Significant Digits - Значащие цифры (джен)

Город Ипсвич часто претендует на звание старейшего города Британии, ведь известно, что община непрерывно существовала с начала седьмого века. Волшебный мир знает об этом больше: по их данным, старейшей общиной Британии является Косой переулок, существующий с четвертого века до рождества Христова, когда он состоял лишь из одинокой хижины, построенной греческим волшебником, скитальцем, который оставил своё вековое путешествие в поисках легендарного Кубка Полуночи, чтобы создать дом в этих далёких диких землях. С тех пор Косой переулок существовал в той или иной форме, по мере необходимости перестраивая дома и магазины. Отдавая должное такой древности, Мерлин заложил краеугольный камень Визенгамота и стал главой магического мира именно в Лондоне. Возможно, ещё таким образом он отдавал дань памяти древним грекам, которые впервые принесли палочки и высшую магию в Британию, хотя он об этом не упоминал.

И всё же, Тир на Ног⁽¹⁾ древнее.

Хотя, говоря откровенно, теперь это не так важно. Тир на Ног был соткан из кошмара, и до того, как Ελαολογος⁽²⁾ отправился на поиски Кубка Полуночи, и к десятому веку, когда Кубок был сломан — будь проклят тот, кто разрушил эту драгоценную чашу! — ужасные земли Тир на Ног оказались оставлены Туатом ⁽³⁾ и тёмными феями, и ни одно существо уже не называло его домом.

Невзирая ни на что, это место продолжало существовать. Оно было создано из кошмаров безымянных морских чудовищ, неведомых ни человеку, ни волшебнику, созданий, недвижимо лежащих на дне, дышащих солью и не умирающих, и Тир на Ног будет жить вместе с ними.

Неудивительно, что в нашем мире, наполненном возможностями и противоречиями, существуют подобные места, затерянные и забытые. Мерлин позаботился об этом в день, когда он наложил свой Запрет, чтобы сковать честолюбие волшебников. Сущность заклинания или ритуала должна переходить от одного живого разума к другому, таким образом каждое поколение мельчает — лишь трюки и слабые заклинания, способные высушить ваши ботинки или починить очки, могут накапливаться, но только самые могущественные и отважные будут способны овладеть величайшим мастерством, и у них будут все причины пользоваться этим преимуществом, пока они не умрут и их секреты не будут утеряны. Мерлин намеревался ограничить масштаб потенциальных катастроф — он усвоил урок атлантов, хотя даже в его время это было легендой. Пусть волшебные палочки со временем превратятся в прутики... ибо тогда хотя бы останутся прутики.

Как Зеира писал в Мидраше⁽⁴⁾ много лет назад: «Если первые ученики были подобны сыновьям ангелов, то мы лишь люди; если же они были подобны людям, то мы лишь ослы».

Но хватит этих мелочей из прошлого: сейчас в Тир на Ног были гости. Три фигуры стояли на берегу озера зубов, у края чёрных холмов. Возможно, они были единственными и последними людьми, кто знал о существовании этого кошмарного места и о том, как попасть сюда, хотя Туат мог бы разозлиться, узнав, что теперь оно превратилось в нечто вроде комнаты для переговоров, выбранное из-за того, что оно пронизывает физическое пространство, и сюда можно легко попасть из любой точки планеты. Для ритуала нужны всего лишь кошмар спящего ребенка и глаз мертвеца — и то, и другое легко заполучить, если вы неразборчивы в средствах.

Три фигуры выглядели объёмными и плотными, но, в то же время, представляли собой бесполые чёрные тени, находящиеся в постоянном движении. Тени были непередаваемо сложными: если бы вы начали рассматривать любую часть чернильного дыма, клубящегося и извивающегося тёмными нитями, очерчивая три фигуры, вы бы увидели внутри меньшие фигуры, состоящие из ещё меньших фигур, бесконечно разделяющихся на фракталы.

Тройка разговаривала на диалекте нормандско-французского языка, который сейчас полностью вымер.

— Американка полностью провалилась... Мои слова сбылись, — начала первая фигура без приветствия или вступления.

— Да. Вероятно, мы поторопились, — спокойно согласилась вторая фигура.

— Сам гамбит не был ошибочным. Проблема в ловушке, которая должна была обеспечить безопасность наших сил, защищать их от вторжения, пока Тинегар не нашла бы возможность разрушить Тауэр, — возразила третья фигура. — Идея была излишне сложной — «мельница» больше подходит для шахматного поля, чем для паба.

