Осколки чужого прошлого (гет)

Огромный зал освещался несколькими факелами, отчего казалось, будто в помещении столько много теней. Они были разных размеров, высокие, подвижные, словно живые. В ночной тишине можно было услышать треск огня, и чье-то размеренное дыхание. Должно быть, дыхание старинного замка.

Темноволосый мальчик сидел на стуле, напоминающем трон, закинув ноги на длинный стол. Он крутил палочку в руках, то рассматривая ее, то останавливая взгляд на ком-то невидимом. Он, конечно, тоже не видел этого человека, но воображение рисовало вполне конкретные образы. В данный момент — образ черноволосого мужчины с крючковатым носом.

— Северус, почему вы ведете себя как клинический идиот? — мальчик достал из кармана мятный леденец, дабы лучше войти в образ.

Мужчина приподнял бровь, посмотрел на фантик от конфеты, и выдал уничижительное:

— Альбус, полагаю, у вас прогрессирует старческое слабоумие. Могу посоветовать хорошего специалиста в клинике святого Мунго.

— Право, не стоит, мой мальчик, — "Альбус" поудобнее устроил ноги на обеденном столе, — Но вы должны быть объективным учителем. Мне пришло письмо из Попечительского совета. Вот, полюбуйтесь, — мальчик протянул пустую бумагу, вырванную из тетради по Чарам.

— И что? Я должен прислушиваться к мнению остолопов, считающих, будто лучше меня знают, как я должен учить это стадо баранов? Увольте, директор.

— Уволить всегда можно, Северус. Но это не выход. Вам, как минимум, будет несколько сложно найти новую работу. Из-за некоторых особенностей, — мальчик покосился на левую руку профессора.

— Ну, знаете ли, Альбус...

— Я чего-то не знаю? Так расскажи, милейший, — мальчик потер ладони в предвкушении.

— Да не пойти бы вам...

— В Мерлинову задницу? — предположил мальчишка.

Профессор резко развернулся, направляясь к выходу из Большого зала. Он не желал больше общаться с неуравновешенным Альбусом Дамблдором. А жаль...

В общем, Гарри Поттер развлекался на каникулах, сидя ночью в кресле директора в Большом зале. У него, то есть у Дамблдора, были даже воображаемые друзья и враги. Порой так прекрасно, когда они — воображаемые! Но в жизни почему-то появляются еще и настоящие, которые, кажется, всеми силами стремятся убить внутренний мир человека. Причем, в этом одинаково преуспевают и враги, и друзья.

* * *

Гарри очень переживал, что каникулы проходят так быстро. Он не желал возвращения в Хогвартс тех студентов, которые снова будут косо на него смотреть, гадая, кто же станет следующей жертвой наследника. Если бы Гарри сам знал, кто ей станет! Тогда было бы несколько проще переносить все эти взгляды. Одно дело, если тебя обвиняют в том, в чем ты действительно виновен, а другое — когда ты не имеешь к преступлениям никакого отношения. Это несколько обиднее.

Сейчас, в последний день каникул, Гарри направлялся в Выручай комнату, которая не желала принимать облик места, где он будет всегда счастлив. Зато когда Поттер попросил ее сделаться местом, где не будет никаких проблем, комната решила пошутить. Может быть, в этом, конечно, и был смысл... В общем, мальчик попал в пустое помещение с гробом в центре. Больше Гарри не экспериментировал с магией комнаты, задавая ей простые пожелания: чтобы было уютно, тихо и там был Матроскин.

Но в этот раз все же Гарри решил попросить комнату стать залом переговоров. Она поняла его слишком буквально, поэтому Поттер стоял сейчас в огромном конференц-зале с овальным столом посередине. Вокруг стола было не меньше пятидесяти стульев в зеленой бархатной обивке. У каждого места на столе лежали блокнот, ручка, стояли бутылки с водой и стаканы. Сам зал был даже красивым, но очень уж огромным. Наверное, в подобных местах велись важные переговоры, решались судьбы мира, творилась история...

Но сейчас переговоры должны были проходить между двумя людьми, один из которых наглым образом опаздывал! Вот еще одна причина, почему воображаемые друзья и враги — лучше! Они всегда приходят вовремя.

