Полет феникса (гет)

Он не пришел ни через день, ни позже. Но теперь чувствовал себя подобно наркоману. С тех пор как узнал, что это значит — свободная от боли жизнь. И мучительно жаждал ощутить это вновь. Он ненавидел себя за то, что его тянет к той, которая все шесть лет ее учебы была занозой в заднице. Северус подумал было поискать кого-нибудь другого с подобным талантом. Но посчитал, что лишать Гермиону заработка, после того как она уже помогла ему, несправедливо. Он не был самым честным человеком на земле, но из-за того, что сам вытерпел столько несправедливости, не хотел относиться к другим людям так же.

В пятницу, после обеда, на последнем сдвоенном уроке зельеварения у четвертых курсов Хаффлпаффа и Слизерина, он почти потерял самообладание. Поэтому его левая нога одеревенела на несколько секунд, и согнуть ее не получалось. Северус совершенно не понимал, что же его тело, а вернее, магия, снова творит. Всю последнюю неделю ему было трудно дышать, а сейчас неожиданно стало свободнее. Но зато онемевшую ногу словно прошили разряды тока, когда он с усилием повернулся, оперся о стол и продолжил лекцию. Закончив тему, Снейп неожиданно закончил урок раньше времени и тяжело упал на стул.

Обессиленно прислонившись головой к спинке, он позволил себе несколько минут слабости. Затем сжал зубы и с трудом поднялся.

Поппи замерла, когда он зашел в больничное крыло.

— Северус! — воскликнула она и поспешила к нему. — Ты белый словно мел и хромаешь! Несчастный случай на уроке?

Поппи кудахтала как наседка, пока вела Снейпа к кушетке, стараясь не дотронуться до него — она хорошо знала, что он не переносит прикосновения.

— Не на уроке, — выдавил Северус. — Что бы это ни было, оно пришло внезапно и безо всякой причины. Я не могу двигать ногой. Такое чувство, что она в любую секунду отвалится.

Медиковедьма провела над его телом палочкой, бормоча диагностическое заклинание. А минуту спустя озадаченно выпрямилась.

— Я не нахожу никаких повреждений. Разве что ешь слишком мало. Как всегда. И поэтому чересчур худой. Но все твои нервы и мускулы превосходно работают, органы в отличном состоянии, и ты просто неприлично здоров.

— Проклятье! — Он заскрипел зубами и на мгновение прикрыл глаза. — Ты не знаешь, подключен ли камин мисс Грейнджер?

— Разумеется! Как, по-твоему, большинство из нас добираются до дома после лечения? По крайней мере я всегда такая усталая и расслабленная, что перемещаюсь по каминной сети и иду прямиком в кровать.

— Да, да, — грубо оборвал ее Северус и махнул рукой. — Спроси ее, пожалуйста, когда она освободится. Можешь сказать, что мои... симптомы слегка усилились.

О Поппи можно было сказать многое, но вот в чрезвычайных обстоятельствах она действовала быстро и решительно, несмотря на съедавшее ее любопытство. Она пересекла палату, встала перед камином на колени и позвала Гермиону.

Когда взвилось зеленое пламя, Северус с содроганием вспомнил последнее лечение, но быстро прогнал эту мысль. Женщины обменялись лишь несколькими короткими фразами, затем медиковедьма поднялась и вернулась к Северусу:

— Ты должен прямо сейчас переместиться к ней.

— Да неужели! — огрызнулся он. — Может быть, вы и позволяете ей командовать собой, но я даже и не подумаю... — Он замолчал, когда пламя вновь вспыхнуло и явило Гермиону Грейнджер.

— И почему меня не удивляет, что вы сопротивляетесь, профессор? — спросила она, улыбнувшись Поппи и приветливо махнув ей рукой.

Северус проворчал:

— Вы же всегда все знаете, мисс Грейнджер! Может, поделитесь со мной, что же опять случилось?

Сдув непослушный локон с лица, Гермиона обратилась к Помфри:

— Поппи, не могла бы ты оставить нас наедине? Личное дело профессора Снейпа...

