Право на поражение (гет)

Как проводят свой медовый месяц все нормальные молодожёны? Едут в горы, чтобы покататься на лыжах, к морю, чтобы понежиться под лучами тёплого южного солнца, или на худой конец в деревню, чтобы хотя бы ненадолго спрятаться от городской суеты.

Мы же с Томом и в этот раз отличились, променяв отдых на работу. Вернее, на поиски пропавших оборотней. Риддл не собирался отказываться от своих планов как и от расположения стаи Сильвера.

— Приходить в гости без приглашения невежливо, — сказала я, рассматривая кованую решётку особняка Малфоев.

— Нас пригласили, — возразил Том. — Драко был настолько любезен, что лично вызвался нас сопроводить.

— Не думала, что после всего он останется в Англии.

После того, как я дала выпить Малфою противоядие и вернула способность чувствовать, он исчез на несколько недель. Поговаривали, что Драко наложил на себя руки, что сошёл с ума, что занялся некромантией, пытаясь оживить Асторию, но, к счастью, ни один из слухов не подтвердился. Спустя время он вернулся в общество ещё более замкнутым, обозлённым и повзрослевшим. Беда в том, что Малфой продолжал укрывать Снейпа в мэноре, и об этом вскоре узнал Риддл, а там, где был зельевар, могли быть и пропавшие оборотни.

— Он слишком похож на своего отца. Море самоуверенности, но ни капли благоразумия, чтобы не лезть змее в пасть.

— Под змеёй ты подразумеваешь себя? — спросила я, усмехнувшись.

— Снейпа, — ответил Риддл, а затем, чуть помедлив, добавил: — Северус всегда был на своей стороне. Не удивлюсь, что он использовал мальчишку так же, как и тебя, чтобы заманить меня в ловушку.

— Ты говоришь об этом так спокойно.

— Незачем волноваться, я давно этого ждал.

— Зачем?

— А как ты думаешь? — Том улыбнулся, но эта улыбка не предвещала ничего хорошего. Снейп слишком часто путал планы Риддла, чтобы это можно было так просто спустить на тормозах.

— Ты его убьёшь?

— Убью? — удивлённо переспросил он. — Нет, Гермиона, нет. Это будет слишком просто. Есть куда более интересные вещи, которые можно будет с ним сделать.

Я не стала спрашивать, какие, а он не стал рассказывать. Знал, что я никогда не смогу понять того, что он называл оправданной жестокостью, а я — банальным желанием отомстить.

Вот только месть никогда никого не делала счастливой, сколько бы ты её не держал в морозильнике.

* * *

Драко встретил нас в холле. Он выглядел ещё хуже, чем в нашу последнюю встречу, но всё же держался достойно, ни взглядом, ни жестом не показав, что ему неприятно нас видеть в своём доме.

Риддла сопровождали Лестрейндж в обличии мистера О'Нила, Кормак Маклагген и мистер Аддерли. Каким образом Тому удалось переманить на свою сторону бывшего дознавателя Синих, оставалось для меня загадкой, но я подозревала, что не обошлось без шантажа.

— Рад видеть тебя, Малфой, — поприветствовал его Риддл.

— Поттер, — поддержал Драко его игру, искривив губы в подобии улыбки.

— Мистер Малфой, вам пришло известие о том, что ваш особняк подлежит обыску? — спросил Аддерли.

Драко кивнул, а затем сказал:

— Не стесняйтесь, мой дом полностью в вашем распоряжении. Когда устанете искать скелеты в шкафах — сообщите, я прикажу домовому эльфу подать чай.

Аддерли подал знак Кормаку, и они отправились прочёсывать первый этаж мэнора, а Риддл и Лестрейндж — подвалы. Мы заранее договорились так поступить, здраво полагая, что если Малфой и задумал сделать гадость, то сам в неё ни за что не полезет, поэтому мне досталась роль сторожа для хозяина дома.

Я поднялась по лестнице к Драко и только сейчас увидела, что он опирался на трость, совсем как Люциус.

— Что случилось?

Он посмотрел на свою ногу, досадливо поморщился и сказал:

— Ерунда. Несчастный случай на охоте.

