Стигийские собаки (гет)

* * *

А я иду — за мной беда,

Не прямо и не косо,

А в никуда и в никогда,

Как поезда с откоса.

А. Ахматова

Джинни была готова поклясться, что место, откуда она вошла в подземелье, было именно здесь. Здесь, и нигде больше. Или этажом выше? Нет, здесь. Но никаким заклинаниям, тем более без палочки, стена не поддавалась. Джинни была уже в таком состоянии паники, что просто бросалась на эту несчастную стену, словно раненая кошка , истошно вопя нечто нечленораздельное. Наконец, после очередного чувствительного удара о стену, девушка осела на пол, едва сдерживая рыдания. Надо было спешить. Она опять была во всём виноватой, снова вляпалась в чью-то смертельную игру, и снова по глупости. А теперь ей нужно бежать, скорее, чтобы успеть сообщить всё МакГонагалл и спасти Малфоя. Его нужно было обязательно спасти, потому что теперь она в долгу перед ним. Она должна лететь в буквальном смысле, должна сообщить о Снегге… Но здесь нить размышлений оборвалась. Сдать его? Сдать тайну сумасшедшего убийцы было понятно, но сдать в руки аврорам человека, которого пять минут назад она сама же и защищала перед Малфоем, обвиняя последнего в отсутствии моральных принципов? Нет, конечно, мысль о том, что она любила психа, убившего её брата, была абсурдна даже для Джинни, просто в тот момент, когда Малфой это сказал… И девушка снова осеклась: что на неё тогда нашло? Откуда мысли про какие-то чувства, что они вообще могут быть? «Не схожу ли я с ума? – с беспокойством попыталась сосредоточиться Джинни, — Что-то не так… Я не помню половины, что только что несла Малфою… какие-то пробелы, чёрные пятна…». Мысли опять начинали путаться, закручиваться в жутком беспорядке. Вдруг девушка поймала себя на мысли, что она уже десять минут сидит и пялится в одну точку, хотя нужно было бежать. Она встала, держась за стену, попыталась идти, но всё кружилось перед глазами – и вдруг она услышала звук шагов.

— Малфой? – спросила она у тёмного сырого коридора. Но ответа не последовало.

Прежняя паника задушила Джинни, и она бросилась бежать вверх по лестнице. Шаги приближались всё равно, как бы быстро она ни бежала, звук становился громче и отчётливей. Почти ничего не различая во тьме, она руками ощупывала узкий проход и бежала как могла по какой-то винтовой, как ей казалось, лестнице, куда-то вверх. На очередном каменном выступе в стене, за которые она хваталась ледяными пальцами, девушка оступилась. Руки соскользнули, корпус потянуло вниз – и она упала с нескольких ступеней на спину, ударившись головой о достаточно острый камень. В глазах потемнело, жуткая боль пронзила всё тело, особенно голову.

Спустя некоторое время, Джинни, придя в сознание, решила всё-таки открыть глаза. Сквозь узкие щёлочки приоткрытых век, он различила жёлтый блеск свечи. Ещё через пару мгновений, мгла перед глазами развеялась окончательно…

Невероятный ужас пронзил всё её существо с такой быстротой, что в лёгких не оказалось воздуха – прямо перед её лицом остекленевшими глазами смотрела морда той самой мёртвой собаки из лаборатории. Её тело лежало на Джинни, распоротым брюхом вниз, на морде в свалявшейся шерсти можно было различить запёкшуюся кровь. Резкий запах разложения не дал девушке вдохнуть – и она потеряла сознание.

Она очнулась довольно скоро, всё на той же лестнице, освещаемой лишь бликами свечей с других этажей. Собаки уже не было на ней. Джинни кое-как поднялась на локтях – и уловила какое-то движение впереди себя.

— Здравствуй, Джинни, — произнёс мамин голос.

— Мам…?

— Да, моя милая, с тобой всё хорошо?

