Полет феникса (гет)

Аромат кофе — первое, что он почувствовал, войдя в большое светлое помещение. И хотя сам он пил только чай, бывало, ему нравился этот запах. В такие дни, как сегодня, когда воздух так холоден, что обжигает горло и болью отзывается в легких. Дни, когда давно заиндевевшая снежная корка хрустит под ботинками из кожи дракона. Когда все, кажется, вымерли — никто не осмеливается высунуться в ледяной холод. По крайней мере без особой причины.

У Северуса Снейпа особой причины не было, точнее, он пытался себя в этом убедить. Все это организовала Минерва и попросила его, а ей он не мог отказать.

Если верить часам, висевшим на стене прямо над парой плакатов, Северус пришел чуть раньше, чем нужно. Он снял тяжелую теплую куртку из кожи мантикоры, подбитую мехом нюхлеров, и перекинул через руку. Противостоять нынешнему февралю только в зимней мантии не рисковал даже он. И холодов таких не помнил.

Снейп шагнул к плакатам, явно магическим, — картинки двигались и невольно притягивали взгляд. Изображенный на одном из них эльф шаркал ногами, смотрел большими, похожими на теннистые мячи глазами, комкал в руках кухонное полотенце и сопел. «Освободите Винки!» — гласила надпись на плакате. На другом в серебрянных цепях бился оборотень. Каждый раз, когда он прикасался к металлу, его кожа дымилась. Северус прочел: «Оборотни — такие же люди, как ты и я! И только раз в месяц у них, как у женщин, проблема! Стань членом ЖОПа — Женщины и Оборотни, Поддержим друг друга!»

Мастер зелий фыркнул и покачал головой. Куда, к гипогрифовой матери, он попал?

— Раздевайтесь и устраивайтесь поудобнее, — раздался голос из соседней комнаты. — Я сейчас приду!

Снейп замер. Конечно, он снял куртку, но вовсе не собирался устраиваться поудобнее. Этот голос... Он его знает. Или знал. Северус не мог сразу вспомнить, а это означало — голос из его прошлого. И связан с неприятными переживаниями.

Зельевар поджал губы, когда в дверь скользнула молодая женщина. Она замерла, глядя на него, словно гончая, которая готовится наброситься на добычу. Эмоции сменялись на ее лице словно калейдоскоп: узнавание, замешательство, раздражение, смирение...

— Профессор Снейп, — спокойно сказала она.

В нем медленно закипала злость. Ярость оттого, что его обманули.

— Почему вы? — выпалил он, огромным усилием воли подавив желание пнуть стену.

Гермиона Грейнджер пожала плечами.

— Если вас это успокоит, то я тоже не знала, что придете вы. Минерва говорила о друге, которому нужно помочь.

Северус фыркнул. Друг? У Минервы странные представления о дружбе, раз она послала его к бывшей ученице.

— Профессор, чаю?

— Черт возьми, с чего вы взяли, что я хочу чай? Весь дом пропах кофе, а вы предлагаете мне чай?

Да, его поведение было нелогичным — из всех возможных вопросов он начал именно с этого. И если подумать, ему лучше вообще ничего не спрашивать. Лучше повернуться и уйти. Но, сам не зная почему, он остался стоять. Может, из-за того что в комнате было тепло. А может, и нет.

Казалось, она сосредоточенно размышляет.

— Знаете, сэр... Учительский стол стоял на возвышении отдельно от школьных, словно одинокий остров в Большом зале. Конечно, так профессора могли лучше за нами наблюдать. Но на самом деле это срабатывало и в обратном направлении. За всю мою учебу в Хогвартсе я ни разу не видела, чтобы вы пили кофе. Не думаю, что это изменилось.

— Вы по-прежнему пытаесь доказать, что знаете все?

Гермиона только пожала плечами и ненадолго вышла из комнаты, очевидно, приняв его вопрос за согласие. Вернувшись, она поставила перед Северусом большую чашку.

— Я последняя, кто может знать все, — тихо сказала она. — Не хотите присесть?

Нет, он не хотел. Он хотел... сам не знал чего. Возможно, оказаться где-нибудь в другом месте.

— Что вам сказала Минерва? — упрямо спросил он, ожидая, пока она сядет, чтобы сесть самому.

Снейп попробовал чай. Надо же, "граф Грей". И именно такой горячий, крепкий и сладкий, как он любит.

— Вы знаете, чем я занимаюсь? — спросила Гермиона.

Северус прищурился. Последние недели коллеги часто говорили, что наконец-то нашли возможность хорошенько отдохнуть. Они были в восторге от предлагаемых услуг и массажа. И ни один из них не упомянул, что всем этим заправляет невыносимая маленькая гриффиндорка, которая живет в Хогсмиде. Северус до боли сжал зубы, пока та, уже привычная боль не прошла.

— Немного, — неохотно и резко ответил он.

Она отклонилась.

— Я сначала закончила обучение на целительницу, — объяснила она. — Но быстро поняла, что не все болезни, даже не большую их часть можно вылечить с помощью зелий и — как вы, скорее всего, выразились бы, — глупых помахиваний палочкой. Так что я начала искать другие возможности. И со временем обнаружила в себе способности эмпата. Вы понимаете, что это означает?

— Вы чувствуете боль другого человека? — недоверчиво спросил Северус. Маленькая девочка, которую он знал, была какой угодно, но не чувствительной.

— Чувствую, осязаю, ощущаю... Есть много способов, профессор. Важно, чтобы вы знали, я не сделаю ничего, что может навредить. Минерва рассказывала, что ее друг не выносит прикосновений и любой физический контакт причиняет ему боль. Вздрагивает, если кто-нибудь пытается нарушить установленные им границы, где он чувствует себя спокойно. До сих пор я особо не задумывалась, но так как этим другом оказались вы, профессор... Вас ежедневно окружают сотни людей. Вы страдаете намного сильнее, чей любой другой мой пациент.

Снейп вскочил. Чашка опрокинулась, и чай растекся по столу большой лужей, но Северус словно и не заметил.

— Вы ошибаетесь, мисс Грейнджер! — прошипел он. — Я не один из ваших пациентов и никогда им не буду! Всего хорошего!

Он в несколько шагов пересек комнату, остановился у двери и оглянулся. Гермиона по-прежнему сидела на месте, только достала палочку и очистила стол. Северус поймал ее взгляд.

— Почему вы не пытаетесь переубедить меня, мисс Грейнджер? — выпалил он. Ярость захлестывала, а он не мог понять почему.

— Я не буду, профессор, — тихо ответила Гермиона. — Я могу помочь только тому, кто позволит это. А между нами стена: вы ненавидите или презираете меня, вы пришли только потому, что Минерва уговорила или заставила вас. — Гермиона покачала головой. Ее карие глаза были усталыми и печальными.

Северус не знал, почему вернулся к столу.

— Посмотрите на меня, мисс Грейнджер! — приказал он.

Она послушалась, и он погрузился в ее сознание, пока его не остановила мощная стена окклюменции.

Гермиона выдержала его взгляд.

— То, что вы сделали, профессор, было против моего согласия и противозаконно. И это причинило мне боль. Примерно такую, какую почувствовали бы вы, если бы кто-нибудь схватил вас за руку или прижал всем телом к чему-нибудь.

Северус почувствовал, что бледнеет. Это правда — он не выносил никаких прикосновений. И если кто-нибудь прикасался к нему или делал то, что она только что описала, для него это было равноценно минутному Круцио.

— Да что вы знаете о боли? — угрожающе спросил он хриплым голосом.

Она осторожно и медленно подняла руку — так бережно, словно перед ней стоял дикий зверь, — но Северус тут же отпрянул.

— Я не притронусь к вам, профессор, — тихо сказала она. — Сядьте. Пожалуйста.

Несмотря на то, что его рассудок громко протестовал, Снейп послушался. Неужели он под Империо? Определенно нет, он уже несколько раз ощущал на себе воздействие этого проклятия и каждый раз мог противостоять. Кроме того, он сомневался, что Гермиона Грейнджер применит такой сомнительный метод.

И все же понадобилось все его самообладание, чтобы сидеть спокойно, когда она протянула руку, остановив ее прямо перед его лицом.

— Что? — прорычал он.

— Ш-ш-ш, — прошептала она и закрыла глаза.

Рука осталась в нескольких сантиметрах от его головы. Гермиона провела вверх и вниз.

Северус моргнул. Ее кожа покраснела и излучала тепло. Гермиона открыла глаза и медленно встала.

— Я сейчас подойду к вам, профессор. Вы согласны?

— Для чего? — И почему он просто не уйдет?

— Это часть осмотра, сэр, — тихо объяснила она. — Магглы называют аурой то, что, как мы знаем, является нашей магией. С вашего позволения я встану у вас за спиной и сделаю то же самое. Вы разрешаете?

Она ждала. Она на самом деле ждала его разрешения. Если такова ее стратегия, то это очень умно. Он уже не мог просто встать и уйти, поэтому коротко кивнул. Гермиона двигалась как дуновение ветерка — спокойно и почти невесомо. В ней не было ничего пугающего. И хотя Северус терпеть не мог, когда кто-то стоит за его спиной, сейчас он был не таким напряженным и настороженным, как обычно.

Может быть, потому что она объясняла каждое свое действие.

— Я проверю ваш затылок, сэр, не пугайтесь, пожалуйста, — произнесла она тихо совсем рядом с его ухом. — Там, где моя магия встретится с вашей, вы ощутите тепло. Но боли не будет.

И на самом деле легкое, щекочущее тепло медленно растекалось по телу — от волос по шее, плечам, спине и дальше. Впервые за долгие месяцы, даже годы, Северус ощутил, что ему легче дышится. Давление в груди будто ослабло, давая возможность глотнуть воздуха. Это продолжалось всего несколько секунд, а затем нечто снова обвилось вокруг, словно кто-то заковал его в цепи. Снейп сдержал разочарованный стон.

Гермиона вернулась на свое место и мгновение смотрела на него, очевидно, приходя в себя.

— Вы не можете мне помочь, — глухо произнес Северус. С надеждой всегда так — сколько бы ни разочаровывался, все равно не перестаешь надеяться.

Гермиона серьезно посмотрела на него.

— Я не знаю, смогу ли помочь. По большей части это зависит от вас. Вы выслушаете меня?

— Продолжайте!

Он отдал бы сейчас все за чашку чая, и, очевидно, Гермиона это почувствовала. Движением руки она левитировала чашку, из которой валил пар и пахло так же приятно.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Профессор, вы знаете — я не льстец. Так что поймете правильно, когда я скажу, что, очевидно, вы — один из самых могущественных волшебников современности.

Северус ничего не смог поделать со своей бровью, которая незамедлительно поднялась. Он думал о болезни, может быть, даже неизлечимой, и это высказывание озадачило его.

Гермиона слегка улыбнулась.

— Поверьте мне, так и есть. И именно в этом сложность. У вас внутри мощный источник магии. Я полагаю, вы владеете беспалочковой магией, не говоря уже о невербальных заклинаниях? — Она приняла короткое подергивание его щеки за согласие. — Уверена, что так оно и есть. Уверена, что вам даже не приходится задумываться, когда вы хотите воспользоваться этим. Вы легилимент и владеете окклюменцией. Вас остановил мой ментальный блок, но взломать его вы могли бы с легкостью.

— К чему вы клоните? — Северусу были прекрасно известны его способности, и он не нуждался в ком-то, кто бы их перечислял.

— Это ваша собственная магия ограничивает вас, сэр, — осторожно ответила Гермиона. — Пока я лишь догадываюсь, почему она ведет себя именно так. Но могу объяснить, как она действует на вас: она завоевывает ваше тело, проникает в клетки, отнимает у них кислород и делает вас сверхчуствительным к любому контакту с живой материей.

— Объясните! — приказал Снейп. — Почему? Это из-за моего темного прошлого? — Он закатал рукав рубашки, указывая на почти поблекшую Метку.

Гермиона покачала головой.

— Я полагаю, это связано с вашим прошлым, но не имеет отношения к темной магии. Я почувствовала огромный источник энергии, но знаю, что в нем нет ничего плохого или злого.

Северус устало потер глаза, не в силах понять, что же она пытается объяснить. И от этого ощущал странную подавленность. Какого черта, он же Северус Снейп! Он мог понять все и сразу, всегда! Это было частью его личности, которой он всегда гордился. А теперь появилась эта молодая женщина, эта невыносимая маленькая мисс-я-знаю-все и привела его в замешательство.

— Профессор, я думаю, что ваша магия пытается защитить вас от чего-то, чего уже не существует. Полагаете, вы могли бы преподавать семнадцать или восемнадцать лет и при этом шпионить за Пожирателями? Нечто могущественное помогало вам не только вдалбливать в учеников знания, но и защищать их. И оно помогло вам выжить даже после яда Нагини. Это всегда была ваша магия. Она словно облекла вас надежными доспехами, укрывая разум от вторжений Волдеморта, не позволяя ему разузнать, что вы шпионите для Дамблдора. Все эти годы магия оберегала и заботилась о вашем выживании.

Северус уставился на нее. Странным образом ее слова даже обрели смысл.

Гермиона кивнула, дав ему достаточно времени подумать над этим.

— Вы знаете, что война прошла и вы в безопасности, в какой только может находиться мастер зелий, преподающий в школе, полной гормонально неуравновешенных подростков. Но ваша магия не поняла этого и год за годом продолжала выстраивать защитные слои вокруг вас, так же, как она делала это во времена Темного Лорда. Тогда этот охранный слой регулярно разрушался. Сейчас этого не происходит. А ваша магия все сильнее сжимается вокруг вас, заставляя каждое прикосновение испытывать как невыносимую боль. И я думаю, что у вас возникает затруднение дыхания.

Он нерешительно кивнул. Это было унизительно — признаваться в таком своей бывшей ученице.

— Я могу вам помочь, — сказала она. — Но есть еще кое-что, не относящееся к вашей магии.

Северус поднял бровь, ожидая продолжения.

— Вы должны доверять мне, профессор, — решительно сказала Гермиона Грейнджер.

Он уставился на нее. Ей, должно быть, где-то за двадцать. Узкое, четко очерченное лицо, почти такое же бледное, как и у него. Большие карие глаза на этом лице завораживали, изучали так же серьезно, хотя и без былого рвения, как на занятиях по зельеварению.

— Почему я должен вам доверять, мисс Грейнджер? — тихо и едко спросил он, вложив в эти слова все отвращение, которое испытывал сейчас.

Гермиона не поддалась. Умница.

— Вы почувствовали короткое облегчение, профессор? — вместо ответа спросила она.

Он хотел солгать, но все же удержался.

— Да, — рыкнул он.

— Это потому, что я своей магией смягчила вашу, — объяснила она. — Я попыталась убедить ваш источник энергии, что вам ничего не угрожает, что вы в безопасности. — Гермиона вздохнула. — Вы намного могущественней меня, профессор. Я знаю, что сейчас вы самый могущественный маг в Англии, поскольку сама достаточно сильна. — Гермиона сказала это спокойно, без хвастовства, просто как констатация очевидного. — Вы мне не доверяете, и ваша магия делает то же самое. Пока вы так настроены, ничего не изменится.

— Просто делайте то, чему научились. До этого ведь получалось, — предложил Северус.

Гермиона покачала головой.

— Не все так просто, профессор. То, что я делаю, — смесь из маггловской практики и магии. Я чувствую руками. Мне нужно будет к вам прикасаться, и однажды вам придется даже обнажиться наполовину.

Осторожно поставив чашку на стол, Северус встал. В его глазах пылала ярость.

— И не подумаю! Мне все равно, что вы делаете с моими коллегами, но я ваши штучки не приму! — Большими шагами он направился к выходу. — Я больше не приду!

Дверь захлопнулась, заставив задрожать весь дом.

* * *

— И как все прошло с Северусом? — спросила Минерва Макгонагалл, расположившаяся на кушетке и обмазанная горячей лечебной грязью.

Гермиона, собравшаяся как раз выйти из комнаты, остановилась.

— Думаю, и я, и профессор Снейп были бы вам весьма признательны, если бы вы заранее предупредили, что нас ожидает, — спокойно произнесла она.

У Минервы хватило совести хотя бы выглядеть пристыженной.

— Я была уверена, что он ни за что не придет, если бы я сказала, что это ты. И ты, зная, что тебя ожидает, тоже переживала бы, — объяснила она.

— А чего вы хотели? — спросила Гермиона. — Мы же ненавидели друг друга. Я боялась его, пока была ребенком. И хотя позже это прошло, он так и не стал моим любимым учителем. А сейчас он так же невыносим, как и раньше. — Она прервалась, осознав, что жалуется Минерве на ее коллегу.

Директор вымученно улыбнулась.

— Я переживаю за него, Гермиона, — сказала она. — Он еще молод, но, мне кажется, уже разочаровался во всем. Работает. Патрулирует. Выполняет обязанности... Но внутри мертв. А мертвых было уже слишком много. Гермиона! Признаю, я ненавидела в нем все, особенно после того как он вновь вернулся к преподаванию. «Как он мог?! — думала я. — Как он мог вернуться туда, где убил Альбуса?»

— Ему больше некуда было, — растерянно пробормотала Гермиона. — Это его единственный дом.

— Я поняла это, хотя и много позже — из непрестанной болтовни Альбуса.

— Профессор Дамблдор болтает? — рассмеялась Гермиона.

— Больше чем когда-либо! — подтвердила развеселившаяся Минерва. — Нет, правда, Гермиона, я прошу тебя. Мы должны что-то предпринять. Северус никогда не был разговорчивым, но сейчас вообще не произносит ни слова, если не на занятии или не снимает баллы.

— Что я могу поделать? Он должен добровольно прийти и быть готовым к лечению. А я последний человек на Земле, с которым он согласился бы иметь дело. — Гермиона редко чувствовала себя такой растерянной.

Минерва грустно кивнула.

— Боюсь, ты права. И все же... — Она беспомощно замолчала.

У него уже вошло в привычку первым приходить на завтрак, либо вовсе пропускать его, чтобы свести к минимуму общение с коллегами. Поэтому тем утром Северус в одиночестве сидел в Большом зале, вяло ковырял вилкой яичницу и листал Ежедневный Пророк. Он никогда не считал себя обжорой, но в последнее время приходилось заставлять себя есть. Когда к нему спикировала незнакомая сова, Северус отмахнулся, чтобы она не приземлилась на его руку, и указал птице на стол. А затем осторожно отвязал пергамент от лапки.

Уважаемый профессор Снейп,

Я хочу извиниться перед Вами и спросить, будет ли Вам удобно, если я навещу Вас сегодня в три часа дня?

С уважением,

Гермиона Грейнджер

Северус нахмурился. За что просит прощения эта глупая девчонка? И она намеревается прийти сюда, в его убежище, в подземелье, которое так ненавидит? Ни за что.

Он стер ее послание и написал:

Мисс Грейнджер,

Нет, неудобно.

С.

Воскресенье создано для отдыха. Ему нравились воскресенья, если не предстояла прогулка в Хогсмид, где он был вынужден приглядывать за кучкой невменяемых подростков. Никто не смел беспокоить его в этот день. Если, конечно, не случалось нечто из ряда вон выходящее. Поэтому он игнорировал стук в дверь, пока тот не превратился в непрерывный. Все тело Снейпа настолько одеревенело, что он с трудом подавил стон от пронзившей его боли.

Северус сердито распахнул дверь:

— Что?!

Гермиона подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Профессор Снейп!

— Правда? А кого вы ожидали увидеть, ломясь в мою дверь?

— Это было всего лишь приветствие! — возразила она.

— Хорошо, а теперь — до свидания. И это — прощание, а не приглашение, мисс Грейнджер! — сказал он.

Северус собрался было захлопнуть дверь прямо перед ее носом, но Гермиона с силой толкнула ее. Северус с удивлением заметил, что его гостья не такая слабая, как кажется.

— Три часа дня, сэр! — воскликнула она, тяжело дыша и удерживая дверь.

— И? Разве я непонятно написал, что не хочу вас видеть?

— Не совсем, — ответила Гермиона. — Вы написали, что это было бы неудобно, но и не запретили мне приходить.

Если бы Северус не страдал от ужасной головной боли, он точно приложился бы об стену.

— Что я вам сделал, мисс Грейнджер? Почему вы прицепились ко мне?

— Ничего, сэр. Наоборот! Я уже упоминала в письме. Я здесь для того, чтобы извиниться! — она повысила голос, поскольку Снейп все еще пытался вытолкнуть ее за порог.

Но он не мог не заметить комичность своего положения. Скорее всего, слизеринцы захотят выяснить, что за шум, и придут. Снейп резко распахнул дверь и ухмыльнулся, глядя, как Гермиона Грейнджер теряет равновесие и кубарем влетает в комнату.

Северус закрыл дверь на замок и уставился на молодую женщину, которая даже не попыталась подняться. Она оперлась о его любимое кресло и серьезно посмотрела на него.

— Чего вы добиваетесь? — угрожающе спросил он.

— Я хочу — как уже несколько раз повторила — извиниться! За то, что не поблагодарила вас. Вы многим пожертвовали ради нас, ради меня. За то, что я никогда даже не думала помочь вам. Наоборот, боролась с вами, считала своим врагом. Я прошу прощения за то, что украла из ваших личных запасов шкурку бумсланга и подожгла вашу мантию. Но больше всего я сожалею о том, что оставила вас, смертельно раненого, лежать в Визжащей Хижине. Я...

— Мне не нужны ни ваша гребаная жалость, ни сожаления, ни извинения, ни благодарности! — прошипел Северус. — Я хочу лишь спокойствия и мира! Уходите и оставьте меня в покое, Мерлин вас побери!

— Как раз это невозможно. Я хочу вернуть хотя бы часть того, что вы сделали для нас. Я думала, что вы сможете привыкнуть к моему присутствию...

— Мне приходилось терпеть вас долгие годы, мисс Грейнджер. — Северус почувствовал, что его голова вот-вот взорвется от боли. Дыхание сбилось, и в легкие перестал поступать воздух. Именно поэтому в последнее время он старался не злиться, несмотря на все глупости студентов.

А сейчас все было гораздо хуже, чем если бы на его уроке взорвался котел. У Северуса потемнело в глазах, он из последних сил оперся руками на стул и упал на него.

— Профессор? Вы меня слышите? — Ее голос, такой теплый и заботливый, доносился будто из всепоглощающего тумана.

— Если вы на самом деле хотите отблагодарить меня... — Северус едва узнавал свой голос, — сделайте то, что недавно сделали в Хогсмиде...

Он не чувствовал ее движений — был слишком занят, чтобы сосредоточиться на дыхании, на сознании, на самом себе. Только бы не погрузиться в темноту, которая сковала его плотным кольцом.

Если эта магия исходит от него самого, то почему сейчас она повела себя так? Возможно, эта женщина разозлила его, и магия расценила ее как серьезную угрозу, представляющую для него опасность?

Он вздохнул с облегчением, когда ощутил легкое покалывание в макушке, плавно перетекающее по всему лицу к груди. Вся тяжесть спала с его тела, а свежий воздух охладил лицо.

Темнота перед глазами рассеялась. Он лежал на столе и чувствовал тепло.

— Это ненадолго, профессор, — прошептала Гермиона, и если бы Северус по-прежнему боялся прикоснуться к ней, он мгновенно вскочил бы с места.

Она прошла мимо письменного стола к двери и замерла, держась за ручку. Снейп заметил, как она побледнела, лоб покрылся испариной, а глаза лихорадочно блестели.

— Я могу помочь вам. И я хочу это сделать, — сказала Гермиона дрожащим голосом. — Приходите, я освобожу для вас вечернее время.

— Не ждите. — Северус не нашел в себе сил, чтобы заставить голос звучать холодно или оскорбительно. — Я не приду.

Выходя из его комнат, она споткнулась на пороге.

* * *

Гермиона встрепенулась, услышав крик Авгурея. Высокий темный мужчина уставился на феникса, который уверенно встретил взгляд глаз — таких же черных, как и его.

— Берете пример с Хагрида, мисс Грейнджер? — спросил Северус. — Я не знал, что вы питаете страсть к запрещенным видам животных.

— Вы многое обо мне не знаете, профессор, — серьезно ответила Гермиона. — И Авгурей не запрещенное животное, хотя вчера его на самом деле принес Хагрид. Родители Авгурея слишком рано умерли, а он — один из тех немногих существ, которые боятся Хагрида. За фениксами нужно ухаживать, иначе они не переживут зиму. А мы с ним, кажется, нашли общий язык.

— Ухаживать? Хм... — пробормотал зельевар, все еще стоя в дверях. — Так это именно то, чем вы занимаетесь?

— Итак, вы все-таки пришли, — произнесла Гермиона, не обращая внимания на его вопрос.

Северус передернул плечами.

— Я солгал, — сказал он и вызывающе приподнял подбородок. — Я совершал и кое-что похуже, чем вранье всезнайке.

— Да? — не удержалась она. — И почему же вы здесь, сэр?

— Может, я зашел на чашечку чая, — буркнул он и приблизился на пару шагов. — Или, может, я случайно оказался в Хогсмиде и увидел, что в вашем окне до сих пор горит свет.

Она вдруг улыбнулась.

— Присаживайтесь, где вам будет удобно, профессор, — предложила она и скрылась в соседней комнате.

Кухня — догадался Снейп по звукам, доносящимся оттуда.

— Мне нигде неудобно! — крикнул он вслед, но как только Гермиона вернулась, снял куртку и повесил на стул.

Она придвинула большую чашку, достаточно осторожно, чтобы ненароком не прикоснуться к нему.

Некоторое время они сидели молча. Гермиона понимала, что Снейп ни за что на свете ни начнет разговор, если не будет готов.

— Почему вы выглядели измученной, когда уходили от меня в воскресенье? — спросил он наконец.

«Удивительно, что он заметил это в его-то состоянии. Хотя, может, и нет, кто же разберет его, бывшего шпиона», — подумала Гермиона.

— Обычно я пропускаю свою магию через руки, направляя ее к пациенту. Так я могу исцелить не только тело, но и душу, вылечить нанесенные раны. Но если приходится работать без прикосновения, то я истощаю себя, особенно если пациент намного сильнее. Мне стоит огромных усилий убедить чужую магию, что я не желаю зла.

— Как долго вы восстанавливались?

— Я просто немного устала.

— Не лгите мне, мисс Грейнджер, или я применю силу! — уверенно сказал Северус. Было очевидно, что он имеет в виду легилименцию. — Я видел, что вас лихорадит. Как долго?

Ее лицо окаменело, в глазах сверкнула ярость.

— Не смейте угрожать мне в моем собственном доме, профессор. Я чувствовала себя не очень хорошо два дня и понятия не имею, почему вас это волнует.

После недолгой внутренней борьбы, он заговорил:

— Остаток воскресенья мне было лучше, — пробормотал он. — Я постараюсь вытерпеть ваше лечение, если вы по-прежнему хотите. Вы истощите свои силы, даже если будете прикасаться ко мне?

— Нет. Я отражаю все негативное влияние руками. И конечно, я готова к этому. Как я могу вам отказать, — сказала она. — В прошлые выходные я была искренна с вами, хотя вы и не хотели меня слушать. — Гермиона слегка наклонилась вперед, чтобы взглянуть ему в глаза. — Профессор, я не стану обманывать вас. Лечение — не детская игра, и вы, вероятно, почувствуете боль, подобную Круцио.

— Что вы можете знать о Круцио? — презрительно выплюнул Снейп.

Ее глаза гневно сверкнули.

— Благодаря вашему другу Люциусу Малфою и его своячнице у меня есть личный опыт, — выдохнула она.

Северус вздрогнул и стиснул зубы, когда его спина окаменела, а все тело напряглось. Он пытался дышать ровно и размеренно, пытаясь убедить свою магию, что ему не угрожает опасность.

Гермиона, сидящая напротив него, побледнела.

— Простите, профессор, я не подумала... — Она замолчала, затем пробормотала: — Проклятье!

Она встала и подошла к жердочке, на которой сидел Авгурей. Он пристально смотрел на нее. Гермиона нежно погладила его по перьям, повернулась и взглянула на Северуса.

— Простите, — повторила она. — Я хотела задеть вас, и теперь мне стыдно. Но вы меня разозлили. Понимаю, вы устали слышать, что были лучшим другом Малфоя и других Пожирателей. Но вы должны были поддерживать эту связь, чтобы сохранять с ними хорошие отношения. Я идиотка, и мне очень жаль, что я сорвалась на вас без причины.

— Если я вас правильно понял, мне придется вытерпеть еще много боли, — спокойно заметил он.

Она закрыла глаза и кивнула.

— Да. Поначалу ваш организм взбунтуется, и вы будете чувствовать себя плохо, и даже я не могу сказать, как долго это продлится.

Северус запрокинул голову и уставился в потолок. Он раздумывал, не попросить ли нового учителя защиты от темных искусств проклясть его, надеясь, что это поможет. Но что эта за жизнь такая, если каждый день нужно ощущать себя в опасности, лишь для того, чтобы не чувствовать боли?

Он устал. Может, он уже слишком стар, но Снейп знал, что заслужил нормальную жизнь. И, черт побери, он не станет возражать, если эту нормальную жизнь разделит с женщиной.

— Когда мы можем начать? — резко спросил Северус.

— Может, прямо сейчас?

Снейп на секунду замялся, но спросил:

— Что мне нужно сделать?

— Оставайтесь на месте. Но снимите мантию и расстегните хотя бы верхние пуговицы, чтобы я могла прикоснуться к шее.

Северус не возразил ни слова. Он спокойно снял мантию и забросил ее на крючок. Словно живая, она подобно большой летучей мыши долетела до вешалки.

Гермиона улыбнулась.

— Отличный трюк, профессор!

— Подождите и увидите, как она вернется и попытается укусить вас, — пробормотал он.

— Вампирская мантия! Как... увлекательно. — В ее голосе слышался смех, но она справилась с собой. — Положите голову на руки точно так же, как в воскресенье. Попробуйте расслабиться. Станет плохо. Я прикоснусь к вашей голове и руками пройдусь до лопаток. Глубоко вдохните и выдохните, не задерживая воздух в легких, и не обращайте внимания на боль.

— Прекратите лепетать, мисс Грейнджер, давайте уже начнем! — прошипел Снейп.

Гермиона бесшумно обошла его, и он ощутил ее присутствие только тогда, когда уловил запах. Он сомневался, что она пользуется духами, поэтому решил, что это аромат шампуня.

— Дышите, профессор, — пробормотала она.

Начало было приятным и расслабляющим, он уже дважды испытал это на себе. Мягкое тепло и легкое покалывание доставляло скорее удовольствие, и Северус почти довольно вздохнул, как вдруг железное кольцо стянуло его грудь.

Неожиданная резкая боль проникала в самую глубь его сознания. Нечто острое, тонкое и раскаленное прожигало себе путь, и Северусу понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что Гермиона пальцем проводит по волосам, медленно спускаясь к основанию шеи. Второй палец следовал за первым, чуть отставая. Северус выдохнул, собирая всю волю в кулак, чтобы усидеть на месте и не закричать.

Она повторила, и он чувствовал, как чужая магия проходит сквозь ее пальцы.

Пожар!

Внутри все горело. Пламя танцевало на коже, оставляя после себя волдыри, уничтожая каждую клеточку, доводя кровь до кипения, снова и снова, пока все не зашлось в огненной агонии, сжигая, разрушая до костей. И остался лишь белый пепел. Северус парил, плыл в черном прохладном потоке, который нес с собой покой и гармонию. Эйфория... А когда Снейп, наконец, прорвался сквозь поверхность этого темного кокона, то смог вздохнуть — легко, жадно, свободно...

Северус испуганно вскинулся. Его окружала темнота, но это была не та чернота, которая только что до этого успокаивающе убаюкивала, словно мать новорожденного. Он лежал на широкой, удобной кровати, кто-то укутал его мягким одеялом. Света, исходящего от фонарей снаружи, хватало, чтобы увидеть, где он. Он узнал стол, за которым сидел, — значит, это дом Грейнджер. Судя по тишине за окном — сейчас глубокая ночь, и он выпал из реальности на многие часы. Мерлин, какой стыд! Он упал в обморок, и ей пришлось отлевитировать его к кровати и оставить спать.

Готовя себя к худшему, Северус осторожно поднял руку, ощупывая горло и шею. Он ожидал почувствовать обоженную кожу или кровавые раны... но ничего не было.

Единственное, на чем споткнулись его пальцы, был шрам, который остался после укуса Нагайны.

Северус повел плечами, и нерешительная улыбка скользнула по губам. Он мог дышать — дышать без постоянной боли, сжигающей изнутри.

Северус уже и забыл, когда в последний раз чувствовал себя так хорошо. Он осторожно спустил ноги с кровати, встал и огляделся. Бывшей гриффиндорки нигде не было, но на столе лежал пергамент, на котором виднелись несколько строк, написанные уверенным почерком.

Профессор Снейп, после пробуждения вы должны почувствовать себя лучше. Но это продлится недолго. Думаю, послезавтра к вечеру боль вернется и, возможно, вместе с ней проблемы с дыханием. Когда это произойдет, сразу же приходите ко мне. Для того чтобы убедить вашу магию, что никакая опасность не угрожает вам, мне так или иначе придется провести несколько сеансов. Примите перечное зелье, чтобы успокоить взбунтовавшиеся нервы.

С уважением,

Гермиона Грейнджер

Северус поджал губы. Она хотя бы имеет представление, что он только что пережил?! Еще несколько сеансов? Ему только сейчас пришло в голову, что она ни словом не обмолвилась об оплате. Сколько стоит терапия? Он пожал плечами. Он готов был отдать все свои сбережения, если она избавит его от этих адских болей, и не пожалеет ни о галлеоне.

Миг он прислушивался к какому-то шуму, но, кажется, она давно ушла спать. Большие настенные часы пробили два. Ночи, разумеется.

Северус быстро набросал ответ.

Укажите стоимость лечения, мисс Грейнджер, чтобы я смог оповестить Гринготтс.

С.

Перед выходом он задержался возле Авгурея.

— А ты, мой друг? — пробормотал он, глядя на феникса.

Он любил этих птиц, особенно Фоукса, исчезновение которого ранило так же сильно, как смерть Дамблдора.

«Ты дурак, — презрительно выплюнул внутренний голос. — Это ты убил Дамблдора! Думал, Фоукс простит это и будет относиться к тебе так же, как и раньше? Как к другу?»

Авгурей открыл один глаз, сонно мигнул и придвинулся к Снейпу. Северус отступил — он все еще боялся прикасаться к живому существу. И хотя сейчас чувствовал себя хорошо, боль оставила свой отпечаток. Авгурей приоткрыл клюв, и Северус мог поклясться, что феникс смеется над ним.

Он не пришел ни через день, ни позже. Но теперь чувствовал себя подобно наркоману. С тех пор как узнал, что это значит — свободная от боли жизнь. И мучительно жаждал ощутить это вновь. Он ненавидел себя за то, что его тянет к той, которая все шесть лет ее учебы была занозой в заднице. Северус подумал было поискать кого-нибудь другого с подобным талантом. Но посчитал, что лишать Гермиону заработка, после того как она уже помогла ему, несправедливо. Он не был самым честным человеком на земле, но из-за того, что сам вытерпел столько несправедливости, не хотел относиться к другим людям так же.

В пятницу, после обеда, на последнем сдвоенном уроке зельеварения у четвертых курсов Хаффлпаффа и Слизерина, он почти потерял самообладание. Поэтому его левая нога одеревенела на несколько секунд, и согнуть ее не получалось. Северус совершенно не понимал, что же его тело, а вернее, магия, снова творит. Всю последнюю неделю ему было трудно дышать, а сейчас неожиданно стало свободнее. Но зато онемевшую ногу словно прошили разряды тока, когда он с усилием повернулся, оперся о стол и продолжил лекцию. Закончив тему, Снейп неожиданно закончил урок раньше времени и тяжело упал на стул.

Обессиленно прислонившись головой к спинке, он позволил себе несколько минут слабости. Затем сжал зубы и с трудом поднялся.

Поппи замерла, когда он зашел в больничное крыло.

— Северус! — воскликнула она и поспешила к нему. — Ты белый словно мел и хромаешь! Несчастный случай на уроке?

Поппи кудахтала как наседка, пока вела Снейпа к кушетке, стараясь не дотронуться до него — она хорошо знала, что он не переносит прикосновения.

— Не на уроке, — выдавил Северус. — Что бы это ни было, оно пришло внезапно и безо всякой причины. Я не могу двигать ногой. Такое чувство, что она в любую секунду отвалится.

Медиковедьма провела над его телом палочкой, бормоча диагностическое заклинание. А минуту спустя озадаченно выпрямилась.

— Я не нахожу никаких повреждений. Разве что ешь слишком мало. Как всегда. И поэтому чересчур худой. Но все твои нервы и мускулы превосходно работают, органы в отличном состоянии, и ты просто неприлично здоров.

— Проклятье! — Он заскрипел зубами и на мгновение прикрыл глаза. — Ты не знаешь, подключен ли камин мисс Грейнджер?

— Разумеется! Как, по-твоему, большинство из нас добираются до дома после лечения? По крайней мере я всегда такая усталая и расслабленная, что перемещаюсь по каминной сети и иду прямиком в кровать.

— Да, да, — грубо оборвал ее Северус и махнул рукой. — Спроси ее, пожалуйста, когда она освободится. Можешь сказать, что мои... симптомы слегка усилились.

О Поппи можно было сказать многое, но вот в чрезвычайных обстоятельствах она действовала быстро и решительно, несмотря на съедавшее ее любопытство. Она пересекла палату, встала перед камином на колени и позвала Гермиону.

Когда взвилось зеленое пламя, Северус с содроганием вспомнил последнее лечение, но быстро прогнал эту мысль. Женщины обменялись лишь несколькими короткими фразами, затем медиковедьма поднялась и вернулась к Северусу:

— Ты должен прямо сейчас переместиться к ней.

— Да неужели! — огрызнулся он. — Может быть, вы и позволяете ей командовать собой, но я даже и не подумаю... — Он замолчал, когда пламя вновь вспыхнуло и явило Гермиону Грейнджер.

— И почему меня не удивляет, что вы сопротивляетесь, профессор? — спросила она, улыбнувшись Поппи и приветливо махнув ей рукой.

Северус проворчал:

— Вы же всегда все знаете, мисс Грейнджер! Может, поделитесь со мной, что же опять случилось?

Сдув непослушный локон с лица, Гермиона обратилась к Помфри:

— Поппи, не могла бы ты оставить нас наедине? Личное дело профессора Снейпа...

О каком личном деле говорит это невыносимая девчонка? Все взрослые в Хогвартсе знают о его боли. Но Поппи только кивнула и быстро вышла. Ширма закрыла часть больничного крыла, отгородив их.

— Профессор, вы можете встать? — спросила Гермиона.

— Это так необходимо? — рявкнул он. — И почему, к чертям собачьим, вы до сих пор не предъявили мне счет?

— Вы не получите его, сэр. А теперь встаньте, пожалуйста, и пройдите несколько шагов взад-вперед.

Он пропустил ее указание мимо ушей.

— Что это означает: не получу счет? Вы думаете, мне нужна ваша жалость? Или я не могу оплатить лечение? — он выговорил это слово, как нечто неприличное.

— Ничего подобного я не думаю. Пожалуйста, профессор, встаньте!

Невозмутимость Гермионы подогрела его ярость.

— Не смейте приказывать мне, мисс Грейнджер! — огрызнулся он.

Она гневно посмотрела на него. Очевидно, ему все же удалось разозлить ее, или же раньше она просто успешно притворялась.

— Ну хорошо, я предъявлю вам проклятый счет. Теперь вы можете встать, пожалуйста?!

«Неплохо, — подумал Снейп. — Ей идет приказной тон».

И вдруг моргнул. Неужели он только что подумал что-то хорошее о Грейнджер?

— Если бы по вашей прихоти я мог встать и пройтись, вас бы здесь не было, вы... — Он замолчал, потому что на ум не пришло ни одного ругательства. Дожил!

Гермиона глубоко вздохнула.

— Судя по тому, как громко вы кричите... — Уголок ее рта дрогнул, когда она заметила грозовые тучи в его взоре. — Ну хорошо, громко высказываете свое мнение, ваше дыхание не причиняет вам неудобств.

— Нет, — неохотно выдавил он.

— А как вы чувствовали себя все неделю?

Северус уставился на нее, но она ждала.

— Один день прошел без боли, — признался он наконец. — А затем боль постоянно усиливалась, но все же не так, как обычно. Было чувство, что день за днем все труднее дышать, но оно сразу же исчезло, как только онемела нога.

Гермиона села напротив, серьезно глядя на Снейпа.

— Опишите боль при ходьбе, — тихо попросила она.

Мерлин, как он это ненавидел. Он не хотел показывать свою слабость и уж тем более обсуждать это. Пришлось перебороть себя, чтобы ответить спокойно, без издевки.

— Каждый шаг отдается острой болью от ступни до бедра. Резкой, режущей, — медленно произнес он. — Вам уже доводилось испытывать Сектумсемпру или похожее проклятье на себе?

Гермиона вздрогнула.

— К счастью, нет. Но ребенком я упала в саду родителей на инструменты и изрезала руки и ноги. Думаю, я могу примерно представить.

Северус сомневался, но возражать не стал.

— Сэр, постарайтесь все же встать и пройти несколько шагов. Пожалуйста.

Она была упряма, но с самой первой встречи неизменно обращалась к нему с уважением. И помогла ему. Северус без слов встал, опираясь на здоровую ногу.

— Снимите мантию, — поспешно сказала Гермиона. — Мне нужно видеть, как вы двигаетесь.

— Мисс Грейнджер... — Северус заговорил тише, — не знай я вас, подумал бы, что вы просто мечтаете увидеть меня раздетым.

Он произнес это с бесстрастным лицом, глядя на нее, но к своему глубочайшему удивлению понял, что шутит. Гермиона не рассмеялась, но глаза выдали ее — в них плескалось озорство.

— Может, вы и не знаете меня, профессор, — ответила Гермиона, а Северус ничего не смог с собой поделать, вслушиваясь в чистое звучание ее голоса.

Сняв тяжелую мантию, Северус попытался дойти до противоположной стены. Только благодаря выдержке ему удалось сдержать стон. Но Северус и сам заметил, что хромота усилилась, когда он развернулся. Несколько шагов назад до кушетки превратились в настоящую пытку. Он весь взмок, упрямо сжав зубы.

Гермиона встала, наблюдая за ним. Когда он сел, она задумчиво уставилась в пол. Северус знал это выражение — как на продвинутых зельях, когда он давал ученикам особенно сложную задачку. Он отклонился и наблюдал за ней.

Внезапно вспыхнувший интерес к этой молодой женщине чрезвычайно удивил его. До сих пор он видел в ней всего лишь маленькую, раздражающую всезнайку, всего лишь на пару лет старше, чем во время учебы в Хогвартсе. Он — великий шпион — до сих пор не замечал ни ее волос, которые теперь были короче и мягко обрамляли лицо, ни зрелого женского тела. Снейп заметил, что без мантии, в джинсах и мягком серебристом свитере, она выглядела полной жизни. Особенно когда начала мерить шагами комнату, сопровождая свои идеи энергичными жестами:

— Думаю, ваша магия приняла мою. Или по крайне мере не считает опасной. Вам стало лучше — это уже хорошо. Но потом вы сами воспротивились, и облегчение, которое я могла бы вам дать... — Она прикусила губу.

