Практическое руководство по злу (джен)

Отправляясь в поход дабы совершить отмщение, приготовь две могилы. Одну для самого глупца, а вторую для всех его настырных родственников.

Жуткий Император Мстительный

Когда я проснулась, мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, где я нахожусь.

Вчера я сказала, что не хочу возвращаться в приют, и меня отвели в гостиницу, где остановились сами праэси. Впрочем, я не смогла вспомнить, что именно я говорила. В комнате никого не было, так что я решила позволить себе вдоволь насладиться мягкой кроватью, которая была раза в два больше, чем у меня в приюте. Праэси не стали выбирать одну из самых дорогих гостиниц, но и худшей она точно не была. Сквозь жалюзи пробивались лучики солнца, и по всему выходило, что уже давно за полдень, а значит, я проспала большую часть дня. «Кто бы мог подумать, что перерезать пару глоток отнимает столько сил», — подумала я. Мне хотелось, чтобы эта мысль стала некой формой самоосуждения, но попытка вызвать раскаяние за совершенное прошлой ночью, окончилась неудачей. Я села в кровати и, всё ещё ощущая усталость, провела по волосам рукой. Они были в полном беспорядке. За ночь тёмные пряди совершенно перепутались.

Теперь, когда я могла несколько отстранённо взглянуть на всё, что вчера произошло, я начала понимать, что меня подтолкнули к тому, чтобы забрать жизни этих людей. Впрочем, я не могла представить, зачем это было ему нужно. Кто вообще знает, зачем злодеи делают то, что они делают? «Это, однако, ничего не меняет. Я сама приняла решение и сделала это по своим собственным мотивам». Не знаю, можно ли было считать мои действия справедливыми, но даже при свете дня мне не стало казаться, что я совершила ошибку. Я умыла лицо в большой чаше, стоящей у кровати, вытерлась висящим рядом полотенцем, и прохладная вода унесла последние остатки сонливости. Рядом с чашей лежали ножны с ножом. Мне не составило ни малейших затруднений вспомнить, где я последний раз его видела. Я припомнила отдалённо, что прошлой ночью пыталась вернуть нож, но мне сказали, что отныне он мой. «Не знаю, что и чувствовать по этому поводу».

Итак. Что дальше?

Я была голодна, так что стоило проверить, не удастся ли мне раздобыть чего съестного. Ощущения, что всё закончилось, у меня не было, но что ещё могло понадобиться от меня Чёрному Рыцарю? Хотя нет, это неправильный вопрос. Если он чего-то захочет, он это и так получит: у меня нет возможности остановить его. О чём мне следует подумать, так это о том, не смогу ли я что-то выгадать в этой неразберихе. Вряд ли мне удастся в ближайшее время наткнуться на кого-то ещё настолько же важного, а значит, нужно найти правильный подход. Я купила эту возможность кровью, так что, будь я проклята, если мне не удастся что-то с этого получить. Я слышала, Чёрный Рыцарь обладал значительным влиянием в Военном колледже, что не удивительно, ведь он фактически командовал Легионами, в которых должны будут служить все кадеты. Может быть, если я правильно разыграю свою карту, я смогу уговорить его предоставить мне место в этом году? К этому моменту я почти собрала деньги на обучение, но поездка в Пустоши тоже требовала денег и немалых. Впрочем, я была абсолютно уверена, что если за меня замолвит словечко правая рука Императрицы, то эта проблема будет решена. Другая проблема, которую я могла представить, заключалась в том, что любой, кто хочет войти с Равнин на территорию Праэс, должен иметь документы, но здесь хотя бы раз сиротское происхождение давало мне преимущество: приют был имперским заведением, а значит каждый из нас был уже зарегистрирован в кабинете губернатора.

