Мразь (джен)

— Ты серьезно остаешься в школе на каникулы? — спросил Гарри у Малфоя.

— Мои родители уезжают в Штаты, их пригласил на рождественский ужин сам президент МАКУСА!

— И почему же он пригласил только твоих родителей, без тебя?

— Не твое дело, Поттер!

— Ладно, — легко согласился Гарри.

Они сидели за своим столом в Большом зале на последнем перед каникулами завтраком, и должны были отправиться после него в Хогсмид. Гарри очень удивило, что Малфой остается на каникулы в Хогвартсе. Раньше Поттеру казалось, что в числе тех, кто не покидал школу на Рождество, были люди из неблагополучных семей. Он мог понять, почему остается Грейнджер. В маггловском мире ей нельзя колдовать, и она предпочла остаться в школе. Почему остаются все Уизли было для него загадкой. Нотт сказал, что это наверняка потому, что у их родителей не хватило денег на еду, и они решили оставить детей на дармовых школьных харчах. Гарри сомневался, что в этой шутке была хоть доля правды. Но то, что в школе на каникулах оставался Малфой, а за ним повторили Крэбб и Гойл — было совсем уж чем-то странным.

— Моя миссис Норрис! — в Большой зал вбежал Филч, неся в руках свою кошку.

Ее голова странно болталась, примерно так же, как голова Почти Безголового Ника. Наверное, это было связано с тем, что кошка окаменела, и когда Ригель попытался свернуть ей шею, вышло именно так, как вышло — голова просто как будто отвалилась от тела. Но все же еще держалась.

Филч тем временем положил кошку на стол прямо перед Дамблдором. У Снейпа был такой вид, будто он прямо сейчас оторвет этой кошке голову окончательно и швырнет Филчу в лицо. МакГонагалл скривилась, сказав недовольно:

— Аргус!

— Мою кошку убили! — прохрипел Филч. — Ее убили! Миссис Норрис! Я убью тех, кто это сделал. Убью, Альбус!

— Я думаю, использовали африканское режущее проклятие, — авторитетно заявил Локхарт, неуместно улыбаясь.

— Ей просто отломили голову, — сказал Снейп.

— Возьми миссис Норрис, Аргус, и пойдем за мной, — спокойно ответил директор, вставая из-за стола. Сегодня он вышел к завтраку в праздничной мантии со снежинками. К такой светло-голубой шелковой мантии совершенно не шел идущий рядом завхоз в потертой жилетке с трупом кошки в руках.

Только когда Дамблдор ушел, Гарри позволил себе посмотреть в сторону Ригеля. Он глубоко вздохнул, потому что вся эта затея с кошкой была глупой и жестокой, но Гарри не хотел казаться жалостливым слабаком, поэтому не отменял брошенных неуместных слов. Поттер едва заметно кивнул Лестрейнджу, и тот просиял, как будто прощение Гарри было очень значимым для него. Гарри оставалось надеяться, что Ригель не наследил, и потом он нигде не заявит, что убил кошку потому, что ему сказал это сделать Гарри Поттер.

— Люциус попросил Драко остаться в школе, — сказал Ригель уже в поезде. — Они не могут в этом году дать праздничный ужин из-за проблем с Министерством, и решили сделать вид, будто так и было задумано.

— А что не так с ужином? — спросил Гарри. Они стояли в коридоре поезда, Поттер смотрел в окно и думал над тем, как ему себя вести с Лестрейнджем. Кажется, с головой у Ригеля было не все в порядке.

— На него могут явиться авроры с обыском неожиданно, будет неудобно перед гостями. Они решили, что уедут пока все не утрясется. Обидно. Я из-за этого тоже все время проведу дома, нас никто не позовет.

— Почему?

— Селвины не позовут нас без Малфоев. Мою маму не очень любят.

— А я бы сам не ходил к Селвинам, но в этот раз они прислали приглашение даже мне лично, а не домой. Может еще на пару дней останусь у одного… знакомого.

— У Петтигрю что ли? — тут же сообразил Лестрейндж.

— Возможно.

— Интересно, — Ригель провел ладонью по запотевшему стеклу, — они поймают того, кто совершает нападения?

— Дамблдор знает, кто это.

— Откуда ты знаешь? — тут же встрепенулся любопытный Ригель.

— Знаю. Но Дамблдор по определенным причинам не хочет раскрывать личность нападавшего. И правильно делает! Не стоит такое разглашать.

