Ликорис (гет)

Её тело дрожало, а глаза горели от горячих слёз.

— Прошу, Такемучи, — отчаянно попросил Майки. Его глаза были настолько пустыми, что Такемичи стало дурно. — Это можешь сделать только ты.

Пистолет в руках у мужчины выглядел поистине угрожающе, пусть его дуло и не было направлено на неё.

Тёмные глаза пристально наблюдали за каждым движением девушки.

— Нет-нет, — отрицала Ханагаки, качая головой и отходя от возлюбленного, которого так давно не видела. — Майки-кун, это явно не выход! М-мы можем всё исправить! Ещё не всё п-потеряно.

Майки впервые за долгое время измученно улыбнулся. И Такемичи стало страшно. Манджиро выглядел таким уставшим, что казался на десяток лет старше. Простая тёмная майка и светлый джемпер скрывали его исхудалую фигуру, а его ранее светлые волосы были окрашены в чёрный — скорее всего, чтобы хоть как-то походить на почившего старшего брата.

Обстановка явно не предполагала счастливое воссоединение двух друзей после стольких лет разлуки. На самом деле, пусть Такемичи и казался странным выбор места встречи, но она бы никогда не подумала, что Майки пригласит на Манилу только для того, чтобы попросить у неё нечто подобное. Конечно, со временем Ханагаки приняла его криминальную жизнь, но ведь…

— Такемучи, — позвал её парень, подойдя ближе. Ей пришлось сделать шаг назад, и она чуть не упала, оступилась о мусор. Конечно, заброшенное здание было мутным местом для встречи, но теперь Такемичи хотя бы понимала, почему именно Майки настаивал на заброшке на Филиппинах. — Я уверен, ты сможешь. Всё будет хорошо.

Майки хотел, чтобы Такемичи убила его.

— Манджиро, н-нет, — повторяла она, едва ли не задыхаясь от рыданий. — Я-я не могу. Так нельзя, ещё не всё потеряно, у тебя всё ещё есть ребята и я! Мы-мы все тебя поддержим…

Майки с грустной улыбкой приставил пистолет к собственному виску, из-за чего Ханагаки пришлось моментально заткнуться и затравленно посмотреть на него.

— Но всё кончено, Такемучи. И я бы хотел, чтобы это сделала ты. — Сано устало прикрыл глаза и со слабой улыбкой убрал заглушку с пистолета, прикладывая указательный палец к курку. — Здесь. В этом месте. С тобой…

Прежде, чем он нажал, Такемичи, недолго думая, подбежала к, чтобы предотвратить неизбежное.

Она уже помнила, что такое было. Такое уже происходило. Но теперь же она много изменила! И так не должно быть. Майки должен был быть счастлив! Дожить до свадьбы Дракена и Эмы, вечно предлагать свои безумные варианты имён их будущему ребёнку. Сделать Тосву номером один во всей Японии, как он и мечтал! У него была куча планов, и Такемичи сделала всё, чтобы сохранить того солнечного юношу, коим он был двенадцать лет назад.

Но что могло произойти, чтобы он из раза в раз желал одного и то же — смерти от её рук?

К несчастью, всё, что смогла сделать Такемичи, так это неаккуратно выхватить пистолет из рук удивлённого возлюбленного. Прогремел выстрел. Пистолет выпал из рук девушки после отдачи. На груди Манджиро разрасталось алое пятно.

— Майки, нет! Нет-нет-нет. Так не должно быть!

Она подхватила Сано почти у самой земли и попыталась своим свитером закрыть рану, пока Майки только и мог, что смотреть на неё со счастливой улыбкой и благодарить:

— Спасибо, Такемучи.

— Не смей говорить! У тебя кровь изо рта хлещет, — паниковала Такемичи, которая никак не могла поверить, что в этот раз она действительно убила любимого мужчину. Она же так старалась предотвратить всё это!

Но Ханагаки оказалась бессильна перед судьбой.

Майки поднял свою руку и положил на её мокрые щеки, ласково поглаживая скулу большим пальцем. Он бледнел на глазах, а свитер никак не мог остановить кровь, и Такемичи вновь пришлось наблюдать за смертью любимого. И в который раз он был счастлив умирать с ней рядом.

И каждый раз, когда Сано умирал, в его тёмных глазах появлялся свет, а всё напряжение, что копилось в его теле, моментально исчезло.

— Я так рад, что любил тебя.

— Так не должно быть, я же всё исправила… — шептала Такемичи, продолжай прижимать промокший насквозь свитер к груди любимого. Она схватила Майки за холодную руку, прижимаясь к ней щекой и удерживала её от падения. — Не оставляй меня, Манджиро.

