Fragments of the past (джен)

Каннет сидела на крыше своего поместья, облачённая в ночное платье и укутанная в плед, свесив ноги и с вялым интересом наблюдая за тем, как на её ноге покачивается тапочка, когда она наклоняет стопу вниз и спустя несколько мгновений поднимает её вверх; это бессмысленное занятие отвлекало от мыслей о том, что произошло во время посещения виконта. Пережив это один раз, девушке больше не хотелось возвращаться к прошлому, тем более всё, как всегда, пошло не по плану и ей пришлось покидать дом радушного хозяина через окно второго этажа.

Фарьетт прикусила губу, гадая, что теперь собираются делать с отданным в руки врагов юношей и не повторится ли попытка хоть кого-нибудь нанести удар в спину. Во всяком случае, Батьен явно удивился, когда Каннет с улыбкой передала в его руки связанного по рукам и ногам юношу, накаченного наркотиками и не соображающего, что происходит и почему на него смотрят, как на трофей. Виконт рассыпался в благодарностях, говоря, что все они будут очень рады видеть покинувших их ряды личностей, но больше о своих союзниках ни словом не обмолвился, явно контролируя слетавшие с языка слова.

Девушка поморщилась, вспомнив, как мужской взгляд блуждал по её телу, обтянутому подаренным графом Фантомхайвом платьем, и как, по мере приближения к врагу, тот потел и старался изо всех сил продолжать смотреть своей гостье в глаза. Герцогиня не знала, откуда у неё появились навыки соблазнения, и удивлялась, что всё прошло успешно. Оказавшись в личных покоях Батьена, Фарьетт высыпала порошок, должный усыпить мужчину, спрятанный в кольце, в бокал с вином и подала напиток виконту, принявшему алкоголь из рук мило улыбающейся гостьи и по-свойски обнявшему её одной рукой за талию. Несколько глотков — и Каннет уже обыскивала все места, где могло находиться хоть что-либо полезное.

К её счастью, поиски увенчались успехом, и вскоре девушка уже открывала окно комнаты, не желая попадаться на глаза слугам. Разумеется, покинь она дом через дверь, многих подозрений и вопросов можно было потом избежать, но кто знал, кто следил за главным входом и не уцепится ли за ней хвост. А ещё герцогиня несколько минут смотрела на мирно спящего мужчину, думая, перерезать тому горло или пусть живёт, благодарный тому, что его оставили в покое. Но после, поняв, что она станет главной подозреваемой, отбросила кровожадные мысли и покинула помещение, мягко приземлившись на газон и незаметно покинув территорию, крепко сжимая в руке нужные бумаги.

Вернувшись домой, Фарьетт долго расспрашивала управляющего, не вернулся ли с задания Эйн, но мужчина лишь отрицательно качал головой и говорил, что от мальчишки уже очень долгое время нет никаких вестей; герцогиня не волновалась, так как знала, что юнец способен найти выход из любой, пусть даже, казалось, отчаянной ситуации, но всё же отсутствие столь важной и верной фигуры на доске доставляло неудобство, и девушка уже подумывала попросить Себастьяна об услуге, раз уж тому интересна её персона. Не заметить пристальные взгляды во время вежливого приветствия, когда аристократ прибыл как гость, и ужина, после которого они договорились встретиться завтра утром и обсудить собранные улики, было невозможно, и Каннет про себя радовалась такому вниманию; ей хотелось понять, что же в демоне может так привлекать.

И сейчас, наслаждаясь прохладой ночи и усыпанным звёздами небом, девушка размышляла о том, какие события произойдут в ближайшем будущем и куда податься после того, как всё закончится. В Англии она оставаться не желала, даже если Николас будет против переезда. На памяти герцогини, у отца было довольно-таки много особняков по всему миру, что было неудивительно, учитывая занятость и постоянные отъезды, и Фарьетт хотела переехать в один из них, прихватив верную и проверенную прислугу.

Но об этом после. Сейчас главное разобраться с настоящим, ведь неизвестно, доживёт ли она до предполагаемого будущего.