У Гарри было время подумать над всем, что произошло. Поттер не мог считать директора плохим человеком, у него, наверняка, были основания подвергать учеников опасности и позволять первокурснице ходить околдованной Лордом. Но, по мнению Гарри, это было как-то немного неправильно. Дамблдор из рассказов Сириуса всегда был человеком добрым и справедливым, волшебником, который был против неравенства по статусу крови, который активно поддерживал сохранение Статута, чтобы не позволить магам управлять магглами — то есть, заботился и о благополучии магглов. Он никого не убивал даже когда шла война; в известной дуэли с Гриндевальдом вышел победителем, оставив соперника в живых. Как и говорил Снейп — дуэль заканчивается, когда один из дуэлянтов завладел оружием другого. И оттого у этой истории с Тайной комнатой был какой-то мерзкий привкус. Гарри мог представить, что так, как поступал Дамблдор, делают Мэгги, Хвост, Сириус, Белла, Малфои, Селвины и почти все, кого он знал. Он не любил Дамблдора за его чудаковатость и немного побаивался, но сейчас он чувствовал разочарование.

* * *

— Что говорят в Попечительском совете по поводу нападений? — спросил Гарри, аккуратно отрезая кусочек бифштекса.

Долли нарядила большую елку в гостиной, но кроме этого атрибута, больше ничто в доме Блэков не говорило о приближении праздника. Не было ни ожидания чуда, какое бывало у Гарри в детстве, когда он гадал, что же ему подарят, ни атмосферы веселья и предвкушения чего-то грандиозного. Гарри посмотрел на Миру, уныло ковыряющуюся вилкой в тарелке, и задумался, есть ли хотя бы у нее в этом доме ощущение праздника.

— Да ничего, Малфой пытается подговорить всех поставить подписи под увольнением Дамблдора, но у Люциуса сейчас дела идут не очень, и все выжидают, — охотно ответила Мэгги, что удивило Гарри. Он ожидал, что она, как всегда, сделает вид, что разговаривать с ним ей неприятно. — Проблемы возникли только с Дженной. Ее мать маглорожденная, но отец полукровка, а дед вообще бывший министр. Семья со связями. Но они в хороших отношениях с Дамблдором, и он что-то там наговорил родителям девочки, чтобы они не побежали сразу во все инстанции кричать. Хотя они забрали дочь домой, Лич не лежит в Больничном крыле. А родителям второго мальчика… как его…

— Финч-Флетчли, — подсказала Мей.

— Его родителям не сообщили даже. Перед рождеством сказали, что он останется в школе. Они, кстати, очень обеспеченные магглы. Лора была у них. Сказала, что живут в особняке не хуже, чем у Селвинов.

— Ты знаешь, что Дамблдор знает, кто совершает нападения? — спросил Гарри.

Гарри казалось, что в их столовой как-то темно и мрачно. Несмотря на то, что тут сделали ремонт, как и в других комнатах, все равно было странно видеть, как квартира Хвоста, подключенная к маггловскому электричеству, была гораздо светлее. В окнах соседних маггловских домов Гарри видел разноцветные гирлянды на рождественских елках. На елке, которую украсила Долли, таких гирлянд не было. Финч-Флетчли не попадет домой на Рождество, где его родители-магглы наверняка украсили елку цветной гирляндой.

— Нет, откуда ты это знаешь?

— Потому что это было очень просто вычислить.

— Это не Хагрид! — тут же заявила Мей.

— Нет. Ты ведь почти узнала, кто была та девочка, что умерла пятьдесят лет назад.

— Что значит почти? — возмутилась Мей. — Это была Миртл Уоррен, привидение Хогвартса! Она живет в туалете, и умерла там же. Она знает, кто ее убил, говорит, что сейчас это делает он же. Но он уже мертв!

— Стоп! Зачем вы влезли в это дело? — разозлилась Мэгги. — Это вам не детская игра — вычисли преступника!

— Мэгги! Ты не понимаешь? Директор подвергает опасности школу, точно зная, как остановить нападения! Зная, кто за ними стоит! Мы с Мей вычислили, а ему вообще не составило труда это сделать! — разозлился Гарри.

— И кто же это, раз вы такие умные?

— Я не пойду против директора, — ухмыльнулся Гарри. — У меня нет ничего, что я мог бы ему противопоставить. Я в школе студент, не преподаватель, не член Попечительского совета, чтобы мое мнение хоть что-то значило. Но если тебе интересно, то Дамблдор считает, что эти нападения совершает Сама-Знаешь-Кто. Опосредовано, через ученика.

— Тогда тем более не лезьте в это дело, оба! Вы меня слышите? — щеки Мэгги покрылись красными пятнами. — Вы в школе, чтобы учиться, остальное вас не касается, ясно?

— Я бы и не полез, если бы Мей не подумала, что я наследник Слизерина, и не решила, будто бы это я открыл Тайную комнату, — Гарри сощурил глаза, наблюдая, как Мей краснеет.