Еще некоторое время Гарри представлял себя высокопоставленным чиновником в ООН, решающим судьбы постсоветских республик, которые, если вспомнить новости, что он слышал у Дурслей, не могли разобраться, как им дальше жить. Вскоре, ввиду незнания всей проблемы, Гарри это наскучило, но как раз в это время дверь Выручай комнаты отворилась и в конференц-зал вошел темноволосый подросток.

— Ты долго, — заметил Гарри властным тоном. Видимо, не до конца вышел из роли.

— Не наглей, Поттер. Я мог бы вообще не приходить. Что за идиотский зал?

— Это зал переговоров!

— У нас планируются переговоры? Я думал, мы воспоминания смотреть будем. Если ты хотел поговорить, нужно было предупредить. Вдруг я не хочу с тобой разговаривать?

— Хватит строить из себя противного слизеринца, Лонджиус!

— Может, мне нравится быть противным слизеринцем? — ухмыльнулся Эмэт, садясь по правую сторону от Гарри, — Или... ты мне завидуешь? Да, Поттер, я понял... Ты должен улыбаться тем, кому не хочешь улыбаться, заступаться за всяких придурков только потому, что на вашем факультете так принято, — Лонджиус говорил все тише, он уже почти перешел на шепот. — А я могу быть мерзким, и никто не обратит на это внимания. Слизеринец же! Так?

— Ты, кажется, не хотел со мной разговаривать? Ни в коем случае не меняй свое решение, — Гарри щелкнул пальцами, и к столу по воздуха приплыл думосброс, напоминающий маггловскую раковину. Но, нужно признать, что раковину весьма хорошего дизайна. — Выбрасывай сюда свои воспоминания.

— Выбрасывать? — презрительно переспросил Эмэт, — Предлагаешь мне удариться головой о думосброс, в надежде, что воспоминания туда... того.

— Ну, он же думосброс, — пожал плечами Гарри, — Значит, воспоминания туда сбрасываются. Честно, я искренне надеялся, что ты сам знаешь, как это делается.

— Я-то знаю, но... выбрасываются? В общем, ладно.

Эмэт достал из кармана палочку, черную и длинную. Длиннее, чем у Гарри. После чего Поттер вспомнил пошлую шутку Матроскина, что чем длиннее палочка волшебника, тем короче... В общем, сохранение равновесия в природе, способствующее избавлению от комплексов.

— Что ты ухмыляешься? — спросил Лонджиус, поднеся палочку к виску.

— Да так. Анекдот вспомнил.

— Сам вспомнил, сам посмеялся. Молодец! Ныряй в воспоминания, я за тобой. Видишь людей?

Гарри видел неопределенные черные точки. Плохое зрение все же давало о себе знать, и в эти моменты Гарри ужасно злился на свой природный недостаток. И очки его жутко раздражали! Хоть Матроскин и считал, что они ему, в целом, идут. Чтобы увидеть в черных точках людей, Поттеру пришлось очень низко наклониться, но когда кончик его носа коснулся гладкой поверхности думосброса, Гарри почувствовал, что падает. Даже закричал, пока не приземлился на землю. Прямо в лужу!

— Что ты так орешь? — зашипел совсем рядом Эмэт, протягивая Гарри руку, чтобы помочь подняться, — Все мысли в моей голове распугаешь!

— Ничего, — Поттер схватил Лонджиуса за руку, — Говорят, иногда полезно не думать.

— Я не хочу быть похожим на тебя по умственному развитию!

— Сам ты недоразвитый!

— Заметь, я тебя не обзывал. Смотри лучше.

И Гарри посмотрел. Издали он видел толпу людей. Все были в черном. Большую часть из присутствующих на похоронах составляли дети.

— Можно подойти поближе? — шепотом спросил Гарри, будто боялся, что его заметят.

— Конечно, — так же шепотом ответил Эмэт, — Только это весьма скучное зрелище!

Гарри не обратил внимания на слова слизеринца, он уже пробирался ближе к толпе. Теперь он уже мог заметить, что выражение лица строгой высокой блондинки лет пятидесяти, стоящей ближе всех к деревянному гробу, выражало скорее нетерпение, чем скорбь. Некоторые дети, как могло показаться, откровенно скучали, либо не понимали, что они здесь делают. Но вот юноши и девушки уже искренне сочувствовали... себе должно быть, мертвым ведь сочувствовать глупо. В стороне собралась и группа весьма странных молодых людей, по нелепым костюмам которых можно было определить, что они — волшебники. Только те, пытаясь выглядеть как магглы, могли нацепить на себя старую блузу с множеством рюшей и пуговиц, благо хоть черную. Или надеть нелепый котелок, из которого обычно в цирках фокусники вытаскивают зайцев. Или осмелиться прийти на похороны с ярко-синими волосами. Правда, даже в той отдельно стоящей группе можно было заметить вполне прилично одетых людей.

