Мразь (джен)

Прим. автора: прошу прощения у всех любителей животных и обещаю, что больше убивать этих невинных созданий зря не буду. Другое дело — люди ;)

— Мира! — Гарри подбежал к Мире и схватил ее, оттаскивая от Чертенка.

Это не помогло. Потому что у Миры в руках был приличных размеров камень, который она неизвестно откуда достала, и она швырнула его прямо в книззла, который, кажется, итак уже был мертв. В руках Гарри Мира начала вырываться и кричать.

— Мэгги!

Гарри поудобнее перехватил Миру, чтобы она не вырвалась. В ответ на его действия она начала руками щипать Гарри, чтобы он ее отпустил.

— Что случилось? — в комнату вбежали Мэгги, за ней Мей.

Все это происходило в его — Гарри — спальне. После того, как Поттер приехал на каникулы, Чертенок предпочитал находиться в его комнате, занимая место прямо посреди кровати. Кот, очевидно, пытался сбежать от своей участи, залазил несколько раз под кровать, пытался залезть под тумбочку, но все это было безуспешным, он только оставлял кровяные следы и разводы, когда Мира его вытаскивала обратно. Когда в спальню Гарри вбежала Мэгги, Мира начала вырываться еще больше.

— Мама, помоги! Гарри не пускает меня!

Гарри резко ослабил хватку, и Мира буквально выпала на пол. И тут же заревела громче прежнего.

Мэгги хмурилась, глядя на состояние спальни и тушку кота, она открыла рот, но тут же закрыла его, не найдя подходящих слов. Мира продолжала валяться на полу, стуча кулаками по паркету, Мей смотрела на Чертенка и была готова вот-вот разрыдаться. Гарри тяжело дышал, потому что Мира хоть и была маленькой, но вырывалась очень активно, и он приложил немало усилий, чтобы ее удержать.

— Твоя дочь убила Чертенка, — сказал Гарри.

— Это не я, это Гарри! Мама, Гарри убил Чертенка! — Мира подползла к окровавленному трупику книззла, челюсть которого была сломана, и от этого рот его был открыт как-то неестественно, вязла тушку на руки и начала гладить, завывая еще сильнее.

— Да ну вас всех! — махнул рукой Гарри. — Правильно говорят, что у Блэков через одного с головой не все в порядке.

Сказав это, Гарри вышел из собственной комнаты, не желая как-то участвовать в представлении Миры. Он прошел в гостиную и завалился на диван.

— Долли!

Эльфийка, одетая в наволочку, тут же возникла перед Гарри.

— Долли слушает хозяина, — с поклоном произнесла она.

— Пойди и уберись в моей спальне. Когда закончишь, а Мира прекратит свою истерику, пусть она и Мэгги найдут меня.

Полторы недели назад Гарри не знал, как вести себя с Ригелем. Теперь он не знал, как ему поговорить, и что сказать Мире. Наверное, это должна была сделать Мэгги, но Мира убила его книззла, пусть Чертенок вообще был не особо нужным кому-либо животным, и Гарри его не брал с собой в Хогвартс, но все же именно он считал себя хозяином после того, как Тонкс вернула его им год назад. Поттер выбивал пальцами какой-то ритм, а его мысли ускользали от произошедшего к Ренделлу и к Хвосту, который что-то придумал и ждал Гарри завтра у себя, чтобы это придуманное обсудить. Мысли его ускользали оттого, что где-то на границе сознания появилась идея о возмездии и вселенской справедливости. По его указанию Ригель убил кошку Филча, и само мироздание решило отмстить Гарри аналогичным образом. Поттер понимал, что это случайность, ни в мировое зло, ни в мировую справедливость он не верил, иначе мир был бы совершенно иным, если бы в нем каждый преступник тут же получал по заслугам. Украл кошелек — через неделю украли у тебя. Обманул — вскоре обманули тебя. В таком мире, управляемом абстрактной справедливостью, никто бы не крал и не обманывал. Поэтому Гарри старался отвлечься и не думать о всяких глупостях, чтобы не стать суеверным человеком.

