Заря Валинора (джен)

в которой несколько персонажей, которым, по не такому уж скромному мнению автора, следовало бы уделить в книгах побольше экранного времени, оказываются в центре внимания и спасают мир

На следующий день после свадьбы Маглора Моргот атаковал.

— Ну конечно, — сказал Маэдрос. — Этого следовало ожидать. Мои истерлинги…

— …да гниют их кости в грязи до конца времён… — вставил Карантир.

— Нет-нет, мои были хорошими, — запротестовал Маэдрос. — Так вот, они говорили, что у них существует проверенный опытом метод: нападать на следующее утро после свадебной вечеринки, когда все противники мучаются похмельем. Мне пришлось им объяснять, что Моринготто, судя по всему, не заинтересован в женитьбе, разве что на Лютиэн, да и там он уже опоздал.

Доклады о приближающейся армии достигли Валинора в самое время, чтобы успеть подготовиться к обороне. Собрались все князья нолдор: Финарфин и Финголфин с сыновьями, многие другие, заслужившие место в совете своей мудростью или доблестью, а также Феанор и шесть его сыновей. Отсутствовал, как ни странно, не Маглор (который посчитал грядущую битву личным оскорблением, специально устроенным, чтобы помешать его счастью), а Келегорм. А когда он всё-таки прибыл, его появление шокировало большинство собравшихся — вернее, их шокировало появление огромного пса, следовавшего за ним по пятам.

— Хуан? — спросил Финрод.

Келегорм радостно кивнул.

— Я думал, он тебя бросил, — сказал Куруфин.

— Ну, он решил вернуться, — объяснил Келегорм. — И мы больше никогда не будем ссориться из-за девчонки, правда, Хуан?

Здоровенный пёс глянул на старого хозяина круглыми глазами, светившимися верностью.

— Но он же погиб, — не понял Амрод.

— Свадебный подарок от Оромэ, — объяснил Келегорм.

— Свадебный подарок? — изумился Маэдрос.

Келегорм открыл было рот, но был решительно прерван Аределью, которая ворвалась в комнату, бешено сверкая глазами, топнула ногой и потребовала объяснить, какого Моргота он имел в виду, когда бросил её вот так, на следующее же утро после свадьбы.

— У нас сражение на носу, Ириссэ, — беззлобно ответил Келегорм.

— Ну и у меня тоже! — заявила Аредель. — Надеюсь, ты в курсе, что я иду с тобой?

— Чего? Да ни в коем случае!

— Иду! — сердито сказала Аредель. — И ты меня не остановишь!

— Это слишком опасно, — сказал Келегорм. — Теперь, когда ты наконец со мной, я не допущу, чтобы ты погибла.

— Я уже встречалась с опасностями, да будет тебе известно!..

— В одиночку пересечь опасную местность — это совсем не то, что встретиться в бою с войсками Врага!

— Это была не просто «опасная местность», дурак! Это же Нан Дунгортеб! Даже Берен отказывался говорить о том, как он там прошёл!

— Я запрещаю тебе идти в бой!

— А я не собираюсь выполнять твои приказы, Тьелко! Я твоя жена, а не служанка!

Где-то на заднем плане начал давиться смехом Тургон.

* * *

Не только у нолдор Тириона шли приготовления к битве. Собирались и телери, и жители Эрессеа; и в домах ваньяр вынималось из чуланов оружие, что пылилось там со времён Войны Гнева. Из валар лишь Тулкас был рад грядущей схватке, но и остальные готовились сражаться. Казалось, весь Валинор пришёл в движение — за исключением маленького отряда на дальнем западе, у самого берега бескрайнего внешнего океана. Они не двигались; они ждали.

Их было шестеро. Они были одеты в серые плащи, которые странно переливались на солнце, будто были сотканы из теней. Пятеро из них подняли капюшоны, и их лиц не было видно; шестой была женщина, высокая и прекрасная, с золотыми волосами. Она казалась в этой компании главной.

