Гарри Поттер и Кольцо Согласия (гет)

Едва открыв глаза на следующее утро, Гарри увидел больничную палату и сразу вспомнил рассказ Селесты. На душе у него стало тоскливо. Чуть прищурившись, он посмотрел на соседнюю кровать. На подушке виднелись лишь рыжие волосы — во сне Рон натянул одеяло на лицо. На секунду Гарри захотелось подбежать к другу, узнать, как он себя чувствует… «Нет, нельзя, нельзя, нельзя! — остановил свой порыв Гарри. — И вовсе он не друг, так, знакомый… Мало ли бывает знакомых? Не нужен он мне, и я ему не нужен»…

Да, именно так и следует держаться. Здесь нет никого, кто был бы ему дорог. Как сказала Селеста — с Джинни все в порядке? Значит, и беспокоиться не о чем. Друзья здесь? Ну какие они друзья! Неуверенный в себе Рон, никчемный вратарь? Вечно умничающая Гермиона? Или — ха-ха — неуклюжий Невилл?..

Гарри попытался заглушить в себе чудовищную волну раскаянья: «нельзя так думать!». Нет, можно. И только так. Да, только так! Уизли? Да они нянчатся с ним от жалости! Члены Ордена? Подумаешь, решают собственные задачи, играют в тайные общества — им это интересно так же, как Пожирателям интересны их игры… Великовозрастные детки, никак не повзрослеют…

Эти «правильные» мысли Гарри старался сформулировать и запомнить. Иначе нельзя. Иначе он будет слишком уязвимым. Вот, ночью, залез же Волдеморт в его мысли. Что ж, пусть копается, если ему не лень. Все равно, у Гарри больше не осталось близких и любимых. Родители, Сириус, Дамблдор… Теперь вот еще и Грозный Глаз. Вот это люди! Они — близкие. Они — любимые. Они — защитники…

Он вздрогнул, почувствовав на пылающем лбу прикосновение холодной руки. Открыл глаза — рядом стояла незнакомая целительница, хрупкая женщина с широкими скулами и серьезными карими глазами, форма которых выдавала ее небританское происхождение. «Вот эту азиатку и стоит полюбить», — мелькнула мысль. В следующее мгновенье перед глазами вспыхнуло заплаканное лицо Чжоу… «Нет, похоже, у этой более крепкая нервная система. Она — не Чжоу, не станет без конца плакать и выяснять отношения!»

Целительница улыбалась одними губами, а сама пристально вглядывалась в изменяющееся выражение лица своего пациента. «Какой же он молоденький! Такой герой, популярнейшая личность, а вот, лежит тут, и любая его мысль читается, словно он говорит вслух»… Она вздохнула. Будучи волшебницей, она, конечно же, знала историю этого мальчика: читала газеты, обсуждала с друзьями его поведение… Но познакомиться пришлось лишь теперь. И вот те нате вам! Второй день здесь, а в глазах уже мелькает интерес. Она не понаслышке знала, как часто пациенты влюбляются в своих целителей — ничуть не реже, чем в учителей. Правда, обычно для этого нужно больше времени…

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? Ты не помнишь меня? Я была здесь, когда тебя доставили…

Гарри взглянул на нее внимательнее, словно вынырнув из глубины своих мыслей, но ничего не ответил, лишь мотнул отрицательно головой.

— Меня зовут Арабеллой. Арабеллой Ли. Я целитель, занимаюсь лечением пациентов, пострадавших от заклятий…

Она продолжала что-то говорить, а у Гарри вдруг сжалось сердце. Сначала Дож, теперь эта Арабелла. Где она была, когда в таких специалистах нуждался Дамблдор? Почему он обращался к этому ничтожеству — Снейпу?

Нет, так нельзя! «Надо забыть о Снейпе, я должен думать о победе… А она возможна лишь с помощью любви».

Гарри вдруг решил, что на эту незнакомую женщину вполне можно перенести свои чувства, свою симпатию. Какая разница, кого любить, главное, чтобы в нем жила эта любовь. Только нужно постараться ничего не узнавать о ней, чтобы не навести на ее след Волдеморта.