Первая фигура холодно ответила:

— Zwickmühle⁽⁵⁾ была безупречной, Нелл. Каждый ход открывал новую уязвимость, но фигура должна быть способна окончить...

— Хватит метафор! — резко оборвала Нелл, третья фигура. — Не каждую ситуацию можно рассматривать как шахматную партию.

— Мне неизвестно ничего, что превзошло бы многогранность игры королей. Всё, должным образом понятое, аккуратно помещается в её рамки, — спокойно ответила первая фигура, наполняя свой голос величием. — И шахматы обнажают мысли более слабого игрока. Шестьдесят лет назад игра школьника выдала его глубочайшие пороки и чрезвычайную коварность, и послужила поводом передать Слово Первого Заклинателя временному правителю Британии. Как не страшно тебе забыть об этом, дитя.

— Воистину, в настоящую эпоху это, скорее, забава для школьников, и для маглов, которые её нагло скопировали, — язвительно сказала Нелл тоном, абсолютно неподобающим древней могущественной ведьме. Хотя было бы ошибкой полагать, что великие никогда не вздорят. — Увы, ладья, на которую мы рассчитывали, не сыграла, но вам следует найти утешение в мыслях об американском коне.

— Это бесполезно, — промолвила вторая фигура. Две других замолчали, продолжая пристально смотреть друг на друга и излучая всю неприязнь, какую только мог выразить язык тела нечеловеческой тени.

Вторая фигура наклонилась, змеевидные тени при этом заклубились внутри её чётких границ, и подняла один из зубов, перекатывающихся в спокойных волнах у берега. Она долго и молчаливо изучала клык в своей руке, никто не нарушал тишины.

Наконец, вторая фигура сказала:

— Магия сохраняется. Даже хуже, теперь она снова набирает силу: проклятье образованности усилилось за счет магловской философии. Мы на волосок от уничтожения. Я не желаю веками одиноко скитаться по каменным пустошам — или иной, ещё худшей судьбы, которую готовит будущее.

Остальные двое стояли в беспокойных чувствах, раздумывая, услышали ли они в этом видении гибели угрозу для себя.

— Мы должны определиться с инструментами, — продолжила вторая фигура. — Тинегар больше не на той позиции, где она могла бы быть полезна. Пусть остаётся в Париже. Нам следует выбирать с умом — в отличие от прочих, Тауэр каким-то образом ускользает от нашего взора.

— Да, — сказала Нелл. — Мы используем её когда-нибудь позже. Дюжина тех, кого она склонила на свою сторону, уже прошли очищение.

— Тогда гоблины? — предложила первая фигура. — Наша монета для них бесценна — мечта двадцати поколений. У нас есть всё, что нужно для глаз и ушей, но мы можем купить преданность их городов оптом словно клафтер древесины⁽⁶⁾.

— Я думаю, уже есть готовый инструмент, — сказала вторая фигура. — Подготовленный самим Тауэром и лишь ожидающий нашей руки.

Последовало молчание, пока все трое обдумывали предложение, не сомневаясь насчёт того, что имела в виду вторая фигура.

— О, да, — согласилась Нелл. — Решение радует своей иронией. Всегда приятно найти поэтичность в плане.

— Да, хороший ход, — одобрительно сказала первая фигура.

— Мы рассмотрим предложение, — сказала вторая фигура. — Всего хорошего.

Три фигуры не обменялись ни словом, ни прощанием, а просто исчезли оттуда, где стояли. Формирующие их тени закружились и рассеялись, соскальзывая в свои фрактальные глубины, словно тёмный, как ночь, уроборос.

Тир на Ног продолжал стоять.

≡≡≡Ω≡≡≡

Гермиона Джин Грейнджер играла в футбол. Она довольно неплохо справлялась, к радости и удивлению двух сотен аргентинских ведьм и волшебников, которые хотели познакомить её с игрой. Она была почти так же хороша на вчерашнем матче по квиддичу, хотя вынуждена была признаться себе, что просто не очень умело летала. Однако её зрительно-моторная координация, рефлексы и выносливость делали её прекрасным вратарём.

И, конечно же, думала она, скорее всего, они не очень заинтересованы обыграть меня.

Она ускорилась, зарываясь ботинками в дёрн, и оглушительно ударила по приближающемуся мячу, звук кожаного удара эхом отразился от трибун. Мяч пролетел высоко в воздухе и приземлился в углу на противоположном конце поля. Защитник (вроде правильно? да) бросился к мячу, в то время как команда Гермионы продавливала нападение, чтобы изолировать его от остальных защитников. Однако, он успел сделать пас вратарю, и тот быстрым ударом увёл мяч из опасной зоны.

