Орнейские хроники (джен)

Таласса

Месяц жнивья

Карета качнулась на колдобине, левый висок отозвался тупой болью, и Раймон мысленно вознес хвалу каретных дел мастеру из Талассы, нашедшему способ смягчить дорожную тряску. Прошли две седмицы, раны почти затянулись, но отравление неведомым ядом еще сказывалось головокружениями и слабостью. Эту запряженную четверней карету в сопровождении пяти гвардейцев прислал месьер Эрнан, узнавший о намерениях Оденара как можно скорее приехать в столицу.

На совете, состоявшемся на следующий день после прибытия в Карду, главным вопросом стали засада и предательство сержанта Бестье. Однако ничего определенного выяснить не удалось. Перевод из Марсаллы сопровождался личной рекомендацией сьера Риардо, выслуга в армии двенадцать лет, из них — два года безупречной службы в Карде; самого Бестье характеризовали как человека исполнительного и рассудительного. Стерен пыхтел и наливался багровым цветом. Его крайне удручало, что под его началом служил предатель. Он припомнил, что будто был у Бестье то ли брат, то ли еще какой родич в городе, держал харчевню «Три медяка», куда сержант часто наведывался. В «Медяки» нагрянул усиленный патруль под командованием теньента, но и эта ниточка оборвалась. На мостовой перед харчевней собралась небольшая толпа из соседей и любопытствующих прохожих, а возле закрытых на замок дверей топтался чиновник из Магистрата. Оказывается, рано утром слуги — кухарь и подавальщица, обнаружив, что харчевня закрыта, и хозяин не отзывается, заявили в сыскной департамент Магистрата. Там поначалу отмахнулись, мало ли по какой надобности мог тот отлучится, но кухарь настаивал, утверждая, что хозяин ни в какие поездки не собирался и даже велел прийти до утреннего гонга, очаг растапливать. Чиновник, присланный разобраться и засвидетельствовать убийство либо пропажу человека, был молод и не отличался особой решимостью, почему душевно обрадовался появлению патруля. Собравшиеся бурно обсуждали возможные версии исчезновения хозяина и щедро делились ими с солдатами.

Особо не раздумывая, Стерен приказал сбить замок и обыскать харчевню. В комнатах, где жил хозяин, обнаружились следы поспешных сборов, однако — никаких доказательств, что Бестье или его родич были связаны с галейцами. Двери опечатали, за харчевней установили наблюдение. Однако Оденар был уверен, что ищейки Магистрата зря теряют время, а своевременное исчезновение мэтра только усугубляло его обеспокоенность. Оставалось надеяться, что расследование Тайной стражи принчепса приведет к каким-то результатам.

Помятуя об обещании, данном коменданту Квилиана, Оденар распорядился направить в крепость полусотню пехотинцев, отобранных среди хорошо знающих местность. И, не доверяя бумаге, в письме принчепсу изложил лишь просьбу о личной аудиенции.

Накануне Стерен предложил ему взять Уно Хотса с собой. На удивленный взгляд пояснил:

— Не извольте гневаться, сьер Оденар. Пригодится. Присмотрит за вами.

— С чего тебе взбрело в голову, что мне присмотр нужен? — спросил Раймон.

Гневаться на неожиданное предложение он не спешил: теньент, за эти годы ставший не просто соратником, но и другом, без причины с советами не лез.

— Мало ли — не удалось раз, попробуют вдругорядь. Парень вам с потрохами предан и не пугливый. А его всерьез не воспримут, и прыти особой ждать не будут. Поучил я его малость, пару приемов с ножом показал. На кулаках он и до того ловок был. И из седла сразу не выпадет.

— Так столица — не горный лес, — хмыкнул Раймон, но Уно с собой взял. Не чтобы присматривал, а... Успел, оказывается, привязаться к Волчку.

И сейчас Уно сидел напротив него на переднем сидении кареты. Тщательно умытый, с приглаженными волосами и в подогнанных гарнизонным портным добротной куртке и штанах, он выглядел старше своего возраста, и ощущение усиливалось серьезным и внимательным взглядом.

По дороге Оденар решил распросить его о той части жизни приграничных деревень, которая зачастую оставалась скрытой от сильных мира сего.