В гостиную вошла Мей. На ней было фиолетовое платье, которое шло ей гораздо больше, чем черная школьная мантия. Мей с ногами забралась в кресло, стоящее почти напротив дивана, на котором развалился Гарри.

— Я думала, Мира любит Чертенка, — сказал Мей едва слышно.

— А я думал, что Ригель такой в мать, а не в отца, — так же тихо сказал Гарри.

— Мне кажется, она не хотела. Думаю, что все не так.

— Как?

— Когда я была дома в прошлом году, все было иначе. А теперь Мира тут одна…

— Она не одна, а с Мэгги. Только вашей матери вы обе были не нужны, с этим пора давно смириться и жить дальше, — жёстко сказал Гарри, даже не глядя на Мей. — Вместо тебя Мэгги хотела бы сына, вместо Миры — тем более. И то лишь потому, что это был вопрос сугубо денежный, вашим родителям дети были, кажется, не нужны. Даже рад, что мы с вами не родные!

— Я знаю это, — просто ответила Мей, не глядя на Гарри.

— Ты хотел поговорить с Мирой? — спросила Мэгги, появившись на пороге гостиной.

Она держала за руку зареванную Миру. Гарри посмотрел на нее: черноволосую и кудрявую, ни капли не похожую на Мэгги или Мей. Глаза ее были темными, не черными как у Беллы, а карими, но все равно она походила на сестру Ригеля больше, чем на сестру Мей. Гарри сел на диване, решив, что разговаривать с людьми, когда ты сам лежишь, некрасиво.

— Мира, сядь рядом с Мей, — попросил он.

Мира послушно прошла в соседнее кресло, забралась в него, не поднимая голову и не глядя на Гарри. Она аккуратно поправила края задравшегося платья, положила руки на колени, строя из себя примерную девочку.

— И что это было сейчас там, в моей спальне? Только не ври, что ты ничего не делала, Мира, ты же не глупая девочка. Давай, для начала ты скажешь, что это ты убила Чертенка.

— Да, — опустив голову, призналась Мира.

— Зачем?

— Ты был в школе, и он играл со мной. А когда ты приехал, он всегда спал в твоей спальни, и вообще убегал от меня, когда видел! — зло сказал Мира.

— То есть, ты ревновала кота ко мне? — уточнил Гарри.

— Нет! Он был мои другом! И предал меня!

— А если бы ты дружила с человеком, а он бы предпочел играть с кем-то другим, а не с тобой, его бы ты тоже убила?

— Он бы тоже предал меня!

— Но если бы ты его убила, то тебя бы посадили в Азкабан. Сходи в библиотеку, там висит портрет Арктура Блэка. Спроси его, что тебя ждет в Азкабане. Прямо сейчас.

— Мне сейчас идти туда?

— Да. И я узнаю, приходила ты туда или нет, так что можешь даже не пытаться меня обмануть.

Мира спрыгнула с кресла и покинула гостиную. Мэгги, стоявшая все это время в проходе, отодвинулась, пропуская дочь. Гарри надеялся, что с остальной частью воспитательной работы справится портрет. Арктур столько ужасов про дементоров им с Мей в свое время рассказал, что его красноречие явно отбивало желание делать что-то такое, за что можно попасть в Азкабан. В своих подробных рассказах Арктур был очень убедителен.

— Решил делать вид, что ты у нас тут самый главный? — спросила Мэгги.

— Решил заняться воспитанием. Как посмотрю, ты явно не справляешься. Может, спросить у Лестрейндж? У нее должен быть опыт воспитания трудных детей.

— Не умничай, я делаю все так же, как и с вами, — Мэгги, наконец, зашла в гостиную и села на то же кресло, где до этого сидела Мира. — Не знаю, что делать в такой ситуации.

