Ребис (гет)

Спустившись вниз, Гермиона включила волшебное радио, разразившееся весёлой трескотнёй.

Бодрый голос Ли Джордана, устроившегося ведущим на популярной музыкальной станции, заполнял дом Грейнджеров, как вода — пустой сосуд. Теперь это тюрьма из родных стен, знакомых предметов и дорогих сердцу воспоминаний. Отсюда бесполезно бежать, потому что, выйдя за дверь, хочется тут же вернуться.

Несколько дней назад на пороге дома объявился рыжий кот. Гермиона так обрадовалась возвращению любимца, что на несколько минут позабыла обо всём на свете. Теперь Живоглот с философским спокойствием часами лежал на подоконнике, пристроившись среди складок занавесок, и лениво разглядывал двор. Возможно, он тоже тосковал по прежней жизни или всего-навсего скучал по миске жирных сливок, которыми его баловала миссис Грейнджер.

В промежутке между шторами виднелся кусочек низкого серого неба — могучие кучевые облака, и где-то за их яростной тяжестью скрывалось взошедшее солнце. На улице было пусто, если не считать почтальона. Колокольчик на его велосипеде тщедушно дребезжал, вспарывая утреннюю тишину, а где-то под карнизом самодовольно ворковали спрятавшиеся там голуби.

Живоглот то ли фыркнул, то ли чихнул и прильнул к стеклу усами.

Гермиона усмехнулась и погладила кота за ушами.

Готовка не была её коньком, но организовать себе и Живоглоту завтрак представлялось ей по плечу.

Однако весь стол на кухне был усеян колдографиями, раздобытыми в особняке Блэков. Вскоре после разговора с Дарреном Гермиона отправилась на Гриммо, где, как следует повозившись в пыли чердака, отыскала альбомы Сириуса. Гарри не стал возражать, когда подруга забрала их себе.

Теперь люди, давно ушедшие в мир иной, улыбались с глянцевой бумаги, махали ей руками, подмигивали… А ведь Блэк знал их настоящими, весёлыми и печальными, сильными и слабыми. Гермиона долго рассматривала волшебников и волшебниц, чьи имена знала только понаслышке, но на некоторых снимках задерживалась подолгу. В конце концов, она отобрала три колдографии, на которых была изображена светловолосая девушка с доброжелательной улыбкой.

Теперь же будто живая она следила за тем, как Гермиона открывает пакет молока, разрезает хлеб… Марлин. Её звали Марлин. Такая юная. Думала ли она, какой опасности подвергла свою семью, вступив в Орден Феникса, или надеялась, что исчезательного шкафа хватит, чтобы спасти родных? Как легкомысленно! Глупо. Однако спустя столько лет Марлин МакКиннон не канула в небытие, даже Даррен, видевший сестру, когда был младенцем, помнил её черты.

Гермиона хмыкнула, поставив миску молока на пол. Голова немного кружилась. Заработанная в Паучьем тупике простуда сходила на нет, но ещё давала о себе знать.

Грейнджер подумала о бутылочке бодроперцового на полке в ванной комнате, когда в дверь постучали.

Живоглот распушил хвост и по-кошачьи заворчал. В такое зябкое утро гостей с хорошими вестями не жди.

Подчиняясь заработанной за последний год привычке, Гермиона сжала в руке палочку и открыла дверь.

Затянутый белёсой дымкой воздух подобно завивающимся щупальцам гигантского кальмара хлынул в коридор.

— Привет, — произнёс Малфой, подняв на неё взгляд.

Гермиона понятия не имела, как себя вести после их прощания. Драко выглядел ещё растерянней. Она отошла в сторону, пропуская его в дом, а он всё стоял с неестественно прямой спиной, словно ветер толкал его внутрь, а Малфой из последних сил сопротивлялся.

«Ну конечно, маггловский дом», — беззлобно подумала Гермиона. Редкие снежинки сверкали в его волосах как русалочьи слёзы. Он стряхнул их, перешагнув порог.

— Получил твоё письмо.

— Я отправила сову пять дней назад! Хочешь сказать, что ты всё это время его читал?

Драко фыркнул.

— Ну разумеется, Грейнджер, собрал всех домовиков и приказал им заняться расшифровкой твоего ужасного почерка.

— Ты в своём репертуаре, — пробормотала Гермиона, направившись на кухню вслед за деловито шагающим к своей миске Живоглотом.

Малфой двинулся за ней, с любопытством косясь на гудящий фильтр для воды.

