В качестве подарка (гет)

Домовиков, прибывших из Малфой-мэнора, Поттер определил во второй отряд.

Раздувать и сильно разбавлять необученными бойцами свой первый отряд ему совершенно не хотелось. Он велел начать обучение новобранцев, но сам этим заниматься не стал. Ему хватало проблем со Снейпом.

Зельевар после возвращения первым делом потребовал выделить в свое распоряжение двух толковых эльфов.

Гарри выделил.

Потом Снейп потребовал отдельный кабинет.

Гарри предоставил.

Затем потребовалось разрешение эльфам касаться книг в библиотеке.

Поттер разрешил.

Потом понадобилось еще что-то, и пошло-поехало!

Десяти минут не проходило, чтобы очередной писклявый голосок не передавал ему просьбу или требование неутомимого зельевара. Его будили даже ночью! Гарри пробовал отбиваться подушками, но тогда зельевар являлся лично, а это было намного хуже, потому что кроме просьбы, звучащей уже раздраженным снейповским баритоном, приходилось выслушивать разнообразные неприятные сентенции в свой адрес.

Лишь к утру его оставили в покое и он, было, сладко задремал, но тут пришел вызов от Гермионы.

— Просыпайся, соня!

— А-а-а-у-у-у-э-э-э-э…

— Чего?

— Добро-у-э-э у-у-утро!

— Сколько можно спать? Полдевятого уже!

— Поспишь тут с вами… — проворчал Гарри, приходя в хорошее настроение, несмотря на недосып. Появления Гермионы пусть и по Сквозному зеркалу всегда приводили его в хорошее настроение. А тут она личика не казала целых три дня!

— Каминная сеть открыта?

— Для тебя? Круглосуточно! Квадратносуточно! Шестиугольносуточно!

— Хм… надо понимать, что это зашифрованное число твоих домогательств, которым я подвергнусь, если появлюсь в замке?

— Ну да… если по минимуму, конечно.

— Хвастун! Пока что ничего кроме «треугольносуточной» страсти ты мне не демонстрировал…

— А ты хотела бы… — заикнулся Гарри.

— … и я совершенно не стремлюсь к такому экстриму. Нежность к любимой девушке можно демонстрировать не затрахивая ее и себя до потери пульса!

— Что верно, то верно, хотя интересно было бы попробовать.

— Сразу после победы над всеми врагами, — шутливо предложила девушка.

— Это условие? Договорились!

Гермиона в зеркале нерешительно покривилась, но глядя в пылающее энтузиазмом лицо своего парня, нехотя кивнула.

— Договорились. А пока будешь прозябать в «треугольносуточном» варианте, да и то, когда я к тебе соберусь.

Лицо у Поттера вытянулось. Так все многообещающе начиналось и такой облом. Хорошо еще, что в душ не сходил, а то было бы еще досадней.

— А я-то думал… — протянул он разочаровано.

— Не сердись, но мне нельзя покидать контору фонда. Здесь много наших общих знакомых и друзей. Нельзя оставлять их одних. Тучи все сгущаются, хотя с какой стороны и каким ветром их нагнало — я еще не понимаю. Что там у вас?

Гарри кратко пересказал последние события.

— Вот черт! — высказалась Гермиона. — Значит и на Драко теперь рассчитывать не приходится. А жаль. Он позавчера мне очень помог, когда я разбиралась с Амбридж.

— И как он тебе помог?

— Изобразил из себя могучего волшебника, который одним заклинанием может восстановить входную дверь после Бомбарды Максима.

— А на самом деле это была…

— Я, конечно. Сам понимаешь, насколько опасно показывать свои новые таланты на людях. И врагов взбудоражишь и друзей оттолкнешь. Вот я и подумала, что единственный кто в теме — это Драко. Ну и попросила помочь.

— Драко? Я уже ревную.

— Прекрати, хорьки не в моем вкусе. Предпочитаю темногривых львов.

— Льва, — быстро поправил ее Поттер.

— Львенка!

— Ух, задам я тебе, появись только тут, госпожа наследница Гарри Поттера.

Взгляд Гермионы в зеркале стал вдруг глубоким, она призывно облизнула губы и согласно улыбнулась.

— Обязательно задашь, милый…

Гарри аж заерзал в кресле.

— Так, — мгновенно принимая деловой и строгий вид, преобразилась Гермиона, — теперь о делах. Подозрения насчет Нарциссы — это очень серьезно. Она может знать и твоем воскрешении и о твоем местонахождении. Мы уговаривались с Малфоем не посвящать в это дело никого лишнего, но распространялось ли это на его жену — не знаю. В любом случае будь вдвойне осторожнее. Даже если тебе придет вызов с моего зеркала и твой собеседник будет ну прямо совсем как я, не забывай о проверочных вопросах. У нас богатый выбор моментов, о которых знаем только мы с тобой.

— Ты в опасности? — подскочил Гарри.

— Мы все в опасности. Поэтому каминную сеть немедленно закрой и заблокируй. Я предупрежу тебя, когда соберусь в твою сторону.

— А нельзя мне присоединиться к тебе? Сколько я тут буду сидеть взаперти?