Наконец появились те, кого они ждали: вторая группа эльфов, две женщины и двое мужчин. Судя по лицу золотоволосой женщины, одного из них не ждали. Её взгляд не мог оторваться от четвёртого пришельца, высокого сурового воина; она смотрела на него так, словно боялась, что он может исчезнуть в любой момент, и хотела как можно лучше запечатлеть в памяти его образ, пока он не пропал. А потом убедилась, что это не обман зрения, что он и в самом деле здесь во плоти, и заулыбалась; взгляд она по-прежнему не отводила, но теперь не пожирала его глазами, как вначале, а ласкала взором, наслаждаясь каждым мигом встречи.

— Здравствуй, брат! — приветствовала его она. — Не ожидала тебя увидеть, но тем более рада. Добро пожаловать!

Но лишь слабое, тусклое отражение её радости промелькнуло на лице брата, и прозвучал его голос устало:

— Я вернулся лишь потому, что кое-кто, — и тут он бросил горький взгляд на своего спутника, — заявил, что будет нечестно, если его принудят вернуться к жизни, а других, с той же причиной оставаться в чертогах Мандоса, не тронут.

— Может, всё-таки объяснишь свой план, Галадриэль? — предложила одна из вновь прибывших, эльфийка с кротким взглядом.

— Ах да, конечно, — ответила Галадриэль, возвращённая с небес на землю. — Так. Нам следует разбиться на три группы. Неллас и Митреллас, вы сопровождаете Даэрона, Митрандир тоже идёт с вами. Мириэль, выдай им плащи.

Самая низкая из фигурок в плащах выступила вперёд, её капюшон упал и открыл бледное лицо с тонкими чертами. Она выдала пришедшим три плаща, сделанных из того же подобного мгле материала, что и её собственный.

— Задачу вы знаете, — сказала Галадриэдь. Митреллас кивнула.

— Со мной пойдёт Белег, — продолжала Галадриэль, — а ещё… — она призадумалась. — Мириэль, есть какой-нибудь способ уговорить тебя остаться, а твой плащ передать Аэгнору?

— Нет, — ответила Мириэль. — Но…

— А что именно ты собираешься сделать? — спросил Аэгнор.

— Пробраться в крепость Моргота, — ответила Галадриэль.

Аэгнор оглядел присутствующих:

— Не собираюсь подвергать сомнению твою мудрость, но для такой задачи ты собрала довольно странную команду.

— У меня есть на то причины, — сообщила Галадриэль. — Хотя в случае с Мириэлью единственной причиной является то, что я не смогла уговорить её не ходить. Мириэль, пожалуйста…

— Как я только что пыталась сказать, — спокойно произнесла Мириэль, — я приготовила запасной плащ. На всякий случай.

Галадриэль облегчённо вздохнула:

— В таком случае ты, Белег и Аэгнор — вы идёте со мной. Если Аэгнор не против нам помочь, конечно.

Её брат с серьёзным видом кивнул.

— Отлично, — сказала Галадриэль. — И в третьей группе остаются Вана и Нэсса.

— Послушай, — скептически заметил Белег, — я ещё могу понять, зачем ты отправляешь Нэссу, но Вана… Ну… Она же вроде владычица цветов? Что она сможет сделать?

— Могу навскидку назвать десяток цветов, которые убьют тебя мгновенно, — ответила ему Неллас, — и ещё десяток таких, что заставят тебя часами корчиться от боли, прежде чем помрёшь.

Белег вздохнул:

— Намёк понят.

* * *

К северу от марширующих армий, к северу от сверкающих мечей, к северу от натянутых луков — здесь скрывался Моргот. Тут у него не было могучей крепости вроде Утумно или Ангбанда — скорее логово, больше подходящее атаману разбойничьей шайки, чем могущественному владыке. Но и оно было хорошо защищено; рабов для охраны у него было достаточно, и незаметно пробраться туда было практически невозможно.