— Значит, Лонгботтом вернулся из подземелий целым и невредимым после рандеву со Снейпом? — спросил Драко, издав хриплый смешок.

— Не глупи, Невилл давно перерос свои детские страхи.

У краёв сотейника, оставленного на огне, вовсю клубилась шоколадная пенка. Сладкий аромат какао заполнял комнату, перебивая запах свежих тостов.

— Составишь мне компанию за завтраком? — спросила Грейнджер, почувствовав на себе изучающий взгляд.

— Однако если вы решитесь войти — остерегайтесь брать еду из их рук или пить вино, — с невесёлой ухмылкой сказал Малфой, продолжая следить за каждым её движением. — Что там, кстати, приключилось с Поттером?

— Ни за что не поверю, что тебя это хоть капельку волнует.

— Мне и самому в это не верится, — примирительно заметил Драко, опустившись на стул и скрестив ноги. — За эти дни я так устал! — он помолчал несколько секунд, надеясь, что Гермиона повернётся к нему, и, не дождавшись, нетерпеливо продолжил: — Расскажи же что-нибудь! Всё равно о чём. Или о ком. Так почему бы не о Поттере? Мне, правда, любопытно.

Гермиона недоверчиво посмотрела на него через плечо.

— Он пострадал на задании, — уклончиво сказала она. — Столкнулся с Долоховым, но сейчас Гарри лучше.

Малфой переменился в лице, и затеплившийся огонёк доверия между ним и Гермионой погас. Она ждала, когда он заговорит о лекарстве для их родных. Все ниточки-зацепки оборвались ещё в мэноре. Встреча с Хвостом ни к чему не привела. Личный подвиг Невилла не увенчался успехом. Снейп им не помощник.

— Вот уж не думала увидеть тебя здесь — в маггловском районе Лондона, — проговорила Гермиона, стоило Драко открыть рот. — Зачем ты здесь? Неужели соскучился?

— Разве что по твоей самоуверенности, — откликнулся Малфой, ухмыльнувшись по старой привычке. — Хотя почему бы и нет. Ты удивишься ещё сильнее, если я скажу, что вчерашний день провёл в окружении сотен магглов, — разоткровенничался Драко, машинально двигая разложенные на столешнице снимки с «фениксовцами». — Ты никогда не думала, что волшебники относились бы к магглам лучше, если бы те знали о существовании первых? Тебе не кажется, что мы могли бы многому научить их, м-м? Нет, не магии, конечно, но многому другому. Например, с прыткопишущим пером или сквозным зеркалом справится даже ребёнок.

— Возможно, я открою тебе стра-а-ашную тайну, Драко, но учёные давно изобрели телефон и шариковую ручку. Честно говоря, это волшебникам придётся учиться обращаться с обыденными для магглов вещами, — Гермиона обернулась. — Я горжусь тем, что выросла в обычной семье! Магглы более приспособлены к жизни, чем ты полагаешь. Они всего добиваются собственными силами, развивают науку и искусство. Те же мореплаватели, лётчики, мультипликаторы и даже почтальоны, — с улыбкой сказала Грейнджер, услышав трель велосипедного звонка, — не стоят на месте. Да, конечно, магглы не гоняют на мётлах и не зачаровывают рисунки и фотографии палочкой, но… они тоже летают и заставляют картинки оживать только… без магии. Это даже тебе, Драко, может показаться волшебством.

— По-твоему, — удивлённо произнёс Малфой, — магглы сильнее? Они способны одолеть нас?

— Одолеть? В каком смысле?

— В прямом.

— Драко, тебе говорят о чём-нибудь имена Теслы или Оппенгеймера?

— Последнее похоже на заклинание для отпирания бабушкиных сундуков.

Грейнджер тяжело вздохнула.

— И всё-таки...

— М-м?

Малфой похлопал себя по карману, будто проверяя палочку — на месте ли она. Вид у него был задумчивый и отчуждённый.

— Что-то мне подсказывает, что не каждому магглу по силам создать «тиливон», в то время как любой волшебник при необходимости наколдует Непростительные.

— Если ты ждёшь, что я признаю превосходство магов...

— Нет, ещё одну тираду в твоём исполнении я не переживу, — устало сказал Малфой, остановив её речь поднятой вверх ладонью. — Не желаю с тобой спорить, — выждал немного и спросил: — Как ты?