— Ты… такая тёплая.

Это были его последние слова.

Такемичи не знала точно, сколько она просидела рядом с трупом. Её тело содрогалось от истеричных рыданий, а слёзы падали на безмятежное лицо парня. Его кровь всё ещё была такой тёплой! А рука, словно в противовес, — холодной.

Мёртвый Майки до последнего продолжал смотреть на неё.

Девушка отпустила его ладонь, и та с громким стуком упала на пол.

Такемичи Ханагаки рузко открыла глаза.

В этот раз, пусть и в ужасном сне, она убила Майки. Может быть, он погиб как раз из-за того, что как она вмешалась в ход истории? Произошёл эффект бабочки, а потому в этом кошмаре их последняя встреча закончилась немного иначе, чем в прошлом?

Как бы то ни было, она убила его собственными руками. И это целиком и полностью её вина.

От всех этих мыслей воротило настолько, что девушку банально тошнило. Казалось, ещё пара секунд — и её действительно вырвет. От вида крови, что появлялась перед сомкнутыми веками, от касаний Майки-из-прошлого, который умирал на её руках, от жгучих слёз на глазах, от ощущения собственной беспомощности и слабости.

Наверное, не давала Такемичи разрыдаться во всё горло только её природная упрямость. И дело не в том, что девушка не считала, что она не должна плакать, а в том, что это не те слёзы, которые должны увидеть остальные. Пусть они лучше смотрят на то, как она плачет по друзьям, которых удалось спасти, по оценкам в школе и из-за манги. Но никак из-за собственного бессилия и отчаяния. Ханагаки не хотела, чтобы остальные увидели её слабость именно в таком ключе.

Едва сдерживаемая истерика не давала снова заснуть, и Такемичи, сев на кровати и посмотрев на мирно спящую Эму, сжала руки в кулаки. А затем подтянула колени к лицу и положила на них лоб, вновь прикрывая глаза и глубоко дышать. Воздух рядом с одеялом был душный, отдающий стиральным порошком, но для девушки это, наоборот, становилось спасением. Дыша освежающей химией, она старалась прогнать подступивший к горлу ком, глубоко дыша и с трудом терпя неприятную щекотку в животе.

На одеяло всё же упала пара тихих капель, но Ханагаки не издала ни звука. Она лишь молча сидела, всё также дыша и не обращая внимания ни на что вокруг.

Наконец, минут двадцать спустя, слёзы высохли на щеках, неприятно стягивая кожу, ком в горле ослаб, а лёгкая дрожь перестала бить руки. И только тогда девушка позволила себе выпрямиться, вытягивая ноги обратно и расправляя плечи.

На часах было пять утра. Отвратительное время.

Тяжело вздохнув, Такемичи встала с кровати, поправляя сползшее одеяло Эмы, и вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Судя по всему, остальные домочадцы спали. Ну, тем ей и лучше.

Ханагаки по-быстрому освежилась в ванной и поспешила выскочить оттуда, как ни кстати вновь вспоминая вчерашний вечер. Майки её поцеловал. Ну, или она его — кто ж теперь разберёт? Но главное, что их губы столкнулись, что в Майки было столько же желания, сколько и в самой девушке, что парню, похоже, она уже успела стать небезразличной. Настолько, что её чувства могли оказаться даже взаимными.

Тепло согрело Такемичи изнутри. И тут же превратилось в стылый лёд. Она вспомнила свой кошмар. Она вновь видела мёртвое тело Майки, вот только в этот раз убийцей была она сама.

Скорее всего, именно поцелуй стал триггером её кошмара. Ведь в прошлом их первый поцелуй был уже предсмертным.

Настроение вновь испортилось, и девушка поспешила на первый этаж, на кухню, где, налив в чашку холодной воды, уселась за стол и уставилась на часы. Мерное тиканье секундной стрелки успокаивало, погружало в транс и мысли. Но, к счастью, в этот раз в размышлениях Такемичи не было мёртвого Майки. Вместо него был Баджи.

Кто знает, был ли сон про Сано вещим или нет, но оно пока не важно. Там они были двадцатишести- и двадцатисемилетними взрослыми, и это всё будет только через двенадцать лет. А здесь и сейчас проблема куда важнее — Баджи и его несправедливая смерть спустя ровно полмесяца.

