Как я провел лето (джен)

Метка приводит меня в особняк Лестранжей. Формально он считается конфискованным по приговору суда, но авроры так и не смогли его обнаружить. Сбежав из Азкабана, Рудольф вернулся в родовое гнездо и пригласил Господина, а Министерство успешно игнорирует тот факт, что у Лестранжей все-таки был дом, так же как был он у Блэков.

Около десятка Пожирателей Смерти рассредоточились по парадному залу. Рудольфа нигде не видно, Рабастан с закрытыми глазами прислонился к одной из колонн. Беллатрикс мечется от стены к стене, словно шаровая молния. На паркете лежит тело, закутанное в плащ Пожирателя, я пытаюсь сообразить, кому не повезло. Не Эйвери — он пытается слиться со стеной...

— Снейп! — в мою сторону нацеливается палочка, сжатая бледно-зелеными пальцами.

Я падаю на колени и, запрокинув голову, встречаю горящий взгляд.

— Ты дал мальчишке возможность покинуть Хогвартс, — Лорд кивает, одобряя. Он просматривает воспоминания, хмурится, не находя ответа.

— Почему за ним отправился домовой эльф?

— Эльф? — я не понимаю, о чем речь.

Единственный эльф, о котором я сегодня слышал, принадлежит Блэку, он соврал Поттеру о местонахождении своего хозяина.

— Хогвартский эльф! — чеканит Лорд, ввинчиваясь в мой мозг.

— Ни один хогвартский эльф не покинет школу без приказа директора.

— Эльф предателя Малфоя! — вопит Беллатрикс и с яростью пинает неподвижное тело.

Плащ слегка сбивается, открывая светлые волосы. Люциус?

— Он явился в Министерство, разрушил дезиллюминационные чары, закрыл куполом этих мелких выродков, устроил настоящую бойню и уничтожил Пророчество!

— Домовой эльф Малфоя? — вспоминаю я эпизод трехлетней давности: Люциус, отброшенный магией своего же домовика, нагло ухмыляющийся второкурсник в одном носке... — Он вообразил Поттера спасителем всех магических существ и предал хозяина. Мальчишка освободил его обманом, а Дамблдор принял на работу.

— Эльф не может предать своего хозяина! — взвизгивает Беллатрикс.

Я ухмыляюсь ей в лицо:

— Эльф Блэков предал.

— Кричер верен роду Блэков! Он предал предателя рода!

Вздыбленные кудри Беллатрикс шевелятся, как змеи.

— Является ли предателем тот, кто предает предателя? — произношу я тихо, словно про себя. — Этот вопрос стоит обдумать на досуге. Предателей можно не любить, но они полезны. Полезны, пока не проявят себя. Кричер мог бы сделать многое. Особенно на летних каникулах, когда в доме Блэков обоснуется Поттер, — я делаю длинную паузу.

Беллатрикс подбирается, словно перед прыжком. Пальцы у нее на руках скрючиваются — собирается вцепиться ногтями мне в лицо? Я смотрю прямо в ее глаза, красивые, обрамленные длинными ресницами, только совершенно безумные, и говорю медленно, растягивая слова:

— Кричер для нас потерян. Без всякой пользы. Если бы ты рассказала мне о своем плане, мы продумали бы операцию так, что он остался бы вне подозрений.

Есть! Беллатрикс вздрагивает. На мгновение в ее глазах мелькает что-то помимо ярости. Это был ее план, она отстранила меня.

— Почему я должна делиться с тобой своими планами? — хрипло выкрикивает она.

— Потому что именно я присматриваю в Хогвартсе за Поттером. Если бы Амбридж не вздумала напоить мальчишку веритасерумом, я бы даже не узнал о его видении. А тесное общение с этой дамой помешало бы Поттеру не только посетить Отдел Тайн, но и, вообще, проявлять хоть какую-то активность.

