Право на поражение (гет)

— Всё взяла? — спросил Рабастан.

Я окинула взглядом комнату, в которой провела больше месяца. Мне не было известно, что ждёт нас впереди, но одно я могла сказать наверняка: сюда я больше не вернусь. Уютное убежище, созданное для меня Лестрейнджем, отслужило своё. Пришло время снова окунуться в мир магии.

Живоглот лежал на подоконнике, лениво щуря глаза. Я хотела погладить его на прощание, но он не позволил. Увернулся от моей руки, вильнул рыжим хвостом и спрятался под кроватью. Его я тоже оставляла здесь. Он был другом и частью моего прошлого, которое я не хотела терять, но понимала, что необходимо. В кофейне «У дядюшки» у него будет дом, безопасность и свобода — всё то, от чего я добровольно отказалась.

—Да, — сказала я и первой направилась к выходу.

Возле озера замерла, борясь с желанием в последний раз оглянуться на кофейню, но всё же пересилила себя. Нельзя. Прошлое должно оставаться прошлым, иначе я не смогу двигаться вперёд. Лестрейндж сжал мою руку, коротко, ободряюще, а затем подхватил под локоть, и мы аппарировали.

* * *

Переступив порог дома на площади Гриммо, я ощутила себя здесь чужой. Тишина давила. Рабастан рядом что-то весело насвистывал и выглядел чем-то жутко довольным, как объевшийся сметаной кот. Войдя в гостиную, я узнала причины его веселья. На столе стояли торт, украшенный цветами из марципана, и бутылка огневиски.

— Ты и правда думаешь, что это будет съедобным? — спросила я его.

На что он мне ответил:

— Не попробуешь — не узнаешь.

К тому времени как Риддл вернулся домой, мы были изрядно навеселе и съели добрую половину торта. Том застал нас за тем, как Рабастан пытался меня научить создавать фантома меня же самой. То ли из него был плохой учитель, то ли я была слишком пьяна, но всё, что у меня получалось — полупрозрачный силуэт, который исчезал, стоило лишь от него отвести взгляд. Риддл устало потёр переносицу, а затем взмахнул рукой, развеивая мои чары. Лестрейндж разочарованно вздохнул, но не стал спорить.

— Пошли спать, завтра поговорим, — сказал Том, поднимая меня с дивана, но увидев, что я нетвёрдо стою на ногах, подхватил на руки и понёс в спальню.

Я рассмеялась и игриво поцеловала его в щёку.

— Прибью Лестрейнджа, — пробормотал Том.

— Не надо, он хороший.

— Неужели?

— Хороший, — повторила я, обняв Риддла и положив голову ему на плечо. — Он ведь хотел меня развлечь перед свадьбой. Что-то вроде девичника.

— С Лестрейнджем в роли подружки невесты?

— Ага, у меня ведь больше нет подруг. Одних убили, другим подправили воспоминания, а Невилл… Он вряд ли захочет меня видеть, а уж про свадьбу и говорить нечего. Забавно, но у меня кроме тебя и Рабастана больше никого не осталось.

Том молча донёс меня до нашей комнаты, положил на кровать и сел рядом. Я рассматривала потолок, размышляя, стоит ли переодеться или и так сойдёт. До утра каких-то пять часов, всё равно выспаться не удастся.

— Ты ненавидишь меня? — внезапно спросил Риддл, снимая запонки и аккуратно кладя их на тумбочку.

— За что?

— За то, что у тебя больше нет друзей.

— Нет. Знаю, что должна, но не могу.

— Это обнадёживает.

— Разве тебе нужна надежда? Ты делаешь, что хочешь, и никогда ни в чём не сомневаешься. Надежда — она ведь, как и утешение, для простых людей, а ты себя таким никогда не считал.

— Кто же я тогда по-твоему? — Том повернулся ко мне и опёрся рукой о подушку рядом с моей головой. В тусклом свете лампы черты его лица было не разобрать, отчего он показался мне ненастоящим. Будто не человек, а заготовка куклы из глины, которую для начала надо обжечь в печи, чтобы после разукрасить и вдохнуть в неё жизнь.

Я протянула руку и прикоснулась к лицу Тома. Закрыла глаза и стала на ощупь изучать его: лоб, скулы, оправу очков, нос, упрямо сжатые губы. Риддл перехватил мою ладонь и сжал её, а затем склонился и легко поцеловал в лоб.