— Я должна была уточнить! — начала оправдываться Мей. — Ты умеешь говорить со змеями, а эта способность пошла от Салазара Слизерина, это все знают!

— И ты решила, что я буду нападать на магглорожденных? Да у меня мать маглорожденная! — Гарри зло посмотрел на Мей.

— Извини, — тут же тихо сказала Мей, которая, казалось, иногда забывала, что у Гарри были другие родители, которых ни он сам, ни тем более Мей, не знали. — Я не подумала.

— Хватит! — рявкнула Мэгги. — Замолчите! Чтобы даже не думали лезть в дела Дамблдора, он раздавит и не заметит, если вы… помешаете.

— Отец говорил, что Дамблдор хороший, — возразила Мей.

— Не стоит мешать его хорошим делам, — сказал Гарри мысль, которая пришла ему в голову еще несколько дней назад. Он тогда подумал, что не так важно, хорошие ты преследуешь цели или плохие, путь к их достижению всегда будет состоять из зла и несправедливостей.

— Прекратите! Просто не смейте лезть в это дело! — почти прокричала Мэгги.

* * *

Костюм Ришальды Уормак, приглашенной танцовщицы, был слишком открытым и блестящим. Она была похожа на русалку из мультика, который Хвост показывал им с Мей два года назад, когда тот был, как он сказал «премьерой». Только кожа ее была смуглее, чем у Русалочки. Такая бывает у тех, чьи родители разной расы. Ее нельзя было назвать совсем смуглой, но все же…

— Любуешься почти голой бабой? — спросил кто-то, усаживаясь на диван рядом с Гарри.

— Почему бы не полюбоваться, — пожал плечами Гарри. — Зря ее что-ли Селвины позвали.

— Говорят, такие как она, за деньги готовы не только танцевать.

Гарри жалел, что среди гостей нет Люциуса Малфоя. Он хотел бы подойти к нему и прямо заявить, что он благодарен за то, что тот сделал в школе в этом году. Фраза бы прозвучала невинно, но Малфой знал бы, что Гарри знает о том, что он подбросил дневник Тома Риддла девочке Уизли. Хотя, возможно, сама судьба не дала ему такого шанса. Не ему тягаться с Малфоем в умении обвинять кого-либо так, чтобы и придраться не к чему было. Вообще со взрослыми лучше лишний раз не говорить в такой манере. Но это со взрослыми…

— Что тебе нужно, Ренделл?

Гарри никогда не общался с третьекурсником Джоном Ренделлом, но, как и о большинстве людей с факультета, он многое слышал и о Джоне. Полукровка, который изо всех сил старался быть лучшим во всем — учебе, внешнем виде, стоимости мантий, манере держаться, квиддиче. Мать родила его от первого брака с магглом, после смерти мужа переосмыслила жизнь, вышла замуж за богатого старика Эреба Кэрроу, дети которого — Амикус и Алекто — были старше матери Ренделла. Мать Ренделла, Люсия, теперь уже, Кэрроу родила Эребу чистокровных дочерей и радовалась жизни. Оттого-то, видимо, Джон, носящий фамилию маггла, и стремился преуспеть в учебе, чтобы быть не хуже тех людей, в обществе которых ему приходилось жить.

— Скучно без толпы тех, кто вечно ходит за тобой, да? Не знаешь даже, куда смотреть, что решил пялиться на эту шлюху?

Гарри ожидал, что отношение к нему изменится, и даже не знал, хотел он этих изменений или нет. После того, как он победил Малфоя в дуэли, да еще таким «подлым» способом, продолжив нападать, после того, как обезоружил, а сам Малфой не стал мстить — многие слизеринцы смотрели на Гарри косо. Малфой все же был тем еще напыщенным индюком, но себя уважать заставлял. И если он позволил сойти с рук выходке, опозорившей его перед всей школой, то многие теперь полагали, что здесь что-то нечисто. Сам Гарри тоже задавался вопросом, что же именно нечисто. Ну не должен же был Драко повестись на недосказанности и глупые предположения Ригеля? И уж тем более, не должен Малфой просто банально его бояться, вряд ли Гарри знал больше заклинаний. Хотя он, конечно же, считал себя несколько умнее и хитрее. Малфой, хоть и попал в Слизерин почти моментально — Шляпа не долго думала над его распределением, — особой хитростью не выделялся, а все его попытки хитрить могли показаться хитрыми только неискушенным хаффлпаффцам-младшекурсникам.

— Да нет, не особо скучно, Ренделл. Спасибо, что интересуешься, — ответил Гарри, повернувшись к Джону и невинно улыбаясь ему.

— Думаешь, ты крутой, если смог обезоружить Малфоя? Да хрен там! Ты такой же полукровка, ничего особенного.