Дети насторожено поглядывали в сторону странной толпы, но не решались разговаривать, пока священник читал молитву. Гарри тоже смотрел на волшебников, но и сам не знал, что хочет там увидеть. Все лица были совершенно незнакомыми.

— Кого ищешь? — будничным тоном спросил Эмэт, так же вглядываясь в толпу.

— Тебя!

— Зачем? Это бессмысленно и глупо. Все равно не там смотришь.

— Это же твои воспоминания? Значит, ты здесь должен присутствовать.

— Заметь, это мои воспоминания из прошлой жизни. Может быть, я вон та синеволосая девушка. Или вообще покойник? — развеселился Эмэт, — Представь, сейчас я внезапно выпрыгну из гроба, вот магглы-то разбегутся!

— А серьезно? Ты ведь здесь должен быть...

— Найди, если хочешь. Можешь искать своего кота, — Лонджиус ухмыльнулся, и показал в сторону гроба, — А можешь попытаться вспомнить покойничка.

Гарри сощурился, разглядывая бледное лицо умершего юноши. Оно было определенно знакомым, но Поттер никак не мог вспомнить, где именно мог его видеть. Может быть, на портретах?

— Ну же, — Эмэт схватил Гарри за руку и шептал ему на ухо, будто кто-то вокруг мог их услышать. — Неужели у тебя ранний склероз, Поттер? Зеркало, твой кот... Вспоминай.

И Гарри вспомнил. Ровно год назад он видел Марка Моргенбессера живым. В зеркале Еиналеж. Только там Марк был гораздо младше... и улыбчивее. Хотя, улыбающийся покойник выглядел бы, как минимум, странно. Гарри подошел совсем близко к гробу, встал прямо напротив священника. Да, определенно, те же кудрявые волосы и, хоть глаза и закрыты, уголки их так же опущены вниз. Матроскин видел в зеркале Еиналеж Марка. Поттер резко обернулся. Эмэт, стоявший прямо за ним, отступил на шаг назад.

— Кто ты? — Гарри резким движением приставил волшебную палочку к горлу слизеринца, — Откуда ты знаешь, что было год назад?

Лонджиус рассмеялся. Несмотря на то, что присутствующие не могли их видеть и слышать, от этого смеха на кладбище становилось не по себе.

— Ты хочешь в моем же воспоминании убить меня? Большей глупости я еще не встречал! Давай, Поттер, произнеси смертельное проклятие! Ну же...

— Да не хочу я тебя убивать!

— Обидно, — пожал плечами Эмэт.

— И вообще, чем твоя память хуже той реальности, где мы живем! Почему это я не смогу тебя здесь убить, если захочу? — Поттер улыбнулся.

— Тринадцатая ступень? Не смеши меня, ты смог бы меня здесь убить, будь ты магом тринадцатой ступени просвещения. Пока же я вижу перед собой лишь мальчишку, — Эмэт ухмыльнулся, — Сла-абого мальчишку, голова которого находится в моих же воспоминаниях, а задница торчит в Выручай-комнате! И мне не составит труда выкинуть тебя отсюда! — подросток толкнул Гарри, тот почувствовал, что снова словно подает в пустоту, а потом он уже упал в прямом смысле. С красивого стула с зеленой обивкой в Выручай-комнате.

Эмэт стоял рядом и улыбался. Он слегка склонил голову набок, будто изучая свалившегося со стула Поттера. Лонджиус присел рядом на корточки.

— Видишь, не нужно меня злить, — немного обиженно, по-детски произнес он, — Я могу навредить. Случайно. Не нужно меня обвинять!

Слизеринец поставил стул, с которого упал Гарри, на место, а сам лег на пол. Скорее всего, двое мальчишек, лежащих на полу в конференц-зале, выглядели несколько необычно.

— Я, правда, не желаю тебе зла, Гарри. Веришь?

— Нет.

— Зря. Хотя, может быть, правильно, что не веришь. Но это не я открывал Тайную комнату!

— Но ты знаешь, кто ее открыл?

— Знаю.

— Почему ты не скажешь Дамблдору?