«Надо жить ближайшим будущем, а не далёким и несбыточным. И уж тем более не прошлым», — решила Такемичи, вот только сама не знала, кого она хотела этим успокоить: свой мозг, свою расшатанную нервную систему или себя саму. Хотя последнее уж вряд ли — Ханагаки слишком хорошо себя знала, чтобы вестись на такие дешёвые недо-психологические недо-трюки. Всё равно же думать не перестанет, всё равно же будет рыдать позже, всё равно же это не даст ей спать ночами.

— Ой, ты чего это в такую рань подорвалась? — раздался старческий голос в дверях кухни. Такемичи вздрогнула, едва не пролив остатки воды в чашке, испуганно обернулась. Мансаку явно был удивлён встретить хоть кого-нибудь на кухне в такой час, но вскоре изумлённое выражение лица старика сменилось на нахмуренные брови. — И что этот олух сделал?

— А? — удивилась Такемичи. О ком это дед Сано?

— Твои глаза опухли… — пояснил старший Сано, а Такемичи внутренне скривилась. Всё-таки следы её плача остались. — Внук мой безмозглый. Небось наговорил чего? Вчера весь вечер сам не свой был.

— А, это, — поняла Ханагаки и покачала головой. — Нет, нет, Майки-кун здесь ни при чём. Просто… Просто плохой сон приснился, а уснуть потом не смогла. Вот и… спустилась. Водички попить.

Мансаку нахмурился, явно не веря правдивым уверениям Такемичи, и Ханагаки пришлось выдавить их себя улыбку. Она не хотела, чтобы дед Сано лез в их с Майки отношения. Конечно, это было бы крайне мило с его стороны, но девушка предпочла бы сама со всем разобраться, без третьих и четвёртых лишних.

Что удивительно, то такая позиция не мешала ей периодически лезть в отношения Эмы и Дракена.

Тот же гоукон, например.

Внезапно Мансаку, который прошёл к холодильнику и открыл его, улыбнулся в свои пышные усы и произнёс:

— А ты знаешь, что в детстве, когда у Майки выпал первый молочный зуб, его мама, моя невестка, сказала: «Положи под подушку, фея его заберет и положит вместо него конфетку». А этот сорванец уже тогда был смышлёным! Не хотел он конфету, ему велосипед подавай! Сначала мы как-то это проигнорировали, но он весь день спрашивал про велосипед. Пришлось сказать, что велосипед под подушку не поместится. И что, ты думаешь, он сделал?

— Положил под матрац, чтобы уж наверняка? — предположила Такемичи.

— Нет! Он взял суперклей и приклеил зуб обратно! Нам пришлось тут же ехать к стоматологу!

Ханагаки рассмеялась. Да уж, Майки, что сейчас, что тогда, был личностью неординарной и альтернативно мыслящей. Кому бы ещё пришла в голову мысль приклеить зуб на место?

Дед Сано улыбнулся, понимая, что приподнял девушке настроение: Такемичи наконец-то улыбалась.

Мансаку поставил рис в рисоварку, разбил несколько яиц, смешал их с солью с молоком и принялся размешивать палочками. Ханагаки только сейчас поняла, что всё это время он готовил для них завтрак. Девушке даже неловко стало. Одно дело, если бы завтрак ей готовила Эма: она — подруга, в этом ничего такого. А другое, когда едой занимается добрый дедушка, в чьём доме она находится в качестве гостя его внучки. Самого Сано это, кажется, совершенно не волновало.

Зато ему настолько понравилось рассказывать всякие забавные истории из детства Майки, что он решил продолжить это делать, совсем не думая о том, что внуку потом будет чертовски неловко:

— Когда ему было три года, он уже сам принимал ванную, но не один, а с кучей резиновых уточек, которых ему постоянно дарил Шиничиро. Ну, а ты сама понимаешь, детские годы, воображение, непосредственность, — усмехнулся он. — В общем, Майки каждый раз устраивал уткам концерты. Брал тюбик шампуня, представлял, что это микрофон, и начинал петь. О, его концерт в те дни звучал на весь дом! Это уж потом мы додумались поставить дверь потолще. А тогда мы каждый день слушали песни из его любимых мультфильмов и те, которые он сочинил сам. А когда заканчивал, кланялся уткам-зрителям и выходил из ванной, полностью довольный собой.

Такемичи рассмеялась, представляя себе эту картину: маленький Майки с торчащими в разные стороны волосами, с широченной улыбкой на устах и весь в мыльной пене. Перед ним — в несколько рядов жёлтые уточки, а сам он поёт заставку из «Дораэмона»⁽¹⁾ или Детектива Конана⁽²⁾, воображая себя великим исполнителем. Ну что за милота!

Ранний завтрак они разделили на двоих, и Такемичи с удовольствием ощутила чужую заботу на себе.