«Ужасная привычка», — подумал Снейп. Он и раньше замечал этот жест — когда она была неуверенна в чем-то. Неосознанно уставился на ее зубы — отличная реклама для ее родителей — и не смог оторвать взгляда от губ. Хищный зверь в нем заурчал, и Северус с огромным трудом отвел глаза от ее лица. Это было еще страшнее, чем упасть в обморок в ее кабинете. И что дальше? Он начнет писать любовные сонеты? Северус глянул на нее искоса, но, заметив, что ее щеки слегка покраснели, сосредоточился на последнем предложении. И не смог удержаться, чтобы не продемонстрировать свою знаменитую ухмылку.

— Продолжайте, мисс Грейнджер. Так как вы заверили, что не испытываете ко мне никакого интереса, я просто включу свой выдающийся ум и попытаюсь убедить себя, что ваши слова не были так двусмысленны, как прозвучали.

Гермиона закрыла лицо руками, и то ли стон, то ли смешок вырвался у нее. Когда она посмотрела на Снейпа снова, улыбка пряталась в уголках ее губ.

— Раньше я всегда два раза думала, прежде чем сказать что-либо в вашем присутствии, дабы не давать вам повода. Не то чтобы мне это особо помогало. Но, кажется, в последние годы я стала легкомысленней.

— Хм-м, вот что значит — не боятся потерять баллы.

Гермиона покачала головой:

— Я бы сказала, это значит — быть уверенной в вашем мужестве, вашей преданности и доверять вам. — Она торопливо продолжила, пока за высоко поднятой бровью не последовал ехидный комментарий: — Что я действительно хотела сказать, пока вы не начали болтать... — В это раз Гермиона не смогла удержаться от смеха, глядя на его совершенно бесстрастное лицо. — Понимаете, ваша магия неотделима от вас. Она ваша защита, сила и спасение. Нам всего лишь надо убедить ее, что у вас теперь все хорошо и вам ежеминутная опасность не угрожает.

— Если бы вы только знали, мисс Грейнджер... — пробормотал Северус. — У меня целых два ученика, на фоне которых Лонгботтом выглядит гением зельеварения.

— Он был бы совсем не плох, если бы вы не наслаждались тем, что наводите на него ужас, — возразила Гермиона. Затем нахмурилась: — Вы специально отвлекаете меня?

Северус изогнул губы.

— Если вы так легко отвлекаетесь, может, мне стоит сварить вам зелье сосредоточенности? — поддел он.

— Профессор! — нетерпеливо воскликнула она. — Я пытаюсь объяснить вам!

— Извините меня, — фыркнул он, — я не заметил. Я всегда устаю, когда кто-то тараторит без остановки.

Он практически видел, как Гермиона мысленно считает до десяти.

— Итак. Вы сами отказываетесь от лечения. Почему — не понимаю. Ведь я же сказала, что вы должны прийти сразу, как станет хуже. Но сделаю вид, что это неважно и я не обижена. Думаю, ваша магия просто хотела намекнуть, что нужно обратиться ко мне или любому другому человеку с такими же способностями. Видимо, она вас проверяла. Легко могу предположить, что она так же недоверчива и подозрительна, как и вы.

— Я не параноик! — рявкнул Северус.

— Хорошо, — довольно улыбнулась Гермиона. — Значит, вы запросто можете снять брюки и лечь на живот?

— Что?! — Он потряс головой. — По-моему, у меня уже и с ушами проблема. Мне показалось, будто вы сказали, что я должен снять брюки...

— Вы все правильно услышали, профессор. Вы же не начнете внезапно смущаться? — Она жестом остановила его, поняв, что он вот-вот выдаст что-нибудь несомненно нелицеприятное. — Знаю, вас несказанно злит, что лечиться приходится именно у меня. Если хотите, я дам вам адрес моего коллеги в Лондоне. Но вы должны попасть к нему как можно быстрее, иначе ваша магия вновь замкнется в себе, и небольшой успех, которого мы добились, просто исчезнет.

Северус сузил глаза и поднял подбородок, намеренно свысока глядя на нее. Гермиона не отвела взгляд.

— Отвернитесь! — наконец прошипел он, и она беспрекословно подчинилась.

Расстегнуть ремень и снять штаны стоило такого усилия, что он чуть было не передумал. Но Северус не хотел идти к ее коллеге — как бы неловко не было с Грейнджер, она все же знала, что с ним. Другой же человек посчитает его слабаком, который никак не может справиться с последствиями войны.

Чертыхаясь про себя, Северус улегся на живот.

— Можете начинать, — пробормотал он, примирившись с судьбой.

Гермиона обошла кушетку и встала рядом.

— Сначала я попытаюсь войти в контакт с вашей магией, — тихо сказала она. — Ваша нога потеплеет, но я не буду вас касаться. А как только почувствую вашу магию, прикоснусь. Не буду скрывать: это будет больно. Очень. Постарайтесь, несмотря на это, не зажиматься.

— Это мы уже проходили, мисс Грейнджер. Просто делайте то же, что и всегда. Я предпочел бы закончить с этим унижением как можно скорее.

— Почему вы чувствуете себя униженным? — Она спрашивала так, будто действительно хотела знать.

— А как бы чувствовали себя вы, лежа полуобнаженной передо мной? — проворчал он.

— Теперь, профессор, вы становитесь двусмысленным, — поддразнила Гермиона и переместилась к ногам. В ее голосе ясно слышалась улыбка. — Сэр, вы занимаетесь спортом? — спросила она легкомысленно.

— А что, я выгляжу как человек, который уважает спорт? — пробормотал он отвлеченно, каждую минуту ожидая начала пытки.

— Да, — не задумываясь ответила она. — У вас хорошо развиты мышцы на ногах. Сомневаюсь, что это только благодаря запугиванию детей.

Северус фыркнул:

— Побегайте четверть века за малолетними нарушителями и тогда можете восхищаться своими собственными ногами.

— Я не сказала, что восхищаюсь вашими ногами, профессор.

Северус был уверен, что она улыбается, и, так как сам лежал лицом вниз, позволил себе ухмылку, которая быстро превратилась в гримасу боли, когда Гермиона начала массировать его ногу. Она делала это не как обычно, а сдавливала, гладила, щипала, разминала даже кулаками. И ни разу за все время не прервался поток тепла, текущий в его тело. Возникающие и стихающие то тут, то там взрывы боли вызывали тошноту, и голова Северуса, казалось, плывет. Боль и легкость заполнили его, заставив воспарить и улететь. Не вышел ли он из тела? — было его последней осознанной мыслью.

Казалось, что он смотрит на самого себя в прошлом. Видимо, это происходило задолго до падения Темного Лорда, поскольку лица Гарри-Поттера-занозы-в заднице-Снейпа, Рона Уизли и Гермионы Грейджер были очень юными и показались ему беззащитными и яростными. Их эмоции стали понятнее, когда его дух подплыл поближе и увидел его самого. Возвышаясь над Лонгботтомом, он с изощренной жестокостью унижал его словами — каждое было продумано, чтобы уничтожить мальчишку. Северус попытался уйти от этого воспоминания, но, заглянув в свои собственные глаза, увидел презрение, направленное не на Лонгботтома — этот взгляд был искоса брошен на Малфоя и его прихлебателей, которые веселились, наблюдая за унижением гриффиндорца.

Северус глубоко вздохнул, дернувшись, проснулся и попытался найти Гермиону. И широко раскрытыми глазами уставился на нее, задремавшую на стуле. От его резкого движения она вздрогнула и проснулась.

— Я не наслаждался этим! — задыхаясь, выпалил он.

Она моргнула в недоумении.

— Сэр?

Одинокий огонек горел над ее головой, погружая лицо в тень. Было темно, и это означало, что он снова потерял сознание, уже второй раз в ее присутствии. Северус покраснел.

— Не было никакого удовольствия в том, чтобы запугивать Лонгботтома до смерти, — снова попытался объяснить Северус. Он и сам не знал, что происходит, но в это мгновение ему казалось самым важным, чтобы поняла она.

— Я верю, — спокойно сказала Гермиона. — Минерва рассказала мне, что после окончания войны вы не снимали с него баллы, как и другие учителя. Как вы себя чувствуете?

Сжав зубы, Северус сел, подвигал ногами, головой, плечами и руками. Одно движение кистью — и он снова подобающе одет. Северус глубоко вздохнул. Просто удивительно, насколько уверенность в себе зависит от физического здоровья.

— Хорошо, — спокойно ответил он. — Почему это постоянно происходит? Почему я теряю сознание?

— Ваше сознание и ваша магия работают друг против друга. Когда сознание говорит: все в порядке — магия борется за то, чтобы не потерять контроль. Она до сих пор не верит, что я так безвредна и доброжелательна, как пытаюсь убедить. С одной стороны, она принимает меня. А с другой — глубоко в вашем подсознании сидит подозрение, что все это притворство и вас, профессор, нужно защищать любой ценой. И противостоит, заставляя вас мучиться. А потом вы просто отключаетесь, чтобы не навредить мне. Обморок — не признак слабости, это попытка вашего сознания защитить меня от вашей же магии.

Северус поднялся, прежде чем Гермиона попросила. Он слегка покачнулся, но это было от общей слабости, а не от боли в ноге. Сначала осторожно, потом все сильнее надавливая на левую ногу, он прошелся туда-сюда. Повернулся и заметил Гермиону с улыбкой Моны Лизы на губах.

— Вы смеетесь надо мной, — прорычал он.

— Нет, сэр. Я просто подумала, что хромота вас не так уж и портила. Скорее, придавала зловещий шарм. Вы были немного похожи на... на молодого капитана Ахава.

Северус с наигранной озабоченностью задрал штанину и уставился на ногу.

— Пока вы не видите у меня деревянной ноги и гигантский кальмар за ночь не превратился в белого кита, боюсь, мне придется разочаровать вас, мисс Грейджер. Я не капитан Ахав.

Гермиона вспыхнула. Она не ожидала, что он поймет ее намек, но затем ей пришло в голову: он — полукровка, и ему не чужда маггловская литература. Северу мог прочитать каждую ее мысль даже без применения легилименции — ее лицо было словно открытая книга. Она спрыгнула со стула, убрала ширму и поспешно подошла к камину, бросив через плечо:

— Не ждите впредь так долго, профессор. Лучше всего, если вы придете в воскресенье. Я освобожу для вас всю вторую половину дня.

— Мерлин, вам и впрямь не терпится провести со мной время! — пробормотал Северус.

— Так и есть, — подтвердила Гермиона и бросила порох в камин. — Спокойной ночи!

— Поклятье, и что теперь с оплатой? — крикнул зельевар, но было поздно — Гермиона уже исчезла.

Северус мерил гостиную большими шагами. Его все раздражало, и он не мог понять почему. Вчерашнее лечение мисс Грейнджер помогло физически — он чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Но остались еще ночи, которых он все также боялся. Ему не хотелось оказаться беззащитным против своего подсознания. Не раздумывая ни минуты, Северус нашел на столе пергамент и набросал несколько гневных строк.

Мисс Грейнджер,

Вы — образец самой невыносимой особи человечества во всей Англии. Когда вы, наконец, пришлете мне чертов счет?

С.

Он отправил письмо с Марвином, хогвартской бородатой неясытью.

Марвин был совершенно безумен, даже в свои лучшие дни. Ему не мешали ни холод, ни другие препятствия, чтобы обратить на себя внимание. Марвин не хотел понимать, почему нельзя так долго стучать клювом в окно, пока оно не разобьется. Все зависело от скорости получателя. Птица вернулась с ответом очень быстро. Северус подавил ухмылку: бородатая неясыть не только доставила письмо, но и получила совиное лакомство, судя по самодовольному виду.

Профессор Снейп,

Лесть далеко вас не уведет.

Когда? Согласна, это хороший вопрос!

С уважением,

Гермиона Грейнджер

Что это? О чем эта девчонка... Хорошо, она больше не девчонка. Но чем она думала, когда писала это? Снейп озлобленно сжал губы и быстро нацарапал ответ.

Мисс Грейнджер,

Что это значит, вы!..

С.

Он сознательно стер последнюю часть сообщения, зная, что она заметит.

Когда Марвин снова вернулся с пергаментом, он тяжело дышал и едва поднимал крылья, что неудивительно с таким вздувшимся пузом. Эта Грейнджер должно быть перекормила его.

Профессор Снейп,

Я сказала, что вы — как красноречиво вы изволите выражаться — получите чертов счет. Я лишь не сказала когда.

С уважением,

Гермиона Грейнджер

Марвин открыл клюв и издал жуткое «Бхууу-ух!». Он осмелился пожаловаться! Северус с презрением посмотрел на птицу и фыркнул:

— Лети обратно в совятню, обжора! Ты больше ни на что не годен.

Хватит с него сумасшедших неясытей, он вполне обойдется летучими записками.

Мисс Грейнджер,

Вы еще не забыли, как довести меня до белого каления. Уверены, что Шляпа распределила вас правильно?

С.

Он не ждал ответа. Вечером, в субботу, такая молодая женщина, как она, вряд ли сидела дома. И удивился, когда спустя десять минут из зеленоватого пламени камина вылетел пергамент.

Профессор Снейп,

И это говорите мне вы! Честно говоря, тогда мне было все равно, на какой факультет меня распределят. В отличие от Гарри, я не пыталась уговорить Шляпу направить меня туда, куда я считала нужным. Однако, признаюсь, иногда я просто жаждала оказаться на вашем факультете. Я видела, сколько времени и сил вы вкладывали, когда слизеринцы обращались к вам с вопросами, в то время как нас одаривали краткими ответами и ссылками на различные книги. Да, книги весьма полезны, но этого было порой... недостаточно. Если бы вы не были таким неприветливым, я бы давным-давно высказала свое мнение.

С уважением,

Гермиона Грейнджер

Северус покачал головой. Да ее бы съели с потрохами в первые же дни, окажись она в Слизерине. Ее честность, сострадание, стремление к знаниям сыграли бы злую шутку. Шляпа знала, что делает, когда направила ее в Гриффиндор. Он засунул пергамент во внутренний карман мантии и покинул свои покои, чтобы патрулировать коридоры. Вернулся незадолго до полуночи, задумчиво постоял возле камина, снова достал пергамент и быстро набросал ответ, хотя чувствовал себя глупо: уж сейчас-то она точно не дома или уже спит.

Мисс Грейнджер,

Я занятой человек, и у меня нет времени, чтобы вести постоянную переписку с бывшими учениками. Мне вполне хватает нынешних, не таких сообразительных, как вы, поэтому приходится патрулировать замок. Вы в Слизерине? Я содрогаюсь от одной лишь мысли.

Мне пришлось бы снимать баллы с собственного факультета, не говоря уж о головной боли от ваших бесконечных вопросов. И вы немного разочаровали меня — где же хваленая гриффиндорская смелость, если вы так и не решились выступить против меня?

С.

Мерлин, что не так с этой женщиной? Казалось, будто бы она на самом деле ждет его ответа — прошло совсем немного времени, когда письмо вновь выпорхнуло из камина.

Профессор,

Мне помешало не отсутствие мужества. Скорее наоборот: я доказала, что была сообразительнее, чем вы хотели меня выставить. В конце концов, преимущество было на вашей стороне — вы могли в любое мгновение необоснованно снять непомерное количество баллов.

Также я хорошо изучила ваш нрав и не хотела оказаться по ту сторону выпущенного вами проклятия. Посмотрите на это так: белый кит, без сомнения, был достаточно смел, но он предпочел сбежать от Ахава.

С уважением,

Гермиона Грейнджер

Губы Северуса невольно скривились в улыбке. Кажется, львица захотела поиграть. И она осмелилась сравнить его с хромым мизантропом Мелвилла!

А вы знали, что после постоянного стирания написанного пергамент становится тоньше? Я — нет. Но так как вы невыносимая маленькая всезнайка — это вас не удивит. И я недоумеваю, почему вы выбрали профессию целительницы, хотя перед вами были распахнуты все двери? Почему вы отказались от карьеры в Министерстве, в то время как ваши тупоголовые приятели с радостью согласились? И поверьте мне: если бы я на самом деле был Ахавом, а вы — белым китом, я бы нашел вас и из ваших же костей вырезал себе столько новых ног, что с легкостью открыл бы сервис доставки для авроров.

С.

Пергамент на самом деле начал трескаться, и строки слегка сливались после стольких стираний. Северус на миг задумался, не скопировать ли текст и переложить его на новый пергамент, но пожал плечами и отправил письмо в камин. Будто Гермиону Грейнджер смутит качество бумаги!

Я не всезнайка (по крайней мере не маленькая!) и этого не знала. Но вполне естественно, что я запомнила эту информацию и выловлю как-нибудь из памяти, чтобы у вас в следующий раз нашелся повод удивиться моей невыносимости. Однако вы становитесь забывчивым. Я сказала, что делаю то, что делаю, потому что я — эмпат. Было бы расточительством, имея такие способности, продолжать карьеру в Министерстве. И, честно говоря, после войны я не чувствую, что обязана отчитываться перед обществом и стремиться к высоким постам, а также проводить революции в волшебном мире.

Конечно, многое изменилось, но кое-что осталось старомодным и неизменным, как и раньше. Чистокровные все еще презирают магглорожденных и полукровок, и не нужно быть ясновидящей, чтобы понять, что Министерству их не переубедить в этом вопросе. Бесмысленнно бороться с ветряными мельницами. Люди сначала должны измениться внутренне, и, возможно, именно здесь я принесу куда больше пользы, чем в Министерстве.

Г. Г.

PS: Не могли бы вы когда-нибудь пересилить себя и не задевать Рона и Гарри? Иногда мне хочется придушить вас, но для этого мне необходимо к вам прикоснуться, а я не хочу причинять вам еще больше боли — мне и так придется это сделать завтра.

Намеки вышли за пределы забавных поддразниваний и сменились угрозами. Интересно. Северус понял, что пора ставить точку. Она сама вряд ли способна просто прекратить переписку — это не слишком вежливо или же ей просто интересно, как он себя поведет. Северус склонился к последнему предположению.

Ложитесь спать, мисс Грейнджер, вы устали и несете чушь. Если вы хотите убить меня, то совершенно все равно, причините ли вы мне при этом боль. Кроме того, вы бы продолжили старые традиции.

С.

Кажется, он написал нечто неприемлемое, судя по кляксам и размашистому почерку, словно она писала в спешке.

Черт побери, что вы имеете в виду? Я, может, и устала, но не понимаю, что значит — я продолжаю старые традиции?

Позвольте заверить вас, я не нахожу забавным мучить кого-либо!

Г.Г.

Северус закрыл глаза. Лучше бы он все оставил как есть. Слишком поздно ворошить старое. Но потом фыркнул: это она его спросила, так?

А разве нет? В двенадцать лет вы подожгли меня, а я уверен, что даже самые тупые гриффиндорцы способны догадаться о воздействии огня. Но я не имел в виду конкретно вас. В Гриффиндоре с давних пор существует традиция набрасываться на беззащитных и использовать их слабые места.

С.

Ага. Должно быть, он сильно задел ее, потому что ответ сочился яростью и гневом.

Рада, что никто из слизеринцев не додумался до такого. Осторожно, профессор, не подходите близко к пергаменту, иначе моя едкая ирония откусит ваш большой нос! Мне жаль, что я могла нанести вам тяжелые ожоги, да! Но я была ребенком! И я защищала своего друга! И вы совершенно определенно подходили на роль злого противника. И я не горжусь тем, что именно гриффиндорцы издевались над вами в юности. Но утверждение, что все слизеринцы — черномагические завоеватели мира, так же нелепо, как и то, что все гриффиндорцы — благородны. В каждом из нас прячется как хорошее, так и плохое. Но важно то, что мы извлекли из всего этого. Мы не можем отбросить в сторону факультетские предрассудки и вести себя как цивилизованные люди?

Г.Г.

Второй раз за эту сумашедшую ночь он улыбнулся. Переписка с невыносимой всезнайкой оказалась неожиданно интересной.

Как цивилизованные люди? Что вы имеете в виду? Намекаете на определенную часть моего тела?

С.

Чудеса не закончились. Либо она всегда так эмоциональна, либо любит играть с огнем.

Простите великодушно, сэр. Вышла промашка, надеюсь, единственная. А вы бы предпочли, чтобы я восхищалась вашими мускулистыми ногами?

Г.Г.

А не наказать ли ее за легкомысленный тон или остановиться на этом вопросе подробнее? Пока Северус раздумывал, чернила соскользнули с пера прямо на пергамент. Скорее всего она ожидает легкой выволочки, поэтому следует выбрать другой вариант. А кроме того, он развлекался так, как никогда ранее.

Мисс Грейнджер, мисс Грейнджер... Мой дед по материнской линии, Орест Принц III (и прежде чем вы замучаете меня бесконечными вопросами: нет, он не был ни царем, ни благородным человеком — всего лишь несчастный мужской потомок двух лишенных воображения глупцов), говорил, что когда женщина льстит мужчине, то она либо высмеивает его, либо жаждет заполучить его богатства, а как правило и то и другое. Но так как вас удивительно не заботит мое состояние, то в нашем случае я предполагаю первый вариант.

С.

Прошло полчаса, и Северус задался вопросом, а не перегнул ли он палку. Она вела себя совсем не по-гриффиндорски, но ведь люди меняются со временем, да и война наложила свой отпечаток. Но Северусу не пришлось долго ломать голову — ее задержал не страх перед ним, а нечто другое.

Вы по-прежнему мастер в извращении смысла слов, профессор. Я не смеюсь над вами, хотя, следует признать, не могла удержаться от смеха. Так значит, вы — Северус Орест Снейп? Вы ведь понимаете, что мы как раз обсуждаем тему традиций...

Г.Г.

Он чуть не выплюнул чай на стол. Как ей пришла в голову настолько нелепая и сумашедная мысль!

Мерлин мой, нет! К счастью, у моей матери случались просветления сознания, и ей показалось достаточным дать мне просто имя. Так что не бойтесь, что я в скором времени подвину вашего рыжеволосого ухажера, чтобы взять вас в жены.

С.

Краем глаза он отметил, что часы показывают уже два ночи, — и тут же забыл об этом.

Кто сейчас использует такое старомодное слово, как «ухажер»? Вы меня удивляете, профессор. Всегда думала, что я всезнайка, но вы так легко скользите между маггловской литературой, греческой мифологией и даже вполне приемлемым мировоззрением, что я спрашиваю себя, почему вы так меня называете. Может, вы поставили на мне клеймо всезнайки лишь потому, что сам такой же? И нет, совсем необязательно что-то делать с Роном — мы давно расстались, но сохранили дружеские отношения. Когда я была маленькой, я мечтала быть похожей скорее на Елену, чем на ее ничем не примечательную дочь. Вокруг Елены развязалась война, в то время как вокруг Гермионы ЛИШЬ смерти и убийства. Интересно, насколько вменяемым ребенком я была?..

Г.Г.

Северус задумался. Разве это не естественно, когда маленькая девочка стремится быть похожей на знаменитость? Конечно, он не знал, как обращаться с детьми. Да и потребности стать кем-то другим, даже в самые темные часы, у него не возникало. Снова придя в себя, Северус заметил, насколько уже поздно. И он отвлекал молодую женщину от сна!

Ложитесь спать, мисс Грейнджер. Завтра вы должны быть в бодром здравии, чтобы мучить меня.

С.

Ее ответ был кратким.

Я выбрала бы другой способ, профессор, уверяю вас. Спокойной ночи!

Г.Г.

Он боялся, что эта ночь вновь станет кошмаром для него. Сон — младший брат смерти, но смерть хотя бы не мучила кошмарами. Он знал это. Кому как не ему знать о смерти?

* * *

Северус потер затекшую шею. Вот что случается, когда вы вдруг впадаете в детство и проводите половину ночи, строча письма молодой женщине, а другую половину ворочаетесь в постели, припоминая, казалось бы, давно забытые эпизоды из прошлого. Такое ощущение, что он выпал из жизни: она проносилась мимо, а он этого даже не замечал.

Северус покачал головой и сосредоточился на крутом ледяном спуске, который вел в Хогсмид. Конечно, он мог бы использовать камин Грейнджер, но хотел подышать свежим воздухом и очистить мысли. Холодные порывы ветра разгорались пламенем в легких и придавали лицу румянец.

Может, ему следовало бы поспать до утра, вместо того чтобы портить зелье из-за невнимательности.

Дойдя до главной улицы Хогсмида, Снейп остановился.

Эту вычурную шубу и трость он узнал бы, даже не видя обладетеля, чьи светлые волосы каскадом ниспадали на плечи. Что он здесь делает? Северус сотворил отводящее глаза заклинание настолько быстро, что сам понял это, только когда случайный прохожий, выходивший из Зонко, почти наткнулся на него. Изящно увернувшись, Северус последовал за Люциусом Малфоем, который в свою очередь направлялся вниз по переулку. Северус удивленно приподнял брови — неужели он идет к маленькой гриффиндорке?

Так и было. С непередаваемым высокомерием, окружающим его словно шлейф парфюма, Малфой толкнул дверь и остановился на пороге, осматриваясь. Презрительно фыркнув, он пересек холл и встал перед столом, за которым сидела Гермиона. Северус мигом заступил за спину своего бывшего приятеля и достал палочку. Когда рядом с тобой Малфой — не знаешь, чего ожидать.

Гермиона подняла голову.

— Мистер Малфой, — холодно поприветствовала она.

Северус внутренне зааплодировал. Ее лицо было непроницаемым и не выдавало никаких эмоций.

— Мисс Грейнджер, — протянул Малфой. — Я слышал, что вы помогаете людям.

— Правда, мистер Малфой? — Она даже не старалась, чтобы голос звучал вежливо.

— Я бы записался к вам на прием, — продолжил он, опираясь на трость.

Гермиона медленно кивнула и встала.

— Ключевое слово — люди, мистер Малфой. — Она мрачно улыбнулась. — Вы знаете, чем это хорошо — быть самостоятельной? Я могу выбирать своих пациентов. А Пожиратели Смерти и презирающие всех невежи к их числу не относятся. Хорошего дня вам.

— Мисс Грейнджер, — сердито прошипел Малфой. — Мне сообщили, что Снейп проходит у вас лечение, так что ваше заявление не совсем правильное. Но, конечно, всегда есть возможность переубедить вас... — Его глаза сверкнули, когда он бросил мешочек с галлеонами на стол перед ней.

Теперь все ее внимание сосредоточилось на нем.

— Для вас — до сих пор еще профессор Снейп. И да, он действительно лечится у меня. Только мой отказ остается в силе. Между вами и профессором — пропасть. И под этим я подразумеваю не ваше благородное происхождение, мистер!

Малфой открыл было рот, но она не позволила ему сказать ни слова.

— Я достаточно терпелива, но для таких, как вы, у меня нет ничего, кроме презрения. Вам здесь не рады. Можете забрать ваши гребаные галлеоны и оставить меня в покое. — И чтобы придать своему требованию значимости, она сделала легкий, почти игривый пасс в его сторону — и невидимая сила вытолкнула Малфоя к двери. Мешочек с галлеонами полетел следом, и лишь свовременное движение рукой спасло Малфоя от удара в лицо.

— Пожалуйста, закройте за собой дверь, мистер Малфой, раз уж вы там! — крикнула Гермиона и упала на стул. — Напыщенный мудак, — прошептала она, поджав губы.

— Ай-яй-яй, мисс Грейнджер. Даже если вы думаете, что находитесь одна, все равно нужно следить за своим язычком. — Северус снял заклинание и пошел к столу.

Гермиона резко вскочила, только услышав голос, и направила на него палочку. Проклятие сорвалось с губ прежде, чем она увидела, кто перед ней. Ее глаза расширились от ужаса.

То ли его шпионские навыки не ослабли с годами, то ли собственная магия на самом деле защищала — у Северуса словно появилось бесконечно много времени, чтобы избежать выпущенного проклятия. Он просто слегка отклонился, да еще и в последнюю секунду послал заклинание левитации, чтобы предотвратить падение Авгурея.

— Петрификус? Что ж, почему бы и нет, — легкомысленно заметил Северус, снимая с феникса заклинание, чтобы он смог вернуться на жердочку.

Авгурей возмущенно крикнул, когда закончилось действие Петрификуса.

— Боже мой! — потрясенно воскликнула Гермиона, упав на стул и спрятав лицо в ладонях. — Профессор, вам надоело жить? Если вы не заметили — у меня стресс! Малфой будит во мне все самое плохое!

— Я так не считаю, — пробормотал Северус, демонстративно смахивая пылинку с куртки. — Несколько драматично, признаю. Да и умение уничтожать людей парой слов вам еще не мешало бы отточить, но в целом это было... — Он задумался. — Приемлемо. И в ваших силах обратить это в «Выше ожидаемого», если я в течение нескольких минут получу хороший чай.

Гермиона выглядела подавленной.

— Рада, что вам смешно, профессор. — Она нахмурилась. — О, капитан, мой капитан Ахав, — пробормотала она, — вы выглядите как угодно, но не «Приемлемо». Вам стало хуже? Неужели я все же задела вас?

— Чай! — упрямо сказал Северус. — Если бы вы меня задели, вы бы не сидели тут, вам же это ясно? Или я замер бы, или вам стало бы плохо, если бы моя магия ударила в ответ. А теперь живо исправляйте свою оплошность!

Гермиона понеслась в кухню и начала греметь посудой. Очень громко, как заметил Северус. Очевидно, она хотела таким образом показать: ей совсем не нравится, что он так раскомандовался. Эта догадка укрепилась, когда Гермиона вернулась и поставила на стол перед ним чашку, не выпуская однако из руки.

— Почему вы выглядите так, словно вас пропустили через каток для белья? — спросила она, озабоченно разглядывая Снейпа. — Моя вина? Я слишком долго не давала вам спать своей писаниной? У вас покрасневшие глаза, и вы выглядите бледнее, чем обычно!

— И снова вы излишне драматизируете, мисс Грейнджер, — заворчал Северус. — Отпустите же вы, наконец, чашку, или будет хуже.

— Ваши угрозы раньше внушали больше страха, — заметила Гермиона и вернулась к своему стулу. Подождав, пока Северус отопьет немного, она спросила снова: — Вам стало хуже?

Северус подумал, не солгать ли, но все же решил сказать правду. Это началось с ее лечением — значит, есть взаимосвязь.

— Все возвращается, — неохотно ответил он. — Воспоминания, переживания — все, что я видел... и делал. События, которые случались и большинство из которых я спрятал в думосброс. Они не должны были больше беспокоить меня, но стоит только закрыть глаза, как они настигают. И когда засыпаю, я вижу кошмары или переживаю свое прошлое снова. Думаю, это связано с вами. С тем, что вы делаете. Может быть, ваша магия влияет на мое подсознание.

Гермиона подперла подбородок рукой и задумчиво смотрела на него. Какое-то время она молчала, очевидно, обдумывая ответ. И, наконец, нервно провела рукой по волосам.

— Я думаю, все не так плохо, как вам кажется, профессор.

— Ах, неужели! — Северус поднял свою чашку и насмешливо отсалютовал. — Очевидно, вы имеете в виду по отношению к остальному миру. И если я умру от недостатка сна или из-за рассеянности, всем будет неплохо. Ну, кроме меня, разумеется.

Лицо Гермионы мгновенно потемнело.

— Вам известно, что иногда вы просто отвратительны?

Ему это понравилось. Не слова, а алый румянец гнева, заливший ее щеки и декольте. Яростно сверкающие глаза. Он списал свой интерес к ней в больничном крыле на слабость, считая всего лишь маленькой искоркой на ветру. Но теперь пришлось признать, что хотя он и устал тогда, но никак не ослаб, а огонь его интереса скорее пылал. Может, ему удастся еще немного разозлить ее? Он скривил губы.

— Да неужели?

Гермиона скрестила руки на груди.

— Не смейте обращаться со мной как с ребенком, профессор! И ваш чертов сарказм тоже можете припрятать! Хотите узнать, что я думаю, или вам не терпится доказать мне, как же это здорово — быть настоящей задницей?

О, она не была ребенком. Особенно если учесть привлекательную округлость груди, которую Гермиона неосознанно подчеркнула свои жестом. Из-под длинных ресниц он мог спокойно разглядывать ее, не опасаясь показаться старым извращенцем.

— А я-то думал, что между мной и Малфоем лежат миры, — бархатным голосом произнес он. — А вы ругаете меня точно так же. Я тысячу раз прошу прощения, мисс Грейнджер, если задел вас.

Гермиона не была глупой и сразу поняла неискренность его извинения, отчего еще сильнее покраснела. Но все же сдержалась, дав себе несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

— То, что происходит, — часть процесса выздоровления, — начала она. — Ваша магия потихоньку начинает... доверять. Она должна выбраться из замкнутого круга прежних привычек. А это означает — не только принять, что теперь вам не угрожает опасность, но и переработать подавленное чувство вины, и признать ошибки. Вы должны признать, профессор, что вы — человек, а людям свойственно принимать неправильные решения. А от этого бывают последствия, и вы знаете это лучше нас всех. Вы годами, даже десятилетиями прикрывались обязанностями, чтобы выжить. Теперь же настало время принять все.

Северус молча сверлил ее взглядом, а затем наклонился вперед:

— И вы, несомненно, можете подсказать, как я могу признать и принять то, что я — убийца?

Гермиона потерла лицо и глубоко вздохнула.

— Я не говорила, что это легко. Но если вы не можете простить самого себя, ваша магия никогда не поверит, что вам не угрожает опасность. Она будет и дальше выстраивать вокруг вас защиту. С чего вы вообще решили, что вы убийца?

Он недоверчиво фыркнул.

— Вы знаете, кто я, мисс Грейнджер. Вы знаете, что я делал. К чему этот совершенно глупый вопрос?

— Я не считаю его глупым и повторяю: почему вы думаете, что вы убийца?

Его захлестнула волна ярости, поглотив что-то в нем самом. Самообладание — понял он, когда вскочил, со злостью зашвырнув чашку в камин, и зашипел на Гермиону:

— Я убил Альбуса Дамблдора, вы, невыносимая маленькая всезнайка!

— Что вы сделали?

Такое ее спокойствие не могло быть нормальным. Она не могла быть нормальной! Охотнее всего он схватил бы Гермиону и встряхнул. Вместо этого он грохнул кулаком по столу и выплеснул все свою боль, раздражение, злость, крикнув прямо в ее невозмутимое лицо:

— Я убил Альбуса Дамблдора! На моей совести Поттеры! Я виноват в смерти учеников Хогвартса!

Северус с болью смотрел на нее. Горло саднило. Нагини оставила не только шрамы: любое повышение голоса заканчивалось безжалостной болью и хрипотой.

Гермиона отвернулась, чтобы прочистить камин. Когда она снова обратилась к нему, в ее глазах светились печаль и тепло.

— Профессор, вас можно во многом обвинить: вы мизантроп, часто невежливы, весьма несправедливы, легко раздражаетесь, как кобра, и упрямы. Но вы не лжец. Зачем вы так? Вы лжете, когда говорите, что убили Дамблдора.

Северус покачал головой. Он больше не понимал мир. Гермиона определенно сошла с ума.

— Я действительно так считаю. И я не сумасшедшая, — продолжила она, словно прочитав его мысли. — Вы выпустили непростительное заклинание в Дамблдора, но убил его другой. Том Риддл, Лорд Волдеморт, расщепивший свою душу и позаботившийся о том, чтобы человек, нашедший и уничтоживший кольцо Гонта, умер. Вы передали предсказание Риддлу, но убил Поттеров он, это было его решение, и он сделал это охотно. А что касается учеников... Каждый из них — жертва все того же человека, ответственного и за смерть Дамблдора, и Поттеров — Тома Риддла. Я даже не рискну представить себе, что произошло бы, не будь вас, — продолжала Гермиона. — Без вас Риддл бы выиграл. Он создал бы такое общество, что ни один аврор и ни один Гарри не смогли бы ничего предпринять. Без вас минимум половина учеников Хогвартса были бы мертвы. Ведь вы знаете сами, с какой жестокостью Кэрроу обращались с магглорожденными и непокорными. И когда вы, наконец, поймете это, может быть, сможете избавиться от презрения и ненависти к самому себе. Нет, легко это не будет. Но если вам действительно снятся все ваши поступки, если вы не можете сопротивляться этому, тогда просто перестаньте. Признайте свои ошибки и сомнения.

— Вы не имеете ни малейшего представления, о чем говорите, мисс перфекционистка! — выпалил Северус. — Вы всю жизнь поступали правильно! Нашли настоящих друзей, приняли правильное решение, пошли верным путем. Вы ничего не знаете о внутренних демонах. О том, каково это — мучиться от осознания, что можно было бы поступить по-другому, лучше.

Гермиона печально улыбнулась.

— Вы ошибаетесь. Вы так ошибаетесь! Я не страдаю, как вы, но и я сделала много ошибок. Мой ночной кошмар — видеть, как умирает человек, и даже не задуматься о том, чтобы помочь ему. Иметь только одну цель и бежать, спасая свою шкуру. А человек, который сделал все, пожертвовал всем для нас, для меня, остался на полу в Визжащей хижине и умер.

В ее глазах стояли слезы, а последние слова были настолько неразборчивыми, что Северус с трудом расслышал. Но смысл понял яснее ясного. И теперь лишь уставился на Гермиону. Это неправильно! Девочка... нет, молодая женщина до сих пор страдает от осознания того, что будучи подростком не предприняла ничего в опасную минуту, чтобы спасти его. В голове на какое-то время воцарилась звенящая пустота. Затем Северус сказал первое, что пришло на ум:

— Меня с Визжащей хижиной связывает, очевидно, плохая карма. Я три раза был в этой пыльной конуре. За все годы только три раза, мисс Грейнджер. В первый раз меня почти загрызли. Во второй — чуть не проломили череп. А в третий — почти сожрали и отравили. Неужели вы на самом деле думаете, что могли как-то повлиять на это? Что делаете вы, чтобы победить своих демонов?

— Я возвращаю малейшую часть своих долгов тем, что помогаю человеку, которого видела умирающим. Помогаю ему обрести нормальную жизнь, которую он заслужил.

Северус отвел взгляд и уставился на Авгурея, в этот самый миг издавшего жалобную трель.

— А что если этот человек разучился жить, мисс Грейнджер? Если собственная магия убивает его, потому что он не может открыться? В отличие от феникса он не может вновь возродиться из пепла.

— Этот человек и Авгурей имеют немало общего, профессор. Феникс тоже еще не переродился. Он очень молод — ему всего четыре, самое большее пять месяцев. И это означает, что пройдет еще минимум девять месяцев, прежде чем феникс воспламенится. При условии, что переживет ближайшие три. Почти две трети фениксов умирают в первый год, так и не получив возможности возродиться из пепла, поскольку их магия еще не так сильна. Поэтому их так мало. Он со мной, потому что я твердо решила помочь ему выжить. И мое решение еще более твердо по отношению к тому человеку. — Гермиона встала. — Пойдемте, профессор. — Она повела его в другую комнату. — Разденьтесь до пояса, если можете.

— Мисс Грейнджер, вы невыносимы, — проворчал Северус, отвернулся и снял сюртук и рубашку.

Он услышал улыбку в ее голосе, когда Гермиона повторила его слова:

— Да неужели!

Потом спокойно размазала массажное масло по рукам, ожидая, пока Северус ляжет на живот.

— Я попробую кое-что, профессор, — сказал она, прежде чем начать. — Я хочу, чтобы сегодня вы пытались любой ценой сосредоточиться на моем голосе, невзирая на силу боли. Сможете?

— Мне стоит знать, чего ради? — спросил Северус, когда она начала водить над ним руками, не прикасаясь.

Тепло, щекочущее, расслабляющее тепло растекалось по спине, проникая в грудь.

— Так мы сможем понять, доверяет ли мне и ваша магия, сэр.

Первое прикосновение, как всегда, вызвало потрясение. Хотя она легонько, словно перышком, дотрагивалась до плеч, ему казалось, будто кожу разъедает кислотой. Боль усилилась, когда Гермиона начала разминать его мышцы и, надавливая, поглаживая, растирая кулаками, спускалась все ниже. Его кровь вскипела, забурлила, в голове стоял непрерывный шум. Северус больше не мог держать глаза открытыми. В висках стучало, но он все же пытался слушать ее голос. И хотя не понимал ни слова, спокойное звучание, мелодия голоса и нежный тон были для него якорем спасения.

Снейп не замечал, что его тело дрожит, словно от тока, и Гермионе стоило немалого труда продолжать массаж и направлять свою магию. Все, что до него доходило, — ее голос, и прежде чем потерять сознание, он отчетливо услышал последние слова: «...вы самый смелый человек, которого я только знаю».

Пробуждение было спокойным. Секунду назад он еще спал, а тут просто открыл глаза.

— Не помогло, — тихо сказал он, хотя и не видел Гермиону.

— Наоборот. — Она возникла из тени у стены, где стояло кресло, и подошла к нему. — Вам что-то снилось?

— Альбус, — прошептал Снейп. — Я видел его, и он вел себя как всегда... как раньше.

— Болтал, не так ли? — Гермиона улыбнулась, увидев его распахнувшиеся глаза.

Он неохотно кивнул.

— Минерва рассказывала, что, помимо болтовни, он редко что делает. Вы хоть раз разговаривали с ним после возвращения в Хогвартс?

— Нет! — Северус почти кричал.

— И все же стоило бы. — Гермиона села в его ногах, серьезно глядя в глаза. — Это один из ваших демонов, которого вы должны победить. Так же, как и Визжащая хижина.

Северус презрительно фыркнул.

— Вы вообще понимаете, чего требуете? И что вы имели в виду, говоря, что как раз наоборот?

Сияние ее глаз завораживало.

— Вы были без сознания всего один час, профессор! Час! Обычно вам требуется не меньше пяти-восьми. Я уверена, что у нас получается.

Он повернулся на кушетке, чтобы бросить взгляд в окно. И на самом деле — до сих пор было светло, если можно так назвать полумрак нескольких последних недель. Северус глубоко вдохнул, радуясь, что может сделать это свободно. О да, у них получалось. И будь он проклят, если не продолжит.

Хотя он и так проклят.

— Мисс Грейнджер, когда вы в последний раз были в Визжащей хижине? — неожиданно спросил он.

— Что? Зачем?.. Когда вы... я... — пробормотала она.

Северус оделся и оперся руками на кушетку.

—У вас найдется завтра время?

Она покачала головой:

— Завтра я весь день занята, профессор. Только во вторник.

— Меня это не волнует, — отрезал он. — Обеденный перерыв у вас есть? — Дождавшись удивленного кивка, он решительно сказал, глядя прямо ей в глаза: — Я поговорю с Альбусом, если завтра в обед вы пойдете со мной к Визжащей хижине. У вас, похоже, тоже есть нерешенные проблемы, и Хижина — не самая мелкая из них. Разве не говорят: Medice, cura te ipsum?* И, кроме того, вы же захотите присмотреть, чтобы со мной ничего плохого не случилось? — Его бровь вызывающе изогнулась.