Циники говорят, что люди хотят увидеть, как умирает легенда. Она не была уверена, насколько это соответствует действительности — хотя, может, и соответствует, если причина в том, что люди любят наблюдать за провалом, неожиданно оправдывающим их собственные неудачи. «Их радует контраст», — писал когда-то Курт Воннегут⁽⁷⁾. — «Порядок событий их не интересует. Перевороты — вот что они обожают» (страница 252 в Сиренах Титана, автоматически дополнил её мозг).

Но, даже если циники были правы, здесь, в Южной Америке, никому не хотелось разрушить таинственность Богини и её легенды. Казалось, они просто хотели быть ближе к ней.

Справа приближался полузащитник, и Гермиона побежала к нему. Она улыбнулась, когда небольшая толпа неразборчиво, но одобрительно закричала. Увеличивая скорость, она подняла руку в признательности.

Она не осознавала раньше, что футболисты всё время бегают. Официальный представитель из Departamento de Deporte y Juegos Mágicos⁽⁸⁾ дал ей вчера руководство по игре, но оно было коротким и переводным, и Гермиона подозревала, что даже сам представитель лишь приблизительно понимает, как проходит игра. В руководстве было не очень много новой информации для маглорождённого, но и она, и официальный представитель, похоже, упустили некоторые очевидные вещи... например то, насколько важна выносливость. Через час большинство игроков уже были заменены — похоже, правила немного ослабили, поскольку ей казалось, что в магловских матчах не разрешено так много замен — но даже новые игроки выглядели уставшими.

А Гермиона не устала. Она бегала, бегала и бегала.

Полузащитник сделал некий финт ногами, казалось, что он бежал с мячом в одну сторону, но он пнул его в другую, и Гермиона совершенно пропустила удар. Полузащитник ускорился и попытался оторваться, уводя мяч и оглядываясь в поисках того, кому можно сделать пас, но она резко развернулась и настигла его. Толпа снова закричала, и Гермиона рассмеялась.

Оказалось, что спорт — это весело. Как глупо.

Игра окончилась победой её команды с небольшим перевесом счёта, 2:1. Очень продуманный результат, размышляла она позже, вытираясь полотенцем в раздевалке. Сохраняет достоинство каждого, но при этом обеспечивает зрелище.

И довольно обличительное зрелище, надо сказать, подумала она. Может, вся эта ерунда с «Día Muggle»⁽⁹⁾ придумана лишь для того, чтобы вытащить её из мантии и одеть в открытые футбольные шорты? Ей стоит узнать мнение Эстер и Сьюзи... и ещё посмотреть на сегодняшние изображения. Ей нужно поддерживать свой имидж, подражающий королеве Елизавете, в котором обязательно должно быть немного ханжества.

Гермиона аккуратно свернула полотенце и положила его на соседнюю скамью, надела бельё и облачилась в один из двух своих нарядов, которые она обычно носила в подобных поездках. Он состоял из простых чёрных штанов и шёлковой блузы под мантией травяного цвета. Он хорошо подходил к цвету её лица, и зелёный гармонировал с цветом глаз «Гарри» в тех случаях, когда её сопровождал один из его двойников.

Хотя я не планировала этого в ближайшее время, подумала она. Впервые за долгие годы, у неё не было запланировано поездок доброй воли. Когда она уедет отсюда, будет Бостон, а потом... ну, она рассчитывала провести немного времени с родителями, а потом немного поработать в Секторе Совершенствования или в Раскрытии Расширений в Тауэре. Ещё ей нужно будет съездить в Повис, чтобы провести немного времени с бедным Никитой, который только начал адаптироваться.

Гермиона переживала, что изменение личности слишком подкосит мужчину, который и так был на грани весь прошлый месяц. Она не считала, что он снова впадёт в кататонию, в которой находился первые две недели после освобождения, но изменение лица и имени могло серьёзно ударить по хрупкому чувству самоосознания, которое он только начал вырабатывать.

К её радости, Никита, похоже, принял свою новую личность с именем Никита Фока. Он быстро изучал английский и каждый день пробовал какое-нибудь новое занятие. Несколько раз, как ей вчера сказала Тонкс, он даже спал целую ночь.