— Плохо прыгаешь? — неловко попыталась пошутить я.

— Плохо бегаю, — совершенно серьёзно ответил он. — Пошли, покажу тебе коллекцию столового серебра и бабушкиных акварелей. Надо же чем-то развлечь дорогих гостей.

Мы молча поднялись на второй этаж, так же в полной тишине осмотрели пару гостевых комнат, кладовку и комнату с портретами всех предков Малфоев. Я добросовестно раз за разом накладывала поисковые и выявляющие чары, которые не приносили никакой пользы. Драко на всё смотрел с равнодушием человека, который давно привык к глупости окружающих его людей, но считал дурным тоном делать им замечания.

— Неужели ты так и будешь молчать? — спросила я, первой не выдержав затянувшегося молчания.

— Мне нечего тебе сказать. Ты поступила так, как посчитала нужным, совершенно не считаясь с моим решением. Совсем как твой супруг. Вы друг друга стоите: оба самовлюблённые эгоисты с манией величия. Оправдываетесь тем, что заботитесь о всеобщем благе, а на самом деле только то и делаете, что разрушаете.

— А Снейп, конечно же, только созидал и творил добро, — едко произнесла я.

— По крайней мере, он никогда не притворялся хорошим. — Драко переложил трость из одной руки в другую и сел в кресло, вытянув перед собой раненую ногу. — Так кому пришла в голову чудесная идея искать в моём доме Снейпа?

— Мы не его ищем.

— Кого тогда?

— Друзей, — ответила я, не желая раскрывать всех карт. — Ты ведь знал, что Снейп делал со мной в своей лаборатории.

— Разумеется.

— Ты был заодно со Снейпом и всё же пытался предупредить меня. Почему?

Малфой озадаченно посмотрел на меня, а затем вдруг рассмеялся, коротко и хрипло, словно давно разучился это делать.

— Удивительно, насколько ты можешь быть глупой и наивной, Грейнджер. Во всём ищешь причину, во всех людях что-то хорошее, благородное. Как тебя от самой себя ещё не тошнит?

— И всё же? — настойчиво спросила я, сцепив руки в замок за спиной, чтобы побороть искушение ударить его, хотя так и хотелось залепить ему оплеуху, чтобы привести в чувство.

Всё это — не игра, а мы больше не дети. С нас не станут снимать баллы и отправлять на отработку, а просто избавятся, как от надоедливых насекомых. И Снейп, и Риддл слишком сильно и долго друг друга ненавидели, чтобы сейчас остановиться ради спасения чьей-то жизни, если вдруг кому-то взбредёт в голову очутиться между ними в решающий миг.

— Жалость, Грейнджер. Ты напоминаешь мне овцу, которая с радостью вскарабкается на алтарь и позволит себя прирезать, если будет верить, что это сможет кому-то спасти жизнь, — сказал Драко, устало прикрыв глаза, отчего шрамы на его лице немного разгладились.

— Ты ошибаешься.

— Разве? Тогда если я скажу, что твой драгоценный супруг сейчас идёт прямо в лапы пары обозлённых голодных оборотней, которые не могут больше контролировать своё обращение, что ты сделаешь? — Малфой с интересом посмотрел на меня, наблюдая, как недоверчивость на моём лице сменяется подозрением, а затем ужасом.

Развернувшись, я выбежала из комнаты и направилась в сторону подземелья, молясь только о том, чтобы успеть. Чтобы не случилось непоправимое. Я не видела, как Драко устало снова прикрыл глаза, а затем мановением волшебной палочки призвал к себе медальон. Мгновенье рассматривал его, никак не решаясь открыть, но всё же понимая, что это нужно будет сделать.

И лучше раньше, чем позже. Гермиона была права: встревать сейчас между Снейпом и Риддлом смерти подобно. Щелчок откидываемой крышки — и Малфой исчез, активировав портключ. Больше его в Англии ничего не держало.

