими глазками, выпирающими зубами и острыми ушами, а юноша, лишь отдалённо напоминающий Пожирателя смерти, прожившего в облике крысы двенадцать лет.

— Я не хотел смерти Джима, — жалобным тоном произнёс призрак, — и Лили. Она всегда была добра ко мне. Только Лили звала меня Хвостик.

— Питер, нам нужна твоя помощь, — сказала Грейнджер.

— Это ты убил Каркарова? — нетерпеливо выпалил Драко.

— Я не хотел! — закричал Петтигрю. — Меня запугали, а я же никогда не был храбрецом, как Сириус или Джеймс… Я не хотел того, что случилось… Меня вынудил Тот-Кого-Нельзя-Называть. Тёмный Лорд умеет убеждать!

Гермиона сжала губы. Эти слова...

Точно такую же ложь Хвост говорил в лицо Люпину и Блэку.

— Мы не виним тебя, — сглотнув ком в горле, произнесла Гермиона, когда Хвост бросился к стене и попытался скрыться за ней. — Ты сможешь совершить доброе дело, если расскажешь нам кое-что. Ты знаешь Игоря Каркарова?

— Тёмный Лорд очень разозлился на него, — с толикой самодовольства ответил Питер. — Очень… Каркаров прятался, но мы его нашли…

— Это ты забрал его вещи? — с трудом подбирая слова, продолжала Грейнджер. — Вещи Каркарова. Мы нашли это, — она достала из бисерной сумочки кинжал гоблинской работы. — Там в лачуге, где вы... эм-м... нашли Каркарова, ведь было что-то ещё?

— Было, — пискнул Хвост. — Я взял то, что показалось мне ценным.

— Что? Что конкретно? — напирал Драко.

— Разное, — привидение задумчиво почесало подбородок. — Магические шары, мантия невидимка, почти как у Поттеров, взрывной пузырь, а ещё книги и куча странных свитков пергамента на непонятном языке…

— Пергаментов? — севшим от волнения голосом, подхватила Гермиона. — Они были как-нибудь связаны с Гриндевальдом.

— Тёмный Лорд искал его дневники. Тёмный Лорд искал Старшую палочку. Тёмный Лорд вознаградил меня за пергаменты! — торжественно произнёс Петтигрю, преобразившись в одно мгновение в толстенького мужчину с лысиной на макушке.

— Погоди! Ты хочешь сказать, что отдал всё Тёмному Лорду? — не веря своим ушам, прошептал Малфой.

Питер снова сжался, затравленно глядя по сторонам.

Драко захотелось рассмеяться или закричать, но он просто развернулся и пошёл прочь.

Помедлив немного, Гермиона поспешила за ним.

* * *

Она нашла его в библиотеке сломленного, разбитого и потерянного. В помещении едва уловимо пахло пергаментом, мастикой для паркета и мокрым деревом. Так пахнет только осенью, когда приходит время дождей. Одно из окон было открыто, и жёлто-красные листья бабочками залетали в помещение и оседали на ковре, легко задевая тяжёлые шторы.

Гермиона помедлила на пороге, не решаясь подойти к Драко.

Сердце у неё колотилось. Из-за бега волосы совсем растрепались, но Гермиона ни на что не обращала внимания кроме неестественно прямой спины Малфоя.

— Ещё ничего не кончено, — сказала Грейнджер и упорно повторила: — Ничего.

— Разве ты не видишь, что это бесполезно? — произнёс Малфой, не пошевелившись, и тут отчаяние захлестнуло его с разрушительной силой. — Мой отец умирает, — он схватился за голову, запустив пальцы в волосы. — Я доверился не тому человеку и всё потерял. Всё...

От окна тянуло холодом, но Малфой не отходил, смотрел вниз. Лёгкий парок дыхания тревожил воздух. Напряжённая тишина убивала Гермиону.

Но она ничего не могла сделать — ей не заставить Драко выкинуть ненужные мысли.

— Министерство Магии возглавил Шеклболт, — Гермиона сама не узнала свой спокойный голос. — Он сильный порядочный волшебник. Кингсли придумает что-нибудь. Мы придумаем… Твоему отцу помогут.

— Раньше у моей семьи были большие связи, — бесцветно произнёс Малфой, — а теперь ты предлагаешь мне ползать перед министерскими шавками, в которых нет ни капли чистой крови, которые ничего не смыслят в магических традициях…

— Чистота крови больше не важна, — устало заметила Гермиона.

Драко промолчал.

Грейнджер окинула взглядом стеллажи.

— А где же книги?