О каком личном деле говорит это невыносимая девчонка? Все взрослые в Хогвартсе знают о его боли. Но Поппи только кивнула и быстро вышла. Ширма закрыла часть больничного крыла, отгородив их.

— Профессор, вы можете встать? — спросила Гермиона.

— Это так необходимо? — рявкнул он. — И почему, к чертям собачьим, вы до сих пор не предъявили мне счет?

— Вы не получите его, сэр. А теперь встаньте, пожалуйста, и пройдите несколько шагов взад-вперед.

Он пропустил ее указание мимо ушей.

— Что это означает: не получу счет? Вы думаете, мне нужна ваша жалость? Или я не могу оплатить лечение? — он выговорил это слово, как нечто неприличное.

— Ничего подобного я не думаю. Пожалуйста, профессор, встаньте!

Невозмутимость Гермионы подогрела его ярость.

— Не смейте приказывать мне, мисс Грейнджер! — огрызнулся он.

Она гневно посмотрела на него. Очевидно, ему все же удалось разозлить ее, или же раньше она просто успешно притворялась.

— Ну хорошо, я предъявлю вам проклятый счет. Теперь вы можете встать, пожалуйста?!

«Неплохо, — подумал Снейп. — Ей идет приказной тон».

И вдруг моргнул. Неужели он только что подумал что-то хорошее о Грейнджер?

— Если бы по вашей прихоти я мог встать и пройтись, вас бы здесь не было, вы... — Он замолчал, потому что на ум не пришло ни одного ругательства. Дожил!

Гермиона глубоко вздохнула.

— Судя по тому, как громко вы кричите... — Уголок ее рта дрогнул, когда она заметила грозовые тучи в его взоре. — Ну хорошо, громко высказываете свое мнение, ваше дыхание не причиняет вам неудобств.

— Нет, — неохотно выдавил он.

— А как вы чувствовали себя все неделю?

Северус уставился на нее, но она ждала.

— Один день прошел без боли, — признался он наконец. — А затем боль постоянно усиливалась, но все же не так, как обычно. Было чувство, что день за днем все труднее дышать, но оно сразу же исчезло, как только онемела нога.

Гермиона села напротив, серьезно глядя на Снейпа.

— Опишите боль при ходьбе, — тихо попросила она.

Мерлин, как он это ненавидел. Он не хотел показывать свою слабость и уж тем более обсуждать это. Пришлось перебороть себя, чтобы ответить спокойно, без издевки.

— Каждый шаг отдается острой болью от ступни до бедра. Резкой, режущей, — медленно произнес он. — Вам уже доводилось испытывать Сектумсемпру или похожее проклятье на себе?

Гермиона вздрогнула.

— К счастью, нет. Но ребенком я упала в саду родителей на инструменты и изрезала руки и ноги. Думаю, я могу примерно представить.

Северус сомневался, но возражать не стал.

— Сэр, постарайтесь все же встать и пройти несколько шагов. Пожалуйста.

Она была упряма, но с самой первой встречи неизменно обращалась к нему с уважением. И помогла ему. Северус без слов встал, опираясь на здоровую ногу.

— Снимите мантию, — поспешно сказала Гермиона. — Мне нужно видеть, как вы двигаетесь.

— Мисс Грейнджер... — Северус заговорил тише, — не знай я вас, подумал бы, что вы просто мечтаете увидеть меня раздетым.

Он произнес это с бесстрастным лицом, глядя на нее, но к своему глубочайшему удивлению понял, что шутит. Гермиона не рассмеялась, но глаза выдали ее — в них плескалось озорство.

— Может, вы и не знаете меня, профессор, — ответила Гермиона, а Северус ничего не смог с собой поделать, вслушиваясь в чистое звучание ее голоса.

Сняв тяжелую мантию, Северус попытался дойти до противоположной стены. Только благодаря выдержке ему удалось сдержать стон. Но Северус и сам заметил, что хромота усилилась, когда он развернулся. Несколько шагов назад до кушетки превратились в настоящую пытку. Он весь взмок, упрямо сжав зубы.