Его интересовало сколько полукровок, если ли «чистые» пирры. Уно отвечал обстоятельно и охотно, и картина вырисовывалась любопытная: майор Тоне был прав в своих предположениях о симпатиях целых деревень горцам. Однако вряд ли в этом следовало винить жителей. Пренебрежительное отношение со стороны альбийских властей дошло до того, что в довольно большом Мартеске не было ни жреца, ни святилища Странника, и то же касалось других деревень с преимуществом смешанного населения. А значит — ни наставления усомнившимся, ни обучения грамоте, ни помощи недужным. Об этом ему тоже следует поговорить с принчепсом.

Путь до столицы занял три дня. Оденар досадовал на медленную карету, прекрасно, впрочем, понимая, что врядли выдержал в седле хотя бы пяток лиг. Таласса, «город тысячи башен» лежала на берегу Лазурного залива, в устье полноводной Роаны. Изначально башни строились для защиты от набегов пиратов и иных врагов, в качестве сторожевых, но с ростом мощи принчипата Альби такая необходимость отпала, превратилась в традицию, и уже лет двести каждая знатная семья считала делом чести возвести их в своих владениях. И теперь десятки башен возносились в небо, соревнуясь с друг с другом в изяществе и смелости замысла.

Оденар в первые годы службы довольствовался сьемными апартаментами, и лишь год назад, уступая укорам месьера Эрнана, что не по чину барону Рассильонскому ютиться в комнатах, как простому теньенту, купил трехэтажный дом неподалеку от Звездной площади, где находился Фортес, дворец принчепсов альбийских и главный храм Странника.

Карета проехала по широкому каменному мосту на левый берег Роаны, затем по шумной и оживленной Рю де Юстис, излюбленному месту прогулок высшего общества столицы, и свернула в переулок, направляясь к особняку за узорчатой кованной оградой, которые окружал разросшийся и запущенный сад. Ворота распахнулись, копыта лошадей процокали по плитам двора и карета остановилась. Слуги были извещены о его приезде. Оденар собирался без промедления отравиться в Фортес, как только приведет себя в порядок и переоденется, поэтому велел вознице и гвардейцам сопровождения ждать его во дворе.

Привратник Линье, из «волков», потерявший в одной из стычек три пальца на правой руке, низко поклонился:

— Месьер Оденар...

— Здорово, Линье, — кивнул ему Раймон.

Сойдя по откидной лесенке, Оденар окинул взглядом дом. Бывая в столице наездами и привыкший самостоятельно справляться с бытовыми нуждами, он обходился возмутительно малым штатом прислуги. Кроме привратника и управляющего, являющегося еще и камердинером, он нанял вдову, которая следила за чистотой в доме и готовила хоть и без изысков, но вкусно. Но скоро все изменится. Раймон нахмурился, подумав о грядущей свадьбе, которую никто не отменял.

От главного входа спешил управляющий Маниго:

— С приездом, месьер. Все ли было благополучно?

— Благодарю, милостью Странника.

— Желаете отдохнуть с дороги? Когда прикажете подать обед?.

— Некогда церемонии разводить. Скажи Каролине, чтобы нарезала сыра да ветчины, — Раймон махнул Уно, подзывая его. — Не робей, Волчонок, — он обернулся к управляющему: — Маниго, поручаю твоей заботе Уно. Накорми и отведи закут возле кухни. Пусть осваивается — в доме и городе.

— Как вам будет угодно, месьер, — управляющий пристально взглянул на смущенного всеобщим вниманием подростка.

— А ты, Линье, не забыл, как новобранцев учил?

Привратник, отвязывающий вместе с кучером дорожный сундук с запятков кареты, ухмыльнулся:

— Не забыл, месьер. Сделаем из волчонка волка.

— Вот и славно. Маниго, через получасие мне надо быть в Фортесе, Подготовь серый бархатный камзол и... — Оденар провел рукой по заросшему подбородку.

Управляющий кивнул:

— Будет исполнено в лучше виде.

* * *

Секретарь принчепса провел Оденара в малый кабинет. Поклонившись, учтиво проговорил:

— Месьер Эрнан сей момент будет, — и, бесшумно ступая, вышел.

Раймон постоял посреди кабинета, затем опустился в стоящее возле стола кресло и откинул голову на высокую спинку. Утомление давало себя знать, наполняло тело гудением, как после долгого пешего перехода. Щелкнула дверная ручка, послышались шаги, и он вскинулся:

— Месьер...