Гермиона смятенно глядела на него, напряженно раздумывая. Но, наконец, кивнула — чего он и ожидал.

— Как будто за вами нужно присматривать. Но вы правы, профессор, — медленно произнесла она. — Может, мы в силах помочь друг другу.

Об этом он не подумал, но поразмыслив, признал ее правоту. Но, конечно, не сказал этого.

— Будьте готовы ровно в двенадцать, мисс Грейнджер. Я зайду за вами.

— Я в состоянии сама добраться до Визжащей хижины! — крикнула она вслед, когда он был уже у двери.

Разумеется, он это проигнорировал.

* * *

Минерва Макгонагалл довольно застонала, когда магия Гермионы проникла в ее напряженные плечи.

— Я всегда думала, что когда стану директором, у меня будет меньше проблем, поскольку не придется носиться от класса к классу, — сказала Минерва. — Но на самом деле забот стало больше, по крайней мере что касается бумажной волокиты с Министерством.

Гермиона улыбнулась, продолжая массировать особенно напряженную область. Бережно проминая пальцами и посылая магию под кожу, она словно втирала в тело легкость. Здесь ей не препятствовали — хотя магия Минервы была такой же сильной, как и ее собственная, она принимала и доверяла ей. Как хотелось бы Гермионе, чтобы с неким параноиком из подземелий было так же легко.

Помяни черта...

— Есть какие-нибудь новости о Северусе? Когда я вчера увидела его за обедом, он казался менее озлобленным. Ты его лечишь? Я слышала, ты недавно была в Хогвартсе и помогла ему. — Директор попыталась повернуть голову, но Гермиона сильнее надавила на ее плечи, принуждая оставаться в одном положении. С тех пор как начала тесно общаться с Минервой на равных, Гермиона поняла, что, несмотря на строгость, та могла быть весьма любопытной сорокой. Без сомнения, Поппи разболтала, и теперь Минерва хотела знать все. По крайней мере ей можно было засчитать то, что она на самом деле переживала за Северуса.

— Мы смогли договориться, — сказала Гермиона.

— И? — не отставала Минерва. — Ты ему поможешь?

— Я постараюсь, — заверила Гермиона. — Однако нам нужно начать по-новой. В отличие от вас, Филиуса и других, для профессора Снейпа не является само собой разумеющимся доверие ко мне. Вы же его знаете. Его скрытность и недоверчивость позволяли годами выживать. Ему нелегко дается.

«И мне тоже», — мысленно добавила она.

— Ах, я думаю, ты справишься, — промурлыкала Минерва, весьма напоминая свою анимагическую сущность.

Гермиона была уверена, что Макгонагалл охотно потянулась и покаталась бы, если бы это не угрожало ее репутации. Закончив массаж, Гермиона наложила согревающее заклинание.

— Полежите еще двадцать минут, — напомнила Гермиона и, вымыв руки, собралась выйти из комнаты.

— Гермиона, — задержала ее Минерва, — я знаю, что в прошлом Северус часто оскорблял и унижал тебя. Возможно, он и до сих пор так делает. Не позволяй ему оттолкнуть тебя. Мне кажется, он просто не знает, каково это — открыться кому-то. Ведь ему каждый раз причиняли боль. Пришло время, чтобы кто-нибудь показал, что может быть и по-другому. Я постоянно пытаюсь, но он не доверяет мне. И до сих пор испытывает чувство вины из-за Альбуса. А когда я пытаюсь поговорить с ним, не может даже в глаза мне смотреть и напряженно ждет подвоха, которого и в помине нет. Я не могу достучаться до него, потому что он во мне разочаровался.

— С чего бы это? — недоверчиво спросила Гермиона.

— Я знаю его большую часть его жизни. Именно я должна была доверять ему, верить в него. А я не сумела. Он никогда не простит мне этого, особенно если я сама себе простить не могу.

— Черт возьми, Минерва! Неважно, насколько хорошо кого-то знаешь и доверяешь. Когда все доказательства говорят против, веришь тому, что видишь. Не тому, что чувствуешь. Особенно в его случае. Как можно было ему доверять, если сам Волдеморт считал его своей правой рукой? А Северус всячески поддерживал эти слухи.

Макгонагалл покачала головой.

— Ты всегда искала доказательства его невиновности, неважно, насколько все было против него. Думаю, он это знает и поэтому когда-нибудь доверится. — Она неожиданно подмигнула. — И я одно могу сказать тебе, Гермиона: оно того стоит. Ты хоть раз видела, как он улыбается?

— Улыбается? Профессор Снейп? — Гермиона рассмеялась. — А он умеет? Я знаю каждую его волчью ухмылку, но настоящую улыбку не могу представить.

— Поверь мне, дитя, если ты это увидишь... — Минерва подыскивала слова. — В любом случае оно того определенно стоит! — решительно повторила она.

* * *

Мисс Грейнджер можно было обвинить в чем угодно, но не в отсутствии пунктуальности. Но она уставилась на землю, настолько задумавшись, что не заметила его, даже когда он был всего в десяти шагах. Северус покачал головой. Несмотря на то, что война закончилась, а дом, на пороге которого она стояла, был ее собственным, ей не следовало быть такой невнимательной. Этим могут воспользоваться... Уголок его рта приподнялся, и Северус специально сделал крюк, зайдя со спины.

— Постоянная бдительность! — рявкнул он ей в ухо и почти рассмеялся, когда она подпрыгнула подобно испуганной газели.

Ее трясло, когда она резко повернулась к нему и наставила палочку.

— Вы!.. — с трудом переводя дыхание, выпалила она. — Если еще раз сделаете такое, вы очень пожалеете!

— Лучше не допускайте следующего раза, — парировал он.

— Вы параноидальный говнюк! — выругалась Гермиона.

— Лесть вам не поможет, — ответил донельзя довольный собой Северус, припомнив ее же слова. — И что же настолько отвлекло знаменитую мисс Грейнджер, если она даже не заметила присутствия ненавистного бывшего профессора зельеварения?

При этих словах она нахмурилась, но перечить не стала. Задело ли его, что она не возмутилась? О да. И он разозлился на себя, когда заметил это. Но по крайней мере она была честной.

— Сегодня утром я получила письмо, — медленно произнесла она, словно раздумывая, как много можно ему рассказать.

Он почти видел мысленный подзатыльник, который она отвесила самой себе, после того как достала из сумки пергамент и протянула, стараясь не коснуться Снейпа.

— Меня не интересует ваша частная переписка, — пренебрежительно сказал он.

— Притворитесь, что вы обычный человек и прочтите, — устало попросила она.

Он внимательно глянул на нее и все же взял пергамент и развернул. Тот был явно дорогим, надушенным, и прежде чем Северус увидел почерк, он уже знал, от кого письмо.

Мисс Грейнджер,

Я прекрасно отдаю себе отчет, что я последний человек на Земле, имеющий право просить Вас о помощи. Но — как бы тяжело мне ни было это признать — я в отчаянии. Речь о моем сыне. Вы знаете Драко, и мне также известно, что в школе у Вас были весьма напряженные отношения. Но теперь я обращаюсь к Вам, поскольку без Вашей помощи он умрет. Вопреки желанию моего мужа, который требовал от Драко, чтобы тот перенял семейное дело, он закончил учебу во Франции — как взломщик проклятий. Неделю назад что-то пошло совсем не так в одном заколдованном доме, и тяжело раненого Драко доставили в Св. Мунго. Физически он излечен, но не отвечает ни на какие внешние раздражители. Он не разговаривает, не ест и не спит. Мы обращались к каждому целителю, который мог бы помочь нам. Мы были и у вашего коллеги в Лондоне, но он не сумел, так как его магия слабее магии Драко. И он порекомендовал Вас. Я знаю, что Люциус к Вам обращался, и я не могу ставить Вам в вину, что Вы его вышвырнули. И все же я прошу, умоляю Вас — помогите Драко. Вы любите Ваших друзей и сделаете все возможное для них. Так же, как и я для сына.

Пожалуйста, ответьте мне.

Нарцисса Малфой

— Люциус глуп, — сказал Северус, — если думал, что может купить вас. Что вы собираетесь делать?

— Я надеялась на ваш совет, — ответила Гермиона.

Он медленно пошел вперед по дороге из Хогсмида.

— Следуйте за мной. Немного свежего воздуха вам не повредит. С чего вы решили, что именно я могу посоветовать что-то? — спросил он, шагая по направлению к Визжащей хижине.

Она догнала его.

— Вам должно быть известно, что не все люди обладают такими длинными ногами, — сказала она, с трудом переводя дыхание. — Вы не могли бы идти помедленнее? Если бы я хотела заняться бегом, я бы оделась по-другому.

Северус молча подстроился под ее шаг, ожидая ответа.

— Я словно разрываюсь, — призналась она. — С одной стороны, я ненавижу Малфоев и больше всего желаю, чтобы они страдали так же, как все люди, пострадавшие от их рук. С другой — не могу просто смотреть, как мучается и умирает кто-то, кому я, возможно, в силах помочь. Уже было слишком много смертей, которые я не смогла предотвратить. И слишком много боли. Это все сложно. А выходка Малфоя еще и разозлила меня.

Северус выдохнул, наблюдая, как серебристое облачко пара растворяется в морозном воздухе. Было холодно, и он спрятал руки в карманы.

— Вы ненавидите всех Малфоев одинаково? — спросил он. «Вы ненавидите меня?» — мысль пришла и крепко засела в голове, но будь он проклят, если произнесет ее вслух.

Гермиона пожала плечами.

— Не думаю. По-настоящему только Люциуса. Нарцисса — надменная, надутая корова, изображающая из себя невесть что благодаря мужу и его происхождению. Но она подвергла себя опасности, когда сказала, что Гарри мертв. Конечно, она сделала это ради Драко, а не ради Гарри, но я понимаю материнскую любовь. Драко — бесхребетный, коварный, высокомерный ублюдок, но...

— ...он пошел против воли отца и не занялся семейный делом, — подчеркнул Северус.

— Да, — согласилась Гермиона. — Такого я от него не ожидала. Может, он действительно чему-то научился? Как вы считаете, профессор? Вы же знаете его лучше, чем я. Вы на самом деле его крестный?

Северус так резко остановился, что Гермиона успела пройти пару шагов, прежде чем заметила.

— С чего вы вообще взяли эту чепуху? — недоуменно спросил он.

Улыбка озарила ее лицо, а когда Гермиона сдула упавшую прядку волос, хищный зверь — его возбуждение, — разбуженный нахлынувшей страстью, довольно заурчал.

— Ходили такие слухи, и я подумала, а не стоит ли что-нибудь за этим. Хотя и не верила. Малфой-старший, может, и принимал вас в качестве соучастника и главы Слизерина, но я всегда думала, что вы ниже него в общественном положении. Поэтому он вряд ли выбрал бы полукровку в крестные своему драгоценному наследнику.

— Крайне нелестно, но совершенно правильно, — признал Северус и пошел дальше. — Мисс Грейнджер, вы выросли в другом мире. Магглы не имеют ни малейшего понятия о магии, зато у них много предрассудков. Но, как я понимаю, ваши родители предоставили вам право выбора и свободу иметь свое мнение. Драко так не повезло. Он на самом деле таков, как вы его описали, и даже более. Но он не жестокий. Ему просто тяжело различать то, что действительно правильно, и то, что дается легко. И, может быть, ему уже легче понять после битвы за Хогвартс. Думаю, вам стоит помочь ему.

— Вам он нравится, — отметила Гермиона после недолгого молчания.

Они остановились на холме, с которого открывался вид на Визжащую хижину.

— Я презираю его, — поправил Северус. — Но мне ненавистно видеть, как кто-то расплачивается за грехи родителей. У Люциуса наверняка складывалось так же, но он был испорчен с рождения. А у Драко появился шанс, который он и использовал единственным доступным ему путем — оторвался от своего отца.

Гермиона с отсутствующим видом пинала слежавшийся снег, так, что разлетались ледяные кристаллы.

— Пойдемте уже, мисс Грейнджер. Мой перерыв не длится вечно, а некоторые ученики вряд ли в состоянии дождаться меня.

— Разумеется, профессор. — Она улыбнулась, когда он произнес заклинание, удерживающее Дракучую иву.

Но улыбка быстро исчезла, когда они зашли внутрь. Северус заметил, что Гермиона сглотнула, зайдя в пыльную комнату, в которой он когда-то лежал. Но и ему стало плохо — нахлынули воспоминания. Дрожь, уже несколько минут поднимавшаяся изнутри, вырвалась, и его затрясло. Посмотрев на Гермиону, Северус заметил блестевшие на ее глазах слезы.

— Мне так жаль! — пробормотала она. — Вместо того чтобы собирать эти проклятые воспоминания, я должна была помочь вам!

— Замолчите! — выпалил он, тяжело дыша. — Вы сделали именно то, что должны были. Вы хотели прощения? Получите. Мы можем уйти?

Гермиона опустилась на колени и прикоснулась к замшелому полу.

— Подождите, — еле слышно сказала она.

— Что, черт возьми, вы делаете? — взорвался он.

— Вспоминаю, профессор. Сожалею. Чтобы никогда не забывать. И вы тоже должны.

— Мисс Грейнджер! — Северус знал, что он близок к полной потере самообладания. — Я только этим и занимаюсь. Знаете, сколько раз за ночь я просыпаюсь, потому что вижу эту тварь? Я сплю как сосунок: просыпаюсь каждые два часа и реву! Пойдемте!

— Она вам снится, потому что вы все загоняете в подсознание. Пожалуйста, сэр. Идите сюда. Вспомните. Пожалуйста!

Противостоять умоляющему взгляду он мог всегда. Даже Лили в свое время прекратила попытки разжалобить его. Но в этой невыносимой всезнайке было что-то, заставившее его, словно марионетку на негнущихся ногах, подойти к стене и, облокотившись, медленно скользнуть на пол.

— По-моему, я вас ненавижу, Грейнджер, — медленно произнес он.

— Это ужасно, — прошептала она, выглядя так, словно он ударил ее по лицу.

Северус спросил себя, как же низко он еще может пасть. Он не знал, что заставило его произнести это. Но был уверен, что не имел в виду ничего подобного. Он ненавидел пребывание здесь, затхлый воздух хижины, который заполнял легкие, пока он сидел с широко открытыми глазами и видел перед собой пасть с огромными, покрытыми ядом клыками. Северус разрешил воспоминанию захлестнуть себя, заполнить каждую клеточку. Это было настолько ужасно, что тело покрылось холодным липким потом.

Северус подумал о светло-карих глазах, смотревших на него тогда с болью и тревогой. Но она все же сделала единственно правильное в тот миг и сохранила его воспоминания для Поттера. Северус не ненавидел ее. Она упрямилась, сбивала с толку и раздражала. Была смелой, добросердечной и самоотверженной.

Он подумал, что находиться здесь с ней — не самое худшее, что могло случиться. Но, разумеется, промолчал.

*Врач, исцели себя сам!

Следующие два дня у Северуса совершенно не было времени, поэтому на очередной сеанс к Гермионе Грейнджер он пришел только в четверг вечером.

— Профессор Снейп, — кивнула она, не поднимая головы.

Снейп нахмурился. Гермиона казалась такой неприступной и холодной. А он привык всегда видеть ее приветливой и милой.

— Как вы узнали, что это я? — резко спросил он. — Вы даже не соизволили взглянуть, кто вошел!

— Авгурей, — ответила она, все еще не глядя на зельевара.

Аккуратно обмакнув перо в чернила, Гермиона спешно закончила письмо.

— Он начинает ворковать еще до того, как вы входите.

Северус повернул голову в сторону молодого феникса, который переступал на своей жердочке, распушив перья. Казалось, он любой ценой хотел привлечь внимание профессора.

«Прекрасно, — подумал Северус, — вот он я. Что ты хочешь?»

Авгурей взмахнул крыльями и подступил к нему. Северус сделал шаг назад. Поведение феникса вызывало недоумение. В лучшем случае.

— Вы ему нравитесь, — заметила Гермиона.

Только почему ему сейчас так неловко?

— Забавная птица, — медленно произнес он.

— Да, забавная, — повторила Гермиона. — Как осмелилась птица или другое живое существо испытывать к вам теплые чувства? Пойдемте, — резко продолжила она.

Комната слабо освещалась несколькими факелами, в ней чувствовался запах массажного масла, которое использовала Гермиона. Она подошла к окну и устремила взгляд вдаль, хотя на улице уже стемнело и вряд ли что-то можно было увидеть.

— Снимите рубашку, профессор, и ложитесь, — пробормотала она.

Северус сел на кушетку и скрестил руки на груди.

— Какие-то проблемы, мисс Грейнджер? — прорычал он.

Она обернулась.

— Нет-нет. С чего бы? А теперь, пожалуйста, не могли бы вы раздеться?

Ее наигранная беззаботность раздражала, Северус даже подумывал встать и уйти.

Он хотел видеть перед собой ту Грейнджер, которой она всегда была. Серьезную, заботливую. А не отсутствующую и такую... фальшивую. Будто бы он что-то натворил, а она обиделась. Хотя, может, ее поведение никак с ним и не связано. Северус резко снял с себя рубашку и лег на кушетку.

— На сегодня не будет никаких ценных указаний, что мне можно делать, а что нельзя?

Некоторое время до него доносился лишь слабый шорох — она смазывала руки массажным маслом.

— Вы будете говорить, профессор. Расскажите о сегодняшнем дне, — тихо ответила она. — Что вы делали, что произошло, что вас взволновало. Думаю, могу не спрашивать, случилось ли что-то порадовавшее вас.

Ее голос звучал так насмешливо, что Северусу захотелось обернуться и посмотреть на нее, но Гермиона уже прикоснулась к нему — пришлось приложить все усилия, чтобы не застонать. Первая волна боли была очень сильной — она прошла сквозь тело, словно наждачной бумагой сдирая все до костей.

— Сколько баллов вы сняли сегодня? — спросила Гермиона. Звук ее тихого голоса подействовал успокаивающе.

Северус сосредоточился на том, чтобы ответить, и с удивлением заметил, что боль стихает. Она все еще была весьма сильной, возникая то тут, то там, и Северус не мог с ней свыкнуться. Но мог дышать. А кто может дышать — может говорить. Так всегда считал Волдеморт.

«Самое время, чтобы проверить эту теорию», — желчно подумал Снейп.

— Нисколько, мисс Грейнджер, — выдохнул он. — Вы... не поверите, но сегодня я вел продвинутые зелья у старших курсов, которые... — Он стиснул зубы, чтобы подавить стон боли.

— Которые что?

Почему она всегда так внимательна к нему? Казалось, она вливает в него не только магию, а затрагивает что-то глубоко внутри. Так глубоко, что сопротивляться он не может, и все, что остается, — беспомощно сдаться. Он решил ни в коем случае не думать об этом странном чувстве. Да и размышлять сейчас был не в состоянии.

— Которые давно... меня знают. — Он свесил голову с края кушетки, но не потерял сознания. Рой за роем раскаленные иглы впивались в его спину. Он слышал, как Гермиона говорит, но вслушиваться в ее речь не мог. Но не потерял сознание! Нет! Это уже маленький подвиг!

Боль немного отступила, и Снейп вспомнил о лете в далеком детстве. Северусу было лет семь или восемь. Стояла жара, было душно, дни длились бесконечно долго, а солнце с самого утра выжигало все вокруг. Он заснул с книгой в руках на лугу вблизи реки, а когда проснулся,не мог даже вдохнуть нормально. Спина покраснела, а на лопатках вздулись пузыри. Как в тумане он дошел до дома, где мама позаботилась о нем. Она облила его какой-то прохладной жидкостью — лишь много позже он узнал, что это было чудодейственное зелье. Тогда он испытал такое облегчение, что заплакал от переполняющей его благодарности. А Эйлин Принц, обычно не слишком заботливая мама, взяла его на руки и терпеливо убаюкивала, пока он не успокоился.

Словно то спокойствие, которое на него снизошло тогда, перенеслось в это время, и он был благодарен маленькой гриффиндорке, хотя и не собирался плакать. Внезапно он почувствовал, как она провела рукой по позвоночнику, надавливая большим пальцем. Никаких ужасных вспышек боли, лишь небольшие ударные волны, проходящие по телу с небольшой задержкой.

— Вы все еще со мной, профессор? — пробормотала она.

— Да,— простонал Северус. — Я здесь... до сих пор.

— Очень хорошо. Расскажите, что вы чувствуете.

— Огонь... Вы сжигаете меня, мисс Грейнджер. Повторяете то, что не смогли завершить на первом курсе?

— Будете теперь припоминать это всю оставшуюся жизнь?

Хотя ее слова прозвучали серьезно, у Северуса возникло чувство, что она улыбается. Он мог мысленно вопроизвести ее улыбку. Когда Гермиона улыбалась искренне, ее глаза сияли, а рот растягивался чуть ли не до ушей.

Но вдруг он заметил кое-что.

— Я чувствую ваши руки, но боль уходит. Что вы делаете?

— Все как обычно. Теперь это делаете вы. Вы не сражаетесь больше со мной так рьяно. Или, точнее, ваша магия. Очень странно... — Ее голос затих, когда она, очевидно, задумалась об этом.

— Почему? — Перед глазами кружила темнота, которая обычно поглощала его, но в этот раз он не сдастся. Может, разговор позволит отвлечься...

— Вы сказали, что ненавидите меня, — отозвалась она так тихо, что Снейп едва расслышал. — Я думала, что все станет намного сложнее.

Северус устал. Устал постоянно говорить или делать то, что совершенно разнилось с его мыслями. Он вздохнул про себя и сосредоточился, что немедленно привело к новой волне боли.

— Мисс Грейнджер... — пробормотал он сквозь плотно сжатые губы, — как давно вы знаете меня? Думаете, я приходил бы к вам снова и снова, а на сеансах позволял себя мучить, если я вас ненавижу?

— Я не знаю. Приходили бы?

— Представьте на этом месте ваше рыжеволосое приложение и ответьте сами на свой вопрос, — выдохнул он.

— Почему вы ненавидите Рона? — спросила Гермиона. В ее голосе чувствовалась боль.

— Он не использовал свои таланты. Ему было лень думать своей головой. Он заискивал перед Поттером, пока это было выгодно, но бросил вас обоих при первой же опасности. Так ведь все было в том лесу?

Гермиона замерла и надолго замолчала.

— Вы всегда видите только черное и белое, сэр. Рон такой, какой есть. Он был младшим сыном в большой семье. Он жаждет внимания и достойного обращения к себе. И когда сталкивается с проблемами, ему легче убежать от них. Но у него правильное представление о ценностях и друзьях, поэтому он вернулся.

Северус фыркнул.

— В любом случае я рад, что не оказался Орестом. Убрать его с дороги не составило бы проблемы.

На этот раз Северус был уверен, что Гермиона улыбнулась.

— Сколько раз мне нужно повторять, что я намного охотнее была бы Еленой.

— Сожалею. Я знаю, что выгляжу неправдоподобно хорошо, но с Парисом мне не сравниться. — Он не мог поверить своим ушам. Это он только что пошутил?

Очевидно. Потому что она рассмеялась.

— Тогда я рада, что в ближайшее время не стану ни жертвой похищения, ни ответственной за разжигание войны. — Гермиона три раза осторожно провела руками вниз по телу пациента, от плеч до бедер. — На сегодня все, профессор. Не желаете чашечку чая?

Откуда взялись мурашки, если еще недавно вся спина горела адским пламенем?

— Вы всегда так делаете? Поглаживаете после массажа? — хрипло спросил он.

Гермиона серьезно кивнула.

— Да. Так я прощаюсь с вашей магией. Говорю, что ухожу с миром, как и пришла. Просто до сегодняшнего дня вы не замечали этого, поскольку всегда были без сознания.

Северус измученно сел.

— Я бы не отказался от чашечки чая, мисс Грейнджер, — пробормотал он.

Когда он вышел из массажной комнаты, на столе уже дымилась большая чашка чая, а Гермионы нигде не было видно.

Северус чувствовал себя достаточно хорошо, поэтому, взяв чашку, решил пройтись по вестибюлю, чтобы осмотреться. Напротив стены, украшенной подвижными плакатами, располагалось широкое окно. Снейп подозревал, что вид из него открывался либо во двор, либо в сад. Несколько дверей вели из коридора, и Северус подумал, что не будет ничего плохого, если он откроет одну из них и заглянет.

Внутри оказался почти такой же кабинет, но с бассейном, в котором плескалась непонятная субстанция. Она была жесткой и слегка покачивалась, хотя Северус не мог определить, что именно вызывает движение.

— Лечебный бассейн, — сообщила Гермиона, оказавшаяся позади него.

Северус слышал ее шаги, хотя она старалась ступать легко и неслышно, но был слишком занят разгадкой вещества в бассейне, чтобы обернуться.

Он задумчиво отпил чай.

— Что это?

— Я создала его для Малфоя. Буду ухаживать за ним.

Жестом она зажгла все свечи в комнате, подошла к бассейну и опустила в него руку. А когда вынула, с руки свисало несколько грязно-белых, толстых, около десяти дюймов длиной пиявок.Глаза Северуса расширились.

— Корейские змееобразные драконы, — удивленно сказал он.

— Огненные, если точнее, — подтвердила Гермиона.

— И?..

— Корейские огненные драконы, которые живут в собственной первородной жидкости, могут разбудить магию в человеке. Я не совсем уверена, что случилось с Малфоем, но он не только отказывается от всех контактов с внешним миром, но из него ушла магия. Приходится искусственно поддерживать его жизнь, внутривенно вводить питание, потому как сам он отказывается принимать пищу. Он очень сильно похудел. И если все оставить как есть, то вскоре он умрет от обезвоживания.

— И что, по-вашему мнению, с ним не так? — Северус против воли был очарован.

Гермиона покачала головой.

— У меня есть смутное подозрение, но сначала я должна связаться с его магией. Сейчас Малфой просто сквиб. — Ирония, что Малфой стал кем-то, кого его семья всегда презирала, вызвала слабую улыбку на ее губах.

— Признаюсь, мне любопытно. Почему все-таки вы согласились его лечить?

— Несмотря ни на что, я не могу видеть, как кто-то страдает, даже если этот кто-то — высокомерный ублюдок.

Северус приподнял бровь.

— Мисс Грейнджер, как вы выражаетесь!

Она лишь пожала плечами и указала на папку, лежащую на столе.

— Профессор, просмотрите это, — попросила она.

Он открыл папку и внимательно изучил несколько больших страниц. Документы о волшебном детском благотворительном фонде. Изначально фонд занимался учениками, ранеными во время финальной битвы за Хогвартс, а теперь и просто нуждающимися детьми. На заглавном листе был изображен маленький мальчик с темными волосами и огромными глазами. Он тянул свои слабые, тонкие ручки к Северусу, словно отчаянно просил взять его на руки. Вдруг цвет волос мальчика сменился, и слезы покатились по его щекам.

Зельевар таращился на колдографию.

— Это тот, о ком я думаю?

— А как вы думаете, кто это? — тихо спросила Гермиона.

— Маленький Люпин... — У Северуса ком встал в горле, так что не выдохнуть, и магия тут ни при чем.

Хотя Северус никогда не признался бы, он был потрясен.

— Тедди. Да. Мы сфотографировали его, когда основали фонд. Тогда у него постоянно глаза были на мокром месте. Мы подумали, что это станет лучшей рекламой.

— Мы? Кто основал фонд?

Гермиона перевернула папку. На обороте виднелось тисненное золотом: Фонд Золотого Трио, затем номер хранилища в Гринготтсе и призыв к пожертвованиям.

— Как всегда добросердечные гриффиндорцы, — пробормотал Северус, однако был впечатлен. — И какое отношение это имеет к Малфою?

Гермиона откинула волосы назад, ее лицо вдруг стало таким же загадочным, как у Моны Лизы.

— Этим я даже горжусь, — призналась она. — Я написала Нарциссе, что буду лечить Драко, но не возьму ни одного кровавого кната от них. А потом спросила, во сколько она оценивает жизнь своего сына, и выслала документы нашего фонда.

— И? — Северус смотрел на Гермиону во все глаза. — Да у вас слизеринские задатки, мисс Грейнджер!

— Хотите знать, сколько стоит жизнь наследника Малфоев?

— Вы заинтриговали меня, мисс Грейнджер. Сколько?

Она перелистнула несколько страниц и указала пальцем на последнюю строчку с суммой. Брови Северуса словно сами по себе взмыли вверх, и он тихонько присвистнул.

— Сто тысяч галлеонов, — сказал он. — Это, должно быть, треть их оставшегося состояния. От миллионов после всех процессов почти ничего не осталось.

— По словам Нарциссы, это все деньги, что перешли ей по наследству от Блэков. К счету Малфоев доступа у нее нет. Малфой был... — Гермиона на миг задумалась. — Она написала, что он не проявил благоразумия, что бы это ни означало.

— Это значит, что он задал ей жару, — сообщил Северус. — И что вы должны быть очень и очень предусмотрительны в общении с ним, мисс Грейнджер. Он обвинит вас в том, что вынужден жить скромнее, а ничто не способно настолько вывести Люциуса из себя, как финансовые потери. Ради галлеонов он не остановится ни перед чем, — предупредил Снейп.

— Я не общаюсь с Малфоем, профессор. Ему запрещено появляться здесь. Нарцисса может навещать сына в любое время, но от него я оградилась заклинаниями.

— Еще одна причина ненавидеть вас, — сказал Северус и запнулся. — Вы сказали, Нарцисса может навещать сына? То есть Драко здесь?

— Конечно, а вы как думали? Как я должна следить за таким сложным пациентом, если он будет далеко? — Гермиона заколебалась. — Хотите увидеть его? — мягко спросила она.

— А это возможно?

— Вы можете посмотреть через стекло, потому что я не знаю, заразно ли то проклятие. Сама я надеваю специальный костюм, когда дотрагиваюсь до него, а на Драко магическая защита от окружающей среды. К тому же я обрабатываю все комнаты заклинанием карантина после окончания лечения, — объяснила Гермиона и повела Северуса вверх по лестнице, затем налево в узкий коридор. Очевидно, она создала целый блок только для Драко, потому что в воздухе стоял запах сильного трансфигурационного заклинания.

Снейп оперся одной рукой о стену и посмотрел сквозь стекло. Если бы ему не сказали, кто лежит в постели, он никогда не узнал бы Драко. Изможденное лицо, впавшие глаза. Русая борода покрывала щеки и подбородок, светлые волосы выглядели тусклыми и потрепанными.

— Если вам интересно, почему я не брею его... — нерешительно начала Гермиона, но Северус прервал ее.

— Вы пытаетесь применять как можно меньше магии, пока не уверены в диагнозе.

Северус скорее почувствовал, нежели увидел, что она уставилась на него.

— Что? — резко спросил он. — Я знаю вас достаточно долго, мисс Грейнджер... Вы ни за что не причините лишние страдания, слишком уж вы альтруистичны в этом вопросе.

— Существует еще одна причина, — ответила она, кивнув.

— Да?

— Некоторые заболевания, вызванные проклятием, проявляются внешне. Видите, его борода не совпадает по цвету с волосами?

Действительно, но это было не единственное, что он заметил.

— А волосы у корней потемнели, — сказал он.

— Да. Если я сделаю несколько тестов, то смогу узнать, что это значит. — Ее голос немного дрожал, но был настолько тихим, что Северус не понял почему.

— Вы подозреваете, что это... действительно опасно? — спросил он.

— Да, но я не хочу пока ничего говорить, поскольку это может оказаться чем-то другим.

Она взглянула на древние часы с кукушкой, которые висели над стеклом. Часы показывали больше, чем просто время. На одной стрелке, указывающей на двенадцать, стояло: «Пациент стабилен». На второй — «Состояние критическое», а на третьей — «Тревога! Пациент нуждается в помощи!»

— Идите домой, профессор. Если будете чувствовать себя достаточно хорошо, то вам не нужно возвращаться сюда до вторника. В противном случае я хочу, чтобы вы незамедлительно пришли ко мне.

Северус усмехнулся.

— Я слышал, как Уизли и Поттер возмущались насчет вашей манеры командовать, но никогда не думал, что мне доведется испытать это на себе. — Он полюбовался румянцем, тотчас появившемся на щеках Гермионы, затем, слегка поклонившись, добавил: — Радуйтесь, что я не Парис и не Орест, иначе посчитал бы это вызовом. Доброй вам ночи!

Спускаясь вниз по лестнице, он услышал, как Гермиона пробормотала:

— И что это было?

Она казалась смущенной.

— Подумайте об этом, мисс Грейнджер! — крикнул он и добавил мысленно: "Возможно, похищение — не такая уж и плохая идея"

* * *

Следующие выходные выдались на удивление спокойными за все последние годы. Он не патрулировал коридоры, его подопечные вели себя хорошо и не совершали никаких глупостей. И зелье, исследованием которого Северус занимался, получилось.

Он мог свободно дышать. И чувствовал такое облегчение, что добровольно пришел на завтрак в воскресенье и остался даже побеседовать с Минервой, хотя как раз собирался уходить. Она, конечно, не прикасалась к нему. Но Северус заметил, что сам больше не настораживается, когда к нему подходят слишком близко.

Минерва улыбнулась, когда он, наконец, встал.

— Сегодня ты выглядишь лет на десять моложе, Северус, — сказала она.

— Действительно? — проворчал он, слегка покраснев. — Надеюсь, это не приведет тебя к тому, чтобы снять с меня баллы?

— Ну не до такой же степени молодо! — ответила она, смеясь.

Он до самой двери чувствовал спиной ее взгляд.

Северус покачал головой. Что за ерунда? Он — и выглядит моложе? Но все равно тотчас же принялся рассматривать свое отражение зеркале, когда вернулся в комнаты, будто никогда раньше не видел крючковатый нос, строгое узкое лицо и перекошенный рот. Северус провел рукой по волосам. Можно было сказать что угодно, но он не выглядел ни моложе, ни лучше. Все в нем было мрачным и строгим, а если ко всему этому добавить бледный от природы цвет кожи, становилось понятно, почему студенты считали его вампиром.

Северус задумался. А ведь вампиром быть не так уж и плохо. Конечно, солнечный свет причинял бы боль, но вопреки широко распространенному мнению, это совсем не смертельно. Зато в твоем полном распоряжении нечеловеческая сила, невероятная скорость, острый ум и мгновенное заживление ран. Но чтобы укусить человека, чтобы выпить его кровь... превращение в оборотня предпочтительнее. «Хотя я бы кусал только молодых женщин», — подумал Северус и усмехнулся. Но ухмылка сошла с губ, когда он вспомнил Гермиону Грейнджер. Ее волосы стали короче со школьных времен, и при каждом повороте головы обнажалась шея. Бледная, мягкая кожа, словно созданная для ласковых прикосновений. Или для нежного укуса...

Северус выругался и ударил кулаком по раковине. О чем он думает? Неужели сошел с ума? Сексуальный интерес — это одно дело, но сейчас фантазии зашли слишком далеко. Хотя она и превратилась в весьма привлекательную молодую женщину, но так и осталась почти на два десятка лет моложе, к тому же знала его с худшей стороны. А еще она была невыносимой. Слишком много болтала, упрямилась и причиняла ему боль. И она ему не нравилась. Ему все равно, что ее волосы пахнут облепихой и папайей, пальцы сильные и в то же время нежные, а походка такая легкая и уверенная, что он против воли засматривается. А когда они вместе с Гермионой рассматривали папку о детском фонде, то стояли очень близко друг к другу, и ему это не внушало тревоги.

«Проклятье, — поразился он. — Я доверяю ей».

Он покачал головой, но мысли упорно возвращались к ней. И как бы он ни старался отвлечься, ничего не получалось.

Когда Северус зашел в дом Гермионы, он увидел стройную белокурую женщину, которая с отсутствующим видом разглядывала плакат с эльфом.

— Нарцисса, — тихо произнес он.

Она обернулась, лицо осветилось узнаванием. Нарцисса поспешила к Северусу, протягивая руки.

— Не прикасайтесь к нему, миссис Малфой! — резко сказала Гермиона, войдя в комнату.

Северус, который инстинктивно отпрянул от Нарциссы, посмотрел на Гермиону с таким же удивлением, как и мать Драко.

— Простите? — вызывающе переспросила Нарцисса.

— Вы слышали. Вы можете поприветствовать профессора Снейпа, но не прикасайтесь к нему руками, если еще раз хотите к Драко. Вы не знаете, что за зелья профессор сегодня готовил, а опасность заражения очень велика. Ведь он все-таки зельевар, не так ли? — Последние слова Гермиона произнесла уже мягче, а Северус мысленно ухмыльнулся: гриффиндорцы никогда не научатся действительно изящно лгать. Разумеется, она хотела уберечь его от боли, которую невольно причинила бы Нарцисса своим объятием. Но объяснять настоящую причину Гермиона и не подумала, за что он был очень благодарен.

Но в то же время она умышленно нагрубила другой женщине, не испытывая, очевидно, угрызений совести. То, что Гермиона допустила Нарциссу в свой дом и лечила ее сына, видимо, совсем не означало, что она простила Малфоев и забыла причиненное ими зло.

— Извините, что вы вынуждены ждать, профессор, но я почти закончила, — сказала Гермиона и вышла.

Нарцисса обернулась к Северусу и прошептала:

— У тебя с ней что-то было?

Только многолетняя выучка помогла Северусу сдержаться.

— Ты что-то выпила? — шикнул он. — Это же мисс Грейнджер!

Нарцисса элегантно пожала плечами и, убедившись, что только он может ее слышать, пробормотала:

— Прозвучало так, будто она ревнует.

Северус наклонился к ней.

— Как бы лестно ни было твое ошибочное мнение, сомневаюсь, что мисс Грейнджер выберет именно старого профессора зельеварения в качестве объекта для влюбленности и ревности. — Ему на самом деле было приятно, что Нарцисса так подумала, но он посчитал правильным сменить тему: — Есть улучшения у Драко?

Нарцисса глубоко вздохнула:

— Пока нет. И мне кажется, что она о чем-то умалчивает. О чем-то очень, очень плохом, что касается Драко.

Так как Драко до сих пор был оторван от окружающего мира, Северус подумал, что Нарцисса, скорее всего, права, но не стал расстраивать ее еще сильнее.

— Я уверен, он поправится. — И в последнее мгновение проглотил вертевшееся на языке: «Сорняк везде выживает».

— Миссис Малфой. Вы можете пройти к нему, — позвала Гермиона.

Нарцисса слабо улыбнулась Снейпу и протянула руку, но когда он отшатнулся, вздохнула и пробормотала:

— Ах, ну да... Была счастлива повидать тебя, Северус. Я бы охотно пригласила тебя к ужину в выходные, но...

Она опустила глаза и вышла из комнаты.

Северус знал, что Нарцисса действительно была бы рада пригласить его, но для Люциуса он нежеланный гость с тех пор, как выяснилось, что именно Северус ответственен за поражение Темного лорда. И дело было вовсе не в рухнувших идеалах Малфоя — он сожалел только о потерянном состоянии, которого ему стоил откуп от Азкабана и прессы.

Северус задумчиво уставился в пол и очнулся только от переливчивой трели Авгурея.

— Что тебе? — равнодушно спросил он.

Феникс переступил на жердочке и вытянул шею. Тоска, охватившая Северуса от этого знакомого движения, была неожиданной и всепоглощающей. Так делал Фоукс, выпрашивая ласку каждый раз, когда Северус заходил в кабинет Дамблдора.

— Я не могу прикоснуться к тебе, глупый феникс! — разочарованно проворчал Снейп.

— Вы уверены? — задумчиво спросила стоявшая за его спиной Гермиона.

Северус рыкнул:

— И вы глупы, мисс Грейнджер!

Она вздохнула, но не возразила.

— Если вы готовы, профессор, то можем начать. — И направилась в кабинет.

— А Нарцисса? — спросил он, расстегнув запонки и неторопливо снимая рубашку.

Он вдруг заметил, что почти не смущается, обнажаясь перед бывшей ученицей. И что внимательно наблюдает за ней. Она рассматривала его с профессиональным интересом — до сих пор Гермиона видела только его спину, поэтому теперь разглядывала грудь и живот.

— А что не так? — спросила она, переводя взгляд на лицо. — Она в помещении с целительным бассейном. Я попросила ее разговаривать с Драко, рассказывать ему все, что вздумается, или просто почитать. Он не в коме, но я надеюсь, что он отзовется на голос и присутствие Нарциссы, как делают пациенты в коме. Она может в любую минуту покинуть дом, но ей запрещено заглядывать в другие помещения, кроме комнаты Драко или приемной. — Гермиона нахмурилась, заметив шрам, оставленный Нагини, и указала на него: — Почему он такой большой? Целители Святого Мунго не успели вовремя что-то сделать? Это же не шрам от проклятия, так почему...

Северус грубо прервал ее.

— Мисс Грейнджер! — Он поймал ее взгляд. — После битвы я почти умер. У целителей были заботы поважнее. Она оказали первую помощь, а затем посвятили себя другим людям, которые явно заслуживали больше внимания, нежели Пожиратель и ставленник Темного лорда.

Гермиона покраснела, а Северус с удивлением понял, что это гнев, а не смущение оттого, что и она согласна с целителями.

— Заслуживали больше? — рявкнула Гермиона. — Я не знаю никого, кто заслужил этого более, чем вы, вы упрямый... — Она расстроено махнула рукой. — Ложитесь! — достаточно неуклюже закончила она свою тираду.

Просто из вредности он остался стоять.

— Мисс Грейнджер, мисс Грейнджер... Если бы вы так не кричали, я бы подумал, что вас на самом деле беспокоит мое благополучие. Но с другой стороны, когда я вспоминаю, как вы ругались на ваших пустоголовых друзей, то могу вполне себе такое вообразить.

Она попыталась скопировать его знаменитую поднятую бровь, но неудачно.

— Профессор, вы и так слишком большого мнения о себе. Теперь мы можем начать? — И Гермиона показала на кушетку.

Он уже почти лег, когда в голову пришла мысль, заставившая вновь подняться.

— Мисс Грейнджер, что-то не так? С Драко или его отцом? Вы сегодня кажетесь необычайно... взволнованной. Мы можем отложить лечение. Мне не нужна срочная помощь. По крайней мере — уже, — тихо добавил он.

Гермиона вылила на руки подогретое масло и начала старательно растирать. Она дышала спокойно и размеренно.

— Прошу простить меня, профессор, — наконец сказала она. — Дело не в вас или Малфоях. Я в порядке и не причиню вам боли больше, чем необходимо, если вы опасаетесь этого.

— Я не об этом, — раздраженно рыкнул он, но все же улегся. — В виде исключения я действительно проявил заботу о ком-то, пусть я и слишком большого мнения о себе.

— Я не хотела задеть вас, сэр. Уж точно не нарочно, — отозвалась Гермиона и начала легкими, поглаживающими движениями продвигаться от плеч вниз.

Северус с силой втянул воздух, и его дыхание стало рваным, когда по спине распространился жар. Это было неприятно, но причиняло уже не такую нестерпимую боль, как раньше.

— Однако вам это удалось, — хотя он и пытался расслабиться, в голосе слышалось напряжение. — И поэтому я уверен, вы должны рассказать, что же с вами произошло.

Гермиона молча принялась разминать напряженные мышцы.