Гермиона встала, наблюдая за ним. Когда он сел, она задумчиво уставилась в пол. Северус знал это выражение — как на продвинутых зельях, когда он давал ученикам особенно сложную задачку. Он отклонился и наблюдал за ней.

Внезапно вспыхнувший интерес к этой молодой женщине чрезвычайно удивил его. До сих пор он видел в ней всего лишь маленькую, раздражающую всезнайку, всего лишь на пару лет старше, чем во время учебы в Хогвартсе. Он — великий шпион — до сих пор не замечал ни ее волос, которые теперь были короче и мягко обрамляли лицо, ни зрелого женского тела. Снейп заметил, что без мантии, в джинсах и мягком серебристом свитере, она выглядела полной жизни. Особенно когда начала мерить шагами комнату, сопровождая свои идеи энергичными жестами:

— Думаю, ваша магия приняла мою. Или по крайне мере не считает опасной. Вам стало лучше — это уже хорошо. Но потом вы сами воспротивились, и облегчение, которое я могла бы вам дать... — Она прикусила губу.

«Ужасная привычка», — подумал Снейп. Он и раньше замечал этот жест — когда она была неуверенна в чем-то. Неосознанно уставился на ее зубы — отличная реклама для ее родителей — и не смог оторвать взгляда от губ. Хищный зверь в нем заурчал, и Северус с огромным трудом отвел глаза от ее лица. Это было еще страшнее, чем упасть в обморок в ее кабинете. И что дальше? Он начнет писать любовные сонеты? Северус глянул на нее искоса, но, заметив, что ее щеки слегка покраснели, сосредоточился на последнем предложении. И не смог удержаться, чтобы не продемонстрировать свою знаменитую ухмылку.

— Продолжайте, мисс Грейнджер. Так как вы заверили, что не испытываете ко мне никакого интереса, я просто включу свой выдающийся ум и попытаюсь убедить себя, что ваши слова не были так двусмысленны, как прозвучали.

Гермиона закрыла лицо руками, и то ли стон, то ли смешок вырвался у нее. Когда она посмотрела на Снейпа снова, улыбка пряталась в уголках ее губ.

— Раньше я всегда два раза думала, прежде чем сказать что-либо в вашем присутствии, дабы не давать вам повода. Не то чтобы мне это особо помогало. Но, кажется, в последние годы я стала легкомысленней.

— Хм-м, вот что значит — не боятся потерять баллы.

Гермиона покачала головой:

— Я бы сказала, это значит — быть уверенной в вашем мужестве, вашей преданности и доверять вам. — Она торопливо продолжила, пока за высоко поднятой бровью не последовал ехидный комментарий: — Что я действительно хотела сказать, пока вы не начали болтать... — В это раз Гермиона не смогла удержаться от смеха, глядя на его совершенно бесстрастное лицо. — Понимаете, ваша магия неотделима от вас. Она ваша защита, сила и спасение. Нам всего лишь надо убедить ее, что у вас теперь все хорошо и вам ежеминутная опасность не угрожает.

— Если бы вы только знали, мисс Грейнджер... — пробормотал Северус. — У меня целых два ученика, на фоне которых Лонгботтом выглядит гением зельеварения.

— Он был бы совсем не плох, если бы вы не наслаждались тем, что наводите на него ужас, — возразила Гермиона. Затем нахмурилась: — Вы специально отвлекаете меня?

Северус изогнул губы.

— Если вы так легко отвлекаетесь, может, мне стоит сварить вам зелье сосредоточенности? — поддел он.

— Профессор! — нетерпеливо воскликнула она. — Я пытаюсь объяснить вам!

— Извините меня, — фыркнул он, — я не заметил. Я всегда устаю, когда кто-то тараторит без остановки.

Он практически видел, как Гермиона мысленно считает до десяти.