На плечо девушки легла рука, и герцогиня, обвив своими пальцами запястье неизвестного и потянув на себя, тем самым заставляя человека сзади наклониться ниже, почти коснувшись подбородком её головы, сжала рукоять кинжала свободной ладонью и повернулась, приставляя лезвие к шее усмехнувшегося демона. Улыбка на губах Себастьяна была покровительственно-насмешливой, и Каннет тут же отпустила дворецкого своего гостя, кивая на свободное место рядом с собой и предлагая Михаэлису присесть; клинок тем временем вернулся в тайный карман ночного платья, спрятанный на груди.

— Доброй ночи, леди герцогиня, — присаживаясь рядом с девушкой, пожелал демон, бросая мимолётный взгляд вниз, на слишком далеко находившуюся землю; если Фарьетт случайным образом упадёт, то сломает все кости. — Бодрствуете?

— Вы тоже, — качнула головой хозяйка поместья. — Или вы не спите?

— Сон — непозволительная роскошь, — не глядя в сторону собеседницы, произнёс мужчина. — И мне казалось, вы этому подвластны.

— Не всегда, — холодно отозвалась Каннет, клоня голову к плечу. — Вы пришли ради того, чтобы спросить, почему я не в кровати? Или у вас другие планы на это время суток, дорогой демон?

— Есть несколько вещей, с которыми такому существу, как я, сложно смириться, — Михаэлис обратил наполненный раздражением и интересом взгляд на собеседницу, не понимая, какая человеческая эмоция преобладает в нём, когда он смотрит на этого представителя столь непонятной расы, — и неведение является одной из них. От вашей кожи пахнет смертью, от вас веет опасностью, и я не могу понять, почему.

— Быть может, позднее всё встанет на свои места, — герцогиня закусила губу и исподлобья посмотрела на Себастьяна, пытаясь в голове выстроить модель поведения, которая сможет отвадить все подозрения. — Кстати, насчёт поцелуя… Как-нибудь повторим? Например, сейчас?

Каннет со смешком приблизила своё лицо к лицу демона, оказываясь на его коленях, упираясь своими по обе стороны от бёдер мужчины, и невинно улыбнулась, положив ладони на плечи Михаэлису. Последний на происходящее никак не реагировал, лишь только позволял случившемуся претворяться в жизнь.

— А как же ваш жених? — склонил голову к плечу дворецкий семьи Фантомхайв. — Мне казалось, у вас обоюдная симпатия.

— А влечёт меня к вам, Себастьян, — пожала плечами Фарьетт, придвинувшись чуть ближе и коснувшись своим носом щеки мужчины. — Уважьте прихоть юной девушки, сделайте одолжение. вам всё равно никто не поверит, вы ведь обвиняетесь в убийстве… А я сохраню это в тайне. Так что?..

— Вы ведь понимаете…

— Лишь игра, господин демон, — шепча в самое ухо Михаэлису, улыбнулась герцогиня. — Я иду на поводу любопытства, так давайте поиграем?

Толкнув мужчину, заставив его лечь на спину, девушка склонилась над демоном и приблизилась, оставляя считанные миллиметры между их губами, прекрасно понимая, что, не пожелай собеседник продолжения сего занимательного действа, она тут же окажется в гордом одиночестве, и позволяя Себастьяну в течение мгновений решить, как отнестись к тому, что происходит. К её негласной радости, тот лишь усмехнулся и шёпотом, от которого по телу юной леди пробежали мурашки, спросил:

— Передумали?

— А вы? — вопросом на вопрос ответила Каннет, неожиданно поймав себя на мысли, что тапочки уже явно покоятся на земле, так как девушка оказалась боса. — Всего лишь влечение?

— Всего лишь влечение, — подтвердил демон.

И тут же Фарьетт позволила себе утонуть в непонятном ощущении от пьянящего поцелуя, заставившего её прикрыть от удовольствия глаза и сжать пальцами ворот фрака дворецкого.

Холодные пальцы Михаэлиса коснулись талии девушки, и разгорячённое тело, скрытое неплотной тканью ночного платья, вздрогнуло, неготовое к резкой смене температуры. В следующее мгновение Каннет оказалась лежащей на спине, и Себастьян, прервав поцелуй, слегка приподнялся, позволяя девушке разглядеть кошачьи зрачки и сияющую в темноте радужку глаз. Тёплые, влажные губы легко, едва ощутимо коснулись щеки герцогини, а после поцелуям подверглась шея. Пуговицы расстёгивались одна за другой, и Фарьетт блаженно прикрыла глаза, когда горячее дыхание демона обожгло грудь.

