Significant Digits - Значащие цифры (джен)

⁽¹⁾

Поздравляем вас с приобретением очередного прекрасного изделия компании Джи Фрей и Дочь! Изысканно Бездонный кошелёк создан практичным и, вместе с тем, элегантным, сшитый вручную из тончайшей кожи британских двурогов и зачарованный в соответствии с высочайшими стандартами. Вам больше не придётся искать место для монет, леденцов и прочих мелочей — дайте малышу Джонни кнат, за то что он вёл себя хорошо, и наслаждайтесь спокойствием, которое приходит, если вы знаете, что готовы ко всему!

ВНИМАНИЕ: Не помещайте ваш Изысканно Бездонный кошелёк в другой Изысканно Бездонный кошелёк, Экстравагантно Расширенную Роскошную дамскую сумочку компании Джи Фрей и Дочь, Исключительно Бесконечный портфель для пергамента компании Джи Фрей и Дочь или любой другой предмет, на который наложены чары Незримого Расширения. Изысканно Бездонный кошелёк не предназначен для поглощения пространственного резонанса, вследствие которого вместимость Изысканно Бездонного кошелька резко снижается. Поглощение пространственного резонанса может повредить ваш Изысканно Бездонный кошелёк. Если при этом ваш Изысканно Бездонный кошелёк сильно наполнен, он может взорваться. Компания Джи Фрей и Дочь с сожалением сообщает, что снимает с себя всю ответственность за последствия подобной эксплуатации.

— Выдержка из инструкции, прилагаемой к каждому «Изысканно Бездонному кошельку» компании Джи Фрей и Дочь (14 галлеонов за новый экземпляр).

≡≡≡Ω≡≡≡

— Иными словами, какую пользу я могу извлечь из агента Тауэра? — спросил лорд Драко Малфой из Благородного и Древнейшего Дома Малфоев, печально известный противник господствующего правительства, кость в горле могущественного Гарри Поттера и воплощение растущей силы риторики, стоящей за Договором о независимости.

Он с прищуром разглядывал подростка перед собой, презрительно сжав губы. Его платиновые волосы были практически идеально уложены, лишь две пряди непослушно спадали на лоб. Он легко, почти безразлично, держал в руках трость с серебряной рукоятью.

Его мать стояла рядом, леди Нарцисса — фигура, почти настолько же знаменитая, внезапно и неожиданно появившаяся в британском обществе после десятилетнего отсутствия (во время которого она считалась погибшей от руки предыдущего директора, Дамблдора). Она любезно улыбалась.

Лоуренс внезапно абсолютно ясно осознал, насколько глупыми были он и Аннабет, когда затеяли всё это. Когда попытались подставить Сэмми Меровени-Боулса, обмануть Тауэра, разгадать тайну, которая очевидно была гораздо выше их уровня. Сделать что угодно, вместо того, чтобы отправиться прямиком к директору и рассказать ей обо всём.

Он попытался ответить на вопрос Драко, но почему-то в горле у него совершенно пересохло. Попытавшись выдавить из себя ответ, он лишь закашлялся и через мгновение захлебнулся и замолк, потому что боялся даже кашлять перед лордом и леди Малфой.

Пара ничего не предпринимала, а лишь спокойно наблюдала, что пугало ещё больше. Рыжеволосый мужчина, Мистер Эразмус, бывший исследователь Тауэра, казался безучастным. Он потягивал свой напиток из бокала, уставившись в пустоту.

— Я... — Лоуренс с трудом сглотнул и заставил себя продолжить. — Я принёс информацию. О том, что они выяснили в Тауэре. — Он бросил взгляд на мистера Эразмуса, которого ему представили как бывшего исследователя из Тауэра, но того, казалось, сейчас больше интересовал стеклянный кубок без ножки, на дне которого он крутил глоток виски.

— Мой милый Лоуренс, — улыбнулась Нарцисса. — Борьба за свободу находит поддержку повсюду. Мне сложно даже вообразить, что вы можете знать что-то, чего не знаем мы.

— Вы курсе на… четвёртом, полагаю, — сказал Драко, не поднимая взгляда на Лоуренса, вместо этого он бесцельно разглядывал серебряный набалдашник трости, которую держал в руках. — Расскажите же про то удивительное совпадение или фантастический переплёт, из-за которого вы получили эту информацию.