Большинство Равнинцев не имели имперских документов, поскольку насильственная регистрация после Завоевания привела бы к гражданским беспорядкам, чего Империя пыталась избежать. Впрочем, со временем документами обзаводилось всё больше и больше людей — это был способ обезопасить себя от слишком уж многих проблем в общении с властями. Многие из старшего поколения бормотали себе под нос, что появление твоего имени в имперских списках не может привести ни к чему хорошему, и честно говоря, я не была уверена, что они ошибались. Я слишком часто общалась с легионерами, пока разносила им напитки, чтобы как и раньше верить в то, что они готовы в любой момент поджечь город и станцевать на его углях — в наши дни репутация у них была получше, чем у городской стражи — но списки эти составлялись для Этера, столицы Империи. Судя по тому, что я слышала о знати, что проживала в Городе Чёрных Врат, это были не того рода люди, кому стоит сообщать своё имя. Даже остальные праэси говорили о них с отвращением.

Изучая своё отражение в зеркале на стене, я обнаружила, что блузка моя всё ещё заляпана. Брызги крови двух убитых мною людей оставили на ткани теперь уже высохшие красные пятна. Не похоже, что я смогу ходить по улицам с такой изобличающей отметиной. Но праэси, похоже, обо всём подумали: на комоде лежала рубашка с длинным рукавом и аккуратно сложенные штаны. Я неторопливо переоделась и натянула ботинки, затем вышла из комнаты. Смутное беспокойство заставляло меня тянуть время. Вредная привычка, но с учётом обстоятельств, я была готова поддаться её влиянию.

Короткий лестничный пролёт привёл меня в общую комнату гостиницы. Здесь было пусто, что, в общем-то, странно для данного времени дня: сюда должны были собираться как местные завсегдатаи, так и путешественники из других мест. До Завоевания Лаура была столицей Королевства Равнин, но даже под властью Империи она оставалась самым богатым городом региона. В чьих карманах лежало это богатство — другая история, но учитывая, что город был крупным центром торговли, в это время года хорошие гостиницы должны были быть набиты до отказа. Хозяина гостиницы тоже нигде не было видно. Лишь какая-то женщина одиноко сидела за одним из столиков у очага. Перед ней лежала пачка документов, и она писала что-то на пергаменте, обмакивая перо с чёткостью часового механизма. Когда я спустилась по лестнице в зал, она не подняла головы, по всей видимости, не услышав меня.

— Садись, — спокойно сказала она, не поднимая глаз от пергамента.

Наверное, всё же услышала. Я села за стул напротив неё, не представляя, что мне делать дальше.

— Трактирщик сейчас принесёт завтрак, — сообщила незнакомка.

Я кивнула, испытывая неловкость, поскольку осознала, что она так ни разу на меня и не взглянула.

— Я… — начала я.

— Я знаю, кто ты, Катерина Найдёныш, — безразлично прервала меня она.

Я приподняла бровь.

— Кажется, это уже превратилось у всех в привычку, — заметила я. — И как мне вас назвать?

— Писарь.

Ой. Это было не имя, а Имя. «Не стоит дерзить незнакомцам, Катерина. Когда ты уже запомнишь?» Истории рассказывали, что Завоевание осуществили пять Бедствий: Чёрный Рыцарь, Чернокнижник, Капитан, Следопыт и Убийца. Женщина, сидевшая передо мной, не была одной из них. О ней не слагали таких ярких легенд, как о Следопыте или Чернокнижнике. Полагаю, её Роль не слишком хорошо подходила, чтобы где-то засветиться, и всё же я о ней слышала. Говорили, что она словно тень следовала за Чёрным, приводя все дела в порядок и присматривая за тем, чтобы после его побед всё работало, как следует. Если задуматься, странно, что я не видела её прошлой ночью. Настоящий уровень её полномочий в Империи был не вполне ясен, но не много встречалось настолько тупых людей, чтобы не понимать, что ссориться с ней было чрезвычайно плохой идеей. Неловкое молчание прервал трактирщик. Неловкое, впрочем, лишь для меня. Женщина словно бы ничего и не заметила. Он поставил на стол поднос с яйцами и сосисками и улыбнулся профессиональной улыбкой.

— Мадам, — приветствовал он меня. — Леди Писарь, вы уверены, что я не могу предложить вам чай или вино?

— В этом нет необходимости, — ответила она.