Что ж, то, что происходит под луной, станет частью её новой жизни. Ведь никто не знает, чем закончится расследование и как всё обернётся; может быть, герцогиня даже погибнет в конце, совершая какую-нибудь глупость, на которую способна только женщина. Разумеется, ещё нужно раскрыть слишком много секретов и разгадать баснословное количество тайн, но это всё потом. Сейчас существует лишь сейчас.

* * *

Каннет сидела в кабинете отца, откинувшись на мягкую спинку, и усталым взором обводила лежащие перед ней бумаги, датированные днём трагедии, унёсшей жизни всей её семьи; в большинстве своём, среди исписанных листков находились лишь договоры, отчёты и многочисленные письма партнёров из-за рубежа, однако девушка отца прекрасно знала: Эммет всегда прятал важные документы на самом видном месте, среди других, которые не представляли никакого особого интереса. Герцогиня и сама так делала, с удивлением отметив, что обречённый на провал по логике вещей способ прекрасно работал. И сейчас Фарьетт пыталась отыскать то, что упустил при поиске демон.

Затея пока не увенчивалась успехом, и девушка прикрыла глаза, надеясь, что озарение придёт само собой или она чудесным образом узнает, куда спрятал какую-нибудь записку или подсказку отец. Пока же герцогиня чувствовала лишь запах увядших цветов, которые никто не спешил менять, так как в кабинет бывшего главы семейства доступ был ограничен, и чернил, когда-то нечаянно пролитых на ковёр.

Поднявшись и открыв глаза, Каннет подошла к окну и вздохнула, смотря на чистое безоблачное небо, изгибающиеся под ветром ветви деревьев. Вот так близко к стеклу пролетела птица, и девушка проводила её завистливым взглядом, понимая, что сама хочет иметь возможность просто взять и улететь в неведомые страны, далеко от насущных проблем и интриг; туда, где не будет никого из её старых знакомых, коллег, «друзей», если так можно было назвать тех, кого юная леди не помнила.

Взяв с подоконника забытый младшей сестрой кортик, который та любила метать в деревья в саду, Фарьетт провела пальцем по острозаточенному лезвию и чуть надавила на край, наблюдая, как на коже выступают алые капельки. Полоснув остриём по ладони и не ощутив боли, герцогиня принялась внимательно наблюдать за оставленной раной: несколько секунд ничего не происходило, а после царапина исчезла, не оставив после себя ни единого шрама, лишь тонкую полоску крови.

Вернув кортик на место, молодая глава рода отвернулась от окна и бегло осмотрела комнату. Куда бы она положила то, что хотела спрятать от любопытных глаз? Здесь нет книжной полки, так что вариант с фолиантами пропащий; нет и тумбочки; отсутствует какая-то дополнительная мебель, помимо письменного стола, удобного кресла и ковра. На стене висел портрет тринадцатилетней Каннет, написанный одним из лучших мастеров и незнамо зачем понадобившийся отцу. Тот никогда не говорил, для чего ему изображение своего старшего ребёнка, тем более когда тот постоянно крутился под ногами и не оставлял главу семейства надолго.

Герцогиня никогда особо не рассматривала портрет, но сейчас витиеватая надпись на сделанной из чистого серебра раме привлекла её внимание, и девушка подошла к картине. Слегка почерневшие буквы было трудновато разглядеть, и Каннет прищурилась, проводя пальцами по гравировке. Reine des serpents. Фарьетт нахмурилась. «Королева змей»? Рядом с надписью красовалась едва заметная зарубка, портящая общую красоту рамы, и девушка чуть сдвинула портрет в сторону, находя миниатюрный рычажок, как выключатель у настольной лампы.

С глухим щелчком под давлением большого пальца герцогини он повернулся, и часть стены, находящаяся рядом с картиной, отъехала в сторону, открывая тёмный спуск глубоко вниз. Каннет задумчиво склонила голову к плечу: если верить планировке особняка, внизу, под кабинетом, должны находиться комнаты для слуг, а значит, каменная лестница могла привести туда. Но в этом не было никакого смысла, так как на задания сверхсекретной важности отправлялся Эйн, умеющий найти вход в любое строение и получить доступ к той информации, которую, казалось, никогда не узнать; также, если нужно было использовать очарование, бралась за работу и Хлоя, незнамо по какой причине верная Фарьеттам.