— Ваша вчерашняя вылазка в Малфой-мэнор свидетельствует о том, что не так уж вы и скучаете, сэр. И ты меня даже не предупредил. Больше так не делай.

Последние слова кольнули самолюбие Поттера, и он помрачнел.

— Ну, прекрати, Гарри. Я не манипулирую тобой, а пытаюсь сохранить нашу тайну. К тому же…

Грейнджер осеклась. Конец фразы должен был звучать примерно так: «… я еще не придумала, как вернуть тебе Старшую палочку». Вот дуреха, чуть не проговорилась!

Она подняла взгляд на Гарри и увидела на его лице то самое выражение, когда он ее предупреждал о том, что не позволит использовать себя в темную, и у нее, Гермионы, осталась последняя попытка, которую он готов понять и простить.

— Ладно, Гарри, тут какой-то шум под окном. Позже поговорим.

Зеркало скрипнуло отбой и затуманилось.

Гарри почесал в затылке, вздохнул и направился в душ. Надо было согнать сонливость и, чего греха таить, слегка компенсировать обманутые ожидания организма…

* * *

Соул Крокер вел совещание в отделе невыразимцев.

Совещание было весьма необычным, как по составу участников, так и по условиям, в которых оно проводилось.

За одним круглым столом сидели приглашенные участники: экс-авроры Робардс, Сэвидж и экс-пожиратели Руквуд и Эйвери. Была еще бледная Муфалда Хмелкирк и пара невыразимцев в масках. То ли совсем секретные, то ли морды страшные.

А условия проведения совещания были таковы, что больше напоминали условия тюремного содержания, чем плановую работу одного из важнейших отделов министерства.

— Давайте сначала о делах министерства. Докладывайте, Черри.

Один из невыразимцев вяло кивнул и забубнил из-под маски:

— Визуальные наблюдения за персоналом министерства и оценка личностных изменений на примере нескольких работников позволяют сделать вывод, что они отравлены сложным ядом, по типу действия наиболее близким к ликантропному.

— Оборотни?

— В каком-то смысле — да. Только не волчьи. Речь идет о типе яда, а не о ликантропии, как таковой. Они все обратились психически, но без серьезных телесных изменений. В своем новом психическом состоянии они полные рабы. Цель их жизни — служение, служение и только служение.

— Кому?

— Данных недостаточно.

— Продолжайте.

— Все профессиональные навыки при таком обращении сохранились и даже усилились за счет полной концентрации отравленного мага на поставленной задаче. В рамках этой задачи они могут проявлять инициативу, настойчивость и самоотверженность.

— Идеальные рабы. Но кто-то ими управляет? Или хотя бы является связующим звеном?

— Структура подчинения осталась вертикальной. Все распоряжения поступают из Совета, но кто там является главным зачинщиком — установить не удалось.

— Что можно сказать о яде?

— Ясно, что он подбирался и дорабатывался в два этапа. Сначала были отравлены несколько десятков работников ключевых отделов министерства. На этом этапе яд вызывал серьезные побочные эффекты в виде зубной боли. Затем яд был доработан или заменен более эффективным. Его стали распространять через фастфуд при помощи функционеров из первой группы, которые фактически захватили министерство и обеспечили все условия для отравления остальных работников.

— Я правильно понял, — встрял в речь докладчика Робардс, — что юридически все они — жертвы?

— На этом этапе — да.

— А раньше?

— Кто-то из них участвовал в подготовке, а потом сам стал жертвой.

— Точно?

— Сейчас они все питаются пудингами «дядюшки Лаогэра». Нет сомнений, что этим поддерживается постоянная доза яда в крови жертв. По нашим наблюдениям столовую министерства посещают все работники.

— Включая Совет?

— Да. В полном составе. И есть специальные служащие, которые следят за этим.

— Самое циничное во всей этой истории, что они еще и оплачивают эту отраву из своих окладов.

Соул Крокер постучал по столу ладонью.

— Гавейн, ты удовлетворил свое любопытство? Тогда продолжим. Расскажи нам, что дало наружное наблюдение?

По выражению лица Робардса было видно, что он уже отвык от роли докладчика, но деваться некуда.

— Наблюдение в Косом переулке существенных результатов не принесло. О событиях вокруг фонда Грейнджер я уже рассказывал на прошлом совещании, а вот в Лютном мы увидели нечто интересное.

— На колдовидео зафиксировали?

— Разумеется.

— Покажите.

Гавейн взмахнул волшебной палочкой. Свет померк, а на стене образовался освещенный круг, в котором задвигалось изображение.

— Запись выполнена прошлой ночью в районе гоблинского квартала.

Изображение было даже не черно-белым, а черно-серым. Впрочем, контуры фигур были видны прекрасно. Сначала в круге висело изображение пустой улицы, но вот наблюдатель уловил какое-то движение и изображение «наехало» на один из дальних домов Лютного переулка. Стали видны распахнутые двери и невысокие темные фигуры в коротких плащах, выносящие из дома что-то завернутое в ткань. Судя по всему, вес груза для недоросликов был довольно значителен. Четверо тащили первый сверток и столько же второй. Вот они пересекли неширокую площадь, положили свой груз у канавы, немного повозились над ним, а потом столкнули вниз. Тряпки подобрали и дружно проследовали обратно в дом. Двери захлопнулись.