— Итак. Вы сами отказываетесь от лечения. Почему — не понимаю. Ведь я же сказала, что вы должны прийти сразу, как станет хуже. Но сделаю вид, что это неважно и я не обижена. Думаю, ваша магия просто хотела намекнуть, что нужно обратиться ко мне или любому другому человеку с такими же способностями. Видимо, она вас проверяла. Легко могу предположить, что она так же недоверчива и подозрительна, как и вы.

— Я не параноик! — рявкнул Северус.

— Хорошо, — довольно улыбнулась Гермиона. — Значит, вы запросто можете снять брюки и лечь на живот?

— Что?! — Он потряс головой. — По-моему, у меня уже и с ушами проблема. Мне показалось, будто вы сказали, что я должен снять брюки...

— Вы все правильно услышали, профессор. Вы же не начнете внезапно смущаться? — Она жестом остановила его, поняв, что он вот-вот выдаст что-нибудь несомненно нелицеприятное. — Знаю, вас несказанно злит, что лечиться приходится именно у меня. Если хотите, я дам вам адрес моего коллеги в Лондоне. Но вы должны попасть к нему как можно быстрее, иначе ваша магия вновь замкнется в себе, и небольшой успех, которого мы добились, просто исчезнет.

Северус сузил глаза и поднял подбородок, намеренно свысока глядя на нее. Гермиона не отвела взгляд.

— Отвернитесь! — наконец прошипел он, и она беспрекословно подчинилась.

Расстегнуть ремень и снять штаны стоило такого усилия, что он чуть было не передумал. Но Северус не хотел идти к ее коллеге — как бы неловко не было с Грейнджер, она все же знала, что с ним. Другой же человек посчитает его слабаком, который никак не может справиться с последствиями войны.

Чертыхаясь про себя, Северус улегся на живот.

— Можете начинать, — пробормотал он, примирившись с судьбой.

Гермиона обошла кушетку и встала рядом.

— Сначала я попытаюсь войти в контакт с вашей магией, — тихо сказала она. — Ваша нога потеплеет, но я не буду вас касаться. А как только почувствую вашу магию, прикоснусь. Не буду скрывать: это будет больно. Очень. Постарайтесь, несмотря на это, не зажиматься.

— Это мы уже проходили, мисс Грейнджер. Просто делайте то же, что и всегда. Я предпочел бы закончить с этим унижением как можно скорее.

— Почему вы чувствуете себя униженным? — Она спрашивала так, будто действительно хотела знать.

— А как бы чувствовали себя вы, лежа полуобнаженной передо мной? — проворчал он.

— Теперь, профессор, вы становитесь двусмысленным, — поддразнила Гермиона и переместилась к ногам. В ее голосе ясно слышалась улыбка. — Сэр, вы занимаетесь спортом? — спросила она легкомысленно.

— А что, я выгляжу как человек, который уважает спорт? — пробормотал он отвлеченно, каждую минуту ожидая начала пытки.

— Да, — не задумываясь ответила она. — У вас хорошо развиты мышцы на ногах. Сомневаюсь, что это только благодаря запугиванию детей.

Северус фыркнул:

— Побегайте четверть века за малолетними нарушителями и тогда можете восхищаться своими собственными ногами.

— Я не сказала, что восхищаюсь вашими ногами, профессор.

Северус был уверен, что она улыбается, и, так как сам лежал лицом вниз, позволил себе ухмылку, которая быстро превратилась в гримасу боли, когда Гермиона начала массировать его ногу. Она делала это не как обычно, а сдавливала, гладила, щипала, разминала даже кулаками. И ни разу за все время не прервался поток тепла, текущий в его тело. Возникающие и стихающие то тут, то там взрывы боли вызывали тошноту, и голова Северуса, казалось, плывет. Боль и легкость заполнили его, заставив воспарить и улететь. Не вышел ли он из тела? — было его последней осознанной мыслью.