Принчепс Эрнан шагнул к креслу и положил руку Оденару на плечо:

— Сиди, Раймон, — он покачал головой. — Когда ты приехал?

— Утром.

— Если бы знал, что ты совершенно не оправился, не стал бы карету посылать.

— Что, все так плохо? — чуть улыбнулся Оденар.

— Ты похож на выходца из-за Предела, — серьезно ответил принчепс. — После мой врач осмотрит тебя.

— Благодарю. Но дело не терпело отлагательств.

— Удалось выяснить, кто устроил засаду?

— Да. И здесь весьма много пищи для размышлений. В отряде были как пирры, так и галейцы, и засаду тщательно подготовили. Не обошлось без предательства среди моих солдат. И это не случайно сбившаяся вместе шайка, поскольку я узнал приближенного короля Лодо.

— Тревожная новость. Приближенный? Но ты уверен? — нахмурился Эрнан.

— Приближенный или телохранитель. Восемь лет назад довелось встретиться, правда он не представился, — дернул уголком рта Оденар. — И это вторая причина, почему я хотел как можно скорее увидеться с вашей светлостью.

— Должно быть, это Амарра. Кому еще Лодо мог поручить такое задание...

— Весьма вероятно.

— Значит — заключен военный союз с одним или несколькими кланами, — проговорил принчепс, отходя от кресла к окну.

— И нам стоит попытаться сделать то же самое.

— Горцы ни с кем не шли на союз после Эпохи Тьмы, разве что славный Альдаберт смог договорится — и то, о ненападении.

— Да, месьер, мне это известно. Но осмелюсь предположить — то, что удалось галейцам и Альдаберту Великому — и нам по силам, — убежденно сказал Оденар.

— Я должен поразмыслить. А предатель?

— Убит. Однако он был не один, сообщник подался в бега. Хозяин харчевни в Карде.

— Будет, чем заняться Тайной страже, — принчепс цепко посмотрел на него: — Сведения важны, но ты же не только поэтому примчался в столицу.

— Вы правы. Вам, полагаю, известны некоторые байки обо мне? В том числе о сражении в Армории?

— Разумеется, хотя в своей сути они недалеки от истины, — с легкой иронией ответил Эрнан.

— Иногда — ближе, чем мне бы хотелось...

Оденар достал из внутреннего кармана камзола мешочек с реликвией и завернутый в холстину нож и сказал, вытряхивая камень на стол:

— Это хранилось в подалтарной целле. Прошу извинить мою недальновидность, но я не придал находке должного значения, даже после беседы с господином Лора. Возможно, камень обладает магической силой.

— Даже так? — Принчепс быстро подошел к столу и взял камень, внимательно рассматривая его.

— О том, нашел ли я что-либо в храме, спрашивал Амарра, когда захватил меня. Мне удалось не проговориться, однако из его слов я понял: Лодо считает, что в Арморийском храме была спрятана Звезда Странника.

— Звезда?! — воскликнул Эрнан, вскинув на Оденара взгляд. — Ты же знаешь, что реликвию искали — и находили — не раз? И всегда оказывалось, что это бредни очередного безумца.

— Знаю. Мне и в голову не приходило связать камень с легендарной реликвией. Я хранил его как память о событиях в Арморийском лесу. Полагал, что кулон принадлежал погребенному в саркофаге жрецу. Не Странником же он был... — Оденар нахмурился, подумав о видении Звездного моста, и пробормотал: — Однако... сейчас не слишком удивился бы этому.

— Я не ощущаю ничего необычного, — пожал плечами Эрнан.

— И я ничего не чувствовал, беря камень в руки, но мне не открыты тайны Мироздания, —

— Оправа выглядит древней, но большего я, увы, сказать не могу. Но раз Лодо настолько жаждет заполучить его, что устроил засаду, то находка заслуживает пристального изучения, — он положил камень на стол и задумался.

А если это и в самом дела Звезда, дарующая победу? Орден Воителя месяц назад возглавил молодой и честолюбивый Андроник Дегуа, который вызывал у него раздражение своим напором. Совсем другим был Франсис Вальен из ордена Пастыря: — Пожалуй, начнем с беседы с магистром Вальеном.

— Именно об этом я и хотел просить вас.