Итак. Вот она, таинственная незнакомка. Уж конечно, никакой не целитель, а просто случайная знакомая… Где они могли встретиться? Да хоть бы и в Лондоне… Причем, в магловском… И сама она — магла. И звать ее не Арабеллой, как миссис Фигг, а как-нибудь иначе… Андромедой…

Это имя что-то напомнило Гарри, где-то он его слышал, что-то было с ним связано… Что? Нет, так сразу не вспомнить… Ну да ладно, пусть будет Андромедой. Маглой. И видел он ее… да, по пути в Косой переулок… Например, она уронила сумочку, а он поднял, так они и познакомились. А потом пошли вместе есть мороженое…

Память услужливо подсунула другое воспоминание — кафе-мороженое Флориана Фортескью. Как там было хорошо и спокойно… О, Мерлин! Ведь хозяин этого милого заведения исчез… Нет, конечно, он с этой, как ее… Андромедой, не мог сидеть в кафе Фортескью, она же магла... Нет, это было какое-то другое кафе! Вспомнилась веселая продавщица мороженого на входе в зоопарк. Только благодаря ей Дурсли купили ему замороженный сок, это было в тот день, когда Гарри выпустил на волю чудесного боа-констриктора, огромную змею, много лет томившуюся в клетке…

— Завтрак! Давай, поешь, потом выпьешь вот это зелье…

Аппетита у Гарри не было. Он равнодушно надкусил горбушку, ковырнул овсяной каши, выпил стакан сока и зелье из маленького стаканчика. Посмотрел на Рона, который молотил ложкой без остановки — с его аппетитом все было в порядке.

Гарри откинулся на подушке. Никакого желания общаться с кем-либо у него не было, даже с Роном. «В первую очередь с Роном», — поправил он сам себя. После завтрака Гарри впал в странное состояние. Одна его половина жаждала действий — встать и бежать, искать свою палочку и убираться отсюда подальше. Другая — сковывала мышцы, навевала уныние и требовала покоя. Наконец, Гарри с трудом встал и пошел искать туалет. Идти пришлось через силу. Все тело болело, голова кружилась, в ушах стоял нескончаемый нудный звон. Пытаясь умыться, он на мгновенье утратил концентрацию и больно ударился щекой о кран. Да, пожалуй, стоит еще денек полежать здесь, пусть его хоть немного подлечат, куда ему сейчас сражаться, даже умыться без осложнений не может…

Мысли его начали путаться, Гарри с трудом вернулся в палату и уселся на кровать, привалившись к стене спиной, затем, незаметно для себя, сполз на подушку и задремал…

Весь день он провел в странном оцепенении, словно издали слыша, как переговариваются между собой больные и посетители, апатично повиновался целителям, которые поили его безвкусной микстурой и натирали какими-то мазями. Но все это происходило как будто не с ним, не волновало и не касалось его.

…Шрам резануло, и Гарри проснулся. Вокруг было тихо, слышалось лишь мерное посапывание Рона. Голова была совершенно ясной, тупая, изматывающая боль ушла. И сразу нахлынули воспоминания о прошедшем дне.

Вот в палату вошел Элфус Дож, остановился у кровати Невилла, посмотрел ему в лицо, затем, не снимая одеяла, провел руками над телом, достал палочку и сделал несколько пассов, что-то пришептывая… Затем перешел к Гермионе, но лишь бросил на нее внимательный взгляд и сразу направился к Гарри.

— Ну как, молодой человек, уже поправляемся? — улыбнувшись, спросил Дож.

Гарри не ответил. В тот момент ему не было дела ни до Невилла с Гермионой, ни до Дожа. Эксперт-целитель провел руками над телом Гарри, так же, как до этого проводил над Невиллом, но палочку доставать не стал. На лице его мелькнула озабоченность, но потом он взглянул Гарри в глаза и, по-видимому, понял, что мальчик не хочет с ним разговаривать. По крайней мере, больше ни с вопросами, ни с лечением, приставать к нему не стал и отошел к кровати Рона. Там он задержался подольше — поговорил о чем-то, даже присел на краешек кровати. Но подробностей Гарри не запомнил — скорее всего, задремал.