Служанка появилась на пороге дома почти сразу после того, как родилась Шарлотта, и тогда ей было пятнадцать. Особо не распространяясь по поводу своего прошлого, юная мисс передала плотно запечатанный конверт Эммету, содержание которого осталось в тайне, а после осталась в их доме.

Каннет усмехнулась, отчего-то поняв, что та часть прислуги, которая появилась у них при странных обстоятельствах, как раз и являлась верной каждому приказу, будь то слежка, искажение фактов, убийство…

Поняв, что времени на раздумья катастрофически мало, юная леди вздохнула и начала медленно спускаться, стараясь не свернуть в темноте шею. Впрочем, мгла длилась недолго, и вскоре забрезжил слабый свет горящих свечей, — как ни странно, почти что новых, ещё не успевших растаять даже наполовину. Интересно, это слуги заботились о том, чтобы отец шею не сломал, когда спускался в потайные помещения, или же путь ведёт не только в кабинет, а куда-нибудь ещё, и кто-то, для кого и создавался этот проход, пользуется возможностью незаметно пробраться в особняк?

Коридоры кажутся смутно знакомыми, почти что привычными, и герцогиня вновь сетует на то, что память восстанавливается обрывками и половину своей жизни она просто не знает; вдруг Каннет уже приходилось спускаться по этой лестнице и бывать в странном помещении, что с каждой секундой становится всё ближе и ближе?

После продолжительного спуска юная Фарьетт остановилась у железной двери и, замешкавшись на мгновение, вскоре надавила на ручку и распахнула преграду между ней и неизведанной комнатой. Тут же зажглись лампы, некоторые из которых чуть мигали в полумраке, создавая атмосферу традиционного мистического романа, так любимого матушкой, и девушка прищурилась, разглядывая убранство.

Просторное помещение с обшарпанными стенами и потрескавшимся потолком, словно на многие года забытое; в углу столы, заваленные склянками, банками, пакетиками с неизвестным содержимым, хаотичными записями и бумагами, в которых, к сожалению, ничего нельзя было разобрать. Рядом высился книжный шкаф, доверху заполненный в беспорядке расставленными книгами. Поодаль, занимая большую часть помещения, представали перед взором клетки, — на полу некоторых можно было увидеть потемневшие разводы, цветом до боли похожие на кровь.

Поморщившись от неприятного запаха медикаментов и реагентов, Каннет пошла вперёд, заглядывая в пустые темницы, стараясь найти хоть что-то, что могло намекнуть на то, кого же здесь могли содержать. В третьей с конца ей улыбнулась удача, и Фарьетт увидела спящего в позе эмбриона мужчину со спутанными грязными волосами, явно долгое время не знавших расчёски и ножниц; недельная щетина; порванная одежда; руки и ноги усеяны мелкими царапинами, а на скуле багровеет синяк.

Осмотревшись в поисках ключей, порадовавшись, что с недавних пор имеет привычку носить стилет в рукаве платья, герцогиня вскоре обнаружила оные и сняла их с крючка; от столкновения железа с железом по помещению распространился слишком громкий в тишине звон, и неизвестный в клетке тут же дёрнулся, резко открыв глаза и в ужасе начав оглядываться.

Юная леди внимательно наблюдала за пленником, не зная, чего от него стоит ждать, и была удивлена, когда тот, только завидев её, резво метнулся к стене своего пристанища, вытянув перед собой руки и безостановочно тараторя из раза в раз повторяющую фразу:

— Не подходи, я всё рассказал, всё, что знал! Прекрати, перестань! Уйди, чудовище! Монстр!

— Как невежливо произносить такое в адрес девушки, — растянула губы в жестокой усмешке Каннет, — учитывая, что я тебя впервые вижу.

Мужчина затрясся, продолжая бормотать себе под нос, и Фарьетт цокнула языком, не понимая, что вообще происходит. Наверное, будь на её месте кто-нибудь другой, давно бы уже выпустил беднягу и оказал первую помощь, — или хотя бы не препятствовал побегу из тюрьмы. Но герцогиня уже давно не была собой, а посему присела на корточки рядом с прутьями клетки, не спеша открывать дверь оной, и напускным вежливо-мягким тоном поинтересовалась:

— Ты кто?

