Мифы (гет)

— Я не хочу умирать… О боги…

Нерон выбежал из опочивальни. Никого. Ни одного солдата, ни даже гладиатора — охраны не было. Стуча сандалиями, он бросился бежать по пустому дворцу Палатина. Слуг не было тоже. Случайный раб метнулся от него и спрятался за колонной — рабы не могли уйти, страшась обвинения в побеге.

Вчера, только вчера Нерон ещё был императором! И когда наместник Гай Виндекс, недовольный налогами, посмел поднять против него войска, он был в силе и послал на непокорного армию Луция Руфа. Это было верное решение. О, Руф смял бы Виндекса, раздавил и умыл в крови! Кто же знал, что хитрый Виндекс призовёт в союзники популярного в войсках наместника Сервия Гальбу! А в награду предложил ему его, Нерона, трон.

Гальба, разумеется, согласился, провозгласил себя императором и двинулся навстречу Виндексу. Боги тогда ещё благоволили Нерону: Гальба опоздал, и воины Руфа легко разбили солдат предателя Виндекса. Недаром Нерон всегда щедро жертвовал в храмы.

— О, Зевс-громовержец! О, грозная Афина-Паллада! О, великие Боги Олимпа! Благодарю вас и надеюсь на милость и в дальнейшем, — приговаривая, воскурил на бронзовой жаровне фимиам император Нейрон. Он верил в богов и верил в свою судьбу.

Если бы дело было только в богах! С ними он смог бы договориться. Всё могло бы быть хорошо!

Но Руф, мерзавец, тоже был недоволен налогами и отступил, пропустил захватчика Гальбу к Риму.

Популярность Гальбы росла. Нерон пытался собрать другую армию, но наместники перебегали к Гальбе один за другим. Нерон метался, созывая сторонников, Когда Гальбе присягнули преторианцы, он понял, что погиб.

Его оставили войска, охрана, друзья, родственники — все. Слуги сбежали; оставались рабы, но они не смели шагу сделать из дома.

Нейрон вынужден был вернуться в Рим. Боги не могут оставить его! Не веря, что всё кончено, он позвал на пир всех участников его прошлых оргий, но никто не явился. Во дворце было пусто, словно он был зачумлён.

Сколько у него времени? Идти некуда. Скоро за ним придут, волоком протащат по улицами, надругаются и предадут публичной казни. Никакой надежды на достойный конец: уж они постараются, чтобы народу он предстал сломленный, дрожащий и жалкий.

Нельзя допустить такого бесчестья. Жизнь прожита; были в ней и пиры, и жестокие забавы, много прекрасных женщин и покорённых врагов. Бывший император Нерон надеялся, что боги пошлют ему последнюю милость — дадут ему умереть до такого бесчестья. Нерон бросился к тайнику и, торопясь, вскрыл его, высыпав горсть монет в карман — на оплату Харону за перевоз в Царство мёртвых.

А после пришёл страх. Животный ужас, как он окажется на берегу Стикса, как повеет могильным тленом, как обожжёт его пятки горячая лава Преисподней. Нерон с младенчества знал, что ждёт самоубийц: они стоят, неподвижные, обнажённые, беззащитные, как деревья в лесу, врастая в камни пятками, а Гарпии вечно терзают их призрачную плоть, год за годом, век за веком и никак не могут насытиться…

Нерона передёрнуло. Он всегда с волнением слушал легенду о Прометее и о его стойкости, когда голодный орёл рвал ему грудь и клевал его, прикованного, печень. Всего-то стоило открыть одну тайну, но Прометей терпел. Кровь титана лилась от восхода до заката; не было ни спасения, ни забвения. Нерон будто видел это наяву. Его утешало, что легенда заканчивалась хорошо: Прометея освобождал могучий Геракл, и страдания его уменьшались.

Нерона никто не спасёт и Гарпий будет великое множество.

Нет, самоубийство — не для него. Зачем обрекать себя на такое посмертие? Ему нужна чистая смерть, смерть от руки воина, и тогда он сможет наслаждаться садами Элизиума, а то и перерождение заслужить… Он же так любил богов!

Нерон бежал уже босиком. Хоть один воин! Да и гладиатор подойдёт. Но — никого. Пасть от руки раба — вечный позор.

Он очнулся уже на берегу реки. Тибр катил волны у его ног, и Нерон в ужасе отшатнулся. Утопиться — всё равно самоубийство. Он, плача, поплёлся прочь. Боги поймут, что он просто жалкий трус…

Лишь раб-вольноотпущенник остался при нём. Он уже оседлал коней, и Нерон спешно покинул ужасный в гробовом безмолвии дворец. Недолгим был его путь: он упал на плиты загородного дома, лишённый сил и едва ли не безумный. Минуты шли, и он пришёл в себя.

— Копайте мне могилу, — с пафосом велел Нерон перепуганным рабам. —Какой артист погибает!

Чужие шаги прозвучали эхом. Неужели за ним пришли! Он не успел! Но, слава богам, это был лишь посланник.

— Сенат вынес решение, — сказал он. — Врага народа предадут публичной казни. Готовься.

Нерон выхватил кинжал и кинулся к испуганному рабу:

— Убей меня!

Тот отшатнулся, отказываясь. Нерон едва не плакал и готов был умолять, пасть на колени, но грохот копыт во дворе едва не заставил сердце остановиться. Решись он на смерть от руки палача, и прекрасный Элизиум мог бы стать явью. Но тогда нужно пройти через пытки и унижения.

Едва дыша, Нерон взялся за кинжал.

— Помоги, — шепнул он. — Не допусти позора.

Раб, мелко дрожа, приблизился…

Ворвавшиеся в комнату стражники застали хрипящего в агонии Нерона, всего в крови, и перемазанного кровью раба.

Каким стало посмертие бывшего императора, никто так никогда и не узнал.