Эрнан уселся за стол и, достав из ящика письменные принадлежности и бумагу, написал несколько строк, затем дернул за свисающей со стены витой шнур. Звона колокольчика Оденар не услышал, а принчепс, улыбаясь, пояснил:

— Идея Гильема. Колокольчик зазвенит в приемной. А это что? — он указал на сверток с ножом.

— Нож, которым... был убит мой товарищ в Армории, такой же нож был у того, кто допрашивал меня, — пробормотал Оденар, разворачивая ткань. — Тоже весьма любопытная вещица. Хотел бы показать его сьеру Лора.

— Действительно, странные знаки. Лора уехал в Марсаллу. Оставь — я отдам ему. А теперь перейдем к другим вопросам. Дон Винченцо прислал письмо, в котором недвусмысленно намекает, что не желал бы надолго откладывать заключение брака дочери. И даже называет срок — вторая седьмица Месяца Осенних Зорь, празднества плодородия и урожая, как наиболее благословленное время для создания гармоничного союза. Это гораздо раньше, чем я думал, а ты еще не оправился от ран...

Оденар криво усмехнулся: остался неполный месяц. Но что проку откладывать? Не будет же он менять решение.

— Негоже заставлять девицу ждать, — твердо сказал он.

— Признаюсь, Раймон, у меня было чувство, что я потребовал от тебя слишком многого. И я рад, что это не так, — в голосе принчепса Оденару послышалось облегчение. — О церемонии не беспокойся. Пришлю к тебе моего мейстера празднеств, он все устроит.

— Ваша светлость? — дверь приоткрылась и в кабинет заглянул секретарь.

— Срочно доставить записку магистру Вальену, — велел принчепс, протягивая сложенный вчетверо листок. — И пусть подадут обед на двоих, сюда, — он обратился к Оденару: — Полагаю, ты не обедал?

— С удовольствием присоединюсь к вам, месьер.

* * *

Слуги только успели убрать со стола, а в галерее возник и стремительно приблизился стук деревянных сабо.

— Сьер Франсис подобен соколу, — вставая, усмехнулся принцепс.

Оденар тоже поднялся и склонил голову, приветствуя сухопарого седого магистра в простой серой хламиде, вошедшего в кабинет. О высоком сане говорил только висевший на груди знак ордена Пастыря, изготовленный из белого золота и усыпанный мелкими диамантами. Раймон уважал магистра Вальена, сохранившего в преклонном возрасте не только телесную бодрость, но и живость ума и независимость суждений.

— Надеюсь, я не прервал ваше молитвенное сосредоточение, Светлый Франсис, — смиренно сказал принчепс.

В ярко-голубых глазах Вальена мелькнула ирония, и он ответил, осеняя присутствующих знаком рассеченного круга:

— Если Странник допустил сие, значит, речь идет не о пустой прихоти, месьер.

— Да, нам потребовалась ваши мудрость и знания, магистр. Взгляните, — Эрнан указал на камень. — Есть основание полагать, что это — Звезда Странника.

Вальен осторожно взял камень и посмотрел на просвет:

— На чем основываются предложения?

— Так считает король Лодо.

— О... король галейский весьма, весьма искушен в таких делах... — магистр повертел реликвию в руках: — В летописях встречаются описания Звезды, и даже рисунки, правда — часто противоречивые. Но в самых старых текстах реликвия описывается как крупный сапфир темно-синего цвета в оправе из серого металла. Конечно, сапфиры такого оттенка встречаются. Но металл... Это не серебро и не сталь. Кто нашел камень?

— Я, — ответил Оденар. — В заброшенном храме Армории.

Помолчав, Вальен сказал:

— Я должен еще раз свериться с летописями, но если вы доверяете моему ощущению, то это... в самом деле Звезда.

Оденар выдохнул и встретился глазами с принчепсом.

— Три седмицы назад галейцы захватили меня, пытаясь добраться до камня. По милости Странника, камня при мне не было, он хранился в моем доме, но обнаружить тайник не составит труда. В храме же реликвия будет недоступна. Полагаю, вы отыщете способ пробудить ее мощь.

Вальен положил камень на стол и придвинул к Оденару:

— Оставьте Звезду у себя.

— Светлый Франсис! — изумленно воскликнул Раймон.

— Только Одаренный может полностью пробудить силу Звезды, а их, к сожалению, не осталось. И, если верить легендам, камень сам выбирает, кому служить. Вы же не продали его ювелиру, хотя, наверняка, собирались?