— Мама, мне так плохо, — чуть шевелила языком Джинни, — Мама, Снегг убил Рона, а Драко внизу, — всё кружилось перед глазами, но Джинни постаралась поотчетливей указать рукой на лестницу, — там…внизу…скорей.

— Джинни, я не могу никуда идти.

— Почему?

— Я умерла, доченька.

— Что?

— Я — мертвец! – и на слабом свету показалась изуродованная женщина в изодранном белом платье, с рыжими спутавшимися волосами. Она была вся мокрая, белая как смерть, вместо глаз можно были различить лишь кровоподтёки, губ не было видно, только зубы… Женщина протянула руку – Джинни как могла закричала – и снова потеряла сознание.

Ей снился странный сон. Такой отчётливый, что его можно было принять за реальность, но Джинни точно знала, что это сон…

Она находилась в светлом кабинете. Здесь было очень холодно, потому что окно почему-то было распахнуто настежь, и лёгкие гардины летали как призраки от сильного зимнего ветра.

За столом сидел какой-то молодой человек в тёмно-синей мантии с гербом министерства на кармане. У него были рыжие волосы и очень сосредоточенный взгляд зеленовато-коричневых глаз. Джинни точно знала, что это её брат, Перси.

За ним стояла невероятно красивая женщина и массировала ему плечи. У неё были чёрные волосы, собранные в сложную причёску, неестественно-бледная кожа и алые губы правильной формы. Сомнений у Джинни не возникло и здесь – это была Ровена Ривенкло.

Девушку же никто не замечал. Джинни стояла спиной к окну и слушала разговор, а ветер, рвущий гардины, безжалостно дул ей в спину. Было очень холодно, и было какое-то навязчивое желание обернуться к этому ветру лицом, как будто от этого он станет теплее, как будто от этого станет легче дышать, думать и слышать.

Но ей надо было услышать, о чём говорили те двое. Точнее, говорила в основном Ровена.

— Пойдём со мной, мой мальчик. Пойдём, я дам тебе власть. Настоящую власть, а не её имитацию, которой тебя обманывают в министерстве. Это не власть.

— А что власть?

— Власть – это когда ты можешь управлять не человечеством в целом, а каждым человеком в отдельности. Когда в твоих руках всё: его чувства, его мысли, его смерть, понимаешь?

— Не очень…

— Это когда взрослый мужчина хочет убивать по одному твоему желанию, а потом не может удержать своей животной страсти к пятнадцатилетней девочке. Это когда по одному твоему слову девушка говорит о любви к человеку, который практически у неё на глазах убил её брата. Это когда парень хочет девушку, которую презирал всю свою жизнь. Это когда человек сходит с ума потому что ты так хочешь, его преследуют видения, его самые сокровенные страхи, приумноженные тобой в тысячу раз… Теперь понимаешь? Ты владеешь их сознанием. Ты можешь владеть их чувствами. Ты владеешь их жизнями. Это называется властью. Настоящей властью. И я ей в какой-то степени владею…

— И я смогу ей владеть? – загорелись глаза Перси.

— Почти, мой хороший, почти. Но для этого нужно кое-кого убить…

— Я согласен…

Больше Джинни ничего не слышала. Она пыталась прислушаться, но в уши как будто кто-то заложил вату. Тогда она наконец-то решилась и медленно развернулась лицом к окну. Ветер ударил ей в лицо. Сначала ледяной, но потом он всё теплел, теплел, теплел... И вот тучи за окном рассеялись, и было видно чистое голубое небо, бескрайнее и светлое, летающие белые гардины шёлком гладили щёки, окно стало больше – и Джинни улыбнулась, и пошла к нему. Она встала на подоконник и протянула руки вперёд. Ветер, сильный и тёплый, трепал её волосы, и ей казалось, что она сейчас взлетит. Так много свободы, и света, и счастья…да, счастья. И она шагнула вперёд…