Fragments of the past (джен)

— Миледи, пора вставать. Пожалуйста, откройте глаза, — тормошила служанка свою госпожу, пока та просыпалась и потягивалась, стараясь сдержать зевоту. — На завтрак наши повара приготовили фаршированные блинчики с мясом, пшеничные лепёшки и зелёный чай, — Хлоя внимательно наблюдала за тем, как Каннет со вздохом садится и потирает глаза.

— Что-нибудь, помимо этого, произошло, пока я спала? — осведомилась герцогиня, устало сутулясь.

Половину ночи она провела за размышлениями о своей вновь начинавшейся жизни и всё думала, как бы заставить её обретённого знакомого поверить в то, что даже мёртвые — такие, как она — могут чувствовать независимого от того, есть у человека душа или нет. Ведь смерть наступает не тогда, когда тело оказывается погребено в гробу под футами земли, а когда личность перестаёт испытывать какие-либо чувства. По крайней мере, «мёртвые» душою люди встречались гораздо чаще, чем юной главе рода Фарьетт хотелось бы.

Вторую часть ночи герцогиня провела в полусонном состоянии, находясь на границе между царством покоя и умиротворения и реальностью, пугающей своей холодностью и хмуростью. По крайней мере, ничего хорошего ни за время своей первой жизни, ни за два дня второй девушка не ощутила. Но предстоящая для неё и графа Фантомхайва игра обещала скрасить обыденную жизнь и сделать её капельку интереснее. А если учитывать, что пожар в имении как-то связан с похищением души Ангела Смерти, а мальчику королева приказала его расследовать, то Каннет допускала возможность того, что от предложенной помощи Сиэль не откажется.

— Нет, госпожа, — покачала головой Хлоя, помогая герцогине освободиться от одежды. — Вам пришло письмо от Скотланд-Ярда. Они приносили свои извинения за поздний визит и просили по возможности быть осторожной, — девушка вздохнула. — Также сообщили, что при обыске поместья графа Фантомхайва его дворецкого обнаружено не было.

— Неудивительно, — стоя перед зеркалом и наблюдая, как Хлоя застёгивает пуговицы платья, равнодушно отметила герцогиня. — Его обвиняют в нападении — минимум. Максимум — приписывают убийство.

— Совершённое вами, верно? — служанка замерла, когда Фарьетт сверкнула глазами. — Не волнуйтесь, миледи, вы же знаете, что весь старый персонал на вашей стороне.

— Разумеется, мне это известно, — девушка прикрыла глаза и прерывисто вздохнула, когда очередь дошла до корсета.

Через полчаса в отражающейся поверхности зеркала можно было увидеть молодую леди с тёмными волосами, собранными в высокую причёску, необычайно насыщенными зелёными глазами, радужка одного из которых дополнялась квадратиком карего цвета; платье из тёмно-синего бархата без лишних украшений и излишков, туфли на высоком каблуке, перчатки из чёрного шёлка. Для визита к аристократу, чтобы «обсудить неподобающее поведение его слуги», вид был приемлемым.

— Прикажи подать карету. И позови Эйна, — не оборачиваясь к Хлое, повелела герцогиня.

— Как пожелаете, — кивнула служанка и поспешила удалиться из комнаты, отправляясь исполнять приказ своей госпожи.

На несколько мгновений перед глазами Каннет потемнело; она покачнулась, выставляя вперёд руку и опираясь о туалетный столик; когда же зрение вернулось в норму, девушка со вздохом отметила, что возвращение из мира мёртвых бесследно не прошло. Гробовщик, разумеется, рассказывал о побочных явлениях, и она прекрасно понимала, что надежды, что её это обойдёт стороной, останутся несбыточными.