Вопрос вырвался сам собой, и Гермиона уже пожалела об этом.

Драко резко обернулся к ней. Пальцы его рук дёрнулись и яростно сомкнулись в кулаки.

— Разве этого мало? — с болью спросил Малфой, шагнув к бюро и взяв в руки тяжёлый том в изысканной обложке, который Гермиона не заметила сразу. — Взгляни же, утоли своё любопытство.

Она подошла ближе и посмотрела на родословную волшебных семей.

— Ты ничего не понимаешь, — с наигранным весельем произнёс Малфой. — Гадаешь, где же остальные книги, которые должны быть в библиотеке этих кичащихся чистокровок? Что я могу сказать? Они там же, где и остальное: семейные артефакты, фамильные гобелены, свобода моего отца… Всё это забрало у нас твоё любимое Министерство Магии, — Драко приблизился к Грейнджер и вложил ей в руки открытую книгу. — Осталось только одно — чистота крови. А ты говоришь мне, она уже не важна?!

Гермиона нахмурилась и, опустив глаза, прочитала про себя несколько имён.

— Что ты думаешь, когда смотришь на эти фамилии? Блэки, Лестрейнджи, Розье, Слизерины, Кэрроу, Крэббы… — со злостью озвучил Малфой. — Знаешь, что их объединяет? Я могу назвать ещё: Селвины, Трэверсы, Эйвери… Дать подсказку?

— Перестань! — воскликнула Гермиона. — Что ты хочешь услышать?

Драко опустился на стул возле письменного стола.

— Их больше нет. Убиты или всё равно что убиты... гниют в Азкабане. Есть они, есть я, и есть вы — победители. Ради меня никто и пальцем не пошевелит, Гермиона. Кингсли — министр он или нет... для моей семьи не существует разницы, — Драко поморщился. — Грейнджер, Томас, МакКиннон… Для вас, магглорождённых, открыты все двери. Добро пожаловать! Волшебный мир ждёт вас.

— Открыты двери? Ах, посмотрите на него, — безжалостно произнесла Гермиона, скрестив руки на груди, — если один раз прищемили нос за то, что кое-кто полез куда не надо — кого же винить, кроме самого себя?

Малфой бросил на неё свирепый взгляд.

— Разумеется, легче сидеть тут и жалеть себя, — продолжила Гермиона. — А ещё лучше спуститься вниз — к Хвосту и поплакать вместе.

— Можно подумать, тебе есть до этого дело? — прошипел Малфой. — Я знаю, что вы думаете о моих родителях, — выплюнул Драко. — Вы с Лонгботтомом жалеете, что они не в тюрьме!

— Неправда! — искренне воскликнула Грейнджер.

— Не отпирайся. Я слышал ваш разговор в доме Каркаровых о Пожирателях смерти, Тёмном Лорде и Империусе. Многим, видите ли, незаслуженно удалось избежать наказания…

— Я так вовсе не думаю.

— А твой друг думает именно так! — вскочив со стула, выплюнул Малфой.

— Это ошибка, — не став спорить, произнесла Гермиона. — Невилл не должен был так говорить.

— Но сказал, и ты подтвердила, — укорил Малфой.

Гермиона разозлилась.

— Какая разница? Не ты ли говорил, что тебе наплевать на мнение всех остальных?

— Значит, на твоё — не наплевать! — взбешенно выкрикнул Драко, сжав кулаки, и тут же почувствовал, как щёки залила предательская краска. Что он только что сказал?

Поражённая его реакцией Гермиона отступила назад.

Драко бы буравил её глазами ещё дольше, но теперь, после сказанного им самим, продолжать — глупо.

Ругая себя на все лады, Малфой обошёл Гермиону, мечтая поскорее покинуть дом, отправиться куда угодно: в Мунго, в Хогвартс, в Азкабан...

— Ну уж нет! — нагнав его в галерее, воскликнула Грейнджер. — Не выйдет! Хватит чувствовать себя всеми обиженным. И что же ты понял? Если бы ты меня дослушал тогда, то не обвинял сейчас! — она ткнула ошеломлённого Драко в грудь, осознавая, что тот больше всего на свете хочет скрыться подальше. — Но нет же! Ты услышал только то, что хотел.

— Я не намерен слушать твои эскапады, — произнёс Драко. Его лицо оказалось в глубокой тени, и он возблагодарил Мерлина за это. В школьные годы они с Грейнджер ругались, спорили, не прекращая. Почему в этот раз его это так сильно, так болезненно выводило из равновесия?