— Такой же, как ты, имеешь ввиду? Насколько я помню, ты вообще проиграл девчонке.

— Какая разница? Ты полукровка, и ты никак не изменишь этот факт! — прошипел Ренделл. — Ты всегда будешь жалким полукровкой. Они, — Ренделл показал рукой в зал, — делают вид, что ты такой же. А на самом деле мы оба знаем, что мы здесь быть не должны. Как брак моей матери с магглом был ошибкой, так и брак твоего отца с грязнокровкой. Мы с тобой — ошибки для них всех. Дети, которым лучше бы не рождаться.

— Если тебе угодно так считать про себя, то, пожалуйста. Мое же рождение меня полностью устраивает. Если ты не доволен самим фактом своего появления на свет, то к возрасту… сколько там тебе, четырнадцать? К этому возрасту ты должен уже знать способы, как исправить положение.

Гарри отвернулся от Ренделла в сторону танцующей восточный танец Ришальды. На нее почти никто не смотрел. Фон, декорация этого вечера.

— Знаешь, мне всегда было интересно, Ренделл. Как вообще появляются такие люди как ты, Флитвик или Хагрид. Это же что-то противоестественное. Как можно совокупляться с великаном, гоблином или… магглом. Почему, Ренделл, твоя мать легла под маггла?

Гарри знал, что он говорит, и как его слова подействуют. Только не знал, зачем он это делает. Ренделл тут же незаметно придвинулся ближе и приставил палочку Гарри в бок, больно задевая ребро. Поттер не шелохнулся, он знал, что не успел бы достать свою палочку, да и в голову не шло никакое заклинание, чтобы его применение было актуальным и эффектным.

— А то, что твою мать зачали и родили магглы — это не считается? Знаешь, что, Поттер? Ты зазнался. Тут нет твоих дружков, думаю, если ты посидишь немного в тишине и подумаешь над своими поступками и словами, это пойдет тебе на пользу.

— Если это значит, что ты наконец-то свалишь, то я только за.

— Конечно, свалю, Поттер. Петрификус тоталус!

Ренделл незаметно убрал палочку, поднимаясь с дивана. Ухмыльнулся, прежде чем развернуться и уйти.

Гарри остался сидеть, не имея возможности пошевелиться. Положение было довольно глупым. Поттер рассчитывал разозлить Ренделла, вывести его из себя, заставить использовать магию против безоружного себя, то есть поступить так же «подло», как поступил Гарри с Малфоем. Но он не учел, что Джон был человеком спокойным и обладал иным темпераментом, разозлить его или взять на слабо — было не так просто, как Малфоя. И теперь Гарри думал, сколько же ему предстоит так неподвижно сидеть на этом диване. Наверняка, Мэгги будет искать его только перед уходом.

Было очень странно ощущать себя словно прикованным к дивану. Гарри вдруг стало интересно, как чувствуют себя окаменевшие жертвы нападений — так же, как он сейчас? Или у них мозги тоже окаменели, и они не в состоянии думать? Если в состоянии, то это, должно быть, страшно. Если Гарри было не по себе сейчас, когда он знал, что рано или поздно его обязательно найдут. Он хотел, чтобы это были Мэгги или Мей, а не кто-то из Слизерина. Потому что на факультете приобрести должное положение очень сложно, а потерять его очень легко.

— Привет, Гарри, — на диван рядом с ним уселась Паркинсон. — С Ренделлом не вышло? Поиздеваться над ним так, чтобы тебе за это ничего не было? Ах да, ты не можешь ответить.

Пенси поправила ему волосы, упавшие на глаза. Гарри давно было пора подстричься, но почему-то Мэгги не напомнила ему об этом.

— Забавный шрам, как будто кто-то ножом его нарисовал, — сказала Паркинсон, проведя пальцами по шраму-молнии на его лбу. — Вообще я не собираюсь над тобой издеваться, просто забавно, что и ты можешь попасть в такое унизительное положение. Теперь я могу рассказать об этом всем, и они станут меньше тебя уважать, раз ты позволил себя так унизить. Финита!

Гарри не шевелился, хотя чувствовал, что уже может это сделать. Он не смотрел на Пэнси, все так же продолжая наблюдать за Ришальдой. Как будто ничего не изменилось, и он сам хотел сидеть неподвижно в этой позе, а Паркинсон ему никак не помогла.

— Говори кому угодно, — произнес он через некоторое время. — Только Ренделл ответит за свои действия, можешь составить ему компанию и в этом.

Гарри понятия не имел, как будет мстить Ренделлу за эту его проделку, но понимал, что оставить все как есть нельзя. Ему необходимо показать, что он не позволит так к себе относиться. Показать самому Ренделлу, Пэнси и всем, кто вообще может узнать об этой ситуации с Петрификусом.