— Спи. Завтра у нас трудный день.

Я кивнула, так и не открыв глаза. Вслушивалась в шорох одежды, скрип кровати, щелчок, с которым потушили лампу; ощущала, как меня накрыли одеялом и обняли. Почти по-домашнему, почти уютно, но всё же не так, как могло бы быть. Послезавтра должно стать самый счастливым днём в моей жизни, но всё, что я чувствовала — это пустоту и безграничную усталость. Счастье — оно ведь тогда настоящее, когда его есть с кем разделить, а мне не было. Лестрейндж не в счёт, он и сам не рад затее Риддла. Для последнего же это всего лишь сделка. Повернувшись к Тому спиной, я осторожно, украдкой, накрыла его руку своей, да так и уснула, а утром меня ждал сюрприз.

* * *

— Мы идём в министерство, — огорошил меня с утра пораньше Риддл.

— Зачем? Сегодня выходной, — сонно пробормотала я и попыталась глубже зарыться в подушки с одеялом, чтобы досмотреть сон.

— Надо. Подымайся. — Том стащил с меня одеяло и забрал подушку.

Я сердито посмотрела на него, но всё же встала с кровати, ёжась от холода. Иногда Риддл бывал совершенно невыносимым.

Спустя два часа мы сидели в его кабинете в министерстве вместе с волшебником, который регистрировал браки. Перед тем как отправиться сюда, Том сказал, что нужно уладить кое-какое дело. Формальность, не более, зато потом мы сможем провести день вместе. И вот я сидела напротив своего почти что мужа и уныло рассматривала брачный контракт, под которым мне нужно расписаться, чтобы скрепить наш союз.

Риддл оставался собой — ему всё нужно было держать под контролем, даже такую мелочь, как собственный брак. Я бегло просмотрела содержание документа, совершенно не удивляясь таким фразам, как «не разглашать подробности семейной жизни» и «не заводить любовников». Мерлин! Такое впечатление, что любовник — это домашнее животное. Как попугай или морская свинка, честное слово.

— Дайте перо. Где нужно расписаться? — спросила я, не видя смысла дальше затягивать этот фарс.

— Вы согласны со всеми пунктами, мисс Грейнджер? — в свою очередь спросил волшебник, передавая документы.

— Разумеется, нет.

— Но тогда я должен...

— Ничего вы никому не должны, мистер, — перебила я его, ставя подпись везде, где было нужно.

Не объяснять же этому человеку, что Риддл страдает паранойей и подозревает всех и вся. Проще уступить, чем доказывать, почему ты не хочешь этого делать. Закончив, я передала бумаги Тому, и тот, в свою очередь, тоже их подписал.

Вот так вот буднично и совсем не интересно я стала миссис Поттер.

* * *

— Ты злишься.

— С чего бы это? — спросила я, не глядя на Тома.

Конечно, я злилась. Кто бы на моём месте остался спокоен? Правда, Риддлу об этом бесполезно говорить, он не поймёт.

— На это были причины.

— Какие? — я остановилась и требовательно посмотрела на него.

Что ж, если хочет — пусть говорит. Возможно, я даже ему поверю.

— Перестраховывался, чтобы ты не сбежала из-под венца. — Риддл подхватил меня под локоть, уводя в сторону от оживлённой части переулка и то и дело оглядываясь по сторонам.

— Глупости. Не сделала бы я этого.

— Что ты хочешь услышать?

— Правду.

— Честно говоря, не хотел превращать церемонию в цирк. Согласись, что журналисты, чиновники из министерства и куча едва знакомых людей не самая подходящая компания в такой важный день. Это первая причина.

Мы миновали пару лавок с заколоченными пыльными окнами и свернули налево, чтобы оказаться возле паба с многообещающим названием «Весёлая вдова».

— А вторая? — спросила я, когда мы очутились за угловым столиком и Риддл заказал нам по чашке крепкого кофе.

— Имя в контракте.

— Имя?

— Имя, — повторил Том, снисходительно глядя на меня.

Я озадаченно посмотрела на него, всё ещё не понимая, к чему он клонит, а потом меня вдруг осенило.

— Я теперь миссис Риддл? Не Поттер?

— Не Поттер.