Мэгги помолчала какое-то время, глядя на стену, на которой под обоями размещалось родословное дерево Блэков. Потом подняла взгляд на Гарри.

— Спасибо, — как будто сквозь зубы сказала она.

Гарри не стал уточнять, за что она его поблагодарила: за короткий и неумелый воспитательный разговор с Мирой, за то, что он не разозлился настолько, чтобы выпороть Миру, хотя следовало бы, или за то, что он не высказал кучу всего, что мог думать о воспитании Мэгги.

* * *

— Нет, Хвост. Из этого ничего не выйдет, — обреченно сказал Гарри.

— Что за упадническое настроение? Все выйдет, нужно просто быть осторожными.

— Если даже вы, будучи школьниками, создали карту Мародеров, где можно было отследить перемещения конкретного человека, то Дамблдор это сделает вообще легко.

Гарри сидел в кожаном кресле в гостиной Хвоста и чувствовал, что он в нем как будто тонет — настолько оно было мягким. Хвост излагал свои идеи насчет того, как завершить начатое Люциусом так, чтобы и дневник не засветить, и все же прекратить расследования поимкой преступника, то есть девочки Уизли. И от этих идей Гарри было не по себе. Он как никогда ощущал свою непохожесть на Мародеров и Джеймса Поттера в частности, потому что ему казалось, что Джеймсу такая проделка пришлась бы по вкусу.

— Как будто новость сообщаешь. Конечно, он будет знать! Но Дамблдор — председатель Визенгамота, если ты помнишь. А также, глава Международной конфедерации магов. Если бы ты был внимательным, то заметил бы, насколько часто Дамблдор обедает в Большом зале в выходные дни, и насколько реже — в будни.

Гарри нахмурился. Он не очень-то следил за преподавательским столом во время завтраков, обедов и ужинов, но многие из профессоров точно периодически пропускали трапезы. В полном составе преподавательский стол можно было застать разве что в начале учебного года, когда проходило распределение. А также в конце, когда подводили итоги. И то, профессор Трелони могла не прийти. И Дамблдор, и все деканы, и другие преподаватели — периодически отсутствовали в Большом зале, но Гарри никогда не пытался систематизировать их пропуски трапез и связать с днями недели. Он думал, что пропуски случайны — проспал завтрак, задержался и не успел на обед, настигла мигрень на ужине. Все же люди, в конце концов.

— А вдруг мы подумаем, что Дамблдор уехал в Министерство, а на самом деле он пропустит обед, потому что захочет посидеть в тишине своего кабинета, чтобы не слышать и не видеть надоевших нас?

Хвост глубоко вздохнул, без слов показывая все, что он думает о непроходимой тупости Гарри. Он привстал, чтобы взять с дивана пульт, и начал переключать каналы. Некоторое время он молчал.

— Полное дерьмо, смотреть нечего, — возмутился он, вставая. — Ты думаешь, Гарри, у меня ранний склероз? Я был одним из создателей карты Мародеров. Конечно, у меня не было многих лет практики в гомункулусовых чарах, но, думаю, в свои почти тридцать три года я справлюсь с ними лучше, чем в пятнадцать. И тебя могу научить заодно.

Хвост потянулся, будто спина у него затекла от сидячего положения. Похрустел шеей.

— Там у меня это… дела остались, — сказал он, направляясь наверх. — Проблема для большинства взрослых волшебников — попасть в Хогвартс, не имея приглашения. Для меня это не проблема. Вечером еще поговорим. Не хватает в тебе духа авантюризма!

