Как я провел лето (джен)

Глава 4. Гриммаульд-плейс, 12. Ночь.

Я замираю на крыльце ненаходимого дома, медлю. Лондон сверкает неоновыми огнями, гудит автомобильными моторами, живет бурной, насыщенной жизнью, а за порогом...

Массивная дубовая дверь отсекает ночную прохладу и городской шум. Я вдыхаю затхлый запах нежилого дома — все усилия Уизли превратить фамильный склеп в уютное жилище пропали даром. Род Блэков умер, хоть его последний представитель еще жив, и родовое гнездо истлевает.

Коридор погружен во мрак. Горящие факелы не могут его рассеять, они бросают жутковатые багровые отсветы на стены, а пол и потолок тонут в густых тенях. Лишь из-за неплотно прикрытой кухонной двери пробивается яркий, домашний свет. Пахнет выпечкой, вареньем, свежезаваренным чаем. За столом сидит Альбус Дамблдор, от его чашки поднимается пар. Я неожиданно остро ощущаю усталость.

— Присаживайся, Северус, — Дамблдор кивает на гостеприимно отодвинутый от стола стул.

Я до боли стискиваю пальцы, стараясь подавить дрожь. Когда успел замерзнуть? Беру предложенную чашку — янтарный напиток пахнет медом и ромашкой. Неважно. Главное, чай горячий. Я обхватываю чашку двумя руками, грею пальцы, рассказываю.

Дамблдор слушает меня очень внимательно, уточняет детали. Он уже допросил Кричера — эльф стоит насмерть: «Приказов хозяина не нарушал! Если чем-то провинился, пусть меня обезглавят!»

— Кричер говорит правду, — печально заключает Дамблдор. — Со своей точки зрения. Я думаю, — он снимает очки и вертит их в руках, — возможно, если применить к нему легилеменцию...

— К эльфу? — я не верю своим ушам, — да еще и неадекватному? Это — безумие!

— Но ведь может получиться? — пронзительный взгляд ярко-голубых глаз впивается в меня. — Ты узнаешь, что домовой эльф рассказал Беллатрикс, какие сюрпризы она для нас приготовила.

— Или отправлюсь к Лонгботтомам.

Дамблдор укоризненно качает головой. Он водружает очки на переносицу, и его взгляд теряет беспощадную остроту, становится мягким.

— Ты недооцениваешь себя, Северус, ты справишься. Да, и кто, если не ты? Других вариантов нет.

Мне бы его оптимизм. Перспектива застрять в фантазиях спятившего эльфа весьма реальна. А других вариантов, действительно, нет. Не к Беллатрикс же легилеменцию принимать — шансы сохранить рассудок отсутствуют. Даже если казнить эльфа, это не обезопасит от подготовленных ловушек. Нужно узнать, где мы ошиблись, какой лазейкой Кричер воспользовался.

Я допиваю чай и встаю из-за стола. Поднимаюсь на второй этаж, в кабинет, зажигаю светильники. Длинная, узкая комната; у окна, плотно задернутого шторами, стоит секретер, перед ним резной стул.

Входит Дамблдор, за ним Блэк с прилипшим Поттером. Блэк плюхается на узкий кожаный диван.

— Сириус, будь добр, позови Кричера, — обращается к нему Дамблдор и мягко выпроваживает за дверь Поттера, который тщетно пытался прикинуться мебелью.

Повинуясь приказу хозяина, на середине ковра материализуется домовой эльф.

— Что тебе понадобится, Северус?

— Эльф должен оставаться на месте и слушать меня.

Дамблдор выжидающе смотрит на Блэка, и тот, скривившись, повторяет мои слова в форме приказа. Кричер замирает, ссутулившись. Я опускаюсь рядом с ним на колени, стараюсь поймать ускользающий взгляд.

— Кричер, посмотри на меня, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно и мягко. — Посмотри на меня. Я не причиню тебе зла.

Огромные тусклые глаза не видят меня. Я продолжаю говорить, не слишком задумываясь о смысле слов, стараясь лишь сохранить интонацию. Блуждающий взгляд эльфа встречается с моим, застывает зеркальной поверхностью. Я вижу отражения моих глаз, в которых отражаются глаза Кричера — бесконечный зеркальный коридор. Дорога отражений разворачивается передо мной, я вступаю на нее. Исчезает комната, Дамблдор, Блэк, ощущение собственного тела...

Я продолжаю говорить, кажется, на старогэльском, плавно, напевно. Та же мелодия звучит и в сознании Кричера. Я не знаю языка, но понимаю слова: «Мы мертвы, давно мертвы. Не зови нас. Подари нам покой и забвение». Глухое отчаяние, вина, невозможность исполнить свой долг затягивают меня, как трясина. Затхлая стоячая вода заливает рот, я запрокидываю голову, цепляюсь за тонкую ниточку надежды: «Придет хозяин и освободит Кричера!» От чего освободит? От жизни, от долга, вины...