Подойдя к окну и обратив свой взгляд на всё ещё затянутое свинцовыми тучами небо, герцогиня краем глаза отметила быстрое и резкое движение под карнизом; через секунду тень неизвестного скользнула в открытый чёрный ход, и Фарьетт прищурилась. У неё было несколько предположений о том, кем может оказаться странный незнакомец, и все они были неутешительными; видеть жнеца или демона с самого утра совершенно не хотелось, да и слуг заинтересуют личности, зачастившие с визитами к их госпоже.

Сверкнула молния, заставив девушку прикрыть глаза, а после вдалеке загрохотал гром; погода соответствовала событиям, происходящим на грешной земле, и герцогиня удивилась бы, сменись пасмурность на светло-голубое небо и яркое, обжигающее своими лучами солнце.

Добираться до городского имения графа Фантомхайва придётся дольше обычного, и Каннет поблагодарила несуществующего Бога за то, что предмет интереса аристократа находится в городе; вернись Сиэль к себе в поместье, визит пришлось бы отложить на неопределённый срок. Колёса кареты могли застрять в образовавшихся ямах, да и дорогу размоет прилично, так что пришлось бы или заночевать в обители врагов, или смириться с тем, что предоставленной, пусть и невольно, форой мальчишка соизволит воспользоваться, благо, глупым его назвать было сложно.

Впрочем, большую опасность представлял не он, а дворецкий-демон — пешка, следующая каждому приказу своего господина и верно делающая ход на шахматной доске, в которую превратилось поле действий. Пока оборона «короля» была нарушена простым капризом герцогини выставить виновным в смерти священника Себастьяна, а в ответ удара не было нанесено, девушка ожидала атаки. Учитывая же, что, посетив Фантомхайва и рассказав ему о пропавшей душе Ангела Смерти, из-за которой, судя по всему, и начался пожар, она вложит козырные карты в руки этого избалованного мальчишки, игра будет опасной и интригующей.

Вот только результатом неудачи, весьма вероятно, будет смерть.

Тихий стук в двери господских апартаментов нарушил ход мыслей Каннет, и та задёрнула штору, отворачиваясь от окна и коря себя за бездействие; судя по настойчивости, стучались не первый раз.

После разрешения войти в комнату скользнул мальчишка, склонивший голову и смиренно ожидавший приказа госпожи.

Как помнила глава рода Фарьетт, Эйн объявился в поместье, когда ему было семь лет. Незнамо от чего бежавший, ребёнок в третьем часу ночи громко забарабанил по двери, ведущей на кухню. Заспанные слуги впустили перепуганное дитя, а после, по сбивчивым рассказам поняв, что идти тому некуда и он умрёт, если его отправят обратно, взяли на должность помощника, сказав не попадаться на глаза семье герцога. И история мальчишки осталась тайной, так как распространяться на эту тему он не желал, а смирившиеся взрослые не допытывались.

Худой, хорошо сложённый, высоковатый для своего возраста, веснушчатый, — он не вызывал интереса у людей и был хорошим шпионом, так как при таком «оборванце», коим себя выставлял собиравший информацию для Эммета ребёнок, обсуждать интересные темы не боялись; а ведь и правда: что может сделать какой-то нищий, подвергающийся гонению и просящий милостыню в несколько монет?

— Мне нужно, чтобы ты посетил это место и подслушал разговор указанных личностей, — передавая сложенную пополам бумажку Эйну, сказала герцогиня. — Будь осторожен, оно хорошо охраняется. Не попадись. Я буду в имении графа Сиэля Фантомхайва, так что после выполнения задания направишься туда.

— Как прикажете, миледи, — забрав листок, поспешил исчезнуть с глаз сиятельной леди мальчишка.

— Как прикажу… — задумчиво пробормотала себе под нос девушка. — Интересно, есть ли ограничения в желаниях, высказанных демону? — постукивая аккуратными ноготками по подоконнику, Каннет вздохнула и направилась вон из комнаты.

Прощаясь с Анстером и уведомляя управляющего, что к ужину её лучше не ждать, так как быстро съездить туда и обратно не получится, Фарьетт спустилась по ступенькам широкой лестницы, вышла на улицу и направилась к экипажу, на козлах которого уже восседал кучер, приветственно и вежливо кивнувший появившейся хозяйке поместья.