— Ну, сэр, несколько дней назад один из моих однокурсников, Сэмми, был ранен. Он упал. Я достал Жезл Безопасности, чтобы помочь ему — доставить его в Тауэр, сэр. И моя подруга Аннабет тоже была рядом, она помогла мне. Так что мы отправились втроём, — теперь Лоуренс говорил гладко, чувствуя себя немного лучше. Он отрепетировал эту часть.

— Звучит как заученный текст, — сказала леди Нарцисса. Лоуренс почувствовал покалывание по всему телу.

— Да, мадам... Я репетировал перед зеркалом, прежде чем отправиться в издательство «Чародей Букс» и выйти на связь с Благородными, — сказал Лоуренс. Даже несмотря на то, что он подготовился к этому замечанию, спасибо Тауэру, который всё предвидел, у него пот стекал по спине.

— Я думаю, Аннабет затаила злобу на Тауэр, сэр. Ну, точнее, я знаю, что это так. Мы не читаем ваш бюллетень, ведь было бы глупо получать его с совой в Хогвартсе, но мы не глухие. До нас доходят слухи о том, что все обновлённые люди выглядят слишком идеально, как куклы, и ведут они себя потом... словно это другие люди. Словно их подменили. Бабуля Аннабет — э, то есть её бабушка, сэр, — с ней тоже это случилось. Аннабет сперва была рада обновлению, но теперь ей кажется, словно она потеряла бабушку. Есть в ней что-то неестественное.

— Вы хотите сказать, что ваша подруга предпочла бы, чтобы её бабушка умерла? — Лицо Драко выражало сомнение, однако сказанное позабавило его, и уголки губ тронула лёгкая улыбка.

— Нет, сэр, но они могли бы просто вылечить её, не менять, — сказал Лоуренс. Он продолжил рассказ. — Так или иначе, Аннабет попыталась устроить небольшой переполох, когда отправилась с нами. У неё был целый мешок с докси, которых она трансфигурировала во что-то вроде камней, и...

— И когда она переместилась с вами и вашим раненым однокурсником, докси вернулись в свою нормальную Форму и рванули во все стороны, — поражаясь глупости детей, Нарцисса с улыбкой покачала головой. — На мой взгляд, это больше похоже на шалость, чем на что-то серьёзное. Но я слышала об этом; такое действительно было.

— В общем, сэр, пока я был там, и её допрашивали, меня оставили сидеть и ждать, а у меня с собой был он. Меня посадили за огромный стол и сказали сидеть тихо. И когда аврор отвернулся на минуту... я достал его, — сказал Лоуренс.

Он очень, очень медленно и осторожно запустил руку в карман, демонстрируя, что собирается достать не палочку. Ни один из трёх взрослых не выказал и доли беспокойства, но они действительно заинтересовались, когда Лоуренс достал из кармана золотую сферу, Маховик Времени.

— А поскольку Гарри каждый день использует свой, в Тауэре нет защитных чар против них, — сказал Драко. Его слова не звучали как внезапное открытие: он произнес их так, словно эта информация была ему известна.

— Я вернулся на час назад, и в это время рядом никого не оказалось. Я хотел выйти и осмотреться, но там повсюду были люди, и каждый был занят чем-то своим... Оказалось, что я застрял в той комнате, и надолго. Единственным местом, куда я смог пробраться, оказалась маленькая тихая комната, в которой повсюду были двери, но я не рискнул остаться там дольше, чем на минуту. Я просто... ну, я схватил какие-то пергаменты со стола, убежал обратно и спрятался под большим столом.

— И вы дождались того времени, когда аврор привёл вас в эту комнату, а затем, когда ваша прошлая копия исчезла... — сказала Нарцисса, кивая.

—... Я сделал вид, что просто поднимал пергамент с пола. Он накричал на меня, но оглушать не стал, он был довольно мягким для аврора, — закончил Лоуренс. — И... в общем, вот. Это всё, что я достал.

Он нырнул рукой в мантию и вытащил стопку пергаментов. На них был виден сгиб, по которому их раньше складывали вдвое. Лоуренс протянул их лорду Малфою.