— Я не желаю никому зла...

— Ты говорил, что расскажешь, как друзья Марка смогли отомстить магглам, и пройти потом проверку под Веритасерумом.

— Да это элементарно! — Эмэт резко поднялся на ноги, схватил со стола ручку, и что-то написал в одном из блокнотов, лежащих на столе. — Мне пора на ужин. Тебе, кстати, тоже. Дамблдор будет волноваться. Он старый, нехорошо его расстраивать!

Помахав рукой, Эмэт выбежал из комнаты. Гарри осторожно поднялся, потянулся и зевнул — сегодня мальчик не очень хорошо спал. Поттер посмотрел в блокнот. Красивым ровным почерком там было написано:

"Я сделал это," — говорит моя Память. "Я не мог этого сделать," — говорит моя Гордость и остается непреклонной. В конце концов, Память уступает" (Ф. Ницше).

* * *

— Вы судите только по тем людям, кого знаете! — не унималась Гермиона. — Наследником Слизерина может быть кто угодно!

— А по кому нам еще судить? — удивился Финниган.

— Хорошо, — Гермиона скрестила руки на груди, — давайте рассуждать логически. Вначале вы считали, что наследником является Малфой. Но после того, как нападение произошло в то время, когда Малфой и Гарри были в Больничном крыле, ваше мнение изменилось. Теперь вся школа считает, что наследник Гарри. Но мы знаем, что это не он! Так почему вы начинаете подозревать Нотта и Селвина? Потому, что Селвин учится на одном курсе с Фредом и Джорджем, и они сказали, что он совершенно помешан на чистокровности? Какая основная черта факультета Слизерин?

— Хитрость, — хмуро отозвался Рон.

— Вот именно! Может быть, наследником является какой-нибудь тихоня семикурсник, которого вы даже не помните! Потому что он — хитрый и не выделяется!

— Гермиона права, — подал голос Гарри, до этого не принимавший участия в беседе. — Я вот тоже могу себе позволить напугать тех, кто считает этим треклятым наследником меня. Как раз потому, что я знаю, что не виновен. Я не боюсь допроса под Веритасерумом, поэтому могу и пошутить. Настоящий наследник Слизерина бы так не сделал.

— Да, верно, — улыбнулась Гермиона. Она любила, когда с ее мнением соглашаются. — Поэтому нам нужно приглядеться к самым тихим слизеринцам.

— Как же я ненавижу этих змей, — со вздохом сказал Симус, — запытал бы их до смерти!

Все посмотрели на Финнигана с легким недоумением на лицах.

— Что? Это я так... образно.

— Думаю, нужно хотя бы понять, что это за чудище Слизерина... — предположил Невилл.

— Точно! — Гермиона подскочила, и резко направилась к выходу из гостиной.

— Куда это она? — поинтересовался Симус.

— В библиотеку, — сказали одновременно Гарри и Рон.

— Сейчас одиннадцать вечера!

— Вот она и вернется, когда осознает, что время — не всегда абстрактное понятие, — ответил Гарри.

— Бабушка говорила, что каждый человек по-своему воспринимает время, — поделился соображениями своей бабушки Невилл.

— Но это никак не отменяет того, что в одиннадцать часов библиотека будет закрыта! — ответил ему Финниган. — И все же, что за чудище может обитать в замке? Давайте исходить из предположений, чего мы больше всего боимся. Я вот боюсь банши, но вряд ли это она была бы чудищем Слизерина.

— Я боюсь пауков, — с опаской сказал Рон, будто паук мог его подслушать и съесть.

— Это уже возможно, а ты, Гарри, чего боишься? — спросил Симус.

Гарри задумался. Крепко задумался, но так и не смог придумать свой самый определенный страх. Он боялся многого: смерти Матроскина, отсутствия будущего, слабости. Но все это на роль чудища Слизерина не годилось.

— Да так мы еще долго будем предполагать. Нужно идти другим путем. Я вот банши не боюсь, но если бы увидел — испугался. Давайте предполагать, что может привести человека в оцепенение.

— Бог? — предположил Симус, и все посмотрели на него, — Нет, ну а что? Отец читал мне в детстве Библию, там была какая-то история с Содомом и Гомморой. Бог сказал единственному праведнику и его семье бежать и не оглядываться, но жена обернулась и превратилась в камень. Как-то так.