Лакей открыл дверь кареты и подал руку, помогая девушке занять сидячее положение, после перекинулся парой слов с кучером, пожелал удачного путешествия и нормальных дорог, а потом отправился заниматься своими прямыми обязанностями, не обратив ровным счётом никакого внимания на выскользнувшего из окна Эйна, не желающего, чтобы кто-то видел, как он покидает поместье. Мальчишка, облачённый в неприметную одежду, больше подходящую какому-нибудь нищему, — латаный-перелатаный костюм из грязно-коричневой фланели, короткие ботинки, явно на несколько размеров больше, чем нужно, берет с тёмно-бордовой заплаткой, — вывел из конюшни вороного жеребца и скрылся в лесу.

Экипаж тронулся, и герцогиня прикрыла глаза, обдумывая, какие слова заставят графа Фантомхайва переступить через свои интересы и начать сотрудничать с той, кто несколькими своими действиями объявила его дворецкого в розыск; доволен перспективой работать с такой личностью аристократ не будет, но этот союз обязателен для решения проблемы; разумеется, Каннет нужен был только демон, да вот только к нему прилагается этот мальчишка, весьма, к её сожалению, неглупый.

Чтобы создать хоть что-то, напоминающее сотрудничество и приносящее выгоду обеим сторонам, обязательным пунктом является нахождение того, что может заинтересовать Сиэля и после того, как он взвесит все «за» и «против», склонить его на нужный девушке путь. Что может представлять для аристократа интерес, она не знала. Впрочем, мальчишке же нужно найти виновников пожара в городской резиденции Фарьеттов и гибели всей семьи герцога?

Каннет не причисляла себя к тем, кому удалось избежать смерти; нет, с сим фактом спорить бесполезно, она умерла, но вернулась к жизни благодаря стараниям Гробовщика. Правда, герцогиня не знала, какая польза жнецу от её воскрешения, но собиралась узнать, найдя похищенную душу Ангела Смерти; ей казалось, что решение к загадке кроется на самом видном месте, но ответ всё не спешил приходить, и это вызывало безграничное раздражение.

Путь от одного поместья к другому был долог, и герцогиня порадовалась, что догадалась взять с собой в дорогу книгу, в которую и окунулась с головой, желая отгородиться от шума дождя за окном. Любовный роман, — один из нескольких, сохранившихся в библиотеке сестры и сюжетами которых та восхищалась, представляя на месте главной героини себя, — как оказалось, был наполнен описанием чувств, что некая простолюдинка испытывала к барону, у которого была служанкой. До боли банальные сцены, где она «случайно» попадалась на глаза предмету своего воздыхания, пыталась заговорить с ним и… Чем закончилась история, Фарьетт так и не узнала, так как карета остановилась и кучер открыл дверь, оповещая, что они прибыли.

Проводив госпожу к главному входу поместья, раскрыв над её головой зонт, мужчина постучался и подождал, пока дворецкий Фантомхайва откроет дверь. Не удивившись присутствию разыскиваемой личности, кучер поклонился высокородной леди и поспешил к экипажу, отводя его с проезжей части и привязывая коней под навесом.

Обменявшись с демоном подозрительными взглядами, Каннет вошла и тут же сняла плащ, передав его Себастьяну; тот, как дьявольски хороший дворецкий, лишь улыбнулся и поспешил повесить предмет одежды на вешалку, вежливо попросив подождать, а после, в приглашающем жесте указав на лестницу, отправился на второй этаж в помещение, облюбованное юным тринадцатилетним мальчишкой.

Правила приличия потребовали, чтобы аристократ поднялся с кресла, когда герцогиня вошла в кабинет, и приветственно склонил голову. Пусть к стоящей перед собой личности граф испытывал исключительно нейтральные чувства, а в некоей степени даже невольно восхищался её поступком, поставившим честь имени Сиэля под удар и переместившего вину убийства с Фарьетт на Михаэлиса, этикет требовал уважения, и нарушать его, выставляя себя невежей, Фантомхайву не хотелось.