Ни Драко, ни его мать не приняли их. Они быстро переглянулись, словно безмолвно совещаясь, прежде чем лорд Малфой, наконец, сказал:

— Если оценивать мои границы с должной скромностью, не уверен, что эти бумаги мне о чём-то скажут. Эдгар?

Он говорил вкрадчиво и безэмоционально. Мистер Эразмус громко прочистил горло и поднялся на ноги. Он нашёл место для стакана и подошёл, потирая свои маленькие веснушчатые руки.

— Конечно, конечно. — Он принял документы у Лоуренса, одной рукой взявшись за уголок, а другой перелистывая страницы, — Здесь небольшая часть работы Вернона Уэллса... Похоже, Сектор Совершенствования делает огромные успехи. Нужно изучить внимательнее, но когда я уходил, уже шла речь про магловское исследовательское оборудование, а здесь — секвенирование Сэнгера. Они ищут генетические маркеры в крови вейлы. — Он замолчал, а потом фыркнул, — Наследуемость, вот что. Они ищут наследуемость. Очень формально. На самом деле, мы и так знали, что они этим занимаются. Ничего интересного.

— Ах, значит при ближайшем рассмотрении это всего лишь стопка бумаги, — язвительно сказал Драко, — Есть что-нибудь ещё, менее бесполезное?

— Здесь говорится, что Ричард Кефло Филлипс — тихоня, вечно щурится, будто видит плохо, — нашёл способ трансфигурировать еду. Прямое нарушение закона Гэмпа, так что это наверняка вздор, — задумчиво проговорил мистер Эразмус.

— Ладно, если вы не против, поизучайте тщательно эти бумаги и сообщите мне результат, — сказал Драко. — Благодарю.

Мистер Эразмус вернулся в своё кресло, забрав с собой пергаменты. Он тихо пробормотал:— Поразительно... и так быстро? Ну надо же...

— Драко, дорогой, возможно, мальчик говорит правду, — сказала Нарцисса Малфой, смиренно сложив руки перед собой. — Но более вероятно, что Тауэр добровольно пожертвовал информацией об их исследованиях, если хоть что-то из этого вообще соответствует действительности или может быть нам полезно. Цена внедрения. Это так, юноша?

Лоуренс не нашёл в себе сил ответить, а только отрицательно покачал головой. Нарцисса отвернулась от сына, и, всё ещё улыбаясь, внимательно посмотрела на него, и он почувствовал, что ему нужно в туалет или его тошнит (или всё сразу). Она могла бы убить его. Он знал это. Она знала, что он знает — она так хорошо это понимала, что даже не старалась казаться пугающей.

Единственным спасением было то, что даже если бы он не пытался их обмануть, он бы был точно так же напуган, так что ему не пришлось скрывать свои чувства.

В историях про мальчиков-героев вроде Гарри Поттера или Рейнарда Гупила дети могли творить безумства, сражаться со злом, и не бояться опасности. Всегда находились те, кто их спасал, если всё шло совсем плохо, — добрый цивилизованный кентавр, заботливый директор, или кто-то другой. Но он и Аннабет... они не были готовы к подобному. Всё это слишком... он прыгнул выше головы...

— Всё верно, мама, — сказал Драко и отпустил один из концов трости, взяв её только за серебряную рукоять в форме змеи. Он начал медленно перебрасывать её из одной руки в другую. — К вашему сведению, мистер Бредвиан, нам достаточно хорошо известно, что Тауэр завербовал вас после вашего маленького путешествия во времени в Зале Записей — если таковое вообще имело место быть.

— Так и было, сэр, — сказал Лоуренс, и его голос сорвался на третьем слове. Он даже не смутился, а лишь заволновался, что может показаться, что он лжёт, и он выдавил: — И я согласился.

Нарцисса засмеялась довольно красиво и беззаботно. Этот смех вызывал диссонанс, словно мягкая мелодичная музыка во дворе скотобойни.

— И вы предлагаете передать информацию, которой добровольно пожертвую я, не так ли? Это вы пытаетесь сказать? — спросил лорд Малфой. Слова ударили словно нож, спрятанный за его мягкой интонацией.