— Может, вы и правы, — пробормотала она. — Вы получали после окончания войны письма от поклонников?

— О да! — полным презрения тоном произнес Северус. — После этой чертовой статьи трижды проклятой коровы Скитер я получил сотни писем от безмозглых особей женского пола, которые — я цитирую особенно противное высказывание из ужасно слащавого послания — хотят наполнить любовью и теплом мою измученную душу. — Его заметно передернуло, и Гермиона звонко рассмеялась.

— Вам никак смешно? — пророкотал он.

— Нет, сэр. Мне бы хотелось, чтобы мои послания отличались лишь дешевой романтикой. Поток их уже уменьшился, но я до сих пор получаю письма от поклонников, — последнее слово она презрительно выплюнула. — Многие несут всякий вздор об их восхищении, смелости, больших достижениях и хотят со мной познакомиться, но в конце концов все сводится только к одному — заполучить женскую часть Золотого Трио в свою постель и потом хвалиться этим.

— Это типично для людей.

— Это отвратительно. — Она совершенно неженственно фыркнула. — Перевернитесь, сегодня мы попытаемся поработать напрямую с вашим сердцем и источником магии, — добавила она.

Северус беспрекословно послушался и теперь разглядывал ее из-под ресниц.

— Означает ли это, что вы верите в существование у меня оного?

— Сердце? Раньше я часто в этом сомневалась, — призналась она и лукаво улыбнулась. — Если бы я в детстве знала о Сказках барда Бидля, то была бы наверняка твердо уверена в том, что именно о вас рассказывается в Колдуне с волосатым сердцем. Сегодня же я почти на сто процентов уверена, что у вас есть сердце — для инфернала вы слишком изящно двигаетесь.

Он слегка приподнял уголок губ.

— Это был комплимент или вы просто так восхищены моими мускулистыми ногами?

— Профессор! — это прозвучало бы возмущенно, если бы ей удалось удержаться от смеха. — Вы что-нибудь замечаете? — Она переместилась к изголовью и медленно провела руками вниз по его плечам к груди.

— Тепло, точнее, даже жар, но вполне терпимо. Мне больше не кажется, будто я сгораю.

— Хорошо, — пробормотала она и нахмурилась.

Совершенно очевидно, она полностью сосредоточилась, поскольку Северус заметил, как ее ладони замерцали красным светом. Впервые он с восхищением наблюдал, как она лечит. От пальцев отделились голубоватые светящиеся струйки дыма и впитались в его кожу. Магия Гермионы встретилась с его собственной и явно была признана — он не чувствовал никакого отторжения. Только мышцы слегка подергивались, как при легком ударе током.

— Были ли среди ваших потенциальных любовников те, которых вы знали? — спросил он.

— Вы имеете в виду из Хогвартса?

— Например. Исключая вашего рыжеволосого выскочку, разумеется.

— Если вы не отзоветесь плохо о Роне, вам станет хуже, да? — отрезала она.

— Ну почему же? Просто я чувствую себя еще лучше, если удалось вас разозлить. А ничто так не выводит вас из себя, как гадости о ваших дружках, — объяснил он «принцип Снейпа».

— Об этом я еще не задумывалась, но, надеюсь, вам ясно, что я не дам отныне себя разозлить. — Гермиона покачала головой. — Нет, к счастью, мои одноклассники и другие люди из Хогвартса лучше знали меня, чтобы предлагать такое. Плохо только, что не все жители Англии учились со мной в одной школе...

— Я скажу вам, что действительно плохо. — Северус закрыл глаза и прислушался к себе. Не чувствовать боли от прикосновений другого человека оказалось для него чем-то совершенно новым. Позволить просто дотронуться до себя — нечто особенное, и теперь он сможет добавить это в свою сокровищницу ощущений.

— Профессор, вы уснули? И это пока я с затаенным дыханием ожидаю вашего откровения?

От неожиданности он открыл глаза и увидел, что Гермиона лукаво ухмыляется.

«Открытие номер три», — подумал он. Перед ним стоял человек, которому явно нравилось поддразнивать его, совершенно не испытывая страха. Ни недоверия, ни осуждения. Несмотря на то, что она знает его достаточно долго, чтобы помнить, на что он способен. Он задохнулся на мгновение, оттого что все внутри сжалось. В отличие от Лили и, в какой-то степени, Минервы Гермиона Грейнджер не принимала его с той доброжелательностью, как смотрят на красивого, но все же очень опасного хищника. С ней он чувствовал себя целиком и полностью человеком.

— Я задумался, выдержит ли такое потрясение ваша ранимая душа, но ваше нахальство переходит все границы. Поэтому скажу прямо. Не повезло — это когда приходят письма от ваших бывших учениц с совершенно аморальными предложениями.

— О нет!

Когда она смеялась, ее карие глаза вспыхивали особенным светом. Северус не мог вспомнить, чтобы он хоть когда-то находил это настолько завораживающим у другой женщины. Или, если быть честным, хоть у кого-то.

— Попробую угадать. Панси Паркинсон? Она еще в школьные времена строила вам глазки. — И Гермиона наигранно похлопала ресницами, округлив губы в восторженном "О!"

Северус пробурчал что-то, но не потому что она потешалась над ним. Неожиданно проснулась определенная часть его тела, а он не собирался лежать с эрекцией перед Гермионой Грейнджер. Нужно срочно что-то сделать, прежде чем она заметит, что с ним что-то не так. И сейчас окклюменция стала настоящим спасением — благодаря ей можно было не только закрыть разум от вторжения, но и запереть мысли и желания в подобие клетки. Выбросив воображаемый ключ, Северус перевел дыхание — теперь он мог отвечать.

Очевидно, Гермиона уже забеспокоилась — ее руки остановились на его плечах, и она внимательно на него смотрела.

— Вы так и остались невыносимой всезнайкой. Выше предположение насчет мисс Паркинсон верно. Но я готов поспорить, что даже вы не догадаетесь, от кого я получил самое непристойное письмо, заставившее меня покраснеть.

— Неужели? И на что спорим? — Гермиона вызывающе вздернула подбородок.

У него в голове тут же промелькнуло немало картинок, которые почти разрушили его ухищрения с окклюменцией. Но самодисциплина все же оказалась сильнее. Или же он просто внушил себе это.

— Вопрос был риторическим, мисс Грейнджер. Но я замечаю, как низко вы пали: вы азартны!

Гермиона осторожно проминала его шею. А Северус думал, как это удивительно, ведь обычно он никому даже не показывал шрам, а ей разрешил осторожно массировать грубый рубец.

— А вы отвлеклись, профессор. Мне теперь гадать, или вы все же скажете, от кого получили ужасно аморальное письмо?

— Лаванда Браун, — спокойно ответил он, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо Гермионы.

Та ахнула:

— Правда?

— Стал бы я вам врать, мисс Грейнджер? — почти промурлыкал Северус.

Она покачала головой.

— Только истина исходит из его уст, — пробормотала она, словно что-то цитируя. Но прежде чем он смог спросить, что это означает, продолжила: — И что Лаванда написала?

Северус обнажил зубы в волчьей ухмылке.

— Полагаю, что-то наподобие того, что так вас сегодня разозлило. Вынужден признать, она была... очень изобретательна и подробна в мелочах. А еще много раз использовала неприличное слово на букву «т» и спросила меня, не хочу ли я сделать это с ней.

Гермиона неверяще распахнула глаза.

— Лаванда? Которая годы ждала своего принца на белом коне? Спросила: хотите ли вы с мной тра... —Она закашлялась и поправилась: — Со мной спать?

Северус посмотрел ей прямо в глаза.

— Да, — быстро сказал он и помолчал ровно столько, чтобы до Гермионы дошло, о чем она спросила.

Она покраснела с невероятной скоростью.

А Северус добавил:

— Именно это она и спросила.

Гермионе было так стыдно, что она не могла даже смотреть на него, а Северус откровенно веселился. И кто бы подумал, что вывести ее из равновесия до сих пор так легко? А румянец шел ей — Северус не был бы против почаще такое наблюдать. «Это нетрудно», — самодовольно подумал он и был почти разочарован, когда она в последний раз огладила его.

— Все, профессор, — пробормотала Гермиона и отвернулась.

— Никакого чая сегодня?

Она тихонько вздохнула, и ее плечи опустились — ведь знала же, что так легко не отделается.

— Если согласны побыть некоторое время в одиночестве. Мне нужно посмотреть, как там Драко.

— Даже наоборот, — заверил Северус и вежливо поклонился. — Тем радостнее будет для меня ваше возвращение.

Она пробормотала что-то подозрительно похожее на «мерзавец», но когда он вышел из комнаты, на столе его ждала чашка чая.

Гермионы не было почти четверть часа, а когда она пришла, то выглядела усталой и напряженной. Как бы ни нравилось Северусу злить ее, он не мог не увидеть, что она явно озабочена.

— Что случилось? — резко спросил он и отставил чашку.

— Ничего, и это самое худшее, — расстроенно отозвалась Гермиона. — Вообще-то после купания в бассейне со змееобразными драконами должны были активизироваться магические резервы Драко, и я смогла бы войти в контакт с ним. Но такое ощущение, что внутри него черная дыра, которая просто поглощает мою магию.

— Вы когда-нибудь сталкивались с таким?

— Нет. Мне нужно начать исследования. Может, директор даст мне допуск к Запретной секции.

— Она расстелит перед вами красную дорожку, как только вы заикнетесь об этом, — пошутил Северус.

Гермиона покачнулась и резко побледнела. Северус вскочил.

— Мисс Грейнджер!

Она покачала головой.

— Все в порядке. Я просто потратила слишком много магии сегодня. Но немного еды и сон приведут меня в порядок. В конце концов, магия — всего лишь форма энергии, а мы знаем, что энергия не исчезает в никуда.

— Вы несете чепуху, — сказал Северус. — Уверены, что справитесь сами и не упадете в обморок, когда я уйду?

На ее губах мелькнула слабая улыбка.

— Я ведь могу подумать, что вы заботитесь обо мне, сэр.

— Вы до сих пор заговариваетесь, — проворчал он, не сдвинувшись с места.

— Идите, со мной все в порядке, — устало заверила она. — Если вы останетесь дольше, придется лицезреть меня спящей. Я уже не в силах держать глаза открытыми.

Северус наклонился к ее уху так низко, как только мог себе позволить, и прошептал:

— Тогда спокойной ночи, мисс Грейнджер. Я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением в другой раз... — Он многозначительно поднял бровь, от души наслаждаясь тем, что снова заставил ее покраснеть.

* * *

На следующее утро Северус дождался первой перемены между парами и послал Марвина с посылкой к Гермионе. Бородатая неясыть громко возмущалась тяжестью ноши, но Северус заверил, что получатель накормит его целой кучей совиного печенья. В виде благодарности Марвин попытался ущипнуть Северуса за палец, но зельевар, годами оберегавший себя от прикосновений, снова оказался быстрее.

Холодный ветер гулял по совятне, но Северус стоял и смотрел вслед своему почтальону. Перед ним расстилались земли Хогвартса. Ночью вновь шел снег, и хижина Хагрида, несомненно, опять завалена. Природа была так тиха и гармонична. Северус рассматривал ледяные узоры и дышал полной грудью. Маленькая мисс Грейнджер даже не подозревает, что подарила ему. Просто глубоко дышать, не испытывая боль, — это почти чудо. Очень редко он так хорошо себя чувствовал. И самое малое, что мог сделать для нее, — послать пару флаконов с бодроперцовым зельем, тем более что она так и не предъявила счет. Может, стоит поступить так же, как и Нарцисса, даже если у него нет ста тысяч галлеонов?

На учительском собрании после обеда он слушал вполуха. Филч жаловался, что какие-то ученики испробовали на нем вредилки Уизли. И теперь он уже два дня разгуливает с кошачьим хвостом, который ему совершенно не идет, как решил Северус. Очевидно, заклятие было необычным, даже отрезать не получалось — хвост отрастал вновь за три часа. Завхоз требовал подать в суд на учеников, на Уизли, на Министерство, разрешающее подобное, и в целом и в частности на весь мир, наполненный магией, которой он сам не владел.

Пока Филч жаловался, а Минерва пыталась оценить ущерб, Северус унесся мыслями в тот год, когда василиск угрожал всем, а одна ученица умудрилась обзавестись не только кошачьим хвостом. Он раздумывал, расскажет ли ему Гермиона, почему вообще сварила оборотное зелье. Наверное, она делала это не для себя, не по собственной воле и уж точно не для того, чтобы украсть у него шкурку бумсланга. О да, он был уверен, что это была Гермиона. И нет, это определенно связано с Поттером и Уизли, особенно учитывая, что он нашел Крэбба и Гойла в одном шкафу, и они не могли толком объяснить, как там оказались и что делали. Теперь же он все равно не сможет это выяснить, после того как Крэбб слишком заигрался с огнем.

Нет. Оборотка плюс Крэбб с Гойлом, да Поттер с Уизли означали, что последние двое проникли к слизеринцам. Хотели подшутить над Малфоем? Северус часто думал об этом, но все же сомневался. Для простого издевательства слишком сложно. Скорее всего, они хотели выведать какой-то секрет, который Малфой рассказал бы только своим глупым приятелям.

— Северус! Ты меня вообще слышишь? — Судя по взгляду Минервы, она спрашивала уже не первый раз.

— Извини, — сухо ответил Северус, — я отключился где-то после призыва Филча сжечь всех девственниц или снести магазины Уизли. Мы закрыли этот вопрос?

— Вообще-то уже давно. Мы обсуждаем бал, который состоится второго мая.

Он застонал.

— Неужели мы должны каждый год повторять эту пытку? Каждый год организовывать праздник для учеников в тот день, когда следовало бы в тишине вспоминать павших?

Минерва вскинула голову.

— Как часто я должна тебе повторять, Северус? Этот бал для оставшихся в живых! Они это заслужили! И даже постные рожи из Министерства его не испортят. И не забывай, ученики радуются, что могут увидеть мистера Поттера хотя бы раз в год!

И как он мог забыть? Каждый год мальчик-которому-потребовалась-вечность-чтобы-надрать-задницу-Волдеморту оказывал им честь своим посещением. Девицы постарше рядами падали в обморок или начинали истерически пищать, в то время как мальчишки пыжились и, выпятив грудь, гордо прохаживались, пытаясь произвести впечатление на Поттера.

— Ну хорошо, — сдался Северус. — И почему мы должны обговаривать это прямо сейчас? Все равно, как и каждый год, Филиус за день до бала украсит Зал, а затем мы все как-нибудь вытерпим празднество, чтобы еще два дня спустя бороться с последствиями, поскольку ни один ученик не будет в состоянии сосредоточиться на занятии. Нам обязательно нужно ломать над этим голову прямо сейчас?

— Еще как! — Минерва улыбнулась — она точно знала, что он так скажет. — Джиневра Поттер предложила устроить в этом году костюмированный бал, и — прежде чем ты возмутишься — я согласилась. Это неплохая идея. К тому же теперь должны озаботиться все, а не только организаторы.

Северус неверяще уставился на нее:

— Я совершенно не собираюсь...

— Гениальная идея! — пропищал Флитвик, хлопая в ладоши.

— Разумеется, особенно когда не надо даже прикидываться гномом! — несдержанно рявкнул Северус.

Маленький профессор ухмыльнулся.

— Ах, ниже пояса, здоровяк? Зато для тебя не составит проблемы прикинуться маяком. Если хочешь, я даже наколдую тебе вращающийся луч на голове.

— Спасибо, не потребуется — я не приду!

— Разумеется, ты придешь, Северус. Бал второго мая — традиционно бал героев, а ты один из них! Даже если и самый угрюмый и необщительный.

Мадам Помфри, которая до сих пор тихо сидела в сторонке, периодически обмениваясь со Стеллой Синистра замечаниями, засмеялась и хитро посмотрела на Северуса.

— Кроме того, ты нам нужен, чтобы держать всю шайку в узде. А у кого получится лучше, если не у нашего очаровательного Принца?

— Нет! — возмутился он, осознавая, что в этом случае ему придется остаться до самого конца.

— Ну хорошо, Северус, — Минерва задумчиво склонила голову. — Никакого надзора на балу, но тогда ты будешь дежурить в эти выходные в Хогсмиде.

Как глава Слизерина Северус сразу понимал, когда его пытаются надурить, но ничего не мог поделать — иначе все еще больше испортит.

— Ладно! — пробурчал он. — Я подежурю, но только если мне не нужно будет приходить на бал.

— Ты должен прийти, причем в подходящей одежде. Но можешь остаться только до полуночи, согласен? — Минерва все улыбалась.

Он не был согласен, но все что мог — упрямо скрестить руки на груди.

Три четверти учеников с третьего по седьмой курс выпущены в деревню, которую можно не спеша обойти за семь минут. Северус спрашивал себя, что за безмозглый болван придумал выходные в Хогсмиде. И почему именно он, Северус, должен теперь, в начале марта, следить за этим стадом. Поджав губы, он не спускал глаз с главной улицы. Мелкими кучками ученики сновали туда-сюда, скользили по дорожкам, толпились перед магазинами, шумели, толкались, смеялись и наслаждались от души, невзирая на снег и мороз. Ярко светило солнце, погружая все в пронзительную слепящую белизну, и это, очевидно, еще больше поднимало им настроение.

Сегодня вместе с ним дежурили еще Ирма Пинс и Поппи. Но обе дамы уже исчезли в "Трех метлах", чтобы, как они утверждали, присматривать за детьми помладше, дабы те не пили слишком много сливочного пива. Северусу это было только на руку — так ему не придется толкаться в толпе, и он может чувствовать себя увереннее. Ученики Хогвартса по собственной воле старались держаться от него подальше. Хотя даже семикурсники на самом деле не знали, каким ужасным он может быть, презрительно думал Северус. Можно говорить что угодно о Лонгботтоме и Поттере, но, в отличие от нынешнего поколения, они не были изнеженными и трусливыми.

В мирное время вполне хватало быть просто строгим и требовательным. Северус не снимал теперь баллы без причины, чтобы только отметиться в глазах родителей слизеринцев, да и змеек своих наказывал, если они были настолько глупы, что попадались на месте преступления. Но все же его за версту обходили все ученики, даже самые смелые — гриффиндорцы. И хотя Северуса уже не считали мистером Несправедливость, он полагал, что именно с гриффиндорцев нельзя спускать глаз, иначе они непременно ввяжутся в какие-нибудь непозволительные и даже опасные приключения.

И именно поэтому он всегда старался находиться поблизости от учеников старших курсов львиного факультета. Северус знал этих смутьянов и совсем не удивился, заметив четырех шестикурсников в красно-золотых шарфах, вылетевших из филиала магазина Уизли и торжествующе размахивающих чем-то. Он последовал за ними, настолько близко, чтобы не упускать из виду, но в то же время стремясь не привлекать внимания. Пока что они ничего не нарушили — покупать "умные ужастики" запретить им не могли, вот только нельзя было использовать их в Хогвартсе.

Мальчишки внимательно осмотрелись, а Северус сделал вид, что любуется вывеской магической лечебницы для мелких животных, приемная которой была настолько маленькой, что, по его мнению, туда не поместились бы больше двух человек с жабой. Но витрина сверкала чистотой и вполне годилась в качестве зеркала. Шестикурсники, невинно посвистывая, подождали, пока какая-то старушка прошла мимо, а затем разлили по всей улице светлую жидкость из небольшой голубой бутылки.

Проклятье! Северус очень хорошо знал, что в этом флаконе. Какой-то шутник недавно разлил это же вещество возле комнат Филча. Все, кто наступал на лужу, по грудь проваливались в какую-то желеобразную массу. Выбраться из нее не составляло труда, да и само желе опасным не было, но Филч очень испугался и его гнев на братьев Уизли только возрос.

Северус резко развернулся, чтобы наброситься на хулиганов подобно черному ангелу мести. Но в это время распахнулась дверь лечебницы, выпуская кого-то на улицу. Увернуться бы не удалось, и он привычно сжал зубы, когда какая-то женщина покачнулась, начала падать и схватилась за него. Светло-карие глаза испуганно взглянули в его лицо и тут же распахнулись, когда она узнала его. Гермиона отшатнулась так быстро, будто обожглась.

— Простите, профессор, мне так жаль! — пробормотала она.

Из клетки, плывшей за ее спиной, донеслось жалобное мяуканье.

— Сделаете такое еще раз и... — прошипел он, с трудом сдерживаясь, затем повернулся и рявкнул: — Двадцать пять баллов с Гриффиндора! С каждого! И если вы сейчас же не уберете это безобразие, сниму еще столько же! А потом немедленно возвращайтесь в Хогвартс, понятно?!

Он никогда не видел, чтобы гриффиндорцы действовали так быстро и слаженно — через двадцать секунд улица была очищена, а мальчишки исчезли.

С каменным лицом он повернулся к Гермионе. Она побледнела и отшатнулась снова. Но Северус не увидел в ее глазах страх. Только опасение, что она нечаянно дотронулась до него и причинила боль.

— Попробуйте еще раз! — резко сказал он.

— Я же уже извинилась, — примиряюще отозвалась она. — Я не заметила вас, а когда мы столкнулись...

Северус перебил ее:

— Я, кажется, выразился предельно ясно: попробуйте еще раз, мисс Грейнджер!

Гермиона уставилась на него. Лицо ее постепенно окрашивалось румянцем. Совершенно очевидно, она выпила его бодроперцовое зелье — ее глаза были ясными и внимательными, а мелкие усталые морщинки вокруг рта разгладились. Утомленной она больше не казалась и выглядела полной сил.

— Попробовать еще раз? — повторила сбитая с толку Гермиона.

Северус осторожно вытянул руку.

— Да, — проговорил он. — Дотроньтесь до меня. Я... почти ничего не почувствовал.

Она решительно покачала головой.

— Я в перчатках и, к тому же, больше вцепилась в вашу куртку, чем в вас. Я не буду дотрагиваться до вас.

— Мисс Грейнджер, вы постоянно ко мне прикасаетесь, так что отбросьте ложную скромность. Снимите перчатку и дайте мне руку, как это делают все воспитанные люди, которые встречаются на улице.

— С каких это пор вам известно слово "воспитанный"? — тут она испуганно прикрыла рот рукой. — Простите, нечаянно вырвалось!

И он поверил бы, если бы не ее смеющиеся глаза.

— Мисс Грейнджер, мне не терпится проверить, могу ли я снять с Гриффиндора баллы за вашу дерзость. Вы можете еще спастись, если наконец-то сделаете то, о чем я вас прошу. Тем более что ваш полукнизл, похоже, пытается выиграть в состязании крикунов.

Косолапус на самом деле громко возмущался насчет того, как ему не нравится висеть неизвестно где, да еще на холоде, да еще после того как пришлось выпить ужасное зелье у целителя, а теперь он очень голоден и хочет скорее домой.

Гермиона показала впечатляющие способности в невербальной беспалочковой магии, едва уловимым движением руки наложив на питомца силенцио. Косолапус негодующе таращил глаза, а затем и вовсе отвернулся, демонстрируя всем свой пухлый пушистый зад.

— Профессор Снейп...

— ...ждет не дождется, когда же вы наконец пожмете ему руку! — Его терпение, и так не самое сильное качество, казалось, вот-вот лопнет.

Очевидно, она это поняла, поскольку внимательно посмотрела прямо ему в лицо, которое — в этом Северус был уверен — все равно ничего не выражало. Смирившись, Гермиона вздохнула, сняла перчатку и осторожно протянула руку, прикоснувшись к нему кончиками пальцев.

Северус же не собирался отстраняться. Он схватил ее руку и потянул на себя так резко, что Гермионе пришлось упереться другой рукой в его грудь, чтобы не упасть. Сквозь его тело словно пропустили ток: он знал это чувство, поскольку мальчишкой прикоснулся к электрическому заграждению. Ощущение было интенсивным, Северус задохнулся, но не отпустил ее, и боль прошла так же быстро, как и появилось. Гермиона хотела убрать ладонь с его груди, но Северус прижал ее руку своей.

— Не надо, — пробормотал он. — Уже прошло.

Ему казалось, что он провел под водой несколько минут — так сильно колотилось сердце.

— Что ж, вопрос, есть ли у вас сердце, снимается, — пробормотала Гермиона, которая, разумеется, заметила это. Она убрала руку. — Как вы себя чувствуете?

Северус неохотно отпустил ее.

— Хорошо. Никакой боли. Неужели все прошло?

— Вы должны проверить, сэр, — ответила Гермиона. — Там идет мадам Помфри, попробуйте пожать ей руку. — Она помахала медиковедьме и улыбнулась, когда та поспешила к ним.

— Здравствуй, Гермиона! Северус! С вами все в порядке?

— Это мы сейчас проверим, если ты пожмешь мне руку, — заявил Северус.

— О нет, ни за что! Ты оторвешь мне голову, уж я-то тебя знаю! — Поппи недоверчиво посмотрела на него.

— Уверяю тебя...

— Пожалуйста, Поппи, — попросила Гермиона. — Это очень важный эксперимент. Профессор Снейп будет вести себя прилично, обещаю!

Медиковедьма смерила обоих недоверчивым взглядом, а затем несмело взяла Северуса за руку. Удар, который он почувствовал, оказался намного сильнее, чем до этого с Гермионой. Северус затрясся всем телом и упал на колени, но по-прежнему не выпускал руку Поппи.

— Немедленно отпусти, сумасшедший! — испуганно крикнула она.

По его лицу катились капли пота, а он сосредоточился только на ее руке, которую видел уже сотни раз, — крепкая, широкая и морщинистая. Она — не враг. Поппи — не враг. Все хорошо. Дрожь потихоньку отступала, как и потрясение. Судороги почти сразу прекратились. Кто-то опустился рядом с ним на колени, мягко обращаясь к нему. Гермиона Грейнджер. Не враг. Никогда. Со стоном он разжал пальцы.

— Все нормально. Уже лучше, — произнес он таким хриплым голосом, что женщины его едва поняли.

— Пойдемте со мной, — тихо сказала Гермиона. — Он на дежурстве? — повернулась она к мадам Помфри.

— Да, но мы с Ирмой справимся и сами, уже все равно пора возвращаться. Забери его и позаботься о нем.

— Я не феникс, — пробормотал Северус, а Поппи искоса глянула на него.

— Нет, сэр, — подтвердила Гермиона. — Но и вас нужно учить летать.

* * *

— И что это значит — учить летать? — прорычал Северус, который до сих пор не мог поверить, что позволил вымазать себя горячей целебной грязью. Бесспорно, он замерз, как никогда в жизни, и когда они добрались до находящегося совсем рядом дома Гермионы, зубы Снейпа громко выстукивали барабанную дробь.

И все же... это было довольно унизительно — лежать почти обнаженным в черной, странно пахнущей грязи и наблюдать за Гермионой, которая одну за другой зажигала свечи.

— Жить, профессор. Просто жить. Смотрите, малыш Авгурей сейчас достаточно силен. Он уже может расправить свои крылья. Осталось совсем немного до того, как он начнет летать. И тогда я выпущу его, чтобы он смог делать то, что от него ждут.

— Что? — недовольно проворчал Северус — ирландские фениксы частенько пугали его своими глухими резкими криками в Запретном Лесу. — Пугать до смерти порядочных людей, которые всего лишь вышли собрать лечебные травы?

Она засмеялась, но не над ним — он не ощутил никакой насмешки. Это было даже... приятно. Ему стало очень тепло — такой эффект не могла дать только лишь грязевая ванна, хотя и горячая.

— Не думаю, сэр. Он полетит и узнает, что же такое жизнь. И да, возможно, изредка будет пугать людей. Но это очень хорошо умеет и некий зельевар, которого я знаю.

Северус холодно взглянул на нее, но ее, казалось, это ничуть не впечатлило, поэтому он вновь задумался над тем, что занимало все его мысли, после того как они столкнулись на улице.

— Почему с Поппи было тяжелее, чем с вами?

Гермиона пригладила волосы и вздохнула.

— У меня есть теория. Но она вам не понравится, — предупредила она.

Северус отвлеченно рассматривал ее волосы. Она не должна поправлять их, когда он лежит прямо перед ней и не может не смотреть. Ведь у него, как и у любого другого нормального мужчины, появляется желание пропустить эти мягкие локоны сквозь пальцы... Он прогнал прочь эти предательские мысли.

— Ну же, мисс Грейнджер. Я сейчас все равно не в состоянии оторвать вам голову, как выразилась Поппи, — грубо сказал он.

— Думаю, дело в том, что вы еще не приняли Хогвартс, — начала она и поспешно продолжила, увидев, что Северус собрался возразить: — Нет, не перебивайте меня, пожалуйста. Нравится вам или нет, но вы доверяете мне. Хотя бы немного. Иначе ваша магия меня не признавала бы. Несмотря на наше общее прошлое, у нас с вами сейчас что-то вроде перемирия. Вы не чувствуете во мне угрозы — да ее и быть не может.

— Но я не чувствую угрозы и от Поппи! — сказал он.

Гермиона покачала головой.

— И да, и нет. Вы, конечно, знаете, что Поппи никогда не причинит вам вреда, но она является частью Хогвартса, точнее частью вашего прошлого, настоящего и, возможно, будущего. Хогвартс для вас не только дом, но и место, где вы страдали больше всего. А с Поппи вам не удается забыть об этом. Со мной же получается. Потому что вы не видите меня в замке каждый день, как Поппи. Я заметила, что спустя несколько минут ваша боль все-таки стихла. Я права?

Северус кивнул.

— Я внушил себе, что она не враг.

— Ну вот. Пожалуйста! Для начала вам необходимо убедить себя. На самом деле подсознание знает, что у вас нет здесь врагов. Вы знаете, что люди, против которых направлена ваша магия, не представляют угрозы, поэтому она оборачивается против вас.

— Ваша болтовня действительно способна вызвать головную боль, мисс Грейнджер! — Но на самом деле он понял больше, чем ему хотелось бы.

— Мне очень жаль, профессор, но это важно! Вы разговаривали с Дамблдором?

Северус надеялся, что она посчитает румянец на его щеках за реакцию организма на высокую температуру грязи. Он закрыл глаза и прошипел:

— Нет.

Северус ожидал, по меньшей мере, получасовой нотации, но Гермиона молчала так долго, что он вновь открыл глаза и подозрительно посмотрел на нее. Она выглядела грустной и несчастной, а он и понятия не имел, почему вдруг почувствовал себя виноватым.

— Проклятье! — пробормотал он. — Давайте, скажите это. Я трус. Не могу разговаривать с ним. Это я убил его! И нет, я не хочу услышать еще одну бредовую теорию о том, кто на самом деле убийца.

Гермиона спокойно встала.

— Хорошо, профессор. Повернитесь, пожалуйста.

— Зачем?

— Через десять секунд я буду снимать грязь, чтобы сделать массаж. А до сих вы всегда пререкались со мной, когда дело доходило до раздевания. Поэтому, думаю, вы будете комфортнее чувствовать себя, лежа на животе.

Северус разозлился.

— Вы не имеете ни малейшего представления о том, что я чувствую и думаю, — сердито прошипел он и сел.

Гермиона пожала плечами и круговым движением палочки очистила его от грязи. Северус почувствовал, что ведет себя как десятилетний мальчик, сидя перед Гермионой со скрещенными на груди руками. Унизительно. Его тело было чистым, но еще горячим, и капли пота стекали по лбу, вискам, шее и груди. Волосы прилипли к голове и наверняка выглядели сальными. Но самое ужасное — он носил черные, плотно облегающие трусы.

— Вы не только упрямый как осел, но еще и доказали только что, что вы не трус. — Гермиона рассматривала его, и Северус поджал губы. Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Удивительно, какая развитая мускулатура может быть у такого худого человека, сэр. — Она осторожно протянула руку. — Можно?

— Что?! — Он был зол, словно гремучая змея.

— Дотронуться до вас, профессор!

— Я больше не ваш профессор, — выплюнул он. — Делайте, что считаете необходимым.

— Но вы же профессор, правда? — пробормотала Гермиона и положила руку на его левое плечо.

Ничего не произошло. Ни боли, ни удара, ни потрясения. Ничего.

«Это уже потрясение само по себе», — подумал Северус.

— Вы можете прикасаться ко мне, — констатировал он, затаив дыхание и наблюдая за дымкой магии, которая струилась из тонких пальцев Гермионы и впитывалась в его тело.

Нежное покалывающее тепло. Оно заставило его вздохнуть и потянуться навстречу. Осознав это, Северус мигом отвернулся и улегся на живот. Какой стыд! Он так долго обходился без физического контакта, что сейчас стремился почувствовать кожу на коже, теплоту и заботу. И он презирал себя за то, что хотел ощутить это именно с Гермионой Грейнджер. А еще больше ненавидел то, что так отзывается на нее. И хорошо, что он лег на живот. Даже такой книжный червь, как она, эрекцию не перепутала бы ни с чем. Он глубоко пал.

Но это был еще не конец.

— Несколько лет назад в кинотеатрах показывали фэнтези, — внезапно прозвучал ее голос. Гермиона легко начала массировать его затылок, ногтями слегка царапая кожу. Похоже, его сальные волосы ее совершенно не беспокоили. — Вы когда-нибудь ходили в кино, сэр?

— В детстве, — признался Северус угрюмо.

— Ох... Тогда вы не видели этот фильм, если, конечно, тайно не провели в свои апартаменты телевизионный кабель и заставили работать, несмотря на магию.

— Уверяю вас, нет, — обычно ядовитыми замечаниями Северус быстро пресекал раздражающие разговоры, но сейчас ему нравилось слушать ее болтовню. Он одновременно был возбужденным, расслабленным и слегка сонным.

— Фильм называется «Сердце Дракона». Он о рыцаре старого завета, который служил ужаснейшему тирану. Рыцарь, конечно, был храбрым и порядочным и служил королю лишь в надежде обучить юного принца фехтованию и завету. Он верил в хорошее в этом мальчике и думал, что он, когда станет королем, все исправит.

— Какой глупец, — вставил Снейп.

— Нет, он не был глупым. Он всего лишь заблуждался. Мальчик, Айнон, был насквозь гнилым, но рыцарь не видел этого.

— Говорю же, глупец, — прорычал Северус.

Гермиона слегка дернула его за волосы.

— Профессор, если вы будете меня перебивать, я никогда не закончу!

— Больно, — пожаловался он.— Как вы можете так плохо обращаться со своими пациентами?

— Вам лучше знать! На чем я остановилась? Ах да, мальчик. Однажды король напал на какую-то деревню и был убит в сражении. Разумеется, Айнон стал его преемником. Правда, и он был так тяжело ранен, что, казалось, погибнет.

— Какая жалость. И какова же мораль?

— Я не закончила! А раз это сказка, мать мальчика знала дракона, могущественного говорящего дракона, который, пожертвовав часть своего сердца, смог бы спасти мальчика, если бы захотел. Дракон согласился, хотя прекрасно знал, что мальчик того не стоит. Но сделал это ради матери, с которой дружил. Айнон выжил и стал еще большим тираном, чем его отец. И храбрый рыцарь покинул царство, чтобы отыскать всех драконов и уничтожить их — ведь он думал, что виноваты в таком превращении они. Он думал, что сердце дракона — та самая злая часть души Айнона.

— Я уже говорил, что он глупец? — невинно спросил Северус.

— Профессор!

— В Хогвартсе таких куча, если вам нужно,— сказал он.

Она засмеялась и наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо:

— Если вы не замолчите, сэр, я всем расскажу, что у вас есть сердце и чувство юмора.

— Вы просто наслаждаетесь властью надо мной, мисс Грейнджер. Я не тот рыцарь старого завета, что бы это ни значило. Я отомщу. — Его голос звучал и вполовину не так ядовито, как хотелось бы, и это все ее вина. Понимала ли она, что с ним творит ее теплое дыхание около уха?

— К завету я скоро перейду, — насмешливо произнесла она. — Короче говоря, годы спустя он разыскал дракона и сразился с ним. Бой длилось долго, пока оба не устали. Они разговорились и решили, что лучше им сотрудничать друг с другом, чем сражаться.

— Притча слишком глупая даже для гриффиндорцев,— разочарованно рыкнул Северус.

— Верно. Но это не то, о чем я хотела сказать. Дальше фильм становится очень серьезным. Они объединили свои силы и собрали много золота, поскольку дракон притворялся злым, а рыцарь его будто бы изгонял.

— Очень по-слизерински...

Гермиона вздохнула.

— Я не знала, что вы такой болтун, профессор. Вам постоянно нужно делать замечания? — Она массировала уже его спину, ее магия согревала изнутри и дарила спокойствие, сильные пальцы снимали напряжение и разминали плечи. — Так вот. Я пропущу длинные подробности, слишком уж долго рассказывать. Они решили пойти войной против Айнона. Подняли крестьян на восстание и заманили тирана в ловушку. В битве Айнона ранили стрелой, но он выжил. Но именно в то мгновение дракон упал с неба прямо в замок короля, где его захватили в плен.

— Полагаю, они были связаны друг с другом разделенным сердцем? — поинтересовался Северус, который просто не мог молчать. Вопреки всем ожиданиям, сказка оказалась весьма захватывающей, тем более что рассказчик обладал столь нежным и приятным голосом.

— Именно. Это понял не только храбрый рыцарь и его спутники, но и Айнон, который поспешил обратно в замок — проследить, чтобы дракону не причинили вреда. До тех пор пока дракон был жив, жил и он. Рыцарю и его соратникам удалось найти тайный проход и проникнуть в замок, где они сразились с Айноном и его армией. Но было ясно, что выход только один.

Она помолчала, позволяя Северусу строить догадки. А они ему не понравились, совсем не понравились.

— Им пришлось убить дракона, чтобы уничтожить Айнона? — взволнованно спросил он.

— Не им. Ему. Рыцарь должен был убить дракона, который стал для него лучшим и единственным другом, чтобы покончить с тиранией раз и навсегда. — Она понизила голос. — И рыцарь сумел. Он убил дракона и спас всем остальным жизни.

Северус молчал. Ему не хватало слов. Какое коварство! Он расслабился и доверился ей, а она потрясла его до глубины души.

— Это просто сказка! — горько сказал он.

— А я и не утверждала иного, профессор. Но когда смотрю этот фильм, думаю о вас. Я видела его несколько раз.

— Я — не храбрый рыцарь. И у меня нет ни морали, ни угрызений совести и уж точно какого-то там завета, мисс Грейнджер! Не делайте из меня героя! — глаза его подозрительно защипало.

— Да, завет... он к вам не относится, но все же подходит. Хотите расскажу?

— Нет!

— К вашему сожалению, я расскажу все равно. Рыцарь клянется в вечной храбрости.

— Мы же уже выяснили, что я трус!

— Нет. Лично я считаю, что вы — самый храбрый человек из всех, кого я знаю. А знаю я многих храбрецов. Стоит лишь вспомнить, с какого я факультета. — Она вдавила Северуса в кушетку, поскольку он беспокойно заерзал. — Лежите! Сердце рыцаря преисполнено добродетели.

— Я даже не знаю такого слова!

Он услышал смех в ее голосе:

— На этот раз не буду спорить. Но то, что у вас есть сердце, мы уже выяснили. Его меч защищает беспомощных.

— У меня нет меча!

— Ваш меч — это мужество и способность справляться с любыми обстоятельствами, которые уже сломили бы других. Как директор вы позаботились о том, чтобы ученики не пострадали, когда в школе появились Кэрроу. И следующее: Его сила защищает слабых.

— Мисс Грейнджер! Прекратите! Я не обладаю никакой силой или властью. Более того — я был самым слабым звеном.

— Вы ошибаетесь. Без ваших сведений мы бы не узнали о намерениях Волдеморта. Вы — могущественный волшебник, и спорить бесполезно. Он всегда говорит только правду.

— Я лгал столько, что после смерти гореть мне в аду, если он существует. А я надеюсь, что он существует, и Темный Лорд будет гореть там до скончания веков, — выплюнул он.

— Да, вы лгали, — согласилась она. — Но вы были нашим рыцарем, шпионом. Так что не считается.

Северус застонал от разочарования.

— Мы закончили с вашими глупостями?

— Почти. — Как обычно, она три раза огладила его спину. И произнесла заключительную фразу завета: — Его ярость уничтожает зло.

— О да,— саркастично пробормотал Снейп. — Всякий раз, когда я злился, Волдеморт буквально корчился передо мной на полу. Или... хм-м.... Кажется, это я был тем, кто корчился перед ним. Особенно когда на меня набросилась огромная змея, пытаясь разорвать.

Пот заструился по его телу. Он до сих пор помнил Нагини, словно это было вчера. Северус зарылся лицом в мягкую простыню и почувствовал себя униженным как никогда. Все силы покинули его сейчас, он не мог даже подняться.

И вздрогнул от удивления, когда оказался укрытым одеялом.

— Полежите немного, профессор, — Гермиона обогнула кушетку и склонилась над изголовьем. — Я знаю, что вы ни благородны, ни галантны, сэр. Честно говоря, иногда вы настоящий мерзавец. И, что самое ужасное, вам это нравится. — Гермиона улыбнулась, когда Северус приподнял голову и посмотрел на нее. — Но из нас всех именно вы страдали сильнее, чтобы, тут я процитирую вашу горячо любимую Скитер: «помочь светлой стороне одержать победу».

Северус поморщился, словно проглотил лимон.

— Темный ангел правосудия — так она назвала меня, пока я лежал в коме. А потом, видимо, слишком близко к сердцу приняла мой вопиллер.

Гермиона все еще улыбалась, а Северус снова подивился тому, какие чувства вызывает в нем ее улыбка.

— Что случилось с рыцарем? Он погрузился в депрессию и, наконец, сбросился с самой высокой башни замка, где убил своего друга?

— Конечно, нет, — ответила она. — Как и положено в сказках, у него появилась женщина.

— Какая? — удивленно спросил он. — До этого в истории не упоминалась ни одна женщина!

— Я хотела о ней умолчать, — взволнованно пробормотала Гермиона.

— Почему? Она была уродиной? Или с ужасным характером?

— Наоборот. Она была необычайно добра и хороша собой.

— Но?

— Никакого «но», сэр. Она была красива, самоотверженна, сильна. У нее были потрясающие вьющиеся рыжие локоны, которые я раньше ни разу не видела в кино, и зеленые глаза, сверкающие на солнце. — Гермиона отвернулась. — Дракона звали Драко, кстати. Что напоминает мне о других пациентах. Отдыхайте, профессор, поспите немного. А мне нужно позаботиться о Малфое.

Она выскользнула за дверь, оставив Северуса наедине с нахлынувшими мыслями и воспоминаниями.

Одним из преимуществ каждого директора Хогвартса было то, что замок навсегда признавал его и больше не подстраивал каверзных ловушек. Например, лестницы, предательски уходившие в другую сторону, слушались малейшего движения бровью и смирно поворачивались в нужном направлении. Исчезающие ступеньки не пропадали, а Пивз не осмеливался издеваться. Правда, не осмеливался он уже лет двадцать, с тех пор как Снейп однажды обездвижил его, заморозил и пригрозил бросить в таком виде в горячую ванну.