Герцогиня кивнула в ответ и приняла предложение аристократа сесть в мягкое кресло напротив него самого. На столе стояла шахматная доска с расставленными фигурками из чистого мрамора, и девушка про себя усмехнулась: неужели их беседа будет проходить за логической игрой и от победы или поражения в партии зависеть судьба соглашения, к которому они, скорее всего, придут по окончании? По-видимому, игра в жизни перенеслась на шахматную доску и нужно будет постараться победить; вдруг это, с виду, обыденное действие заставит мальчишку согласиться на сотрудничество и взаимопомощь? Касательно пожара Каннет могла малое поведать, но рассказать, что нужно сделать, чтобы найти виновника, — разве не это будет представлять для графа интерес?

Сиэль тоже принял сидячее положение и поднял голову, невольно смотря на гостью снизу-вверх, так как значительно уступал ей в росте; впрочем, сделавший чай и наполнивший горячим напитком чашки из дорогого сервиза дворецкий, передав их господину и леди, вставший за спиной своего хозяина, придавал тому более презентабельный вид.

Держа осанку и гордо поднятую голову, девушка пригубила приятно пахнущий напиток и сделала глоток; двигаясь по телу, жидкость дарила блаженное тепло, а вкус заставил в удовольствии прикрыть глаза и про себя признать, что талант Себастьяна в заваривании чая оспариванию не подлежит — конечный результат идеален.

Молчание не спешил нарушать никто, и Каннет оценивала обстановку, понимая, что сделать ей ничего не смогут, так как исчезновение вновь появившейся наследницы рода Фарьетт вызовет много вопросов, а вот применить старую как мир тактику, то бишь начать угрожать, — вполне. Однако слабых мест у герцогини не осталось: пустые гробы, надгробия с одними лишь именами уже готовы, и похороны семьи назначены на послезавтра; прислуга и жители поместья не имеют никакого значения, пусть даже все погибнут самой страшной смертью — ей до этого дела нет; убить её… Что ж, она уже пребывает среди усопших, и жизнь поддерживает только воссозданная душа.

— Как вы относитесь к шахматам, госпожа герцогиня? — заданный тихим тоном вопрос заставил девушку вернуть чашку на блюдце и обратить свой взор на Фантомхайва. — Не желаете ли сыграть?

— С удовольствием, милорд, — она играла чёрными, а значит, ход будет делать второй. Интересно, учитывая, что в жизни очередь атаковать тоже принадлежит графу. — Прошу заметить, что игра со мной может показаться вам скучной — я не профессионал.

— Неважно. Можно просто оценить ваши способности, — подцепив пешку, крайнюю справа, мальчишка передвинул её на две клетки вперёд. — Какова цель вашего визита?

— Мне хотелось извиниться перед вашим дворецким, — переведя взор на демона, Каннет растянула губы в улыбке. — Простите, Себастьян, что теперь вас считают убийцей. Просто, сами понимаете, оставлять мистера Соммерса в живых было опасно, а принимать вину на себя глупо. Тем более, вы — демон — с лёгкостью справитесь с этим досаднейшим недоразумением.

— Я восхищён вашим поступком, миледи, — вежливо поклонился Михаэлис. — Признаться, своими действиями вы застигли меня врасплох. Не думал, что человеку сделать это возможно.

— Наш род полон сюрпризов, — смешок, вырвавшийся из груди, был полон иронии. — Уж вам ли этого не знать?

— Ваш ход, — поставил точку в разговоре между герцогиней и своим дворецким Фантомхайв, махнув рукой в сторону доски.

— Верно, — согласилась девушка, двигая фигуру. — Скажите, господин граф, вы уже знаете, кто виновен в поджоге?