— Да, сэр, — сказал Лоуренс, который от всей души хотел бы никогда не начинать играть в игры.

— Как интересно, — сказал Драко, который обожал игры всей душой.

≡≡≡Ω≡≡≡

Перед Гарри в необработанных деревянных рамах стояли три блестящие сферы из отполированного серебра высотой с его рост. На каждой сфере было по два больших противоположных друг другу отверстия и несколько других кое-где на расстоянии с ладонь друг от друга. Небольшое углубление, словно кто-то надавил кулаком на остывающий металл, повторялось выпуклостью такой же формы с противоположной стороны.

Гарри с благоговением прикоснулся к поверхности одной из серебряных сфер. На нём были его беспалые перчатки, он легко коснулся пальцами к холодного металла.

После недолгих раздумий он выкатил металлический подиум. На нём лежала длинная, свёрнутая рулоном матричная распечатка. Выглядела она неказисто, но он не смог добиться, чтобы современные струйные принтеры с хорошим качеством печати работали здесь правильно. Гарри решил, что его время слишком дорого стоит; на будущее он просто наймёт пять инженеров. Чем больше делегирования, тем меньше веселья, но по некоторым задачам он не будет скучать... пытаться починить таблицы вывода ЭЭГ⁽²⁾ — это сущий ад.

Сверившись с числами и грубо выведенными на бумаге графиками, Гарри поднял свою волшебную палочку и прикоснулся к одному из отверстий на сфере. Он открыл кошель на поясе и вытянул свободный конец толстой и плотной пеньковой верёвки — исходный материал. Затем он сконцентрировался, используя навык, который стал таким же привычным, как дыхание.

Алмаз, боросиликатное стекло и слой графита начали разрастаться от места контакта, формируя соты. Три материала становились одним целым, нарушая все естественные законы и образуя идеальные, почти прозрачные кристаллы. Эта чертовски хорошая оболочка с точностью до атома покрывала каждый изгиб сферы и застывала на месте.

Он подумывал над тем, чтобы делать корабли целиком из подобных материалов (или даже из каких-нибудь «теоретических» веществ⁽³⁾, которые они с Гермионой создавали на втором курсе при подготовке к СОВам). Но, по правде говоря, даже лучшие из известных науке материалов не сравнятся с таинственной прочностью кованого гоблинского серебра. И, насколько он мог сказать, такое серебро невозможно было разрушить никакими земными технологиями.

Когда велась разработка боевых перчаток для Возвращённых, у них был один опытный образец; Подрад Механик откопал средневековую штуковину, похожую на омара, безделушку из прошлого. Она чудесно блокировала болты магловских арбалетов в те дни, когда волшебники контролировали свой немагический народ силой, но в ней не хватало места для зарядов. Тем не менее, она была отличным объектом для экспериментов: касательное напряжение, компрессия, бронепробиваемость (углекислотным лазером!) и даже непрерывная бомбардировка нейтронами. Последнее было доверено Луне, Седрику и команде избранных и держалось в секрете, но результаты были удивительными... кованое гоблинское серебро лишь уплотнилось, но не стало радиоактивным.

Вероятно, существовала верхняя граница его прочности, но Гарри пока её не обнаружил. Обычный сикль был одной из самых удивительных вещей, созданных магическим миром. Волшебники в своей нетерпимости и глупости столетиями угнетали гоблинов, не осознавая, что в их карманах позвякивает поразительная сила. Гарри оставалось надеяться, что резкое восстановление их прав, произошедшее в последние годы, было достаточно быстрым и непоколебимым, чтобы хоть сколько-нибудь возместить нанесённый ущерб. У гоблинов длинная память.

Готово.

Гарри сделал шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой, а затем снова приблизился, чтобы убедиться, что он действительно закончил. Он слегка постучал по стеклу. Почти прозрачное и сверхпрочное... даже без зачарования. После зачарования оно станет абсолютно непроницаемым.

И всё же, сперва проверка.