Поэтому Северуса не удивило, что горгульи, охраняющие вход в кабинет директора, безропотно пропустили его, хотя Макгонагалл, судя по всему, легла спать. Разумно — уже час ночи. Северус был не настолько пьян, чтобы не держаться на ногах. Наоборот, он стоял исключительно прямо. Если кто-нибудь увидел бы его издали, даже не понял бы, что он выпил сегодня вечером бутылку Огденского, причем очень выдержанного, подаренного Малфоем много лет назад. Возможно, подойдя поближе, этот кто-нибудь охмелел бы от одного аромата, шлейфом тянувшегося за Снейпом, но, к счастью, все коридоры давно опустели.

Северус ненавидел Огденское, как и весь алкоголь в целом и по отдельности, и никогда не пил.Ну хорошо, почти никогда. В последний раз это случилось в семнадцать лет — тогда он выпил для храбрости, чтобы попытаться поговорить с Лили. Ему стало плохо, и остаток ночи он провел в обнимку с унитазом, вместо того чтобы разыскивать ее. Сегодня ему было так же плохо, да еще и добавилась головная боль, усиливающаяся с каждым шагом. Словно кто-то сидел в его голове и развлекался тем, что изнутри стучал молотком по лбу и вискам. И так как сегодня Снейп натворил еще слишком мало глупостей — всего лишь прикоснулся к Поппи, выслушал мисс Грейнджер и напился в стельку, — он хотел установить рекорд.

Решительно, хотя и не совсем твердым шагом, он поднялся по лестнице к двери в кабинет директора. Ему не нужен был свет. Почти полная и невыносимо яркая луна достаточно освещала кабинет. К тому же в тот незабываемый год в качестве директора Хогвартса Северус провел тут столько времени, что мог ориентироваться вслепую.

Его взгляд скользнул по портретам на стене. Большинство бывших директоров спали, Финеас громко похрапывал. Злая ухмылка появилась на губах Снейпа.

— Дамблдор! — заорал он и обрадовался, увидев, как всполошились портреты.

Ровена Рэйвенкло, по неизвестным причинам единственная, кто никогда не спал, покачала головой, но ничего не сказала. Остальные метались туда-сюда, переговаривались, возмущались и шумели, словно стая рассерженных гусей.

— Исчезните все! Кроме Дамблдора. И поживее! — прошипел он, поскольку, как ему казалось, они недостаточно быстро двигались.

— Снейп, вы больше не директор! — возмутился Эверард Огден.

Северус поучительно поднял указательный палец.

— Но последние несколько часов я делал твоих проклятых потомков еще богаче, чем они есть. И теперь я непредсказуем и зол. Исчезните все немедленно и возвращайтесь не раньше, чем начнутся занятия, понятно? Иначе я... — Его вдруг затошнило, пришлось прерваться, чтобы глубоко вдохнуть. — Иначе я выкину все ваши картины в окно!

— Варвар! — зашипел Армандо Диппет, но ушел за раму.

Финеас скользнул взглядом от Снейпа к Дамблдору, поднял бровь, ухмыльнулся и величественно удалился.Вскоре они остались одни.

Указательный палец так и остался поднятым. Северус таращился на него какое-то время без единой мысли в голове, затем направил на бывшего наставника.

— Это она во всем виновата! — прокричал Снейп, как будто именно Альбус был в ответе за это.

Тот непонимающе посмотрел, погладил бороду, но промолчал.

— Если бы она не была такой болтливой... Она не прерывается ни на минуту! — еще громче продолжил Северус свою малопонятную тираду. — Сделайте то, сделайте это, профессор! Вы должны простить себя! Найти мир в душе. Она сказала, я должен поговорить с тобой. Да это она постоянно разговаривает! Проклятье! — Снейп обхватил голову руками, поскольку у него возникло ощущение, что она сейчас отвалится. — И голова из-за нее болит!

— Северус, я теряюсь в догадках, — медленно произнес Альбус. — Сначала ты много лет отказываешься даже замечать меня. А теперь врываешься сюда, причем, позволь заметить, донельзя пьяный, и орешь так, что качаются стены.

— Я никогда не ору! — со злостью проорал Северус. — А если даже так, то это тоже ее вина!

На губах Дамблдора появилась улыбка.

— И кто же эта необыкновенная леди, которая, совершенно очевидно, настолько осложняет твою жизнь?

— Она... — прорычал Северус, — эта необычная... невыносимая... никогда не закрывающая рот... раздражающая... — Он потерял нить рассуждений, неуверенно схватился за стул Минервы и неэлегантно упал на него задом наперед. Положил руки на спинку, уперся в них головой и застонал. — Мне плохо. Я не хотел приходить, не хотел появляться здесь. Она сказала, я должен. Должен поговорить с тобой и сказать... сказать, что я убил тебя, но на самом деле виноват другой... Проклятье! Я забыл. — Он поднял голову и в первый раз по-настоящему взглянул на Альбуса. — Это был я. Я. И никто другой. Я не хотел, но хотел ты, и я сделал. Как бы мне хотелось не делать!.. Но я рыцарь, а ты дракон, и... все... все... Проклятье!

Запутавшись в собственных объяснениях, он уронил голову на спинку стула. Было тяжело смотреть в голубые глаза Альбуса и понимать, что все это ненастоящее. Никогда не станет настоящим. Никогда больше старый волшебник не разозлит его, не помешает, не улыбнется, не пристанет с разговорами и сладостями. И больше никогда не потребует ужасного — убить можно только один раз. Хотя Северус уже не был в этом уверен: слишком часто за его жизнь возникало ощущение, что у него вырвали сердце. Рука вдруг намокла, и ему потребовалась пара секунд, чтобы понять — это слезы, текущие по лицу.

— Я ненавижу тебя, Альбус! — вырвалось у него. — И себя ненавижу, больше, чем можно выразить словами! — И Северус яростно вытер глаза.

— Я так долго ждал, когда же ты наконец придешь ко мне, мой мальчик, — произнес Дамблдор. — Очень больно было наблюдать, как ты старался защитить учеников во время своего директорства и не сойти с ума. Как ты переворачивал мой портрет, потому что не мог меня видеть. И как ты сам себя мучил.

— Да что ты вообще знаешь! — огрызнулся Северус. — Ты всего лишь чертова картинка! Ты ничего не знаешь о боли!

— Не как ты, верно, — признал Альбус. — Но и я чувствую боль. Ты ненавидишь меня? И имеешь полное право, Северус. Я потребовал от тебя такого, что не пожелаешь и врагу, а я всегда гордился тем, что был тебе другом. Знаю, я был замечательным другом... который постоянно подвергал тебя опасности, а потом еще и подтолкнул к убийству. И все ради важного дела. Ты имеешь полное право меня ненавидеть, но прошу, умоляю... не надо ненавидеть себя самого. Не превращай свою жизнь в ад, ведь ты сделал так много для всех нас, даже если тебе пришлось страдать.

— Ты не имеешь ни малейшего понятия, — пробормотал Северус. — Никто не ждал, что я выживу, ведь так? Ни друзья, ни враги. Знаешь что, Альбус? Я даже не защищался, когда Волдеморт натравил на меня Нагини. Я только подумал: наконец-то! Наконец-то это закончится. Я так устал каждый день смотреть в глаза безумию. Когда она меня укусила... ты видел ее зубы? Они громадные. Было больно, но я хорошо переношу боль и только радовался, что все скоро прекратится. И неожиданно появились дети, Альбус... Поттер и Грейнджер... Знаешь, что мы натворили? Мы переложили войну на плечи наших детей, Альбус. Я не знаю, что нахожу больше достойным презрения: что мы поверили трижды проклятому пророчеству или что я на самом деле был настолько безумен и убил тебя.

Северус чувствовал себя совершенно опустошенным, глядя на портрет.

— О чем мы вообще думали, Альбус? Что думал я о твоем гениальном плане? Она сказала: я, возможно, самый могущественный волшебник из ныне живущих. Почему я не сразился с Волдемортом? Что он сделал бы мне? Авада? — Северус глухо засмеялся. — Это заклинание я могу применить не хуже, как доказал на тебе. Почему мы не позвали авроров и не уничтожили всех сумасшедших, как должны были бы? Не хватило мужества? Какие чертовы идиоты ведутся на прорицание?

Северусу казалось, что внутри прорвалась плотина, а он не в состоянии починить ее, не говоря уже о попытке остановить поток слов. Пожалуй, алкоголь был все же неплохой идеей, поскольку никогда бы у него так не развязался язык, будь он трезвым.

— Знаешь, что было бы самым правильным? Ты и я, старик, мы бы могли все закончить. На Тремудром турнире, когда Поттер появился с телом Диггори, мы должны были аппарировать на кладбище. Он звал меня. Было бы легче легкого провести двойную аппарацию в Литтл-Хэнглтон. А там мы бы уничтожили его, просто раздавили, как крысу или насекомое. Почему мы этого не сделали, Альбус? Кто бы нас сдержал? Малфой? Макнейр? Петтигрю? Не думаю. Я считаю, что был величайшим глупцом в мире, послушавшись тебя.

— О, Северус... — пробормотал Дамблдор.

Но Снейп наслушался достаточно умиротворяющих "О, Северус", чтобы ему хватило до конца жизни. Ярость вскипела в нем, такая сильная и всепоглощающая, что он вскочил и, схватив стул, швырнул его через весь кабинет в стену. Раздался громкий треск ломающихся ножек, когда стул упал на пол.

— Мне надоело, Альбус! — проревел Снейп. — Надоело просыпаться от кошмаров, надоело таскать за собой груз вины, который с каждым днем становится все тяжелее и мешает дышать! Надоело просыпаться каждое утро и спрашивать себя, что, к чертову гиппогрифу, я вообще делаю! Почему я выжил, а ты мертв? Она говорит, я должен учиться жить. Но как, если смерть — мой самый близкий друг и верный попутчик? Почему она может смотреть на меня и не испытывать отвращения? Почему она улыбается мне, как будто ей действительно приятно находиться рядом?!

— Может, это действительно так... — нерешительно произнес Дамблдор.

— Нет! Как? Я ведь издевался над ней и унижал. Ты хоть раз видел, как она улыбается, Альбус? — Северус вовсе не ждал ответа, а с пьяной решительностью продолжал: — У нее ямочки, прямо тут! — Он показал на свои щеки. — И когда она смеется... ее глаза тоже смеются. Она улыбается мне, как будто я этого достоин.

— Так и есть, Северус. Но кто же она, в конце концов?

— Грейнджер. Маленькая Грейнджер, любимица всех учителей, кроме одного. А теперь и он попался.

Северус уставился в пол. Казалось, тот был слишком далеко и к тому же качался.

«Хорошо, что у меня морская закалка, — отстраненно подумал он. — В конце концов, ведь капитан Ахав должен был обладать морской закалкой».

— Проклятье, я совсем пьян. Мне нужно идти. Протрезветь и помыться, от меня воняет.

— Подожди! — попросил старый волшебник, подняв руку. — Ты будешь приходить? Разговаривать со мной?

— Зачем? — Северус попытался нахмуриться, но обнаружил, что головная боль только усиливается, и расслабился.

— Я хочу быть частью твоей жизни, мой мальчик. Я надеялся, что ты когда-нибудь сможешь простить меня.

— Простить тебя? Похоже, смерть изменила тебя не в лучшую сторону. Если ты забыл — это я убил тебя. Ты должен прощать меня.

Дамблдор покачал головой.

— Я унизил и растоптал твою душу, когда потребовал своей смерти. Нет ничего хуже. Ты хороший человек, Северус, иначе бы так не мучился. Как бы мне хотелось, чтобы ты не страдал. И я не знаю, что связывает тебя с мисс Грейнджер, но если она улыбается тебе как другу, значит, ты действительно стоишь того. В ней нет притворства, и она всегда искала и находила самое лучшее в людях. Ты должен ей верить.

— Ты говоришь совсем как она. Или она как ты, — сказал Северус и внезапно почувствовал себя совершенно изможденным. — Удивительно, что люди, которые мне нравятся, всегда настолько гриффиндорцы, до отвращения. — Он решительно поднял голову. — Я приду, скоро. И я снова солгал: я не ненавижу тебя. Я до ужаса скучаю, но все же думаю, что за все, через что ты заставил меня пройти, я бы снова убил тебя. А потом скучал бы еще больше. — Он задумался. — Есть ли в этом смысл?

Дамблдор улыбнулся — первая лукавая улыбка за все время, как Северус вошел в кабинет, — и поправил очки-половинки.

— Да, — ответил он с явным облегчением в голосе. — Да, есть. Передавай привет мисс Грейнджер! — крикнул он вслед Северусу, который уже стоял у двери.

Северус кивнул и вышел, не обернувшись. Иначе заметил бы, как Финеас Блэк появился в портрете Дамблдора.

— Невозможно поверить, что он из Слизерина, — проворчал он.

— И почему же, Финеас? — Разумеется, Альбус знал, о чем говорит коллега, но не хотел признаваться.

— Быть таким недогадливым! По уши влюблен в бывшую ученицу и даже не замечает! Это уже стало традицией.

Дамблдор только рассмеялся.

— Можно подумать, ты объелся лимонных долек, так кисло ты выглядишь. Смерть не изменила тебя.

— Смерть никого не меняет, — пробурчал Финеас и отправился в свою картину на площади Гриммо, в надежде найти кого-нибудь, кто не столь благосклонно отнесется к новости о возможной связи гриффиндорки и слизеринца.

* * *

Северус был уверен, что путь в подземелья стал вдвое длиннее. Или же стены в два раза уже. По-другому не объяснить, почему он постоянно сталкивался с ними. Срочно нужно было отрезвляющее, иначе тошнота убьет его. Он вздохнул с облегчением, когда наконец-то ввалился к себе и распахнул двери хранилища. Менее довольным он стал, почувствовав горький вкус зелья на языке, которое с жестокостью и скоростью наемного убийцы выгнало весь алкоголь из тела через поры. Скривившись от отвращения, Северус потер глаза и направился в ванную.

Спустя четверть часа он все еще стоял под обжигающе горячим душем. И, наклонив голову, наблюдал за маленькими водоворотами возле ступней. Достиг ли он вообще чего-нибудь? Он напился для храбрости, накричал на бывшего наставника — от этой мысли Северус покраснел бы, если бы и так уже не напоминал вареного рака. А потом еще нес полную чушь, из которой теперь не помнил и половины. Зачем он рассказал любопытному старику о Гермионе Грейнджер? Северус устало прислонился к стене. Вот поэтому он обычно и не пил — слишком быстро терял контроль над собой.

И то ли он окончательно спятил, то ли у него начались галлюцинации, но Северус был уверен, что слышит отчаянный голос Гермионы. Ему понадобилось три или четыре секунды, чтобы понять, что это означает. Северус выключил воду, торопливо обернул бедра полотенцем и вылетел в гостиную прямо к камину. Гермиона с облегчением вздохнула, услышав его шаги. Затем ее глаза изумленно распахнулись.

— Простите, что разбудила вас... Вы мылись? В два часа ночи?

— Это ваша вина! — рявкнул он и поймал себя на ощущении, что говорит это сегодня уже не в первый раз. — Что вам надо так поздно? Что-то случилось? — Он аккуратно присел перед камином, стараясь, чтобы полотенце не свалилось.

Взгляд Гермионы скользнул по его телу, и она явно отвлеклась.

— Я... Да, можно сказать и так. Кажется, я выяснила, что случилось с Драко. — Гермиона уставилась на капельки воды, стекающие по его груди, потом потрясла головой, словно отгоняя мысли. Взглянув на него снова, она поняла, что он все заметил, и стремительно покраснела. — Простите, профессор! — протараторила она.

— Мисс Грейнджер, вы же активировали камин посреди ночи не в надежде застать меня в компрометирующем положении? Полагаю, теперь вам известно, как можно вылечить Драко?

Для человека, который часто видел его обнаженный торс, она была на удивление рассеяна.

— В этом-то и вся сложность, — ответила она и снова сосредоточилась. — Я провела исследования и теперь знаю, что с ним произошло. Поглощение моей магии стало последним кусочком мозаики, как я только что выяснила. Я же рассказывала вам, будто мне кажется, что моя магия проваливается в черную дыру? Это на самом деле темные силы, еще хуже подобной дыры, и поэтому я пришла к вам.

— Я ничего не понял из вашей болтовни. Может, вы все-таки объясните? — прорычал Северус, у которого уже затекли ноги.

— Он одержим, профессор. Когда Драко собирался взломать проклятие, что-то пошло не так. Произошел разрыв во Тьме, и демон смог завладеть его телом. Его нужно как можно скорее изгнать, иначе Драко умрет. А когда это произойдет, демон будет искать себе новую жертву.

— Вы уверены?

Конечно, Северус знал о существовании демонов. Но обычно они не могли выбраться из переходного мира, называемого Тьмой. Только немногие люди знали о таком месте. Но если Северус правильно понял письма, которые писал ему Поттер, пока он сам был в коме, хотя бы один человек уже побывал там. И даже побеседовал с Дамблдором, что бы старый глупец ни задумывал.

— Да, профессор. Даже Шерлок Холмс сказал: когда все остальное исключено, то, что осталось, должно быть правдой, каким бы невероятным ни казалось.

Гермиона покраснела, когда Северус неверяще уставился на нее.

— Ах неужели? А он не сказал, что же делать дальше? — Он не смог смягчить язвительность в голосе.

— Нет, но и так ясно. Демона нужно изгнать, и как можно скорее. Если Драко умрет, чего даже я ему не желаю, демон вырвется на свободу и начнет искать кого-нибудь, кто не сможет сопротивляться.

— Драко сопротивляется? — вырвалось у Северуса, но потом ему стало ясно, что остальные вопросы должны подождать. Он задумчиво потер колючий подбородок. — Хотя я не только изучал защиту от темных искусств, но и преподавал, я не имею ни малейшего понятия, как изгонять демонов.

— А это и хорошо, профессор. Пока вы не можете полностью контролировать свою магию, лучше, если будете держаться подальше от всего, что представляет опасность. Я даже думать не хочу, что случится, если демон попытается вселиться в вас или, что еще хуже, ему это удастся... Кроме того, я знаю, что нужно делать. По крайней мере теоретически, — призналась Гермиона, когда Северус скептически посмотрел на нее. — Магглы верят, что священник с сильной волей должен бросить вызов демонам. В Ватикане есть магические служители, которые изгоняют порождения тьмы. Я должна вызвать его, предложив себя. Остальное зависит от воли и упорства. И, разумеется, понадобится адский огонь.

Против его желания левая бровь взлетела вверх.

— Вы когда-нибудь делаете что-то наполовину? — прорычал он. — Вы уже забыли, что случилось с Выручай-комнатой и Крэббом?

Гермиона содрогнулась.

— С чего бы? Я сама была там! — огрызнулась она. — Но у меня нет выбора, иначе Драко не выживет.

— Ну хорошо. — Северус склонился, чтобы взглянуть ей прямо в глаза. — Где вы хотели провести ритуал? Уж наверное не в Хогсмиде?

— Визжащая Хижина, сэр, подходит идеально. Она достаточно удалена и от Хогвартса, и от Хогсмида, чтобы не представлять опасности, но в то же время достаточно близко, чтобы позвать на помощь, если что. Хотя я предпочла бы обойтись без этого, поэтому и обращаюсь к вам.

— Чем могу помочь?

— Мне бы не помешало присутствие друга, но на крайний случай хватит и самого могущественного волшебника Англии.

Казалось, его сердце замерло на секунду, чтобы потом забиться еще быстрее. Северус уставился на свои руки.

— Как насчет обоих? — будто равнодушно спросил он.

* * *

Она уже ждала в Хижине, хотя ему было быстрее. Но ей-то не требовалось одеться и окончательно прийти в себя. Северус надеялся, что полностью протрезвел. Очень невовремя он напился именно сегодня, но сказать ей: "Приходите завтра" — тоже не мог. Чертыхаясь и время от времени поскальзываясь, поскольку земля еще была мерзлой, он спешил к Хижине. Дракучая ива замерла, стоило произнести заклинание, и Северус беспрепятственно проник в пыльный холодный туннель.

Гермиона не сидела без дела. Нарочно или нет, но она выбрала именно ту комнату, в которой он почти умер, и Северусу пришлось глубоко вздохнуть несколько раз, чтобы подавить нарастающую панику. Гермиона уложила Драко прямо в центре и теперь чертила круг и руны на грязном полу. Северус никогда не интересовался рунами — они почти не требовались ни для зельеварения, ни для защиты от темных искусств, — поэтому пришлось довериться Гермионе. Ему это не понравилось, но он успокоил себя, что не зря она маленькая всезнайка.

Одна из рун была двадцать четыре раза выведена на полу вокруг тела Драко. Она выглядела как Ипсилон, только вертикальная черта вытянута сильнее вверх.

— Это, — Гермиона показала на руну, — Альгиц, означает защиту, помощь и предостережение. Я надеюсь, она помешает демону вновь вернуться в Драко, когда я его выманю.

Она оглянулась.

— Тейваз, — продолжила она и показала на руну, которую как раз рисовала. — Это ваша руна, профессор. Дисциплина, долг, ответственность, конфликт и задание. — Гермиона передвинула палочку, и очередная руна засветилась. — Турисаз, — тихо произнесла она. — Для меня. Дисциплина, сосредоточенность, знание, отпор.

От Северуса не ускользнула схожесть обеих рун, но он промолчал. Следующую Гермиона нарисовала прямо на груди Драко.

— Отала означает принадлежность, наследие и верность.

Несмотря на то, что в Хижине было очень холодно, на лбу Гермионы блестели капельки пота.

— Так я бросаю вызов демону. Для безопасности Драко я обездвижила его петрификусом, ведь демон не покинет его без борьбы, а я не хочу, чтобы с Драко что-то случилось. — Она вздохнула. — Вам нельзя вмешиваться, сэр, по крайней мере сначала! Что бы ни случилось, позвольте мне продолжать и вмешайтесь только тогда, когда увидите, что возникла опасность и я могу стать одержимой.

Северус молча кивнул, вытащил палочку и занял место по другую сторону от Драко. Гермиона встала, направила свою палочку на грудь лежащего мужчины и крикнула:

— Я, Гермиона Грейнджер, вызываю тебя! Покинь это тело, встань передо мной! Покинь это тело, сразись со мной! Покинь это тело и возьми мое, если сможешь!

Ничего не произошло, но Северус заметил, что рука Гермионы задрожала, словно ей приходилось бороться против чего-то. Казалось, что кто-то — или что-то — отталкивает ее руку с палочкой.

— Покажись! Покажись! Покажись! — твердым голосом повторила Гермиона. — Покажись, трус!

Тело Драко было обездвижено, но все равно оно приподнялось. Раскрылся рот, и чужой глухой голос прокатился по Хижине:

— Трус?! Кого ты назвала трусом, девчонка?

От раздавшегося после слов смеха на руках у Северуса все волоски встали дыбом. Он узнал смех, и, если не ошибся, Гермиона тоже. Волдеморт.

— Ты трус, старый, грязный, мелкий слабак! — выплюнула Гермиона. — Покажись! Сразись, докажи, победи меня! Покинь это тело! — Она так налегла на свою палочку, что упала бы, если бы демон не давил в ответ.

Рот Драко раскрылся так широко, что показалась кровь в разорванных уголках губ. Черный густой блестящий дым вырвался на свободу, поколебался немного и начал превращаться.

— Слабак? — повторила фигура холодным высоким голосом.

Гермиона побледнела, увидев красные глаза и безносое лицо, но не отшатнулась.

— Я покажу тебе, кто слабак! — Лицо сплющилось, и вылезли клыки, громадные, острые, покрытые ядом.

Северус окаменел, когда тварь с яростью накинулась на Гермиону. По лбу его катился пот, но он не сдвинулся с места и наблюдал.

Мощный ступефай отбросил демона. Гермиона не поддалась, хотя и дрожала всем телом. Демон взвыл.

— Я знаю тебя, девчонка! — заскрежетал он. — Я жил в твоем доме! Наблюдал за тобой, все время был рядом! Я твой хозяин и повелитель!

— Изыди! — крикнула Гермиона. — Тебе здесь не место! Ты лжец и обманщик, прельститель и трус! Изыди!

Демон снова накинулся на нее и снова был отброшен. Существо быстро меняло облик: становилось акромантулом, саблезубым тигром, акулой, созданием, состоящим только из когтей и зубов, или бестией, порождением больного рассудка. Даже не обладая материальным телом, демон мог сильно навредить Гермионе или убить, если бы ему удалось проникнуть в нее. Единственным же ее оружием были заклинания и полная сосредоточенность — воля и намерения должны стоять за каждым словом, потому что исход сражения зависел от духовной силы противников.

Северус заметил, что оба начали уставать. Демон все реже менял облик, да и нападал слабее, но и Гермиону шатало, она тяжело дышала, лицо покраснело. Пока ему нельзя вмешиваться, нельзя потревожить ее сосредоточенность. Шаг за шагом она отгоняла демона от Драко и не дрогнула, даже когда тварь превратилась в дракона и пыхнула огнем. Протего Гермионы отразило пламя прямо на демона.

Из пасти его вырвался громкий вой, перешедший в скулеж, а затем в разрывающие сердце рыдания. Опять поменяв обличие, демон превратился в ребенка.

— Миа, — заплакал мальчик и вжался в угол, — Миа, мне так больно! — Лицо перекошено от мук и залито слезами.

Северус узнал ребенка — малыш Люпин.

— Помоги мне, Миа, пожалуйста! — Из многочисленных ран на теле брызнула кровь, и мальчик закричал так жалобно, что у Северуса сжалось сердце.

Палочка в руке Гермионы задрожала, а глаза расширились от испуга.

— Миа! — кричал ребенок. — Миа...

Двумя большими шагами Северус сократил расстояние и оказался рядом. Схватил Гермиону за руку с палочкой и вздрогнул, ощутив болезненный удар. Но не отпустил, а заставил ее магию дальше давить на демона. Гермиона попыталась оттолкнуть его, но Северус обнял ее свободной рукой.

— Он не настоящий! — крикнул он прямо в ухо. — Это демон, и если вы сдадитесь сейчас, он вас захватит!

Казалось, Гермиона не слышит, она продолжала отталкивать его.

— Это Тедди! Он ранен, я должна пойти к нему!

Для столь хрупкой женщины она была на удивление сильна, и Северусу пришлось постараться, чтобы удержать ее.

— Мисс Грейнджер! — крикнул он. — Очнитесь! Сосредоточьтесь, вы почти победили! Не сдавайтесь!

Она изворачивалась в его руках, мотая головой, словно испуганная лошадь.

— Гермиона! — позвал он. — Посмотри на меня! Посмотри... на... меня! — Северус не знал, что произошло, но когда она глянула на него, ее глаза прояснились. — Оставайся со мной, — хрипло прошептал он и крепче сжал ее руку с палочкой.

Тедди-демон понял, что проигрывает, и попытался вновь превратиться, но Гермиона не дала ему такой возможности. Крепко прижавшись к груди Северуса, словно к твердыне в шторм, она произнесла черномагическое заклинание вызова огня:

— Incendium Daemonicum!

Из палочки вырвался адский, безумный огонь и сложился в образ чудовища с телом льва, пастью змеи, мощными крыльями и длинным хвостом. Чудище с неимоверной скоростью бросилось на демона и проглотило его. Огонь заколыхался и перекинулся на стены Хижины, превратившись в инферно.

Огненное чудовище обернулось и уставилось на Гермиону и Северуса.

— Extingue Oxygenium! — одновременно крикнули они, борясь с невыносимым жаром за каждый глоток воздуха.

Северусу казалось, будто его легкие сгорают, каждый вдох отзывался жалящей болью в горле. И в это мгновение его магия вскипела и вырвалась наружу, окутывая обоих людей защитной сферой и принося облегчение. Свежий ветерок обдул их лица, высушив пот.

Из палочки Гермионы вырвались серебряные нити, обвивая огонь. И хотя пламя по-прежнему рвалось из цепей направо и налево, все же становилось меньше и меньше, пока полностью не погасло. Им оставалось только использовать агуаменти, чтобы Хижина не сгорела дотла. И вскоре внутри вновь было холодно и тихо, словно ничего не произошло.

Гермиона всхлипнула, а Северус, понимая, что ноги не держат ее, крепко обнял за талию и, прижав к себе, сполз по стене на пол. У него не осталось сил даже сказать что-то и, честно говоря, желания тоже не было. Он просто зарылся лицом в ее растрепавшиеся кудри и с огромным усилием подавил стон.

Прошло не меньше минуты, прежде чем до него дошло, что Гермиона почти лежит в его объятиях, а он не чувствует боли. Очевидно, Гермиона тоже пришла в себя и поняла это. Она попыталась вырваться, но он, не раздумывая, только крепче прижал ее к себе. Она повернулась к нему и прошептала:

— Профессор?

Северус прокашлялся, горло саднило.

— Полагаю, после такого ты можешь называть меня Северус. Я в любом случае не вернусь назад к мисс Грейнджер.

— Какая честь, — пробормотала она и изучающе посмотрела на него. — Почему... Почему вы можете обнимать меня? Вы не чувствуете боли?

Северус покачал головой.

— Можно?.. — и еще какие-то слова она произнесла так неразборчиво, что он ничего не понял.

— Что, ведьма? — Это прозвучало грубее, чем он хотел бы, но ее близость безмерно взволновала его, и он ни за что на свете не отказался бы от этого. Обнимать эту женщину было чертовски приятно.

Так как Гермиона до сих пор прижималась спиной к его груди, ей пришлось повернуть голову, чтобы взглянуть на него, и ее теплое дыхание скользнуло по щеке, а кудри защекотали нос.

— Можно к вам прикоснуться?

Северус не мог понять — ликовать ему или хмуриться. Но его жажда человеческого тепла, ее тепла, оказалась сильнее, и он молча кивнул. У него пересохло во рту, когда она подняла руку и осторожно очертила контуры его лица. Теплая и мягкая рука остановилась на щеке, большим пальцем Гермиона погладила колючие волоски над верхней губой. Если он повернет голову, сможет прижаться губами к ее ладони и...

— Твою мать! — просипел кто-то. — Я уже умер?

Не отнимая руки и не отодвигаясь от Северуса, Гермиона повернулась и взглянула на Драко.

— Не думала, что когда-нибудь скажу такое, но, в виде исключения, рада, что ты выжил, хорек. И это ответ на твой вопрос.

Драко уставился на них. Очевидно, ему было тяжело прийти в себя. Северус вспомнил, что Гермиона обездвижила его, перед тем как все началось.

— Если я не умер, тогда объясни мне, Грейнджер, — начал Малфой со слабым намеком на былое презрение, — почему ты обнимаешься именно со Снейпом?

Легким движением руки Гермиона сняла с него чары и серьезно ответила:

— Потому что это просто восхитительно.

Драко еще не мог встать, не говоря уже о том, чтобы пойти. Он был слаб, как новорожденный, и стоило ему скривить лицо, узрев бывшую сокурсницу в объятиях бывшего декана, как он потерял сознание от усилия. Северус при помощи акцио призвал из замка носилки, поскольку Гермиона хотела, чтобы Поппи обследовала Драко, прежде чем она заберет его к себе.

— Зачем? — спросил Северус. — Он же очнулся. Пусть его забирает Нарцисса.

Он с трудом совладал с голосом, чтобы тот звучал деловито и спокойно. Последние слова Гермионы снова и снова кружились, отдавались эхом в голове, отчего хотелось ухмыляться, словно пятикурснику, впервые попробовавшему любовное зелье.

— Не все так просто, — объяснила она по пути к замку. Небо уже потихоньку светлело. — Если он хочет снова использовать свою магию, то должен еще несколько часов провести в бассейне с огненными драконами. И даже в этом случае неизвестно, вернется ли целиком его магический потенциал. Я не знаю, сколько высосал из него демон.

Северус задумался, открывая тяжелые ворота замка и пропуская носилки.

— Есть кое-что, о чем нам надо поговорить, — сказал он, подавив зевок. Усталость неожиданно навалилась на него, и он не мог двигаться с прежней элегантностью. — Мне кажется, вся эта история с демоном неслучайна. Нам нужно разобраться с этим, но не сейчас.

— Да, не сейчас, — с облегчением подтвердила Гермиона. — По-моему, я могу уснуть стоя.

Поппи еще спала, но она давно привыкла к тому, что ее могут разбудить посреди ночи. Так что не прошло и пяти минут, как Северус послал патронуса, и она появилась в больничном крыле.

— Что случилось? — встревоженно спросила она. — Северус, ты ранен?

— В виде исключения в этот раз не я виноват, что ты не спишь, — проворчал он. — Ты должна осмотреть Малфоя, на всякий случай.

— Ах ты боже мой, он выглядит ужасно! — пробормотала Поппи и произнесла диагностирующее заклинание. — Полностью истощен, температура снижена, слабый пульс, давление упало, обезвожен. И красавчиком уже не назовешь. — Она вопросительно посмотрела на Северуса.

— Он поправится? Полагаю, ты ему поможешь?

— Конечно, Северус. Но объясните-ка мне, наконец, что же произошло?

Раздавшийся за их спинами грохот заставил зельевара и медиковедьму резко обернуться. Гермиона, сидевшая на стуле, пока обследовали Драко, поднималась с пола, смущенно улыбаясь.

— Простите, кажется, я уснула, — извинилась она и покраснела.

— Не стоит. — Северусу самому казалось, что он словно не принадлежит себе, хотя не одна усталость была тому виной.

«Что она наделала? Она сама не понимает», — подумал он и потер руками лицо, словно пытаясь привести мысли в порядок.

— Полагаю, лучше всего, если мы пойдем спать. Гермиона может использовать твой камин?

— Разумеется, но вы же собирались...

— Не сейчас, Поппи. Всему свое время. Через пару часов отдыха мы будем бодрее, да и Минерва тоже захочет все узнать.

Северус подошел к Гермионе, мягко, но решительно поднял ее со стула и повел к камину.

— Домой, — только и сказал он, бросил дымолетный порошок в пламя, громко назвал адрес и толкнул ее в камин.

Ее улыбка была слабой, но теплой, и он почти улыбнулся в ответ, но Гермиона уже исчезла. А он все таращился на то место, где она стояла.

Когда он, наконец, повернулся, то увидел, что Поппи смотрит на него большими глазами.

— Северус, ты до нее дотронулся, — недоверчиво произнесла она. — Ты смог до нее дотронуться! Что случилось?

Он поднял бровь и пару секунд размышлял. О доверии, которое разбудила в нем Гермиона, когда обратилась за помощью. О борьбе. О прикосновении. О том, как она сказала Драко, что это восхитительно, когда ее обнимает Северус.

— Магия, — наконец ответил он. — Всего лишь немного магии.

* * *

Минерва выглядела рассерженной, входя наутро в Большой зал. Было рано — около восьми. Северус почти не спал, но чувствовал себя в разы лучше. Да и завтракать в одиночестве по воскресеньям было для него своеобразным ритуалом, от которого он не собирался отказываться.

— Что ты натворил ночью, Северус? Поппи сказала, что молодой Малфой в больничном крыле, в ужасном состоянии, и доставили его вы с Гермионой, но отказались объяснять, что произошло. И представь себе мое удивление, когда я зашла в свой кабинет и увидела, что там побывала, вероятно, норвежская хвосторога, а Армандо поведал, что хвосторога имела необычайное сходство с тобой!

Она фыркнула и отдышалась. Если она и дальше будет так злиться, то заработает сердечный приступ, раздумывал Северус безо всякого уважения.

— Я все тебе расскажу, как только появится мисс Грейнджер, — спокойно ответил он. — И я сожалею насчет твоего кабинета, я был... — он заколебался, — не совсем в здравом рассудке. Разумеется, я все уберу и починю, что сломал.

— Не стоит, я уже все убрала! — рявкнула Минерва, схватила булочку и принялась кромсать ее ножом так, что Северусу захотелось отодвинуться от директора. — И мисс Грейнджер уже на пути сюда. Я пригласила ее позавтракать с нами.

Словно по знаку распахнулась дверь и Гермиона вошла в сопровождении Поппи и Флитвика, который радостно говорил что-то своей бывшей любимой ученице.

Из-под полуопущенных ресниц Северус наблюдал, как она поприветствовала их. Ямочки на щеках стали заметнее, когда она улыбнулась ему, а потом заняла место рядом с Минервой.

— Всегда хотела посидеть здесь, — словно невзначай сказала Гермиона и посмотрела вниз, на столы учеников и двух райвенкловок, которые как раз появились.

— Ты в любое время могла начать преподавать в Хогвартсе, — произнесла все еще мрачная Минерва. — Я не раз предлагала тебе.

— Я знаю, и очень благодарна, — отозвалась Гермиона. — Но учителей, даже хороших, много, а я чувствую себя обязанной использовать мои способности.

— Лично мне это только на пользу, — сказал Флитвик и повел плечами.

Северус почувствовал почти неприязнь к своему коллеге, представив, что Гермиона делала массаж, прикасалась и тихо разговаривала с Флитвиком, как и с ним самим. Он молча помешал чай и уставился в Зал.

Поппи, с которой до первой порции кофе никто не смел заговаривать, отставила чашку.

— Итак, Северус, Гермиона, выкладывайте, что произошло ночью?

Гермиона ковырялась в своей яичнице.

— Боюсь, это все моя вина, — начала она, но Минерва прервала ее.

— Сомневаюсь, что ты ответственна за разрушения, которые учинил Северус в моем кабинете!

Щека Северуса дернулась, когда он слегка нагнулся, чтобы посмотреть на Гермиону.

— Нет, это ее вина! — прогрохотал он. — Но я настаиваю, чтобы мы дали ей возможность рассказать.

— Что вы сделали в кабинете Минервы? — На лице Гармионы появилась широкая ухмылка, но быстро исчезла, когда Северус глухо заворчал. Но ее глаза продолжали смеяться, обещая, что она непременно вернется к этому. — С чего начинать? Лучше всего с того, что Драко Малфой был доставлен ко мне своей матерью, после того как он... — Гермиона заколебалась, — скажем, несчастного случая впал в состояние, близкое к коме. Он был в сознании, но не отзывался на внешние раздражители и не принимал пищу, не спал и не отвечал. Я заметила, что его волосы и кожа изменили цвет, а магия практически исчезла. Так как раньше я не сталкивалась с подобным, то попробовала сначала всевозможные формы стимуляции, но казалось, что он просто поглощает мою магию. — Она посмотрела на Северуса, и тот кивнул. — Благодаря книгам из Запретной секции я поняла, что только в одном случае сходятся все симптомы: Драко был одержим.

Поппи ахнула:

— Демон?

— И ты принесла его в Хогвартс? — испуганно спросила Минерва.

Гермиона успокаивающе подняла руки.

— Я никуда не принесла бы Драко, если бы он до сих пор был одержим. А теперь мы подошли к тому, как я втянула в это профессора Снейпа.

— Я в нетерпении, — пробормотала Минерва. — Это было до или после того, как ты разгромил мой кабинет и напугал до смерти бывших директоров, Северус?

— Как можно до смерти напугать мертвых директоров? — сухо спросил он.

Гермиона, гриффиндорка до мозга костей, бросила ему вызывающий взгляд и улыбнулась.

— Полагаю, это было после, поскольку сомневаюсь, что Северус принимает душ перед тем, как что-нибудь разрушить. — Она не позволила ему ответить и поспешно продолжила: — Мне было ясно, что уже поздно, но я надеялась, что профессор Снейп меня услышит. И, более того, он тут же согласился помочь мне изгнать демона. — Она глубоко вздохнула. — И это было замечательно, поскольку я чуть было все не испортила!

— Глупости! — рявкнул Северус.

— Вы изгнали демона? — так восторженно воскликнул Филиус, что райвенкловки покосились на них.

— Тише! — зашипела возмущенная Минерва. — На территории Хогвартса?

— В Визжащей Хижине, — призналась Гермиона.

— Не то чтобы кто-то горевал, если бы та сгорела, — не совсем вовремя заметил Северус.

— Сгорела? — повторила Минерва. — Немедленно рассказывайте, что там произошло!

Северус позволил Гермионе продолжить. Минерва уже достаточно зла на него и без упоминания об огне, а Гермиона всегда была ее любимицей и могла легко обвести вокруг пальца. Гермиона не упустила ни малейшей детали, даже то, как она почти сдалась. Северус не был уверен, радоваться ему или стыдиться, что она выставила его героем, без которого ничего бы не получилось. Но он заметил, что Гермиона упустила часть, когда его магия вырвалась наружу, и то, что Драко назвал "обниматься со Снейпом". Была ли она смущена или же хотела защитить его — и ее — личное пространство?

Во время короткого рассказа Поппи умудрилась опрокинуть в себя три чашки кофе.

— Боже мой! — выпалила она и повторила: — Боже мой! И вы уверены, что демон окончательно изгнан?

— Полностью! — рыкнул Северус. — Адский огонь позаботился о демоне, мы позаботились об огне и потом затушили обычный пожар простым агуаменти, что было бы невозможным, если бы оставался хоть малейший след демона или адского огня. Более важный вопрос: как Драко вообще столкнулся с демоном. Лично я сомневаюсь, что это просто несчастный случай.

— Почему? Насколько я знаю, он аврор и вполне может столкнуться с опасностями, — заметила Минерва.

— Это так, — подтвердила Гермиона. — Но, чтобы вызвать демона, есть только две возможности. Или его вызывают и подчиняют магией, а значит, это мог сделать очень могущественный волшебник, вроде Волдеморта, Дамблдора или... — она запнулась, но продолжила: — или профессора Снейпа. А мы все уверены, что он никогда бы так не поступил.

— Если кто-то сомневается, готов принять веритасерум, — невыразительно сказал Северус.

— Глупости, — грубо оборвала Минерва, но это короткое слово убедило Снейпа, что она на самом деле никогда не подозревала его.

— Остается другая возможность.

— Минутку, — прервала Поппи. — Почему ты думаешь, что это не Волдеморт?

— Потому что этот ублюдок уже девять лет варится в аду и, в виде исключения, на этот раз ни при чем. Демона нужно подкармливать. Если он не займет чье-то тело, то живет недолго, уж точно не годы, — объяснила Гермиона. Она отпила глоток тыквенного сока и задумчиво посмотрела на стол. — Другая возможность так чудовищна, что мне не хочется в это верить, но ничего более логичного придумать не получается.

Она с несчастным видом кусала нижнюю губу, поэтому вмешался Северус:

— Если волшебник недостаточно могуществен, чтобы подчинить демона, он может заключить сделку. Нужно предложить что-то, что имеет большую ценность, чем вызвавший. — Северус спал не больше трех часов и перерыл половину Запретной секции. И, разумеется, в этом тоже была виновата Гермиона — он постоянно просыпался с ощущением, что она все еще в его объятиях. Конечно, это лучше, чем кошмары, но в то же время весьма разочаровывает...

— И что бы это могло быть? — спросил Флитвик.

— Люди. Много людей, в которых демон может вселиться и уничтожить. Предпочтительно люди, обладающие властью. Вызвать можно только с помощью жертвоприношения, и если волшебник предлагает вместо себя кого-то другого, демона должно привлечь это.

— Кажется, я не понимаю. Почему же демон ждал именно Малфоя-младшего? Его семья давно потеряла влияние в Министерстве, их состояние, несомненно, еще велико, но уже давно не то, что раньше. Это был на самом деле несчастный случай? Должен был пострадать кто-то другой?