— На тебя обрушатся все кары преисподней, когда ты отправишься в ад, порождение дьявола!

— Надо бы сообщить Себастьяну, что у него появился соотечественник, — рассмеялась девушка, оскалившись. — А теперь замолчи и ответь на вопрос!

— Тебя покарают, всё станет известно… Твой отец, твоя семья… Вы все умрёте в муках…

— Я в этом очень сомневаюсь.

Каннет поднялась на ноги и бросила в сторону пленённого равнодушно-презрительный взгляд. Раз уж он жив, значит, кто-то да следит за благосостоянием узника; и интересно, где эта персона находится сейчас.

Ответ на вопрос пришёл сам собой; точнее, хлопнула дверь со стороны, противоположной той, откуда появилась юная леди, и девушка обратила взор в сторону прибывшей. Женщина средних лет в строгом костюме, белом халате с папками под мышкой. Длинные чёрные волосы с седыми прядями были собраны в высокий пучок, морщинистая кожа рук и лица в свете ламп казалась желтоватой; очки с толстыми стёклами скрывали льдисто-карие глаза. Оторвавшись от созерцания пола, прибывшая вежливо и как-то по-доброму улыбнулась вопросительно приподнявшей бровь Фарьетт.

— Доброе утро, мисс. С последней нашей встречи прошло полгода, и в прошлый раз вы клялись, что получили всё, что вам нужно, и я могу заняться собственными исследованиями. Вам что-нибудь понадобилось? Я буду рада оказать посильную помощь.

— Нет, спасибо, я всем довольна и у меня есть всё, что мне нужно, — Каннет прищурилась. — Впрочем, в свете последних событий, произошедший со мной, я страдаю амнезией. Можно вернуть потерянные воспоминания?

— О, я поздравляю вас с успешно проведённым экспериментом! — женщина вновь улыбнулась, и у герцогини сложилось ощущение, что, не будь она на почтительном расстоянии от недавно пришедшей, та погладила бы её по голове. — Рада, что вы живы и целы.

— Благодарю, но…

— Конечно, ваша память, — кивнула доктор или учёный, или кем ещё она могла являться. — Меня зовут Эллета Хилл, приятно снова познакомиться. Надеюсь, мы станем такими же хорошими друзьями, коими и были, — женщина подошла к столу с разными склянками, по пути поставив папки на полку книжного шкафа, и начала отбирать некоторые из них. — Я не знаю, смогу ли вернуть память вам полностью, однако некоторые воспоминания, произошедшие до вашего восстановления, пробудить можно. Впрочем, они и так дают о себе знать, верно?

— Обмороки, — подтвердила Каннет. — Простите, как мы с вами познакомились?

— Жаль, что этого не помните, мисс. Вы спасли мне жизнь.

— Правда? — Фарьетт вздохнула. — Как странно окунаться в прошлое, которого не знаешь.

— Вот, — Эллета протянула герцогине колбочку с тёмно-бурой жидкостью и подождала, пока девушка недоверчиво примет склянку из её рук. — Вы должны вспомнить всё в течение сорока восьми часов.

— И этого? — кивок в сторону мужчины, прикрывшего глаза и молча шевелившего губами.

— Вы про неудавшийся образец «Каина»? Да, вы вспомните и его. И многое, касательно самого проекта. Вы ведь принимали в изысканиях активное участие, и именно благодаря вам жертвы остальных подопытных смогли дать плодотворные результаты и мы создали «Каина».

— Мне немного… жутко, — чистосердечно призналась Фарьетт, смотря на содержимое склянки.

— Надеюсь, вы всё вспомните. Тогда мы сможем нормально поговорить. И, мисс… Пожалуйста, будьте осторожны в своих действиях, я переживаю.

Герцогиня кивнула, на подсознательном уровне чувствуя, что ей не лгут, и залпом осушила колбочку, поморщилась от неприятного вкуса, а после вернула оборудование Хилл. Та лишь тепло улыбнулась и кивнула, как бы говоря, что со временем всё вернётся на круги своя.

— Вам следует вернуться. Не стоит пропадать надолго, — Эллета взяла в руки шприц и подмигнула. — Возвращайтесь, как будет время и как всё вспомните. Буду рада.