Гарри потянулся к круглому углублению на поверхности сферы и надавил рукой. Он сделал шаг назад и стал наблюдать, как с обратной стороны сферы из небольшой выпуклости появилось коричневое кольцо, разрастаясь из точки в центре выпуклости. Расширяясь, оно не оставляло позади себя ничего. Казалось, что корабль испарялся; однако, когда Гарри сделал шаг в сторону, он увидел, что плоскость, опоясанная кольцом, была такого же бурого цвета, как само кольцо. Бурое поперечное сечение всё увеличивалось, пока не достигло самой широкой части сферы, а затем стало быстро уменьшаться.

Через мгновение следом за бурым кольцом исчезла вся сфера, а коричневое плоское нечто оказалось гладкой внешней поверхностью кожаного кошелька, который поглотил сферу. Когда вся она оказалась внутри кошелька, тот упал на пол, словно только что осознав, что существует гравитация.

— Детская мечта сбывается? — спросила Гермиона. Гарри повернулся и увидел, что она смотрит на него с нежной улыбкой, прислонившись к дверному косяку . Её лицо обрамляли каштановые локоны.

— Это отправится в космос, — сказал Гарри, наклонившись, чтобы поднять кошелёк. По форме и весу он напоминал грейпфрут. — Я держу в руке будущее, — с восторгом сказал он.

— Если точнее, будущее Рона Уизли, — сказала она, приближаясь. Одной рукой она играла с золотисто-зелёным ожерельем на своей шее. — Так что надеюсь, испытания были скурпулёзными. Хотела бы я помочь с ними, но было очень много дел.

— С ним всё будет в порядке, а твой вклад в это дело больше, чем чей бы то ни было... да что уж там, твой вклад во всё, что мы делаем. — Гарри положил кошелёк в центр деревянной рамы, и указал на него двумя руками, вытянув их и сложив ладони вместе, словно собираясь нырнуть. Подчиняясь команде на британском языке жестов, кошелёк начал изрыгать корабль, который постепенно вырос из серебряного поддона обратно в полную сферу. Коричневая горловина кошелька растянулась по поверхности, когда корабль начал появляться, казалось, она экструдировала сферу, словно какая-то детская игрушка из другого измерения.

Гермиона указала на соседнюю сферу:

— Батисфера?

— Скорее батискаф или подлодка... но да. У неё будет передний конический порт. После испытаний она отправится на дно океана... а потом, я надеюсь, на дно Бездны Челленджера, самой глубокой точки планеты. Никто не опускался туда после Пикара в шестидесятых. И мы сможем провести более тщательные исследования и увидим гораздо больше. Мы установим снаружи обзорные зеркала и регулируемые сферы с наложенными чарами Вечного света, и сможем получать полноцветное видео и ещё много разных вещей. Мы даже возьмём пробы, чтобы сделать портключи, и оставим там Шкаф. И ещё нам нужно найти кое-какие вещи, которые сбросили туда.

— Хорошо... а что тогда это? Второй космический корабль? — Гермиона постучала ногтем по поверхности третьей сферы. Она немного отличалась от первых двух: у неё было дополнительное углубление над пространством для переднего окна.

— Вроде того, — сказал Гарри.

Он поднял руку и с силой ударил по поверхности первой сферы, которая полностью появилась и засосала расширяющийся кошелёк в серебряную выпуклость на обратной стороне корабля. Оболочка, сделанная Гарри, осталась нетронутой. На секунду он прикоснулся к ней рукой в перчатке.

— Скажи, а ты можешь поцарапать их? Как ты справляешься с кованым гоблинским серебром?

— Мои ногти имеют примерно девять по шкале Мооса⁽⁴⁾. Скорее всего, я могла бы поцарапать оболочку. Но гоблинское серебро? — Гермиона прикоснулась ногтём к сфере и провела по ней. Никакого эффекта. — Поэтому у меня есть этот маленький ножик, чтобы укорачивать ногти.

Гарри собрал в охапку распечатки и несколько других пергаментов, покрытых неразборчивыми записями и схемами:

— Пройдёмся?

Они вышли из комнаты в большое помещение — остальную часть Материальных Методов, быстро проходя вдоль стены и мимо котла, который стоял на чрезвычайно жарком огне, магическое пламя излучало волны жара. Они кивали и улыбались гоблинам и волшебникам, сосредоточенно работающим в комнате. Ург Возвращённый прервал своё занятие — прокаливание перламутра по внутренней стороне гильзы заряда — и поприветствовал их. Острозубый гоблин провёл здесь последние пару дней, дорабатывая некоторые тонкие моменты в конструкции зарядов.