— Гермиона? — в раздевалку зашла Эстер. Комната была огромной и могла вместить полную команду магловских игроков и их помощников; голос Возвращённой ведьмы раздавался эхом в пустом помещении.

— Я здесь, — сказала Гермиона, сидя на скамейке и натягивая носки. — Одеваюсь.

Эстер стояла на страже снаружи. Она подошла, осторожно и шумно. Гермиона улыбнулась про себя, обуваясь; Эстер пыталась быть деликатной, на случай если Гермиона ещё не одета. Она туго затянула шнурки — на ней были неудобные лакированные деловые ботинки с острыми носами — и обошла ряд ящиков, чтобы встретить американку. — Привет. Всё в порядке?

— Да, — ответила Эстер. — Просто хотела сказать, «Asistente Junior» министра сообщил, что сегодня будет какой-то особый мясной ужин.

Эстер выглядела уставшей. Её тёмно-русые короткие волосы были грязными, а глаза, которые всегда казались пустыми, теперь из-за тёмных кругов под ними выглядели впалыми. Гермиона внезапно ощутила волну досады... Ей следует отправить Эстер обратно в Повис и немного отдохнуть. Предоставленная самой себе, она изматывает себя во время таких поездок, весь день оставаясь сверхбдительной. Гермиона действительно считала раньше, что это впечатлит Аластора, но тот лишь резко сказал, что Гермиона «оправдывает усилия» (но позже добавил, что ей стоит быть осторожнее и не путать преданность с эффективностью). Это было очень мило, особенно учитывая, что в тот момент Аластор выглядел как подросток-беспризорница.

— Спасибо. Попроси Сьюзи поговорить с ним и разобраться с этим, ладно? — кивнула Гермиона. Эстер отошла на несколько шагов и достала из кошеля пузырефон, чтобы связаться со своей коллегой. Сьюзи прекрасно умела решать мясные проблемы, никого при этом не обижая. Нехорошо выставлять напоказ различия, которые могут показаться подозрительными, чуждыми или демонстрировать надменность — неожиданно много людей взбудоражилось, когда оказалось, что Богиня была вегетарианкой.

Гермиона подошла к зеркалу с раковиной и осмотрела себя.

— Расчёска, — сказала она кошелю, а затем потратила несколько минут, приводя волосы в порядок. Через некоторое время Эстер вернулась, но ничего не сказала. Видимо, остальные не возражали поменяться сменой.

— Сегодня вечером мы отправляемся в Бостон, Эстер, — сказала Гермиона, заканчивая с волосами. Грива её каштановых волос, наконец, улеглась, но, как и всегда, норовила прийти в беспорядок. — Я считаю, вам с Шарлевуа следует вернуться в Повис и увидеться с каппадокийцами — я всё ещё сильно переживаю за Никиту, — сказала Гермиона. — Хиори, Джесси и Саймон могут обеспечить безопасность в Бостоне, а ты, Шарлевуа и Тонкс разберётесь с делами дома. — Ург был в Ирландии, встречался с городскими властями Кёрда. Если Богиня и Тауэр собираются разделиться на международной сцене, Гермиона хотела быть уверенной, что у неё есть свои линии связи с важными группами.

Эстер подчинилась без недовольства или облегчения, отреагировав на просьбу так спокойно, словно ей просто сообщили время суток.

— Хорошо. — Через мгновение она нерешительно добавила, — Вообще-то... — Она замолчала, и Гермиона удивлённо повернулась к ней.

— Что такое? — спросила Гермиона.

— Ну... может быть, Тонкс сможет пару дней последить за всем сама? Мы с Шарлевуа хотели бы посмотреть на дома в Годриковой Лощине, если можно? — Эстер закусила нижнюю губу. И просьба, и проявление волнения были необычными.

— Ах, ну конечно! — сказала Гермиона. Она широко улыбнулась, несмотря на удивление, и сделала шаг к ведьме, чтобы её обнять. Та ответила крепкими и теплыми объятиями.

Они обретают себя... вырастают и встают на ноги, подумала она, и почувствовала гордость и счастье от того, как далеко продвинулись Возвращённые. Раны никогда не заживут полностью, но каждый новый месяц дарит новую причину радоваться спасению из ада.

Гермиона читала литературу про то, как нездоровая идеализация вытесняет настоящие отношения и связи с обществом. А сейчас наблюдала потрясающий поворот событий — по правде говоря, гораздо более здоровый и чудесный прогресс, чем Гермиона могла мечтать. Это значило, что существовала серьёзная надежда на то, что в ближайшем будущем люди, сильно пострадавшие от дементоров, смогут полностью вылечиться от своей разрушительной болезни: чудовищной комбинации посттравматического стрессового расстройства и амнезии.

