Ящик Пандоры (гет)

Амелия была в каком-то подвешенном состоянии, невесомо дрейфуя между сном и бодрствованием, смутно сознавая, что реальный мир находится где-то рядом, но не в состоянии добраться до него. Директриса не знала, как долго находится в таком состоянии, но откровенно говоря, это ее и не особо беспокоило. Амелии было вполне комфортно в сложившейся ситуации, хотя она и не могла подобрать правильных слов, чтобы описать свое состояние. Все мысли директрисы были довольно нечеткими, будто во сне. Это было похоже на то, будто ее голова была заложена ватой, и это было несколько неприятным ощущением.

Амелия смутно помнила голос Констанс, хотя и не могла сказать, было это час или неделю назад. Она лениво размышляла, почему Констанс оказалась в ее спальне и перебирала различные теории. В конце концов директриса решила, что это не важно. Возможно, это был просто более глубокий сон. На мгновение Амелия почувствовала резкое разочарование, но внезапно ощутила, будто ватное одеяло, сковывающее ее мысли, постепенно исчезает. Директриса не знала, просыпается она, или наоборот, засыпает, а может, испытывает галлюцинации. Там, где она пребывала, было темно, не столько из-за отсутствия света, сколько из-за невозможности видеть в принципе. Амелию охватила паника, ощущаясь намного острее, чем разочарование. Вместо того, чтобы неторопливо вернуться в свое состояние, похожее на транс, она теперь испытывала страх. Что происходит? Почему это происходит? Почему она ничего не видит? Неужели ослепла? Где Констанс? Она действительно приходила, или голос, который Амелия слышала был продуктом ее воспаленного воображения?

— Амелия? — Прорезался через туманную дымку удивительно знакомый голос, и директриса мгновенно успокоилась. Она поняла, что просыпается, а этот голос доносится из реального мира. С ней в комнате почему-то была Давина, и Амелия знала, что должна протолкнуться сквозь туман, затмевающий ее разум и притупляющий чувства и наконец вернуться в реальный мир. Директриса сосредоточилась на голосе Давины, повторяющем ее имя, и пошла на звук, хотя ощущения движения не было. Тьма была непроглядной, и Амелия снова почувствовала страх и растерянность. Может, это предсмертное состояние? Люди часто говорили про свет в конце тоннеля… Только вот что делать ей? Идти к свету или держаться от него подальше? В любом случае, ее разум продолжал движение, и она не могла ничего сделать, чтобы это остановить. Темнота вокруг, казалось, изменилась, и теперь была не черного, а знакомого цвета индиго. Амелия вспомнила, что именно такого цвета были облака, кружащие над замком накануне утром…