Было приятно видеть, что я не единственная, ради кого она не отрывает головы от пергамента. Мужчина почтительно поклонился и скрылся на кухне, предоставив мне возможность насладиться моей первой за день трапезой. Не самое роскошное пиршество, но всё было свежее, а я умирала с голоду. Кажется, за всю свою жизнь я не ела ничего вкуснее. К тому времени, как я прикончила последнюю сосиску, Писарь закончила то, чем занималась, затейливо расписалась внизу пергамента, а затем опустила перо в чернильницу.

— Чёрный вернётся ещё до вечернего колокола, — сообщила она. — Он захочет с тобой поговорить.

Я не стала сразу отвечать, частично потому, что не была уверена, что должна чувствовать по поводу того, что самый известный злодей нашей эры хочет ещё раз со мной поговорить, но ещё и потому, что рассматривала сидящую напротив меня женщину. В её внешности не было ничего примечательного. Пальцы испачканы чернилами, телосложение миниатюрное. Впрочем, учитывая, что мы были практически одного роста, мне, наверное, следовало подобрать более лестный эпитет. Её не сопровождала аура силы, как Чёрного или Капитана, которые могли заполнить своим присутствием всю комнату целиком, просто находясь там. Я бы не поверила, что у неё вообще есть Имя, если бы она чуть ранее так играючи не заметила моё появление. В Писаре было что-то сокрытое от внешнего взгляда. Я напомнила себе, что Имя не обязательно включает в себя способность драться, но от этого оно не становится менее опасным.

— А о чём, собственно, он хочет поговорить? — спросила я.

— Матроне твоего приюта сообщили, что ты всё ещё жива, — ответила она, проигнорировав мой вопрос. — Она волновалась.

Я хмыкнула, что должно было означать благодарность. Я не испытывала к матроне Нелтер неприязни, пусть даже её поучения иногда и порядком меня доставали. Она не одобряла мою работу в Крысином Гнезде, это факт — и с ней наверняка случился бы припадок, узнай она, что я дерусь в Яме — но, в конце концов, Дом Трагически Осиротевших Девочек Лауры всегда гордился тем, что устраивал своих подопечных на более достойные места, чем разнос напитков в трактире. После выпуска из заведения девушки имели достаточное образование, чтобы начать работу в торговле, либо стать наставницей детей знати. И раз уж она тратила на меня время, значит, ей было по-своему не всё равно. Писарь, кажется, решила, что наш разговор закончен, поскольку вытащила из пачки новый кусок пергамента и снова обмакнула перо. Как выяснилось, она была права насчёт скорого возвращения Чёрного Рыцаря: я как раз прикончила сосиски и допивала кружку чая, когда тот вошёл в общую комнату.

— Добрый вечер, Катерина, — весело приветствовал он меня. — Добрый вечер, Писарь.

— Добрый вечер, Чёрный, — ответила женщина с невыразительным лицом, и я была вынуждена признать, что ей хватало духу продолжать пялиться в листы пергамента, не замечая даже самого Чёрного Рыцаря.

— Цифры всё подтверждают? — спросил он, явно давно привыкший к её безразличию.

— Да. Впрочем, это неважно, учитывая признание. А Капитан?

— В настоящий момент общается с Оримом.

Большую часть я не поняла, но последнее имя было мне знакомо. Генерал Орим — Орим Угрюмый, как дружелюбно улыбаясь, называли его легионеры — командующий Пятым легионом, который составлял гарнизон Лауры. Я допила чай, дожидаясь своей очереди.

— Катерина, — произнёс Чёрный, через мгновение повернувшись ко мне, — ты…

Он замолчал.

— Похоже, у тебя есть ко мне вопрос? — закончил он.

— Это может прозвучать довольно странно, — начала я, — но, тем не менее, я слышала множество историй, и мне кажется, стоит всё-таки спросить. Это сможет избавить от кучи дальнейших проблем и всё такое.

Он приподнял бровь, но ничего не сказал.

— Так что, э-э-э… просто, чтобы знать наверняка, — произнесла я. — Вы, случайно, не мой давно потерянный отец, который устроил меня в приют, чтобы обезопасить от своих врагов, и вернулся только сейчас, когда я достаточно подросла, чтобы суметь постоять за себя?