* * *

Я бежала вниз, перепрыгивая сразу по несколько ступенек. У подножья лестницы поскользнулась и упала, сбив до крови колено. От боли заслезились глаза, но я не стала останавливаться, чтобы залечить рану. Наспех наложила обезболивающее и побежала дальше. Поворот, ещё один и ещё. Я слишком хорошо помнила эту дорогу. Помнила, как Беллатрикс приказала привести меня к себе, а затем пытала: сначала чтобы узнать правду, затем ради развлечения. Дверь, закрывающая вход в подземелье, оказалась приоткрытой. Толкнув её, спустилась вниз, держась за поручень на лестнице и прислушиваясь к малейшему шороху. Всё же человека перехитрить легче, чем зверя. Можно наложить с десяток маскирующих чар, изменить внешность, голос и повадки, но обойти чутьё оборотня невозможно.

Я дошла до развилки. Если свернуть направо, то окажусь возле камеры, в которой запирали пленников мэнора, а вот в левом коридоре я никогда не была. Кто знает, насколько глубоко он простирался и какие сюрпризы хранил? Было ли мне страшно? Само собой, но за Риддла с Лестрейнджем я боялась больше. Они ожидали найти измученных пленников, но никак не прошедших превращение оборотней. Как-никак до полнолуния оставалось ещё две недели. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я свернула налево, то и дело уговаривая себя не торопиться и не сорваться на бег.

Нельзя ошибиться. Нельзя.

Коридор внезапно расширился, и я на миг зажмурилась от яркой вспышки света.

— Юркая тварь, пикси тебя дери! — выругался Лестрейндж.

Его отгораживала от пары оборотней решётка, изрядно погнутая и держащаяся на честном слове. Звери загнали Рабастана в угол, и всё, что ему оставалось — обороняться; чтобы сделка с Сильвером не сорвалась, Риту и Джона нужно было вернуть живыми. Тома нигде не было видно.

Гадство! Если бы мы с Лестрейнджем были рядом, тогда был бы шанс их оглушить и запереть в клетке до того, как они разорвут нас на куски. И я приняла одно из самых глупых и безрассудных решений в своей жизни.

— Петрификус Тоталус! — воскликнула я, посылая заклинание в оборотня поменьше с серебристой шерстью на загривке.

Оборотень взвизгнул, как побитая собака, но устоял на лапах. Медленно повернул ко мне свою длинную морду, угрожающе ощерившись. Второй тоже посмотрел в мою сторону, коротко завыл, радуясь, что еда сама к ним пришла. Я крепче сжала волшебную палочку и снова произнесла заклинание.

Вместо яркой вспышки, которая должна была хотя бы ненадолго задержать оборотней, ничего не произошло. Я повторяла заклинание ещё и ещё, отступая назад, вглубь коридора. Тщетно!

Так не может быть. Невозможно, чтобы магия вмиг исчезла. Невозможно. Я ощутила, как взмокла рубашка на спине, а в горле пересохло. Казалось, время замедлило свой бег, звуки смазались, запахи шерсти и влаги смешались, вызывая тошноту. Двигались лишь звери, с каждым мгновеньем становясь всё ближе.

— Беги! Живо! — окрик Лестрейнджа вывел меня из оцепенения, и я, развернувшись, побежала, не видя ничего от ужаса, пеленой застилающего мне глаза.

Сзади снова раздался вой, в этот раз протяжный, торжествующий. В коридоре было темно — хоть глаз выколи. Я споткнулась и упала, но всё же не выпустила волшебной палочки из рук. Той самой, осиновой, которую подарил мне Риддл.

Я не стала подыматься и снова пытаться убежать. Знала, что тщетно. Слишком много времени потеряла, оборотни нагонят меня в раз.

Подняла палочку, пытаясь сосредоточиться, ведь второго шанса не будет.

Вдох-выдох.

Шорохи приближались, и я почти что увидела в темноте надвигающиеся тёмные силуэты оборотней, неспособных взять себя в руки и отличить друга от врага.

Взмахнув палочкой, я прошептала:

— Авада…

— Эвартестатум* максима! — опередил меня Риддл. Жёлтая вспышка на миг осветила весь коридор и замерших зверей, а затем погасла.

Раздался глухой стук, словно что-то тяжёлое упало на пол, а за ним — тихий скулёж, переходящий в злое рычание. Том, в отличие от меня, не стал ни медлить, ни сомневаться. Ещё один взмах палочки, ещё одна жёлтая вспышка, а затем тишина, настолько оглушительная и вязкая, что, казалось, к ней можно было прикоснуться.