Драко попытался отвернуться, но Гермиона цепко ухватила его за локоть, заставляя возвратиться на место. Малфой посмотрел на её руку, сжимавшую ткань его рубашки. Он знал форму её тонких пальцев, ногтей, тон кожи. На шлюпе ему уже довелось ощутить робкое прикосновение Гермионы.

Это глупо. И уж совсем не понятно, откуда это возникшее желание накрыть её ладонь своей, сплести пальцы? Она могла думать о нём что угодно, но только не считать его трусом.

— Постой! — выдохнула Гермиона, покачав головой.

Выражение её лица изменилось, в глазах промелькнуло что-то, и это очень не понравилось Малфою. Как будто Грейнджер посетило озарение чего-то такого, что должен был понять он сам, но не успел, не осознал до сих пор.

— Всё это, — сбивчиво затвердила Гермиона, устремив взгляд в пол. — Всё, что мы пережили… Фламель, Каркаров. Даже всё услышанное там, в покинутом особняке, не помешало тебе вернуть мне волшебную палочку. И потом в Азкабане… — прошептала она с удивлением. — Или даже до... Я тоже стала ощущать это, но не понимала... Мерлин! Да и как я могла? — она сделала паузу и подняла глаза. — Поэтому ты так ведёшь себя? Я всё пыталась понять… разглядеть, почему иногда ты становишься таким едким и грубым?

— Я и есть такой, — негромко сказал Малфой.

— Верно, — сникла Гермиона.

Несколько секунд они с Малфоем стояли, не двигаясь.

— Верно... — во второй раз произнесла Грейнджер.

Очнувшись от оцепенения, Драко осторожно притянул Гермиону к себе и обнял.

Она не воспротивилась, только слабо покачала головой, осуждая его за неспособность признаться вслух — их вражда наконец-то закончилась, исчерпала себя.

Малфой чувствовал нечто странное. Будто Гермиона Грейнджер в эти ускользающие в никуда секунды разрушала в нём что-то, крепко посаженное в детстве. Чтобы собраться с мыслями, Драко попытался вспомнить холодный голос Люциуса, зачитывающий ему, семилетнему, правила чистокровного волшебника, но в голову не приходило ничего. Потому что всё случившееся с ним ранее, казалось, происходило с кем-то другим.

Драко отстранился. Он задыхался, осознавая, что возврата к прежнему нет, пытался понять, что его с ней связывает.

Гермиона смотрела на Малфоя и легко улыбалась.

Драко ощутил уже знакомый тонкий аромат духов и впервые заметил в карих глазах Гермионы причудливые золотые искорки. На самом краю радужек. «Волшебники вроде Дамблдора говорят, что у любви золотой цвет, — неожиданно подумал Драко, — как у Амортенции».

Он перевёл дыхание и накрыл ладонь Гермионы своей, как ему давно уже хотелось. Его смятённое сердце билось всполошившимся мотыльком, трепыхающимся между стеклянными стенками фонаря. Малфой неожиданно вспомнил, что мотыльки быстро умирают.

Секунды шли, и стук становился ровнее и спокойнее.

— Прошу, не сдавайся, — проговорила Гермиона. Она приподнялась на цыпочки и прикоснулась губами к щеке Малфоя. Она не целовала, только робко замерла в нежном прикосновении.

Внезапная обжигающая боль заставила Гермиону ахнуть.

— Что случилось? — забеспокоился Драко.

Грейнджер непонимающе уставилась на своё кольцо. На ободке выступили слова. Словно во сне Гермиона поднесла руку к глазам и прочитала надпись.

«С Гарри беда. Годрикова Впадина».

* * *

Она сжала на прощание его запястье и выбежала из библиотеки к уже ожидавшему её в дверном проёме Челли.

Тихий хлопок.

Девушка и эльф исчезли.

Драко взбрело в голову, что он мог бы отправиться с Гермионой. Ему хотелось окликнуть Грейнджер у двери, произнести её имя вслух.

«Какая глупость только не придёт в голову! — подумал Малфой. — Поттер снова во что-то влип, и это меня не касается». Он машинально дёрнул штору, наблюдая за тем, как темнеет небо за окнами.

Шаги матери по паркету Драко узнавал безошибочно столько, сколько себя помнил. Нарцисса подошла к столу, едва дотронулась до стебля голубой гортензии, занявшей всю вазу, и взглянула на сына.

— Она ушла?

Тон, которым был произнесён этот короткий вопрос, заставил Драко вздрогнуть, словно мать ударила его.