К моему тихому ужасу, это вызвало смех у чудовища напротив меня. Его этот вопрос, кажется, искренне позабавил, так что, видимо, я всё ещё сирота. «Хвала за это небесам»,— подумала я. Тем не менее, выходило, что у меня нет никаких идей по поводу того, чем я вызвала его интерес.

— Нет, — ответил он. — Боюсь, я не имею никакого отношения к твоему зачатию. Кроме того, нельзя подрасти достаточно, чтобы справиться с моими врагами.

— Могу представить, — заметила я, хотя на самом деле не могла.

Скажу честно, я с трудом могла вообразить себе людей, способных побеспокоить человека, сидящего напротив меня. В Равнинах осталась лишь одна герцогиня — дорахе — и ей не было никакого дела до остальной части страны. Мысль о том, что она может возглавить восстание против Империи, была смехотворна, ну а кроме неё не осталось никакой знати, обладающей достаточным влиянием. Может быть, Первый Принц Принципата? Я мало что знала об этой женщине. Ходили слухи, что она наконец-то покончила с гражданской войной, что означало, что они могли снова положить глаз на одного из своих соседей.

— Кстати о них, — сказал он. — Я надеялся, что мы сможем поговорить о губернаторе.

Я приподняла бровь.

— Я слышала, большая часть слов, которыми его можно описать, не предназначена для ушей приличных девушек.

— А ты одна из них? — улыбнулся он. — Из приличных девушек?

Я фыркнула. Так значит, он хочет поговорить о губернаторе Мазусе. Ха! Это можно. Скорее всего, ему не понравится то, что я скажу. Но это можно.

— Должно быть, он самый ненавидимый человек во всей Империи, — откровенно сказала я. — Никто об этом не говорит, потому что в противном случае к тебе вламываются стражники, но не думаю, что в Лауре найдётся много людей, кто не пырнул бы его чем-нибудь острым, если бы смог избежать последствий.

Чёрный задумчиво хмыкнул, попивая чай.

— У меня сложилось впечатление, что губернатор, по крайней мере, в хороших отношениях с гильдиями, — заметил он.

Я пожала плечами.

— Учитывая, сколько золота он суёт цеховым мастерам, это неудивительно, — ответила я. — С теми немногими, кто не хотел иметь с ним дел, произошли крайне досадные несчастные случаи, а те, кто заступил на их место, оказались более сговорчивы.

— Несчастные случаи? — уточнил он.

— Он даже не пытался ничего скрывать, — сердито парировала я. — Тара Золотой глаз, которая руководила гильдией Пряностей, прямо заявила ему, что скорее сдохнет, чем возьмёт его взятку. Она утонула в ванной, в которой и сантиметра воды не было. И, наверное, мне не нужно ничего рассказывать о городской страже?

— Я так понимаю, происшествия вроде вчерашнего здесь не редкость?

— Чаще всего, стража делает то, что должна, — признала я. — Но общеизвестный факт, что они — его личные головорезы, и не стесняются распускать руки, когда собирают его непомерные налоги.

Губы его сжались.

— Ах да, знаменитые налоги. По этому поводу он устроил в Этере настоящий переполох.

— Забавно, что каждый раз они временные, но, каким-то образом, их никогда не отменяют.

Налоги — основная причина, по которой ненавидели Мазуса. С самого начала все были готовы к тому, что праэси, которого Императрица назначит на пост губернатора, попытается превратить Лауру в своё личное феодальное владение, но за первые десять лет, когда власть принадлежала легионам, люди привыкли к справедливому правлению. До тех пор, пока ты не пытаешься устраивать беспорядки или совершать преступления, легионерам нет дела до занятий равнинцев. Мазус же везде совал свой нос, а следом за носом, обычно появлялась рука, жаждущая поживиться золотом.

Последние несколько лет цены на продовольствие непрерывно росли. Я слышала, как люди жаловались на то, что торговцев, не входящих в гильдии, обложили новыми поборами. А поскольку гильдия забирала долю у всех, кто в неё входил — Мазус, разумеется, получал свой процент — то цена за вступление могла и разорить небольшого торговца. Мало того, что это было несправедливо, больше всего меня злило то, что это было невероятно тупо. В эти дни торговля в Лауре стала совсем не той, что десять лет назад. Тогда не менее чем половина торговцев на летней ярмарке были из местных. Жадный мерзавец так сильно стремился выжать из города побольше денег, что совершенно не замечал, как душит его.