— Дела идут хорошо, Ург? — спросила Гермиона. Гарри полагал, что она сама не замечала того, что всегда говорила со своими Возвращёнными особенно мягким голосом. Не потому, что они были ранимыми, а словно внутри них было какое-то особое тепло, которое она отражала обратно: нежная луна рядом с ярким солнцем их преданности.

— Да, — сказал Ург, сдувая блестящие пылинки со своих ногтей. — Вчера здесь побывала Эзекия из Раскрытия Расширений, она показала нам, как стабилизировать расширенное пространство внутри каждого заряда. Теперь они будут гораздо более вместительными.

У него был сильный акльский акцент — гортанное рычание на заднеязычных согласных. Гермиона подняла заряд, над которым он работал, и с интересом осмотрела его:

— Для чего он? Воздух, пена, вода, слезоточивый газ, масло?..

— Зелья, — сказал Ург. — Противоядие от обычных ядов, Дурманящая настойка, и прочие, которые можно вдыхать.

Гарри нахмурился, наклоняясь над рабочим местом Урга. Оно было отрегулировано по высоте гоблина, так что ему пришлось довольно сильно согнуться.

— Я думал, внутри заряда они становятся инертными? Когда мы сделали прототип с Заглушающей настойкой, она просто выстрелила струёй и вообще не сработала.

— Покрытие, — сказала Гермиона. — Перламутр поддерживает зелье?

— И спереди есть сопло для распыления, — сказал Ург. Он подошёл к рабочему месту и поднял маленькое сопло. Оно походило на металлическую копию магловского колпачка распылителя. — Единственную сложность вызывало стабилизировать чары Незримого Расширения, и я думаю, мы справились с этим.

— Это чудесно, Ург, — сказала Гермиона. Гоблин вытянулся во весь свой рост и кивнул, кончики его длинных ушей по инерции закачались.

— Спасибо, — сказал он.

— Мы не будем больше вас задерживать, — сказал Гарри. — Но не могли бы вы улучить момент, когда-нибудь на следующей неделе, и поговорить с учениками Научной Программы об этом? Без деталей... просто о подходах к решению.

Ург пожал плечами:

— Да, если вы так хотите. Как говорится в старой пословице... — сказал он, и бегло произнес фразу на гоббледуке. Помолчав, он перевёл её: — Сделай, сломай, сделай заново — и так пока не получится.

— Возможно, мне стоит выгравировать это на стене, — сказал Гарри, и они с Гермионой продолжили путь. — Спасибо.

Ург снова кивнул и уселся за работу. Тауэр и Богиня вышли из Материальных Методов и пошли по коридору.

— Нам нужно поменять тактику с Малфоем, — сказал Гарри, пока они шли рядом по неприметным коридорам. Они миновали тихий Зал Записей, шумное Сочетание Сотворений и сырой Предел Проникновения.

— Да... мне известно о твоей тактике, Гарри. И я знаю, почему тебе нужно изменить её. Было нетрудно догадаться, — сказала Гермиона тихо... и немного холодно.

Гарри слышал её, но на мгновение его отвлекли. Он быстро вернулся на несколько шагов назад, и крикнул в Предел Проникновения, где два исследователя нагревали блестящую вязкую субстанцию, помешивая её большой металлической ложкой.

— Эй! Неважно, что ртуть зачарована, пары всё ещё токсичны! Первый уровень предосторожностей, пожалуйста!

Огорчённые исследователи, удивлённо застывшие от внезапной помехи и команды, отпустили большую металлическую ложку и достали свои волшебные палочки, чтобы наложить меры предосторожности. Гарри строго кивнул.

Когда он вернулся к ней, он сказал:

— Да... долгое время так было нужно. Когда вы с Тонкс пришли ко мне после взрыва в Косом переулке, вы обе были правы. Я ждал, потому что... ну, время было неподходящее.

Когда они вошли в переговорную комнату, Гермиона закрыла дверь и осмотрелась. Они были одни.