— Да, — тихо произнёс он, обернувшись. Иногда Драко боялся Нарциссу. Вот и теперь окаменел под её взглядом, как провинившийся ребёнок. — Что-то случилось с Поттером.

— Гарри Поттер не сможет нам помочь, — равнодушно сказала Нарцисса. Она сделала несколько шагов к сыну и взяла его за руку, сжав пальцы почти до боли.

— Мама, что ты де…

— Но я знаю, кто поможет. Прошу тебя, милый, подумай как следует, прежде чем отказываться или соглашаться. Обещай мне.

Драко пытался понять, что происходит. Почему его мать так смотрит на него, умоляюще, испугано и в то же время непоколебимо?

— Выйди в парк, — произнесла Нарцисса. — Пройди до пруда и жди.

— Идти надо прямо сейчас?

Леди Малфой кивнула.

Драко послушался и вышел в парк.

Вода в ручье журчала громко и бодро. Малфой остановился возле мостика, казавшегося игрушечным в освещении парковых фонарей.

В голове Драко не было ни одной связной мысли.

Он был опустошен.

Разговор с Петтигрю, Питером, Хвостом (Малфой уже не знал, как называть призрака, что стенал по ночам в винном погребе мэнора) совсем выбил его из колеи.

Странное поведение матери.

Что-то ужасное приключилось с Поттером, впрочем, с ним как раз не произошло ничего удивительного.

Гермиона.

Ещё одно воспоминание в его коллекции. Ещё один флакончик. На этот раз тёплого золотого цвета, фиал всех оттенков охры.

Шорох веток привлёк внимание Драко. Он выхватил палочку и выставил перед собой.

— Спокойнее, Малфой. Этого всего лишь старый друг и родственник. Нокс.

Свет внутри ближайшего фонаря мигнул, как сорвавшаяся звезда, и погас.

Из-за тисовой ограды вышел человек в чёрной мантии и неспешно стянул с головы капюшон.

— Нарцисса не сказала тебе?

— Нет, — хрипло ответил Драко, узнав незваного гостя. Перед ним стоял волшебник, которого он и не надеялся когда-либо увидеть.

— Значит, теперь ты хозяин мэнора, — произнёс Рабастан, оглядывая парк. Он поднял с земли камень и бросил в пруд. Раздался плеск. Несколько напуганных разбуженных птиц взметнулись вверх из ближайшего розового куста.

— Отец — хозяин мэнора, — отчеканил Драко.

— Ты веришь, что Люциус вернётся? — с любопытством спросил Лестрейндж. — Брось дуться, как второкурсник на уроке Старой Кошки, Малфой! Я знаю о том, что случилось с твоим отцом.

— Ну и что из того? — огрызнулся Драко.

Рабастан печально улыбнулся.

— Возможно, ты ожидаешь, что Министерство Магии поможет ему выкарабкаться?

— Нет. Я ничего не думаю.

Лестрейндж задумчиво склонил голову.

— Что, если я знаю, кому это по плечу?

— Вы лжёте. И при этом чего-то хотите от меня.

Рабастан негромко рассмеялся.

— В тебе кровь Малфоев, сразу видно, чутьё. Да, кое-что от тебя нам понадобится.

— Кому это «нам»? — подозрительно прищурившись, спросил Драко.

— Ты ищешь дневники Гриндевальда.

Малфой ощутил болезненный толчок в груди, дыхание участилось.

— Мать сказала вам? — выдохнул Драко. — Постойте. Вы тот человек, которого я видел здесь у ворот мэнора?!

Рабастан кивнул.

— И нищий, увязавшийся за тобой в Лютном переулке, и много кто ещё. Мы достаточно долго наблюдаем за тобой.

— Зачем?! — изумился Драко.

— Сегодня настоящие чистокровные волшебники жмутся в своих домах, — заговорил Рабастан, стиснув палочку сильнее. — Грязнокровки и полукровки распоряжаются в Министерстве и празднуют победу. Тёмный Лорд привёл нас к краху, к полному и безоговорочному поражению, потому что был одержим убийством мальчишки, который ничего не значил для нашего дела.

— Дела? Какого дела? Убивать магглов?

— Чистокровные волшебники не должны прятаться в своих мэнорах, — Лестрейндж сжал плечо Драко так сильно, что Малфой был уверен — останутся следы. — Неужели тебе нравится то, что происходит сейчас? Знаю, что нет. Долохов…

Драко с тревогой поднял глаза.