Следующее воспоминание — визит Фреда и Джорджа. Вывалив на тумбочки объемные пакеты со сладостями, они громко поздоровались со всеми… Да, именно тогда Гарри понял, что в палате находятся шесть пациентов. Кровати стояли вдоль стен узкой и длиной комнаты — с двух сторон от входной двери расположились койки Невилла и Гермионы, затем лежали Рон и Гарри. У окна, как выяснилось, разместили двух болгар. Один из них до сих пор не пришел в сознание. Второй — его Гарри хорошо помнил по бесконечным придиркам Каркарова — вроде бы его звали Поляков, то лежал тихо, то присаживался к своему бесчувственному товарищу и что-то говорил ему на своем языке. Несколько попыток пообщаться с другими пациентами и гостями оказались не очень удачными, зато из его рассказа Гарри узнал, что Крам тоже попал в госпиталь и провел здесь ночь. А утром в больницу прибыли тренер и целитель болгарской сборной. Они забрали Виктора и еще одного болгарина.

В том, что произошло с болгарами, Гарри не очень разобрался. Двое из них аппарировали в самом начале — Фред сказал, что они всего лишь последовали примеру Руфуса Скримджера, который аппарировал первым.

— Папа говорит, что он помчался за помощью. Но ведь никто не знает, так ли это было, или Скримджер просто струсил!

— Все может быть, хотя… вряд ли… он ведь бывший аврор, — задумчиво протянул Рон.

Гарри лежал, притворяясь спящим. Однако последняя реплика Рона чуть было не заставила мальчика «проснуться» и подключиться к разговору. Гарри вспомнил о своей давней мечте стать аврором, влиться в ряды борцов с темными силами. Мог ли аврор, пусть даже бывший, сбежать, бросив целую толпу беззащитных граждан?

— Совсем испортился, как в министры подался, — приговор Джорджа расставил все по своим местам. Скорее всего, так и есть. Аврор не бросает людей в беде, а вот министр может…

О том, что делали оставшиеся четверо болгар, у Полякова не было точных сведений. Сам он остался из любопытства — столько слышать про легендарного Того-Кто-Не-Может-Быть-Назван, а тут такая возможность увидеть его своими глазами! Правда, когда по саду, словно неумолимые призраки, начали метаться Пожиратели в белых одеждах, он струхнул. Вначале он видел Крама, но вскоре потерял всех своих из виду. Заклятье он получил в спину и очнулся уже в госпитале. Дож сказал, что последствием заклятия стала какая-то «раскоординация», не сняв которую, он не может допустить, чтобы пациент аппарировал. Так что пока Полякову придется оставаться в больничной палате. Гарри не заметил никакой особенной «раскоординации», впрочем, он не очень-то и следил за болгарином.

Прислушиваясь к затеянному близнецами Уизли обсуждению трагических событий в Норе, Гарри узнал, что в тот вечер из гостей, присутствовавших на свадьбе, погибли трое. Первым был сражен проводивший обряд бракосочетания чиновник. Это был магл, много лет сотрудничавший с волшебниками и гордящийся своим сыном, оказавшимся магом. Поэтому он с радостью откликался на все просьбы о помощи в оформлении разнообразных бумаг, которыми бюрократический Лондон вынуждал время от времени обзаводиться даже волшебников.

Вторым пал Аластор Грюм, а третьей жертвой оказалась Андромеда, мама Нимфадоры Тонкс,— женщина в лиловом наряде, заслонившая собой Джинни от смертельного луча.

— Не может быть! Неужели убийцей Андромеды стала ее собственная старшая сестра? — спросил Рон, то ли восторженно, то ли с ужасом.

Гарри хотел подтвердить — это произошло на его глазах, хотя тогда он не знал, что женщина, спасшая жизнь Джинни, была мамой Нимфадоры Тонкс. Но он сдержал себя, не желая выдавать друзьям, что находится в сознании, иначе придется вступать в разговор и отвечать на их вопросы.