Хвост поднялся по лестнице, оставив Гарри одного в гостиной. Гарри не хотел бежать за Хвостом, чтобы продолжать разговор, выяснять все детали, когда весь план не нравился от начала и до конца. Может быть, Гарри и в самом деле не хватало этого духа авантюризма, или Арктур Блэк из портрета перестарался со своими рассказами про Азкабан, но Гарри понимал, что эта идея Хвоста выходит далеко за рамки шутки, школьных разборок, подбрасывания лишних ингредиентов в зелья и прочего, от чего максимум, что может последовать — пара отработок. В самом трагичном случае — исключение из школы. За все то, что придумал Хвост, кажется уже полагался Азкабан. Гарри никогда не читал никаких сводов законов и не знал этого наверняка, но замышлялась далеко не шалость. Хорошо Хвосту, он-то итак в розыске, ему терять нечего!

— Моральный выбор — это всегда так сложно, мистер Поттер, — из кухни в гостиную вошла Алиша, держа в руке чашку с чаем.

Она аккуратно, чтобы не разлить чай, села на то место, где до этого сидел Хвост. Гарри показалось, что в ее внешности что-то стало не так. Она как будто стала менее кукольной, хотя все же черты лица были слишком правильными, и от этого становилось немного не по себе. На Алишу не хотелось долго смотреть, самым правильным решением, тут же возникавшем в голове, было отвести взгляд. Гарри переборол это желание, продолжая смотреть в большие голубые, но как будто какие-то мертвые глаза.

— Причем здесь моральный выбор?

— Тебе сейчас кажется, что ты боишься именно попасться. Но к этому всему добавляется огромный груз ответственности и понимания, что попасться — это правильно. По сути, ты выбираешь между тем, совершить преступление или нет, но тебе кажется, что этот выбор — не моральный. Что тебе плевать, что ты подставишь первокурсницу, а еще один человек превратится в камень. Но ведь это не так?

— Уизли итак совершала все эти нападения, из-за нее окаменели два человека! — горячо возразил Гарри. — Это даже правильно, если мы все это остановим и сделаем так, чтобы виновная понесла наказание! Тем более, ей одиннадцать, скорее всего, Дамблдор найдет способ доказать, что она была околдована!

— Вот, — Алиша мягко улыбнулась, — это он и есть — моральный выбор. Наверное, каким-то аналогичным образом, может быть, с более сложными и выверенными под традиционную мораль доводами, и рассуждал Дамблдор, когда сделал свой выбор. Может быть, он даже надеется изловить каким-либо способом Лорда или то, что от него осталось, а оттого готов рискнуть даже жизнью девочки Уизли. Благополучие всех — оно важнее, Гарри Поттер, чем одна жизнь. Разве ты так не думаешь?

— Нет.

Гарри нахмурился. Ему было очень странно разговаривать с Алишей. Сара в доме Беллы вообще почти не говорила, она была именно, что «функциональной куклой». Алиша же, по ощущениям Гарри, сейчас над ним просто-напросто издевалась. Она закинула ногу на ногу и сидела с такой же прямой спиной, как Белла, не позволяя себе откинуться в мягком кресле, как это сделал Гарри.

— Почему же?

— Потому что ты все-таки ничего не поняла, — Гарри улыбнулся Алише. — Я боюсь именно попасться, а не делать. Да, очень сложно выбрать, кто мог бы стать жертвой, ведь мандрагоры созреют только весной, и кому-то придется пролежать в Больничном крыле пару месяцев. Мне было бы очень грустно на месте этого человека, а еще к этому следует добавить отставание в школьной программе из-за пропуска стольких занятий. Но это будет последним нападением. То есть, ситуация обратная. Я своим действием собираюсь остановить преступления.

— Своим преступным действием, — добавила Алиша.

— Ну, да, — согласился Гарри. — Но это другое! Дамблдор позволял происходить преступлениям, совершая преступление своим бездействием. А я их остановлю!

— То есть, ты все же согласен на идею Питера? Я бы не сказала, что его задумка мудра, хотя она может выгореть. Насчет страшных авроров, которые тебя поймают… С февраля я начинаю работать в Аврорате.

— Ты? — удивился Гарри. — Ты же… — Поттер запнулся.

— Давай, скажи, что ты хотел сказать, — улыбнулась Алиша.