— Я близок к решению, — недолго думая, аристократ вновь потянулся к пешке. — Себастьян сказал, это касается некой похищенной вещи, местонахождение которой вам известно, — от столкновения мрамора с деревом раздался глухой стук, и мальчишка поднял глаз на Фарьетт. — Это правда?

— Правда, милорд, понятие неоднозначное, — игра продолжалась, и девушка старалась распределить внимание поровну на шахматной партии и на разговоре. — Я знаю, что украли — это истина. Где находится пропавшее — мне не известно.

— И что же это?

Оценив обстановку на доске, Каннет сменила траекторию движения и потянулась к ранее игнорируемой фигуре; ладья сдвинулась с места и оказалась рядом с пешкой графа, перекрывая ей дальнейший путь. Аристократ на это лишь тихо фыркнул, тут же убрав преграду с пути конём, которого, впрочем, тут же лишился.

— Это душа, — вернувшись к позабытому чаю, девушка осушила чашку и попросила Михаэлиса вновь её наполнить, что тот и исполнил.

— Душа? — Сиэль не удивился, — нет, — просто заинтересовался, так как не каждый день ему сообщают, что с задачей, возложенной на его плечи самой королевой, связано похищение столь ценной вещи для человека. — Вы в этом точно уверены, леди герцогиня?

— Это подтвердили мои источники, господин граф. Возможно, вскоре я узнаю имя человека, который перекупил похищенное у моего отца.

— Ваша семья как-то с этим связана?

Фарьетт качнула головой, так как понятия не имела о деятельности отца за ширмой ресторанов и иных заведений; если мать о чём-то и была осведомлена, то делиться информацией со старшей дочерью не была намерена, а посему разбираться во всём придётся своими силами. Кажется, Фантомхайв всё же согласится принять участие в этом занимательном поиске души Ангела Смерти.

— О деятельности бывшего главы моего рода сказать ничего не могу, так как не обладаю нужными сведениями.

Всё новые и новые фигуры покидали доску, и Каннет в задумчивости прикусила губу, гадая, разгадал ли её тактику Сиэль или она до сих пор сокрыта от него; по крайней мере, одна из его фигур освободила выгодное место, подобравшись ближе к королю и приблизившись к возможности поставить шах. Однако если всё сработает, это значительно скажется на итоге беседы.

— Душа человека не может стать предметом такой мести вашему отцу, — качнул головой мальчишка. — Слишком много усилий.

— Я разве обмолвилась о такой чуши? — приподняла брови девушка, осушая вторую чашку с чаем. Горло внезапно пересохло, и она попыталась унять жажду, но лишь сильнее пробудила её. Кашлянув в кулак, приложив тёмную ткань перчаток к лицу, герцогиня тут же спрятала руку под столом, облизнув губы и почувствовав металлический вкус крови. — Речь шла о душе Ангела Смерти.

— Такое возможно? — медленно повернулся аристократ к своему дворецкому, внимательно смотрящему на Каннет. — Себастьян! — негромким окликом пришлось привлечь внимание оного.

— Да, мой лорд, — ответствовал Михаэлис, отворачиваясь от герцогини.

— Тогда уместно будет заниматься поисками вместе, раз уж вы так хорошо осведомлены о природе похищенной вещи, леди Фарьетт.

— Я за этим и приехала, лорд Фантомхайв. Предложить свои услуги. И, разумеется, заручиться вашей помощью.

— Значит, работать будем вместе, — подвёл итог аристократ. — Шах, — двигая фигуру, произнёс мальчик.

На нижнем этаже раздался громкий стук, и дворецкий тут же поспешил узнать, кто посмел пожаловать к графу без приглашения в такой дождливый день, когда все нормальные люди предпочитают сидеть дома. Насчёт герцогини, проделавшей долгий путь, он ничего сказать не мог, так как не был уверен, что девушка является оным на все сто процентов. Пожалуй, нужно будет всерьёз заняться поиском фактов, могущих объяснить, по какой причине она вызывает чувство опасности на уровне инстинктов, хотя сама не делает ничего подозрительного.