Надежда тает, бедный эльф бьется над неразрешимой задачей, боль сжигает внутренности, нечто темное, леденящее вливается в душу. Невозможно различить явь и кошмар. Промелькнуло десять лет или прошло столетие? Вот появляется Хозяин и заявляет свои права, надежда вспыхивает и гаснет, засыпая сухим пеплом. Проклятые грязнокровки и предатели крови заполняют дом, дурной Хозяин клевещет на свой род и не задает Самого Важного Вопроса. О, если бы он потребовал, Кричер ответил бы, не мог не ответить! Если бы Глава рода, Хозяин потребовал, Кричер рассказал бы о своем Долге, о своей Вине! Но Хозяин не спрашивает. Кричер обязан ему повиноваться, и ненавидит его за это. Хозяин велит ему: «Убирайся!», и Кричер убирается. Он отправляется к мисс Цисси и мисс Белле, рассказывает им о том, что видел, но Кричеру запрещено разглашать тайны Ордена и причинять вред его членам. Как же избавить дом от несносных пришельцев? Мисс Белла знает.

Кричер наносит рану отвратительной твари, засевшей в спальне Хозяйки. Пока Хозяин возится с ним, караулит у камина. Он говорит мальчишке, что его крестный ушел. Хозяин вскоре и правда уходит, едва не размазав Кричера по стене. Вот сейчас, сейчас, дурной Хозяин сдохнет, и все закончится! Кричер останется в доме один, со своей виной, своим долгом...

Кричер забивается в каморку, достает круглый золотой медальон и пытается открыть его. Который раз, и вновь — безуспешно! Кричер бьется головой о стену, зовет Хозяина, Хозяина Регуласа.

Регулас, совсем юный, немного печальный, приказывает эльфу выполнять все распоряжения некого господина. Темный Лорд до своего исчезновения, то есть лет пятнадцать назад — а для Кричера это воспоминание реальнее, чем последующие годы, отравленные тьмой. Это и есть его тайна, понимаю я, его вина!

Кричер следует за господином в пещеру, из которой веет ужасом. Нежить. Страшно. Надо идти за господином. Озеро. В лодку может сесть только один волшебник, но эльфа магия не чувствует. Не смотреть на воду! Там жуть, участь, хуже которой нет для эльфа — быть неупокоенным, служить и после смерти, вечно. Вечно!

Остров. Чаша, наполненная зеленым ядом.

— Пей! — приказывает господин.

Кричер черпает и пьет. Невыносимо горько, огонь бежит по жилам, сжигает внутренности! Повинуясь приказу, он продолжает пить. Перед глазами плывет, над озером дрожит воздух, по воде идет рябь. На поверхности появляются головы инфери. Кричер слышит голоса, знакомые голоса! Это его предки, чьи головы висят на стене. Их проклятия хлещут шипастой плетью. Кричер плачет, но не смеет ослушаться. Он пьет. Когда чаша пустеет, господин кладет в нее медальон и отчаливает в лодке. Кричер мечется по острову, мертвецы зовут его. Да, его место с ними! В озере! Он идет к ним, идет!

Голос Хозяина пробивается сквозь морок. Кричер перемещается на зов. Добрый Хозяин, хороший Хозяин лечит глупого эльфа, слушает его бессвязные речи. Он чем-то озабочен. Кричер расстроил Хозяина? Кричер — плохой эльф! Как помочь хозяину? Кричер все сделает!

Вместе с Хозяином Кричер отправляется в ту же пещеру. Чаша опять полна. Хозяин дает Кричеру медальон и приказывает поить себя. А потом поменять медальоны и возвращаться домой. Разрушить медальон. Никому не рассказывать об этом. Никому! Кричер повинуется приказу, хотя его сердце разрывается от горя. Глаза Хозяина становятся бессмысленными, лицо тупеет, он мычит, неловко отворачивается. Кричер, обливаясь слезами, вливает ему в рот отраву. Чаша пуста. Кричер меняет медальоны и возвращается домой.

Он ждет Хозяина, ждет. Пытается уничтожить медальон. Безуспешно. Кричер пробует снова и снова. Никак! Глупый эльф, негодный эльф, предки проклянут тебя, ты не заслужишь покоя! Хозяйка ждет сыновей. Где ее сыновья? Они не умерли, но среди живых их нет! Их нет, но они не успокоились в могиле! И Кричер не может успокоиться, он не заслужил покой, не исполнил свой долг! Дурной эльф, негодный эльф. Кто подарит тебе смерть и покой? Блаженный покой, вечный покой...