Круг на стене погас.

— Это же тела двух зарезанных гоблинов из банка и охранной конторы?

— Да, сэр.

Все присутствующие переглянулись.

— Это что же значит? — неуверенно спросил Эйвери. — Табу нарушено?

— Вы сами видели. Гоблины вынесли тела своих убитых соплеменников и бросили их в канаву. Тайно! Чтобы подумали на наших бродяг.

— Гоблины снова могут убивать? — с ужасом спросила Муфалда.

— Как видите. Но есть надежда, что не все.

— Поясните, Гавейн, — попросил Соул.

— Можно предположить, что раса гоблинов раскололась, как это уже случилось однажды тысячу лет тому назад. Часть ее нарушила табу и вкусила крови. Можно только гадать, когда и как это произошло. Если эта партия крови начала представлять в гоблинском сообществе значительную силу, то многое становится понятным.

— Ты хочешь сказать, что партия крови гоблинов создала яд, которым ослабила и подчинила себе министерство, потом прикончила своих главных конкурентов — соплеменников, а теперь руками министерства грабит магический мир?

— Именно так, сэр!

Совещание сбилось с размеренного шага. Заговорили все разом.

— И что мы будем делать?

— Нам срочно нужен новый Годрик Гриффиндор! Хоть родить!

— Муфалда, справишься?

— Идиотские шутки…

— Но как они сумели скрыть все от своих же?

— Тысячу лет тому назад сумели, значит, опыт есть.

— Господа, но это же страшная война! Это же море крови! И нет уверенности, что маги на этот раз одолеют. Аврорат и тот фактически подчинен этим уродам!

— Чистокровные могли бы сражаться, но после «социального реванширования» у них там одна палочка на пять магов, да и тех уже половина уехала из Британии.

— Но как точно они подгадали момент. Получается, ждали тысячу лет и дождались?

— Тихо! — рявкнул Крокер на весь зал.

— Только без паники! — глава отдела невыразимцев утер пот со лба. — Надо продолжать наблюдения и готовиться к вылазке. Но сначала необходимо определить ее цель. Полтора десятка авроров и невыразимцев не выстоят против мощи одурманенного министерства. О самих гоблинах я уже и не упоминаю. Всем известно, что вкусив крови, эти твари становятся опаснее в десятки раз. А нового Годрика у нас действительно нет. И не предвидится. У меня такое предложение. Надо установить контакт с чистокровными. С теми, кого удастся найти. И попытаться их организовать. Палочки для них я попробую раздобыть. И надо выйти на контакт с этой Грейнджер и ее фондом. Кто-нибудь знаком с ней? Ну не в смысле, что убить или исключить пытался, а кто-нибудь ее хоть немного знает?

Смущенное молчание было ответом.

— Понятно. Ладно, этим я сам займусь.

Крокер повернулся к Робардсу.

— Запись ночная, но как ты думаешь, какого цвета были плащи у этих гоблинов?

— Хм. Неуверен, но почему-то мне кажется, что красного.

— Красного. Такая форма хороша, когда боишься увидеть на себе кровь. Свою или врага — неважно. А в данном случае зачем?

— Может быть для тренировки? Ну, в смысле, чтобы привыкнуть к этому кровавому ремеслу.

— Черт, была у меня какая-то мысль, но вы ее сбили Гавейн…

* * *

— Поттер, можно вас попросить немного поколдовать над этим образцом?

— А что нужно делать?

— Попробуйте темномагически разделить эту кровь на живое и неживое.

— Что? Не понимаю.

— Я и сам до конца не понимаю, но это последний вариант, который может дать результат. Или я умываю руки.

Снейп выглядел усталым, что для фантома было несколько странно.

Гарри насупился. Меньше все в его планы входило демонстрировать Снейпу свою темную магию.

Засмеет еще или начнет издевательски комментировать. Но деваться было некуда.

Гарри взял в руки реторту с проклятой кровью, закрыл глаза и «включил» внутреннее зрение. Медленно приблизился к содержимому реторты и влился в него ментально. Действительно, что-то живое толкалось вокруг короткими злыми движениями. Это что-то пыталось уйти от него, избежать встречи, не допустить касания. Ах, так?

Гарри медленно с усилием разделил содержимое реторты и развел руки в стороны.

— Получилось! — обрадовано вскричал зельевар. — Поттер, вы молодец!

Гарри открыл глаза. В каждой его руке было по реторте. Это были две точные копии того сосуда, который вручил ему Снейп. Только теперь в одном переливалась на донышке ярко-алая жидкость, а во второй копошились какие-то мерзкие сгустки, живо напомнившие ему флоббер-червей.

— Аккуратно! — встревожено попросил Снейп, заметив отвращение на лице Гарри. — Ставьте вот сюда на стол. Отличное колдовство! Превосходное! Идите, отдыхайте. Через пару часов, а может быть и раньше, я узнаю, что это такое и зачем это подбросили Малфоям!