— Мат, — поднимаясь на ноги, улыбнулась Каннет, передвигая королеву и ставя её за три клетки от вражеского короля. Легко ударив крест фигуры, она сбила её с доски.

— Как?.. О, — граф усмехнулся. — Поздравляю с победой, миледи герцогиня.

— Благодарю, — поморщившись от возникшей в груди боли, кивнула Фарьетт.

— Очень интересная тактика, — окинув взглядом доску и отметив обречённо малое количество чёрных фигур, признал Сиэль.

— Помните, лорд Фантомхайв, что зачастую жертвы приводят к победе, — прикусив губу до крови, постаравшись сдержать стон, произнесла девушка.

— Вы в порядке? — скорее потому, что так нужно, поинтересовался аристократ; ответ ему был безразличен, правда, если вдруг она здесь умрёт, это привлечёт ненужное повышенное внимание общественности, да и королева навряд ли будет довольна смертью последней наследницы. Официальная церемония дарования земель и титула должна пройти завтра, и, разумеется, герцогиня уведомлена об этом.

— Да, со мной всё хо… — не договорив, Каннет застонала, оседая на пол и сжимая ткань платья на груди, словно пытаясь добраться до сердца и заключить в тиски уже его.

В голове начали всплывать образы, воспоминания, касающиеся подслушанной встречи некоего господина в тёмно-сером плаще и низко надвинутой на глаза шляпе и отца, облачённого в богатый домашний костюм; их встреча произошла незадолго до пожара, и…

Девушка ходит по длинным, просторным и пустующим в это время суток коридорам в поисках младшей сестры, с которой сегодня они, после важных занятий старшей дочери, решают сыграть в прятки, тем самым вспомнив детство наследницы. Задачей учителей как раз было подготовить молодую Фарьетт к вступлению во владение собственностью. Из-за этого времени для семьи оставалось с каждым разом всё меньше и меньше, и потому, когда Шарлотта предлагает поиграть, девушка соглашается.

Правда, найти сестру представляется довольно-таки трудной задачей, и Каннет по несколько раз исследует один и тот же коридор, заглядывая в ниши и тайные места, как проходы за картинами и гобеленами. Они строились на случай, если семье придётся быстро и незаметно покинуть особняк, но большинство из них давно обвалились и теперь не представляли никакой пользы.

Проходя возле двери в западную часть городского поместья, где, помимо библиотеки и фехтовального зала, находился кабинет отца, девушка слышит громкий возбуждённый мужской голос, принадлежащий Эммету, что-то воодушевлённо взахлёб рассказывающему, и тихий, едва различимый спокойный тон собеседника родителя.

Резко останавливается, улавливая в разговоре своё имя, и припадает ухом к замочной скважине, понимая, что незнакомец с отцом стоят в коридоре и не заботятся о том, что их могут услышать; впрочем, глава рода Фарьетт ведь был тогда уверен, что у старшей дочери занятия, а Элеонор с Листэром в детской и младшего ребёнка осматривает врач. Она опускается на колени для удобства, не обращая внимания на то, что ткань юбок помнётся или испачкается, и хмурится, пытаясь разобрать слова.

Неизвестный ей кажется смутно знакомым; как помнит Каннет, этот голос принадлежит одному из главных партнёров отца, за сына которого её хотели сосватать с самого детства, но тот так не вовремя отправился в плавание и, достигнув другой страны, заболел там и умер; девушка сочувствовала горю мужчины, но втайне радовалась, что теперь ей не придётся выходить замуж. Впрочем, на этот счёт у отца и матери были другие планы, и будущим супругом должен стать некий маркиз, с которым они ещё не имели чести быть друг другу представлены.

Вот снова явно звучит имя молодой герцогини, и она задерживает дыхание, надеясь, что так будет лучше слышно.