— Неважно.

— Сложно, да? Сложно сказать живому человеку, что он — не человек?

— Я не… Не это хотел сказать. И вообще, я просто не понимаю… ну, всего.

— Да не переживай ты так, — успокоила его Алиша. — Все нормально. По документам я Алиша Крамер, у меня есть биография, однако, она не досконально продумана и прописана. Можно найти много всяких нестыковок, если искать, но никто не искал. В Британию приехала девушка, работавшая до этого в аналогичной организации в Новой Зеландии.

— Новая Зеландия далеко, — осторожно сказал Гарри. — Наверное поэтому они не проверяли. Другое дело, если бы ты была аврором в МАКУСА.

— Питер тоже так сказал.

— А ты прошла курсы подготовки авроров?

— Если бы мне понадобилось взять волшебника уровня хотя бы Долохова, то я бы не справилась. Но, полагаю, я буду лучшим аврором, чем Нимфадора Тонкс.

Гарри не знал, что он может ответить Алише. Хвост сказал ему, что он может спросить у нее напрямую, как она была создана, кто она. Алиша выглядела как человек, было странно видеть ее правильное лицо, она создавала какое-то жуткое впечатление, но все же думала и говорила, как человек. И как он может задавать ей таки вопросы?

— Если на службе в тебя попадут Авадой, ты умрешь?

— Придется, — с сожалением вздохнула Алиша. — Теоретически, после смерти можно восстановить слепок личности абсолютно каждого, и магические портреты это подтверждают. Можно сделать не портрет, а… скульптуру. Оживить ее и получить живого умершего человека. Будет ли он самим собой, вот какой вопрос не дает мне покоя уже несколько лет.

— Скажи… — Гарри решил смотреть в глаза Алише, задавая этот вопрос. — Ты… скульптура?

— В некотором роде. На вопрос кто я, к сожалению, я не знаю ответ. Я родилась человеком, если тебе так будет угодно. В месте, где есть волшебники, но нет никаких волшебных школ. Волшебники там собираются и молятся богам, чтобы пошел дождь — и дождь в самом деле идет. Но это не настоящий дождь, эти молитвы заменяют им странный ритуал, который мог бы вызвать эффект, схожий с Агуаменти. Только не из палочек, а с неба. Они даже ходят читать свои молитвы в христианские церкви. Если в том месте какому-то очень важному человеку нужно, чтобы что-то произошло, то проводят ритуал с жертвоприношением. Покупают ребенка по цене билета на самолет из Лондона в Нью-Йорк, ну и вот… Меня купили гораздо дороже, потому что мой отец умел вызывать дождь. Но только я оказалась не забитой заживо в ступке, как измельченный для зелья флоббер-червь, а попала сюда, в Британию. Тут меня тоже убили, конечно, но не таким зверским способом.

Алиша замолчала и впервые за их разговор отвернулась, как будто больше не хотела смотреть на Гарри. И даже жалела, что рассказала ему это историю. Гарри было неловко от возникшей паузы, и поэтому он спросил:

— Это сделал Хвост?

— Не помню, или он, или Алишер. Мне они казались на одно лицо, как все белые. Хотя Алишер повыше, он худее, но в той моей ситуации не очень-то обращаешь на это внимание. Это было в восемьдесят девятом году, незадолго до начала гражданской войны в моей стране. Хотя там по-прежнему ничего не изменилось.

— Что за страна?

— Либерия, — Алиша вдруг рассмеялась, и Гарри впервые увидел в ее глазах блеск, который был свойственен живым людям. Она как-то вдруг сразу перестала быть такой неестественной и кукольной. — А ты знаешь, что я, получается, младше тебя, Гарри Поттер?

— Как так? — спросил опешивший Гарри.

— Там, в Либерии, я родилась в восемьдесят четвертом году, — Алиша продолжала смеяться.

Гарри перестал понимать что-либо окончательно.