— До встречи, — напоследок вернув ключи на законное место, Каннет направилась обратно в кабинет отца, прекрасно понимая, что у неё были свои тайны; и непонятно, хочется ли их узнать.

Быстро вернувшись в кабинет и поставив переключатель в исходное положение, вновь скрывая таинственное помещение от любопытных глаз, Фарьетт вернулась к столу с документами и немедля опёрлась рукой о его край, когда в глазах на пару секунд потемнело, а в висках запульсировала острая боль, словно пронзавшая каждую клеточку тела. Спустя несколько мучительно долгих минут всё прошло, и девушка устало опустилась в мягкое кресло, сутулясь и позволяя усталости и непониманию отразиться на лице.

В двери кабинета негромко постучали, и в помещение вошёл Анстер, держа в руках аккуратно вскрытый конверт. Склонив голову, приветствуя приподнявшую брови госпожу, управляющий достал помятый листок пергамента и протянул его девушке, склонив голову к плечу и непонимающее проговорив:

— Адресовано вам, мисс.

— Датировано?

— Вчера.

— Больше ничего? — Каннет обратила взгляд к нескольким словам, повторяющимся из раза в раз и занимающим всё пространство листа. — «Во всём виноват я»? Что это значит?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Эйн вернулся?

— От него не было вестей, — покачал головой Анстер. — Граф Фантомхайв просит встречи. Мне ему передать, что вы заняты?

— Скажи, я встречусь с ним чуть позже.

— Как вам будет угодно, госпожа, — управляющий развернулся и уже хотел было покинуть помещение, как его остановил оклик герцогини:

— Анстер… Ты знаешь Эллету Хилл?

— Я же просил вас больше с ней не общаться, — мужчина вздохнул, остановившись, но не обернулся. — Она умна и верна вам, с этим никто не спорит, однако её опыты и изыскания… Я боюсь, когда-нибудь всё закончится самым прискорбнейшим образом.

— А о «Каине» ты что-нибудь знаешь?

— Разумеется. Вы ведь лично представили его, как нового слугу семьи. Если хотите, я могу позвать его…

— Пока не следует, — отрицательно мотнула головой Каннет. — После.

— Это всё, миледи?

— Спасибо тебе за всё, что ты для меня делаешь, — девушка удивилась, сколько искренности было вложено в столь простые слова, которые она могла сказать любому. — Я счастлива, что могу хоть кому-то доверять, и рада, что ты всегда со мной.

— Как же иначе, мисс? — Анстер обернулся и улыбнулся. — Вы ведь…

Не успел мужчина договорить, как мимо него проскочил Эйн, держа в вытянутых руках прекрасное оружие, которое ему до этого передала Фарьетт, и листок с именами, некоторые из которых были перечёркнуты двумя линиями, и направляясь к своей госпоже, вскоре оказываясь перед ней. Мальчишка тяжело дышал, и подскочившая на ноги герцогиня едва успела отойти в сторону, как тот упал в кресло, предусмотрительно оставив важные вещи на столе Эммета, и закрыл глаза.

Приложив палец к губам и сделав движение рукой, означавшее, что управляющему стоит не шуметь и покинуть комнату, девушка вскоре вышла из кабинета отца следом за мужчиной, тихо прикрыв за собой дверь. Эйн заслужил право на отдых, пусть даже и в не соответствующем его статусу месте. С тем, что он принёс, разобраться можно будет чуть позднее, пригласив присоединиться к действу Сиэля Фантомхайва и его демона-дворецкого.

При воспоминании о Себастьяне и их ночной игре где-то глубоко в душе зародилось чувство неприязни, почти что ненависти, и Каннет прикусила губу. Во время процесса она чувствовала лишь влечение и счастье, неконтролируемое желание получить как можно больше и отсрочить момент расставания на неопределённый срок, однако теперь…

Решив заняться самоанализом после, юная леди отправилась в покои, выделенные графу, ранее просившему её о встрече.

А демон, которого Фантомхайв в приказном тоне попросил не появляться в поместье ближайшие часа два, пока слуги убирают комнаты, сидел на крыше великолепного огромного дома на том самом месте, где ночью непонятно чем заинтересовавшая его человеческая девушка до крови прикусывала губу, стараясь не стонать, и размышлял, почему на слишком короткий срок зелень глаз герцогини разбавило расплавленное золото.