Не скрывая удовольствия, близнецы судачили о двух летучемышинных сглазах, которыми их сестрица попотчевала Беллатрикс Лейстрендж. Особенно сильно братья смаковали второй случай, когда, обездвиженная Гарри Поттером, Беллатрикс не могла даже пошевелиться. В полной мере ощутила всю мощь “фирменного” проклятия Джинни! О смертельном проклятии, от которого саму Джинни спасло самопожертвование Андромеды Тонкс, ребята старались не говорить.

— Жаль, что кто-то из Пожирателей расколдовал Лейстрендж, — помрачнев, заметил Фред, — Это же она наслала на Гарри какое-то неизвестное заклинание. Говорят, это чудо, что Дожу удалось спасти его. Кстати, как он, уже пришел в себя?

Фред поднялся и подошел к Гарри, которому пришлось покрепче прикрыть глаза и выровнять дыхание. К счастью, Фред оставался рядом с ним недолго — потрогал зачем-то лоб, шумно вздохнул и вернулся к Рону.

— Лейстрендж явно впала в безумство, металась по саду в поисках улетевшего вместе с Джинни Волдеморта, размахивала своей палочкой во все стороны… Правда пострадали от этого, — хихикнул Фред, — лишь несколько деревьев, да пара птиц. В конце концов, она споткнулась и упала, сломав свою волшебную палочку, после чего два Пожирателя с большим трудом эвакуировали ее из Норы.

Гарри уже не слушал братьев. Слова Рона прочно засели в его сознании. Убийцей Андромеды Тонкс стала ее родная сестра... Еще с детства Гарри питал ненависть и отвращение к своему двоюродному брату Дадли. Нередко Гарри едва удерживался от соблазна проклясть своего братца. Но убивать… В мире магов самыми близкими для Гарри стали Рон и Гермиона. Они оказались чем-то большим, чем друзьями. Рон с Гермионой фактически заменяли ему семью. Что бы он чувствовал, если бы убил их? Или что бы чувствовал Рон, убив кого-нибудь из своих братьев… или Джинни…

Вспомнив о Джинни, Гарри почувствовал, как все внутри у него сжалось. Он попытался стряхнуть с себя оцепенение. Открыл глаза. Палата едва освещалась тусклым светом одинокого факела, чадящего в коридоре. Нет, он не должен вспоминать о ней… Не должен! Хотя не понятно, куда она запропастилась. Ведь она была здесь в первую ночь! Не пригрезился же ему поцелуй… Почему же она не приходит снова? Нет, нет, Гарри вовсе не хотел, чтобы она пришла, пусть находится в безопасности, как можно дальше от него… Но все равно странно, что за весь день она так и не появилась. Хотя гостей в их палате перебывало предостаточно…

Взять хоть визит Луны Лавгуд. Она прошла мимо Невилла и Гермионы, подошла к Гарри и зачем-то похлопала его по ноге. Затем подошла к изголовью кровати, наклонилась и сунула что-то под подушку. Да, кстати, что же это было?

Гарри повернулся и осторожно пошарил рукой под подушкой. Пальцы наткнулись на что-то твердое и округлое. Он вытащил предмет и прищурился. В полутьме разглядел какой-то иссохший шарик, похоже, из глины. Думать о том, что Луна могла ему подкинуть, не хотелось. Скорее всего, какой-нибудь амулет или корешок от очередных морщеногих кизляков, или… за кем она там еще охотилась?

С информационной точки зрения ее визит оказался наименее плодотворным из всех. Рон ей явно обрадовался и пригласил угощаться — благо вся тумбочка у него была завалена конфетами, печеньем и прочей едой, которую принесли Фред и Джордж. Задумчиво развернув батончик и, глянув на Рона, Луна спросила:

— Ты тут что, один нормальный? Остальных еще не расколдовали?

— Да нет, только болгарин с Невиллом остались, остальные просто дрыхнут. А ты как?

— Меня сейчас выписывают. Вот, пришла попрощаться.