Гермиона подалась назад и недоумённо спросила:

— Вы так долго обдумывали это?

— Нет, — покачала головой Эстер, отводя глаза на ничем не примечательную стену. Тем не менее, на её розовых губах играла лёгкая улыбка, явно выражающая радость. — Но, кажется, пришло время. Мы много лет прожили в Повисе. Мы готовы.

Гермиона поймала взгляд Эстер, хотя та избегала этого, и вложила все свои чувства в слова:

— Я так рада за вас. Вы всегда-привсегда найдёте приют у меня... но я так рада за вас.

Мир менялся, и это было так чудесно.

≡≡≡Ω≡≡≡

—... и она залилась краской и стала такой же розовой, как её ужасный наряд, — сказал Гарри и разразился хохотом. Чёрная шкатулка рассмеялась вместе с ним.

Голос шкатулки не походил ни на сухой глубокий голос опасного профессора Квиррелла, ни на высокое шипение коварного лорда Волдеморта. Это был абсолютно обычный и неприметный мужской голос, порождаемый магией, с чёткими ударениями и интонацией, но абсолютно без характера. Гарри привык ассоциировать этот голос с новым Волдемортом — Волдемортом, которого он с большим рвением пытался склонить к случайной добродетели. Для этого у него находилось не так много времени, — в лучшем случае, по часу за пару дней — но Гарри мог позволить себе медлительность. Он полагал, что перевоспитание социопатичного монстра может занять примерно столетие. Спешить некуда.

— Она, наверное, на всю жизнь запомнит наш первый ханипот⁽¹⁰⁾ для вербовки, того парня из Материальных Методов, — сказал Гарри. Волдеморт наверняка не знал этого сленга, но Гарри не стал объяснять. Значение было очевидным, и он мог положиться на Волдеморта, который всё поймёт без разжёвывания. Как же мало людей были способны на это, даже спустя столько лет!

— Она не славится своей проницательностью, — сказал Волдеморт. Он сменил тон с весёлого на чуть более серьёзный и предупреждающе произнёс, — Однако вам не стоит слишком уж радоваться игре на этом уровне, если вы не уверены, что побеждаете на более высоком. Без сомнений, мистер Малфой работает над внедрением в вашу организацию менее нелепых и явных агентов, хотя вы и пытаетесь применить такую же тактику. Стоит подозревать как минимум три уровня внедрения: явный агент, менее явный агент, который может со временем добиться цели, и третий агент, чьё внедрение может осуществиться с помощью раскрытия второго агента. Мистер Малфой наверняка научился этой действенной технике и будет использовать её вкупе с другими инициативами.

Волдеморт не сказал ни слова о том, где Драко мог научиться этому, Гарри тоже молчал. Они оба знали, и это было несколько неловко.

— Да, — беспечно согласился Гарри. — Но я думаю, что бы он ни делал в этом направлении, всё будет нормально.

Он не стал вдаваться в детали. Не для того, чтобы показаться сдержанным или таинственным, просто это само собой разумеется, что не стоит обсуждать крайне важные секреты с кем бы то ни было — даже с голосом, запертым в шкатулке. Даже столкнувшись с загадкой таинственной Тройки, Гарри не стал потворствовать своему желанию спросить совета или анализа у своего запертого в клетке злого гения. Риск был слишком велик.

Вместо этого, Гарри интересовался мнением Волдеморта насчет слабых агентов или простой логистики, которую может улучшить творческий и тренированный интеллект, например, как можно устроить транспортировку больших объёмов почвы или воды, или как можно улучшить волшебную почту.

Пожалуй, на самом деле, вообще ничего не стоило обсуждать с Волдемортом... Особенно в такое сложное время. Для развлечения у него есть кассеты с книгами. Гарри бросил взгляд в угол, где на маленькой платформе стояла дюжина кассетных проигрывателей и механизм автоматического воспроизведения, все они были защищены густой массой Листьев Лавгуд. В основном книги по истории и науке, как и просил Волдеморт. Гарри мог бы попросить кого-то записать аудиокнигу по теории магии или чему-то ещё, что больше понравилось бы мандрагоровому сознанию, но он решил, что это неблагоразумно.