— Это очень прекрасно! — заметил Гарри, сквозь смех, — И в том, что Бог — чудовище Слизерина — определенно что-то есть. Главное, не рассказывай об этом никому. Боюсь, могут неправильно понять. У кого-нибудь есть более правдоподобные идеи?

— Медуза Горгона? — предположил Рон.

— Да, это очень правдоподобно, Рон! — ехидно сказал Симус.

— Цистиноз? — предположила Гермиона, снова вернувшаяся в гостиную.

— Это кто? — удивился Гарри.

— Это болезнь такая. Почему меня никто не остановил, когда я вышла из гостиной? Между прочим, я чуть Филчу не попалась!

— Да мы не успели понять, ты так резко убежала! — начал оправдываться Рон.

— Только не нужно ругаться! — Гарри несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. — Давайте подытожим, что мы имеем. Итак, претендентами на роль чудища Тайной комнаты являются: Бог, Медуза Горгона и цистиноз? Будем делать ставки?

— Я ставлю на цистиноз, — смеясь, сказал Симус, — Даже не зная, что это такое, этот вариант выглядит более вероятным.

* * *

— Вот, Гарри, — Гермиона бросила перед мальчиком толстую пыльную книгу, отчего он сразу же чихнул, — А где Рон?

— На отработке, — сказав это, Гарри чихнул второй раз, — Что ты пыль тут разводишь!

— Ну, знаешь ли... Я не виновата, что в библиотеке эту книгу никто так давно не смотрел!

— Рассказывай, что узнала...

— Не люблю два раза повторять, а потом придется еще и для Рона все рассказывать.

— Я не виноват, что они с Финниганом умудрились подраться с Крэббом и Гойлом. Пусть чистят котлы. И то польза.

Гермиона сжала губы. Не нравилось ей настроение Гарри, очень не нравилось. Они договорились втроем встретиться в пустом классе на втором этаже, но теперь ей придется все говорить два раза: сначала для Гарри, затем для Рона. И девочка была уверена, что Гарри информация не понравится.

— В общем, я просто вспомнила легенду. О чудище, способном убивать взглядом. Но у меня ничего не сходится!

— Так никто же не умер, причем здесь убийство взглядом?

— В этом все и дело, но тут у меня есть одна теория. В тот день, когда окаменели миссис Норрис и Матроскин — на полу была разлита вода. Местное привидение — плакса Миртл, тогда устроила в туалете потоп! Очень вовремя она его устроила. Можно предположить, что коты увидели взгляд в отражении, оттого эффект был неполным. Колин Криви смотрел в фотокамеру, получается, он увидел чудище в объективе.

— А что не сходится тогда? — озадачено спросил Гарри.

— Я разговаривала со старостой Рейвенкло. Пенелопа Кристалл, может знаешь? Она помогла мне достать эту книгу из Запретной секции. Ей дедушка рассказывал, что комнату открывали пятьдесят лет назад, и тогда исключили из школы... Хагрида! Понимаешь, Гарри... Хагрида!

— Хагрид — наследник Слизерина?

— Вот поэтому и не сходится... — вздохнула Гермиона, — Да еще к тому же, Василиск — змей, поэтому ты слышишь его голос. Сомневаюсь, что Хагрид — потомок Слизерина!

— А меня, значит, ты к ним уже причислила?! — ядовито прошипел Гарри.

— Гарри... я не хотела... извини. Я не знаю, почему ты говоришь на парселтанге, но я читала, что на этом языке могут говорить только потомки Слизерина! Значит, в школе есть еще один потомок...

— Есть. Только Дамблдор боится! Допросить всех разве не проще? Пусть бы прибыли работники аврората и так далее. А если он боится, значит... Ты же умная, Гермиона, ответь сама на этот вопрос!

— Значит, что в школе снова Сам-Знаешь-Кто?

— Наверное. Только я Сам-Не-Знаю-Что-Ему-На-Этот-Раз-Нужно!

— Философский камень?

— Целых два! Гермиона, Дамблдор сказал, что камень уничтожен. Даже если нет, вряд ли он в школе. В прошлый раз Волдеморт был здесь в теле Квиррела, в этот раз... — Гарри осекся, видя задумчивое лицо Гермионы. — Что случилось?

— Ты не говорил, что произошло с Квирреллом! Ты был там, и ты знаешь! Гарри, ты не доверяешь своим друзьям? Расскажи...