— А тебя сильно шарахнуло? — полюбопытствовал Рон.

Луна безразлично пожала плечами:

— Так, самую малость… Вам тут что-нибудь нужно?

— Да нет, все есть…

Рон явно опасался того, что Луна могла бы притащить в палату, дорвись она до своих запасов сушеного чеснока и других оберегов от невиданных существ. Поэтому он поторопился спросить:

— А ты сейчас куда? Домой или в Юлу?

— В Юлу. Папа вернется в конце августа…

…«Колпак дурака», вдруг вспомнил Гарри. Да, именно так она назвала чары, которые наложила на Волдеморта. Если бы не рассказ зашедшего вечером Артура Уизли, Гарри бы в голову не пришло, что за ее тихими речами таится настоящий подвиг. Она лишь обмолвилась: применила эти чары, когда поняла, что человек, напавший на Флер, защищен круговым щитом, сквозь который не могло пробиться ни одно заклятие.

— Он выглядел забавно. Как ежик. Весь утыкан летящими со всех сторон заклинаниями…

…Пока обездвиженный Гарри наблюдал за тем, как Гермиона лечит Аластора Грюма, а Пожиратели носились по саду за ошалевшими от ужаса гостями, Флер, увлекая за собой Билла, кинулась разыскивать Габриэль, затерявшуюся в толпе. Однако вместо сестренки, она натолкнулась на Волдеморта, который, словно памятник, стоял посреди творившегося вокруг безумия. Почему-то никто не обращал на него внимания, словно он был режиссером, вокруг которого актеры разыгрывают свое нехитрое действо…

Выскочив из-за деревьев прямо перед ним, Флер на мгновенье замерла, а затем, поняв, кто перед ней стоит, подняла палочку и послала в него красный луч. Волдеморт даже не шелохнулся, с улыбкой глядя, как луч срикошетил, не долетев до него нескольких дюймов. Это наглое спокойствие мгновенно вывело эмоциональную Флер из себя, и она начала кидать в Темного Лорда одно заклинание за другим. Тут подоспели Билл и его друг в мантии цвета хаки. Впрочем, они, скорее всего, просто хотели оттащить Флер от ее опасной цели, но это было бесполезно — темпераментная француженка не могла простить Волдеморту испорченную свадебную церемонию.

Некоторое время Темный Лорд, казалось, забавлялся видом прыгающих вокруг него людей. Затем он обратил внимание на диадему, по-прежнему блестевшую на голове Флер. Он даже слега прищурился, приглядываясь к ней. Затем поднял палочку — ярко-синий луч вылетел из нее и ударил Флер прямо в живот. Казалось, что в нее попал не луч заклинания, а мощный удар кулаком. Она отлетела назад и рухнула на землю. Билл рванулся к ней и, пощупав пульс на горле, с облегчением понял, что она жива, но тут его самого настигло проклятие одного из Пожирателей, прибежавшего на подмогу своему повелителю. Билл упал прямо на тело своей невесты — нет, теперь уже жены.

Волдеморт неторопливо подошел к супругам, не обращая внимания на бомбящего его заклятиями чудака в военной форме. Взмахом палочки Темный Лорд откинул бесчувственное тело Билла в сторону и склонился над диадемой. Но в это время из-за деревьев выскочило сразу несколько гостей, среди которых был Артур Уизли. Они принялись отчаянно забрасывать Волдеморта заклинаниями — но столь же безуспешно. Тогда на сцене появилась Луна Лавгуд. В отличие от всех остальных, она не бегала, размахивая палочкой, а просто вышла из-за яблони, сделала несколько шагов по направлению к Волдеморту, удивленно разглядывая разлетавшиеся от него лучи. Затем остановилась, слегка нахмурившись, и послала в него свое заклинание. И оно подействовало!