* * *

— Не верю. Он не мог просто взять и сдаться. Не после всего, что натворил, — медленно произнесла я, кутаясь в плед и грея руки о чашку с успокаивающей настойкой.

После всего случившегося Том забрал меня домой, на Гриммо. Оставил на полчаса, которые показались мне бесконечными. Мучил не столько страх, сколько неизвестность. Почему он оставил Рабастана одного? Почему Рита и Джон превратились в зверей раньше времени? И почему, чёрт его дери, на них не сработала моя магия?!

Всё время, ожидая его, я просидела на кровати, так и не решившись выйти из комнаты. Было страшно. Казалось, что там, за дверью, меня ждало чудовище, которому только и надо, что открыть дверь, чтобы схватить меня и утащить к себе в логово. В темноту. Я чувствовала, что после сегодняшнего приключения ещё долго буду спать с включенным ночником, ища монстров под кроватью, хотя где-где, а там их точно не было.

Вот в моей голове — сколько угодно.

Когда Том вернулся, то рассказал, почему вынужден был оставить Лестрейнджа одного в подземелье. Аддерли и Маклагген нашли Снейпа, который совершенно спокойно, не прячась, сидел в чайной комнате и читал свежий выпуск «Пророка». Мы ждали сопротивления, битвы не на жизнь, а на смерть, но и здесь Снейп сумел нас удивить. Его план был до смешного прост: он решил сдаться. Вот Риддла и вызвали с помощью патронуса, чтобы он сказал, что делать дальше.

В магическом мире для всех Снейп был мёртв, и, благодаря стараниям Гарри, он умер как герой, награждённый посмертно орденом за отвагу. Только мы и преторы знали, какую роль Снейп сыграл в истории с зельем подчинения. Но все преторы мертвы, а нам никто не поверит. Однажды обелив имя Снейпа, Поттер не мог снова сделать из него злодея. Лестрейндж же был преступником, который до сих пор прятался. Малфой исчез из мэнора, и его поиски продолжались. Конечно, он мог свидетельствовать, если бы захотел, но если в суде решат считать его воспоминания, то станет известно и о том, что Гарри больше не Гарри. То же самое и со мной, и с Невиллом. Все мы оказались заложниками своих маленьких грязных тайн, о которых нельзя никому рассказывать.

Каждый из нас — преступник, ничем не лучше Снейпа. Мой бывший профессор это отлично понимал и, когда Том стал наступать ему на пятки, решил раскрыться, чтобы хотя бы ненадолго обезопасить себя. Он понимал, что Риддл не сможет убить его, не избавившись от свидетелей. С Кормаком справиться было проще простого, но Аддерли — неплохой окклюмент. Даже если бы ему подправили воспоминания, то полностью вмешательство в память не удалось бы замаскировать. Хвосты бы остались, и он сумел бы восстановить утраченное, если не всё, то большую часть наверняка.

Поэтому Снейп сейчас находился в Мунго, под замком и неусыпным надзором Лестрейнджа, но всё же в полнейшей безопасности. Том не мог ничего сделать, ведь за Снейпом пристально следили журналисты. Внезапная кончина воскресшего героя вызвала бы множество вопросов и теорий, каждая из которых была абсурднее предыдущей. Нельзя было спешить, рубя с плеча, и мы всё это прекрасно понимали.

— Снейпу надо выиграть время, только вот для чего. Чего он хочет добиться, раскрываясь сейчас. Шумиха рано или поздно уляжется, и Северус окажется в моей полной власти. Он не может этого не понимать, — рассуждал Риддл, меряя шагами комнату.

Том не суетился, не размахивал руками, не повышал голос, но было видно, что он напряжён и взволнован, как зверь, который внезапно из ловца стал жертвой. Зверь, который по глупости угодил лапой в капкан и теперь всерьёз раздумывает над тем, что лучше: отгрызть конечность, отделавшись малой кровью, или дождаться охотника, чтобы вцепиться ему в глотку.

— С чего ты так решил? Может, Снейп просто хочет жить и таким образом решил обезопасить себя?