— Подлинный идиотизм, — согласился Чёрный, и душа моя едва не ушла в пятки.

Он действительно читает мысли, или я сказала это вслух?

— Всё выдало твоё лицо, — с улыбкой сообщил мне зеленоглазый человек.

Мой пульс участился. Я не была полностью уверена, что он говорит правду. Но он был со мной согласен. Почему? Разве выдоить больше золота для Империи не лучше с его точки зрения вне зависимости от того, что делал Мазус? Даже если ситуация дойдёт до крайней точки и выплеснется на губернатора в виде бунта, гарнизона вполне хватит, чтобы его усмирить. На кончике моего языка крутился десяток вопросов, но я не была уверена, что мне стоило их задавать. До сих пор он вёл себя вполне разумно, даже любезно, вообще-то, но не стоит забывать, что именно этот человек, сидящий напротив меня, поставил наше королевство на колени.

Может быть, какая-нибудь другая девушка могла бы подумать, что раз уж он продолжает улыбаться, то он — друг, но я не забывала, кто он такой. И всё же, я чувствовала тот самый зуд. Необходимость узнать «почему», а не просто смириться с фактом «всё так, как оно и есть». Отчаянный позыв понять, как работает мир вокруг меня. И вообще, это ведь именно он начал разговор, не так ли? Он мог легко превратить его в допрос — проклятье, да он мог просто спросить кого-то более сведущего чем шестнадцатилетняя девушка из приюта — но по каким-то своим причинам он решил пойти на сложности и превратить всё в обстоятельную беседу.

— Если он идиот, — заговорила я, проигнорировав собственный здравый смысл, — тогда почему он вообще стал губернатором?

Лицо Чёрного Рыцаря не изменилось, но появилось отчётливое ощущение… удовлетворения. Примерно такое появляется у людей, когда они обнаруживают, что оказались правы.

— От Мазуса, в общем-то, никто и не ждал особенных свершений, — сообщил он. — Это было исключительно политическое решение.

— Императрица хотела его за что-то наградить, — догадалась я. — И потому ему дали управлять самым богатым городом Равнин.

— Это была не награда, — ответил Чёрный. — Это была взятка. Его отец — Высокий Лорд, и после окончания Завоевания, нам нужно было его задобрить.

Я изумлённо моргнула.

— Задобрить его? — выпалила я. — Да она же Императрица! С чего это ей потребовалось кого-то задабривать?

Зеленоглазый мужчина допил вино и отставил кубок в сторону.

— Ты полагаешь, что она обладает безграничной властью, но это представление в корне неверно. Если матрона твоего приюта наденет корону и объявит себя правительницей Лауры, даст ли ей это реальную власть над городом?

— Полагаю, это риторический вопрос, — сухо ответила я.

Он утвердительно хмыкнул и вернулся к теме разговора.

— В случае со Зломыслящей — то же самое. Сидеть на троне, не означает, что праэси станут исполнять каждую её малейшую прихоть. Ей требуется поддержка других обладающих властью людей, иначе её полномочия станут не более чем фикцией.

Тон его голоса не слишком отличался сейчас от тона лучших преподавателей приюта в те моменты, когда они заговаривали о своих горячо любимых предметах, что было… весьма странно. Образ грамотея средних лет, ведущего у нас занятия, не сказать чтоб так уж хорошо вязался с сидящим передо мной злодеем.

— Так значит, ей нужно, чтобы на её стороне были все Высокие Лорды? — спросила я.

Его губы искривила сардоническая усмешка.

— Это было бы весьма выдающееся достижение, учитывая, что все они ненавидят друг друга почти так же сильно как и её, — пробормотал он. — Нет, ей нужно лишь прибрать к ногтю достаточное их количество, чтобы остальные осознали, что восстание бесполезно.

— А лучший способ договориться с нужными людьми, это отдать им приличный равнинский город, с которого можно трясти налоги, — нахмурилась я. — Пусть даже живущие здесь люди окажутся под властью такого ублюдка как Мазус.