Но те двое, что подходили к его обиталищу, как видно, не имели никакого намерения скрываться. Они открыто прошествовали к парадному входу, постучались и потребовали встречи с Морготом. Это был до неприличия простой план, но он и в самом деле сработал — если только можно так говорить о плане, который заканчивается встречей с олицетворением самого зла.

Зал был погружён в тишину и темноту; лишь высоко над чёрной массой искорёженного камня, служившей троном, сверкали жадным блеском глаза Моргота. Он нависал над своими гостями словно гигантская волна, готовая обрушиться на берег и затопить зелёные земли. И два создания перед ним — одна с золотыми волосами, другая с тёмными — казались такими хрупкими, такими юными, такими слабыми и ломкими по сравнению с этой горой камня, железа и хладнокровной жестокости.

И Вана заговорила.

— Здравствуй, Мелькор, — сказала она. — Хоть меня и огорчает, что ты решил снова сразиться с нами, но пришли мы не поэтому. У нас к тебе совершенно другое дело. Не могли бы мы отложить ненадолго наши разногласия и поговорить как друзья?

Тихим голосом, от которого тем не менее задрожали скалы, Моргот ответил:

— Говори.

— Мы немного поспорили с Нэссой, — сказала Вана. — Она называет себя лучшим танцором из всех, кого видел свет, а я думаю, что Лютиэн была ей равна, если не превосходила. Но никто из нас не видел, как танцует Лютиэн, и мы не смогли разрешить наш спор. И тут я подумала о тебе, — она улыбнулась, и её лёгкая весёлая улыбка была так же уместна в этом залитом тяжёлым мраком зале, как летающий розовый слон на похоронах. — Ты же встречал Лютиэн и видел, как она танцевала. Если ты позволишь и Нэссе станцевать для тебя, а потом скажешь, кто из них был лучше, мы наконец-то с этим разберёмся. Я буду очень тебе благодарна. Пожалуйста, а?

Будь на её месте кто угодно другой, ничего бы не вышло. Но Вана выглядела так невинно, так доверчиво; на её лице не было и следа хитрости. Эти умоляющие глаза просто не могли лгать. Они даже вообще не представляли, что такое ложь. Именно ей могла взбрести в голову смехотворная мысль явиться к чёрному владыке и попросить разрешить её спор с лучшей подругой; она же просто не может постичь зла, для этого у неё слишком чистое и доброе сердце. Эта её невинность её и погубит, но прежде… Можно позволить этому фарсу немножко продлиться. Моргот кивнул.

Нэсса забросила волосы за спину и начала танец.

Она кружилась меж теней, словно луч лунного света, её белые руки блестели в темноте, и тёмные волосы летели за ней следом. Тонкая воздушная фигурка выписывала пируэты над холодным каменным полом, лёгкие шаги негромко отбивали ритм, одновременно простой и мудрёный, как смена времён года или движение звёзд.

А потом в пещере возникла музыка. Невозможно было понять, когда именно она зазвучала; казалось, что она была всегда, надо было только прислушаться получше. Она началась тихо, как будто шёпотом, но затем усилилась и заполнила весь тёмный зал. Звуки летели, словно капельки дождя, просачивались через слух и добирались до самого сердца, и каждая нота находила своё, верное место.

И был в этой музыке лес, спящий под чёрным бархатным небом, усыпанным звёздами. И были прогалины, покрытые мягким мхом, где танцевали, пока не утомились, маленькие ножки. И было возвращение домой, на отдых, и была сладкая дрёма под пение соловьёв и шелест липовой листвы, под шёпот ветерка и колыбельную песню реки.

«Ты дома, — слышалось в этой музыке. — Ты можешь отдохнуть. Все дела и тревоги подождут до утра. Спи, дитя моё; никакое зло не коснётся тебя, пока я с тобой. Ты в безопасности. Ты дома».

Медленно, подобно срубленному под корень огромному дереву, Моргот свалился на пол носом вниз.