— Жить? Глупости. Он давно потерял смысл в этой так называемой жизни, и всё, что его держало на этом свете — жажда отомстить за женщину, которая первая же от него отказалась. Последним его якорем была идея создать идеальное общество, ну или то, что он подразумевал под этим. Нет, он что-то задумал, и я готов поспорить на своё кресло министра магии, мне это однозначно не понравится.

— Договору с Сильвером ему не удалось навредить. Его стая всё ещё поддерживает тебя, — сказала я, отхлебнув горькой настойки.

Легче не стало, но зато противный привкус во рту помог немного отвлечься и мыслить трезво.

— О, да, оборотни живы — пара сломанных костей не в счёт. Только они не могут обернуться назад, словно Снейп сделал лекарство наоборот, вылечив оборотня от человечности. — Риддл остановился и сел рядом со мной, устало опустив голову на скрещенные руки. — Сильвер в ужасе. Формально условия соблюдены. Его молодняк вернулся живым и почти целым, но без единого проблеска человечности. По правде говоря, сейчас они ничем не лучше диких волков.

— Может, после полнолуния всё станет как раньше? — я обняла Тома, успокаивающе погладив его по плечу. — Луна — слишком сильный катализатор. Ещё ни одно зелье не смогло свести на нет её влияние на оборотня.

— Такая вероятность есть, но что-то мне подсказывает, что всё не так просто. Возьми, — Риддл протянул мне запечатанные конверты. — Их обнаружили у Снейпа, когда его нашли.

Конвертов было три, и все без подписи, без адресов. Печать обычная, восковая, без оттиска. Распечатав одно из них, я пробежала взглядом по содержанию и невольно вздрогнула. Это были мои письма! Те самые, которые я написала как страховку тогда, когда узнала, что Том завладел телом Гарри. В них подробно обо всём описывалось, — обо всём, что я знала на тот день, — и на них до сих пор были наложены чары, которые в случаи моей смерти отправят их волшебникам, которым я тогда доверяла.

— Как они попали к нему? Я, честно говоря, совсем о них забыла, — призналась я, вскрыв остальные конверты и убедившись, что все они содержали одно и то же послание.

— Снейп сказал, что ты сама ему их отдала. Это была одна из проверок, насколько ты ему подчиняешься. Он попросил принести ему вещь, о которой никто не знал, и ты принесла ему эти письма, — сказал Риддл. — Забавно, сейчас он делает то же самое, что сделала бы и ты, если бы тогда вдруг погибла.

— Что? Собирает на тебя компромат? — спросила я, натянуто улыбнувшись.

— Собирается заронить зерно недоверия. Достаточно пары идиотов, верящих в злого чудом выжившего Тёмного лорда, жаждущего развязать очередную войну, чтобы всё снова пошло наперекосяк. — Том снял очки и потёр переносицу. — Как же я от всего этого устал.

— Извини.

— За что? — он удивлённо посмотрел на меня.

Близоруко щурясь, Том протянул руку, прижав её к моему лицу и повернув его так, чтобы я посмотрела прямо ему в глаза. Желание контролировать всё и вся даже сейчас было сильно в нём, но оно больше не пугало и не раздражало меня. Теперь я понимала, что жажда всё контролировать — это как иголки у ежа. Защита, не более.

— Я доставила тебе столько хлопот. Проще было от меня избавиться в тот день, когда я узнала, что ты — это ты. — Я запнулась на мгновенье, а затем решила рассказать ему всё: — Знаешь, ведь я до сих пор не могу тебе полностью доверять. Даже после всего, что было. И хотя я больше не вижу в тебе Гарри, но и Тома до конца не могу увидеть, но, несмотря ни на что, хочу быть рядом с тобой. Это сильнее меня, сильнее здравого смысла и всех тех привязанностей, которые были до тебя.

