Чудовище (джен)

Хотя выглядел пацан не в пример здоровее, чем год назад, воинственной встопорщенности у него, казалось, только прибавилось. Первое, о чем меня попросил Воробей, едва переступив порог дома в Луговом тупике, научить его, как стирать чужую память. Чудненько!

Впрочем, его желание освоить Обливиэйт было вполне оправданным. Если бы он умел затирать чужие воспоминания, то майских событий не случилось бы. Там всего-то и нужно было стереть крохотный эпизод, каких-то пару минут. Никто бы и не заметил, Рон Уизли бы уж точно. Да, стирать память нужно было Рыжему. Крохотное такое воспоминание о черной тетрадочке, что он видел в руках Гарри Поттера. Но, к сожалению, Воробышек не умел стирать память, а самостоятельно подобному научиться у него не получилось. И, когда пытливая мисс Грейнджер перебрала все источники информации о том, что могло произойти полвека назад в Хогвартсе, Рональд Уизли вспомнил о странном дневнике, что лежал без дела в сундуке у Поттера. Посчитав, что Гарри от такого самоуправства не рассердится — «Они же друзья, так!» — он вытащил его потихоньку, не спросив разрешения: в лохматую голову Носорожки пришла гениальная идея, что дневник содержит какие-то скрытые записи о прошлом открытии Тайной комнаты. Мелкий бы об этом и не узнал, ведь Рон и девчонка, перепробовав все способы обнаружить скрытое, которые только смогла разузнать Грейнджер в библиотеке, так и не добились никакого результата и вернули дневник обратно до его возврщения в гостиную Гриффиндора. Однако дневник в руках парочки заметила младшая Уизли — и через пару дней рыжая мерзавка проникла в спальню второкурсников и, устроив натуральный обыск, перевернула все, нашла тетрадь и забрала ее. Ведь это она была виновницей переполоха в том семестре. Это к ней в том августе попал опасный темномагический артефакт, способный открыть Тайную комнату.

Девчонку мелкий подозревал в последнюю очередь. Он вообще старался держаться от мисс Уизли с ее фанатской любовью подальше. Помня то, что я ему рассказывала о темных артефактах, Гарри ничего не писал на нервущихся страницах дневника Тома Реддла. Мой сообразительный умница-то и прикасался к этой дряни кончиками пальцев. И он даже и подумать не мог, что девчонка из чистокровной семьи, чей отец по работе сталкивался со всякими зловредными артефактами, поступит как невежественная маглокровка: начнет не просто писать в случайно попавшей к ней тетради, но и охотно общаться с разумной вещью.

Дневник Том Реддла был украден исключительно вовремя — на вечер того дня был намечен важный эксперимент. Воробышек намеревался узнать, так ли на темномагические артефакты действует яд тысячелетнего василиска, как это описано в одной из книг Хогвартской библиотеки. Я была права в своем подозрении, что птах не успокоится, пока не найдет салазарову змейку. Ведь тогда, зимой шкет обнаружил не просто наличие воздуховодов. Он нашел потайные панели, скрывавшие вход в вентиляционную систему замка. И ему потребовался всего месяц, чтоб найти там василиска. Всего четыре недели и артефакт, позволявший видеть, не задействуя зрительные рецепторы.

Со змеей Воробей договорился быстро, достаточно было уверить василиска, что ему никого не требуется убивать. На удивление, Ужас Хогвартса (а именно так бедолагу назвал Слизерин) был весьма миролюбив: без приказа змееуста он никого бы из учеников замка и не тронул, даже недвусмысленный приказ об убийстве он ухитрился выполнить так, чтобы жертвы всего лишь оцепенели — ему совсем не понравился опыт пятидесятилетней давности, стоивший жизни Миртл. Змея, что тут скажешь! Салазар Слизерин — по утверждениям Ужаса — поселил в подземелья эту милую рептилию, чтобы она, в случае нападения на школу, защитила обитателей Хогвартса. А песенку о нечистой крови уже придумали потомки. Что-то такое шкет и подозревал: три нападения, смертоносный взгляд, несколько центнеров живого веса, убойный яд — и ни одного погибшего. Слишком много совпадений для счастливой случайности.

К большой досаде мелкого, зрение василиска, как и всякой змеи было слабым, и змея больше ориентировалась на запах, а потому описание того, кто принес вещи Криви и Финч-Флетчли и приказал напасть на их владельцев, было крайне расплывчатым: это была девочка не слишком высокого роста с неправильным запахом. Гарри на всякий запомнил этот запах, но без особых ожиданий: все же до нюха змеи ему было ой как далеко. Впрочем, когда на следующее после кражи дневника утро за завтраком Джинни Уизли неосмотрительно села рядом, мелкий этот самый запах мигом опознал. Он не хотел повторения осеннего кошмара, а потому, поймав ее после обеда, попытался убедить рыжую писклю пойти к директору и отдать дневник, ведь эта вещица вовсе не так безопасна. Девчонка от него отшатнулась, как черт от ладана и убежала. То, что случилось дальше, птах не ожидал совершенно. Но передавшаяся от меня предусмотрительность помогла пережить последствия этого разговора с меньшими потерями: еще накануне, как только птах обнаружил у себя пропажу дневника, он едва дождался отбоя и полетел со всех ног к василиску. К счастью, в ту ночь в Тайную комнату никто не спускался, и помешать уходу гигантской рептилии в другую пещеру было некому. А чтобы у неведомого вора не получилось совсем науськать бедолагу шестнадцати ярдов длиной на очередную жертву, мелкий его усыпил, пообещав разбудить, как только виновный будет найден и обезврежен.