— …собирает силы. Уже сейчас он гораздо сильнее Тёмного Лорда, но, главное, в отличие от него, Антонин знает, что нужно делать, чтобы весь мир узнал о существовании волшебства. Магглы будут трепетать перед настоящими магами. А сейчас я предлагаю тебе присоединиться к нам и быть на равных.

— Ноттам вы тоже предлагали присоединиться?

— Нотты решили поставить на Министерство. Они легко отделались и думали, что это им сойдёт с рук. Но ты ведь так не думаешь, Драко? Вспомни, что эти люди сделали с твоим отцом.

— Я не нуждаюсь в напоминаниях.

Волна отвращения поднялась в Малфое с новой силой. Он ненавидел Министерство Магии, судей Визенгамота, но и Пожирателей смерти презирал не намного меньше.

— Вы так и не сказали, что вам нужно от меня. Только не говорите, что не можете справиться без моих великолепных магических способностей.

— Трезвый взгляд на вещи, — дёрнув уголком губ, сказал Рабастан. — Нам необходима Рука Славы — тот артефакт, что несколько лет назад ты купил в лавке старины Горбина.

Малфой всеми силами старался забыть об этой проклятой штуке — уродливой костлявой руке на столь же неприглядной подставке. Теперь выживший после битвы за Хогвартс Пожиратель смерти напоминал ему о ней, а заодно невольно и о ночи на Астрономической башне, мёртвом директоре, осколках на полу Большого зала, залитых туманом троп Запретного леса и овраге, куда Драко во время побега бросил Руку Славы. Даже если бы он вернулся сейчас в Хогвартс и прошёл тем же путём, то не отыскал бы артефакт.

— Мы думали, что она в Малфой-мэноре, — сказал Лестрейндж, — и была конфискована с остальным барахлом Люциуса. Мы наведались в Подразделение Министерства по аресту волшебного имущества, но не нашли Руку.

Драко сглотнул.

— Потому что её нет.

— Как это нет? — прошипел Рабастан, сдавив плечо сильнее.

Драко с трудом стряхнул его цепкие пальцы.

— Я потерял артефакт ещё тогда… в лесу.

Лестрейндж не сводил с Малфоя взгляда, силясь прочесть по его лицу правду. Но Драко не лгал, и Рабастан это понял.

— Жаль. Долохов был готов обменять эту штуку на дневники Гриндевальда.

— Что? — дрогнувшим голосом спросил Драко. — У него есть записи?

— Да. Долохов хорошо знал Гриндевальда. Они учились в одной школе, — проговорил Рабастан.

— В Дурмстранге.

Лестрейндж утвердительно кивнул.

— Тёмный Лорд хотел найти какую-то палочку, которой владел Гриндевальд много лет тому назад и отдал его дневники Долохову для расшифровки. Антонину пришлось знатно повозиться с ними, но принцип был ему знаком.

— О Мерлин! — Драко осенило. Ну конечно! Кому как не Долохову было по силе разобраться в зашифрованных записях своего бывшего лидера. Но для чего ему понадобилась Рука Славы — вещь, способная рассеять любой, даже самый непроглядный, мрак. Ответ нашёлся сам собой, когда Малфой вспомнил слова только что произнесённые Лестрейнджем и рассказ Гермионы о её удивительном походе в Картографический Отдел Министерства. Тогда он слушал её вполуха и даже как-то обидно пошутил по поводу гениальности Лавгудовой семейки. — Вы собираетесь пройти в Архив? Хотите украсть магический шар…

— Ты знаешь о нём? — удивился Рабастан. — Он поддерживает чары, скрывающие от магглов наш мир.

— Но тогда Статут о секретности…

— Больше не понадобится! — торжественно закончил Рабастан. — Всему Аврорату не хватит стирателей памяти, чтобы заставить магглов забыть о волшебстве. Ты когда-нибудь говорил с магглами? Они так ревностно стараются не замечать волшебство, даже когда оно происходит у них под носом.

— Начнётся хаос.

— Начнётся, — согласился Лестрейндж. — И только один волшебник сможет с ним справиться. Если бы ты оказал ему услугу, он бы это запомнил. Но Руки Славы у тебя нет, Драко…

Лестрейндж накинул капюшон и через несколько секунд скрылся в тени между высокими серебряными тополями.

Его шаги становились тише, и Малфой чувствовал, что вместе с Рабастаном уходит прочь последняя надежда на спасение Люциуса.

— Стойте! — воскликнул Драко. Он буквально ощутил, как Лестрейндж обернулся и впился взглядом в его лицо. — Я знаю, как обойти Порошок вечной тьмы и без Руки Славы. И вам это почти ничего не будет стоить.