Беллатрикс порывается что-то сказать, но я не даю ей такой возможности:

— Чего ты хотела добиться, отстранив меня от операции? Ты понимаешь, что натворила? В Министерстве резвились несовершеннолетние гриффиндорцы, авроры, орденовцы, сумасшедшие эльфы и, Мерлин знает, кто еще! Возрождение господина теперь невозможно отрицать, Пророчество уничтожено, а Дамблдор вернулся в Хогвартс. Хорошо получилось?

— Для тебя хорошо, — Беллатрикс гибким движением скользнула ко мне.

Ее лицо совсем близко — изжелто-бледное с наведенным румянцем и густо накрашенными тяжелыми веками. Она заглядывает мне в глаза — ее зрачки расширены настолько, что не видно радужки. Меня затягивает в трясину тоски, исступленной веры, безоглядной страсти, я захлебываюсь смрадом дешевого алкоголя и разлагающейся плоти. Мою мантию терзают скрюченные пальцы, широкий ярко-алый рот кривится в безобразной гримасе. Я задерживаю дыхание, борясь с тошнотой. Беллатрикс облизывает губы острым язычком и шипит, обдавая мою шею горячим дыханием:

— Нашему Господину ты скажешь, что операция провалилась, потому что тебя не поставили в известность, а Дамблдору заявишь, что сделал все возможное, но предательство Кричера... А может и сделал! — перебивает она себя. — Это ты сообщил аврорам! Ты!

— Разумеется! — я отрываю ее руки от мантии. — Эльфа на помощь Поттеру тоже я отправил.

— Хватит! — Лорду наша перебранка, видимо, наскучила. — Северус не знал об операции, но вовремя сообразил, что нужно выпустить мальчишку из Хогвартса.

Дрожащая Беллатрикс отступает от меня на шаг и устремляет взор на Господина.

— Пророчество пропало, однако, Поттеру теперь известно о нем.

— Мальчишка любопытен и упрям, — замечаю я. — Он не отстанет от старика, пока не узнает, о чем говорится в Пророчестве.

— То, что он узнает, недолго будет тайной. Ты меня понял, Северус?

— Да, Мой Лорд. Я позабочусь об этом.

Скоро каникулы, и Поттер отправится к родственникам, так что я могу обещать все, что угодно.

— Я должен знать точное содержание Пророчества, — подводит черту Лорд. — Пока мы не готовы к открытой войне, и мое возвращение следует скрывать. То, что произошло сегодня в Отделе Тайн — нелепая ложь Министерства, попытка оправдать бардак и коррупцию, неспособность обеспечить мир и процветание нашего общества. Именно так должна реагировать пресса, — на этих словах он обернулся к лежащему на полу Малфою.

Несколько секунд Лорд разглядывает неподвижное тело. Уверившись, что обсуждать кампанию в прессе Люциус вряд ли способен, отворачивается от него.

— Малфою следовало бы давно разобраться со своим эльфом, но он этого не сделал. Тщательно спланированная операция сорвалась, мы потеряли троих соратников! — он шипит, разъяряясь все больше.

Я почтительно склоняю голову, Беллатрикс замирает в нелепой позе, точно попавшая под обездвиживающее заклятие. Лорд внезапно успокаивается и заканчивает будничным тоном:

— Малфой будет наказан в свое время, но пока он мне нужен. Позаботься о нем, — это уже мне.

Я склоняюсь над Люциусом — он в сознании, но глаз не открывает и не шевелится. Правильно, в общем-то, делает. Беру его за руку, произношу заклинания. Пульс выравнивается, Люциус открывает глаза. Я помогаю ему встать на колени. Он покачивается, виновато склоняет голову. Лорд поднимает ему подбородок кончиком его же трости.

— Встань!

Люциус опирается на мою руку и встает. Отстраняется, старается не шататься.

— Год назад ты умолял о прощении, клялся, что не разочаруешь меня. Однако я разочарован. Другой на твоем месте уже был бы мертв, но ради твоей семьи, твоего сына... У тебя же хороший сын? — на этих словах Люциус вздрагивает всем телом. — Ради твоего сына я тебя пощажу, — несказанное «пока» повисает в воздухе.

Лорд бросает трость на пол и выходит из зала.