В прошлом она не была особо близка с Мансаку, но тот всегда по-отечески заботился о Ханагаки. То спросит, как дела в школе, то конфету шоколадную предложит, а то и вовсе подарит розу, сорванную с кустов, которые он так любовно выращивал. И всё это просто потому, что она была другом Майки и Эмы.

К сожалению Такемичи, в прошлом Мансаку прожил недолго. Спустя год после её переезда он умер от старости, оставляя несовершеннолетнего Майки совсем одного: без родителей, без брата, без сестры, без двух лучших друзей, без себя. Ханагаки даже вообразить было тяжело, что же в тот момент пережил сам Манджиро, который из года в год терял своих самых близких людей.

Наверное, смерть Мансаку стала его последней каплей, после которой он решился на самоубийство. Но и потом тянул годами, пока, наконец, не встретился с Такемичи и не отпустил перед ней все свои грехи. Пока не поставил кровавую точку в их болезненных отношениях.

Девушка прогнала неприятные мысли прочь, вместо этого сосредотачиваясь на горячем омлете, что лежал поверх горки риса. Еда сейчас была куда важнее всяких там переживаний.

На ароматный запах со второго этажа спустилась Эма, которая всё водила носом. Девушка выглядела заспанной, её волосы были сколочены, но при этом она была довольной: видимо, с утра у неё было хорошее настроение, а о своей неудачи с Дракеном она не вспоминала.

Не вспоминала ровно до тех пор, пока во входную дверь не постучали и на пороге не оказался предмет её сердечных переживаний. Одетый, причёсанный, выбритый и свежий Дракен собственной персоной.

При виде его невозмутимого лица Такемичи резко захотелось врезать ему. Эма, значит, весь вечер и всю ночь переживала, с трудом заснув, а он тут крутого из себя строит, даже бровью не повёл! И вообще, делала вид, что абсолютно ничего не произошло.

Судя по взгляду Эмы, та тоже разрывалась между обидой и желанием врезать. Хотя Ханагаки поделилась с ней, что, по словам Майки, Дракен вчера ой как распсиховался. Ну явно всё из-за своих ревности и тупости. Причём тупости по той причине, что он никак не мог понять, что это за фрукт такой, эта ревность. До этого младшая Сано постоянно вилась рядом, улыбалась ему и звала на свидания, а он стоически игнорировал и лишь изредка соглашался. И всегда держался холоднее, чем айсберг в океане. А тут бум — и Титаник сменил маршрут, выбирая воды потеплее и отказываясь крушиться о глыбу льда вновь.

— Надо бы Майки разбудить, — сказал Дракен, садясь за стол и беря протянутые ему палочки. Кажется, в этом доме он завтракал ежедневно.

— Ну иди буди, я этим заниматься не собираюсь, — фыркнула Эма, обиженно насупив нос и чуть отодвигаясь от него подальше. — Твой друг — вот ты с ним и разбирайся.

— Вообще-то он твой брат, — внезапно напомнил ей Мансаку, невозмутимо попивая свой зеленый чай. — Кому и разбираться, то только тебе.

— Деда! — возмутилась Эма. — Он — твой любимый внук! Наследник! Кто как не ты должен о нём заботиться?

— Ну, лучшие друзья, это да. Прости, Рюгуджи-кун, но в логово зверя идти сегодня тебе, — внезапно сдался старик, переводя стрелки на другого.

— Эй! Ни за что! — тут же испуганно отказался Дракен. — Я его вчера будил!

— То было вчера, а сегодня — новый день, — нравоучительно заметила Эма.

Такемичи от такой перебранки не могла не улыбнуться. Подумать только: эти трое как ни в чём не бывало спорили о том, кто пойдёт будить Майки, перекидывая эту обязанность друг на друга, как горячую картошку.

— Если хотите, то я могу разбудить его, — предложила девушка. Все тут же вылупились на неё.

— Одумайся, — хриплым тоном, полным ужаса, одёрнула её Эма.

— Эта ошибка будет стоить тебе жизни, — кивнул Дракен, не отговаривая и явно испытывая большую долю его уважения.

— Не подходи к этому монстру, — попытался отгородить её Мансаку.

— Ну… Я всё же попробую, — улыбнулась Такемичи, вставая из-за стола и направляясь к выходу в гараж.

— Мы будем помнить тебя! — крикнул ей вслед Дракен.

— Ага, поставим тебе памятник у роз дéды, — поддержала его Эма. Дед Сано молчал, мысленно собираясь с духом доставать ящик с аптечкой.

Вот только дело было в том, что Такемичи как раз-таки знала, как правильно будить Майки.