Гарри склонил голову набок и улыбнулся, доставая свою палочку. Нет, секрет Дамблдора ему было не жаль открывать, дело было совсем в другом. "Нет тела — нет проблем" — кажется так говорил Матроскин.

— Гермиона, тебе не говорили, что любопытство никого еще не доводило до добра, — улыбаясь, совсем тихо произнес Гарри. — И меня тоже...

— Гарри!

— Замолчи! — Поттер вскочил со своего места, и за доли секунды оказался рядом с Гермионой, приставив палочку к ее горлу, — Ты всегда и во всем стараешься разобраться, верно? А ты не думала, что есть вещи, которые могут тебя совершенно не касаться? И разбираться лучше в другом! Ты хоть что-нибудь постаралась узнать о магии? Ты знаешь о тринадцати ступенях просвещения? Ты знаешь свою ступень? Что, нет? Но зато тебе нужно быть в курсе всех событий, происходящих в школе!

Скрипнула входная дверь, Гарри и Гермиона сразу обернулись на звук, но никто не вошел. По крайней мере, никто, кого можно бы было видеть. Но все же Гарри глубоко вздохнул и успокоился. Пока не услышал шепот за своей спиной.

— Я под чарами невидимости. Потрясающее зрелище: Гриффиндорец угрожает своей подруге! Кажется, я вовремя, — голос Эмэта уже начал раздражать Гарри намного больше, чем любопытство Гермионы, периодические проявления идиотизма Рона и вспыльчивость Финнигана, в результате которой они с Уизли и чистят сейчас котлы.

Но больше всего Гарри раздражала зависимость... от этого человека. Он был на девяносто процентов уверен в том, что Лонджиус является наследником Слизерина. Если, чтоб он тыквенным соком подавился, не самим Слизерином с его-то теорией о перерождении. Но чего стоили все эти косые взгляды, дурацкое любопытство Гермионы, глупые и нелепые предположения, по сравнению с чужой тайной? Тайной единственного существа, которому он — Гарри, был не безразличен.

— Мне так приятно, что ты умеешь хранить секреты, — продолжал совсем тихо шептать на ухо Эмэт, — Только ты думаешь, что делаешь это ради своего кота, но ты ошибаешься. Ты делаешь это ради себя! Все люди эгоисты, просто некоторые прикрываются идеями о справедливости. Зачем? Я бы на твоем месте сейчас сделал так, чтобы эта любопытная девчонка перестала быть такой любопытной...

Дальнейшие события Гарри помнил очень смутно.

* * *

Профессор Снейп часто дежурил по ночам. Даже если была не его очередь, он старался после отбоя пройтись по замку. Во-первых, тишина ночного Хогвартса успокаивала. И только ночью школа была поистине прекрасной. Без сопливых паршивцев, которых родители научили всему самому необходимому — наглости, уверенности в себе. Только вот забыли сказать, что мозги — орган, который не мешало бы развивать. Ночью же большинство из этих баранов словно исчезало из прекрасного замка.

Те же, кому пришло в голову, как и самому профессору Снейпу, оценить все прелести ночного Хогвартса, рисковали нарваться на злого зельевара. Встречу с гриффиндорцем в это прекрасное время суток Снейп воспринимал как личное оскорбление, потому мог не просто снять баллы с ненавистного факультета, но и назначить не меньше пары недель отработок. За личное оскорбление студент должен отвечать лично перед деканом Слизерина. Неважно, что эльфы вымыли бы котлы лучше и быстрее.

И вот ровно в десять вечера, как только все работы безмозглых личинок человека, гордо именуемых первокурсниками Хаффлпаффа, были проверены, профессор Снейп поспешил покинуть свои школьные апартаменты. Но все с самого начала пошло не так!

Во-первых, кто-то додумался подкинуть под дверь слизеринской гостиной навозную бомбу. Причем, очень неслабую, раз запах Снейп почувствовал аж от кабинета зельеварения. Пришлось, подавив бессильную злобу на краснознаменный факультет (ну, а кто еще до подобного додумается?), убирать все последствия. Иначе утром вонь распространится и дальше. И пока кто-нибудь из этих остолопов сообразит, что нужно делать...