— Но почему ею должна стать именно Каннет? Возьмите Шарлотту, всяко пользы больше будет!

Девушка хмурится. Она не знает, о чём говорят за дверью, но догадывается, что ничего хорошего не будет. По тону отца можно понять, что разговор имеет серьёзную цель и обсуждается что-то, граничащее с выбором жизни и смерти.

— Ваша старшая дочь подходит для этой цели больше, — возражает партнёр. — Ведь именно её предупредили по поводу предстоящего.

Герцогиня приоткрывает в удивлении рот. Этому мужчине, имя которого она не может вспомнить, известно о том, что она общается с шинигами и что тот предупреждает её о скорой кончине всей семьи? Более того, уведомляет об этом Эммета? Но кто ему сказал и откуда он знает? Неужели золото-зеленоглазый спаситель говорил об этом не только с Каннет, но и с кем-то, помимо неё? Не может такого быть, он бы не стал!..

— Но она слишком своевольна, идеального результата вы не получите, просто не сможете! Эта девчонка не станет подчиняться вашим приказам, даже если на кону будет стоять её жизнь!

— Это нам и нужно, — перебивает отца его коллега. — Только подумайте, Эммет, к чему может привести создание такого…

— Канни, ты что здесь делаешь? — раздаётся шёпот над самым ухом, и девушка испуганно вздрагивает, обращая взгляд на склонившуюся над ней семилетнюю Шарлотту. — Я уже сорок три минуты прячусь, а ты меня не ищешь, — обиженно надувает губки и сморщивает носик.

— Лотти, — обрывает юная герцогиня сестру и жестом просит ту помолчать, после старается расслышать окончание разговора. Точнее, фразы, так заинтересовавшей её.

— Да будет так, — со вздохом незнамо с чем соглашается отец, и Каннет поджимает губы, стараясь сдержать раздосадованный стон.

Девушка поднимается на ноги и берёт Шарлотту за руку, а после удаляется от дверей, прося сестру сохранить подслушивание в тайне, обещая за это опять с ней поиграть. Плата принимается, и молодая леди поворачивается лицом к окну, начиная считать.

— Вы пришли в себя, леди Фарьетт? — поинтересовался Михаэлис, стоя на коленях перед усаженной в кресло герцогиней. — Как вы себя чувствуете?

— Я… в порядке, Себастьян. Только голова болит, — постаравшись не показать своего состояния, девушка приняла из рук демона чашку с травяной настойкой, благодарно кивнув и тут же осушив сосуд. Стало немного лучше, и она поднялась на ноги. — Что-то случилось?

— Вас просит Эйн, — дворецкий прищурился, глядя на перчатку с несколькими каплями крови. — Он ждёт за дверью.

— Сколько я пробыла в таком состоянии?

— Пятнадцать минут. Это дольше, чем в прошлый раз.

— Знаю, — согласно кивнула Каннет.

Выйдя из комнаты в коридор и взглядом отыскав сутулую фигуру паренька, девушка отметила неважный вид оного и порванную одежду, а также глубокую царапину на боку — о ней свидетельствовала перевязь, ранее сделанная, судя по всему, всё тем же Михаэлисом.

Увидев госпожу, Эйн низко поклонился, поморщившись от возникшей боли, и протянул леди сложенный вчетверо листок бумаги, заляпанный кровью. Взяв и раскрыв его, Фарьетт недобро улыбнулась, поблагодарив мальчишку за старания и попросив Себастьяна проводить его в комнату, в которой Сиэль повелел поместить гостью, и направилась к хозяину особняка. Приказав пареньку хорошенько отдохнуть, так как его работа только начинается, и после этого рассказать о произошедшем ей, Каннет ненадолго прикрыла глаза. По-видимому, отец явно как-то с этим связан, так как священник — лучший друг Соммерса — сегодня разговаривал с тем, кто вполне мог быть сообщником Эммета.

А за окном всё ещё шёл дождь…