Северус обменялся взглядом с Гермионой и понял, что они думают об одном и том же. Хотя это стало ясно намного раньше — когда он увидел похожие руны.

— Нет, я уверен, что именно Драко был жертвой, — объяснил он. — Он сотрудник Министерства и, что важнее, аврор. И может беспрепятственно посещать все отделы, контактирует с министром. И, разумеется, еще с кем-то, кто нам всем очень хорошо знаком. — Северус поднял бровь, ожидая, пока до остальных дойдет.

Гермиона кивнула ему, но ничего не сказала.

— Гарри Поттер! — воскликнула Минерва, но тут же умолкла, поскольку ученики как раз зашли в Зал и устремились за свои столы.

— Именно, — подтвердила Гермиона. — Мы можем исходить из того, что существует некто, кто настолько ненавидит Министерство, Кингсли, Артура Уизли и Гарри Поттера — то есть всех противников Темного Лорда, — что решился рискнуть и вызвать демона. Эта личность все превосходно просчитала: демон вселяется в Драко, тот возвращается в Министерство, демон учиняет страшную разруху, и этот некто сполна насладился бы местью, поскольку все смерти и произошедшие ужасы отбросили бы магический мир далеко назад, в темные времена. Единственное, что он не принял в расчет, — то, что Драко начнет сопротивляться.

— Как можно сопротивляться демону? — восторженно пропищал Флитвик.

— Драко воспротивился полному подчинению, и демону не удалось отключить его разум, хотя он и забрал все силы. А поскольку Драко не смог бороться с помощью магии, он решил заставить демона голодать и спрятался от него. Демон хотел завладеть им, а вместо этого нашел пустую оболочку. Полагаю, Драко силен в окклюменции? — обратилась Гермиона к Северусу.

Он кивнул — самолично учил парня, с надеждой, что однажды тот сможет закрыться от своего отца. Хотя Северус и сам уже не верил, что эта идея была хорошей.

— Так как Драко ментально отсутствовал, он не ел и не спал. Только жидкость, которую мы вливали, спасла его от обезвоживания. Купание в бассейне с огненными драконами помогло настолько восстановить его магию, что мне удалось почувствовать ее и понять, что происходит. Остальное вам известно. Он же поправится, Поппи? — спросила Гермиона медиковедьму.

— С ним все будет в порядке, — подтвердила та.

Все замолчали, потрясенные историей. Потом Минерва начала:

— Но кто...?

— ...хотел бы повергнуть весь магический мир в хаос? У кого столько смекалки и уверенности в том, что демон купится на предложение, и ненависти к Гарри Поттеру, Министерству и всему нынешнему правительству? — закончил Северус.

Гермиона вздохнула:

— И, прежде всего, кто способен пожертвовать собственным сыном, чтобы только достичь цели?

— Вы думаете, это Люциус Малфой?

Поппи, Флитвик и Минерва потрясенно распахнули глаза.

— Это кажется самым логичным. С падением Темного Лорда и Пожирателей Люциус потерял все, к чему когда-то стремился: влияние, власть и золото, больше чем нормальный человек может себе представить. Он всегда использовал других. Он любит себя и не любит людей, и неспособен к искренним чувствам или отношениям. Каждый, кто не падает к его ногам, — враг. А Драко Люциус использовал и раньше, когда отдал Темному Лорду, заставил стать Пожирателем и преступником. Настоящее чудо, что Драко в конце концов воспротивился отцу. — И Северус замолчал.

— Гарри рассказывал, что они часто работают вместе. В рейдах справляются даже лучше, чем Гарри с Роном. Возможно, он действительно многому научился, — сказала Гермиона.

— В любом случае, он попытался бороться с опасностью, и это похвально, — пробормотала Минерва. — Но что меня приводит в ярость, так это то, что мы ничего не сможем доказать. Я про Люциуса.

— Прежде чем прийти сюда, я послала сову Гарри и все рассказала. Думаю, теперь авроры не спустят с Люциуса глаз, и новая попытка ему не удастся. — Гермиона нахмурилась. — Что же касается доказательств... может, все не так безнадежно.

— Человеческая жертва, — сказал Северус. — Люциус должен был убить кого-нибудь или же предложить демону труп. И мне проще представить, что он скорее убьет, чем будет рыться на кладбище.

— Возможно, мы никогда не узнаем, кого убил Люциус, но можно проверить его волшебную палочку и доказать, — пробормотала Гермиона.

— Пусть разбираются авроры. — Минерва сердито поджала губы, злясь, что Малфой полагает, будто ему все сойдет с рук. — Но кое-что я хотела бы отметить: пока он на свободе — ты в опасности. Когда станет известно, что ты справилась с демоном и тем самым снова разрушила его планы, вполне можно ожидать мести Люциуса.

Гермиона склонила голову.

— Об этом я еще не думала, но согласна — это не исключено. В мой дом он ворваться не может, но впредь я буду осторожнее.

— Но если это действительно Люциус, разве стал бы он просить Гермиону помочь его сыну? — задумчиво спросил Флитвик.

— О, здесь он поступил очень по-слизерински, — ответила она. — Разумеется, он знал, что я презираю и ненавижу его. А после того как он меня разозлил, речи о лечении Драко уже не было. Полагаю, он не подумал, что Нарцисса попытается еще раз.

Северус выглядел задумчивым.

— Как ты сегодня пришла сюда? — внезапно спросил он.

Гермиона удивленно моргнула.

— Через камин в больничном крыле. А что?

— Тебе нельзя больше появляться одной на улицах, — ответил он. — Даже если Поттер объявит тревогу, пока они схватят Люциуса и, самое главное, выдвинут ему обоснованные обвинения, пройдет время. До тех пор он будет делать, что захочет, и Минерва права — ты в опасности. Лучше всего, если ты пока поселишься в замке, заклинания вокруг Хогвартса не пропустят его. За исключением одного единственного Пожирателя, никакой другой не может появиться здесь, а единственное исключение сидит за одним с вами столом.

— Замолчи, Северус, — приказала Минерва и повернулась к Гермионе. — Хотя он прав насчет переезда. Так будет лучше для тебя.

Гермиона покачала головой.

— Не думаю, что опасность настолько велика, ведь Малфой всегда был трусом. А мне нужно позаботиться о пациентах. И к тому же, если он задумает мстить, с моей стороны очень безответственно подвергать детей опасности. Я не уверена, что Малфой не найдет способа проникнуть сюда.

Упрямая глупая гриффиндорка! В Северусе вскипела ярость.

— Используй хотя бы фиделиус! — прошипел он.

Она нахмурилась и задумалась.

— Нет. Во-первых, тогда меня не найдут и мои пациенты. А еще это опасно для других. Если меня невозможно будет отыскать, Малфой поймет в чем дело и возьмется за моих друзей. Что если он нападет на них, чтобы выяснить где я? Нет, оно того не стоит, особенно учитывая, что мы не уверены, хочет ли он мне отомстить.

Северус яростно оттолкнул свою тарелку, вскочил и вылетел из Зала, не заметив недоуменные взгляды коллег и грустный — Гермионы.

* * *

Мартовские штормы цепко держали Шотландию в своей власти. Сильный ветер задувал в окна, и весь Хогсмид выглядел вымершим, когда снег вновь заметал улицы и дома белым. Северус уже почти десять дней не появлялся у Гермионы, но приказал двум эльфам, Брэди и Вэсси, не спускать глаз с этой упрямицы. Он доверял древней магии эльфов и знал, что они выполнят задание, а Гермиона их не заметит.

Лишь Мерлину известно, как она поступила бы, узнав, что он приставил эльфов для охраны. Северус содрогнулся, и ледяной ветер, треплющий его волосы, был здесь ни при чем. Но, в конце концов, даже Минерва одобрила это. Она молча выслушала, странно на него взглянула, но согласилась, что ее бывшую ученицу нельзя оставлять без защиты, пока Малфой гуляет на свободе.

А он был на свободе. Не потому, что авроры не приняли всерьез письмо Гермионы, а потому, что Люциуса было невозможно найти. Он спрятался, а его колдография появилась в каждой газете, каждом баре и магазине. Северуса это не успокоило. Малфой переждет за границей, подкупит свидетелей, найдет себе новую волшебную палочку и когда-нибудь вернется этакой невинной овечкой — и прикинется, будто не заметил, что его разыскивают.

Когда Северус завернул на улочку, ведущую к дому Гермионы, он остановился. Перед дверью стоял Хагрид. Большую фигуру с копной чего-то, что Хагрид гордо именовал бородой, было трудно не заметить. Северус быстро подошел к полувеликану и поприветствовал:

— Хагрид.

— Профессор Снейп, — прогремел тот в ответ.

— Что вы тут делаете? Нуждаетесь в массаже?

Хагрид гулко рассмеялся.

— Нет, профессор, я, эта, жду Гермиону!

Попытаться узнать что-то от Хагрида — это примерно то же самое, что заставить эльфа взять оплачиваемый четырехнедельный отпуск. Полувеликан отвечал всегда только на заданный вопрос.

— И вы ждете ее потому что?.. — уточнил Северус.

— Сегодня большой день для нашего феникса, — объяснила Гермиона, внезапно появившаяся на пороге.На ее запястье сидел Авгурей, беспокойно поглядывая по сторонам. Узрев Северуса, Авгурей вытянул шею и заворковал.

— Ойе, вы ему нравитесь, профессор! — прогремел Хагрид.

— Да, очень, хотя Авгурей напрасно ждал его последние полторы недели, — серьезно подтвердила Гермиона, а у Северуса возникло чувство, что она вовсе не феникса имеет в виду. — Почему вы не приходили?

— Не было необходимости, — ответил Северус. — После нашего... приключения я не чувствовал больше боль. И почему мы стоит тут, на холоде?

— Из-за этого малыша, профессор! — объяснил Хагрид. — Он, эта, полетит!

— А он может? И почему именно в такой день, как сегодня?

— Санни полетит, если он готов, и неважно, какая погода. Если Хагрид прав, то феникс расправит крылья и воспарит, как будто ничем другим до этого не занимался. И начнет жить.

— Санни? — неверяще переспросил Северус. — Ты знаешь, что эти крикуны предвещают дождь?

— Санни, — твердо ответила она. — Я колебалась между Санни и Северусом, но решила, что неповторимое должно оставаться неповторимым.

Северус опустил взгляд и сжал губы, понадеявшись, что не покраснел. Гермиона протянула ему Авгурея, который до сих пор вытягивал шею и ворковал.

— Сделайте это!

От удивления Северус даже отшатнулся, но совладал с собой и замер.

— Возьмите его, — пояснила Гермиона.

Глубоко вдохнув, Северус протянул руку, и, к его удивлению, Гермиона обхватила его запястье — совершенно без боли! — и держала, пока птица не перешла. Северус сжался, но когда ничего не произошло, расслабился. Судя по всему, сегодня он не свалится на колени прямо посреди улицы.

— Что теперь? — спросил он тихо, отважившись пригладить перья пальцем.

Воркование Авгурея стало настолько громким, что даже Хагриду пришлось повысить голос.

— Просто, эта, подбросьте его в воздух!

Гермиона убрала руку, не отводя теплого взгляда.

— Готов, мой друг? — Северус еще раз погладил голову птицы, затем подбросил феникса так высоко, как только мог.

Знакомый глубокий и пронзительный крик вырвался из горла Авгурея, который, казалось, какое-то мгновение завис прямо над ним, а затем расправил черно-зеленые крылья и изящно воспарил — без усилий, целеустремленно. Неповторимо темная красота на фоне серого неба.

Они задумчиво смотрели ему вслед.

— Ну, мне, эта, пора, — наконец произнес Хагрид. — Спасибо за чай, Гермиона! — и так сердечно хлопнул ее по плечу, что у нее подогнулись коленки. Затем кивнул Северусу и направился в сторону "Кабаньей головы".

— Вы пришли как друг или как пациент?

— А что, есть разница? — проворчал Северус. — Надеюсь, что в любом случае получу чай?

Улыбка Гермионы осветила и согрела его. Холод был мгновенно забыт, стоило зайти следом за ней в дом и вдохнуть аромат.

— Почему тут постоянно пахнет кофе?

— Потому что многие связывают этот запах с приятными мгновениями: воскресный завтрак с семьей, посиделки с друзьями в кафе или что-то подобное. Чаще всего это расслабляет пациентов.

— А друзей?

— И друзей, даже если они пьют только чай.

Комната казалась такой пустой без феникса.

«Санни. Что за глупое имя?» — подумал Северус и сел, не дожидаясь приглашения.

— Как дела у Драко? — спросил он, хотя и сам уже знал — Нарцисса написала подробное письмо.

С тех пор как исчез Люциус, казалось, она чувствует себя свободнее и смелее — даже предложила Северусу увидеться в выходные. Он встретился с ней, чтобы повидать Драко. Нарцисса же была очень внимательна к Северусу, почти заботлива. Когда-то Северус почувствовал бы себя весьма польщенным. Он ничего не рассказал Нарциссе о чудовищном подозрении в отношении ее мужа. Все равно доказать пока ничего не могли, но для нее это не имело бы значения. Когда речь заходила о Драко, Нарцисса превращалась в настоящую львицу. Она не успокоилась бы, пока не нашла Люциуса, чтобы заставить во всем признаться. И хотя, скорее всего, она знала, где прячется муж, уж лучше бы все оставить по-прежнему. Авроры наблюдали за ней и мэнором, и если Люциус появится, ей следовало вести себя как обычно. Ведь он опасен даже для своей семьи, но это было ясно уже давно.

— Мать забрала его еще позавчера. Он уже почти пришел в себя, хотя благоразумно удерживался от "грязнокровки" и прочих милых словечек! — крикнула Гермиона из кухни.

— А его магия?

— Скорее всего, восстановится в течение нескольких недель, хотя я не уверена, полностью ли. Борьба с демоном стоила ему немало сил. А если совсем честно, то, что вы научили его окклюменции, спасло ему жизнь. Снова. Он должен радоваться, что вы его друг. — Она принесла две чашки и поставила одну перед Северусом.

— Я не его друг, — возразил он.

— Нет? Тогда он должен радоваться еще больше. — Гермиона отпила из чашки, разглядывая Северуса. — Вы хорошо выглядите. Вы уже прикасались к другим людям, помимо меня?

— Минерва, Поппи, Филиус, — перечислил Снейп. — И одно... происшествие с мистером Гамильтоном, которого я оттолкнул от его котла. Хаффлпафф, пятикурсник. На его фоне даже мистер Лонгботтом казался бы мастером зельеварения.

— И?.. — Гермиона выжидающе смотрела на него.

— И, — Северус позволил уголкам губ слегка приподняться, — даже прикосновение к Гамильтону оказалось не сильнее удара током!

Она широко улыбнулась.

— Расскажите, почему вы перевернули вверх дном кабинет Минервы, — Гермиона вернулась к тому, что, казалось, занимало ее уже давно.

— Мерлиновы я... яблоки! Ты как собака, вцепившаяся в кость, если уж решила что-то узнать! — проворчал он беззлобно, и она, похоже, поняла это, поскольку придвинулась к нему и серьезно посмотрела в глаза. Затем перевела взгляд на его руки, прежде чем накрыть их своими.

— Пожалуйста, не кусайтесь, — произнесла Гермиона. — Иначе массажа сегодня не будет.

Ее пальцы казались такими хрупкими и маленькими по сравнению с его, и Северус едва справился с желанием обхватить их и не отпускать.

— Вы разговаривали с Дамлдором, ведь так? И он вас разозлил или огорчил.

— Если знаешь, зачем спрашиваешь?

— Несмотря на мнение одного мастера зельеварения, я — не всезнайка и всего лишь высказала предположение, которое, разумеется, уже подтвердилось. — Гермиона потянула его левый мизинец, чтобы рассмотреть подушечку. — И что же произошло? — спросила она и легонько провела пальцем по старому шраму.

Справиться с сердцебиением было очень трудно. Разумеется, внешне он был невозмутим, как всегда, — нельзя играть с сумасшедшими Пожирателями в кошки-мышки, если не умеешь держать язык за зубами, а чувства — под контролем. Но ему казалось, что пульс просто зашкаливает. А ведь эта женщина всего лишь рассеянно играла с его пальцами. Но самое удивительное — он позволил. И наслаждался намного больше, чем мог себе представить.

— Я не уверен, — наконец произнес Северус, когда смог заставить свой голос звучать равнодушно. — Я был пьян, словно стадо тестралов, которые наелись перебродивших цветов, и, боюсь, ругался как сапожник.

Она широко распахнула глаза в притворном ужасе. Северус умолчал, что помнит еще и о том, как выл, словно волк в полнолуние. И о сломанном стуле решил не упоминать.

— Но вы ведь еще раз пойдете к нему? Когда-нибудь, трезвый?

— Я собирался, — пробурчал Северус.

Гермиона соскочила:

— Я знала, что у вас получится!

Ну почему она не могла радоваться и при этом держать его руку?

— Гермиона, — медленно начал он, — ты считаешь, что я здоров? Будет ли моя магия снова сковывать меня? Или она научилась различать?

Она вздохнула.

— Не могу сказать. Надеюсь, что после случая с демоном все пришло в норму, но это будет ясно лишь со временем. Я почувствовала... Это было невероятно, когда ваша магия вырвалась наружу и окутала нас. — Гермиона посмотрела на него с чувством, близким к благоговению. — Мне кажется, для вас нет преград, ваша магия очень, очень могущественна. Это восхитительно и пугающе.

— Если это так, — Северус помедлил и дал себе мысленный пинок, — тогда настало время предъявить мне счет, Гермиона.

Ее лицо на долю секунды помрачнело, но тени эмоций, которые, как казалось Северусу, он смог уловить, исчезли так быстро, что ему вполне могло и привидеться.

— Значит, вы больше не придете?

Он сжал зубы, чтобы подавить разочарованный рык.

— Это значит, что я хочу наконец-то подвести черту, чтобы начать что-то новое. — Его голос звучал более хрипло, чем хотелось бы Северусу.

Гермиона серьезно кивнула:

— Очень хорошо! Пришла пора все отпустить. Распускайте крылья и летите!

— К чертовой матери, я — не феникс!

— И все же... в какой-то степени. Вы никогда не сдаетесь и снова восстаете из пепла. — Лукавство светилось в ее глазах, когда она наклонила голову и посмотрела на него. — Ваш счет уже оплачен. В первый же день, когда вы пришли ко мне, я составила договор, в котором обязуюсь вылечить вас за ваши заслуги. — Махнув в направлении верхнего этажа, она схватила возникший из ниоткуда пергамент и развернула.

Договор на самом деле содержал соглашение между ними, которое не требовало подтверждения с его стороны. Было больше отступлений, чем самого непосредственно соглашения, но, в конечном итоге, все сводилось к одному — ему не нужно платить. Неважно, сколько стоило лечение или затратилось сил и времени. Северус угрюмо таращился в договор.

— Я что, выгляжу как чертов попрошайка?

Гермиона решительно покачала головой.

— Ни в коем разе. Но вы всегда вставали на дыбы, если кто-нибудь хотел поблагодарить вас за все. Поэтому я решила выразить свою признательность таким способом.

Северус в ярости вскочил.

— Речь не о благодарности, ведьма! — не в силах сдерживаться, выпалил он. — Я хочу оплатить свой долг, потому что... — Он прикусил щеку изнутри, пока не почувствовал вкус крови.

— Почему? — тихо спросила Гермиона. — Нет никаких долгов, и не было. В лучшем случае с моей стороны, а они никогда не могут быть оплачены.

Северус скрестил руки на груди и посмотрел поверх ее головы, чтобы не встречаться взглядом. Он скажет ей, что собирался, но не потерпит от нее ни страха, ни, тем более, жалости.

— Гермиона, я не хотел иметь перед тобой долгов, потому что думал, что могу прийти к тебе просто как мужчина и... — Проклятье! Он все портит. Щекам стало жарко, когда он признался. — Я думал, что между нами может быть нечто большее, чем просто отношения целитель-пациент. Я хотел добиваться тебя, но мне только что стало ясно, насколько эта мысль абсурдна. Я прошу прощения! — Резко развернувшись, он направился к двери.

Дверь внезапно захлопнулась и замок закрылся. Северус начал размеренно дышать, считая до десяти. Он надеялся, что его магия не воспримет это как угрозу и не начнет его защищать — только этого сейчас и не хватало.

— Подожди! Пожалуйста. — Гермиона произнесла это так потерянно, что в нем самом что-то оборвалось.Он не только сам переживал, но и ее расстроил. И снова все разрушил, похуже, чем в кабинете Минервы. В этом он мастер. Может, стоит поискать новую работу, где как раз требуются такие навыки.

— Ты не мог бы развернуться? Мне нравится твоя спина, но с ней трудно разговаривать. — Она снова болтала всякую ерунду, как всегда, когда собиралась сказать что-то важное.

Северус медленно повернулся. Гермиона осторожно подошла, пока не оказалась так близко, что пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Ее глаза подозрительно блестели.

— Северус... — его имя из ее уст словно теплый бриз, и по спине Северуса прошла волна дрожи. — Во время учебы нас постоянно предостерегали. В других условиях я бы не колебалась ни секунды и сказала «да». Да — на ухаживание. Мужчине, которого, как я думаю, узнала. Но вот это, — она беспомощно взмахнула рукой, словно охватывая свою клинику, — не позволяет. Нам объяснили, что однажды случается так, что пациенту кажется, будто он испытывает к целителю нечто большее. Но на самом деле на девяносто девять процентов это совсем другие чувства. В целом — благодарность, что помогли справиться с болью и другими проблемами. И ты классический пример, Северус. Мне очень жаль. — Она отвернулась, но он успел заметить, как из крепко зажмуренных глаз скатились слезинки.

— Что ты хочешь этим сказать? — Ему стало так холодно, словно он упал в ледяную воду.

Голос Гермионы слегка дрожал.

— Подумай, Северус. Ты презирал меня, с трудом выносил. То, что ты сейчас чувствуешь, — своеобразный синдром стокгольмского узника.

— Но ты не похищала и не принуждала меня ни к чему! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Чушь, Гермиона! Почему ты не можешь доказать храбрость твоего факультета и сказать мне прямо в лицо, что от одной только мысли обо мне тебе становится противно!

Она резко повернулась и крикнула, уставившись на него:

— Потому что это не так! Потому что я должна была это предусмотреть, но все равно повела себя непрофессионально! Потому что у меня появились чувства к пациенту! И, вместо того чтобы прекратить это, я была благодарна за каждое мгновение вместе...

У Северуса звенело в ушах. Гермиона могла быть очень громкой, когда хотела.

— Я тебе нравлюсь, — удивленно произнес он.

У Гермионы вырвался смешок.

— Северус, нравиться может собака или книзл. То, что я чувствую к тебе... — она беспомощно взмахнула руками, а он схватил их и сжал, — это намного больше, чем простая симпатия.

— Тогда я не понимаю в чем проблема!

— Проблема в том, что ты, скорее всего, не разделяешь мои чувства. И если я сейчас допущу, чтобы ты и я... чтобы у нас хоть что-то было, ты возненавидишь меня, когда поймешь. Ты думаешь, что неравнодушен ко мне, потому что я избавила тебя от боли. Ты доверяешь мне и чувствуешь себя в безопасности, может, и потому, что я одна из немногих людей в мире, кто по-дружески к тебе относится. Но это все ненастоящее, как демон, который притворялся ребенком. Ты старше меня почти на двадцать лет, но ты когда-нибудь жил, Северус? Ты должен сначала узнать жизнь, как малыш Авгурей, понимаешь? Я уже сказала: расправь крылья и живи! — Гермиона часто заморгала, чтобы сдержать слезы.

Северус разглядывал нее: покрасневшее лицо, руки, которые он до сих пор крепко сжимал.

— Значит, ты полагаешь, я все себе только выдумываю, — угрюмо сказал он. — Думаешь, что знаешь о моих чувствах больше, чем я, так? Хорошо, уговорила. Я брошу все и начну наслаждаться всей пропущенной мною жизнью. И с чего мне начать? Может, принять непристойное предложение мисс Браун? Прыгать на концерте Кровавых ведьмочек и пищать от восторга? Появиться в высшем обществе с орденом Мерлина? Да, замечательно... И когда, ты полагаешь, я буду готов сам решать, что чувствую? Через три дня? Неделю? Месяц? Десять лет?

Северус резко наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Он ничего не делал, не пытался надавить, не двигался, просто слегка приоткрыл рот и впитывал ее дыхание. Ее пульс ускорился, заставляя Гермиону почти задыхаться, но и она не шевельнулась.

— Когда мы увидимся в следующий раз, Гермиона, — пробормотал Северус прямо ей в губы, пытаясь сохранить самообладание, — когда мы встретимся... если ты действительно что-то чувствуешь ко мне, тебе придется сделать шаг навстречу.

А затем он с усилием отшатнулся от нее, резко развернулся в вихре взметнувшейся мантии и почти вылетел из дома, чтобы не потерять последние крохи достоинства и самоконтроля.

* * *

Если что-то и заслуживало название разбойничьего притона, так это Округ. Округ был областью, охватывающей земли, больше, чем Косой и Лютный переулки вместе взятые, — огромное круглое пространство перед воротами Лондона, защищенное сильнейшими заклинания против магглов, лабиринт из магазинов, лавочек, прилавков, арен, дорожек и закоулков, которые здравый смысл не в силах себе представить.

Здесь ошивалось все магическое отродье Англии. Здесь можно было запросто найти контакты, если кто-то планировал или искал нечто нелегальное. И то, что этот кто-то практически всегда оказывался обманутым, было частью сделки и лишь добавляло остроты. Не все слоняющиеся здесь были вне закона. Встречались еще и люди, считающие, что смешаться с толпой, где встречаются оборотни, вампиры, мошенники и прорицатели — это круто. Здесь имело значение только количество галлеонов, переходящих из одного кошелька в другой. Кто, что и почему покупал — никого не касалось.

Северус перешагнул через странного вида ручеек, текущий по улице, отодвинул в сторону маленького сморщенного мужчину, предлагающего собственноручно выращенного пожирателя гномов, и направился в сторону большого стадиона, словно в насмешку находившегося в центре Округа. Хотя было достаточно прохладно и моросило, Северус не накинул капюшон мантии. Он не собирался прятать лицо и знал, что его заметили. Вот только непонятно, кем его до сих пор считают.

В первый раз он появился здесь больше тридцати лет назад. Это было частью ритуала — новенькие избранные слизеринцы приходили сюда в сопровождении старшего, который показывал им все и объяснял, что можно сделать, а что — не стоит, если они не хотят очнуться в темной улочке и обнаружить, что лишились не только денег, но и частей тела. Северуса сопровождал Люциус, который к тому времени уже больше трех лет не был учеником Хогвартса, но тем не менее покровительствовал самым сильным и многообещающим парням своего факультета. Люциус знал Округ как свой мэнор, и Северус предположил уже тогда, что немалая часть его предприятий была профинансирована из неизвестных Министерству источников.

Если, вопреки ожиданиям, Люциус еще в Англии, он когда-нибудь заглянет сюда — в этом Северус был уверен. Он не ожидал, что найдет его, но до Малфоя дойдет слух, что зельевар вновь появился здесь спустя столько лет.

Люциус ненавидел его, поскольку в качестве шпиона Дамблдора Северус очень много сделал для свержения Темного Лорда, но появление Снейпа здесь насторожит его. Верность и честь никогда не были в почете у слизеринцев. Что заставило Снейпа пойти против Волдеморта? Может, он хотел сам стать Темным Лордом? И был достаточно умен и могущественен для этого. Снейп надеялся, что Люциус подумает именно так, потому что тогда постарается встретиться. Северус толкнул тяжелые ворота арены и пошел через толпу людей, выкрикивающих ставки. И с благодарностью отметил, что ему уже почти ничего не стоит прикасаться к другим.

К несчастью, мысли тут же вернулись к человеку, который сделал это возможным. Гермиона. Она вбила себе в голову, что его чувство возникло из благодарности. Но ведь она же знает его! Когда это он был благодарен? Он поджал губы. Разумеется, он ценил ее способности и признавал заслугу. Но это совсем не значит, что его тянет к ней из-за этого! Упрямая трижды проклятая гриффиндорка! Он завершит то, что собирался, и если к тому времени она не признает, что и он способен чувствовать по-настоящему, придется на самом деле ее похитить, чтобы переубедить.

Его взгляд скользил по людям, снующим туда-сюда. Северус не ошибся. В честь сегодняшнего события собрались не только головорезы — многие «честные» маги из высшего общества появились здесь, чтобы увидеть зрелище. У добропорядочных английских магглов были лошадиные гонки, а у добропорядочных волшебников и ведьм — бои драконов. В воздухе висело возбуждение, вызванное изредка доносившимся ревом бестий, которых держали в огромных подземных загонах. Смесь из страха, предвкушения и ожидания витала над бурлящей толпой, и когда прямо из-под земли в огненном облаке показался организатор боев и провозгласил начало, можно было видеть, как толпа содрогнулась.

Северуса бой не интересовал. Он пробирался наверх, к трибунам. Если в квиддиче трибуны занимали в первую очередь, то тут можно было быть уверенным, что свободных мест будет предостаточно. Слишком часто драконы, разгоряченные боем, набрасывались на верхние ряды, когтями, хвостами и огнем расчищая трибуны, пока персонал и владельцы не отгоняли их.

Его взгляд скользнул по немногим храбрецам, все же отважившимся сесть здесь. Разумеется, большинство прикрывали лица капюшонами — не стоило открывать миру свою личность. Северус мысленно ухмыльнулся, поскольку несмотря ни на что узнал одного из зрителей. Даже капюшон не мог скрыть широкое розовощекое лицо, светлые пряди и голубые глаза Людо Бэгмана. Северус демонстративно откинул волосы с лица, упал на одно из сидений рядом с бывшим игроком в квиддич и скрестил руки на груди, ожидая начала спектакля.

Когда первых хвосторог стравили, по толпе пронесся вскрик. Невероятная сила, излучаемая мощными животными, их налитые кровью глаза и ярость, с которой они нападали, увлекла не только азартных. Северус крепко сжал палочку одной рукой, другой держал омникуляр, через который наблюдал за драконами и зрителями, в надежде заметить знакомую блондинистую макушку.

Раздались испуганные крики, когда дракон побольше накинулся на своего соплеменника, разорвал ему горло, и черная кровь захлестала из аорты. Северус бросился на пол, чтобы его не забрызгало. Говорили, драконья кровь содержит кислоту, и хотя он сам в это не верил, предпочитал не проверять, хотя на секунду задумался — не собрать ли немного крови, для некоторых зелий она необходима.

Но Северус тотчас забыл об этом, когда сквозь дырки в полу, далеко внизу, увидел мелькнувшие светлые пряди. Человек тут же пропал, да и расстояние было слишком велико, к тому же Малфой — не единственный блондин в волшебном мире. Но Северус вскочил и, игнорируя недоуменные взгляды Бэгмана и остальных, ринулся вниз, перепрыгивая через ряды. Он почти машинально уклонился от огненной струи, выпущенной в его сторону, продолжая проталкиваться. Огонь не был направлен на него, но Северус спиной чувствовал жар, и, судя по крикам позади, некоторые зрители на трибуне все же пострадали. Но ему было все равно.

Словно безумный, он мчался вниз, спускаясь по круговой лестнице. Если Северус не ошибся и это действительно был Малфой, то он не только показался на нижнем ярусе стадиона, но и направлялся в катакомбы. Северус не знал, что Люциус собирается делать там, но не мог позволить себе упустить ни малейшую возможность поймать его.

А вот чего он не ожидал, так это то, что вход в катакомбы охраняют. Мужчина, стоящий у двери, был на голову выше Северуса — хотя куда уж выше — и весьма похож на горного тролля.

— Тут нет прохода, — прогрохотал тип. — Вход только для владельцев и слуг.

— И откуда ты знаешь, что я ни тот и ни другой? — рявкнул Снейп, все еще пытаясь отдышаться.

— Э? Чего ты задвигаешь? — Очевидно, у него и мозги были как у тролля.

— С чего ты решил, что я не владелец или слуга? — уточнил Снейп, попытавшись выглянуть из-за плеча возвышавшейся перед ним горы мыщц.

— Нету ихнего знака! — объяснил тролль.

Северус подумал секунду и закатал левый рукв.

— Может, этого хватит? — тихо и угрожающе спросил он, показав Метку.

Глаза охранника расширились.

— Нэ, нэ, нэ! Мне не нужны проблемы, ясно?

Не обращая больше никакого внимания на охранника, Северус проскользнул мимо него. И кто бы мог подумать, что величайшая ошибка его жизни еще послужит ему.

Он находился в длинном темном коридоре. Справа и слева располагались двери, и Северусу уже стало интересно, где же держат драконов, когда он услышал громкий рев в темноте, вернее, сначала почувствовал вибрацию пола и лишь потом его достиг звук. И хотя Северус знал, что может упустить Малфоя, все же не смог удержаться и отворил одну из дверей. Та легко поддалась, открыв тесный проход в круглую пещеру. Факелы не горели, и что-то разглядеть было невозможно, но Северус услышал бряцанье цепей и сопение, которое явно издавало существо много больше человека. Северус поспешно захлопнул дверь.

И хотя было холодно, он мгновенно вспотел — похоже, такая близость к драконам плохо на него влияла. Он поспешил дальше, повернул за угол и налетел на пятерых мужчин в темных мантиях, склонившихся над пергаментом. При его появлении они вскинулись и одновременно вытащили палочки. Но и Северус уже держал свою наготове.

— Спокойно! — прошипел он. — Никто не хочет проблем!

— Кто ты и что здесь ищешь? — проговорил один. — Ты не один из нас!

Северус презрительно взглянул на пергамент, на котором лежал какой-то белый порошок.

— Меня не интересуют ваши маггловские наркотики. Я просто ищу человека, который только что прошел тут! Наверняка он вам знаком, его имя — Малфой.

Северус не упускал из виду никого из пятерых противников. Не считая одного, все накинули капюшоны, так что невозможно было разглядеть лица.

— Мы не знаем ни тебя, ни того, о ком ты говоришь, — отозвался тот же самый, который начал говорить первым, — широкоплечий мужчина с длинными темными волосами. Его волшебная палочка была по-прежнему направлена на Северуса, да и остальные оставались настороженными. Они явно ждали указаний от главного. — А я терпеть не могу, когда тут внизу рыскают ищейки. Думаю, тебя стоит проучить.

— Попробуй, и ты будешь первым, кого я прокляну, — отозвался Северус. Он не чувствовал себя настолько уверенно, как пытался показать, — против пятерых противников даже у него не было шансов.

Темноволосый ухмыльнулся и озвучил мысли Северуса:

— Может, меня ты и заденешь, хвастун, но потом станешь кормом для драконов. Твои коллеги-авроры никогда не найдут тебя здесь.

— Идиоты, я не ищейка! — В Северусе вскипела ярость. Вероятно, из-за них Малфой и ускользнул от него. Но почему его они не остановили? Вряд ли бы они его не заметили, разве что Малфой притаился в одной из пещер с драконами, но Северус отмел эту мысль.

— Он прав, босс, он не шпик. Я его знаю. — Один из мужчин выступил из тени и откинул капюшон. Высокий худой волшебник с седыми волосами, собранными в хвост, впавшими щеками, небритый, неухоженный и в очках, за которыми прятались голубые глаза. — Этот тип криминальнее всех нас вместе взятых, он идет по трупам. Ведь так, Снейп? — И он встал прямо перед Северусом, загородив от него своих приятелей, а их — от него.

Северус отступил, узнав этого человека, и поджал губы.

— Аберфорт! — вырвалось у него.

Брат Дамблдора невесело ухмыльнулся.

— Могу я представить вам Пожирателя и убийцу? — сказал он своим приятелям. — Северус Снейп, бывший правой рукой Темного Лорда. Убил величайшего волшебника своего времени, который случайно был и моим братом.

— Тогда прочь с дороги, Аб, чтобы мы переработали его в корм для драконов! — бросил один из мужчин.

— Нет! — Аберфорт покачал головой. — Он принадлежит мне одному! — Он посмотрел Северусу прямо в глаза и одними губами произнес: «Доверься мне!»

Снейп поднял бровь. Какое сумасшествие! Но он не чувствовал угрозы от Аберфорта, ни страха, ни возбуждения не всколыхнулось в нем.

— Возьмите порошок и исчезните, а я останусь и поговорю с моим другом Снейпом. Не переживайте, он не выдаст нас. Ведь так, ядовар? — И он ткнул палочкой в грудь Северуса, не обращая внимания, что тот держит свою палочку лишь в миллиметре от его горла.

— Я не выдам, — послушно повторил Северус и с удивлением заметил, что остальные действительно исчезли в темноте катакомб.

— Что?.. — пробормотал он, но Аберфорт прервал его.

— Заткнись! — Хозяин "Кабаньей головы" прислушался, затем схватил Северуса за рукав и потянул за собой. — Быстро туда! — и толкнул в одну из неприметных дверей, ничем не отличающуюся от той, через которую зашел Снейп. Закрыв ее и наложив парочку заглушающих, Аберфорт прислонился к косяку и посмотрел на Северуса. — Чертов идиот, что ты тут делаешь? Совсем рехнулся? Если б я не сказал парням, что ты Пожиратель, тебя бы скормили драконам!

Северус неверяще таращился на него.

— Почему ты помог мне? Я же убил твоего брата!

— Знаю, — ответил Аберфорт и потер переносицу жестом, до боли знакомым Снейпу, — так всегда делал Альбус.

— И?..

— Никаких «и». Ал и я годами не понимали друг друга и не разговаривали. Но однажды он пришел ко мне и попросил о помощи. Сказал, что речь идет не о нем, а о его мальчиках, которых он любит как собственных сыновей. Поттер и Снейп. Он много говорил в тот вечер и выпил весь мой виски, чего никогда раньше не делал. А потом сказал, что тебе придется когда-нибудь убить его, и это ужасно. Не потому, что он будет убит, а потому что это сломит тебя. И что я сделаю ему большое одолжение, если не буду винить тебя.

— Не винить, — хрипло повторил Северус.

— У меня дома стоит портрет Альбуса и постоянно говорит о тебе. — Аберфорт пожал плечами и открыто посмотрел на Северуса. — Так что я не виню.

И без предупреждения врезал кулаком прямо в подбородок. Северус покачнулся и выронил палочку, она откатилась. Снейп прислонился к стене, пытаясь восстановить равновесие и понять, почему же не всколыхнулась его магия. Она полностью утратила свою защитную функцию или же ему не грозила опасность, несмотря на случившееся?

Аберфорт поднял палочку Северуса и подошел к нему.

— Мне потребовалось немало времени, чтобы понять извращенную теорию Ала об убийстве, и еще больше, чтобы принять это. Я действительно не ставлю тебе это в вину. И не ненавижу тебя, по крайней мере теперь. Но я просто подумал, что тебе станет легче, если я как-то отомщу за смерть моего брата. — Он протянул Северусу его волшебную палочку. — В общем, все нормально. А теперь объясни, почему мне пришлось спасать твою задницу.

Северус моргнул.

— Тебе уже говорили, что ты целиком и полностью сумасшедший? — И со стоном ощупал свой подбородок, проверяя, не сломана ли челюсть. Он был уверен, что даже если бы его лягнул тестрал, было бы не так больно.

— Многие. Причем постоянно. А теперь выкладывай, чего ты хотел?

— Да уж точно не обнаружить, как брат величайшего волшебника современности торгует маггловскими наркотиками. — Северус прислонил голову к холодной стене. — Я искал Малфоя. Мне показалось, что я увидел, как он зашел сюда. Ваш охранник снаружи впустил меня, и я подумал, что Пожиратели могут беспрепятственно проходить.

Аберфорт покачал головой.

— Малфой? Я видела его как-то в Хогсмиде в конце февраля. И, поверь, сюда может пройти только один из наших. Да и что искал бы ублюдок здесь?

— Без понятия. Но он в бегах и, может, имеет тут связи, которые ему помогут.

— Слушай, Снейп. Мы тут уже с полчаса и никого кроме тебя не встретили. Ни Малфоя, ни кого-то другого, ни даже драконьего яйца. Я уверен, что проскользнуть мимо не смог бы никто. А ты думаешь, что Малфой пойдет к драконам?

Северус покачал головой и мигом пожалел об этом — боль тут же прострелила от челюсти до мозга. Ему стало плохо.

— Ты вообще уверен, что видел именно Малфоя?

— Нет, — пробормотал Северус. — Просто логично, что он пойдет в Округ, если больше идти некуда.

— Возможно, — согласился Аберфорт. — Но тут его не было. Тебе придется искать в другом месте, и надеюсь, что ты будешь осторожнее. Я не могу быть везде, чтобы влепить тебе снова.

— Ах, ну да, большое спасибо! — скривился Северус и выпрямился. — Тогда я пойду. Теперь уже все равно поздно, Малфой уже ускользнул, если вообще был здесь.

— Разумно, — Аберфорт кивнул и продолжил: — Я выведу тебя. Мне нужно еще серьезно поговорить с тупым типом на входе. Пропускает людей, потому что те достаточно наглые, чтобы прикинуться Пожирателями.

— В конце концов я действительно был им, — напомнил Северус.

— Ал всегда говорит, что единственная тому причина — твоя молодость и глупость. Пожиратели другие. А теперь пошли, иначе я упущу свою долю, раз ты нам помешал.

Северус почти покачал головой, но вовремя спохватился, поскольку чувствовал себя так, словно вместо головы у него надутый шар.

— Аб, лучше бы ты этого не делал.

— Не указывай, что мне делать, Снейп. Я не настолько обязан Алу, чтобы слушать тебя, — проворчал брат Дамблдора тихо и угрожающе.

Он открыл дверь и вытолкал Северуса наружу, затем встал перед троллем и указал на опухший подбородок Снейпа.

— Если ты, жалкое человеческое отродье, еще раз выкинешь подобное и пропустишь какого-нибудь бродягу с симпатичной татуировкой, я сделаю тебе такую же и скормлю китайскому огненному дракону, понял?

Северус не стал слушать дальше и ушел. Может, это был Малфой, а может, и нет. Теперь неважно, ведь он так или иначе ускользнул. А если и скрывался в Округе, то либо не хотел сталкиваться с Северусом, либо ждал удобного случая, либо еще не был настолько разозлен. Северусу нужно придумать что-то, чтобы выманить Малфоя из его убежища. Когда взгляд Северуса упал на размахивающую выигрышем и самозабвенно целующуюся пару, он ухмыльнулся, глядя на светлые локоны женщины.

Пора сменить тактику.

Можно привыкнуть быть одиночкой по жизни. Можно привыкнуть быть одиноким, а разговоры с другими людьми и коллегами воспринимать как банальный и скучный лепет. Можно даже привыкнуть быть жестоким темным магом. Особенно если это совсем несложно. Северус без труда закрывался в себе и избегал людей. Всегда уклонялся от личных бесед, а в школе с сотней студентов и дюжиной преподавателей ему удавалось сохранять вокруг себя ауру неприступности.

Никаких проблем.