Парень был тем ещё соней, который с трудом просыпался только к обеду, из-за чего смирившийся с подобным Дракен на своей спине тащил его до школы, где первые уроки Сано благополучно просыпал. Будить друга парень не решался: тот вставал крайне тяжело, а спросонья, будучи злым и недовольным, мог врезать. Да так, что даже родной дед порой опасался к нему подходить: хватало в течение нескольких лет видеть не сходящую с затылка Шиничиро шишку, которую тому оставлял Майки после очередной, ежедневной попытки добудиться до него раньше часа дня.

Но, опять же, Ханагаки знала секретный способ.

Во-первых, дома Майки всегда спал со своим старым одеялом, которое было уже сильно потрёпано временем. Отнимать его было нельзя ни в коем случае. Вместо этого надо по возможности обмотать его вокруг любой ноги парня, чтобы тот чувствовал одеяло, но уже не мог к нему прижаться лицом.

Во-вторых, необходимо было впустить в комнату холодного свежего воздуха, чтобы Майки подмёрз. Для этого можно было отнять его повседневное одеяло. Но, опять же, нельзя было трогать старое. В комнате Сано за холод отвечал кондиционер, который девушка моментально поставила на восемнадцать градусов.

В-третьих, надо было убедиться, что пятки Майки, как и его ладони, быстро охлаждаются: потеряв драгоценное тепло, Майки начнёт искать его. Но, не находя в объятиях одеяла, он начнёт ворочаться туда-сюда, пока не станет просыпаться. И этот момент он будет ой как недоволен.

В-четвёртых, необходимо сразу же, как Майки примется продирать глаза, пытаясь осознать, что произошло, поманить его вкусняшкой. Это заставит Сано сесть на кровати, а если медленно отходить к двери, то тот и вовсе поднимется на ноги.

И, наконец, в-пятых, когда парень начнёт функционировать, что произойдёт через примерно пять шагов, можно смело и строго обещать ему, что вкусняшку он получит только если умоется и почистит зубы. Обычно к этому моменту немного недовольный, но полностью разбуженный Майки добровольно шёл в ванную.

И эта стратегия, как и всегда, сработала просто на ура.

— С добрым утром, Майки-кун, — улыбнулась ему Такемичи. В голове вновь вспыхнул тот поцелуй. И только сейчас девушка поняла, что не знает, как себя теперь вести с парнем.

Она замерла, широко распахнув глаза. И… что дальше? Что ему ещё сказать? Сделать вид, что ничего не произошло?

А полусонный Сано, потирающий глаза, приближался к ней, остановившись на пару секунд лишь для того, чтобы убрать одеяло с ноги.

Такемичи казалось, что каждый шаг Майки был для неё как приговор, а каждая секунда длилась как десяток-другой минут. Замерев испуганной ланью, девушка совсем растерялась. Может, она и старше морально, но если судить честно, она вообще даже не представляла что и делать, особенно после того кошмара.

Наконец, Майки практически полностью покинул мир сновидений. Его взгляд стал осмысленнее, но на дне глаз всё ещё плескались остатки дымки сна.

— Утра, Такему-у-уч-чи, — произнёс он, растягивая «у» и запинаясь на «ч».

То ли машинально, то ли осознанно юноша подошёл вплотную к девушке, крепко обнял её, прижимаясь лицом к её волосам так, что она чувствовала его дыхание над ухом, а затем тот поднял руку, потрепав девушку по светлым волосам, будто убеждаясь, что вот она здесь, настоящая, после чего с улыбкой отстранился, прошёл мимо и направился в ванную комнату.

Из кухни послышались удивлённые вздохи и охи: Майки встал до часу дня, и на это у Такемичи ушло каких-то три минуты! Ну точно чудеса.

А сама девушка глубоко вздохнула, и звуки, которые до этого, как оказалось, вообще пропали, вернулись с новой громкостью. Девушка чувствовала, как сердце стучало у неё в висках и отдавалось пульсацией в уши.

Чёрт возьми, и как ей теперь быть?

1) «Дораэмон» (Doraemon) — манга Фудзико Фудзио, повествующая о синем кибернетическом коте, который попадает в настоящее время на Землю из 22-го века помогает мальчику Нобите, который ничего не умеет делать как следует самостоятельно. Публиковалась в 1970-1996 гг.

Вернуться к тексту

2) «Детектив Конан» (Detective Conan) — манга Госё Аоямы, повествующая о приключениях молодого детектива Шиничи Кудо, который, будучи отравленным, случайно превратился в ребёнка. Публикуется с 1994 — н.в.

Вернуться к тексту