— Знаю, — сказал Риддл, обхватив моё лицо второй рукой и притянув его так близко, что я смогла рассмотреть мельчайшие морщины в уголках его глаз. — Поэтому и не избавился тогда, в самом начале. Знал, что ты будешь моим человеком. Я жаден, Гермиона. Очень жаден. Мало кто по доброй воли отдавал мне свою преданность. Не перебивай. — Он провел пальцем по моим губам, останавливая готовые сорваться возражения. — Ты, как и Лестрейндж, предана мне и накрепко связана этим со мной. Какой бы странной и дикой тебе не казалась эта связь, как бы ты её не называла. Для меня это перевешивает всё, любую глупость или неосторожность. Ты всегда выбираешь меня, даже сегодня вопреки приказу не упускать Малфоя из виду, хотя прекрасно знала, что я смогу себя защитить. — Том замолчал, не столько подбирая слова, словно сомневаясь, стоит ли продолжать, но всё же произнёс: — Наш брачный контракт, который мы подписали накануне свадьбы под моим настоящим именем — это ещё один способ связать нас. Будь я в теле Поттера или в каком-либо другом — ты всё равно останешься моей женой. Моим человеком.

— Снова магия? — спросила я почти шёпотом, заворожённая его словами.

То, что он говорил, не шло ни в какое сравнение с тем, как он это говорил. Если Том Риддл и мог позволить себе проявить что-то человечное, порывистое и несдержанное, то только так — голосом и интонациями, чуть суховатыми, отрывистыми, но в то же время выворачивающими всё нутро наизнанку. Том не верил в любовь, избегал произносить само это слово, но всё же сумел полюбить. Странно, на свой извращённый лад, но всё же это было так.

Он полюбил, и это стало своего рода приговором для нас обоих.

— Совсем немного, — ответил Том, всё ещё не выпуская моё лицо. — Мне, в отличие от Снейпа, есть за что бороться.

— Неужели мне удалость сделать из тебя человека, Том? — я улыбнулась, стараясь свести всё к шутке. Лучше так, чем позволить себе поверить, что всё сказанное — правда. Это ведь Риддл, он полон сюрпризов.

— Я всегда им был. Правда, с тобой чаще, чем с другими.

Том легко поцеловал меня в лоб и обнял. Я могла быть спокойной: сегодня кошмары не побеспокоят меня, ведь Риддл был рядом. Он прогонит их, ведь для него это так же просто, как произнести «Репаро».

* * *

Вечером, приняв ванну, я долго стояла перед зеркалом, пытаясь привести волосы в порядок, но они намокли, спутались, так и норовя выбиться из косы, которую я так старательно заплела. Вздохнув, отложила расчёску и внимательно посмотрела на своё отражение.

Ничего не изменилось, я всё та же Гермиона. Те же глаза, волосы, лицо, руки, но почему тогда меня не покидало ощущение, что что-то не так. Что что-то во мне сломано, безвозвратно утеряно как тогда, когда я впервые убила человека. Мистера Морана нельзя было назвать хорошим, но я не имела права отбирать его жизнь. Этот поступок изменил меня, искорёжил что-то глубоко внутри, но с этой ношей я привыкла жить.

Дело было в чём-то другом. Но вот в чём?

Вздохнув, взяла в руки волшебную палочку и, взмахнув ею, прошептала:

— Люмос.

Ничего не произошло.

Сосредоточилась, повторяя отточенное годами движение и произнося заклинание, и снова то же самое. Тихо выругавшись, начала сначала.

Взмах палочкой, заклинание.

Взмах, заклинание.

Взмах…

…и снова ничего. Ни малейшего отклика, искры или огонька, будто я разучилась колдовать. Будто вся моя магия исчезла, и я превратилась в обычного человека.

Я нервно хихикнула, не желая верить этой дикой, ужасной мысли.

А если?..

Нет. Нет! Не может такого быть.

Я волшебница, и этого никто у меня не отнимет. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я ещё раз взмахнула палочкой и сказала:

— Люмос!

Огонёк, бледно-жёлтый, слабый, как будто только что выбравшийся из кокона мотылёк, замерцал на кончике палочки, грозясь в любой миг исчезнуть. Но всё же он был, пусть и такой несовершенный. Я робко улыбнулась, рассматривая его, и с облегчением поняла, что могу колдовать.

По крайней мере, сегодня.

___________________________________________________

*Эвартестатум — заклинание, которое отбрасывает так, что жертва переворачивается в воздухе. Усиленное заклинание может оглушить.