Нужно понимать, что Волдеморт провёл много лет прикованным к летящему среди звёзд космическому аппарату, и все эти годы компанию ему составляли лишь собственные мысли. Гарри отдавал себе отчёт в том, что никакой психической дисциплины, даже свирепой силы разума Волдеморта, не хватит, чтобы повторно пережить подобный опыт и не сойти с ума.

— Бездонные кубы удалось расширить почти до мили, — сказал Гарри, меняя тему. — Но я сомневаюсь, что можно добиться большего. Процесс практически не может двигаться дальше... Все материалы уже абсолютно чистые и идеально точно сформированы, благодаря Камню, так что зачарование приближается к своему лимиту.

— У каждого зачарования есть свои границы — они могут быть сюзеренами подчинённых им земель, но не имеют власти снаружи, — задумчиво сказал Волдеморт. Последовало молчание, пока он обдумывал задачу. — В легенде упоминаются и другие заклинания, но они не подходят для ваших целей. Они либо зиждутся на опорах силы, которые нельзя сдвинуть, либо являются лишь отражением более высокого порядка, над которым у нас больше нет власти. Например, в книге Эксиса упоминался волшебный театр, который не был привязан к нашему миру и сохранил невредимой толпу, в то время, когда снаружи бушевала война. Но это знание утеряно.

Последовала ещё одна пауза, и Гарри молчаливо ждал, наблюдая как по блестящей чёрной коробке пробегают волны красной энергии. Наконец, Волдеморт сказал:

— И всё же, есть кое-что, что могло бы сработать. Если вы переместите производство в место, полностью защищённое от внешнего воздействия и помех, вероятно, вы обнаружите, что зачарование может перенести ещё большую нагрузку.

Гарри снова бросил взгляд на Листья Лавгуд в углу комнаты.

— Благодарю, профессор. Думаю, у меня есть для этого средства. Будет даже довольно легко — а значит, если получится, Бездонные кубы будут готовы ещё до запуска.

— Не стоит рассчитывать, что ваши русские наёмники сработают чётко по графику. Известно, что при подобных условиях обычно в последнюю минуту случаются задержки, которые можно предотвратить лишь щедро вознаградив некоторую личность заурядных знаний и сомнительной компетентности. У ракеты замкнёт провод или найдутся какие-то причины вроде слишком большой влажности и тому подобное. И они будут откладывать запуск снова и снова и держать при этом вашу тщательно отлаженную спутниковую систему у себя, так что вы не сможете уйти к конкурентам и доставить её на орбиту с их помощью. Не думаю, что вы захотите предпринять меры для предотвращения подобного вымогательства, а значит, вам придётся либо ждать, либо проглотить свою гордость и заплатить.

Гарри пожал плечами, хотя и знал, что шкатулка не услышит этот жест.

— Это всего лишь деньги. Ну, почти деньги... это рубли. Я бы заплатил в три раза больше, чтобы Шкаф оказался там, где мне нужно.

— И что же, вы разочарованы тем, что из этого Шкафа будете выходить не вы, мистер Поттер? Спустя столькие годы труда и неприятностей? — Волдеморт не упомянул Обет, который заставлял Гарри оставаться внутри Тауэра.

— Да, — признался Гарри. — Но я думаю... — он замер, пытаясь понять, что же он думает. — Я думаю, — медленно произнёс он, — Что никогда не рассчитывал сыграть такую большую роль в чём-то подобном. На самом деле. Я всегда думал, что рано или поздно это станет доступно для людей, но для меня...

— Вы не были так оптимистичны, поскольку вам недоставало мудрости, — сказал Волдеморт.

— Да, — согласился Гарри. Он вздохнул. — Так или иначе, впереди много времени. Когда-нибудь.

— Это не остановит ваши мечты о том, чтобы самому пересекать пояс Ван Аллена по четыре раза в день, — сказал Волдеморт. — Послушайтесь моего совета, мистер Поттер: выбросьте подобные авантюрные мечты. Вы никогда не слышали и не почитали имена Сары Уильямс или Пенелопы Дризковски, хотя они бросали вызов новым границам... Нет, на губах ведьм и волшебников застыло имя Мерлина, хотя, насколько известно, он даже никогда не покидал Англии.

Гарри поднял брови и улыбнулся.

— Ваши утешения всегда звучат как приказ, профессор. Интересно знать, почему?

— Чтобы научить вас, мистер Поттер, но иногда мои старания тщетны. Все ваши цели можно было бы достичь за месяцы, если бы вы только использовали свои ресурсы тщательно. Для должной мотивации порой просто необходимо немного крови, — сказал Волдеморт, и каким-то образом нейтральный мужской голос из черной шкатулки смог передать его нахмуренное выражение.