На что я покачала головой и сказала:

— Ты сошёл с ума.

— Отнюдь. Всё предусмотрено: завтра мы разыграем небольшое представление, чтобы впечатлить нашу капризную публику, а сегодня уладим все формальности. Заодно сможем перестраховаться, если что-то пойдёт не так.

— А волшебник…

— Я подправил ему воспоминания.

— Ну конечно, — пробормотала я, а потом, не удержавшись, рассмеялась.

— Не вижу здесь ничего смешного.

— Ещё бы ты видел! — сказала я, смахнув набежавшие на глаза слёзы.

Всё же Том был удивительным человеком. Порой жестоким, порой несправедливым, но всё же удивительным. В конце концов, только ему могло прийти в голову дважды сыграть свадьбу, чтобы она уж точно состоялась.

И не важно, что невеста без платья, а в свидетелях лишь министерский чиновник, не важно, что сам жених называет себя одним именем, а женится под другим.

Главное — уладить формальности, а отпраздновать можно будет и потом.

* * *

После кофе мы с Томом аппарировали к морю. Волны казались серыми и злыми, накатывая друг за другом на изрезанный бухтами берег. Ветер пронизывал насквозь и норовил забраться под одежду, чтобы украсть последние крохи тепла. Чары немного помогли мне согреться, но всё равно хотелось оказаться в тепле, возле камина с чашкой чая или какао, а не на этом холме. Конечно, с него открывался чудесный вид, и в солнечную погоду им можно было бы насладиться, но сейчас всё, о чём я могла думать — это то, что быть подальше от природы и поближе к цивилизации не так уж и плохо.

— Где мы?

— В Шотландии, — ответил Том, увлекая меня за собой к тропе, ведущей в бухту.

— Зачем ты привёл меня сюда?

— Терпение, Гермиона. Скоро ты сама всё увидишь.

Мы молча спускались по тропе. Риддл шёл впереди, помогая мне преодолеть особо крутые участки спуска. Это было похоже на игру, когда тебе завязывают глаза и ты должен поймать человека, вот только вместо того чтобы резво бегать, ты то и дело спотыкаешься и в конце концов падаешь, сбивая колени в кровь.

Том не давал мне упасть. Крепко держал за руку и вёл вперёд, а я доверчиво шла за ним, зная, что он не причинит мне вреда. Я могла быть уверена в этом так же, как и в том, что меня зовут Гермиона.

— Почему ты тогда смеялась?

— В пабе?

— Да.

— Потому что у нас всё получается не так, как у других. Криво, нелепо, но до смешного прочно.

— Разве это плохо?

— Нет, не плохо. Страшно, — я запнулась, пытаясь подобрать нужные слова, но они никак не находились. — С тобой быть страшно, Том. Никогда не знаешь, что ждёт за поворотом и к чему приведёт тот или иной поступок. И кто пострадает в следующий раз, — добавила я чуть тише.

— И всё же ты здесь, со мной.

— Да.

— Ты об этом жалеешь?

— Нет.

— Не понимаю.

Риддл остановился и озадаченно посмотрел на меня. Он действительно не понимал, почему я, несмотря на всё, что с нами произошло за последние полгода, упрямо продолжала выбирать его и оставаться рядом. Честно говоря, я и сама не до конца понимала этого. Просто не могла иначе.

Том с трудом учился доверять людям, которые были рядом с ним.

Учился сражаться за них.

Учился быть человеком.

Вместо объяснений я шагнула вперёд и прижалась своими губами к его, не то в ласке, не то в поцелуе. Когда-то давно, в прошлой жизни, он предложил мне стать его другом, не понимая, что дружбу нельзя ни купить, ни обменять.

Она либо есть, либо её нет.

Мне так и не удалось стать для него другом, но так же я не могла утверждать, что он мне безразличен. Не безразличен — в этом-то вся беда.

Он ответил на мой поцелуй, как всегда жадно, как всегда искренне, без фальши. Я была его человеком, и Том нуждался во мне так же сильно, как и в Лестрейндже, а я нуждалась в них обоих.

Такова была моя правда, и я готова была её защищать, несмотря ни на что.

* * *

— Готова?