Оденар молча кивнул. Не продал и не заложил, даже когда в кошельке оставалась полукрона, а на скорое получение жалованья рассчитывать не приходилось.

— Я поддержу сьера Вальена, — неожиданно сказал принчепс.— Лучше всего спрятано то, что на виду. Амарра не сумел ничего от тебя добиться, и это поколеблет уверенность короля. Носи открыто — в перстне, в медальоне. Никому и в голову не придет.

— И вот еще что, — лицо Вальена посуровело: — То, что реликвия нашлась, означает, что силы Тьмы готовы вновь ворваться в наш мир. Грядет война. Тогда нигде не будет надежного хранилища. Место камня Победы — на поле боя, не в храмовой сокровищнице. Кому, как не славному воину, владеть им?

— Если вы считаете, что так будет лучше... Хорошо, — Оденар задумчиво потер ноющий висок. В конце концов, он обещал старому жрецу, там, в Запределье. Так почему бы и в самом деле не бросить вызов Тьме?

* * *

Добродушная кухарка Каролина поставила перед Уно кружку с сидром и тарелку, на которой лежала краюха хлеба, обильно политая медом.

— Ешь, ишь, тощий какой.

Уно мед не часто пробовать доводилось, да куда там, кусок в горло не лез. Вот она, Таласса, Изнанка мира. Ошалел он от неожиданно перевернувшейся жизни. Думал ли когда сюда попасть? А уж больше седмицы прошло. Дома огроменные, господа на улицах разряженные. Шум и гам, запахи голову кружат — сладкого хлеба, снеди печеной да жареной. А море — как увидел бездну лазоревую, бескрайнюю, дух захватило. Как если забраться на гору Арето, да в долину посмотреть, на леса, то похоже выйдет. Уно вздохнул, о матери подумав. Как справляется без него? Обрадовалась, что господа с собой зовут, даже прикрикнула, когда провожала, чтобы не нюнился. Что приблуде в деревне делать? А ей все равно печаль... Ничего, он же не навсегда. Вернется. Может — даже сержантом, вот. И все благодаря Волчьему сьеру... Сьеру Раймону — поправил он себя.

Еще в Карде заметил Уно, что из Волчка он в Волчонка превратился. Диво. Учить стали — что против сильного и оружного можно поделать, как из рук, если схватили, выворачиваться, куда бить, если вывернуться нельзя. Поначалу Уно здорово в пыли валяли, потом вроде получатся что-то стало. Сьер Раймон иногда приходил, смотрел, и чудилось Уно одобрение в светлых глазах.

— А когда вернется сьер Раймон? — спросил он.

— Так откуда ж ведомо? — удивилась Каролина. — С утра во дворец уехал. Но ты без дела не слоняйся. Не любит он лодырей.

— Не буду, — уверил ее Уно, наконец откусывая большой кусок. — После обеда дядька Линье во дворе меня ждет.

— Месьер заботится о тебе, будто... — эхом его мыслей отозвалась присевшая рядом на табурет кухарка и запнулась, потом договорила: — Истинный сюзерен*, о которых баллады слагают. Ты уже не подведи его.

Торопливо прожевав, Уно кивнул и уткнулся в кружку. Как подвести-то? Да он всю руту** отдаст. За эти седмицы еще явственней стали мечты о неведомом отце, за которые аж страшно: будто кто догадаться мог, что вылитым месьером мерещится. И за месьера страшно. Ох, и напугался Уно, когда того из грота вынесли: лицо снеговое, а из виска разбитого — алое струится. Но не попустил Странник-Милостивец...

Каролина улыбнулась и сказала, подпирая рукой щеку:

— Вот женится месьер... Сколько можно, одному-то.

А Уно вдруг щекотно внутри стало, ровно лягушку проглотил.

— Женится? — переспросил он.

— Ну да, в будущем месяце. Ой, заболталась я. Да и не нашего ума дело, — спохватилась кухарка. — Поел, так ступай.

Волчок вышел, укоряя себя за глупые вопросы. Верно, не его ума дело. Чтобы там ни мерещилось ему. Да и не старый еще сьер Раймон. Но лягушка внутри все равно насмешливо квакала, и отчего-то будущая жена месьера представлялась Уно похожей на ту лягушку...

* сюзерен — здесь больше в сторону тандема рыцарь-оруженосец, чем феодал-вассалы

** рута — от лат рутус, кровь