Во-вторых, после того, как он справился с последствиями чьей-то нелепой шутки и уже направился на второй этаж, мимо него спокойно прошла... Гермиона Грейнджер! Казалось, второкурсница даже не заметила присутствия профессора Снейпа. Это было двойным личным оскорблением! Как можно не заметить его? Того, кого называют Ужасом Подземелий? Тем более, он даже не успел спрятаться в нише, как он часто делал, чтобы застать студента врасплох, когда уже будет ясно, зачем именно он вышел из гостиной после отбоя. Такого наплевательского отношения Снейп вытерпеть не мог.

— Мисс Грейнджер? — вкрадчиво спросил он, — Позвольте поинтересоваться, что вы здесь делаете в такое, мягко говоря, неподходящее время?

Второкурсница остановилась и как-то медленно развернулась, держась за стену. Уже тогда профессор понял, что что-то не так.

— О, профессор, здравствуйте, — произнесла Грейнджер, после чего сползла по стене.

Все-таки что бы ни говорили о Снейпе, он чувствовал ответственность за студентов. Поэтому реакция его была мгновенной. Он тут же подлетел к девочке, открыл ее один глаз, затем другой. Нахмурился, словно задумавшись о чем-то. После этого Снейп со вздохом поднял Грейнджер на руки, и отправился в сторону Больничного крыла.

Уже почти у самой двери он встретил Хагрида с Поттером на руках. Две "спящие красавицы" за одну ночь — это немыслимо! Снейп кивнул лесничему, и ногой открыл дверь в палату.

— Помона! Срочно сюда! — профессор положил Грейнджер на одну из свободных кроватей, и кивком указал Хагриду на соседнюю, надеясь, что лесник догадается положить туда Поттера, а не сядет сам, разрушив школьное имущество.

— Что случилось, Северус? — из соседней комнаты выбежала мадам Помфри в наспех застегнутом синем халате и с сеточкой на волосах.

— Принимайте двух неудачников, — лениво отозвался Снейп, хотя на самом деле ему была небезразлична судьба обоих студентов. Но он бы и самому себе в этом не признался, — Не знаю, что с Поттером, но у Грейнджер — последствия применения Круцио. И не спрашивайте ничего больше! Я не в курсе! Нашел ее в коридоре.

Мадам Помфри удивилась. В школе, конечно, случалось разное, и даже Непростительные применяли. Но чтобы на второкурсниках — такое медсестра видела впервые. Она со страхом посмотрела на Хагрида, ожидая объяснений от него.

— Нашел его... это... под окном ведь, — шмыгнул носом лесник, — Лежит, руки раскинуты... Будто кто-то скинул его...

— На животе или на спине он лежал? — обыденным тоном поинтересовался Снейп, словно выкидывать из окна студентов было обычной практикой.

— На спине...

— Тогда вряд ли его скинули.

Хагрид и мадам Помфри посмотрели на зельевара, он вздохнул, и объяснил свою теорию:

— Чтобы лежать на земле с раскинутыми руками, нужно стоять спиной к окну. Вернее, в окне, так как окна в Хогвартсе довольно высоко расположены, если вы не заметили. Скинуть с такого окна можно, скорее, вниз головой... — откуда у Снейпа такие познания об окнах Хогвартса — лучше не вспоминать. Поэтому профессор нахмурился. Все-таки вспомнил. Как его выкинули из окна проклятые гриффиндорцы, когда он учился на третьем курсе. Благо, из окна первого этажа. Идиоты!

— И что это значит? — шепотом спросила мадам Помфри.

— Не знаю. Осмотри его, главное, чтобы позвоночник не был сломан. Сможешь понять, с какого этажа он вывалился, — Снейп скривился, размышляя над человеческой глупостью, — Похоже на попытку самоубийства. Я пойду, Помона, принесу зелье, помогающее восстановиться после Круцио. Сомневаюсь, что оно входит в стандартную школьную аптечку. И да, Хагрид, разбуди Дамблдора. Полагаю, его необходимо поставить в известность.

Снейп покинул Больничное крыло с предчувствием чего-то нехорошего. Это он обещал защищать сына Лили, когда этот мелкий идиот сам выбрасывается из окон?

* * *

Прим. автора.: да, возможно автор что-то курил, но у него проблемы с памятью, поэтому уверенности в этом нет. Если вам показалось, что Поттер ведет себя неадекватно, то автор с вами полностью согласен. Но, как должен вести себя человек, которого, по сути, шантажируют? Так ненавязчиво, но упорно... Автор убежден в некоторых психических последствиях подобных событий, выражающихся, как миимум, в развитии паранойи. А как максимум, Сами-Видите-В-Чем.