— Более или менее верно, — согласился он. — Корона получает определённую часть собранных им налогов, что за последние несколько лет составило сумму, значительно превосходящую ожидания. Вследствие этого, возникли вопросы.

Я приподняла бровь.

— Императрица недовольна тем, что получает больше, чем рассчитывала?

Глаза Чёрного стали холодны.

— Золото не растёт на деревьях, Катерина. Была выражена обеспокоенность по поводу благосостояния Лауры в условиях подобного бремени.

Я многозначительно хмыкнула.

— Вы беспокоитесь о том, что режете золотую гусыню, — подумала вслух я.

Он пренебрежительно взмахнул рукой.

— Это одна из причин, разумеется, впрочем, не самая главная. Настоящая проблема заключается в том, что он сеет недовольство.

— Не то, чтобы меня не пугала мысль о том, что бунт будут усмирять легионы, — заметила я. — Но разве не в этом их основное назначение?

Я поморщилась от своих слов. Меня несколько обеспокоила та лёгкость, с которой я примерила на себя имперский образ мыслей. Разумеется, я и сама планировала завербоваться в Легионы, но только для того, чтобы добраться до достаточно высокого поста, чтобы предотвращать подобное развитие событий. Чёрный налил себе ещё одну чашу, зачем жестом предложил вина мне. Я покачала головой. Не то, чтобы я не любила вино — я пробовала его несколько раз в Крысином Гнезде и обнаружила, что некоторые сорта вполне мне по вкусу — но я только что закончила завтракать, да и до вечера ещё было далеко. Впрочем, праэси начинали пить с самого утра, так что меня не удивило то, что он налил себе вторую чашу.

— Они легко усмирят бунт, — признал Чёрный. — Но будут последствия.

Сказать или промолчать? Проклятье, да это даже не станет самым моим дерзким за сегодня высказыванием.

— Уж не думала, что мёртвые равнинцы вызывают у вас подобное беспокойство, сэр.

Мне удалось сохранить приемлемый тон. Одно дело было тягать дракона за хвост, а другое — одновременно с этим показывать ему язык.

— Я питаю отвращение к бессмысленным потерям, — ответил Чёрный, очевидно ни на секунду не сконфуженный моим намёком на то, что он отпетый массовый убийца. Полагаю, я не первая, кто об этом заговорила. — А убийство бунтовщиков лишь загонит волнения под землю.

Он отставил чашу в сторону.

— Проблема намного шире, Катерина. Возьми две нации с приблизительно равным количеством населения. Одна аннексирует другую, но не получает законной власти над ней, удерживая порядок одной только силой оружия. Как предотвратить восстание?

Я не вполне понимала, почему он не стал называть Праэс и Равнины. Ведь было совершенно понятно, что он говорил именно о них. Может быть для некоторой отстранённости? Наверное, когда не называешь своих соотечественников по имени, так легче говорить о… неприятных мерах. И всё же, это был по сути лишь фиговый листочек.

— Нужно использовать Легионы — в смысле, армию нации-завоевателя — чтобы уничтожить любого, кто выходит за рамки. Если повесить достаточно людей, то больше никто не станет с тобой связываться, — сказала я, немного поразмыслив.

В каком-то смысле, когда ты — Зло, править легче. Не требуется беспокоиться о мелких докучливых концепциях типа «будь справедлив» или «не пытайся решить любую проблему убийством».

— Ах да, правление через страх, — заметил он. — Это работает, но лишь до определённой степени. Необходимо поддерживать тонкое равновесие, чтобы люди боялись достаточно, чтобы не начинать мятеж, но и не до такой степени, чтобы осознать, что им уже нечего терять. Вот почему, когда кто-то доводит людей до этого уровня отчаяния, необходимо вмешаться.

Всё внезапно сложилось в единую картинку, как в тех забавных металлических головоломках, что продавались на рынке.

— Мазус, — осознала я.

— Политика Империи заключается в том, чтобы эксплуатировать Равнины, а не разрушать, — сказал Чёрный. — Губернатор наносит куда больше ущерба, чем может себе вообразить.