От удивления Гермиона едва не бросила в сотейник один из кубиков «Оксо» вместо сахара. Она не сразу поверила своим ушам и испытала своего рода благодарность. Похоже, Малфой в самом деле беспокоился о ней.

— Твоё письмо не лучилось оптимизмом… — издалека начал Драко.

— Знаешь, — сказала она, избавляя его от необходимости подбирать столь непривычные для него слова поддержки, — я поняла, что с самого начала наши поиски Философского камня были обречены на провал. Столько волшебников пыталось получить его, а всё без толку. Помнишь, как он достался Фламелю? А Гарри? — Гермиона вздохнула. — Случайно. Уверена, и Барти Крауч не искал камень специально, просто увидел его в кабинете Дамблдора.

Драко замотал головой.

— Нет, нет, нет! — воскликнул он, наморщив нос. — Слышать этого не хочу! У нас всё получится! Любой ценой, слышишь?

Гермиона недоверчиво хмыкнула. Она не понимала, откуда в нём взялась эта неожиданная вера, но, может быть, так даже лучше. Он запомнился ей подавленным и разбитым, обиженным на весь белый свет мальчишкой в Малфой-мэноре, который так застенчиво её обнял. А потом прижал к себе увереннее и крепче, словно она небезразлична ему. Однако пара минут в полумраке галереи слишком малое подспорье для большего.

Один из голубей, всё это время таившихся под карнизом, неожиданно взмыл в воздух. Живоглот стрелой кинулся к окну, запрыгнув на кухонную стойку.

Случайно задетый сотейник накренился. Гермиона попыталась удержать его за ручку, но горячий металл обжёг, будто ус ядовитой тентакулы.

Грейнджер вскрикнула и прижала сжатую в кулак ладонь к груди. От боли на глазах выступили слёзы. Гермиона сердито их смахнула, когда Драко неожиданно взял её обожжённую руку за запястье, повернул и осторожно разогнул пальцы. Ужасное зрелище! На коже уже надулись волдыри. Она сконфузилась и попыталась вытянуть ладонь из цепких пальцев Малфоя.

— Подожди, — сказал Драко. Он вынул из кармана платок и, смочив его водой, приложил к месту ожога.

Гермиона с трудом удержала стон.

— Извини, сейчас станет легче, — пообещал Малфой, а затем зашептал незнакомое заклинание. В его голосе звучали забота и нежность, чего она не ожидала от этого человека.

Шоколадно-молочный напиток шипел на полу, а грохот упавшего сотейника ещё стоял у неё в ушах. Или так громыхало отдающееся в висках безумно колотящееся сердце, Гермиона точно не знала.

— Когда-то этими чарами меня лечила мама. Я упал с метлы прямо в кусты жгучецвета. Целую неделю всё тело жутко зудело. Ужасная история. Не рассказывай об этом никому, это страшный секрет, идёт?

Гермиона тихонько рассмеялась, качая головой. Возможно, потому что зазвучавшая по радио музыка настроила её на легкомысленный лад или из-за того, что Малфой искренне улыбнулся.

— У тебя все задатки колдомедика, — пробормотала она, почувствовав, как боль отступает, и место ожога лишь слабо покалывает.

— Глупости, — с напускным безразличием сказал Драко. — Я не люблю бескорыстно помогать людям...

— Ты не забываешь мне об этом напоминать, — проворчала Гермиона.

— …кроме тебя.

Грейнджер автоматически пробормотала «спасибо».

Ни Гермиона, ни Драко не двигались.

«Должно быть, у меня жар», — подумала она и прикрыла глаза, когда Малфой приподнял её лицо за подбородок. По шее сзади пробежала дрожь. Гермионе захотелось поцеловать его. Захотелось так сильно, что она сама изумилась и всё же была готова рискнуть.

Но пока Грейнджер раздумывала, Драко отстранился.

Гермиона с неохотой пошевелилась.

Вот и всё.

Она отвернулась от него, и поймала на себе десятки глаз.

«Конечно, конечно, — сказала себе Грейнджер, посмотрев на стол. — Мы с Драко не одни. Они тоже здесь — люди на снимках». И Марлин. МакКиннон по-прежнему наблюдала за ней, но её бессменная, застывшая на веки вечные улыбка больше не казалась Гермионе понимающей, наоборот, в ней сквозило неодобрение.

— Кто это? Откуда столько колдографий? — спросил Малфой.

Момент был упущен окончательно.