— Никогда не видел ничего подобного! Я чуть с ума не сошел, пытаясь придумать, как можно пробить эту защиту, — пожаловался Артур Уизли Рону и близнецам, которые пришли вместе с ним. — А тут выходит эта девочка, флегматично смотрит на всех нас, затем что-то делает и вдруг на голове Того-Кто-Не-Может-Быть-Назван появляется какой-то колпак… или мешок, который, словно раскручиваясь, опускается все ниже…

Волдеморт, на голове которого вдруг оказался грязно-серый мешок, резко выпрямился и попытался сбросить его с себя. Мешок не поддался, а еще сильнее надвинулся на лицо, охватил шею, опустился на плечи… Ничего не понимая, самый грозный волшебник современности, начал размахивать палочкой, метать во все стороны заклинания, но избавиться от мешка не смог.

Луна продолжала стоять, задумчиво глядя на мечущегося под «колпаком дурака» Волдеморта, когда в нее попало обездвиживающее заклятие — неизвестно кто его послал: может Пожиратель, а, может, и кто-то из обороняющихся гостей. Она покачнулась и упала. В эту же секунду ее чары перестали действовать и Волдеморту удалось стряхнуть мешок с головы. Разъяренный черный маг поднял палочку и одним длинным движением расшвырял в разные стороны всех окружавших его людей — и своих, и чужих. Затем подошел к Флер и сорвал с нее диадему, выдернув при этом несколько клочков волос. Брезгливо стряхнув волосы с диадемы, он поднес ее поближе к глазам и внимательно рассмотрел.

— Когда он повалил всех вокруг, мне показалось, что по мне шибанули дубиной. Народ повалился словно кегли… Ну и я тоже. Хотя мне повезло, — мистер Уизли хихикнул. — Я упал прямо на какого-то Пожирателя. Очень мягко приземлился…

Волдеморт огляделся и отправился в сад, на ходу перешагивая через лежащие на земле тела…

Гарри по-прежнему делал вид, что спит, но рассказ захватил его. Услышав последние слова, мальчик понял, что именно после этого Волдеморт подошел к нему. Пытаясь вспомнить все подробности своей встречи с Волдемортом, Гарри пропустил часть разговора мистера Уизли со своими сыновьями и снова начал слушать только после того, как Рон спросил о Джинни.

— Она в порядке, не волнуйся, — ответил мистер Уизли. — Сидит в Юле и отчаянно скучает по всем вам…

Гарри показалось, что отец Рона не вполне искренен. Если бы все было в порядке, неужели бы она не пришла навестить их — своего брата, возлюбленного и друзей? Желание расспросить о Джинни ее отца было столь сильным, что Гарри был готов «проснуться», невзирая на принятое решение — не общаться ни с кем из присутствующих. Однако в это время в палату заглянула целительница и объявила, что гостям следует удалиться, поскольку пациентам предстоят процедуры и ужин.

Фред, Джордж и мистер Уизли поднялись и начали шумно прощаться. Гарри, понимая, что сейчас придут целители и притворяться спящим все равно не удастся, открыл глаза. Это сразу же заметил Фред — он радостно позвал брата и сразу четверо Уизли (Рон тоже не удержался, даже привстал с подушек), принялись выяснять, как Гарри себя чувствует, передавать ему приветы и пожелания скорейшего выздоровления.

— Давай, держись, Гарри!

— Мы принесли тебе подарок!

Близнецы похлопали Гарри по плечу, затем их оттеснил мистер Уизли попытавшийся обнять лежавшего Гарри, которого все эти изъявления участия одновременно и трогали, и раздражали. Поэтому он с облегчением увидел входящих в палату целителей во главе с Дожем. Трое гостей направились к дверям, затем мистер Уизли внезапно вернулся, склонился к самому уху Гарри и прошептал:

— Гарри, нам нужно будет поговорить с тобой. Завтра я опять приду, подумай, где здесь мы можем уединиться. Я не успел рассказать тебе всего тогда, в Юле…

В это время к ним подошла Арабелла.

— Мистер Уизли, пожалуйста, покиньте палату, я должна заняться своим пациентом!

Отец Рона кивнул ей и пристально посмотрел на Гарри, словно пытаясь передать ему телепатически некую мысль, затем повернулся и быстро вышел в коридор.