Воспоминания тоже не подчинялись ее контролю, калейдоскопом мелькая перед глазами в словно стопка фотографий. Директриса вспомнила, как проводила собрание, как девочки принесли злополучное письмо, и как Констанс стремительно покинула учительскую. Амелия вспомнила, как бродила по школе в течение дня, спрашивая себя, все ли в порядке с ее заместительницей. Вспомнила, как легла спать… И больше не было ничего. Воспоминания прекратились, и Амелия снова ощутила нарастающий страх, окинув взглядом свое окружение: постоянно вращающиеся облака цвета индиго. Будто насмехаясь над ней, они образовывали различные узоры и формы, но ничего более материального, за что можно было бы ухватиться и двигаться дальше. Амелия по-прежнему слышала голос Давины, звавший ее, но он все еще был где-то далеко впереди. Окружающий мир снова темнел, а мысли становились более расплывчатыми. Директриса поняла, что снова теряет сознание, и подступившая паника будто придала ей сил, заставляя продвигаться дальше. Она не могла снова отключиться. Не сейчас, когда школа находится в столь бедственном положении. Амелия боялась представить, как долго она пребывала в таком состоянии. Она не помнила ничего с той ночи, когда забылась тяжелым сном, пока не услышала голос Констанс… Директриса была уверена, что это не было частью сна, так же, как была уверена в том, что Давина была сейчас рядом с ней там, в реальном мире. Если бы только она могла найти путь назад… Что-то во всем этом было ужасно неправильно, и Амелия понимала, что должна очнуться и что-то предпринять. Она снова сосредоточилась на голосе Давины, мысленно прося коллегу не переставать говорить. Голос учительницы пения превратился для директрисы в своеобразный ориентир, но когда Амелия думала, что победа близка, окружающий ее цвет индиго плавно перетек сначала в фиолетовый, а потом в лавандовый цвет, как и тогда, когда перед глазами мелькали воспоминания, но сейчас это было нечто другое. Перед ее взором появился незнакомый жизнерадостный мужчина, чьи глаза сверкали, как рубины, но он исчез прежде, чем директриса смогла по-настоящему сосредоточиться на нем. Это не могло быть воспоминанием, она никогда раньше не видела этого джентльмена. Он был слишком настоящим, слишком ужасающе реальным, чтобы быть сном. Перед глазами появилось новое изображение, но на этот раз у Амелии не было времени, чтобы как следует разглядеть ее, прежде чем ее сменила другая. Лед, зеркала, цепи, женщина в белом… Это был не сон и не воспоминания. Но что тогда это было? На мгновение эти видения прекратились, но от этого не стало легче: внезапно откуда-то раздался нечеловеческий рев. Амелия снова начала движение вперед, и сейчас это напоминало полет без помощи метлы. Внезапно видения начались снова, еще более бессвязные, чем прежде. Кричащая женщина… плачущий мужчина… хныкающий ребенок… кто-то, кто зовет ее по имени… Вскоре бешеная смена видений прекратились, но то, что Амелия виделана этот раз, было более ярким. Она оказалась на тауэрском мосту и пребывала в полном недоумении, как это объяснить. Перед ней снова стоял мужчина с алыми глазами. Миг — и его форма изменилась. Теперь это был Дьявол, которого они видели в девятом круге… Внезапно и это видение исчезло. Теперь директриса смотрела в зеркало, но отражение принадлежало не ей, а ее заместительнице… Амелия зажмурилась, пытаясь отстраниться от этого. Все это было слишком тяжело, слишком много…

— Амелия!

Директриса открыла глаза. Она снова оказалась в своей комнате, в своей кровати. Обеспокоенное лицо Давины находилось в нескольких дюймах от ее собственного. Когда Амелия открыла глаза и немного приподнялась, оперевшись на подушку, учительница пения инстинктивно отшатнулась.

— Вы… вы в порядке? — нервно спросила Давина, внимательно глядя на директрису.

— Да… — сказала Амелия, с собралась было добавить «почему бы и нет?», но вспомнила ту черную пустоту, которая окружала ее с тех пор, как она легла спать. — Как долго я спала?

— Почти два дня, — с трудом ответила Давина. — Сейчас вечер субботы. Вы… вы ничего не помните?

Амелия покачала головой, чувствуя, как ее снова начинает охватывать страх.

— Что случилась? — выдохнула она.

— Вы были больны, — прошептала Давина. — Мы думали, что вы не придете в себя.

Амелия несколько раз моргнула. Прошло почти сорок восемь часов, и кто знает, что могло произойти со школой за это время, учитывая зловещие силы, которые им угрожали…

— Дьявол? — спросила директриса, и Давина мрачно кивнула.

— Он стал причиной вашей болезни, — сказала она, и ее голос дрогнул. Что-то явно случилось, и это «что-то» было весьма страшным.

— Давина, — твердо начала Амелия. — Давина, что случилось?

— Констанс, — вздохнула Давина. — Дьявол вызвал вашу болезнь, чтобы получить власть над Констанс. Прошлой ночью она пошла на встречу с ним, чтобы спасти вас. — Она замолчала. — А сейчас вы совсем поправились.