— Нет, — сказала она, прислоняясь к двери. — Я знаю. Я знаю, что ты даже не пытался остановить Драко и Нарциссу.

Гарри не подал виду. Он ожидал подобного. Он лишь позволил себе задумчиво покивать, пока шёл к большому столу.

Она скрестила руки на груди и продолжила:

— Я даже понимаю, что тобой двигало. Но чего я не понимаю, так это того, почему ты не сказал мне. Почему ты держал это в тайне.

Он вздохнул. Я знал, что к этому всё идёт. Ещё одна причина перейти к более явным агрессивным действиям... становится очевидно, что мы не принимаем вызов Благородных. Мы изо всех сил стараемся достичь наших целей, но практически ничего не делаем, чтобы обуздать Малфоев.

— Я хотел вести игру... Хотел только одну игру, ровно столько, сколько я мог контролировать, — сказал Гарри. — Мировая политика была слишком балканизированной, слишком много отдельных интересов. Штаты и большая часть двух Америк целиком и полностью старались усилить собственную власть и выдавить «британский империализм», который, как они считают, господствовал над миром со времён Мерлина. В смысле, не то, чтобы они были неправы, но... — Он пожал плечами. — Европа же представляет из себя клубок старых феодалов, вроде Каппадокии или Кипра... Савад и Африка на регулярной основе разбиваются на разные фракции... а союз Десяти Тысяч — честно говоря, я не очень понимаю, что происходит внутри этой дюжины.

— Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес, — резко сказала Гермиона, — если ты посмеешь объяснять мне основы теории игр, я очень сильно рассержусь. Я вижу, почему ты сделал это: ты хотел создать конфликтную игру, где только две стороны, и с нулевой суммой, насколько это возможно. Я оставлю в стороне самонадеянность попыток манипулировать мировой политикой такого масштаба — ну серьёзно, после подобных интриг времён Холодной войны в мире остались тысячи ядерных бомб! — и просто скажу, что ты должен был сказать мне.

На долгое время Гарри отвернулся от неё и опустил глаза в глянцевую древесину стола. Он облокотился о стол и задумался над ответом.

— Дело не в том, что я тебе не доверяю. Я доверяю тебе всецело, — сказал он, всё ещё уставившись на своё отражение на поверхности стола. — Ты интуитивно держишься доброй стороны... Мне приходится оценивать функции полезности и взвешивать выгоды, но ты... доброта всегда с тобой, словно монетки в кошельке. И хотя интуиция — не лучший способ получить правильные утилитарные результаты, ты... Должен признать, ты принимаешь моральные решения гораздо лучше, чем я. Результаты имеют значение. Дело не в этом... не в доверии. — Он замолчал. — Но ты и Драко были... близки.

Он слышал, как Гермиона собиралась заговорить за его спиной, втянув воздух.

— Я не то имел в виду, — сказал он быстро, разворачиваясь. Её глаза блестели, впиваясь в него, словно она могла пригвоздить его к полу и выдавить все секреты силой своего пристального взгляда. — Но после первого курса вы проводили много времени вместе. Я знаю, что он действительно тебе помог, когда ты не могла... когда у тебя не получалось вызвать патронуса. — Её взгляд оставался твёрдым. — И ты такая открытая и честная со всеми... ведь именно поэтому ты так эффективно убеждала людей присоединься к Договору сохранности жизни.

Но ты совершенно не умеешь обманывать. Тебе не приходилось учиться этому: ты всегда побеждала только лишь своим умом и упорной работой. Ты немного подучилась лгать и замалчивать, когда стала политиком, но носить маску, словно мы стараемся изо всех сил подавить угрозу Благородных? Я не мог рисковать. Люди вроде Рэджа Хига увидят тебя насквозь после первой же беседы.

Но все эти слова были неправильными. Так не получится разубедить кого-либо в их чувствах... вместо этого всё будет звучать так, словно ты считаешь, что их чувства ошибочны или ненормальны. И даже если получится парировать все их доводы, им не станет от этого лучше, и это не восстановит связь с ними. Он знал, и очень хорошо, что иногда эмоции могут одномоментно перевесить всё остальное. Когда ты оставишь это в прошлом, сладишь с этим, ты сможешь снова быть рациональной и...