В некотором роде вся текущая ситуация была примером до ужаса точного исполнения желания. Гарри мог разговаривать и мериться интеллектом со своим старым любимым профессором — со своим разумным профессором — и больше не нужно было беспокоиться о неопределённостях. Волдеморт был безумен и сильно повреждён природой, образованием и ритуалами — в этом не было сомнений. Если Волдеморт освободится, он убьёт всех, кто против него, и поработит остальных, и потратит целую вечность развлекаясь и не заботясь о последствиях. И он попытается освободиться. Но у него нет магии, даже нет конечностей, и нет помощников. Поэтому Гарри в безопасности, если только сам не выпустит его из шкатулки. Тигр, запертый в клетке.

Гарри заранее решил, что не выпустит Волдеморта из шкатулки, какими бы ни были доводы или уговоры. Однажды он сказал Волдеморту, что он, на самом деле, не может его выпустить, намекая на то, что Обет не позволяет этого. Он не был уверен, что Волдеморт поверил, но заявление было довольно правдоподобным, поскольку Обет действительно зависел от субъективных оценок Гарри. Так или иначе, с тех пор чудовище в шкатулке больше не продавливало этот вопрос. Они лишь беседовали, когда Гарри мог пожертвовать своим временем или сном.

— Значит я просто буду действовать менее эффективно, но не запачкаюсь в крови, — сказал Гарри. — Думаю, пока я неплохо справляюсь.

— Вы бы справлялись лучше, если бы часами не спасали жизни целого океана идиотов, заполонивших вашу маленькую крепость, — сказал Волдеморт.

— Я могу сделать что-то хорошее, и часто мои смены в клинике дают мне время подумать. Ведь спящие пациенты и измотанные целители не мешают моим мыслям, — сказал Гарри.

Увы, эти слова были не совсем правдой... довольно часто, несмотря на правила, работники клиники докучали ему просьбами о помощи или услугах или ждали указаний, пока он переходил от одной кровати к другой.

— Ваши нерешительность и мягкосердечность не делают одолжений этому миру, мистер Поттер, — сказал Волдеморт. Если бы у шкатулки были лёгкие, Гарри бы подумал, что она вздохнёт в этот момент. Гарри снова улыбнулся.

≡≡≡Ω≡≡≡

Лоуренс заморгал, когда с его глаз сняли повязку, и нервно огляделся. Он стоял в оранжерее, ярко освещённой солнцем, и лучи слепили его. Когда зрение адаптировалось, он увидел грязные полки и пустые глиняные горшки. Растений не было, если не считать сухие лозы, вьющиеся по стеклянным стенам в нескольких местах. Оранжерея казалась заброшенной, но, вопреки ожиданиям, среди дюжин сводчатых окон не было разбитых.

Женщина, которая сняла с Лоуренса повязку, обошла его, постукивая каблучками, и, наконец, встала перед ним. Её идеальная длинная седая коса оканчивалась чёрным бантом внизу спины. Официальная чёрная мантия с ещё более тёмными гагатовыми узорами, филигранной полоской окаймляющими лиф и талию, выглядела величественно. У женщины были тёмные глаза и полные губы. Она с любопытством смотрела на него.

— Здравствуйте, юноша. Как вы себя чувствуете? — спросила Нарцисса Малфой. Лоуренс не знал, почему, но, несмотря на то, что её интонация была спокойной, даже доброй, а выражение лица — безобидно заинтересованным, он чувствовал опасность.

— Я в порядке, мадам, — ответил он, и его голос нервно задрожал.

— Ах, хорошо. Несмотря на то, что это лишь очередное временное место из утомительной череды ему подобных, боюсь, эти глупые предосторожности, всё же, необходимы, — сказала она с вежливой улыбкой. Она сцепила руки в замок перед собой. — Надеюсь, вы не возражаете.

— Нет, мадам, — ответил Лоуренс. Его голос стал чуть более уверенным.

Она улыбнулась и протянула руку, указывая путь:

— Мой сын в конце галереи.

Хотел бы он знать, где она оставила его палочку. Хотел бы он знать, где они находятся. Хотел бы он знать, почему он был абсолютно уверен, что мадам Малфой с удовольствием убьёт его, если возникнет необходимость. Или если просто будет удобно.