Амелия молчала, все еще переваривая страшный смысл этих слов. Ее использовали в качестве пешки. Дьявол использовал ее, чтобы добраться до ее заместительницы. Если бы только она смогла поговорить с Констанс раньше, если бы только смогла узнать, что за страшную тайну она хранила… Хотя в глубине души директриса знала, что это вряд ли бы что-то изменило. Амелия вспомнила, как слышала голос Констанс в своем бессознательном состоянии.

— Где она? — спросила Амелия, вставая с кровати и надевая поверх ночной рубашки халат, не обращая внимания на попытки Давины уговорить ее остаться в постели. — Где Констанс? Мне нужно с ней поговорить. — Давина не ответила. — Давина, ласково сказала Амелия, понимая, что ее тон прозвучал довольно резко. — Я слышала ее голос, когда просыпалась. Она была здесь.

— Это было два часа назад, директриса, — ответила Давина. — Она… она приходила, чтобы попрощаться. — Учительница пения спрятала лицо в ладонях, и единственными звуками, нарушающими тишину комнаты, были ее сдавленные всхлипы. Амелия вернулась к кровати и села на ее край, невидяще глядя перед собой. Страшные слова Давины звучали в ее голове снова и снова. «Она приходила попрощаться».

— Что вы имеете в виду? — наконец спросила Амелия хриплым голосом.

— Это было условием, в обмен на ваше здоровье, — рыдала Давина.

Амелия поняла, что произошло, и лед заструился по ее венам. Она с силой сжала край кровати так, что побелели костяшки пальцев. В обмен на ее здоровье Дьяволу нужна была Констанс.

— Давина, пожалуйста, скажите мне, что она пошла не к нему!

Давина кивнула, и слезы скатывающиеся по ее щекам, закапали на колени. Она вытащила носовой платок и шумно высморкалась. Амелия посмотрела в потолок, пытаясь сохранить некое подобие контроля над своими эмоциями.

— Но все не так плохо, — сказала Давина, когда немного пришла в себя. — Девочки разработали теорию. Способ убить Дьявола, или, по крайней мере, на время обезвредить, чтобы Констанс могла сбежать.

Это было единственное, что Амелии нужно было услышать. Каким бы слабеньким этот план ни был, он все равно оставлял крохотный лучик надежды, за который директриса могла цепляться. Теперь Амелия знала, что у Констанс был шанс, и она была готова сделать все, что от нее зависит, чтобы помочь.

— Сколько времени, Давина? — спросила она.

— Десять часов. А вам зачем?

— Сегодня суббота. Выпускной. У нас есть два часа.

— Вы серьезно? — спросила Давина. — Неужели в свете того, что происходит, вы думаете, что выпускной действительно состоится?

— Давина, выпускной будет в любом случае, и мы все будем присутствовать на нем, включая Констанс.

Амелия применила заклинание, и ее ночной наряд мгновенно сменился верхней одеждой. Она вдруг поняла, почему в своих видениях видела тауэрский мост. Это было то место, куда ушла Констанс, а значит оттуда и надо было начинать поиски. В спутанных мыслях директрисы начала появляться мрачная логика. В то время, как она страдала от насланной Дьяволом болезни. Дьявол или что-то другое, подчиняющееся ему, вселилось в ее тело, чтобы подпитывать эту болезнь. Она боролась, чтобы вернуться в мир живых, поэтому это нечто покинуло ее тело, но перед этим она получила мимолетный доступ к воспоминаниям Дьявола. Понимание, что она была как-то связана со столь коварным существом, заставило Амелию задрожать от ужаса и отвращения.

— Амелия! — встревоженно позвала Давина, заметив, как пошатнулась директриса. — Вы… — Но ей не суждено было закончить эту фразу, потому что в этот момент они обе увидели сквозь окно, как меняется цвет неба. Они смотрели на меняющиеся грозовые тучи цвета индиго, которые выплывали из-за горизонта, двигаясь в сторону замка.

— Это Пустота, — после нескольких минут молчания пискнула Давина. — Она вышла из-под контроля Дьявола.