Я постаралась, чтобы чувство лёгкого отвращения не отразилось на моем лице. Как вообще можно говорить подобные вещи? И всё же, пускай с точки зрения политики такое мышление и лежало целиком в сфере области Зла, от него по крайней мере не несло тупостью. А я всегда предпочту, чтобы во главе стоял компетентный мерзавец, а не злобный идиот.

— Вы полагаете, что бунт в Лауре может перерасти во что-то большее? — спросила я.

— Ключ к сохранению Империей контроля над завоёванными землями — это не страх, моя дорогая, это апатия. До тех пор, пока простые люди могут заниматься своими делами и беспрепятственно жить своей жизнью, какое им дело то того, куда идут их налоги? Губернатор заставляет простых людей снова вспоминать о правителях, а это очень опасно.

— Ха. Вообще-то, это многое объясняет, — признала я.

Прежде всего, наконец, стало ясно, почему Легионы Ужаса, которые получали указания напрямую от Чёрного Рыцаря, вели себя так прилично, по сравнению с Мазусом. Стало ясно, почему легионеры никогда не упускали возможности отпустить шпильку по поводу Мазуса и его приятелей. Получается, что Губернатор не был в прямом смысле слова союзником Императрицы. Раньше я была готова списать это на смесь неприязни и некоторого уровня соблюдения приличий, но всё, похоже, объяснялось закулисными политическими событиями.

— Существует также и более тонкая угроза, из-за которой я прибыл сюда лично, — добавил немного погодя Чёрный.

Я приподняла бровь. Мне было невероятно интересно, но я, кажется, уже исчерпала свой запас наглости на этот день. Я не была уверена, сколько он готов мне спустить, но у меня появилось ощущение, что я наговорила уже достаточно.

— Если можешь, подумай об этом как об истории, — произнёс зеленоглазый человек. — Город, однажды столица процветающего королевства, разрушенный и пребывающий сейчас в упадке. Его жители стонут под всё возрастающим бременем, и нет никакой надежды. Пока, наконец, не появляется…

— Герой, — тихо закончила я.

Проклятье. Кажется эта ситуация может стать реально мерзкой. Как если сложишь поленницу из сухих дров и оставишь без присмотра. Чтобы поднялся огонь, достаточно одной лишь искры. Точно так же и город, который он описал, оставленный без присмотра слишком надолго, мог породить Роль, которая способна заполнить возникшую пустоту. Сможет ли герой побить Чёрного Рыцаря? Как-то я сомневаюсь. В конце концов, последние семь не справились, а один из них, пять лет назад, как я слышала, не протянул и недели, прежде чем до него добрался Убийца. Но если люди в городе будут достаточно раздражены, то герой, прежде чем его остановят, сумеет устроить множество проблем. Это был совершенно другой уровень игры. Рыцарь ведь даже ещё не сражался с героем, он изменял ситуацию так, чтобы герой даже и не смог появиться.

— Скорбящие Небеса, — мягко сказала я. — Неудивительно, что вы каждый раз их убиваете. Стрела натянута задолго до того, как воробушек вспорхнул.

Улыбка Чёрного была остра, как нож.

— То, что я побеждаю, не означает, что я перестаю жульничать.

— Так зачем вы мне рассказываете... вот это вот всё? — спросила я, взмахнув рукой, чтобы обозначить весь наш разговор. — Не буду ли я теперь слишком много знать? Вы, кажется, не такой человек, кто оставляет за собой незаконченные дела.

Он поднял чашу и немного отпил.

— Потому, что ты кое-кого мне напоминаешь, — ответил он. — А также потому, что после того, как ты сходишь со мной на банкет, я хочу сделать тебе предложение.

Я поморщилась от его самонадеянной уверенности, что я с ним куда-то пойду. Он был прав, разумеется — даже если бы он не обладал достаточной властью, чтобы заставить меня, я была готова согласиться только ради того, чтобы узнать, к чему этом может привести — но прямо в лицо заявить мне, что у меня нет выбора… Вот ведь засранец.

— Банкет? — хмыкнула я. — Звучит здорово. Нужно ли мне что-то захватить с собой?

— Это же банкет губернатора, — произнёс он. — Так что лучше всего захвати с собой нож.