Но что сделать мужчине, который хочет доказать упрямой молодой женщине, что он может отличить благодарность от... О любви говорить не хотелось, даже думать о ней было страшно, но хотелось поближе узнать эту женщину и добиться от нее доверия. Он вполне мог бы лечь в одну постель со своей бывшей ученицей, если она сама того захочет. Северус долго размышлял над этим, поигрывая бокалом шампанского, потому что пить не собирался.

— Уже которую неделю я спрашиваю себя, почему ты это делаешь? — сказала Нарцисса, которая только что вернулась после беседы с высокопоставленным чиновником из Министерства, обращаясь к Северусу.

— Делаю что? — поинтересовался он скорее из вежливости, наблюдая за парочкой министерских сотрудников, лебезивших перед Поттером.

Разумеется, в честь открытия нового Отдела детского досуга собрались представители самых разных организаций. И Северуса они все ужасно раздражали.

Он действительно не понимал, как оказался здесь. Его с трудом можно было назвать идеальным представителем Хогвартса. Хотя, когда Минерва вчера днем на очередном учительском собрании объявила эту новость, а все присутствующие уткнулись взглядом в свои туфли, Северус лишь пожал плечами.

— Я пойду, — сказал он, забавляясь удивлением коллег.

А ведь раньше он бы даже и не подумал соглашаться, но тонкий голосок в голове намекнул, что на приеме может появиться и Гермиона. Неужели как одна из членов-учредителей благотворительного детского фонда она осмелится не прийти?

— То, что ты делаешь, — загадочно ответила Нарцисса. — Я имею в виду, с каких это пор ты ходишь на светские мероприятия? Ты пригласил меня на ужин и был внимателен и любезен, даже когда я затащила тебя в очередной маггловский музей. Если верить Людо Бэгмэну, тебя видели на нелегальных боях драконов. А еще эта статья в «Ведьмополитене», в которой Рита Скитер утверждает, что каждые выходные ты проводишь с двумя красотками — одновременно! Да ты уже переместился на вторую страницу, туда, где регулярно освещают выходки Джорджа Уизли. Что с тобой, Северус?

— Кое-кто сказал мне, что я должен научиться жить, — задумчиво ответил он. — Я не совсем понял, что это значит. А что это значит для тебя, Цисси?

— Жить? — Она улыбнулась немного растерянно. — Для меня — это чувствовать себя защищенной, понимать свои желания и потребности. Это удовольствие. Друзья. Безопасность. Любовь. — Нарцисса дотронулась до его руки.

Северус пристально посмотрел на нее, и Нарцисса покраснела.

— Я чувствую себя в безопасности, Цисси. И, черт возьми, понимаю, чего хочу и что мне нужно. Удовольствием было бы... — Северус вдруг замолчал, стиснув зубы. — Друзья... Ты и я — друзья. — Он перевел дух. — Есть новости от Люциуса?

Нарцисса покачала головой.

— У него неприятности, иначе бы он уже вернулся. Гоблины заморозили его счета. Он больше не может снимать деньги. И теперь, каждый раз, когда мне что-то нужно, я обязана докладывать на какие цели пойдут средства и подписывать магический контракт, который запрещает помогать Люциусу материально. Авроры точат на него зуб. — Легкая дрожь пробежала по ее спине, и Нарцисса придвинулась к Северусу. — Северус, — прошептала она, — мне страшно. Ты знаешь Люциуса почти так же хорошо, как и я. Ты же знаешь, на что он пойдет, когда поймет, что его загнали в угол.

— Он попытается вырваться или, в худшем случае, потопить вместе с собой как можно больше других, — ответил он так же тихо.

— Да. — Она забрала его бокал и выпила шампанское одним глотком. — Бр-р... ужасный привкус, да еще и нагреться успело. Северус? — Она ненадолго замолчала. — Мы знаем друг друга давно. Я хочу, чтобы сейчас ты был искренен со мной, слизеринец ты или нет. Ты делаешь это не для меня, ведь так? Стараешься быть милым и вежливым. И хочешь, чтобы все увидели нас вместе.

— Разве?

— Перестань, прошу тебя. Я не слепая. И знаю тебя лучше, чем ты предполагаешь. Если бы ты заинтересовался мной как женщиной, ты бы не медлил. Мы часто бываем на светских мероприятиях, и мне кажется, что ты вовсе не из-за меня ищешь встречи с Люциусом.

— И как только в такой хорошенькой головке может скрываться такой острый ум? — Северус восхищенно посмотрел на нее.

Нарцисса игриво ударила его в грудь.

— Оставь свою снисходительность, мой дорогой. Я думаю, ты делаешь это, чтобы спровоцировать Люциуса. Он ненавидит, когда покушаются на его собственность. А меня он воспринимает именно так. —На лице Нарциссы появился легкий румянец.

— Цисси, я... Ты же знаешь, как нравишься мне, но... — Северус замялся. Это была одна из тех бесед между мужчиной и женщиной, в которых мужчина всегда оставался виноватым.

Нарцисса расправила плечи.

— Не говори больше ничего. Первая заповедь гласит: скажи ей, что она тебе нравится, но... — Она улыбнулась немного грустно, покачала головой и вновь стала прежней Нарциссой. — Если ты действительно хочешь научиться жить, старайся, учись вести светскую беседу.

Северус поморщился и огляделся.

— С кем из этих пустоголовых ничтожеств я должен пообщаться, не впав при этом в кому от скуки? Разве здесь есть хоть кто-то, у кого мозговая активность выше, чем у обычного сухаря?

— А сколько клеток головного мозга должен иметь сухарь? — Она прикрыла улыбку рукой.

— Если умный, то хотя бы три или четыре, — серьезно пробормотал Северус.

— О, это сложно, — призналась она, глядя в толпу. — Тебе нужно обратиться к молодому поколению. О, ты только посмотри, там Драко!

Как только ее сын посмотрел в их сторону, Нарцисса призывно подняла руку, и он послушно подошел.

— Мама, профессор! — в своей обычной манере, растягивая слова, поприветствовал он. — У меня нет времени, сегодня я несу ответственность за этого маленького вредителя.

— А я думал, что самой большой занозой в заднице был Поттер, — отозвался Северус.

— Он тоже, но так как мы с ним сегодня не на службе, мне легко удается его игнорировать. — Драко молниеносно развернулся, хватая мальчугана, который стоял за его спиной. На вид девять или десять лет, но для своего возраста слишком худой и маленький.

Северус застыл от удивления. Хотя он никогда не видел этого мальчика, все равно сразу же узнал его. Красивые, изящные черты лица и темный взгляд, совсем как у отца.

— Полагаю, ты его еще не знаешь, Северус. Это мой внучатый племянник, Тедди Люпин. Тедди, это профессор Снейп, который примерно через полтора года будет отравлять твою жизнь в Хогвартсе.

Тедди улыбнулся, обнажив ряд белых зубов.

— Большая честь для меня, сэр, профессор. Я много о вас слышал!

— Правда? — Северус приподнял бровь и повернулся к Нарциссе: — С каких это пор Андромеда доверила заботу о ребенке тебе и Драко? — прошептал он, но Тедди ответил за нее.

— Потому что она пожертвовала свою часть наследства Блэков в Фонд Золотого Трио.

Когда Северус обернулся и взглянул на него, Тедди добавил:

— Ну, это она так сказала Дракону, когда думала, что я сплю.

— Не смей называть меня Драконом! — заворчал за его спиной Драко.

— Почему? — Тедди поднял голову, чтобы посмотреть на него.

— А ты проницателен — истинный оборотень, — заметил Северус, не зная, восхищаться или огорчаться.

— Да. И не только это. — Без всяких усилий волосы Тедди стали платиновыми, а глаза — светло-серыми. — «Не смей называть меня Драконом!» — передразнил он Драко низким голосом.

Рот Северуса дернулся в ухмылке.

— Ты всегда можешь менять свой вид, независимо от фазы луны? У тебя все под контролем?

— Конечно. Миа научила меня сосредотачиваться. Это не так сложно. Показать? — Тедди открыл рот, и Северус увидел, как увеличиваются и заостряются зубы.

— Эй, гном-нервотрепка, кончай с этим, мы...

Кто-то отодвинул Драко в сторону и положил руку на плечо Тедди.

— Достаточно, Тедди Люпин, — сказал этот кто-то тихо, но все явно расслышали сталь в голосе.

Мальчик за долю секунды поменял цвет глаз и волос на свой привычный, быстро захлопнул рот и поднял голову.

— Честно, Миа... Я ничего не сделал!

— Я верю тебе, дружок, — ответила Гермиона. — Мне очень жаль, миссис Малфой, профессор. Он просто хотел похвастаться. — Она старалась не смотреть на Северуса.

— Неправда! — вскрикнул Тедди сердито. — Профессор Снейп сам спросил, а я хотел всего лишь показать ему!

— В комнате, где собрались человек сто, да? Ты когда-нибудь думаешь, Тедди, прежде чем делать? — Ее глаза холодно сверкнули.

Мальчик отступил на шаг.

— Э-э... Дракон, мы же еще не пробовали тот вкусный фруктовый пунш?

Драко успел вовремя схватить сорванца за воротник и притянуть к себе.

— Когда Грейнджер смотрит так, гном, значит, она может применить силу, — сказал он, тоже отступая немного, но не упуская Гермиону из виду. — Как-то раз она совершенно без причины сломала мне нос. Кулаком!

— Без причины? — Она подняла голову и сердито уставилась на него. — Драко Малфой, если бы ты до сих пор не выглядел так, будто можешь потерять сознание в любую секунду, я...

— Видишь, о чем я? — Он провел рукой по волосам, которые почти вернули свой прежний платиновый оттенок. — И не беспокойся обо мне. От желающих отбоя нет, ну, ты понимаешь, я похож на страдающего Байрона. Но у тебя будет преимущество, если захочешь встречаться со мной. В конце концов частично благодаря тебе со мной все в порядке.

— У Байрона были темные волосы, — рявкнула Гермиона, прежде чем до нее дошел смысл последней фразы Драко. — Ты... высокомерный и наглый тип, понял?

— Это она мне, — уточнил Драко для Тедди. — Не делай резких движений, держи руки в пределах видимости. Если думаешь, что ты волк, ты никогда еще не видел Грейнджер в ярости, — Драко ухмыльнулся, явно наслаждаясь собой.

Оба исчезли в толпе, но все услышали голос Тедди:

— Она сломала тебе нос? Кру-у-уто!

Когда Гермиона обернулась, она увидела, как Нарцисса поцеловала Северуса в обе щеки.

— Мне нужно откланяться. В противном случае я не ручаюсь за мальчиков. И уж поверьте, братья Уизли по сравнению с Тедди и Драко — просто ангелочки.

Северус кивнул, хотя не уловил ни единого слова, — его глаза были устремлены на Гермиону, и он с нетерпением ждал ухода Циссы.

Оба молчали, но не отрываясь смотрели друг на друга.

— Северус, — пробормотала, наконец, Гермиона, — рада за тебя и миссис Малфой... — Румянец окрасил ее лицо.

Северус не двигался, но его сердце будто рвалось из груди. Как же она ошибается! То, что он чувствовал к Гермионе, — это вовсе не благодарность Он понял это только сейчас, спустя шесть недель, в течение которых не видел ее.

— Ты маленькая невыносимая всезнайка, — произнес он так низко, как только мог. — Ты хоть понимаешь, что сделала со мной своими глупыми догадками? Каково это, чувствоваться себя неправым? Нет никаких «меня и миссис Малфой»! — последнее он едва ли не выплюнул.

Гермиона почувствовала предостережение в его словах. Она сделала шаг назад, а затем еще. Но Северус следовал за ней. Он надвигался на нее до стены, а оттуда уже некуда было бежать.

Сразу же, как только вошел в этот заполненный людьми зал, Северус внимательно изучил все укромные уголки. И теперь двигался таким образом, чтобы он и Гермиона оказались скрыты от чужих глаз и ушей в нише за колонной. Только тот, кто собрался бы уходить, мог их обнаружить, но и это было маловероятно.

Конечно, Гермиона поняла, что попалась в расставленные заранее сети. Она гордо подняла подбородок.

— Северус...

— Помнишь, что я говорил в последний раз? — прорычал он.

Вместо того чтобы встать напротив нее, опереться руками о стену, прижать своим телом к стене и целовать, как он только что собирался, Северус прислонился рядом с Гермионой, достаточно близко, чтобы прикасаться к ней.

— У тебя есть только два варианта: либо ты говоришь, что я должен уйти, либо остаешься со мной. Так или иначе, но теперь все зависит от тебя, потому что свое решение я уже принял, если ты помнишь.

Она помолчала.

— А что с Нарциссой? — спросила она так тихо, что Северусу пришлось напрячь слух.

— Она мой друг. Ни больше, ни меньше, — честно ответил он. — Я ее очень ценю, но это ничего не меняет по отношению к тебе.

Он не смотрел на нее и притворился, что не слышит ее неровного дыхания.

— Это было трудно, — призналась она. — И самым сложным оказалось отпустить тебя, но... ты понимаешь? Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным. — Холодные пальцы коснулись его руки, поглаживая. — Я проклинала себя за свой эгоизм.

— Эгоизм? — недоверчиво спросил он.

— Да... эгоизм. Я хотела тебя, Северус. Для себя. Я знала, что не права и что лучше отпустить тебя. Чтобы ты мог познать... новые ощущения. Но мне было больно. Всякий раз, когда открывала газету, я находила статьи о тебе. Через день появлялись твои фотографии с Нарциссой или другими женщинами. Я не могла... И я ненавидела себя за то, что...

— Что? — хрипло спросил он.

— Что скучаю по тебе. — Ее плечи поникли. — Это так неправильно, так непрофессионально... Если бы мы встретились при других обстоятельствах, все было бы по-другому. Но ты пришел ко мне как пациент, ты был уязвим, а я... — Она не могла подобрать слова. — А я в какое-то мгновение поняла, что жду тебя снова и снова.

— Всегда считал себя шпионом, думал, что замечаю любые мелочи. Оказывается, ошибался, — пробормотал Северус. — Ты хорошо скрывала свои чувства.

— Я сначала сама себя не понимала, — призналась она. — Боюсь, я совсем неопытна. Рон как-то назвал меня книжным червем, которого интересуют только знания.

— Все-таки придется устранить его, независимо оттого, украду я тебя или нет, — зарычал Северус. — Тем более что в последние недели я только и думаю о том, чтобы тебя похитить. Надеюсь на полное излечение от стокгольмского синдрома.

Она слабо улыбнулась.

— Не думаю, что расстроюсь, если ты это сделаешь. Уж лучше бы ты похитил меня, чем вся эта канитель с традиционным ухаживанием волшебников. Я прочитала об этом. Просто из твоих уст это звучало так напыщенно, что я не удержалась.

Северус разозлился и попытался освободить руку, но Гермиона не отпустила. Наоборот, лишь усилила хватку, обвив его пальцы своими, и прижалась к нему настолько близко, что могла прислониться головой к его груди. Ее голос дрожал. Северус глубоко вдохнул, надеясь, что его не хватит удар — так сильно билось сердце в груди.

— Я никогда не задумывалась об этих устаревших правилах ухаживаний мужчины за женщиной в магическом мире, — продолжила Гермиона. — Какой смысл дожидаться, когда твой возлюбленный, наконец, соизволит появиться и трижды пригласит на свидание, а затем поцелует в обществе? Эти цветы и подарки — тоже ерунда. Когда женщина любит мужчину, она будет любить его, даже если он не преподносит ей букеты и конфеты. Иначе вся любовь сводится только к ценности подарков.

— Гермиона, — зарычал Северус, — тебя занесло. Замолчи уже!

Она подняла голову, и он, воспользовавшись этим, поцеловал ее. И это оказалось чертовски приятно, пусть и происходило вдали от людских глаз.

Мгновение было таким совершенным, будто само время остановилось.

«Поцелуй — это всего лишь поцелуй, — пренебрежительно отзывался Северус, когда все его одноклассники рассказывали о своих любовных приключениях. — Механическое сжимание губ с целью увеличения сексуального желания между партнерами», — усмехался он тогда. Конечно, он был прав, теория всегда брала верх. Да и не только теоретические знания имел он в запасе, потому что школьником целовался достаточно часто.

Но, видимо, тогда он делал что-то неправильно, или дело было совсем в другом: это не была Гермиона Грейнджер. Никогда еще губы женщины не казались ему настолько мягкими, сладкими, а движения языка столь дерзкими, эротичными. Гермионе пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до Северуса. Она прижалась к нему грудью, и эта мягкость и полнота почти свели его с ума. С трудом Северус подавил рвущийся наружу стон влюбленного оленя.

Он прижал ее к себе еще крепче. Его сердце билось, как пойманная птица в клетке, невообразимый шум стоял в ушах. Но он чувствовал все: упругое молодое тело в руках, запах женщины, теплую кожу под рубашкой.

Но потом Северус понял, что шум в ушах не оттого, что вскипела кровь... Люди кричали и топали ногами. Рывком он отстранился от Гермионы и спрятал ее за спину.

— Что?! — непонимающе воскликнула она, прежде чем ее разум включился, а глаза прояснились. — Что случилось?

Но пока она не успела вырваться, Северус схватил ее.

«Гриффиндорцы, — мимолетно подумал он. — Всегда летят навстречу потенциальной угрозе, даже не задумываясь».

— Подожди, — прошипел он и прижал ее к колонне, чтобы осмотреться. — Мерлиновый яйца! — выдохнул он.

Гермиона резко вдохнула, увидев, в чем дело.

Двери зала, до этого распахнутые настежь, теперь были заперты. Десятки людей неподвижно лежали на полу, некоторые ползали на четвереньках в поисках укрытия. Повсюду пылал огонь. Кое-кто сумел спрятаться за опрокинутыми столами. Время от времени откуда-то вылетали проклятия, но все зря — так силен был противник. Посреди зала стояли два дракона. Настолько огромные, что их головы касались потолка, и это злило их еще сильнее, и хвостами они разносили в щепки все вокруг.

— Китайские огненные драконы, — прошептала Гермиона.

Совершенно ненужная информация, но если ненужные факты помогали ей сохранить спокойствие, то, по его мнению, она могла процитировать хоть всю Историю Хогвартса.

Несмотря на то, что эти твари были созданы для убийства, они были прекрасны в своей ярости. Темно-красное туловище, небольшую голову венчает венок из золотых шипов.

Похоже, весят они по паре тонн, решил Северус.

Самый большой («Самка», — прошептала Гермиона прямо ему в ухо) вытянул голову, издал оглушающий рев и выдохнул из ноздрей пламя в сторону людей, среди которых они увидели Гарри Поттера и Драко. Парни успели нырнуть в укрытие, но Северус не мог разобрать, задел ли их огонь. Гермиона схватила Северуса за руку, как только увидела человека, выступившего из-за спины дракона поменьше. Он улыбался и был красив как падший ангел, именем которого и был наречен.

Люциус.

— Полагаю, теперь все внимание сосредоточено на мне? — его голос прогремел по всей зале, усиленный Сонорусом. — Оставьте это бессмысленное сопротивление против драконов и меня, ведь мои азиатские друзья обладают большим преимуществом. Впрочем, как и я. Каждое направленное на них проклятие лишь больше разозлит их. — Он переступил через неподвижно лежащего лицом вниз человека.

— Чего вы хотите, Малфой? — выкрикнул Гарри.

— Поттер! Например, для начала — тебя! Побудь снова героем и пожертвуй собой во имя всех присутствующих! И я велю моим драконам не трогать их.

Северус заметил нечто странное на голове Малфоя, что-то напоминающее наушники для пилотов. Он видел такие недавно на нелегальных боях драконов, но только сейчас понял, для чего они. Проклятье, именно так Малфой управляет драконами! Гермиона, по-видимому, пришла к такому же выводу.

— Он общается с ними через наушники, — прошептала она.

— Значит, мы должны добраться до них. — Северус прижался к ее уху и зашептал план действий.

— Сдавайтесь, Малфой! Что бы вы ни задумали, вам не выбраться отсюда живым, если поставите под удар столько человек. Министерство не имеет дел с террористами! — возразил Гарри.

Ответ не заставил себя ждать. Несколько языков огня устремились в его сторону.

— Отец! — закричал Драко. — Прекрати! Здесь женщины и дети, и невинные люди, которые не имеют ничего общего с Министерством! — Он вышел из укрытия с поднятыми руками. — Пожалуйста, отец. Выведи драконов и сдайся. Уже достаточно смертей, достаточно страданий. Разве мало того, что ты сделал с нами?

— Если бы ты не был таким жалким неудачником, мы бы никогда не попали в немилость Лорда! — Лицо Люциуса покраснело от гнева. Он смотрел на сына со смесью ненависти и презрения. — Ты недостоин носить мое имя!

Северус видел, как медленно перестраиваются авроры, и подумал, что это лучшее мгновение, чтобы вмешаться. Чем больше Малфой будет отвлекаться, тем лучше.

— О, ну кто же, кроме тебя, Люциус, достоин этого? — шелковым голосом спросил Северус.

Малфой обернулся.

— Снейп! — выплюнул он. — Какой приятный сюрприз... Я даже не надеялся увидеть тебя здесь. Но если сдашься ты, я откажусь от Поттера. Выйди из укрытия как мужчина, прежде чем я сделаю из тебя курицу-гриль. Ведь был же ты мужчиной, когда осмеливался ухаживать за мой женой, пока меня не было рядом.

Северус вышел из-за колонны. Пот стекал по его шее.

— Твоя жена приятный собеседник, Люциус, и к тому же красива. Ты хоть смотрел на нее как на женщину в последние годы? Видел ее улыбку? О нет, тебе она не улыбалась... — Он взглянул на Малфоя и ухмыльнулся.

Дракон покрупнее выдохнул огнем в его сторону. Северус ожидал этого, но не рассчитал силу пламени, которое все же настигло его, хотя Северус молниеносно отступил на несколько футов. Северус похлопал дымящуюся мантию.

— Люциус, мой старый друг. Кажется, ты обиделся!

— Ты недоносок, Снейп, самое отвратительное отребье, которое я когда-либо видел! Слизерин принял тебя, несмотря на клеймо твоего рождения, дал тебе дом. Самый могущественный волшебник в мире протянул тебе руку и пригласил к себе, а ты предал все... предал ради грязнокровки. Теперь твой вкус стал немного изысканней, иначе зачем ты бросаешься в ноги чистокровной шлюхе?

— Отец! — громко возмутился Драко.

— Заткнись, щенок, или пожалеешь! Ты ничем не лучше этой сучки, что выносила тебя!

— А я думал, ты мужчина, Люциус. Считал, что ты бы принял, если бы победил сильнейший. — Северус насмешливо поднял руки.

Малфой же вытащил палочку из-за пояса.

— Сектумсемпра! — выкрикнул он в тот же миг.

Драко шагнул вперед, загородив собой Северуса. Проклятие оказалось такой силы, что Драко отбросило на Снейпа, а тот не смог его удержать. Руки Северуса мгновенно залило кровью.

— Он же твой сын! — взревел Снейп.

Все пошло не так.

— Он никогда им не был! — холодно возразил Малфой, направив палочку на Снейпа. — Убери его с моих глаз, если не хочешь, чтобы его добил дракон. А потом вернись обратно. Предупреждаю, если не сделаешь, что я велю, смертей не избежать!

Северус оттащил умирающего Драко из опасной зоны и положил на пол. Почти отчаявшись, он как можно незаметнее провел палочкой над телом Драко и начал тихо напевать заклинания, как вдруг рядом с ними кто-то сел.

— Позвольте мне, — выдохнул Рон Уизли. — Я знаю, что делать. Продолжайте, что хотели. Надеюсь, у вас есть план?

— Я тоже, — пробормотал Северус.

Он знал, что это слишком опасно, но надеялся, что Малфой использовал это время для размышлений. А если так, то он не убьет Северуса — по крайней мере не сразу. Он был знаком с Люциусом уже тридцать пять лет и как никто другой понимал, что Малфой — фанатик и садист, который наслаждается страданиями своих жертв.

Северус с трудом поднялся и огляделся. Огонь горел уже почти повсюду, едкий дым заполнил залу. Все спрятались за упавшими столами и колоннами. Северус не видел Гермиону, но верил, что она готова действовать.

— И что теперь, Люциус? Устроишь бойню? Взорвешь все кругом, уничтожив заодно и тех, кто когда-то обидел тебя? У тебя есть примерно пять минут, чтобы поиграть с нами, а потом зал возьмут штурмом, а заложники разбегутся кто куда. Ты слышал Поттера, Министерство не ведет переговоры с террористами. Авроры придут независимо от того, сожжешь ты здесь все дотла или нет. А с ними прибудут и драконоводы, и твои домашние зверушки умрут быстрее, чем ты досчитаешь до трех. Хотя... Разве ты умеешь считать до трех?

Малфой не обратил внимания на оскорбление.

— Ты думаешь, что можешь обмануть меня, Снейп, но ты ошибаешься. Никто не вломится сюда, пока есть надежда, что эти авроры-неудачники смогут все исправить. А мои любимцы держат все под контролем. Как только кто-то потревожит их — все вокруг вспыхнет адским пламенем. А ты в любом случае не спасешься, даже не надейся. Когда я закончу с тобой, ты будешь умолять убить тебя. Но этого всего можно избежать, Снейп... Если упадешь передо мной на колени, то умрешь от простой и безболезненной авады. Акцио, палочка!

Северус даже не вытаскивал свою палочку. Он сразу же приметил, что проклятия, направленные на Малфоя, не действуют. Вероятно, Люциуса защищала магия драконов.

Палочка сорвалась с пояса и улетела. Снейп фыркнул.

— О нет, я так не думаю. Ты так или иначе причинишь мне боль. Так что, нет, спасибо, я отказываюсь.

— Будто у тебя есть выбор, — Люциус жестоко ухмыльнулся. — Круцио!

Тело Северуса скрутило от невыносимой боли. Он будто погрузился в море огня, которое затягивало его на дно, пока Северус не упал на пол и не забился в конвульсиях. Все внутри рвалось, горело и кипело. И единственное, что он мог, — сдерживать крик.

Но вдруг что-то внутри него проснулось, расправило крылья и восстало из пепла, словно ирландский феникс, которого Гермиона выпустила на свободу.

Чудесная прохлада разлилась по всему телу, бальзамом окутывая измученные нервы и чувства, проясняя сознание. Он снова мог видеть, слышать и ощущать что-то, кроме боли. Голос Малфоя зазвенел от напряжения, когда он накладывал очередной круцио. Северус продолжал дергаться, хотя ни одно из проклятий теперь не могло нанести ему вред.

— Люциус! Прекрати! Прекрати, пожалуйста!

Нарцисса.

Она спешила из своего укрытия, а муж смотрел на нее с усмешкой. Эта женщина осмелилась идти на него с голыми руками. Но не успела Нарцисса приблизиться, как в нее ударил синий луч, и она отлетела в сторону, словно сломанная игрушка. Защита драконов, которой был окружен и Малфой, отбросила ее.

У Нарциссы не было ни шанса напасть на него.

Люциус отменил круцио и вызывающе посмотрел на свою жертву.

— Теперь ты видишь, что у вас нет шансов? Вы будете делать то, что я скажу!

Северус пробормотал что-то и поднялся на колени.

— Вот и правильно, Снейп. Ты передо мной на коленях, как и полагается услужливому псу, — заметил Малфой.

— Я не пес! — намеренно невнятно ответил Снейп.

— Боюсь, я не расслышал, повтори! Не хочешь? Круцио!

Мерлин, ну почему Люциус не подходит ближе?

Но вот он наклонился вперед. Наконец-то!

Пронзительный вой донесся из угла, и Северус невольно дернул головой, удивленно наблюдая за тем, как маленький мальчик срывает с себя одежду и трансформируется.

Он бежал к дракону, хотя был еще наполовину человеком, и лишь на последних метрах полностью обратился в волка. Хотя нет, хуже. В маленького волчонка.

Малфой усмехнулся и шагнул вперед, когда волчонок подобрался для прыжка. У Северуса оставались буквально доли секунд.

Он приподнялся, прыгнул, загораживая собой Тедди, и сдернул наушники с головы Люциуса. В тот же миг, когда вместе с волчонком упал на пол, Снейп почувствовал, как из его рук выскальзывает устройство — Гермиона призвала его с помощью акцио.

— Нет! — в панике выкрикнул Малфой, пытаясь поднять палочку.

Он не смог пошевелить рукой. Магия Северуса обернулась против Малфоя. Люциус упал на пол и покатился. Его рев становился все громче и громче с каждой секундой. Драконы беспокойно захлестали хвостами, а затем, встав на задние лапы, выплюнули из пастей огонь. У Гермионы совершенно не оставалось шансов за такой короткий промежуток времени взять все под свой контроль.

Было слишком поздно. Слишком поздно.

Северус приподнялся на колени, укрывая телом Тедди.

Как только огонь растекся по всей комнате, Северус почувствовал, что его магия столкнулась с магией драконов. Он потерял чувство времени, не видел и не слышал ничего, паря на волне магии и легкости, пока реальность не обрушилась на него всей тяжестью. Внезапно Северус оказался в эпицентре огня и льда. Перед ним лежало обуглившееся нечто. Северусу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кто это. Малфой. Северуса охватил ужас, когда это нечто пошевелилось, и послышались глухие стоны. И вдруг драконы утихли, опустили головы и медленно, шаг за шагом отступали назад, пока не наткнулись на стену. И тогда они просто легли, положили морды на пол и прикрыли их хвостами, совсем как котята. Большие золотые глаза закрылись, дыхание стало ровным и размеренным. Северус вздрогнул. Он ведь ничего не сделал.

Он задыхался, пот ручьями стекал по лицу. Силы окончательно покинули его, и он почувствовал, что теряет сознание.

Такое ощущение, что весь мир вращался вокруг него. Изредка доносились голоса...

— Профессор? Профессор! Черт, Снейп, скажите что-нибудь! Вы в порядке?

О, он узнал этот голос. И он точно знал, что увидит, повернув голову на голос. На него внимательно смотрели зеленые глаза.

— Драко? Он?..

— Выживет. Думаю, очнется через часок, потому что Рон совершенно неспособен на нормальные певучие заклинания. У миссис Малфой сломано несколько ребер, но в остальном порядок.

Темнота пробралась в его разум в тот миг, когда двери распахнулись и дюжина авроров вломились в комнату. Не так уж сильно он и ошибся в расчетах.

— Гермиона... — простонал он.

— Держит драконов под контролем... О, отдает наушники и бежит сюда... Гермиона! Что ты делаешь? — Паника зазвучала в голосе спасителя, и Северус довольно усмехнулся.

Руки осторожно, но уверенно прижали его к теплому телу, и когда его голова прижалась к нежной ложбинке шеи, Северус понял, что теперь он может отпустить себя. Она тут, она поймает и поддержит, и сделает все возможное, чтобы он нашел свой мир и покой. Северус терял сознание, но не чувствовал страха. Лишь уверенность, что с ним все будет в порядке, пока Гермиона рядом. И ярко вспыхнувшее осознание, что любит ее.

Северус ненавидел, когда просыпался неизвестно где и не понимал, что происходит. Моргнув, он с трудом повернул голову. На него неотрывно пялились темно-карие глаза, а маленькие губы сложились в кривую усмешку.

— Наконец-то вы проснулись, сэр!

Если бы Северус не чувствовал себя как выжатый лимон, он вздрогнул бы от той громкости, с которой были произнесены эти слова. Ему было холодно, тело колотило в ознобе.

— Что... ты здесь делаешь, Люпин? — Потребовалось не меньше пяти секунд, прежде чем Северус узнал мальчика, и его разозлило, что сорванец стоял рядом с кроватью, явно ожидая его пробуждения.

— Я пришел в гости к Мие, — как нечто само собой разумеющееся выдал Тедди.

Можно подумать, это все объяснило!

— Что? — Проклятье! Его горло горело, словно он в любую минуту начнет плеваться огнем. Неожиданно все части мозаики собрались воедино. — Люпин, ты... — Северус глухо зарычал. — Я так надеялся, что из тебя получится слизеринец, но эта совершенно идиотская выходка, когда Малфой...

Мальчишка скривился, и Северус внезапно осознал, какой же он еще маленький, несмотря на его поведение. Казалось, Тедди разревется прямо сейчас.

— Я подумал, что Дракон умрет. И подумал, что и я умру, и вы. А потом на нас поехала эта горящая стена, и я подумал, что мы оба умрем и окажемся на небе с мамой и папой. А потом вы что-то сделали, и огонь вдруг погас, и драконы ушли, а я... и мы...

— Заткнись, волчонок! — застонал Северус.

Тедди теребил одеяло.

— Мне очень жаль, сэр, правда! Но он сделал больно Дракону. А Дракон такой крутой, он мне как старший брат. С ним всегда весело. И я ему немножко нравлюсь, хотя он меня и зовет гном-нервотрепка. А эта свинья его...

— Замолчи, Люпин!

Но мальчик уже не мог остановиться.

— И тете Циссе он тоже сделал больно, и вам, и вообще... Я же не мог просто сидеть и ничего не делать! Гарри говорит, мои родители были храбрыми и всегда сражались против несправедливости, а тут была несправедливость. А вы были совсем один, а Дракон как будто мертвый, и вообще...

Тедди вытер кулаком глаза, чтобы скрыть предательские слезы.

— Я все про вас знаю, сэр, — продолжил он. — Миа рассказала, что вы никогда ничего не боялись и всегда боролись со злом, и никогда не допустили бы, что кто-то, как Лорд Волдеморт, сделает плохое. А тут появился этот человек. А он же ведь отец Дракона. Но я не понимаю, как он мог такое сделать Дракону, ведь он же его папа! Мой папа никогда бы такое не сделал, да? Миа сказала, вы знали моего папу со школы. Скажите же, сэр! Мой папа никогда бы не стал убивать меня, да?

Мерлин, мальчишка хуже сороки, но ему было явно страшно.

— Волчишка, — сказал Северус и продолжил так тихо, как только мог: — Никогда не сомневайся в том, что твои родители любили тебя, как бы неразумны они ни были порой. Они гордились бы тобой, благодарили Мерлина, что ты есть, и защищали тебя до последней капли крови. А теперь успокойся. Очевидно, с тобой все в порядке, иначе бы ты не сидел тут, добавляя мне головную боль. Почему ты здесь, если вообще-то ты пришел в гости к Мие? Я полагаю, ты так называешь мисс Грейнджер?

Тедди глубоко вдохнул и моргнул. Его настроение улучшилось так же стремительно, как менялся цвет волос. Совершенно очевидно, что он обожал обсуждать Гермиону, поскольку мальчишка улыбнулся сквозь слезы, показывая острые белые зубы.

— Я хотел навестить ее, потому что Гарри тоже тут, чтобы выяснить что-то насчет этого типа, папы Дракона. Он лежит в интензивированной палате.

— Ты имеешь в виду в интенсивной? — прервал его Северус.

— Я же так и сказал! — Тедди кивнул. — Вы его знатно отделали, сэр! Так ему и надо! — В глазах мальчика внезапно мелькнуло что-то дикое, заставившее Северуса засомневаться, настолько ли хорошо Тедди подчинил своего волка, как утверждал.

— Гермиона, — нетерпеливо напомнил Северус.

— А, ну да... Миа. Она крутая, правда? Ну... я хотел к ней, потому что она все эти дни торчит тут, из-за вас. Мне кажется, она очень испугалась!

— Дни?!

— Ну да, уже четыре дня. Она как раз вышла и сказала, чтобы я остался и присматривал за вами и... Ох! — Тедди посмотрел на дверь. — Я же должен был ей сразу сказать, как вы проснетесь! — Он так быстро вскочил, что стул упал. Затем мальчик посмотрел на Северуса и прикусил губу. — Вы же тоже защищали меня, сэр, до последней капли крови, да? — И его лицо осветилось такой сияющей и благодарной улыбкой, что Северус не нашелся, что ответить, а потом Тедди убежал.

Всего лишь несколько минут спустя в палату влетела Гермиона. С покрасневшими щеками и взъерошенными волосами, которые словно ореол обрамляли лицо. Она едва не споткнулась, увидев, что Северус смотрит прямо на нее.

— Северус! — Гермиона отдернула покрывало и палочкой провела над его телом. — Что ж, с твоим организмом все в порядке. Как ты себя чувствуешь?

— Холодно, — пожаловался он и с отвращением посмотрел на больничную одежду. — Белая!

— Ну уж извини, что одежда тут не соответствует твоему вкусу. Но выбор был невелик: либо это, либо ты остался бы совсем голым, но тут я против. — Несмотря на язвительный тон, она заботливо его укрыла. — Ты можешь вспомнить, что произошло?

— С Малфоем? Разумеется. — Северус закашлялся и нахмурился. — Почему... почему так случилось? Почему я потерял сознание? — В его голосе послышался гнев, но сдержаться не получилось.

— Когда драконы собирались сжечь все вокруг, очень большой неуправляемый поток магии вырвался из тебя и сдержал пламя. А так как ты уже пострадал от круцио, твоя нервная система не выдержала. Можно сказать, в твоем теле произошла энергетическая катастрофа. Поэтому теперь и мерзнешь, хотя тут двадцать два градуса тепла. Полагаю, ты чувствуешь себя словно боксер после двенадцати раундов. — Она казалась такой невозмутимой и деловой, словно бухгалтер.

— Как минимум слабым и рассеянным, — неохотно признался Северус и попытался встать.

Гермиона спокойно наблюдала за ним и удовлетворенно кивнула, когда он вновь упал на подушки.

— Потребуется время, прежде чем ты сможешь встать. Лучше поешь для начала.

Она взяла миску с прикроватной тумбочки и дала ему. Северус почувствовал глубокую благодарность: он совсем не осознавал, насколько проголодался. Ни секунды не медля, он невербально снял согревающие чары и накинулся на еду.

— Полагаю, вопрос о твоей магии тоже снят. Похоже, с ней все в порядке, — пробормотала Гермиона.

Она терпеливо ждала, пока он доест, и через несколько минут Северус удовлетворенно отодвинул миску, наслаждаясь теплом, разлившимся по телу и замерзшим конечностям. Он откинулся на подушки, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за Гермионой, которая озабоченно его рассматривала. Затем она наклонилась и спросила ледяным тоном:

— А теперь объясни-ка мне, как тебе и аврорам вообще пришла в голову сумасшедшая мысль заманить Малфоя в ловушку? Все почти закончилось катастрофой!

Северус почувствовал, как побледнел.

— Были жертвы? — спросил он.

— Нет! — рявкнула Гермиона. — Но это не ваша заслуга! Чистое везение и ничего больше! Чем вы с Гарри вообще думали?

— Поттер! — зарычал Северус.

Тут же вошел Гарри, словно поджидал за дверью.

— Я тут ни при чем, — виновато сказал он. — Клянусь, она выяснила все сама! Я не раскололся, хотя она угрожала мне пытками.

— Поттер, вон отсюда! — У Северуса совсем не было желания в нынешнем состоянии выяснять отношения с паршивцем-который-везде-выживет, но зеленоглазый приятель Гермионы его даже не слушал. Правда, виноват в этом был не один Гарри.

— Как вы могли рисковать чужими жизнями? — бушевала Гермиона. — Вы вообще понимали, что Тедди мог погибнуть?

Северус поднял руку, которая, казалось, весит тонну.

— Этого мы не планировали! Кто вообще мог подозревать, что Люциус сойдет с ума и возьмет в заложники сотню людей!

— И что же вы планировали? Что ты начнешь ухаживать за Нарциссой, Люциус прочтет об этом в газете и кинется на тебя? У тебя синдром жертвенника? Жажда самоубийства? Тебе наплевать на все?

Северус смутился, заметив слезы у нее на глазах, но Гермиона их сердито сморгнула.

— Я... — начал он, но она вскочила.

— Я ничего не желаю слушать! — рявкнула она и кинулась к двери. Но, схватившись за ручку, остановилась и повернулась к нему. — Нет уж! — решительно сказала она и промаршировала к кровати, словно генерал.

«Маленький генерал, — подумал Северус, — но от этого не менее опасный».

Гермиона скрестила руки на груди и сердито воззрилась на него.

На какое-то мгновение у Северуса перехватило дыхание. Она была великолепна в своей ярости: непокорные волосы торчат во все стороны, а покрасневшее лицо и вздернутый носик делают ее похожей на воинственную лесную фею.

— Я не самоубийца, — наконец произнес он, — да и синдром спасителя мира оставлю Поттеру. Но кое-что могу делать лучше авроров, поскольку был Пожирателем. Так что после нашего с тобой последнего разговора я решил поймать двух единорогов разом: повидать жизнь и помешать кое-кому чрезвычайно опасному и дальше водить авроров за нос. — Он пристально смотрел Гермионе в глаза, пока до нее не дошло, что же он имеет в виду.

— Снейп и на самом деле отлично разбирается в переулках, о существовании которых я и не знал, — сказал Гарри. — Если ты думаешь, что Лютный переулок весьма опасный, значит, ты еще не была в Округе.

— Округ? — недоверчиво спросила Гермиона.

— Район перед Лондоном величиной с Хогвартс вместе с прилегающими территориями, — объяснил Северус. — Что бы ты ни искала: нелегальные волшебные палочки, ингредиенты для темномагических зелий, наемного убийцу, драконьи бои, пари с кобольдами — все найдешь там.

— Ага. Я недавно узнал, что с 1837 года авроры четыреста раз пытались разогнать там всю нечисть. Совершенно безуспешно. Еще хуже чем садовые гномы. Снейп предложил свою помощь, потому что отлично все знает. Похоже, перед этим он попытался что-то предпринять один, но лишь чудом остался жив, если верить Аберфорту. Но, думаю, примерно половина обитателей Округа до сих пор верят, что Снейп правая рука Волдеморта, а вторая половина совсем не хочет связываться с ним. — Гарри серьезно посмотрел на Гермиону и взлохматил свою и без того непокорную шевелюру.

Северус нахмурился:

— Поттер, что связывает вас с Абом?

Спаситель мира ухмыльнулся:

— Он наш лучший человек в Округе.

— Он шпион?!

Гарри пожал плечами:

— Видимо, у Дамблдоров это в крови. Не так, так по-другому.

Северус невольно пощупал подбородок, хотя тот уже давно не болел.

Гермиона покачала головой.

— Вы, должно быть, совсем рехнулись. И особенно ты, Северус! — она снова накинулась на него. — Мне плевать, что ты считаешь, будто все боятся тебя. Даже ты уязвим перед смертельным проклятием!

Северус подавил самодовольную, типично мужскую, удовлетворенную ухмылку. Гермиона наверняка не стала бы так ругаться, если бы не переживала за него. Значит, ее чувства не изменились, ну, разве что теперь она была еще и зла на него. Но ведь это неплохо.

— Дюжина авроров следила за его безопасностью, а Снейп должен был всего лишь засветиться. Мы надеялись, что Малфой не устоит, особенно после того, как профессор начал появляться везде с Нарциссой, — примиряюще сказал Гарри.

Гермиона задумалась.

— Значит, то, что написано в газетах, правда? Тебя видели на нелегальных драконьих боях?

— Разумеется... Я достаточно давно знаю Бэгмана, и мне известно, что он азартен. Было легче легкого встретить его, — проворчал Северус.

Она сердито сжала зубы.