— Нет, — твёрдо сказала Гермиона, словно точно знала, о чём он думал. — Я не неженка, и не иррациональная женщина, обуреваемая прошлым и своими эмоциями, и я не стою на чертовом пьедестале, пока ты сам принимаешь трудные решения. Я не... — Она замолчала на мгновение, казалось, обдумывая что-то ещё, а потом добавила, — Я не чёртова пешка в твоей игре.

Она приблизилась к нему, остановившись всего в шаге, исказив рот от злости. Гарри вдруг осознал, что бессознательно подался назад, отклонившись от неё.

— Но после Гранвиля ты была... В смысле, ты всегда где-то там, без защиты и на публике, и... — проговорил он, путаясь в своих объяснениях.

Гермиона подошла к столу рядом с ним, прикоснулась к поверхности пальцами и легко повернула руку. Деревянный цилиндр толщиной не менее дюйма с громким хрустом выломался из столешницы. Она сдвинула толстый кусок ладонью, и растёрла его в щепки несколькими движениями руки. Частички разрушенной древесины застучали по полу как капли дождя.

— И я слишком хрупкая? — она открыла ладонь, рассыпая древесную пыль. В её голосе была горечь, в каждом её слове слышалось презрение. — Ты не рассказал мне о своём плане, потому что считал, что я не смогу справиться с ним... потому что думал, что когда я буду на конференции во Франции, или Германии, или Америке, и кто-то спросит меня, почему мы не сломим Благородных, я всё выдам. Потому что ты не считаешь меня за равную. Мы равны только в отдельных направлениях... в магии, тактике, битвах, этике. Но когда речь идёт о больших стратегических решениях? Ты доверяешь только собственным суждениям, даже после всего, что было. Вот единственная настоящая причина. Ты — Дамблдор, присматривающий за мной, а я — дитя.

— Я... Мне... Прости меня, я... — он был потрясён и хотел возразить, Нет, нет, это не так... мы равные партнёры, но он слишком хорошо владел искусством уклонения от уклонения, поэтому сразу подверг внутренней критике свой поток мыслей, и размышлял, была ли она права насчёт всего сказанного, подозревая с тошнотой, что так и было. Если кто-то является равным вам партнёром, вы не станете использовать грандиозную стратегию, которая оставит его в неведении. Так вы поступаете со своими подчинёнными. Вот как он воспринимал её на самом деле... по крайней мере в этом.

— Я собираюсь остановить Драко, он должен перестать вовлекать людей в свой маленький мерзкий Договор «Пусть люди умирают», не беспокойся насчёт этого, — сказала Гермиона, ткнув пальцем в грудь Гарри. Она была с ним мягкой, он знал это, ведь ему не было больно. Даже несмотря на то, что она чувствовала предательство, она была с ним мягкой. Гарри почувствовал себя самым последним болваном.

Гермиона величественно вышла из комнаты, остановившись лишь для того, чтобы сказать:

— Волдеморт тоже думал, что ему нет равных.

≡≡≡Ω≡≡≡

Примечание от автора: мне известно, что графен не удавалось получить несколько лет после 1999, но за многие десятилетия до этого его изучали и наблюдали, и учёные начали попытки его синтеза в семидесятые.

Что вы хотите от меня,

те, кто идут по дну морскому,

и руки тянете свои, и ваше сердце

сквозь рёбра освещает

корону вашей головы

и кровь блестящую на ней

Сей замок ваш и дверь в металле ваша,

ступени ваши, ваши...

...кости, вы всё возможное исправите

по мерке вашей вашего же мира.

— Маргарет Этвуд, перевод Мячёв Д.А.

1) Opfer Müssen Gebracht Werden (нем. 'Жертвы неизбежны') — фраза Отто Лилиенталя, немецкого инженера, одного из пионеров авиации, сказанная им перед смертью после несчастного случая при полёте.

Вернуться к тексту

2) ЭЭГ — электроэнцефалография

Вернуться к тексту

3) Теоретическое вещество — то, каким вещество должно быть, если его кристаллическая структура в точности соответствует приведённым в учебниках формам

Вернуться к тексту

4) Шкала Мооса — минералогическая десятибалльная шкала твёрдости.

Вернуться к тексту