Я кивнула и пересекла барьер. На мгновенье мне показалось, что я не смогу его преодолеть — настолько сильно зазвенело в ушах от магии, — но миг прошёл, и я оказалась по ту сторону. Передо мной возник недостроенный дом. Опорные столбы, перекрытия и стропила, словно скелет гигантской рыбы, возвышались надо мной, обнажая всю свою подноготную. Я поднялась по скрипучим ступеням на крыльцо, робко заглянула в дверной проём, чтобы увидеть внутри всё те же столбы-кости и полуразвалившеюся стену из серого камня. Вверху сквозь дыры в потолке было видно небо, затянутое потемневшими от надвигающейся грозы облаками.

— Это должен был быть мой дом, — сказал Том.

Я оглянулась и увидела, что он не пошёл за мной. Так и остался стоять возле крыльца, грустно рассматривая строение и пряча озябшие руки в карманах.

— У меня никогда не было своего дома. Потом не было денег, а когда появились деньги — не хватало времени, чтобы всё довести до конца. Всё казалось, что успею. Что ничего не сможет мне помешать его достроить.

— А что потом случилось?

— Потом со мной случился Поттер. Дважды, — ответил Риддл, усмехнувшись.

— Сам виноват.

— Виноват, — не стал спорить Том, а затем вдруг спросил: — Тебе нравится здесь?

Я хотела сказать, что, конечно же, нет. В бухте было ветрено и холодно, вокруг высились лишь холмы, заросшие вереском, да море, полное холодной серой воды. Это не то место, которое я бы выбрала для того, чтобы построить дом. А Риддл выбрал. Более того: что бы ни случилось, он возвращался сюда, раз за разом продолжая мечтать о том, как достроит его и будет в нём жить.

Его мечта была мне столь близкой, понятной и человечной, что я невольно посмотрела на развалины дома другими глазами. Перед моими глазами возник уютный двухэтажный коттедж, построенный из дерева и камня. Внутри него было тепло и светло, в камине горело пламя. Окна защищали массивные ставни, а сам дом прятался от непогоды во фруктовом саду, в котором росли кривобокие яблони и груши, а ещё обязательно платан — куда же без него? И пусть эти деревья не растут рядом с морем, не беда. Мы ведь волшебники, мы сможем всё.

— Да, — сказала я. — Мне здесь нравится.

Том хмыкнул, а затем медленно поднялся ко мне и обнял. Я могла поспорить на галлеон, что он видел перед собой отнюдь не развалины, а дом, который он обязательно достроит и в котором мы когда-нибудь будем жить вдвоём.

* * *

— Где вас пикси носят? Завтра свадьба, а вы куда-то пропали на целый день, — проворчал Рабастан, когда мы вернулись на Гриммо. — Кто будет сверять списки гостей? Кто проследит за доставкой торта и цветов? В конце концов, я должен думать о безопасности, а не подбирать салфетки в тон вензелей на столовом серебре!

— Ты же говорил, что решил все вопросы, связанные с подготовкой к свадьбе, — укоризненно прошептала я, наблюдая за тем, как Лестрейндж беспокойно меряет шагами комнату. Казалось, что ещё чуть-чуть — и у него повалит из ушей пар: настолько он был зол.

— Решил.

— Как? Переложив все заботы на Рабастана?

— Согласись, что это было весьма предусмотрительно с моей стороны, — сказал Риддл, а затем обратился к Лестрейнджу: — Думаю, что всё пройдёт хорошо. Ты ещё ни разу не подводил меня.

Рабастан скривился, услышав эту своеобразную похвалу от Тома. Он открыл рот, собираясь высказать всё, что думает о Риддле и его безумной затее, а потом вдруг махнул рукой, словно говоря «Да пошло оно всё в задницу!» и ушёл, громко хлопнув дверью на прощание. Зная его, можно было предположить, что ушёл Лестрейндж недалеко. В библиотеку, где у него всегда была припрятана пара бутылок огневиски или в ближайший маггловский паб.

Я окинула взглядом беспорядок в гостиной: разбросанные по полу ленты вперемешку с искусственными цветами и блёстками, смятые листы пергамента, сломанные перья, тарелку со столь любимыми Рабастаном булочками — всё это действительно впечатляло. Что ни говори, а к поручению Лестрейндж подошёл со всей ответственностью и энтузиазмом, на который был способен. Оставалось надеяться, что до конца торжества доживут все: и невеста, и жених, и гости.