Лоуренс пошёл вперёд немного неуверенно. Выйдя из неиспользуемой оранжереи, они прошли по пыльной галерее и оказались в ярко освещённом зале. Стены были обшиты деревом, на полу лежали турецкие ковры, а половину комнаты занимал огромный стол. В высоких креслах сидело двое мужчин, со стороны казалось, что они ведут непринуждённую беседу о чём-то незначительном. Учитывая обстоятельства, нормальность этой сцены казалась нереальной.

Один из мужчин встал. Он был высоким и худым, с величественной внешностью, короткими платиновыми волосами и высокими скулами. На нём тоже была чёрная официальная мантия, но без украшений. Он любезно улыбнулся с высокомерием, достойным императора.

— А это, должно быть, наш гость. Гость с предложением.

— Да, Драко. Мистер Лоуренс Бредвиан — возможно, ты помнишь, его отец был в Визенгамоте несколько лет назад. — Сказала Нарцисса, — Хорошая семья. И Лоуренс делает им честь, присоединяясь к нашей маленькой игре. Всё ради небольшой беседы. — Она улыбнулась и подошла к столу. Нарцисса подняла лежавшую на нём чёрную трость с серебряной рукоятью.

— Здравствуйте, Лоуренс, — сказал светловолосый мужчина. — Меня зовут Драко Малфой. Как я понимаю, вы хотели помочь мне кое с чем?

— Да, сэр, — сказал Лоуренс. Он хотел было продолжить, но Драко снова заговорил.

— Хорошо, хорошо... Это мистер Эразмус. Вообще-то, вы уже, вероятно, слышали о нём, если читали мой бюллетень, — сказал Драко, указывая на плотного мужчину с волевым подбородком и рыжевато-бурыми волосами, который сидел в углу, протянув ноги на тахту. — Он делал не то, что ему велели, в Тауэре, когда занимался исследованиями в одном из глупых буквенных отделов Гарри Поттера, он посмел оспаривать власть. Поэтому, даже несмотря на то, что он был одним из самых выдающихся невыразимцев, они попытались свернуть его исследование и навязать условия для открытий.

— Я был на волосок от создания волшебных механизмов, — сказал Эразмус, вставая с места. Он был пугающе высок. — При мыслях о том, что они могли бы делать для нас... механизмы из воздуха и света! Их шестерёнки — завывание ветра, а ходовая пружина была лишь детским заклинанием. Но это обидело Гарри Поттера, с его ребяческой одержимостью магловскими методами, так что он арестовал всю мою работу и попытался ограничить меня другим планом исследований. Я был на передовой линии их работы, поднимая магловские принципы на уровень...

Драко сделал нетерпеливый жест, и Эразмус прервал свой страстный словесный поток. Долю секунды он с улыбкой покивал, а затем величественно поднял подбородок.

— Что ж, простите меня... Я всё ещё обескуражен из-за гонений, да и всей череды событий.

Драко подошёл к огромному столу, рабочая поверхность которого была покрыта поразительно гладким идеальным нефритом. Он сдвинул несколько пергаментов в сторону, выбрал один и начал его разглядывать.

— Так что же, Лоуренс, — он вновь посмотрел на мальчика. — Как именно, по вашему, вы можете мне помочь?

И снова молодой мужчина с серебряными волосами не дал Лоуренсу ответить. Одной рукой он громко скомкал пергамент, прежде чем выпрямиться и повернуться к нему лицом. Нарцисса подошла к сыну и, остановившись рядом, передала ему трость, которую держала в руках. Драко легким движением принял её, сверля Лоуренса взглядом.

— Иными словами, какую пользу я могу извлечь из агента Тауэра?

1) Tír inna n-Óc — в кельтской мифологии «остров юных», страна вечной молодости, где нет болезней, голода и боли

Вернуться к тексту

2) греч. сборщик оливок

Вернуться к тексту

3) Туат — древнеирландское слово, обозначающее «народ, племя»

Вернуться к тексту

4) раздел Устной Торы

Вернуться к тексту

5) нем. «мельница»

Вернуться к тексту

6) Клафтер — древняя единицы длины, объёма и площади, которая использовалась в Центральной Европе

Вернуться к тексту

7) Курт Воннегут — американский писатель-сатирик

Вернуться к тексту

8) Departamento de Deporte y Juegos Mágicos — с испанского, «Департамент спортивных и волшебных игр»

Вернуться к тексту

9) Día Muggle — с испанского, «День магла»

Вернуться к тексту

10) Honeypot — термин из сферы информационной безопасности, означающий ресурс-приманку для злоумышленников

Вернуться к тексту