Поскольку теперь у меня был Омут памяти, а ребенок умел извлекать воспоминания, процесс усыпления змеи размером с поезд щуплым мальчишкой четырех с половиной футов высотой я имела удовольствие видеть своими глазами: оказывается, стоило только приказать, и на желтые глазища василиска опускалось специальное полупрозрачное веко, нейтрализующее всю смертоносность взгляда, а потому мелкому малфоевский артефакт после первой же встречи был ни к чему. Зрелище было феерическим даже несмотря на скудность освещения. Более того, тусклый свет Люмоса создавал несколько зловещую атмосферу, а потому то, как реально огромная змея блаженно порыкивает (шипением этот звук назвать было сложно) от почесываний мальчишки основания черепа, а потом послушно засыпает под старинную колыбельную, выглядело совсем уж... специфически. Да, кстати, а василиски храпят, во всяком случае конкретно этот — уж точно.

Так что, к тому времени, когда Джинни Уизли, одержимая духом Реддла, спустилась в Тайную комнату, громадной смертоносной змеи там уже не было, и дозваться ее было весьма и весьма нелегко. Поэтому, когда Рон убитым голосом сообщил о пропаже сестры и о надписи на стене, Воробей без колебаний отправился ее «спасать». Шкет не знал о том, что на самом деле представляет из себя дневник Тома Реддла, он посчитал, что девчонка просто сделала финт ушами, чтобы отвести от себя подозрения. Понимая, что змееуст Поттер — очень удобная фигура для «козла отпущения», он не стал уговаривать Рона и Гермиону, чтоб они оставили свои измышления взрослым, а охотно включился в дискуссию. Самое забавное, что предположение о том, где находится вход в Тайную комнату, сделала Носорожка сама, безо всяких внушений. Вчетвером — кроме парочки «юных детективов» со шкетом был еще и Невилл — они отправились в туалет Плаксы Миртл. Когда вход после простенького «Откройся!», сказанного мелким наудачу, все же появился, Гермиона и Невилл, как самые ответственные были отправлены за преподавателями, после чего Рон был оставлен дежурить у входа, а Воробей отважно прыгнул внутрь. Мелкий совершенно не рассчитывал на магическую дуэль: одиннадцатилетняя малявка никак не могла быть опасным противником — он был намерен сделать так, чтобы рыжей паршивке даже в голову бы не пришло сваливать всю ответственность на него. Однако вышло все совсем иначе. В Тайной комнате он обнаружил лежащую без чувств Уизли, дневник и странного призрака. До этого Воробей считал, что привидения не способны держать в руках чужие волшебные палочки. И уж точно не могли бросаться Круцио, который мелкий отхватил за свой длинный ядовитый язык. К сожалению, все заклинания, которые знал шкет, на «воспоминание Тома Реддла», как этот полупрозрачный юноша представился, не действовали. Мелкий тянул время, дожидаясь кавалерии, то бишь, преподавателей, язвил, хамил, провоцировал, потом петлял между колон, уворачиваясь от заклинаний Реддла. Наконец, осознав, что еще чуть-чуть — и рыжая дура отдаст Богу душу, а преподавателей как не было, так и нет, он подобрал валявшийся в темном углу обломок клыка василиска, достал заблаговременно полученный от Ужаса яд, вылил его на клык и, выкатившись из-за колон, попытался пронзить своим оружием лежавший рядом с бесчувственным телом наивной дуры дневник. Воробей совершенно правильно расценил, что если воспоминание Реддла было полвека заключено в этот предмет, то, чтобы навредить призраку, нужно уничтожить дневник. После Непростительного координация шкета и скорость его передвижений оставляли желать лучшего, и если бы не прилетевший откуда-то феникс директора, который прикрыл мелкого, то наверняка бы получил от Реддла еще что-нибудь неприятное. Автор гримуара о редких магических животных оказался абсолютно прав, утверждая, что яд василиска, равно как и слюна нунды, крайне отрицательно действует на любые артефакты. От воплей Реддла у птаха заложило уши и потемнело в глазах, а разом ослабевшие ноги отказались стоять, и Воробышек без сил распластался на холодных камнях. В сознании его удерживала только песня феникса. Буквально через минуту после развоплощения Реддла в помещение ворвались преподаватели во главе с директором. Вовремя, bás dúbh orthu! (п/а: ирл. Чтоб они провалились!)