— Я нашла на Гриммо старые альбомы и решила, что снимки не должны пылиться на чердаке. Ведь у этих ребят тоже есть родственники, которым наверняка было бы приятно получить колдографии с любимыми людьми. Знаешь, наверное я отошлю их все!

— И разоришься на совиной почте, — пренебрежительно отозвался Малфой.

— Эти я отобрала для Даррена.

— О нет! Ты стараешься для того чудика-аврора? Дышала пылью и не спала ночами, чтобы… как ты там сказала — сделать ему приятное?

— Думай, как хочешь, — отмахнулась Гермиона. — Тебе вообще знакомо слово «человеколюбие»?

— О да, оно есть в моём личном словаре где-то на двухтысячной странице, но я так далеко никогда не добирался, — Малфой подошёл к ней со спины и, наклонившись к уху Грейнджер, едва слышно произнёс: — Что бы ты ни делала, это не заменит живого человека, Гермиона.

— Но всё же лучше, чем ничего, — ответила она шёпотом. — Я хочу быть полезной хоть кому-то, если уж не могу помочь своим близким. Отнесу эти колдографии Даррену. Сегодня же! — объявила Грейнджер, ощущая незримую связь между собой и девушкой на глянцевой бумаге. За пару дней Марлин стала для неё доброй знакомой. Казалось, стоит дотронуться до снимка, и можно уловить пульс.

— Постой, — оживился Драко, схватив её выше локтя и развернув к себе. — Ты же не собираешься в Министерство Магии?

— Ты догадливее Трелони после бутылки хереса, — усмехнулась Гермиона, воинственно вздёрнув подбородок. Она высвободила руку и потёрла место, где только что были пальцы Малфоя.

Помолчав, он продолжил:

— Не ходи туда.

— Почему?

— Просто не ходи и всё! Не сегодня.

Гермиона нахмурилась. В голосе Малфоя звучала отчаянная настойчивость, не похоже, что это неудачная шутка или каприз.

— Что случилось?

— Всё-то тебе расскажи, — рассердился Драко. — Просто не ходи туда, неужели так сложно довериться мне? Обещай мне.

— Обещать?!

— Да, Грейнджер, — сказал он нервозным голосом и, зажмурившись, словно следующие слова тянули из него клещами, спросил: — Если я признаюсь, что ревную тебя, ты не понесёшь колдографии МакКиннону и останешься дома со своим жирным рыжим котом?

Гермиона была так потрясена, что только быстро кивнула.

Малфоя, казалось, это устроило.

— Отлично, — пробормотал он и засобирался к выходу.

Гермиона растерянно следила за тем, как он торопливо наматывал на шею шарф. За этими резкими движениями таился какой-то особый губительный замысел.

Драко взялся за дверную ручку, сделал глубокий вдох и обернулся.

— Ты спросила, зачем я здесь? Знаешь, сколько раз я задавал себе этот вопрос за последние недели? Мне была нужна ваша помощь с камнем — безусловно. Благодаря Поттеру с меня сняли все ограничения, а гоблины в Гринготтсе разом подобрели. Пусть мать молчит, но уверен, и тут не обошлось без чудо-мальчика или самого министра. Возможно, я не хочу взрослеть, поэтому тянусь к вам, своим закоренелым школьным неприятелям, таким упрямым и фантастически везучим. Но сегодня… сегодня я уверен… — Малфой сделал шаг навстречу Грейнджер, — дело в тебе. Соскучился ли я? Меня трясёт от ужаса от того, что признаю это, но — да. Потому что ты единственный человек на Земле, который мне улыбается, и тогда я словно заражаюсь твоей ненасытной жаждой жизни, меня будто пронизывает светом. Я хочу, чтобы это продолжалось, чтобы ты оставалась бойкой смелой девочкой с чувством собственного превосходства, которая всегда сможет поставить на место любого идиота, вздумавшего её задирать.

Гермиона молча слушала его и в какой-то момент поймала себя на мысли, что не может ровно дышать, так обволокло её сердце теплом.

Драко сжал на прощание её запястье и вышел на крыльцо, плотно закрыв за собой дверь.

* * *

"Если в полнолуние обойти девять раз вокруг верескового холма, можно обнаружить вход в жилище фей. Однако, если решитесь войти — остерегайтесь есть их еду или пить эльфийское вино. Иначе никогда не сможете уйти", — «Древние легенды Ирландии»

Никола Тесла — выдающийся инженер-электротехник и изобретатель.

Роберт Оппенгеймер — американский физик-теоретик, «отец атомной бомбы».