Казалось, что он смотрит на самого себя в прошлом. Видимо, это происходило задолго до падения Темного Лорда, поскольку лица Гарри-Поттера-занозы-в заднице-Снейпа, Рона Уизли и Гермионы Грейджер были очень юными и показались ему беззащитными и яростными. Их эмоции стали понятнее, когда его дух подплыл поближе и увидел его самого. Возвышаясь над Лонгботтомом, он с изощренной жестокостью унижал его словами — каждое было продумано, чтобы уничтожить мальчишку. Северус попытался уйти от этого воспоминания, но, заглянув в свои собственные глаза, увидел презрение, направленное не на Лонгботтома — этот взгляд был искоса брошен на Малфоя и его прихлебателей, которые веселились, наблюдая за унижением гриффиндорца.

Северус глубоко вздохнул, дернувшись, проснулся и попытался найти Гермиону. И широко раскрытыми глазами уставился на нее, задремавшую на стуле. От его резкого движения она вздрогнула и проснулась.

— Я не наслаждался этим! — задыхаясь, выпалил он.

Она моргнула в недоумении.

— Сэр?

Одинокий огонек горел над ее головой, погружая лицо в тень. Было темно, и это означало, что он снова потерял сознание, уже второй раз в ее присутствии. Северус покраснел.

— Не было никакого удовольствия в том, чтобы запугивать Лонгботтома до смерти, — снова попытался объяснить Северус. Он и сам не знал, что происходит, но в это мгновение ему казалось самым важным, чтобы поняла она.

— Я верю, — спокойно сказала Гермиона. — Минерва рассказала мне, что после окончания войны вы не снимали с него баллы, как и другие учителя. Как вы себя чувствуете?

Сжав зубы, Северус сел, подвигал ногами, головой, плечами и руками. Одно движение кистью — и он снова подобающе одет. Северус глубоко вздохнул. Просто удивительно, насколько уверенность в себе зависит от физического здоровья.

— Хорошо, — спокойно ответил он. — Почему это постоянно происходит? Почему я теряю сознание?

— Ваше сознание и ваша магия работают друг против друга. Когда сознание говорит: все в порядке — магия борется за то, чтобы не потерять контроль. Она до сих пор не верит, что я так безвредна и доброжелательна, как пытаюсь убедить. С одной стороны, она принимает меня. А с другой — глубоко в вашем подсознании сидит подозрение, что все это притворство и вас, профессор, нужно защищать любой ценой. И противостоит, заставляя вас мучиться. А потом вы просто отключаетесь, чтобы не навредить мне. Обморок — не признак слабости, это попытка вашего сознания защитить меня от вашей же магии.

Северус поднялся, прежде чем Гермиона попросила. Он слегка покачнулся, но это было от общей слабости, а не от боли в ноге. Сначала осторожно, потом все сильнее надавливая на левую ногу, он прошелся туда-сюда. Повернулся и заметил Гермиону с улыбкой Моны Лизы на губах.

— Вы смеетесь надо мной, — прорычал он.

— Нет, сэр. Я просто подумала, что хромота вас не так уж и портила. Скорее, придавала зловещий шарм. Вы были немного похожи на... на молодого капитана Ахава.

Северус с наигранной озабоченностью задрал штанину и уставился на ногу.

— Пока вы не видите у меня деревянной ноги и гигантский кальмар за ночь не превратился в белого кита, боюсь, мне придется разочаровать вас, мисс Грейджер. Я не капитан Ахав.

Гермиона вспыхнула. Она не ожидала, что он поймет ее намек, но затем ей пришло в голову: он — полукровка, и ему не чужда маггловская литература. Северу мог прочитать каждую ее мысль даже без применения легилименции — ее лицо было словно открытая книга. Она спрыгнула со стула, убрала ширму и поспешно подошла к камину, бросив через плечо:

— Не ждите впредь так долго, профессор. Лучше всего, если вы придете в воскресенье. Я освобожу для вас всю вторую половину дня.

— Мерлин, вам и впрямь не терпится провести со мной время! — пробормотал Северус.

— Так и есть, — подтвердила Гермиона и бросила порох в камин. — Спокойной ночи!

— Поклятье, и что теперь с оплатой? — крикнул зельевар, но было поздно — Гермиона уже исчезла.