Вечером, засыпая в объятиях Риддла, я сонно пробормотала:

— Мы так и не сказали Рабастану, что поженились.

— Ещё успеем.

— Том?

— Да.

— Он ведь будет с нами? Всегда?

— А ты этого хочешь?

— Да.

— Всегда — это слишком долго.

— И всё же?

— Будет. Спи.

Я улыбнулась: Том мог сколько угодно убеждать себя, что не нуждается в людях, но правда была в том, что он уже давным-давно перестал быть одиночкой.

* * *

День нашей свадьбы был солнечным и до боли в глазах ярким. Казалось, что солнце решило возместить сполна всё то, что не додало за эту весну. Утро прошло в сборах и суматохе, но эти хлопоты были приятны. Всё же Том поступил очень мудро, когда уладил все формальности накануне. Сейчас, наблюдая за тем, как суетится Рабастан, я не была совершенно спокойна и довольна жизнью. В конце концов, церемония — лишь дань традициям. Спектакль, не более.

К алтарю меня вёл Лестрейндж. Хотя он нарядился в красивую вечернюю мантию, но всё же остался верен себе: твидовый пиджак сменила твидовая шляпа, а в одном из рукавов был спрятан нож. Риддл сегодня был хорош. Всё, от аккуратно зачёсанных назад волос до начищенных до зеркального блеска ботинок, выдавало в нём совершенно другого человека, не Гарри, но этого никто не замечал. Имя решало всё.

Саму церемонию я запомнила плохо. Кажется, нас о чём-то спрашивали. Кажется, мы давали друг другу клятвы. Кажется, нас поздравляли и снимали на колдокамеру. Это всё было пустым. Важным оставалась лишь рука Тома, крепко сжимающая мою, да надёжное плечо Рабастана рядом.

Счастлива ли я была в то мгновенье?

Безусловно.

Я надеялась, что это счастье продлится как можно дольше.

* * *

Первый танец, как ещё одна дань традициям, досталась моему теперь уже мужу, второй — Рабастану, а на третий меня пригласил Невилл. Он всё же пришёл на церемонию, но почти весь вечер оставался в тени. Мой друг исхудал, осунулся, но всё же из его взгляда ушло то выражение покорности и безразличия ко всему, которое появилось после смерти Луны.

Мы протанцевали весь танец молча, неотрывно глядя друг на друга. То ли заново знакомясь, то ли прощаясь. Когда музыка закончилась, Невилл отвёл меня в сторону и сказал:

— Рад за тебя.

— Честно?

— Да. Это твой выбор, нравится мне это или нет. Надеюсь, что ты будешь счастлива. — Невилл натянуто улыбнулся, а затем добавил: — Я принёс вам кое-что. Мелочь, но надеюсь, что она тебе пригодится.

— Твой новый питомец? — спросила я, заинтересовавшись.

Ещё одной Франчески Рабастан не переживёт, но, с другой стороны, ещё одной такой вредной герани нет и не будет, а со всем остальным Лестрейндж справится.

— Нет, на этот раз никаких разумных растений.

— Жаль.

— Выше нос, Грейнджер. Сомневаюсь, что ты будешь скучать — с таким-то мужем.

— Невилл…

— Извини.

Между нами повисло неловкое молчание. Так бывает, когда близкие люди в один далеко не прекрасный день понимают, что по сути их больше ничего не связывает. Это горько, неприятно, но, чем раньше они смиряются с этим, тем проще жить дальше.

— Прощай, Гермиона, — сказал Невилл, сжав мою руку, а затем ушёл не оглядываясь.

Я улыбнулась, глядя ему вслед. Глаза слезились — ужасно хотелось убежать, забиться в самый тёмный угол, где никто не найдёт, и расплакаться, но я не могла себе позволить такой роскоши. За мной наблюдало слишком много глаз, в том числе и журналисты во главе с Ритой Скитер.

Это было ужасно несправедливо.

Риддл подошёл ко мне и обнял. Защёлками вспышки колдокамер. Как же! Это ведь такая редкость — публичное проявление эмоций министра. Я накрыла его руку своей и прошептала едва слышно:

— Спасибо, мистер Поттер.

— Всегда пожалуйста, миссис Поттер.

Что бы ни случилось, спектакль должен продолжаться, и будь что будет.