— Ну хорошо, ты опять стал мишенью. Признаю, вы не могли предвидеть, что Малфой больше заинтересуется драконами, нежели тобой, и захочет самолично напасть на Министерство. Но вот Нарцисса... Я по-прежнему считаю ее глупой коровой, но то, как вы манипулировали ею и использовали, ужасно! Уверена, она подумала, будто ты решил ее добиваться, а поскольку ты ей небезразличен, она воспротивилась Малфою.

Северус закрыл глаза.

— Ты знаешь, кого я добиваюсь! — рявкнул он.

Гермиона потерла усталые глаза.

— Знаю ли? А еще важнее: знает ли это Нарцисса?

В нем вскипела ярость. Почему ей надо всегда все усложнять? Но прежде чем он смог ответить — а ответ был бы весьма эмоциональным и наверняка обидел бы Гермиону, — вмешался Гарри, как всегда спаситель всего и вся, хотя в этот раз непреднамеренно.

— Почему Гермиона знает, к кому вы неравнодушны, Снейп?

— А как ты думаешь, дубовая голова? Потому что я хочу добиться взаимности от нее!

Одно было ясно: если Гарри еще больше вытаращит глаза, они вывалятся из глазниц.

— Что?! Как?.. Почему?

Северус скрестил руки на груди и ответил Гарри, но при этом смотрел только на Гермиону.

— Потому что я люблю ее.

Казалось, она забыла, как дышать. Сначала резко побледнела, затем на щеках вспыхнул яркий румянец. Стул уже во второй раз упал на пол, когда Гарри вскочил и направился к двери. Выглядел он при этом так, будто ему стало плохо. Зелеными были не только глаза.

— Э-м-м... Мне вот нужно... важно... э-э-э... кое-что сделать... все равно что... — промямлил он.

— Поттер, стоять, идиот! У меня еще остались вопросы. Например, как Малфой добрался до драконов? И как он смог протащить их в Министерство? Сомневаюсь, что драконов, весящих тонны, можно укрыть под дезиллюминационным заклинанием.

Возвращение к привычному грубому тону, похоже, помогло и Гермионе, и Гарри прийти в себя. Гермиона глубоко вдохнула, пока Гарри пытался сосредоточиться.

— Малфой скорее мертв, чем жив, — выдал он. — Целители не уверены, выкарабкается ли он, и, думаю, для него было бы лучше, если бы он умер. Не представляю, что он сможет поправиться после таких повреждений. Он так обгорел, что напоминает обугленный кусок тоста.

— Гарри! — возмутилась Гермиона.

— Извини. — Он сглотнул. — В общем, мы проверили его палочку на применение заклинаний. Он наложил империо на одного из владельцев и забрал обоих китайских огненных драконов. Драконоводы и владельцы используют специальные наушники, через которые управляют своими питомцами. Особое заклинание накладывается на драконов, пока они еще в яйце. Тогда они слушаются любых приказаний, передаваемых этим способом. Разумеется, темномагическое заклинание, поскольку часть его базируется на империо. Мы уже отправили наших людей проверить всех владельцев.

Гермиона, наконец, отвела взгляд от Северуса и облизала губы — неосознанный жест, заставивший его внутренне задрожать.

— А как он протащил их в Министерство?

— О, а вот это было очень сложное заклинание, правда, наложил его хозяин драконов, даже если и не по своей воле. Когда-то оно было придумано особо одаренным контрабандистом, чтобы перевозить больших зверей из точки А в точку Б. Как все ящероподобные, драконы тоже зависят от тепла окружающей среды. Температура их тела искусственно снижается, пока они не впадают в оцепенение. Затем их обездвиживают стазисом, а потом... — Гарри выдержал значительную паузу, — их уменьшают. Малфой просто засунул в сумку миниатюрных дракончиков и под чарами необнаружения прошел в Министерство. После чего подождал, пока чары, сдерживающие бестий, ослабеют. Обычно через пару-тройку часов заклятие спадает, а драконы просыпаются очень-очень разозленными, как мы все убедились.

Гарри, не спуская с Северуса глаз, медленно попятился к двери.

— Думаю, мне действительно пора идти. И так потерял много времени. А раз у вас, похоже, все в порядке...

— Исчезни, Поттер, — проворчал Северус.

— Вы должны быть со мной повежливее, не то я расскажу Рите Скитер, что вы до этого говорили Гермионе... — сказал Гарри.

По мнению Северуса, паршивец выглядел слишком уж довольным. И почему он не возмутился, что его бывший профессор добивается ответного чувства от его подруги?

— Если вы так поступите, я выложу ей, насколько отвратительно вы варили зелья, — прошипел Северус.

— Да это-то она давно знает. Я сказал, что во всем виноват учитель. Он просто ни на что не годился... — И Гарри так быстро шмыгнул за дверь, что Северус даже не успел схватиться за палочку, лежавшую натумбочке. На всякий случай Северус все же наложил на дверь заклинание и молча смотрел на Гермиону, нервно кусающую губу. Он до сих пор считал это ужасной привычкой, но, может, только потому, что сам с удовольствием занялся бы ее губами. Это стало бы неплохим началом, думал он. Казалось, Гермиона не могла отвести от него взгляд, но это был не взгляд кролика перед удавом, а скорее, взгляд карточной королевы на своего слугу. Завопит ли она вдруг: «Отрубите ему голову!»? Северуса раздражало, что она молчит. Если бы Гермиона болтала или по-прежнему злилась на него, ему было бы спокойнее.

— Значит, ты сделал это для меня, — наконец печально произнесла она.

Проклятье! Почему она так расстроилась? Что опять не так? Разве не каждая женщина хочет мужчину, готового ради нее бороться с опасностью?

— Не только, — отозвался Северус. — Я не знал, как долго ты будешь цепляться за идиотскую мысль, что мне надо узнать жизнь, — последние четыре слова он презрительно выплюнул. — Но я хотел удостовериться, что когда ты признаешь безумство своей идеи и примешь мои ухаживания, нам не будет угрожать ничего серьезнее твоих пустоголовых друзей, которых, возможно, уже сейчас созывает Поттер, чтобы спасти тебя из моих лап.

— Я до сих пор не желаю, чтобы за мной ухаживали, — серьезно произнесла Гермиона, и в груди Северуса что-то сжалось.

— И это все? Было приятно тебя повидать, но наши пути отныне расходятся? — Разочарование заставило его голос звучать хрипло.

Гермиона вздохнула, протянула руку и прикоснулась к его щеке.

— Для такого умного мужчины ты порой ведешь себя чрезвычайно глупо, — сказала она и слегка улыбнулась. — Это означает, что мне не нужны конфеты и букеты. Я самостоятельная и финансово независимая, мне не нужен ухажер. Мне нужен партнер, с которым я могу разговаривать, спорить и смеяться. Кто-то, кто меня знает, слышит и порой оставляет в покое. И любит. Мне кажется, ты очень подходишь под это описание. — Она залилась краской. — То есть, если ты все еще хочешь меня, после того как я на тебя накричала. И, прежде чем ты что-то скажешь, предупреждаю: я склонна ругаться на кого-то, если испугалась за него или он натворил что-то ужасно глупое.

— А ты в своем описании ничего не забыла? — сухо спросил Северус и потерся щекой о ее ладонь.

— И что же?

— Например, что у меня заслуживающие восхищения накачанные ноги...

Гермиона тихо засмеялась.

— О да, верно. Не забыть бы и про невероятно аппетитный зад, и на удивление широкие плечи. Пара килограммов на ребрах тебе не помешали бы, но в целом выглядишь неплохо.

— Боюсь, у тебя преимущество, — пробормотал он. — Ты уже наизусть выучила мое тело, достойное Адониса, да еще и — позволь заметить — изнутри и снаружи, а я до сих пор в неведении. А вдруг мне достанется книзл в мешке?

Глаза Гермионы опасно засверкали из-за переполнявших ее противоречивых чувств. С одной стороны, он задел ее женское самолюбие, с другой — развеселил.

— Что ж, Северус, ничего не поделаешь. Дареному гиппогрифу под хвост не заглядывают.

Северус намеренно оглядел ее.

— Уж умирающему мужчине ты вполне могла бы позволить увидеть хоть чуть-чуть, — сказал он и запустил руку прямо ей под майку.

Гермиона оттолкнула руку, но рассмеялась.

— Ни в коем разе не позволю тебе никаких вольностей, Северус Снейп! Если ты не заметил, мы в Святом Мунго!

— Тогда спроси моего целителя, когда меня выпишут.

— Я твой целитель! В конце концов, я изучала колдомедицину, и мне вполне доверяют даже такого знаменитого пациента, как ты. И я подумываю оставить тебя тут еще на пару дней, раз уж ты при смерти. — Гермиона склонила голову и лукаво усмехнулась.

— На самом деле я чувствую себя уже намного лучше, — серьезно произнес Северус. — Может, ты меня хотя бы поцелуешь? Вдруг тебе повезет, и эта ужасная лягушка превратится в красавца-принца?

— Надо подумать, — Гермиона нахмурилась. — Хотя мне вполне хватит упрямого, своенравного, весьма деспотичного Принца-полукровки.

Северус застонал:

— Я уже никогда не избавлюсь от этого проклятого имени?

— Похоже, нет, — радостно подтвердила она и наклонилась, чтобы прижаться губами к его губам.

Десять минут спустя в палату вломились два целителя с палочками наготове и встали как вкопанные, словно налетев на стену. Старший из них смущенно закашлялся.

— Простите, мне очень жаль. У профессора так резко усилился пульс и дыхание. Тревога в кабинете целителей... дверь закрыта и... думаю, нам лучше уйти.

— Очень хорошая идея, — сказала слегка запыхавшаяся и покрасневшая Гермиона.

Совершенно довольный Северус скрестил руки за головой и скривил губы.

Жизнь была прекрасна.

* * *

Когда Северус пришел, приемная была пуста, хотя Гермиона должна была ждать его. Он огляделся и снял мантию. Как бы зима ни сопротивлялась, последние дни апреля были теплыми.

«Может, срочный вызов», — подумал Северус, как вдруг услышал голоса из кухни.

— Миона, я тебя прошу! Тебе не обязательно вешаться Снейпу на шею только потому, что у нас с тобой не вышло! Я же еще рядом! Если хочешь, снова можем начать встречаться. Секс был не таким уж плохим, я считаю.

— Значит, ты считаешь? — Голос Гермионы казался настолько ледяным, что Северус подивился, как окна не покрылись инеем. — А теперь послушай меня, Рон. Во-первых, я не вешаюсь Северусу на шею. В отличие от наших с тобой явно необдуманных отношений, в которые мы кинулись сразу после войны, чувства между ним и мной развивались медленно и стали чем-то... действительно драгоценным. И я их ценю. Просто замечательно, что ты рядом. Ты опять порвал с Лавандой? В который уже раз? Извини, я потеряла счет вашим расставаниям. И если ты полагаешь, что я прыгну к тебе в постель, только чтобы вспомнить старые времена или потому что у тебя опять нет секса, а ты вдруг вспомнил, что я женщина, тогда я тебе советую немедленно исчезнуть!

Северусу захотелось поаплодировать, но он только прислушался.

— Но, Миона!.. — заныл рыжий. — Это же от-вра-ти-тель-но! Ты и Снейп... Ты забыла, что он сальноволосый мерзавец, который всегда относился к нам как грязи? Он несправедливый, несдержанный и... и... уродливый! И... ты спишь с ним, с этим ублюдком?

— Я не забыла! — Казалось, стало еще холоднее. — Да, он был несправедлив к нам. Но даже когда мы оскорбляли его, он защищал нас, если ты не заметил. А если ты задумаешься, то тебе — возможно! — станет ясно, что он не мог относиться к нам так же, как к своим любимчикам, потому что был шпионом! И если ты еще раз заикнешься о том, что у него сальные волосы или отвратительный вид, я нашлю на тебя проклятие, по сравнению с которым канарейки на шестом курсе покажутся тебе детской игрой! Уходи, Рон, и пока лучше не показывайся мне на глаза, если тебе дорога наша дружба!

Очевидно, она подкрепила свои слова действием, поскольку Уизли буквально вылетел из кухни и промчался мимо Северуса, который стоял за дверью, даже не заметив. Северус вышел и облокотился о косяк, глядя на Гермиону. Видимо, она была в ярости, судя по тому, как разгневанно шагала туда-сюда.

— И у него хватило наглости! — сказала она сквозь стиснутые зубы. — Просто приходит и думает, что может уложить меня в постель! — Она со злостью махнула рукой и, резко повернувшись, испугалась, увидев Снейпа. — Северус! — воскликнула она.

— Он самый, — произнес он, отрываясь от косяка и хищной походкой направляясь к ней.

— Ты слышал это представление?

— Я подслушивал, — признался он. — И да, мне понравилось, как ты осадила рыжего придурка. Мое мужское самолюбие удовлетворено. — Он обхватил ее за талию и посадил на стол. — Вот только мне не нравится, что в одном он ошибся. Но я надеюсь быстро исправиться, если ты не намерена остановить меня. — Он поцеловал ее по-прежнему нахмуренный лоб и вкрадчиво произнес: — Стол вполне подойдет, нам необязательно идти в кровать...

— Я с тобой полностью согласна! — Гермиона обняла его за шею и притянула ближе. — И, кстати, ты совсем не уродливый! — почти злобно, совсем как Пушок, проворчала она. — У тебя фантастические глаза. — И она поцеловала его в веки. — И весьма аристократичный нос. — Лукаво ухмыльнувшись, Гермиона запечатлела поцелуй и там. — И совсем не сальные волосы, если ты не потеешь. — Она взлохматила его волосы руками, невольно чуть сильнее потянув, когда он приласкал нежную кожу за ушком губами и своим аристократическим носом.

— Надеюсь, тебя это не особо смущает, поскольку сегодня вечером я непременно собираюсь вспотеть, — низким голосом произнес он ей прямо в ухо, отчего ее кожа покрылась мурашками.

— Ты меня заинтересовал. — Она ненадолго оторвалась от него, чтобы взмахом волшебной палочки запечатать входную дверь. — Не хочу, чтобы нам мешали, — ухмыльнувшись, произнесла она.

— Как... предусмотрительно.

Большой палец Северуса скользнул по ее щеке, достиг рта, и Гермиона поймала его губами. С тихим стоном Северус наклонился к ней и припал к губам. Он стягивал ее жилетку, лаская ключицы, пока Гермиона мучительно медленно расстегивала пуговицы его рубашки.

Ее майка не понравилась Северусу — она была явно недостаточно эластичная и не позволяла дать волю рукам. Он зарычал, и майка тут же исчезла от невербального заклинания. Но Северус даже не обратил на это внимания, он был занят грудью Гермионы, идеально помещавшейся в его руках, и темными возбужденными сосками. Он не знал, заставил ли он исчезнуть бюстгалтер вместе с футболкой, или же Гермиона не надела его сегодня, но в любом случае Северусу это понравилось. Он наклонил голову, и его теплое дыхание скользнуло по нежной коже, прежде чем он припал к ней губами.Северусу понравилось, что Гермиона задрожала и выгнулась навстречу. Ему нравился ее вкус, ее тихие вздохи, сумасшедшее сердцебиение. Белый, почти незаметный шрам от левой груди до ключицы привлек его внимание. Северус осторожно провел по нему пальцем.

— Отдел тайн, Долохов, — хрипло сказала Гермиона и отвела взгляд.

Северус оторвался от ее груди, чтобы обхватить руками лицо и поцеловать. Он не отпускал ее до тех пор, пока она вновь не расслабилась.

— Ему повезло, что он мертв. — Пробормотал Северус. — Шрам не портит тебя, ведьма, о нет. Но этот мерзавец причинил тебе боль, и за одно это я заставил бы его мучиться.

Гермиона улыбнулась и погладила его грудь.

— У тебя тоже есть шрамы.

— Большинство из них от гриффиндорцев. Не обращай внимания, — отозвался Северус.

И когда она нетерпеливо притянула его ближе, лаская сосок, Северус мгновенно забыл о шрамах, гриффиндорцах и прочих унижениях, когда-либо пережитых. Ее язык был упругим и одновременно твердым, мягким и напористым, ловким и невыносимо медленным. Соскользнув со стола, Гермиона добралась до его пупка, скользнула туда языком, заставив Северуса вздрогнуть и довольно ухмыльнуться. Он животом почувствовал ее улыбку, когда она прижалась щекой, проводя рукой по коже над брюками.

— Не возражаешь, если я начну освободительную кампанию? — В ее голосе слышался смех.

— Не стесняйся, — произнес Северус, тяжело дыша, и погладил ее шелковистые непокорные волосы, скользнув пальцами по шее.

Гермиона мягко прикусила кожу рядом с пупком, одновременно расстегивая пояс, ширинку и стягивая до бедер брюки. А потом порывисто поцеловала выпуклость, увеличивающуюся под натянутой тканью. Когда ее пальцы скользнули под эластичный материал и прикоснулись к напряженному члену, Северус прикусил губу, чтобы не застонать в голос.

— Подожди, — выдохнул он и дернул ее вверх. Вновь страстно припав к ее груди, он без церемоний стащил с нее штаны и нижнее белье. Гермиона, помогая ему, чуть отстранилась, приподнимая бедра. И Северус прижал ее к столу своим телом, лаская соски. Ее хриплый стон ударил прямо в голову, и Северус потерся членом о ее влажную плоть, изнывая от страсти. Она нетерпеливо стащила все еще мешающую черную ткань, и он удовлетворенно вздохнул.

— Северус? — На лбу Гермионы блестели капельки пота. — Мы можем оставить конфетно-букетную фазу и сразу перейти к главному?

— Как я люблю современных женщин, — выдохнул он.

Гермиона уставилась на него в безмолвном восхищении, прервав зрительный контакт, лишь когда он порывисто притянул ее к себе, прижался губами к ее губам и медленно проник в нее. Гермионы всхлипнула, переполненная счастьем, и Северус поймал этот звук губами, продолжая целовать ее. Он играл с ее языком и ритмично двигал бедрами.

Оба понимали, что долго это не продлится. Гермиона крепко обняла его за плечи, нетерпеливо толкаясь бедрами навстречу. Это и была жизнь, к которой она его призывала, и Северус не думал останавливаться. Он отпустил себя, глубоко погружаясь в нее снова и снова, пока удовольствие не накрыло его с головой и заставило задыхаться от желания. И когда Гермиона вдруг укусила его за плечо, сжимаясь и пульсируя вокруг него, волна неудержимого оргазма захлестнула его. Северус излился в нее и, тяжело дыша, прижался головой к ее макушке, вдыхая мягкий аромат волос, наслаждаясь охватившей все тело истомой и мурлыканьем Гермионы.

— Ах, как романтично, — отдышавшись, вздохнула она и лукаво улыбнулась.

— Да, романтика — моя сила, — проворчал Северус, не в силах оторваться от тепла ее тела.

— Я всегда подозревала. Жаль, что день Святого Валентина уже позади, я бы с таким удовольствием прошлась с тобой по Хогсмиду, держась за ручки, послушала бы под полной луной, как ты читаешь мне стихи, и потанцевала бы с тобой на балу... — Она потерлась щекой о его щеку.

Северус закашлялся.

— Хм... Если ты настаиваешь, то бал можно устроить. Вообще-то я надеялся настолько отвлечь тебя, что ты скажешь «да» всему, о чем бы я ни попросил, но раз уж ты сама начала... Через неделю очередная годовщина и претенциозный бал, ну, ты знаешь. — Он прервался. — Последние годы ты там не появлялась, но я надеялся, что ты будешь сопровождать меня в этом году. Минерва настаивает на моем присутствии.

— Понимаю. Как истинный слизеринец ты сначала соблазнил меня, чтобы потом я согласилась спасать тебя от скуки? — Гермиона нахмурилась в притворном гневе. — Я должна была знать, что без твоих коварных планов никак.

— Уверяю тебя, ты меня недооцениваешь. Хотя вынужден признать, что из-за твоей попки мои коварные намерения крепнут... — Северус стянул ее со стола, прижал к себе и, подняв бровь, спросил: — И где твоя проклятая спальня?

Гермиона рассмеялась.

— Конечно же наверху. Поэтому, думаю, будет лучше, если ты отпустишь меня. В конце концов ты приближаешься к пятидесяти, не так ли?

Он зарычал и слегка прикусил мочку ее уха, ухмыльнувшись, когда она вздрогнула.

— За одно только самонадеянное заявление, что я старый и слабый, ты обязана пойти со мной на бал, ведьма. Ах да, я уже упоминал, что это бал-маскарад?

Министерство не пожалело денег на организацию бала в Хогвартсе. Стены Большого зала обтянули красным бархатом и украсили золотыми лентами. Северус презрительно фыркнул — чересчур даже для Гриффиндора. На стенах развесили зеркала, отчего число присутствующих увеличилось до бесконечности. Столы убрали, оставив гигантскую танцевальную площадку. Таинственный свет от огромных люстр освещал все вокруг, а с потолка непрерывно сыпалось серебристое конфетти. Лишь пять минут назад Северус вошел в Зал со стороны учительского стола, а ему уже пришлось применить заклинание для защиты волос. Ему совершенно не улыбалось выглядеть как палочник, отведавший мухомор. Но ученики явно были в восторге.

Хотя в Зал учеников впустили каких-то полчаса назад, их оказалось явно больше, чем истинное число детей с четвертого по седьмой курс. Похоже, кое-кому с третьих и даже вторых курсов удалось уговорить старших пригласить их. Северус тут же решил не спускать с младшекурсников глаз и отправить спать не позднее десяти вечера. Он спрятался в тени рядом с выходом, недалеко от большого стола с пуншем. Никогда не знаешь, кто решит пойти по стопам близнецов Уизли и захочет чего-нибудь добавить в напиток, чтобы веселее было.

Внимание Северуса привлекли смешки и шушуканье — явился Гарри Поттер со своей половиной. Гарри Поттер был одет в красное с ног до головы, и кровавая мантия придала ему налет элегантности, которой он никогда не обладал в школьные времена. Половину лица прикрывала белая маска, и многие ученицы восхищенно вздохнули. Северус заметил даже у Трелони некое томление, заставившее его вздрогнуть. Очевидно, большинство присутствующих особей женского пола страстно желали оказаться на месте Джинни Поттер, собственнически обнимавшей Поттера за талию. Невинное белое платье совершенно не сочеталось с блеском глаз, рыжими волосами и соблазнительной улыбкой. Северус всегда представлял себе Кристину Дайе другой, но кто он такой, чтобы судить?

А при взгляде на брата Джинни Северусу пришлось подавить ухмылку. Судя по сюртуку и полосатой шапке, Рон Уизли выдавал себя за Шерлока Холмса. Очень рыжеволосого Шерлока Холмса. Он сосал трубку и благосклонно поглядывал на молодую женщину, цеплявшуюся за его руку. Северус лишь сильнее вжался в тень. Не хватало только Лаванды Браун, которая, возможно, захочет повторить свое аморальное предложение.

Белое бесформенное нечто рядом с Северусом жалобно квакнуло, и он подвинул это ногой подальше в тень.

— Тихо! — прошипел он. — Ученики отрабатывают штрафы, так что справедливо, что и ты не избежала этой участи. И твой штраф сегодня — быть моим аксессуаром на вечер!

Нечто что-то проворчало.

Минерва попросила внимания, когда Большой зал уже настолько наполнился людьми, что яблоку было негде упасть. Как всегда, она напомнила о событиях девятилетней давности. Речь была короткой, что очень ценили ученики, — никто из них не принимал участие в войне. Для них это всего лишь история, пусть и новейшая. Вполне хватало того, что здесь Гарри Поттер, и, если повезет, они могут попросить автограф у него или у Рона Уизли.

Когда заиграла музыка и пары устремились на танцплощадку, Северус мысленно зарычал. Проклятье, и где Гермиона? Он не хотел умереть здесь от скуки! Он мрачно скрестил руки на груди.

Именно таким его и нашла Гермиона четверть часа спустя.

Она радостно улыбнулась ему.

— Вот ты где прячешься, я могла бы и сообразить! — Она медленно скользнула взглядом по черной рубашке, такого же цвета брюкам и деревянной ноге. — О, капитан, мой капитан Ахав, я полагаю?

Северус галантно поклонился.

— Всегда к вашим услугам, прекрасная леди Елена.

Она казалась ему идеальной: высоко поднятые волосы, покрытые кремовой накидкой. Несколько локонов уже выпали из прически, и у него зачесали пальцы от желания прикоснуться и поиграть с ними. Северус знал, каковы они на ощупь — мягкие и шелковистые, — потому что не мог от них оторваться, когда оставался с Гермионой наедине. Тога того же цвета, что и накидка, была драпирована так, что приоткрывала светлую кожу над грудью. Даже ханжа не смог бы придраться, но именно поэтому Гермиона казалась такой прекрасной, и у Северуса пересохло во рту.

— А где же белый кит?

Северус показал на нечто рядом с собой, ползающее вокруг. Гермиона рассмеялась.

— Надеюсь, это не какой-нибудь ученик?

— Я не стал бы превращать ученика! — сказал Северус с возмущением, которого не чувствовал, и положил руку на сердце. — Даже если у меня деревянная нога, я еще не стал похож на Муди!

— И так, значит, ты представляешь себе белого кита?

— Признаю, трансфигурация — не мой конек. Глупые помахивания палочкой. Но я не хотел надоедать Минерве и надеялся, что такая умная женщина, как ты, сама догадается, что это должно быть, и вознаградит мои усилия, — с достоинством ответил он.

Гермиона достала палочку, направила на бесформенное нечто и изящно взмахнула рукой, что Северус нашел завораживающим. Еще больше восхитило его то, что "аксессуар" превратился в белого кита, который, к счастью, оказался размером с дельфина.

— Впечатляюще, — заметил Северус.

— Нет, это всего лишь забава. Впечатляющим было то, что ты сделал в Министерстве, — поправила Гермиона. — Тебе повезло, что никто не заметил, иначе сейчас ты находился бы в исследовательском отделе Святого Мунго, и тебя проверяли бы с ног до головы.

Северус вздрогнул.

— Тогда забудем все это побыстрее.

— Как я могу! — Гермиона улыбнулась.

Просто удивительно, как мало нужно было сделать этой ведьме, чтобы ему стало тепло. Северус огляделся, отвлеченно заметив, что ученики изгибаются на танцевальной площадке, а они с Гермионой отражаются в дюжине зеркал.

— Я надеялась, что ты потанцуешь со мной, но ты разбил мои мечты, Северус. Твоя деревянная нога... — Она запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в глаза.

Северуса вдруг переполнила неуверенность. Этого ожидала каждая женщина — что мужчина будет трогательно заботиться о ней, выведет в свет, подержит за руку, потанцует? Он всерьез полагал, что Гермиона придет на бал, просто чтобы наслаждаться его вниманием и близостью?

— Я в любую минуту могу ее снять, — недовольно проворчал он и повернул ногу, чтобы показать, что это не заклинание, а всего лишь хорошо выполненная часть костюма.

— Ради Мерлина, нет! Северус, я пошутила! Честно говоря, ненавижу танцевать на таких мероприятиях. Это слишком чопорно и... еще... — Румянец, окрасивший ее лицо, был невероятно привлекательным. Гермиона смущенно отвела взгляд.

— Да? — подбодрил ее Северус и, увидев, как она нервно облизала губы, невольно наклонился ближе.

Она что-то пробормотала, но из-за громкой музыки Северус не расслышал. Он притянул ее к себе и проворчал:

— Гермиона!

— Именно это я и имела в виду, — сказала она, вздыхая. — Когда мы так близко, я не могу сосредоточиться на танце. Я сразу думаю о другом... менее приличном!

У Северуса перехватило дыхание, а потом он буквально почувствовал, как лицо просветлело от радости.

— Ты только что сказала, что находишь меня сексуальным? — проговорил он ей на ухо, вдыхая нежный аромат волос.

— Нет, я только что сказала, что нахожу тебя неотразимым, притягательным и горячим. Ужасно, правда? — Она пристыженно посмотрела на него и обомлела.

Северус же увидел их отражение: молодая красивая женщина в светлой тунике, прижавшаяся к темному, высокому мужчине во всем черном. И он улыбался совершенно глупой улыбкой — широкой, непривычной и настолько задорной, что Северус сам слегка покраснел. И не мог перестать улыбаться, хотя маленькие морщинки у глаз до ужаса напомнили о подмигиваниях Дамблдора.

— Боже мой!.. — выдохнула Гермиона, но не смогла договорить, поскольку Северус заметил движение за ее спиной и бросил взгляд за плечо.

— Хм-м, кавалерия спешит освободить тебя, — сообщил он.

С огромной неохотой Гермиона оторвала взгляд от него и повернулась к подошедшим друзьям. Фантом оперы широко ухмылялся.

— Гермиона, профессор, — поприветствовал их Гарри.

Северус рассеянно кивнул, мысленно застонав, когда позади Поттера возникло его бесплатное приложение.

— Гермиона! — воскликнула Лаванда, стремясь перекричать музыку. — Как здорово, что ты пришла на официальное мероприятие! Позволила себя наконец-то уговорить?

Лаванда заметно вздрогнула, узнав Северуса. А он не смог удержаться — демонстративно обнял Гермиону за талию типично мужским, собственническим жестом и прижал к себе.

— Она охотно дала уговорить себя, мисс Браун, — сообщил он. — И вас, без сомнения, обрадует, что меня совершенно не потребовалось вдохновлять вашим письмом. Но ведь вы же наверняка опробовали все ваши идеи на деле с мистером Уизли?

Ее рыжеволосый сопровождающий недоуменно смотрел поочередно то на Лаванду, то на Снейпа.

— Я не понимаю...

Северус кивнул.

— Не обращайте внимания, мистер Уизли. К тому же я убежден, что кое-что было совершенно невозможным, учитывая анатомию.

Джиневра Поттер от души веселилась над братом, хотя и не понимала, о чем говорит Северус.

— Как истинный Рон Холмс, ты наверняка с легкостью выяснишь это, малыш Ронни, — сказала она. И Северус окончательно улучшил свое мнение о ней, когда Джинни повернулась к Лаванде и слегка высокомерно сказала: — Хотя я сразу скажу, Лав-Лав: в растворимом кофе истину не увидишь!

Очевидно, это была старая шутка Гермионы и Джинни, поскольку они обе захихикали, словно школьницы, и заговорили о чем-то, совершенно непонятном Северусу. Он перестал слушать болтовню об уроках предсказания и развлекался тем, что уничижительно смотрел на Уизли и Браун. Насколько смела была мисс Браун в своем непристойном письме, настолько сейчас она смутилась в присутствии своего бывшего-и-снова-не-бывшего-друга, как называла его Гермиона. Уизли же то заливался румянцем до самых ушей, то покрывался пятнами, что не делало его симпатичнее. После войны Рон все-таки смирился, что Северус был на их стороне, но то, что Снейп встречался с Гермионой, видимо, считал личным оскорблением.

Когда Гермиона снова прижалась к нему, Северус ухмыльнулся Рону своей волчьей улыбкой и от души пожелал, чтобы этим все и закончилось. Ему понравилось, что Гермиона не скрывает их отношений, но и не кричит об этом на каждом углу. А еще его приятно удивило, что ее друзья, не считая, конечно, Уизли, так спокойно приняли это. Может, они умнее, чем он всегда полагал. Пока Гермиона счастлива, друзья принимали ее выбор.

Мысленно вздохнув, он посмотрел на группу на сцене. Три сумасшедших парня, называющих себя Волшебными озорницами буйствовали, а все школьники подражали им.

Северус нахмурился, увидев Минерву, спешащую к ним. Она была в темно-зеленом блестящем костюме. Если бы Северус случайно не слышал разговора Минервы и Поппи, он никогда не догадался бы, что это костюм Морган Ле Фей. Больше походило на зубную фею, у которой болят зубы. Она точно злилась, и Северус покрепче прижал к себе Гермиону. Неужели Минерва против их отношений? Но Макгонагалл было не до этого.

— Добрый вечер, Гермиона, мисс Браун, миссис Поттер, мистер Поттер и мистер Уизли. Надеюсь, вы прекрасно проводите вечер?

Гарри заверил директора, что они все отлично проводят время.

"Почти все", — злорадно подумал зельевар.

— Северус, — обратилась к нему Минерва, — ты ничего не заметил? Филч утверждает, что ученики опять издеваются над ним. Они похитили миссис Норрис!

— Миссис Норрис? — взгляд Северуса метнулся к белому киту, издающему жалобные звуки.

Минерва разгневанно посмотрела на него.

— Северус! — прошипела она. — Это кошка?! Ты превратил ее в кита?

Северус потер колючий подбородок, не обращая внимания на возмущение Макгонагалл и хихиканье остальных.

— Вообще, если уж на то пошло, в кита ее превратила мисс Грейнджер. Но, признаю, решение было моим. Кошка осмелилась оставить свою шерсть в моей лаборатории! А мы все знаем, как опасно, если кошачья шерсть попадет в зелье, не так ли, мисс Грейнджер?

— Да, профессор, — послушно, словно школьница, ответила Гермиона. Вот только школьницы обычно не улыбались, когда их строго спрашивали.

— Немедленно преврати ее обратно, Северус!

Он пожал плечами.

— Боюсь, Минерва, это превосходит мои умения. Ты же знаешь, я не люблю глупые помахивания палочкой. А поскольку на кошку уже наложено несколько заклинаний, будет лучше, если мы просто подождем примерно двадцать четыре часа. Или сорок восемь. Пока чары сами не спадут. Мы же не хотим, чтобы с бедной кошкой нашего завхоза что-то случилось! — В его голосе явно слышалась усмешка.

Минерва кипела от ярости. Она обычно спокойнее относилась ко всему, но когда речь заходила о кошках...

— Исчезни с глаз моих, Северус, пока я не позаботилась о том, чтобы в память об этом вечере у тебя навсегда осталась твоя деревянная нога! — рявкнула она, резко повернулась и унеслась прочь.

— Полагаю, это было разрешение, — сказал Северус Гермионе. — Как насчет того, чтобы покинуть это негостеприимное место?

— Но, профессор! Я в ужасе. Вы же пример для нашей молодежи... — Поттер рассмеялся.

В первый раз, со времен, что Северус знал его, у Гарри было точно такое же выражение глаз, как у Лили, когда она веселилась. И теперь Северус мог смотреть в эти удивительно зеленые глаза и не испытывать ни вины, ни сожалений.

— Вы же слышали директора. Я хочу избежать членовредительства и поэтому предусмотрительно исчезну. Вы наверняка переживете вечер и без меня, как бы тяжело вам ни было, — проворчал Северус.

Он почувствовал волну желания, когда Гермиона провела пальцем по его руке и добавила:

— И без меня.

Джинни ухмыльнулась, Браун и Уизли посмотрели с отвращением, а Гарри внезапно посерьезнел.

— И еще, Снейп...

— О, пожалуйста! — Северус закатил глаза. — Избавьте меня от ваших речей «Гермиона-мне-как-сестра-и-если-вы-обидите-ее-с-вами-случится-что-то-ужасное». Она уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, с кем встречаться. И она умнее и могущественнее, чем вы или Уизли когда-либо станете. Так что если я и буду бояться, то точно не вас. Я внятно объясняю?

— Полагаю, да, профессор. Но это нечестно. Вы прервали мою такую замечательно заготовленную речь. Что ж, хорошего вечера! И, Гермиона...

— Гарри? — Ее глаза смеялись.

— Поосторожнее с ним, он уже не так молод...

В другой обстановке Северус не стерпел бы подобной наглости, но сейчас он просто хотел оказаться подальше от шума и толпы. А Гарри Поттер никуда не денется от небольшой мести.

Не обращая внимания на удивление остальных, Северус притянул к себе Гермиону для поцелуя, а потом произнес:

— Знаешь, какое преимущество у всех директоров Хогвартса?

— Полагаю, ты мне сейчас покажешь.

И Северус сделал именно это, аппарировав прямо из Зала.

* * *

— Ого! — Она выглядела потрясенной, как он и надеялся. — Директор Хогвартса может аппарировать? И где мы?

Северус приобнял ее за плечи и развернул. Стемнело, и освещенный замок смотрелся очень красиво. Они любовались им с расстояния примерно в пять миль.

— Этот пик — самая высокая точка Запретного леса, — объяснил он. — Я часто бывал здесь, когда мне казалось, что я схожу с ума, в дни моего директорства.

Гермиона глубоко вдыхала теплый сладкий запах ночи.

— Как красиво, — тихо сказала она.

После того как глаза привыкли к темноте, Гермиона и Северус ясно могли рассмотреть все мелочи, тем более что на небе светила полная луна. Гермиона подошла к краю обрыва и посмотрела вниз. Северус молча наблюдал за ней. Повернувшись, она спросила:

— Если все директора могут аппарировать, почему же Амбридж не спаслась тогда от кентавров?

Ох уж эта ведьма. Без сомнений, если он приведет ее в самое романтичное место в мире, она все равно будет задавать вопросы. Не в силах сдержаться, Северус широко улыбнулся.

— Я долго думал над этим, но все же пришлось спросить Минерву, — признался он. — Неважно, кого Министерство поставит директором. Замок решает, принимать его или нет. Только тот, кто действительно заботится об учениках, будет признан. Хогвартс очень древний, он построен на пересечении магических силовых линий и на еще более древних кельтских руинах. В нем заложена магия, похожая на магию домовиков. Ты меня вообще слушаешь? — внезапно спросил он.

Казалось, Гермиона забыла, как дышать.

— Да, — пробормотала она. — Но...

— Но?..

— Твоя улыбка. Минерва уже рассказывала мне, и сегодня я дважды видела, как ты улыбаешься. Это... невероятно.

— Глупости, — проворчал он, но притянул ее к себе и обнял.

Они долго просто стояли так, слушая стук сердец.

— Ровно девять лет назад, — внезапно начала Гермиона. — Гарри рассказал, что ты выпрыгнул из окна второго этажа. Почему ты не аппарировал?

— В экстренных случаях мне присуще сначала делать, а потом думать, — сухо признался он.

— Как по-гриффиндорски, — отметила Гермиона и тихо засмеялась, когда он фыркнул. Затем подняла голову. — Я не очень хороша в признаниях, — серьезно произнесла она. — И не обещаю любить вечно. Но обещаю: пока я люблю тебя, я буду делать это изо всех сил, и постараюсь не кричать на тебя, по крайней мере не слишком часто.

Она поцеловала его, и у Северуса перехватило дыхание. Внезапно он рассмеялся.

— Проклятье! Ты смеешься надо мной! — воскликнула Гермиона и сердито посмотрела на него. Но затем произнесла: — Сегодня Рождество? Ты улыбаешься, ты смеешься, и это все искренне. Так по-настоящему и так красиво. Мне кажется, я рада, что ты не делаешь это чаще, иначе мне пришлось бы убирать с дороги соперниц.

Северус глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.

— Это первое признание в любви, которое я получил в своей жизни, и никакие другие мне не нужны. Я бы тоже хотел пообещать, что никогда не буду кричать на тебя или обижать, но ты слишком хорошо меня знаешь. Когда мы будем жить вместе, это неизбежно. Но... — Он замялся на секунду, борясь с собой и проклиная румянец, появившийся на лице. — Но я люблю тебя. И постараюсь сдерживаться. И буду надеяться, что ты помнишь, как я люблю тебя. И что ты не проклянешь меня, если я что-то сделаю не так.

— Посмотрим, — сказала Гермиона, улыбаясь.

Все эти признания... Глупо, смешно... великолепно. Северус смотрел в глаза женщины, которая полностью доверилась ему. Внезапно они оба вздрогнули, когда прямо над ними раздался глухой резкий крик.

Северус инстинктивно прижал к себе Гермиону и поднял голову.

— Это Санни, — сказала она, засмеявшись.

— Проклятый ирландский феникс! — рявкнул Снейп, пытаясь успокоить сердцебиение. — Что он тут делает именно сейчас?

— То, что умеет лучше всего, — отозвалась Гермиона, со счастливой улыбкой наблюдая за красивой черной птицей.

— Пугает людей? — спросил Северус, вспомнив.

— Нет. Живет. — Гермиона посмотрела на Северуса. — Хотелось бы мне, чтобы было "и жили они долго и счастливо до конца их дней". Чтобы царили гармония и понимание. Но ведьмы и маги живут намного дольше людей. Наверняка снова наступят времена, когда какой-то сумасшедший захочет все разрушить. Я хочу жить, Северус, с тобой и быть счастливой. И если опять что-то будет угрожать нам, мы будем бороться. Вместе.

"Лучше и не скажешь", — подумал Северус, обнял Гермиону, и вместе они любовались фениксом, который, словно черная тень, парил на фоне полной луны.

* * *

23 октября 2017, 16.33

Ведьма!

Немедленно бросай свои курсы и возвращайся домой! Из-за твоего сына мне пришлось снять с Гриффиндора десять баллов, а затем просить профессора Лонгботтома... Проклятье! Почему именно он должен был стать профессором? О чем я? Ах да, я попросил его добавить шестьдесят баллов!

С.

23 октября 2017, 17.11

Северус, что случилось? Все в порядке с Шейном? И почему это он опять мой сын? И мне казалось, что ты уже несколько лет назад попросил Невилла называть тебя по имени.

Гермиона.

23 октября 2017, 17.42

Этот сорванец не может быть моим сыном, иначе он никогда не додумался бы связать щупальца гигантского кальмара и сцепиться с гринделоу. Интересно, от кого он нахватался подобных глупостей? Если бы Джейми Поттер ему не помог, Шейн не просто промок бы! Разумеется, мне пришлось снять баллы с Поттера, поскольку он шатался возле озера без разрешения. И, разумеется, мне пришлось просить Лонгботтома добавить кучу баллов в благодарность, поскольку без Поттера все могло бы закончиться намного хуже. Прежде чем начнешь ругаться — с Шейном все в порядке. С ним Санни, который непрерывно что-то воркует ему на ухо, и Винки, потчующая его сладостями. Что сказали бы твои родители насчет кариеса? А Лонгботтома я не просил, а предложил, но он либо заикается, либо называет меня директором. Глупец.

С.

23 октября 2017, 17.45

Мерлин! И это ты так, между делом, сообщаешь мне, что наш сын чуть не утонул? А склонность к глупостям он, скорее всего, унаследовал от своего отца, который сначала делает, а потом думает. И при этом ты уже восемь лет как отец! Есть еще какие-то печальные известия?

Гермиона.

23 октября 2017, 18.03

Раз уж мы заговорили о печальных известиях: волчонок только что был тут и сообщил о том, что женится. Скажи, все сошли с ума? Почему меня должно интересовать известие о его женитьбе? Да еще и на этой Виктуар? Неужели мало того, что он по меньшей мере дважды в неделю приходит к нам, учит всяким глупостям Шейна и съедает все наши недельные запасы?

С.

P.S. Я согласился быть его свидетелем.

P.P.S. Как долго еще продлится этот дурацкий курс? Вечерами без тебя очень одиноко.

23 октября 2017, 18.10

Доставай эльфийское вино, я буду через двадцать минут. Зачем вообще этот курс, который ведут чурбаны! Как только я удостоверюсь, что с Шейном все в порядке, надеюсь, мы сможем провести вечер вместе.

Гермиона.

P.S. Я тебя люблю!

КОНЕЦ