Защитница Императора? (гет)

Примечания:

Новая глава готова.

Оставляйте свои отзывы, буду рада почитать. Приятного прочтения ?

Выйдя из комнат, я направилась к черному ходу. Там уже стоял мой конь, полностью готовый и армия во главе с императором.

Сев в седло, я подъехала к Александру и сказала:

— Одна часть армии может пойти со мной, я их поведу на площадь. А вы пойдете к Николаю, если начнется бойня, то придется вступить.

— Хорошо. — на его слова я кивнула.

— Да хранит вас всех Господь. — сказала я и в воздухе пальцами нарисовала крест. Каждый солдат и император перекрестился. Взяв поводья, я направила лошадь на площадь. Когда мы были там, я проговорила:

— Смешайтесь с толпой. Без меня не начинать. Будьте ближе к Николаю. Один солдат подал мне одежду, которую носят люди из роты, ее я одела поверх мундира. Волосы убрала под специальный головной убор. Спешившись, я потянула коня в толпу, держа оружие на готове.

Возле дворца

— Божьей милостью мы, Николай I,

— Расступись. — толпа расступилась, пропуская графа Милорадовича и кланяясь ему.

— Император и самодержец всероссийский. И прочее, и прочее, и прочее. Объявляем всем верным нашим подданным с сокрушением сердца, смиряясь перед неисповедимыми судьбами Всевышнего.

— Ваше Величество, Солдаты, что на площади, от Вашего чтения не разойдутся. Не заменить их — Ваше право. Да только без…

— По-моему, это вы военный?!

Генерал-губернатор. Наведите порядок. Михаил отдал честь и сев на коня, уехал к солдатам. — С сокрушением сердца, смиряясь перед неисповедимыми судьбами Всевышнего…

Разговор Рылеева и Трубецкого

— Всё готово. Я с трудом держу их. В шаге от победы. И дело не в количестве, а в воле. Они ждут вас, князь, они ждут вас. — воодушевленно сказал Кондратий.

— Не медля разошлите вестовых, поднимайте все неприсягнувшие части. Гвардейский экипаж, Финляндский полк и приведите лейб-гренадер. Сюда. Не хочет слушать, так я заставлю его. — проговорил Сергей и посмотрел на Николая, который стоял в метрах 50 от них.

Площадь

— Здорова, гвардейцы! — поприветствовал гвардию Михаил.

— Он за Николая. — сказал Евгений Оболенский Михаилу Бестужеву.

— Нет, нет, он за Константина. — уверил его Бестужев.

— Что молчите? Или не узнаёте меня? Граф достал из ножен шпагу — Шпага сия подарена мне цесаревичем Константином.

Другу моему Милорадовичу, написано. Он — друг мне. И я бы как никто из вас желал бы назвать его своим Государем. Но он отрёкся. Слышите? Отрёкся.

Отныне, наш Государь — Николай Павлович. Мы с вами люди служивые. И наш долг служить Государю и России. Прошу вас, умоляю вас! Братцы! Одумайтесь. Вернётесь в казармы, и я обещаю я каждого! Слышите, каждого! Возьму за руку и подведу к Государю, и он вас простит. Клянусь, не дам вас в обиду.

— Извольте отъехать и оставить солдат в покое. — к графу подошёл Евгений Оболенский.

— Стоять смирно. Налево. За мной. В казармы. Шагом марш. — некоторые солдаты подчинились этому приказу, но их сразу разворачивали обратно. Тут я вижу как Петр Каховский достает пистолет и готовится выстрелить. Я вскинула фузей и прицелившись, произвела выстрел, попав в руку Каховского. Тот выронил оружие и упал на землю, держась за окровавленное предплечье.

— Кто! Кто это сделал?! — кричал Оболенский, оглядывая солдат гневным взглядом. Я села в седло и выехала вперёд. Все посмотрели на меня.

— Это сделала Я! — сказала я, скидывая одежду и головной убор. Толпа ахнула и начала перешептываться. Михаил посмотрел на меня удивленным взглядом.

— Извольте отъехать и не мешать. — сказал мне Оболенский. Но я его не слушала. Я оглянула солдат и громко произнесла:

— Почти все вы были во Франции. И поэтому все знают, что будет дальше. Здесь мои братья по службе и муж, но ведь и вас всех тоже кто-то ждет. Вы все здесь живые благодаря мне! Вспомните как я вытаскивала вас с поля боя! Как залечивала каждую вашу рану. Я заранее надела черное, я хочу, чтобы вы взглянули на меня. Все посмотрите на меня! Кто наденет траур по вам? Подумайте о них. Подумайте прямо сейчас. Разве мать захочешь хоронить своего сына?! Одумайтесь! Пока не… — не успела я договорить как был произведен выстрел и спину обожгло сильнейшей волной боли. Обернувшись, я увидела Каховского, перезаряжавшего пистолет, тут подбегает Оболенский и вонзает штык мне в солнечное сплетение. Дыхание спирает. Я дотронулась до раны и мутным взглядом посмотрела на кровь, испачкавшую чисто белую перчатку. Помотав головой, я взялась за поводья и подъехала к Михаилу, сказав:

— Все хорошо… Тут раздался ещё один выстрел и спину вновь пронзило болью. Не удержавшись в седле, я упала на землю, кашляя кровью. Михаил спешился и подбежал ко мне.

— Николь Александровна…сейчас, потерпите… Вам доктор нужен. — сказал подбежавший солдат.

— Нет…не надо. Выдержу. С помощью мужчин, я поднялась и встав на ноги, подошла к коню с трудом взабравшись на него. Я вытерла кровь рукавом и посмотрела на толпу. Перед глазами все шаталось. Мы поехали к Николаю.

— Ура, Константин. Я сказал ура, Константин. Вы что, оглохли? — кричал Оболенский.